Мир тебе, Воин (джен)

Божья коровка остановилась, прислушиваясь к словам учительницы, а потом поползла дальше, видимо, не сочтя их достаточно интересными. Кайт тоже пытался выстроить в хронологическую последовательность имена и события, но они путались и перемешивались. Императоры, полководцы, рождения, сражения, смерти. Казалось, ещё немного — и он поймёт, почему всё сложилось именно так. Но картина рассыпалась, и он оставался с безликой горой имён и дат. Божья коровка, проложив путь через Золотой век, отправилась к Князю Меченосцу. Великий правитель представлялся Кайту не героем с оружием в руках, а амфибией — человеком с головой остроносой меч-рыбы. Амфибия плыла, рассекая волны, а потом рассекая сердце кита.

Он тряхнул головой, прогоняя сны. Осторожно пересадив крошечную путешественницу, заблудившуюся в лабиринте тетрадей, на подоконник, Кайт мысленно произнёс начало детского стишка: «Божья коровка, принеси нам счастья!» Насекомое, вдохновлённое возложенной на него миссией, посеменило вперёд. Хорошо, что сегодня было по-летнему тепло, и в классе открыли все окна. Иначе на дороге к счастью возникла бы непреодолимая стеклянная преграда.

С местом Кайту определённо повезло. Не в первых рядах — чтобы не мозолить глаза учителям, но и не на галёрке — чтобы не щуриться, разглядывая надписи на доске. А самое главное — рядом было окно. Когда голова уставала от бесконечных сражений, спряжений и формул, можно было смотреть в небо. Вот уж что никогда не бывает одинаковым! Даже безоблачное — небо каждый день другое.

Кайт вдохнул пахнущий солнцем воздух. Послезавтра начинался май, и они с мамой должны были поехать к большому озеру. Мама говорила, оно простирается до самого горизонта, и даже горы тонут в его водах. Они встанут рано, приготовят горячие сэндвичи с курицей и завернут в фольгу, чтобы сохранить тепло. Хотя до озера было добираться всего пару часов, поезд превращал дорогу в настоящее путешествие. Всё-таки в автобусах есть что-то мимолётное, не говоря уже о скорости слепого метро.

Продолжая записывать приключения Князя, лишившегося своего острого, как бритва, меча, в сражении с войсками Императора, Кайт мысленно выходил из маленького дома первым майским утром и поворачивал под эстакаду, где даже ночами тянулись вереницы грузовиков. Ему салютовали шлагбаумы на переезде, и даже начальник станции улыбался по-особенному, словно знал, что у мальчика начинается Путешествие. Потом за окном мелькали поля и реки в окаймлении всё тех же вечных гор, и старые платформы сменяли одна другую. Он увидел озеро-море, ещё находясь в поезде. И озеро увидело его…

Острый тычок под лопатку вырвал Кайта из задумчивости. Но картины, рисуемые воображением, были так реальны, что мальчик больше удивился не внезапной боли, а тому, что по-прежнему сидит в классе.

С новой школой у него получилось не совсем или, если быть честным, не получилось совсем. В стене, возникшей между ним и прежними одноклассниками, он по большей части сам был виноват. Отец погиб в конце февраля, и к апрелю, когда начинался первый год в школе, у Кайта вообще не было желания куда-то идти, а уж тем более говорить с кем-то. Его молчание одни приняли за высокомерие, другие сочли признаком скудоумия. Сидящий рядом Дилгрэй дразнил угрюмым вороном, которого детская сообразительность быстро сократила до «угрюмона». Когда ощущение боли от потери притупилось настолько, что Кайт стал проявлять слабый интерес к словам учителей и окружающим его детям, оказалось поздно наводить мосты. «Твоё место в гнезде на высокой сосне!» — кричали ему. Кайт не знал точно, строят ли угрюмоны гнёзда на соснах, но в обзывалках важна рифма, а не фактическая достоверность. Поэтому вместо соснового моста ему пришлось вырастить в себе дерево и, забравшись на верхушку, свить гнездо. Там было одиноко и временами дул холодный ветер, но зато хищникам не подобраться и до звёзд подать рукой.

Беата не могла не замечать изоляции, в которой оказался Кайт. Но, как все матери, винила в происходящем его одноклассников, учителей, школу. И считала это одним из аргументов в пользу переезда. Она обещала использовать все свои старые знакомства и добиться, чтобы в Гелиадоре сына взяли в одну из лучших школ. Тот пробовал осторожно намекнуть, что ему достаточно и самой обычной (ведь к его успеваемости одноклассники отношения не имели). Но Беата была уверена, что в новом окружении и учиться станет легче.

