Четыре дороги  (гет)

Я смотрела в ее полные отчаяния зеленые глаза и не могла поверить в то, что она мне только что сказала. Сколько у меня еще было в запасе времени, чтобы предотвратить его ошибку и попытаться не совершить свою? Мне предстояло сделать выбор между сердцем и разумом. Я обхватила голову руками, совершая бесполезные попытки охладить свой разум, чтобы мыслить расчетливо и сознательно. Я ведь могу поступить так, как требуют от меня законы и правила: сесть в машину и уехать, сохранив этим самым жизнь нам троим. Нет, конечно же, нет. Я не смогу этого сделать. До тех пор, пока у меня будет хоть капля надежды — я буду сражаться против всех. Эта мысль неожиданно придала мне сил и уверенности в своем решении: у меня в любом случае еще будет возможность заплатить за свой выбор. Сделав глубокий вдох, я повернулась лицом к неизвестности и побежала в темноту.

Я открыла глаза. В комнате было уже светло. Монотонно запищал будильник, напоминая о том, что сегодня был понедельник, и что пора вставать. Часто по привычке я просыпалась за минуту или за две до того, как он звонил. На ощупь я отключила его и села на кровати. Я спала почти семь часов, но за ночь абсолютно не отдохнула. Жаль, что у студентов только два выходных дня. Если бы я была министром образования...

Мысленно набросав план действий на ближайшие пол часа, я медленно пошла в ванную. С полуоткрытыми глазами я почистила зубы и умыла лицо холодной водой, в надежде, что она приведет меня в чувства. Глаза теперь открывались намного шире, чем прежде, только настроение осталось прежним. Вернувшись в комнату, я села на кровать и поджала колени к груди. Ничего не хотелось больше делать. Дни проходили так медленно, весна не собиралась поторапливаться, в марте стояли холодные пасмурные дни, иногда шли дожди. Настроение было соответствующее.

Чем бы себя занять? Рукой я нащупала на кровати пульт от телевизора и лениво стала клацать каналы. Что интересного можно найти по телевизору в семь часов утра? Реклама тренажера, какие-то старые советские мультики, реклама, реклама, реклама. Я остановилась на одном из телеканалов. Там две девушки развлекали телезрителей. Утреннее шоу для тех, кто уже проснулся. Кто такое вообще смотрит, просыпаясь утром и нервно собираясь на работу? Я поймала себя на мысли, что я сейчас это и смотрю, и, улыбнувшись, переключила канал. Семичасовые новости. Еще одна телепередача, которую я смотрела раз в несколько лет. Возможно сейчас именно такой день.

— Доброе утро, уважаемые телезрители, — начала приветливо диктор новостей, — главные новости на сегодня...

"День только начался, а уже кто-то вляпался в новости", — подумала я про себя, закатив глаза.

— Таинственные убийства продолжаются, — сказала она напряженно, — напоминаем, что за последний год произошло тридцать убийств, ни одно из которых не раскрыто до сих пор. Всех жертв объединяет только одно: это — восемнадцатилетние девушки. По всей видимости, действует целая банда маньяков. Хотя на теле жертв не найдены следы насилия, милиция опровергает тот факт, что эти смерти — совпадение. Подозреваемых пока нет...

Я цокнула языком и выключила телевизор. Странно все это. Может мне начинать волноваться? Но я сразу себя успокоила: под параметры жертвы я не подходила: скоро мне должно было исполниться двадцать лет. Может это ритуальные убийства и какие-нибудь колдуны забирают души восемнадцатилетних девственниц? — я начала мысленно развивать эту тему. — Хотя, в нашем мире извращенцев явно больше, чем каких-то там колдунов.

Да, я любила мечтать обо всем сверхъестественном. Волшебство, магия — это же любимая тема кино и телевидения. Мне всегда хотелось верить, что это не выдумки, и что когда-нибудь я повстречаю настоящих супер героев и ведьм. Даже не смотря на то, что я была уже достаточно взрослой для того, чтобы верить во все эти сказки.

И только сейчас я заметила, что позволила себе отдыхать больше, чем могла. Я начинала опаздывать. Как всегда. Опаздывать — это моя профессия. Я быстро оделась, кинула тетради в сумку и поспешила к двери.

— Опять опаздываешь?— сонный голос мамы привел меня в замешательство,— Может, стоит вставать пораньше?

Она стояла в коридоре, сложив руки на груди.

— Да не в этом дело,— выдохнула я, быстро обуваясь.

— А в чем тогда?

— Ни в чем, — я выпрямилась, поцеловала маму в щеку и вышла за двери.

— Кирюш, ты позавтракала?

Эта фраза заставила меня обернуться и суровым взглядом посмотреть на маму.

— Не называй. Меня. Мужским. Именем. Нет.

Но ее, похоже, моя реакция только позабавила. И она добавила:

— Дать тебе хотя бы яблоко?

— Нет, мам, не надо, поем на перемене, — отмахнулась я, нажимая на кнопку лифта.

— Ну, удачи тебе на учебе! — крикнула она вслед, закрывая за мной дверь.

— Ага.

Я стояла возле лифта, думая, что возможно было бы быстрее спуститься по лестнице, но лень меня одолела и я смиренно ждала, когда же лифт соизволит приехать на мой этаж. Перепрыгивая на лестнице через две ступеньки, я открыла дверь подъезда, думая о том, что на первую «пару» я, скорее всего, опоздаю из-за пробок на дорогах. И когда у меня уже будет своя машина? Это была моя «теоретическая» мечта, так как водить я не умела, и очень этого боялась.

Я повернулась, чтобы закрыть за собой дверь, так как соседи жутко нервничали, когда кто-то хлопал дверью, и часто делали мне замечание.

Еще и на это тратить время.

Я быстро повернулась, готовясь перепрыгнуть четыре ступеньки крыльца, как лицом наткнулась на мужчину. То, что это был именно мужчина, а не женщина или парень, я догадалась по очень приятному аромату его парфюмов и по тому, что он был выше меня на голову, так как уткнулась я прямо в его грудь. Еще раз глубоко вдохнув его запах, я подняла глаза, чтобы посмотреть на того, кто прервал мою утреннюю эстафету, и на того, кого я чуть не повалила с ног.

Все, что я увидела, это были его глаза. Я впала в ступор. Ярко-синие, глубокие, они были похожи на море, и мне на миг даже показалось, что в его глазах я увидела волны, хотя, конечно, такого быть не могло. Он осторожно отстранил меня двумя руками за плечи.

— Я прошу прощения,— он произнес это таким извиняющимся тоном, что мне захотелось провалиться под землю. Наверно он подумал, что напугал меня или ударил, и что от этого я стояла, как вкопанная.

Я очень не хотела, чтобы он подумал, что мои реакции торможения преобладают над реакциями возбуждения.

— Ничего страшного, — быстро выдавила я из себя. Хотя, конечно, кому стоило извиняться, так это мне.

— Скажите, квартира номер четырнадцать в этом подъезде?— осторожно спросил он, отпуская меня и делая шаг назад.

Теперь я смогла заметить, что это был не мужчина. Конечно и не женщина. Это был парень, на вид не больше двадцати лет, хотя, возможно, он просто хорошо сохранился. Смольного цвета волосы, брови и ресницы, светлая кожа — все это служило обрамлением его прекрасных глаз. Как солнце — центр солнечной системы, его глаза были центром всего того, что видела перед собой я.

— Ээээээ… — протянула я. Тяжело было сориентироваться, и я усиленно начала вспоминать, в какой квартире живу сама, а потом начала отсчитывать квартиры с шестого до первого этажа, — Нет. Это в соседнем подъезде,— я кивнула вправо через, как мне показалось, минут десять. Все это время он терпеливо ждал моего ответа, хотя за это время уже успел бы зайти в подъезд и узнать у каждого жильца лично.

— Спасибо, — ответил незнакомец, посмотрев в указанную мной сторону, и уголки его губ опустились.

"Он что расстроился"? — пронеслось у меня в голове. Он явно был странным. И скорее даже не странным, а загадочным.

Не говоря больше ни слова и не глядя на меня, он грациозно спустился по ступенькам вниз, и пошел к соседнему подъезду. Я смотрела ему вслед. На нем было черное пальто с поднятым воротником, черные брюки и черные ботинки.

"Истинный англичанин", — подумала я, улыбнувшись, и поспешила на остановку.

На протяжении всего учебного дня меня терзали мысли о том, кто же жил в этой четырнадцатой квартире? Я мало кого знала в своем доме, хотя жила в нем с самого рождения. Хорошо, что в понедельник у меня всего две лекции, было время поразмышлять на задней парте, и оставаться при этом незамеченной. Но мне так и не удалось вспомнить, и я сдалась, приняв решение спросить вечером у мамы лично.

— Кира? — позвала меня шепотом соседка по парте, Женя.

— Да? — я оторвалась от своих мыслей и посмотрела на нее.

— Ты что, влюбилась? — ее губы расплылись в ехидной улыбке.

— С чего ты взяла? — ее вопрос, скорее меня разозлил, чем рассмешил.

— Ты такая задумчивая, — пожала плечами Женя. Она явно обиделась на то, что я неадекватно отреагировала на ее шутку.

— Задумчивая... потому что задумалась, — теперь была моя очередь пожать плечами. И я добавила, — Прости, если нагрубила.

— Ничего, — она привыкла не замечать проявления моего тяжелого характера, и я поняла, что она совсем не об этом хотела со мной поговорить, и была права, — Ты слышала о маньяке?

— Да, — я улыбнулась, вспоминая утренние новости, — А ты что, боишься?

Я чуть не рассмеялась, увидев на ее лице смешение страха и обиды. Я точно неадекватна.

— Не вижу в этом ничего смешного, — чуть не плача сказала Женя,— Мне девятнадцать только через месяц исполнится.

И теперь я поняла, чего она боялась. Она была выше и крупнее меня физически, а также рассудительней и ответственней, чем я по характеру. Она почти во всем была противовесом мне. Длинные каштановые волосы, почти всегда заплетенные в косу, карие глаза, узкие губы, которые я так часто выдела улыбающимися мне. И неудивительно, что у меня совершенно вылетел из головы тот факт, что она была на год младше меня. И если существовал такой маньяк, явно резонно было его опасаться.

— Ты думаешь в тот день, когда тебе исполниться девятнадцать, ты станешь неуязвима для вселенского зла? — попыталась успокоить ее я, и к моему удивлению ее это немного успокоило, она еще раз пожала плечами и принялась писать лекцию.

Со вселенским злом я явно переборщила, ведь имела в виду совсем не то, но Женя, к моему счастью, уловила общий смысл фразы.

До конца «пары» она не проронила ни слова. А я смотрела в окно. Пасмурно, солнце сегодня не показывалось, но и дождя не было. Небо было неоднородным, в некоторых местах цвет сгущался почти до черноты, кое-где почти белый. А все остальное серое. Такое же серое, как и все будничные дни. И тут я вспомнила его глаза, глаза незнакомца, и вздохнула. Хотела бы я каждое утро видеть такие глаза. И не только утром, и перед сном тоже б не отказалась. А может, я просто преувеличиваю, и у него вообще линзы. Я представила его с «обычными» глазами в очках в роговой оправе. Я замотала головой, чтобы избавиться от этой нелепой картины, которую я себе нарисовала. Боковым зрением я уловила взгляд Жени, но она быстро отвернулась, ничего не сказав.

Придавая себе вид прилежной ученицы, я стала обводить в тетради клеточки. Почти три года своей жизни я потратила на то, от чего меня уже, откровенно говоря, тошнило.

Экономический факультет.

Кроме Жени в этой, так называемой «альма-матер» не было никого и ничего, что могло бы вызвать у меня симпатию. Каждый будний день начинался у меня с внутренней истерики и борьбы в самой собой. Для меня это было моральной каторгой — с кровати я стаскивала себя, чуть ли не за волосы, и не было практически ни одного дня, когда бы я не опаздывала.

В школьные годы я редко задумывалась о будущей профессии, о своих целях в жизни. В то время как мои одноклассники уже ходили на компьютерные курсы и курсы иностранных языков, обдумывая свои планы на несколько десятков лет вперед.

Моим родителям было на руку то, что ни одна из предложенных мне перспектив меня не привлекала. Папа взял на себя ответственность решить за меня, чего же я хочу от этой жизни. Впереди меня ожидала работа бухгалтером на строительной фирме, которой мой отец посвятил всю свою жизнь.

— Кира, — толкнула меня локтем Женя, чтобы привлечь мое внимание.

Я резко повернула голову.

— Что? — прошипела я, пытаясь таким образом кричать шепотом.

— У нас сегодня физкультура, расписание изменили.

— Правда что ли? — такая информация была для меня не только удивительной, но и неприятно шокирующей. — Почему расписание поменяли в середине семестра?

— Из-за каких-то соревнований перенесли. Я точно не знаю.

Я потерла рукой лоб. Не то, чтобы я не любила физкультуру — я ее на дух не переносила, и всяческими хитростями пыталась ее избежать. У меня мог внезапно разболеться живот, растянуться сухожилие на ноге, воспалиться ушной нерв. Иногда я специально искала в «гугле» разные интересные диагнозы, чтобы с радостью сообщить о них преподавателям. Конечно, мне требовалось так же изучить и все их симптомы, чтобы достойно сыграть перед зрителями.

Но сегодня новость о незапланированном занятии застала меня врасплох.

Я очнулась уже бегущей вниз по лестнице, по направлению к спортзалу. Женя крепко сжимала мою руку, не давая мне шанса вырваться.

— Никаких отмазок сегодня, — предупредила она меня.

Мы прошли в женскую раздевалку, где стояли наши шкафчики со спортивной формой. Я двумя пальцами достала оттуда шорты и футболку. Давно же они здесь пролежали.

— Может не надо? — спросила я у Жени, придав лицу жалостливое выражение лица.

— Переодевайся, — скомандовала она, усаживая меня на скамью, — Сегодня ты меня не бросишь одну.

Я медленно, растягивая так называемое «удовольствие», переоделась. Когда мы вошли в спортзал, перекличка уже закончилась.

— Опять опоздали, — процедила Женя сквозь зубы.

Я беззвучно хихикнула: «Если уж и подвергаться таким испытаниям, то хотя бы срок сократить».

Выслушав короткую петицию об опозданиях на такой жизненно необходимый урок, как физическая культура, мы присоединились к строю.

— Четыре круга по спортзалу легким бегом! — скомандовала преподавательница.

«На старт, внимание, марш», — скомандовала я себе.

Мой бег мне самой напоминал попытки подстреленной лани убежать от быстрого сильно хищника. После первого круга у меня стали заплетаться ноги, сердце с непривычки бешено колотилось в груди, возмещая недостающее количество кислорода в крови. Под ребрами резко закололо, и я сошла с дистанции.

— Латова, что такое? — подбежала ко мне преподаватель, которой я даже имени не помнила, — Опять аппендицит беспокоит?

Я ошарашено на нее уставилась.

— Какой..? — начала я, но тут же спохватилась, чуть не став заложницей своего же обмана, — Да, кажется опять швы расходятся.

Я издала протяжный стон для подтверждения.

— Тебе срочно нужно в медпункт, — забеспокоилась она. — Я попрошу кого-нибудь, чтобы тебя провели.

— Не беспокойтесь, — произнесла я жалобным голосом, — я сама дойду.

— Что-то случилось, Алла Павловна? Кира? — она посмотрела на меня с выражением лица я-тебя-сейчас-убью, — у тебя что-то болит?

Она спросила это с таким притворным беспокойством, что я еле смогла сдержать улыбку.

— Можно Женя меня проведет? — тут же придумала я новый план по эвакуации не только себя, но и Жени.

— Конечно, конечно, идите, девочки.

— Что ты ей опять наплела? — налетела на меня Женя, как только мы вошли в раздевалку.

— На этот раз не я, она сама, — рассмеялась я. — Испугалась, что меня аппендицит опять беспокоит.

— О, да, — протянула она, — Которого у тебя никогда не было.

— Да, я сама чуть не проговорилась, — призналась я. — Пойдем, поедим чего-нибудь? — предложила я, запихивая спортивную форму обратно в ящик до лучших времен.

Последняя лекция длилась намного дольше, чем хотелось бы. То ли из-за того, что мне не терпелось прийти домой и расспросить маму о наших соседях, то ли из-за того, что я постоянно поглядывала на часы на Жениной руке.

Прозвенел звонок, и я поспешила покинуть аудиторию, чтобы позвонить маме, и узнать, кто же все-таки живет в этой четырнадцатой квартире. До вечера я бы не дотерпела. Я уже полезла рукой в сумку, обшаривая ее в поисках телефона. Слева от руки завибрировало, и я вытащила телефон. Я посмотрела на дисплей и улыбнулась, открывая трубку раскладного телефона. Надо же, мама сама позвонила, очень кстати.

— Алло, привет мам, — начала нетерпеливо я.

— Алло, Кирюш, ты в порядке? Ты на учебе?— затараторила мама взволнованным голосом.

— Да, я на учебе, все в порядке, а что случилось?

— Валину дочь нашли сегодня мертвой в квартире. Милиция говорит, это дело рук того маньяка, о котором пишут все газеты.

— Откуда ты знаешь про маньяка? Что еще за Валя? — до меня никак не доходило, каким образом это касалось меня.

-Ну как... — я услышала в трубке мамины всхлипывания, — Моя подруга, Валя, из четырнадцатой квартиры. Ты что, ее не помнишь? Она живет в соседнем под...

Телефон выпал из моей руки, я облокотилась на стену, у которой стояла. Вдох, выдох. Сердце закололо, и я машинально прижала его рукой, чтобы успокоить.

Тридцать первая жертва. Четырнадцатая квартира. Синие глаза. Шум перемены гудел в ушах, в глазах резко потемнело. Я медленно сползла по стене на пол, впервые в жизни упав в обморок.

В чувства меня привел поток холодной воды, которым Женя окатила меня из своих ладоней. Я очнулась так же резко, как и упала. Открыв глаза, я издала протяжный тихий стон. Голова ныла. Ударилась об бетонный пол, скорее всего. Прямо перед собой я увидела лес ног, и поняла, что сижу на полу, облокачиваясь на стену.

Женя протянула мне руку, чтобы помочь встать с пола. Лицо ее было бледным, как полотно. В другой руке она уже держала салфетку, которую протянула мне.

— Как мило с твоей стороны, — сказала я, вытирая остатки воды с лица. Хорошо, что сегодня мне не хватило времени накраситься.

— Ты знаешь, как я испугалась? — начала Женя, — что произошло?

— Головой ударилась.

— А до этого? Ты по телефону разговаривала. Кто и что тебе сказал?

— Не тараторь, — осадила я ее, — Дочь маминой подруги умерла.

У меня не хватило смелости сказать, что ее убили. Я боялась это признать. Неужели те прекрасные глаза были глазами убийцы? Глазами жестокого маньяка?

— Тебя это так расстроило? — Женя явно мне не поверила.

Толпа зевак расходилась, им явно не нравилось то, что все закончилось без летального исхода. Но, кто знает, может, я их не разочарую. От этой мысли меня затошнило.

— Говори как есть, — Женя настаивала на правде.

— Да ничего такого, — я пыталась врать как можно более правдоподобно, надеясь, что вечером она не будет смотреть новости и всю следующую неделю тоже.

— Надеюсь, об этом сегодня не будут рассказывать в новостях, — сказала она, будто догадываясь, о чем я думала.

— Вряд ли, — сказала я, закончив этим наш разговор. Я подняла сумку с пола, взяла телефон из дрожащей Жениной руки, поцеловала ее в щеку, и как ни в чем не бывало, побежала по ступенькам вниз.

Всю дорогу домой я думала о том, как мне вести себя дома. Меньше всего мне хотелось обсуждать это дома с родителями. Я даже вообразить не могла, насколько сильно они за меня волновались. Наверное, еще сильнее, чем Женя. Начнется «дома быть до десяти», «одна вечером не ходи» и все в таком духе. Я вышла на своей остановке и перешла дорогу. До моего дома было меньше ста метров, я остановилась, глубоко вдохнула, потерла затылок ладонью и пошла дальше. Главное не подавать вида, что я тоже была напугана. Напугана до смерти.

Я завернула за угол и остановилась. На этот раз от шока. Возле соседнего от моего подъезда стояли машина скорой помощи, две милицейские машины, и еще пять иномарок. Толпа зевак, суета, все это напоминало мне стихийное бедствие. И все это из-за одного убийства. Я упрекнула себя, что позволила так об этом подумать. «Всего лишь одно убийство». Этим я бы никогда не смогла утешить мать той девочки, которая сегодня так вот просто, как и я съездила в университет — распрощалась со своей жизнью. Подходя ближе к толпе, я увидела эту Валю. Она плакала навзрыд как ребенок, у которого забрали его любимый велосипед. Рядом с ней стояла моя мама. Пытаясь утешить, она поглаживала рукой по ее спине.

Бедная мама. Она, наверное, за сегодняшний день уже миллион раз представила себя на ее месте. Если бы она потеряла меня... В горле образовался ком. Я не хотела подходить ближе. Валя уже почти успокоилась, и я не хотела быть причиной того, что бедная женщина, при виде меня, будет кричать в душе «почему не она, почему моя девочка»?

Два санитара вынесли из подъезда носилки, на которых лежало тело человека, накрытое простыней. Валя закричала, закрыла лицо руками. Моя мама обняла ее и прижала к себе.

— Простите, — я услышала позади себя мужской голос и машинально обернулась.

Я стояла поодаль от всей толпы, и поэтому не сомневалась, что обращались ко мне. Позади меня стояло два человека. Девушка, лет двадцати, не больше, с черными игривыми кудрями, которые не касались ее плеч, зелеными глазами и светлой кожей. Она была одета в светлый плащ, темные джинсы и высокие зеленые сапоги на шпильках, которые не сочетались ни с чем, кроме ее глаз. И юноша, на вид ее одногодка. У него были ярко рыжие волосы, хаотично спадающие на лицо, карие глаза, кожа приятного золотистого оттенка, и на лице не было ни одной веснушки, что меня очень удивило. На нем была коричневая куртка и светлые джинсы. На ногах белые кроссовки. Даже на каблуках девушка была ниже его почти на голову. Оба пристально и оценивающе смотрели на меня, а я на них.

— Добрый день, — сказал парень. Голос был спокойный и мягкий.

— Добрый, — сказала я и чуть не добавила «Очень добрый».

— Скажите, вы в этом доме живете? — осторожно продолжил он.

— Да, — неуверенно сказала я, на миг усомнившись в этом.

— В этом подъезде? — продолжил он, указывая жестом в сторону моего подъезда.

Я обернулась, чтобы посмотреть туда, куда он показал, хотя прекрасно знала, что он указывает именно на мой подъезд. Увидев дверь своего подъезда, я вздрогнула. Было очевидно, что эти вопросы задаются именно мне и именно сейчас не просто так, и что эти двое не из толпы зевак. Я медленно повернула голову обратно.

— Нет, — собрав всю свою уверенность, соврала я.

— Вы уверены?— спросил он, а затем переглянулся со своей попутчицей.

— Абсолютно.

— И ты утром не встречала молодого человека в черном пальто?— вдруг выпалила брюнетка на одном дыхании.

Рыжий пнул ее ногой. Он что, надеялся, что я не замечу?

«Вот с этого и надо было начинать»,— подумала я. Теперь все их вопросы имели смысл. Я была нежеланным свидетелем. Я знала то, что не должна была знать, я видела то, чего не видел никто. Его лицо, его глаза. Я подумала, что могла бы помочь следствию, составив фоторобот убийцы. Его лицо я запомнила до мелочей. А он не так уж глуп, не рискнул появиться сам. Послал помощников. Теперь я знала КТО, но не знала и не могла понять ЗАЧЕМ?

— А вы вообще кто? — наверное, мне стоило начинать наш разговор именно с этого.

— Мы? — в один голос переспросили они, как будто не ожидая такого вопроса, они опять переглянулись.

Неужели этот чертов брюнет описал меня им как полную дурочку?

— Прости нас, мы не хотели тебя напугать, — заговорил рыжий, — мы частные детективы, и ведем свое расследование этих убийств. Если ты его видела, то...— они опять переглянулись, — Мы бы хотели задать тебе несколько вопросов. Но не при всех, — он осмотрелся, — а, к примеру, в нашей машине.

Я посмотрела на обоих. Они явно нервничали, но на хладнокровных убийц похожи не были.

— Хорошо, — ответила я. — Я видела его и думаю, что смогу описать.

Они еще раз переглянулись, и мы пошли к их машине.

У меня не было причин не доверять им. Я же не параноик.

— А откуда... — у меня возник вопрос по поводу того, откуда они знают о мужчине в черном пальто, если они детективы.

— Прошу, — перебил меня парень, открывая передо мной заднюю дверцу черной «Хонды».

Я хотела быстрее покончить со всем, прийти домой, принять душ и лечь в постель. Слишком много событий для одного моего серого дня. Поэтому я покорно села на заднее сидение. Брюнетка села с другой стороны от меня, а рыжий сел на сиденье водителя. Я услышала тихий щелчок и голос девушки:

— Поехали.

Она отвернулась и смотрела в окно. Машина завелась. Я судорожно начала дергать ручку двери, пытаясь ее открыть. Дернув три раза безрезультатно — я замерла. Щелчком оказался звук блокировки дверей. Умереть сегодня в мои планы не входило, и я начала барабанить руками в стекло и кричать что-то несвязное. Мой похититель это предусмотрел и включил громко музыку, да и стекла машины были очень надежно тонированы. Меня никто не видел и не слышал. Когда авто быстро поворачивало за дом, я в последний раз увидела лицо своей матери. Она, наверное, не догадывается, что скоро ее будут утешать так же, как утешает она. Я откинулась на сидение, закрыла глаза, и стала мысленно отсчитывать последние часы своей жизни.

Я не открывала глаз, но судя по тому, что скорость значительно увеличилась, я поняла — мы выехали за город. И куда мы едем? Я на секунду позавидовала Валиной дочери, ее хотя бы убили в квартире, ее похоронят надлежащим образом. А меня? Меня найдут? Если меня везли в лес, то найдут мое тело не скоро. Я вспомнила свою маму. Лучше бы я подошла тогда к ним, а не струсила. Какая же я дура. Брюнет явно не преуменьшил мои умственные способности, описав меня полной идиоткой. Меня обвели вокруг пальца как десятилетнюю девочку, и им даже силу не пришлось применять. Я сама села к ним в машину! Я сжала кулаки. Теперь было поздно. Молить их пощадить меня? Клясться, что я никогда никому не расскажу? Учитывая то, как я чуть ли не побежала в их машину описывать убийцу, они мне не поверят.

— Сбавь скорость, Алекс, — нарушила тишину брюнетка, — я укачалась.

Парень недовольно цокнул языком, но я почувствовала, что мы поехали медленнее.

Теперь они не боялись называть друг друга по имени. А может это и не их имена, а прозвища. Теперь меня мучил вопрос, как же звали брюнетку. Уж явно не Настя. Я мысленно улыбнулась. Я, должно быть, или очень смелая или очень дура, раз у меня хватает сил еще и развлекать себя на пути к моей смерти.

Мы ехали все медленнее и вскоре машина остановилось. Оба открыли дверцы, и вышли из машины. Я даже не пошевелилась. И глаз не открывала. Может они забудут про меня и пойдут по своим делам?

Дверца с моей стороны открылась. Я нехотя открыла глаза.

— Приехали, — сказал Алекс.

Он протянул мне руку, чтобы помочь выйти из машины. Я уставилась на него в полном замешательстве, но подала руку, и вышла из машины. Я огляделась. Мы были не в лесу, а в тихом котежном райончике. Дома находились метрах в пятидесяти друг от друга, каждый огорожен высоким забором, за которым виднеются верхушки еще не оживших после зимы деревьев, и вечнозеленых елей.

Девушка, имя которой я еще не знала, молча пошла к дому. Алекс не двигался, ожидая, что я пойду за ней. Я вопросительно посмотрела на него. Может он, наконец, объяснит мне, что происходит? Потому как моя теория о том, что они маньяки, таяла, как снег в июле, так же, как и теория о том, что они частные детективы? На миг наши глаза встретились, но он быстро отвел взгляд, тяжело вздохнул, и пошел к дому за брюнеткой. Этого я ожидала меньше всего. Они дали мне фору? Их что, не удовлетворяло то, что я так быстро сдалась? Они хотели погони? Через черное боковое стекло я посмотрела в точку, где, как я полагала, должны были находиться ключи зажигания. Даже если они и были там, водить я все равно не умела, разве что разогнаться до ближайшего столба и облегчить им работу. Вместо ключей, в стекле я увидела свое отражение. Растрепанные светлые волосы, результат ночного сна. Расчесаться утром я тоже забыла. Я всегда хотела иметь длинные волосы, но с каждым годом они становились все короче и короче. Результат лени. Бледное лицо, круги под глазами. А все остальное как всегда. Серо-голубые глаза, прямой нос, полные губы.

Тяжело быть такой беспомощной. Вариант бегства я не рассматривала вовсе, потому как хуже меня — никогда и никто не бегал. Многие и пешком быстрее ходят, чем я бегаю.

Я вздохнула, понимая, что даже если мне давали фору, ею я не смогу воспользоваться. И не придумав ничего лучше, я пошла к дому вслед за ними.

Перешагнув через порог забора, я остановилась и посмотрела на дом. Двухэтажный дом из красного кирпича, с одной стороны всю стену которого обвивала лоза винограда. Без листьев он был похож на безжизненные веревки. Прямо передо мной на втором этаже находился полукруглый балкончик с коваными перилами. Прямо за домом находилась кованая беседка, которая располагалась, как казалось, на плаву маленького озерца. Вода в нем была темная, и на поверхности плавала прошлогодняя листва.

От всего этого веяло тоской. Все выглядело таким безжизненным. Летом здесь, наверное, очень красиво. Я завернула за угол, ища своих похитителей. И передо мной открылась следующая картина: брюнетка без обуви, босиком сидела под деревом на корточках, опираясь на дерево, и упершись руками на влажную почву. Рядом с ней стоял Алекс. Он гладил ее по волосам и повторял извинения.

— Ну, прости меня, — повторил он в очередной раз.

— Я же просила тебя не гнать больше ста...

Она подняла голову и увидела меня. Брюнетка быстро поднялась на ноги. Алекс сразу не понял, что происходит, но потом увидел, что его подруга смотрит куда-то, и тоже повернулся, и посмотрел на меня.

— Ты разве не ушла? — спросила она тихо. Видимо, ее до сих пор тошнило.

Я не знала, что ей ответить. Я не знала, почему я не убежала со всех ног, не оглядываясь.

— Тьера, идем в дом, — нежно подтолкнул девушку Алекс.

Она молча кивнула, и пошла в дом. А Алекс подошел ко мне.

— Сколько тебе лет? — серьезно спросил он.

— Двадцать, — почти чесно ответила я.

— Тогда тебе нечего бояться, можешь идти, — устало сказал он. — Крис не будет в восторге, если увидит чужих.

— Зачем вы меня сюда привезли? — в пазле моего сознания оставались большие дыры. Я не хотела оставлять их пустыми.

— Тебе обязательно все знать?

— А тебе сложно назвать причину?

Я не сдавалась, и перешла в мягкое хамство.

Он вздохнул.

— Как тебя зовут? — спросил он, неожиданно для меня.

— Кира.

— Меня Алекс. Рад знакомству.

Повисла тишина. Он все это время рассматривал меня, изучая.

— Не боишься стать тридцать второй? — вдруг спросил он.

Сердце забилось быстрее.

— Ты сказал, что мне нечего бояться, — напомнила я ему.

— Хм… — задумался он. — Теоретически нечего. Ты знаешь, какая стихия является твоим покровителем?

— Что? — я вопросительно вскинула брови.

— Ну... ты гороскопы читаешь? — спросил он улыбнувшись.

— Иногда, — призналась я. Он что, решил поговорить со мной о гороскопах? — Если ты об этом... то воздух.

— Я так и думал, — ответил он с ухмылкой.

О чем он думал? Я не знала, зачем ему все это знать, и при чем тут тридцать вторая жертва маньяков. Так все-таки они убивали девушек? У них что, своя секта в этом доме? Мысли перебивали друг друга. Я хотела знать все и сейчас.

— Пойдем в дом, — сказал, наконец, Алекс. — Скоро пойдет дождь.

Он взял меня за руку и повел в дом. И я пошла с ним, как ребенок. Почему он вызывал у меня беспрекословное доверие? Я знала, что дождя сегодня не будет, но я поверила ему. Мы вошли в дом.

Внутри дом был еще более интересный и загадочный. На полу блестящий паркет, стены выкрашены в пастельных тонах, вся мебель из массивного дерева. Окна зашторены плотными шторами. Мы вошли в гостиную, на полу которой лежал большой ковер с длинным ворсом. В противоположной от двери стене находился большой камин, в котором потрескивал огонь. Было ощущение уюта и полной безопасности. Он усадил меня на большой мягкий диван цвета слоновой кости, и пошел к камину. Он на несколько секунд остановился, и смотрел на пламя, как будто собирался с силами и с мыслями для серьезного разговора. Затем он повернулся и посмотрел на меня. Я уже готова была к любым новостям после сегодняшних приключений, но вместо того, чтобы заговорить со мной, он вышел из комнаты.

Я впервые за день расслабилась, и начала что-то чувствовать. За всю свою жизнь я еще никогда так не уставала. Голова болела, желудок сводило от голода, руки и ноги трясло мелкой дрожью.

За стенкой послышались голоса, но слов разобрать я не могла.

Через несколько секунд Алекс вернулся в комнату.

— Пойдем, — сказал он мне.

Я нервно сглотнула. Но встала и пошла за ним. Мы вошли в столовую. От потолка до середины стены комнаты были выкрашены в нежно лиловый цвет, нижняя же часть стен была отделана панелями из темной древесины. Посреди комнаты стоял большой стол с мраморной столешницей. Во главе стола, напротив меня сидел брюнет с синими, как море глазами, он смотрел на нас, как будто он был директором, а мы его подчиненными, которых он вызвал "на ковер". Обе его руки лежали на столе, а подушечками пальцев правой руки он беззвучно постукивал по столешнице. Тусклый свет светильников придавал комнате загадочный вид. Брюнет полностью меня игнорировал. Не посмотрел на меня и даже не поздоровался.

— И что все это означает?— спросил, наконец, брюнет. Он выглядел совсем не так как утром, глаза были тусклыми, сейчас он был, или очень расстроен чем-то, или разозлен. Я позволила себе предположить, что оба варианта были уместны.

— Я хочу попробовать с ней, — решительно ответил Алекс.

— Чтобы пробовать с ней, наша помощь не нужна. — ответил ехидно брюнет.

— В том, что я хочу сделать — нужна, — Алекс оставался спокойным и сдержанным.

— Я не буду брать на себя ответственность еще за одно убийство только потому, что тебе так хочется. Если хочешь — иди спрашивай старейшин. Я просил тебя поехать к ней чтобы успокоить, а не привозить сюда. Мои приказы для тебя пустой звон? Это очень легко исправить.

— Не устраивай комедию, Крис, — начал выходить из себя Алекс, — если тебе станет легче, я возьму ответственность перед старейшинами на себя. Или ты хочешь ждать еще тридцать лет?

— Я буду ждать столько, сколько нужно. Отвези ее домой. — отрезал брюнет.

— Нет, — просто ответил Алекс.

Они смотрели друг в другу в глаза. Напряжение между ними росло. Они говорили обо мне так, будто меня не было здесь. Алекс настаивал на моей смерти, а брюнет хотел, чтобы я поехала домой? Я ничего не понимала в их разговоре, и приняла тактику молчать. Заговорю, когда ко мне обратятся.

— Она слаба, посмотри на нее. Будь хоть иногда рассудительным и слушай старших! Что ты хочешь мне доказать своим порывом? Тебе скучно стало?

Неожиданно для меня, Алекс, который держался на протяжении всего разговора, резко подлетел к столу, оттолкнул ногой стул и ударил кулаками по столешнице. От грохота я подпрыгнула на месте, но Крис даже не моргнул. Он медленно встал со своего стула.

— Почему ты так в ней уверен? — через прополжительную паузу спросил Крис.

— Я чувствую. Ты не поймешь. Я в ней нуждаюсь. — почти шепотом закончил Алекс.

Он тяжело дышал, как разъяренный лев.

Мне очень хотелось верить, что то чувство безопасности, которое я ощущала рядом с Алексом не было обманчивым. Но здравый рассудок кричал в моей голове, что он просто напросто пользуется моей доверчивостью.

Я стояла и не могла понять, почему стала причиной такого спора. Мне показалось, что я готова была вернуться в гостиную, лечь на мягкий ковер и просто уснуть. Уснуть, чтобы всего этого не видеть. Я терпеть не могла, когда при мне говорили загадками. Неужели им очень сложно все мне обьяснить, а не вести себя со мной как с предметом мебели?

Я стояла, погруженная в свои мысли, и смотрела в пол. Почувствовав, что кто-то положил мне на плечо руку, я вздрогнула и обернулась.

Позади меня стояла брюнетка. Ее глаза светились зеленым светом, с волос стекала вода. Она улыбалась во весь рот, обнажив ровные белые зубы. Увидев эту картину, я сама невольно ей улыбнулась.

— На улице ливень, — радосно сообщила она.

— Мы знаем, — ответили в один голос Алекс и Крис, сверля друг друга взглядом.

— Вы что тут делаете? — улыбаясь, спросила она, как ребенок, которого не приняли в игру.

— Тьера, познакомся, это — Кира, — Алекс отвернулся, и как ни в чем не бывало, представил нас друг другу.

Девушка протянула мне руку, и мы обменялись рукопожатием. Ее рука была мокрой и прохладной.

— Прости, что не представилась при первой же встрече, — извинялась девушка, — мы не думали, что наше общение затянется...

— Раз уж мы все здесь, — прервал ее Алекс. Он подошел ко мне, и встав между мной и Тьерой, взял меня за руку. У него она была теплой, почти горячей. Моя рука продолжала дрожать, и он не мог этого не заметить. Он посмотрел мне в глаза, сжал покрепче руку, улыбнулся и шепнул:

— Ничего не бойся.

Я заставляла себя расслабиться, но ничего не выходило.

Картина была очень забавной: Алекс смотрел на меня, я смотрела на Криса, Крис смотрел на Тьеру, а та смотрела на Алекса.

— Что я пропустила? — Тьера посмотрела на каждого из нас, пытаясь понять.

Она была совсем не той девушкой, которую я видела сегодня. До этого момента она казалась безжизненной, тихой, молчаливой, даже болезненной. Теперь же она как-будто очнулась. Я не могла понять, какое состояние для нее более свойственно: угрюмость или бодрость. Каждый из них был странным по своему, я уже успела это заметить. Чего только стоили их имена.

Мой брюнет оперся ладонями на стол, и склонил голову. Наверное, думал о чем-то.

В тишине я постепенно начала приходить в себя. Ко мне возвращался здравый рассудок. До этого я сама себя не узнавала, а теперь вдруг запаниковала. Что я здесь делаю? До этого момента я смотрела на все, как через экран телевизора, как будто все происходло не со мной. Кроме того, мне было ужасно любопытно. Я с самого начала догадывалась, что они не простые люди, но все обрывки информации, которыми я обладала, не давали мне понять все. А они не торопились сообщить мне хоть что-то. Почему этот брюнет так волнуется за меня? Он боится, что я умру, как и все девушки до меня. Но от чего они умирали? Я знала, точнее, я поняла из разговора, что все они были сильнее меня, правда я не знала, в чем именно. Физически? Каждая вторая была сильнее меня физически. Морально? Я не считала себя слабой морально, хотя силой воли я не обладала, да и терпением тоже. Я приняла точку зрения Криса в этом вопросе. То, что они сделают со мной — убьет меня.

— Возьми Киру за руку, — Крис прервал мои размышления. Он посмотрел исподлобья на Тьеру. Голос был ровный, но тон явно говорил о том, что это была не просьба, а приказ. Она покорно обошла Алекса, встала справа от меня, и взяла меня за руку. Ее рука теперь была сухой, но прохладной.

Крис выпрямился, вышел из-за стола и пошел к нам. Что он мейчас со мной сделает? Высосет душу через рот? Очень хотелось верить, что все будет совсем не так. Он остановился в двух шагах прямо напротив меня; я смотрела в его глаза, пытаясь найти ответ в бездне той синивы, в которую они меня завлекали.

Тьера сама протянула ему руку, и Крис, глядя мне в глаза, взял ее ладонь в свою. В эти моменты я даже не дышала. Меня как будто парализовало. Я не знала, что будет дальше. Я не знала, к чему себя готовить.

А дальше все было как при замедленной съемке. Я отвела взгляд, заметив боковым зрением движение слева. Алекс протянул руку Крису, ладонью вверх, тот приблизил к нему свою ладонь, но не коснувшись его руки, замер.

— Еще не поздно передумать.

— Я не передумаю.

— Я спрашиваю не у тебя.

Он решил дать мне слово? Узнать мое мнение?

— Не смей ее запугивать.

— Я никому никогда не давал выбора. Но ты исключение. Ты не из списка.

Решай быстрее.

— Я хочу, — мой голос сорвался хриплым шепотом от того, что я долго молчала, я хотела прокашляться и ответить более внятно, но не успела сделать даже вдох.

Похоже, Крису мой ответ показался более чем достаточным. Резким движением он взял Алекса за руку, сомкнув тем самым круг.

Теперь все происходило очень быстро. Как будто между событиями не было ни секунды интервала. Я закрыла глаза от того, что руки Алекса и Тьеры сжали мои кисти в силки. Боль была адской, но это было только начало. Как сильно я не пыталась сделать вдох, у меня ничего не получалось, легкие были парализованы. В лицо подул невероятной силы ветер, он отрывал меня от пола, обжигая холодом каждую клеточку моего тела, в груди горел огонь, выжигая все мои внутренности.

Я хотела кричать. Хотела, но не могла. Я хватала ртом воздух, пытаясь наполнить легкие кислородом, но скорее это было похоже на то, как пытается дышать рыба, вытащенная из воды. Ноги оторвались от пола, я не знала, что меня еще держало здесь, в этой рельности. Я задыхалась. Я разжала ладони, надеясь, что они меня отпустят, и я смогу отдышаться, надеялась, что они спасут меня от такой глупой смерти. Но они держали меня мертвой хваткой.

Я была почти абсолютно уверена в том, что никто из них ЭТОГО не чувствовал. Неужели все те девушки вот так просто задохнулись? Огонь в груди усилился, и теперь мое удушье казалось мелочью. Сердце стало биться чаще, требуя воздуха, огонь разгорался все сильнее и сильнее, хотя, с каждой секундой я была уверена, что сильнее было уже некуда.

Я поняла, что это не закончится, пока не остановится сердце. Глухой его стук отдавал мне в виски, заглушаясь при этом леденящим ветром. Мне показалось, что где-то вдалеке я услышала что-то похожее на «терпи», но мне могло это почудиться.

Огню внутри меня стало недостаточно того, что он прожег мои внутренние органы, теперь он подбирался вверх, к горлу. Я раслабилась, и прекратила попытки борьбы. Эту битву я проиграла. Все, что было в моем теле, казалось, предало меня. Я впомнила единственный за сегодня приятный момент. Его запах, его глаза. Я была так близко к нему. Я пожалела, что в тот момент я не обняла его, и не осталась с ним навсегда. Я вспомнила Женю, и ее шутку по поводу моей влюбленности. Почему она все замечает раньше меня? «Ты что, влюбилась?», — пронеслось в моей голове эхо ее голоса, уносимое порывами ветра. Снова и снова. Ветер приглушал всю фразу, все, кроме последнего слова. Сердце забилось быстрее, ему теперь было, ради чего биться. Я нашла в себе силы. Я была сильной.

В следующий миг я рухнула на пол. Боль прошла в одночасие. Ветер был настолько сильным, что поднял мое тело на несколько метров от пола. В теле не было ни одной клеточки, в которой бы были силы двигаться. На свое удивление я дышала ровно. Главное — я была жива.

— Добился своего? — услышала я тихий голос своего брюнета, и затем удаляющиеся шаги, и звук хлопнувшей двери.

Он был не рад, что я выжила?

— Мне жаль, — тихо прошептала девушка.

— Она еще жива, она выживет, — сказал Алекс, положив свою теплую ладонь на мою ледяную шею, — Сердце бьется.

«Конечно, я жива», — сказала я им мысленно, так как для того, чтобы сказать им это вслух, сил у меня не было.

Он взял меня на руки, и бережно прижимая мою голову к своей теплой груди, понес наверх по лестнице. Я не знала, куда он меня нес, но я его не боялась и доверяла ему. Он ведь сказал, что нуждается во мне. С этими мыслями я провалилась в глубокий сон.

Я медленно открыла глаза. В комнате было светло, лучи солнца, беспрепятственно проникая через окно, касались моей руки, нежно согревая кожу.

Словно ошпаренная кипятком, и с криком «Я опять опаздываю», я вскочила с кровати на ноги. Потянув ногами за собой одеяло, которое обвилось вокруг моих лодыжек, я «солдатиком» рухнула вперед, как статуя. Чтобы смягчить падение, я выставила вперед локоть, о чем быстро пожалела. Боль была сильной, скорее всего перелом. Я не знала, как должна болеть рука при переломе, так как никогда ничего не ломала.

— Аааай, — протянула я, злясь на свою нерасторопность.

Теперь я вспомнила, где я. Я была не дома, и вставала не со своей кровати. Я была в чужом доме с тремя чужими мне людьми.

Я перевернулась на спину, чтобы убрать с руки тяжесть всего тела, повернула голову набок, и увидела ноги человека, сидящего в кресле в другом конце комнаты.

Только этого мне сейчас не хватало!

«Хоть бы это был не он, хоть бы это был не он», — повторяла я себе, закрыв глаза.

Сильные руки подняли меня с пола в охапку вместе с одеялом, и положили обратно на кровать.

«Быстрая же все-таки у него реакция».

— Сильно болит? — услышала я знакомый голос. Кто бы сомневался, что именно ему суждено было стать свидетелем моего утреннего позора.

— Да, — простонала я, открывая глаза. Синие глаза смотрели на меня. Он сидел возле меня на краю кровати, еле сдерживая смех. Еще бы, такое шоу не каждый видит по утрам.

— Давай я посмотрю, — спокойно сказал он, нежно беря мою руку, и аккуратно ощупывая подушечками пальцев кости вокруг локтя. — Болит вот так?

— Немного, — ответила я, переводя взгляд то на руку, то на его лицо. Он был очень сосредоточенным.

— Доброе утро, кстати, — сказал он, бросив на меня ехидный взгляд.

— Мне показалось, что уже день.

— Ты права, — он улыбнулся шире, — Значит, я должен сказать тебе «Добрый день»?

Его подкол я оценила по достоинству.

— Для начала ты должен хотя бы представиться, — и про себя добавила, — «Ты еще не знаешь, с кем связался».

— Нас представили заочно, и я подумал, что эту формальность можно пропустить.

Мне стало обидно, что он не обратил внимание на мою ответную колкость.

— Перелома нет, — наконец сказал он, положив мою руку на место. Судя по голосу, он был уверен в своей правоте. Ну да, а вчера он был уверен, что я умру. Верить ему на слово не было никаких оснований.

— А ты что, доктор? — с подозрением спросила я.

— Иногда, — ответил Крис, улыбаясь.

Я не могла понять: ему смешно с моего вопроса или с меня?

Повисла неловкая пауза.

— У тебя еще что-нибудь болит? — теперь его тон был серьезным.

Я на секунду задумалась, оценивая свое состояние. Голова уже не болела, зато в груди остался отголосок вчерашней мучительной выжигающей боли.

— Больше ничего, — почти уверенно произнесла я.

— Хм. Ну, хорошо.

Он встал и пошел к двери. Это был наш первый с ним разговор. Я вспомнила голос Жени в своей голове, который так отчетливо слышала вчера.

— Крис... — позвала я его, когда он уже открывал дверь. Необычно было звать его по имени, потому, что я никогда в жизни не встречала людей с подобным именем.

— Да? — он обернулся.

Я несколько секунд смотрела в его глаза, но не почувствовала то, что чувствовала вчера. Сердце не забилось быстрее, по коже не побежал холод. Значит, вчера мне это все показалось.

— Ничего, — я не сумела придумать внятную причину тому, почему я его окликнула. — Спасибо.

— Я ничего не сделал, — он замешкался, но быстро опомнившись вышел за дверь, тихо закрыв ее за собой.

Почему вчера мне показалось, что я к нему что-то чувствую? Мы ведь совсем не знакомы. Я не отрицала, что испытывала к нему физическую симпатию, но я не знала, что у него в душе, о чем он думает. Кроме того, я чувствовала, что он испытывает ко мне неприязнь. И это не плод моего воображения.

Еще меня удивило его сегодняшнее поведение. Он действительно изменил ко мне отношение или это маска?

Он был у них главным, и то, что он ошибся на счет меня, должно быть, подорвало его авторитет, и сейчас он, просто напросто, пытался загладить свою вину передо мной. Такое объяснение меня вполне удовлетворило.

Теперь у меня была возможность осмотреться. Я лежала на высокой двуспальной кровати, постельное белье которой было одного цвета и текстуры. В комнате было две двери: одна, в которую вышел Крис, выходила, как я поняла, в коридор; куда же вела вторая дверь, я не знала. Стены бежевые, однотонные. Возле стены, по правую от кровати сторону, стоит высокий шкаф, напротив — комод, слева — трюмо с большим зеркалом. Напртив входной двери — большое, почти на всю площадь стены окно и балконная дверь. На окне — красивая римская штора в тон покрывалу. Она была поднята, и это давало возможность солнечным лучам песпрепятственно проникать в комнату.

Дверь опять открылась, и в комнату просто таки влетела Тьера, и прыгнула ко мне на кровать. Вид у нее был очень довольный, она улыбалась.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросила она, рассматривая меня, как-будто пыталась понять, что же во мне изменилось за ночь.

— Не плохо.

— Ничего не болит?

Они все будут у меня это спрашивать?

— Ничего.

— Ты, наверное, очень голодная. Можешь пока сходить в душ, — она указала мне на вторую дверь комнаты, — там лежат чистые полотенца и все, что может тебе понадобиться, а я пока приготовлю для тебя что-нибудь.

— Угу, спасибо.

— Да, и... ты не обижаешься, что я тебя вчера переодела? Подумала, так тебе будет удобней спать. Вся одежда выстирана и лежит в ванной. Также некоторая одежда в шкафу. Бери, что понравится. Мы не знали, сколько ты еще проспишь, и Алекс предложил перенести тебя в эту комнату. Мы по-очереди дежурили у твоей постели.

Теперь мне стало понятно, что Крис делал в комнате.

— А я долго проспала? — я впервые об этом задумалась.

— Две ночи и один день, — ответила Тьера.

— А где Алекс? — мне стало обидно, что он еще меня не навестил. Прошло два дня, и все это время он, наверное, переживал за меня больше всех.

— Он внизу. Сказать ему, чтоб зашел к тебе?

— Нет-нет, я сама спущусь, только приведу себя в порядок.

— Хорошо, не буду мешать, — сказала она, и птичкой выпорхнула за дверь.

Я продолжала думать над тем, что же влияет на ее настроение.

Ванная комната была выдержана в белых тонах. Как и обещала Тьера, на стиральной машине лежала стопка белых банных полотенец, и отдельной стопкой лежала моя одежда. Я подошла к раковине и посмотрела на себя в зеркало. Вид у меня какой-то болезненный. Но больше ничего не изменилось. Это хорошо. Да и не только во внешности, я вообще не ощущала никаких изменений. Только ноющая боль в груди. Пока я лежала на кровати, я не ощущала ее так остро.

Я взяла с полочки запечатанную зубную щетку, тюбик зубной пасты, и почистила зубы. Затем я залезла в душ, открыв только горячую воду, чтобы отвлечься от всех мыслей и от мучащей меня боли.

Напарившись вдоволь, я вышла из душевой кабины и обмотала полотенцем себя и волосы. Практика ежедневных опозданий позволила мне высушить волосы и одеться за очень короткое время. Я справилась со всем минут за тридцать. Мне не терпелось спуститься вниз и обрадовать Алекса своим хорошим самочувствием. О том, что произошло позавчера, я не стала расспрашивать ни Криса, ни Тьеру. Я знала, что Алекс расскажет мне все подробно, и все встанет на свои места.

Перед тем, как выйти из ванной я в последний раз посмотрела на себя в зеркало. Не шик, но лучше чем было. Я улыбнулась своему отражению. Но вместо улыбки в зеркале я увидела гримасу боли. Сердце кольнуло так сильно, что закружилась голова. Я схватилась руками за бортики раковины, чтобы не упасть, и зажмурилась, заставляя себя дышать как можно медленнее, чтобы было не так больно.

Тишину нарушил звук капающей в раковину воды. Я открыла глаза, чтобы увидеть источник звука, ведь я была уверена, что кран был закрыт, и минуту назад ничего не капало. То, что я увидела, ужаснуло меня. Я отстранилась от раковины, как от человека, болеющего чумой. По бортикам раковины стекала темно-алая кровь.

Я с ужасом посмотрела в зеркало, чтобы увидеть, где же у меня такая ужасная рана. Густая темная кровь шла носом, и медленно стекая вниз, капала с подбородка на светлый свитер. Дрожащей рукой я зажала нос, чтобы не истечь кровью, подошла к раковине и открыла воду, судорожно смывая свободной рукой кровь с раковины.

«Они не должны узнать», — это все, чего я боялась в тот момент.

Я медленно убрала руку от лица. Кровь больше не шла. Я вздохнула с облегчением, и принялась тщательно умывать лицо.

Через несколько минут на лице не осталось никаких следов крови, зато на свитере остались три красные полосы. Даже при всем моем желании, я бы не смогла отмыть их. И тут я вспомнила, что в шкафу должна была быть одежда, которая могла бы мне подойти. Не теряя времени, я сняла свитер, бросила его в стиральную машину, и вклчила стирку.

Теперь не было никаких следов, только вот придется объяснять Тьере, почему это я решила постирать чистый свитер.

В шкафу нашлась подходящая для меня вязаная кофта. Меня удивило то, что все вещи, которые весели на плечиках в шкафу, все без исключения, были с ярлыками. Значит, их никто не носил. Я не придала этому значения, потому что в этом доме были и более странные вещи, которые я принимала за вполне нормальные. Особенно его обитателей.

Мне стало интересно, не является ли это симптомом шизофрении.

Теперь, наконец-то, я могла спуститься вниз. Я спустилась по лестнице и прошла в гостиную.

Алекс сидел в кресле возле камина, в котором потрескивал огонь. Вид у него был задумчивый. Он сидел, и бездумно, глядя в одну точку, отрывал полоски от листа бумаги и, одной рукой скручивая из нее шарик, кидал в огонь.

Увидев все это, я опешила.

— Привет, — тихо сказала я, боясь напугать его своей внезапностью.

Он резко вышел из состояния транса и повернул ко мне голову.

— Выспалась? — он попытался выдавить из себя подобие улыбки. Его что-то мучало.

Я подошла к дивану и села на самый край. Между нами было меньше метра дистанции.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила его я.

— Да вот, пытаюсь понять, что же пошло не так...

— Ты о чем? — я попыталась придать голосу как можно более невинный тон, хотя прекрасно знала, о чем он говорит.

Он продолжал медленно калечить ни в чем не повинную бумагу.

— О том, что произошло позавчера вечером.

— И что же произошло? — теперь я узнаю ответы. Я села поудобнее, готовясь к длинной истории.

— Сначала я подумал, что обряд прервался, но поехав на следующее утро к тебе домой убедился, что все прошло правильно.

— Ааааа! — я закрыла руками рот, чтобы приглушать вопль ужаса.

Мама! Как я могла забыть про нее?! Я срочно должна позвонить ей и сказать, что я жива, и что все в порядке.

— Что такое? Где болит? — он вскочил с кресла и схватил меня за плечи, осматривая мое тело в поисках повреждений.

— Я в порядке, — выдавила я, убирая руки от лица. Как же уже надоел мне этот вопрос за сегодня. — Где моя сумка? Я срочно должна позвонить домой! Мама, наверное, с ума сходит.

— А, ты об этом, — он отпустил меня и вернулся в свое кресло.

— Ты что, не понимаешь? Она волнуется! — его реакция меня очень разозлила.

