Свет в океане (гет)

15 октября 1999 г.

Регулус аппарировал под козырёк кафетерия, убрал палочку во внутренний карман пальто и поднял воротник от осеннего ветра. Ближайшие фонари мигнули, плафоны вздрогнули, и то, что магглы поселили внутри них, сердито затрещало, плюясь искрами, будто почуяло чужое волшебство. Этот свет — тоже своего рода магия, иначе как объяснить пойманные комочки солнца в витражной оправе? Магглы научились ловить звёзды и держать их на привязи, помещая в стеклянные сосуды для освещения улиц.

В кафетерии было тихо. На двери заведения на шнурке примерно на уровне глаз висела табличка. Изящная надпись на ней гласила: «Открываемся на рассвете». Конкретного времени нет. Французы искренне считали, что пунктуальностью страдают лишь нетерпеливые зануды. «Право на опоздание» здесь было столь же священно, как право на забастовку, и определялось только мерой собственной значимости опаздывающего.

Так что эта, на первый взгляд, непримечательная фраза на табличке была своего рода вызовом и могла заставить содрогнуться любого привыкшего к распорядку дня британца.

Однако Регулус так часто бывал в этом месте, что привык даже к этой причуде владельца кафетерия. Он миновал старый квартал, состоящий из двухэтажных домов с маленькими балконами, словно созданными для любования Парижем за чашечкой кофе со сливками от какой-нибудь титулованной коровы из Нижних Альп, и свернул в узкий тёмный переулок. В такой час Рю-дю-Ша-ки-Пеш была пуста. Эта улочка с маггловской стороны была так коротка, что просматривалась целиком — до самой набережной. Регулус приблизился к стене с изображением кота-рыболова, достал палочку и дотронулся ею до нарисованного поплавка. Кот встрепенулся и отпрыгнул в сторону. Серые кирпичи в стене дома тут же зашевелились, перестраиваясь и образуя арочный вход в магическую часть города.

Улица, открывшаяся перед Регулусом, петляла то в одну сторону, то в другую. Однажды он потратил целые сутки, намереваясь обойти её целиком, но запутался в многочисленных ответвлениях. Оказавшись здесь, так просто не поймёшь, насколько ты продвинулся и в какую сторону держишь путь. С наступлением тепла улица утопала в белой пене каштанов, высаженных по обе её стороны, а в холода превращалась в сказочный туннель: на каждом дереве блестели крошечные огоньки иллюминации — белые точки среди сплетающихся ветвей походили на чертежи созвездий. Особенно ярко они сияли перед рассветом, и Регулус больше всего ценил эти минуты тишины — праздник чистого света в сбрасывающем дрёму Париже. С восходом солнца огоньки робели, лишь подойдя к ним вплотную, можно было различить их трепетный свет.

Возможно, у этих огоньков была своя фея — покровительница газовых ламп и стеклянных канделябров, загорелая, кареглазая, в платье из восковых капель и собранной с фонарей паутинки… маленькая кокетка с торчащими во все стороны волосами, колышущимися, как морские глубины. Он поймает её и преподнесёт Зое. Или оставит фею себе, посадит её под хрустальный колпак и станет ею любоваться. Ведь в этом нет ничего дурного, правда? Он будет любить её, пока ему будет позволено, поить росой, осыпать лепестками, подарит ей берёзовые серёжки, даже купит рыжую ленивую улитку.

О Мерлин! Регулус пошатнулся и упёрся ладонью в стену арки. У него кружилась голова, и этим безумным мыслям в ней не было места. От них следовало избавиться как можно скорее. Сейчас же! Немедленно!

Мсье Делакур, его будущий тесть, предупреждал:

— Молодое вино коварно.

Его тесть…

Регулус усмехнулся. Вот уже несколько часов он был женихом самой прекрасной девушки на свете. Она была остроумна и нежна, она пробуждала желание стиснуть её в объятиях... забыть о времени.

Нет, о времени забывать нельзя.

