Для того, кто умел верить... (гет)

Выйдя за ворота малфоевского парка, Снейп трансгрессировал на берег озера у Хогвартса, туда, где Запретный лес спускался прямо к воде, и остановился среди деревьев. В лесу пахло наступающей осенью — дождём, прохладой и опавшей листвой. До 1 сентября осталось всего несколько дней… решительных дней.

Директор глубоко вздохнул, провёл рукой по лицу, словно стирая с него невидимую паутину. Виски раскалывались от боли, — разумеется, этого следовало ожидать… Но разве он мог иначе? Если никто — почти никто, — ещё не издевался так над самим собой и своим сознанием, то… что ж, кто-то должен был проверить самые смелые теории на практике. Без права на ошибку.

Северус записывал и анализировал все свои эксперименты в окклюменции — не он сам, но кто-то другой через много лет воспользуется его наработками, надёжно спрятанными в сейфе за семью печатями в Хогвартсе. Никто, кроме директора, не мог видеть его, не мог открыть. Кто прикоснётся следующим к директорскому тайнику? Северус знал, что сделает всё, что в его силах, чтобы после него директором стала Минерва. Сама она не притронется к тому, что связано с окклюменцией и легиллеменцией, но, возможно, передаст столь ценные сведения кому-то из своих учеников. Кто-то другой оформит исписанные наспех конспекты, опубликует то, что можно опубликовать… Мысль об этом «другом» кольнула сердце злой ревностью — и утонула в обуревавших его противоречивых чувствах: физическом страдании и ликовании душевном.

Да, Снейп ликовал, хотя никому, увидевшему его со стороны, и в голову не пришло бы, что он охвачен радостью — пусть даже мрачной и горькой. Его прямая чёрная фигура, застывшая на берегу в тени вековых дубов, фигура человека со смертельно бледным лицом и плотно сжатыми от боли губами, наводила мысли о чём угодно, только не о чувстве радости и облегчения.

Ему до сих пор не верилось, что всё удалось, — он получил карт-бланш от Тёмного Лорда, он сумел защитить учеников! Он оставил позади Ранкорна и Фенрира. Он оставил их позади… а с местью этих мерзавцев он справится. Сам Волдеморт поможет ему в этом!

Здесь, в тишине и молчании леса, боль уходила, а вместе с ней и эйфория от первого верного шага к победе. Разнообразные соображения по исполнению его планов, крупных и мелких, сменяли друг друга в его мозгу; Северус смотрел на вверенный ему замок, чутко дремавший в сумерках, думая о том, как… но серебристая фигура, неторопливо летевшая над тёмной водой озера по лунной дорожке, заставила его остановить бег своих мыслей и сделать шаг навстречу призраку, набрасывая на берег озера сеть отвлекающих чар — теперь никто не мог услышать их разговора.

— Профессор Биннс!

— Господин директор?

— Всё в порядке. Всё удалось. Наш план удался, профессор Биннс.

— Вас ждут в замке.

Снейп напрягся, чувствуя, как стальной обруч боли вновь сжимает голову, грозя раздавить, уничтожить…

— Что стряслось?

Мерлин великий, в школе ещё нет детей, а учителей он завалил работой так, чтобы у них едва ли хватало времени поднять голову от письменного стола; в первую очередь это касалось Кэрроу. Его не было три дня! Всего три дня! Что они успели натворить? Минерва приняла решение не воевать с ним открыто, а уйти в подполье, все её действия были рассчитаны на работу с магглорождёнными. Тогда… Он убьёт Кэрроу, действительно убьёт… если они ещё живы, конечно.

— Ничего, господин директор, — отозвался Биннс, — просто вас ждут.

— Знаю. Но не могу, — Северус коснулся кончиками пальцев бледного виска, где сильно, болезненно билась голубая жилка, — мне нужны были эти несколько минут.

Профессор Биннс смотрел на Снейпа прозрачными, равнодушными глазами. Много веков не испытывал он ни боли, ни удовольствия, ни радости, ни горя. Испытывал ли он когда-нибудь их вообще? Быть может, и нет. Кто знает…

— Всё удалось, профессор Биннс, — продолжил Северус, — магглорождённые дети останутся в Хогвартсе — и всё благодаря… предоставленной вами информации. Вы спасли сотни жизней, профессор Биннс.

— Я до сих пор не уверен, что поступил правильно, — медленно проговорил призрак, пряча руки в просторных рукавах своей мантии, — слишком опасная тайна.