Не желая подвести маму и её элитную школу, Кайт несколько дней просидел над приветственной речью. Он пытался передать в ней настоящие чувства: тоску по талым снегам апреля, которые ему пришлось оставить, но и восхищение цветущим городом, где ему предстояло жить. Однако ни снега, ни цветы, ни искренность не стали желанным мостом. Опасения Кайта оказались не напрасны. Не слишком способный мальчик с непривычной северной фамилией — единственным, что осталось от отца, и матерью, трудящейся с утра до ночи, чтобы свести концы с концами, — он оказался плохой компанией своим новым товарищам.

Началось, как обычно, с прозвищ. Староста Стинэй Биджой раскладывал его имя и так, и сяк, пытаясь выкроить что-то забавное. На севере фамилия Сорнэй ни у кого не вызывала вопросов. Одна из крупных рек носила название Сорна, а отец упоминал о рассказах дедушки: будто в древности были даже какие-то короли Сорны, сошедшие со звёзд. Правда, отец называл эти рассказы «баснями». Дедушка был большим мастером гипербол и вообще всякого сочинительства. Но Биджой, разумеется, не знал ни про реку, ни про звёзды с королями, а потому придумал свой вариант — «сорняк». Прозвище оказалось на удивление живучим. Порой Кайт даже с некоторой ностальгией вспоминал бывших одноклассников: по сравнению с угрюмоном сорняк явно был шагом вниз.

Новый тычок в спину оказался сильнее. Обладатель шариковой ручки, не позаботившийся надеть колпачок, прежде чем оставлять сигналы азбуки морзе на белой форменной рубашке товарища, надеялся, что тот закричит. Кайт не закричал, но резко дёрнулся, а учительница приняла это движение за желание выступить.

— Вы хотите обобщить изученное сегодня? — она сама казалась удивлённой.

Кайт молчал.

— Начните с ключевых персоналий, — попробовала подсказать учительница.

Он опустил голову, скользя взглядом по конспекту.

— Князь Меченосец… — тихо произнёс мальчик.

— Отлично, и чем он был знаменит?

— Мечом, который носил…

— Гениально! — усмехнулась учительница, за спиной Кайта тоже послышались смешки. — Садитесь и не поднимайте руку, если вам нечего сказать по теме урока.

Кайту хотелось возразить, что руку он не поднимал. Но всё это имело мало отношения к теме.

Раздался спасительный звонок, однако учительница произнесла фразу, известную всем учителям во всех уголках света:

— Звонок звенит для учителя! — и принялась писать домашнее задание на праздники. Почти вся доска уже была заполнена белыми буквами. Казалось, ещё немного — и она начнёт писать на стене. Школа — это праздник, который всегда с тобой!

Кайт старательно переписывал номера страниц и параграфов, когда в лопатку ткнули чем-то острым. Похоже, в этот раз Биджой воспользовался металлическим транспортиром.

— Из-за твоей тупости, Сорняк, нам задали в два раза больше! — угрожающе прошипел староста.

— А не нужно было всем демонстрировать мою тупость, — возразил Кайт.

— Князь Меченосец, известный своим мечом! На этот раз ты переплюнул сам себя!

Он знал, что должен был рассердиться, должен был чувствовать злость и, наверное, боль — угол транспортира в руке Биджоя влажно алел. Но перед глазами возникло огромное озеро с плывущим в нём китом. «Киты не плавают в пресной воде», — рассеянно подумал мальчик. И понял, что в воде было лишь отражение, а сам кит плыл в небесах, алеющих в лучах закатного солнца. «Вот всегда я так, отвлекусь на что-нибудь», — вздохнул он и начал собирать тетради и учебники.

Больше всего ему хотелось пойти сейчас домой, чтобы растворить в реке и воинственного меченосца, и раненого кита. Но как раз сегодня им предстояло ехать на церемонию подготовки к летнему фестивалю. «Ничего, ещё пара часов, и для меня наступят выходные», — думал Кайт, идя к своему шкафчику. Выкладывая из рюкзака учебники, которые не должны были пригодиться для выполнения домашнего задания, он нащупал рукой песок. Заглянул внутрь — так и есть. Сегодня его снова ждал «подарок» — вырванное с корнем растение. Зонтик из мелких белых цветков напомнил тысячелистник, хотя познания Кайта в ботанике были слишком слабы, чтобы заниматься подобной классификацией. Очистив полку от песка и комков земли, он мысленно попросил прощения у растения.

— Скорбишь над почившим родственником? — насмешливо осведомился подошедший в компании друзей староста. — Кстати, попробуй всё же прочитать для разнообразия учебники. Понимаю, тебе хочется бегать и резвиться, праздники на то и праздники. Но если ты всё время будешь давать такие короткие ответы, нам всегда будут доставаться такие длинные домашние задания. Иногда нужно жертвовать собою ради других!