Регулус вскинул голову. Встреча с Миргурдом была назначена на девять часов утра. Её нельзя пропускать. Он и так пренебрёг последними двумя. На третий раз Миргурд это так ему не спустит и доложит о своём безответственном клиенте Андромеде. Казалось, этот въедливый промыватель мозгов получал истинное удовольствие от процесса, во время которого заставлял Регулуса копаться в собственной памяти, всё равно что нюхлера в исчерпанном прииске. Снова и снова. Он извлекал на поверхность давно забытые, казавшиеся навсегда утерянными воспоминания. Регулус мог бы попросить его об обратном: стереть, забыть, запечатать в стеклянный футляр… как ту фею с усатой улиткой. Миргурд, конечно, упрётся... но какая к дьяволу разница, за что ему платят!

Однако пока над городом висел диск луны, вокруг не было ни души (виноват прошедший праздник молодого вина), у Регулуса было время прогуляться. Дверь хорошо знакомого дома как всегда была не заперта, так что он без труда вошёл в здание.

Про этот дом рассказывали всякое. Многие считали его хозяина, мсье Перле, неудавшимся алхимиком — учеником Николя Фламеля. Кто-то уверял, что тут жил сквиб-каноник, прикармливающий кошек. В любом случае, при жизни сей загадочный господин всегда ходил в сопровождении чёрного кота, который мог с одного удара лапой выудить из Сены рыбу. Однажды трое магглов поймали кота и утопили в реке, убеждённые, что зверь и хозяин — одно целое, порождение ада. Перле исчез, но лишь на время — пока магглов не осудили их же власти, выдав им по пеньковому галстуку. Через несколько дней он объявился живым и невредимым, а позже вернулся и кот.

Четыре века спустя дом Перле так и остался нетронутым, даже волшебники обычно обходили его стороной.

— Вы давно меня не навещали, мсье Блэк, — воздух в мрачной прихожей дрогнул, и из него материализовался зыбкий контур едва различимой человеческой фигуры.

— Доброй ночи, господин Перле, — ответил Регулус, взмахнув палочкой, чтобы открыть обжитые докси шторы. Лунный свет хлынул в помещение, косыми лучами укладываясь на дощатый пол и стол покойного алхимика, отражаясь в пузырьках и бутылочках, похожих на старинные флаконы из-под духов.

Стоило Регулусу присесть на подоконник, как до слуха долетели следующие слова:

— Позволю себе заметить: вы нетвёрдо держитесь на ногах, — съехидничал голос. Иногда его обладатель возникал с нарастающим грохотом, но порой забавлялся неожиданными появлениями.

Регулус мирился с этим.

— В прошлый раз в сентябре вы выглядели не намного лучше.

— Разве французы не должны быть всегда немного пьяны?

— От француза в вас только умение элегантно повязывать шарф, — возразил Перле. — И довольно приличное произношение, иначе бы я попросту с вами не заговорил.

— Ясное дело, — хмыкнул Регулус, — и отсутствие собеседника за три-четыре столетия тут ни при чём.

— С чего вы взяли, мсье британец, что мне не с кем было поговорить? — голос оставался бесплотным, но Блэк мог с лёгкостью представить возмущённую физиономию Перле: тёмные глаза, крючковатый нос и сведённые к переносице брови под засаленными волосами. — А вот и мой собеседник — Нуар, — сказал он куда благосклоннее. — Явился, бродяга.

Угольно-чёрный кот с белым пятнышком на груди, с лоснящейся в лунном свете шерстью грациозной походкой прошествовал к Регулусу и запрыгнул на подоконник, сев рядом. Он никогда не издавал звуков и не позволял себя гладить.

— Никак не возьму в толк, что он в вас нашёл, — просвистело в воздухе.

— Возможно, он признал во мне родственную душу?

— Чушь! — фыркнул алхимик. — Он чует в вас смерть, вот и всё.

Наверное, он прав. Перле всегда был безжалостно прямолинеен, поэтому Регулус тщательно взвешивал все за и против, прежде чем прийти. Никто не любит людей, швыряющих правду в лицо, как дуэльную перчатку.

Но Нуар — другое дело. Регулус впервые увидел его на набережной, деловито вышагивающего по брусчатке с трепыхающейся рыбиной в зубах, и не поверил своим глазам, когда кот внезапно растворился в воздухе. В следующий раз загадочный рыболов попался Блэку в жаркий июльский день у фонтанчика Уоллеса.⁽¹⁾ Регулус удостоверился, что поблизости нет магглов, наколдовал небольшую миску, набрал из чаши фонтана воды и поставил перед котом. Третья встреча состоялась у лавки пряностей, где Регулус приобрёл валерьяновый корень для Тедди, у которого начали резаться зубки, и кот увязался сам.

