Война с тобой  (гет)

Сова с письмом старшему сыну была отправлена в тот же вечер.

Вальбурга как могла старалась сгладить углы и быть мягкой. Десяток листов пергамента, выброшенного с черновиками, лишь доказывал то, что она старалась. Никаких упреков, резкости или, Мерлин упаси, давления. Оставалось надеяться, что ее первенец умеет не только бедокурить, но и думать заодно.

Сириус, конечно, упрям… И одно единственное письмо конечно не сгладит противоречий между ними. Но это уже хорошее начало. Мягкость, последовательность, осмотрительность — вот ее девиз отныне.

Она позавтракала привычно, в одиночестве. Ориона уже не было дома, и лишь Мордред знает, когда он вчера изволил явиться. Раньше Вальбурга с удовольствием устроила бы супругу знатную головомойку, которая не дала бы никаких результатов, как ни грустно это признать. Разве что законный муж стал бы избегать ее еще активнее. Теперь же леди Блэк просто ждала, зная, что увидит супруга за ужином, после которого у них будет возможность и время поговорить.

Начало светского сезона, и они обязаны побывать на приемах, увеселениях, балах и званых вечерах. А также дать несколько балов у себя. Орион будет вынужден сопровождать ее на каждое мероприятие в свет, ведь репутация семьи ему по-прежнему важна. Тем более, публичная маска должна остаться безупречной — они по-прежнему счастливейшие супруги. И только небо знает, как Вальбурга устала от этого карнавала лицемерия.

Она будет блистать, очаровывать и мечтать оказаться где-нибудь еще, кроме великосветского общества, большинство которого составляют идиоты и пустышки всех мастей и родов.

Достойных магов в блэковском понимании не так много.

— Кричер, где мой сын?

— Молодой господин на занятиях, — в дребезжащем голосе верного эльфа появилась хорошо уловимая теплая нота. Вальбурга хмыкнула: Кричер, который был надоедливым брюзгой уже тогда, когда она сама была юной девочкой, отчего-то отличал Регулуса. Хотя тот унаследовал лишь малую долю темного пламени, которого в избытке было в ее первенце. Регулус был мягче, спокойней и, если на то пошло, хладнокровней. Он никогда не делал, не подумав, не поступал сгоряча, словно и не Блэк вовсе. И очень старался заслужить одобрение семьи. Его не нужно было наставлять, он сам хотел стать настоящим Блэком. Регулус гордился историей семьи, желал занять достойное место среди вереницы предков. Надо ли говорить, что, несмотря на очевидную любовь, они с Сириусом редко понимали друг друга?

Вальбурга до сих пор не видела в этом большой беды… Мальчишки, что с них взять? Но теперь была вынуждена пересмотреть свои взгляды. Дети должны ладить. Тем меньше шанс в будущем, что Сириус захочет оставить семью.

Пусть спорят, разносят дом по камню, но будут вместе. Пусть кровные узы только крепнут, и ее сыновья не почувствуют себя чужаками друг другу. Соперничество, которое она и разжигала, принижая одного и не замечая успехов другого, уйдет в прошлое, если ей хватит ума повести себя с детьми правильно. Исправить со временем вред, что успела причинить, желая им лишь одного блага.

Сириус пока в Хогвартсе, но приедет на каникулы домой. А она тем временем займется Регулусом. Помнится, младший сын хотел гоночную метлу, чтобы была возможность играть на равных с братом… Дурацкий квиддич, который почему-то так нравится и мальчишкам, и мужчинам, только сблизит их.

— Передай сыну, что я хочу его видеть… Нет, постой, я сама пойду к нему.

Учебная комната была непривычно пустой и тихой без шумного Сириуса, которого всегда было слишком много. Вальбурга улыбнулась. Ее младший сын спокойно читал потрепанный учебник по чарам, который служил пособием не одному поколению Блэков. Аккуратный, спокойный и тихий, особенно сейчас, когда старший брат далеко и некому ходить на голове, превращая занятие в палату бедлама.

Регулус заметил ее не сразу, а когда увидел, подскочил, роняя стул, книжку, и хотел подбежать, но остановился, забавно нахмурившись. Они не виделись пару дней и, естественно, он успел соскучиться. Раньше Вальбурга только одобрила бы поклон сына по всем правилам этикета, теперь же хотела, чтобы он бросился к ней, обнимая, как намеревался сделать вначале.

— Матушка?

— Собирайся, мы идем покупать тебе метлу.

Она осторожно откинула черную челку и поцеловала его, на пару мгновений прижав к себе. И почему ей раньше не приходило в голову быть поласковей с сыновьями? Боялась разбаловать, или другая подобная чушь? Ответа нет.

Старший бы уже вопил от счастья, перебудив половину портретов и переполошив эльфов, чем наверняка рассердил ее. Регулус лишь ярко улыбнулся, отступил на шаг и после поклона убежал к себе, едва не снеся дверь. Вальбурга качнула головой и отправилась за ним — ребенок наверняка забудет выбрать теплую мантию и наверняка будет собираться так быстро, как только возможно, чтобы матушка не успела передумать. Так, как будто ему не придется ждать, пока не переоденется и не приведет себя в порядок она сама, ведь в домашнем платье выйти в люди моветон.

Считать себя хорошей матерью и быть ей — это действительно разные вещи.