— Она не заметила твоего отсутствия, не волнуйся. Это и было доказательством того, что обряд прошел до конца.

— Она не могла не заметить моего отсутствия! — я приходила в ярость, и теперь почти кричала.

— Значит, ты будешь удивлена, услышав, что вчера утром, ровно в семь часов утра, ты вышла из своего подъезда, и пошла в сторону автобусной остановки.

— Это не могла быть я. — я замотала головой. — Ты обозналася!

— Да, это была не ты, — он посмотрел на меня, огорченно ублыбнувшись. — Это была твоя копия.

— Что? — я почувствовала себя сумасшедшей, находящейся в компании такого же шизофреника, как и сама.

— Это последняя ступень обряда. Создание твоей копии. Никто не должен заметить твоего отсуствия. Слишком со многими людьми ты контактируешь в жизни. А объявить тебя мертвой, согласись, было бы не честно.

— Это... Эта моя копия... Она вроде зомби?

— Нет. Полная твоя копия, со всеми привычками и воспоминаниями до того дня, когда ты прошла обряд передачи.

— Передачи? Передачи чего?

— Силы.

Он с большим усилием старался оставаться спокойным. Он знал, что я согласилась на это только из-за него. Я ему поверила. Он был единственным, кто был уверен в том, что я останусь жива. И если бы сейчас он дал мне понять, что находится в отчаянии, это бы значило, что для меня нет никакой надежды.

— Но... если все прошло хорошо... я жива... моя копия поехала в университет... почему... ты думаешь... что... что-то прошло не так? — мне было крайне трудно говорить.

— Потому, что сила к нам так и не вернулась.

— ...

— И судя по всему, ты ее тоже не получила, — закончил он.

Мне нечего было ему ответить. Он был прав. Я не чувствовала в себе никаких изменений.

— И... что же будет дальше?

— Я не имею понятия... Поговорю с Крисом, когда он вернется, — он повернулся ко мне и посмотрел в мои, полные слез глаза. — Мне очень жаль.

Эти слова стали для меня последней каплей. Я закрыла лицо руками, и заплакала.

Лучше бы он ругал меня, обвинял во всем, кричал и крушил мебель. Но только не жалость. Плачь быстро перешел в истерику, я захлебывалась в собственных слезах. Я сильно долго сдерживалась, и сейчас плакала из-за всего сразу.

Во-первых, никто не заметил моего отсутствия! Это означало, что при любом раскладе домой я больше не вернусь. Я сама оборвала свою жизнь. Я сама это выбрала. Меня никто не заставлял, и теперь обижаться мне было не на кого.

Во-вторых, я плакала из-за сильной жгучей боли, которая теперь кислотой разливалась внутри.

Был еще целый список причин, который давал мне полное право вести себя подобным образом.

Алекс сел на пол передо мной. Пытаясь меня утешить, он гладил мои руки и плечи.

— Не мучай себя, твоей вины в этом нет. — сказал он с болью, — Только моя..

— Нет, — я замотала головой, взяла его за руки, и глядя прямо в его глаза, сквозь всхлипывания, сказала:

— Это ты не мучай себя. Ты забыл? У меня было право выбора. Я могла уйти, но я сама захотела. И я не жалею. Я не знаю, кто вы, но вы хорошие. Я это чувствую. И все у вас будет хорошо. Вы найдете того, кто вам подойдет. Прости, что подвела твои надежды. Я, правда, хотела помочь.

— Не говори так, как будто прощаешься, — он встал с пола и помог мне встать на ноги. — Еще есть надежда. Крис разговаривает сейчас со старейшиной, они найдут причину, и мы все исправим.

Я улыбнулась ему сквозь слезы. Я хотела верить его словам.

— Расскажи мне о том, кто вы.

Он сел на диван и я села рядом с ним.

— Я считаю, тебе лучше спросить об этом у Криса.

— Не думаю, что он захочет рассказывать.

— Это его работа, — он улыбнулся.

Я надула губы, изображая обиду.

Послышался шум хлопнувшей входной двери. Мы одновременно перевели взгляд на дверь. Через несколько секунд в гостиную вошел Крис. Он остановился в проходе и бросил неодобрительный взгляд на камин. Вид у него был изнуренный.

«Наверное, он целую ночь дежурил возле моей кровати».

— Алекс, идем в мой кабинет, поговорим, — бросил он небрежно.

— Думаю, мы можем говорить при ней. Ее это касается больше всего.

Крис пожал плечами, не став спорить.

Он не любил, когда его не слушались. Неужели сейчас он согласился с мнением Алекса? Для меня было более вероятно то, что он просто устал.

— Затуши камин, и поговорим, — это было его условие.

Такая реакция меня удивила, но Алекс молча встал, подошел к камину, и залил его водой из небольшого ведерка, стоящего в углу.

Костер, недовольно зашипев, быстро потух.

Крис вздохнул и пошел к большому стеллажу с книгами, который занимал всю противоположную от кимина стену.

— Где Тьера? — спросил он, бегло просматривая названия книг.

— Уехала за продуктами.

Крис обернулся и неодобрительно посмотрел на Алекса:

— Почему ты не поехал с ней?

— Я ждал тебя. Ты разговаривал со старейшиной? — это было единественное, что его сейчас интересовало.

— Да.

— Не томи. Рассказывай. Что он сказал?

— Если бы он сказал что-то конкретное, я бы с этого и начал разговор.

Алекс поник. Он так надеялся на помощь этого старейшины.

— Что ты ищещь там? — раздраженно спросил Алекс.

— Что-нибудь.

— Сейчас не самое подходящее время для чтения «чего-нибудь», — он начал закипать.

Я вспомнила инцидент в столовой, очевидцем которого я стала несколько дней назад. Я не хотела, чтобы в моем присутствии это повторилось, чтобы они набросились друг на друга, как звери.

Мне вдруг стало очень любопытно, кто бы кого завалил.

Я положила руку на плечо Алекса, пытаясь его утихомирить. Мне нужно было сменить тему.

— Крис, я хочу знать, кто вы, — уверенно заявила я.

Он повернулся и посмотрел на меня, а потом на Алекса.

— Хорошо.

Я не ожидала, что он так просто согласится. Я поерзала на месте. Неужели я узнаю правду после всего, что пережила за последние дни?

— Когда-то очень давно, — начал он.

Я непроизвольно улыбнулась.

— Зачем тебе это знать? — он нахмурился. Его явно обидела моя реакция. — Ты все равно не поверишь. Ты уже воспринимаешь это так, будто я пытаюсь рассказать тебе детскую сказку.

— Прости. — Я опустила глаза, и уставилась в пол. — Продолжай, пожалуйста.

Он вздохнул, но продолжил.

— Когда-то очень давно, когда на Земле появились первые люди, возникла самая первая магия. Хотя, это слово не может в полной мере описать то, что тогда возникло. Все, что окружало Землю: земля, вода, огонь и воздух, четыре покровителя нашей планеты, решили объеденить свои силы для того, чтобы защищать ее. От зла, от стихийных бедствий. Они поддерживали равновесие во всем, чтобы планета могла развиваться. Им очень нравились люди, и они хотели оберегать их. Они не называли себя божествами (хоть и имели на это полное право), они называли себя хранителями.

Проходили столетия, и человечество обживало и заселяло все новые и новые земли. Они были детищем четырех сил, они жили, не имея проблем ни с чем. Но, как известно, где есть добро — там обязательно появляется зло. И прекрасный мир, созданный когда-то хранителями, начал меняться.

Зло, принимая человеческий облик, перемешевалось с людьми, терялось в них. Но для стихий это была не проблема. Они чувствовали и умели отличать людей от демонов. Несмотря на то, что все злые силы были различны по своим свойствам, они называли их одним словом.

Сила четырех стихий была безгранична. Вода могла легко затопить всю землю, Воздух мог превратить ее в пустыню, Огонь — испепелить пожарами, Земля — столнуть между собой все материки. А вместе они могли даже разорвать планету на куски.

От его рассказа у меня пошли по телу мурашки. Они что, божества, которые могут уничтожить планету?

— Никто не может сказать, как они очищали планету от зла, — продолжал он спокойно, — но, им, должно быть, хватало для этого одного взгляда. Так проходили тысячелетия.

Но богам тоже бывает скучно. И в один прекрасный момент им надоела такая судьба. Приняв человеческий облик, они спустились на землю, к смертным. Они путешествовали по всей планете, и каждый народ рассказывал им свои легенды о стихиях. Люди боялись их. Боялись и уважали. У стихий просили дождя, или наоборот — жаркую солнечную погоду. У Земли просили богатый урожай, в тех местах, где практиковалась магия и алхимия, везде в ней пытались использовать силу стихий.

Но это не было их единственной целью. Они хотели изучить людей. Они видели много чувств и душевных переживаний, которые испытывали люди. Такие чувства — которые стихии не испытывали за все свое существование, чувства, которые были для них незнакомы...

Он замолчал и посмотрел на меня.

— Любовь? — робко предположила я.

— Да, одно из них любовь. Любовь и ненависть.

Я вздрогнула.

— И тогда они приняли решение. Стихии решили стать людьми. Стать обычными смертными, чтобы тоже любить и ненавидеть, чтобы жить, постареть и умереть.

Они нашли на Земле пятерых очень сильных магов. Пятерых мудрых и умных людей. Стихии сказали, что назначают их старейшинами. Пять старейшин — по одному на каждый материк планеты: Австралию, Африку, Северную Америку, Южную Америку и Евразию.

Стихии сообщили старейшинам, что хотят передать свою силу смертным. Маги возразили, сказав, что ни одному смертному не под силу выдержать такую силу и мощь, что они не смогут ее контролировать. Но стихии все продумали. Они сказали, что каждый разделит свою силу на пять равных частей, и что сильным смертным будет под силу такая ноша.

Они поручили каждому старейшине найти четырех человек. Двух мужчин и двух женщин, для проведения обряда. В обряде не было ничего сложного, им следовало, всего лишь, взяться за руки.

Вскоре они передали людям всю свою силу.

Последний вопрос, который старейшины задали стихиям, был о том, что будет со всеми, если люди не справятся с этой миссией? Стихии ответили им, что когда придет момент, и когда Земле будет грозить смертельная опасность, придут их потомки.

И они ушли, и жили долгую и счастливую жизнь. — закончил историю Крис. — Можешь задавать вопросы.

— Это давно произошло? Ну.. то, что они стали людьми. — это был наводящий вопрос.

— Три тысячи лет назад.

— Значит, вам три тысячи лет? — мое сознание отказывалось от этой информации.

— Нет, — Крис заулыбался, а Алекс рассмеялся.

Я впервые увидела их такими. Оба такие очаровательные...

— Почему вам смешно? — они меня заразили, и я заулыбалась вместе с ними.

— Смешно то, что ты так о нас подумала. Неужели мы так плохо выглядим? — лукаво спросил Алекс.

— Нет, совсем наоборот, — начала я оправдываться, — Поэтому я и удивилась. Ведь судя по этому рассказу...

— Кира, послушай... — голос Криса надломился, — ты неправильно все поняла. Ты думаешь, что мы непобедимые, что мы бессмертные. Да, мы не стареем, да, у нас есть... были определенные способности. И это звучит очень заманчиво и завораживающе. Быть особенным в человеческом мире очень необычно. А вот в том мире, в котором живем мы, это всего лишь уравнивает наши шансы на выживание. Не герои, мы всего лишь оболочка. Без этих сил мы самые обычные, беззащитные. Мы, конечно же, не первые, кто принял силу, и не последние. Мы умираем. Не от старости, а от рук демонов. Но кто знает, что лучше. — он вздохнул. — иногда я жалею, что не умер в тот день.

— Значит... до меня тоже был кто-то?

— Да. Конечно.

— Девушка?

— Да.

— И ее убили?

— Да.

Я внимательно посмотрела на Криса. Он смотрел в одну точку, то ли думая о чем-то, то ли о чем-то вспоминая .

Мне хватило пищи для размышлений недели на две вперед. Мне нужно было время, чтобы обдумать каждое его слово. Обдумать и осознать. Все было очень запутано и элементарно в одночасие.

Мы несколько минут сидели в тишине. Алекс бросал на меня обеспокоенные взгляды, пытаясь понять, как я все восприняла. Крис стоял возле книжного шкафа, облокотившись на него спиной. Он все еще был задумчив. Мне вдруг стало очень страшно за них. За них и за себя. У них не было выбора, так же, как и у тех девушек, которых они хотели сделать одной из них. Я вспомнила ,что Крис говорил что-то о списке. Теперь я понимала, что я не должна быть тут с ними. Я не была из списка. Я оказалась тут случайно, когда Алекс почувствовал, что нуждается во мне. Они были в отчаянии. Это было видно по их лицам. То, что они почти никогда не улыбаются, не смеются, постоянно задумчивые. Каково это, когда ты живешь для одной цели, для одной миссии, но у тебя нет сил выполнить ее. Тридцать лет. Чем же они занимались все последние тридцать лет своей жизни в свободное от поисков время?

Нависшая тишина начала давить на уши, но мне не хотелось прерывать ее первой. Я ждала, пока кто-то из них заговорит.

Во дворе послышался спасительный звук подъезжающей машины. Через несколько минут в комнату забежала Тьера с пакетами продуктов. Сделав вид, что она нас не заметила, она живо прошмыгнула в столовую.

Крис, оттолкнувшись руками от шкафа, пошел вслед за ней. Я проводила его взглядом.

Но не успел он войти в дверь, как в столовой что-то грохнуло с ужасной силой.

— Алееекс! — взорвался голос Тьеры.

Крис остановился перед дверью, еле сдерживая улыбку. Алекс вскочил с дивана и бросился к ней. Мне тоже стало любопытно, что же такого ужасного натворил Алекс, и я пошла за ним. Алекс вошел в столовую, а я остановилась возле Криса.

Тьера стояла возле стола, скрестив руки на груди. Пакеты с продуктами валялись на полу. Алекс смотрел на нее очень испуганно.

— Что? — спросил непонимающе он.

— Алекс, я тебя перед выходом о чем-то просила?

— Ммммм. — задумался он. — Нет.

— Ах, ты не помнишь! — она посмотрела на стол.

— Ох, — выдохнул Алекс, вспомнив о чем-то важном.

Я посмотрела на стол. На столе была сервировка на одного человека. На большой тарелке лежал высокий круглый омлет, тарелка с нарезанными разного сорта сырами, булочки, стакан апельсинового сока, столовые приборы были обвернуты салфеткой.

— Я тебе напомню, — сквозь зубы процедила Тьера. — Я всего лишь попросила тебя проследить за тем, чтобы Кира позавтракала. В моем доме еще никто не умирал от голода! Ты хочешь, чтобы она была первой?!

Крис тихо рассмеялся.

— Во что превратился мой омлет! — не унемалась Тьера. Казалось, она была оскорблена до глубины души. — Я потратила на его готовку сорок минут! А теперь придется его выкинуть.

Еще немного, и она бы заплакала.

— Не злись на Алекса, — заступилась я, — Он сказал мне, что ты приготовила мне завтрак, и я как раз собиралась...

— Не вздумай покрывать его безалаберность!

Теперь и я была виновата.

— Я и не думала. Не беспокойся, не нужно ничего выбрасывать, я все съем.

— Нет! — возразила Тьера. — А вы двое, — сердито посмотрела она на Алекса и Криса, — Перестаньте ржать!

Я посмотрела на обоих и увидела, что они просто таки давились от смеха, и после ее слов перестали сдерживать его. Они смеялись так по-доброму, так искренне. Плохое настроение Тьеры как рукой сняло. Крис подошел к Тьере и обнял ее, как старший брат.

— Что бы мы без тебя делали, — сказал он ей, целуя в щеку.

— Грызли бы деревья, как зайцы, — Тьера тоже улыбнулась.

— Не сердись на меня, — извинился Алекс. Он подошел и взъерошил ее волосы, словно играя с ребенком. Она хотела сделать то же самое ему, но тот успел увернуться.

— Я простила вам обоим, что вы два дня подряд портите мне настроение, заражаете меня своим унынием. Именно в те дни, когда впервые за месяц солнечная погода! Я вас ненавижу, — любяще добавила она, улыбаясь и обнимая Криса.

Я смотрела на них и улыбалась. Они были настоящей семьей. Ссорились как дети, но в то же время заботились друг о друге и любили. Тьера была их домашним солнцем, она знала, что хотя бы кто-то один должен быть оптимистом, чтобы разряжать напряженную обстановку. У нее это очень хорошо получалось. В этот момент я испытала острое желание стать частью их семьи, но я прекрасно понимала, что этого не будет. В груди опять сильно закололо, и я скривилась в гримасе боли, но они, к счастью, этого не заметили. Также от вида еды у меня заныло в желудке, и я решила, наконец, пойти и позавтракать.

Увидев, что я подхожу и сажусь за стол, Тьера ужаснулась.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Я собираюсь все это съесть, — уверенно сказала я, взяв в руки нож и вилку и уже разрезая омлет на кусочки.

— Я приготовлю тебе другой, или хотя бы разогрею этот. Холодный, он не будет вкусным. Не хочу, чтобы твое первое впетчатление о моих кулинарных способностях было отрицательным, — она говорила так, будто я кулинарный критик, и собираюсь написать рецензию ее ресторану.

— Не волнуйся, — успокоила я ее, — Все, что приготовлено с любовью, не может быть не вкусно, так говорила моя мама, — сердце от этого воспоминания сжалось, — Кроме того, я настолько голодна, что ждать еще час не выдержу, а ты, как я поняла, против истощенных трупов.

Она уже хотела что-то возразить, но я отправила первый кусок омлета в рот.

Такого омлета я никогда в жизни не ела. Я закрыла глаза от удовольствия, медленно пережевывая кусочек. В нем были овощи, какие-то фрукты, изюм, куриное мясо, много ароматных специй и еще что-то, чего я не могла разобрать. Я начала запихивать в рот все новые и новые кусочки.

Тьера смотрела на меня с ужасом.

— Ощень кусно, — пробормотала я с полным ртом, увидев ее лицо.

— На здоровье, — она недоверчиво улыбнулась, скорее всего думая, что я говорю это из вежливости.

— Ладно, — сказал Крис, — Я буду у себя в кабинете.

— А кто поможет мне собрать продукты с пола? — Тьера пришла в себя и теперь трезво оценивала ущерб своей выходки.

— Кто виноват, тот и поможет, — спокойно сказал Крис, выходя за дверь. — И зайди ко мне, когда закончишь.

— Угу, — ответил Алекс, уже собирая разбросанные по полу продукты обратно в пакеты.

Я быстро съела все, что было на столе, кроме нескольких подозрительных кусочков сыра, которые были то ли с плесенью, то ли с какими-то травами. Допивая последние глотки когда-то свежевыжатого апельсинового сока, я почувствовала себя гораздо лучше.

— Ничего не разбилось? — спросила Тьера обеспокоенно, помогая Алексу расскладывать продукты по пакетам. — И почему вы не можете не расстраивать меня, а?

— Все цело, — Алекс выпрямился и протянул ей пакеты. Второй вопрос он проигнорировал.

— Ужин в семь, — строго предупредила Тьера, взяла из его рук пакеты и пошла, как я поняла, на кухню.

Я собрала со стола всю посуду и пошла вслед за ней, по пути осуждающе посмотрев на Алекса. Он только улыбнулся этому, и когда я уже проходила в открытую дверь кухни, я смогла краем уха расслышать саркастическое "женщины".

Я ухе, было, хотела крикнуть ему что-нибудь обидное в ответ, но замерла в изумлении, оказавшись на кухне. Эта комната, как мне показалось, не принадлежала дому, который я видела прежде. Ничего общего. Другой мир. От пола до потолка стеклянная стена, выходящая в сад и на кованую беседку, которую я заметила еще позавчера, стены выкрашены в нежно салатневый цвет. Кухня просторней даже самой гостиной. Мраморный пол, мраморные столешницы. Шкафчики, навесные полочки, холодильник, посудомоечная машина, газовая плита, духовая печь; на столе, вдоль стены расставлены: микроволновая печь, кофеварка, тостер, кухонный комбайн. На стене висит плазменный телевизор, и аппетитные натюрморты с фруктами. Такая кухня — мечта любого ресторана. Никакого "творческого беспорядка". Все аккуратно сложено, все блестит чистотой.

Я не заметила, как за то время, что я разглядывала кухню, Тьера уже успела все продукты выложить в холодильник. Она подошла ко мне и помахала рукой перед лицом.

— Нравится моя кухня? — спросила она, забирая у меня из рук тарелки и укладывая их в посудомоечную машину.

— Очень, — сказала я, все еще потрясенная.

— Любишь готовить?

— Любила, если бы умела, — чесно призналась я.

Я не много раз готовила за свою жизнь. Обычно под настроение, но всегда было съедобно, и почти всегда вкусно.

— Ну, с этим не рождаются, — сказала Тьера с улыбкой, открывая дверцу навесного шкафчика. Все три полки были заставлены кулинарными книгами. Она достала одну из книг, обложка которой была на французском языке. Сев на высокий стул за стойку, которая располагалась посередине комнаты, она стала листать книгу в поисках какого-то рецепта.

Я подошла к стойке и села напротив нее на свободный стул.

— Что ты ищешь? — поинтересовалась я, пытаясь заглянуть в книгу. В ней были красочные фотографии разных блюд, но кроме картинок, я не могла разобрать ни слова.

— Жаркое. — ответила она задумчиво, медленно переворачивая страницы — О! Вот оно.

Она быстро пробежала глазами рецепт, закрыла книжку, и пошла к холодильнику.

— Ты наелась? — спросила она, доставая из холодильника на стол мясо, овощи и всевозможные соусы.

— Да, спасибо, очень вкусно.

— Держи, — она кинула мне в руки большое красное яблоко.

— Спасибо, — я начала крутить в руках яблоко, рассматривая его. Такое красивое, гладкое и блестящее. Потом в поле моего зрения попала книга, которую Тьера оставила на столе. — Ты знаешь французский?

Это был глупый вопрос, мне, наверное, следовало спросить, как долго она его учит, что читает книги с рецептами на французском языке.

— Я пять лет проработала шеф поваром в Париже, — небрежно бросила она, как будто ей было не очень приятно об этом вспоминать. Потом улыбнувшись, добавила, — Пять самых счастливых лет в моей жизни.

— В те годы, когда вы были обычными людьми? — осторожно спросила я.

Я заменила выражение «без своих сил» на «обычными людьми». Тьера знала меня не очень хорошо, а точнее, она вообще меня не знала. Женя, на ее месте, поняла бы мой вопрос. Я уже так сильно скучаю по ней. Но, к моему счастью, Тьера поняла меня правильно.

— Да. Крис с Алексом занимались поисками девушек, а я могла делать, что мне нравится, — она помыла овощи, достала разделочную доску, села ко мне, и начала их резать на маленькие ломтики. Я была потрясена. Она резала все так быстро и умело, что ей даже не нужно было следить за пальцами.

— А в остальные годы?

— После смерти Амелии, — начала Тьера свой рассказ, — Они начали проводить поиски по всей Англии и Шотландии. Алекс в то время окончил университет, пока мы жили в Лондоне. Потом, через восемь лет, когда мы все поняли, что нужно расширять территорию для поисков, мы начали путешествовать по всей Европе. В каждой стране жили по несколько лет. У нас появились списки имен потенциальных кандидатов на силу четверной стихии. Старейшины составляли их нам.

— Вы жили в Лондоне? — удивленно спросила я.

— Да, Крис и Алекс коренные англичане. Они тебе этого не сказали? — она слегка нахмурилась.

— Нет...

Как же мне сразу это не пришло в голову! Это объясняло многое. Крис и Алекс — английские имена. Все было очень просто.

— Я думала, пока меня не было, они успели тебе обо всем рассказать.

Виртуозность ее движений меня захватывала. Теперь она чистила картофель, с такой легкостью, как будто нож сам все делал, а она просто придерживала его пальчиками.

— Я не совсем понимаю, — призналась я. — Они идеально говорят по-русски. Без малейшего английского акцента.

Тьера усмехнулась уголком своих тонких губ.

— Для нас это легко — выучить любой язык нашей территории. Тем более, мы много путешествуем. Это способствует изучению и усвоению.

— И много языков ты знаешь?

— Я знаю пять языков. Английский, испанский, французский, русский и немного немецкий.

— Ничего себе.

Я была шокирована этой информацией. Если она так легко разговаривает на четырех языках, и говорит, что «немного знает немецкий», то со своими неполными знаниями русского и английского, я почувствовала себя радом с ней полным ничтожеством.

— В этом нет ничего особенного, — заметив мой поникший вид, поспешила успокоить она меня, — Алекс всегда обходится знанием одного английского. А русский он решил выучить забавы ради.

— Да уж, — улыбнулась я. — И долго он учил русский?

— Четыре месяца, — она пожала плечами. — Мы живем тут всего год. Он достиг хороших результатов, как ты считаешь?

— За четыре месяца?

Я за десять лет школы не смогла выучить русский язык так, как знал его Алекс.

— Хороших, — это все, на что меня хватило.

Спрашивать за брюнета мне не хотелось вообще, ведь я прекрасно понимала, что пятью языками его знание не ограничилось. Я стала перебирать цифры от десяти до пятнадцати, загадывая себе количество знаемых им языков.

— А Крис? — спросила я как можно более равнодушным тоном.

— Крис? — переспросила она, смеясь. — Я не знаю. Все романо-германские, славянские, скандинавские и несколько восточных языков. У него много друзей магов в Индии и в Китае, они помогают нам на территории Азии. Наш материк самый большой, и Европы нам хватает с головой.

— А сколько ему лет? — резко выпалила я.

Она посмотрела на меня.

— Не знаю. Он старше всех нас. Сто, двести, триста. — она пожала плечами. — Я знаю только, что он принадлежит к древнему графскому роду.

От удивления я вскинула брови.

— Его поведение всегда его выдает, — продолжила она, заметив мою реакцию, — Ведет себя как истинный джентльмен. Человек высокого общества. Ты первая, кто этого не заметил, — она улыбнулась.

Я как раз это и заметила. Заметила при первой же встрече. Заметила в нем грацию и величие. Принадлежит к графскому роду... Сколько же ему лет? Тьера не знала этого, и Алекс, наверняка, тоже не знает. Я не хотела опять погружаться в мысли о нем, и о том дне, когда впервые увидела его. В груди опять сильно кольнуло.

— Амелия — так звали девушку, которая была с вами до меня? — спросила я, хотя и догадалась об этом из ее рассказа, но затягивать паузу не хотела, чтобы Тьера не заметила, что от боли мои ногти впились в яблоко. Я откусила тот кусок, на котором остались отпечатки моих ногтей.

— Угу, — тихо ответила она.

Все овощи были порезаны. Она встала, пошла к плите, включила газ и поставила сковороду на заженную конфорку.

Я восприняла это как намек на то, что она не хочет продолжать эту тему. Они, должно быть, были с ней близкими подругами.

— Тебе помочь? — спросила я.

Мне стало стыдно, что я не предложила свою помощь раньше.

— Нет, спасибо, — ответила она не оборачиваясь. Потом, тяжело вздохнув, добавила. — Если есть желание, можешь накрыть на стол. Тарелки в правом нижнем ящике.

— Хорошо, — я почувствовала облегчение.

Я спрыгнула со стула, и, коснувшись пола ногами, почувствовала легкое головокружение. Несколько секунд я восстанавливала равновесие, держась рукой за столешницу. Я подошла к шкафу с посудой, и достала из ящика четыре большие белые тарелки, положила на них столовые приборы, салфетки, и медленно пошла в столовую, накрывать на стол.

Со всем я управилась минут за пять. Я уже хотела возвратиться на кухню, и поспрашивать Тьеру о ее жизни, но мне не хотелось ее расстраивать, вызывать болезненные воспоминания. Я решила осмотреть первый этаж дома, ту его часть, в которой я еще не бывала. Я прошла мимо входной двери, мимо лестницы, прямо по коридору. По обе стороны от меня были большие дубовые двери. В конце коридора было окно, я решила подойти к нему, и посмотреть, куда же выходит эта часть дома. За окном уже начинало сереть. Я шла медленно, потому что не хотела быть замеченной. Но до окна я так не дошла. За одной из дверей послышались голоса. Знакомые для меня два голоса. Крис и Алекс.

Я, конечно же, знала, что подслушивать не хорошо. Это была, как выражаются психологи, моя «вещь в себе». Поэтому, без особых угрызений совести, я позволила себе подойти к двери и подслушать их разговор.

— Если хочешь, сегодня попробуем еще раз, — это был голос Криса.

Они разговаривают с того самого момента, как я ушла на кухню? Я не знала, сколько времени я провела на кухне, но то, что больше часа, это точно.

— Я не хочу подвергать ее опасности еще раз.

Оба голоса звучали очень устало. Это было похоже на то, что они ходят по кругу, пытаясь найти выход. И у этого круга, как и у других, нет ни начала, ни конца.

— Предложи свои варианты. Я уже высказал тебе все свои предположения по этому поводу.

— Неужели старейшины ни разу с подобным не сталкивались?

— Не думаю, что им выгодно умалчивать о подобном.

— Да, но...

— И никаких признаков изменения. Такого просто не могло быть, чтобы она не почувствовала в себе появившуюся силу.

— В любом случае, ее вины нет в этом.

Я улыбнулась. Алекс... Он всегда защищает меня перед Крисом, остается на моей стороне.

— Я ее и не виню. Но ты должен понять, что так все не останется, и долго продолжаться не будет. Если каким-то чудом, — они оба усмехнулись этому слову. Кому, как не им, знать о всех чудесах. Они сами были частью чуда, и все равно надеялись на волшебство. — Если вдруг чудом, сила, хоть как-то проявится в ней... Иначе, ты знаешь, что будет.

— Я знаю.

Они стали говорить тише, и я почти прижалась лицом к двери, чтобы ничего не упустить. Иначе что-то произойдет. Я должна знать, что именно. К чему мне готовиться.

— У нее есть три дня. Максимум три.

— Я знаю.

— Больше она не проживет.

Я перестала дышать. Как он может так говорить? Алекс ему за такое оторвет язык. Мне уже начало надоедать, что Крис постоянно пытается отправить меня на тот свет. Я затаила дыхание, ожидая ответа Алекса.

— Я знаю, — просто ответил он.

Я попятилась назад от двери. Мне не хватало воздуха. «Я знаю»? Он согласился? Так вот просто признал, что у меня нет шансов? Они не хотели говорить об этом при мне. Теперь я понимала, почему. У меня есть три дня, а может и меньше. Ждать чудо или ждать смерти, на что бы я поставила ставку? Ответ был более, чем очевидным, как бы мне не хотелось утверждать себя в обратном. Держась руками за стену, я пошла обратно в столовую.

Мне было тяжело идти, и, дойдя до дивана в гостиной, я камнем упала на него. В горле стоял ком, но я не хотела, чтобы второй раз за день меня успокаивали, как истеричку. Нужно держать себя в руках.

Дома, в таких случаях, я могла просто закрыться в своей комнате и, обняв подушку, поплакать вдоволь. Без свидетелей. На людях я умела прятать свои эмоции куда подальше, и даже если я не могла улыбаться в тяжелые моменты, я выглядела отрешенной, с пустым взглядом и каменным лицом, что часто принимали за задумчивость.

У обычных людей последней умирает надежда. В моем же, необычном случае, последней, как ни крути, умру я.

Что значит проявление силы? Мне на ум стали приходить разные фильмы о сверхъестественном. Как там все просто. Главные герои никогда не умирают. Находясь на краю, в смертельной опасности, они всегда находят выход из самой сложной ситуации. Я вздохнула. Пора забывать про сказки. В жизни все вовсе не так происходит, как мы видим на экране, читаем в книгах. С чего это я взяла, что в этой истории я играю важную роль? Я всего лишь эпизод, крупица вселенной. Мое отсутствие не отразится ни на чем. Жизнь будет продолжаться и дальше.

Я лежала и смотрела в одну точку. Такого никогда ни с кем не происходило, значит, мой пример они запомнят, и если найдут причину, найдут ошибку, ни с кем подобного больше не произойдет. Они не допустят.

Мне тяжело было осознавать, что несмотря ни на что, я стала привыкать к ним. Каждый из них был неповторимым, в чем-то особенным. Я же была самой обычной. Никаких особенных способностей. Я не могла похвастаться ни чем, что бы я могла делать лучше других. На их фоне я бы смотрелась нелепо, даже если бы стала одной из них. Я сейчас нахожусь не на своем месте. Судьбу нельзя обмануть, она всегда расставляет все на места.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Я вздрогнула. Передо мной стоял Алекс. Позади него стоял Крис. Оба внимательно меня рассматривали, как куклу в витрине магазина. Мне стало неловко от такого пристального внимания.

— Хорошо, — ответила я, даже не посмотрев на них. И, чтобы это прозвучало более правдоподобно, села на диване.

— Вы идете ужинать или нет? — в дверях показалась Тьера. Вид у нее был нетерпеливый.

— Да, уже идем, — ответил Крис, и пошел в столовую.

Алекс протянул мне руку, чтобы помочь встать с дивана. Я взяла его за руку и встала.

— Точно все в порядке? — еще раз спросил он.

— А что со мной может быть не в порядке?

— Вы идете? Все остынет! — поторапливала Тьера.

Алекс воспользовался этим, и не ответив на мой вопрос, повел меня в столовую.

— Я и сама могу дойти, — обиженно сказала я, — Не маленькая.

— Мне приятно пройтись в компании красивой девушки, — подмигнул он мне.

Я оценила его подход к тому, как скрасить последние дни моей жизни. И поэтому спорить не стала.

Он подвел меня к столу, отодвинул передо мной стул и, когда я садилась, подвинул его к столу.

Крис, сидя напротив меня, наблюдал за нами с явным неодобрением. Тьера села за стол последней. Я осмотрела стол. К моей сервировке добавились стаканы, плетеная хлебница, кувшин с соком, большое закрытое блюдо с жаркое.

— Кто скажет, что не вкусно, тот завтра будет со мной писать письмо в издательство. Все приготовлено строго по рецепту, — сообщила Тьера.

— И остатки жаркое мы отправим им бандеролью, — добавил Алекс, накладывая себе полную тарелку очень аппетитного тушеного мяса.

— Зная твой аппетит, могу сказать с уверенностью, что ничего не останется.

— Я думал, тебе мой аппетит нравится. Иначе все твои шедевры улетали бы в мусор неоцененными.

— Я очень благодарна тебе за это, солнышко мое, — они обменялись воздушными поцелуями.

Я, молча, жевала кусочек мяса, уставившись в стол. Крис не пытался поддерживать юмористическое настроение, и я была благодарна ему за это. Веселиться поводов не было. Я иногда поглядывала на него исподлобья, так, чтобы он этого не заметил.

— О чем вы разговаривали? — неожиданно для себя спросила я.

Они замерли и переглянулись. Мне было очень любопытно, скажут они мне правду или нет. Но еще более любопытно было то, кто станет врать первым. Я посмотрела на них невинным взглядом. Они и не догадывались, что я подслушивала их сегодняшний разговор.

— Мы, — начал Алекс, что стало для меня неожиданностью, — Говорили о тебе.

— Вас долго не было, — я не хотела закрывать тему таким ответом. Он меня не удовлетворил. Я посмотрела Алексу в глаза, ожидая, что он отведет взгляд, но он выдержал его, и через минуту, не выдержав давления его карих глаз, я сама отвела взгляд.

— Мы спорили о том, что будет, если сбросить тебя со второго этажа, — сказал Крис, подавляя улыбку.

Я посмотрела не него самым серьезным выражением лица, на которое только была способна.

— А мне вот интересно, что будет, если бросить тебя в костер, — ответила я ему.

Он, как всегда, не обиделся на мое колкое замечание, а наоборот, рассмеялся. Тьера и Алекс улыбнулись.

Разговор был окончен. Но все было не так плохо, как они могли подумать. Меня не обидел подкол Криса. Наоборот, он подал мне гениальную идею. Спрыгнуть со второго этажа. Ни ему одному было интересно, что же произойдет. Вот ключ к ответу. Терять мне все равно нечего. Осталось дождаться момента, когда вечером я останусь одна. Они спорили, что же может со мной случиться. Я предполагала два варианта событий: или я сломаю себе шею при падении, или, как это обычно бывает во всех историях ведьмах, волшебниках, и супер героях — произойдет чудо. Как романтично это звучало. Я уже представляла себе, как поток воздуха подхватит меня при падении, и я опущусь ногами на землю. Я размышляла об этом, как будто должна была писать сценарий для фильма. Именно так, по моему мнению, и должны были бы развиваться события.

— Кира, ты слышишь меня?

— Что?

Я посмотрела на Тьеру, которая уже не в первый раз окликнула меня.

— Неужели настолько невкусно?

Я посмотрела на свою тарелку и увидела, что все, что было в ней, осталось почти нетронутым.

— Аппетита нет, — ответила я. Не хотелось обижать Тьеру, она очень старалась, но кусок в горло не лез, и в этом ее вины не было. Ни ее, ни издательства кулинарной книги.

— Выпей хотя бы сок, — она протянула мне стакан.

Этим она напоминала мне мою маму. Никогда не понимает, если у человека нет аппетита. Для ума Тьеры это, похоже, тоже непостижимо.

Я молча взяла стакан, понимая, что она все равно не отстанет, и выпила весь сок. У остальных тарелки были пусты. Я опять выделилась не в самом лучшем свете перед ними.

— От десерта ты так просто не избавишься, — угрожающе сказала Тьера.

Она встала и начала собирать тарелки в стопочку.

— Я помогу, — вызвалась я. Хотелось быстрее покончить с церемонией ужина, и пойти наверх проверять свою теорию.

— Спасибо, — сказала Тьера, — Тогда я пойду за десертом.

Она побежала на кухню. Я взяла тарелки и пошла вслед за ней. Но случилось то, чего я боялась больше всего. Не успела я сделать и двух шагов в сторону кухни, как в груди кольнуло так сильно, что потемнело в глазах. Руки потеряли силу, пальцы разжались, и тарелки рухнули на пол, разлетаясь вдребезги.

Я посмотрела на свои руки, не понимая, как я могла уронить четыре тарелки, ведь они не были тяжелыми. Я с ужасом наблюдала, как мои руки бьет крупная дрожь.

— Ничего страшного, — сказал, Алекс, вставая. Он не понял, что стало причиной этого происшествия.

Я сжала руки в кулаки, но дрожь не проходила. В груди все кипело. По губам потекло что-то горячее. Я не понимала, что со мной происходит. Из кухни вышла Тьера, с подносом в руках, на котором были выложены всевозможные пирожные.

Посмотрев на меня, она, бросила поднос на пол, и побежала ко мне.

— Кира, что происходит? — она подхватила меня за плечи. Я была ей благодарна, так как стоять самой было крайне сложно.

— Тьера, успокойся, это всего лишь тарелки! — возмущенно сказал Алекс.

— Причем тут тарелки! — крикнула Тьера, — Посмотри на ее лицо!

Я прислонила ладони к лицу, пытаясь понять, что с ним было не так. Я перестала четко слышать ее голос, все было слышно, как при разговоре по испорченному телефону. Зрение тоже начало падать.

Алекс мигом оказался за моей спиной, и одним движением развернул меня к себе. Я посмотрела в его испуганные глаза, а потом на свои руки.

По ладоням стекала темно-красная густая кровь.

— Нет-нет, — забормотала я.

Крис подскочил со стула, и быстро подошел ко мне.

— Где у тебя болит, — настойчиво спросил он, тряся меня за плечи.

— Здесь, — у меня не было сил отрицать, что у меня что-то болит, я прижала дрожащие руки к груди.

— Крис, полегче, — пытался успокоить его Алекс.

— Давно болит? — спросил он, все еще тряся меня.

— С утра, — сказала я. Хотя это было больше похоже на стон.

— Я же спрашивал тебя об этом, почему ты не сказала?

— Болело не так, — на последнем слове голос сорвался на протяжный крик боли.

Мне самой стало страшно от себя. Я не думала, что способна издавать такие ужасные звуки.

— Крис, не тряси ее, — Алекс схватил его за руку.

— Нельзя допустить, чтобы она закрыла глаза. Если потеряет сознание — истечет кровью!

— Я в сознании, — простонала я.

Крис был прав, мне очень сильно хотелось закрыть глаза и прилечь.

— Она и так истекает кровью! — отчаянно крикнул Алекс. — Нужно отнести ее наверх и уложить на кровать.

Он поднял меня на руки и понес по лестнице наверх. Я вздрагивала всем телом, как испуганный зверек. Через минуту Алекс бережно положил меня на кровать.

— Я принесу мокрые полотенца, — сказала Тьера, направляясь в ванну.

— Нужно остановить кровотечение, — сказал Алекс, — Что нужно делать?

— Я не знаю, — сказал Крис. Он взял мою руку, и стал прощупывать на запястье пульс.

— Как ты не знаешь, — не выдерживал Алекс, — Ты же врач!

— Алекс! У нее не солнечный удар, и не механическое повреждение! Как я могу лечить несуществующую болезнь?

— Ты можешь сказать, что с ней? — не унимался Алекс.

Тьера села у изголовья кровати, и принялась вытирать мое лицо от крови.

— Если сравнивать ее состояние с медицинским термином, то я бы назвал это отторжение. Такое, которое бывает у пациентов после пересадки органов. Только у нее оно проходит с другими симптомами.

— И как нам помочь ей?

— Если бы она сказала нам об этом раньше, я бы мог что-нибудь придумать, посоветоваться с Алайтом. Но, боюсь, уже слишком поздно.

— Нет.

Я почувствовала, как теплые ладони сжали мою поледеневшую дрожащую ладонь. Я заморгала, чтобы яснее увидеть его. Вся его одежда была в крови. В моей крови. Я перевернулась на бок, и поджала колени к груди. Я поморщилась от боли, и сжала зубы, чтобы не закричать. По белоснежной подушке потекла кровь. Я стала терять нить реальности и времени, время от времени проваливаясь в тишину. Когда на несколько секунд я открывала глаза, я все еще видела три силуэта в комнате.

Я услышала вдалеке мамин голос.

— Я уже поела, — ответила я на ее вопрос. — Буду не поздно, нет.

— У нее жар.

Я почувствовала ледяную руку на своем горячем лбу. Рука обжигала, но от прикосновения становилось значительно легче. Дрожащей рукой и взяла руку человека, который держал ладонь на моем лице.

— Не уходи, — попросила я. — Я не выдержу это без тебя. Пожалуйста, останься. Ты так нужен мне.

Мне стало так обидно, что меня хотят бросить в таком состоянии. Я заплакала. Это было непроизвольно, слезы сами скатывались по щекам. Я сильнее обняла руку.

— Она бредит, — тихо сказал приятный голос.

— Нет, я не отпущу тебя, не уходи.

Я хотела сесть, но у меня ничего не получилось, я даже не смогла поднять голову. Ноги онемели, я ничего не чувствовала ниже колен. Как будто ноги были отрублены.

— Нет! — крикнула я ему. — Мне больно! Почему мне так больно? Помоги мне!

— Тише, — успокаивал меня тот же приятный голос, — Я не уйду.

— Пообещай! Нет!

Сердце пронзил раскаленный кол. Я рукой вытерла лицо от лишней крови. Она все текла и текла. Неужели она у меня не кончится никогда? Я перестала слышать какие-либо звуки видеть даже тот тусклый свет, который была способна различить. Я открывала глаза, но больше не видела возле себя силуэтов. Я осталась один на один со своей агонией. Я пыталась позвать на помощь, но мне никто не отвечал. Я кричала — но не слышала своего голоса. Я чувствовала слабость, на сколько еще хватит моего запаса крови, я не знала. Но ненадолго. Почему я не заслужила быстрой безболезненной смерти?

Боль прекратилась, и тело перестало дрожать. Ничего не болело. Я не успела осознать это всем своим сознанием. В следующий миг я оторвалась от своего тела и полетела вниз.

Я почувствовала, что что-то тянет меня, отрывает и разрывает на две части, и в последний момент, перед тем как зажмуриться, я снизу увидела свое тело, все еще лежащее на кровати. Я не знала, дышало оно еще или уже нет. Я летела спиной вниз, так же, как и лежала на кровати. Я открыла глаза, чтобы понять, где я нахожусь, но везде была непроглядная мгла. Я падала с большой скоростью, в ушах гудел ветер. Во время полета мое тело, или что это было, перевернулось. И теперь я летела лицом вниз. Может это и есть жизнь после смерти? Вечное падение в никуда? Как только я подумала об этом, я заметила слабую искорку света внизу. Конец приближался. Свет в конце туннеля. Я представляла его себе по-другому. Я была уже достаточно близко, чтобы суметь понять, куда я падала. Это было ничто. Я видела только пол. Черный блестящий пол, выложенный ровными плитками. Это рай или ад? Я не ожидала после смерти попасть в рай, так как я не считала себя плохим или злым человеком. Это какая-то ошибка, почему я не полетела наверх? Я стремительно летела вниз, даже и не подумав замедлиться перед каменным полом. На всей скорости падения я всем своим телом упала на каменный твердый пол. Если бы я уже не была мертвой, я бы умерла в этом момент. Но я не почувствовала даже малейшей боли. Как будто упала на пуховую перину.

Я лежала и пыталась вслушиваться в звуки. Но через несколько минут поняла, что это было бесполезно. Я была тут одна. Я посмотрела наверх, пытаясь отыскать место, откуда я сюда упала. Но вверху была только густая чернота.

Я приподнялась на локте, и посмотрела вперед перед собой. У той комнаты, на полу которой я лежала, не было стен. А если они и были, то очень далеко. Я не могла понять, откуда исходит свет, который освещал ту часть пола, на котором я находилась. Я осмотрелась по сторонам, но ничего вокруг меня не было.

Из темноты я услышала звук шагов. Все мое тело напряглось в ожидании. Через несколько секунд ко мне из темноты вышел ребенок. Мальчик, лет четырех, с длинными русыми кудрями и большими пухлыми губами. Ребенок улыбнулся мне, но его улыбка не была похожа на детскую игривую улыбку. В улыбке этого мальчика было заложено нечто большее. Мне стало жутко.

— Где я? — спросила я у него, надеясь, что он понимает меня.

Я догадывалась, где я была, но маленькая хрупкая надежда на то, что я все-таки была не в аду у меня оставалась.

— Ты там, где не должна быть, — сказал он тонким детским голоском, все еще улыбаясь.

— А где я должна быть? — спросила я медленно.

— Не знаю, — ответил он игриво.

— Я умерла? — почему-то я начала сомневаться в этом.

— Должна была умереть. Но не умерла.

«Еще не вечер», — подумала я про себя.

— И почему я не умерла? — слышал бы меня сейчас кто-нибудь, чему я возмущаюсь.

— Меня тоже интересует этот вопрос. Сейчас я не могу на него ответить, но думаю, что в скором времени я найду ответы на все незакрытые вопросы, которые связаны с тобой.

— Вы меня знаете?

— Только то, что мне говорил о тебе Крис.

Я села, чтобы было удобней разговаривать.

— А вы кто? — для меня было нелепо обращаться к малышу, которому я могла бы быть матерью, на Вы.

— А вы кто? — для меня было нелепо обращаться к малышу, которому я могла бы быть матерью, на Вы.

— Меня зовут Алайт. Я старейшина хранителей четырех стихий.

Слышать такое из уст ребенка было очень смешно, и я непроизвольно улыбнулась.

— Я думала, старейшины... постарше, — хоть он и выглядел маленьким милым ребенком, я понимала, что ему около трех тысяч лет, и что со старейшинами лучше не шутить. Просидеть в наказание вечность в этой темноте мне не хотелось. Поэтому я решила тщательно выбирать выражения.

— Это не принципиально, мы можем принимать облик человека любого возраста. Мне больше нравится выглядеть именно так. Такая форма более устрашающая, как по мне.

— Понятно, — какое мне должно быть дело, как выглядят старейшины? Мне стало стыдно, и я отвела взгляд и уставилась в пол. — А что Вам про меня рассказывал Крис?

— Рассказывал, как Алекс стоял горой за твое обращение.

Жаловался, значит.

— Он сказал, что чувствовал что-то, — я должна была защитить Алекса от несправедливых нападок. Он нес за меня ответственность, и теперь я должна была помочь ему.

— Это не аргумент в этом вопросе. Алекс Огонь. А Огонь — одна из зависимых стихий. Его сущность напрямую зависит от Воздуха. Поэтому все эти годы ему было тяжелее, чем всем остальным. Его очень огорчали неудачно проведенные обряды передачи. Поэтому в этот раз ни я, ни Крис не могли воспринимать его порыв серьезно. У всех начинали сдавать нервы, даже у таких терпеливых, как я.

— Он говорил, что нуждается во мне, — сказала я вслух свое всплывшее воспоминание.

— За всю историю моей практики такого еще не происходило. Я лично составлял для них список возможных претендентов на эту силу. И тебя не было в этом списке. А это означает только одно. Не воспринимай мои слова на свой счет, но ты не должна была выжить.

— Вы упрекаете меня за то, чему не можете найти объяснения? — я не хотела грубить, это вырвалось у меня само.

— Это справедливое замечание. Но как я уже сказал, это не мое личное, это объективное мнение. Просто прими его как факт. На самом деле я очень рад, что все повернулось так. — его тон немного изменился на более дружелюбный, — Тридцать лет поисков, не могу поверить, что все осталось в прошлом! — и он добавил в конце:

— Добро пожаловать.

Я не знала, как мне реагировать на его слова. Я посмотрела на пол, где было его отражение. Пол отражал его, как зеркало. Я вдруг вспомнила, как я выгляжу сама, и мне стало тошно. В последние секунды своей жизни я была с ног до головы в крови. Наверное, сейчас я выглядела ужасно. Я и представить не могла, что осталось от меня после такой обильной потери крови. Я посмотрела на пол туда, где должно было находиться мое собственное отражение.

Но я увидела в зеркальной плите не себя. Там была девушка. Очень милая и красивая. Только глаза были немного испуганными. Идеально гладкая светлая кожа, ровные линии бровей, серые глаза и розовые губы. Лицо обрамляли струящиеся светлые волосы, почти белые.

Чтобы убедиться, что в полу я вижу вовсе не свое отражение, я поднесла ладонь к основанию своих волос и провела по ним рукой, пропуская волоски между пальцев, словно через гребень. Девушка в полу сделала то же самое. Когда шелковистые на ощупь волосы продолжали скользить между моих пальцев, я посмотрела на руку. Шелковые нити белых волос струились между пальцами. Мне не хватило вытянутой руки, чтобы провести рукой до кончиков волос. От удивления я ахнула.

— Нравятся? — спросил мальчик, улыбаясь.

Я вспомнила о его существовании, и поняла, что все это время он следил за мной. Мне стало неловко.

— Да, — вымолвила я заворожено, — Но это не мои.

— Теперь твои.

Я вопросительно на него посмотрела, ожидая пояснения.

— Я объясню. Та сила, которая находится в тебе, обладает некоторыми, — он задумался на минуту, подбирая нужное слово, — свойствами. Одно из которых придавать ее хозяину и душе желаемые физические образы. Ты хотела, чтобы у тебя были длинные волосы?

— Да, — ответила я, проводя в очередной раз по волосам, — Но я не хотела быть блондинкой.

— А эта особенность не зависит от твоего желания. В каждом хранителе сила проявляется в характерном ему цвете. В цвете глаз или волос.

Я посмотрела на старейшину. Значит у Криса все же не настоящий цвет глаз?

— Лучше бы у меня белыми стали глаза, а не волосы, — обиженно простонала я.

— Ты быстро привыкнешь к этому, не волнуйся. Тебе очень идет.

Конечно, идет. Теперь мои умственные способности будут напрямую сравнивать с цветом моих волос. Тоже мне, счастье.

— А в чем еще проявляется эта сила? — мне не терпелось узнать, в чем будет заключаться моя особенность.

— Я не могу ответить однозначно, так как способности развиваются индивидуально.

— Развиваются?

— Конечно. Ты будешь постепенно привыкать ко всему. В твоем случае, тем более, я вообще не могу делать какие-либо прогнозы.

— Я смогу хотя бы контролировать свои способности? Я бы не хотела поранить кого-нибудь.

— Об этом не волнуйся. Боевых сил у тебя не будет. Так что, для окружающих ты не будешь опасна.

— Что значит боевые силы?

— Это те силы, которые влияют на демонов. Из четырех хранителей только двое обладают таковыми…

— Огонь?

— Да. Огонь и Вода.

Меня огорчил тот факт, что я была пассивной в команде.

— Значит, ко всем хранителям вернутся их силы? — только это могло меня сейчас утешить.

— Да, — он не стал мне ничего больше объяснять, и ограничился коротким ответом.

Я решила отвлечься, и посмотрела, во что я была одета. На мне было белоснежное длинное платье. Сразу я не обратила на него внимания.

— Почему я в платье? — удивленно спросила я.

— То, что ты сейчас видишь — это твоя душа. Белый цвет — цвет наивысшего добра и наивысшей чистоты. Поэтому ты в белом.

— Душа? — обеспокоенно переспросила. — А тело до сих пор там, — указала я вверх рукой, — истекает кровью?

Если тело будет мертвым, мне просто некуда будет вернуться. От ужаса по телу пробежали мурашки.

— Ты права, — сказал он, — Тебе пора возвращаться.

Он быстрыми шагами направился ко мне.

— И каким образом я вернусь обратно?

— Сейчас покажу, — сказал он ехидно, протягивая руку.

Я протянула руку ему навстречу. Я не ожидала, что у такого маленького ребенка будет в руках столько силы. Он схватил меня за руку крепче любого взрослого мужчины, и подбросил вверх. Он был прав, когда говорил, что в такой форме он более устрашающий. С бешеной скоростью я полетела наверх, обратно в свое человеческое тело.

Теперь я могла различать контуры оболочки своего тела. Надеяться на мягкую посадку было очень самонадеянно. Удар был настолько сильный, что в голове закружилось. Я очнулась, сидя на кровати. Тяжело дыша, я пыталась понять, что со мной произошло, и где я вообще нахожусь. В комнате стоял полумрак, только свет тусклого ночника освещал лица людей, находящихся в комнате. Сложно было определить время суток, был сейчас вечер или раннее утро. Я никак не могла отдышаться, было такое ощущение, что я пробежала без остановки несколько километров. Или несколько сотен метров, потому что для меня это было почти одно и то же.

— Господи, Кира, ты жива! — закричала Тьера.

Она подбежала ко мне и бросилась мне на шею. Я обвела взглядом комнату и увидела стоящих Криса и Алекса. У обоих было выражение ужаса на изнуренных, ничего не понимающих лицах. Я хотела подбодрить их улыбкой, но объятия Тьеры не позволяли мне даже дышать.

Я начала потихоньку успокаиваться и дышать носом, втягивая приятный аромат Тьереных волос. Она отстранилась, чтобы посмотреть на меня. Я была поражена видом ее заплаканного лица.

— Ты плачешь? — тихо спросила я не веря своим глазам.

— А ты представляешь, как мы испугались? — она взяла меня за руку и крепко сжала ее в своих ладонях.

Я могла только моргать и смотреть в ее глубокие зеленые глаза. Подходящих слов не находилось, внутри кипели одни эмоции.

Алекс подошел и сел на кровати рядом со мной. Улыбаясь, он нежно провел рукой по всей длине моих волос. Я сделала то же самое. Они были длинными и шелковистыми, я наверное не скоро смогу к ним привыкнуть.

— Хорошо выглядишь. Красивые волосы, — подмигнул он. — Тебе очень идет.

— Спасибо, — смутилась я.

Его комплименты всегда звучат очень убедительно, он умеет благоприятно влиять на особь женского пола и никогда не упустит шанса воспользоваться этим.

Он смотрел на меня, и что-то изменилось в его взгляде. Я наклонилась ближе, чтобы удостовериться, что это не обман зрения. В его глазах искрились маленькие огоньки.

— Что это? — спросила я, не отвлекаясь.

Зрелище было и завораживающим и пугающим в одночасье.

— Что именно? — он провел рукой по лицу, — Испачкался кровью?

— Нет, не это. — я вопросительно посмотрела на Тьеру. — Глаза.

Алекс последовал моему примеру. Он заметно напрягся, уголки его губ опустились.

— У тебя глаза горят в прямом смысле этого слова, — спокойно пояснила Тьера.

— А, ты об этом, — Алекс расслабился, и усмехнувшись, опять перевел пылающий взгляд на меня, — Это пройдет через пару дней. Очень заметно?

