Чем гуще тьма, тем легче быть звездой (джен)

Мракс оглядел отполированные столики у кафе Фортескью и с удовольствием сел на веранде. Солнце приятно припекало спину, ветерок приносил ароматы цветов со всей Косой Аллеи, и Май даже заказал себе земляничного мороженого — зря он что ли пахал каждый день? Заслужил.

Но волнение так и пыталось пробиться через хлипкую стену спокойствия — слишком уж неожиданным было письмо, и неделя, которая прошла с момента его получения, только добавила нервотрепки. Собираясь на встречу, Мариус попытался не лицемерить и не пускать пыль в глаза своим видом: надел мантию, которую мама сшила перед Хогвартсом — пусть она уже едва прикрывала щиколотки, стыдоба! — и обычную сорочку с брюками. Даже перед зеркалом покрутился — выглядел он более-менее нормально. Хотя очень хотелось напялить свои любимые свободные штаны и заправить их в сапоги до колен. Так бы он чувствовал себя комфортнее, но точно не как приличный студент Хогвартса. Из зеркала на него с обреченностью смотрели светло-голубые, почти белесые от волнения гляделки, и он поспешно от него отвернулся, пока мутная стекляшка не начала петь ему дифирамбы.

Мороженое приятно растаяло во рту, и Мариус постарался отвлечься от предстоящей встречи. Хватило уже недели бесполезных размышлений. Он достал из кармана "Крамольная страсть". Вальбурга читала эти бульварные романчики со скоростью ветра и все прочитанное отправляла Мариусу. Хорошо хоть мороку научила.

— Мистер Мракс? — вытащил его из читательского запала голос. Мариус удивленно моргнул и вспомнил о грустной реальности, где Смерть не говорит с человеком, а Любовь имеет исключительно эфемерную значимость. Вот бы и его так дарами осыпали. Не то чтобы он обделен ими, но Дара много не бывает.

— Профессор Дамблдор? — улыбнулся Мариус и поспешно проверил чары сокрытия на книжке. — Здравствуйте! Присаживайтесь, сэр.

Рядом с Дамблдором стоял с важным видом симпатичный мальчик и украдкой разглядывал Косую Аллею. Одет он был странно. Кажется, это называлось пиджаком, хотя Май не мог точно этого утверждать. И у него были какие-то очень уж длинные носки и короткие шорты. Хорошего впечатления он не производил: будто его в тюрьму притащили, а не закупаться к школе, настолько постная мина у него была.

— Спасибо, — кивнул профессор. — Присаживайтесь, мистер Риддл.

— Благодарю, — ровным голосом ответил мальчик.

— Мороженого? — поинтересовался у них Дамблдор и подозвал официанта.

— Вы угощаете? — вздохнул Май. Дождавшись кивка, он продолжил, обратившись к подавальщику: — Земляничное и с ореховой крошкой, пожалуйста.

Наглеть, так по-крупному. Когда ему еще бесплатно мороженого перепадет?

— Мистер Риддл, вы будете мороженое? А то не дело обсуждать такие перемены в жизни на голодный желудок.

— Тогда мне шарик сливочного, сэр, — ответил предполагаемый братец и вежливо натянул уголки рта в фальшивой улыбке. Даже Малфой с его холодной красой выглядел живее.

Они в тягучем молчании дождались заказа, и Дамблдор навесил над столом заглушки еле уловимыми взмахами палочки.

— Теперь вы поймете, мистер Риддл, почему я так настаивал на сопровождении. Ныне на Туманном Альбионе только Мраксы и их близкие родственники владеют с рождения языком змей.

— Парс-селтанго, — прошипел по-змеиному Май. — У меня и правда должшен быть кузсен, с-сын тети Меропы.

— И как это проверить? — прошипел в ответ Риддл и хмуро глянул на Мракса.

— Легко, — уже на родном языке сказал Мариус. — Зов крови всегда силен, даже если один из твоих родителей не волшебник.