Он мог в любой момент раствориться в воздухе и появиться на противоположной стороне улицы, выпрыгнуть из ниоткуда и убежать в никуда. Он-то и привёл Регулуса к дому Перле — одичавшему духу алхимика, умершего в пятнадцатом веке.

Блэк никогда его не видел, ведь Перле не был призраком в привычном волшебникам смысле. Он был сгустком энергии, слепком души, давним отзвуком, гуляющим под крышей заброшенного дома, и Регулус оказался единственным человеком в городе, способным его услышать. С того дня, когда он заглянул по ту сторону Завесы, решившись поднять инфернала, этих отзвуков стало слишком много, будто сама Смерть затаила обиду за вмешательство в её дела и регулярно о себе напоминала.

Неприкаянный дух утонувшей прачки у моста, мимо которого однажды прогуливался Регулус, едва поняв, что тот его слышит, преследовал его полмили, осыпая жалобами на загробную жизнь. Сгусток дрожащего света, круживший между колоннами французского Министерства магии, оказался слепком души секретаря заместителя министра. У этого сгустка тоже был голос, очень неприятный, визгливый и громкий. На счастье окружающих все, за исключением Регулуса, оставались к нему глухи. Также, похоже, никто больше не слышал десятки, а то и сотни голосов, доносящихся из катакомб стоящего на костях Парижа.

Сам мсье Перле сильно обижался, когда Блэк называл его привидением.

— Я потусторонняя субстанция! — говорил он с нескрываемой гордостью. — Призраки боятся уйти за Завесу, они все трусы, а у меня есть веская причина задержаться.

Причиной он считал ни много ни мало разгадку рецепта Философского камня, ибо плох тот алхимик, что не пытался его создать.

— Что же вы будете делать потом, когда секрет камня вам поддастся?

— Пожалуй, я займусь опытами над драконьей кровью, её свойства практически не изучены.

Регулус не стал разочаровывать Перле и благоразумно умолчал о том, что Альбус Дамблдор открыл двенадцать способов её применения ещё в шестидесятых. И всё-таки это забавно: у мертвеца было больше планов на будущее, чем у самого Блэка, только покинувшего Туманный Альбион. Конечно, эти планы никогда не выйдут за пределы пропылившейся лаборатории, но, в конце концов, не всем мечтам суждено сбыться. Даже мудрецы с бородой до колен, верно, скажут, что самые прекрасные грёзы — те, что никогда не воплощаются в жизнь. И они будут правы в превосходстве мечты над реальностью!

— Скажите, мсье, ваш кот — тоже «субстанция»? — Регулус задал давно интересовавший его вопрос и вытащил из кармана маленькое зеркальце. Он поймал им блик ночного светила и направил луч на пол. Нуар завертел головой, наблюдая за лунным зайчиком, потом прыгнул вниз и попытался зажать его лапами.

— Во-первых, — ответил Перле, — я глубоко убеждён, что Нуар — необычный кот. Возможно, он книззл или его помесь с матаготом. Во-вторых, несомненно, живой. Пусть его игра в невидимку вас не обманывает. Всё дело в его кошачьих родичах из Чешира — так сказал мне торговец из Честера, которому я показывал Нуара. А жаль, я рассчитывал, что приручил «денежного кота».⁽²⁾

Регулус удивлённо уставился в пустоту, где, судя по недовольным вздохам, клубился его собеседник.

— Сколько же ему лет?

— Нуару? Юноша, сия божья тварь видела казнь бедняжки Жанны.

— Выходит, это не я с тобой играю, — мягко произнёс Блэк, позволив Нуару наконец-то настичь его бесплотную добычу, — а ты со мной, — и Регулус вновь обратился к алхимику: — Это странно. Книззлы столько не живут.

— Кто это сказал? — сердито откликнулся Перле откуда-то из-под потолка.

— Ньют Скамандер. Самый известный магозоолог в мире.

— Вот как… Когда он умер?

— Насколько я знаю, он ещё жив.

Перле разразился нарастающим каркающим смехом. Пузырьки и помутневшие фиалы на столе дружно отозвались дребезжащим звяканьем.

— Ну так вот, мсье Блэк, когда ваш магозоолог умрёт, тогда и поговорим. После смерти на многие вещи смотришь совершенно иначе.

