Унесенная в космос (джен)

Настроение в толпе было приподнятым. Людям, собравшимся на площади в ожидании старта ракеты, было невдомёк, что кругом творятся беззакония, а невинные страдают. Время торжества и радости. Разве не этим чувствам суждено изменить мир к лучшему? Тихиро думала, что Хаку, как и любому божеству, будет приятно искупаться в этих чувствах, но он, к её удивлению, нервничал. Прижимаясь к нему спиной и чувствуя на своих плечах его руки, она почти видела, как вибриссы молодого дракона ощупывают пространство. Тихиро запрокидывала голову, прижималась холодным лбом к его подбородку, пыталась заглянуть в глаза.

— Духи разбужены, они волнуются, — повторял он раз за разом в ответ на её немой вопрос.

Тихиро не считала это удивительным. Автобус ехал по пустынной территории космодрома к ракете. Космонавты пели песни. Они готовились расширить пространство обыденного. Разве это не должно было обеспокоить духов?

Огромный экран приковывал к себе взгляды. Толпа почти затихла. Космонавты в своем тяжёлом облачении стали карабкаться по лестнице. На площадке перед люком каждый остановился, помахал рукой и отважно шагнул навстречу неизвестности. Толпа проводила их криками восторга. Люк закрылся. Начался обратный отсчёт. Ракета тонула в парах охладителя. Камера отдалялась, брала всё более общий план. Внезапно толпа ахнула, а на экране показалось то, чего там быть не должно. Разбрасывая искры из-под лопнувшего колеса, к ракете ехал автомобиль. Стекла в его окнах были разбиты, а корпус казался... изъязвленным пулями. Дорогу ему преграждали выстроившиеся в шеренгу полицейские машины и всё-таки…

В облаке пыли из-за горизонта показался ещё один автомобиль — на этот раз внедорожник. На его передней дверце вис молодой мужчина с пистолетом. Он выстрелил, потом ещё раз и ещё… Машина охраны, направлявшаяся наперерез, не успела вмешаться в перестрелку, когда одна из пуль нашла цель. Легковой автомобиль, потеряв управление, ушёл в занос, перевернулся несколько раз и замер днищем в небо. Толпа заволновалась, флаги повисли. Кто-то звал на помощь, другие требовали отменить запуск, третьи спрашивали: «Что за кино?!» — и стыдили первых или вторых.

Тихиро ещё не успела решить, к кому присоединиться, когда Хаку подхватил её и прошептал:

— Вот она — Отчаяние. Ей нельзя туда, надо остановить.

Его слова утонули за громовым раскатом, а толпа внезапно заголосила. Флаги подхватил и унёс ветер, а на безоблачное небо выползла чёрная туча. Пуск остановить уже было невозможно — из двигателей ударил огонь.

Толпа не сумела насладиться зрелищем того, как ракета оторвалась от стартового стола, и даже взлетевшего в воздух снежно-белого дракона никто не разглядел — всех разогнал ветер.

Тихиро не успела понять, когда руки на её плечах превратились в лапы. Ей захотелось повернуться лицом, прижаться к бархатистому брюху, обнять дракона и насладиться полётом, но Хаку... тормошил её, заставлял смотреть кругом. Тихиро не понимала, что должна сделать. Дракон, извиваясь всем телом, спешил, сворачивался пружиной и опять выпрямлялся, ускоряясь.

Туча приближалась. Дракон почти поравнялся с ракетой. По небу плясали всполохи огня от её работающих двигателей. В очертаниях тучи внезапно проступило что-то злобное, почти звериное. Тихиро удивилась, когда туча открыла глаза, раззявила клыкастую пасть, а когда между её клыков завозился толстый слюнявый язык, Тихиро закричала от ужаса.

Дракон наклонил голову и встретился с ней взглядом:

— Вот она — Отчаяние. Надо остановить её, — прозвучали в голове его слова.

Тихиро не поняла их смысл. Хаку закружился, собираясь приблизиться к ракете, будто то, что он искал в небе, цеплялось за её раскалившийся корпус, — Тихиро вскрикнула, пытаясь остановить его, но поздно — когти задних лап на секунду сомкнулись вокруг ракеты, и тут же отпустили.

Хаку, пытаясь остудить обожжённые лапы, закружился так, что Тихиро едва удержалась от падения. Перед её взглядом земля менялась с небом, а небо — с землёй. Последним, что она увидела перед тем, как потеряла сознание, был черный бок тучи и потянувшиеся к ней когтистые лапы.

* * *

Тихиро очнулась от холода в кромешной темноте. Ощущение прикосновения сильных драконьих лап и бархатистого пуза ещё горело на коже, но Хаку не оказалось рядом. На крик он не отозвался. Она поднялась, обняла себя, пытаясь согреться, и побрела прочь.