Как же трудно подбирать слова, Мерлинова борода. Хуже, чем в Хоге поначалу. Риддл же с маглами жил, жуть-то какая. Намного проще было бы сказать "Даже если твой папаша — магл, но ты не парься, полукровки занимают чуть ли не половину мест в Министерстве Магии".

— Вы умеете им пользоваться, мистер Мракс? — с интересом спросил Дамблдор. — Я, каюсь, узнал о нем только на четвертом курсе.

— Я пару раз терялся, — кротко ответил Май. Профессор же не ждал подробностей? — Пришлось научиться. Проверял только с мамой, правда, Морфин никакого Зова крови недостоин.

— Тогда действуйте, — дал добро профессор. — Даже хорошо, что не придется идти в Министерство.

Май посмотрел на предполагаемого кузена и протянул ему ладонь.

— Ничего делать не надо, только взяться за руку, — пояснил он. — Почувствуешь тепло и пальцы начнет чуть покалывать, значит, мы родня. Я Мариус Мракс, кстати.

— Том Риддл, — представился возможный братец и медленно, словно сомневаясь, ответил на рукопожатие. На его лице отобразилась усиленная работа мысли. Наверняка просчитывает выгоду, или еще что. Но если бы Том отказался, то он был бы идиотом. Всяко лучше иметь родню, чем быть драккл пойми кем. Без истории, без поддержки и без дома.

Май пустил через пальцы магию и сосредоточился на Зове. Жутко магозатратная штука, хоть плачь от опустошения потом. Но иначе родство только в Министерстве можно определить.

Красные щупальца обвили их руки, сердце окутало тепло и подушечки пальцев закололо, словно они согрелись после долгого холода. Не такие сильные ощущения как от мамы, но они есть. Этот Риддл определенно его братец.

— Ну здравствуй еще раз, кузен, — прошептал Май, вытер со лба пот рукавом мантии и посмотрел на Тома. Тот был даже немного удивлен. Май отпустил его руку и провел ей по волосам.

— Поздравляю с воссоединением. Семья и ее поддержка очень важна, — рассеянно сказал Дамблдор. — Осталось решить, куда вы вернетесь сегодня, мистер Риддл.

— А у меня есть выбор? — с интересом спросил братец. Ух ты, он оказывается может быть чем-то заинтересован. Неужто в приюте так плохо? Вроде живой, не избит и не заикается. Значит, не так уж и плохо. Хотя когда вокруг сплошные маглы — это жутко.

Зов, мать его, крови. Спасибо, Дамблдор, маме еще одного голодного рта не хватало. Хотя не бросать же брата? Он сам планировал дать ему свою фамилию, когда прочел письмо Морфина. Но он не планировал приглашать его в свой дом.

— Теперь есть. Мистер Мракс?

— Надо спрашивать у мамы, — покачал головой Мариус и порылся в кармане. Чтобы понять мысли Дамблдора, не нужно быть азом в менталистике. У него вроде остался свободный галлеон, можно отправить ей сову, но он вообще-то хотел отложить его на покупку собственной. Или добежать до борделя? Туда-обратно минут тридцать… — До ее работы пятнадцать минут идти.

— Я могу вас аппарировать, — предложил профессор.

— Нет! — резко ответил Май. — Простите, сэр. Туда меня переносить не надо.

— Вы истощены, — покачал головой Дамблдор и хитро сверкнул глазами. — Я аппарирую рядом с ее работой.

Знает! Сука!

Дыхание сбилось, равнодушный взгляд Риддла еще больше распалял панику, и Мариус зажмурился.

— Тихо, мистер Мракс, это только я и знаю. Успокойтесь, — сказал Дамблдор. Мариус открыл один глаз и увидел не на шутку обеспокоенное лицо профессора. Губ коснулась холодная склянка, и в нос ударил запах гнилых яблок. Опять успокаивающий бальзам, Мордред его дери. Май послушно выпил противное варево и задержал дыхание.

— Простите, — пробормотал Мракс. Он чувствовал, как зелье разливается по венам, оставляя за собой лишь спокойствие и холодную голову. — Тогда буду благодарен. Подождешь нас недолго? — уже обратился он к кузену.

