Зови меня Стэн (джен)

— Стэнли Бласковиц! Вставайте, сержант Стэнли, мать вашу за ногу!

Блин, опять поспать не дадут, лейтенантские прихлебалы. Ну и боевая база наша на Земле — не курорт и не санаторий. Мда, уже четырнадцать лет прошло, давно уже в космофлоте до сержанта-десантника дослужиться успел, а сны о доме всё снятся. Даже по ночам. Особенно этот, любимый, где мне наконец вживляют в мозг слуховой кибер-имплант. Слышу теперь всё. Правда, это не особо помогло мне с общением, до сих пор говорю мало. Как говорит мой лейтенант: «Этот Бласковиц, хрен с горчицей бы его побрал, черт неразговорчивый». А я так вежливенько так его поправляю: «Зовите меня Стэн, командир, мы тут все свои!». Он, конечно, зыркает на меня степным киберволком, но не смеет перечить. У нас во флоте всё просто: если ты боевой сержант, не салага, то тебе и лейтенант — указ только в боевой обстановке и по уставу. А на базе, в тренировочном режиме, все ветераны братаны, все они равны по неписаному обычаю космофлота Земли. Тут только полковнику подколками на подколки не отвечают. Но полковнику нашему палец в рот не клади, а то откусит нахрен! Он сам кого хочешь словесно опустит ниже плинтуса, и про помойное ведро школьное вспомнить придётся! Но зря не унижает, всё по делу. Салаг надо гонять, и нас, сержантов и лейтенантов, тоже, мать нашу за ногу, чтобы не расслаблялись. Расслабишься — повстанцы быстро полную задницу «огурцов» напихают. «Огурцы», смешное названьице. Ну это кибер-мины такие радиоуправляемые. Любят сволочи эти мины, мать их разэтак и растак.

Быстро вскакиваю с постели, заправляю место. Киберам мы это не доверяем, дисциплина есть дисциплина. Как говорит наш полкан: «Солдат, мать его так, должен уметь всё делать сам! Кибер вам жопу не подотрёт в бою, когда "огурцы" и снаряды начнут летать как бешеные!». И прав ведь, абсолютно. Кибер не вынесет из боя товарища на плечах, кибер не утешит, когда медика на глазах разорвало на куски, а сам ранен. Повстанцы грёбаные, чего им не сидится. «Свобода», «равенство». У нас и так равенство и свобода. В рамках разумного, конечно. Если в зоне "S" живёшь, то свободы больше, если в зоне "A", то меньше. А тем, кто в зоне "В" живёт, как мне, только в рабочие и солдаты и дорога. Повезёт — станешь офицером или инженером, не повезет — будешь пахать по двенадцать часов в день без выходных, пока не сдохнешь. Контракты нынче такие. Нет, говорят эти свободолюбцы, этот сраный порядок надо поменять, чтобы без корпораций жить самим, своим умом. А я вам так скажу, самим жить — это ад кромешный на Земле получится, форменный ад. Ролики по инфору⁽¹⁾ они не смотрели, что ли? Скрипнув зубами, иду вслед за Крисом Дженкинсом. Прихлебала и ябеда этот Крис, чуть что в казарме не так, идёт лейтенанту стучать, крыса паршивая. Пока что мы терпим, тоже ветеран ведь, мать его. А у ветерана на ветерана, вестимо, рука не поднимется. Приходим к двери, Крис гаденько ухмыляется и уходит вразвалочку. Открываю, а там лейтенант за столом сидит. Суровый сидит, злющий, как хрен с кайенским перцем.

— Входите, сержант! Сержант Бласковиц, на вас подали жалобу! Вы посмели ударить офицера, старшего вас по званию! В боевой обстановке! Как вы это объясните?