* * *

Сириус сначала подавился тыквенным соком — редкая гадость, кстати, а потом совсем не аристократично потер глаза. Почерк принадлежал матушке, письмо было запечатано ее личной печатью, и едва ощутимый аромат духов не мог принадлежать никому другому. Но эти строки не могла писать его мать. Только не строгая, вечно недовольная бестолковым наследником леди Блэк. В сравнении с прошлым письмом, содержание разнится как день и ночь.

В первом его назвали едва ли не позором рода, а теперь такие теплые строки. Какого Мордреда, спрашивается, случилось дома? И почему Регулус изволит его игнорировать сейчас, когда как никогда нужны вести из третьих рук. Матушку кто-то обидел?

Ведь не могла же она просто так написать ему в таком тоне — с лаской, теплом и беспокойством. Сириус ждал как минимум игнорирования от миледи Блэк до самых каникул на Рождество и потом целого водопада материнского недовольства, которое, казалось, и воздух в комнате способно заморозить. Он не любил ломать голову над нерешаемыми задачами… Поэтому перевернул недописанное эссе по зельеварению и на обороте принялся писать послание брату. Искать чистый пергамент не было ни желания, ни времени — отправит той же совой. И пусть только Рег посмеет не ответить.

Если дома что-то случилось, или кто-то сделал матушке больно, он имеет право знать, чтобы оторвать этому кому-то руки, ноги и голову заодно… Джеймс смотрел на него с

сочувствием и отгораживал от остальных, прекрасно понимая, что любопытство в случае с Блэком может выйти боком.

Сириус посмотрел на Слизеринский стол: золотая макушка, буйные черные кудри, аккуратная медовая коса — как говорится, богатый выбор. Только к которой из обиженных на него кузин подойти? Нарцисса точно не будет дуться долго, он умеет ее убалтывать лет с трех, но и правды, если случилось что-то плохое, от нее не добьешься. Совести за прелестным личиком ни грамма.

Беллатрикс… Все точно закончится дуэлью и погромом. Они поругаются, и оба попадут на отработки. Да и Белла не та, от которой стоит ждать снисходительности к позору семьи. Он просто уверен, что поступление на Гриффиндор эта драчливая заноза ему не простит никогда.

Остается Андромеда — наиболее спокойная и умная из всех. Нотаций читать не станет, поучать тоже, и расскажет то, что знает. Осталось подойти к ней так, чтобы две другие родственницы ничего не заподозрили.

— Джеймс, как насчет небольшого взрыва?

Естественно, Поттер согласился, они ведь думают одинаково.

* * *

— Теперь его будет не стащить с метлы.

На ее плечи опустилась теплая шаль вместе с пальцами мужа… Вальбурга так пристально наблюдала за летающим в небе на новой игрушке Регулусом, что больше ни на что не обращала внимания. Она уже с десяток раз успела пожалеть, что, поддавшись умоляющим синим глазам, купила самую быструю и, по утверждению продавца, самую маневренную метлу. Конечно, с разумным ограничением скорости, чтобы обезопасить юного владельца палки с прутьями.

Правда, от тех финтов, что проворачивал обычно такой спокойный сын, у нее все равно сердце падало куда-то вниз, а рука сама собой тянулась за палочкой. Спустить безобразника на землю и призвать к порядку. А еще лучше отправить мордредову метлу в камин, чтобы наверняка.

И тут явление супруга, которого она ожидала только к ужину, где бы выглядела надлежащим образом, а не растрепанной, с белым от волнения лицом и в конец измученной выбором между пятой и семнадцатой моделью метлы, который ей устроил младший сын. Но такая незначительная забота со стороны все же согрела ее… Вальбурга поплотней закуталась в теплую ткань.

— Пусть радуется. Регулус очень скучает теперь, когда Сириус в школе.

Орион смотрел на сына с нежностью, а на нее? Ответить точно Вальбурга не могла. Они так часто ссорились в последние годы и столько друг другу наговорили. Да, она резкая, подчас несдержанна, но ведь такой он ее полюбил. Так что изменилось теперь?

— Мы должны поговорить о Сириусе. Без криков, недомолвок и взаимных обид. Это очень важно, Орион, пожалуйста.

Вальбурга не требовала, а просила, и, судя по короткой улыбке и твердому кивку, ее лорд Блэк это понял. Правда, она не знала, что ему скажет, пусть и была намерена быть откровенной. Что бы между ними ни происходило, дети важней всех неурядиц. Ведь они будущее…

В тишине между ними, впервые не раздраженной, ей показалось абсолютно естественным шагнуть к нему ближе, уложить голову на плечо и счастливо замереть, когда Орион обнял ее крепко-крепко. Счастливые вопли сына лишь дополняли эту идеальную картину.

— Ты совсем замерзла, да солнце садится. Пора вернуть сына на землю и идти ужинать.

Орион поцеловал пахнущую цветами черную копну и отпустил жену. Такую странно тихую, что он с трудом узнал в ней обычную Вальбургу. И даже сперва не поверил, что она могла разрешить младшему летать, да еще самолично купила ему метлу. Зная, насколько Вальбурга дрожит над Регулусом, должно было случиться что-то небывалое.

Увидев ее, стоящую среди пустых клумб, обнимающую себя руками, чтобы согреться, но не идущую в дом, а упорно следящую за их сыном, что-то кольнуло в груди. Подступающие сумерки, словно взявшие в объятия его строптивую жену, сделавшие ее яркую красоту мягче, показались Ориону вдруг зловещим знаком. Чушь полная, конечно же.

Он вернулся с шалью и прижал ее к себе, убеждаясь, что вечная язва просто немного притихла от усталости целого дня с активным ребенком. Она жива, дышит и скоро станет прежней собой.