— Да, конечно, — безразлично ответил Том. Май вытащил из кармана книжку некого Джереми Адамса и сконфуженно сказал:

— Других с собой нет. Тут правды нет толком, но сюжет интересный. Автор не гений, правда, но про магию рассказывает правдоподобно.

Он встал со стула и пошел к небольшой аппарационной площадке за кафе. Дамблдор последовал за ним.

— Простите, мистер Мракс, — вздохнул он и взглянул Мариусу в глаза. — Каюсь, мне несколько стыдно, но я мастер трансфигурации и увидел миссис Мракс недалеко от известного вам магазинчика «Темный Пассаж». Ее настоящий облик я легко разглядел, а вы с ней очень уж похожи, невозможно не узнать. Задал пару вопросов Силии Берк и узнал о том, кем она работает.

— Не говорите никому, пожалуйста, — обреченно попросил Мариус. Очень хотелось взять с профессора Непреложный, но это было такое жуткое проявление неуважения, что потом будет страшно ехать в Хогвартс. Оставалось уповать на порядочность профессора.

— И не собирался, — ободряюще сказал Дамблдор. — Аппарируем?

Мариус схватился за подставленное предплечье, и уже через секунду они стояли недалеко от кабаре.

— Я сейчас позову Грезильду, — сказал Май и скривился. Вот уж с кем он не хотел говорить даже под угрозой Круцио. Но делать нечего.

— Секунду, мистер Мракс, — остановил его профессор. — Против всех правил у нас принятых, я хочу предложить материальную помощь. Насколько я знаю, вашей матери будет трудно потянуть содержание еще и кузена.

— Трудно — не то слово, — помрачнел Май. Но отправлять обратно к маглам Тома тоже не хотелось, это же жутко. Лучше уж в Лютном бродяжичать. — Но я не помню, чтобы Дамблдоры прослыли богачами. Зачем вам это, сэр?

Дамблдор на пару минут замолк и с бесстрастным лицом о чем-то размышлял.

— Думаю, вы имеете право знать, — наконец выдал он. — Воспитательница Тома, миссис Коул, рассказала о нем несколько не самых хороших вещей. Маглы боятся магов, это нормально — не любить то, чего не понимаешь, и она могла преувеличивать, но вряд ли стала бы ради развлечения придумывать такие истории от начала до конца. Мистер Риддл запугивал других ребят в приюте, убивал их домашних любимцев и сам сказал мне о том, что может причинить боль при должном желании. Думаю, он смог понять это на практике. Магловский приют — это не курорт на водах, мистер Мракс, но я надеюсь, что, получив семью, он станет добрее и терпимее.

— Зверушек жалко, — буркнул Мариус и опомнился: — Профессор, он жив и здоров, а значит, приют имеет право на существование, простите, — покачал он головой. — Тут, — Май обвел рукой обшарпанные дома родного квартала. — Сироты либо умирают еще в детстве, потому что Мария уже старенькая, чтобы за всеми приглядеть, либо умирают в юношестве, потому что их никому не жалко и их никто не хватится. О жестокости и говорить не стоит. Но лучше так, чем среди маглов.

— Я тоже так думаю, — кивнул Дамблдор. — И иного варианта нет. У мальчика в волшебном мире есть только вы. Так что, двадцать галлеонов хватит? А еще у Тома есть пособие от Попечительского совета.

— Прям завидую, и обучение бесплатное, и сверху еще накидывают, — усмехнулся Май и вспомнил, с кем говорит, — простите еще раз. Двадцать хватит.

Малфой бы на его месте рвал и метал с таких «унизительных» подачек, но Малфой никогда не был бы не его месте, да и Мракс на белобрысого поганца не похож. Двадцать галлеонов и правда хватит на еду, и чтобы починить старую кровать Мариуса для Тома, и для расширения комнаты. Май принял от Дамблдора монеты и, не считая, пихнул в кошелек. Вечером отдаст их маме. Дамблдор, конечно, зараза. Теперь Мариус будет больше стараться уговорить маму, деньги он уже взял, идиот. И почему все умные мысли приходят так поздно?

