Детективное агентство «Протего Ма́ксима» (джен)

23.8.3 вторник

— Невилл, привет! Я хочу поговорить с тобой о тех заказах на алихоцию.

— Привет, Гарри! Выяснилось что-то интересное?

Невилл Лонгботтом, высокий симпатичный парень, тепло и открыто улыбаясь, протянул руку Гарри для приветствия. В прошлом они вместе учились на одном факультете в школе волшебства Хогвартс, да и во время войны были на одной стороне и через многое прошли вместе. Можно сказать, что они были старыми друзьями, хотя в последнее время едва ли получалось часто встречаться. Невилл, в отличии от Гарри, всё же доучился и закончил Хогвартс. И даже получил степень специалиста травологии в академии зельеварения. Теперь он работал в Министерстве в подразделении классификации и учёта магических растений отдела магического хозяйства. Гарри подумал, что, должно быть, тут Невилл на своём месте — ведь и в Хогвартсе травология была его любимым предметом.

— Пока не ясно, но Струглер решил, что стоит всё проверить.

— Вот здорово! Получается, я участвую в расследовании. — Невилл разулыбался.

Гарри улыбнулся в ответ.

— Расскажи, пожалуйста, мне об этой алихоции и других ингредиентах. Почему их оборот регулирует Министерство?

— В теплицах Министерства много растений, и причины контроля за их распространением различаются. Некоторые имеют ярко выраженные ядовитые или психотропные свойства. В принципе, мы реализуем их без ограничений, но устанавливаем и фиксируем личность покупателя. И если что-то, не дай Мерлин, случается, то передаем эту информацию вам в Аврорат. Некоторые растения находятся на грани уничтожения и внесены в Золотую книгу. Мы пытаемся восстанавливать их популяции, высаживаем в заповедниках. Добыча их элементов строго ограничена. На многие ингредиенты алхимические лаборатории и аптеки стоят в очереди годами. А есть растения, вроде алихоции, свободное произрастание которых мы ограничиваем в связи со способами добывания их частей. Алихоция — это удивительное дерево! — взгляд Невилла мечтательно затуманился. — Его плоды проходят несколько стадий трансформации: после цветения образуются стручки, которые, вызревая, становятся гроздью мясистых сочных плодов, которые, в свою очередь, истончаясь, питают костяную сердцевину, превращаясь в орех. Все части алихоции имеют сильный магический потенциал, который изменяется от стадии вегетации растения. Они используются во множестве зелий. Но с добычей элементов есть существенная проблема — дерево очень чувствительно к условиям сбора. И речь не только о времени года или цикле луны. Значение имеют пол и возраст собирающего. И даже, — Невилл глуповато хихикнул, — чтобы, например, добыть носики (это после цветов, но до плодов) нужна девственница, омытая в молоке единорога! — Гарри вздрогнул, а Невилл продолжил. — Неудивительно, что в своё время некоторые колдуны и ведьмы перепробовали множество способов по усилению магических свойств добытых элементов. Помимо безобидных экспериментов происходили и трагедии — единорогов и девственниц после сбора урожая умерщвляли или мучили. В восемнадцатом веке Министерство пыталось вести просветительские беседы, но жертвы всё равно были. Тогда и решили ограничить распространение дерева и контролировать добычу. Иногда отдельные смотрители берутся исследовать алихоцию, но, разумеется, безопасно и не принося никого в жертву, — Невилл перевел дух. Гарри, внимательно слушая, во время его лекции иногда кивал, подбадривая друга и поощряя продолжать рассказ. — В заказе, о котором идёт речь, требуются тычинки цветков алихоции, этот элемент, в отличии от других, как я уже говорил, заказывают крайне редко. Кроме новолуния, особых условий для сбора нет. Мы, кстати, работали с листьями алихоции в Хогвартсе, помнишь? Когда готовили зелье смеха.

— Да-да, что-то припоминаю, — вяло промямлил Гарри, ни зелья, ни травология отнюдь не являлись его любимыми предметами в школе, — помимо алихоции, в заказе были и другие ингредиенты.

— Да, если суммировать все пять заказов, где упоминаются тычинки алихоции, то там ещё присутствуют экстракт испуга заунывников, стебельки моли и дремоносные бобы. С ними не так интересно, как с алихоцией, это просто редкие растения, и они охраняются Золотой книгой. Кроме алихоции, урожай которой мы всё ещё ждем, и заунывников, которые мы уже напугали, но экстракт только конденсируется, остальные ингредиенты были отправлены заказавшим их аптекам.

— Когда будет готов экстракт?

— Думаю, сегодня ночью. В крайнем случае завтра.

— Ты помнишь, из какой аптеки поступил заказ?

— Да, из аптеки «У Морибанда» в Лютном переулке.

— Спасибо, Невилл! Сообщи мне, пожалуйста, когда будут готовы эти ваши заунывники и алихоция.