Ах, это. Стою молча, вылупив глаза, руки по швам, как лейтенанту нравится, а сам думаю, как буду выкручиваться. Дело тухляк, трибуналом пахнет. Тут и полкан не спасёт, хотя мировой у нас полкан, за солдат горой. Не даёт сволочам из СБК⁽²⁾ нас дрючить, на допросы тягать. На него уже шестнадцатая жалоба подана надзирающим офицером из СБК, ему хоть бы хны. А дело было так, значит. Две недели назад высадили нас на антиграве повстанцам в тыл. Операция прошла удачно, покромсали гадов знатно, взяли заложника. Будет, на кого своих ребят обменивать. Заложник в шлеме, шлем снимать отказывается, дышит тяжело. А командиром десантной эскадрильи у нас был этот, капитан Эван Морни. Все знают, что Морни — не сахар, совсем не сахар. Но ничего, в бою огонь, стрелял как бешеный, а матерился так, как я никогда в жизни не слыхал. Говорят, ненавидит повстанцев люто, сына его они убили. Сын тоже в космофлот пошёл и умер. Говорят, от пыток умер, в плену. Раненым захватили и.... короче, Морни я понимал, тут есть от чего крышей поехать. Ну вот, довезли мы заложника на базу, и тут Морни возьми и сдерни с него шлем. Девушка! Да еще красоты неописуемой, блондинка, глаза голубые, носик маленький. Смотрит на нас с лютой ненавистью, такой, что мы аж отшатнулись. Ах ты змеюка такая, думаю я. Ну погоди, Морни сейчас тобой займётся. А у капитана этого бзик был, пленных повстанцев пытать. Ну и он нам скомандовал, чтобы мы вышли, оставили его с пленницей наедине. Ну мы и оставили. Что он там с пленными делал, нам не рассказывали, но пленные от этого ломались как миленькие, сдавали своих. Ну, значит, стоим за дверью, слушаем, интересно же. Сначала ругань, звуки ударов, снова ругань, причем обоюдная, аж уши закладывает. А потом тишина. Только звякнуло что-то. И крик такой страшный девичий: «Помогите!». Все стоят, не шелохнутся, ну а я, как дурак, за дверь взял и полез. Смотрю, а Морни девицу раздевает. Сдергивает с неё шмотки, а сам ухмыляется. И ширинка у него расстегнута. Я ему: «Вы что, господин капитан?!» А он: «Бласковиц, погоди, не лезь. Дерзкая нам заложница попалась. Ну ничего, сейчас заговорит как миленькая. Все у меня говорят: девки, парни. Сначала такие храбрые. А как штаны-то с них спустишь и делом этим с ними займешься, то скисают на раз. А мне всё едино, кого трахать. Мне нравится, когда они визжат от ужаса и отвращения, я кайф от этого ловлю, понимаешь? Сначала поимею девку или парня во все места, а потом...» Он не договорил и кивнул на стол. Подхожу, а там — батюшки! Куча приспособлений всяких шипастых. Ну, чтобы в интересные места заложникам пихать. Мне аж кровь в голову ударила. Ах ты, сволочь такая, педик поганый! Мы заложников только бьём, а ты, значит, их тут насилуешь извращенным образом. Ну и полез в драку. Расквасил морду этому капитану. Сказал, что еще раз увижу, как он пленных насилует, лично убью, и пусть меня потом на рудники корпорации сошлют на Сатурн.

— Ну, что замолчали, Бласковиц, хрен вас побери! Вам светит трибунал! Понимаете? Эван Морни подал на вас жалобу, и только от меня, как вашего непосредственного командира, зависит, дать жалобе законный ход или наказать самостоятельно!

Ну я ему и выложил правду-матку-то. Прямо в лицо. Пришлось. Лейтенант как-то сгорбился, глаза закрыл. Знает наш лейтенант, что по уставу космофлота повстанцы объявлены вне закона и с ними можно делать, что душе угодно. Хоть бить их, хоть резать, хоть кровь их пить и кишки на колбасу пускать. Тем более насиловать. Вот Морни душу и отводил. Не знаю, правда, что бы я на его месте делал, если бы сына своего увидел с выколотыми глазами и отрезанным... ну, сами понимаете, что у мужика между ног, а там было чисто отрезано, гладенько так, хирургическим кибер-ножом. Наверное, я подвинулся бы умом.