— Да вроде нет, — промямлила я. — А от чего это?

— Проявление некоторых особенностей организма, — лукаво ответил он.

— Значит мои волосы... — начала я.

— Вы чувствуете? — голос Криса прервал меня. Все обернулись в его сторону. Я нехотя посмотрела в его сторону. Он был единственным, кто не проявил никаких эмоций по поводу моего возвращения. Я ему не нравилась. Если бы еще знать, почему. Обидно, конечно, что о тебе судят по первому впечатлению. Оно почти всегда обманчиво. Его впечатление обо мне было хуже, чем отрицательным, а мое — наоборот. Он был загадкой для меня, а загадки тем и интересны, что их хочется разгадывать, хочется узнавать ответы и расставлять все по полочкам.

— Что? — спросил Алекс.

Крис стоял около стены, и обхватив голову руками, смотрел в одну точку, как будто вслушивался в очень тихие шорохи. Но тогда почему он не спросил «вы слышите»?

— Я чувствую, — сглотнув, сказала Тьера. — Они близко?

— Они везде. Нужно уезжать немедленно.

Он посмотрел на Тьеру, и молча пошел в двери.

— Собирайтесь. Жду вас в машине. — сказал он, закрывая за собой дверь.

— О чем это он? Что вы чувствуете? Я не чувствую ничего, — обиженно сказала я.

Я думала, что теперь не буду отличаться от них, но все равно чувствовала себя какой-то неполноценной рядом с ними.

— Ты и не должна, — успокоил меня Алекс. — Я тоже ничего не чувствую.

Тьера спрыгнула с кровати и пошла к шкафу.

— Вам обоим нужно переодеться, вы же не хотите пугать людей на улице, — сказала она, доставая джинсы и темный свитер и передавая их мне.

Я сдалась и решила оставить свои вопросы на потом. Я встала с кровати не чувствуя ни боли, ни головокружения, ни усталости. Я чувствовала себя отдохнувшей и бодрой. Кто бы мог подумать, что всего несколько часов назад я умирала от сильного кровотечения. Теперь мне придется привыкать ко всем чудесам, среди которых я буду вращаться. Взяв у Тьеры вещи, я пошла в ванную, чтобы переодеться и умыться. Алекс тоже встал и вышел из комнаты. Его одежда вся была в запекшейся темной крови. Я чувствовала себя виноватой, что заставила их так волноваться. На их месте я бы точно бегала в панике по дому, плакала и теряла сознание. А они держали себя в руках, вели себя очень рассудительно и мудро. Если я собираюсь соответствовать их уровню, мне придется многому у них научиться.

Я быстро переоделась и подошла к умывальнику. На удивление на лице не было ни единого пятна крови, кожа была светлой и гладкой. Черты лица не изменились, но я мало узнавала себя в отражении. От прежней Киры не осталось и следа. Я стала другим, новым человеком.

Стук в дверь отвлек меня от моих мыслей. Нужно было торопиться. Куда и от кого бежать — я не знала. И почему опасность появилась так внезапно? Я сложила грязные вещи и вышла из ванны.

— Готова? — спросила Тьера, осматривая меня с ног до головы.

— Да, можем идти.

Мы молча спустились по лестнице и вышли на улицу. Воздух был холодный, небо затянуто тучами, ни луны, ни звезд не видно. Моя куртка осталась где-то в доме, и я решила не тратить времени на ее поиски, чтобы не раздражать Криса еще больше. Я быстро подошла к черной Хонде и села на заднее за водителем сидение. За рулем сидел Крис, нервно постукивая кончиками пальцев по рулю. Рядом с ним уже сидел Алекс в чистой одежде. Я опять почувствовала себя неловко от того, что заставила их ждать себя. Алекс обернулся и ободряюще мне улыбнулся. Мне на секунду представилась картина того, как на бойню везут поросенка. Я чувствовала себя именно так. За сидением я увидела свою сумку, единственное напоминание о моей прошлой жизни. В ней лежал мой мобильный, и я почувствовала острую необходимость достать его оттуда и набрать чей-нибудь номер. Номер того человека, который меня знает, любит и понимает. Но вспомнив о том, что меня никто не искал, я отказалась от этой затеи. Это было к лучшему. Зачем им тоже страдать? Те, кто нуждался во мне, меня не потеряли. А я как-нибудь перетерплю.

Тьера села рядом со мной, и как только она захлопнула за собой дверцу, машина тихо заревела и мы тронулись.

Я молча уставилась в окно, даже не пытаясь запомнить дорогу, по которой мы ехали. Машин почти не было, только изредка навстречу ехали большие фуры дальнобойщиков, освящая дорогу яркими фарами. В голове я уже набросала для себя десятки вопросов, которые мне было интересно им задать, но все молчали, и я решила считать столбы. Куда мы едим, в город или за город? Я хотела тихо спросить об этом у Тьеры, но вероятность того, что меня услышит Крис, была велика, а я не хотела нарываться на рожон, которым он для меня являлся.

— Крис. — сказала Тьера, но это не было, ни вопросом, ни обращением. Она просто назвала его имя. Я сразу не поняла, что это значит, и замерла в ожидании. Но он ничего не ответил, а просто сбавил скорость. Меня это разочаровало, я надеялась, что завяжется разговор, в котором для меня хоть что-то прояснится. И почему Тьере не нравится быстро ехать? Мне не казалось, что мы едем быстро. Хонда плавно скользила по ночной трассе, неужели она укачивается?

— Может, в конце концов, объяснишь, почему мы убегаем? — сказал, наконец, Алекс, обращаясь к Крису. Этот вопрос мучил его большую часть нашего пути.

— Мы не убегаем. Несколько дней нужно переждать, восстановиться после стольких лет. В бою нужно быть абсолютно уверенным в том, что ты делаешь, и как ты это делаешь. Ошибки всегда стоят нам очень дорого. Не хочу, чтобы демоны застали нас врасплох. Сейчас нам нужно быть очень осторожными.

— Да ладно тебе, я чувствую себя превосходно. Мне не нужно время для восстановления.

— Самоуверенность никогда ни к чему хорошему не приводит. Ты даже не представляешь, сколько зла расплодилось за тридцать лет нашего отсутствия. Город кишит разными тварями. У них было достаточно времени набраться сил. Даже если по силе они и уступают нам, их неравное большинство. А это неоспоримое преимущество.

— Я с тобой не согласен.

— Это вовсе не обязательно.

— Хватит вам уже, — осадила их Тьера. И более спокойным тоном добавила, — Крис, может, скажешь, куда мы едем?

— Остановимся в каком-нибудь мотеле.

— Очень хорошо. И надолго?

— На пару дней. Чтобы потом спокойно вернуться в дом. Если мы и наткнемся на демонов, пусть лучше вдали от дома.

— А деньги у нас есть?

— Алекс, глянь в бардачке, — попросил Крис.

Он открыл дверцу и достал из бардачка две пачки американских долларов, купюрами по сто долларов, перевязанных бумажными ленточками.

— Две тысячи, — перелистав деньги, сказал Алекс.

— Где ты найдешь пункт обмена валют в два часа ночи? — спросила Тьера.

— А зачем? — удивился Крис.

— А ты собираешься расплачиваться долларами? — ужаснулась Тьера.

— Да. Международная валюта, которую принимают везде.

— Ну как знаешь, — немного успокоилась Тьера. — Мы только обжили это место. Не хочу уезжать, — грустным голосом добавила она.

— Я тоже не хочу, — успокоил ее Крис.

На этом разговор и закончился. Я не осмелилась задавать вопросы, уж больно Крис меня смущал своим строгим официальным видом.

Вдали мерцал одинокий фонарь. Первый фонарь за весь наш путь. Может там какой-то населенный пункт. Я стала всматриваться, в окно, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от невероятной скуки. Непривычно находиться в компании людей, с которыми даже поговорить не о чем.

Мы пронеслись мимо фонаря. Там не было ничего: ни разветвления дороги, ни остановки, ни одного живого человека. Я не увидела там ничего и никого. Но я была уверена в том, что там кто-то есть. Сердце забилось чаще, я почувствовала необъяснимый приступ бешенства и ненависти. Мне, во что бы то ни стало, нужно было вернуться туда.

— Останови машину. — злобно выкрикнула я, не узнавая сама себя. Откуда во мне появилось столько ненависти?

— Что случилось, — обеспокоенно спросила Тьера.

Крис и ухом не повел, он просто меня проигнорировал.

— Останови машину, сейчас же! — взревела я, пнув водительское сидение. Мне нужно вернуться, нужно.

Алекс тоже обернулся, не понимая, что могло со мной такого случиться.

— Крис, останови, мне нужно выйти! — крикнула я изо всех своих сил. Я начала яростно трясти спинку переднего сидения.

— Крис, останови, — попросил Алекс.

Как же я ему благодарна за то, что он всегда становится на мою сторону.

— Нет! — отрезал Крис.

— Останови, или я выпрыгну на ходу! — я не понимала сама себя, и мне стало страшно, что я сейчас действительна была готова выпрыгнуть на полной скорости, что гарантировало переломать мне ноги и шею.

Спасибо, Крис, что не потрудился заблокировать двери. Потеряв последние капли здравого рассудка, и погрузившись в полный туман, я потянулась к дверной ручке и дернула за нее. От повысившегося в крови адреналина я превратилась в комок мышц.

«Может и удастся выпрыгнуть, не сломав себе позвоночник», — это были последние мысли, промелькнувшие в моем сознании.

Но прыгнуть мне так и не удалось. Все это длилось несколько миллисекунд с того момента, как я дернула за ручку. Хонда резко, с протяжным громким звуком стирающихся об асфальт шин затормозила, нарушив мои планы побега. Тьера, от неожиданности влетела в переднее сидение, ударившись головой. Алексу повезло, что он был пристегнут, иначе он бы точно вылетел через лобовое стекло.

Времени на раздумье у меня не было. Крис вполне был способен на то, чтобы за такое поведение закрыть меня на время поездки в багажнике. Я даже не заметила боли от удара головой. Это сейчас меня волновало меньше всего. Мне нужно было вернуться к тому фонарю, и посмотреть, что там происходит, и почему меня так туда тянет.

Я открыла дверцу автомобиля и быстро выпрыгнула на улицу. Мое дыхание превращалось в пар. По телу, от холода, сразу побежали мурашки. Я посмотрела в сторону, откуда мы ехали. Фонаря не было видно даже на горизонте. Мы отъехали на несколько километров. На сколько? На пять? На десять? Бежать. Но далеко ли я смогу убежать? Плевать, пусть только попробуют мне помешать. Я сжала кулаки. Я находилась в состоянии аффекта, такого я не испытывала ранее. На кого я злюсь? Я не знала. Две передние дверцы Хонды почти бесшумно открылись. Для меня это было сигнальным выстрелом для старта. Я побежала к своему пункту назначения.

Мне только кажется, или это действительно так? Пробежав секунд десять, я на бегу обернулась. Но аварийных огней машины я не увидела. Вокруг была только тьма. Сколько же я пробежала? Не менее нескольких сотен метров. Я побежала дальше. Ноги передвигались очень синхронно, воздух не создавал передо мной никаких препятствий. У меня не возникло отдышки или тяжести в ногах. Холодный ветер приятно обдувал мое лицо, волосы развивались на ветру. Я чувствовала себя превосходно. Я чувствовала себя в своей стихии.

Тусклый свет фонаря сначала возник на горизонте, а потом стал быстро приближаться. Сердце забилось чаще, но это не было последствием моей пробежки. От беспричинного гнева, который я испытывала, сбилось дыхание. Я остановилась в нескольких десятках метров от фонаря и пошла пешком. Фонарь освящал небольшую площадь дороги, все остальное оставалось в полной темноте, скрыто от моего зрения. Сколько я не пыталась всмотреться в темноту, я не видела никого и ничего. Но я могла дать голову на отсечение, что там кто-то был.

— Она знает, что мы здесь? — послышался писклявый женский голос слева.

Я машинально повернула голову, но никого не увидела. Голос доносился из темноты.

— Какая разница, — ответил второй женский голос справа.

Я повернулась вправо, но и там никого не увидела.

— Кто здесь? — испуганно спросила я.

Ко мне как будто вернулся здравый рассудок. Я поняла, что я была здесь одна. Одна в незнакомом месте с незнакомыми людьми. А если это не люди...

В свет фонаря вышли две женские фигуры. Это были девочки подростки, каждой не более четырнадцати лет. Я облегченно вздохнула. Они не выглядели необычно. Но облегчение быстро сменилось волной ненависти к этим девочкам. Я сжала кулаки, приготовившись накинуться на них с кулаками.

Я сделала шаг вперед и замерла на месте, встретившись взглядом с молоденькой брюнеткой. Я замерла не от шока или от страха. Я была парализована. Я не могла ни двигаться, ни говорить, ни даже моргать. Брюнетка, довольная собой, растянула губы в самодовольной улыбке.

— Поймала, — сказала она, обращаясь к своей подруге.

— Молодец, Лиз, — захлопала в ладоши более крупная блондинка. — Хоть кого-то сегодня поймали. Можно я?

— Нет, — запротестовала брюнетка, ищи себе другую жертву. — Скажи ей, Тина.

В поле моего бокового зрения вышла девушка постарше.

— Не спорьте, девочки. — сказала она более грубым голосом. — Вы знаете кто это?

— Нет, — ответила брюнетка, не отводя от меня взгляда, — А должны?

— Вы будете удивлены, если конечно я не ошибаюсь, Тош, иди, посмотри, кого нашли наши девочки, — довольным голосом позвала она четвертого.

Сколько же их тут всего? И неужели они знают меня? Если бы только эта девка отвела взгляд, чтобы я могла убежать. Хотя я не могла давать себе гарантий, что не накинусь на них. Я их ненавидела, не смотря на то, что они не сделали мне ничего плохого. Или пока не сделали.

Справа ко мне подошел парень, и, обойдя меня полукругом, встал рядом с их главной, как я уже смогла догадаться.

— Она тебе никого не напоминает? — просила она у него, ухмыляясь.

— Ты думаешь?.. — неуверенно начал он.

— Я почти уверена.

— Она тебе никого не напоминает? — просила она у него, ухмыляясь.

— Ты думаешь?.. — неуверенно начал он.

— Я почти уверена.

— Скажите нам, скажите, кто она? Ведьма? — запрыгала от нетерпения блондинка.

Только не это... Я уже была точно уверена в том, что она знает, кто я на самом деле.

— Это один из четырех хранителей.

Я почувствовала, как сердце упало куда-то вниз живота. Они что, решили меня бросить здесь одну? Алекс, Тьера, Крис, где же вы? Мне страшно одной. Я была абсолютно беззащитной перед ними.

— Думаешь, они, наконец, нашли четвертую? — спросил парень. — Прошло уже столько лет. Я думал, они уже отчаялись и покинули Землю.

— Больше двадцати лет прошло, вас еще не было на свете, — сказала та, что постарше, обращаясь к девкам подросткам, — Как же мы тогда натерпелись от этих хранителей. Они совали свои носы везде, столько наших полегло в те годы.

— Те самые хранители? — удивленно пропищала брюнетка.

— Я не совсем уверена. Она всего одна, обычно они не приходят поодиночке.

— Думаешь, она сбежала от них? — рассмеялся парень.

— Может быть. Но если бы они были поблизости, они бы уже пришли за ней. На них это не похоже.

Мне захотелось плакать от обиды. К горлу подкатил горький ком, который давил и обжигал. Если бы я не была парализована, по глазам бы покатились слезы. Хорошо, что они не видят моего состояния, это их бы это только развеселило.

— Молодой наивный хранитель, — язвительно прошипела брюнетка. — Зачем же ты пришла к нам одна?

Блондинка весело захихикала.

— Я могу ошибаться, — напомнила та, которую они называли Тиной.

— Зачем гадать, — сказала брюнетка, делая шаг ко мне на встречу. — Сейчас проверим, хранитель она или нет.

Она подняла правую ладонь на уровень груди. Так, чтобы я могла ее видеть. Ногти на ее руках стали удлиняться на глазах, превращаясь в длинные стальные лезвия.

— Знаешь, как умирают хранители? — улыбнулась она, подходя ко мне на расстояние вытянутой руки.

Не знаю, и знать не хочу.

Она поднесла свои блестящие когти к моему лицу. Потом провела кончиком холодного лезвия по шее. Ей доставляло удовольствие меня мучить. Она игралась со мной, как кошка с мышкой.

Я услышала за спиной непонятный шум, все вокруг стало значительно светлее. Если бы я только могла двигаться!

— Кончай с ней быстрее! — отчаянно крикнула самая старшая.

Брюнетка замахнулась, ее когти засверкали металлическим блеском. Позади меня раздался знакомый резкий звук тормозов.

Поздно... Слишком поздно... Глаза брюнетки сверкнули ненавистью. Мне хотелось только одного: закрыть глаза, чтобы не видеть глаз своей смерти.

Взмах демонской руки — чьи-то руки обхватили меня сзади, и потащили в сторону — резкая боль в плече — пролетающий мимо моей головы клуб огня. Все это произошло в одну секунду. Я смотрела в глаза брюнетке, когда она вспыхнула огнем, как новогодняя елка. Зрительный контакт между нами потерялся, и я зажмурилась, готовясь к удару. Удар был мягче, чем я ожидала. Я упала на спину, но не твердую землю, а на что-то мягкое. На кого-то мягкого, если быть точнее. Я хотела попытаться встать на ноги, но мой спаситель проворно встал на ноги, прижимая меня к себе одной рукой.

— Цела? — спросил обеспокоенно Крис.

— Да, цела, — промямлила я, опустив голову. Запах его парфюма кружил голову.

— Алекс, сзади! — вдруг крикнул он. Я подняла голову. Сзади на Алекса мчалась блондинка. На правой руке у нее были такие же когти, какими мне грозила брюнетка. Алекс не успел отреагировать, так как закидывал огненными клубами парня и его демонскую подругу. Я в ужасе закрыла руками рот. Блондинка подпрыгнула, словно хищник во время охоты на свою жертву. Она была разъярена, ведь на ее глазах умерла ее подруга.

В прыжке она замахнулась своей рукой-лапой.

Только не Алекс!

Мимо меня с огромной скоростью и силой пронесся еще один клуб. На этот раз не огня, а воды. Сила удара была невероятной. С какой же силой он должен был кинуть его, если демоница отлетела, несколько раз перевернувшись при этом в воздухе. Алекс обернулся, и вдогонку кинул в нее огненные клубы из обеих рук. На землю упал только пепел.

— Возвращайся в машину, — Крис отпустил меня и слегка подтолкнул в сторону автомобиля.

Я молча кивнула и послушно побрела к машине. Коленки дрожали, а ноги подкашивались. На левом плече ныла и кровоточила рана. Этой девчонке все-таки удалось меня ранить. Сев в машину, я повернулось к Тьере. Я чувствовала себя ужасно виноватой перед ней и перед всеми остальными. Я чуть не погубила себя по своей неописуемой глупости. Я уже раскрыла рот, пытаясь сформулировать извинения, но она меня опередила, и заговорила первая:

— Ты ранена?

— Плечо поцарапано, — честно ответила я. Я еще легко отделалась, все могло закончиться намного хуже. Алекс и Крис стояли в недалеке, о чем-то переговариваясь, и рассматривая следы сгоревших демонов.

— Нужно промыть рану, в нее мог попасть яд. Это, конечно, не смертельно, но приятного в этом мало.

— Ничего страшного, — поспешила я ее успокоить, — Не сильно болит.

По сравнению с тем, что я пережила сегодня, эта рана казалась мне легкой царапиной.

Крис и Алекс вернулись на свои места. Меня утешало только то, что они не были ранены сами. Молодой наивный хранитель. Теперь я могла признаться себе, что была напугана произошедшим до полусмерти.

Алекс повернулся и посмотрел на меня. В его взгляде не было ни злости, ни осуждения.

— Не бойся, все позади, — заботливо успокоил он самым умиротворяющим голосом, на какой только был способен.

Я отвернулась, и посмотрела в окно. По щекам текли предательские слезы, которые я не хотела никому показывать. Крис завел мотор, развернул авто, даже не глядя в зеркало заднего вида, включил дальний свет фар, и мы поехали по ранее намеченному маршруту.

Никто не проронил больше ни слова. Наплакавшись вдоволь, я начала ощущать усталость, захотелось спать. Желудок ныл от голода, горло мучила жажда. Но я взяла себя в руки и терпеливо ожидала, когда же закончится самый длинный день в моей жизни.

Я не заметила, как задремала.

— Кира, приехали, — прошептал Алекс.

Его голос был настолько близко ко мне, что я вздрогнула. Я открыла глаза, и сразу же зажмурилась от яркого света. Алекс сидел на корточках возле меня. Когда он успел подойти и открыть дверь с моей стороны? Неужели я так крепко спала? Я подала ему свою руку, и он помог мне выйти из машины.

— Сама сможешь идти? — спросил он ухмыляясь.

— Раньше на двух ногах я очень хорошо умела это делать, — ответила ему я, захлопывая за собой дверцу Хонды. — Я не инвалид.

— Раньше ты не бегала со скоростью семьдесят километров в час, — серьезно ответил он. — Не думай, что я спрашиваю тебя об этом, чтобы позлить или подразнить. Я могу отнести тебя на руках.

— Прекрати, — сердито сказала я.

Он сделал пару шагов назад и скрестил руки на груди в ожидании. Ждет, когда я грохнусь на асфальт? Я сделала несколько шагов вперед и осмотрелась. Мы приехали на ярко-освещенную стоянку мотеля, вывеска которого гласила: «Четыре дороги».

— А где все? — спросила я.

— На рецепции. Идем?

— Идем. — согласилась я.

Он пропустил меня вперед, рассчитывая подхватить меня на руки, если вдруг я упаду в обморок. Такая навязчивая забота всегда действовала мне на нервы.

Мы вошли в просторный холл мотеля. Неудивительно, что в нем не было ни души, только девушка в костюме сидела за столом рецепции. С ней, преклонившись через стойку, разговаривал Крис. Администратор что-то пыталась ему объяснить, разводя руками. За всем этим, нервно прогуливаясь из стороны в сторону, наблюдала Тьера. Заметив нас, она пошла к нам навстречу.

— Я так и знала, что ничего из этого не выйдет, — сказала она нам. — Ты в порядке? — сказала она, обращаясь только ко мне.

— В порядке, только рука болит.

Я прижала рану рукой. На рукаве были три длинных разреза, и их края запеклись кровью, прилипая к плечу.

— Крис обработает рану. В машине есть аптечка. Принесешь? — обратилась она к Алексу.

— Сейчас схожу.

Он развернулся на месте и пошел к выходу. Я посмотрела ему вслед. Таких добрых и отзывчивых людей я не встречала за всю свою жизнь. Если то, как он относился ко мне, было настоящей дружбой, но он был моим первым другом, которого я встретила за всю свою жизнь.

— Не хочешь присесть? — спросила Тьера, отвлекая меня, и возвращая в реальность.

— Я в порядке, — повторила я, не оборачиваясь, — А что мы будем делать, если он не сможет договориться?

— Второй этаж, номер одиннадцатый и двенадцатый.

Я обернулась на голос Криса. Он держал на ладони два ключика с маленькими фирменными брелоками мотеля на каждом.

— Ты чудо, — просияла Тьера. Она встала на цыпочки и поцеловала Криса в щеку.

Так просто, так непринужденно. Он улыбнулся, не смутившись ни на секунду. Увидев его улыбку, я смутилась сама, и уставилась в пол. Только бы не покраснеть. И что это со мной? В последний раз я помнила себя покрасневшей еще в восьмом классе, когда урок биологии у нас заменял молоденький симпатичный учитель.

К моему облегчению к нам присоединился Алекс. В руках он держал большой черный саквояж.

— Ничего себе аптечка, — не удержала я своего удивления. — Больница на дому.

Алекс передал тяжелый саквояж Крису.

— Ничего лишнего, — уверил меня Крис. — Идем наверх, нужно осмотреть твою рану.

Я молча кивнула и пошла за ним.

— Вы не идете? — обернулась я, увидев, что остальные медлят.

— Тьера, пойдем, поищем в этом забытом месте нормальную пищу, — сказал Алекс.

— Ресторан должен работать круглосуточно, но не думаю что здесь можно найти что-нибудь съедобное. — пробурчала она.

Алекс обнял Тьеру, и они прошли в обратную от лестницы сторону, в сторону яркой ресторанной вывески.

Крис повернул ключ в замке и толкнул дверь комнаты. Оттуда сразу повеяло сыростью. Сразу стало понятно, что уже давно в этом номере не было посетителей. Он жестом пропустил меня вперед. Я зашла в комнату и включила свет. Комната оказалась не такой уж и убогой, как я себе представила. Две односпальные кровати, две тумбочки, шкаф, мини холодильник с мини баром. Тумбочка с телевизором и старым видеомагнитофоном. Ванна была чистой, что не могло не радовать. Не шик конечно, но намного лучше, чем ночевать в машине или на улице. Я разулась и залезла с ногами на ближайшую ко мне кровать.

— Это лучшее, что она могла мне предложить, — сказал Крис, ставя саквояж с аптечкой на свободную кровать и открывая крышку.

— Как тебе вообще удалось? Она не испугалась таких странных ночных гостей? — спросила я, пытаясь поддержать разговор, и настроить его на как можно более дружелюбный лад по отношению мне.

— За деньги можно купить многое, если знаешь цену. Кроме того, я сказал, что на нас напали, и что один из нас ранен.

Он подошел к холодильнику, и достал оттуда две бутылки минеральной воды, и передал мне одну из бутылок, которая была поменьше. Я сделала несколько больших глотков холодной воды. От насыщенного углекислого газа на глазах выступили слезы, которые я поспешила вытереть рукавом. Крис же, на одном дыхании выпел всю бутылку. Я от удивления разинула рот.

— Вот это жажда, — сказала я вслух, хотя хотела сказать про себя.

Он молча посмотрел на меня, снял с себя пальто и сел ко мне на кровать.

— Мы еще не настолько набрались сил, как думает Алекс. Очень сомневаюсь, что ему легче, чем мне. Нам важнее всего находиться в своей стихии, это питает нас больше, чем обычная еда. Понимаешь?

Я кивнула.

— Обычно говорят, что за деньги можно купить все, — сказала я, — По крайней мере, так говорят те, у кого много денег.

— Пусть купят себе счастье, и я перекуплю у них его, — серьезным тоном ответил он.

Я хотела спросить его, почему он считает себя несчастным, но решила, что вместо этого мне следует прикусить себе язык. Я посмотрела в его глубокие синие глаза, но не выдержав и пяти секунд его взгляда, опустила их. Что он со мной делает?

— Я не знаю, что на меня нашло, — я решила сменить тему, — Там, на дороге. Я просто обезумела. Гнев и ненависть нахлынули из ниоткуда. Я испугалась сама себя. Я хотела напасть на этих подростков, и выцарапать им глаза. Они ведь еще совсем дети...

— Из таких невинных детей вырастают беспощадные убийцы, — уверил он меня.

— А почему я так рвалась к ним? Я их видела впервые.

Крис достал из саквояжа ножницы, и потянулся к моей руке. Я отодвинулась от него.

— Что ты собираешься делать?

— Отрежу рукав от свитера, — пояснил он. — Нужно же как-то отсоединить от руки ткань, чтобы я мог продезинфицировать рану.

— А... ну да, — промямлила я, протягивая ему свою руку.

Как можно быть такой идиоткой?

Он бережно взял мою руку, и стал обрезать рукав свитера острыми, как лезвия, хирургическими ножницами.

— От демонских ран могут остаться шрамы, — сказал он.

— Почему я хотела убить тех подростков? — настаивала я.

— Я думал, ты сама догадаешься.

— Почему ты так думал?

— Если бы ты внимательно меня слушала, то запомнила бы. Я же рассказывал тебе уже, что демоны ничем не отличаются от людей, и что они прекрасно могут маскироваться и теряться в толпе, пока не решат напасть на смертных. Эта способность передалась нам от самых первых хранителей, которые могли чувствовать и отличать людей от демонов. Для своей же безопасности нам приходится сканировать достаточно большой территориальный радиус. Поэтому мы научились блокировать себя и свое сознание от незначительных и слабых демонов, таких, как те, которых ты сегодня встретила. Эти не были даже ядовитыми. Такого мусора много вокруг, они не представляют для нас никакой опасности. Но ты сегодня очень хорошо подыграла им в их игре. Такие демоны прекрасно могут внушать людям то, чего нет. Например, заставить их думать, что они не могут двигаться. Чаще всего на эту уловку попадаются дети.

— Дети? — не поверила я своим ушам.

— Да. Дети, и люди со слабой волей.

Лучше согласиться на ребенка, чем на слабоумную. Он очень деликатно смягчил то, о чем действительно думал.

— Мы здесь надолго? — спросила я его, чтобы прогнать неприятные мысли из своей головы.

— Дня на два, не больше. До тех пор, пока я не буду точно уверен, что в дом возвращаться безопасно.

— У меня это никогда не пройдет? То, что я буду кидаться на демонов?

— Пройдет, когда ты научишься себя контролировать.

Я перевела его слова: Никогда.

Это означало, что в людных местах мне было, мягко сказать, запрещено находиться.

— А что я еще смогу делать, кроме как быстро бегать?

— Нам не передаются умения, — пояснил он, — Нам передается сила. Как мы будем ею распоряжаться — зависит только от нас. Твоя стихия, в основном, проявляется в пассивных умениях. Это может быть что угодно: бегать, прыгать, летать, становиться прозрачной и так далее. Каждый хранитель неповторим и индивидуален в своем роде.

— Почему эти умения называются пассивными?

— Потому что, ими нельзя влиять на других. Ты эти способности используешь только для себя.

В голове у меня крутился вопрос, но я боялась его задать, побоявшись, что может оказаться, что он рассказывал мне об этом ранее, и что мой вопрос разозлит его еще больше. Прокрутив в памяти все наше с ним общение я пришла к выводу, что об этом он никогда не говорил мне, и я, набрав в легкие больше воздуха, решилась задать ему свой вопрос.

— А как можно убить хранителя?

— Что? — мой вопрос оказался очень неожиданным для него. Он замер и убрал руки от моей руки.

— Та демоница, перед тем как попытаться меня убить, спросила у меня, знаю ли я, как умирают хранители, — пояснила я на одном дыхании.

— Ничего необычного, — тихо сказал он. — Нужно вырвать сердце.

Он сказал это с такой болью в голосе, что мое собственное сердце сжалось.

— Было бы лучше наложить швы, — теперь он последовал моему примеру, и перевел тему.

— Нет-нет, — запротестовала я, представив иголку с ниткой, которой зашивают мою разрезанную кожу. — Только не швы.

— Тогда остается только прижечь раскаленным железом, — сказал он. И увидев, что мое лицо исказилось от ужаса, добавил, — Я шучу.

— Мне не очень смешно, — обиженно сказала я.

Он со всеми так жестоко шутит, или только же со мной?

— Извини, — сказал он виновато, — Я сделаю перевязку.

Я наблюдала, как он работает. Сосредоточен и внимателен. Он ни разу не позволил себе грубо прикоснуться к моей руке. Руки были нежными, и хотя температура его тела была ниже моей, все мое тело от его прикосновений наполнялось необъяснимым теплом. Я даже подумала о том, чтобы завтра специально чем-нибудь себя порезать.

— Когда у тебя день рождения? — вдруг спросил он.

— Что? — тупо спросила я, сама понимая тупость своего вопроса.

Как же я себя ненавидела в этот момент.

— Повторить вопрос? — серьезно спросил он.

Мне захотелось ударить его за такое скрытое, но очевидное издевательство.

— Тридцать первого мая, — сказала я, опуская взгляд на покрывало.

Как же глупо я разрушила карточный домик нашего сегодняшнего общения.

Он закончил намного быстрее, чем мне бы хотелось. Он встал, сложил все инструменты в аптечку, и направился к двери.

— Ты уходишь? — жалобно спросила я.

— Я думал, ты хочешь лечь спать, — сказал он, обернувшись.

— Я боюсь одна... — тихо попросила я.

Но он не успел ничего ответить, как дверь распахнулась, и в комнату влетела недовольная Тьера. За ней ворвался Алекс. Он улыбался, хоть всеми силами и пытался придать своему лицу самое серьезное выражение.

— Я же извинился, — сказал Алекс.

— Вот тебе! — Тьера схватила со свободной кровати подушку, и кинула в Алекса. Тот поймал подушку вытянутыми руками, и спокойно положил ее на кровать.

— Не злись, я сказал это из вежливости.

— Из вежливости? Из вежливости он сказал! «Спасибо, это было очень вкусно, ничего подобного я в жизни не ел», — передразнила она голос Алекса. — Какой же ты подхалим и бабник.

Она села на кровать, скрестила на груди руки и надула губы. Алекс, поняв, что сейчас самое время заставить ее гнев сменить на милость, сел рядом с ней, и стал поглаживать рукой по волосам. Тьера сдалась, и склонила голову ему на плечо.

— Ты самый лучший повар на всей планете, ты же сама это знаешь, — успокоил он ее.

— Прости меня, — Тьера обняла его, — Это все нервы, ты же сам понимаешь.

— Поэтому вам нужно сейчас же ложиться спать, — тоном заботливого родителя сказал Алекс.

Он встал и поцеловал Тьеру в лоб, потом подошел ко мне и так же нежно поцеловал меня. Мне вдруг очень захотелось, чтобы Крис тоже подошел пожелать спокойной ночи. Я повернулась, чтобы посмотреть на него, но его уже не было в комнате. Должно быть, он вышел очень бесшумно, чтобы не привлекать к себе внимание. Я его расстроила, я заметила это, но что я сделала не так, что сказала не то?

Я, не раздеваясь, залезла под одеяло, от которого пахло сыростью. Я поежилась от ощущения дискомфорта, и повернулась на бок, поджав колени к груди. В окно, сквозь ветхие занавески пробивались первые лучи рассвета. Я почувствовала, что все мое тело начало расслабляться. Я закрыла глаза, когда свет в комнате погас. Тихие шорохи доносились до меня сквозь призму моих собственных мыслей, картинок сегодняшнего дня. У меня еще будет время все обдумать и проанализировать. А сейчас я с чистой совестью позволила себе спать самым крепким и невинным сном.

— Кира, ты спишь? — донесся до меня тихий шепот с соседней кровати.

— Нет, — честно ответила я, хоть очень хотела промолчать, чтобы сегодняшний день побыстрее закончился.

— Я хотела у тебя спросить... точнее сказать... — замешкалась Тьера.

— Спрашивай, или говори, — подбодрила ее я.

— Я заметила сегодня, как во время обеда ты поглядывала на Криса...

Как она могла заметить? Вот это да... И что мне ответить на такое? Хорошо, что она не видела сейчас моего лица. Неужели я так открыто на него пялилась?

— А потом вечером, когда у тебя был жар, и ты бредила, — она замялась на мгновение. — Крис проверял твою температуру рукой, а ты схватила его руку, и бормотала что-то, что не отпустишь его, что не хочешь, чтобы он уходил. Ты, наверное, не помнишь этого, ты ж была в забытье, но я считаю своей обязанностью предупредить тебя...

— О чем? — тихо спросила я. Тело как будто превратилось в холодный камень, сердце в тревоге забилось очень быстро.

— Пока еще не слишком поздно, мне кажется, что тебе лучше сразу узнать, что Крис, как бы тебе объяснить, не тот человек, который... в общем, для тебя будет лучше, по нескольким причинам, держаться от него на расстоянии.

— Пока не поздно?

— Пока симпатия не переросла в серьезное чувство. Это ни к чему хорошему не приведет для тебя. Поэтому, я очень тебя прошу. Обещаешь?

— Конечно.

Что я могу еще пообещать. Держаться от него подальше, пока не поздно? Даже если я не смогу сдержать это обещание, Крис сдержит его за меня, держа меня на расстоянии и игнорируя меня.

— Спокойной ночи.

Наступила тишина. Внутри и снаружи, колкая и окутывающая пустота. Я очень хотела сейчас заснуть, чтобы не думать ни о чем, но сон как рукой сняло после такого диалога. Я закрыла глаза, и решила считать овечек, но перед глазами я видела только его лицо, его глаза, его губы. Почему, чем больше ты не хочешь о чем-то думать, тем больше и больше это проникает в твое сознание? Я сдалась.

«Один Крис, два Криса, три Криса».

Теперь я ходила по зеленой лужайке, где их было сотни. Нет не сотни, это был он один, но такой разный. Один Крис собирал цветы на полянке, другой пытался поймать большую бабочку, третий листал газету, сидя на траве. Я проходила мимо них, пытаясь сосчитать всех этих синеглазых одинаковых парней. Они, казалось, не замечали меня, или делали вид, что не замечали. Я решила заговорить с одним из них. Присев на колени, я тихо поздоровалась. Он отвлекся от своего интересного занятия, в которое был увлечен с головой, и поднял на меня взгляд. Полный боли и страданий взгляд. От ужаса я отпрыгнула и села на траву. Волшебная идиллия моего сна была нарушена. Все отвлеклись от своих дел, и теперь на меня смотрели сотни глаз. Сотни синих глаз, наполненных болью и страданиями. Я как будто стала сама испытывать эту боль. Как можно убивать одним взглядом? А вот так. Я пыталась зажмуриться, но картина оставалась прежней. Негде было спрятаться. Я попыталась встать и убежать, но ноги и руки налились свинцом. Я не могла пошевелиться. Я не могла ни закрыть глаза, ни убежать, ни закричать. Я была заложником синих глаз.

Но тут пришло долгожданное спасение. Картина поменялась. Солнечную летнюю лужайку сменила моя комната. Я была дома. Даже не смотря на то, что в комнате было темно, я с легкостью могла узнать ее. Моя кровать, мой стол. Мои фотографии в рамках. Только сквозняк делал родное место чужим и неуютным. Я обернулась к окну. Обе его створки были открыты нараспашку. Холодный ветер хлестал по обнаженным рукам и лицу. Я подошла к окну, чтобы закрыть его, но наткнулась на стул, который стоял возле подоконника. Недолго думая, я встала на стул, потом один шаг — и я на подоконнике.

«Шестой этаж, не так уж и высоко», — подумала я.

Я сделала шаг вперед, в темноту. Сила притяжения сразу же дала о себе знать, и потащила меня вниз, разрушив все иллюзии о том, что люди могут летать. Полет был очень коротким, и я даже не успела им насладиться. Удар — и я открыла глаза. Запах сырости сразу ударил в нос, что быстро помогло мне прийти в себя.

Это был всего лишь сон.

Я проспала не больше часа, солнце еще не успело подняться высоко. Я закрыла глаза, боясь опять увидеть тот кошмар. Но больше ничего в ту ночь, точнее в то утро, мне не снилось. Самый длинный день моей жизни подошел к концу.

Утро для меня началось почти на закате. Когда я проснулась, Тьеры не было в комнате. Я сразу направилась в ванну, но была озадачена тем, что у меня нет никакой одежды, чтобы переодеться. Все мои любимые вещи остались дома, и к ним у меня теперь нет доступа. Все мои вещи принадлежали мне, другой мне, ненастоящей мне.

Для меня было нелепо думать о ней, о другой девушке, которая теперь жила моей жизнью. Я и представить себе не могла кого-то похожего на меня как две капли воды, ведь у меня никогда не было сестры, в семье я была единственным ребенком. Может, это и было причиной того, что я воспринимала все, как полную глупость.

Я сняла с себя всю одежду, в которой проспала всю ночь, и встала под горячую струю воды. В этом мотеле хотя бы была горячая вода.

Волосы струились по всей спине, и я очень нервничала, так как это было очень непривычно — справляться с такой копной волос. Кое-как я смогла их промыть, на что потратила не один пакетик одноразовой шампуни.

Полотенца тоже пахли сыростью, но выбирать не приходилось, и я обернула в полотенце волосы, и себя. Я посмотрела на свои джинсы и свитер и скривилась. Такие грязные, в кровавых потеках. Свитер без одного рукава.

— Тук-тук, — стук в дверь сопровождался веселым голосом Тьеры.

— Да, можешь войти, — улыбнулась я.

Я даже и заметить не успела, как уже считала ее своей подругой. Родственные души как-никак.

Тьера просто таки вломилась в ванну, с полными руками бумажных пакетов. Лицо у нее сияло, настроение было превосходное. У меня отлегло с души, когда я поняла, что тема вчерашнего разговора осталась в прошлом, прожитом и забытом дне.

— Вот, — протянула она пакеты, — Примеряй.

— Ого, — я взяла пакеты из ее рук.

— Не буду мешать, — она захлопнула за собой дверь так поспешно, что я даже «спасибо» не успела сказать.

Я достала из первых попавшихся пакетов вещи, и примерила их на себя. Струящаяся шелковая кофта с цветастыми узорами, светлые джинсы. Все подошло идеально, она точно смогла угадать мой размер.

Фена в ванне не оказалось, и быстро одевшись, я замотала волосы в пучок на затылке, и вышла из ванной комнаты.

Тьера сидела на своей кровати, и раскладывала вещи из других пакетов. Себе она купила одежды не меньше чем мне. На моей кровати стоял еще один пакет. Я поставила подарки к стене и села на кровать.

— О, — озадаченно сказала она, — Про обувь я совсем забыла. Ну, ничего, — ответила она сама себе, — Потом съездим вместе, и выберем тебе что-нибудь.

— А что в этом пакете? — спросила я осторожно.

— Там обед. Мы заехали в один ресторан, и оказалось, что там действительно неплохо готовят. Мы заказали еду для тебя. Надеюсь, тебе нравится японская кухня.

Мне нечего было ответить на это. О японской кухне я не имела ни малейшего представления. К моему удивлению в одной из бумажных коробок был рис, в другой -кусочки рыбы. Я развернула упакованные китайские палочки, и неуклюже стала пытаться совладать с едой.

— Прости меня за вчерашнее, — сказала она, отвлекаясь от вещей, и откладывая пакеты в сторону.

— Ничего страшного, — ответила я как можно более небрежно, чтобы не показать виду, что вчерашний разговор задел меня до глубины души.

— Нет, страшное есть. Это моя вина, я очень часто говорю то, что думаю, и веду себя, как будто у меня кризис среднего возраста.

— Кризис среднего возраста? — удивилась я.

— Да, физиологически такого не может быть. Но морально иногда бывает. Мне ведь теоретически пятьдесят четыре года.

— А как ты стала хранителем? — спросила я с нескрываемым интересом. Мне очень хотелось узнать ее историю, чтобы сравнить ее со своей.

— Она не очень интересная, — отмахнулась Тьера.

— Ну, пожалуйста, — взмолилась я.

— Тебе покороче? — спросила она, поддавшись.

— Нет, начинай с рождения, — подбодрила я ее.

— Родилась я в обычной семье, — начала она свою историю, пожав плечами, пытаясь восстановить в голове воспоминания из своей жизни, — И росла обычным ребенком. Тогда меня звали Каролиной. Всю свою жизнь мои родители прожили в Испании. Мама была француженкой, она познакомилась с моим отцом еще ребенком, когда ее родители приезжали с ней на выставку цветов, которую он устраивал ежегодно. Ее самой заветной мечтой было показать мне Париж. Очень жаль, что ее мечта исполнилась только после смерти.

— Мне жаль, — тихо сказала я, чтобы не перебивать.

— Да брось ты, — улыбнулась она, — это же было так давно. Отец всю жизнь проработал садоводом, украшал парки всей страны. Мать воспитывала детей: дочь и двух сыновей. Я была самым младшим ребенком в семье, и поэтому была любимицей. Родители и братья не чаяли души в своей сестренке. У меня были большие карие глаза, и мне всегда делали комплименты из-за этого.

В школе я училась хорошо, была прилежной ученицей. Родители гордились мной. Наша семья была самой счастливой в округе. Но после счастья всегда приходит горе. Мама заболела раком легких. Мне тогда только исполнилось четырнадцать лет. Она угасала быстро, как свеча, и через год ее не стало. Я чувствовала, что она бросила меня в самый тяжелый период моей жизни, когда я так нуждалась в ней, ведь я была подростком, для которого ее мать — самая лучшая и близкая подруга.

Я была так одинока… ведь я осталась с отцом и двумя братьями. Тогда мне пришлось взять на себя все обязанности по дому, научиться стирать, гладить и готовить. Тогда во мне и открылся кулинарный талант. Я быстро училась готовить по книгам, и многие рецепты придумывала сама. Я занимала этим всю свое свободное время, чтобы не думать об утрате.

Но время лечит, и я вылечилась. Я перестала злиться на мать за то, что она бросила меня. Для нее я оставила частичку сердца, в котором вспоминала ее каждый день. Ей я посвящала свои взлеты начинающейся, в то время, карьеры повара. В семнадцать лет я уже зарабатывала больше, чем отец.

В то время я познакомилась с Габриелем. Он был начальником моего отца, и отец решил пригласить его к нам на ужин, чтобы похвастаться умениями своей молодой красавицы дочери, которую мечтал выдать замуж за приличного человека. Впрочем, как и любой отец. Я представляла его занудой, который только и любит, что считать деньги, и чесать пузо после сытного обеда. Но он оказался совсем не таким, каким я его себе представляла, а молодым, подтянутым молодым человеком, и приятной улыбкой и добрыми глазами.

Знаешь, что было самое интересное? — повернулась она ко мне. Ее лицо блестело от слез, — что в тот вечер он не притронулся к еде.

Мы болтали весь вечер без умолка. Перед выходом он сказал, что приглашает меня в театр. Так мы стали с ним общаться почти каждый день. Мы ходили в театры, в музеи, в парки. Он рассказывал, что его мечта, как архитектора, построить зеленый дворец, и поселить в нем самую прекрасную девушку. И он говорил, что это место было бы моим, если бы ему когда-либо удалось.

В моем доме всегда были свежие букеты цветов, он задаривал меня ими каждый день. Он говорил, что я его муза для творения, и что благодаря мне он согласился на один большой проект, который поднимет его на новый уровень, и благодаря которому у него будет достаточно денег, чтобы завести семью.

Я как сейчас помню все наши с ним разговоры и все встречи. Однажды он привел меня на лужайку, под раскидистое старое дерево и сказал, что не может жить без меня, что любит. И что будет просить моей руки у отца. Я была самой счастливой на свете, ведь я тоже любила его и не могла без него жить.

Отец тоже радовался за нас, он благословил нас, но с условием, что мы поженимся только тогда, когда мне исполнится восемнадцать лет.

Так я начала отсчитывать дни до своего восемнадцатилетия, не забывая при этом параллельно готовиться к свадьбе. Мы решили, что сыграем свадьбу через неделю после моего дня рождения.

День рождения мы праздновали с семьей. Я испекла торт, и приготовила ужин. Габриель подарил мне дерево, которое они с отцом высадили на заднем дворе нашего дома. Таких деревьев я не видела раньше. Он сказал, что его привезли из Италии по его заказу. Этот подарок был больше символическим, чем ценным. Оно символизировало нашу любовь, которая была как дерево. С годами росла и укоренялась. В тот день рождения я впервые плакала от счастья.

На следующий день я пошла на работу в очень приподнятом настроении, которое никто, как мне казалось, не сможет мне испортить. Рабочий день пролетел быстро, и я, отпросившись пораньше, решила пойти к отцу на работу, чтобы проведать двух самых дорогих мне мужчин. Это был конец сентября, и пошел дождь. Я помню его, как сейчас. Тяжелые капли били по лицу, и я решила переждать его под большим развесистым деревом.

Я стояла и улыбалась дождю. Тогда я думала только о том, чтобы в день моей свадьбы была солнечная погода. Я заметила, что ко мне направляются три человека в плащах. Два парня и девушка. У всех троих были зонты. По их одежде и разговорам я поняла, что они иностранцы. Они остановились в метрах десяти от меня, и ко мне подошла только девушка.

Она поприветствовала меня на чистом испанском языке, и, сказав, что им нужна моя помощь, попросила меня пойти с ними. Мне не было, чего боятся, в своем городке я знала всех и все, да и на улице не было темно. И я пошла с ними. Брюнет, один из парней, отдал мне свой зонт, что очень меня удивило, ведь на улице был сильный ливень.

Мы прошли вдоль безлюдной улицы, и остановились под небольшим навесом неработающего магазина. Они закрыли свои зонты, и стали передо мной. Я смогла их рассмотреть. Девушка была высокой и стройной, с длинными золотистыми волосами. Брюнет с синими глазами, который отдал мне свой зонт, казалось, совсем не промок под дождем, и рядом с ним стоял парень с болезненным лицом, и с вьющимися волосами цвета светлой бронзы, которому дождь не нравился абсолютно. Девушка сказала, что ее зовут Амелия, а мужчин рядом с ней зовут Крис и Бенжамин.

Я сказала, что постараюсь помочь им, если это будет в моих силах. Блондинка достала лист бумаги, и, посмотрев на него спросила, меня ли зовут Каролина Мендес.

Меня удивило то, что они знают мое имя, и что они смогли найти меня. Я спросила, откуда они знают мое имя, и что они хотят именно от меня. Но потом я успокоила сама себя, сказав себе, что, скорее всего, они наслышаны про меня как про повара, и хотят попросить моей помощи в организации праздника.

Она взяла меня за руку, и сказала, что боятся мне рядом с ними нечего. Парень с темными, как смоль, волосами тоже взял меня за руку, и попытался успокоить улыбкой. Когда он коснулся моей руки, я почувствовала непонятное для меня притяжение. Как будто я зависела от него, нуждалась в нем. Я не знала, как описать это для себя.

И пока я думала над этим, парень с болезненным лицом взял их обоих за руки. И тогда я не поняла вообще, что произошло. Глаза будто засыпали песком. Я оказалась в самом эпицентре песчаной бури, как будто меня похоронили заживо. Но это продолжалось не более пяти секунд. Потом я почувствовала, что я умерла, так как моя душа больше не принадлежала моему телу. Я полетела прямиком в ад. Но как оказалось, это был не ад, и не смерть, я попала, как потом оказалось, к старейшине четырех стихий земли. Он сказал, что я одна из четырех хранителей Земли, и что у меня с этого момента начинается новая жизнь.

Тогда я не понимала, что означает понятие «новая жизнь». Ведь для меня должна была настать новая жизнь через шесть дней, после свадьбы.

Он отправил меня наверх, и я очнулась стоящей на коленях перед этими незнакомцами. Они помогли мне встать, и я, пошатываясь, встала на ноги. Я никак не могла понять, кем же я стала, и что это вообще такое, быть хранителем. Я очень испугалась. Я выбежала от них под дождь, и побежала к отцу, чтобы он защитил меня от этих сумасшедших людей. Дождь еще не закончился, но теперь он не казался мне неприятным. Он казался мне очень приятным.

Блондинка быстро догнала меня, я вообще не могла понять, как она это сделала. Ведь сначала они не побежали за мной. Она спросила, куда я бегу, а я ответила, что к отцу и своему жениху, на что она сказала мне, что они не ждут меня, что я теперь вообще не принадлежу их миру. Я назвала ее психопаткой и подбежала к дереву, возле которого, полчаса назад, укрывалась от дождя.

Вдруг она сказала, что ей очень жаль, и, обернувшись, я увидела, почему она это сказала.

По дорожке, недалеко от дерева под большим черным зонтом шла парочка. То, что это была парочка влюбленных, не было сомнений, они шли, обнявшись, и слышался звонкий женский смех, от которого у меня по телу пошли мурашки. Смех был так похож на мой...

Я сделала шаг вперед, но Амелия схватила меня за руку и силой затащила меня за дерево.

«Не делай этого», — сказала она.

Я вырвала руку, и обошла вокруг широкого ствола. Под зонтом шел Габриель. Он был с девушкой, с другой. Что это могло значить? Меня пронзила тупая жгучая боль в области сердца. Я хотела подбежать и потребовать объяснений.

Дождь прекратился, и Габриель свернул зонт. Я схватилась за ствол, у которого стояла, и если бы его там не было, я бы просто упала на месте. Рядом с Габриелем шла Каролина. Не какая-то там знакомая, а его невеста. Я. Я не понимала, что она там делает, и что делаю тут я. Это ведь я должна быть рядом с ним. И если я — не она, то кто же я?

Амелия взяла меня за руку, и просто таки утащила оттуда. Иначе я бы не двинулась с места вообще. Она привела меня к остальным, и они рассказали мне, что теперь моя жизнь будет заключаться в другом, что я не принадлежу больше этому миру как Каролина Мендес. Теперь я хранитель Земли, и моя стихия — земля. Потом они сказали мне, что всем нам необходимо ехать в Англию, на что я ответила, что я не смогу жить без своего любимого, и что мы должны сказать ему, чтобы он поехал с нами. Амелия сказала, что это невозможно, что я должна смириться и забыть его. Ведь он не заметит подмены. Он будет счастлив со своей Каролиной и без меня.

Ты даже не представляешь, что я тогда чувствовала... Как будто сердце вырвали из груди за ненадобностью и сказали, что я смогу прекрасно прожить без него.

Как тяжело я переживала смерть моей мамы, а теперь я потеряла Габриеля, что было для меня в сто миллионов раз больнее. Я до сих пор удивляюсь, как я смогла пережить это, наверное, потому, что Крис и Амелия поддерживали меня.

Тогда я решила, что я не останусь Каролиной, и я решила, что я изменю себе имя. Мне все равно нужны были новые документы, и я попросила их, чтобы они сделали их мне на имя Тьеры. Тьера — это земля по-испански.

Если начинать новую жизнь, значит начинать ее с новой себя, — улыбнулась она, заканчивая свой рассказ.

Я не заметила, как по моим щекам текли беззвучные слезы.

— Мне так жаль, — прошептала я.

— Не нужно жалеть меня, ведь столько лет прошло.

— Все равно, ты вспоминаешь это с болью, — сказала я, вставая.

Я села рядом с ней и обняла ее.

— Я научилась компенсировать отсутствие личной жизни другими вещами, — сказала она, улыбаясь, и утирая слезы.

— Какими? — поинтересовалась я.

— Ходить по магазинам, конечно.

Мы рассмеялись.

— Знаешь, — уже отвлекшись, сказала она, — Крис сказал, что как только ты научишься контролировать свои выбросы отрицательной энергии на демонов, мы вместе сможем съездить за покупками. И выберем тебе самую лучшую обувь.

— Да, конечно, — пообещала я, стараясь не расстраивать ее своими опасениями на счет того, что такое самообладание мне не будет под силу никогда.

Сейчас мы были одногодками, разница в возрасте для нас не существовала и не имела значения. Мы сели на кровати, и стали рассматривать свои обновки.

Как и обещал Крис, в дом мы вернулись через два дня. В нем ничего не изменилось, и все сделали вывод, что во время нашего отсутствия сюда никто не проник.

Мы ехали вечером, и ради моей безопасности, рядом со мной теперь сел Алекс. Он всю дорогу держал меня за руку, на случай, если мне взбредет в голову сбежать.

За те дни, пока мы жили в мотеле, я смогла хорошо отдохнуть и выспаться. Теперь моей жизни не угрожала быстрая и болезненная кончина, благодаря этому факту все заметно расслабились.

Все, кроме Криса. Он был единственным, кто продолжал игнорировать меня, и чтобы не подавать виду, что я это замечаю, я просто решила не обращаться к нему ни за чем.

Только один раз нам пришлось столкнуться, когда он пришел в нашу с Тьерой комнату, чтобы сделать мне перевязку и проверить состояние моей руки.

К счастью, рана быстро заживала, и Крис даже пообещал, что у меня не останется шрамов.

Это все, что он сказал мне за последние два дня.

Зато у меня было более, чем достаточно времени, чтобы обдумать рассказ Тьеры о ее жизни. Из него я извлекла для себя много новой информации.

Во-первых, я узнала, что Тьера знает Криса дольше, чем Алекс, а это значило, что он был самым младшим в их команде, пока не появилась я, и что она знала Криса лучше, чем кто-либо из нас.

Во-вторых, я узнала, с чем была связана ее склонность к расточительству и транжирству денег. И я не осуждала ее за это. Только из-за этого теперь меня мучил вопрос, откуда они берут такое количество денег. Варианты про воровство и аферы я решила не рассматривать.

И еще меня не мог не поразить тот факт, что с ней обряд длился полчаса, а со мной — почти три дня. Еще бы, они не удивились бы этому. Это как минимум было странно и необычно. Ведь для тех, кто все делает согласно списку, любые отклонения кажутся катастрофой.