— Конечно, Гарри! — Невилл был очень рад, что может помочь в расследовании Аврората.

* * *

Когда в одиннадцать часов Гарри, Гермиона и Драко встретились в Аврорате, Гарри пересказал свой разговор с Невиллом.

— Итак, у нас две недели до момента, когда зацветет эта алихоция. Я поговорил с хозяином аптеки, мистером Морибандом. Он договорился с клиентом, что тот придёт за заказом в четверг утром. Предлагаю подождать его там и поговорить. Драко, ты пойдешь со мной.

Драко кивнул.

Гарри задумчиво постучал карандашом по столу. Потом посмотрел на Малфоя — тот, откинувшись на спинку кресла, сосредоточенно смотрел в потолок. Длинные ноги, скрещенные в лодыжках, были вытянуты почти до середины комнаты. Гарри перевёл взгляд на Гермиону. Она сидела на диванчике, подогнув одну ногу под себя. Левой рукой медленно и задумчиво накручивала на палец локон, правой же перебирала лежащие на коленях пергаменты.

— Малфой, в пергаментах, что ты передал мне вчера, есть копия изначального рецепта. Насколько эта копия достоверная?

— Это точная копия. Я делал ее для себя, чтобы брать записи в академию.

— Я имею в виду: ты скопировал содержание слово в слово? Ничего не сокращал, не перефразировал?

— Насколько я помню — нет. Копия должна быть точной. А в чём дело?

— Там встречаются термины «разложение духа», «сосуды проистечения жизни» — я уже подобное видела. Я просидела полночи над своими записями и кое-что нашла. Когда я собирала материалы для своего магистерского исследования — «забытые ритуалы и магические принципы, лежащие в их основе», мне попадались пергаменты, где упоминались что-то подобное! Правда, копий самих документов я пока не нашла. Мне нужно ещё раз просмотреть бумаги — я с переезда ещё не все коробки разобрала. Но, если этот термин не моя вольная интерпретация, то твои субстанции, Малфой, могут быть частью какого-то ритуала.

Гарри опешил и перестал стучать карандашом по столу.

— Гермиона, и ты молчала, пока я рассказывал про дурацкое дерево и девственниц? Ну, теперь я почти уверен, что дело у нас настоящее, а не плод твоего воображения, Малфой. Гермиона, ищи свои записи или источники, а ты, Малфой, проверь дословность своих копий.

— Хорошо, Гарри, — отозвалась Гермиона. — Сами субстанции, думаю, нет резона готовить. Малфой, твои записи весьма исчерпывающи. Я была приятно удивлена, — Гермиона вдруг заговорщически улыбнулась, — и я нашла твою статью — Диоскур Пламенный! (Dioscur Flamy).

Малфой слегка зарделся.

— Ты так и не рассказал, зачем вообще была нужна публикация? Ну, в смысле, ты вроде говорил, что тобой двигал не научный интерес.

— Всё так. Я опасался, что это какие-то темномагические материи, и что у нас с мамой опять будут проблемы из-за отца. Я тогда сильно на него злился.

— Почему ты не пошёл в Аврорат?

— С чем, Поттер? С рецептом студня разных цветов? Я обсудил всё со своим магонаучным руководителем, а он, между прочим, глава зелий в отделе невыразимцев. И он не нашёл ничего опасного. Тогда я решил действовать своими способами.

— Были отклики на публикацию?

— Да, хотя и не те, что я ожидал. Я думал, что объявится кто-то из Пожирателей, но ничего такого. Отклики приходили в редакцию — пара сов с поздравлениями и пожеланиями успешных исследований. Пара угроз, чтобы не лез в законы мироустройства — я тогда напрягся и подумал о дружках отца, — но в редакции пояснили, что у них есть штатный псих — они узнали его сову, — он всем авторам отправляет такие послания. Из странностей помню записку, которая пришла прямо в мэнор. В вестнике клялись, что не открывали никому мою личность.

— Что было в записке?

— Какая-то нелепица — у меня были экзамены, и я не придал ей особого значения: подумал, сами редакторы и веселятся. А потом как-то забыл про неё.

— Драко, тебе нужно серьёзно поговорить с отцом. Откуда у него эти бумаги, о чём вообще идёт речь, и кто ещё был в курсе.

Драко равнодушно пожал плечами, соглашаясь.

— Сомневаюсь, что это даст какой-то результат. Но я поговорю с ним.

— Рецепт был в бумагах Люциуса, вероятно, кто-то хочет повторить ритуал сейчас, спустя как минимум семь лет. Думаю, стоит проверить, не было ли чего-то подобного раньше.

— Я проверял подозрительные заказы за последние пять лет — там ничего интересного.

— Посмотри раньше, — велел Гарри, — кстати, Гермиона, что у тебя сейчас со временем?

— Ну, я на каникулах вместе с детьми ещё три недели, так что время есть.