Кайт молча закрыл дверцу и пошёл к выходу. За спиной раздался дружный взрыв хохота.

Сегодня у них прямо фонтан острот. Видимо, пытаются рассчитаться за те дни, которые он проведёт вне школы.

— Кайт, хорошо, что я тебя встретил! — раздался радостный голос.

К удивлению Кайта, на одного человека в школе его вступительная речь всё-таки произвела впечатление. После линейки к нему подошёл незнакомый мальчик и спросил:

— Там, откуда ты приехал, правда, настоящая зима?

Кайт, ещё не привыкший к тому, что с переездом поменял не только адрес, но и климатический пояс, озадаченно уставился на нового знакомого.

— И всё покрыто снегом, который не тает месяцами?

— Снег... он там везде, — Кайт сделал неопределённый жест рукой, чувствуя, что из него получается не очень хороший синоптик.

— И вечерами слышно, как за окнами завывает вьюга?

— Да, голос вьюги особенно громок по вечерам.

Потом было ещё много вопросов. Чайк Танай учился на класс старше, и общими у них были только уроки физкультуры, где Чайк блистал во всех командных играх, а Кайт чаще грел скамейку запасных. Но перемены, не занятые подготовкой к тестам и контрольным, они проводили за странными беседами о первом тонком льде, затягивающем реки, о снежной крошке, падающей за воротник с еловой ветки, о звёздах, которые так ярко светят в морозном небе. Кайт даже рассказал Чайку об отце. Он ни с кем об этом так не говорил: ни с мамой, ни с бабушкой. Потому что боялся добавить к их боли свою. Здесь же слова нашлись сами собой. Снова возникло перед глазами заметённое снегом шоссе, которого он на самом деле никогда не видел, полоска льда под снегом и фонарный столб, озаряющий слабым светом покорёженную машину.

— Какие у тебя планы на праздники? — спросил Чайк, своим вопросом возвращая его в настоящее.

— На праздники?

— Да, на понедельник?

— Вроде бы никаких.

— Отлично! Тогда приглашаю в гости. С меня, точнее с нашей домработницы пироги и плюшки, а с тебя — снежные сказки.

— О! — только и смог вымолвить Кайт.

-Ну, что? По рукам?

— Спасибо большое!

— Эй, вы! Нашли время болтать! — раздался строгий учительский голос. — Разойдитесь по своим классам.

— Кайт, — крикнул Чайк вслед уходящему товарищу. — У тебя рубашка порвана на спине. И кровь.

— Ничего, прикрою рюкзаком, — махнул рукой Кайт.

Их классы развели по разным автобусам, и рядом с Кайтом сел полноватый коротышка Ник Динэй. Кайт подозревал, что Ник когда-то занимал в классе его место. При других обстоятельствах они, возможно, даже смогли бы подружиться и говорить, если не о зиме, то о сосновых мостах и гнёздах. Но теперь Ник должен был изо всех сил оборонять отвоёванную ступень наверх, поэтому на Кайта обрушился очередной поток историй о сорняках, нуждающихся в прополке.

— Мне твоё лицо сразу показалось знакомым. Знаешь, где я его видел? В гербарии! — Ник рассмеялся бодрящимся смехом. От стараний этого отчаянного воина становилось неловко и грустно.

— Ты чего не отвечаешь? — продолжил он, видя, что его попутчик отвернулся к окну.

— Мне кажется, на сегодня уже достаточно острот, — вздохнул Кайт. — Может, оставшуюся часть пути мы проведём молча?

Ник, опешивший от такого предложения, некоторое время сидел с открытым ртом. Потом угрожающе кивнул:

— Хорошо, приберегу немного острот для обратной дороги.

— Договорились.

Кайт откинулся на спинку кресла, рассеянно следя за мелькающими за стеклом деревьями и домами. Если с одноклассниками у него сложились не очень доверительные отношения, то город очаровал своей красотой. Домашние задания, на выполнение которых он тратил намного больше часов, пытаясь наверстать разницу в учебных программах, оставляли крохи свободного времени, и за месяц Кайт успел познакомиться только с окрестностями, но и этого было достаточно. Вечерами он брал учебники, шёл к реке и читал до заката. Купола гор, золотые в лучах садящегося солнца, мерное бормотание воды, звери и птицы, прогуливающиеся в травянистых зарослях, наполняли жизнью и смыслом бесцветные фразы из книг. Иногда из-под моста доносились звуки музыки: скрипка, саксофон, гитара. От этих мелодий щемило душу — словно невидимый исполнитель хотел наполнить жизнью тишину своего одинокого мира.