Это было странным заявлением, ведь Биннс сам решил рассказать директору о том, что узнал об Эликсире Вечности в те далёкие времена, когда суд над Кровавой графиней был ещё скандальной новостью, а не полузабытой легендой, а сам Катберт Биннс — кочующим студентом, изучающим теологию и право в лучших университетах Европы. Правда, его маршруты иногда странно отклонялись от прямых путей к учебным заведениям, но это частенько случается со студентами…

В ту ночь, выпроводив Ранкорна и Драко, Северус сидел в своём тайном кабинете среди баррикад из пухлых фолиантов, конфискованных у Блэков, и пересматривал подборку упоминаний о Вечном Эликсире. Собранная по крупицам, мозаика сходилась плохо, но это было уже кое-что. Подтверждалось главное: в основу зелья входила кровь, много крови, а уж присочинить, что молодая кровь для этой цели годится лучше всего, было нетрудно. Если бы у него было хоть что-то более конкретное! Тёмный Лорд, к сожалению, далеко не так глуп, как иногда кажется, и расплывчатые формулировки из сборников мифов его не заинтересуют. Да и не в характере самого Снейпа доверять расплывчатым формулировкам!..

…И тогда, когда Северус уже начал придумывать собственный фантастический рецепт, чтобы выдать его за секрет, вычитанный в книге из блэковского собрания непосредственно перед его уничтожением, на страницу книги, ещё раскрытой на письменном столе, упала серебристая тень.

— Что вы ищете, господин директор, в этой книжонке, где нет ни слова правды? В книжонке, полной глупых сказок и недостоверных легенд? — спросил профессор Биннс, паривший над плечом Снейпа.

— Сегодня мне не нужна правда, — отозвался Северус, потирая покрасневшие от усталости глаза, — мне нужна кровавая легенда.

И он отчеркнул ногтём строчку раскрытой перед ним книги. Профессор Биннс прочёл её и покачал головой.

— Тогда я сам могу рассказать вам сказку, господин директор. Страшную сказку… этого никто не расскажет вам, а я расскажу.

Нервная усмешка тронула губы Северуса — за этим присловьем у Биннса обычно следовало длинное, никому не нужное и не понятное цитирование источников по памяти или путаный рассказ, не имеющий смысла для непосвящённых. И слышал он это присловье давным-давно, когда сам сидел за партой; слышали его и Дамблдор, и Волдеморт, тогда ещё являвшийся Томом Риддлом…

Но на этот раз всё было иначе. История, рассказанная Биннсом, была краткой и простой; подслушанный им в молодости разговор, подтвердившиеся слухи, откровения, вырванные у высокопоставленного лица в пьяном разговоре, — все нити вели к подтверждению реальности Эликсира Вечности, к замку Кровавой графини и суду над ней.

— Вам есть, что искать, господин директор. Рецепт зелья не уничтожили, а оставили в архиве суда. Только человек, что должен был прийти за ним тогда, триста лет назад, был убит прежде, чем ему удалось добраться до этих документов. Но их сохранили… Бумаги не могли погибнуть ни в огне, ни во время наводнения, их не тронули жучки: те охранные чары были очень сильны. Благодаря им ещё целы документы возрастом в тысячи лет. А те опасные артефакты, которые люди не могут уничтожить, они предпочитают надёжно спрятать… и сохранить.

…Теперь, когда прелюдия к драме уже была позади, Северус особенно остро осознавал, как важны были ему эти документы — без них даже алчный Волдеморт не согласился бы столь легко на осуществление дерзкого плана. Так что Биннс оказался очень полезен директору, и сейчас… Мерлин, неужели он, Северус Снейп, ждал чьей-то живой реакции на свои слова? Это всё эксперименты с окклюменцией. Он сходит с ума…

— Тише, — проговорил Биннс, растворяясь на глазах и исчезая, — сделайтесь невидимым, господин директор. Сделайтесь невидимым!

Лёгкий взмах палочки — и чёрная фигура растаяла в воздухе. Снейп замер под делюминационными чарами и прислушался… чтобы услышать приглушённые голоса, шум шагов и лёгкий шорох листвы.

Из-за деревьев показались две тёмные фигуры — Северус мгновенно узнал их. Минерва Макгонагал и Ирма Пинс пробирались к озеру, цепляясь длинными юбками за колючий кустарник.

— Вы уверены, Минерва?..

— Уверена, Ирма, уверена. Другого выхода у нас нет. К тому же это едва ли не единственный шанс бедного Флоренца на примирение с сородичами. Что с ним будет, если его выгонят из школы?

Мадам Пинс вздохнула.

— Ш-ш, тише. Мы уже близко к замку…

— Увидимся.