Гермиона с этого учебного года вступала в должность помощника профессора Заклинаний, которую все ещё занимал профессор Флитвик. Также она продолжила преподавать авторский факультатив для старшекурсников «Основы маго-научных исследований». Начался курс в прошлом году, и дети встретили его крайне тепло. Директор МакГонагалл даже подумывала о включении его в основную программу старших курсов, изрядно доработав, разумеется. Также она была столь добра, что выделила Гермионе кабинет, чтобы та могла оставаться в школе в любое время и работать в библиотеке над своей книгой. И, хотя Гермиона снимала небольшую квартирку в Хогсмиде, неподалеку от школы, наличие своего уголка в стенах замка весьма способствовало продуктивности работы.

— А как твоя книга?

— Можно считать, что косвенно я продолжаю над ней работать, — усмехнулась Гермиона.

— Книга, Грейнджер? — Малфой заинтересовался разговором.

— Да, Малфой, это когда много пергаментов с буковками сложено вместе… — начала Гермиона ехидно.

— Будешь так шутить, Грейнджер, я выкуплю весь тираж и буду топить камины исключительно им, — спокойно парировал Драко.

Гермиона задохнулась от возмущения.

— Рядом с вами двоими я почему-то чувствую себя старше, — устало проворчал Гарри.

— Мне, в отличии от тебя, не придется покупать типографию, чтобы мою работу напечатали!

— То-то ты всё ещё ждешь публикации своей статьи в «Вестнике». Грейнджер, у нас что: какие-то проблемы?

— Нет, Малфой! Всё просто прекрасно! — она вскочила и начала собирать свои записи.

— Э… ладно, Драко, с тобой я увижусь после ланча. Гермиона, я тебя провожу.

* * *

Когда они подходили к холлу с каминами для посетителей, Гарри придержал Гермиону за локоть, останавливая и разворачивая к себе.

— Гермиона, что с тобой?

— Нет, это что с тобой?! Как ты можешь так спокойно себя вести, словно это… не знаю! Дин или Симус! Ты помнишь — кто он? Что он сделал!

Гермиона вдруг стала вся какая-то растрепанная. В глазах — злой блеск, крылья носа трепещут, вся поза напоминала сжатую пружину.

— Я всё очень хорошо помню. Но, Гермиона, что по сути ты знаешь о Драко?

— О! Я знаю достаточно! Я знаю, что он с молоком матери впитал ощущение превосходства! Которое основано лишь на нелепых расистских убеждениях!

— Ну, его ум ты сама отмечала, девушкам он вроде нравится, плюс он состоятелен. Так что превосходство — всё же не на пустом месте, — Гарри попытался свести всё к шутке, — и то, что он работает тут — в Аврорате — уже о многом говорит, — добавил он серьезно.

— А ты — ты считаешь, что так хорошо его знаешь? За неделю вы подружились?!

— Во-первых, не подружились, во-вторых, не за неделю. Он работает здесь уже год. И год или два до этого стажировался в исследовательском отделе, пока учился в аврорской академии. Представь, каково ему было там! Гермиона — ты самый справедливый человек, которого я знаю, но сейчас ты необъективна.

— Гарри, это ты удивительный! Ты видишь хорошее даже там, где им и не пахнет!

— Ладно. Гермиона, это работа. Я должен помогать людям. Защищать их. Если Малфой для тебя проблема, тебе совсем не обязательно заниматься этим.

— Гарри! Это нечестно!

— Гермиона, ты нужна нам. Но мы справимся и без тебя.

Гермиона от потрясения с силой закрыла рот и захлопала глазами.

— Ты меня увольняешь? Из-за Малфоя?

— Нет. Я всего лишь прошу тебя быть профессионалом. И помочь нам помочь другим.

Гермиона почувствовала укол совести.

— Хорошо, Гарри, прости меня. Это было по-детски. Но я… мне нужно подумать. Видимо, для меня это всё будет непросто.

— Конечно. Возвращайся, когда будешь готова, уверен, ты справишься.

* * *

Гермиона вышла из камина своей небольшой квартирки и, машинально сняв верхнюю одежду, бездумно опустилась в кресло, всё ещё пребывая в шоковой прострации.

Гарри отчитал её! Из-за Малфоя. Ей стало очень стыдно. Она что, правда такая поверхностная, как увидел её лучший друг? Но она так чувствует. Её раздражает каждое слово Малфоя. Его интонации, то, когда он прав. Его дурацкая внешность, на которую засматриваются все девчонки в Аврорате, словно забывшие — кто он. Да будь он хоть трижды красавчик — как, как это может перечеркнуть всё то, что он натворил? Да вся его семейка!

