Принцип Снегиря (джен)

На четвёртом по счёту уроке, проходящем на этаже повыше — а это, кстати говоря, был английский — Алёшка Самойлов сидел за второй партой с Женей К.

Женя К. была не то, чтобы круглой отличницей — нет, она была довольно стройной, но всегда правильно переводила слова и знала нужные склонения неправильных глаголов, в общем, знаниями для пятого класса обладала удивительными (наверняка из-за того, что ходила в кружок). Алёшка не особо с ней общался, но часто замечал, какие классные у неё наручные часы. Как будто бы старинные, но блестящие и красивые. С настоящей маленькой шестерёночкой сбоку, наверняка для перевода или подкручивания стрелок. Женя К. вообще была красивой девушкой, но эти часы, как считал Алёшка, очень хорошо дополняли её образ. И без них она была бы совсем не такой.

— London is the capital of Nice britain, — без запинки проговорила она, когда Англичанка попросила её ответить.

Но учительница почему-то возмутилась:

— Что это ещё за Nice britain? Во-первых, ты проговорила её с маленькой буквы. Во-вторых, говорится «London is the capital of Great Britain»!

— Но мне не кажется, что Britain такая уж Great, — призналась Женя К. немного смущённо. — Она скорее просто Nice…

Ей будто бы не очень хотелось спорить, но она просто старалась высказать свою точку зрения, с которой Англичанка была явно не согласна.

— Не выдумывай глупостей, К., а то поставлю два за плохую подготовку домашнего задания!

Женя вернулась за парту раздосадованная, и принялась зачем-то подкручивать часы. Возможно, это её немного успокаивало. Алёшка смотрел на её манипуляции, а потом зачем-то спросил:

— Может, если переместить стрелки назад, ты ответишь правильно?

Женя К. вздохнула.

— Я пробовала. У меня всё равно ничего не получалось. Сделанного не вернёшь.

— Правда?! — шёпотом изумился Алёшка. — Так значит, всё-таки можно?!

— Можно, — подтвердила Женя невесело. — Только говорю ведь — сделанного не вернёшь.

— Да как не вернёшь, если можно переместить стрелки? Давай попробуем! — настаивал уверенным шёпотом Алёшка. Ему ужасно хотелось посмотреть, как это — перемещаться назад во времени вместе со стрелками.

Женя К. пессимистично вздохнула.

— Говорю тебе, ничего не выйдет… Ладно, возьмись за колёсико и прокрути на минуту назад.

Монотонные объяснения про «Present Simple» замолкли, а потом всё время вокруг Алёшки с Женей вдруг стремительно потекло вспять, словно возвращающееся в кастрюлю тягучее молоко, успевшее сбежать. Алёшка не успел опомниться, как… снова сидел за той же партой.

— К.! — возвестила на весь класс Англичанка.

Вздохнув, Женя встала со стула, приготовившись отвечать, и произнесла уже совсем не так уверенно:

— London is the Capital of great Britain.

— Ну что ты будешь делать! — Англичанка снова была недовольна и всплеснула руками. — Почему ты всегда путаешь заглавные буквы со строчными?! Садись. Хотя бы произнесла всё верно…

— И всё-таки не кажется мне, что Britain такая уж great, — упрямо прошептала Женя, возвращаясь на место. Она снова принялась подкручивать шестерёнку часов.

Алёшка прекрасно её понимал… наполовину, потому что был плох в английском. И только потом он вспомнил!

— Подожди, так ты только что!..

— Ага.

— Но почему ты…

— А что мне было делать? Я путаюсь в заглавных и строчных буквах.

— Может быть, попробуешь ещё раз? Только скажи всё правильно. И вот увидишь, она тебя не наругает!

Женя неуверенно посмотрела на него.

— Думаешь?

— Так, К., что за разговорчики! Ну-ка молчать и слушать! — прервала их Англичанка раздражённо. Кажется, у неё явно был неудачный день. Прождав какое-то время, Женя незаметно протянула руку с часами Алёшке, подставляя колёсико.

И снова молоко времени вокруг них тягуче понеслось вспять. На этот раз перематывать пришлось дольше, потому что прошло больше одной минуты. Ощущения были неприятными, но результат стоил того.

