Война с тобой  (гет)

Орион несколько иронично смотрел на гневную нервную супругу…

Сам лорд не видел смысла рвать на себе волосы, когда все уже решено. Сириус, конечно, снова отчебучил, но Гриффиндор — это не Хаффлпафф, можно было смириться. Все равно, неплохо зная своего старшего сына, он предполагал что-то такое. И лишь Вальбурга пребывала в счастливом заблуждении насчет намерений упрямого ребенка.

Ему многие завидовали… Вот уж люди иногда по-настоящему слепы, раз не желают видеть дальше своего носа. Его супруга была кем угодно, но не предметом для мечтаний. Достаточно было остаться с ней в одной комнате минут на десять, чтобы уразуметь эту истину раз и навсегда. Вальбурга была слишком «Блэк», чтобы ее можно было полюбить. Орион правда пытался, но ведь все равно ничего не вышло.

Сейчас дражайшая половина просто-напросто мотала ему нервы, выплескивая свое негодование, пусть повод такой бурной реакции не стоил. В конечном итоге, где бы сын ни учился, он все равно оставался Блэком, и эта истина выше всего остального.

Конечно, негодный мальчишка заслуживал взбучки… Да хотя бы за то, что устроил этот спектакль, ругаясь с Распределяющей Шляпой, словно полоумный плебей. Но не более того.

А Вальбурга как всегда излишне драматизировала, точнее, делала из мухи слона.

Наблюдая, как она ломает красивые тонкие руки, и гнев горит в густо-синих, сияющих словно драгоценные камни глазах, Орион ощущал только скуку. Ему такие сцены закатывали периодически, и лицезреть сие представление он будет вынужден до конца. От Вальбурги, когда та изволила гневаться, было не сбежать.

Слава доброй фее Нимуэ, хватило ума не демонстрировать свой гнев при Регулусе. Младший сын материнские капризы воспринимает слишком остро. Орион подпер голову рукой, даже не скрывая скепсис: ему, очевидно, хотелось оказаться где угодно, но не здесь. И как тонкая тростинка с такой нежной улыбкой превратилась в эту…? Стерву по меньшей мере. Этот нехитрый вопрос мучил несчастного лорда Блэк долгие годы, ведь Вальбурга была другой, и их первые годы в браке не назовешь безмятежными, но они были счастливы.

Правда, потом он обнаружил, что его леди является нежным созданием только из притворства, а кроткость способна проявить лишь из лицемерия. Не такое уж неожиданное открытие, если имеешь дело с женщиной их семьи. Правда, он был молод и, как какой-то наивный идиот, еще верил в лучшее. Например, в то, что с ней можно найти общий язык. Правда, любезная супруга чихать хотела на то, кто на самом деле глава рода, и поступала как ей вздумается буквально всегда.

Презирать Орион себя за слабоволие конечно мог, но кто устоит перед цунами или землетрясением, да еще в одиночку?

Магия связала их, таких разных, на всю жизнь, и в этом их общая трагедия. Пусть эта вечная гордячка отрицает эту истину всеми силами, выходя лишь из природной неистовости характера и привычки перечить всему, что ей не по нраву. Вот и сейчас, вместо того, чтобы подумать, как нивелировать потери, принесенные решением наследника, Вальбурга изволит отчитывать его, как мальчишку. Им с сыном часто даже достается в одних и тех же презрительных выражениях. Для такой умницы Вальбурга поразительно неоригинальна в нотациях.

Изящное голубое платье лишь подчеркивает красоту соблазнительной фигуры. Длинные черные локоны разметались по плечам, и лишь две сапфировые шпильки удерживают их в прическе. Она красивая всегда, даже когда совершенно не желает нравиться… Только за этим дивным личиком лишь гнев, амбиции и неприкрытая решимость сделать все ради величия дома Блэк.

Может быть, он стареющий брюзга, но жить с женщиной, больше похожей на целеустремленную ледяную глыбу — то еще счастье.