Гермиона искренне не понимала, почему Гарри на его стороне. «Вот если б Драко в рубище и со струпьями ползал по Аврорату, простирая руки и моля о прощении, — Гермиона скривилась от этой мысли. — Ну, может, это и чересчур». Что-то подобное уже могло быть между этими двумя: Малфой извинился, раскаялся? А возможно, Гарри это и не нужно, он сказал, что видит искупление в поступках Малфоя. Гермиона вдруг улыбнулась — она словно со стороны увидела, как Гарри отчитывает её за придирки к бывшему врагу — и почувствовала гордость за друга, за то, как он готов был быть жёсток с ней, отстаивая то, в чем уверен. Гарри вырос в твердого и справедливого… мужчину. Ну ещё не совсем мужчину, но уже скоро. Она вполне видит его начальником Аврората, министром, верховным чародеем, — она улыбнулась, заметно расслабившись, — но если Гарри прав, то она ужасный человек! И что же ей делать? Она так чувствует — Малфой олицетворяет всю её боль и страхи из прошлого. Гермиона вздохнула. Можно всё бросить. Гарри всё равно будет её любить. Но как профессионала уважать перестанет. Нужно, может быть, как-то абстрагироваться? Она не Гермиона Грейнджер — золотая девочка, он не Драко Малфой — бывший Пожиратель смерти. Она — профессионал, дипломированный мастер-исследователь чар и заклинаний, и ее помощь нужна в расследовании. Он тоже какой-то там специалист. Вроде не дурак. Они не люди, они — специалисты. Холодные профессионалы.

Спустя какое-то время после этого мысленного аутотренинга камин Гермионы зашуршал, и в нем, откашливаясь, показалась голова Малфоя.

— Грейнджер, ты дома? У меня есть новости, а Поттер ушёл утрясать какие-то детали с мистером Морибандом, когда ваш Лонгботтом прислал сову, что часть заказа готова. Ты пойдешь со мной.

Сперва вздрогнув от неожиданности, Гермиона медленно выдохнула, собирая мысли и гася поднимающееся раздражение. Она профессионал. Спокойно.

— Куда?

— Сейчас я зайду к тебе.

Голова Малфоя исчезла из камина. Гермиона быстро оглядела гостиную на предмет каких-нибудь неуместно забытых предметов женского гардероба. Она не собиралась давать Малфою лишних козырей. Хотя она профессионал, напомнила себе Гермиона, — она в любом случае не будет реагировать на провокации.

В камине загорелось зелёное пламя, и из огня вышел Драко Малфой. В этой гостиной он выглядел нелепо: «Как павлин в курятнике», — подумала Гермиона.

— Грейнджер, всё в порядке? Ты будто съела конфетку с соплями.

— Какая чуткость! Что ты узнал?

— Поттер предложил, — Драко выделил последнее слово, — поискать закупки интересующих нас ингредиентов глубже, чем на пять лет.

— И ты что-то нашел.

— Да. В 1968 году была обнаружена незарегистрированная роща алихоций в саду Трента Хауслайна. На деревья было наложено какое-то хитрое заклятье, которое не давало их увидеть.

— Как же их обнаружили?

— Чары спали, когда мистер Хауслайн был найден мёртвым в своём доме. Якобы естественные причины — сердечный приступ, ему было под сто лет.

— Так. И почему ты думаешь, что дело почти сорокалетней давности представляет для нас интерес сейчас?

— О. Именно поэтому мы говорим тут, а не в Аврорате.

— Не понимаю.

— Я хотел просмотреть материалы этого дела и запросил их в архиве. Оказалось, что материалы изъял мистер Струглер, как только был назначен главой Аврората. Четыре года назад.

— И до сих пор не вернул их?

— Да, и что-то мне подсказывает, что и не собирается.

— Может, забыл? Вложил в другое дело? Ты говорил с ним об этом?

— Нет. И не собираюсь. А собираюсь я отправиться по тому адресу, где была эта роща. Аврорское дело изъято, но в отделе траволюбов сохранился адрес, так как им пришлось пересаживать несчастные деревья в министерские теплицы.

— И ты хочешь туда отправиться? Кто там сейчас живет?

— Вот и выясним, ты пойдешь со мной.

— Струглер сказал, что я не работаю в поле.

— Ну, Поттер занят. А ты девочка — многие охотнее говорят с девочками, чем с мрачными аврорами.

— Это ты-то мрачный аврор?

— Грейнджер, я не пойму, ты струсила?

— Нет. Но мне не очень нравится на второй рабочий день действовать в обход начальства!

— Насколько я помню — в школе вам нравилось нарушать правила.

— Я изменилась. Надеюсь, мы все изменились. К лучшему.

— То есть я зря трачу время, и ты не пойдешь?

Гермиона вздохнула:

— Пойду. Думаю, Гарри было бы спокойнее, что я приглядываю за тобой, чтобы ты не натворил глупостей.

— О! Я не знал о вакансии няньки Драко Малфоя.

— Не няньки, а здравого смысла. Ты очень увлекаешься своими конспирологическими теориями в ущерб объективности. Так что я попробую смотреть на ситуацию в целом и не предвзято.