Тени сблизились на мгновение — Минерва крепко пожала Ирме руку, — и силуэт Макгонагал сжался на глазах. Серая кошка неприметной тенью шмыгнула между деревьев и затерялась среди разлапистых папоротников. Ирма быстрыми шагами удалялась по тропке, петлявшей через лес к замку.

Когда они исчезли, серебристое сияние в том месте, где замер Биннс, постепенно приобрело черты его нескладной коренастой фигуры.

— Что это значит, профессор Биннс?

— Книги, господин директор… ваш приказ о чистке школьной библиотеки. Они решили спрятать самые ценные из тех изданий, которые по указанным вами критериям должны отправиться на ликвидацию.

Снейп улыбнулся одними уголками губ: он ожидал от своих коллег чего-то подобного. Не могли они сдать без боя хогвартскую библиотеку, одну из самых роскошных и древних школьных библиотек в мире. Если учителям удастся спасти драгоценные книжные собрания, авторы которых попали в немилость у нынешнего правительства, эта победа прибавит Сопротивлению сил для последующих битв.

— Помощь в поиске места им оказал профессор Флоренц. Кентавры весьма взволнованы сложившейся ситуацией в стране. Они чувствуют угрозу и готовы даже снизойти до сотрудничества с людьми… и охраны человеческого наследия.

Снейп поднял брови и бросил на своего призрачного собеседника недоверчивый взгляд. Не в правилах кентавров объединяться с кем-либо в трудный момент. Чем тяжелее давят обстоятельства, тем сильнее ощетиниваются их луки.

— Профессор Флоренц ждёт увольнения со дня на день. Но он надеется, что сможет сохранить связь со школой и учениками. Особенно с учениками, которым он, имея под рукой часть хогвартской книжной коллекции, сможет преподавать не только Прорицания. Учителя обеспокоены теми учебными программами, которые пришли из Министерства. Они не желают, по выражению профессора Макгонагал, «промывать детям мозги». У неё есть план раскрыть и возглавить Армию Дамблдора и направить их энергию… в мирное русло обучения… нормальным… предметам.

«Собственно, с этого Армия Дамблдора и началась» — подумал Северус, едва ли не с ностальгией вспоминая те времена, когда он прикрывал похождения этих неопытных «воинов», сбивая со следа собственных же слизеринцев из Инспекционной дружины, а учительская не менее слаженными, чем ученики, но более утончёнными усилиями портила нервы Амбридж. Это было просто детской игрой… хотя уже тогда их губы кривились от металлического привкуса крови.

— С профессором Флоренцем они предполагают наладить встречи по субботам, во время походов в Хогсмид. «Лесная школа», кажется, так они это называют. Кентавры примут их под свою защиту…

Профессор Биннс взглянул на Хогвартс, залитый лунным светом. Сейчас замок выглядел удивительно лёгким и светлым, воздушной грёзой, сказочной мечтой… оставаясь величавой каменной громадой, всю тяжесть которой Северус чувствовал сейчас на своих плечах.

— Почему, профессор Биннс? Что кентавры получат взамен?

— Никогда, господин директор, я не замечал за профессором Макгонагал, а тем более за Рубеусом Хагридом дипломатического таланта. Однако именно они сумели склонить кентавров на свою сторону. По словам профессора Макгонагал, кентавры решились пойти на сотрудничество с людьми в память об Альбусе Дамблдоре.

Снейп кивнул. Да, это было больше похоже на правду. В те годы, когда Дамблдор ещё являлся главным чародеем Визенгамота и его слово имело вес в магическом сообществе, он очень многое сделал для улучшения положения разумных магических существ. Недаром Долорес Амбридж, действовавшая в противоположном направлении, так ненавидела Альбуса и постоянно стремилась взять над ним верх. И если некоторым существам Дамблдор не смог обеспечить полноценные права на территории магической Британии, то в его собственных владениях — в Запретном лесу, в Чёрном озере, в небе над ними, — притесняемые, ненавидимые, недооцененные создания могли ничего не бояться и жить по своим законам. Было лишь одно условие: не причинять вреда ученикам, а в крайнем случае — и оказать помощь. Но дни людей и магических существ пересекались редко; существам давали жить спокойно, и неизвестно, не вывелись ли бы в Британии кентавры, русалки и многие другие волшебные племена, если бы не эта спокойная жизнь.

В магическом мире такое не забывается.

Возможно, Альбус Дамблдор вовсе не был ни столь добрым, ни столь благородным человеком; не был он и столь глубоким учёным, несмотря на все звания и чины; не был даже столь прекрасным учителем, словом… он не был тем, кем окружающие его почитали — и всё же, если в память о нём совершались такие поступки, кое-что в своей жизни он сделал правильно. И жизнь, и смерть его не были напрасными и бессмысленными.