Сегодня автобус вёз их по знакомому маршруту вдоль реки, а потом свернул на мост — в новую часть города. Среди зданий, украшенных лепниной, возвышалась башня, напоминавшая то ли гигантский гриб, то ли тарелку инопланетян, совершившую экстренную посадку на огромном столбе. Создатель этого чуда архитектуры, похоже, не слишком беспокоился о том, как вписать своё творение в общую атмосферу. Но зато незаметным его произведение точно нельзя было назвать.

Остановившись у основания огромного гриба, где уже припарковались другие жёлтые представители школьного транспорта, автобус выгрузил детей на главной городской площади. Эту часть города Кайт ещё не успел исследовать и сейчас во все глаза разглядывал огромные торговые центры со светящимися рекламными щитами, стараясь не отдавить кому-нибудь ногу в общей толчее и самому не быть раздавленным.

«А может, это причал, дожидающийся корабля из будущего, — вернулся он мыслями к башне. — Время идёт, а корабль всё не прилетает».

— Эй, ты, чертополох! Смотри, куда идёшь! — донёсся обиженный голос. Похоже, чья-то нога всё-таки пострадала.

Наконец, учителям удалось восстановить порядок, и каждый класс разместился в предназначенном ему квадрате, нарисованном белым мелом на камнях площади. На сцене появился ведущий. Театрально постучав по микрофону, он поприветствовал зрителей и объявил выход мэра. Перечисление регалий Ауриго Борелиаса заняло несколько минут. Казалось, они были тяжелы, словно шлейф придворной дамы, и нужен был специальный человек, чтобы нести весь бархат этих слов. Наконец, под шум аплодисментов подсвеченный яркими огнями мониторов к детям вышел сам обладатель шлейфа. На вид ему было немногим больше тридцати, он казался слишком молодым для своей должности — и, похоже, гордился этим. Лёгкая походка, небрежно расстёгнутый пиджак (и его застала врасплох эта жара в конце апреля), непокорные чёрные кудри удивительно не шли его должности. «Но, несмотря на всё это, вы выбрали меня!» — говорил дерзкий блеск глаз, и совсем не легкомысленной была улыбка на загорелом лице.

Мэр, отражённый в трёх огромных экранах, поклонился, и казалось, будто он отдаёт дань почтения самому себе. Ассистентка подала ему текст речи, но он пролистал стопку страниц мелкого шрифта и, очевидно, сочтя речь слишком длинной, произнёс, не глядя в текст.

— Мы собрались здесь, чтобы начать подготовку к празднику, ставшему воплощением духовных традиций, символом единства и обретения надежды. Память о прошлом является залогом достойного настоящего и счастливого будущего — это мы подтверждаем каждый год, проводя Фестиваль Небесных Кораблей. История возникновения праздника уходит в глубь времён. Он становится всё более ярким и масштабным, но начинается всегда с этой церемонии — выбора самых юных участников, которым, несмотря на их возраст, а точнее именно благодаря ему, предстоит важная роль. Стать воплощением героев наших верований и легенд — большая честь. Мы проанализировали все поданные заявки...

Слова настолько не шли к его лицу, ко всему его облику, что казалось, будто у мониторов сбились настройки и на видеоряд наложили совершенно другой звук. От этой раздвоенности у Кайта начала болеть голова, и он снова погрузился в мысли о предстоящих выходных. Если воскресенье с озером вызывало в душе только радостное умиротворение, то понедельник с Чайком отдавался некоторой тревогой. Одно дело поговорить несколько минут на перемене, и совсем другое — отправиться в гости. Хватит ли его историй для часа или даже двух? Не растает ли зима в стенах дома Чайка? Он украдкой нашёл взглядом товарища, стоящего в соседнем меловом квадрате. Чайк, тоже не слишком внимательно слушавший речь мэра, помахал рукой. В конце концов, можно рассказать об озере, но Кайт подозревал, что в жизни товарища был уже миллион таких поездок и ему нужна от него только загадочная, далёкая зима.

Внезапно площадь загудела: ассистентка подала мэру белый конверт. Мальчик взглянул на часы — спустя тридцать минут разговоров началось то, ради чего их привезли сюда. Заявки на участие в Фестивале Небесных Кораблей подавались в начале года, поэтому шумиху, связанную с этим, Кайт не застал. Да и после многие кандидаты не спешили раскрыть себя, так как в случае неудачи это было бы росписью не только в собственной несостоятельности, но и, в большей степени, в недостаточной состоятельности их родителей. Отбор участников из соревнования достоинств всё больше превращался в состязание капиталов.