— Как угодно, Грейнджер. Оденься поудобнее — возможно, тебе придется повозиться в саду.

— В смысле?!

— Проверишь, не растет ли там ещё что-то из нашего списка. Теперь мы знаем, что искать.

— Почему я?!

— Я в этом не разбираюсь — ты же у нас ходячая энциклопедия.

— Малфой! Ты мастер-зельевар!

— Ну ты же уверена, что я все оценки всегда покупал, — Малфой довольно осклабился, — в любом случае — садоводство это не моё!

— Ах ты! — Гермиона задохнулась от возмущения, мгновенно забыв все свои успокоительные упражнения.

— Ну, не хочешь — не переодевайся, — быстро сказал Малфой и, схватив ее за руку, аппарировал вместе с ней.

* * *

Это был квартал миленьких разноцветных домиков с маленькими садиками на окраине магического Лондона.

Они сразу нашли нужный дом — он выглядел вполне себе обжитым. Дав волю паранойе Малфоя — прежде чем постучать в сам дом, они сперва поговорили с соседями.

Из трёх человек, с которыми удалось пообщаться, лишь одна сильно пожилая ведьма вспомнила Трента Хауслайна как очень умного и вежливого старого джентльмена. Когда она была девчонкой — бегала к нему за книжками и болтать с «мальчиками». Что это за «мальчики» такие, было не очень понятно — пожилая мисс на все вопросы об этом лишь глупо хихикала и заливалась вполне себе девичьим румянцем. Гермиона с грустью подумала, что и в магическом мире люди не застрахованы от старческой деменции, и перевела тему. Сейчас в доме проживает племянница мистера Хауслайна миссис Лорейн Уилкинс. «Милая девочка» получила дом и сад в качестве наследства. И старую эльфийку мистера Хауслайна в придачу. «Милой девочке» хорошо за пятьдесят лет, она вдовствует, сын счастливо женат и живет в Америке. В момент перечисления заклинаний по уходу за садом, используемых «милой девочкой», с едкими комментариями об удивительной нерасторопности «девочки» в этом вопросе, — Драко не выдержал и начал вежливо прощаться со словоохотливой ведьмой.

Двое других опрошенных соседей дополнили образ «милой девочки» — Лорейн Уилкинс работала в Мунго старшим целителем уже лет двадцать, мистер же Уилкинс трагически погиб в командировке во время какого-то несчастного случая. То ли наводнение, то ли тайфун… Во время последней войны ведьма была лояльна Дамблдору и Ордену Феникса. Про историю с зачарованным садом соседи ничего не знают. Сейчас «садик — очень мил», и они бы все с радостью разжились тем удивительным сортом муреновых в салатную крапинку гортензий!

Через какое-то время Драко и Гермиона постучались в бывший дом мистера Хауслайна.

— Миссис Лорейн Уилкинс, здравствуйте, я мистер Малфой, это мисс Грейнджер.

И миссис Уилкинс узнала, что эти милые молодые люди работают в Министерстве. Оказывается, сейчас архив Министерства стали переводить на новую систему каталогизации и выяснили, что в материалах дела о кончине её милого дядюшки Трента множество существенных пробелов.

— Миссис Уилкинс, в наших записях говорится о «естественных причинах смерти» мистера Трента.

— Да-да, сердечная недостаточность. Он был еще так молод и полон сил!

— У нас указано, что мистеру Хауслайну было около ста лет, — неуверенно сказала Гермиона.

— Вот и я о том же — совсем молодой!

Гермиона вовремя прикусила язык. Даже по меркам волшебной Британии — столетнего человека никак нельзя было назвать «молодым». Может, конечно, и не «дряхлым старцем», как в мире маглов, но всё же. Дамблдору, когда они учились в школе, было около ста десяти лет, и несмотря на всё его могущество — «молодым» его мог назвать только ненормальный. Теперь Гермиона смотрела на миссис Уилкинс с лёгкой опаской.

— Кхм, миссис Уилкинс, не могли бы вы рассказать всё, что помните о смерти вашего дядюшки?

— Да, конечно! Однако меня здесь не было в тот момент. Я была ещё совсем девчонка и жила с родителями. К дядюшке Тренту я приезжала каждое лето. Родители считали, что он положительно на меня влияет, — она тепло и как-то тихо-печально рассмеялась, — да так и было! Он был очень умный! Знал всё-всё на свете! И очень любил детей. Он работал в Министерстве — они там разрабатывали какие-то тесты или экзамены… и дядюшка постоянно собирал тут фокус-группы (вроде он их так называл) мальчишек, и все каникулы и праздники здесь постоянно гостили куча детей и подростков. Это было так весело!

— Здесь бывали только мальчики?

— Как фокус-группы — да. Но и девочек хватало! Все соседские дети всегда были с нами.

— Хм, а почему девочек не было в фокус-группах?