Неужели именно так все и оказалось, и я действительно стала катастрофой в их жизни?

Теперь моя главная задача заключалась в том, чтобы любой ценой, во что бы то ни стало их не разочаровать. И особенно это касалось Криса.

Я никак не могла выкинуть из головы наш с Тьерой разговор. Она так подробно рассказала мне о своей жизни, что во время ее рассказа я прокручивала все события и слова подобно фильму.

Она пережила столько утрат...

Теперь я понимала ее, ведь ей пришлось отказаться от своих чувств, когда она стала хранителем. И у нее не было выбора, все произошло так быстро, она была очередной потенциальной претенденткой из списка.

И вовсе не удивительно, что она попала в список: она была сильной, и сила эта не заключалась в физических возможностях. Она была сильнее морально и духовно, сильнее любого обычного человека.

Пережить такое и не сойти с ума, как бы я вела себя на ее месте? Я не уверена, что смогла бы пережить. Или может мне это только кажется, что не смогла бы, ведь я никогда не любила и не была влюблена, по крайней мере, взаимно — никогда.

Я влюблялась, и не один раз. И в друзей своих подруг, и в знакомых, и в случайных прохожих. Но это никогда не длилось больше месяца. Когда я понимала, что начинаю нравиться им, они автоматически вылетали из списка тех, кто нравился мне.

Несмотря на все это, я верила в настоящую любовь, верила по-детски, очень наивно. Я, как и все, воспитывалась благодаря телевизору, на бесконечных телевизионных любовных историях, в которых никогда не было несчастного конца.

И Тьера попыталась предостеречь меня от этого, дав мне понять, что чувства для хранителей — это нечто запрещенное.

Но и здесь я могла найти лазейку, дать себе надежду, перекрутив ее слова в мою пользу. Она ведь сказала, что ей не разрешили остаться с любимым из ее прошлой, обычной человеческой жизни.

Так что, это и был мой маленький шанс на то, что если моим избранником станет такой же хранитель, как и я, то мне будет на что надеяться.

Но и на эти мысли у меня был противовес: я пообещала Тьере, что буду держаться от Криса подальше, что не позволю своей симпатии расти дальше. Но что я могла поделать, если семя, маленькое зернышко, теплое приятное чувство засело где-то в глубине души, и теперь очень хотело пустить там корни?

Конечно, мы могли и дальше продолжать игнорировать друг друга, но тот факт, что нам предстояло провести всю нашу оставшуюся жизнь вместе, живя в одном доме и занимаясь одной работой, как, при таких условиях можно попытаться выкорчевать это зернышко?

Со всеми этими мыслями я погрузилась в сон на своей (я уже считала ее своей) большой мягкой кровати.

Проснулась я с мыслями о том, что же меня ждет сегодня. Опять бездельничать весь день, как и в дни, проведенные в мотеле?

Приведя себя в порядок, я решила найти кого-то, и потребовать, чтобы мне нашли какое-нибудь занятие. Тьера не любила, когда на ее кухню совались с предложениями о помощи, Крису я теоретически объявила холодную войну, и это значило, что полагаться я могла только на Алекса.

Провозившись, минут пятнадцать с волосами, я сдалась. Из-за того, что я долго не могла уснуть и ворочалась в постели почти полночи, все волосы были спутаны и завязаны в узлы.

Кое-как их расчесав, я связала их в хвост.

— Ух, — выдохнула я, выходя из ванны.

Я так долго распутывала узел на затылке, что у меня занемели руки.

В том, что я проснулась позже всех, у меня не возникало сомнений. Все уже привыкли к тому, что я была самой ужасной соней, и что я просыпалась не раньше одиннадцати часов.

Я спустилась в гостиную, и, зевая пошла в столовую. За столом одиноко сидела задумчивая Тьера. Она намазывала маслом бутерброды к завтраку.

— Доброе утро, — поздоровалась я, все еще зевая.

— Доброе утро, соня, — улыбнулась она.

Тьера всегда просыпалась с первыми лучами солнца, и она не понимала, как можно спать до полудня.

— Где все? — буднично спросила я, сама себе удивляясь. Это давало мне повод рассчитывать на то, что скоро я смогу привыкнуть к ним, и стану частью их не совсем обычной семьи.

— Крис уехал в город примерно полчаса назад, а Алекс сейчас придет, — ответила она, не отвлекаясь от своего занятия.

— Он не боится ездить в город один? — удивилась я.

— Ну, в отличие от нас, хранителей, демоны не чувствуют наше присутствие, если мы не вместе, конечно. Когда нас четверо, они чувствуют, кто мы.

— Понятно, — сказала я, наливая чай в белую фарфоровую чашку.

— Посмотрите, кто проснулся! — радостно вскрикнул Алекс, забегая в столовую.

Проходя мимо меня, он взъерошил волосы на моей голове.

— Эй, — недовольно сказала я, — Знаешь, сколько времени я потратила, чтобы их расчесать?

— Только не говори, что ты ради этого проснулась в семь утра, — с притворством ужаснулся он.

— Вот дурачек, — рассмеялась Тьера.

Алекс на ходу стал запихивать в рот бутерброды, и запивать их соком.

— Сядь, и поешь нормально, — скомандовала Тьера.

Прием пищи для нее был самым важным обрядом.

— Не могу, я тороплюсь. — промямлил он с набитым ртом.

— Куда? — поинтересовалась я.

— Мы идем на тренировку.

— Ой, а мне можно с вами? — с надеждой спросила я.

— Когда я говорил «мы», я говорил про тебя и себя, — пояснил он.

— Да? — опешила я.

Мой энтузиазм как рукой сняло.

— Да. Я жду тебя во дворе.

Он залпом допил стакан сока, и быстро вышел из столовой.

— А как проходят тренировки хранителей? — спросила я у Тьеры.

— Не имею понятия, я с ними никогда не ходила, — сказала она спокойно, откусывая кусочек своего бутерброда.

— Если для этого нужна какая-то физическая подготовка, то я точно стану самым бездарным хранителем в истории.

— Не беспокойся, не думаю, что Алекс будет требовать от тебя что-то серьезное.

— Ладно, я пойду, — занервничала я.

— Повеселитесь уж там, — заботливо пожелала она.

— Ха-ха, — нервно захихикала я, вставая из-за стола.

Как же я надеялась в тот момент, что он не заставит меня драться. Все виды спорта я всегда считала пустой тратой времени. Вот значит и пришло мое время пожалеть об этом.

Родители все мое сознательное детство пытались записать меня в какой-нибудь спортивный кружок. Плавание, волейбол, танцы. До бассейна я так ни разу и не дошла. Приходилось дома замачивать купальник в раковине, чтобы родители верили, что я действительно была на занятиях, на волейбол я проходила ровно два занятия, на танцы — ровно две недели.

Мне сразу же становилось скучно, и от перспективы заниматься однообразным занятием у меня сразу же пропадал весь интерес.

И вот сейчас слово «тренировка» заставило меня в одночасье пожалеть о том, что я выросла человеком, презирающим спорт.

Я надела куртку и вышла во двор. Алекс ждал меня там, как и обещал.

— Я не знаю, что нужно одевать на тренировки, у меня, кажется, нет подходящей одежды для этого, — пробормотала я.

— Тебе ничего особенного не понадобится, — он взял меня за руку, и с нетерпением повел за собой. Один его шаг ровнялся двум моим, и поэтому я бежала, чтобы идти с ним наравне.

— А почему Тьера на эти тренировки не ходит?

— Ей они не нужны, — усмехнулся он.

— Почему?

— Потому что она не такая уж маленькая и беззащитная, как может показаться на первый взгляд.

— Куда мы торопимся? — с укором спросила я. — Хочешь побегать со мной наперегонки?

— С тобой уж точно нет. Не люблю проигрывать девчонкам, — подмигнул он.

— Значит, — предположила я, — мы будем играть в твои игры, в которых ты превосходишь меня, чтобы показать мне, какой ты?

Я даже слово не смогла подобрать подходящее.

Он засмеялся.

Я вскинула брови, пытаясь не воспринимать его смех, как издевательство над собой.

— Мне нечего тебе доказывать, — объяснил он, заметив мое обиженное выражение лица, — только с Крисом мы можем устраивать наиболее равноправные соревнования, но он редко соглашается.

— Почему? — спросила я. И тут же захотела ударить себя по губам свободной рукой.

Мне следовало у себя спросить "почему" меня интересует все, что касается Криса?

— Он пацифист по натуре, невероятно, правда?

— Да уж, он не похож на того, кто будет отсиживаться в теплом и мягком месте.

Я вспомнила случай на дороге, и сопоставила слова Алекса со своими воспоминаниями. Даже если он и не любил, скажем так, конфликтные ситуации, связанные со злом, то в любом случае он вел себя идеально во время того боя, свидетелем которого я стала несколько дней назад. Все движения слаженные и отточенные.

— Он не всегда был таким, насколько я знаю со слов Тьеры.

Он испытывающе на меня посмотрел, пытаясь предугадать мой следующий вопрос.

— Куда мы идем? — выдохнула я, стараясь прикусить свой язык и сдержаться от задаваний интересующих меня вопросов.

Я посмотрела на него невинным взглядом, и попыталась выдавить улыбку. Алекс прищурился, как будто понял, что я специально намереваюсь сменить тему разговора.

— На одну поляну, она находится недалеко от дома, и там практически никогда не бывает людей. Так что нам не грозит быть замеченными.

— Ну как скажешь, — я пожала плечами.

— Для тебя самое важное развить способности, которые будут защищать тебя.

— Пассивные, — сказала я. — Я знаю.

— Конечно, неплохо было бы, если бы ты активно участвовала с нами в боях, — сказал он. По тому, каким тоном он сказал это, я поняла, что его работа доставляет ему удовольствие. — Это весело, — добавил он.

«Полная противоположность Крису», — подумала я.

— Я считала, что активных способностей у меня не может быть. — спросила я, вытесняя из головы мысли о красивом синеглазом брюнете, который никак не хотел оттуда уходить.

— Да, это правда, — нехотя согласился он, — Но Амелия когда-то смогла развить свою силу до уровня активности.

— Как это?

— Когда я только стал хранителем, я не сразу смог контролировать свою силу. Мне понадобилось много времени, чтобы научиться использовать ее против демонов. И получилось так, что Крис остался единственным хранителем с активными способностями, что играло не в нашу пользу. Тогда Амелия решила постепенно развиваться, чтобы помогать Крису вести борьбу с демонами.

— И какие у нее были активные способности?

Я не верила своим ушам, неужели Крис пытался меня обмануть. Он что, надеялся, что я не узнаю правду? Хотя, зная о его безграничной самоуверенности, логично было допустить, что он мог меня обмануть.

— Она научилась вызывать небольшие потоки воздуха, с помощью которых она могла поднимать демонов в воздух, а потом кидать их о землю с большой силой. Также она могла использовать их как отталкивающую силу. Это, конечно, не телекинез, но в бою очень помогало. Старейшины были поражены этим, ведь до нее ни кому не удавалось добиться этого. За это они подарили ей очень ценный кулон, увеличивающий силу в два раза. Не знаю, где он сейчас, — он задумался на миг, — но думаю, тебе он бы был очень полезен.

Он посмотрел на меня широко открытыми карими глазами. Они уже не пылали огнем, как несколько дней назад, но все равно в них таилось что-то необычное.

— Ты шокирована моим рассказом? — спросил он удивленно.

Но только я успела открыть рот, чтобы ответить ему, как он остановился и сказал, — Мы на месте.

Я закрыла рот, довольная тем, что мне не нужно отвечать на очевидный вопрос, и осмотрелась.

Поляна была окружена с трех сторон густой высадкой деревьев, и несмотря на то, что листвы на деревьях еще не было, никто не смог бы увидеть нас здесь с дороги, или с проезжающих по ней машин. Мы находились достаточно далеко от нашего дома, и вообще, до ближайших домов, которые находились по соседству с нашим, расстояние было не меньше километра. Солнце то выходило, то пряталось обратно за облака. Легкий ветерок мягко обдувал лицо. Зима уже отступила, но до настоящей весны было еще далеко.

На поляне, после зимы, осталась прошлогодняя желтая сухая трава, и это придавало ей вид мистического, давно забытого места.

— Чем займемся? — спросила я, все еще нервничая, и пытаясь изо всех сил не чувствовать себя недоразвитой.

— Стой здесь, — сказал он, отпуская мою руку. Он оставил меня стоять, и направился на другой конец поляны.

— Ты куда? — обеспокоенно спросила я, переминаясь с ноги на ногу.

Он отошел от меня метров на пятьдесят, и обернулся, напряженно потирая ладони.

— Подпрыгни! — крикнул он.

Я застонала и скорчила недовольную рожицу, но сделала то, о чем он попросил. Я вяло подпрыгнула на месте, прекрасно понимая, что он вовсе не это имеет в виду. А на что он надеется? Думает, я смогу запрыгнуть на верхушку дерева?

— Выше! — крикнул он снова.

Я подпрыгнула, сгибая ноги в коленях, стараясь оттолкнуться как можно сильнее для более удачного прыжка. Но, как и в предыдущий раз, я подпрыгнула не выше, чем на двадцать сантиметров. Я чувствовала себя очень неловко, ощущая на себе многоожидающий нетерпеливый взгляд Алекса. Меня раздражало то, что он не объяснил, что мне нужно делать, и просто наблюдал за мной, как за дурочкой.

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь! — крикнула я раздраженно.

Возможно, это было слишком громко, но зато наверняка. Я не хотела остаться неуслышанной, и еще больше не хотела повторять дважды.

Он не двигался некоторое время, а потом медленно согнул правую руку в локте, держа ладонь раскрытой.

В следующий момент произошло то, чего я опасалась всю дорогу сюда.

Его ладонь запылала неестественным, ярко-красным пламенем, он замахнулся, сжав ладонь в кулак, как будто держал в руке что-то тяжелое, и кинул в мою сторону со всего своего размаха.

От страха и ужаса я инстинктивно закрыла лицо руками, сгибая при этом ногу в колене, пытаясь сгруппироваться, и хоть как-то защититься.

Но мне повезло, даже очень. Очевидно, расстояние между нами было большим, и клуб огня, не долетев до меня каких-то жалких десяти сантиметрах, упал на траву, прожигая в ней черную дымящуюся лысину.

— Эй! — недовольно выкрикнула я. — Я что, похожа на грушу для битья? Еще б чуть-чуть и попал бы!

Мне стало обидно, что он ведет себя со мной так бесцеремонно и грубо.

Он подошел ближе метров на пять.

Я смогла разглядеть самодовольную улыбку на его хитром лице. Неужели он решил играть на моем к нему доверии?

— Ты думаешь, что я с расстояния пятьдесят метров смог случайно промахнуться, целясь в неподвижную мишень? — он произнес это, разделяя каждое слово, пытаясь уловить мою реакцию на сказанное им.

— Эээээ, — протянула я, пытаясь вникнуть в его слова. — Ты хочешь сказать, что специально выжег траву у самых моих ног?

Ответа не последовало, вместо слов доказательством мне стали его действия.

Его ладонь снова запылала, но на этот раз он задержал пламя на ней дольше, чтобы сконцентрировать клуб побольше. Он игриво прищурил один глаз, и кинул огонь, словно шар для боулинга. Он покатился по траве, оставляя на ней черный горелый след. Он катился прямо к моим ногам, что грозило смертельной опасностью моим единственным кроссовкам. Я быстро отступила в сторону. Через секунду то место, где только что находились мои ноги, вспыхнуло и сразу же погасло.

— Мне не нравится такая тренировка! — уже со злостью крикнула я.

— Тебе нужен стимул, — сказал он задумчиво, потирая затылок, — Но проблема в том, что ты меня не боишься.

— Ты хочешь, чтобы я тебя боялась? — поразилась я.

Он стоял и задумчиво подкидывал на ладони красный шар огня. Я не понимала, как я могу бояться его, он выглядел невинным, как ангел.

— Инстинкты самосохранения будут очень кстати. — наконец сказал он.

— Я не понимаю, как...

Но он не дал мне договорить, как его глаза загорелись злобой, от его взгляда у меня по коже пошли мурашки. Он замахнулся в очередной раз, и в этот раз огненный клуб полетел на высоте моей груди.

Я не успела вскрикнуть, но на счет инстинктов Алекс был прав. Я согнула ноги в коленях и оттолкнулась от земли. Никогда бы не подумала, что смогу подпрыгнуть вверх выше, чем на полметра. Сейчас я надеялась, и он тоже, что я все-таки смогу.

Но я вскоре убедилась, что надеяться на это было ошибкой с нашей стороны, ведь даже после того, как я увидела огонь злобы в его глазах, я не начала бояться.

Я подпрыгнула, но через секунду мои ноги коснулись земли. Наши глаза встретились, и по его взгляду стало понятно, что это вовсе не то, на что он рассчитывал.

Я готовилась к удару, уже представляя свое обгорелое тело. В этом для меня был только один плюс: у меня будет свидание с моим личным доктором.

Но удар я получила совсем с другой стороны. Справа меня с ног до головы окатили ведром ледяной воды. От неожиданности и от тяжести удара я, захлебываясь, повалилась на бок.

Я испугалась, что нас застали местные жители, заметив дым от паленой травы.

Но все было намного хуже.

Естественно, ни Крис, ни Алекс никогда бы не выбрали для проведения столь необычных тренировок небезопасное место.

— Хей, что здесь происходит? — недовольным тоном спросил Крис, выходя из-за деревьев и проходя мимо меня.

— Не волнуйся, — пробормотала я, выплевывая изо рта воду, — Я в порядке.

Он проигнорировал мое изречение, но остановился и подал мне руку, помогая встать на ноги.

— Извини, я не хотел, — виновато сказал он.

— Спасибо, что… Спас меня... Опять, — пробормотала я бессвязно. Язык как будто сам заплетался, без видимых на то причин.

— Замерзла? — спросил он заботливо.

— Нет, — соврала я, пытаясь не выдать себя стучащими от холода зубами. Я крепко сжала губы и отвернулась.

— Хорошо, — согласился он, сделав вид, что поверил мне, — Тогда можем начинать тренировку.

Алекс подошел ко мне и взял меня за руку. По сравнению с моей, его рука была просто горячей. Я посмотрела на него с благодарностью. Тепло от его руки проходило по моей коже, согревая все мое тело. Мне было очень приятно, что иногда Алекс мог понимать меня без слов.

— Держи ее за руки, — сказал Крис Алексу. Он отвернулся, и пошел туда, откуда пришел.

— Куда это он? — спросила я, опомнившись, когда Крис скрылся за деревьями.

— Сейчас увидишь, — ухмыляясь, ответил он, крепко сжимая мои руки за спиной, словно у преступницы.

— Что происходит? — забеспокоилась я, — Отпусти меня.

Я попыталась освободить руки, но он держал меня мертвой хваткой.

— Это для твоей же безопасности, — уверил он меня. — Просто расслабься.

Я сдалась и расслабила руки, пытаясь подавить дрожь во всем теле. Если это для моей же безопасности, то я должна слушаться.

Благодаря Алексу, я быстро согрелась, но дрожь не прекратилась.

Я поняла, что я дрожу не от холода тогда, когда у меня стало перехватывать дыхание. Я стала дышать чаще, пытаясь выровнять дыхание, но все было тщетно. Я сжала руки в кулаки, и почувствовала знакомый приступ гнева.

У меня не было сомнений, что рядом находятся демоны.

Я стала поворачивать голову по сторонам, пытаясь понять, откуда же он сейчас на нас нападет. Я вглядывалась в просветы между деревьев, и мой взгляд застыл на том месте, где только что скрылся Крис.

— Там! Они! — заорала я, скрипя зубами и пытаясь вырваться, — Они нападут на него! Пусти!

Мне не хватало воздуха, и я начинала задыхаться. Слова путались, невнятно вылетая с разной интонацией.

— Стой смирно, — скомандовал злобно Алекс, крепче сжимая мои запястья.

Я стояла и беспомощно прислушивалась к звукам, но мое дыхание было настолько громким, что никаких посторонних звуков я не могла услышать.

Крис неторопливо вышел из-за деревьев, внимательно наблюдая за мной. Он был напряжен, как комок нервов, словно хищник на охоте, готовящийся к прыжку.

И он был не один.

За локоть он вел к нам испуганного мальчишку, с большими черными глазами и длинными спутанными каштановыми волосами. Его ноги заплетались и запутывались в траве, он постоянно спотыкался. Но Крис не обращал на это внимания, его походка была легкой и грациозной, он хладнокровно тащил к нам ребенка через поляну.

Мне без объяснений стало понятно, кем был этот мальчишка, и в чем именно заключалась суть моей тренировки. От этих мыслей меня затошнило, я почувствовала слабость в коленках.

— Не нужно, пожалуйста, — взмолился мальчик. — Отпустите меня домой, я ничего никому не расскажу.

— Заткнись, ублюдок, — сказал Крис с презрением, и бросил его на землю к моим ногам.

Алекс сделал пять шагов назад, отводя меня на безопасное для мальчика расстояние, чтобы я не могла дотянуться, и не начала бить его ногами.

— Отпусти его, он же еще совсем ребенок! — выпалила я.

У меня не укладывалось в голове, как можно причинять вред такому невинному юному созданию. И пусть даже у меня возникают порывы задушить его или разорвать на мелкие части.

Мальчишка медленно повернулся и посмотрел на меня черными, как ночь глазами.

— Мне не нужна твоя жалость, идиотка, — рассмеялся он раскатистым, как гром, смехом.

Он оскалился и прыгнул на меня, стараясь схватить руками за лицо. Я оцепенела от неожиданного поворота событий, и не успела отреагировать, так как мои инстинкты самосохранения были абсолютно не развиты, а реакция — заторможенной.

Вместо меня отреагировал Алекс. Он оттолкнул меня в сторону, чтобы принять удар на себя. Мои уши пронзил протяжный писк, но когда я повернула голову, чтобы посмотреть, кто же издал этот протяжный вопль, от которого мурашки прошли по коже, но я не увидела никого, кроме Криса и Алекса. Они самодовольно улыбались друг другу.

Я встала на ноги и подошла к ним.

— И что это было? — спросила я. Я не знала: злиться мне, обижаться или благодарить их.

— Это идея Криса, — ответил Алекс. — Он предложил проводить такие тренировки, чтобы ты быстрее научилась контролировать себя вблизи с демонами.

— Я не хочу тренироваться на детях, — сказала я уверенно.

— Они не дети, — сказал Крис. — Они — демонские выродки. Запомни отличительную черту всех демонов. Они всегда берут хитростью и подлостью. Или количественным преимуществом. Затуманивать рассудок — вот их оружие. Как против обычных людей, так и против нас. Поэтому тебе следует быть более рассудительной и осторожной.

Я кивнула.

— На сегодня хватит, — сказал Алекс. — Возвращаемся домой?

— Идите, у меня еще есть дела в городе. — задумчиво сказал Крис. — Мне понадобится твоя фотография, — добавил он, обращаясь ко мне.

— У меня нет фотографий.

— У Тьеры должен быть фотоаппарат, — сказал Алекс.

— Хорошо, — равнодушно подытожил Крис и направился прочь.

— Зачем ему моя фотография, — спросила я, когда мы возвращались домой.

— Для документов. Ты же теперь новый человек. — невесело улыбнулся он.

— Угу, — промычала я и поежилась.

Всю следующую неделю они занимались со мной на этой поляне. Крис каждое утро ездил в город, чтобы раздобыть для меня новых демонов, на которых я могла тренировать свое самообладание. Методика Криса оказалась вполне успешной. На шестой день я заметила, что мне гораздо легче переносить присутствие демонов рядом со мной.

Но тренировки занимали всего несколько часов моего свободного времени, а все остальное время я склонялась по своей комнате или по дому, терзая себя разнообразными мыслями.

Смогу ли я когда-нибудь достичь уровня Амелии?

Как бы я не хотела себя обмануть и обнадежить, я знала, что не смогу. Как я могла мечтать об активных способностях в то врем, когда и пассивными мне овладеть никак не удавалось. Алекс пришел к выводу, что тренировки моих сил лучше отложить до лучших времен, а сейчас необходимо сосредоточиться на развитии выносливости к демоническому существу.

Я тосковала по дому, по родителям, по друзьям, по жизни, от которой я безвозвратно себя оторвала. Я скучала по университету, по скучным и неинтересным лекциям, по своей беззаботной жизни. Ведь как бы там ни было, сейчас на меня была возложена ответственность. Ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь трёх людей, к которым я уже успела привязаться, и которых очень любила.

От безделья я бесцельно бродила по комнате, перекладывала по три раза в день вещи на полках, или просто лежала на кровати и смотрела в окно на голые ветки высокого ореха.

Тьера была для меня старшей сестрой, такой заботливой и любящей. Она не нагружала меня работой, не разрешала помогать ей с уборкой по дому, и приготовлением обедов и ужинов. Она жалела меня, ссылаясь на то, что я и так устаю на тренировках, и что моему молодому организму нужно больше отдыхать и набираться сил.

В этом Алекс был полностью с ней солидарен. Он не перегружал меня на тренировках, и когда понимал, что я уже на пределе, он быстро кончал с демонами, и отводил меня домой. Он всячески пытался меня подбодрить.

— Ты умница, — сказал он мне, когда мы возвращались с тренировки в очередной раз. — За такое короткое время делаешь такие успехи.

— Не знаю, что бы было, если бы ты не держал меня тогда за руки, — сказала я расстроено. — Не уверена, что смогла бы сдержаться.

— Наберись терпения, самообладание не приходит за одну неделю.

— Я боюсь, что недолго еще смогу это выдерживать, — призналась я.

Он остановился и посмотрел на меня.

— В чем дело? — спросил он. Его голос дрожал от переживания.

— Нет-нет, я не правильно выразилась, — поспешила я его успокоить, — Просто понимаешь... Я хочу быстрее научиться контролировать себя...

— Ты уже почти себя контролируешь.

— ...и помогать вам сражаться с настоящими демонами...

— Это будет, как минимум, через пару лет.

— ...хочу гулять, бывать в людных местах, а не сидеть в четырех стенах.

— О.

Он задумчиво на меня смотрел, обдумывая то, что я ему сказала. Я винила себя за такую откровенность.

— Я обещаю что-нибудь придумать на следующей же неделе, — сказал он наконец.

— Что придумать? — меня насторожил его загадочный тон.

Только бы Крис не узнал, что я начинаю ныть от скуки. Для него это будет не чем иным, как ленью.

— Мне самому не нравится сидеть вечерами взаперти. На следующей неделе, если ты будешь очень стараться на тренировках, я обещаю, что мы поедем гулять в город.

— Правда? — просияла я. — Спасибо тебе.

Я подошла и в порыве благодарности обняла его.

Он прижал меня к себе одной рукой, а другой погладил по волосам.

— Я не хочу, чтобы ты грустила. Никогда, — прошептал он, наклонившись к моему уху.

Меня пронзила волна дрожи. Я замерла, хотя и понимала, что своим дружественным жестом дала ему неоднозначный намек.

— У тебя всегда такие теплые руки, — пролепетала я.

Сейчас я обдумывала, как бы помягче отстранить его от себя, не задев и не ранив его чувств.

— И что в этом необычного? Это естественно для меня, быть теплым и даже горячим. — усмехнулся он.

— Да, это логично, — согласилась я. — Но... — я сделала глубокий вдох, — У Криса почему-то руки всегда холодные.

— А, ты из-за этого спросила, — он разжал свои объятья, взял меня за руку, и повел в дом.

— Все очень просто. Стихии разделяют не только по знакам зодиака. То, что существуют четыре стороны света, четыре времени года, четыре времени суток — это не простое совпадение. Все подчинено четырем стихиям. У нас все точно так же. Каждой стихии соответствует ее полная противоположность.

— Ты — лето, а он — зима? — догадалась я.

— Да. Когда-нибудь увидишь, как он может это использовать, — подмигнул он.

— Все время одни загадки, — обиделась я.

— Нельзя все понять, принять, и запомнить сразу. У нас еще очень много секретов, в которые ты будешь посвящена со временем. Всему свое время.

На протяжении последующих семи дней я вела себя, как самая послушная ученица. Я старалась изо всех и прилагала все усилия, чтобы улучшить свои результаты. Ведь если у Криса будет хоть малейшее подозрение, что я не смогу себя контролировать в людных местах при встрече с демонами, он не отпустит нас с Алексом в город.

И мои усилия вознаграждались хорошими результатами. К концу следующей недели Алекс всего лишь придерживал меня за руку, и я не пыталась вырваться. Эти тренировки начинали доставлять мне удовольствие.

Единственным недостатком было то, что Крис каждый раз привозил к нам детей.

Я попросила их не убивать детей-демонов у меня на глазах, чтобы ночью меня не мучили кошмары. Я с облегчением вздохнула, когда на мою просьбу предупреждать меня, чтобы я могла отвернуться и закрыть руками уши, они с пониманием кивнули, не назвав меня слабонервной или трусихой.

Я очутилась на полянке, которую знала очень хорошо, ведь проводила на ней по несколько часов каждый день на протяжении вот уже двух недель. Но сейчас она была совсем другой. Она больше не была безжизненной с пожелтевшей прошлогодней травой, и с голыми мертвыми деревьями — она была вся зеленая. Молодая трава и листва придавали ей вид райского сада.

Я стояла босиком, ощущая приятную влагу утренней росы. Легкий ветерок приятно развивал распущенные волосы. Я глубоко втянула носом воздух. Такой знакомый аромат. Я огляделась по сторонам в поисках чего-то интересного, я была почти уверена, что в таком замечательном месте я не могу находиться одна. Впереди себя я заметила фигуру человека. Стоял он ко мне спиной или лицом я не могла понять, потому что прямо из-за его спины на меня светило ослепительно яркое солнце. Я могла разглядеть только черный силуэт мужчины.

Я щурилась, пытаясь разглядеть его, но все было тщетно.

Я пошла к нему, но тем временем ветер усилился, оглушая меня, а солнце стало не только ослеплять меня, но и обжигать кожу. Я ничего не видела и не слышала, но знала, что, во что бы то ни стало, я должна добраться до него, посмотреть на него, дотронуться до него. Каждый лучик солнца обрамлял контуры его плеч, его головы и рук.

Сколько времени занял мой путь, я не помнила, часы то ли остановились, то ли время замедлилось. Мне было тяжело идти, и на меня нахлынула волна панического ужаса, я боялась, что упаду и не смогу дойти до него, что он исчезнет или растворится в воздухе.

Когда расстояние между нами начало сокращаться, мне стало намного спокойней.

Я подошла к нему настолько близко, что он закрыл меня своей спиной от солнца и ветра. Я заморгала, чтобы прозреть, но перед глазами я видела только черные и красные круги.

Прохладные руки приподняли мой подбородок. Я покорилась его жесту, оглушенная и ослепленная. По всему телу прошла волна приятной дрожи. Я закрыла глаза и перестала сопротивляться себе. Чтобы понять, кто стоял передо мной, мне не нужны были ни глаза, ни уши. Сердце неистово забилось в предвкушении, губы раскрылись навстречу его губам.

До меня донесся лай собаки и резкий звук тормозов. Я подскочила на кровати и побежала к окну. Я краем глаза заметила черную Хонду, которая поспешно скрылась из виду. Я вздохнула и поплелась обратно в постель.

"Мне что-то снилось?" — я остановилась на полпути и задумалась.

Обычно я никогда не просыпаюсь так внезапно, и от того, что я резко вскочила с кровати, у меня кружилась голова. Я ничего не помнила из того, что я видела во сне, у меня остались только эмоции, и я была уверена, что снилось мне что-то очень приятное. Я прикоснулась своей рукой к губам, напрягая мозги в поисках ответа.

Если я не попытаюсь вспомнить сейчас, то уже не вспомню никогда. Но через несколько секунд я сдалась и пошла в душ.

Сегодняшний день обещал быть веселым и насыщенным. Если Крис уехал в город, это означит, что на сборы у меня есть примерно полчаса. После сегодняшней тренировки я докажу всем, что меня можно подпускать к настоящим демоническим существам, которыми просто переполнен город. Раньше я никогда не задумывалась об этом, никогда не боялась гулять по пустынным безлюдным паркам. Сейчас я понимала, насколько это было опасно для меня в то время, и насколько для нас всех из-за меня это опасно сейчас.

Я вприпрыжку спустилась в столовую. По моим подсчетам у меня в запасе было еще минут десять, поэтому я могла быстро позавтракать.

— Доброе утро, давно проснулась? Как спалось? Что сегодня на завтрак? — выпалила я на одном дыхании, садясь за стол.

— У кого-то сегодня хорошее настроение? — поинтересовалась Тьера.

— Да, — согласилась я с удовольствием признавая, что это была чистая правда.

— Я испекла пирожки с джемом, немного кексов и булочки с медом.

— Во сколько же ты проснулась? — спросила я с ужасом.

— В пять.

— Обалдеть. Зачем так себя мучить? — спросила, откусывая половину большого румяного пирожка. Он был еще теплым.

— Это дело привычки. Кроме того говорят, что те, кто просыпается в пять часов утра, практически не стареет.

— Тебе это и так не грозит.

— Мне нет, — согласилась она грустно. — Моя мама всегда просыпалась в пять часов утра. У нее была большая семья, которую нужно было накормить с утра.

— Как у тебя сейчас, — улыбнулась я.

— Именно, — согласилась она, — Вы моя семья. Теперь у меня есть два брата и дочь.

— Дочь? — поразилась я ее словам.

— Да. Которой у меня никогда не было и не будет, — она выдавила подобие улыбки. — Материнские инстинкты никто не отменял. Будешь зеленый чай?

— Лучше кофе.

— Я настаиваю. Чай полезней.

И, не дождавшись моих возражений, она налила мне в чашку горячую прозрачную жидкость зеленоватого оттенка.

Я скривилась от вида этого так называемого чая. Тьера не могла не заметить выражение моего лица.

— Ты попробуй сначала, — хмыкнула она.

Я сделала маленький глоточек. Чай был сладковатый с фруктовым вкусом. Он напоминал мне аромат лета или поздней весны.

— Ну? — с нетерпением спросила она. Но заметив мое довольное лицо, она заметно расслабилась.

— Я думала, что зеленый чай горький, и его пьют те, кто хочет похудеть.

— Я рада, что он тебе понравился. Некоторые ингредиенты я сама выращивала в нашем саду прошлым летом.

— Здорово, — произнесла я одобрительным тоном.

Она села напротив меня, и мы, молча стали наслаждаться булочками и кексами.

— Кстати, — спохватилась я, — Почему Алекс еще не спустился? Он решил взять с меня пример, и спать до полудня? Он что, забыл, что у нас с ним тренировка сегодня?

Это была моя последняя тренировка, после которой меня ждал ответственный экзамен, и он не имел права все испортить.

— Он тебя не предупредил? Они с Крисом уехали утром.

— Уехали вдвоем? — переспросила я. Я почувствовала тяжелый ком разочарования в груди. У меня было такое ощущение, что меня предали. Алекс не мог забыть про меня.

— Не волнуйся, — улыбнулась она с умилением, — С ними все будет в порядке, они могут о себе позаботиться. Кроме того утро и день — самое безопасное время суток.

— Я знаю, знаю. Я не из-за этого удивилась. У нас сегодня должна быть тренировка, думаешь, он забыл о ней?

— Расслабься. Ничего страшного не будет, если вы пропустите одну тренировку. У тебя еще столько времени впереди, чтобы всему научиться, а ты постоянно торопишься куда-то.

— Я не хочу быть самой слабой среди вас, — неуверенно произнесла я.

Это было, чуть ли не самым обидным для меня, чувствовать себя слабым звеном. Ведь даже, несмотря на то, что прошло уже три недели с момента моего становления хранителем, я, практически, была бесполезной.

— Глупости какие! — возмутилась она. — Тебе не нужно быть сильнее, чем ты есть сейчас.

Я открыла рот, чтобы рассказать ей о том, что я узнала об Амелии, но слова застряли в горле, когда я вспомнила, как отреагировала Тьера на упоминания о ней во время нашего прошлого разговора.

Мы вместе повернули головы на звук автомобиля.

— А вот и они, — улыбнулась Тьера. — А ты волновалась.

Я с облегчением вздохнула.

Первым вошел Алекс. У него было крайне самодовольное выражение лица, он опустился на стул рядом с Тьерой, и потянулся за чистой чашкой, чтобы налить себе кофе.

— Погода портится, — сказал он, бросив на меня скользкий взгляд, — Лить будет, как из ведра.

Я уткнулась рассматривать узор на ободке своей чашки. Тренировка и долгожданная прогулка на сегодня отменялись.

Я косо посмотрела на Криса, который зашел вслед за Алексом. В руке он держал большой бумажный сверток. За две недели нашего общения на уровне «привет — пока», я привыкла не встречаться с ним взглядом.

Он подошел ко мне и протянул мне сверток из пожелтевшей бумаги.

— Держи, — сказал он ровным голосом.

Он так редко обращался ко мне, что даже слово «держи», адресованное мне, заставило меня впасть в ступор.

Не дождавшись никакой реакции с моей стороны, он спокойно положил сверток на стол передо мной, взял с тарелки кекс и ушел из столовой.

Тьера провела его ошеломленным взглядом, и вопросительно уставилась на меня. Она, как и я, заметила, что его поведение никак не относится к категории «нормальное».

Алекс тоже поглядывал на меня, но делал это очень деликатно, чтобы не смущать меня своим взглядом. Мне иногда казалось, что он у него был рентгеновским, и что Алекс видел меня насквозь.

Чтобы избежать неприятных для меня вопросов или высказываний, я с усердием стала распаковывать сверток, который вручил мне Крис.

За что он так ненавидит меня? И почему я сразу не поняла, как называется то, как он относится ко мне? Это была ненависть, он игнорировал меня потому, что я была неприятна ему.

Я отрывала куски бумаги, злясь на себя все больше и больше. Я ведь не сделала ему ничего плохого.

Когда я покончила с оберткой, на столе и на полу валялись десятки мелких обрывков бумаги.

Это были мои новые документы.

Два паспорта, визы, автомобильные права, которые мне не понадобятся, медицинская страховка, телефон, и еще много чего.

Я открыла паспорт, чтобы посмотреть на новую Киру Латову, которой я больше не была.

Я провела пальцем по своей фотографии. Узнала бы меня мама, если бы увидела на улице? Сердце неприятно сжалось при мысли о ней.

Все надписи в паспорте были на английском.

Имя — Кира.

Фамилия — Браун.

Дата рождения — 31 мая 1989 года.

— Почему Браун? — спросила я, перечитывая эти три строки снова и снова.

Тьера прыснула, закрывая рот ладонью.

— Что? — спросила я настойчиво, испытывая взглядом обоих.

— Она теперь твоя жена? — спросила Тьера, толкая локтем Алекса и продолжая трястись от смеха.

— Черт, я как-то не подумал над этим, — с наигранным разочарованием произнес он. — Давай-ка сюда, сейчас съезжу и исправлю эту досадную оплошность с моей стороны.

Он потянулся через стол за паспортом, который я с силой сжимала в руках.

Я с ужасом прижала паспорт к груди. Только замужества мне сейчас не хватало.

— Достаточно, — Тьера схватила Алекса за локоть и усадила обратно на стул. — Уже не смешно, ты ее до полусмерти напугал.

— Прости, — извинился он. — Это была моя идея — записать тебя под своей фамилией. Теперь ты можешь считать себя моей полноправной сестрой. Я тебя усестренил.

— Прости, — извинился он. — Это была моя идея — записать тебя под своей фамилией. Теперь ты можешь считать себя моей полноправной сестрой. Я тебя усестренил.

Он подмигнул мне и положил на стол руку ладонью вверх в знак примирения.

Я с облегчением улыбнулась ему и положила свою руку ему в ладонь. Он осторожно сжал пальцы. Его рука была горячей, чем обычно.

— Пора готовить ужин, — сказала, вставая, Тьера. Она быстро собрала посуду и скрылась за дверью кухни.

— Я пойду к себе, — спохватилась я, увидев, что мы остались наедине.

Он разжал руку, выпуская меня, словно маленькую птичку.

Я сгребла в кучу все документы, и побежала по лестнице наверх. Я боялась, что он окликнет меня, и что заставит объяснить ему, почему это я избегаю его компании.

Закрыв за собой дверь, я прислушалась. Шагов я не услышала, значит, теперь можно дышать спокойно.

Я упала на кровать. По стеклам забарабанили тяжелые капли дождя. Почти то же самое сейчас было в моей голове. Мысли теснили друг дружку в голове, я закрыла глаза, и перед глазами калейдоскопом стали появляться разные картинки сегодняшних и двухнедельной давности воспоминаний.

Я даже не заметила, как уснула.

"Тебе нечего бояться, ты можешь уходить... Я нуждаюсь в ней, ты не поймешь... Ты молодец, за такое короткое время делаешь такие успехи... "

С этими воспоминаниями было что-то не так. Менялись не только декорации, менялась не только интонация произносимого голоса, менялось мое восприятие. Я не была уверена, что уже слышала все эти слова, это скорее было чувство дежа вю, и я судорожно пыталась вспомнить, что же должно произойти дальше.

«Я не хочу, чтобы ты грустила... никогда...»

Сейчас он находится так близко, и он не хочет, чтобы я грустила.

Как же я могу заставить Криса переживать за себя?

«Я обещаю, я не буду грустить...» — легко пообещала я прекрасному синеглазому брюнету.

— Кира, спать после заката вредно — голова будет болеть! — закричал женский голос возле самого уха настолько громко, что по сравнению с голосом из моего сна он казался раскатом грома.

Я вздрогнула.

— Я что, уснула? — вяло спросила я. В комнате было почти темно, я могла различать только силуэты.

Тьера включила свет, и я уткнулась лицом в покрывало.

— Поднимайся с кровати, иначе я отнесу тебя вниз на руках, — пригрозила она.

— Иду-иду, — пробурчала я в покрывало, не поднимая головы.

Спорить с Тьерой было практически невозможно.

Она поверила мне на слово и поспешно удалилась, закрыв за собой дверь. Я встала с кровати, но пошатнувшись от резкого головокружения, села на кровать. Голова раскалывалась на множество маленьких, испытывающих сильную боль, головушек. Я сжала ее руками, пытаясь склеить ее в одну здоровую голову.

Мне предстояло пережить еще один общий "семейный ужин", как называла его Тьера. Каждый вечер я была готова провалиться под землю на протяжении всего часа, пока Тьера торжественно не произносила, что ужин окончен, и мы можем быть свободны. Только тогда каждый уходил по своим делам в разных направлениях: Крис — в свой кабинет, Тьера — убирать со стола, Алекс — либо шел в гостиную, сидеть перед зажженным камином и думать о чем-то своем, или читал мне вслух разные книги, которые были написаны на английском языке. Он умудрялся параллельно читать про себя оригинал, и сразу же вслух произносил готовый перевод. Книги были в основном написаны разными волшебниками или обычными людьми, которым, как они считали, посчастливилось в жизни повстречать настоящих хранителей.

Так и проходили все наши вечера. Но сегодня все будет хуже. То, что мне снился Крис — было плохим знаком.

Возле правой руки я почувствовала вибрацию, и достала запутавшийся в покрывале сотовый.

Кто бы мог мне звонить на новый телефон, номер которого я и сама не знала?

— Алло, — сказала я неуверенно.

— У тебя есть минута, чтобы спуститься вниз. Я тебя предупреждаю в последний раз.

Связь оборвалась.

Я представила, как Тьера выносит меня к столу на руках. Только этого мне не хватало сейчас. Она, конечно, меня не поднимет, но за волосы, я не сомневаюсь, приволочь меня в столовую ей сил хватит.

Я быстро вскочила с кровати, расчесала пальцами волосы у зеркала, и поспешила вниз. Вся семья уже была в сборе.

— Приятного аппетита, — как ни в чем не бывало, пожелала я всем.

Я заняла свое место за столом, и молча, стала поглощать еду под пристальным бурящим взглядом Тьеры.

— Мы с Кирой сегодня вечером поедем в город, — вдруг прервал тишину Алекс.

Я поперхнулась кусочком хлеба, и судорожно потянулась за стаканом сока, чтобы промочить горло. Тьера выронила из рук вилку, и та с грохотом упала на тарелку.

Только Крис оставался невозмутимым.

— Вдвоем? — просто спросил он.

— Да, я думаю, так будет безопасней, чем нам ехать всем вместе. Кроме того, Кире нужно давать задания посложнее, чем на наших тренировках. Это будет для нее своего рода экзаменом, — закончил он, поднимая взгляд на Криса.

Это выглядело так, как будто Алекс не ставил его перед фактом, а просил о разрешении.

Крис вопросительно посмотрел на меня, как будто ему требовалось подтверждение его слов.

Но я не знала, что ему сказать.

— Отпусти нас погулять, обещаю, мы будем не поздно, пап?

Это звучало смешно априори, но это было единственным, что я могла придумать в сложившейся ситуации.

Я решила, что буду молчать, чтобы не подливать масла в огонь. Возможно, это было моей ошибкой, но я проигнорировала его взгляд, и он, не настаивая, сдался, и отвел взгляд.

— Я очень надеюсь, что сегодня вы вернетесь домой в таком же составе, в каком вы покинете дом, — сказал он, разделяя каждое слово.

Его спокойствие и хладнокровие иногда меня убивало.

— Под мою ответственность, — добавил Алекс.

Через несколько часов мучительных сборов, мы с Алексом уже ехали по ночной дороге по направлению к городу.

Тьера помогла мне привести себя в порядок, потому что после ужина головная боль у меня так и не прошла. Она помогла мне одеться собрать волосы в хвост. Мои старые кроссовки, по ее субъективно-модному мнению не подходили ни одному моему наряду, и поэтому она предложила мне одолжить пару туфлей у нее.

К моему удивлению, в ее коллекции обуви, в которой я насчитала пятьдесят восемь пар туфлей, сапожек и босоножек, не было ни одной пары обуви на каблуках. Я вспомнила о зеленых сапогах на шпильке, в которых я видела ее при первой нашей встрече. Когда я спросила ее, где они, она ответила, что выкинула их, так как не переносит обувь на каблуках, и что у нее от высоты начинает кружиться голова.

«Я чувствую себя комфортней, когда ощущаю землю под всей ступней», — горестно пояснила она.

Я поняла, почему она обещала мне купить туфли на самой высокой шпильке. Она, как истинная мать, пыталась дать мне то, чего нет у нее, и что бы она хотела себе. К тому же, на каблуках я должна чувствовать себя, если следовать такой логике, более комфортно.

Я выбрала маленькие аккуратненькие синие балетки с бантиками, в тон к которым она насильно вручила мне сумочку.

То ли из-за обуви, то ли из-за всего образа, я чувствовала себя очень некомфортно, когда она провела меня к машине, и захлопнула за мной дверцу.

— Выглядишь потрясающе, — не упустил своего шанса озвучить один из своих шаблонных комплиментов Алекс.

Я слегка смутилась, но поблагодарила его вполне искренне. Сумочку я кинула на заднее сидение, чтобы не быть одной из модных тупых блондинок.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросила я минут через десять нашего обоюдного молчания.

— О чем? — спросил он.

— Ну, я не знаю. Сколько тебе лет, например, или то, как ты стал хранителем.

— Возраст, это относительная мера для хранителя, ты же понимаешь.

Теоретически мне восемнадцать лет.

— А не теоретически, — настаивала я.

— Пятьдесят.

— Да ты мне в отцы годишься, — ужаснулась я, дразня его.

— Посмотрим, как ты заговоришь лет через семьдесят. Тебе же самой будет девяносто лет! — скопировал он меня, ужасаясь этому факту.

Мы засмеялись. В салоне авто стало невыносимо душно, и я опустила стекло, впуская холодный ночной воздух. Он так приятно заполнял мои легкие, наполняя меня неописуемой энергией.

— Можешь ехать быстрее? — неожиданно для себя попросила я его.

Он ухмыльнулся, и прибавил газу. Я закрыла глаза и улыбнулась. Мне казалось, что сейчас я дышу не носом, а дышу каждой клеточкой своей кожи.

— Так все же, — не унималась я, — Как ты стал хранителем? Чем занимался до этого?

Он немного медлил с ответом.

— Ничем особенным. Я был бесперспективным человеком с печальным будущим. Я не хотел учиться, не хотел работать. Я был обузой для родителей, настоящим кошмаром. Если бы я не стал хранителем, я бы закончил свою жизнь в какой-нибудь наркологической лечебнице.

— Ты не похож на того...

— Я очень изменился за тридцать два года, — перебил он меня. — Жаль, что я был хранителем всего два года. Но с другой стороны у меня было достаточно времени, чтобы окончить университет — я получил степень по психологии. Теперь у меня есть четкая цель в жизни, у меня есть обязанности. Когда я был самым младшим, мне было легче. А сейчас я понимаю, что я должен оберегать тебя. Мне нельзя делать ошибки.

— А мне, значит, можно?

— Ты не ошибаешься, ты прирожденный хранитель, — подбодрил он меня.

— Ты издеваешься? — с укором спросила я.

— Вовсе нет.

— Не нужно льстить мне, я очень тебя прошу.

— Как скажешь.

Он повернул на ярко-освещенную стоянку перед ночным клубом. Я уже настолько отвыкла от такого большого скопления людей, что боялась выйти из машины.

Он вышел, подошел ко мне, открыл передо мной дверь, и как всегда помог мне выйти.

Я нервно пригладила руками волосы.

— Не нервничай так, ты не на смертельную схватку приехала, — сказал он настолько тихо, чтобы услышала только я.

Так вот почему он мог определять мое состояние без слов — у него есть степень по психологии. Теперь все понятно.

Он взял меня за вспотевшую ладонь и повел вовнутрь. По ушам тут же ударила громкая музыка. Продолжительное проживание вдали от цивилизации дало о себе знать — с каждым ударом клубного ритма у меня вздрагивали ресницы. От громкости музыки дрожал пол и стены, и моя, и без того сильная головная боль, утроилась.

— Если хочешь — поедем домой, — предложил он, наклонившись к моему уху.

Я не для этого столько ждала сегодняшний день, чтобы сразу уехать домой. Я замотала головой, продвигаясь вперед сквозь толпу. На танцполе яблоку упасть было негде.

— Какой сегодня день, что здесь так людно? — спросила я его, вставая на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха.

— Суббота. Ты ничего необычного не чувствуешь? — спросил он с намеком.

Я опять замотала головой. Я не чувствовала присутствия демонов, по крайней мере поблизости.

— Идем танцевать? — спросил он, улыбаясь. В его голосе чувствовалось приятное волнение и адреналин. Ему здесь было намного комфортнее, чем мне.

— Можно я посижу немного, у меня голова раскалывается, — попросила я.

Он провел меня к барной стойке и помог сесть на единственное свободное место.

— Что ты будешь пить? — спросил он меня.

Я уставилась на полки с алкоголем. Что бы сказал Крис, если бы после прогулки я вернулась пьяная?

— Я буду сок, — сказала я.

— Два коктейля, — крикнул Алекс бармену.

Бармен, слышавший наш разговор, кивнул.

— Ты не против, если я пойду... — спросил он осторожно.

— Куда? — не поняла я.

Он головой указал в сторону танцпола.

— Конечно, — быстро ответила я. Если для меня вечер был испорчен, то портить его Алексу я не имела права.

Я повернулась на стуле к барной стойке, где меня уже ждали два высоких ярких бокала с красивыми соломинками. Я сделала маленький глоток. Вкус у коктейля был кисло-сладкий. Я узнала вкус лимона и клубники.

Музыка изменилась, и теперь не била по вискам так сильно. Я даже могла расслышать голоса разговаривающих рядом со мной девушек.

— Ты глянь на него, я бы не прочь познакомиться с ним поближе.

— Да, ну и фигурка. — согласилась вторая.

— Думаешь, он пришел сюда с сестрой? — не унималась первая.

— Я почти уверена.

«Хищницы на охоте», — думала я, мысленно улыбаясь. Нашли себе жертву, и теперь обсуждают, как бы поймать ее на наживку.

Я небрежным движением села в пол оборота, чтобы лучше слышать их разговор. Боковым зрением я ловила взгляд бармена, который нагло пялился на меня. Я сидела и игралась с соломинкой в бокале, ожидая продолжение.

Девицы бессовестно продолжали вслух обсуждать какого-то парня на танцполе, иногда даже тыкая в толпу пальцем. Мне все больше и больше хотелось обернуться и посмотреть, кто же стал объектом такого пристального внимания, но я пыталась сдерживаться, чтобы они не раскусили мое шпионское поведение.

Если бы у меня было другое настроение, если бы я хорошо себя сейчас чувствовала, я бы могла веселиться со всеми этими людьми сегодня.

Музыка опять изменилась, и теперь это была медленная мелодия. Я тяжело вздохнула, делая большой глоток.

— Смотри, он идет сюда, — завизжала восторженно первая девушка.

— Я вижу, только к кому он идет: к тебе или ко мне?

Они стали поправлять волосы и одежду, обнажая самые выгодные части своих тел.

Зато теперь я увижу, кем являлся предмет их вожделения.

— Разрешите пригласить вас на танец, — услышала я за своей спиной знакомый голос.

Я обернулась на голос, сопровождаемая пристальным взглядом двух девушек с глазами хищниц.

Алекс протянул мне руку, и потащил на танцпол, где толпа уже заметно уменьшилась.

Он развернул меня одним движением руки, и другой рукой обнял меня за талию, крепко прижимая к себе.

— Те двое таращились на тебя все время, — сказала ревниво я.

Он закатил глаза.

— Не обращай внимания, я уже не обращаю, — посоветовал он.

— Поосторожней с ногтями, — сказал он резко.

— О чем ты? — спросила я.

Я посмотрела на свои руки. Я настолько сильно впилась ногтями в его руки, что на них выступили капли крови.

— Прости, — выдавила я, задыхаясь. Пульс участился, сердце резко забилось в приступе внезапно нахлынувшей злобы и ненависти. На этот раз это чувство было сильнее в десятки раз, оно разжигало огонь в груди, мне не хватало воздуха. Я чувствовала, что поблизости был демон, и не такой слабый, как те дети, на которых я тренировалась. Это был настоящий демон.

Медленная мелодия сменилась громким тяжелым ритмом, вокруг затолпились люди. Я знала, что я сейчас вырвусь, и побегу на зов этого внутреннего магнита, который тянул меня к очагу моего приступа.

— Обхвати меня за шею, — приказал Алекс. — И обхвати меня ногами за талию.

Собирая последние остатки здравого смысла в кулак, я сделала так, как он сказал. Он прижал меня к себе, и я впилась ногтями ему в шею, разрывая ими нежную кожу. Я закрыла глаза, чтобы не видеть его, полный боли, взгляд. Он же, пытаясь игнорировать эту боль, прижал меня к себе одной рукой, а другой рукой обнял меня за шею и прижал мое лицо к своим губам.

В моей голове пронеслась мысль, что я способна сейчас откусить ему язык за такую наглость. Но во мне говорила нечеловеческая злость, и я попыталась расслабиться, понимая, что простой пощечины будет достаточно.

Музыка стучала по вискам, кто-то постоянно толкал меня то в спину, то в плечи. Это было похоже на сумасшествие, перед глазами стояли цветные круги, и я была благодарна Алексу, что он отвлек меня от всего поцелуем. Теперь я только пыталась сосредоточиться на нем, на его теплых страстных губах.

Я вспомнила свой ночной сон, вспомнила весь, до мелочей. Как будто передо мной подняли занавес, за который я безрезультатно пыталась заглянуть на протяжении всего дня. Те прохладные руки, прохладные губы, прохладное дыхание, но такой теплый и нежный поцелуй — полная противоположность этому.

Волна холода охватила все мое тело, приводя меня в чувство.

Мои ноги коснулись земли.

Как мы очутились на улице?

Я стояла возле Хонды, опираясь на нее рукой, пока Алекс открывал передо мной дверь. Потом он, словно куклу, усадил меня на переднее пассажирское сидение и пристегнул ремень безопасности, чтобы я оставаясь сидеть, и не побежала, поддавшись инстинктивному порыву хранителя.

Он быстро обошел машину и сел на водительское сидение.

Через минуту мы уже ехали по пустынной ночной улице по направлению к дому.

Я никак не могла придумать, с чего начать разговор, сейчас я не могла ни злиться, ни плакать, ни извиняться. Я не была способна контролировать свои эмоции. Меня переполняли сразу столько чувств, что я не могла сформулировать в голове ни одной внятной фразы.