Раздались аплодисменты, Кайт захлопал вместе с остальными. На сцену поднялся мальчик, которому мэр пожал руку. Затем новый конверт — и новый мальчик. Когда мэр назвал имя Стинэя Биджоя, белый квадрат, где стоял Кайт, взорвался радостными криками. Но хотя Биджой и хвалился, что непременно попадёт в заветный список, на сцену он поднимался в некотором недоумении. Поддерживая старосту аплодисментами, Кайт размышлял, стоит ли радоваться выбору комиссии. С одной стороны, отсутствие Биджоя на уроках спасёт его от очередной порции тычков и обзывательств. С другой, вернувшийся участник фестиваля возгордится ещё больше — и тычки станут сильнее, а обзывательства — острее. «Будем решать проблемы по мере их поступления», — рассудительно вывел он. Да и, может, участие в празднике неожиданным образом смягчит сердце Биджоя.

Следующий конверт вызвал новую волну возгласов, но на этот раз в них слышалось больше удивления, чем радости. Похоже, всех поразило, что на сцену поднялась девочка.

— Дожили! — раздалось рядом недовольное ворчание Ника. — Теперь и девчонки будут в богов метить!

— Но ведь они уже выбрали нескольких мальчиков, — пробормотал себе под нос Кайт. — Просто исходя из теории вероятности, должна же в числе участников оказаться хотя бы одна девочка.

— Ещё ни разу в фестивале не участвовали девчонки! Им только в прошлом году позволили подавать заявки.

— Я не знал.

— Тогда не лезь со своими комментариями!

Возразить на это было нечего.

Ассистентка протянула мэру предпоследний конверт. Написанное в нём имя, похоже, было известно многим собравшимся. Гул возгласов и аплодисментов заполнил площадь, но сам избранник казался раздосадованным своим избранием. Медленно пожав руку мэру, он встал рядом с девочкой.

Вот и конец церемонии. Жаль, что нельзя прямо отсюда отправиться домой. Поблуждать между небоскрёбами и выйти к реке, а потом брести вдоль берега... Мечты прервал мощный толчок в бок. Ничего, ещё несколько толчков по дороге до школы, автобусные остроты Ника, а потом он будет свободен.

— Эй, Сорняк, ты уснул что ли? — Ник со всей силы дёрнул его за рюкзак. — Твоё имя назвали!

— Чего? — не понял Кайт.

— Мэр сейчас твоё имя назвал! Тебя выбрали!

— То есть как выбрали? — удивлённо переспросил он. — Я же в этом не участвовал.

— Не знаю я как! Голосовательная машинка, наверное, сломалась!

Кайт прислушался к тому, что происходило на сцене. Мэр ещё раз посмотрел в конверт, который держал в руках, и недовольно повторил:

— Кайтос Сорнэй.

Тут к Кайту, нарушая стройность квадратов, подбежала классная руководительница.

— Сорнэй, ты что, не слышишь? Тебя вызывают!

— Но я не участвовал ни в каком... конкурсе или как это называется.

— А ну марш на сцену! — она схватила его за локоть и толкнула вперёд, потом рванула назад. — Рюкзак оставь!

Кайт принялся снимать тяжёлый рюкзак, почему-то никак не желающий прощаться со спиной. Когда он, наконец, оторвался, лопатку пронзила боль, и что-то влажное потекло по коже.

«Транспортир», — с опозданием вспомнил мальчик, бредя к сцене. — «Как хорошо, что шить — мамина профессия. Новую рубашку мы в ближайшее время вряд ли сможем себе позволить».

Как и ребята до него, он поднялся по ступенькам и робко сжал протянутую руку.

— Уснули вы что ли? — прошептал мэр.

Встав в ряд с остальными, Кайт думал о том, как высмеют его одноклассники, когда выяснится, что кто-то из организаторов фестиваля ошибся или, как выразился Ник, «голосовательная машинка сломалась».

После завершения церемонии он вернулся на своё место, надеясь, что учительница поможет рассказать об ошибке, но та сунула ему в руки рюкзак и велела отправляться на ориентировочную лекцию. Это означало, что сообщать о произошедшей путанице придётся самому. Бредя в указанном направлении, Кайт встретил седовласую женщину с папкой:

— А вам, молодой человек, похоже, нужно отдельное приглашение?

— Простите, — Кайт замялся, не зная, как обратиться к женщине. — Простите, но я хотел сказать. В списке имён есть ошибка. То есть... там не должно быть меня.

— Вот так-так, — покачала головой женщина. — Вы что же передумали участвовать в фестивале?

— Дело в том, что... я никогда и не думал в нём участвовать. Я только месяц назад приехал сюда.

— Как говорите ваше имя? — она раскрыла папку.

— Кайтос Сорнэй.

— Ну, вот, всё правильно. Кайтос Сорнэй, первый в списке. Вам досталась роль Бога Войны. Поздравляю.

