Отвергая смерть. История Тома Риддла (джен)

К Рождеству маленькая учебная группа Тома увеличилась до десяти человек, среди которых была только одна девочка — Друэлла. Ее Том согласился принять, зная, что она идет своеобразным дополнением к своему брату, но остальным в его кружок хода не было.

— Девчонки, — фыркнул он как-то в ответ на уговоры Эйвери позвать к ним Милли Принц, — ничего не понимают. У них головы забиты чепухой, в серьезных делах они только помешают.

Это его высказывание слышали и остальные, поэтому больше никто не просил его принять кого-то из сестер или невест. Авторитет Тома среди первого и второго курса вырос до небывалых высот. На него смотрели не то как на повелителя, не то как на Мессию. После маленькой демонстрации на первом занятии Том больше не подставлялся под заклинания, зато каждый раз приносил своим ученикам какое-нибудь несложное, но опасное заклинание.

— Где ты только их выкапываешь? — спросил его однажды Альфард. — Моя семья — из темных, но я ничего подобного не знаю.

Том только пожимал плечами и улыбался. Его секрет был прост: он очень хорошо умел работать с информацией, библиотека Хогвартса представлялась ему не просто собранием книг, а живым, мудрым существом, жаждущим поделиться знаниями. Когда первый раз он заметил, что книги, которые он хочет найти, буквально лезут ему в руки, он удивился. Но позднее привык к этой маленькой странности, решив, что это дань его крови — Хогвартс, должно быть, чувствует, что Том — наследник одного из Основателей. Он никому не говорил об этой своей особенности, но гордился ею — это было еще одно доказательство того, что он отличается от остальных, что он выше них.

Незадолго до начала каникул Абраксас напомнил Тому о приглашении его отца и передал желтоватый конверт. В нем лежала короткая, но учтивая записка, в которой мистер Малфой подтверждал свое желание увидеть Тома Риддла в гостях у себя в мэноре.

И хотя решение было принято давно, Том едва не отказался, ощутив несвойственную ему робость. Видимо, почувствовав его волнение, Абраксас заметил:

— Мои родители — весьма приятная компания.

И Том согласился, в очередной раз отдавая должное дипломатичности Абраксаса: тот подбодрил его, но в таких выражениях, которые никоим образом не ущемляли его гордость.

На платформе 9 ¾ в Лондоне их с Абраксасом встретил высокий, прямой как палка, желтый, как пергамент, мужчина в строгом маггловском костюме.

— Это Эндрю, наш дворецкий. Мама считает, что среди прислуги должен быть хоть один человек: домовые эльфы, по ее мнению, слишком непривлекательны и подходят только для черных работ. К гостям она их не выпускает, — пояснил Абраксас, вместе с Томом подходя к мужчине.

— С возвращением домой, мастер Абраксас, — поприветствовал их дворецкий. — Добрый день, сэр, — это он сказал Тому.

Тот в ответ только кивнул, сглатывая. Готовя себя к поездке в Малфой-мэнор, он воображал богатую обстановку, роскошный парк перед домом, лестницы и камины. Но вот о прислуге не подумал, а зря.

— Прошу вас, господа, — произнес тем временем Эндрю, протягивая им тонкую черную палочку, чуть светящуюся голубоватым светом — портал.

Том почувствовал резкий, болезненный рывок в области живота, а потом кулем рухнул на снег. Абраксас удержался на ногах.

Эндрю подал Тому руку и заклинанием очистил его мантию.

— Добро пожаловать в Малфой-мэнор, господа, — торжественно произнес он.

Том огляделся вокруг и замер, пораженный. Дом Абраксаса не был домом в прямом смысле этого слова. Это был трехэтажный особняк, фасад которого украшали крупные готические фигуры. Парка перед домом не было — они стояли на ровной площадке, окруженной живой вечнозеленой изгородью.

Том никогда не думал, что можно жить так. С большим трудом он восстановил душевное равновесие и прошел к крыльцу вслед за Абраксасом.

Сами собой распахнулись высокие деревянные двери, и Том оказался в просторном светлом холле. Со стен на него смотрели платинововолосые надменные предки его однокурсника: в доспехах, в смешных нарядах с короткими штанами, в роскошных мантиях. Они дремали или высокомерно оглядывали прибывших.

В центре холла стояло новое поколение Малфоев — отец и мать Абраксаса.

