Война с тобой  (гет)

У супруга сделалось такое сложное лицо, стоило ей вот так без всякой подготовки бросить ему обвинения в измене. Вальбурга слишком горда, чтобы снисходить до слежки за изменником, и слишком высоко ценит себя, чтобы броситься выцарапывать глаза неизвестной шлюхе… Тешить этим наверняка громким скандалом публику?

Нет, увольте ее от таких тошнотворных банальностей.

Она — леди Блэк и нашла себя не на помойке.

И все же внутри что-то надорвалось, стоило увидеть гнев, стыд и обреченность на физиономии благоверного. Даже сил потянуться за палочкой не было. Пусть в таком состоянии изменщика от нее никакие брачные клятвы Блэков не защитили.

Была бы меньшей дурой, думала бы об «очень несчастном случае и покойном вдовстве», но Вальбурга как раз себя относила к категории дур, потому что бестолковое ненужное сердце ныло почти невыносимо. Да, они не ладили, она часто срывалась и вообще была не образцовой женой, и при этом никогда даже не думала, что Орион может изменить.

Они дали друг другу слово много лет назад. Еще до алтаря и брачных клятв. Не падать так низко, не пачкать то хорошее, что между ними было, подобной грязью. И свое обещание она сдержала.

Блэки все до одного были слишком пламенными, чтобы обрекать себя на вечную верность. Родите наследников, озаботьтесь отсутствием бастардов и публичных склок и спите с кем хотите. В сущности, благополучие рода не требовало абсолютной верности, только сплоченности. Есть весь остальной бездарный мир, а есть Блэки, чья кровь чиста отныне и навеки.

Вальбурга ведь правда не думала, что ей придется пройти через это горькое и унизительное осознание. Осознание того, что ей изменяли, а она этого даже не видела. Предполагала что угодно, но не это! Дебоши с непутевым Альфардом, пьянки уже с Сигнусом и темные делишки с теми из знакомых и партнеров, которые никогда не преступят порог их дома и не удостоятся чести быть представлены ей.

Орион всегда высоко ставил ее гордость.

И что теперь?

Развод невозможен по целому ряду объективных причин, убить его она не способна, а жить под одной крышей — тоже. Как и делать вид, что между ними все по-прежнему. Вальбурга очень старалась отвлечь себя размышлениями, чтобы не сорваться на обвинения, слезы и глупейшую истерику. Может для нее, как обманутой женщины, подобная вульгарщина допустима, но никак не для леди Блэк.

Она горда, и Орион это всегда знал.

— Ты разбил мне сердце, знаешь?

Вопрос вышло задать обыденным, самую чуточку отрешенным тоном. Вальбурга сцепила дрожащие пальцы в замок. До чего же холодно… Надрать Кричеру уши, да сделать выговор остальным бестолковым негодникам — камин совсем не греет. Она скоро оледенеет вконец. А можно за секунды замерзнуть до смерти без магии? Она жалко улыбнулась. Право, что за чушь приходит в голову иногда.

— Это не то, о чем ты думаешь, Вал…

Его голос каким-то чудом пробился сквозь голубоватый лед, который окружал ее, не пропуская воздух, лед, в который она основательно успела вмерзнуть. Разум зашелся презрительным хохотом в ответ на такое жалкое оправдание, но сердце, бесполезное сердце — сплошной кусок кровоточащего мяса, отозвалось. Орион ведь лжет ей, да еще так нестарательно… А если правда?

Так от чего он прячет глаза, словно провинился? Если бы сказал, что Друэлла все выдумала, как было бы хорошо. А не сидел рядом и так далеко с таким виноватым видом. Он ведь тоже гордый и не стал бы мямлить как мальчишка, будь страшное для нее обвинение выдумкой глупой сплетницы.

Блэки не оправдываются, не просят прощения, не молят о милости.

Они не умеют жалеть и не приемлют сожаления о себе. Вот какие они безжалостные до конца, даже к себе. Орион Блэк никогда бы не снизошел до нелепых оправданий, будь в словах злорадной стервы только клевета.

— Так объясни, — с необъяснимым мазохизмом даже для самой себя просит Вальбурга. «Разубеди меня, пожалуйста, иначе я не знаю, как быть». Конечно, она этого не произносит. Не за что… Она и так уже дала ему второй и третий шанс разом, когда должна была закрыть эту тему навсегда и вырвать бессмысленное чувство из груди вместе с сердцем.

В конце концов шкатулка, где можно запереть ненужный более орган, всегда найдется.

Но вместо этого она, первая гордячка, ждет помилования от человека, которого впору звать ее палачом. Потому что, как бы они ни ссорились, Орион ее любил, и теперь эта любовь умирает, рассеченная надвое. Жалкий разорванный придаток, не способный отныне соединить двоих в единое целое.

— Я действительно должен тебя кое с кем познакомить… Вернее, мы должны.

