Страна Берендея (джен)

Гарри боялся лететь на самолете, он помнил, как сильно его укачало во время перелета из Лондона в Ганновер. Но ещё больше его пугало расстояние между Лондоном и Санкт-Петербургом — свыше двух тысяч километров, а если эти самые километры перевести в английские мили, то дорога и того длиннее станет. Так что хочешь не хочешь, а пришлось согласиться, что самолетом эти километры-мили покроются чуть более, чем за три часа безопасного полета.

Но даже этот мандраж моментально прошел и сгинул без следа, как только Гарри понял, что в Питер этим же рейсом летит и Невилл. И теперь прямо-таки поражался, как та блондиночка с еврея Роберта — о чем думают взрослые маги, посылая в чужую страну мальчика, который по-русски ни "бе", ни "ме"?! И даже без сопровождающего, одного! Как щенка в глубокую лужу, ей-богу, барахтайся как можешь, авось выплывешь!..

Невилл же, поняв, что отныне он не один, буквально прирос-прикипел к Гарри и Густаву, невысокому магглу с огромным носом. Что и говорить, он испытывал прямо-таки гигантское облегчение, дичайшую радость и пламенную благодарность от неожиданной встречи.

По радио объявили время, номер рейса и разрешение на посадку. Гарри подхватил сумку, другой рукой цапнул Невилла за локоть и поволок вслед за Густавом, который подобно маленькому катерку раздвигал авианосцы, прокладывая широкую просеку в безбрежной людской массе. Непонятно как, но этот щуплый полковник каким-то образом повелевал толпой, не то взглядом, не то харизмой подчиняя людей своей воле. Перед коридором в посадочный рукав Северус на пару секунд тормознул Гарри и незаметно от посторонних глаз сунул в сумку палочку с Косточкой. Хоть одно, хоть маленькое, но одно волшебное существо всё-таки отправится с Гарри, благо, что умный лечурка старательно прикидывался деревяшкой, не дышал и не шевелился, даже листики на макушке затвердели и как будто покрылись лаком. Уходя вдаль по рукаву, Невилл оглянулся на провожающих и успел увидеть, как бабушка прижимает к лицу платочек. Стало и грустно, и радостно — всё-таки за него переживают.

Вот и салон. Невилл с любопытством смотрел на ряды сидений — их три, вдоль окон-иллюминаторов и посередине, — резиновые дорожки, полки-боксы над головой; изнутри самолет совсем другой, чем снаружи. Место Невилла во втором кресле слева от прохода, места Гарри и Густава наискосок и в середине, не совсем рядом, конечно, но хоть в одном самолете летят, и то хорошо. Гарри его не видел, но зато пассажирку, соседку Невилла, видел прекрасно, дама была весьма внушительной комплекции, прямо как тётушка Мардж. Так вот, начала эта дама вертеться, то к соседу повернется, то в проход высунется, а спустя несколько минут после взлета громогласно подозвала стюардессу с требованием подать ей «рыгательный пакет». Многие пассажиры заметно позеленели от сего заявления и нервно оглядели её слоновью тушу, явно сомневаясь, что ей нужен именно крошечный пакетик, а не мешок для муки. Гарри робко дернул Густава за рукав рубашки:

— Я только что вспомнил… Невилл боится высоты.

В общем, для Невилла первый опыт полета на самолете вышел довольно плачевным, он потел, его тошнило и лихорадило, и если бы не друзья в лице Гарри и Гуса, черт знает, чем могло бы всё закончиться. И Гарри впоследствии не единожды возвел хвалу верному Дасу — если бы не конь, Невилл полетел бы один… А так они с разрешения капитана экипажа заняли кресла возле Невилла и в течение трех часов успокаивали его взбесившийся организм — вытирали пот, давали попить воды, прижимали к лицу пакет и уговаривали дышать туда.

Для Невилла эти три часа тянулись целую вечность, для Гарри и Гуса пролетели как один миг, оглянуться не успели, как объявили о посадке. И надо сказать, в голосе капитана прозвучало неприкрытое облегчение, а пассажиры разразились бурными овациями. А идя к выходу, Гарри занервничал, видя в иллюминаторах, как к самолету несутся белые с красным машины. Не надо быть семи пядей во лбу и российским гражданином, чтобы понять, что это кареты скорой помощи. Вот непруха, нельзя допустить, чтобы Невилла упекли в маггловскую больницу. Он бросил затравленный взгляд на Густава, тот моментально просек ситуацию, ему, кстати, тоже было не выгодно, чтобы иностранец угодил в больничную койку прямо с самолета. Не знаю, что он сделал, какое обаяние включил или какой магией воспользовался, но за то время, что прошло от прохода между сидений и до конца трапа, он, очевидно, успел кое с кем договориться. Итак, стоявший возле машин седой мужик в белом халате грозно осведомился:

— Кому плохо?

