Много шума из ничего (гет)

— Невилл, у меня нет слов!

Бывший одноклассник и соратник, как выяснилось, тоже бывший, стоял понурив голову.

— Годрик милостивый, у меня в голове не укладывается, как ты мог! — Гермиона не удивилась бы, повали у нее из ушей пар. — Давай по порядку: ты принимал участие в прошлом возрождении Волдеморта, в результате чего погибли многие близкие мне и тебе люди. Да и не только близкие. Салазарова задница, ты хоть приблизительно представляешь, сколько народу полегло в последнем противостоянии?! Ладно Гойл и Булстроуд, но ты... Задумайся, ты воскрешал того самого Волдеморта, чья ближайшая соратница довела твоих родителей до их теперешнего состояния. Вроде не ребенок, а повелся на обещание вернуть им рассудок. Даже не знаю, как охарактеризовать этот уровень легковерности! Ты не уничтожил кольцо, в которое мы собрали его душу, и ты, ошибка природы, ухитрился забыть, где его закопал?! И теперь спокойно мне об этом рассказываешь?!

— Не забыть, — еще больше насупился Невилл, — а потерять место. Я пометил его камнем, а когда вернулся, то не нашел.

— Прости, пожалуйста, переспрошу еще раз, а то не верится. Ты пометил камнем место на опушке Запретного леса, периметр которого составляет не один десяток миль? Как его теперь искать?

— Нет, место я запомнил, я туда аппарировал, просто не нашел ни холмика, ни камня.

— Кто-то — животное, магическое существо или человек — прошел мимо, втоптал твой камень вместе с холмиком в землю или сбил, камень откатился и давно смешался с пылью, листьями и прочим лесным мусором.

— Это был довольно необычный камень.

— О, необычный! Еще лучше! Тогда как тебе другой вариант: кого-то заинтересовал твой каирн, и этот кто-то его раскопал. Молись Мерлину, чтоб это не оказалось правдой! — во время своего монолога она распалялась все больше и больше. — Назови мне причину, по которой я прямо сейчас не должна сдать тебя собственному мужу?

— Твоя палочка у меня, — сообщил Лонгботтом, виновато потупившись.

— Как у тебя?

Невилл попросил ее оставить палочку на столе у входа, мотивируя просьбу тем, что предстоящее признание может вызвать у нее желание приложить его заклинанием. Ожидая рассказов об экспериментах над сознанием родителей, Гермиона согласилась, предварительно невербально применив чары выявления чужой сущности, — постоянная бдительность, да. Только чем это помогло? Перед ней действительно старый добрый Невилл, а не кто-то под Оборотным зельем или мороком, но этот старый добрый Невилл, кажется, готов напасть. В темнице мэнора она поднаторела в беспалочковой магии и не чувствовала себя совсем беззащитной без древка в руке, но думала ли она об этом перед разговором с человеком, с которым была знакома с одиннадцати лет?

Лонгботтом как-то неуклюже, даже робко вытащил из-за спины руку с ее палочкой и вторую — со своей. Гермиона старалась оставаться неподвижной, на всякий случай окружив себя щитом. Созданный невербально и без палочки щит получился не особо прочным, но все лучше, чем ничего.

План дальнейших действий состоял из четырех пунктов: усыпить бдительность Невилла, вернуть себе оружие, обезвредить противника и отправить сообщение Драко. Чтоб усыпить бдительность, нужно заговорить зубы; преступник из Невилла, откровенно говоря, так себе, если дать ему почувствовать себя хозяином положения, он расслабится, и, возможно, ей удастся узнать, что он собирается делать с ней и зачем устроил эту исповедь.

— Ты не ответил, зачем рассказал обо всем мне.

— Ну как… Мне нужен твой совет. Как думаешь, он сдержал бы слово, если бы у меня получилось его возродить?

Гермионе совсем не понравился маниакальный блеск в глазах бывшего одноклассника. Тянуть время, тянуть… пока у нее не появится возможность перехватить палочку.

— Почему тебя интересует мое мнение?

— Ты же у нас самая умная ведьма за Мерлин знает сколько лет. К тебе даже он обращался, и еще ты придумала, как его… умертвить.

— Не я, а мы с Драко. А что до первого вопроса, сам-то как думаешь? Он убил бы тебя раньше, чем вышел срок, только и всего.

Было видно, что Невилл опешил, о таком варианте он почему-то даже не думал.

— Ты же не догадался оговорить в Обете этот момент, я права?

Она по глазам увидела, что права, и поняла, что несобранность бывшего друга и его рассеянность — именно то, на чем ей необходимо сыграть.

— Ты можешь придумать, как найти кольцо.

— Зачем мне это?

Чувствовалось, что разговор идет совсем не так, как его спланировал Невилл.

— А ты не думаешь, что тот, кто его нашел, решил попугать магическую Британию всеми этими… штуками про возрождение?

Вот это уже интересно.

— И какие у тебя на этот счет соображения?

— Зачем мне ими делиться?

— Может, чтоб я не сдала тебя в аврорат.

— Не сдашь, я применю к тебе Обливиэйт.

У нее пересохло горло, от всплеска эмоций щит упал, но она заставила себя продолжать игру, спросила с презрением в голосе:

— Так автор топорных Обливиэйтов — ты?

— Не всем даются чары как некоторым, но Обливиэйт я отработал на отлично!

— Люди после твоего вмешательства не помнят только тебя и какие-то незначительные события.

— Потому что им и не надо помнить меня, а насчет тебя у меня другие планы. Ты не будешь помнить последнюю войну совсем, поэтому тебе не нужно будет вспоминать мой… мое...

— Невилл, это ведь не ты! Ты не можешь так поступить со мной, мы прошли две войны, мы учились вместе!

Парень покраснел, палочки в его руках задрожали. Гермиона поняла, что осталось только дожать. Произнося порицающие слова, она стала незаметно приближаться, шаг, еще шаг и… рывок, ей почти удалось, не хватило нескольких дюймов — то ли она бросилась в сторону Невилла раньше, чем нужно, то ли не просчитала траекторию движения своего слегка изменившегося тела — заметивший ее бросок Лонгботтом пальнул заклинанием из двух палочек.

— Петрификус Тоталус!

Где-то на задворках затухающего сознания Гермионы мелькнула глупая в создавшихся обстоятельствах мысль о том, что он сумел отомстить за первый курс. А потом из ее головы исчезли все мысли.