— Тебе лучше успокоиться, — одну единственную фразу за, без малого, час «беседы» Орион роняет с ровным безразличием, наперед зная, что это единственный способ успокоить вошедшую в раж супругу. Вальбурга бросает на него такой взгляд, что впору хвататься за палочку… Только она его жена, а значит, вреда причинить не сможет. Брачные клятвы, приносимые пред алтарем Блэками, весьма однозначны, и их не нарушить в некоторой части. Особенно в той, что касается убийства супруга или супруги.

Предки отличались редкой предусмотрительностью и безжалостностью даже к тем, в ком течет их же кровь.

— Тебе все равно? — Вальбурга как-то разом поникает… Словно ей и правда важны его чувства. Знай ее Орион чуть хуже, быть может даже поверил. В этот дрожащий голос и сжатые в бессилии тонкие пальцы. Только вот она давным-давно показала, что верить ей не стоит. Как и то, что свою слабость гордая леди Блэк не показывает никому, тем более мужу.

— Нет, конечно. Просто не вижу смысла в напрасном сотрясении воздуха. Сириус будет учиться на Гриффиндоре, и ты знаешь это не хуже меня. От очередной эксцентричной выходки пострадает лишь наша репутация. Хотя, дорогая, я бы не отказался посмотреть, как ты прижимаешь к ногтю Дамблдора.

Он позволяет себе легчайший намек на улыбку… Хотя в красивой головке Вальбурги наверняка пробегает долгий список проклятий, которыми она могла его наградить, но не может, и от того бесится еще больше.

— Я написала нашему сыну, — голос супруги звучит подчеркнуто холодно. Она достаточно умна, чтобы прочесть между строк и уразуметь то, что Орион не озвучил. Обиделась? Хотя какая к Мордреду разница? Вальбурга точно найдет, чем отплатить за сегодняшнюю издевку сторицей. Блэки не оставляют неоплаченных счетов…

— Я тоже напишу ему, где попытаюсь сгладить впечатление от твоего послания.

Орион поднимается, безразличным взглядом окидывает личную гостиную супруги и мимоходом целует пахнущую лавандой изящную руку. Воспитание все-таки сильнее нас в некоторых вещах. Он закрывает за собой дверь и совсем не удивляется, что в дерево что-то ударяется буквально через пару секунд. Предсказуемая реакция.

— Кричер, подай госпоже чай с ромашкой и сообщи, что я ушел по делам.

Эльф кланяется в ноги, а неодобрительный взгляд круглых как плошки глаз Орион привычно игнорирует. Отчего-то от домовика, портретов и немногочисленных друзей дома все обожают его жену. Бедный Сириус, его первое утро в Хогвартсе трудно назвать приятным.

Ушел, снова ушел… Вальбурга украдкой стирает слезы злости и разочарования. Да уж, они просто образец истинно счастливой пары. И как она могла рассчитывать, что ей удастся достучаться до супруга? Орион выслушал все ее опасения, аргументы и некую толику гнева с полным безразличием. И ни слова поддержки в ответ. Чурбан, скотина, эгоист.

На ромашковый чай леди Блэк смотрит с отвращением — да за кого он ее принимает? За банальную истеричку? Если он ничего не хочет предпринять, то это придется сделать ей. Как, впрочем, всегда.

Сын Дореи учится на одном факультете с Сириусом, нужно их подружить по-настоящему. Будет один достойный молодой человек в окружении, сплошь состоящим из грязнокровок. Написать леди Поттер, она, наверняка, тоже волнуется за единственного ребенка. Хотя в случае с Джеймсом львятник был ожидаем — в конце концов, несколько поколений Поттеров учились там. Поразительно упрямые и удачливые ублюдки, и все как один благородны до тошноты.

Что она помнит о сыне Дореи? Силен, талантлив и обожает летать на метле. Не так много… Вальбурга встала и, шурша юбкой, подошла к окну. Его воспитывал Карлус, значит мальчишка прошел нужную закалку и точно не размазня. Пусть дружат, проказничают, ездят друг к другу в гости — она проследит, чтобы дружба шла на пользу обоим. Избавиться от влияния нездоровой среды факультета Годрика будет трудно, но возможно.