— Вы так считаете?

— Я уверен! Поверьте моему опыту. И даже не спорьте. Не в моём собственном доме! А теперь рассказывайте, по какому поводу я лицезрею вашу кислую мину?

Регулус отмахнулся от вынырнувшей из складок шторы докси.

— Осенняя хандра, только и всего.

— Надеюсь, у вашей «хандры» красивое имя?

Регулус слабо улыбнулся.

— Вы когда-нибудь влюблялись, мсье Перле?

— О, мой друг, эта участь меня счастливо миновала. Хотя однажды по ошибке я пригубил приворотное зелье.

— Вы, зельевар, не смогли вовремя его распознать?

— Зельевары варят, а алхимики творят! — провозгласил дух. — Зельевар из меня всегда был никудышный. Зелье предназначалось шляпнику из «Волшебного колпака», с которым мы собирались в кабачке неподалёку, чтобы сыграть в кости. Оно ничем не пахло, а на вкус не отличалось от гвоздичного масла, к которому я всегда питал слабость. Это было ужасно! Неделю меня мучила бессонница, начисто пропал аппетит, а к ярмарочному дню прихватило живот. Я проболел любовью четыре мучительных дня. Право слово, лучше бы уж подхватил простуду. Слышал, некоторые бедолаги страдают от любовного недуга годами.

Перле, очевидно, истосковавшийся по общению, был непривычно многословен, и Регулус этим пользовался:

— Как вы пришли в себя — приготовили антидот?

Темнота самодовольно хмыкнула.

— Две ложки жабьей желчи по утрам у любого отобьют все плотские желания и романтическую дурь. Вот мой совет: хотите исцелиться — выпейте какую-нибудь гадость и повторяйте каждый раз, когда вас начнёт «знобить».

Регулус рассмеялся, вдыхая пыль. Он посмотрел вниз — туда, где ранее резвился Нуар, но кота уже и след простыл. Его вообще нигде не было.

— Я до сих пор не спрашивал, как вы умерли.

Перле фыркнул.

— Я уж было подумал, что вам неинтересно.

— Ну что вы, мсье, — произнёс Регулус. — Мне говорили, что призраки любят пересказывать жуткие подробности своей смерти, но вы не призрак, даже не полтергейст. Вы — потусторонняя субстанция. Поэтому я не решался приставать к вам с расспросами.

— Благодарю вас. Рад, что вы не забыли, — торжественно откликнулся алхимик. — В знак признательности я всё же поделюсь с вами своей бесспорно животрепещущей историей. Это было ужасно, невообразимо ужасно. Смерть навестила меня в самый обыкновенный день…

* * *

Особняк Розье в два раза уступал в размере блистательному дому Делакуров. Мадам Стефания — тётка Андромеды из Булони — девятый десяток лет жила в нём со своей овдовевшей невесткой — матерью Эвана, так что Регулус оказался единственным взрослым мужчиной в доме. Семья Розье сильно пострадала во время войны с Гриндевальдом, отличившись тем, что её представители сражались и на той, и на другой стороне. Поэтому Стефания столь тепло приняла у себя Андромеду и Регулуса — она знала, через что они прошли, а Тедди одной улыбкой мог растопить любое сердце, что уж говорить о двух одиноких женщинах, потерявших близких. Они ни в какую не желали выпускать из вида приехавших к ним из Англии родственников, так что все разговоры о покупке собственного дома, поднимаемые Регулусом на семейных собраниях, пресекались на корню.

Ну уж теперь-то им будет некуда деваться, хотя он пока слабо представлял, куда приведёт молодую жену. Габриэль любила Лазурное побережье, тёплый песок Довиля, шум и блеск площадей, яркие фасады парижских кафе.

Душа Регулуса требовала иного: треска поленьев в огромном камине, возле которого можно скоротать время за книгой, сидя в ушастом кресле и почёсывая пузо коту. И путешествовать — увидеть мир, чтобы вернуться домой и долго-долго делиться впечатлениями.

«Маленький старичок», — как-то назвал его Сириус.

— Разве старичок смог бы выхватить снитч из-под носа Харпера с шестого курса? — взъерепенился Регулус в ответ.

— Ты теперь будешь хвалиться этим до окончания школы?

— Не переживай, у меня найдутся и другие поводы.

