Самые обыкновенные привычки (джен)

Сначала всё выглядело так, словно Какаши вдруг разучился врать. Сакумо не сильно переживал по этому поводу. Ребёнку всего пять лет, так что никакого резона поднимать шум не было. Хотя любой уважающий себя ниндзя и должен уметь запутать и обмануть врага, Сакумо не беспокоился, даже был рад, что Какаши хоть в чём-то ведёт себя, как обычный ребёнок.

Куда больше Сакумо бы волновался, если бы это снижало шансы сына на успешное выполнение миссий. Но… какие там миссии в пять лет, о чём вы? Какаши только пару месяцев как из Академии выпустился. Его новый сенсей ещё долго не пустит мальчика ни на что сложнее D-рангов. Пусть мальчишка расслабится — это, наверное, перенапряжение сказывается от молниеносного (за один год!) освоения всей программы Академии и сдачи экзаменов экстерном.

И к тому же, в выдаваемых Какаши в последнее время порциях вранья не было чего-то совсем уж из ряда вон. Просто у него завелась привычка придумывать нелепые оправдания для вещей, которых он никогда ранее не совершал.

Например, однажды, на вопрос отца, куда он направляется, Какаши ответил: «Поговорить с друзьями».

К счастью, Сакумо при слове «друзья» позволил себе замереть лишь на долю мгновения. Потому что, как бы он ни обожал Какаши, с какой бы лёгкостью ни закрывал глаза на все его провинности, он отлично знал, что его сын — одинок. У Какаши никогда не было друзей, и он всегда с таким упорством настаивал, что друзья будут только отнимать время от тренировок, что Сакумо был железно уверен — друзей его сын так и не завёл. Так что вряд ли кто-то осудил бы Сакумо за то, что он проследил за сыном. Как и ожидалось, Какаши провёл день в одиночестве. Странно, что из всех мест он выбрал для этого Мемориал Огня, но всё равно никаких друзей Сакумо не видел.

Остальное враньё было всё в том же духе.

Хотя, нельзя сказать, что оно было совсем уж вопиющим. На самом деле, если бы Сакумо не знал своего сына так хорошо, то, наверное, купился бы на него поначалу. В общем, он не видел в том большой проблемы.

Кроме того, он ожидал, что через пару недель всё само придёт в норму. Какаши всегда быстро восстанавливался.

Тем удивительней было то, что всё осталось по-прежнему. Выдаваемые сыном отмазки даже стали ещё более нелепыми — до такой степени, что Сакумо, подчас, по два раза переспрашивал.

— О, ну наконец-то, Какаши, — воскликнул Сакумо, стоило его сыну наконец-то зайти на кухню. — Ты где пропадал? Готов поклясться, я тебя чуть не час назад звал.

Какаши пожал плечами:

— Потерялся на дороге жизни.

Долгую секунду Сакумо пытался осмыслить слова мальчишки. Если отбросить «дорогу жизни», (что бы она ни значила), то оставалось…

— Ты потерялся.

— Да.

— …внутри нашего дома.

— Да.

— Нашего дома, — с нажимом повторил Сакумо. И не на шутку задумался, насколько искренним был тот жалобный взгляд, которым его наградил Какаши.

Иногда Какаши даже не заморачивался объяснениями причин своих опозданий. По крайней мере, адекватными объяснениями. Случалось, после них Сакумо понимал даже меньше, чем если бы вообще ничего не спрашивал.

— Чего-чего?

— Прошу прощения за опоздание, — пожав плечами, повторил Какаши. — Я составлял список всех магазинов, торгующих оранжевыми спортивными костюмами.

— Зачем? — Сакумо почти пожалел, что спросил.

— Я планирую сжечь их все до единого ровно через девять лет, — буднично сообщил Какаши.

Сакумо мысленно отметил эту весьма конкретную цифру.

— Зачем? — выдавил из себя он.

— Это всё для блага Конохи.

Постепенно враньё Какаши скатились до полной и абсолютной чуши. Подчас Сакумо казалось, что его сын ни на секунду не задумывается, как бы сочинить более-менее стройную картину.

Сакумо со всё возрастающем удивлением взирал на спокойно вошедшего в комнату сына. Лицо Какаши было скрыто тёмно-синей тканевой маской.

— Зачем тебе маска? — спросил он максимально спокойным голосом, на который только нашлись силы.

— Как же я иначе спрячу свои выступающие кривые зубы? — серьёзно ответил Какаши.

— Прости, что? — честно, Сакумо сперва решил, что ослышался.

Какаши призадумался:

— Хм-м… или мою заячью губу? — сделал он ещё одну попытку.

— Но у тебя же…

— Мой синий язык?

Сакумо нахмурился:

— Какаши, тебя кто-то разыграл?

— С чего бы?

Старший Хатаке раздражённо потёр переносицу:

— А с чего бы ещё ты вдруг стал носить маску, чтобы прикрыть недостатки, которых у тебя нет?

Какаши задумчиво склонил голову набок. В его глазах плескалась искреннее невинное удивление. Немножко слишком искреннее:

— М-м? Но я же всегда носил маску.

— Но я же точно знаю, что ты не носил, — медленно произнёс Сакумо, сам не зная, отчего потратил целую секунду, обдумывая слова сына. Он же его вырастил с младенчества, как тут ошибиться?

— М-ма, а я вот на все сто уверен, что носил.

Иногда Сакумо хотелось приложить ладонь ко лбу сына и проверить, нет ли жара. И проверять так каждый день. На всякий случай он и на гендзюцу решил проверять, но это, наверное, всё же был перебор.

В конце концов оказалось, что причины для волнения были заботливым отцом весьма преувеличены. Похоже, Какаши был вполне способен выдавать правдоподобную ложь, когда был в настроении. Пусть это и случалось крайне редко.

— Так значит, ты не просил меня покрасить волосы в яркий цвет и напялить кричаще-яркую одежду? Чтобы продемонстрировать ученикам Академии, сколь развитыми навыками сокрытия и слежки обладает любой джонин? И сколь мало зависит от стиля одежды шиноби? — медленно проговорил Сакумо. — И это не ты попросил Какаши отыскать джонина, который сможет это наглядно продемонстрировать.

Минато скорчил рожу, но тихое хихиканье всё равно прорвалось наружу.

— Прошу прощения, Сакумо-сан, — поклонился он, извиняясь за своего нового ученика.

Сакумо покачал головой:

— Нет, что ты, я сам виноват. Должен был догадаться. Сам не знаю, как я не сообразил, что эта просьба Какаши выглядит довольно странной, — вообще-то он знал — всё потому, что Какаши представил совершенно разумное и логичное обоснование. Ни капли общего не имеющее с его обычными абсурдными враками.

Поэтому — откуда Сакумо было знать — может, это нормальное поведение для растущих детей. Может, это какие-то странности пред-бунтарского возраста, или ещё что наподобие?

Очень скоро Сакумо привык и просто старался не заострять на этом внимание.