Четыре дороги  (гет)

Я открыла глаза. В комнате было уже светло. Монотонно запищал будильник, напоминая о том, что сегодня был понедельник, и что пора вставать. Часто по привычке я просыпалась за минуту или за две до того, как он звонил. На ощупь я отключила его и села на кровати. Я спала почти семь часов, но за ночь абсолютно не отдохнула. Жаль, что у студентов только два выходных дня. Если бы я была министром образования...

Мысленно набросав план действий на ближайшие пол часа, я медленно пошла в ванную. С полуоткрытыми глазами я почистила зубы и умыла лицо холодной водой, в надежде, что она приведет меня в чувства. Глаза теперь открывались намного шире, чем прежде, только настроение осталось прежним. Вернувшись в комнату, я села на кровать и поджала колени к груди. Ничего не хотелось больше делать. Дни проходили так медленно, весна не собиралась поторапливаться, в марте стояли холодные пасмурные дни, иногда шли дожди. Настроение было соответствующее.

Чем бы себя занять? Рукой я нащупала на кровати пульт от телевизора и лениво стала клацать каналы. Что интересного можно найти по телевизору в семь часов утра? Реклама тренажера, какие-то старые советские мультики, реклама, реклама, реклама. Я остановилась на одном из телеканалов. Там две девушки развлекали телезрителей. Утреннее шоу для тех, кто уже проснулся. Кто такое вообще смотрит, просыпаясь утром и нервно собираясь на работу? Я поймала себя на мысли, что я сейчас это и смотрю, и, улыбнувшись, переключила канал. Семичасовые новости. Еще одна телепередача, которую я смотрела раз в несколько лет. Возможно сейчас именно такой день.

— Доброе утро, уважаемые телезрители, — начала приветливо диктор новостей, — главные новости на сегодня...

"День только начался, а уже кто-то вляпался в новости", — подумала я про себя, закатив глаза.

— Таинственные убийства продолжаются, — сказала она напряженно, — напоминаем, что за последний год произошло тридцать убийств, ни одно из которых не раскрыто до сих пор. Всех жертв объединяет только одно: это — восемнадцатилетние девушки. По всей видимости, действует целая банда маньяков. Хотя на теле жертв не найдены следы насилия, милиция опровергает тот факт, что эти смерти — совпадение. Подозреваемых пока нет...

Я цокнула языком и выключила телевизор. Странно все это. Может мне начинать волноваться? Но я сразу себя успокоила: под параметры жертвы я не подходила: скоро мне должно было исполниться двадцать лет. Может это ритуальные убийства и какие-нибудь колдуны забирают души восемнадцатилетних девственниц? — я начала мысленно развивать эту тему. — Хотя, в нашем мире извращенцев явно больше, чем каких-то там колдунов.

Да, я любила мечтать обо всем сверхъестественном. Волшебство, магия — это же любимая тема кино и телевидения. Мне всегда хотелось верить, что это не выдумки, и что когда-нибудь я повстречаю настоящих супер героев и ведьм. Даже не смотря на то, что я была уже достаточно взрослой для того, чтобы верить во все эти сказки.

И только сейчас я заметила, что позволила себе отдыхать больше, чем могла. Я начинала опаздывать. Как всегда. Опаздывать — это моя профессия. Я быстро оделась, кинула тетради в сумку и поспешила к двери.

— Опять опаздываешь?— сонный голос мамы привел меня в замешательство,— Может, стоит вставать пораньше?

Она стояла в коридоре, сложив руки на груди.

— Да не в этом дело,— выдохнула я, быстро обуваясь.

— А в чем тогда?

— Ни в чем, — я выпрямилась, поцеловала маму в щеку и вышла за двери.

— Кирюш, ты позавтракала?

Эта фраза заставила меня обернуться и суровым взглядом посмотреть на маму.

— Не называй. Меня. Мужским. Именем. Нет.

Но ее, похоже, моя реакция только позабавила. И она добавила:

— Дать тебе хотя бы яблоко?

— Нет, мам, не надо, поем на перемене, — отмахнулась я, нажимая на кнопку лифта.

— Ну, удачи тебе на учебе! — крикнула она вслед, закрывая за мной дверь.

— Ага.