Её глаза медленно привыкали, или темнота расступалась. Через несколько шагов развиднелось окончательно, только смерчиками поднималась пыль из-под ног и застила свет. Воздух был подвижен — Тихиро какое-то время пыталась решить, хорошо это или плохо.

Треск почвы под ногами отвлек её от размышлений — очередная кочка оказалось неожиданно рыхлой, хрустнула и раскрылась, захватив ногу по щиколотку.

Провалившейся ноге оказалось неожиданно мокро, Тихиро поспешно сделала шаг, чтобы вырваться из ловушки и провалилась по колено. То, что раньше казалось ей кочками на черной чуть влажной земле, превратилось в пузыри. Они поднимались, будто над кипящей смолой, и лопались с треском. Через несколько минут вокруг Тихиро кипело болото: не горячее и не холодное, но липкое и затягивающее. Она отступила назад в надежде вернуться на твердую почву, но не устояла на ногах и села на зад.

Попытка подняться была ошибкой. Ноги, на мгновение вырвавшиеся из ловушки, тут же затянуло по колено. Крик, которым Тихиро пыталась позвать на помощь, только усилил бурление окружавшего её болота. Она задышала тяжело и часто, пытаясь перевернуться на живот и ползти по жиже, но ни одному её плану спасения не суждено было сбыться. Сперва она почувствовала что-то твердое под ногой, а потом с ужасом наблюдала за тем, как уже коснувшаяся подбородка жижа медленно отступает.

Это твёрдое, позволив встать на себя, обняло её колени и медленно поднималось, ощупывая, пока не поставило её на ноги. Тихиро оглянулась и вскрикнула от радости — за её спиной стоял Безликий. Жижа все ещё пузырями стекала с его бесформенного тела, почти объединяя его с поверхностью под ногами, а серые слишком крепкие для этой аморфной массы руки обнимали.

— Ты спас меня, — поблагодарила она духа и улыбнулась. Вместо того, чтобы ответить, он выпустил её из объятий, отвернулся и побрел прочь.

— Куда ты? — спросила Тихиро и после недолгих размышлений побежала следом. — Постой, не бросай меня.

Безликий замер на месте, дождался, когда Тихиро приблизится, и побрёл дальше. Болото вокруг него, будто мокрая ткань под утюгом, разглаживалось, шипя, и почти сразу закипало за спиной. Через несколько таких перебежек, когда Тихиро догоняла Безликого, рискуя опять провалиться в болото, она поняла, что замерзает и задыхается.

Каонаси оглядывался, ждал и даже как будто качал головой. Воздух здесь был разряженным, дышалось тяжело, а холод, которого она прежде не замечала, после погружения в болото стал ощутимо покалывать лицо и забрался под рубашку.

Тихиро медленно осмысливала происходящее. Она поняла, что оказалась на большой высоте, скорее всего, внутри той тучи.

— Ты не видел Хаку? — попыталась она спросить Безликого. Он промолчал, только указал на невысокий пригорок. Тихиро не сразу поняла, что Каонаси привёл её к ракете. Её остов, отчего-то более округлый, чем она ожидала увидеть, наполовину врос в землю.

Люк был открыт. За полуметровым слоем обшивки аварийным освещением сияло пространство кабины: три пустых ложемента с забытыми на них скафандрами... Нет, люди не испарились изнутри, их просто не было. Кем-то извне аккуратно раскрытые клапаны и развязанная шнуровка внушали надежду на то, что они просто ушли. Вопрос о том, зачем им понадобилось снимать скафандры в разреженной атмосфере и таком холоде, недолго волновал Тихиро...

Она замерзала. Внутри кабины было ощутимо теплее. Тихиро устроилась на ложементе и попыталась высушить одежду. К её удивлению, Безликий полез следом, и в кабине сразу стало темно и тесно, а его серые руки заскользили по её коже.

Тихиро напряглась, когда почувствовала, как Каонаси снимает с неё бельё и попыталась отвлечься, разглядывая потолок. Одеяние Безликого расходилось чёрным дымом, закрывало перемигивающиеся огоньки приборов полупрозрачной вуалью. В темноте испуганной от странных ощущений Тихиро ярким показался единственный белый огонёк — застрявший в обшивке бумажный журавлик.

Тихиро протянула уже затянутую в плотную перчатку руку и взяла журавлика — ей казалось, что он шевелится. Через несколько мгновений она в этом убедилась. Вырваться из рук ему оказалось легче, чем из обшивки, — он закружился, разрезая острыми крылышками дымку, курившуюся вокруг Безликого, и вылетел из ракеты.

— Нам надо за ней! — вскрикнула Тихиро. Безликий отрицательно покачал головой.

— Она нам поможет! — добавила Тихиро и внезапно догадалась: — Это не Дзениба? — Безликий промолчал в знак согласия, закрыл забрало шлема у нее на голове и стал выбираться из ракеты. Она с трудом, но полезла следом. Сиявший звёздочкой в тёмном небе журавлик закружился, будто испугавшись, и отлетел прочь.