Ему ответила толстая матрона:

— Мне плохо, доктор, мне! Меня полечите.

— Ваше имя? — подозрительно прищурился врач.

— Марья Ефимовна я… — кротко заморгала матрона.

Кустистые брови сдвинулись ещё ближе.

— Мне вроде докладывали, что плохо парню.

— Вам послышалось, — встрял капитан, спускающийся по трапу, как и положено, последним. — В рации были помехи, я говорил: «Даме плохо».

Как и когда Густав успел договориться ещё и с капитаном, увы, останется навсегда его тайной. Тем более что их уже тут не было, они вместе со всеми пассажирами устремились к зданию аэровокзала. Это в Европе от вокзалов-терминалов к самолетам проведены телетрапы, а в России в девяностых годах всё было попроще. За время пробега от кошмарной воздушной машины до стеклянных дверей Невилл понемногу очухался и в светлую прохладу терминала вошел вполне бодрым. На таможенном досмотре Гарри пришлось понервничать, без зазрения совести двое хмурых мужиков потрошили сумки и чуть ли не обнюхивали каждый предмет. Гарри и Невилл чуть не спалились, когда молодой таможенник принялся рассматривать их волшебные палочки (три штуки, у Гарри две, и у Невилла одна). Смотрел, смотрел, вертел и так, и эдак… и обратился к Густаву:

— Чьто этъо?

— Поделки, — Густав смиренно пожал плечами, дескать, сами не видите, что ли?

Бдительный таможенник пощелкал ногтем по лечурке, чем чуть не довел Гарри до инфаркта, и… положил обе палочки, роговую и деревянную, обратно в сумку. Поставил крестик мелом на кожаном боку и мотнул головой, проходите, мол.

Ох, неужели пронесло?! Гарри от счастья почувствовал себя стрижом, чудом избежавшим когтей коварной кошки — хотелось петь и взлететь высоко-высоко…

— Гарри-и-иии!!! — отчаянно-радостный визг едва не оглушил, а налетевший Ваня чуть не сбил с ног. Ого! Гарри с восторгом смотрел на коренастого крепыша с простецким славянским лицом и серо-стальными глазами. Ещё у Вани была широкая, искренняя и счастливая улыбка, такая же, как его душа, добрая и широко распахнутая.

Родители Вани приветливо улыбались и терпеливо ждали, пока улягутся все восторги вокруг прибытия заморского гостя. Потом стали знакомиться. Двинулись было к выходу, но что-то заставило Гарри обернуться на Невилла. Так и есть, он одиноко стоял возле колонн и тщетно всматривался в плакаты с именами, ища имя «Маринеро» или свое собственное. Гарри вернулся к нему, Густав объяснил Ване и его родителям, что Невилл прилетел с ними и что его должны были встретить, но, может быть, они опаздывают? Семья Белых окружили Невилла и Гарри и честно прождали чужого человека несколько часов. Время от времени задавали уточняющие вопросы:

— Как его зовут? Маринеро?

— У тебя есть его телефон?

— А адрес? Адрес есть? Давайте парня сами отвезем... как нету адреса?

Спустя час:

— Кто-нибудь чай хочет?

Спустя ещё один час:

— А где здесь туалет?

— Кто такой Маринеро? Художник? Итальянский мафиози? Не знаешь? Ну, парень, ты даешь, как так можно, ехать незнамо к кому и незнамо куда!

— Слушай, закат такой красивый… Мороженое будем? Пойду, всем куплю.

Ещё пять часов спустя бесплодного ожидания, когда стало точно и стопроцентно ясно, что за Невиллом никто не придет ни сегодня и ни завтра, было решено отправляться на квартиру Белых. Конечно, Невилл был подавлен и просто вне себя от ужаса, ну как же так, почему его никто не встретил?! А если бы он был один??? Вот тут-то Гарри был полностью с ним согласен и даже рассказал о том, что его задержал Дас. От наплыва новых эмоций Невилл аж зажмурился, с благодарностью вспоминая славного гнедого толстяка, что весь год пасся в леваде при Хогвартсе в компании двух крылатых лошадей.

К счастью, автобусы ещё ходили, так что до Зелёного района доехали без проблем, потом дружной кучей ссыпались с автобуса и полчаса шли куда-то дворами. Но вот, наконец, и цель их путешествия — извилистая длинная окраинная улица в старой части города. Лично Гарри был рад, что его не потащили в те безликие бетонно-блочные высотки, ему куда больше импонировала вот эта симпатичная зеленая улочка с двухэтажными домиками с покрытием стен из дранки и розовой штукатурки. На торце крайнего дома Гарри приметил табличку с двумя словами, названием улицы, и цифру шестнадцать, второе слово было написано крупными буквами и совсем коротеньким, всего четыре буквы, и знакомых было три «М», «Р» и «А». Ваня перехватил его взгляд и понятливо пояснил:

— Здесь написано «улица Мира, дом 16». Наш дом дальше, в конце улицы, седьмой номер.