Я посмотрела на свои дрожащие пальцы. На пальцах и под ногтями корочкой краснела засохшая кровь.

Я не могла определиться, кого сейчас я ненавидела больше: его или себя.

Дорога домой показалась мне в два раза длиннее. Что будет дома, когда Тьера и Крис увидят, в каком виде мы приехали — я даже и думать боялась об этом.

Алекс не тропился, и мы ехали довольно таки медленно, несмотря на то, что дороги были полностью пустынными и безлюдными. Только изредка нам встречались встречные автомобили и случайные прохожие на тротуарах. Вокруг фонарей белела дымка тумана. вечер был очень спокойным и тихим, только внутри нашей машины стояла совсем другая атмосфера.

Он все еще надеялся, что я заговорю первая, или вообще не хотел со мной разговаривать, что пугало меня еще больше.

«Хорошая прогулка получилась, молодец, Кира».

Губы до сих пор горели от поцелуя, но я не имела права жаловаться, после того, как Алекс спас меня. Если бы в том состоянии, в котором я тогда находилась, я напала бы на обычного, на вид человека, меня бы точно забрали в сумасшедший дом.

Я попыталась вспомнить поцелуй из своего сна, но ничего не получилось.

«Да уж, с воображением у меня явно не все в порядке, если я пытаюсь вспомнить то, чего никогда не было».

Но более реальные вещи я могла вспомнить: его глаза, его улыбку, которую я так редко видела, но все же, запомнила навсегда. Его руки, когда он обнял меня, чтобы спасти от когтей демона.

«Никто не может мне запретить думать о нем, даже он сам».

А что бы было, если бы он поехал со мной, а не Алекс?

Алекс...

Я так углубилась в свои мысли, что совершенно забыла, где и с кем я находилась.

Он выглядел задумчивым и очень подавленным.

— Прости меня, пожалуйста, — прошептала я без надежды на то, что он услышит меня. Каждое слово застревало в горле, и мне приходилось вырывать его щипцами.

— Все в порядке, — неожиданно сухо ответил он.

— Сильно болит? — глотая слезы, спросила я.

Он резко повернул на обочину и остановился.

Я была в растерянности. Я не знала, что будет дальше, и как мне реагировать на его действия и слова. Я сжала руками сидение.

— Обо мне не переживай. Меня больше волнует тот факт, что даже после того, как мы отъехали на безопасное расстояние, ты не перестала чувствовать ненависть и злость. Ты меня ненавидишь? — спросил он слабым голосом, как будто ему доставляло боль произносить этот вопрос вслух.

— О чем ты? — спросила я, как будто не понимала, о чем он говорит.

Как он вообще мог понять, что я чувствую? Неужели это так заметно? Мне казалось, что я всегда могу прятать свои чувства под непроницаемой маской. И сегодняшний день не был исключением: я не подавала вида и ничего не говорила о том, что я чувствую.

— Ты меня ненавидишь? — повторил он.

— Скорее себя, чем тебя, — пробормотала я. — Посмотри, как я тебя искалечила.

Я подняла ладони, показывая ему свои окровавленные пальцы.

— Заживет, — отмахнулся он, как будто речь шла о комарином укусе, — Ты сама не поранилась? — спросил он заботливо.

— Нет.

Я опустила голову, тихо всхлипывая. Обо мне никто и никогда так не заботился, более того, даже после того, что я сделала.

— Не плачь, я тебя умоляю. Все позади. Я бы никогда не дал им обидеть тебя.

Он смахнул рукой слезинку с моей щеки. А потом, как будто пересилив себя, отдернул руку и положил обе руки на руль.

Я знала, что должна найти подходящие слова благодарности и утешения. Он чувствовал себя виноватым, что наша прогулка так неудачно закончилась, но зато он сдержит обещание, данное Крису: домой мы вернемся в таком же составе, в каком и уехали.

— Я предполагал, что твоя реакция будет именно такой, но все-таки надеялся, что я ошибаюсь, и что... — собравшись с силами, сказал он, опередив меня.

— О чем ты говоришь? — спросила я безжизненным голосом, не понимая ни слова. — Я провалила экзамен? Я не из-за этого расстроилась. Если будет нужно, я согласна тренироваться столько, сколько будет нужно, я не хочу больше рисковать тобой или еще кем-то из вас.

Я сглотнула.

Хоть это и было единственным существенным промахом, из-за которого я должна была переживать, сейчас это волновало меня меньше всего.

Мои оправдания были ничтожными.

Алекс рисковал собой из-за меня, из-за моей просьбы и моих капризов.

— Я знаю из-за чего ты расстроилась. — сказал он, глядя вдаль через лобовое стекло.

— Ну, тогда объясни мне. Я слушаю.

— Я не должен был позволять себе целовать тебя.

— Ничего страшного, сказала я убедительно, — ты сделал это, чтобы спасти меня, чтобы отвлечь меня от демонов. Я, правда, благодарна тебе за это.

Я положила ладонь ему на плечо в знак утешения. Он повернулся ко мне. Взгляд эго был каменным, не выражающим никаких эмоций.

— Ты не поняла меня. Я воспользовался моментом.

— Воспользовался? Моментом? — повторила я себе. — Зачем?

— Хотел проверить одну свою догадку.

— И как? Проверил? — спросила я, закипая.

— Только не злись на меня, я пытаюсь быть с тобой честным. Это разве не заслуживает немного снисходительности с твоей стороны?

— Заслуживает, — согласилась я, стараясь успокоиться, — Продолжай.

— Я могу спросить тебя кое о чем, и рассчитывать на честный ответ? — спросил он, заглядывая в мои глаза, пытаясь прочесть в них ответ.

— Я не люблю такие вступления, ты не мог просто сразу задать свой вопрос? — сказала я грубо, но потом, вздохнув, добавила, — Спрашивай о чем угодно.

Его стратегия была безотказной: если хочешь, чтобы кто-то был с тобой честен, будь для начала сам честным с этим человеком. Теперь у меня не было шанса обмануть его или слукавить.

Я уже готовила в голове ответ на вопрос, который должен был последовать. Банальное «Я тебе нравлюсь?» или «Как ты ко мне относишься?»

Я отвернулась, игнорируя его настойчивый взгляд. Это был не первый раз, когда мне казалось, что он видит меня насквозь.

— Ты из-за него такая?

Я затаила дыхание в ожидании продолжения вопроса, ничего не ответив.

— Ты его любишь? — спросил он снова, его голос надломился на первом же слове.

Пока я искала слова для ответа, он истолковал мое молчание по-своему.

— Понятно, — ответил он сухо, завел машину, и резко выехал на дорогу.

— И что тебе понятно? — спросила я, когда он не подумал остановиться на красный свет светофора и чуть не сбил нетрезвую парочку, вяло переходящую дорогу. — Я же ничего не ответила.

— Это не обязательно, — отрезал он, мельком глядя в боковое зеркало на ругающихся нам вслед и размахивающих руками парней на дороге.

— Я не... Объясни, почему это.

Я повернулась к нему в пол оборота, насколько мне позволял это ремень безопасности.

— Тебе не обязательно говорить мне, что ты чувствуешь.

— Ты настолько хороший психолог? — спросила я иронично.

Он усмехнулся и покачал головой, как будто я сказала какую-то несуразную глупость.

— Что теперь? — нервно спросила я.

— Ты иногда забываешь о том, кто мы.

— Я никогда не забываю, кто мы. И, вообще, как это относится к делу? — мой голос почти срывался на крик.

— Когда я говорил «мы», я говорил про себя и про Тьеру, — он проскользнул по мне взглядом, сканируя меня в очередной раз, — Я не знаю, преимущество это или недостаток, но мы с ней чувствуем все то, что чувствуете вы. Может это нужно, чтобы лучше понимать вас, или это только указывает на нашу бесконечную зависимость от вас.

Мне потребовалась минута, чтобы осознать все вышесказанное.

— И я только сейчас узнаю об этом? — прошипела я.

— Я не хотел говорить тебе об этом вообще. Лучше, когда твои чувства, как и мысли, остаются только при тебе. Не хотел, чтобы ты сковывала себя в эмоциях в моем присутствии.

— Ну и ну, — я закрыла лицо руками. — Не могу в это поверить.

— Так, значит, я не ошибся на счет Криса? — это был скорее не вопрос, а утверждение.

От его имени по коже пробежала дрожь, сердце стукнуло два неровный удара, ломая ровный ритм сердцебиения.

Он горько усмехнулся, а затем вздохнул.

— Нет, — быстро опровергла я его убеждение. — Ты видел, какие у нас отношения? Он меня недолюбливает непонятно по каким причинам.

— А ты его нет.

Я вздохнула.

Алекс был прав на счет того, что для меня было бы лучше не знать о том, что Алекс, как лакмусовая бумажка, копирует все мои чувства и переживает их как свои. Этот факт менял многое в моих с ним отношениях.

— Да, он мне нравится, — признала я очевидный факт, который перед Алексом отрицать уже не имело смысла, — Но не более.

Меня удивило то, как уверенно я произносила то, в чем почти не была уверена и наполовину, будто пытаясь саму себя в этом убедить.

Я решила, что разговор окончен, и села поудобней, откинув голову на спинку кресла. Переизбыток эмоций сегодняшнего вечера давал о себе знать. Единственное о чем я мечтала, это поскорее оказаться в кровати, чтобы спокойно обдумать и проанализировать весь сегодняшний вечер. Все наши диалоги.

Алекс задал мне очень интересный вопрос, над которым имело смысл поразмыслить в первую очередь для меня самой, чтобы, наконец, прийти к ответу.

Мы повернули на знакомую мне дорогу, и это значило, что до дома оставалось ехать несколько минут.

«Потерпи еще пару минут», — сказала я себе, как бы невзначай посмотрев на Алекса.

Я заметила по его напряженному лицу, что он считает, что наш разговор не дошел до своего логического завершения.

Вот уже показалась крыша нашего дома, свет не горел ни в одном из окон, и это было хорошим знаком: значит, все уже спят и есть надежда, что нас никто не встретит в таком виде.

— Он не сделает тебя счастливой, — сказал он, наконец.

— Откуда ты можешь это знать?

— Я не знаю этого, но я знаю его и его прошлое.

— Но не будущее.

— Согласен.

— Кроме того, он не смотрит на меня, как на девушку.

— Его счастье.

— За меня не беспокойся, я за себя и за свои поступки отвечаю. Да и..

— Ты не закончишь, как она, — перебил он меня, обещая это скорее себе, чем мне.

— Как кто? — потребовала я ответа.

— Не имеет значения. И еще... Есть еще одна вещь, которую ты должна знать.

Я, вся во внимании, повернулась к нему. Меня пугала его серьезность, потому что он редко был таким, и я понимала, что я совсем его не знаю, я знаю только вершину айсберга, вершину его души и чувств, ту часть, которую он сам решает показывать людям или нет.

— Я хочу, чтобы ты знала: я не смогу быть для тебя братом. Я буду следить за ним, и если из-за него ты проронишь, хотя бы одну слезинку — тебе лучше не знать, что я с ним сделаю.

Он открыл дверцу, вышел из машины, и не оборачиваясь пошел в дом. Я даже не заметила, когда мы успели подъехать к дому.

А я так и осталась неподвижно сидеть с раскрытым ртом и смотреть ему вслед.

Меня начал поглощать страх перед потерей Алекса. Считая его своим самым близким другом не переступила ли я дозволенную для меня черту?

Теперь я знала, до какой степени он от меня зависел, и меня пугала такая зависимость. Теперь на мне лежала ответственность за его чувства, которую он так боялся на меня взвалить.

Кроме Криса был только один человек, который мог бы мне объяснить, что же происходит с Крисом, и как мне следует истолковывать слова Алекса: Тьера.

Я знала, что когда она в хорошем настроении, от нее можно добиться дружественного расположения. Но все последующие дни она была мрачной и угрюмой, и как только я собиралась с духом, чтобы задать ей интересующие меня вопросы, я тут же осекалась, когда она тяжело вздыхала и закрывала лицо руками.

Она даже не возражала, когда я предлагала ей помощь на кухне.

— Как прошла прогулка? — спросила она в четвертый раз за неделю.

Она задавала этот вопрос каждый день, как только мы оставались одни после завтрака, и я шла помогать ей с приготовлением обеда или ужина.

— Хорошо, — ответила я терпеливо, внимательно наблюдая за ней и за ее реакцией.

Она не казалась больной или сумасшедшей, но разве можно считать такое поведение нормальным?

— Я рада, что ты можешь контролировать себя, — сказала она искренне.

Это было даже не чувство дежа вю, она как кукла повторяла эту фразу каждый раз после моего ответа.

Я бросила тарелки на стол, и они грохнули так сильно, что Тьера вздрогнула и вскрикнула.

Я подошла к ней и встряхнула за плечи.

— Что такое? Что с тобой? — спросила я настойчиво.

— Ах, Кира, не спрашивай, — ответила она жалобным тоном, пытаясь освободиться.

Она была более чем в себе, но что-то ее очень сильно мучило.

— Я не отстану, что происходит с тобой эти дни? — давила я.

— У меня мигрени, — ответила Тьера, потирая виски. — Нужно порезать и обжарить помидоры и лук. Бери помидоры, а я займусь луком.

Она взяла разделочную доску и стала мелко крошить луковицы. Уже через полминуты по ее щекам заструились слезы.

Я не могла утверждать, но я была почти уверена, что слезы у нее не от лукового сока.

— Тьера, тебе не нужно в город? Я могу подбросить тебя в любое место, — спросил Крис из-за моей спины.

По телу пробежала волна благоговения от его голоса. С каждым днем он казался мне все нежнее и благозвучнее, как звук воды, который наполняет душу спокойствием.

Тьера отрицательно покачала головой, не поднимая глаз.

Это был мой шанс убить одним ударом двух зайцев: развеселить Тьеру и хоть немного побыть рядом с Крисом.

— Тьера, помнишь, ты обещала мне поехать за обувью, когда я пройду экзамен? — спросила я небрежно. Но, несмотря на все мои старания, этот вопрос прозвучал, как будто это был вопрос жизни и смерти.

— Помню, — ответила она, улыбаясь сквозь слезы. — Ты хочешь поехать сейчас?

— Хочу, — сказала я уверенно.

— Тогда мы едем, — сказала она, бросая нож на разделочную доску. — Я приведу себя в порядок, и через пять минут буду готова.

Она выпорхнула за двери, предательски бросая меня наедине с моим личным синеглазым демоном, от которого не было возможности спрятаться или сбежать.

Он сел напротив меня и внимательно и с любопытством наблюдал, как помидоры, благословленные моим ножом, превращались в томатный сок.

— Ты не идешь собираться? — спросил он.

— Не, — ответила я, показывая ему, что очень занята разделыванием, а в моем случае кровавым расчленением помидора.

— Я думаю, ему уже достаточно, — сказал он спокойно.

Он попытался остановить мою руку, в которой я держала нож, чтобы прекратить мои издевательства над ни в чем неповинным овощем.

От его прикосновения по моей руке прямо к сердцу прошел разряд, я рефлекторно отдернула руку, задев лезвием ножа его ладонь. Он скопировал мой жест и сжал руку в кулак.

То ли от испуга, то ли от чувства вины я тут же разжала пальцы и бросила холодное оружие, которое в моих руках приобретало еще одно свойство: смертельное, на стол, попав прямо в эпицентр помидорной лужицы.

Сок брызнул в разные стороны, не обойдя вниманием и мое лицо.

Я заморгала, стряхивая капли с ресниц.

И почему я всегда попадаю в такие ситуации, когда я рядом с ним?

Я почувствовала, как кровь приливает к щекам, и почему ему вздумалось смеяться над этим? Мне не было смешно ни капельки.

— Если хотела меня покалечить, нужно было перевернуть нож лезвием вверх, — сказал он растеряно, пытаясь подавить смех.

— Я не хотела, — сказала я беспомощным голосом.

— Не волнуйся, я цел, — сказал он мне, улыбаясь и показывая невредимую ладонь.

— Я...

— У тебя здесь сок, — сказал он, пристально глядя на мою щеку и протягивая руку к моему лицу.

Я задержала дыхание и сжалась в комок в ожидании прикосновения, сосредоточив взгляд на его руке, изо всех сил стараясь избегать его взгляда, чтобы не рухнуть в обморок.

В последнее время мне становилось все тяжелее и тяжелее избегать его, не смотреть на него, когда мы сидели за одним столом, не думать о нем перед сном и с первыми лучами утреннего солнца.

Он провел ладонью по щеке, вытирая большим пальцем руки капли сока. Мои глаза, как намагниченные, потянулись вверх, чтобы поймать его взгляд, и замерли на уровне его губ.

— Все, я готова, можем ехать!

Тьера была спасительницей, которая разорвала эту нить напряжения между нами. Она ворвалась в комнату, как спасительный порыв кислорода, приводя меня в сознательное состояние — я громко выдохнула и теперь снова могла дышать — Крис отдернул руку от моего лица, его брови нахмурились, и он опять выглядел так же, как и всегда: непроницаемое лицо, полное равнодушия, презрения и холода.

Я спрыгнула со стула и вылетела за дверь, чуть не сбив Тьеру с ног.

Оказавшись в гостиной, я согнулась пополам, и, опираясь руками на колени, пыталась восстановить дыхание. Щека горела от его прикосновения, и я до сих пор чувствовала на своей коже его руку.

"Крис не должен видеть меня такой", — повторяла я себе, выходя на свежий воздух, — «Это был всего лишь дружеский жест, я не должна рисовать себе в голове разные фантазии и мечты».

Когда они вышли вслед за мной во двор, я уже стояла на улице, согревая дрожащие не от холода руки в карманах.

Я уставилась в окно и придала своему лицу выражение задумчивости и пустоты. Тьера включила радио и тихо мурлыкала под нос слова незнакомой мне песни. Единственное, что радовало меня сейчас это то, что я все-таки смогла развеселить Тьеру и прогнать ее мрачное настроение. Даже ценой своего собственного спокойствия.

Меня угнетала медленная езда, но Тьера не переносила скорость, и поэтому даже по пустынной трассе мы ехали до 80 километров в час.

Тьера показывала Крису дорогу к самым лучшим, по ее мнению, магазинам одежды и обуви.

— Останови здесь! — скомандовала она возле одного магазина, в котором я не только никогда ничего не покупала, а в котором я даже никогда не была.

— Идем, — она повернулась ко мне с переднего сидения, лукаво подмигивая.

— Тьера, только не весь магазин, договорились? — терпеливо попросил Крис.

— Даю честное слово хранителя, — она подняла правую руку, произнося свою импровизированную клятву. — Пойдешь с нами, чтобы убедиться?

— Нет, — улыбнулся он, — Я подожду вас здесь.

— Ну не хочешь, как хочешь, — сказала она с облегчением с наигранным разочарованием.

Они оба рассмеялись, пока я неуклюже выползала из машины.

Я остановилась перед дверями магазина, как будто мне предстояло пройти через пытку. Это была наша первый совместный поход по магазинам, и я нервничала, совершенно не представляя, чего мне следует ожидать от Тьеры.

Она подтолкнула меня в спину, открывая передо мной тяжелую дверь.

— Не будь трусихой, я не дам тебя в обиду злым продавцам, — сказала она таинственно.

Я сразу не поняла, что значит "давать в обиду продавцам". Но через минуту нахождения в магазине я поняла, что это значит. К нам одновременно подбежали три девушки в одинаковой одежде, предлагая свои услуги. Они наперебой трещали и спрашивали, чем могут нам помочь.

Тьера сразу отшила их, сказав, что в обуви разбирается лучше их всех троих вместе взятых и пошла вдоль рядов с полками разнообразной обуви.

Я растеряно стала бродить, следуя ее примеру.

Половину из того, что я видела, я бы не одела никогда, но я боялась разочаровать Тьеру, поэтому молча, ходила между рядами, и крутила, в руках более менее приличные на вид туфли и босоножки.

Я еще и два ряда не успела пройти до конца, как Тьера уже купила себе три пары туфлей.

Я вздохнула.

— Выбрала себе что-нибудь? — спросила она, подбегая ко мне с пакетами в руках.

— Ни-че-го, — ответила я удрученно.

— Тогда давай я помогу тебе, — предложила она оживленно.

— Боюсь мне здесь ничего не нравиться, — сказала я, пробегая подытоживающим взглядом по магазину.

— Не может такого быть, ты просто не там ищешь. Сейчас глянем. Посиди пока, а я принесу что-нибудь, что будет подходить тебе.

Она усадила меня на мягкий пуф и исчезла с поля зрения.

Я закрыла лицо руками, и перед глазами опять всплыла знакомая картина: синие глаза, лукавый изгиб бровей.

— У тебя что-то болит? — спросила Тьера, садясь передо мной на корточки.

Я отрицательно покачала головой.

— А я принесла тебе Роберто Ринальди, — сказала она ободряюще.

— Кого принесла? — я выпрямилась, оглядываясь вокруг. Но в магазине никого, кроме нас не было.

Тьера рассмеялась звонким смехом и потрясла перед лицом парой туфлей на высоченной шпильке.

— Ни кого, а что. Примеряй.

Она вручила мне ярко-красные туфли с бантами на носках.

Я покорно разулась и обула туфли. Они были мне по размеру, и даже нравились внешне. Если бы не Тьера, я никогда бы не примерила такие на себя.

— Вставай и пройдись, — предложила она, подавая мне руку.

Я, пошатываясь, встала, и попробовала сделать несколько шагов. Они были намного удобнее, чем могло показаться на первый взгляд.

— Нравятся? — спросила Тьера, прищуриваясь.

— Да... но... — начала я.

— Никаких но, я уже заплатила за них, — сказала она торжествующе, — Теперь пойду, поищу подходящую сумку.

Она развернулась на месте и пошла к полке с сумками.

«Какая же она самоуверенная», — улыбнулась я ей вслед.

По спине пробежал знакомый холодок.

«Только не сейчас», — подумала я, оборачиваясь к окну магазина. Мимо витрины прошла девушка с длинными каштановыми волосами. Наши глаза встретились на мгновение, и я поняла: на этот раз никому не удастся остановить меня или удержать.

Тьера не обращала на меня внимания, она рассматривала две сумки, решая, какую бы из них взять.

Я воспользовалась моментом, и незаметно прошла к выходу. Дверь была тяжелее, чем я думала, и мне пришлось навалиться на нее всем телом, чтобы она поддалась.

— Я все-таки решила взять обе, — услышала я голос Тьеры, когда уже находилась в дверном проеме.

Ей не понадобилось много времени, чтобы понять, что со мной происходит.

Она бросила сумки на пол и с криком «Стой» побежала ко мне.

У меня не было времени ей что-либо объяснять.

Как только я оказалась на свободе, я уверенным быстрым шагом двинулась по направлению к моему врагу, чтобы не спугнуть его.

— Крис, останови ее, она пошла за демоном! — крикнула Тьера на всю улицу, без боязни быть разоблаченной. Ей очень повезло, что те несколько прохожих, которые услышали это, подумали, что это обычная шутка, или, что Тьера просто грубиянка.

Я автоматически обернулась, не сбавляя шаг, и увидела Криса, который, перепрыгнув через высокий бордюр, уже находился в нескольких метрах от меня. Тьера тоже почти поравнялась с ним.

Моя же жертва, в отличие от прохожих, не восприняла все как шутку. Она тут же свернула за угол и побежала по более безлюдному пути.

Я громко чертыхнулась и побежала за ней.

— Кира, стой! — доносился до меня голос Тьеры, — Сделай же что-нибудь, пока мы не упустили ее из виду!

В беге мне не было равных, и поэтому я ничего не боялась. Шпильки, конечно, мешали мне бежать, но я прекрасно держала равновесие.

За спиной я услышала шум воды, но оборачиваться я не решилась, чтобы не упасть. Мимо меня по земле с огромной скоростью прокатился поток воды, не задев меня даже брызгами.

«Не такой уж он и меткий», — подумала я.

Но это было ошибкой с моей стороны, смеяться над способностями самого главного хранителя.

Вода разлилась равномерным слоем по асфальту и замерла.

Я поняла, что произошло только тогда, когда мои ноги коснулись зеркально-гладкой и ровной поверхности ледяного катка.

Правый каблук скользнул в сторону и я, потеряв равновесие, упала навзничь на лед.

В глазах поплыли цветные огоньки.

— Чертовы туфли, — прорычала я, сбрасывая обувь с ног.

Я перекатилась со льда на асфальт, встала на ноги и, не оборачиваясь на своих преследователей, босиком побежала дальше.

Между мной и демоном оставалось расстояние в меньше, чем десять метров, и тут, неожиданно для меня, она остановилась и повернулась ко мне.

Я не имела понятия, как я собиралась покончить с демоном, а вот она, казалось, прекрасно знала, как можно покончить со мной.

Она подпрыгнула на месте и, упав на колени, ударила кулаками по земле.

В мою сторону из земли стали на глазах расти блестящие железные шипы, в высоту не меньше метра. Я не успевала затормозить, и неслась прямо навстречу своей смерти.

Демоница залилась победоносным смехом. Это и был ее план, заманить меня в безлюдное место, и покончить со мной, не имело значения, знала ли она, кем я являюсь, или нет.

— Прыгай! — донесся до меня голос Криса.

Я вспомнила, что я теперь не человек, и инстинкты самосохранения заставили мое сознание отреагировать моментально.

Я сделала глубокий вдох и, изо всех сил оттолкнувшись от земли ногами, подпрыгнула вверх, надеясь повиснуть в воздухе, как воздушный шар.

Девушка-демон не ожидала такого поворота событий, ее ухмылка тут же сменилась выражением испуга, когда она увидела, что я подпрыгнула на несколько метров.

Но я не повисла, как надеялась, в воздухе. Я стала опускаться вниз, босиком на блестящие острые иглы. Я очень пожалела, что обозвала свои новые туфли, сейчас они могли бы спасти меня.

Она тоже поняла, что происходит, она опять торжествующе рассмеялась и начала себе аплодировать.

Все, что я успела сделать, это зажмуриться. Я всегда закрывала глаза, чтобы не видеть свою смерть. Но ничего не произошло, я не почувствовала игл, проникающих сквозь мою кожу в подошвы. Только холодок в большом пальце правой ноги. Я открыла глаза и увидела, что я стою на одной из игл, опираясь на нее одним лишь большим пальцем правой ноги.

Я не могла поверить своим глазам: неужели эта игла может выдерживать мой вес, или я так сильно похудела?

Судя по тому, как кормила нас Тьера, на это мне не следовало надеяться.

Крис и Тьера быстро поравнялись со мной, а я стояла и боялась вдохнуть, чтобы не упасть на иглы всем телом.

— Хранители, — пропищала жалобно демоница, — Три хранителя.

— Именно, — ответил холодно Крис.

Он не стал ожидать, пока девушка начнет молить его о пощаде или бросать на него проклятия. Он замахнулся, а демоница покорно склонила голову, готовясь к смерти. Шар льда пробил дыру в ее груди, и она рассыпалась на сотни кусочков. Теперь в ней нельзя было узнать человека.

Иглы растворились в воздухе так же внезапно, как и появились. Крис ловко поймал меня, и я упала прямо в его объятия.

— Ты, кажется, потеряла туфельку, — улыбнулся он. — И даже не одну.

— Да, хороший был бал, — сказала я с сарказмом, принимая из рук Тьеры свои туфли.

Он держал меня на руках, пока я обувалась, а потом осторожно поставил меня на землю.

— Кира, — начала Тьера, — Что все это значит? Ты же сказала, что ты прошла экзамен, и что ты больше не реагируешь на демонов?

— Я. — начала я и тут же замолчала.

— Я еще не придумала оправдания? — договорила она за меня. — Ты нас обманула?

— Хватит, — отрезал Крис. — Это приходит с опытом.

— Ты ее защищаешь? — поразилась Тьера.

— Она не виновата, — он посмотрел на меня, и я виновато опустила глаза, выдавая себя. — Алекс будет отвечать.

— Алекс ни в чем не виноват, — вступилась я. — Это все я. Я попросила его ничего не говорить вам.

Меня они могли обвинять сколько угодно, но не его.

— Для тебя это игры, но он должен уже понимать, чем все эти игры могут закончиться, — Крис был непреклонен.

— Пожалуйста, не наказывай его, — взмолилась я.

Если в нем была, хоть капля сочувствия, было самое время проявить ее. Я была почти уверена, что если Крис станет дома допрашивать Алекса о нашей поездке, Алекс непременно возьмет всю вину на себя.

Крис ничего не ответил. Он вздохнул и пошел прочь.

— Поехали домой, — сказала Тьера, ободряюще потирая меня рукой по спине.

— Он злиться на меня? — спросила я.

— Нет, — ответила она разочарованно.

— А что он чувствует тогда? — спросила я, заглядывая в ее глаза.

— Откуда я могу знать, что он чувствует? — спросила она с подозрением.

— Алекс рассказал мне о ваших способностях. — призналась я, понимая, что это признание может обойтись мне боком.

Тьера открыла рот, чтобы выразить мне свое негодование, но потом тут же закрыла его. Отступать было некуда, выражение моего лица было очень решительным.

— Он очень расстроен, но я не уверена, что это только из-за сегодняшнего случая. Он уже давно такой, с того самого вечера, как вы уезжали с Алексом.

Я представила, как Крис мог следить за нами в тот вечер, и мне стало дурно.

— Ну, Алекс получит у меня за свой длинный язык, — добавила Тьера, взяв меня за руку, и ведя за собой к машине.

Одна половина моих опасений подтвердилась, а вторая половина — нет. Я была права на счет того, что Алекс непременно возьмет всю вину на себя, и что будет защищать меня всеми своими силами.

Но я ошибалась на счет Криса, опасаясь, что он накажет Алекса за то, что произошло. Он, конечно, получил наказание, но оно всего лишь заключалось в том, мне было запрещено выезжать из дома в город без сопровождения Криса.

Я с облегчением вздохнула, когда Крис произносил свой вердикт. Прогулок и новых впечатлений мне хватило с головой на месяцы вперед.

Но вот Тьера сдержала свое обещание. Ее наказанием для Алекса "за длинный язык" оказалась строгая диета для диабетиков, по которой Алексу приходилось отказываться от сладкого и мучного.

Мне же приходилось незаметно воровать для него с кухни булочки и пирожные, которые мы поедали вместе с ним, сидя вечерами в беседке за домом.

Весна набирала обороты, и вскоре у меня появилось еще одно занятие. Мы с Тьерой высаживали в саду цветы и травы, которые могли бы ей понадобиться на кухне, ухаживали за молодыми отростками и деревьями. Ей это доставляло огромное удовольствие. Сад приобретал вид живого существа, первая зеленая трава и молодые зеленые листочки оживляли его после долгого зимнего безжизненного сна.

— Тебе тоже нужно найти себе какое-нибудь занятие, — советовала она мне, — Быть ближе к своей стихии.

— Мне нельзя без Криса никуда выезжать, забыла? — скривила я недовольную рожицу.

— Можно что-нибудь придумать и здесь. Необязательно выезжать в город.

— Предложи мне свои идеи, и я их с удовольствием выслушаю.

— У меня голова забита другим в последнее время, — сказала она на тон ниже, чтобы кроме меня ее слов не услышал никто.

— Он все еще чем-то расстроен? — спросила я осторожно.

— Временами — да, временами — нет. Знаешь, он очень хорошо научился скрывать свои чувства внутри себя, и мне иногда тяжело его почувствовать даже тогда, когда я этого хочу сама.

— Зачем ему скрывать от тебя свои чувства?

— Не будем ворошить прошлое, согласна? — спросила она с тревогой.

Я не стала настаивать, я молча пожала плечами и продолжила обрезать лишние отростки розовых кустов.

Дни пролетали быстрее, чем когда-либо, Тьера учила меня готовить, и я была, по ее словам, очень способной ученицей. Она рассказывала мне все секреты, в которые ее когда-то посвящали профессиональные повара.

— Не боишься, что я стану тебе достойной конкуренткой? — подшучивала я, проверяя ее реакцию.

Она взрывалась смехом и скромно отвечала:

— Ученики превосходят только лучших учителей.

Крис и Алекс почти всегда уходили после завтрака вдвоем на тренировки, где проводили большую часть светового дня, но я не подавала вида, что меня это задевало.

В общих чертах такое положение вещей и такая жизнь меня полностью устраивали. Я текла по течению, но меня не покидало смутное предчувствие, что это всего лишь затишье перед бурей.

Тьера была не очень хорошей актрисой, и по ее глазам читалось, что у нее есть, что мне сказать. Какой-то страшный секрет, который она опасалась мне доверить, очень пагубно влиял на ее моральное состояние.

— Давайте устроим какой-нибудь праздник хранителей? — предложила Тьера однажды за ужином. Это была ее очередная попытка разрядить напряженную молчаливую обстановку за столом. Заметив недоверчивый взгляд Криса она, закатив глаза, поспешно добавила:

-Всю организацию я беру на себя.

— Хорошая идея, — оживился Алекс, — Но почему именно хранителей? Можно устроить обычный праздник или пикник, или вечеринку. Зачем связывать это с тем, что мы хранители?

— В этом все и дело, что я не хочу обычный пикник или вечеринку, — пояснила Тьера, у меня есть несколько задумок, — она задумалась на несколько секунд, почесывая затылок, — но к концу недели, я уверена: я смогу это организовать с вашей помощью.

— Организовывать почти неделю праздник для четырех человек? — поинтересовался Крис, вскидывая брови.

— Не совсем обычный праздник. Это должно происходить в саду. Я возьму на себя цветы и все зеленые насаждения, Алексу я поручаю свечи, ты, Крис, займешься беседкой, а Кира... — она посмотрела на меня, прищуривая один глаз, — Ты будешь помогать мне.

— Нет, она будет помогать мне, — вмешался Алекс. — Ведь так?

Он заговорщически мне подмигнул, стараясь изо всех сил выглядеть серьезным.

— Она не будет тебе помогать, она моя подруга. Так что, — она с ухмылкой развела руками, выражая этим свои соболезнования, — все решено.

Алекс не стал с ней спорить, он отломал кусочек хлеба и бросил им в Тьеру. Та, с выражением ах-так-тогда-ты-пожалеешь, потянулась за большим яблоком, лежащим в корзине в центре стола.

— Хватит, успокойтесь! — вмешалась я, заподозрив, что этот детский спор может закончиться плачевно, — Я буду помогать вам обоим, у меня все равно вагон свободного времени, вы что, забыли?

Тьера недовольно фыркнула, но успокоилась. Алекс одной рукой пододвинул мой стул ближе к своему и положил свою руку мне на плечо.

На следующее утро я проснулась с мыслью о том, какая же я была глупая все это время, что не могла найти себе занятие по душе. Ведь это было очевидно.

Я, перепрыгивая через две ступеньки, и не обнаружив ни души ни в гостиной ни с столовой, галопом ворвалась на кухню.

— Где Алекс? — спросила я с нетерпением воплотить свои мысли в жизнь.

— И тебе доброе утро, — ответила она с улыбкой, уловив дух моего хорошего настроения. — Ты сегодня как никогда рано. Еще никто не просыпался.

— Да? — спросила я удивленно. — Тогда пойду и разбужу его.

— Подожди, — заволновалась Тьера, — К чему такая спешка? Что случилось?

— Ничего не случилось, я всего лишь нашла себе хобби.

— Мне уже начинать волноваться? — спросила она с подозрением.

— Ничего особенного и ничего опасного — это многие делают.

— Я очень надеюсь, что это твое хобби — это не прыжки с крыши без страховки. — рассмеялась она.

— До этого я не додумалась, спасибо за идею, — ответила я.

Завтрак я съела на одном дыхании и большими глотками выпила стакан сока, чтобы протолкнуть комок еды, застрявший в горле.

Крис всегда выходил из-за стола первым и шел к себе в кабинет. Я могла лишь догадываться о том, какие важные дела он там решал.

— Ты свободен сегодня? — спросила я у Алекса, когда тот уже выходил из-за стола.

— Вообще-то у нас сегодня тренировка, а что?

— Хотела тебя попросить кое о чем, — замялась я.

— Без проблем, тогда я отменю тренировку и буду весь в твоем распоряжении. — ответил он не задумываясь.

— А Крис не будет злиться?

— Я что-нибудь придумаю, он же не изверг, в конце концов.

— Я буду ждать тебя во дворе.

— Через десять минут я буду готов, — пообещал он.

Десять минут, которые мне пришлось его прождать, показались мне десятью часами.

— Ну, чем займемся? — спросил он воодушевленно. Мое хорошее настроение передалось ему моментально.

— Научи меня водить машину, — выпалила я, наблюдая за его реакцией.

Наступило молчание, которое говорило только об одном: ответ на мою просьбу последует отрицательный.

— А ты разве не умеешь? — спросил он еще более удивленно.

— Нет, — растерялась я, — с чего ты взял, что я умею?

— Мне даже в голову не могло прийти, что ты можешь не уметь.

— Моя мама не умела водить, а папу я видела редко — он часто выезжал за границу по делам своей строительной фирмы, и поэтому научить меня было некому. Да и вряд ли родители могли бы позволить себе содержание и покупку второго авто.

Мне было очень больно говорить о родителях в прошедшем времени.

— Нам нужно найти подходящую широкую пустынную дорогу. — сказал он, садясь на водительское сидение и приглашая меня жестом сделать то же самое.

— Значит, ты не против, быть моим учителем? — я не верила своему счастью.

— Конечно, нет, я очень рад, что ты попросила именно моей помощи в этом, — сказал он многозначительно.

— Ты же прекрасно знаешь, что просить мне больше некого, — обиделась я.

— Если не улыбнешься, я никуда не поеду, — потребовал он.

Мои губы растянулись в улыбке, больше похожую на гримасу непослушного ребенка.

— Ладно-ладно, — сказал он, смеясь, — Поехали, только перестань так улыбаться.

— А что, когда я улыбаюсь, я настолько страшная? — улыбнулась я искренне.

— Обычно девушки мне улыбаются соблазнительными кокетливыми улыбками, а не строят детские рожицы.

— Тебе придется привыкать к «необычной девушке».

— Права у тебя уже есть, так что, осталось совсем немного — научиться ездить, моя «необычная девушка».

Подходящее место мы нашли почти сразу. Широкая заброшенная дорога, практически безлюдная. Только один недостаток беспокоил Алекса — большие глубокие выбоины и ямы.

— Садись, — сказал он, выходя из машины и освобождая для меня водительское место.

— Прям сразу? — растерялась я, — Я думала, сначала ты проведешь инструктаж или теоретический урок.

— Это бессмысленная ерунда, чтобы научиться водить авто, нужно садиться и пытаться ехать. И, не волнуйся, я буду сидеть рядом и подсказывать, что тебе делать.

— Давай попробуем, — согласилась я, садясь в водительское кресло. — Что нужно делать?

— Давай попробуем, — согласилась я, садясь в водительское кресло. — Что нужно делать?

— Давай начнем с самого начала. Смотри: это рычаг переключения скоростей. Сейчас он находится в нейтральном положении. Чтобы завести двигатель, нужно повернуть ключ зажигания по часовой стрелке.

Я дрожащей рукой повернула ключ. Мотор приятно зажужжал, и машина задрожала, как будто чувствовала своего нового управляющего. Я улыбнулась своему первому успеху.

— Молодец, подбодрил меня Алекс, — теперь левой ногой выжимай педаль сцепления. До упора.

— Вот так?

— Именно так, теперь, смотри, я включаю первую передачу, а ты медленно отпускаешь педаль.

Я осторожно стала отпускать педаль.

— Слышишь? Обороты двигателя упали.

— И что это значит?

— Значит, что ты все делаешь правильно.

— Теперь нужно зажимать педаль газа?

— Нет-нет. Это в самую последнюю очередь. Сначала запомни вот эту самую большую педаль, и правую ногу всегда держи на ней— это педаль тормоза.

— Запомнила.

— Теперь попробуем проехать несколько метров. Делаем то же самое, только сейчас ты слегка надавишь на педаль газа. Нажимай очень осторожно, потому что двигатель без нагрузки реагирует очень чутко.

Я выжала по упора педаль сцепления, Алекс поставил рычаг на первую передачу.

— Теперь газ, и медленно отпускай сцепление.

Я сделала все так, как он сказал, но автомобиль недовольно дернулся и заглох.

— Что я сделала не так? — переживала я.

— Слишком рано отпустила сцепление. Давай еще раз.

На этот раз мотор не заглох, но машина сильно дернулась.

— Опять рано?

— Не рано, но слишком резко. Ты должна научиться чувствовать момент, нога должна запомнить положение, при котором обороты двигателя будут достаточными.

— Это сложно, я никогда не научусь этому и не запомню.

— Ты очень нетерпеливая, ты же в первый раз села за руль. С первого раза ничего и ни у кого не получается. Может быть, закончим на сегодня? — спросил он, но почувствовав мое разочарование, добавил, — Обещаю, мы продолжим завтра.

— Давай еще раз попробуем, у меня должно получиться, — настаивала я.

Вместо одного раза я пробовала еще пять, и на пятый раз мне все-таки удалось проехать метров пять без рывков и остановок. Алекс был доволен и мной, как ученицей, и собой, как учителем и инструктором. Домой мы вернулись уже к вечеру, когда теплый весенний день сменил темный и холодный сумрак.

Вместо одного раза я пробовала еще пять, и на пятый раз мне все-таки удалось проехать метров пять без рывков и остановок. Алекс был доволен и мной, как ученицей, и собой, как учителем и инструктором. Домой мы вернулись уже к вечеру, когда теплый весенний день сменил темный и холодный сумрак.

Тьера сразу утащила меня за руку на кухню, где мы могли спокойно посплетничать и рассказать друг другу о событиях прожитого нами дня.

— Ты училась водить автомобиль? — поразилась она. Тот факт, что не умела делать этого раньше, удивил ее не меньше, чем Алекса. — В Европе почти все девушки твоего возраста умеют водить автомобиль и многие имеют свой собственный.

— Я, наверное, первый хранитель, который почти ничего не умеет делать.

— Для хранителя важнее душевные качества, потому что наша сила находится здесь, — она положила руку себе на грудь, — А все остальное приходит с опытом.

— Рядом с вами я чувствую себя ребенком, я ведь никогда не думала, что моя судьба сложится именно так. А как прошел ваш с Крисом день? — спросила я, пытаясь вернуть себе приподнятое настроение.

— Я высаживала цветы, а Крис украшал беседку маленькими водопадами. Это невероятное зрелище.

— У нас в саду будет водопад? Вот это действительно круто. Жаль, что я со своей стороны не могу ничего сделать для нашего праздника.

— Вы с Алексом уже думали над своей частью оформления? Вам нужно украсить сад свечами.

— Ой, у меня из головы вылетело.

Тьера недовольно сдвинула брови.

— Завтра мы с ним это обсудим, — пообещала я.

— Кстати, — Тьера настороженно прищурила один глаз, — Крис знает, чем вы с Алексом сегодня занимались?

Я покачала головой. Я только сейчас задумалась над тем, что скажет Крис на мое новое увлечение. В желудке образовался горький ком, как только я представила его реакцию. Его предвзятое отношение ко мне волновало меня не меньше, чем мои неопределенные чувства по отношению к нему.

— Если Алекс не скажет ему сам, я скажу ему завтра за завтраком, — пообещала я Тьере и себе.

Главное, набраться смелости и не впасть в оцепенение, когда я захочу раскрыть рот, чтобы обратиться к нему по имени.

За завтраком не касались темы моих с Алексом уроков вождения, и не смотря на то, что Тьера несколько раз невзначай закашливалась или наступала мне под столом на ногу, я так и не осмелилась признаться.

— Почему ты нервничала во время завтрака, — спросил Алекс, когда мы отъехали от дома.

— Хотела рассказать Крису о том, чем мы с тобой занимаемся, но решительности не хватило.

— А зачем тебе ему говорить? Он знает об этом.

— Правда? — спросила я с облегчением. — И он не против?

— Нет, мы же с тобой не в город ездим. Он не может быть против того, что безопасно.

— Ты прав, я, должно быть, преувеличиваю.

Мы с Алексом старались избегать разговоров о Крисе и даже элементарных упоминаний его имени.

Чувствовать и контролировать авто у меня получалось лучше с каждым днем. Следующим шагом в моем обучении стало переключение передач, с чем я справлялась на отлично. Конечно, с первого раза у меня мало что получалось, но желание мчаться по дороге преобладало над желанием все бросить из-за неудач и промахов.

Самым сложным оказалось вписываться в повороты. Для этого Алекс ставил на дороге большие камни, мимо которых я должна была проехать, не наезжая на них колесами.

Когда Алекс чувствовал, что у меня уже сдают нервы, мы начинали обдумывать план украшения сада для праздника.

— Можно подвесить огненные фонарики на деревья, — предложил Алекс.

— Если ты спалишь Тьерин сад, она же тебя в землю закопает, — смеялась я.

— Зато праздник будет, как на рождество, — не унимался он.

— Можно пустить свечи на воду вокруг беседки, — предложила я, чтобы отвлечь его от бредовых идей.

— Вода с огнем не совместимы, так что это не самая удачная идея.

— На один день можно забыть о предрассудках, я считаю, что это все глупости. Вы же не можете враждовать.

— Никто не враждует, просто мы полные противоположности друг другу. Как ты и Тьера. Вы никогда не будете понимать друг друга, и это естественно.

— Не правда, мы с ней прекрасно ладим и понимаем друг друга.

— Это не значит, что так будет всегда, когда-нибудь ты поймешь меня. Это равносильно тому, что нам нужно регулярно находиться рядом со своей стихией. Ты это ряд ли сможешь когда-то ощутить. Тебе разве что на подводной лодке может быть некомфортно, но даже и тогда ты не будешь полностью отделена воздуха.

— Ты прав, мне трудно все это дается, иногда я забываю о том, кто мы, и мне кажется, что мы обычные люди с обычной жизнью.

— Первые несколько лет самые тяжелые, потом ты привыкнешь.

— Остается только дожить до этого момента, — с грустью сказала я.

— Никогда так не говори. Ни я ни Крис, — он замолчал на минуту, восстанавливая свое сердцебиение, — не дадим тебя в обиду.

— Я полностью доверяю тебе. Я не могу этого объяснить, но я чувствовала это с нашей первой встречи, и не боялась ничего, потому что ты сказал мне тогда, что мне нечего бояться.

— После тридцати лет существования я опять могу дышать полной грудью.

— Уже стемнело, поехали домой, а то Тьера меня убьет, я же обещала помогать вам по очереди, — пробормотала я, освобождая Алексу водительское кресло.

Следующие два дня я, как и обещала, помогала Тьере в саду. У нее цвели цветы всех существующих на Земле оттенков и форм, целый ботанический сад. Беседку обвивали растения с синими цветами, и вода в озерце под беседкой больше не была мутного цвета с плавающей на ней прошлогодней листвой. Она была прозрачной, и на поверхности теперь плавали белые кувшинки.

Где Тьера могла раздобыть такие цветы в такое время года?

Я приучала себя не задаваться глупыми вопросами.

— С садом нужно закончить сегодня, потому что у нас осталось два дня, и времени на приготовление праздничного стола может не хватить.

— Ты и так нас закармливаешь, как на убой. Можно обойтись одними чипсами и колой.

— Ну, уж нет, тебе питаться чипсами я не позволю. С меня и Криса одного хватает, который, переступая через меня, позволяет храниться этой отраве на моей кухне.

— У нас на кухне есть чипсы? — обнадежено спросила я, — я их сто лет уже..

Я замолчала на полуслове, когда заметила, как ее кожа покрывается красными пятнами.

— Ладно-ладно, прости. — забеспокоилась я.

Такой гипер опеки я никогда раньше на себе не испытывала.

В последний вечер перед праздником мы с Алексом специально вернулись пораньше, чтобы успеть все приготовить.

Мы договорились спуститься в сад к восьми часам утра, чтобы весь день провести вместе.

К себе я поднялась уже за полночь, но из-за внутреннего волнения спать мне абсолютно не хотелось. Я зашла в ванную и стала рассматривать содержимое ящиков комода. В самом верхнем ящике я нашла упаковку больших бигуди, и в голове у меня созрела идея. Я разделила волосы на пряди и накрутила их на бигуди.

— Спокойной ночи, Крис, — прошептала я в темноту, закрывая глава. — Завтра мы целый день будем вместе.

Мне показалось, что утро наступило через несколько минут после того, как я заснула. Я быстро привела себя в порядок, оделась и распустила белоснежные кудри, позволяя им волнами стекать по плечам до самой поясницы.

Часы в гостиной уже показывали без пяти минут девять часов утра.

«Опаздывать плохо, очень плохо», — ругала я себя, выбегая во двор и направляясь за дом к саду.

— Доброе утро, — поприветствовала я всех.

Я встретила на себе взгляды троих человек, от которых у меня под кожей пробежал мороз.

Тьера смотрела то на меня, то на Криса, прижимая правую ладонь к сердцу.

Алекс осматривал меня с ног до головы мертвым взглядом.

Крис поднялся с травы на ноги, и посмотрела мне в глаза. Это взгляд был знаком мне, мне уже снились эти глаза, которые излучали боль и разочарование.

— Что. Случилось, — пролепетала я бессвязно.

Крис прошел мимо меня, чуть не задев плечом. Ветер развил мои волосы и холод сквозь кожу направился прямо к сердцу.

— Крис, не уходи, — крикнула ему вслед Тьера, подрываясь на ноги и убегая вслед за ним.

Я растеряно обернулась.

— Тьера, что случилось?

— Кристиан, вернись сейчас же, — крикнула Тьера, останавливаясь.

Она повернулась ко мне.

— Что с ним произошло? — настойчиво спросила я. — Я что-то сделала не так?

Алекс подошел к Тьере и подхватил ее за плечи.

— Я боюсь, что он вернется в прежнее состояние, — сказала она, пряча лицо в его груди.

— Это из-за меня? — спросила я, еле сдерживая слезы.

— Ты ни в чем не виновата, — сказал Алекс, обнимая Тьеру.

— Я не верю тебе, я хочу знать, что вы от меня скрываете, — потребовала я.

— Эти вьющиеся волосы. — прошептала Тьера, — Ты сейчас так похожа на Амелию.

— Я не понимаю...

— Ты напомнила ему о ней, — продолжил Алекс.

— И? — спросила я, догадываясь об ответе.

— Он любил ее, — закончила Тьера.

Я опустила голову, прокручивая в голове сказанное.

— Не вини себя, ты же не знала, — попыталась меня успокоить Тьера.

Я обошла их, и, не понимая, что делать дальше, направилась в дом. Я остановилась возле двери, и мой взгляд упал на связку ключей от Хонды.

Не раздумывая, я схватила их с полки и бросилась к автомобилю.

— Повернуть ключ, выжать сцепление, первая передача, — комментировала я себе под нос, выезжая на дорогу.

«Почему мне так больно от того, что я узнала?», — спрашивала я у себя, отъезжая от дома.

Я заглушила мотор на развилке перед главной дорогой. Налево — город, направо — неизвестная дорога.

У меня не было с собой ни водительских прав, ни документов, ни телефона, по которому я могла бы связаться с остальными.

« Направо, — решила я, выкручивая руль и поворачивая на широкую дорогу. — Навстречу долгожданной свободе».

Это не было похоже ни на что, что я делала раньше. Я опустила стекла двух передних окон, позволяя ветру свободно гулять по салону.

Все, что произошло буквально полчаса назад, казалось в данный момент незначительным. Мои мысли были свободны и полностью чисты. Я включила магнитолу на полную громкость и вдавила педаль газа в пол обеими ногами. Водители и пассажиры всех проезжающих мимо машин опускали стекла своих окон и провожали меня взглядом, некоторые из них сигналили мне вслед, стараясь привлечь к себе мое внимание.

Я не имела ни малейшего представления, куда я еду и, чтобы у меня хватило бензина на обратную дорогу, я сбавила скорость и стала осматриваться по сторонам, чтобы найти место для остановки.

Мое внимание привлек въезд к незнакомому водоему, и я свернула на извилистую дорогу, которая привела меня на зеленый берег небольшого водохранилища. Я заглушила музыку и вышла из машины. Солнце было уже высоко, и грело сильнее, чем требовалось. Я сняла с себя пайту и бросила ее на заднее сидение.

Вдоль всего берега я увидела людей, приехавших сюда на пикник или на рыбалку.

Я забралась на капот авто и пустым взглядом уставилась на темную рябь воды. Как ни печально мне было это осознавать, но я понимала, что ловушка, в которую я себя загнала, захлопнулась. Теперь Крис занимал не какую-то часть моего сознания и моих мыслей, теперь он был повсюду, я была пропитана им, как корж бисквита для торта.

Почему со мной произошло именно то, чего я так сильно старалась избежать? Неужели я так плохо старалась держаться от него подальше?

— Привет. — незнакомый мужской голос ворвался в мой поток мыслей.

Я вздрогнула и вернулась в реальность.

Голос принадлежал молодому мужчине, невысокого роста и крепкого телосложения. Он переминался с ноги на ногу, и было видно невооруженным глазом, что он из-за чего-то нервничает.

— Привет, — ответила я настороженно. Несмотря на то, что он не был демоном (я бы непременно это почувствовала), он был первым «нормальным» человеком, который заговорил со мной за последние несколько месяцев.

Я не старалась продолжать с ним общение, и поэтому между нами повисла долгая пауза.

— Хорошая машинка, — сказал он, хорошо обдумав каждую букву своей реплики.

— Спасибо, — усмехнулась я.

Если бы он узнал, что это не моя, сообщил бы, куда следует об угоне?

— Мы с друзьями уже больше часа наблюдаем за тобой.

Я вопросительно вскинула бровь и уставилась на него.

— Мой друг настаивает на том, что ты приехала сюда одна, а вот я утверждаю, что такая красивая девушка не может проводить такой теплый солнечный день в одиночестве.

— И на что вы поспорили? — спросила я без тени дружелюбия. Через несколько секунд мне предстояло смаковать приятный момент, сообщая ему, что он все-таки проиграл в споре своему другу.

— Если я проиграю, я должен буду пригласить тебя к нам на пикник. — самодовольно ответил он.

— А если ты выиграешь? — спросила я тем же голосом.

Запрещали ли мне правила общаться с чужими парнями, пусть даже и с симпатичными?

— Если Ден проиграет, он должен будет пригласить всю вашу компанию.

Я посмотрела через его плечо и увидела группу людей, сидящих на большом клетчатом одеяле. Две девушки лениво листали журнал, то и дело, бросая любопытные взгляды в мою сторону. Один из парней сидел поодаль, погруженный в свои раздумья, а двое других постоянно шептались и хихикали.

Тема их обсуждения была для меня очевидна.

— Даже так, — я покачала головой, давая ему понять, что я оценила их изобретательность. — Значит, выбора у меня нет?

— Приглашение можно принять, а можно и отказаться.

— Я откажусь, но все равно спасибо.

— Твой отказ напрочь испортит наш праздник, — сказал он с давлением.

Я выдохнула со свистом, испортить два праздника за один день, это чересчур даже для такой, как я.

— Ну ладно, уговорил, — сдалась я.

— Отлично, — просиял он, — Можешь отогнать свою Хонду ближе к нам, чтобы тебе было спокойнее.

— Эээээ, — протянула я, осознавая необычайно глупую нелепость.

— Что? — спросил он озадаченно.

— Ничего, — взорвалась я смехом, — Я тут вспомнила, что не умею сдавать назад.

— А права водительские у тебя есть? — спросил он, нервно хихикая.

— Права есть, опыта маловато, — ответила я, пожимая плечами.

— Меньше месяца за рулем? — предположил он.

— Меньше недели.

— И кто ж тебе доверил ехать так далеко от города одной? Это не очень безопасно.

— Я езжу очень медленно, — соврала я, дабы избежать последующих вопросов и нравоучений.

— Тогда давай я отгоню машину, если ты не против? — предложил он.

Я кинула ему ключи и уселась на переднее пассажирское сидение.

— Я Никита, кстати, — улыбнулся он, заводя мотор.

— Кира, — улыбнулась я в ответ.

Через полминуты мы подъехали к двум старым сухим деревьям, возле которых была припаркована точно такая же Хонда, как и у меня, только цвета спелой вишни.

Я первая вышла из машины, чтобы осмотреться по сторонам.

— Хорошая машинка, — сказала я с чувством, поворачивая голову к Никите.