— Я не уверена, мисс Грейнджер, но, по-моему, дядюшка говорил, что с девочками занимается его коллега.

— Когда умер ваш дядюшка?

— В середине февраля шестьдесят восьмого. Для всех это стало настоящим шоком: буквально за месяц до этого он гостил у нас на рождественских праздниках и великолепно себя чувствовал! А потом на похоронах были все эти дети и их родители. Больше ста человек, я думаю, его все так любили! — миссис Уилкинс всхлипнула.

— Почему вы стали наследницей? У него не было своих детей?

— Да, не было… Там вроде была какая-то грустная история неразделенной любви в юности, и всю свою жизнь дядюшка Трент был холост. А запасы нерастраченной любовь дарил мне и всем этим мальчишкам.

— Мальчики в этих фокус-группах всё время менялись? Или кто-то постоянно приезжал к вашему дядюшке?

— Да, действительно был круг ребят, кто чуть не с первого курса навещал дядюшку каждое лето, как и я. У меня где-то были колдографии тех лет…

Миссис Уилкинс торопливо поднялась с кресла и, уже выходя из комнаты, вдруг спохватилась:

— Ох, как невежливо с моей стороны! Могу я предложить вам чай?

— Да, спасибо, миссис Уилкинс.

Хозяйка кивнула и, позвав маленькую старую эльфийку по имени Герберта, велела подать гостям чай.

— Миссис Уилкинс, ваша эльф выглядит очень почтенной дамой, не служила ли она у мистера Хауслайна?

— О, да, действительно! А я и не подумала об этом, — всплеснула руками пожилая леди.

— Не будете ли вы столь добры, позволив нам расспросить Герберту? — попросил Малфой елейным голосом.

— Конечно! Мне так жаль, что я сама не подумала об этом. Герберта!

Когда эльфийка появилась с подносом, заставленным чашками, чайничками и всевозможными вазочками с печеньем, розовым сахаром в форме сердечек и почему-то шариками из лимона, миссис Уилкинс попросила ее ответить на все вопросы этих милых молодых людей из Министерства. Сама же миссис Уилкинс поспешила на поиски обещанных колдографий.

— Герберта, расскажи нам о своем прошлом хозяине, мистере Тренте.

— Мистер Трент был хороший хозяин. Герберта гордилась работой у хозяина.

— У мистера Трента часто гостили дети?

— Да, хозяин любил детей! Иногда вместе с молодой хозяйкой их было по двадцать человек! Герберте приходилось трансформировать стулья и кресла в трехэтажные кровати каждую ночь!

— Должно быть, было весело. Герберта, садом тоже занималась ты? Или тут были ещё эльфы?

— Нет, мистер, только Герберта. Хозяин Трент сам занимался садом, Герберте нельзя было там работать.

— А сейчас кто занимается садом?

— Герберта, сэр.

— Мы слышали, что ты вырастила удивительный сорт гортензий.

— Да, сэр, спасибо, сэр. Герберта гордится своей работой в саду хозяйки Лорейн.

— Сильно сад поменялся с момента смерти мистера Хауслайна?

— Да, сэр. Герберта удалила почти все растения, кроме декоративных и цветущих. Хозяйка Лорейн любит запах гортензий после дождя.

— Герберта, вспомни, пожалуйста, росли ли в саду мистера Хауслайна алихоции, заунывники, моли и дремоносные деревья?

— Да, сэр, алихоции забрали люди из Министерства, моли и дремоносное дерево (у нас было одно дерево, сэр), Герберта удалила, а заунывники до сих пор растут у беседки — хозяйка считает, что они красиво цветут в полнолуние.

— Герберта, где умер мистер Хауслайн?

— Здесь, сэр, в этом доме.

— Ты была здесь в это время?

— Нет, сэр. Хозяин отправлял меня прислуживать молодой мисс Лорейн с её десятилетия. С того момента в этом доме я появлялась только летом и на школьных каникулах, когда у хозяина было множество молодых гостей.

— Герберта, были ли у мистера Хауслайна враги?

— Нет, сэр, его все-все любили! Он был очень умный сэр! — горячо запротестовала эльфийка.

— Спасибо, Герберта, можешь идти.

Эльф поклонилась и исчезла с негромким хлопком.

— И что думаешь, Малфой?

— Я думаю, Грейнджер, всё это не может быть совпадением.

— Может, этот набор растений — типичен для наших широт? У меня как-то не было магического сада…

— Типичнее некуда: половина из Золотой книги как исчезающие виды, другая — спрятана под заклинанием.

Их прервало шуршание множества юбок миссис Уилкинс.

— О, мои дорогие! Я нашла несколько колдографий. Вот, — она положила на столик стопочку карточек, — в конце каждого лета мы делали групповой снимок. Вот тут есть за шестьдесят пятый, шестьдесят шестой и шестьдесят восьмой годы. Вот я, — она ткнула пальцем в смущающуюся девчонку с кучей веснушек, — правда, милашка? — миссис Уилкинс заговорщически подмигнула Гермионе. — Вот дядюшка, — она ткнула в центр карточки в высокого, плечистого, грузного седого мужчину в клетчатом твидовом костюме-тройке с окладистой бородой почему-то фиолетового цвета.