Ах, если бы только он смог снова услышать своего брата! Хотя бы раз. В их последнюю встречу Регулус разбил Сириусу нос, а сам отделался синяком во всю щёку.

— Ненавижу тебя! — вопили они оба, срывая голос.

— Катись к своему Поттеру!

— Маменькин слюнтяй!

— Неудачник!

— Мальчик на побегушках!

Так получилось, что это ужасное воспоминание было в числе первых из тех, что поддались восстановлению усилиями Миргурда. Сирена не ошиблась на его счёт. Он умел держать язык за зубами и был по-настоящему хорош в своём деле, что не помешало Регулусу пропустить третий сеанс подряд. С восходом он предпочёл лишний раз прогуляться по набережной и к одиннадцати часам аппарировал в Монпелье. Хотелось рухнуть в постель и проваляться до обеда, не думать ни о чём и ни о ком. Увы, возможности осуществить задуманное не представилось.

Арнольд Миргурд скалой возвышался в вестибюле шато Розье и встречал своего безответственного клиента. Регулус досадливо поморщился, закрыв входную дверь.

Андромеда стояла неподалёку и тут же обратила взор на кузена. По достоинству оценив его вид, она поджала губы (точь-в-точь как в детстве), затем с приветливой улыбкой повернулась обратно к Миргурду:

— Ещё раз спасибо за то, что пришли, Арнольд. Мне жаль, что мы заставили вас волноваться.

— Не извиняйтесь, миссис Тонкс. Я всё понимаю. А вас, Регулус, — он в упор посмотрел на Блэка, отчего тому захотелось уткнуться взглядом в пол, — я искренне поздравляю.

Регулус растерялся.

— С чем?

— С вашей помолвкой с мадемуазель Делакур.

«Ах да!»

До рассвета просидев в пыльной, чёрно-белой лаборатории Перле, Регулус словно выпал из мира живых с их хлопотами, тревогами и радостями.

— Благодарю вас.

— Счастливое событие! На следующем сеансе ждите от меня подарок. Я постараюсь вас удивить. Увидимся в среду в два часа дня.

— Ещё раз спасибо, — произнесла Андромеда, проводив Миргурда до двери.

Регулус проследил за тем, как кузина закрыла её и, застыв перед дверным полотном, медленно выдохнула.

— Энди…

— Я освободила Кричера от хлопот по дому и приказала как следует выспаться. Ему надо отлежаться: что-то с сердцем. Он так стар. Сегодня я впервые заметила, как он стар… — отстранённо проговорила Андромеда. — А ведь Кричер нянчил ещё тётушку Меланию.

— Энди, пожалуйста, — Регулус стянул с шеи шарф. — Я…

— Реджи, — спокойно произнесла она, приблизившись и тронув его щёку. — Я не твоя мать, а ты не одиннадцатилетний школьник, прогулявший травологию. Как я могу тебя упрекать в чём-либо? Просто я немного разочарована.

«Вот оно! Снова это страшное слово».

— Но это не значит, что я не забочусь о тебе. Если сеансы с Миргурдом так изматывают или не приносят пользы…

— Он отличный специалист, — признал Регулус. — Его методы работают. Память постепенно восстанавливается, просто…

— Ты сам не хочешь её восстанавливать? — проницательности Андромеде было не занимать. Она сочувственно улыбнулась. В такие минуты он ощущал себя самым неблагодарным мерзавцем на свете. — Только помни, что ты не трюфель, чтобы зарываться в землю.

— Нет, — сердито пробормотал Регулус. — Всего лишь бывший соратник Тёмного Лорда.

— Ты всё ещё зовёшь его так, — печально произнесла Андромеда, опустив руки.

— Потому что я служил ему, доказывал свою верность. Его метка всегда будет частью меня, пусть сейчас она почти не видна на коже, но я знаю, что она там! И ты это знаешь. Я трус, я бежал вместо того, чтобы принять наказание.

— Не сравнивай себя с чудовищами, которые исполняли все его прихоти. В августе прошлого года в Визенгамоте состоялся последний суд по делам Пожирателей смерти, — проговорила Андромеда. — Руквуд получил пятнадцать лет в Азкабане, Долохов — пожизненное. Они преступники, поплатившиеся за то, что делали с невинными жизнями. Не равняй себя с ними.