— Спасибо, — ответил он, смеясь.

Снизу на меня без всякого стеснения глазели четыре пары глаз, и только паренек, который предварительно сидел поодаль от всех, продолжал заниматься своими делами, не обращая на меня внимания.

— Всегда говорил, что самое подходящее средство передвижения для блондинок — самокаты. — прыснул один из парней.

— Ден, помолчи хотя бы сегодня, не спугни нашу гостью, — осадил друга Никита, — Не обращай на него внимания, — извинился он за друга, — он немного дурак.

— Да-да, по ночам я пускаю в подушку пузыри, — с серьезным видом закивал тот.

Две девушки кокетливо захихикали, уткнувшись лицами в журнал.

— Если вы пригласили меня, как объект для насмешек, то мне лучше уйти прямо сейчас, — сказала я робко, глядя на всех по очереди.

— Нет-нет, — запротестовал Ден, вставая с одеяла, и жестом приглашая меня сесть на его место, — Раз уж, как я понимаю, я выиграл спор...

— Не обижайся на него, он со всеми такой, — прервал его второй парень, на вид более дружелюбнее и милее, — Ник, может ты, в конце концов, нас представишь?

— Кира, познакомься, это мои, так называемые друзья: Денис, Паша, Снежана и Оля.

Девушки дружно помахали мне руками, а парни в один голос сказали: "Очень приятно познакомиться".

— Ден, нужно разложить костер и выложить всю еду из багажника, вы мне поможете с этим? — спросил Никита.

Паша одним движением вскочил на ноги к Дену, и обнял его одной рукой за плечо.

— Мы сегодня, на удивление очень добрые, — с энтузиазмом ответил он, — Поэтому мы не только поможем тебе, мы готовы сделать все сами, правда ведь, дружище?

— Я согласен побыть сегодня злым, — пробурчал тот в ответ.

— Не будь девчонкой, идем, разомнем кости.

Они ушли, по-дружески пиная друг друга в бока.

— Никит, — неуверенно позвала я.

— Да?

Он подошел ближе, чтобы никто не подслушивал наш с ним разговор.

— Ты не всем меня представил, кажется.

— А, да, ты права. — замялся он, — Это мой брат, Артур. В раннем детстве он, по неопределенным причинам потерял слух, и теперь не может ни слышать, ни разговаривать. Он очень замкнут в себе, и очень редко с кем общается.

— Прости, я не знала, мне очень жаль.

— Ничего страшного, ни родители, ни я уже давно не зациклившемся на этом. Это жизнь, и ее нужно любить даже с таких черных сторон.

— Ты прав, — улыбнулась я.

Я прошла и села на одеяло к девушкам и молчаливому мальчику-подростку, который всячески избегал моего взгляда.

— Привет, — поздоровалась я со всеми.

Артур поднял голову и серьезно на меня посмотрел. На мгновенье мне стало жутко от его пронзительного взгляда, в его черных, как ночь глазах, читался страх и ужас. Я отвела взгляд и потерла покрывшиеся мурашками руки.

— А какой праздник вы отмечаете? — спросила я у Никиты, который сразу же подсел ко мне.

— Приход лета, — ответил он.

Лето? Я судорожно стала вспоминать, когда в последний раз я смотрела на числа календаря.

— А какое сегодня число? — спросила я осторожно, чтоб скрыть свой вопрос от любопытных ушей Дена. Такой вопрос очень сильно его позабавил бы.

— Ты права, конечно, не думай, что ты что-то перепутала, лето начнется только послезавтра, но сегодня у нас у всех выходной, и поэтому мы решили собраться вместе сейчас.

«Если лето начнется послезавтра, значит сегодня тридцатое мая», — подумала я про себя.

И тут на меня нахлынули непредвиденные эмоции, которые уже давно не овладевали мной. Воспоминания о семье, о друзьях, о прежней жизни. Значит, завтра некому будет поздравить меня с первым настоящим юбилеем в моей жизни, да и можно ли считать, что мне завтра исполнится двадцать лет, если мое физическое развитие замерло еще несколько месяцев назад? Имеют ли хранители право на этот праздник? Мне вдруг стало так обидно за себя, что я почувствовала острую необходимость побыть одной.

— Я возьму пайту из машины, — пробормотала я, вставая, — Что-то холодно тут.

— Хочешь, я принесу? — предложил Никита.

— Нет-нет.

Я залезла на заднее сидение Хонды, и захлопнула дверь. Как же сейчас было кстати то, что стекла были непроницаемо тонированы. Я потянулась за пайтой, чтобы вытереть ею слезы, и заметила, что возле нее лежит еще один шерстяной черный свитер. Только один член нашей семьи отдавал предпочтение черному цвету.

Не раздумывая, я схватила свитер и прижила его к лицу, вдыхая самый одурманивающий на свете аромат. Какой же он мягкий, нежный и теплый. Глаза опять налились слезами.

— Почему же твой хозяин не такой, — спросила я тихонько.

Кто-то постучал костяшками пальцев по стеклу. Никита. Хорошо, что он не видит меня сейчас. Я отложила свитер на место, и принялась тщательно вытирать глаза и нос.

— Кира, все в порядке?

— Да-да, — поспешно ответила я, делая голос максимально естественным — Я сейчас.

— Я же говорю, она не может дверцу открыть изнутри, помоги ей, — послышался другой голос. Он почти кричал, чтобы я услышала наверняка.

Как это мило с его стороны.

Я взяла свою пайту и вышла наружу. Под деревом уже пылал костер, Паша и Снежана поправляли мясо на сетке для барбекю, а Ден и Оля сидели, обнявшись, на одеяле. Артура среди них не было.

— А где твой брат? — спросила я у Никиты.

— У него заболела голова, — и я уложил его поспать в машине, — Не волнуйся за него.

— Я думаю, что если ему уделять достаточно внимания, то, возможно, он сможет поправиться. Если это произошло из-за стресса...

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, но наши родители уже испробовали почти все, возили его по всем самым известным клиникам и специалистам, они были согласны на любое лечение, лекарства и операции, но везде им отвечали почти одинаково: он останется таким до конца своей жизни. Это неизлечимо.

— Но... он еще такой молодой.

— Да, ему только пятнадцать лет. Но знаешь, иногда даже с такими дефектами люди имеют семьи и детей, и практически нормальную жизнь.

— Ты прав, — согласилась я, — Жаль, что я не могу помочь ему ничем.

Он рассмеялся, как будто я сказала что-то смешное.

— Что? — спросила я, не понимая причину его веселья.

— Это так непривычно для меня, обсуждать с кем-то свои проблемы, с совершенно незнакомым человеком.

— С чужим иногда поделиться легче, чем с близким.

Я вспомнила, как когда-то в детстве, когда я была подростком, у меня была подружка по переписке, которой я, не стесняясь, могла описать все свои проблемы, переживания, связанные с несчастной любовью. Это было так глупо, страдать из-за неразделенной любви, не имея понятия о том, что это вообще такое.

— Все готово, можно садиться есть, — позвал Пашин голос.

Мы оба отвлеклись от своих мыслей, и повернулись в его сторону.

— Ты, наверное, ужасно голодная, — спросил Никита.

— Да, и я поняла это, только тогда, когда ты упомянул об этом, — засмеялась я.

Мы прошли к импровизированному накрытому столу и расселись. Я только сейчас разглядела, что мы все оказались разбиты на пары. От этого мне стало немного неуютно. Не ждет ли он от меня больше, чем я могу ему дать?

— Ну что, блонда, на какие продукты у тебя табу? — спросил с любопытством Ден.

— Ты это о чем? — переспросила я. На обращение "блонда" я промолчала, этот ярлык был повешен на меня небезосновательно.

— Ну, ты же сидишь на диете? — спросил он самодовольно.

Я засмеялась, закрывая лицо обеими руками.

— Ты не знаешь мою маму, — ответила я просто. — Она шеф-повар, и это слово даже в доме нельзя произносить, не то, что в ее присутствии. У нас с этим очень строго.

Я решила умолчать историю о том, как Тьера сама посадила Алекса на диету. Но это тяжело было назвать диетой, потому, что он ее все равно не придерживался благодаря моей дружеской помощи.

— Ты неправильная блондинка, — разочарованно пробурчал Ден.

Больше я не становилась объектом обсуждений до конца вечера. Девушки распивали бутылку белого вина, парни пили пиво. А мы с Никитой пили мой любимый апельсиновый сок. Ден все время старался нас развеселить, рассказывая бесчисленное количество анекдотов и историй. Удивительно, как он мог помнить такое множество.

После того, как солнце село, мы передвинулись ближе к костру, чтобы не замерзнуть.

В чужой компании я чувствовала себя не очень комфортно, ведь я не могла поддержать ни один их разговор, особенно если это касалось общих воспоминаний. Оля и Снежана, несмотря на то, что выглядели ничуть ни младше меня, были еще школьницами и учились в одном классе. Ден и Паша, как я смогла понять из разговора, вместе работали на какой-то фирме, которая принадлежала отцу Никиты.

Когда общение продолжилось только между отдельными парами, я поняла, что оставаться мне больше нельзя ни на минуту.

— Мне пора уже, — сказала я Никите, поворачиваясь к нему. Огоньки от костра играли на его лице, черные глаза, такие же, как и у его брата, отражали летающие в воздухе искорки пламени. — Меня дома обыскались уже.

Это было мягко сказано, по сравнению с тем, что мне еще предстояло пережить из-за этого ветреного поступка. Это было моей большой удачей, что я попала на праздник к людям, а не на обед к демонам, иначе я могла бы и не дожить до своего двадцатого дня рождения.

— Может, останешься еще на полчаса? — с надеждой спросил он. — Мы проведем тебя домой, и вручим родителям в руки. Ден умеет общаться с родителями, — улыбнулся он.

— Зато мои не умеют общаться с Деном, — ответила я серьезно, представляя как моя "мамочка" тащит Дена за ногу в сад, чтобы закопать под деревом. — Я лучше поеду сейчас, я дорогу сюда плохо запомнила, вдруг еще заблужусь.

Я встала и пошла к машине.

— Подожди, — догнал меня Никита, — Давай я хотя бы выведу ее на дорогу, чтоб ты не пробила колесо.

Я покорно согласилась.

— Пока, ребята, — повернулась я ко всем.

— Удачно доехать, — пожелал Ден.

— Счастливого пути, — пожелала Оля.

— Спокойной ночи, — пожелали Оля и Паша.

Я села в кресло и вздохнула. Давно я не общалась со своими сверстниками. Хоть моя семья и выглядела молодо, они принадлежали другой эре, другой культуре, другой цивилизации.

— О чем задумалась? — спросил Никита, включая фары и выезжая на асфальтированную дорогу.

— О том, что хороший сегодня был день, — ответила я искренне, несмотря на то, что думала не об этом.

— Спасибо, что согласилась провести его с нами.

— Спасибо, что настоял на этом, — улыбнулась я.

Мы выехали на широкую главную дорогу, и Никита заглушил двигатель.

— Я могу у тебя попросить номер телефона? — спросил он.

Я незаметно почесала затылок. Я не знала своего нового номера, и телефона с собой у меня тоже не было.

— Прости, — ответила я, — не подумай, что я не хочу давать тебе свой телефон, но я правда не знаю своего номера.

— Давай тогда я дам тебе свой? — предложил он. — Ты позвонишь мне?

— Конечно, давай, — кивнула я.

Он достал из кармана листок бумаги и ручку и быстро набросал на нем номер телефона.

— Держи, — протянул он листок.

Я взяла бумажку и положила в нагрудный карман пайты.

Праздник, продолжение

Я взяла бумажку и положила в нагрудный карман пайты.

— Я поеду уже, — напомнила я.

Мы вышли из машины, чтобы я могла занять место в водительском кресле.

— Не забудь позвонить, — попросил он еще раз.

Я кивнула и закрыла за собой дверь, создавая вокруг себя надежное убежище.

Когда я отъехала, и Никита растворился в темноте позади меня, я все еще была уверена, что он продолжал стоять на дороге.

Хорошо, что утром я ехала только по прямой дороге, и никуда не сворачивала. Дорогу домой я нашла довольно таки быстро. Какие истерики и скандалы ожидают меня дома? Мне придется выслушать и за испорченный праздник, и за украденный автомобиль, и за свое исчезновение на весь день. От всех троих.

К дому я подъехала очень тихо и бесшумно, опасаясь разбудить кого-то из членов семьи. Время было далеко за полночь, и я все еще надеялась, что про меня все просто напросто забудут.

Я бесшумно вышла их машины и осторожно прикрыла за собой дверь. За домом было светло, значит там все еще кто-то сидел.

Пойти и сдаться добровольно? Я побрела за дом, на ходу сочиняя события сегодняшнего дня. Голова отказывалась фантазировать на тему "как я провела день", и я отказалась от этой идеи: расскажу все, как было.

Я завернула за угол дома и остановилась. Это была завораживающая картина: вокруг беседки косичками переливались кристально чистые ручейки воды, на всех деревьях в закрытых подсвечниках мерцали меленькие огоньки. Звездное небо служило этому месту необъятной крышей, и всю картину дополняли маленькие белые цветочки, цветущие в траве, словно пестрый мягкий ковер. Тишина придавала этому месту такое необыкновенное волшебство, что даже в сказках такого не бывает.

Я вдохнула свежий ночной воздух, и убедившись, что в саду уже никого нет, пошла в дом.

К моему удивлению, в доме тоже было темно и тихо. Хорошо это или плохо — я все еще не могла понять. Прислушиваясь к каждому шороху, я поднялась по лестнице, и свободно вздохнула только тогда, когда закрыла за собой дверь своей комнаты и упала на кровать.

Значит, мне предстоит все пережить завтра. Может это и к лучшему, отвлечет от грустных и ненужных мыслей о дне моего рождения.

Я собралась с силами, чтобы раздеться и лечь спать.

До тех пор, пока я не провалилась в сон, я вспоминала пережитый день и сравнивала эмоции со всеми воспоминаниями, которые хранились в моей памяти, связанные с моей жизнью в роли хранителя.

Как же сильно моя теперешняя жизнь отличается от прошлой.

Утро наступило пасмурное и угрюмое.

"Вполне соответствует моему настроению", — подумала я, вставая с кровати.

Это было первое день рождения в моей жизни, когда я хотела, чтобы этого дня не было и не существовало. У меня даже возникла мысль о том, чтобы весь день вообще не выходить из комнаты. Но я пересилила себя, и, спрятав свое настроение поглубже, спустилась вниз. Тьера сидела в кресле у окна и разбирала мотки ниток для вязания. Она не могла не слышать моих шагов, но не отвлекалась просто потому, что игнорировала меня всем своим видом, демонстративно рассматривая нитки и спицы.

Я подошла и села на край дивана таким образом, чтобы видеть ее.

— Ты злишься на меня? — спросила я через несколько минут обоюдного молчания.

Вопрос был глупым, но с чего-то все-таки следовало начать наш разговор.

— На что мне злиться? — она отвлеклась от клубков и отложила их на пол, — Алекс мне объяснил, в каком состоянии ты выехала из дома, поэтому я очень рада, что ты вернулась. Живая и здоровая.

Она с сарказмом улыбнулась.

— Не очень похоже, что ты рада, — сказала я тихо.

— А как бы ты поступила на моем месте? Что бы ты чувствовала? Мы не знали куда ты поехала, с кем и на сколько. загибала она пальцы, перечисляя список,— Ты не взяла с собой ни телефона ни документов, а вернулась Бог знает во сколько. — налетела она с обвинениями, — Это очень эгоистично с твоей стороны, как ты считаешь?

Я знала, что ждет меня дома, я готова была выслушать все от каждого из них. Я заслужила это.

— Я знаю, я виновата...

— Иди, завтракай, — отрезала Тьера.

Я хотела спросить "И это все?", но не стала спорить, и молча встав, я поплелась в столовую, хотя была абсолютно не голодна.

Стол в столовой оказался пустым, на нем не было ни грязной посуды, ни даже хлебных крошек.

Я зашла на кухню и открыла холодильник. Пробежав глазами по полкам, я выбрала себе для завтрака один персик, и захлопнула дверь холодильника.

— Сегодня самый обычный день, самый обычный, — сказала я себе, — Они забыли, но разве это что-то важное, чтобы держать в голове?

Я села на стул и выглянула в окно, вид из которого выходил на прекрасную беседку. Что-то в картине сада было явно лишним. Мне потребовалась примерно минута, чтобы понять, что вчера в саду я не заметила ни одного воздушного шарика, которые сегодня десятками разноцветных комочков росли прямо из земли. Они возвышались над землей, придавая ощущение детского праздника.

Я улыбнулась, подошла к окну, и повернула ручку двери, ведущую в сад. На мгновение меня посетила мысль о том, что, возможно, этот сюрприз приготовлен для меня.

— С днем рождения, солнышко, — конечно, это был голос Алекса. Я очень надеялась на его лояльность ко мне, и что он простит мне вчерашнее.

Пройдя несколько метров сквозь густо-посаженные шары, я увидела его, стоящего под раскидистой яблоней. Его волосы были взъерошены и как всегда напоминали мне языки пламени, глаза горели искрами радости.

Я подошла и обняла его. Он по-дружески обнял меня за плечи.

— Спасибо, — сказала я с чувством.

— С днем рождения, милая.

Тьера тоже была здесь. Она вырвала меня из объятий Алекса и крепко обняла.

— Спасибо, что не забыли про меня, — сказала я с благодарностью.

— Это ерунда, — сказала Тьера, выпуская меня из крепких объятий, — Открывай подарки.

Она вручила мне коробку, перевязанную широкой шелковой лентой. Я открыла крышку коробки, в которой лежал сверток розового шелка.

— Это платье, — сказала Тьера неуверенно, — Я надеюсь, тебе нравится розовый цвет?

— Один из моих любимых, — ответила я, обнимая одного из самых близких мне в мире людей.

Алекс протянул мне небольшую коробочку, в которой я нашла маленькую золотую брошь в форме розы.

Чего-то в этой композиции не хватало.

— Спасибо, — поблагодарила я их обоих. — А Крис? — мой голос дрогнул, — он дома?

— Нет, — покачала головой Тьера, — Он уехал рано утром.

Вот, где прятался изъян сегодняшнего дня.

— Он сильно сердился, что я взяла его машину без разрешения?

Тьера опустила глаза в землю.

— А как ты думаешь? — спросила она с укором.

— Я попрошу у него прощения, когда он приедет, — пообещала я.

— Нам всем иногда нужно побыть в одиночестве, — заступился за меня Алекс. — Это естественная потребность каждого человека.

— Алекс, не умничай, лучше помоги мне приготовить чай, — прикрикнула Тьера, — Я схожу на кухню за тортом.

— Пойдемте лучше в дом, — предложил он, — Скоро дождь начнется, он мне все настроение портит.

— Как хотите.

Тьера пожала плечами и пошла в дом. Мы с Алексом отвязали несколько шариков, чтобы украсить ими гостиную и пошли в дом через центральный вход.

— Странный сегодня день, — сказала я Алексу, поворачивая за угол дома по направлению к парадной двери.

— День только начался, все может измениться, — сказал он задумчиво.

Я уже поставила одну ногу на ступеньку, как все мое тело сжалось один напряженный нерв. Черная Хонда стояла во дворе, почти на том же самом месте, где я оставила ее вчера.

«Он уже вернулся», — пронеслось в моей голове эхом.

— Крис уже дома? — спросила я парализованным голосом.

Это могло значить только одно — он не забыл обо мне.

— Нет, — тихо ответил Алекс, — Он сегодня не брал машину. Ушел пешком.

Я почувствовала, как руки и ноги налились ледяным свинцом. Сердце глухо заколотило в груди, отдавая тупой болью прямо под горло.

— Ему настолько противно, что я взяла ее вчера без спроса, что он даже ездить на ней теперь не хочет? — спросила я, то ли у Алекса, то ли у себя.

— Пойдем в дом, — потянул меня за руку Алекс, — Это, в любом случае, его проблема, а не твоя.

Как же я хотела весь оставшийся день провести наедине со своими мыслями. Лучше бы они все забыли о том, что в этот день мне когда-то было суждено родиться, и я могла бы спокойно проплакать полдня у себя на кровати.

Тьера испекла шикарный торт и заварила мой любимый зеленый чай. Через несколько часов наших празднований начался ливень. Это была первая настоящая гроза в этом году. Ветер гнул к земле деревья, кусочки града били по стеклу, на улице стало необычно темно.

— Это в первый раз такая погода в этот день, — сказала я задумчиво, наблюдая за ураганом и бурей.

— Я пойду, разведу огонь в камине, — ответил Алекс подобным мне тоном, и вышел из столовой.

— А я пока принесу еще чаю, — сказала Тьера и исчезла за дверью.

Это был мой шанс, задать Тьере несколько интересующих меня вопросов, и я быстрым шагом последовала за ней.

— Могу я задать тебе вопрос? — тут же спросила я, чтобы не терять ни минуты драгоценного времени, когда мы могли побыть с ней наедине.

— Сегодня ты можешь все, — подбодрила меня она.

Такая реакция привела меня в замешательство.

— Я хотела спросить о Крисе.

— Я беру свои слова обратно, пожалуй, не все.

— Это важно для меня, — умоляющим тоном сказала я.

— Сдаюсь, — ответила она, поднимая руки вверх, показывая жестом капитуляцию.

— Ты говорила, что Крис любил Амелию, — медленно произнесла я, все еще боясь признать это, — Да?

— Да. Это и был твой вопрос? — быстро спросила она, желая поскорее закончить наш разговор.

— Нет, — отрезала я. — Вопрос не в этом.

Тьера села на стул и жестом предложила мне сделать то же самое.

— Он до сих пор ее любит? — прошептала я.

Тьера тяжело вздохнула, и стала задумчиво царапать ногтем столешницу. Сейчас она была так похожа на Криса. Я никогда прежде не замечала между ними подобной схожести.

Я села рядом с ней, наблюдая за монотонностью ее действий.

— Это тяжело для меня, — наконец начала она, не отрывая взгляда от стола, — Я уже говорила тебе как-то, что он научился блокировать от меня свои эмоции. Ведь в прошлый раз это чуть не свело меня с ума. — она сжала руку в кулак, — Он постарался сделать это ради меня: каждый день занимался йогой, редко находился рядом со мной. И вскоре он начал забывать о ней, вернулся в прежнее русло. И все было хорошо, — она сделала небольшую паузу, — пока не появилась ты.

Я всем телом вжалась в стул.

Я всем телом вжалась в стул.

— С каждым днем, пока ты находишься в этом доме, с каждым днем он все больше и больше возвращается назад. Мне кажется, что теперь он любит ее еще сильнее, чем раньше. Хотя я и не могу это объяснить, ведь прошло столько лет.

— Если он настолько сильно любил ее, как он смог это пережить? — спросила я дрожащим голосом.

— Не очень легко. Поначалу он даже упоминал вскользь, что хочет бросить это все, и уйти... — она зажмурилась, как будто пыталась сдержать слезы.

— Уйти? — переспросила я. — Хранители могут уйти?

— Конечно, нет. Для этого есть только один способ, я думаю, ты догадаешься, о чем я говорю.

По всему моему телу пробежала волна холода.

— Но хранители не такие уж и слабые, — улыбнулась она сквозь слезы, — Видимо всем нам рано или поздно суждено пережить это.

— И почему он передумал?

— Почему он остался? — спросила она, вытирая слезы, — Когда я рассказала о своих опасениях Алексу, он помог мне уговорить Криса. Алекс сказал, что нужно потерпеть и подождать, пока нас снова станет четверо, чтобы мы могли вернуться, найти тех демонов, и отомстить им. В тот момент это было заманчивой альтернативой смерти.

— Он остался жить ради мести?

— Нет-нет, не думаю. Если бы это все еще было в его приоритетах, он бы уже давно сообщил нам, что мы едем обратно в Англию. Если этого до сих пор не произошло, значит, он уже смирился и забыл.

Я стала вспоминать, о чем еще я хотела спросить у нее, как нас прервали.

— Хей, что здесь делают одни две мои самые любимые девушки?

Дверь распахнулась, и на пороге кухни появился Алекс. Улыбка сразу же сошла с его лица, как только он перенял мои эмоции.

— Мы погоду обсуждали, — натянула я наигранную улыбку. Спрятать от Алекса свои чувства было так же невозможно, как остаться сухим во время такого ливня.

— Я смотрю, вы из-за дождя расстроены больше, чем я, — подыграл он мне в такой же наигранной манере.

Он не подал виду, что догадался о теме нашего с Тьерой разговора. Мы пошли в гостиную, где провели весь вечер, рассказывая друг другу веселые истории из жизни, или просто подшучивая друг над другом, кидаясь подушками и свернутыми фантиками от конфет. Мы с Тьерой накрыли ужин на полу, прямо перед камином. такой семейный уют я чувствовала впервые за все время своего пребывания в этом доме.

— А помнишь, как однажды ко мне в ресторан пришел свататься месье Дюпон?

Алекс взорвался от смеха и съехал на пол. Тьера смеялась до слез.

— Расскажите и мне, — улыбалась я, заражаясь их смехом.

— У Тьеры был поклонник в Париже, — начал Алекс, восстанавливая дыхание. — Джентльмен лет пятидесяти.

— Да, этот придурок постоянно оставлял официантам чаевые, чтобы те передавали их мне, — поддержала рассказ Тьера. — На вид он был таким гадким, просто ужас.

Алекс опять рассмеялся.

— И однажды он пришел с букетом цветов и потребовал, чтобы в зал вышел шеф повар. Я тогда как раз сидел за одним из столиков.

— Да-да, любезничал с одной из моих официанток, как будто я не знаю, как они за тобой волочились. — Тьера показала Алексу язык.

— И вот выходит Тьера в зал, в белом колпаке, лицо в муке, глаза бешеные.

— У меня был полный завал. Это была суббота, и на кухне не хватало рук. Приходилось мне месить тесто. Настроение у меня было такое, что я могла убить любого.

— И тут он становится перед ней на колено, и на весь зал ресторана предлагает ей стать его женой.

— Я не хотела грубить постоянному клиенту, — засмеялась Тьера, — Но все, что я смогла ему сказать, было: Вы на себя вообще в зеркало смотрели? Вы же полуфабрикат для фуа-гры.

— И тогда он убил меня в самое сердце: "Да ты сама на курицу похожа, на себя-то давно в зеркало смотрела?"

После того вечера в ресторане Тьера наверняка не поменялась ни на миллиметр, и поэтому я захохотала вместе с ними. Тьера была самой красивой, элегантной, вытонченной и модной девушкой, которую я когда-либо встречала. Не думаю, что кто-то мог бы пройти мимо нее, не оглянувшись.

— Бедный месье Дюпон, — покачала я головой.

— Ладно, ребята, я пойду спать, — сказала Тьера, глядя на большие напольные часы. — Уже одиннадцать часов. Нужно соблюдать режим.

— Уже? — спохватилась я.

— Я тоже пойду.

Алекс резко поднялся и подошел к Тьере.

— А ты не идешь? — спросила Тьера, поворачиваясь ко мне.

— У меня еще есть целый час, — сказала я, горько улыбнувшись, — Я еще посижу.

Они ушли, оставляя меня наедине в полумраке с моими мыслями. Я обняла подушку и стала рассматривать замысловатые тени на стене, которые дрожали благодаря тусклому свету камина.

Крис и Амелия никак не выходили у меня из головы. И на что я могла теперь надеяться? Как можно конкурировать с самым лучшим хранителем в истории, и более того, с мертвым хранителем, который навсегда занял место в сердце того, кого...

Я уткнулась лицом в подушку и глубоко втянула носом воздух. Мне было тяжело дышать, как будто легкие стали в два раза меньше. Я затаила дыхание, чтобы слушать монотонный треск огня в камине. Дождь и ветер, наконец, затихли, и теперь в доме настала мертвая тишина.

Глухой стук двери заставил меня резко проснуться и выпрямиться. Я все еще сидела в гостиной на диване. Я машинально взглянула на часы: без пяти минут полночь.

Без пяти минут лето.

— Привет, — окликнул меня тихий голос. Но, не смотря на то, что голос был далеко не пугающим или резким, я подпрыгнула на месте от неожиданности.

— Привет, — ответила я автоматически, всматриваясь в темноту дверного проема.

Камин все еще освещал половину комнаты, остальная же ее часть находилась в полной темноте.

В освещенную часть комнаты вошел ангел. Даже в полумраке его глаза светились синим цветом, и скорее всего это было из-за такого сильного дождя. Он был стройным и величественным, в его внешности не было ничего, что мне бы хотелось поменять.

В этот миг мне показалось, что я могла бы часами, не двигаясь, вот так сидеть и смотреть на него.

— С днем рождения, — произнес он, что-то бросая мне через всю комнату.

Я не разглядела, что это было, но поймала двумя руками кусочки холодного и влажного металла.

— Спокойной ночи, — пожелал он мне.

Не дождавшись никакой реакции, он развернулся и пошел вверх по лестнице.

— Спасибо, — ответила я, минутой спустя, в пустую комнату.

"Он не забыл", — стучало у меня в груди.

Я раскрыла ладони, и несколько раз моргнула, всматриваясь в свой «подарок». На моей ладони лежала связка из двух маленьких ключиков, на брелок которой был приклеен маленький розовый бантик.

— Он что, издевается? — выдохнула я.

Такой тонкий намек на то, что пора иметь собственный автомобиль, подверг меня шоку.

Я встала с дивана с решительным намерением поцарапать этими же ключами его несчастную Хонду.

Мои щеки горели огнем от негодования и злости, когда я вылетела во двор, навстречу прохладной сырой ночи.

Лунный свет освещал весь двор, и боковым зрением я увидела Хонду, которая стояла на том же месте, где и утром. Но сейчас это было неважно.

Посреди двора стояла белоснежно-белый автомобиль, с таким же самым бантом на капоте, как и на моих ключах, за исключением того отличия, что он был в десятки раз больше.

Обтекаемая форма, большие мощные колеса и отсутствие двух задний дверей говорили о том, что автомобиль рассчитан на быструю езду.

Я подошла к капоту BMW и сорвала с него бант. С деревьев капали дождевые капли, ветер трепал мои волосы и заставлял все мою кожу покрываться мурашками. Но это не имело никакого значения.

На сегодня мой праздник был окончен. Я поднялась к себе в комнату, и через пять минут была уже в постели. На свободную сторону кровати я положила самый ценный свой подарок — большой розовый бант, от которого веял легкий аромат моего любимого парфюма.

— И тебе спокойной ночи, — сказала я улыбаясь, — Я люблю тебя.

Я в последний раз посмотрела на полную луну, прежде чем закрыть глаза, и погрузиться в самые приятные ночные сновидения, в которые сегодня просто обязан был прийти Крис.

Я проснулась от того, что кто-то сорвал с меня одеяло. Я сладко потянулась и обняла подушку. В любой другой день я бы отреагировала на такой поступок гораздо более грубо. Но глаза отказывались открываться, я чувствовала себя непривычно умиротворенной.

— Просыпайся, Кира, просыпайся сейчас же.

Тьера не могла испортить мне настроение.

— Дай поспать, а. — улыбаясь, протянула я.

Тьера вырвала подушку из-под моей головы, настаивая на том, чтобы быть замеченной.

Я села на кровати, и руками открыла глаза. За окном было уже светло.

Она сидела на кровати и рассматривала меня, как будто пыталась найти отличия от той Киры, которая была запечатлена в ее памяти. Как странно, что еще ни разу я не видела, чтобы Тьера была одета в пижаму, с растрепанными волосами или без макияжа. Она всегда была потрясающе нарядно одета, даже если не собиралась выходить из дома, всегда с аккуратно причесанными кудрявыми темными волосами, и с очень удачным макияжем, который подчеркивал цвет ее глаз. Немного искусственного румянца на щеках, и никогда нельзя было понять: устала ли она, или приехала с курорта, не выспалась ли, или спала, как ребенок, больше двенадцати часов.

— Что? — спросила я. Глупая улыбка никак не сходила с моих губ.

Тьера кивнула в сторону банта, лежащего на моей кровати.

— Да так, увидела во дворе машину новую, и решила удостовериться в своих подозрениях. — ее голос дрожал от волнения.

— Да, это моя. Теперь мне можно спать?

— Подарок от Криса? — уточнила она.

— Именно.

Тьера внимательно изучила мой взгляд.

— Ты же не из-за авто такая счастливая?

Этот вопрос прогнал весь сон с моего организма. В глазах все еще чувствовался песок, но сознание медленно прояснялось.

— Я, кажется, влюбилась. — робко произнесла я. Ко мне еще не полностью пришло осознание этого факта.

Тьера схватила меня за руку. В ее изумрудных глазах читался страх.

— Скажи, что ты шутишь, — в ее голосе слышалась угроза.

Я отдернула руку, и отодвинулась поближе к изголовью кровати. Мне показалось, что Тьера сейчас была способна меня ударить.

— Что с тобой? Почему ты так реагируешь? — непонимающе спросила я. — Что в этом плохого?

— Я же просила тебя... — с ее парализованных губ не слетело ни звука, мне пришлось прочесть это по губам.

— Просила, я прекрасно помню об этом. Ты говорила, что есть несколько причин, по которым мне следует держаться от него подальше. И ты не можешь отрицать, что так оно и было. — я осеклась, вспоминая свое поведение. Я ведь действительно все это время держалась от него на расстоянии. Как же меня угораздило? Я сглотнула, — Но не беспокойся, я никогда не допущу, чтобы он страдал снова. Это останется только при мне. — пыталась оправдаться я.

— Ты должна рассказать ему о своих чувствах, — отчетливо сказала она, внимательно выслушав мою речь.

— Зачем?

— Кирааа, — протянула она, как будто до меня туго доходили ее слова, — Для хранителей нет ограничений ни в чем. Мы можем пить и есть все, что захотим, покупать любые дома и автомобили, свободно перемещаться из одной страны в другую — и любой смертный мечтает о такой жизни. Но когда у тебя есть большие возможности — у тебя в это самое время есть строгие запреты. Для нас существует только один запрет — табу на любовь.

— Но почему? — не поняла я. Весь рассказ я воспринимала спросонья, как придуманную страшилку.

Если моя память меня не обманывала, то буквально вчера Тьера рассказывала мне о безграничной любви Криса и Амелии. Если она говорила об этом так спокойно, то запрет этот не такой уж и строгий, и есть способы его обойти.

— Понимаешь, — она запустила пальцы в волосы, как будто от этого ее мысли приходили в порядок и рождались правильные слова, — Любить, обожать, ненавидеть — нам никто не может запретить. Сами по себе эти чувства безобидны. Но когда такое возникает между хранителями. — она задумалась на минуту. И я не пыталась ее поторапливать, — Ни к чему хорошему это привести не может. Ну, представь на миг: четыре хранителя пытаются загнать демона в ловушку. Вам нужно обойти его со всех сторон, чтобы у него не было возможности убежать. И все время ты думаешь не о том, как бы поймать и уничтожить зло, а о том, чтобы с твоим любимым или любимой ничего не произошло. Или у тебя будет выбор: спасти тысячу заложников или его?

— Хватит, — я замотала головой, понимая глупость вопроса "почему".

Какая еще тысяча заложников? Я бы за него отдала всех людей на этой планете.

— Я поняла, что ты хочешь до меня донести.

Я склонила голову, признавая правоту каждого сказанного ею слова.

— У нас есть обязанности, которые мы обязаны выполнять — это цель нашего существования.

— Я поняла, — прошептала я одними губами. — Только..

— Да? — Тьера смотрела на меня с жалостью. Ей доставляло боль быть тем, кто должен был сказать мне это. Алекс о подобном не упоминал никогда.

— А как же Крис и Амелия? Она знала о его чувствах?

Это была самая ненавистная для нее тема разговора. Но если уж она пришла ковыряться в моем сердце и душе, то почему тогда мне нельзя этого?

— Я думаю, что знала. Но я могу ошибаться, с Крисом я на эту тему никогда не разговаривала.

— Само по себе... это чувство... не опасно, — эхом повторила я слова Тьеры. — Но когда это возникает между... двумя хранителями...

Тьера кивнула, подтверждая, что все ее слова я усвоила правильно.

— Ты еще что-то хочешь спросить? — она была похожа на птичку, бьющуюся о прутья клетки. Она очень хотела помочь мне, но в этом она была бессильна.

— Да. — прошептала я. И собрав в груди побольше воздуха, выдохнула, — Какое наказание за нарушение запрета?

— Хочешь знать мои предположения по этому поводу? — произнесла она с горечью.

— В вашем мире все решается с помощью смерти? — спросила я с нескрываемой злобой. Мне впервые захотелось отказаться от принадлежности к нему.

— Старейшинам больше двух тысяч лет. В таком возрасте маразма не избежать, — усмехнулась она с болью на лице.

Я тоже хотела было усмехнуться, но у меня не хватило на это сил. Слишком уж большие усилия пришлось бы прилагать, чтобы в таком состоянии заставить губы двигаться и принять форму улыбки.

Она сидела и рассматривала предметы мебели в моей комнате, как будто видела их впервые, позволяя мне спокойно усваивать полученную информацию и ожидая еще вопросы.

Миг нашего молчания длился вечно.

— Она его не любила? — спросила я, глядя в окно стеклянными глазами.

— Об этом тебе лучше спросить у Алекса. Ну, или в конце концов у Криса. — Тьера по неопределенным причинам съезжала с прямого ответа на мой вопрос.

— Пфф, — выдохнула я со свистом. Легче будет спросить у Амелии лично.

— Я все еще настаиваю на том, чтобы ты рассказала ему все.

— А я все еще не понимаю зачем. Взаимность мне не грозит.

— Глупенькая, нельзя все в себе носить. Если признаешься — тебе сразу станет легче.

Она поцеловала меня в лоб, встала и пошла к двери.

— Подожди, — позвала я слабо.

Она обернулась в дверном проеме.

— Если старейшины узнают о моих чувствах, — я сглотнула ком в горле, — Убьют нас обоих?

— Пока между вами нет взаимности — никто не пострадает. А если, — она вздохнула, — такое все-таки произойдет... — она говорила очень отрывисто. — Зачем убивать обоих? Чтобы разорвать эту цепь, достаточно избавиться от одного. Хорошие хранители на дороге не валяются.

Я безмолвно смотрела на Тьеру.

— Прости, что разбудила тебя в такую рань, спи дальше. Я честно не хотела тебя расстраивать, но лучше тебе узнать все сразу. Незнание правил не освобождает от ответственности, — искусственным голосом произнесла она.

Дверь захлопнулась.

Все мои мечты в одночасье превратились в кошмары. Изменило бы что-нибудь, если бы Тьера сразу рассказала мне все, пугая обезображенной от жестокости правдой?

Я не вышла завтракать. Я долго сидела на стуле перед зеркалом, расчесывая длинные ровные пряди.

Когда мой желудок все настойчивей и настойчивей давал о себе знать, и я уже не могла думать ни о чем, кроме голода, я все-таки решилась выйти из своего убежища.

К моему удивлению в доме ничего не изменилось. Все было таким же, как и вчера: мебель на тех же местах, на окнах те же тяжелые портьеры, книги на полках, чистый паркетный пол, в камине оставшийся со вчера пепел.

Только на все на это я смотрела уже другими глазами.

"Цель нашего существования". Как же все-таки унизительно это звучало. Быть оболочкой невиданной силы, футляром, не имеющим никакой ценности? человеческая жизни ценилась больше, чем жизнь хранителя.

Нет, никакие не герои. Герои уникальны, они не подчиняются никому. Их уважают, потому что от них многое зависит. По крайней мере, в кино так все и происходит.

Старейшины... кто их так назвал? Не должны ли они быть мудрыми, не должны ли оберегать хранителей и наставлять на истинный путь, помогать в борьбе со злом? Понапридумывали правил, а сами прячутся где-то. Из пяти существовавших старейшин я видела только одного. И то в образе ребенка.

Все так глупо.

В комнате стало душно.

Наконец пришло долгожданное лето, о котором я так мечтала еще три месяца назад. У меня было такое чувство, что прошло уже три года.

— О чем задумалась?

— Ой, привет. Не заметила, как ты вошел.

Алекс сел рядом со мной на диван, убирая между нами барьер в лице подушки. Я вытащила из-под правого локтя вторую подушку и демонстративно положила ее на место первой.

— Поздно легла вчера? — начал он ходить вокруг да около, вытягивать из меня информацию, оставляя самое смачное напоследок.

Я посмотрела на него самым убийственным взглядом, на какой только была способна.

— Не старайся, на злую девочку ты все равно не похожа, — похлопал он меня по плечу, как будто выражал мне соболезнования по этому поводу. — Так все-таки?

— Тебе точное время назвать? — огрызнулась я. Плохая привычка, при плохом настроении срываться на самых близких людях. Я ненавидела в себе это качество.

— Кто тебе испортил настроение с утра пораньше? — не отставал Алекс. Чтобы довести меня до белого коленья у него был целый вагон времени.

— У людей иногда бывает плохое настроение и без особых причин, — не особо убедительно ответила я.

— Он не стоит таких переживаний, — вдруг сказал он. Ему надоело притворяться, что он ничего не замечает и не чувствует.

— А чего стою я? — с вызовом спросила, поворачиваясь полуоборотом к Алексу.

— Ты стоишь того, чтобы тебя любили так сильно, как это делаю я. — без тени сомнения произнес он.

Я поперхнулась от резкого вдоха. Если бы я не кашляла в тот момент, как туберкулезница, я бы точно залилась истерическим смехом. Алекс вылетел из гостиной, и я еще откашляться не успела, как он подал мне стакан воды.

— Спасибо, — прохрипела сквозь кашель, отпивая глоточек воды. В горле стояла такая боль, как будто я проглотила кактус.

— Я тебя так сильно шокировал? — удивленно спросил он.

Я недоверчиво на него уставилась, вытирая с глаз слезы и выравнивая дыхание. Мне не верилось, что таким тоном можно говорить о таких серьезных вещах. Он так небрежно отнесся к тому, что только что мне сказал, что я не знала, как мне самой на это реагировать.

Превратить все в шутку и прикинуться дурочкой?

— Алекс, ты слышал что-нибудь о табу? — серьезно спросила я. У меня была возможность его припугнуть.

— Слышал, — просто ответил он. Казалось, его оно не очень смущало.

— И что ты думаешь по этому поводу? Ты не боишься?

— За тебя или за себя? — уточнил он, загоняя меня в мой же капкан.

— Мне ничего не грозит, — сказала я, самодовольно улыбаясь. И чему я, дура, радуюсь?

— Мне тоже ничего не грозит. — таким же тоном произнес он. Как будто я разговаривала с зеркалом. — Я же знаю, что ты меня не любишь. Мне важно, чтобы ты знала, что я тебя люблю, и что ты можешь просить у меня о помощи в любое время суток. Ты знаешь, где находится моя комната, и все, что тебе нужно сделать, это постучаться в мою дверь. Я смогу защитить тебя от всех, даже от Криса. Знаешь, от сильного огня вода испаряется, а ты даешь мне силу гореть неистовым пламенем.

— Алекс...

Я скинула на пол подушку, разделяющую нас на диване, и обняла его. Я знала, как важно для человека, который тебя любит, твое присутствие. Какие могли быть шутки, когда он настолько искренне открылся мне? Тот, кто не любит, не способен на такие слова.

— Прости меня, прошептала я ему на самое ухо. Я знаю, каково это, любить того, чье сердце навсегда отдано другому.

Он обнял меня крепче, пряча лицо в мои волосы. Мы не шевелились, пока у меня не затекли ноги. В и без того душной комнате от переживаний и от горячих объятий моего самого любимого брата стало невыносимо жарко. На лбу выступили капельки пота. Я разжала объятия и села рядом, руками расправляя окаменевшие от долгого сидения ноги.

— Поехали куда-нибудь? — предложила я, или, скорее, умоляла.

Если бы он отказал мне, это было бы подобно смерти. Я не могла больше здесь находиться, и одной ехать тоже никуда не хотела. Мне жизненно необходим был только Алекс.

— Куда захочешь, — улыбнулся он мне.

— Подожди меня во дворе, я сбегаю в комнату за ключами, — сказала я, и вихрем помчалась к себе, чтобы взять с тумбочки маленькие ключики, украшенные розовым бантиком. Бант я оторвала по дороге, перепрыгивая через две ступеньки.

Возле самой двери я остановилась, и немного поколебавшись, бросилась на кухню. Хорошо, что на кухне не было Тьеры, сейчас у меня не было желание что-либо ей объяснять. Я открыла холодильник, раздобыла в одном из ящиков полиэтиленовый пакет и стала без разбора бросать туда первые попавшиеся продукты из холодильника. Захлопнув дверцу наполовину опустошенного холодильника, я высыпала в пакет печенье, которое Тьера, должно быть, испекла утром. Затолкав одну печеньку себе в рот, я пулей вылетела во двор.

— Ави! — крикнула я Алексу с набитым ртом, кидая ему ключи.

Он одной рукой ловко поймал связку, но в машину садиться не торопился, ожидая, пока я ему сама все лично не объясню.

Я подняла вверх указательный палец свободной руки, показывая, что мне нужно время. Дожевав и проглотив печенье, я сказала уже более внятно.

— Садись за руль, я хочу поесть по дороге, — я подняла перед собой пакет с едой, подтверждая свои слова.

Он, улыбаясь, покачал головой.

Кожаное сидение было гораздо удобнее, чем в Хонде. Я поерзала, усаживаясь поудобнее.

— Странно, — прошептал Алекс себе под нос, заводя мотор.

— О чем ты?

— Машина новая, а уже четыреста километров пробега. Ты ночью никуда не выезжала? — спросил он с подозрением. — Не лунатик случайно?

Я неопределенно покачала головой. Я не помнила случаев лунатизма на моей памяти. Хотя луна вчера была действительно необычно волнующая.

— Я не лунатик, — уверенно ответила я.

Это я могла объяснить по-другому. Теперь мне стало понятно, чем занимался Крис весь вчерашний день. Меня это немного успокоило.

В пакете, к сожалению, съедобного оказалось мало. Майонез, кетчуп, какой-то вонючий сыр (Тьера меня за него убьет), более-менее съедобная на вид колбаса, две упаковки йогурта.

Я выпила залпом бутылку йогурта, даже не поняв, с каким он был вкусом.

Тело снова набиралось сил, желудок стал успокаиваться.

— Пересядешь? — спросил Алекс, заметив перемену моего настроения.

— Лень, — улыбнулась я. Я чувствовала, что всем телом вросла в мягкое кожаное кресло.

Все вокруг было зелено. Особенно деревья и все растения ожили после такого сильного ливня. Мы ехали по проселочной дороге, без определенного маршрута. С Алексом я не боялась заблудиться.

Мы ни о чем не разговаривали. Я смотрела в окно, и чувствовала, как время от времени он на меня поглядывает.

Что он видит во мне такого, чего не замечает Крис?

Глупости, конечно. Я прекрасно знала о том, что чтобы тебя полюбили, не обязательно чем-то выделяться из толпы. Это чувство берется из ниоткуда, на него не вырабатывается иммунитет, от него нет лекарств. Есть только время, которое может разжечь его еще сильнее, или полностью затушить.

К счастью, времени у нас с Алексом было предостаточно.

Лондон — столица Великобритании

ЛЕТО ПРОШЛО, КАК ОДИН ДЕНЬ.

Воспоминания из моей прошлой жизни приходили ко мне все реже и реже, в самые беззащитные моменты моего сознания: по ночам. Я даже перестала реагировать на них, как на воспоминания, мне было легче, когда я убеждала себя, что это всего лишь сон.

По выходным мы с Тьерой ездили за покупками. В ее руках я чувствовала себя куклой, на которую она пыталась примерить все, что только видела на манекенах. У меня не было выбора — за это она терпеливо учила меня готовить традиционные французские, итальянские и испанские блюда. Мы много времени проводили вместе, но я старалась, столько же времени проводить с Алексом. Я чувствовала перед ним некую ответственность, которую на меня возложили его чувства. Когда я это понимала, я все больше была уверена в том, что я не буду ни в чем признаваться Крису.

— Завтра первый день осени, — задумчиво сказала Тьера, глядя в окно на последние теплые дни.

— Детям в школу пора, — подхватила я идею.

— Осенью жизнь начинает вянуть, это грустно. — вздохнула она.

— Вянет для того, чтобы весной вновь ожить, — подбодрила я ее.

Мы сидели на кухне и перебирали сотни рецептов спагетти. Сегодня был мой выпускной урок: приготовить блюдо на свое усмотрение, и подать его на стол, скрывая факт моего причастия. Оценка должна быть независимой. Тьера боялась, что Алекс будет мне подыгрывать и жульничать. Я же хотела справедливой объективности, поэтому старалась держать себя в руках, пила весь день чай с ромашкой, чтобы успокоиться.

То, что я выбрала одно из самых простых блюд — ничуть не смутило Тьеру, она была уверена: разница будет очень значительная.

Она наблюдала за моей работой, молча, без единой подсказки, лениво перелистывая журнал мод, и выбирая для меня очередное тряпичное убожество. В этом мы никогда не понимали друг друга: у меня в голове не укладывалось, как можно платить такие бешеные деньги за то, что я бы и даром не взяла.

Я боялась все испортить, и постоянно заглядывала в рецепт, повторяя последовательность действий. В спагетти самое главное — приготовление соуса.

На этом я сосредоточила все свое внимание.

Не прощу себя, если забуду хоть что-то.

— Кира, расслабься, — беспокоилась за меня Тьера, — Еще чуть-чуть, и у тебя на виске от напряжения надуется жилка.

— Я спокойна, — нервно рявкнула я.

— Да, я прекрасно вижу. Сейчас сделаю еще чаю.

Она небрежно бросила на плиту чайник, достала две чашки, насыпала с них ароматный чай.

На ее фоне я выглядела, как слон в посудной лавке. Все просто таки падало из рук.

Когда мы, наконец, расселись за столом, я смогла спокойно выдохнуть весь накопившийся внутри пар.

Крис сел за стол не с пустыми руками. Он принес конверт, который аккуратно положил на край стола. На желтоватой бумаге конверта не было ни надписей, ни марок. Значит, внутри было не письмо. А что тогда?

Все ели с аппетитом, за исключением Криса. Он задумчиво накручивал макароны на вилку, а затем обратно их раскручивал.

Мы несколько раз переглянулись с Тьерой, и она еле заметными движениями головы вправо и влево дала мне понять, что это с ним вовсе не из-за еды.

Я терпеливо ждала окончания ужина. От бесчисленного количества выпитого мною чаю, пропал весь аппетит. Хорошо, что хоть на Алекса это не передается. Я с умилением смотрела, как он доедал мою стряпню.

— Мы уезжаем, — голос Криса разорвал тишину на части.

Тьера замерла, как камень. Алекс нахмурился.

— Куда? — спросила она на вдохе.

Я знала, что Тьера привыкла к этому месту, и что ей здесь нравилось. Для нее не было принципиально важным, куда ехать. Она хотела жить здесь.

— Мы возвращаемся в Лондон.

Внутри меня что-то треснуло. Никто кроме меня этого не услышал? Я обвела столовую, точнее, сидевших в ней, взглядом. Похоже, что нет.

Ни Тьера, ни Алекс не могли прийти в себя.

Алекс незаметно сжал под столом мою руку. Конечно, он не мог не почувствовать, как треснуло от слов Криса мое сердце.

— Когда? — спросил Алекс.

Мои уши напряглись, а сердце готовилось к очередному удару.

— Завтра. Вот билеты. — он кивнул в сторону конверта, — Вылет в полдень.

— Почему так неожиданно? — не понимал Алекс.

У Тьеры было такое выражение лица, что казалось, она готова рвать на себе волосы.

— Я, наконец-то, нашел тех, кого искал последние полгода. Я думал они уедут, но у них хватает наглости оставаться в городе и продолжать творить произвол. Нужно положить этому конец раз и навсегда.

— Они не уехали потому, что считают себя намного сильнее нас. — Алекс старался говорить спокойно, но у него это плохо получалось, — мы сейчас не можем ехать.

— Почему не можем? — Крис изогнул одну бровь.

— Мы не готовы.

— Я считаю, что вполне готовы.

— Кира не готова.

Я захотела залезть под стол. Ну, зачем обязательно приплетать меня в этот разговор?

— Мы с тобой готовы и этого достаточно. Кроме того, мы не с аэропорта к ним поедем. У нас будет достаточно времени, чтобы подготовиться. Точные координаты мне все равно не известны.

— Прошло только полгода! — Алекс, на удивление, кричал довольно таки тихо.

— Прошло уже полгода! — прошипел Крис.

— Уже? — Алекс нервно заулыбался. — Я впервые участвовал в настоящей битве только через ДВА года после обращения. И ты забыл, чем это закончилось для одного из нас?

— Я тебе объясню, почему, — Крис оставался невозмутимым, — Хранителям с боевыми силами нужно больше времени для освоения своей сущности.

Алекс был в полном ауте. Лицо его было удивленно-шокированным. Он покачивал головой в недоумении и нервно улыбался. С таким выражением лица можно думать только об одном: твой собеседник несет бред.

Крис рассуждал так хладнокровно и спокойно, я только могла догадываться, что в этот момент кипит у него в груди. Обязательно допрошу вечером Тьеру. Завтра мы летим в чужую страну. Хотя, чужой она была только для меня, конечно же, для двоих из нас она была родным домом, а для одного — еще чем-то более важным.

— Спокойной ночи, — пожелал он, вставая из-за стола.

Тьера многозначительно смотрела на Алекса. Мне казалось, они могут общаться без слов.

— Я думала, что он забыл, — сказала Тьера растеряно.

— Угу, что поумнел за тридцать лет, — ухмыльнулся Алекс. — Знаешь, зачем он хочет ехать в Англию?

Он повернул ко мне голову. Хочет, чтобы я разочаровалась? Чтобы изменила свое мнение о нем? Хочет открыть мне глаза на действительность, которая уже давно была мне известна?

— Она знает, — ответила за меня Тьера.

— Это все равно ничего не меняет. Этого следовало ожидать. — выдавила я из себя.

— Я даже и подумать не могла, что он все это время вынашивал этот план.

— Это для всех нас неожиданно, — он поднялся из-за стола. — Ну что, идем собирать вещи?

Я еле добрела до своей комнаты, уселась на кровать, огляделась.

Вернусь ли я сюда когда-нибудь еще? Я повернулась к зеркалу, провела рукой по щеке, зачесала пальцами челку. Время идет, обходя меня стороной.

Что нужно брать с собой в Лондон? Я не имела понятия, какая в сентябре стоит погода в Англии. Я знала только, что там часто идут дожди и бывают туманы. Значит, нужно брать больше теплых вещей. Я встала и открыла дверцы шкафа. Полки и вешалки были забиты абсолютно бесполезной некомфортной одеждой.

Я вытащила и бросила на кровать пальто, джинсы, два свитера и несколько любимых блузок.

Остальное пусть остается здесь.

Что еще нужно брать с собой за границу? У меня не было в этом опыта. Документы!

Я открыла верхний ящик комода и вытащила оттуда пакет с паспортами, визами и другими непонятными для меня вещами.

Как Крису удалось купить мне билет без моего паспорта? Я не сомневалась, что у него были копии всех наших паспортов. Он крайне предусмотрителен.

Документы я кинула на кровать к одежде.

Постучав в дверь, и не дождавшись ответа, в комнату по-деловому вошла Тьера. Бросив оценивающий взгляд на мой выбор, она положила рядом с вещами небольшую дорожную сумку.

— Бери только личные вещи. Все, что сюда поместится. Мы при переездах берем только ручную кладь.

— Как... — я села рядом с ней, — Машину тоже придется оставить здесь?

— Там купишь новую. Если, конечно, у Криса в голове ничего не перемкнет.

— Что?

— Меня удивило, что он сам решил купить вторую машину. Он всегда был против этого, говорил, что это лишнее. И после сегодняшнего разговора я не думаю, что он поменялся. Некоторые вещи остаются неизменными.

Я пожала плечами.

— Я никогда не летала, это вообще страшно? — поделилась я с Тьерой своими тревогами.

— Я тоже никогда не летала, — сказала она серьезно. — Даже представить боюсь, что завтра будет, когда взлетим. А тебе должно понравиться, — добавила она, улыбаясь.

— А как вы путешествовали по всему материку, если не самолетом? — удивилась я.

— Всегда поездом. У нас никогда не было нужды перемещаться на большие расстояния за короткое время.