— Но я не подавал заявку на участие в фестивале.

— Значит, за вас это сделал ваш отец. Такое бывает.

— Мой отец умер девять лет назад, — ответил мальчик. — Такого не может быть.

Возникла неловкая пауза. Седовласая женщина, истратившая все свои аргументы, беспомощно посмотрела на собеседника.

— Чего вы от меня хотите? Я только администратор. В списке участников есть ваше имя, и значит, вы будете участвовать.

— Я не могу участвовать! — воскликнул Кайт. — Говорят, участие стоит больших денег. У нас с мамой их нет.

— Я не имею права обсуждать финансовую сторону, но действительно, это предполагает определённые материальные вложения. Однако, если вас выбрали, значит, оплата уже произведена.

— Но мы ничего не платили.

— Возможно, ваша мать просто не поставила вас в известность, — предположила женщина.

— Это исключено, — покачал головой Кайт. Он видел, как каждый раз мучилась мама, составляя списки покупок и пытаясь оставить в них самое необходимое.

— Вообще-то это не относится к моим обязанностям, но, так и быть, войду в ваше положение, — вздохнула администратор. — Подождите, я кое-что проверю.

Она взмахнула папкой и скрылась в одном из служебных помещений.

Подумав, Кайт решил отравиться за ней. Не ровен час — явится лектор, и придётся снова доказывать, что произошла ошибка. В помещении женщины не оказалось, но из смежной комнаты доносились приглушённые звуки телефонного разговора. Пристроившись на стуле, мальчик стал ждать.

Надо же было случиться такой нелепости прямо перед выходными! Оставалось только надеяться, что за три праздничных дня в жизни класса случится что-нибудь чудесное и они забудут его, поднимающегося на сцену в разорванной рубашке.

Дверь внезапно открылась, и пожилая женщина снова взмахнула папкой.

— Вы что тут делаете? Я велела подождать там!

Не зная, как объяснить своё перемещение между «тут» и «там», Кайт с надеждой посмотрел на неё.

— Всё выяснилось?

— Выяснилось, конечно! — ответила женщина, явно довольная проделанной работой. — Никакой ошибки нет. Необходимые денежные средства оплачены.

— Оплачены? Кем?

— Вообще-то я не должна этого сообщать, молодой человек, но раз вы так недоверчивы, — она взглянула в папку. — Гором Скалатэни.

— Я не знаю этого человека!

— Зато он, похоже, хорошо знает вас, — усмехнулась женщина.

— Но я, правда, впервые слышу это имя! Не мог этот человек заплатить за меня деньги. Зачем ему это?

— Может, какой-то ваш дальний родственник? Скалатэни... Мне кажется, я видела эту фамилию в журнале. Что-то, связанное с машинами или винами.

В Кленверте из родственников у Кайта остался только старший брат отца, но учитывая, как настойчиво дядя пытался переписать на себя квартиру бабушки, вряд ли у него сейчас много свободных средств. Родители мамы действительно были очень состоятельными людьми, но они прервали всякое общение с дочерью, когда она против их воли вышла замуж за профессора литературы из небольшого северного городка. Не помогло даже рождение внука. Только когда Кайту исполнилось два года, родственники решили сменить гнев на милость и пригласили их в гости. Отец приглашения так и не получил. От того августа у Кайта не сохранилось никаких воспоминаний, но, судя по коротким замечаниям мамы, поездка получилась не очень весёлой. В любом случае больше дедушка с бабушкой их к себе не звали. Так что вряд ли они спустя столько лет стали бы заниматься подобной благотворительностью. Да и девичья фамилия мамы была Маршалл, ничего общего со Скалатэни.

— Вряд ли у меня есть такие родственники, — протянул Кайт.

— Тем не менее факт остаётся фактом, вернее, чек остаётся чеком, — рационально заметила седовласая женщина. — А теперь, когда мы разрешили все сомнения, вам необходимо вернуться на лекцию. Боюсь, вы и так уже пропустили большую её часть.

Меньше всего Кайту хотелось возвращаться на лекцию. «Это всё сон какой-то», — думал он, понуро бредя за женщиной.

Она осторожно постучала в дверь и, заглянув, сказала:

— Это последний мальчик. Возникли некоторые административные вопросы.

— Заходите, — кивнул мужчина, больше похожий на менеджера, чем на лектора, и протянул большой конверт с документами. — Пусть ваши родители ознакомятся с информационным письмом и заполнят бланки.

— Да, — пробормотал Кайт.

— Присаживайтесь.

Он опустился на единственный свободный стул.