Ее сын вырастет правильным и достойным будущей ответственности.

* * *

Дорея отложила сборник поэзии в сторону и взялась за куда как более интересное чтиво.

Вальбурга как всегда была весьма тверда и еще более прямолинейна. Дорогая родственница не на шутку всполошилась, когда ее драгоценного старшего сына, надежду рода, распределили на Гриффиндор. Размер и масштаб той бури, которая пронеслась над головами несчастных обителей особняка на Гриммо, Дорея даже себе не хотела представлять.

Нынешняя супруга главы древнейшего и благороднейшего рода отличалась еще той сдержанностью нрава. Ориону оставалось только тихо посочувствовать, а ей напомнить собственному мужу, насколько ему повезло с ней. Женитьба на царственной гарпии вроде милейшей Вальбурги Блэк для кого угодно сделает мир серым и черным.

На публике Орион и Вальбурга держались прекрасно… Но что происходило за закрытыми дверями?

Дорея и сама знала, насколько сложно бывает поладить с другим человеком, пусть ты его тысячу раз любишь. Только вот она отродясь не была такой взрывоопасной и умела сдерживаться. Да и зачем терроризировать мужа, если можно просто попросить?

Леди Блэк, которая так внезапно звала ее к себе на чай, умела только приказывать. Приказывать тем самым тоном, который любой нормальный мужчина выносил с трудом. Вальбурге бы возглавить армию или дрессировать троллей — и с тем, и с другим она бы справилась превосходно… Но роль жены и матери? Тут Дорея испытывала большие сомнения. Но если их сыновья будут учиться вместе, так почему бы не подружить мальчишек? Самой ей будет спокойней за Джейми, да и Вальбурга, быть может, немного успокоится.

Леди Поттер отличалась мягкой, утонченной красотой… Тонкие, истинно блэковские черты лица носили на себе печать нежности и ничего от того разящего холода превосходства, которого столь много было в остальных. Она была спокойной, благодушной и в какой-то степени даже меланхоличной.

Дорея любила и была любима. У нее был лучший сын на свете, и она была счастлива. И не искала ненужных битв, слишком ценя тот покой, который царил в просторном светлом поместье. Но глупостью было бы ее недооценивать. Она все еще кровь от крови темнейшего рода, пусть давно носит другую фамилию. Но быть Блэком — это быть кем-то большим, чем тот, кем тебя делает имя.

Если одна была бурлящим вулканом под тонким слоем безупречного синего сияющего льда, то другая была морем в своей безмятежной красе, и кто знает, какие бури могли родиться в этих, пока что прозрачных, водах? Одна предпочитала подавлять, вторая брала свое мягкостью настолько показной, что в ней трудно было усомниться.

Роднило их одно: и Дорея и Вальбурга привыкли получать желаемое, какую цену бы не пришлось заплатить. В конечном итоге магия, текущая в жилах, брала свое… А среди Блэков не водилось тех, кого можно было назвать простыми.

Впрочем, ее сын в дополнение к непробиваемой поттеровской самоуверенности унаследовал еще и блэковскую горячность. Карлус мог говорить, что их Джеймс весь в него, только Дорея знала правду. Поэтому и должна была уберечь долгожданного ребенка от ошибок, которые он может совершить, толкаемый фамильной придурью.

Как всякая мать, она желала своему ребенку всего самого лучшего. И это было у них общим с Вальбургой. Она могла быть сколько угодно строга к своему Сириусу, но вряд ли дрожала над ним меньше, чем Дорея над своим сыном. Дети — величайшее благословение Магии, сокровище, выше которого нет. И после рождения ребенка ты всегда прежде всего мать, а потом все остальное. Те же, кто забывает эту нехитрую истину, теряют тех, кого не любили достаточно сильно.

Джеймса она поздравила с поступлением на факультет отца, деда и прадеда. Попросила писать чаще и приглядывать за Сириусом Блэком, ведь ему наверняка будет первое время очень непросто и одиноко.