Мариус зажмурился и резко выдохнул. Общение с Грезильдой всегда оставляло после себя какую-то липкость, будто она была грязной. Хотя, по сути, так оно и было. Управление борделем не может не изменить человека. Май подошел к бронзовой бабочке и тихо ей буркнул:

— Мне надо поговорить с Грезильдой.

Бабочка хлопнула крыльями и полетела к окну. Оставалось только ждать.

— Май, солнце мое рассветное! — раздался на всю улицу грудной, но оттого не менее противный голос. — Что тебя привело ко мне, лапочка?

— Мне надо срочно поговорить с мамой, — вздохнул Мариус и даже не стал вырываться из душных объятий. Грезильда воняла слишком сладкими духами и той самой грязью. Появилось жуткое по своей силе желание искупаться в кипятке.

— Она сейчас занята, придется немного подождать, — покачала она головой и посмотрела на наручные часы. — Минут десять. Но ты же знаешь, как я рада тебя видеть. Особенно годика через четыре.

Май скривился. Отвратные намеки на работу в борделе он пытался пропускать мимо ушей, но желание принять ванную из кипятка и какого-нибудь чистящего зелья только увеличилось. Пошла она, сука, со своим гостеприимством.

— Вынужден отказаться, — скрипнул Май зубами и сложил руки на груди.

— Все так говорят. Но мамочка добрая и терпеливая, а большинство ее прогнозов сбывается, — подмигнула она.

Откровенно грубить маминому работодателю было нельзя, а сам Май еще лет пять будет нищим, а потому путь для отхода ну никак не сможет подготовить. Но драккл ее дери, какая же она сука. Удержаться невозможно.

— Я предпочту отдаваться зельям, а свои прогнозы можешь сунуть Мордреду в задницу, — тихо прошипел он сквозь зубы. Чтобы Мракс с Даром пошел подставлять свою задницу в бордель, когда у него есть друзья из таких влиятельных семей? Грезильде грозит серьезно усомниться в своих прорицательских талантах. Годика через четыре.

— Не борзей, милый Май, — улыбнулась она. Салазар великий, у нее зуба нет! Позорище. — А вот и твоя маменька.

— Мариус, что ты тут делаешь? — рассеянно спросила мама и одернула мантию. Мариус опустил глаза. Видеть маму в «рабочем» облике ему не нравилось. Рыжая, с ярко-зелеными глазами и слишком уж острыми скулами. Красиво, конечно, но в настоящем облике она была намного прекраснее.

— Помнишь письмо Морфина и гобелен? Кузен объявился.

— И что? — не поняла мама.

— Профессор Дамблдор решил, что сиротке нужна семья и дом, — сразу перешел к делу Май и едва поморщился. Он сам еще не мог наверняка определить, как относится к новоявленному родственничку. — И он даже подкинул на его содержание двадцать галлеонов.

— Иногда мне кажется, что Дамблдор — первоклассная сволочь, — фыркнула мама и приняла задумчивый вид. — Но не бросать же ребенка обратно к маглам, верно? А двадцать галлеонов на месяц даже много. Починим старую кровать, попросим твою знакомую… Как ее там? Точно, Элли! Чуть расширить комнату и поселим его с тобой.

Мариус в очередной раз пожалел о поджоге несчастного предмета мебели. Проклятые кошмары после рандеву убийцы по Лютному не прошли без следа — стихийные выбросы были неизбежны. Но денег на кровать жалко.

— Как же это странно, — покачал головой Май, — и слишком быстро. Раз — у меня объявился кузен, два — и мы живем с ним под одной крышей.

— Твой ушлый профессор, судя по всему, знал, на что давить при разговоре, — беспечно сказала мама. — Да и ты сам отлично знаешь, что делают обозленные дети с родственниками, которые ими пренебрегли. Тут либо в колыбели убить, либо смириться и помогать. С колыбелью мы опоздали, — пожала она плечами. — Какой он?