Не дожидаясь, пока её вызовут, Женя встала и отчеканила на весь класс:

— London is the Capital of Gr-r-reat Br-r-ritan!

Несмотря на то, что она сказала всё правильно, Англичанка всё равно покраснела, как варёный рак и сказала:

— К., тебя с первого класса не научили, что нужно руку поднимать, прежде чем ответить?! Я тебя не спрашивала!

— Но вы собирались, — упрямо сказала Женя. — И я ведь всё правильно сказала!

— Ты слишком сильно выделяешь звук «r», в английском так не делают. Садись, и больше не вскакивай.

Сев за парту, Женя поглядела на Алёшку взглядом «я же говорила!».

— Просто ты всё делаешь не так, — настоял Алёшка серьёзно. Ему казалось ужасно глупым, что, имея в распоряжении такой ценный прибор, Женя совершенно не понимает, как им пользоваться. Всего-то и делов — взять да сказать «Лондон зэ кэпитал найс Бритайн», или как-то так. И что тут сложного?

— Ладно. Давай в последний раз…

— Нет уж. Хватит с меня позориться.

— Да ты чего! Мы всё сделаем правильно, просто перемотаешь и скажешь!

— Так, вы двое! — снова не выдержала Англичанка.

Алёшка с Женей испуганно втянули головы.

— Stop talking энд выйдите из класса! Мне надоела your endless… болтовня!

Половины слов Алёшка так и не понял, но видя, с каким грустным видом Женя встаёт и собирает портфель на глазах у одноклассников, подумал о том, что второй раз за день попадать к Директрисе ему точно не на руку.

Как только они вышли в коридор и закрыли за собой дверь, Женя рассерженно сказала:

— Вот видишь, что вышло?! Всё ты виноват!

Алёшка аж возмутился.

— Я?! Я-то тут при чём? Это всё ты не можешь нормально перемотать да всё сказать как следует!

— Я же тебе говорю: сделанного не воротишь! Время тебе не игрушка!

— Давай просто перемотаем и сделаем так, чтобы нас не выгнали, — сказал Алёшка.

К его удивлению, Женя ответила твёрдым отказом.

— Больше никаких перемоток, Самойлов. Ты совершенно безответственный, и я тебе не доверяю.

— Я безответственный?! — Алёшка почти что всерьёз обиделся, потому что считал себя очень ответственным. — Да я… А ты… Простофиля, вот!

— Я простофиля?! А ты… Ты, Самойлов, надутый пудель! — на глаза Жене навернулись слёзы обиды.

«Пудель» тоже больно царапнуло по сердцу Алёшки. Он даже мысленно себе поклялся, что больше никогда не посчитает Женю красивой, с часами она на руке, или без них. Как она смеет так обзываться?!

— Ах так! — засопел он и схватил руку Жени, стремясь снять часы.

В последствие ему было очень стыдно за свою вспыльчивость, но в тот момент Алёшку Самойлова обуревали эмоции.

— Отдай! Я сам перемотаю!

— Не смей! Ты не знаешь, что творишь!

— Это ты не знаешь! Глупая! Глупая селёдка!

— Я?! Селёдка?! — ахнула Женя.

У Алёшки получилось расцепить ремешок часов, и теперь один был у него, а второй — у Жени, и каждый тянул на себя.

— Отпусти! Это тебе не игрушки! Ты же порвёшь!

— Не порву, если дашь перемотать время! Я тебе всё равно их верну!!!

— Ты даже не пудель! Ты знаешь, кто, Самойлов?! Ты… Ты чихуахуа, вот ты кто!

— А ты болонка! Селёдочная болонка!

— Да таких даже не существует!

— Я говорю — значит, существуют!

Они не заметили, как кто-то подкрался к ним и в прыжке присвоил часы себе, выхватив их из рук у обоих. Алёшка изумился, подумав, не двоится ли у него в глазах: часы в руках сжимала девушка, точь-в-точь похожая на Женю! Совершенно такая же! Только без часов на руке…

Ничего не сказав им, она бросилась бежать по коридору в сторону женского туалета.

— А ну стой!!!