Я стояла возле лифта, думая, что возможно было бы быстрее спуститься по лестнице, но лень меня одолела и я смиренно ждала, когда же лифт соизволит приехать на мой этаж. Перепрыгивая на лестнице через две ступеньки, я открыла дверь подъезда, думая о том, что на первую «пару» я, скорее всего, опоздаю из-за пробок на дорогах. И когда у меня уже будет своя машина? Это была моя «теоретическая» мечта, так как водить я не умела, и очень этого боялась.

Я повернулась, чтобы закрыть за собой дверь, так как соседи жутко нервничали, когда кто-то хлопал дверью, и часто делали мне замечание.

Еще и на это тратить время.

Я быстро повернулась, готовясь перепрыгнуть четыре ступеньки крыльца, как лицом наткнулась на мужчину. То, что это был именно мужчина, а не женщина или парень, я догадалась по очень приятному аромату его парфюмов и по тому, что он был выше меня на голову, так как уткнулась я прямо в его грудь. Еще раз глубоко вдохнув его запах, я подняла глаза, чтобы посмотреть на того, кто прервал мою утреннюю эстафету, и на того, кого я чуть не повалила с ног.

Все, что я увидела, это были его глаза. Я впала в ступор. Ярко-синие, глубокие, они были похожи на море, и мне на миг даже показалось, что в его глазах я увидела волны, хотя, конечно, такого быть не могло. Он осторожно отстранил меня двумя руками за плечи.

— Я прошу прощения,— он произнес это таким извиняющимся тоном, что мне захотелось провалиться под землю. Наверно он подумал, что напугал меня или ударил, и что от этого я стояла, как вкопанная.

Я очень не хотела, чтобы он подумал, что мои реакции торможения преобладают над реакциями возбуждения.

— Ничего страшного, — быстро выдавила я из себя. Хотя, конечно, кому стоило извиняться, так это мне.

— Скажите, квартира номер четырнадцать в этом подъезде?— осторожно спросил он, отпуская меня и делая шаг назад.

Теперь я смогла заметить, что это был не мужчина. Конечно и не женщина. Это был парень, на вид не больше двадцати лет, хотя, возможно, он просто хорошо сохранился. Смольного цвета волосы, брови и ресницы, светлая кожа — все это служило обрамлением его прекрасных глаз. Как солнце — центр солнечной системы, его глаза были центром всего того, что видела перед собой я.

— Ээээээ… — протянула я. Тяжело было сориентироваться, и я усиленно начала вспоминать, в какой квартире живу сама, а потом начала отсчитывать квартиры с шестого до первого этажа, — Нет. Это в соседнем подъезде,— я кивнула вправо через, как мне показалось, минут десять. Все это время он терпеливо ждал моего ответа, хотя за это время уже успел бы зайти в подъезд и узнать у каждого жильца лично.

— Спасибо, — ответил незнакомец, посмотрев в указанную мной сторону, и уголки его губ опустились.

"Он что расстроился"? — пронеслось у меня в голове. Он явно был странным. И скорее даже не странным, а загадочным.

Не говоря больше ни слова и не глядя на меня, он грациозно спустился по ступенькам вниз, и пошел к соседнему подъезду. Я смотрела ему вслед. На нем было черное пальто с поднятым воротником, черные брюки и черные ботинки.

"Истинный англичанин", — подумала я, улыбнувшись, и поспешила на остановку.

На протяжении всего учебного дня меня терзали мысли о том, кто же жил в этой четырнадцатой квартире? Я мало кого знала в своем доме, хотя жила в нем с самого рождения. Хорошо, что в понедельник у меня всего две лекции, было время поразмышлять на задней парте, и оставаться при этом незамеченной. Но мне так и не удалось вспомнить, и я сдалась, приняв решение спросить вечером у мамы лично.

— Кира? — позвала меня шепотом соседка по парте, Женя.

— Да? — я оторвалась от своих мыслей и посмотрела на нее.

— Ты что, влюбилась? — ее губы расплылись в ехидной улыбке.

— С чего ты взяла? — ее вопрос, скорее меня разозлил, чем рассмешил.

— Ты такая задумчивая, — пожала плечами Женя. Она явно обиделась на то, что я неадекватно отреагировала на ее шутку.

— Задумчивая... потому что задумалась, — теперь была моя очередь пожать плечами. И я добавила, — Прости, если нагрубила.

— Ничего, — она привыкла не замечать проявления моего тяжелого характера, и я поняла, что она совсем не об этом хотела со мной поговорить, и была права, — Ты слышала о маньяке?