— Эм-м, — Май на секунду задумался. Он же парой слов только перекинулся с братцем. Но впечатление от него было неприятное, немного склизкое. Будто весь братец был склизким. — Я думаю, ему не нравятся люди.

— А кому они нравятся? — досадливо фыркнула мама и неловко улыбнулась. И правда — кому как не ей говорить о подобном. — Элли сам найдешь, и к столяру сходишь тоже. Я постараюсь освободиться к десяти вечера, но не обещаю. Ох, а ведь и стол по-хорошему надо увеличить. Ладно, придумаем что-нибудь, — она горестно вздохнула и махнула рукой. — Все равно это только на два месяца в году, после школы это будут уже не наши проблемы.

Мариус не стал напоминать, что если он даст кузену свою фамилию, то эта проблема сохранится до последнего вздоха Тома. А дать фамилию хотелось даже из обычной вредности и в пику папаше. Чтоб его, скотину, дементоры облюбовали.

— Теперь у меня куча дел, — посетовал Мариус, придя к своим безрадостным выводам. Вообще-то, он планировал найти какого-нибудь егеря, но не гребаного отморозка Гидеона, и попросить аппарировать его тушку в лесок после встречи с Дамблдором. Безопасный лесок с ромашками, фиалками и земляникой. Без руин, смеркутов и прочей дряни. Осталось понадеяться, что его праздные каникулы не накроются из-за нежданно-негаданно возникшего кузена.

— Теперь ты старший родственник для брата, — заметила очевидное мама, да так, что хотелось картинно вздохнуть и громко спросить: «А ты не шутишь?». — Так что будь ответственен, не хочется, чтобы его изнасиловали в каком-нибудь тупике.

Как он сам не догадался! Но судя по постной роже братца, о нём можно не беспокоиться в этом плане: зароется в книжки и носу не сунет из квартиры. Если, конечно, не возжелает узнать все из первых, так сказать, рук. Что тоже возможно.

— Угу. Ну, я пошел?

— Иди, — улыбнулась мама и приобняла его. Май обнял ее в ответ и пошел обратно к Дамблдору. Осталось подготовиться к жизни под одной крышей с кузеном.

* * *

Дамблдор тоже ушел сразу, как аппарировал Мариуса к кафе. Оставаться рядом с новоявленным братцем один на один откровенно не хотелось, но кто он такой, чтобы перечить Дамблдору, который отбрехался от прогулки со словами «вам надо узнать друг друга лучше». Как будто не понимал, что у них-то точно будет время на нормальное знакомство. Хотя с другой стороны — профессор просто приблизил неизбежное.

Мариус сел за прежний столик и подозвал к себе креманку с мороженым. Он неспешно его съел, укладывая безрадостные мысли в голове, и только потом заговорил:

— Теперь будем жить вместе. Только я даже не знаю, добро тебе причинил профессор, или зло.

Том хмуро на него глянул и отложил книгу. Мариус ее сцапал и положил в карман: самому хотелось дочитать.

— Дело в том, что я живу не тут, на Косой Аллее, а в Лютном Квартале. Место это неприятное — там живут в основном обнищавшие люди, или те, кто зарабатывает не самыми честными способами. Отбросы общества.

Вот бы ему досталось абраксасовское умение складно говорить все, что угодно! А сейчас он чувствует себя как на поле, усеянном рунными ловушками. Шаг не туда, и заимеешь врага в собственной спальне. Даже не в Хогвартском дортуаре, а в своей собственной спальне.

— Дамблдор просто решил переселить меня из места, где опасность представляю я, в место, где опасность будет везде, но вот я ее представлять уже не буду, — заключил Том. Дурацкие выводы, по мнению Мариуса, но с этой стороны на ситуацию тоже можно было глянуть, пусть и поставив ее мантикрабом.

— Не уверен в этом, профессору наверняка наплевать на всех маглов Лондона вместе взятых, но Статут соблюдать надо, он же член конфедерации. Со мной тебе опасность грозит минимальная, а наш дом окружен кровной защитой.