Абраксас первым подошел к ним и поздоровался — вежливо, как с чужими. Они ответили так же, а Том почувствовал странное отвращение. Казалось бы, отсутствие дурацких сантиментов должно было его порадовать, но на деле настолько холодное приветствие вызвало боль в душе. На мгновение он представил, что мог бы расти так же: в огромном доме, с живыми родителями, но все равно без капли тепла. К счастью, пришел его черед здороваться с хозяевами дома, и он выкинул глупые мысли из головы.

— Мама, — произнес Абракса, делая смешное ударение на последнем «а», — разреши представить тебе моего друга и однокурсника Тома Марволо Риддла.

Миссис Малфой перевела на него взгляд, и Том почувствовал, что по его спине бегут мурашки. Ее глаза были очень светлыми и очень холодными. В детстве Том читал сказку о Снежной королеве. Теперь ему стало ясно, как она выглядела: такая же красивая, с сияющими волосами, белоснежной кожей и с мертвым, ледяным взглядом.

— Добро пожаловать, мистер Риддл, — ответила она голосом таким же холодным, как и взгляд.

— Абраксас, Том, — обратился к ним мистер Малфой, — у вас есть полчаса, чтобы привести себя в порядок. Сын, мы отвели мистеру Риддлу зеленую спальню, покажи ему дорогу. В пять жду вас обоих в малой гостиной.

По сравнению с женой старший Малфой казался олицетворением сердечности и теплоты.

Абраксас увел Тома за собой, они поднялись на второй этаж и вскоре прошли в светлую просторную комнату с изумрудными обоями на стенах, темным ковром и мебелью из странного светло-зеленого дерева.

— Это твоя комната, — сказал Абраксас, — располагайся. Думаю, твои вещи домовики уже разобрали.

— Здесь красиво, — равнодушно ответил Том, стараясь не показывать эмоций, которые его обуревали.

— Да, мама помешана на интерьерах. Видишь, здесь вся мебель из зеленого дерева. Это специальный заказ — мебельная мастерская в течение двух месяцев пропитывала тис специальными зельями, чтобы придать ему такой цвет.

В голосе Абраксаса восхищения не слышалось. Спрашивать Том не стал, но предположил, что тот не в восторге от увлечения матери. Словно прочитав его мысли, Абраксас заметил:

— Да, обстановка дома интересует ее больше, чем люди. Ладно, располагайся, зайду за тобой без пяти пять.

И Том остался один в слишком просторной и слишком красивой для него комнате. Он никогда и нигде не ночевал один, разве что в карцере, но там не было возможности насладиться одиночеством: крохотная ледяная комнатушка была не приспособлена для жизни. Здесь же он в течение двух недель будет жить один, в роскошной комнате. Здесь у него будут слуги — домовые эльфы. Том постарался убедить себя, что это — именно то, чего он достоин, а значит, каждый миг такой жизни будет приносить ему удовольствие, но в душе понимал: ему будет сложно здесь освоиться.

Времени у него было не много, поэтому он быстро ополоснул лицо и руки — личная ванная комната обнаружилась за неприметной дверью — и переоделся в свою единственную парадную мантию. Он едва успел закончить переодеваться и пригладить волосы гребнем, как в комнату заглянул Абраксас и позвал его пить чай.

Пока спускались, он пояснил:

— Отец требует точно придерживаться расписания. Завтрак в девять часов в большой гостиной — потом покажу, где это, — ланч в час в малой, там же в пять — чай. Обедаем мы в восемь, снова в большой гостиной. На ланч и чай мне разрешено выходить в обычной одежде, на завтрак и на обед отец требует надевать парадную.

Том вздрогнул: ни в приюте, ни в Хогвартсе таких правил не было. Почувствовав его замешательство, Абраксас добавил:

— На самом деле, к этому быстро привыкаешь и принимаешь как неизбежное зло. Малфои еще достаточно демократичны, в отличие от многих других семей.

Том хмыкнул. Его фантазии не хватало на то, чтобы придумать еще больше церемоний внутри семьи.

— На самом деле, это логично, — продолжал тем временем Абраксас, — у магов никогда не было монархии, поэтому аристократия занимает очень высокое положение. Министр Магии — всего лишь первый среди равных и никогда не примет важного решения без одобрения палаты лордов Визенгамота.

На это Том снова не ответил, только кивнул. Конечно, он знал о политической системе волшебной Британии, но раньше не думал о том, что семьи верховных лордов — это действительно самая настоящая аристократия. На мгновение в его душе снова вскипела злость: как могла мать лишить его всего? За что она вышвырнула его в мир магглов? Ведь по крови он даже выше, чем Малфои! Он мог расти так же, как Абраксас: в родовом поместье Гонтов, окруженный слугами. У него мог быть дед — настоящий вельможа, чем-то похожий на лорда Малфоя, дядя — скорее всего, немного сумасшедший, раз уж он попал в Азкабан, но наверняка сильный волшебник.