— Да, — я улыбнулась, вспоминая утренние новости, — А ты что, боишься?

Я чуть не рассмеялась, увидев на ее лице смешение страха и обиды. Я точно неадекватна.

— Не вижу в этом ничего смешного, — чуть не плача сказала Женя,— Мне девятнадцать только через месяц исполнится.

И теперь я поняла, чего она боялась. Она была выше и крупнее меня физически, а также рассудительней и ответственней, чем я по характеру. Она почти во всем была противовесом мне. Длинные каштановые волосы, почти всегда заплетенные в косу, карие глаза, узкие губы, которые я так часто выдела улыбающимися мне. И неудивительно, что у меня совершенно вылетел из головы тот факт, что она была на год младше меня. И если существовал такой маньяк, явно резонно было его опасаться.

— Ты думаешь в тот день, когда тебе исполниться девятнадцать, ты станешь неуязвима для вселенского зла? — попыталась успокоить ее я, и к моему удивлению ее это немного успокоило, она еще раз пожала плечами и принялась писать лекцию.

Со вселенским злом я явно переборщила, ведь имела в виду совсем не то, но Женя, к моему счастью, уловила общий смысл фразы.

До конца «пары» она не проронила ни слова. А я смотрела в окно. Пасмурно, солнце сегодня не показывалось, но и дождя не было. Небо было неоднородным, в некоторых местах цвет сгущался почти до черноты, кое-где почти белый. А все остальное серое. Такое же серое, как и все будничные дни. И тут я вспомнила его глаза, глаза незнакомца, и вздохнула. Хотела бы я каждое утро видеть такие глаза. И не только утром, и перед сном тоже б не отказалась. А может, я просто преувеличиваю, и у него вообще линзы. Я представила его с «обычными» глазами в очках в роговой оправе. Я замотала головой, чтобы избавиться от этой нелепой картины, которую я себе нарисовала. Боковым зрением я уловила взгляд Жени, но она быстро отвернулась, ничего не сказав.

Придавая себе вид прилежной ученицы, я стала обводить в тетради клеточки. Почти три года своей жизни я потратила на то, от чего меня уже, откровенно говоря, тошнило.

Экономический факультет.

Кроме Жени в этой, так называемой «альма-матер» не было никого и ничего, что могло бы вызвать у меня симпатию. Каждый будний день начинался у меня с внутренней истерики и борьбы в самой собой. Для меня это было моральной каторгой — с кровати я стаскивала себя, чуть ли не за волосы, и не было практически ни одного дня, когда бы я не опаздывала.

В школьные годы я редко задумывалась о будущей профессии, о своих целях в жизни. В то время как мои одноклассники уже ходили на компьютерные курсы и курсы иностранных языков, обдумывая свои планы на несколько десятков лет вперед.

Моим родителям было на руку то, что ни одна из предложенных мне перспектив меня не привлекала. Папа взял на себя ответственность решить за меня, чего же я хочу от этой жизни. Впереди меня ожидала работа бухгалтером на строительной фирме, которой мой отец посвятил всю свою жизнь.

— Кира, — толкнула меня локтем Женя, чтобы привлечь мое внимание.

Я резко повернула голову.

— Что? — прошипела я, пытаясь таким образом кричать шепотом.

— У нас сегодня физкультура, расписание изменили.

— Правда что ли? — такая информация была для меня не только удивительной, но и неприятно шокирующей. — Почему расписание поменяли в середине семестра?

— Из-за каких-то соревнований перенесли. Я точно не знаю.

Я потерла рукой лоб. Не то, чтобы я не любила физкультуру — я ее на дух не переносила, и всяческими хитростями пыталась ее избежать. У меня мог внезапно разболеться живот, растянуться сухожилие на ноге, воспалиться ушной нерв. Иногда я специально искала в «гугле» разные интересные диагнозы, чтобы с радостью сообщить о них преподавателям. Конечно, мне требовалось так же изучить и все их симптомы, чтобы достойно сыграть перед зрителями.

Но сегодня новость о незапланированном занятии застала меня врасплох.

Я очнулась уже бегущей вниз по лестнице, по направлению к спортзалу. Женя крепко сжимала мою руку, не давая мне шанса вырваться.

— Никаких отмазок сегодня, — предупредила она меня.