— Ты не похож на того, с кем грозит минимальная опасность, — усмехнулся Том. Почти натурально усмехнулся, даже скептицизма добавил в голос. Мариус готов был отдать ему титул прирожденного актера. Но фальшь во всем у него так и сквозила. Лучше бы оставался безжизненной статуей.

— Конечно, не похож, — согласился Май, задвинув дурацкие мысли куда подальше. — Мне же двенадцать лет. Просто я живу там с самого рождения, меня многие знают: от аврорских патрулей до наёмников. Я прошел все этапы проверок и считаюсь более-менее надежной единицей, потому в список жертвенников на алтарь точно не попаду, а еще у меня талант к зельеварению, и в будущем от меня будет польза. Учитывая, что я студент Хогвартса, польза стала еще очевиднее, так что я могу даже рассчитывать на поддержку авансом.

— Холодный расчет? — уточнил Том. — Это я могу понять.

Мариус не стал говорить о Теде, Элли и Питере, которые в разной степени, но были к нему эмоционально привязаны, впрочем, это было взаимно.

— Я живу с мамой, — продолжил Мариус рассказывать о своем бытие. — Ее зовут Лукреция Мракс. Она часто работает в ночную смену, так что днем отсыпается, и я обычно большую часть дня предоставлен сам себе. В квартире толком нет книг, часть я беру в Магической Библиотеке Лидса, часть мне одалживают в наших местных магазинах.

— Стоп. Расскажешь подробнее, когда я уже размещусь. Я не взял с собой вещей, чтобы сразу переехать, мне надо вернуться в приют и забрать их оттуда. И меня сейчас больше волнует магия. То, что я могу делать, — разъяснил Том, и Май не удержался и закатил глаза. Вот уж про магию ему так даже профессоры не говорили. Как постояльцу отделения душевнобольных в Мунго.

— Том, — остановил он братца со вздохом. Похоже, кузен считает себя кем-то уникальным, приправив это болезненно-большим самомнением. — Я уже выслушал первый курс лекций по чарам, можешь не пояснять. Ты хочешь сначала купить все к учебному году или забрать вещи? День не бесконечный, что-то придется делать сразу, потому что просто привести тебя домой и показать кровать не выйдет — комнату надо увеличить, а кровать починить. И для каждого этого действия надо пригласить домой сначала мастера чар, а потом столяра.

— У меня всегда была своя комната, — довольно резко сказал Том. — Я не хочу делить с кем-то пространство.

— Тогда возвращайся в приют, — сухо сказал Мариус. В доме была мансарда, но они делили ее с соседями и использовали как большой чулан. Да и не охуел ли милый кузен? Его так-то никто силками не тянет, предлагают кров и семью, а он еще и выпендривается.

— Это тоже не выход. Мастер чар разве не может поставить перегородку?

— Она вообще разрушитель проклятий, пространственные чары — не ее конек, она даже комнату достаточно сильно увеличить не сможет. Настоящего профессионала мы себе позволить не можем. Но личное пространство вообще-то будет, на кровати есть полог из плотной ткани.

— Полог, — повторил Том. — Ладно.

Мариус встал из-за стола и порадовался, что Дамблдор уже заплатил за лакомства. Три шарика мороженого в один день, да он съел сегодня больше мороженого, чем за всю предыдущую жизнь!

Он спросил у братца, чем тот собирается заняться, и ожидаемо услышал, что покупками. Оставалось только надавать советов и предложить свои прошлогодние учебники ради экономии — оказывается, Попечительский совет не страдал приступами щедрости, и на все про все сиротам выделяли только тридцать галлеонов. В прошлом году Май покупал все новое кроме учебников и мантий, которые сшила мама, и они потратили больше сорока. Тому, получается, вообще ни на что новое не хватит, а мама точно его спонсировать не будет, ведь Мариусу тоже нужны новые мантии, пергаменты и перья.

Мариус вздохнул, и повел братца в магазин с сундуками — очень уж не хотелось таскать кучу покупок, пусть и простейшим Локомотором.