— Мы пришли, — голос Абраксаса вырвал его из грез.

Малая гостиная Малфой-мэнора… не была «малой». Комната размером с гостиную Слизерина, отделанная в пастельных тонах, с изящной, резной мебелью, судя по всему, удостоилась особого внимания хозяйки. Том не был знатоком, но даже ему показалось, что ни одна безделушка на каминной полке, ни одна драпировка на стульях не были случайными.

Чаепитие не было ни теплым, ни семейным, во всяком случае, так показалось Тому.

— Вы по-прежнему лучший на курсе, мистер Риддл? — спросил старший Малфой с учтивой улыбкой.

Том замялся, не зная, как ответить, и Абраксас произнес вместо него:

— Увы, отец, он все еще обгоняет меня по всем предметам.

— Впечатляет. Юноша учится лучше всех на Слизерине без фамильной библиотеки, без наставников, без советов родных. Я ошибусь, если предположу, что о магии вы впервые узнали, когда получили письмо?

— Нет, сэр, не ошибетесь, — сказал Том, приказывая себе отбросить смущение и говорить спокойно.

— Вы жили среди магглов? — недовольно поджала губы миссис Малфой. — Муж говорил, вы из Гонтов.

— Меня воспитывали другие люди, — ответил Том, решив, что это звучит лучше, чем «Я рос в приюте».

К счастью, Абраксас нашел способ сменить тему:

— Мама, хотел поблагодарить вас за новую обстановку в моей комнате. Мне она очень понравилась.

На лице миссис Малфой вспыхнули два красных пятна румянца. Разговор свернул в другое русло.

Дни в Малфой-мэноре были похожи один на другой. Церемонные трапезы и полная свобода в остальное время. Несколько раз Абраксас и Том ездили на гиппогрифах, которых Малфои содержали вместо лошадей, но большую часть времени проводили в помещении, скрываясь от холода и ледяного ветра. Тому полюбилась библиотека мэнора и — удивительно! — редкие беседы с отцом Абраксаса. Как человек, он Тому не слишком нравился: властный, холодный, несгибаемый, он производил впечатление опасной рептилии, которую нельзя было заговорить на парселтанге, — но его суждения — суждения взрослого мага, вращавшегося в высших политических кругах, — завораживали.

— Зря мы ввязались в историю с Грин-де-Вальдом, — как-то заметил он, откладывая газету.

— Почему? Разве он не представляет опасности для нас? — спросил Том.

Дело было за завтраком, миссис Малфой с утра почувствовала себя плохо и осталась в постели, а Абраксас клевал носом, поэтому Том оказался единственным собеседником главы семейства.

— Нам? — мистер Малфой иронично приподнял бровь. — Ничуть. Пока в Британии у власти чистокровные, Грин-де-Вальд сюда не сунется. Конечно, его безумные идеи про покорение мира магглов опасны, но его остановят и без нас. А сам он на острова не сунется.

— Европа пока не оказывает большого сопротивления, — заметил Том, который внимательно следил за новостями, чтобы поддерживать свою репутацию человека, знающего больше других.

— Европа — это колыбель Грин-де-Вальда, его там никто и не подумает остановить. Он ведь выпускник Дурмстранга, а значит, в Восточной Европе у него целая армия явных и тайных сторонников. Нет, его остановит восток — Советы, Китай. Их маги никогда не пойдут на нарушение Статута: им выгодно оставаться в тени.

— Если это так очевидно, почему Грин-де-Вальд не предпримет что-нибудь?

Том чуть подался вперед. Увидев его заинтересованность, мистер Малфой усмехнулся:

— Потому что он, видите ли, Темный Лорд. Он спятил.

— Его поступки не выглядят безумными.

— Только безумец начинает магическую войну. Магглы могут резать друг друга столько, сколько захотят, но волшебная кровь бесценна. Каждая ее капля дороже бриллиантов.

Том вспомнил лозунги Грин-де-Вальда, на которые натыкался, когда изучал старый «Пророк», и уточнил:

— А как же маггловское оружие? Пуля убивает равно и магов, и магглов. А бомбы опаснее пуль…

Малфой рассмеялся — негромко, отрывисто, потом резко оборвал смех и спросил:

— Что будет, если бомбу огромной силы, уничтожающую все живое, опасную, сбросить на этот дом? Не знаете? Сказывается ваше воспитание. Ничего. Бомба сгорит в защитных щитах, как любой инородный объект. Осыплется мельчайшими частицами, пылью. Но даже если — вдруг! — и пыль будет ядовитой, все равно ничего не произойдет, потому что этот дом, как и Хогвартс, и сотни других домов, существует в другом времени. Мы живем на одну сотую долю секунды позже, чем весь мир. Этого места в реальном времени не существует.