Мы прошли в женскую раздевалку, где стояли наши шкафчики со спортивной формой. Я двумя пальцами достала оттуда шорты и футболку. Давно же они здесь пролежали.

— Может не надо? — спросила я у Жени, придав лицу жалостливое выражение лица.

— Переодевайся, — скомандовала она, усаживая меня на скамью, — Сегодня ты меня не бросишь одну.

Я медленно, растягивая так называемое «удовольствие», переоделась. Когда мы вошли в спортзал, перекличка уже закончилась.

— Опять опоздали, — процедила Женя сквозь зубы.

Я беззвучно хихикнула: «Если уж и подвергаться таким испытаниям, то хотя бы срок сократить».

Выслушав короткую петицию об опозданиях на такой жизненно необходимый урок, как физическая культура, мы присоединились к строю.

— Четыре круга по спортзалу легким бегом! — скомандовала преподавательница.

«На старт, внимание, марш», — скомандовала я себе.

Мой бег мне самой напоминал попытки подстреленной лани убежать от быстрого сильно хищника. После первого круга у меня стали заплетаться ноги, сердце с непривычки бешено колотилось в груди, возмещая недостающее количество кислорода в крови. Под ребрами резко закололо, и я сошла с дистанции.

— Латова, что такое? — подбежала ко мне преподаватель, которой я даже имени не помнила, — Опять аппендицит беспокоит?

Я ошарашено на нее уставилась.

— Какой..? — начала я, но тут же спохватилась, чуть не став заложницей своего же обмана, — Да, кажется опять швы расходятся.

Я издала протяжный стон для подтверждения.

— Тебе срочно нужно в медпункт, — забеспокоилась она. — Я попрошу кого-нибудь, чтобы тебя провели.

— Не беспокойтесь, — произнесла я жалобным голосом, — я сама дойду.

— Что-то случилось, Алла Павловна? Кира? — она посмотрела на меня с выражением лица я-тебя-сейчас-убью, — у тебя что-то болит?

Она спросила это с таким притворным беспокойством, что я еле смогла сдержать улыбку.

— Можно Женя меня проведет? — тут же придумала я новый план по эвакуации не только себя, но и Жени.

— Конечно, конечно, идите, девочки.

— Что ты ей опять наплела? — налетела на меня Женя, как только мы вошли в раздевалку.

— На этот раз не я, она сама, — рассмеялась я. — Испугалась, что меня аппендицит опять беспокоит.

— О, да, — протянула она, — Которого у тебя никогда не было.

— Да, я сама чуть не проговорилась, — призналась я. — Пойдем, поедим чего-нибудь? — предложила я, запихивая спортивную форму обратно в ящик до лучших времен.

Последняя лекция длилась намного дольше, чем хотелось бы. То ли из-за того, что мне не терпелось прийти домой и расспросить маму о наших соседях, то ли из-за того, что я постоянно поглядывала на часы на Жениной руке.

Прозвенел звонок, и я поспешила покинуть аудиторию, чтобы позвонить маме, и узнать, кто же все-таки живет в этой четырнадцатой квартире. До вечера я бы не дотерпела. Я уже полезла рукой в сумку, обшаривая ее в поисках телефона. Слева от руки завибрировало, и я вытащила телефон. Я посмотрела на дисплей и улыбнулась, открывая трубку раскладного телефона. Надо же, мама сама позвонила, очень кстати.

— Алло, привет мам, — начала нетерпеливо я.

— Алло, Кирюш, ты в порядке? Ты на учебе?— затараторила мама взволнованным голосом.

— Да, я на учебе, все в порядке, а что случилось?

— Валину дочь нашли сегодня мертвой в квартире. Милиция говорит, это дело рук того маньяка, о котором пишут все газеты.

— Откуда ты знаешь про маньяка? Что еще за Валя? — до меня никак не доходило, каким образом это касалось меня.

-Ну как... — я услышала в трубке мамины всхлипывания, — Моя подруга, Валя, из четырнадцатой квартиры. Ты что, ее не помнишь? Она живет в соседнем под...

Телефон выпал из моей руки, я облокотилась на стену, у которой стояла. Вдох, выдох. Сердце закололо, и я машинально прижала его рукой, чтобы успокоить.

Тридцать первая жертва. Четырнадцатая квартира. Синие глаза. Шум перемены гудел в ушах, в глазах резко потемнело. Я медленно сползла по стене на пол, впервые в жизни упав в обморок.