Я прикусила губу. Почему Крис так торопится? Конечно, он ждал мести больше тридцати лет, но рисковать всеми нами из-за этого...

Тьера взяла меня за руку.

— Все будет хорошо, не волнуйся. — она говорила так, как будто сама не верила своим словам. — Обычно Крис знает, что делает. Все-таки он наш Ведущий.

— Что значит Ведущий? — автоматически спросила я. Меня уже не задевало то, что с каждым днем я узнавала все новые и новые загадки и секреты. Им нужно написать пособие для молодых хранителей, чтобы те могли его прочитать — и сразу быть в курсе всех дел.

— Ведущий это тот, кто ведет нас. Ведущий, или если тебе больше нравится — ключевой. Обычно им автоматически становится самый старший хранитель, по крайней мере, после смерти Амелии Ведущим стал Крис.

— И в чем их особенность?

— Ответственность, конечно. Но чтобы все было справедливо, Ведущие могут оказывать влияние на наше сознание, отдавая беспрекословные приказы.

Я стала вспоминать, когда Крис мог использовать эту способность, о которой я никогда даже не подозревала, на мне.

«Я не буду брать на себя ответственность еще за одно убийство только потому, что тебе так хочется. Если хочешь — иди, спрашивай старейшин. Я просил тебя поехать к ней, чтобы успокоить, а не привозить сюда. Мои приказы для тебя пустой звон? Это очень легко исправить».

Это воспоминание было настолько реально в моей голове в этот момент, что мне даже стало страшно, что Тьера тоже услышит его голос из моей головы.

— Не волнуйся, он не использует это на нас, — она сжала мою ладонь сильнее, — Это не очень приятно, но я не знаю, как тебе описать то, что ты чувствуешь в этот момент. Я никогда не испытывала это на себе.

— Он может заставить любого из нас делать все, что он захочет?

— При необходимости — да.

Я поймала себя на мысли, что такой дар я бы не захотела игнорировать.

— Это что-то вроде гипноза? — меня это завлекало все больше и больше.

— Наверное, да. Но думаю, что это сильнее любого гипноза.

Мы замолчали, прислушиваясь к тишине.

— А где мы будем жить? Когда приедем в Англию, в смысле.

— У Криса там собственный дом. Еще от его родителей. Мы всегда останавливаемся там. Он довольно таки просторный. И вдалеке от лондонской суеты, ты же знаешь, я люблю это.

Я с пониманием кивнула.

— Тебе там понравится, — она говорила так, как будто мы были приглашены с ней на курорт на каникулы.

— Я даже языка не знаю, — скривилась я. Ощущать свою беспомощность снова и снова было невыносимо для моей гордости и самолюбия.

— С этим у тебя будет меньше всего проблем, — сказала она уверенно.

— Спасибо за поддержку, — поблагодарила я, положив свободную руку на ее ладонь, которой она сжимала мои онемевшие пальцы.

— Высыпайся, завтра будет необычный день для всех.

Она спрыгнула с кровати, как кошка, поцеловала меня в лоб и ушла. А я сидела и бездумно смотрела на закрытую дверь.

Сбор вещей я отложила на утро, и, отбросив со своей стороны кровати покрывало, залезла в прохладную постель.

Ночью мне снился самый страшный кошмар, на который только было способно мое подсознание.

Я шла по широкой дороге, краев корой не было видно из-за густого тумана. Спереди меня шла до боли знакомая фигура человека. Он шел быстро, и я не могла догнать его, даже не смотря на то, что шла быстрым шагом. Я кричала ему вслед, приказывала остановиться, обернуться, или хотя бы подождать меня, чтобы мы могли поравняться. Я кричала во все горло, и он не мог не слышать моего голоса. Я злилась на себя, что я ужасно плохой Ведущий, раз не могу заставить его делать то, что я хочу. Что даже не могу заставить его остановиться.

Меня угнетало чувство подозрения, что я что-то делаю не так, чего-то не знаю или о чем-то забыла. Это терзало мои мысли, но я продолжала звать его, вкладывая в голос всю силу своего желания.

Разве этого не достаточно, чтобы приказать?

Я непонимающе шла и шла вперед, еле передвигая непослушные ноги.

И вдруг я осознала то, что пряталось от меня вдалеке, за густым занавесом тумана. Я не могу ему приказать, не могу потому, что не я Ведущая — а он!

Ноги замерли на месте. Один удар сердца — Крис повернулся ко мне, как будто понял эту нелепость в одночасье со мной. Второй удар сердца — его губы распахнулись, и лицо приобрело выражение зла и презрения.

— Забудь меня, — вот он, настоящий приказ.

В ушах гудел стук сердца, его лицо и силуэт стали растворяться прямо перед моими глазами. Я протянула руки, понимая, что если сейчас я его не остановлю — для меня будет все кончено. Я хватала руками воздух, хотела обхватить его, но руки поймали только пустоту.

Я почувствовала тупую боль в голове, которая заставила меня отвлечься от этого невыносимого ужаса.

Я лежала на полу, полностью запутанная в простыне.

— Я помню, я помню, — улыбаясь, затараторила я себе под нос, закрывая лицо руками.

Я кое-как выпуталась из своей, так называемой смирительной рубашки и, поднявшись с пола, на который я должно быть упала во сне, бросила простынь обратно на кровать, где ей и было самое место.

Только бы никто не вошел сейчас и не увидел, как жизнерадостно я встречаю первый день осени.

Я прислушалась к шагам за дверью. Вроде никого.

Нужно быстрее сложить вещи, пока Тьера не устроила мне скандал из-за того, что по моей вине мы опаздываем на самолет. Я отыскала в сумочке свой мобильный телефон. Только девять часов утра. Я вздохнула и села на кровати, соображая, что же для меня самое ценное, чтобы взять это с собой.

Ничего не придумав, я пошла в ванную. Горячая вода, ароматный мылкий шампунь, мягкое полотенце. Тяжело было осознавать, что этот дом я считала своим родным.

Я замоталась в полотенце, с волос ручьями стекала вода.

— Кира, ты что, еще не собралась? — ахнула Тьера, стоя в двери, и держась одной рукой за дверную ручку, чтобы не упасть от увиденного.

— Еще даже десяти нет, к чему такая спешка? — удивилась я.

— Выезжаем через пятнадцать минут, в аэропорту нужно быть за час до отлета. Одевайся и спускайся.

Я открыла рот, чтобы возмутиться, но она захлопнула за собой дверь.

Сегодня она явно была не в духе. Ненавижу такие неожиданные перемены ее настроения.

Я бросила в сумку документы, телефон, с ванной забрала свою зубную щетку и расческу для волос, а из одежды положила только шелковое платье, подаренное Тьерой на день моего рождения, которое я так ни разу и не одела, храня его для особого случая. На себя натянула джинсы и свитер с капюшоном, под которым при случае можно спрятаться.

Мокрые волосы я просушила на скорую руку полотенцем, и заплела их в узел на затылке. Окинув прощальным взглядом комнату, разбросанные по кровати вещи, мокрое полотенце и несобранную постель, которая была свидетелем моих ночных кошмаров, я вышла из комнаты и громко хлопнула дверью.

Я провозилась больше пятнадцати минут, и когда вышла во двор, мотор Хонды уже нетерпеливо монотонно жужжал.

Крис вышел из машины и, посмотрев на меня потухшим тусклым взглядом, сказал:

— Мы поедем, а вы догоняйте нас. Алекс покажет дорогу. — с этими словами он сел обратно, и Хонда выехала за ворота.

— Как скажешь, — устало прошептала я. Я села в водительское кресло и бросила сумку на заднее сидение.

— Привет, — сказала я кислым тоном, сидевшему рядом Алексу. Он не отрывал от меня глаз. — Перестань глазеть, и так тошно.

— Привет, плохо спала ночью? — со мной он всегда был терпеливым.

— Угу, еще и с кровати умудрилась свалиться утром, — пожаловалась я.

— Не боишься лететь? — он не знал, какая тема для разговора будет для меня менее болезненной. Куда не ткни пальцем — везде одни кровоточащие ранки.

— Да, но не так, как Тьера, — улыбнулась я без веселья. — Долго лететь до Лондона?

— Почти четыре часа. Но из-за разницы во времени мы по местному времени прилетим туда уже через пару часов.

— Понятно, — ответила я, ничего не поняв.

— Не важно, — сказал он вслух, почувствовав мое замешательство.

— Ты можешь не делать этого? — сказала я раздраженно, заставляя мотор bmw завестись.

Сколько там Крису требуется форы?

— Я могу молчать об этом, но не делать не могу. Я знаю, что это не очень приятно.

Я сжала руками руль и наклонила голову, медленно выдыхая весь воздух из легких.

— Я на самом деле очень нервничаю, голова раскалывается, ночью мне снился страшный кошмар, я лечу в незнакомую страну, про которую практически ничего не знаю, чтобы отомстить сильным демонам за смерть хранителя, который, кроме прочего, стоит на пути моего счастья, пусть даже запрещенного. Если они убили ее, почему бы им не убить еще и меня, ведь никаких активных способностей у меня и в помине нет.

— Я не позволю им даже прикоснуться к тебе. А Амелия сама виновата в своей смерти. — последние слова он произнес еле слышным шепотом. — Поехали, на самолет лучше не опаздывать.

— А дом закрывать не будем? — опомнилась я.

— Не за чем. Я закрою ворота, этого будет достаточно.

Я равнодушно пожала плечами. Дом без его обитателей не имел для меня никакой ценности, все ценное лежало в сумке на заднем сидении, сидело рядом на пассажирском сидении, рычало под моим телом, уехало десять минут назад в аэропорт...

Дорога заняла у нас меньше часа. По городу мы ехали медленно, все улицы были переполнены школьниками и их родителями. Все утопало в цветах и в улыбках.

Как же я была далека сейчас от этого мира, как будто невидимая полоса пролегла между нами, четко размечая территорию. На светофорах я пристально вглядывалась в прохожих, надеясь увидеть в лицах своих знакомых.

Иметь необычные способности в мире людей определенно было необычно, и действительно, все наши способности всего лишь давали нам мизерный шанс на выживание.

Мы въехали на крытую площадку парковки аэропорта. Припаркованных автомобилей было много, и поэтому я не сразу нашла место для своей машины.

Алекс очень хорошо ориентировался в здании, знал, каким знакам следовать, чтобы найти нужный выход или вход. Мы подошли к стойке регистрации и зарегистрировались на наш рейс. Я занервничала, что наши билеты остались у Криса, но, по счастливой случайности, или по хорошо продуманному плану, наши с Алексом билеты оказались у него во внутреннем кармане пиджака. Он попросил мой паспорт, даже без намека на то, что он волнуется по поводу фальшивых документов. А вот у меня самой тряслись руки, как у настоящего преступника. Я еле достала из пакета с документами свой паспорт, боясь, как бы не достать, по ошибке, что-то не то и не разоблачить этим самым себя. Алекса забавляла моя реакция.

Когда девушка за стойкой вернула наши паспорта и, улыбаясь, пожелала хорошего пути, я поблагодарила ее с таким выражением лица, как будто она посылала нас на гильотину.

Мы нашли Криса и Тьеру возле расписания рейсов. Тьера переминалась с ноги на ногу: чем ближе приближалось время отправления, тем сильнее она нервничала. Крис был молчаливым и задумчивым, и я специально от него отвернулась, чтобы не травить себе душу перед полетом, натянула на голову капюшон.

Диктор аэропорта объявил посадку на наш рейс, и мы неторопливо пошли к выходу на самолетную площадку. Взлетное поле было широким и пустым. Только один самолет с подведенным к нему трапом приглашал к себе пассажиров. Алекс легонько подтолкнул меня вперед.

— Смелее, — шепнул он возле моего уха.

Мы поднялись по трапу и по билетам нашли свои места. Рядом со мной было место Алекса, а Крис с Тьерой сидели позади нас дальше на три ряда. Стюардессы то и дело проходили мимо нашего ряда, улыбаясь Алексу во весь свой красивый, полный белых зубов рот. Я отвернулась к окну, мысленно прощаясь с родным городом.

Вернусь ли я сюда еще когда-нибудь?

— Возьми, — протянул мне Алекс маленький пм-3 плеер, — В дороге помогает расслабиться.

— Спасибо, — промямлила я, смутившись от такого жеста. Я до сих пор не знала, какую музыку любит Алекс. Обычно в машине мы слушали то, что нравится мне, и он никогда не возражал против моих вкусов.

Я надела наушники и включила музыку. Это действительно помогло мне расслабиться. Я переключала записи, пытаясь понять любимый стиль Алекса, но все они были абсолютно разные. То тихие и медленные, лирические, то быстрые и тяжелые. Откинувшись на спинку сидения, я закрыла глаза.

Алекс нежно погладил меня по плечу, чтобы привлечь внимание. Я сняла с ушей наушники и с вниманием посмотрела ему в глаза.

— Пристегнись. Взлетаем, — сказал он тихо.

Он помог мне с ремнем безопасности. Я чувствовала себя как в луна-парке. Там перед поездкой тоже всех пристегивают. Но я сразу пожалела о том, что вспомнила и провела параллель с аттракционами: меня же на них постоянно укачивало.

Я крепко сжимала руками подлокотники, пока самолет набирал скорость, проезжая по взлетной полосе.

С секунды на секунду он должен оторваться от земли и взмыть в облака.

Я затаила дыхание и ждала какого-нибудь толчка или рывка. Но ничего подобного не произошло. Мы плавно оторвались от земли, и стали все дальше отдаляться от всего, что осталось внизу.

«Теперь можно по-настоящему расслабиться», — подумала я, засовывая в левое ухо наушник.

Позади меня, абсолютно неожиданно раздался крик боли. Первой моей мыслью стало то, что на борту летит беременная женщина. Я попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на то, что происходит, и почему две стюардессы направились туда быстрым шагом с недоумением на лицах.

— Что там происходит? — спросила я у Алекса. Не я одна не понимала, со всех сторон слышался шепот и шорох пассажиров.

Крик повторился с большей силой. Кому-то было очень плохо.

— Не переживай, — Алекс положил мне плечо руку, — У Тьеры воздушная болезнь.

— Как не переживать, — взволнованно зашипела я. — Ты слышишь, каким нечеловеческим криком она кричит? Нужно помочь ей!

— Ей понадобится бутылка минеральной воды и несколько рвотных пакетов. — Алекс говорил об этом так спокойно.

— Ей настолько больно? — прошептала я, выпрямляясь в кресле.

— Она сейчас не в своей стихии, это нормально, — сказал он настолько тихо, чтобы услышать его слова смогла только я.

— Тебе тоже настолько больно, когда ты не возле огня? — мои глаза непроизвольно увеличились.

— Не совсем так. Когда ты рядом, мне легче это переносить, — улыбнулся он странной улыбкой.

— Ты меня этим не успокоил, — нахмурилась я.

— Вы с Тьерой почти всегда находитесь в соприкосновении со своей стихией. Ходите по земле, дышите воздухом. Вы воспринимаете это как должное. И поэтому, когда вас напрочь лишить такой поддержки, это мучительно. И возможно даже очень.

Тьера опять закричала, и вопль ужаса привел наших соседей спереди в панику. Они, наверное, подумали, что самолет терпит крушение.

— А такие, как мы с Крисом, — продолжил он, когда Тьера замолчала, — которые не особо избалованы такой привилегией, легче переносим отсутствие нашей "духовной пищи", — последние слова он произнес более выразительно.

— Понятно, — поежилась я в кресле. Через стекло я увидела белые комочки облаков. — Если ей будет совсем плохо, скажешь мне, хорошо? — попросила я Алекса с настойчивостью в голосе.

Алекс с пониманием кивнул, и я знала, что он не обманет.

Я одела наушники и включила звук погромче, чтобы не отвлекаться на суету экипажа, которые всячески старались облегчить страдания Тьеры. Я закрыла глаза, и все мои тревожные мысли покинули разум.

Рука Алекса снова коснулась моего плеча через некоторое время. Я обеспокоенно уставилась на него, срывая с ушей наушники.

— Что с Тьерой? — громко спросила я с паникой в голосе, который ко всему еще и дрогнул.

— Ничего, — улыбнулся он, — Самолет только что совершил посадку.

— Как, уже? — не поверила я. Прижавшись лицом к стеклу, я увидела взлетное поле аэропорта.

Люди медленно стали покидать борт самолета. Алекс вывел меня и помог спуститься по трапу. Мы остановились, ожидая Криса и Тьеру, которые выходили самыми последними. Тьера держалась за перила трапа. Крис шел сзади, готовый в любой момент подхватить ее на руки.

Когда они спустились к нам, я смогла разглядеть, что на бело-зеленом лице Тьеры блестят капли пота. Щеки впалые, глаза красные, руки дрожат.

— Тьера... — прошептала я. Я потеряла дар речи и могла только стоять с открытым ртом.

— Ждите меня возле выхода, я пойду за машиной, — сказал Крис, вручая локоть Тьеры Алексу. Казалось, без поддержки она упадет на землю.

— Милая, я скоро вернусь, — прошептал он Тьере, проводя рукой по ее лицу и волосам.

Она судорожно замотала головой. — Я с тобой.

Она схватила его за руку мертвой хваткой.

— Хорошо, — согласился Крис. — Идем, нам сюда.

— Она как будто с ума сошла, — выдохнула я, глядя им в след.

— Это пройдет. Ей нужно прийти в себя после перелета.

— Я уверена, что ее больше никто не заставит летать, — с уверенностью сказала я.

— Ну, у Криса может хватить ума, — сказал он злобно.

— Прекрати, — шлепнула я его по плечу. — Не пытайся опустить его в моих глазах.

— Зачем мне это нужно? — наигранно возразил Алекс, — Он и так опускается, и без моей помощи.

— Бла-бла-бла, — передразнила его я. — Идем.

Я взяла его за руку, и потащила к выходу.

Я взяла его за руку, и потащила к выходу.

— У него здесь машина есть на парковке? — спросила я.

— Нет. Он возьмет напрокат.

Среди бесчисленного количества машин такси мы пытались отыскать ту, которую собирался взять для нас Крис. Мы вместе обернулись на сигнал автомобиля. Стекло со стороны пассажира опустилось, и оттуда слабым движением рукой махнула Тьера.

Мы прошли вперед, проталкиваясь через толпы людей с большими чемоданами или с тележками. Все разговаривали на английском языке, и я практически ничего не могла разобрать, и это вызывало у меня чувства обиды и дискомфорта.

Алекс открыл багажник машины и бросил туда наши сумки. Мы вместе сели на заднее сидение.

— Добро пожаловать домой, — с выражением произнес он.

В зеркале я увидела улыбку Криса. Он тоже был рад оказаться дома.

Поначалу я даже забыла, что мы едем по другой стране. Асфальтированные дороги, зеленые деревья, машины на четырех колесах, люди с руками и ногами — ничего не выделялось и не выглядело для меня сверх необычно.

Сквозь открытые окна в салон залетал влажный воздух. Значит, недавно здесь шел дождь. Но небо не пасмурное осеннее, а голубое, летнее.

Мы ехали все дальше от города, и машин со временем стало все меньше и меньше, дома стали реже появляться, вокруг стало больше растительности. Возле каждого дома был идеально подстриженный зеленый газон, я вспомнила, что для англичан иметь самый красивый газон перед домом — дело чести.

Вскоре мы свернули с главной дороги, и теперь вокруг не было ничего, кроме высоких деревьев с пышной зеленой кроной. Вдалеке виднелось высокое трехэтажное старинное имение.

Мы подъехали к центральному входу. Крис тут же вышел из машины и направился к дверям. С близи дом казался еще более огромным.

Он позвонил в звонок, и до меня донесся тихий перезвон колокольчиков. Буквально через несколько секунд дверь распахнулась и на пороге появилась пожилая женщина, одетая в одежду прислуги. Ее лицо озарила приветливая улыбка.

— Мистер Грант... — это все, что я разобрала с ее слов, она говорила очень быстро. Это было чересчур для моего скромного владения английским.

— Что она говорит? — наклонилась я к Алексу.

— Рада видеть сына своего хозяина, — улыбнулся он.

— Как сына хозяина? Какого хозяина? — не понимала я.

Алекс рассмеялся.

— Она видела его в последний раз тридцать лет назад. Не скажет же он ей, что это он и есть. Приходится притворяться.

— Я не подумала об этом, — улыбнулась я. Ситуация действительно была забавная. — А как же вы с Тьерой? Что вы скажете о себе?

— Нас с Тьерой она не должна помнить: мы редко встречались с ней в доме.

— Ты вообще не боишься разоблачения? — спросила я с укором.

— Не-а, — ответил он дразнящим тоном.

Я хмыкнула: конечно, чего ему бояться, если все заботы и проблемы Крис всегда берет на себя.

Женщина кивнула и пошла в дом, а Крис, оставив дверь открытой, пошел обратно к машине. Открыв Тьере дверь, он помог ей выйти.

— Миссис Льюис покажет вам ваши комнаты, — сообщил он.

Мы с Алексом вышли, я взяла у него свою сумку с вещами, и мы пошли в дом.

Внутри дом выглядел совсем не так, как снаружи. Разные предметы мебели делали его связующим звеном между несколькими эпохами. На стенах картины, большие люстры, на столиках позолоченные подсвечники, массивные деревянные двери между комнатами — из другого века, и комфортная мягкая мебель, шелковые занавески на окнах, большой телевизор на стене — из этого.

Несмотря на то, что в доме давно никто не жил, в нем было чисто, растения в больших горшках на полу были живыми и выглядели довольными своей зеленой жизнью. Очевидно, миссис Льюис одна следила за домом все эти годы.

Она провела каждого из нас в свои комнаты. Она знала, что мы приедем, и скорее всего узнала об этом даже раньше, чем мы.

Окна моей комнаты были открыты, и свежий ветер разгонял застоявшийся в ней воздух. Я подошла к окну: оно выходило на большой луг, окруженный вдалеке густой лесной оградой. Справа протекала узкая речушка, волны которой, ударяясь о высокие выступы камней, превращались в игривую белую пену.

Воздух был необыкновенно чистым, и мне казалось, что даже прозрачней, чем когда бы то ни было. Я отошла от окна и осмотрела комнату. Большая двуспальная кровать с четырьмя столбиками, на прикроватном столике стоит ваза с цветами, сбоку дверь ведет в ванную комнату, рядом такая же дверь — в гардеробную, напротив окна — кресло и стеллаж с книгами. Напротив кровати стоит комод. Ничего лишнего.

Я разложила вещи, привезенные с собой. На самом деле у меня практически ничего не было, значит, Тьера рассчитывала впервые же дни устроить грандиозный шопинг по бутикам Лондона.

Я зашла в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Волосы все еще были кое-как сплетены на затылке. Я достала из сумки расческу, и расчесала запутанные и до сих пор мокрые пряди. Я совсем забыла, что помыла голову всего несколько часов назад. Сейчас мне казалось, что со времени нашего перелета прошли, как минимум, сутки.

В дверь постучали, и я машинально крикнула «Войдите».

— Пойдем обедать, миссис Льюис накрыла на стол, — послушался из спальни голос Тьеры. Я вышла из ванной, чтобы посмотреть на свою измученную перелетом подругу. К счастью ее лицо больше не было таким болезненным на вид. Она даже была способна улыбаться.

— Иди, я догоню, — подбодрила ее, улыбаясь. — ты лучше себя чувствуешь?

— Немного, — пожала она плечами. — Мне до сих пор кажется, что это было не со мной. Меня как будто вывернули наизнанку и ломали все кости. Я думала, я не переживу. Боль была адская.

— Бедняжка, — прошептала я.

— Ну все позади, как будто ничего и не было, — улыбнулась она дрожащими губами. Она развернулась и пошла к двери.

— Тьера, — позвала я ее, и когда та обернулась, я, улыбаясь, сказала, — Ты можешь входить ко мне без стука, договорились?

Она кивнула и ушла. А через минуту в дверь постучали снова.

— Я же сказала, ты можешь входить без стука, — крикнула я, чтобы меня услышали по ту сторону двери.

Дверь медленно отворилась, и я увидела недоумевающее лицо Криса.

— Ой, — простонала я, прикусывая нижнюю губу.

— Это будет крайне неприлично с моей стороны, заходить без стука в комнату незамужней девушки, — пролепетал он сладко, прекрасно понимая, что эта просьба не касалась его нескромной персоны.

— Да... я думала... это Тьера. Опять. Да, — промямлила я.

Он усмехнулся моему красноречию: — Ключи от машины у тебя есть?

— От бмв?

Крис кивнул.

— Да, в сумке, сейчас достану.

Ключи я нашла на удивление быстро. Мне помогло то, что сумка была почти пустая. Он поймал кинутые мной ключи, посмотрел на них, чтобы убедиться, что это именно те, безлично кивнул и ушел.

Я хотела спросить, зачем ему понадобились ключи от автомобиля, который остался вдалеке за тысячи километров, но не успела.

Скорее всего, он передумал на счет того, что мы можем иметь две машины, и чтобы я зря не надеялась на покупку, он решил забрать свой подарок назад.

Я чуть не заблудилась, пока искала на первом этаже столовую. Это оказалась большая зала со столом и с восьмью стульями. Я, как всегда, пришла к обеду самая последняя.

Чтобы не вызывать лишних подозрений, в присутствии миссис Льюис все разговаривали по-английски. Поэтому в разговор я не встревала, хоть к концу обеда заметила, что некоторые реплики я начинаю понимать. Неужели это и было настолько просто, как об этом говорила Тьера?

После обеда мне очень сильно захотелось прогуляться по окрестностям имения, и пройтись к той речке, которая была видна из моего окна. Я легонько ущипнула за бок Алекса, и жестом кивнула ему в сторону улицы. Он улыбнулся и незамедлительно вышел из-за стола. Любая перспектива провести со мной время поднимала ему настроение. И я умела пользоваться этим, не боясь быть отверженной.

Речка оказалась намного дальше, чем я себе представляла. Мы гуляли вдоль леса до самых сумерек, пока холод не стал остро ощущаться.

— Можем погреться у костра, — предложил Алекс. Ему не было холодно, и он не хотел уходить.

— Хочешь спалить угодье Криса? — испугалась я. — Лучше завтра вернемся сюда снова.

Я вдруг представила, как Крис топит Алекса в речке на фоне выгоревшего леса, и мне эта картина совсем не понравилась.

Дорога домой показалась намного длиннее, то ли из-за пронизывающего холода, то ли из-за утомленности. Бегом я могла бы добраться домой минут за пять, но так как мы были здесь вдвоем с Алексом, мне приходилось идти шагом.

Тьера спала на диване перед включенным телевизором. Показывали какое-то кулинарное шоу для новичков. Значит, она заснула уже давно. Алекс на цыпочках подошел к ней и отдернул плед, которым она укрывалась.

— Что ты делаешь? — я схватила его за руку, и зашипела, как змея. — Хочешь ее разбудить, ей нужно отдохнуть!

— Я отнесу ее на кровать, так она лучше выспится, — пояснил он.

Я отпустила его руку и отошла. Он заботится о ней не меньше, чем она о нем.

Мы тихо пошли по лестнице наверх. Я помогла ему уложить Тьеру в постель, она была настолько уставшая, что даже ни разу не пошевелилась.

Алекс провел меня до двери и, пожелав спокойной ночи, нежно поцеловал в щеку. Он никогда не перегибал палку в наших отношениях, и я была благодарна ему, что мне не приходилась напоминать ему, кем мы являемся друг для друга.

Ночь для меня прошла очень быстро и очень спокойно.

Это было в первый раз, когда Тьера проснулась после полудня. Когда она спустилась к нам, ее вид заставил нас всех рассмеяться. Она непонимающим взглядом смотрела на нас, пытаясь понять: проснулась она, или еще нет.

— Меня кто-то перенес в постель? — спросила она вяло, рукой показывая на второй этаж. Ее кудри путались, напоминая старый парик.

Она убьет нас за то, что мы видели ее в таком виде. Значит, она спустилась к нам сразу после того, как проснулась, даже не глянув на свое отражение в зеркале.

— Мы с Кирой перенесли, — ответил Алекс. Он еле сдерживался, чтобы не пошутить по поводу ее прически. Я пнула его ногой, показывая рукой рот, застегнутый на замок.

— Спасибо, — ответила она равнодушно. — Я, кажется, выспалась.

— Мы очень рады, — с чувством сказал Алекс, за что получил еще один шуточный пинок от меня.

— Алекс, поедешь со мной в город? — спросил Крис, который на протяжении всего разговора мило улыбался своей ангельской улыбкой.

— Зачем? — спросил Алекс, все еще погруженный в игривое настроение.

— Нужно машину вернуть, которую я брал на прокат, и еще за несколькими вещами, — небрежно произнес он.

— А, хорошо, — ответил Алекс.

Крис встал и пошел во двор. Алекс задержался, чтобы поцеловать меня на прощание в лоб.

— Ведите себя хорошо, — сказал он родительским тоном, — И расчешите Тьеру, пока у нее на голове не вылупились птенцы, — сказал он, убегая за угол, чтобы я не смогла дотянуться и пнуть его как следует.

— Что он сказал? — непонимающе спросила Тьера, переводя пристальный взгляд на меня.

Я, молча, показала пальцем на ее голову. Я осталась одна, и теперь мне придется отвечать, как предателю.

Тьера запустила руки в волосы, оценивая уровень катастрофы.

— О Боже, о Боже! — ужаснулась она. — Почему ты раньше не сказала мне об этом?

Я неопределенно пожала плечами. Каждым по отдельности.

Тьера быстрыми шагами помчалась наверх, и я пошла вслед за ней. Наши комнаты были почти рядом, но ее окна выходили на противоположную сторону. Пока она принимала душ и укладывала волосы, я сидела на ее кровати, и мы переговаривались обо всех своих впечатлениях за прошедший день. Через час Тьера вышла из ванной, и теперь она снова была той же обворожительной и обаятельной девушкой, какой была прежде: волосы послушными кудрями спадают на лицо, на щеках легкий румянец. На лице не осталось следов от вчерашнего пережитого ею ужаса.

Мы пошли на кухню, чтобы Тьера смогла приготовить себе завтрак. Когда миссис Льюис настоятельно уговаривала ее не готовить самой, Тьера наотрез отказалась. Она сказала, что освобождает ее от обязанностей повара, и что теперь она сама будет обслуживать нас, и что это вовсе не неудобство для нее — а одно сплошное удовольствие.

Тьера сварила себе овсяную кашу и взяла кусочек отрубного хлеба. Я покривилась от ее выбора, но вслух свое неодобрение не высказала. Переучивать человека от многолетней привычки все равно, что насильно заставить полюбить. Абсолютно бесполезное занятие.

После завтрака я уговорила Тьеру прогуляться со мной к реке. Одной мне было бы скучно, да и Тьера была мне близким человеком, который знал обо мне все.

Мы вышли на улицу, и пошли по асфальтированной дороге вдоль дома по направлению к лесу. Тьера резко остановилась и повернулась назад. Я сделала то же самое, отыскивая глазами то, что привлекло ее внимание.

К дому подъезжала белая машина. Издалека я не могла различить ничего, кроме цвета.

— Это не твоя? — спросила Тьера, прищуриваясь.

— Что моя? — не понимала я.

Машина повернулась к нам профилем, и я узнала в белых контурах авто свой любимый bmw. Я непроизвольно улыбнулась. Я не ожидала от Криса такого поступка.

Машина подъехала к нам поближе, и оттуда вышел Алекс. Он почувствовал мою реакцию на такой сюрприз, и поэтому мне не пришлось ничего говорить.

— Как? — только спросила я, когда он передавал мне назад ключи.

— Сегодня утром прилетела первым же рейсом, — ответил он. Я увидела в его глазах тень ревности, которую он обычно старался от меня прятать.

— А где Крис? — спросила Тьера, — Вы же вместе уезжали.

— Он поехал выбирать себе авто. А что, он еще не вернулся? Хотя, зная его привередливость в этом вопросе...

— Кажется, он едет, — прервала его Тьера, заглядывая Алексу через плечо.

Мы дружно обернулись.

К дому на большой скорости подъезжала черная новая машина, и лучи солнца отражались от ее гладкой блестящей поверхности.

— Ха! — рассмеялся Алекс. — Я так и знал.

Авто затормозило в нескольких сантиметрах от моего спортивного купе.

Крис вышел, и на его лице читалось, что он был доволен своим выбором.

— Ты себе не изменяешь, — одобрительно сказал Алекс. — Опять ягуар.

— Да, нужно поддерживать отечественного производителя, — улыбнулся Крис. — Хотел выбрать более скромную модель, но потом подумал, что раз уж я дома, то можно и побаловать себя немного.

— Да уж, ягуар хорошая лошадка!

— И бегает, как гепард, — рассмеялся Крис.

— Это c-xf? — спросил Алекс.

— Именно.

Я уже хотела спросить, что это значит, но Тьера, закатив глаза, взяла меня за руку и повела по намеченному раннее маршруту.

— Это же мужчины! Даже не пытайся понять их разговоры.

— Да, это точно, — согласилась я, усмехаясь.

Такая деталь, как автомобили, могла объединить между собой даже огонь и воду.

На следующий же день мы с Тьерой поехали в ближайшие магазины одежды за новым гардеробом. Если мне предстояло это пережить, то я решила, что в следующий раз не скоро решусь на подобное, и поэтому я хватала все, что видела в магазине, не обращая внимания ни на цвет, ни на размер. Мы купили столько одежды, что все это еле умещалось в багажниках двух автомобилей. Тьера была очень довольна, она даже не подозревала, что следующей такой поездки ей придется ждать минимум полгода.

Я скинула все пакеты в гардеробной, торжественно захлопнув за ними дверь.

Почти все время мы проводили на улице, гуляли по окрестностям дома или выезжали на машине подальше. Настойчивая просьба Криса не ездить без него в центр города распространялась и здесь, поэтому мы находили для себя другие развлечения.

Тьеру беспокоило то, что Крис до сих пор умалчивает про тех демонов, из-за которых мы сюда вернулись. Она боялась, что может без предупреждения сорвать нас с места и объявить, чтобы мы собирались ехать с ним за ними.

Я отвечала ей, что Крис упоминал об этом в вечер перед поездкой, когда сказал, что мы не с аэропорта к ним поедем, и что он сам не знает их точного месторасположения.

Но когда с момента нашего приезда прошел месяц, я сама стала беспокоиться. Я могла дать десятки объяснений тому, почему Крис тянет с этими демонами, и одна версия была страшней другой. Он мог сам бояться их, и из-за этого оттягивал, он мог считать, что я слишком слаба для такой миссии, и что я ошибусь так же, как когда-то ошиблась Амелия. Эта мысль застряла у меня в голове неприятной занозой. Мне во что бы то ни стало, нужно было узнать, как и почему умерла Амелия. Судя по рассказам остальных, я и мизинца ее не стоила, и если у демонов была тактика обезвреживания хранителей через поимку и ликвидацию слабого звена — то слабее меня звена им было не найти.

Октябрь принес больше холодных дней и меньше солнечных. Время от времени шли дожди, и нам приходилось такие дни проводить в доме. Крис и Тьера всегда были в хорошем настроении во время дождя, и это было единственным, что держало мое моральное состояние в норме.

— Кира, поехали сегодня по магазинам, — заявила Тьера за завтраком. Она знала, что если застать меня врасплох — выкрутиться мне не удастся.

— Я... я не знаю, — замялась я, ища глазами поддержку в Алексе или в Крисе.

Я была готова отбивать по столу сигнал SOS азбукой Морзе.

Алекс свел брови в жалостливом выражении и покачал головой. Это была его месть за то, что вчера пол вечера мы с Тьерой хохотали по поводу его плохого настроения. Закончилось все тем, что Тьера плеснула на него стакан воды.

Значит, Алекс не заступится — придется ехать.

— Кира уже обещала мне, — спокойно сказал Крис.

Тьера в это не поверила, да и никто не поверил.

— Кира? — с давлением спросила она, ожидая моего прокола.

— Да, уже обещала, — нервно заулыбалась я.

Чтобы не оставаться с Тьерой наедине после завтрака, я поднялась из-за стола вслед за Крисом и пошла за ним в холл.

— Ты действительно хочешь поехать со мной? — спросил он, когда Тьера уже не могла подслушать нас. — Я могу провести тебя в дом через задний двор, она не догадается, что ты осталась.

Я колебалась с ответом, преимущество было явно не на стороне дня, проведенного в одиночестве.

— Хочу, — выдавила я на выдохе.

Он открыл тяжелую дверь, пропуская меня вперед.

Я впервые села на переднее сидение новенького черного «ягуара». В салоне стоял запах новой кожаной обивки, и сладкий приторный аромат цветов. Я обернулась и увидела два букета, лежащих на заднем сидении.

Если эти цветы были для меня и для Тьеры, тогда почему он до сих пор не подарил их нам?

Крис неторопливо сел в водительское кресло.

— Куда мы поедем? — спросила я невинным, наигранно равнодушным голосом.

— На кладбище, — ответил он, проскользнув по мне взглядом.

Мне не нужно было объяснять, на чью могилу мы собирались поехать. Примерно тридцать лет назад здесь, в Англии, погибла та, которую Крис любил всем сердцем, да и сейчас любит не меньше.

Я спросила у себя, смогу ли я выдержать эту поездку, и ответ был однозначным: смогу. Я уже приняла этот факт его биографии: никто в этом не виноват.

Не такая уж и редкость, эта безответная любовь.

Он предан ей, а я предана ему.

— Хорошая сегодня погода, — произнес он задумчиво.

— Не льет, и на этом спасибо, — пробурчала я.

— Ты тоже против дождей? — усмехнулся он.

— Дождь приятен только летом: теплый, освежающий. А осенью он всегда холодный и пронизывающий. — я сделала паузу, размышляя о том, какую бы погоду я хотела сейчас, — сегодня могло бы быть и солнечно, для разнообразия. Но думаю, что я скоро смогу привыкнуть к этому.

На самом деле погода меня не волновала ни грамма. На улице я бывала редко, а если мы и выходили куда-то, то всегда на машине, где имеется очень удобная вещь, называемая печкой.

— Я надеюсь, что привыкать не придется. Если все будет так, как я планирую, то весной мы вернемся обратно. А зима... зима почти везде одинакова.

— Твое любимое время года? — предположила я.

— Не то, чтобы любимое, но зимой я действительно чувствую себя лучше.

— А я люблю, когда зимой идет снег, — мечтательно произнесла я, — Такими большими белыми хлопьями опускается на все серое в городе...

Я представила себе парк, полностью утонувший в белом снегу. Вокруг тишина, нет никого и ничего, слышно лишь, как крупные хлопья медленно опускаются на заснеженную землю. Крис берет меня за руку, и ласково спрашивает:

— Ты замерзла?

Его прикосновение и голос показались мне настолько реальными, что я вздрогнула. Сейчас его рука казалась мне теплее моей собственной.

— Только руки, — ответила я неуверенно.

Он поднял стекло своего окна и включил печку. Через полминуты мне в лицо подул горячий воздух. Несколько волн неприятной дрожи, и по крови разлилось расслабляющее тепло.

— Спасибо.

В это слово я постаралась вложить всю свою благодарность и любовь.

— Всегда пожалуйста, — улыбнулся он, мельком взглянув на меня.

Сейчас мы были так близко друг к другу, так далеко от всех. Я могла бы раскрыть перед ним свою душу и сердце. Вывернуть наизнанку, и отдать ему на хранение, или на неограниченное пользование. Только если бы он попросил.

— Приехали, — прервал он мои размышления, паркуясь около высоких кованых ворот кладбища.

Я вышла из машины, вступив при этом обеими ногами в лужу. Вода хлюпнула, покрывая темными брызгами мои бежевые сапоги. Я недовольно цокнула языком. Вот вам на лицо еще одна причина, по которой следует ненавидеть осадки.

Такие кладбища я видела только по телевизору. Никаких оград, памятников, венков. Ничего подобного. Это был большой пустырь, поле, на котором, то там то здесь были заметны гранитные плиты надгробий, повсюду летали черные вороны, напоминая о том, куда мы пришли. Настроение тут же стало унылым.

Серое небо, пожелтевшая трава, и мы вдвоем с Крисом.

Мне резко захотелось уехать отсюда.

Чем ближе мы с ним находились, тем дальше, мне казалось, он от меня отдалялся. Антимагнит.

— Нам сюда, — сказал он неуверенно, показав на восточное направление. — Давно же здесь не был.

Мы шли и шли. Мои каблуки то и дело проваливались в мягкую почву, отчего я пошатывалась, как одноногий стул, но реакция Криса была, как всегда, стремительной. Он успевал подхватить меня под локоть прежде, чем я успевала упасть на мокрую траву.

— Посмотри туда, — прошептал он тихо, кивая головой вперед.

Я прищурилась, чтобы лучше разглядеть то, на что он указывал.

На траве, среди могильных плит, обняв руками коленки, сидел ребенок. девочка, лет пяти, не более. Из-под капюшона выбивались светлые кудри. Не трудно было догадаться, что она плакала. Потерялась, наверное.

Крис уверенно зашагал к ней. Я последовала за ним.

Чтобы не напугать ребенка, он присел на корточки в нескольких метрах от нее.

— Эй, малыш, ты потерялась? — спросил он заботливо.

Я могла поспорить на что угодно: таким тоном он не разговаривал никогда и ни с кем.

На сердце нахлынула волна крови.

Девочка подняла голову и уставилась на него большими голубыми глазами. Должно быть, она просидела здесь уже долго, так как ее глаза были сильно покрасневшими от слез.

— Я убежала, — честно ответила она, без страха в голосе.

Будь на месте Криса любой другой человек, он напугал бы ребенка до полусмерти, но как можно было бояться, такого ангела воплоти?

— А где же твои родители? — спросил он тем же тоном.

— Мама спит здесь, — показала она пальцем на ближайшую от нее могилу, — А папа...

Хоть я еще и не могла свободно разговаривать на английском, но я уже все четко понимала.

Две большие слезинки скатились по ее розовым щекам.

— Не плач, мы его найдем, — успокоил он ее, подходя ближе.

Две большие слезинки скатились по ее розовым щекам.

— Не плач, мы его найдем, — успокоил он ее, подходя ближе.

Он провел пальцем по ее, застывшему от удивления лицу, снимая с щек слезинки.

— Смотри, — сказал он ей.

Мы обе внимательно наблюдали за его движениями.

Он, на ее глазах, растер слезинки двумя пальцами, и взяв ее маленькую ручку в свою, положил ей на ладонь маленький кусочек льда.

Малышка заулыбалась, и удивленно захлопала ресницами, рассматривая переливающуюся льдинку.

— Это будет нашим с тобой секретом, договорились? — заговорчески произнес он.

Она, соглашаясь, быстро закивала головой.

— Синтия, вот ты где!

Все обернулись на голос.

К нам бежал мужчина, и у него был такой вид, как будто он долгое время тому назад позабыл о том, что такое нормальный сон. Спутанные волосы, помятая рубашка, расстегнутая куртка. Выглядел он очень замученным и несчастным.

Он взял ребенка на руки и крепко прижал к себе.

— Синтия, как ты могла убежать?

— Прости, пап. Я хотела пожелать маме спокойной ночи, а потом мне стало страшно возвращаться одной, — виновато сказала она. А потом, вспомнив что-то, радостно заверещала, — Папа, папа, этот мистер сделал мне руками льдинку из моих слезинок!

Я напряглась и метнула испуганный взгляд на Криса, но тот даже бровью не повел.

Синтия разжала кулачок, в котором держала подаренный кусочек льда, но кроме нескольких капелек воды, там ничего не оказалось. От восторга она рассмеялась звонким детским смехом.

— Маленькая мисс обещала хранить этот секрет, — просто сказал он, улыбаясь, и подмигивая растерянному отцу.

Бедный, он, наверное, подумал, что его дочь сошла с ума.

— У вас замечательный ребенок, — добавил он.

— Спасибо вам, не знаю, что вы сделали, но она смеется впервые за несколько недель. Вы, наверное, волшебник.

— Немного волшебства нужно каждому.

— Еще раз спасибо, до свидания, — сказал он с благодарностью, и, склонив в мою сторону голову, добавил, — Мисс.

Я кивнула ему в ответ, все еще находясь в завороженном состоянии.

Крис поднял с земли цветы, и я вспомнила истинную цель нашего сюда прихода.

Мы пошли дальше.

— Не знала, что ты любишь детей, — призналась я.

— Ты вообще про меня ничего не знаешь.

Я не смогла разобрать: говорил он со злостью или с грустью.

— Не меньше, чем ты обо мне, — ответила я, задетая таким грубым ответом.

— Прости, я не хотел так резко отвечать.

— Ничего, не обращай внимания, — отмахнулась я.

Кому нужны фальшивые извинения? Он же правду сказал: все, что я о нем знала, было сказано мне не им самим, а другими людьми.

— Почему ты считаешь меня монстром? — вдруг спросил он.

— Кем?

У меня даже волосы дыбом встали на голове. После чего он такие выводы делает?

— Тебя удивило, что я люблю людей. Ты боишься меня? Ты все время меня избегаешь, отводишь взгляд, никогда первая не заговариваешь и так далее.

Я опешила. Я его боюсь?

Знал бы он, что ко всем этим «симптомам» страх добавлялся, как одна из составляющих. А диагноз мой все и так давно знали. Все, кроме него самого.

Пока я формулировала в голове убедительный ответ, он сказал:

— Пришли.

Вырастая из земли, над нами возвышалась статуя ангела, опустившего голову вниз, и прижимающего руки к груди. Он всем своим видом выражал боль и страдания. И правда, ангелам на Земле не место. Их дом далеко отсюда, за горизонтом, за облаками. Там, где людям не быть никогда.

Под статуей находились две гранитные плиты красно-пурпурного цвета. И чуть поодаль, в шаге или в двух, находилась третья плита такого же цвета.

Плиты были покрыты толстым слоем пыли, сухой травой и, непонятно откуда взявшейся желто-коричневой листвой.

Крис опустился на колени на влажную грязную траву, чтобы смахнуть всю эту грязь с гранитных камней.

— Как же давно я не был здесь, — эхом повторил он слова, сказанные им самим еще при входе. Он как будто извинялся перед теми, кто находился глубоко в земле.

— Кто здесь похоронен? — спросила я тихо, не разбирая слов на потрескавшихся от времени плитах.

— Мои родители, — пояснил он, возлагая на каждую могилу по букету.

Я по-дружески положила ему на плечо руку.

Сейчас мы были одни, вдалеке от всех тех, кто мог бы подсмотреть за нами или подслушать.

Если я собиралась когда-то признаться ему в своих чувствах, сейчас был именно такой подходящий момент. Но все слова стояли в горле: я мало репетировала перед сном свою речь.

Да и зачем нагружать его своими лишними проблемами? Я ни в коем случае не хотела обременять его своими чувствами, никогда и ничего от него требовать. Я видела его каждый день, слышала его голос, в такие моменты, как сейчас, могла даже прикоснуться к нему.

Я внимательно присмотрелась к третьей гранитной плите. Чья она? Сестры? Брата? Тогда почему он не принес цветов, чтобы возложить их на могилу еще одного близкого родственника?

Я опустилась на колени, сметая мусор обеими руками, чтобы прочитать имя, выбитое на могильном камне.

На мгновение мне показалось, что Крис остановит меня, набросится на меня с фразами «Это не твое дело!», «Не лезь туда, куда тебя не просят!»

Но он наблюдал за моими действиями, ожидая моей реакции, переводя взгляд с меня на гранит. Я полностью очистила плиту от травы и листьев.

Красивым почерком было выгравировано:

Кристиан Уильям Грант

1.XII.1889 -25.III.1942

Я несколько раз перечитала имя и фамилию, пока все не сложилось в полную картину.

— О, Боже! — выкрикнула я с ужасом, проводя рукой по надписи и удостоверяясь, что она подлинная, и что это не обман зрения. — Это же...

— Прости меня, — прошептал он, поднимая меня на ноги, — Я не должен был позволять тебе смотреть на это. Пойдем отсюда.

Он увел меня, но все, что я только что видела, стояло у меня перед глазами. 1889 год рождения. Такая ирония: мы могли бы быть сверстниками, одногодками, если между нами не было бы вековой разницы. Он был старше меня ровно на сто лет.

— А как же дети, внуки? — спросила я.

— Чьи? — не понял он сразу.

— Ну, твои, разумеется.

— Ты не совсем правильно представляешь себе тех, кто вместо нас проживает наши человеческие жизни. Они не способны любить, заводить отношения или иметь детей. Внутри они пусты, как куклы. Муляжная копия.

— Я не знала об этом, — прошептала я с грустью.

Я была настолько потрясена, что только когда мы подошли к машине, я поняла, что он всю дорогу вел меня за руку. Я даже не обратила на это внимания, ведь в моей "второй реальности" это было привычно для меня. И мне показалось, что у него это не вызвало отвращения.

Я подошла к передней двери машины, морально готовя себя к обратному пути. Так мало мы были вместе, и так много оставалось еще недосказанного.

— Ты хочешь ехать домой? — спросил Крис, когда я уже открыла дверь и собиралась садиться.

Я удивленно вскинула брови.

— Можем поехать куда-нибудь прогуляться, — предложил он.

— Эээээ, — протянула я, соображая.

— Поведешь? — спросил он, кинув мне ключи. Я еле успела их поймать.

— В чем подвох? — спросила, прищуривая один глаз, когда мы уже разместились в салоне.

— Хочу посмотреть, как ты водишь. Честно говоря, я не доверяю Алексу, как водителю.

— Понятно, — хмыкнула я.

Мощный рык мотора взревел, подчиняясь моим движениям. Ощущение контроля над железным громадным зверем вызывало у меня восторг.

— Куда поедем? — спросила я, выезжая на пустынную дорогу. Я и в своем городе плохо ориентировалась на местности, не то, что в чужом.

— Я покажу дорогу, — спокойно ответил Крис, — Хочу показать тебе одно место.

Путь занял менее получаса. Дорога становилась все уже, мы все дальше выезжали за город. По обе стороны дороги возвышался густой лес. Но вскоре деревья расступились, пропуская нас к озеру. Кроны высоченных деревьев закрывали небо, образовывая, таким образом, импровизированную крышу. Вокруг не было ни людей, ни машин.

— Здесь так... — сказала я восторженно, заглушая мотор.

— Безлюдно. Да, я знаю. Поэтому мне и нравится это место.

— Нет. Не только безлюдно. Как будто другая планета.

Мы одновременно вышли из машины. Тихо захлопнулись дверцы.

Я подошла к берегу озера и облокотилась на высокое старое дерево. Тут было так хорошо, что от восторга хотелось смеяться.

Я непроизвольно заулыбалась.

— Что? — спросил он, заметив мое выражение лица.

Он поднял с земли камень и бросил его на гладь воды. Озеро издало глухой недовольный звук, и по воде прошли несколько ровных кругов. Из-за пасмурной погоды вода казалась черной и вязкой.

— Тут лучше, чем на кладбище, — усмехнулась я.

— Тут лучше, чем где бы то ни было вообще, — уточнил он.

— Забавно, — сказала я, задумавшись.

Крис повернулся ко мне и подошел чуть ближе.

— Что забавно?

— Всегда, когда я слышала упоминание об Англии или о Лондоне, все что я себе представляла, это Биг Бен, лондонский мост, дом королевы.

Крис улыбнулся, и я заметила по его лицу, что он хочет что-то сказать, но он не стал меня перебивать, терпеливо ожидая, когда я закончу.

— И вот, я нахожусь здесь уже месяц, и ничего из этого до сих пор не видела. Зато ты показываешь мне такие места, которые намного больше заслуживают звания называться памятниками и достопримечательностями.

— Прости, я совсем не подумал о том, что ты хочешь увидеть большие часы или способ переправы через Темзу. Это такая банальность. Самый стандартный туристический маршрут.

Он хитро улыбнулся, и я улыбнулась ему в ответ.

Хорошо все-таки, что он не мог ощущать мои эмоции, и что я могла без опасений мечтать о нем в глубине своего сознания.

Мы безмолвно смотрели друг на друга, не шевелясь. Казалось, от этого взгляда электризуется воздух.

И в следующий миг что-то произошло, что заставило Криса сменить выражение лица на непроницаемо окаменевшее.

Я вся напряглась.

Он что, догадался, о чем я думаю? Кровь отхлынула от моего лица.

— Ты ничего не почувствовала? — спросил он тихо, делая два шага ближе ко мне, отходя от воды.

Сказать ему, что я почувствовала электромагнитные импульсы, исходящие от него?

— Ничего, — убедительно соврала я.

— В воде что-то есть, — прошептал он, подойдя ко мне почти вплотную.

— Что-то что? — тупо спросила я. Если бы здесь были демоны, я бы наверняка это ощутила. И намного острее, чем сам Крис.

— Что-то темное. Но оно глубоко под водой, поэтому ты можешь и не ощущать этого. Я потревожил их, бросив в воду камень. Нужно будет как-нибудь вернуться сюда и разобраться. Это может быть опасно для людей.

— Поехали домой, — предложил он. — Скоро начнет темнеть.

Я вздохнула, и, кивнув, пошла за Крисом.

Было видно невооруженным глазом, что то, что испортило нашу с ним прогулку, также сильно испортило и его настроение.

Шли дни и недели, но Крис не торопился искать встречи в демонами.

Вскоре я овладела английским языком так, что коренные англичане не замечали разницы, ведь теперь я разговаривала свободно, без намека на какой-либо акцент. Я могла смотреть телевизор, понимая каждую реплику из телепередачи или из фильма.

Вечера были холодными, и мне не всегда хотелось ехать куда-нибудь, и я предпочитала в такие вечера оставаться дома и смотреть какие-нибудь фильмы. Тьера в это время могла сидеть рядом, вышивая, читая книги или журналы современной моды. Алекс приносил нам на диван бутерброды или попкорн, и вечер становился по-семейному теплее. Иногда и Крис присоединялся к нам, но количество таких дней можно было пересчитать по пальцам.

Но сегодня вечером я осталась одна в доме. Тьера рано ушла спать, сказав, что у нее болит голова, Алекс уехал гулять по центральным улицам Лондона, привлекая внимание девушек белым bmw, которое я всегда разрешала ему брать на неограниченное пользование, Крис был где-то в доме, но мы, после нашей неудачной прогулки у озера больше не общались.

Поэтому, взяв из холодильника тарелку с виноградом, бутылку кока-колы и пачку чипсов из секретной коморки, в которой вся семья прятала от Тьеры «несъедобную отраву», я пошла в гостиную, размышляя над тем, что сегодня будут показывать по телевизору. Я укрылась мягким пледом и стала переключать каналы. Показывали только несколько фильмов, ни один, из которых, я прежде не видела. Как же я была рада, когда, наконец, увидела на экране знакомую картинку.

В порту стоит большой лайнер, люди поднимаются на борт, девушка в шляпе с широкополыми полями восхищенными глазами смотрит на громадный корабль. Я очень хорошо знала этот фильм, и неоднократно его смотрела.

Любовь главных героев не принесла им ничего, кроме страданий и смерти. Но если отдавать свою жизнь не за любовь, тогда за что? И ведь они были счастливы, они были вместе, пусть и очень недолго.

Я была очень рада тому факту, что я была сегодня одна, ведь я готовилась дать волю своим эмоциям, и в конце фильма наплакаться вдоволь.

— Это Титаник? — ровный голос заставил меня вздрогнуть.

Крис оказался здесь очень не вовремя. По телевизору как раз показывали любовную сцену.

— Да, — прохрипела я.

Он сел рядом, и с любопытством стал смотреть фильм вместе со мной. В гостиной было почти темно, и вспышки с экрана иногда освещали его лицо, и я не могла не отвлекаться на это. Когда корабль столкнулся с айсбергом, Крис еле слышно хмыкнул. Если бы я в это время искоса на него не смотрела, я бы этого не заметила. Может я чего-то и не понимала, но все выглядело очень правдоподобно и без спецэффектов.

— Тебе не нравится фильм? — спросила я, когда он в очередной раз хмыкнул при виде затопленных кают корабля.

— Фильм мне нравится, только забавно, насколько слаба у людей фантазия. Они б еще придумали, что на Титаник упала летающая тарелка, и что от этого он затонул. — улыбнулся он.

— Фильм основан на реальных событиях, — сказала я самодовольно. Наконец-то это произошло: я знала то, чего не знал Крис.