Женя и Алёшка, мигом позабыв про споры, побежали за ней, но Женя-2 была очень быстроногой, мигом пересекла коридор, скрывшись из виду в женском туалете, и захлопнула за собой дверь. Алёшка вежливо встал поодаль, пока Женя-1 пыталась дёргать ручку.

— Ты что встал, помогай!

— Это девчоночий, — сказал Алёшка серьёзно. — Я туда ни-ни.

— Да ты что, сейчас же урок…

— Слушай, тебе надо, вот ты и суйся.

Дверь неожиданно поддалась и Женя-1, взвизгнув, покатилась по полу. Подбежав к ней, Алёшка помог ей подняться.

— Не ушиблась?

— Не… — Женя-1 отряхнулась, возвращая себе остатки достоинства. — Ну я ей сейчас!..

Впрочем, вбежав в женский туалет, она никого там не обнаружила. Женя-2 бесследно испарилась.

Алёшку и Женю-1 мучили вопросы: кто был этот таинственный клон? Чего он хотел? Почему украл часы? Куда делся? Вопросов было больше, чем ответов. Но Женя-1… или теперь уже просто Женя, потому что Жени-2 нигде не наблюдалось — кажется, была сильно расстроена пропажей часов. Настолько, что шмыгала носом, едва сдерживая слёзы. Алёшка знал эти глаза, вот-вот грозящие расплакаться. У девчонок он часто такие видел. Поэтому он даже теперь не слишком злился на «пуделя» и «чихуахуа», хотя и то, и другое было достаточно обидно.

Но у человека горе — а тут уж не до обид.

— Эти часы подарил мне дедушка, — говорила Женя тихо, присев на корточки возле стены. — Он не велел никому их давать. Они ведь… сам видел. Время перематывать могут. Только никому не говори, ясно?

— Я могила, — клятвенно пообещал Алёшка.

Женя помолчала немного. Может быть, думала, стоит ли ему верить.

— Мой дедушка был магистр времени. И эти часы это всё, что у меня от него есть. Я очень плохо его знала, потому что мы мало общались. Но он передал мне эти часы и сказал, чтобы я берегла их… Он ещё объяснил, что мои родители не могут ими пользоваться. Только я могу. А я видишь… какая растяпа, — Женя закрыла лицо руками. — Ты тоже хорош, Самойлов. Зачем ты…

— Ну я же не знал, — виновато сказал Алёшка, почувствовав, что и правда оплошал. — Ну прости, К.! Вернём мы твои часы!

— Как? Я даже не знаю, кто была эта клониха, и куда она убежала из туалета! Не в окно же сигать с третьего этажа! Ты точно никого не видел?

— Так ты бы заметила, разве нет? — пожал плечами Алёшка. — Слушай, не раскисай! У меня есть одна идея, которая может сработать. Но для этого нам нужно попасть в кабинет Директрисы.

— Чего?! — удивилась Женя. — Ты серьёзно что ли?! Нам же влетит!

— Мне уже влетело, так что не страшно.

— А зачем нам туда?

— Там моя Тетрадь. Что я в ней нарисую — то сбывается. Так что если мы её добудем…

— Как это — сбывается? Так ведь не бывает.

— Глупая что ли? Как это не бывает, если бывает? — спросил её Алёшка. — Не хочешь — не верь. А я пойду и попытаюсь выпросить Тетрадь, чтобы вернуть твои… Часы.

Женя К. благодарно шмыгнула носом. Кажется, за то, что Алёшка так уважительно назвал её Часы с большой буквы.

Как только они прокрались на учительский этаж, то тут же спрятались за угол: Директриса совершенно растрёпанная выбежала из кабинета — что было совсем не в её духе! — и за кем-то погналась в другую сторону, противоположную той, где прятались Алёшка и Женя. Подождав, пока её спешный топот стихнет, они прокрались в открытый кабинет.

Единственной преградой оставался попугай, сидящий на жёрдочке. Внимательно глядя ему в глаза, Алёшка начал подкрадываться, слегка пригнувшись, и шептал:

— Я дам тебе пиастр-р-ры, я дам тебе пиа-а-астры…

Попугай слушал какое-то время, а затем прокаркал:

— Дол-л-лар-р-ры, р-разменяй в дол-лар-ры…

Тетрадь лежала на столе Директрисы. Дотянувшись до неё прежде, чем попугай успел что-то сообразить, Алёшка схватил своё сокровище и ринулся прочь из кабинета.