— Ой, точно, а я и забыла совсем! — всплеснула руками миссис Уилкинс. — Это Дэвид тогда заколдовал его бороду, и она меняла цвет в зависимости от времени суток. Целую неделю мы определяли время по дядюшкиной бороде! — миссис Уилкинс хихикнула совсем как маленькая девочка.

— Вот Дэвид, — она ткнула пальцем в хитро ухмыляющегося парнишку лет четырнадцати.

— Вот, кстати, он и предыдущим летом. А вот Карл, Клинт, Ульрих и Генри. Они часто приезжали. Эх. Отличное было время… после похорон дядюшки мы больше не встречались ни с кем из мальчиков. Клинт и Дэвид писали мне какое-то время. От Дэвида было пару писем со словами поддержки. Клинт писал долго. Перестал после того, как я вышла замуж за Тора — это мой покойный муж, — взгляд миссис Уилкинс слегка расфокусировался, её мысленный взор был обращён в прошлое.

А Драко и Гермиона ошарашенно переглядывались, забыв про остывающий чай. Со старой колдографии им улыбался восемнадцатилетний Клинт Струглер.

* * *

— Ну что, Грейнджер, всё ещё думаешь, что это совпадения? Я уже даже теряю нить, что с чем конкретно совпало!

Одолжив у миссис Уилкинс одну колдографию, где были запечатлены все мальчики одновременно, они пообещали вернуть карточку. Гермиона бегло осмотрела сад на предмет произрастания какой-нибудь гадости или наличия маскирующих чар. Насколько она могла судить — всё было довольно невинно и являлось тем, чем казалось. Гермиона несколько удивилась изобилию глиняных фигурок гномиков во всевозможных позах и костюмчиках (гномик-смерть, гномик-звездочёт, гномик-судья, гномик-колдомедик, был даже гномик, одетый в костюмчик фламинго), но хозяйка объяснила, что это было их с мужем общее хобби — они привозили гномика из каждой своей поездки. Теперь их присылает ей сын. Вот, например, этот (она указала на гномика-фламинго), из Америки.

Гермиона тепло попрощалась с миссис Уилкинс, и они с Малфоем покинули особняк. Из милого коттеджа миссис Уилкинс они аппарировали в гостиную Гермионы не сговариваясь, посчитав, что обсуждать главу Аврората лучше за пределами Аврората.

Спустя пять минут Гермиона тяжело опустилась на диван в своей гостиной, потёрла виски пальцами. Посмотрела на настенные часы — интересно, сейчас не рано ли немного выпить? Почему-то очень болела голова в области затылка.

— Надо позвать Гарри, — устало сказала Гермиона.

— Надо. Дай приведу мысли в порядок. Это что — Струглер в восемнадцать лет убил прекрасного дядюшку Трента, а потом стал главным в Аврорате, чтобы спустя тридцать лет спрятать дело?

— Подожди. На фото мальчик не выглядит зловещим.

— Риддл тоже не выглядел зловещим.

— Риддл как раз-таки и выглядел зловещим!

— Ладно. Каков мотив? Наследство? Может, Струглер был влюблен в нашу Лорейн и хотел помочь ей с жилплощадью? И причем тут опять эти треклятые алихоции?!

— Мне кажется, все эти дети действительно любили мистера Хауслайна. Посмотри на фото: им весело! Расслабленные позы, открытые лица, искренние улыбки. Я им даже немножко завидую…

— Не знаю, Грейнджер… — Драко скривился, рассматривая фото, — столетний холостой дедок, вокруг всегда куча мальчиков…

— Фу! Малфой! Прекрати!

— Может, он приставал к Струглеру, и тот его убил?

— Ох, Мерлин, надеюсь, что нет! А что насчет сада? Опять те же растения!

— Да, это пока главная зацепка. Наверное, можно бы найти этих Дэвида, Ульриха и как там третьего… может, они что-то знают.

— Малфой, это паранойя! Мы хотим предотвратить нечто зловещее сейчас! Я сомневаюсь, что глава Аврората может оказаться злодеем.

— Действительно, такого же никогда не было и вот — опять!

— М-м-м. В любом случае, Струглер уважаемый человек с кристально чистой репутацией! Нужно что-то помасштабнее, чем летние каникулы, проведённые у столетнего волшебника, который — ну надо же! — умер от старости.

— А изъятое дело?

— Может, Струглер что-то знает? И подозревает, что с этой смертью не всё так просто. И поэтому серьёзно отнесся к твоим с Гарри опасениям насчет нынешнего рецепта и заказа. Может быть, мистера Хауслайна убили из-за его сада. Когда Струглер стал аврором — он взял дело на доследование, чтобы изучить, и теперь сам им занимается! А? Ха!