Начало выглядит, конечно, подозрительным, и это обнадеживает. Орион опасается говорить и откровенно хочет помолчать, но не врет ей больше, что бы там ни было. С любовницей он, пребывая в здравом уме, жене точно знакомиться не предлагал бы. Прекрасно зная, чем бы это закончилось для него и ее. Вальбурга же просто ведьма, а не милосердная фея Нимэу, и терпением обладает соответственным.

— С кем это? Не юли, ради Мерлина, Орион!

— В общем, эта женщина — не моя любовница, а женщина твоего…

— Моего дорогого братца Альфарда? Так какого Мордреда это скрывать? Так, как будто мне было хоть когда-нибудь дело до его интрижек и ничтожных пассий.

Она готова рассмеяться и тут же на месте простить супруга. Ведь он невиновен… Просто впутался в очередной раз в переплет, пойдя на поводу у позора рода. Но интуиция подсказывает, что не все так просто. Иначе не было бы такой тайны из банальной связи не очень разборчивого кобеля. Есть что-то еще, и это что-то ее очень огорчит, раз Орион врал и изворачивался столько времени. И еще, с каких пор он уделяет время увлечениям Альфарда до такой степени?

— Орион Блэк, отвечай немедленно и не смей прикрывать этого негодного. Иначе я не знаю, что с вами сделаю!

Она впервые повышает голос и смахивает кипу пергаментов с приглашениями на пол. Нет, это уже ни на что не похоже, как долго эти болваны будут испытывать ее терпение? Своими сговорами, тайнами и дурными выходками. Сириус, еще тот растяпа, иногда Вальбурге разумней кажется, чем эти взрослые состоявшиеся маги.

— На этот раз все не так или так…

Всегда красноречивый супруг то и дело сбивается, словно заработал косноязычие Лонгботтомов. «Дело плохо» — делает вполне логичный вывод Вальбурга. Что мог натворить такого Альфард? И как об этом еще не известно всему свету? Он ведь любимец желтой прессы и постоянный гость скандальной колонки в светской хронике Пророка. Тайны он категорически хранить не умеет и умудрился при этом впутать в свой беспорядок, который гордо зовет свободой, жизнь ее Ориона.

— В общем, Альфард и та девушка, у них есть ребенок.

Вальбурга тянется к палочке и бессильно опускает руку… Значит, она себя столько терзала из-за бастарда. Конечно, это пятно на род, но чего еще ждать от беспутного повесы? Ну не заботы же о благе семьи. Так к чему эти тайны? Они что, всерьез думали, что она по завету предков попытается избавиться от бастарда и его мамаши? Вальбурга почти оскорблена.

— И зачем ты их навещаешь?

Это, пожалуй, интересует ее больше всего.

Невысказанное опасение о причине ее такой спокойно реакции зависает между ними. И Вальбурга спокойно заметает его под ковер легким покачиванием головы. Она не безумная садистка, чтобы ненавидеть ту, в которой течет пара капель их крови. Тем более, ребенку никогда не стать Блэк. Она это знает, Орион это знает, и даже болван Альфард это прекрасно осознает.

— Маргарет, возлюбленная Альфарда, перенесла беременность очень тяжело.

Вальбурга фыркает… О чем он только думал? Неужели забыл, как трудно рождаются истинно чистокровные дети. Какой риск несет в себе беременность от Блэка. Без поддержки родовой магии — так это вовсе безумие.

— Я помогаю, насколько могу.

— Она хоть не грязнокровка? Впрочем, какая разница? Ты тратишь время и магию, чтобы оттащить от края ту, что все равно обречена. И твоя тайна известна одной из самых болтливых ведьм Англии. Пусть она не знает всей правды.

Супруг то ли злится на нее за то, что Вальбурга озвучила очевидное, то ли до сих пор чувствует себя виноватым, не разобрать. Слишком уж она опустошена. Злиться и то сил нет… Пусть она имеет на это полное право. Орион, который всегда поступает рационально, увяз в безнадежном деле, потакая такому же глупцу. Просто замечательно!

И почему, скажите на милость, они все обижаются, когда она отчитывает их словно малых детей? Ведь поступает соответственно их поведению, только и всего.

* * *

— Это обязательно?

Спорить, в принципе, не особо хочется… Ведь это хороший шанс. Но Антонин не любит полагаться на случай и совсем не хочет ввязываться в по-настоящему провальное дело. Но отчего-то всегда такой умный Марволо упорствует. Так, как будто они оба не знают, каким в конечном итоге будет результат.

— Она не станет даже слушать нас, Орион, только выразит сочувствие и понимание, вот и все, — в холодном голосе Темного Лорда проскальзывают ироничные и насмешливые нотки. Гордые Блэки не спешат присоединяться к правому делу. Так, как будто им может нравиться, что магический мир все больше деградирует. Каждый темнее самого темного, и все делают вид, что ничего не замечают.

— Время слов уходит, мой друг Тони. Скоро мы будем сражаться за новый мир.

— Марволо, может нейтралитет от них — это все, что мы можем добиться?

Тони все-таки озвучивает свои сомнения. Ему ли не знать, насколько упряма Вальбурга Блэк? И к чему могут привести эти закулисные интриги. Антонину все это, мягко говоря, не по нутру.