Но на мои слова он только рассмеялся, и в синих глазах я опять увидела волны. Выглядеть самодовольным у него получалось в разы лучше, чем у меня.

— Реальные события мало, кому известны, — пояснил он, успокоившись. — Я ведь был там в тот день, 14 апреля 1912 года. Столько демонов на дно опустили, жаль только, людей не всех удалось спасти. А люди не могли объяснить, откуда появилась вода, затопившая половину судна, поэтому списали все на айсберг, — его голос стал более тяжелым и опечаленным, — Мы тогда потеряли одного из нас, Роберта. Когда корабль уже пошел на дно, оказалось, что не все демоны затонули вместе с ним. Он хотел заманить их под воду, чтобы убить, но не предусмотрел, что под водой он слабее обычного человека.

А я не успел ему помочь. Нам пришлось прятаться, чтобы демоны и нас не нашли. Вот про кого нужно было снимать фильм, так это про него. Но такие события в историю не попадают никогда, к сожалению.

Мне на мгновение показалось, что этот фильм, который я считала одним из лучших и одним из самых трогательных, полная фальшь. На экране корабль раскалывался пополам, а я рисовала у себя в голове истинные события, происходившие в тот день на борту лайнера. Какие же люди все-таки глупые, упрощают до примитивности то, чему не могут дать логического объяснения.

Но глупо было с моей стороны надеяться, что момент смерти Джона не вызовет у меня никакой реакции.

Вот Роза зовет его, пытается разбудить.

Сдержать слезы мне так и не удалось. Они покатились по моим щекам, так же, как и обычно, когда я смотрела этот фильм. Вот он опускается на дно Атлантического океана. Я закрыла рукой рот, чтобы всхлипывать не так громко. Лучше бы я сейчас была одна.

Крис сел ближе ко мне. Неужели он думает, что меня нужно сейчас жалеть?

Он осторожно убрал мою руку от лица и внимательным взглядом обвел мои глаза, скулы, мокрые от слез губы. Мне показалось, что от моего сердцебиения сейчас начнет дрожать диван. Отрывистые вдохи, на которые я сейчас была способна, не наполняли воздухом мои легкие в достаточном для жизни количестве. От недостатка кислорода у меня закружилась голова.

Еще секунда его взгляда и, я была уверена, я перестану себя контролировать.

— О, вы еще не спите! — сначала тишину прорезал голос, а потом внезапно захлопнувшаяся дверь за нашей спиной. Алекс пришел с прогулки в хорошем расположении духа.

— Да, уже поздно, — опомнился Крис, отворачиваясь от меня. Он резким движением поднялся с дивана и ушел в темноту залы. А я сидела и пыталась восстановить сбившееся дыхание. И как мне понимать это?

Алекс прыгнул на диван ко мне. Увидев на моем лице слезы, он нахмурился.

— Я тоже пойду спать, — быстро сказала я, чтобы защитить себя от лишних расспросов. Я сама не понимала, что только что произошло, и поэтому объяснять Алексу мне тоже было нечего.

Перед сном я все пыталась понять и осознать события сегодняшнего вечера. Я почему-то сравнила себя с той девочкой, которую мы встретили на кладбище. Она тоже плакала. А Крис очень добрый и благородный, и поэтому он инстинктивно захотел утешить меня. Да, этот вариант был самым приемлемым для меня, и поэтому я не стала больше ломать голову, а просто закрыла глаза в ожидании следующего дня.

Утром я уже точно знала, что я хочу от предстоящего дня. У меня была только одна цель: расспросить Тьеру об Амелии, а если она откажет, я буду давить на Алекса.

Я побежала по лестнице вниз, и на нижних ступеньках столкнулась с Алексом.

— Доброе утро, куда спешишь с утра?

— Умираю от голода, — с чувством соврала я.

— Тьера на кухне! — крикнул он вслед, но я уже и так знала, где я могу ее найти.

Когда я вошла на кухню, она резала бананы на маленькие кубики.

— Привет, что готовишь? — спросила я, взяв с разделочной доски кусочек банана. На самом деле мне было абсолютно не интересно, но нужно же было начать разговор с чего-то невинного?

— Банановый пирог, — ответила она воодушевленно.

— Как здорово, — поддержала я. — А ты могла бы мне рассказать о том дне, когда умерла Амелия?

Я сказала это таким невинным тоном, что даже сама скривилась от фальшивости прозвучавшего голоса.

— Зачем тебе? — спросила она с подозрением. — Это было давно, и такого больше не повторится.

— Я хочу знать, чтобы не повторить ее ошибок, — я знала, что у меня нет никаких возможностей давить на нее, и если она откажет — уговорить ее не удастся.

— Хорошо. — она отложила нож и прочистила горло. — Я сама хотела рассказать тебе об этом, но не решалась. Я действительно не хочу, чтобы ты совершала ее ошибки.

— Значит, вероятность есть?

— И не маленькая, — призналась она.

Я замерла. Все мои органы чувств стали ушами. Я не должна упустить ни единой детали.

— Ну так вот, когда к нам присоединился Алекс, два года после этого мы отсиживались, практически так же, как и сейчас. Амелия и Крис ходили с ним на тренировки, он учился контролировать свою силу.

— Тьера, где Крис?! — на кухню ворвался Алекс. В его глазах я увидела беспокойство и тревогу, в руках он держал свернутую газету.

— Уехал недавно, — пролепетала Тьера. Она не могла понять, почему Алексу так срочно потребовался Крис.

— Куда? Он сказал, куда он поехал? — настаивал Алекс.

— Вроде бы на какое-то озеро. Ты же был с нами утром, и слышал сам.

— Где находится это озеро? — закричал Алекс. Он швырнул на стол газету, в заголовке которой крупными буквами был написан вопрос: «Озеро убивает людей?»

Я пробежала глазами по первым строчкам статьи. «Родственники пропавших без вести людей утверждают, что их родные собирались ехать за город на какое-то таинственное озеро, которое они случайно обнаружили по дороге к главной автостраде. Местонахождение озера никому неизвестно, ведь все те, кто туда уезжал — назад не возвращались».

— Ты же не думаешь?.. — еле слышно прошептала Тьера, посмотрев на Алекса. — Он же не видел еще этой газеты, когда уезжал. Мало ли в Лондоне озер, он мог поехать в Гайд-парк, или в парк святого Джеймса.

— Я сейчас приду, — шепнула я безлично, вставая из-за стола.

— Да, он мог поехать куда угодно, поэтому я и спросил тебя, знаешь ли ты точно. Если он поедет один на неизвестное озеро, которое, каким-то образом, убивает людей...

Я больше ничего не слышала из их разговора. Все, о чем я сейчас пыталась думать, это дорога, которая вела к тому озеру. Я надела теплый плащ и ботинки, чтобы не замерзнуть по дороге, быстрым шагом вышла во двор, села в машину и сорвалась с места, оставляя позади дым потертой резины.

Я злилась на себя, что не помню дорогу, и все время пыталась сориентироваться на ходу. Направо или налево? Нужно было сосредоточиться и вспомнить: если в прошлый раз мы поворачивали налево, то сейчас нужно поворачивать направо. Я ехала, и мне казалось, что я наворачиваю бесполезные круги, что еду по одной и той же дороге.

Несколько раз от отчаяния я уже собиралась развернуться и уехать, чтобы не заблудиться, но меня останавливало то, что я просто была обязана предупредить Криса об опасности.

И мои усилия были вознаграждены. Дорога становилась все более знакомой и я, дрожащими руками повернула руль вправо, чтобы съехать с дороги и подъехать поближе к берегу озера. Когда деревья расступились, и передо мной открылась знакомая картина ровной глади чернеющего под деревьями озера, я с облегчением вздохнула. Все-таки я смогла найти дорогу по памяти.

Я вышла из машины, и, не заглушая мотор, стала оглядываться по сторонам в поисках Ягуара. Мне вдруг показалось, что я опоздала, и что приехала слишком поздно. Но, в таком случае, куда подевался его черный Ягуар? Я осторожно спустилась на берег к самой воде.

— Крис, — тихо позвала я.

Когда мне никто не ответил, я с досадой выдохнула. Это было обычным совпадением, он точно поехал в другое место. Что ему здесь делать? А люди пропадают не здесь, а если и пропадают, то не по вине озера. Это же обычная журналистская утка, раздувают что-нибудь из ничего, и для остроты ощущений еще и мистику приписывают, чтобы рейтинг газете поднять.

Если бы в Титаник попал НЛО, рейтинг фильма действительно был бы намного выше...

Я села на корточки и дотронулась пальцами до черной воды. Она оказалась очень холодной и какой-то неприятно вязкой. Значит под землей много родников, раз вода такая холодная. Я растерла пальцами воду. На ощупь она казалась даже липкой.

Резко поднявшись на ноги, я пошла к машине.

Крис был прав: озеро действительно странное.

Я сделала два шага вперед и почувствовала, как что-то сильное обхватило мою лодыжку. От резкого рывка в сторону воды я упала ничком и сильно ударилась грудью и щекой. Все, что я успела сделать, это схватить руками сухую траву, которая безжизненным ковром покрывала землю. Но она не могла удержать меня. Из последних сил я впилась ногтями в землю, загоняя в пальцы и под ногти острые песчинки, и ломая об камни ногтевые пластины. То, что тащило меня к воде — было нечеловеческой силы.

Перед тем, как погрузиться с головой в ледяную воду, я набрала в грудь побольше воздуха и зажмурилась. Тысячи иголок стали прокалывать мою кожу холодом, а когда я нырнула, я почувствовала то, что после перелета описывала Тьера. Кости рук и ног ломались, в коленных и локтевых суставах была такая сильная боль, что мне казалось, что мои руки и ноги сгибают под неестественным углом.

Вода заливалась в уши и нос, но это была даже не вода, а какая-то густая жидкость, которая замедляла мои движения и безрезультатные попытки сопротивления, когда я пыталась вытолкнуть себя руками из воды. Когда я почувствовала, что погружение прекратилось, я нагнулась к ноге, чтобы снять то, что обвивало мою лодыжку, превращаясь в смертоносный капкан. Я нащупала на ноге скользкую веревку, но на ней не было, ни узлов, ни свободного конца. Пока я боролась с петлей на ноге, я постоянно обо что-то ударялась своими локтями. От холода мои пальцы ослабевали и переставали слушаться.

Вскоре я потеряла всякую надежду на то, что смогу выпутаться из этой западни, и я открыла глаза. То, что я увидела в темной воде, повергло меня в ужас. Вокруг меня находились тела утопленников, бледные, неподвижные трупы смотрели на меня десятками мертвых глаз, у некоторых из них лица были искажены от ужаса.

Я выдохнула из легких воздух, который больше не содержал в себе кислорода.

Двигаться я больше не могла, холод парализовал все мое тело, от внутренней боли я чувствовала, как на моих глазах появляются слезы. Над собой я не видела просветов солнечного света, значит, я была очень глубоко под водой. Я знала, что мне сейчас все-таки придется открыть рот, чтобы попытаться вдохнуть, и что когда я это сделаю, вода наполнит меня изнутри, и я захлебнусь в этой липкой тягучей ядовитой жидкости.

Из последних сил я попыталась отвернуться, чтобы не видеть эти мучительные лица бедных жертв этого злосчастного озера. Я развернулась, и мои глаза встретились с глазами другого утопленника. Мои мыслительные процессы протекали очень медленно, и поэтому сначала я увидела неподвижные синие глаза, потом брови, скулы, лоб, губы. Лицо было неподвижным и спокойным.

Забыв о том, где я нахожусь, я попыталась закричать, но вместо крика я издала беззвучный вопль, из-за которого в горло затекла вода. Я стала захлебываться. Чем больше я хотела вдохнуть ртом воздух, тем больше воды я глотала онемевшим от холода ртом. Это была предсмертная паника, заставляющая весь организм бороться до последнего. Я даже не знала, что быстрее меня убьет: раздирающий на части холод, нехватка кислорода или невыносимая боль в каждой клеточке тела. В глазах потемнело, и я больше не видела перед собой Криса. Такого красивого и спокойного.

Потом, сквозь туман, я неясно почувствовала, как сбоку на меня стало давить что-то твердое, потом на спину. И затем холод стал еще более невыносимым. Пальцы окоченели, и казалось, если их сейчас согнуть, они треснут, как сосульки. А я все еще находилась в сознании, пусть и в не ясном — но я ненавидела это. Меня стали качать из стороны в сторону волны, в ушах, полных воды, гудел ветер.

— Кира, — услышала я отдаленный голос. Кто сейчас мог звать меня? Я заставила свои глаза открыться, но перед собой я увидела только свои густые мокрые волосы. Из открытого рта ручьем вытекала вода, и то, что давило на меня сбоку, оказалось берегом. Мир стал переворачиваться с головы обратно на ноги. Я закашлялась, давясь лишней водой, которая до отказа залилась в мой желудок и легкие.

— Тише, тише, — сказал мне тот же голос.

Возможно, сейчас мне следовало набраться сил и сказать своему спасителю, что в воде находится еще один человек, пусть и мертвый, но который не заслуживает того, чтобы навсегда остаться на дне неизвестного озера-убийцы.

Я попыталась надвигающимися пальцами убрать в глаз волосы, но боль в обмороженных пальцах не давала мне возможности приложить к этому усилий.

Мой спаситель сделал это за меня, аккуратными движениями освобождая мое лицо от липких прядей. Я с нетерпением ожидала, когда же, наконец, я увижу его.

Он повернул на меня на спину, и, не обращая внимания на мой обезумевший взгляд, стал расстегивать пуговицы на моем плаще.

— Крис? — прошептала я, сомневаясь в том, что я все еще была жива.

— Не разговаривай, — попросил он. Он приподнял меня одной рукой, а второй стал снимать с меня отяжелевший от воды плащ. Меня била крупная дрожь, глаза слезились, рук и ног я не чувствовала вообще, но для меня это отошло на второй план. Он был жив, значит, он приехал сюда позже меня. И он вытащил меня на берег.

Но кто бы угодно на моем месте тогда, под водой, подумал бы, что перед ним утопленник, ведь его лицо было тогда полностью неподвижным.

Наверное, ему не обязательно дышать под водой.

С его черных волос падали большие капли, по щекам стекали ручейки озерной воды, на нем не было рубашки, и это было впервые для меня, когда я увидела его обнаженный торс.

Без одежды он был еще красивее и желаннее, но мне было больно думать о том, что никогда не будет моим. И я просто восхищалась им, как музейным экспонатом: смотреть можно было сколько угодно, но трогать не разрешалось.

Рядом с ним на траве валялось пальто и черная рубашка. Мне стало обидно, что перед тем, как прыгнуть за мной, он потратил время на то, чтобы сохранить свою одежду сухой и чистой.

Крис вовсе не выглядел замерзшим, наоборот, сейчас его руки казались мне горячее огня.

Он проворными пальцами расстегнул мою блузку, которая намертво прилипла к оледенелой коже, и стал снимать ее с меня.

— Что ты делаешь? — дрожащими губами спросила я, стараясь справиться с тем, что у меня зуб на зуб не попадал, — Мне и так холодно.

— Поэтому и снимаю, — спокойно ответил он.

Я покорно следила за всем, что он со мной делал.

Он откинул в сторону мокрую блузку, потянулся за своей сухой рубашкой, и надел ее на меня, как на безжизненную куклу. Я краем глаза заметила, что на ней не было ни единой пуговицы — на их месте торчали оборванные нитки.

Я слабо улыбнулась. В сухой рубашке мне и вправду стало намного теплее.

Он снял с моих ног сапоги, и, нисколько не смутившись, расстегнул джинсы и, потянув руками за края штанин, сорвал их с меня.

Еще бы, чего ему смущаться? Он относился ко мне, как к обычному пациенту, не более.

Я смотрела на него, и мне казалось, что он все делает настолько беспристрастно, как будто спасает незнакомого человека.

Он поднялся на ноги и отошел от меня куда-то за дерево. Вернувшись, он схватил с земли свое пальто и, обвернув в него мое обмякшее тело, понес на руках в свою машину, дверца с пассажирской стороны которой уже была открыта. Печка работала на полную мощность. Усадив меня в кресло, он хлопнул дверью сильнее, чем было нужно, ведь она прекрасно закрывалась и от легкого толчка.

Я залезла на кресло с ногами и зарылась в воротник его пальто. Теплый воздух печки переставал обжигать кожу, и я, наконец, стала чувствовать тепло.

Крис гнал с такой скоростью, что мне иногда казалось, что он не справится с управлением, и мы на полном ходу влетим в ближайшее дерево. Одной рукой он придерживал руль, а второй — подпирал голову, опираясь локтем на дверь. У меня складывалось такое впечатление, что его не очень беспокоит тот факт, что домой мы можем просто не доехать.

От страха я сидела, молча, но ведь он только что спас меня, и я должна была поблагодарить его за это.

— Спасибо, — прошептала я. — Ты спас мне жизнь.

Он злобно посмотрела на меня.

— Зачем ты поехала туда?

Я видела по его лицу, что если я скажу ему, что поехала на озеро, чтобы предупредить его, он не поверит ни единому моему слову. Да и Алекс с Тьерой не будут молчать дома о газете. Меня, наверное, они тоже ищут.

— Алекс нашел в газете статью про озеро, которое якобы убивает людей. — сказала я дрожащим голосом.

— И ты решила поиграть в супер героя? — язвительно спросил он.

— Я думала...

— Нет, — перебил он меня, — Ты не о чем не думала.

Мы подъехали к дому, и я только успела открыть дверь со своей стороны, как Крис поднял меня на руки и понес в дом. Я обняла его за шею, и даже позволила себе прикоснуться губами к его плечу.

Тьера сидела на диване, обхватив руками подушку, а Алекс расхаживал из угла в угол.

— Наконец-то! — вскрикнула Тьера, подбегая к нам. Она осмотрела нас с ног до головы, и выражения ее лица менялись со скоростью света.

— Где вы были? — Алекс положил свою теплую ладонь на мою руку. Он посмотрел на Криса, испытывая его взгляд.

— Кире захотелось поплавать с демонами, — сказал сердито Крис, передавая меня Алексу, словно непосильную ношу.

Тьера подошла ко мне почти вплотную. — Не на том ли озере?

Я смутилась. Мне было стыдно перед ними за такую глупость, которая чуть не стоила мне жизни. Крис действительно был ангелом, моим ангелом-хранителем.

— Да, на том озере, — ответил за меня Крис. Он был вне себя от бешенства. Море в его глазах штормило.

— Но все ведь хорошо, — это все, что я могла сказать в свое оправдание.

— То, что ты выжила, это случайность. Если бы я приехал туда двумя минутами позже, я бы ничего уже не смог сделать.

— Но ведь я жива, — сказала я тихо. Это было самое ничтожное оправдание, на какое я только была способна, ведь моей заслуги в этом не было.

— Кира! — у Криса было такое лицо, как будто он никак не мог объяснить элементарных вещей табуретке, — Ты одна поехала в опасное для жизни место, целиком и полностью это осознавая!

— Я поехала, чтобы предупредить тебя!

— Меня? — рассмеялся он, — О чем?

— О демонах! — крикнула я с горечью. — Алекс пусти же меня!

Все это время я пыталась вырываться из его цепких объятий. Алекс нехотя поставил меня на ноги.

— Кира, ты должна уяснить себе раз и навсегда: вода — твоя погибель.

От двусмысленности этой фразы меня затошнило. Перед глазами поплыли оранжевые пятна.

— Нет! — уверенно ответила я.

— Ты до сих пор так ничему и не научилась?! — моя тупость поражала его все больше и больше, — Хранители очень часто оказываются слабее демонов, и многие из нас умирают, даже самые сильные и способные!

Он развернулся, чтобы уйти, но я с вызовом закричала ему в след. — Такие, как Амелия?

Все звуки в комнате стихли. Позади себя я услышала шорохи. Алекс, стоящий рядом, сжал руки в кулаки. Крис медленно повернулся ко мне.

— Да, и такие, как она.

— Не волнуйся, у меня с ней нет ничего общего, — язвительно скривилась я. — Ее ошибок я не повторю никогда.

— Я надеюсь на это, — выдохнул он, глядя на меня прищуренным взглядом. — Алекс, поехали со мной, нужно забрать машину с озера.

— Поехали, — быстро согласился Алекс, чтобы закончить наш разговор. — Надень это. — Он снял с себя темно-синий пиджак и протянул Крису.

Они ушли, а я все никак не могла пошевелиться.

— Ты мне объяснишь, что происходит между вами? — Тьера подошла ко мне вплотную, и стала гладить по застывшему лицу.

— Между нами ничего не происходит, он подумал, что я поехала туда, чтобы поиграть в супер героя, — сказала я мертвым голосом, пристально глядя на что-то несуществующее.

— Идем, тебе нужно принять душ, и ты мне все расскажешь, хорошо? — заботливо спросила она.

Она помогла мне преодолеть высокие ступеньки лестницы. Не понимая, что происходит вокруг меня, я одетая залезла под горячую воду. Крис неправильно все понял, и теперь он призирает меня. То хрупкое общение, которое за последние месяцы наладилось между нами, лопнуло и рассыпалось на кусочки в одночасье.

Я прополоскала рот, чтобы избавиться от неприятного болотного вкуса, и только потом заметила, что сижу на полу душевой кабины в рубашке и в пальто. Я скинула с себя одежду и замоталась в полотенце.

От горячей воды по стенам ванны и зеркалу стекала вода, от образовавшегося пара стоял густой туман. Я протерла рукой зеркало, чтобы посмотреть на свое отражение. Из зеркала на меня смотрело безжизненное красноглазое приведение.

Ничуть этому не удивившись, я прошла в гардеробную, где минут десять бездумно разглядывала одежду на полках. Тьера все это время сидела на моей кровати, наблюдая за мной. Я надела на себя какие-то бесформенные штаны, которые были на несколько размеров больше и широкую футболку, достающую мне до колен.

Тьера усадила меня на кровать и стала расчесывать мои волосы, как маленькому ребенку.

— Хочешь что-нибудь? — спросила она обеспокоенно.

— В горле пересохло, — сказала я хрипло.

— Принести тебе воды?

— Нет, спасибо, я уже за сегодня напилась, — перед глазами всплыли картинки утопленников, от чего по телу пошли неприятные мурашки.

— Это Крис рассказал тебе об Амелии? — спросила она.

До меня медленно стало доходить, что я разыграла перед Крисом, что знаю про все ошибки Амелии, и пообещала их не повторять. А что, если это будет не в моих силах?

— Нет, — призналась я. — Я блефовала. Но ты же расскажешь мне все?

— Зачем ты это сделала? — ее руки замерли.

— Не хочу, чтобы он думал, что я полное ничтожество.

— И поэтому ты сказала ему, что ты на нее не похожа и, что никогда не совершишь ее ошибок?

— На чужих ошибках иногда полезно учиться, — пожала я плечами.

— Ты похожа на нее больше, чем ты думаешь, — вздохнула она.

— Чем это? — возмутилась я.

Тьера залезла на кровать и села напротив меня. — Амелия умерла, защищая Криса, — еле слышно прошептала она.

— Я не понимаю, — замотала я головой. И это была чистая правда.

— Пойдем вниз, я сделаю тебе горячий чай, и все расскажу, хорошо? — сказала Тьера, взяв меня за руку. Она помогла мне встать с кровати и спуститься по лестнице.

— Ты же говорила, — бормотала я, пытаясь заставить работать свой отмороженный мозг на полную мощность, — Что она была к нему равнодушна, что она не любила его.

— Я не говорила такого, я лишь сказала, что тебе лучше спросить об этом у Алекса или у Криса. — сказала она, усаживая меня за кухонный стол. — Когда я спрашивала об этом у Алекса, он говорил, что с ее стороны ничего подобного не чувствовал.

— Она умерла, защищая его от демонов? Но как это произошло? — я закрыла лицо руками, вспоминая обещание, данное мною Крису.

«Не волнуйся, у меня с ней нет ничего общего. Ее ошибок я не повторю никогда».

— Она была очень гордой и заносчивой, — сказала Тьера, поставив передо мной большую чашку зеленого чая, — Для нее гоняться за демонами было, своего рода спортом.

— И Крис считает, что я такая же, — добавила я.

— Возможно, но у нее были причины так себя вести: она по силе не отставала от умелого боевого хранителя. И ей было скучно сидеть два года без дела. Меня, конечно, это вполне устраивало, я не люблю всю эту суматоху вокруг демонов.

— И она нашла тех самых демонов? — поторапливала я.

— Да, каким-то образом она обнаружила демонов, и одним прекрасным вечером сказала нам, чтобы мы собирались ехать на встречу с ними. Никто из нас не стал с ней спорить, у нас не было причин ей не доверять.

Мы приехали на какой-то заброшенный склад в пригороде Лондона.

Я думаю, у нас тогда были все шансы победить их, но ошибка Амелии была в том, что она предложила нам разделиться на пары, чтобы застать демонов врасплох.

— И как вы разделились? — спросила я, предполагая ответ.

— Амелия пошла с Крисом, а я пошла с Алексом. Мы должны были подать друг другу сигнал в случае обнаружения демонов.

— И они нашли их первыми?

— Да, — кивнула Тьера, — Мы с Алексом почти одновременно почувствовали их тревогу, и побежали назад. Демонов оказалось больше, чем предполагала Амелия, и их окружили. У них не было шансов, только если бы один не отвлек их на себя, чтобы в это время другой мог убежать и спастись.

— Подожди, — перебила я ее дрожащим от волнения голосом. — Крис сбежал, оставляя Амелию там?

Тьера выдохнула, с обоих ее глаз скатились слезинки.

— Ты совсем не знаешь Криса, он бы никогда так не поступил ни с кем из нас. Я могу поручиться, что Крис хотел уберечь Амелию и задержать демонов настолько, насколько бы мог, чтобы мы спокойно могли уехать и спастись.

— И что ему помешало?

— Амелия, конечно же. Она была нашей Ведущей тогда, поэтому спорить с ней не мог никто из нас. Она приказала Крису спасаться, и мы встретили его возле машины. Я чувствовала, что он ненавидит себя за то, что спасся он, а не она.

А когда мы с Алексом побежали, чтобы помочь ей, мы обнаружили, что наши силы пропали. — каждое предложение давалось ей все труднее и труднее. — Крис сразу взял все в свои руки. Мы уехали оттуда, и даже не вернулись за ее телом. Что было потом, ты знаешь.

Я склонила голову над остывшим чаем.

— Ты знаешь, что он чувствует сейчас?

— Его терзают сомнения. Не могу сказать, по какому поводу, но могу предположить, что он не хочет больше мстить этим демонам.

— Это моя вина. Думаешь, он сомневается, уезжать нам отсюда, или нет?

— Может быть. Жаль, что я точно не могу знать, о чем он думает. Это бы все упрощало.

— Не уж, если бы ты могла знать, о чем думает Крис, Алекс бы знал, о чем думаю я. А мне этого абсолютно не хочется.

— Да, — признала Тьера, — Иногда все очень сложно. Надеюсь, это быстро закончится, и мы сможем жить спокойно. Относительно спокойно. — добавила она, поразмыслив об этом.

— А что, если нам с тобой съездить на тот склад? — спросила я осторожно. — Может быть, они там до сих пор ошиваются?

Тьера схватила меня за руку. — Не смей даже думать об этом. Хочешь устроить нам массовое жертвоприношение? И сама не вздумай ехать, пообещай, иначе я расскажу Крису — тогда он точно тебя и за порог дома не выпустит.

— Хорошо, — тут же сдалась я. — Обещаю. Я всего лишь предложила.

Она с недоверием на меня посмотрела. У нее были причины не доверять мне.

— Я пойду, прилягу, — сказала я устало, — Голова болит.

Я залпом выпила холодный чай, прогоняя этим и жажду и голод.

— Конечно, иди. У тебя был тяжелый день сегодня. Провести тебя, или сама дойдешь? — спросила она автоматически, точно зная, что я откажусь от помощи.

Мимо окон проехали две машины. Это значило, что, скорее всего, я не смогу пройти наверх, и остаться незамеченной.

— Проведешь? — попросила я.

— Да, — ответила она удивленно.

Моя маленькая хитрость сработала. Заметив, что Тьера за руку помогает мне подниматься по лестнице, никто из них не стал меня окликать.

Тьера расстелила мне постель и вспушила подушки, а когда я легла — накрыла меня одеялом.

— Отдыхай, — пожелала она, поцеловав меня в лоб. — Тебя будить к ужину?

— Нет, не нужно. Я лучше посплю до утра.

— Ты же сегодня ничего не ела.

— Поем завтра, — пробормотала я, закрывая глаза.

Было глупо с моей стороны после всего пережитого надеяться на здоровый крепкий сон. Воспоминания разной давности давили на меня изнутри.

«Ты не закончишь, как она», — Алекс сидел рядом со мной в машине.

«Ты что, влюбилась»?

«Вода — твоя погибель».

«Убегай отсюда, — кричала я Крису без надежды на то, что он меня услышит. — Это приказ!»

«Я люблю тебя», — ответил он, отворачиваясь, и убегая от меня.

«Кого?» — кричала я вслед срывающимся голосом. Одно я знала точно: он смотрел не на меня, а на Амелию.

— Нет-нет! — взмолилась я.

Вокруг стало непроглядно темно, и только тогда я поняла, что уже не сплю, а лежу с открытыми глазами. Гардины на окнах были плотно закрыты, но я не сомневалась, что на улице уже была ночь.

Медленно перевернувшись на спину, я раскинула руки, задев при этом что-то, что лежало на свободной стороне кровати. Поначалу я испугалась, и встала на пол, чтобы включить в комнате свет. Это оказался накроватный столик, я видела такие же в фильмах, когда кому-то приносили завтрак в постель.

«Тьера, — подумала я, улыбаясь, — Или Алекс».

На столике стояла накрытая тарелка с салатом, хлеб, яблоко и стакан апельсинового сока. Это все было очень кстати — я умирала от голода.

Я откусила кусочек хлеба и заметила, что возле тарелки лежит белый конверт. Отложив хлеб, я обеими руками распечатала неподписанный конверт, и вытащила оттуда билет. Обратный билет на самолет. Восьмичасовой утренний рейс на завтра.

Я не знала, радоваться мне или плакать. Завтра утром мы улетаем домой. Я улыбнулась, но улыбка быстро сошла с моего лица. Это место было мне таким же домом, родным и близким.

Я так запуталась в себе, или я еще не проснулась толком, но я не могла найти себе место. Я пошла в ванную, чтобы привести себя в чувства. Лицо после сна выглядело в зеркале более живым, но не менее истощенным, под глазами чернели тени.

Я почистила зубы, умыла заспанные глаза.

Все действительно было сложно. Я оперлась руками на бортики раковины и склонила голову, наблюдая за утекающей водой. Мне вспомнилось, как несколько месяцев назад у меня носом шла кровь, из-за того, что организм отказывался принимать новую силу. Теперь это все казалось мне таким далеким, и даже в какой-то мере ненастоящим. Слишком часто за последнее время я ходила по краю между жизнью и смертью.

Я осмотрела ванную комнату и нашла в углу брошенную рубашку и пальто Криса. Нужно бы постирать это все и отдать ему. Хотя, зачем ему рубашка без пуговиц? Он, должно быть, сорвал ее с себя перед тем, как прыгнуть в ледяную воду за мной.

Я развесила мокрую одежду на бортике ванны и села рядом.

Наверное, это будет длинная ночь, я чувствовала, что не смогу заснуть до утра. Почему Крис решил уезжать так внезапно? Не из-за меня ли он принял такое скоропалительное решение? Как я смогу спокойной жить рядом с ним зная, что он меня ненавидит?

В дверь настойчиво постучали, и это заставило меня напрячься.

Я вышла из ванной комнаты, чтобы не кричать, но, не дождавшись моего ответа, в комнату вошел Алекс. Он выглядел скованным и очень серьезным.

— Алекс, что случилось? — спокойно спросила я, зевая.

— Собирайся, — напряженно сказал он, — Крис сказал через десять минут всем собраться в холле. Кажется, он нашел тех демонов, из-за которых мы сюда приехали.

— Как? — опешила я. — А как же...

— Одевайся потеплее, — предупредил Алекс, и быстро ушел.

— А как же билеты? — спросила я у пустой комнаты.

Мне нужна была Тьера. Я схватила с кровати авиабилет и пулей бросилась к ней, вбегая в ее комнату без стука.

Она разложила на кровати одежду, и беззаботно выбирала, что ей одеть на встречу с демонами.

— Тьера, что это? — я подняла билет перед лицом. Ко мне в голову пришла идея, что такой билет был куплен только для меня.

— Это билет на самолет, — нервно ответила она, мельком взглянув на меня.

— Он есть только у меня?

— Нет, у нас у всех есть, Крис дал нам их за ужином.

— Ты собираешься лететь самолетом? — поразилась я.

— Да, — спокойно ответила она, — Крис сказал, что мне всего лишь нужно взять с собой на борт мешочек с землей, и тогда мне не будет плохо.

Мои глаза открывались все шире с каждым произнесенным ею словом.

— Ты вещи собираешь? — догадалась я.

— Нет. Выбираю, что одеть.

Я села к ней на кровать.

— Мне нечего надеть. — вздохнула я. — Даш мне что-нибудь?

— Выбирай, что хочешь. — ответила она, не отвлекаясь.

— Спасибо.

Я зашла в ее гардеробную, выбрала самые обычные джинсы, теплый свитер, короткий полушубок и ботинки.

— Как поспала? — спросила она из-за двери.

— Отлично, — пробурчала я.

— Сегодня все закончится, — сказала она с надеждой.

— Крис больше ни в чем не сомневается?

— Нет. Сомневается он до сих пор, да и нервничает сильно, что на него не похоже.

— Боится, что я все испорчу, — сделала я вывод.

— Не говори ерунды — ты же не глупая девочка.

Я вышла из гардеробной, держа в руках полушубок. Тьера тоже уже была одета.

— Волосы не будешь закалывать? — спросила она.

— Зачем? Я воевать все равно не буду, — равнодушно ответила я.

Тьера с пониманием улыбнулась. Мы спустились в полутемный холл. С улицы послышался автомобильный сигнал. Я надела полушубок и мы с Тьерой вышли во двор. Алекс и Крис уже сидели в машинах.

Я села в свой автомобиль на сидение водителя, Алекс, как обычно, сидел рядом, и мы переглянулись многозначительным взглядом. Я молча передала ему авиабилет, чтобы он положил его в бардачок.

Крис вышел из Ягуара, и, подойдя к моей двери, постучал по стеклу пальцами, чтобы я открыла окно.

Я покорно опустила стекло до половины.

— Мы поедем впереди, а вы следуйте за нами, и не отставайте, я буду следить в зеркало заднего вида, — предупредил он.

Я несколько раз кивнула, глядя вперед перед собой.

Они быстро отъехали с места, и я незамедлительно рванула за ними.

— К чему такая срочность, до утра это не могло подождать? — бурчала я себе под нос. — Тьера сейчас будет плохо себя чувствовать.

— Чего ты боишься? — спросил Алекс.

— Темноты, — скривилась я, — А еще больших пауков, больших пьяных мужчин и звука большого молотка.

Алекс улыбнулся. — Я боюсь точно того же. Но еще вдобавок маленьких сердитых девочек.

Он подождал, пока я улыбнусь ему в ответ, а потом заговорил снова. — А если серьезно?

— Ты обещал защищать меня ото всех, помнишь? — напомнила я, — даже от Криса. Так что, мне нечего бояться.

— Ты права. Поэтому, будь так любезна, расслабься. Из-за тебя я нервничаю еще сильнее.

— Прости, я постараюсь, — я вдохнула полной грудью, но расслабиться все равно не получилось.

— Я все еще настаиваю на том, что он не стоит этого.

— Не волнуйся, в этом я как-нибудь разберусь сама, — успокоила я его.

Ягуар резко свернул на темную улицу, которую кроме наших фар ничего не освещало. Я чувствовала приближение демонов, а может быть, это моя внутренняя струна натягивалась до предела.

Через некоторое время Крис остановил машину, но не выходил из нее, пока мы с Алексом не подъехали и не вышли первыми. От резкой смены температуры воздуха я задрожала, изо рта повалил пар.

Это было заброшенное место, полностью погруженное во тьму. Если бы не луна, мы бы не смогли различать лица друг друга.

— Что будем делать? — спросил Алекс, осматривая это мрачное место. Я подошла к нему и засунула свои ладони ему под рукав куртки, чтобы согреть их.

— Нужно разделиться, — серьезно сказал Крис. Его хладнокровие меня поражало.

— Нет, не нужно, — Тьера схватила Криса за рукав. — Нам нельзя разделяться.

— Так будет лучше, — настаивал он, — Они не должны обнаружить нас раньше, чем мы обнаружим их. Демоны чувствуют хранителей только тогда, когда их четверо.

— Согласен, — сказал Алекс. — Так и сделаем.

Я незаметно схватила Алекса за руку и впилась ему в ладонь ногтями изо всех своих сил. Но он никак не отреагировал, от чего я злилась еще больше. Они что, решили воплотить в жизнь события тридцатилетней давности? Я умоляюще посмотрела на Тьеру, но та только беспомощно пожала плечами.

— Хорошо, мы с Тьерой пойдем на север, а вы пойдете на восток. Если заметите их — дадите нам знак, — подытожил Крис.

Алекс кивнул. — И вы тоже.

Мы разделились и пошли в разные стороны. Кое-где на стенах покинутых строений висели тусклые фонари, но они лишь открывали обезображенную картину этого места. Алекс вел меня за руку, помогая переступать через разбросанные трубы и ящики со строительным мусором. Под ногами вся земля была усыпана битыми стеклами и гвоздями. Вдоль стен время от времени пробегали крысы.

— Ты чувствуешь их? — спросил Алекс.

Мы отошли уже очень далеко на восток, но никаких следов демонов я не ощущала.

— Ничего, — ответила я разочарованно. — Может, Крис ошибся. Что это вообще за место?

— Заброшенный склад. Очень старый.

Я остановилась на месте.

— Тот самый склад? — выдохнула я.

— Кира, прошу, успокойся. Ничего никогда не повторяется, не будь параноиком.

— Надеюсь, ты... — я замолчала на полуслове, потому что земля под моими ногами задрожала.

— Что это? — спросила я испуганно.

— Обычное землетрясение, в Лондоне часто бывают, — спокойно ответил Алекс.

— Да? — выдохнула я. Мои колени задрожали.

— Да что с тобой? — Алекс схватил меня за локти дрожащими руками.

— Тьера, — сказала я беззвучно.

Пока Алекс собирался с мыслями, чтобы собрать все факты воедино, я вырвалась и побежала назад.

Это было сильнее любого чувства дежа вю. Это было похоже на фильм, который вы пересматриваете во второй раз, уже зная о том, чем все в итоге закончится. И вы понимаете, что вы бессильны в том, чтобы изменить написанный до вас сюжет, изменить актеров, играющих главные роли. Вы только наблюдаете, и это полностью ваш выбор: тот фильм, который вам не нравится, не приятен или испугал вас — вы не захотите смотреть еще раз.

Со мной сейчас происходило другое. Я была заложницей заранее написанного сюжета, который я не должна была ни в коем случае допускать. Это была часовая петля, длинною в тридцать лет.

Я бежала очень быстро, и пока я осознавала это, я была спокойна, что с ними двумя все в порядке.

Я подбежала к машинам, возле которых стояла Тьера. Ее руки дрожали, она пыталась обхватить себя руками, чтобы успокоить.

— Кира! — крикнула она с мукой и облегчением одновременно.

— Что такое, что произошло? — я подбежала к ней и положила руки ей на плечи, пытаясь встряхнуть ее и привести в себя

— Крис, — все, что она смогла сказать.

— Что с ним? — затрясла я ее.

Это же все неправда, это происходит не со мной.

— Мы ошибались на счет него, — от боли она согнулась пополам, — Он приехал сюда не ради мести.

— А зачем тогда? Скажи мне, пожалуйста, — умоляла я ее, — ты же знаешь, как важно мне все знать.

— Он хочет закончить то, что не произошло тридцать лет назад! Он не будет с ними сражаться! Есть человек, которого он ненавидит больше, чем всех тех демонов. Это он сам! Он пришел, чтобы сдаться, он хочет умереть здесь! Сегодня!

— Кира! — позвал меня голос Алекса.

— Он приказал мне идти к машине, и сказал, чтобы мы уезжали отсюда!

Я смотрела в ее полные отчаяния зеленые глаза и не могла поверить в то, что она мне только что сказала. Сколько у меня еще было в запасе времени, чтобы предотвратить его ошибку и попытаться не совершить свою? Мне предстояло сделать выбор между сердцем и разумом. Я обхватила голову руками, совершая бесполезные попытки охладить свой разум, чтобы мыслить расчетливо и сознательно. Я ведь могу поступить так, как требуют от меня законы и правила: сесть в машину и уехать, сохранив, этим самым, жизнь нам троим.

Нет, конечно же, нет. Я не смогу этого сделать. До тех пор, пока у меня будет хоть капля надежды — я буду сражаться против всех. Эта мысль неожиданно придала мне сил и уверенности в своем решении: у меня в любом случае еще будет возможность заплатить за свой выбор. Сделав глубокий вдох, я повернулась лицом к неизвестности и побежала в темноту.

— Кира! — закричал мне вслед Алекс.

— Прости меня, — шепнула я, не оборачиваясь.

Мои ноги то и дело подкашивались, пока я бежала по темному переулку. В этой части склада не было ни единого фонаря, который хоть как-то мог бы помочь мне различать контуры зданий или дорогу. Я стала задыхаться, мне захотелось просто упасть на асфальт и провалиться под землю. Я постоянно наталкивалась на углы, на хаотично открытые железные двери, которые издавали протяжный скрип.

Я зацепилась ногой за какой-то деревянный ящик, и с оглушающим грохотом рухнула всем телом на свалку гнилых деревянных досок. Плотный полушубок меня спас, но несколько ржавых гвоздей все-таки проткнули мое плечо. Перекатившись на колени, я встала, и побежала дальше.

Они были уже совсем близко, и теперь я чувствовала их. В переулке, справа от меня я заметила тусклое свечение, и остановилась за углом, прижимаясь всем телом к стене.

Мне нужно было собраться с силами, чтобы попытаться спасти Криса, только вот, я не имела ни малейшего понятия, как это сделать. Отвлечь демонов на себя и убежать? Но побегут ли они за мной, имея в заложниках более легкую добычу? Я заглянула за угол. Крис стоял ко мне спиной, а перед ним полукругом выстроились демоны. Их было человек двадцать, не меньше. Посередине, напротив Криса, стоял самый главный из них. Я прикусила нижнюю губу. Нужно было соображать, и как можно скорее.

Сильная рука схватила меня за кисть, и я поняла: все кончено.

— Кира, — позвал меня Алекс. Он несколько раз шлепнул меня ладонью по щеке, чтобы привести в чувства.

— Я что, отключилась? — простонала я.

— Секунд на пять, — сказал он тихо, прижимая меня к стене, чтобы я не упала на землю.

— Помоги мне, — умоляющим тоном попросила я, схватив его за грудки.

— Кира, это безумие, силы неравные, — он трезво расценивал наши шансы и понимал, что мы погибнем вместе с ним.

— Тогда я одна, — уверенно сказала я.

— И как ты их остановишь? — надавил он.

Я посмотрела ему в глаза, как будто в них был написан ответ. Как эта идея не пришла ко мне раньше? Я обхватила лицо Алекса обеими руками и поцеловала его в уголок губ.

— Спасибо, — прошептала я.

— Я же отказал тебе в помощи, — не понимал он.

— Ты не останавливаешь меня, спасибо тебе за это.

— Меня бы никто не остановил, — грустно улыбнулся он.

Я выбежала за угол и побежала к своей цели. Я не практиковала это умение, и случайно у меня получилось его использовать только однажды, когда я гналась за демоном после покупки красных туфлей на высокой шпильке. Тогда мне удалось подпрыгнуть на несколько метров, благодаря инстинкту самосохранения. Конечно, тогда я была одна, но смерть тогда грозила мне, а не ему.

Главное, чтобы он не увидел меня первым, и не заставил уйти оттуда. Если мне удастся оттащить его хотя бы на несколько метров в сторону, может быть я смогу убедить его сражаться с ними за свою жизнь.

Интересно, сколько он весит? Я не успела предположить, как обхватив его сзади обеими руками, сцепляя пальцы в замок, и изо всех сил оттолкнулась от земли. Я не видела, что происходит вокруг, меня закружило в потоке, волосы обвились вокруг моего лица, но я точно знала, что мы были в воздухе.

От резкого рывка я закричала, и, упав на твердую поверхность, покатилась кубарем, затормозив возле самой стены.

— Что ты здесь делаешь? — непонятным тоном спросил Крис, поднимая меня на ноги.

— А ты? — крикнула я с обидой в голосе, оглядываясь по сторонам.

Мы оказались на крыше близлежащей постройки, высотой в несколько этажей.

— Зачем ты сделала это? Чем ты думала? — крикнул он, подбегая к борту крыши, — Они сейчас сбегут!

— Что? — тупо спросила я. Моя голова наотрез отказалась думать. Слишком много она вводилась в заблуждения за сегодняшние двадцать четыре часа. То, чем я думала в последнее время, вырывалось из груди от волнения и эмоционального перевозбуждения.

— Алекс, не дай им уйти, — крикнул он куда-то вниз.

Я подбежала к Крису, чтобы посмотреть на то, что происходит внизу. Демоны врассыпную стали разбегаться по несколько человек. Крис притянул меня к себе, поднимаясь на борт крыши.

— Прыгай вниз, — сказал он спокойно. — Не бойся.

Я, не раздумывая, сделала шаг вперед — когда я пытаюсь думать, от этого становится только хуже. У меня не хватило времени, чтобы полностью ощутить всю прелесть свободного падения. Я прижимала его к себе, но все длилось не больше секунды.

— Жди здесь, и не подходи к нам близко, — настойчиво попросил Крис. Он дождался моего слабого кивка, и только потом удалился вслед за Алексом.

Я подошла к стене и прислонила к холодному камню раскаленное лицо. После этого Крис потребует объяснений, и тогда мне нужно будет все ему рассказать.

Оттягивать было больше нельзя.

Я боковым зрением наблюдала, как синие волны смывали демонов с ног, и как языки красного пламени превращали их в пепел. Они не давали демонам и шанса попытаться использовать против себя их силу.

Эта битва действительно была неравной, и на этот раз хранители победили. Амелия была отомщена, и теперь в моей душе появился необъяснимый покой. Я слабо улыбнулась, ведь это случилось в той или иной мере благодаря мне.

Когда сюда успела прийти Тьера? Я пришла в себя только после того, как все уже закончилось. Она села на корточках возле меня, поправляя на моем лице волосы, а я сидела на земле, упираясь затылком в кирпичную стену.

— Как ты? — спросила мы друг у друга в один голос.

Тьера улыбнулась широкой искренней улыбкой, а у меня хватило сил только на то, чтобы дернуть уголком губ.

Она взяла меня за руки, и потянула к себе, чтобы поднять с холодной земли.

— Как тебе это удалось? — спросила она, повернувшись в сторону, где стояли Алекс с Крисом, обсуждая, последствия сверхъестественного вмешательства..

Я пожала плечами.

— Он не собирался умирать, я не знаю, что он хотел кому доказать, но он на меня очень зол.

Тьера покачала головой. — Я так испугалась за него и за тебя. Его до сих пор что-то беспокоит.

— Он же отомстил им за Амелию? — растеряно спросила я.

— Да, — согласилась она, поджимая нижнюю губу, — Я думаю, он такой из-за тебя. Готовься к разговору, подруга, он будет настойчив с вопросами.

— Я готова, — выдохнула я. — До отлета у меня будет время сделать это.

Крис с Алексом подошли к нам. Алекс обнял меня, прижимая мою голову к своей груди. Крис подошел к Тьере, и она тоже обняла его.

— Первая крупная победа без трагического конца, — улыбнулся Алекс.

— Они могли быть, — недовольно произнес Крис. Я уткнулась глазами в землю, чтобы не видеть, смотрит ли он на меня.

— Уже светает, — заметила Тьера, уводя разговор в безопасное русло.

— Да, уже пора выезжать в аэропорт, — спохватился Алекс.

Крис кивнул, и мы медленно пошли назад.

В сером небе сгустились темные дождевые облака, в воздухе пахло сыростью. Пешком дорога казалась очень длинной. Мы прошли мимо свалки со старыми досками, на которые я упала несколько часов назад. В подтверждение моим воспоминаниям заболело плечо, и я прижала руку к ноющей ране, которую до этого не замечала из-за состояния аффекта.

Мы вышли на ту площадку, с которой начались наши сегодняшние приключения.

— Мы можем поговорить? — окликнул нас Крис.

Он не назвал меня по имени, но я точно знала, что поговорить он хочет именно со мной. Я даже знала, о чем.

Я остановилась, и ноги стали непривычно тяжелыми. Опять потянул вниз груз, который у меня не было больше сил носить в себе. Я же точно знала, что после того, что сегодня произошло между нами, после моих опрометчивых поступков мне все-таки придется объясниться, но как только все начинало подходить к этому — я тут же трусила. И сейчас я понимала: оттягивать дальше некуда. Все должно произойти сегодня и сейчас.

Алекс повернулся ко мне, взглядом спрашивая у меня мой ответ.

— Можете ехать, — прохрипела я от волнения, — Мы вас догоним в аэропорту.

Алекс многозначительно моргнул, выражая мне этим свою поддержку, Тьера повернула голову, и устало мне улыбнулась. Мы в тишине наблюдали, как они усаживаются в черную машину и уезжают. Когда звук мотора утих вдалеке от нас, я услышала за спиной шаги.

Крис подошел ближе.

Сердце тяжелыми ударами пыталось прорваться сквозь ребра. Сейчас я должна заговорить, заговорить первая. Но слова встали комом в горле, я понимала, что не смогу связать и двух слов. Признаваться мужчине в любви, который ко всему обожает другую женщину — для меня это было подобно перевороту неба и земли, для меня это было неестественно.

— Ты можешь дать мне объяснение своему поведению? — произнес он четко и размеренно. Слишком официально для такого разговора, на который я рассчитывала.

Какое ему нужно объяснение? Мне вдруг очень захотелось, чтобы он догадался обо всем сам, прочел по моим глазам. Я повернулась к нему, глотая слезы, и посмотрела прямо в его глаза. Но его взгляд был непроницаемым, и ничто в глубине его синевы не дрогнуло. Непонятно откуда взявшийся ветер осушил мои глаза, и даже слишком. Теперь они были не влажными, а какими-то песчаными.

Он ждал ответа.

— Я ошиблась, — промямлила я, прекрасно понимая, что это не ответ на его вопрос.

Он терпеливо вздохнул.

— Ты обещала, что не будешь ошибаться, — он говорил очень спокойно.

Я усмехнулась и закрыла глаза. Тьере я обещала никогда в него не влюбляться.

— За что ты ненавидишь меня? — вдруг спросил он, не меняя интонации.

— Я не понимаю, — это была моя лучшая защита от ответов на вопросы.

— Ты специально поехала на озеро, узнав о злых силах, специально побежала ко мне, узнав у Тьеры о том, что мы нашли демонов.

— Я хотела помочь...

— Тебе не нужно было приходить, чтобы помогать мне. Я не хотел подвергать вас опасности — я был в силах сам справиться с ними.

— Я поняла это. Потом, — кивнула я виновато.

— Мне из-за этого очень тяжело выполнять свои обязанности, пойми.

— Да, — кивала я снова и снова.

— Я боюсь, что в один прекрасный день я просто не смогу уследить за тобой, или прийти вовремя на помощь.

— Не нужно, такого больше не будет.

— Я хочу, чтобы ты взяла это, — сказал он, засовывая левую руку в карман. Я внимательно следила за его движениями.

Он достал из кармана что-то, с чего свисала длинная серебряная цепочка.

Крис протянул мне на вытянутой ладони большой серебряный кулон с большими голубыми камнями.

— Что это? — спросила я, сомневаясь в намерениях его подарка.

— Кулон, удваивающий силу, — пояснил он. — Он будет помогать тебе, пожалуйста, всегда носи его при себе, хотя бы в сумочке, или кармане.

Я обеими руками взяла с его ладони кулон. Так вот, где он был все эти годы. Кулон, о котором мне рассказывал Алекс. Кулон Амелии.

Я нервно сглотнула. Или сейчас, или никогда.

— Я должна сказать тебе кое-что, — сказала я с волнением.

— Можно сначала я? — попросил он. Я видела по его выражению глаз, что для него это было действительно важно.

— Да, — это же был риторический вопрос.

Он сделал шаг вперед. Я посмотрела на него снизу вверх.

«Если бы я могла поцеловать его...»— эта мысль застряла у меня в голове, вытесняя все остальное.

— Я никогда не говорил никому ничего подобного, — сказал он с трудом.

Я настороженно прищурилась.

На мою щеку упала тяжелая капля дождя, и я от неожиданности моргнула.

Он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, вытирая дождинку.

— Ты такая красивая, — прошептал он.

Его глаза стали приближаться к моим, и я не могла оторвать от него свой оцепенелый взгляд. Я поняла, что происходит только тогда, когда его веки опустились, махнув черными ресницами, и я почувствовала его дыхание возле моих губ. — Я люблю тебя.

Когда его губы коснулись моих губ, я испугалась, что могу застонать. Через мгновение я почувствовала его руки на своей спине, он разливался по моему телу, словно яд.

Крис боялся прижать меня к себе, он опасался, что мне это не понравится.

«Он позволяет себе поцеловать меня только потому, что думает, что я ненавижу его», — мои глаза наполнились слезами от этой мысли.

Тяжелые дождевые капли стали бить меня по лицу, пытаясь достучаться до моего сознания.

«Радуйся, разум, ты выиграл!» — прокричал мой мозг сердцу, когда я оттолкнула его от себя обеими руками.

Он отшатнулся и сделал шаг назад.

— Прости, — сказал он виновато.

«Прости, — подумала я, разрываясь изнутри на части как лист бумаги. — Одному из нас не жить, если станет известно о моих чувствах».

Он подошел ко мне еще раз, вопреки моей реакции.

— Ты всегда будешь под надежной защитой, и днем и ночью — я обещаю тебе.

Я смотрела перед собой, уткнувшись взглядом в его грудь. Я не смогу посмотреть ему в глаза еще раз.

— Иди к машине, не оборачиваясь, садись за руль, и уезжай в аэропорт, — услышала я его голос у себя в голове.

Все мои мысли были выброшены за борт, я не понимала, что происходит.

«Сесть в машину и поехать в аэропорт, сесть в машину и поехать в аэропорт», — повторялось у меня в голове, как на пленке.

Я отрешенно отвернулась от него, и ноги сами понесли меня оттуда. Сев в машину, я завела мотор, включила дворники, чтобы они смахнули лишнюю воду с лобового стекла, и поехала по дороге, сожалея о том, что у меня нет таких же дворников на глазах.

Он приказал мне, как хранителю, заставил сесть в машину и уехать.

Когда мои мысли пришли в норму, я вдруг поняла одну вещь: если кого и убьют, узнав о нашей любви, так это меня. Крис в любом случае, лучший хранитель из нас, поэтому за него не стоит волноваться.

И, может быть, у нас будет в запасе несколько дней, чтобы провести их вместе. В моем неясном сознании стали возникать невероятные картины, где мы были счастливы. Тьера ошиблась и на этот раз: вот была единственная причина его сомнений. Он любил меня все это время, и иногда у него не хватало сил скрывать это, но я, постоянно занятая только своими чувствами и переживаниями, не замечала этого. После того, как появилась я, она стала чувствовать любовь, которую Крис носил в своем сердце, и которая была сильнее, чем когда-либо прежде. Мне хотелось смеяться и прыгать на месте, но еще больше — вернуться к нему, обнять, прижаться к нему всем телом, и не отпускать не при каких условиях.

Небо окутывали черные дождевые тучи, ветел вбивал кусочки града в лобовое стекло, создавая невероятный оглушительный грохот.

Все будет хорошо, теперь обязательно все изменится!

Завтра я обязательно скажу тебе, что я люблю тебя! Я улыбнулась, вытирая с глаз глупые слезы.

Я никогда и подумать не могла, что способна чувствовать внутри себя такое большое горящее солнце.

Рука не поднимается написать слово конец. Жду ваши отзывы, комментарии. Спасибо, что разделили со мной мой маленький мир.