Таких разговоров было немного, но и немало. И с каждым из них перед Томом раскрывалась какая-то неизведанная доселе грань волшебного мира, который все больше привлекал и манил его. Том хотел не просто быть его органичной частью — он хотел владеть этим миром.

Наступило Рождество. В мэноре прошел торжественный бал по этому случаю, но Том и Абраксас на празднества в силу возраста допущены не были — им разрешили только в течение часа пообщаться с гостями, после чего отправили спать.

Рождество и Новый год Том не любил и ничуть не расстроился, что ему не позволили принять участие в увеселениях. Тем более что идея пить и танцевать всю ночь его не привлекала. А вот Абраксас был расстроен.

— Знаешь, — сказал он, — я дождаться не могу четырнадцатилетия. Раздражает это отношение. Как слушать нудную болтовню гоблинов, так я уже взрослый, и к тому же наследник. А как отметить Рождество, так «вы еще слишком малы для взрослого праздника»!

Том, никогда еще не видевший приятеля таким раздосадованным и по-детски надувшимся, рассмеялся.

— Конечно, завтра будет детский праздник, — добавил Абраксас, — но это не то.

— Не расстраивайся. Зато день рождения полностью принадлежит тебе, — заметил Том, вспомнив рассказ друга про утомительное получение бесконечных поздравлений по каминной сети.

— Кстати, все забываю спросить. А ты когда родился?

Том родился тридцать первого декабря, в канун Нового года, когда в приюте не было, поговаривали, даже акушерки. Он родился и сразу же был брошен, оставлен своей эгоистичной матерью, которая даже ради сына не пожелала жить. Он ненавидел свой день рождения и принимать поздравления, особенно находясь в Малфой-мэноре, не желал.

— Тридцать первого, — начал он отвечать, а потом добавил: — Июля.

У Абраксаса не было никаких причин подозревать обман, потому он просто сообщил, что в этом году принимать поздравления придется Тому.

В остальном каникулы протекали очень спокойно. Детское Рождество и обмен подарками на Тома никакого впечатления не произвели, и он был рад, когда праздничная суета осталась в прошлом. Он с удовольствием читал, играл с Абраксасом в шахматы, беседовал с его отцом и даже сумел понравиться его матери, вовремя заметив, что лимонно-желтый отлично подойдет к светло-сиреневому. Он успел привыкнуть к просторной комнате, к семейным совместным приемам пищи, к большому красивому дому. И если сначала холодность Малфоев его напугала, то к концу второй недели своего пребывания в гостях он решил, что не отказался бы иметь такую семью, и даже позволил себе на несколько минут представить, что на самом деле лорд Малфой — его родственник, например, дядя, а не чужой человек.

Получалось плохо. У Тома не было опыта в таких фантазиях, но картинка получалась приятная. Сами Малфои, казалось, угадывали его мысли и даже не отвергали их. Во всяком случае, мистер Малфой уверенно сообщил, что, если планы Тома позволят, он просто обязан месяц летних каникул провести в их доме. И миссис Малфой поддержала мужа, добавив даже с нехарактерной теплотой, что летом парк и луга мэнора просто превосходны и вдвоем молодым людям будет очень весело. Том, скрывая нахлынувшую на него признательность, заверил, что с удовольствием принимает приглашение.

Каникулы закончились не слишком быстро, но и соскучиться по школе Том не успел. И хотя Хогвартс он воспринимал как родной дом, покидать Малфой-мэнор было немного грустно. Он понадеялся, что когда-нибудь еще вернется в этот строгий, холодный, но приятный дом, где ему рады.

А через неделю после возвращения в школу Абраксаса вызвали в кабинет директора прямо во время урока. На занятия он больше не вернулся, и только вечером Том нашел его в спальне. Он лежал на кровати и бессмысленным взглядом смотрел вверх. Том тронул его за плечо, и Абраксас передал ему письмо. На дорогом пергаменте с вензелем «М» было написано, что этим утром у мистера Малфоя случился сердечный приступ. "Лекари из св. Мунго были вызваны немедленно, но высокопоставленный чиновник, член палаты лордов Визенгамота, щедрый меценат и проч., и проч. скончался до прибытия помощи".