— Бежим! — сказал он Жене, сидящей на стрёме.

— И что мы будем делать? — спросила она, когда они оказались в безопасности. — До конца урока десять минут, а мы так и не нашли Женю-2…

— Сейчас найдём. Мне главное придумать, что нарисовать.

— Сейчас не время для рисования, Самойлов! Если урок кончится, то клониху мы точно не отыщем…

— Всё будет в порядке, — пообещал Алёшка Жене. — Слово Снегиря.

Она, кажется, поверила.

Он достал из пенала погрызенный тёмно-зелёный карандаш, и нарисовал на странице рядом с Директрисой Биг-Бен — точно такой же, как на картине в кабинете английского. Стрелки Алёшка нарисовал так же, как они были расположены в тот момент, когда Женя переводила время: 11:11.

Тягучее и вязкое молоко времени снова потекло вспять, и Алёшка даже почувствовал, как неприятно выворачивает у него внутренности от таких неожиданных перемещений. Он схватил Женю за запястье — чтобы, не дай бог, она не осталась в прежнем времени одна. Что же случится, когда он примется его менять?

Когда течение молока времени, наконец, прекратилось, первое, что сказал Алёшка сидящей рядом Жене, было:

— Посмотри на часы!

Она смерила его сердитым взглядом.

— Дурак что ли? Их только что клониха забрала.

— А, точно… — Алёшка опустил глаза и присмотрелся к Биг-Бену. Но его больше не было: страница Тетради была чиста.

— Я разве только что не…

— Что? — не поняла Женя.

— Я же только что нарисовал Биг-Бен, вот прямо здесь…

— И правда… Когда ты успел его стереть?

— Я его не стирал, мне даже нечем… Что, если время только что перемоталось? Это означает, что мы сейчас сидим на уроке английского!

— То есть как это — английского, если мы… — до Жени внезапно дошло, и она, ахнув, вскочила и побежала к лестнице.

— Рисуй опять Биг-Бен! Но с прежним временем! — крикнула она ему. — Быстро! Я сейчас вернусь — и мы сразу назад!

— Чё расшумелись, уроки идут… — проворчала появившаяся неподалёку баба Шура, школьная техничка. От неё всегда пахло сыростью и тухлой рыбой. И по какой-то причине никогда — ни с утра, ни на переменах — никто её не видел. Она появлялась только во время уроков.

Стараясь не обращать на неё внимания, Алёшка снова достал карандаш (успевший каким-то образом «перемотаться» в сумку) и снова начал рисовать Биг-Бен…

Вскоре Женя появилась на лестнице, вся взмыленная и с часами в руках.

— Скорее! Рисуй стрелки! — крикнула она Алёшке, и тот быстро черкнул на огромном кругу Биг-Бена время, из которого они прибыли: ровно десять минут до конца урока.

Вытекшее молоко времени быстрым плеском вернулось в кастрюлю: движения назад и вперёд настолько разнились, что Алёшке было не по себе. К тому же, стоило ему пошатнуться и рухнуть на пол в своём времени, как на голову ему тут же обрушилась мокрая тряпка бабы Шуры.

— Фу ты! Откуда ты тут взялся, негодник?! — изумилась она. — Чаго уроки прогуливаешь?!

Кое-как от неё отделавшись, Алёшка подбежал к Жене, «вернувшейся» на несколько метров вперёд него.

— Часы у тебя?

Та радостно показала находку:

— Да!

— Ты представляешь, мы и правда переместились во времени! Я стояла и смотрела, как мы с тобой ругались, а потом выхватила Часы и убежала прочь! Пробежала мимо женского туалета — думаю, та самая Женя-2 наверняка там пряталась… В общем, теперь, когда Часы у меня, думаю, никто их у прошлой меня не украдёт… — и Женя К. вздохнула с облегчением. — Спасибо тебе, Снегирь, огромное. Ничего, если я тебя так звать буду?

Алёшка ужасно смутился и покраснел, чувствуя, что уже и не против.