— Мерлин, Энди, я же просил тебя не читать новости из Британии! — раздражённо проговорил Регулус.

— Кингсли Шеклболт лично прислал мне это, — она настойчиво протянула ему конверт. На нём не было печати Министерства — обычная бумага с отпечатком совиных когтей. — Внутри наш «билет» домой. Да, Реджи. Мы можем вернуться в Англию.

Регулус уставился на конверт, не смея к нему прикоснуться. Андромеда слегка стиснула пальцы, и бумага с разочарованным шорохом смялась.

— Я думала, ты будешь рад.

— Я рад.

— И от радости твоё лицо парализовало?

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— С сегодняшнего дня я не вправе решать всё в одиночку.

Кузина неопределённо повела плечами.

— Ах, вот оно что… Да будет тебе известно, мсье Делакур приложил немало усилий, чтобы это письмо пересекло границу. Он извёл несколько рулонов пергамента, ведя переписку с британскими чиновниками. Даже Кингсли при всём его влиянии не мог надавить на особо упёртых громамонтов в совете чародеев — группе волшебников, занимающих руководящие посты. Блэки многим сидели костью в нежном горле. Не переживай: тебе не придётся расставаться с Габриэль. Раз она отказалась продолжать обучение в Шармбатоне и поступать на последний курс... Отец собрался отправить её на стажировку в лондонское отделение банка «Гринготтс» — под присмотр старшей сестры.

Габриэль была так далека от «подсчёта медяков», что Регулус не сдержался и фыркнул. Она была источником бурных эмоций, ненавидела откладывать дела в долгий ящик и сидеть на одном месте. Она не создана для банковской конторки, разве что ей бы не было равных в улаживании споров с клиентами. Одна улыбка, и даже самый скандальный вкладчик покорён.

Видимо, его мысли оказались слишком громкими, так как Андромеда внезапно выдала:

— Я всё думаю, есть ли в ней что-то, кроме вейловских чар?

— Разумеется! — горячо возразил Регулус. — Она замечательная! Остроумная и смелая, Габриэль… — он заметил, что кузина хитро улыбается, и растерял свой пыл. — Ты так сказала нарочно.

— Прости мне эту шалость — своего рода небольшой эксперимент. Раньше я переживала, что она просто-напросто вскружила тебе голову.

Иногда Регулус всерьёз размышлял над этим. Габриэль очаровала его? Пожалуй, да. Он прибыл в чужую страну сломленным и разбитым, с багажом ночных кошмаров, ощущая лишь сосущую пустоту в груди. Габриэль заполняла её своим присутствием. Она вытаскивала его на выставки и пикники, учила заново радоваться жизни. В неё нельзя было не влюбиться. Она стала лекарством для его расколотой души, раненной ещё на другом берегу Ла-Манша, раненной кое-чем страшнее, чем вопросы жизни и смерти.

Стоило подумать о прошлом, как следом перед мысленным взором вновь и вновь вставали строки из сентябрьского номера «Ежедневного пророка».

Смятый выпуск красиво горел, пока Регулус, глядя на скукоживающиеся в очаге газетные страницы, решал, как отнестись к внезапной новости. И так ли уж она внезапна? В какой-то мере он был удивлён, что Уизли столько медлил с предложением руки и сердца.

«Так даже лучше», — не переставал напоминать себе Блэк с каждым новым глотком столь вовремя подвернувшегося под руку вина. Так он и сказал когда-то Гермионе Грейнджер — ныне самой завидной невесте Магической Британии, героине войны, обладательнице ордена Мерлина.

«Так даже лучше», — произнёс Регулус в мае девяносто восьмого, увидев на кладбищенской тропинке позади неё Рона Уизли.