— Мы обсуждали ключевые моменты, вся информация отражена в памфлете, вложенном в конверт. Если возникнут вопросы, позвоните по указанному на последней странице телефону для справок, — мужчина взмахнул образцом, который держал в руках.

Вопросы у Кайта были и очень много, но вряд ли телефон для справок знал на них ответы.

— Последнее, на что должен обратить ваше внимание, — время сбора. Послезавтра, в четыре часа...

«Послезавтра!..» — Кайт так поразился, что чуть не произнёс это вслух. Но ведь в воскресенье должна быть их с мамой поездка! А на следующий день ему идти в гости к Чайку.

— Итак, вводная лекция подошла к концу. Можете быть свободны.

Дети потянулись к рюкзакам. Кайт подошёл к лектору, уже собравшемуся уходить.

— Простите, я хотел спросить. А на фестиваль, то есть подготовку к нему, нужно обязательно явиться в воскресенье? Дело в том, что у меня были планы…

— Молодой человек, вы не слышали, что я говорил? Ах, да, вы же занимались решением административных вопросов. Повторю ещё раз: все ваши планы теперь связаны с подготовкой и проведением фестиваля. Зачем вы подавали заявку на участие, если собираетесь заниматься своими делами?

Кайт пристыжено опустил голову. Вроде бы он не сделал ничего плохого — и всё же оказался кругом виноват.

Тем временем половина детей уже покинула комнату. Девочка нетерпеливо поглядывала на часы. В дверь заглянул пожилой мужчина, которого можно было принять за дедушку. Однако почтение, с каким он смотрел на юную госпожу, и тёмно-синяя форменная одежда говорили, что это скорее дворецкий или личный водитель.

— Мы уже закончили, — сказала она. — Можешь меня забирать.

Кайт подумал, как, наверное, здорово, когда можно вот так просто сказать: «Забирай меня!» Единственным человеком в этом городе, которому было не безразлично его местоположение, являлась мама, но она сейчас наверняка занималась выполнением заказа.

«Хотел же прогуляться вдоль реки до дома — и прогуляешься!» — прошептал себе Кайт, плутая в закулисных лабиринтах.

— За вами уже приехали? — окликнула его седовласая женщина.

— Да, приехали, — солгал мальчик. — Спасибо большое за помощь!

— Не за что! Надеюсь, из вас получится достойный Бог Войны!

Кайт уныло кивнул: у него были очень серьёзные сомнения в собственной божественности.

Выбравшись на опустевшую площадь, он огляделся по сторонам. Автобусы уже разъехались. Интересно, нашёл Ник попутчика или обратную дорогу проведёт в одиночестве? Что будет с припасёнными для него остротами? Перебродят, как рябиновая настойка.

А ему оставалось искать путь, ведущий к реке. Но высотные здания лепились друг к другу, образуя крепостную стену, которую было не преодолеть взглядом. Он уже решил попросить помощи и начал высматривать прохожих с добродушными лицами, когда услышал знакомый голос.

— Кайт, мы снова встретились!

— Чайк! Вы ещё не уехали?

— Они уехали, а я остался, — улыбнулся приятель. — У меня тренировка тут неподалёку.

— Ясно, а я пытаюсь определить, в каком направлении река.

— Собираешься идти до дома пешком?

— Погода подходящая.

— Я тебя провожу до реки, мне как раз в ту сторону.

— Спасибо!

— Поздравляю! Ты не говорил, что собираешься участвовать в фестивале.

— Да я... В общем... Не думал, что так получится.

— Понимаю, об этом не молчат только те, кто уверен в победе.

— Ты тоже участвовал? — Кайт испугался, что «украл» у Чайка его место.

— Нет, — рассмеялся мальчик. — Отец, правда, сначала хотел засунуть меня туда, но летом важные соревнования за место в сборной. Так что, подумав хорошенько, он решил, что моя спортивная карьера важнее. Его бизнес и так хорошо идёт.

Кайт облегчённо выдохнул, потом его взгляд снова затуманился.

— Я, если честно, тоже сомневаюсь в необходимости всего этого, — проговорил он, глядя себе под ноги.

— Ты уже смирился, что не победишь. А тут вдруг выиграл — и теперь не знаешь, что делать со своей победой?

— Что-то вроде того.

— У меня было такое, — вспомнил Чайк. — Когда только начал заниматься плаванием. Всего пара месяцев — и меня отправили на соревнования. От новичка ничего не ждали, и сам новичок ничего не ждал. Но неожиданно занял первое место. Я тогда стоял, как оглушённый. Потом понеслось: ежедневные тренировки, соревнование за соревнованием. А мне ведь просто нравилось прыгать с трамплина. Удивительное ощущение. Вода может убить тебя, но не убивает. Совсем как зима… — казалось, он хотел добавить ещё одно сравнение.