Гарри с интересом уточнил:

— Так это русская буква «Р»? А я прочитал её как «П», а что такое «Мира»?

— То же самое, что ваши пис, универсал и ворлд.

Невилл хоть и переживал, а всё-таки к разговору прислушивался, благо, что Ваня довольно сносно говорил по-английски. В доме номер семь был один подъезд, два этажа и четыре квартиры. Отец Вани, задевая макушкой голую лампочку, достал из кармана ключи и открыл простую деревянную дверь с латунной циферкой «1».

Вошли в полутемную прихожую и тут же были атакованы тоненьким тявканьем и сварливым девчоночьим голоском:

— Ну где вас черти носят?! Мы с Тошкой тут совсем испереживались. Только не говорите мне, что рейс из Лондона задержали, ни за что ведь не поверю.

Тут кто-то включил свет и Гарри увидел Марину, она стояла нахмуренная и уперев руки в боки, ни дать ни взять жена, встречающая подзагулявшего мужа. К её ногам жалась маленькая собачка, продолжавшая визгливо тявкать. За два года девочка заметно выросла и окрепла, на бледных и худых когда-то щеках сейчас сиял здоровый румянец, серые глаза метали возмущенные молнии. И Гарри сам не заметил, как его губы разъехались в глуповатой улыбке — как же он рад был увидеть совершенно здоровую Марину!

— Хелло, Марина! А я — Гарри.

Девочка смягчилась и благосклонно кивнула. Посмотрела на Невилла, и Ваня пояснил:

— Мы из-за него задержались, его никто не встретил. Это друг Гарри, его зовут Невилл.

— Не люблю имена с двумя «л» в конце… — буркнула девочка, подумала и сообщила: — Я буду звать тебя Невом, согласен?

Гарри и Ваня на пальцах объяснили Невиллу, в чем заключается смысл фразы. Тот выслушал, вздохнул и удрученно пробормотал:

— Да хоть Чайником назовите, только на плиту не ставьте. Согласен, конечно, куда я денусь…

Квартира оказалась хоть и трехкомнатной, но всех гостей едва-едва разместили. После недолгих и очень сдержанных споров сквозь зубы с горем пополам расположились следующим образом: мама ушла в комнату дочки, Гарри и Невилл улеглись спать в комнате Вани, а папа и Густав устроились в супружеской спальне. Была ещё кухня, но в ней, к счастью, никого не пришлось укладывать. Старшая сестра Вани и Марины, как выяснилось, уже вышла замуж и жила теперь отдельно и очень далеко, в приуральском городе Мурени. В том самом, куда собирался Ваня на лето и куда пригласил английского друга. Так что это был ещё не конец пути, а только самое начало.

На раскладушке было странно спать, но Гарри слишком сильно устал накануне, чтобы обращать внимание на эти мелочи. Невиллу на пол положили пару матрасов, которые выкопали из многолетнего завала на балконе. Никто, впрочем, не роптал, обстоятельства, что поделаешь…

На следующее утро после аппетитного завтрака из каши с оладьями Гарри решил, что надо начать с чего-нибудь, например с выяснения, почему Невилла никто не встретил, и спросить, наверно, надо папу. Телефон стоял на полочке в прихожей, Гарри попросил разрешение позвонить. Конечно же, ему разрешили и даже помогли набрать код. Гудки, щелчок и голос тёти-мамы Пэт:

— Алло?

— Мама, здравствуй. Дай мне папу, пожалуйста.

— Которого из них? — пошутила Петунья.

— Северуса! — засмеялся Гарри.

Тётя позвала к телефону Северуса.

— Привет, Гарри. Как доехал?

— Привет пап. Хорошо доехал, но у нас проблемы. Свяжись с леди Августой Долгопупс, выясни, пожалуйста, почему Невилла никто не встретил.

— То есть… я правильно тебя понял, мистер Игнотус Маринеро не встретил Невилла? А вы не пробовали искать Игната Маринера?

— Нет, папа, но… бабушка ему ничего… никаких подробностей не говорила, а к Невиллу никто не подошел. Но всё равно спасибо, папа, теперь мы знаем, что надо искать человека по имени Игнат Маринер.

— Степанович, — добавил Северус. — Его полное имя Маринер Игнат Степанович. И как бы там ни было, но я со своей стороны обязательно свяжусь с леди Августой. Кто его знает, вдруг старый пенёк страдает склерозом?.. Удачи вам с Невиллом, Гарри.

— Спасибо, папа, — поблагодарил Гарри и с облегчением повесил трубку.