— Кстати да, правдоподобно… — Малфой задумался.

— Вот! Малфой, я про это и говорила! Ты должен рассматривать веер возможностей. А не какую-то одну, почему-то наиболее симпатичную тебе версию.

— Почему Струглер не сказал ничего нам? Ладно. Голова болит. Грейнджер, у тебя есть что-нибудь выпить?

Гермиона одновременно и обалдела, и обрадовалась от того, что эта мысль посетила не только её.

— Вино?

— Давай.

Она встала с дивана и прошла в небольшую кухоньку, соединенную с гостиной. Взяла два хрустальных толстостенных стакана, достала из холодильника открытую бутылку «Совиньен блан» и пакет яблочного сока. Поставила всё это на столик перед диваном. В один стакан налила вино. Во второй к вину долила сок и наколдованную воду. Потом направила на стакан палочку и заклинанием загазировала эту смесь. Стакан только с вином поставила перед Малфоем, газированный коктейль взяла сама и с удовольствием сделала глоток.

— Что? — спросила она, поймав удивленный взгляд Малфоя. — Бокалы всё время бьются! Зато это самый дорогой и крутой зачарованный хрусталь, какой я нашла.

— Я не про это, Грейнджер, хотя и про это тоже. Зачем ты испортила вино?

— Я не испортила. Это мой вариант сангрии, — она хихикнула, — и вообще, мой дом, мои правила. В мэноре будешь мне подавать по три капли вина в пяти бокалах.

— Слово «этикет» для тебя пустой звук, да?

— Нет. Не пустой. Однако некоторые особенности… подачи блюд, например, я нахожу чрезмерными.

— Ну ещё бы! У вас — маглов — хотя бы столовыми ножами пользуются?

— Ну, по части ведения беседы с леди у тебя с этикетом тоже не всё гладко!

— Пф! — Малфой уже хотел что-то пробормотать про дефицит леди в окружающем пространстве, но вовремя прикусил язык.

— Ладно, как мы действуем дальше? Ты проверил оригинал рецепта?

— Да. Там действительно указаны «сосуды проистеченья жизни» и «разложение духа».

— Мне это напомнило кое-что… Малфой?

— Грейнджер?

— Ты же знаешь, каким образом воскрес Волдеморт?

— Ты про крестражи? Да, я в курсе.

— Отлично! В смысле — иначе мне бы, наверное, нельзя было с тобой об этом говорить. Так вот я подумала — крестражи же тоже «сосуды» полные «разложенным духом». Может, это инструкция-ритуал по созданию крестража?

— Я так не думаю, крестражи должны создаваться быстро, а я готовил субстанции несколько дней. Но если ты права — нас где-то будет ждать труп.

— Не дай Мерлин! — она быстро допила свою «сангрию». — Завтра я пойду в Архив, найду оригиналы документов, по которым делала конспекты.

— Я постараюсь перехватить Поттера и рассказать о том, что мы узнали. И, кстати, Грейнджер, что за ритуал описывался в бумагах, где говорится о «сосудах»?

— Ой, точно, я же нашла свои записи. Сейчас!

Она вскочила с дивана и подошла к большому старому столу из эбенового дерева. На столе и вокруг него стояло пять картонных коробок разных цветов. Из некоторых торчали свитки и пергаменты, в некоторых виднелась магловская разноцветная бумага. Гермиона энергично зашуршала пергаментами на столе. Наконец, выудив один лист из середины, она вернулась к столику и села на диван.

— Вот! — она гордо потрясла листком. — Тут какое-то иносказание. И я не помню: копировала я или конспектировала вольно, но! Здесь есть библиотечно-архивный номер, так что я быстро найду оригинал.

Малфой забрал у неё пергамент и пробежал глазами.

— Так. «Испить заставлен», «испещряя пространство», «разобранный дух возвеличив»? Мерлин, Грейнджер, если это ты так перефразировала, то я впечатлён и напуган! Да ещё и с рифмой.

— Да, слегка туманно, и, скорее всего, ты прав, и это дословная копия, но всё же нужно проверить. Попробую всё уточнить и узнать откуда записи в Архиве.

Драко поставил пустой стакан на мраморную подставочку для стаканов на столике и встал с дивана.

— Тогда всё? До завтра?

— До завтра.

Малфой подошёл к камину и взял горстку летучего порошка из искусной бронзовой вазочки в форме коряги.

— Эй, Грейнджер?

— Что?

— Спасибо, что составила мне компанию сегодня.

— Не за что.

Он зашёл в камин и картинно поклонился, прижав подбородок к груди.

— Грейнджер.

— Малфой.

Драко исчез в языках зелёного пламени.

Гермиона убрала с помощью палочки бутылки и стаканы со столика, чему-то улыбаясь.