«Ну наконец-то! — писала некая Рита Скитер. — Наши читатели давно предвкушали подобное развитие событий. Героическая парочка будоражила общественность своими появлениями на публичных мероприятиях, но не комментировала слухи о романе. Особенно яростно реагировала на прессу мисс Грейнджер — гордость нации, самая завидная невеста Магической Британии. И вот, кажется, скоро она будет обручена. На днях мистер Рональд Уизли был замечен при покупке кольца. Без сомнения, Гарри Поттер будет огорчён свалившейся новостью. Напомним, что мисс Грейнджер завоевала сердце любимца публики, «Избранного», ныне известного как «Мальчик-Который-Победил», ещё во время Турнира Трёх Волшебников, променяв на него звезду большого спорта — Виктора Крама. Какие шекспировские страсти! Нам остаётся только гадать, кого из приятелей-знаменитостей звёздной троицы мы сможем увидеть на грядущем торжестве, в какую сумму обойдётся свадебное пиршество семье Уизли, в одночасье влетевшей в число самых уважаемых семейств Магической Британии, и какому дизайнеру доверят создание подвенечного наряда. Присутствовавшие на свадьбе старшего сына Артура Уизли, недавно получившего должность главы свежеучреждённого отдела по сотрудничеству с магглами, едва ли забудут неуместно дорогое в предвоенное время платье невесты — волшебницы родом из Франции, вотчины эпатажа…»

Регулус отменил подписку на всю английскую прессу, порвал билет на матч «Болгария-Франция», а затем впервые неприлично напился.

В том, какой ответ получит Уизли, сомнений не оставалось. Регулус смирился. Так почему же он так раскис? Прикончил запасы тётушки и на нетвёрдых ногах пошёл донимать Перле. Регулус даже не помнил, о чём тогда тот ему рассказывал.

Он не видел Грейнджер больше года и был свято убеждён, что не встретится с ней вновь. Считал, что «отпустил» её, что его тоже отпустило. Почему же тянул с помолвкой, когда Делакуры, Розье, Андромеда уже не сомневались, чем всё закончится? Он сам не сомневался, а тянул. И почему после новостей о скором счастье Грейнджер-Уизли так легко объяснился с Габриэль? Неужели подспудно, втайне, всё это время, все месяцы, проведённые в другой стране, он ещё на что-то надеялся? Да-да, надежда — самый страшный паразит в людской душе. Когда паразита прихлопнули, Регулус смог двигаться дальше.

Нет, он определённо не хотел в Британию.

— Дом на площади Гриммо я полностью перевёл на Поттера, — напомнил Блэк кузине. — «Гнездо» разрушено. Сейчас нам некуда возвращаться.

— У меня есть кое-какие мысли, — загадочно сообщила Андромеда.

Он давно не видел её такой воодушевлённой. Она отправилась в добровольное изгнание вместе с ним и каждый день твердила, что в Англии ей делать нечего. Регулус хорошо знал, когда люди обманывают самих себя. Энди, несмотря ни на что, скучала по родным местам и сокрушалась, что Тедди знает больше слов на французском, нежели на английском. Не дай Мерлин, он решит поступать в Шармбатон.

— Андромеда, послушай, — прервал её Регулус, сжав переносицу. — Сейчас для Британии есть два типа Пожирателей смерти: те, кого настигло правосудие, и те, кого оно не успело настичь.

— Ты не замешан ни в чём дурном! — безапелляционно отрезала Андромеда. — Ты был околдован. Точка.

— Я волнуюсь не за себя, а за вас.

— Выпей микстуру и успокойся.

— Сдаюсь, — Регулус выдохнул.

— Надо придумать, под каким соусом подать новости о грядущем отъезде тёте Стефании.

Блэк улыбнулся. Жаль, что Тед Тонкс не дожил до этого дня. Франция — страна с благодатной почвой для его кулинарных каламбуров.

— Ну хорошо, хорошо, — жутко довольная собой произнесла Андромеда, взяв Регулуса под локоть. — Я всё тебе расскажу. Нарцисса подала мне замечательную идею. Ты ведь ничего не ел со вчерашнего вечера у Делакуров? Вот за столом всё и обсудим. Тебе стоит уведомить Миргурда. Ваши занятия должны продолжаться. Представь себе, это Рождество мы сможем встретить дома!

— Звучит здорово, — откликнулся Регулус, отнюдь не разделяя её восторгов. Он не кривил душой, когда говорил, что — о Мерлин! — он тот ещё трус! Регулус боялся, страшно боялся встречи с призраками прошлого и с девушкой, которую поклялся забыть.

1) Вход во французское Министерство магии находится в фонтанчиках Уоллеса, которые являются одним из символов Парижа. Сегодня в городе сохранились 108 фонтанчиков.

Вернуться к тексту

2) Матагот («Денежный кот») — таинственный дух во французском фольклоре, который принимает облик чёрного кота. Если его приручить, то он ежедневно будет оставлять хозяину золотую монету.

Вернуться к тексту