— Не поможет, — повторила Тихиро в задумчивости, — но я всё равно пойду за журавликом.

Журавлик в ответ на слова Тихиро замер, а потом закружился и запорхал, то ли радуясь компании, то ли избегая.

* * *

Тихиро упрямо шла вперед, хоть журавлик то пропадал из вида, припуская вперёд со всего духа, совсем не заботясь о попутчиках, то внезапно возвращался, кружил над головой, будто звал и жаловался. Через несколько минут такой ходьбы окончательно развиднелось. Почва под ногами отвердела, даже рассыпалась под ногой в пыль, расступалась, разбегалась...

Только приглядевшись, Тихиро стала замечать, что под ногами теперь ползают мохнатые шарики, в которых она с трудом узнала знакомых сусуватари. Они пытались подняться на слабые тонкие ножки, падали и торопились укатиться из-под ног. Тихиро было жалко малышей, она замерла на месте, не смея сделать шаг.

Если бы только Хаку был рядом, он бы объяснил, что делать. Вместо тёплых и мягких рук Хаку на плечо легла ледяная рука Безликого — Тихиро вздрогнула и оглянулась. Если бы перекошенная маска могла бы выражать эмоции, Безликий бы кричал от страха. Безобидные сусуватари вцепились в его чёрное одеяние, повисли, тянули вниз и грозили его опрокинуть. Только плечо Тихиро, за которое Каонаси отчаянно держался, помогло ему устоять на ногах. Она застыла в изумлении на каких-то пару секунд, а потом шикнула на паучков. Они замерли на месте, выпучили глазки, позволив Каонаси твердо встать на ноги, но не отпустили.

Тихиро была в замешательстве — она не помнила, чтобы робкие сусуватари нападали на кого-то, а Безликий и вовсе казался для них слишком могучим.

Журавлик с надрывным стрёкотом бумажных крылышек кружился вокруг головы, мешая думать. Тихиро казалось, что за шумом, с которым журавлик рассекал воздух крылышками слышались слова. Не добившись от неё чего-то важного, журавлик озаботился судьбой Каонаси: сделал несколько кругов вокруг него и острыми крылышками отрезал подол его одеяния.

Безликий присел, пытаясь натянуть укороченное платье на худые ноги, а потом, почти улыбнувшись ощущению свободы, побежал прочь. Тихиро пришлось поспешить следом — журавлик торопился, уверенно ведя за собой воспылавшего к нему благодарностью оборотня. Через несколько минут бег вприпрыжку оказался единственно возможным способом передвижения — Тихиро жалела, что не может взлететь. Почва под её ногами окончательно выродилась во что-то безжизненное, пыльное, слишком твёрдое для песка; напоминавшее бы мох, если бы так не принимало ногу: нет, это было чем-то наподобие плотной паутины, прогалы в плетении которой заросли черной плесенью. Сусуватари кишели под ногами. Если Тихиро ещё выбирала, куда поставить ногу, то Каонаси, поддерживая руками отраставшее на глазах одеяние, шлёпал босыми пятками в самую гущу.

Тихиро вздрагивала от печальных повизгиваний паучков, которые все ещё пытались уцепиться за платье безликого.

Наконец журавлик завис в небе яркой звёздочкой, а Тихиро всей тяжестью своего скафандра врезалась в остановившегося Безликого. Он задрал голову, разглядывая журавлика и как будто прислушиваясь к стрекоту крыльев.

Ум Тихиро лихорадочно работал. В голове кровью бились слова Хаку, те немногие, которые он успел произнести: «Духи разбужены. Она — Отчаяние. Ей туда нельзя».

Что ж, за нескольких месяцев служения в банях Юбабы, она должна была чему-то научиться, чтобы понять. Если этот мир был создан разбуженными духами, то им было нечего пожертвовать, кроме собственных призрачных тел. Если всё это жадное до чувств и эмоций болото превратилось в рой простейших подчинённых духов — сусуватари, то... в тучу угодил кто-то, кого разбуженные духи не смогли покорить. Тихиро рада была бы назвать им Хаку или даже себя, но прекрасно понимала, что это не так. Отчаяние было сильнее всего, оно и овладело этим миром.

В подтверждение мыслей Тихиро мир вокруг все больше напоминал что-то земное, человеческое. Мох — пусть и плесневелая паутина — под ногами. Холмы, с чёрными чахлыми деревцами — пусть роем сусуватари, отчего-то принявшим именно такую форму. Небесный свод — пусть сумрачный — над головой. Тихиро заметила, что кроме журавлика этот сумрак освещал ещё и другой свет, более тёплый и рассеянный. Он пробивался снизу, а сусуватари как будто заслоняли его, грея мохнатые брюшки. Тихиро наклонилась и смахнув перчаткой нескольких дружно возмутившихся её грубости мохнатых паучков обнаружила полупрозрачную сферу, к стеклу которой прижимался её старый знакомый.