— Думаешь, мне стоит участвовать?

— Сложный вопрос. Многие, наверное, посоветовали бы тебе вспомнить то настроение, с которым ты решил подать заявку на участие. Но мне кажется, некоторые вещи по-настоящему понимаешь, только когда они действительно произойдут. Хотя фестиваль — это действительно грандиозно! Я вот думаю попробовать себя в роли помощника Пастухов Небесных Кораблей.

— Помощника кого?

— Забыл, что ты тут недавно. Пастухи Небесных Кораблей — так называют тех, кто направляет повозки. Ими можно стать только после совершеннолетия, а помощников набирают как раз с шестнадцати. Мне в феврале исполнилось шестнадцать. А тебе когда?

— В конце декабря… исполнится.

— Будешь, наверное, самым младшим в команде.

— Почему? — не понял Кайт.

— В роли богов и сателлитов выступают те, кому в год проведения фестиваля исполняется шестнадцать. Ты вообще что-нибудь знаешь о правилах?

— Похоже, у меня много пробелов, — уклончиво ответил он.

— За три месяца выучишь всё как таблицу умножения. Отец говорил, подготовка к фестивалю серьёзная. Он был в своё время Правой Рукой Наала.

— Ты упоминал что-то о связи фестиваля с его работой, — вспомнил Кайт.

— Это не секрет! Родители тех, кто принимает участие в фестивале, платят большие деньги, но получают хорошую рекламу. Считается, если вести дела с тем, чей ребёнок участвует в фестивале, то тебе будет сопутствовать удача. Суеверие, конечно, но многие придерживаются этой традиции.

— Ясно, — протянул Кайт. — А можно ещё спросить? Ты не знаешь случайно кого-нибудь по имени Гор Скалатэни?

— Гор Скалатэни? Нет, среди моих знакомых такого точно нет. Правда, фамилия кажется знакомой. В новостях, может, слышал. Что-то про автомобили или газировку. А почему тебя это интересует?

— Да так...

— Вот мы и добрались. Эта дорога выведет тебя прямиком к реке, а мне сейчас поворачивать направо.

— Спасибо!

— Похоже, в понедельник мы уже не увидимся.

Кайт не ответил.

— Ничего, встретимся на фестивале, — улыбнулся Чайк. — Может, именно я буду толкать твой Небесный Корабль.

— Было бы здорово.

— Может, ты и мне принесёшь удачу!

Провожая взглядом удаляющуюся фигуру приятеля, Кайт думал о том, насколько проще будет его жизнь, если в воскресенье он отправится с мамой на озеро, а в понедельник — в гости к Чайку. Но самое главное — это будет его жизнь, выбранная и построенная им самим, а не человеком, чья фамилия упоминалась в связи с автомобилями и напитками.

Наверное, для детей фестиваль напоминает некий спектакль. Нужно выучить роль и исполнить её в соответствующее время. Так как на пробы его не звали, вряд ли к актёру будут предъявлять повышенные требования. И всё же... Он никогда не участвовал в школьных постановках. Весь театральный опыт Кайта состоял в роли Полярной звезды на утреннике в начальной школе. Да и эту роль он получил не благодаря таланту, а потому что в ней единственной не было слов. Сколько реплик у фестивального бога, мальчик не знал, но подозревал, что белым костюмом звезды-Пьеро и маханием руками в такт школьному роялю тут не отделаешься.

Кадры сегодняшнего дня мелькали перед глазами, пока он брёл вдоль реки. Кайт искал какого-то знака в шёпоте потока или в тенях, спускающихся с гор, но и река, и горы сегодня казались равнодушными к судьбе маленького путника.

Добравшись до дома, он проверил пустующий почтовый ящик, поднялся на второй этаж и открыл дверь.

Несмотря на уже начавшиеся сгущаться сумерки, мама сидела без света, низко склонившись над столом. Заметив сына, она сгребла в кучу бумаги, исписанные столбиками цифр, счета, монетки и проговорила, глядя в пол:

— Ты сегодня поздно. В школе всё в порядке?

В её взгляде Кайт успел разглядеть ещё не высохшие слёзы. И на него опустилось понимание: этот день мама провела, подсчитывая их бюджет. С заказами всё шло не так хорошо. Мама безуспешно складывала и вычитала вновь, но так и не смогла вместить путешествие, которого так ждал Кайт, в их майскую жизнь. И теперь она не знала, как сказать об этом сыну.

Наверное, тогда он и решился.

— В школе всё как обычно, — Кайт положил тяжёлый рюкзак на пол возле кровати. — Только зацепился за крючок и порвал рубашку. И ещё, боюсь, я не смогу поехать с тобой на озеро.