— Ладно, Стэн. Понимаю я тебя, понимаю. С Морни я поговорю, он тоже понять должен, нельзя так, мы ж всё-таки не звери. Но и ты меня пойми. Он старше нас обоих по званию. Я ему скажу, что ты не крыса, не повстанческий прихлебатель, и руки у тебя, как и у всех нас, тоже по локоть в крови заложников. Должен понять. Но тебя я разжалую в капралы и выгоню из части. Подписывай бумагу.

Подхожу нетвердыми шагами и знаю, что подпишу всё, что бы лейтенант там ни понаписал. Трибунал ведь — это смерть. Смерть в камере высоких температур или просто расстрел перед строем, это уж как трибунал решит. Я ветеран, так что скорее всего расстреляли бы перед строем, в назидание. Изредка ветеранам смерть заменяли на ссылку в пожизненное рабство, на рудники — но это уж тебе должно супер как повезти. Иду к столу, а сам думаю: пусть казнь или каторга, только бы из армии не турнули. Ветеранам-то даже после смерти пособие платят. Все ведь живут, и отец мой старенький, и мать, и сестра на моё пособие. Работы давно уж в зоне "В" нет, безработица страшная. Всё и вся киберы заменили, мать их за ногу. Выпрут из армии — куда идти? На стройку или в общепит. А там контракт стандартный, по F+ норме. То есть двенадцать часов без выходных, без жизни. Только подъём, работа и отбой. Сестрёнка... Клэр... Она после одного случая работать не может, сидит только, уставилась в одну точку и молчит. Отец и мать старенькие уже, работать не смогут, не выдержат...

Заглядываю в бумагу. «Сержант Бласковиц понижается в звании до капрала и отправляется на экспериментальную базу Фобос-1, приписка Марс, зона А, в качестве штатного охранника базы». Отшатываюсь, холодный пот. Фобос. О нём у нас ходили страшные слухи. Вроде как наши яйцеголовые, ну, ученых мы так зовём то есть, открыли возможность к телепортации. Ну и пробили канал в какой-то странный мир, а оттуда полезли чудища всякие. Телепорт пока закрыть не могут, сломалось там что-то, дескать, ну а эти лезут и лезут. Чудища слабенькие, но вот беда — обычные кибер-лазеры и дезинтеграторы с распылителями их не берут. Приходится старый арсенал, еще прошлого, ХХI века расконсервировать. Ну всякие винтовки, пулеметы, фотонные бластеры. Ах ты ж, твою мать. Но делать нечего, чудища так чудища. Глубоко вздохнул, подписываю. Тут лейтенант и выдал:

— Иди, Стэнли, иди. После меня благодарить будешь. Был я на командировке на Фобосе, ничего особенного. Год уже как прорыв случился в тот странный мир. Чудища слабые. Конечно, с непривычки глядя на них блевать хочется, но марсиане — вот кто по настоящему ужасен на вид. А эти чудища на их фоне лучше выглядят. Ну рога там, звериные лапы. Шипы местами. Ничего особенного. Не хоботки и не отвратные кожистые крылья, как у марсиан наших, насекомообразных слизней. Опять же, жалованье там капрал-охранник получает больше, чем сержант-десантник.

Выхожу повеселевшим. Криса вижу издалека, щляется, зараза, по коридору. Стукач поганый. Иду навстречу ему, насвистывая веселую песенку: «Как десатник на побывку к милой возвращался». Тут у него аж глаза на лоб полезли. Так и остолбенел. Ну я в казарму мимо него прошёл, ему, естественно, — ни слова. Сослуживцам ветеранам сказал, те сначала ахнули, потом как услышали, что лейтенант сказал, даже обрадовались за меня. Ну, само собой, слово за слово, налили по полной, потом ещё по одной (те, кому завтра в дежурство не идти). В голове зашумело, сам и не заметил, как заснул. А наутро уже в девять часов был как штык на площадке космопорта земной базы №251 и садился в новенький транспортный космолёт до Фобоса. Я и еще двадцать таких же «счастливчиков».

1) Инфор — аналог телевизора.

Вернуться к тексту

2) СБК — Служба безопасности корпорации.

Вернуться к тексту