* * *

— Так вот и живем, — улыбнулся Май и упал на диван.

— Тут довольно уютно, — скупо похвалил обстановку Том и присел рядом с Мариусом. — Заниматься на кухне?

— Да, только там есть стол, но читать можешь где угодно, — заверил Май. — Если будет нужна помощь — обращайся.

Советы по поводу нахождения в Лютном в одиночку и правила поведения в этом негостеприимном месте Мариус уже дал, мама скоро внесет кузена в защиту дома и тот сможет делать, что хочет. Советы были советами, а не правилами, никто не собирался его запирать. Но если он глупо помрёт из-за собственной гордыни — это будут определенно только его, Тома, проблемы.

— Ты в основном будешь предоставлен сам себе, — вздохнул Май. Свои каникулы херить приглядом за кузеном не хотелось, и он не собирался этого делать. — Мне нужно иногда посещать Мунго — это лечебница, выходить погулять и вообще мне нельзя долго находиться в закрытом пространстве.

— Клаустрофобия? — произнес непонятное слово Том. Мариус решил не запариваться непонятными терминами — вряд ли они ему вообще когда-нибудь пригодятся.

— Проклятье. Лечение довольно простое и мне в радость, так что все хорошо.

— Кто тебя проклял? — из простой вежливости спросил Том. Мариус поражался, как он перешагивал для разговора через себя, пусть уже и не скрывал, что предпочтет молчаливого кузена, а не такого болтливого. Но сейчас Май просто решил перевести тему на Мраксов — может, Тому интересно что-то о них узнать?

— Не меня, а нашего общего предка, не знаю, кого точно, — пожал плечами Май. — Мраксы проклятое семейство, единственный Дар, что у них сохранился — парселтанг. И не то чтобы он был особо полезен. Вырожденцы. Мне несказанно повезло, что Фёрклы и Мраксы не пересекались друг с другом и общей крови не имеют, иначе меня бы прибили уже давным-давно, и Дар не проявился бы. А так — ко мне вернулся талант к зельеварению.

О том, что он чувствует свойства растений, Май решил не говорить: он не знал, был ли такой талант у Мраксов. Ведь он так и не добрался до книг из сейфа — заклинание Джеминио имело уровень ЖАБА, а сам браться за эксперименты он не хотел: умереть от неправильно выполненного заклинания было бы обидно. Есть куда более интересные способы сдохнуть с большей пользой.

— Почему моя мать умерла, если она была ведьмой? — резко спросил Том. Ну, хоть тему перевел на интересующую.

— Ее не ждало счастливое будущее в любом случае, — вздохнул Мариус. Не то чтобы он сам много знал, но предполагать никто не запрещал. Ему тоже было это интересно, и он когда-нибудь точно придет по душу Морфина для разговора. — Все маги неукоснительно соблюдают Статут. Даже если бы она отправилась в Мунго — тебя бы отдали приемной семье, а сама она отправилась в Азкабан на полгода сразу после родов. И беременность очень ослабляет ведьм. То, что она вообще смогла тебя родить без чьей-либо поддержки — настоящее чудо. Аппарировать она не могла, мой отец окрестил ее Предательницей Крови и вычеркнул из жизни сразу, как понял, что наследника она ему рожать не будет — от него поддержки ждать не стоило. Я многого не знаю, и ты услышал лишь предположения.

— Они были родными братом и сестрой? — уточнил Том.

— Это причина того, почему Мраксы — вырожденцы, — сухо подтвердил Май.

Они еще долго говорили. Точнее — говорил Мариус, рассказывал про великолепный Хогвартс, про Лютный и его обитателей, про заклинания и про магию, конечно. Том уже управился с Люмосом и тренировал взмахи для Левиосы.

— Вы будете взмахи для различных чар до Хэллоуина отрабатывать, — сказал Мариус, наблюдая за попытками кузена поднять перо. Впрочем, оно уже шевелилось под натиском волшбы Тома. Невероятный успех, честно говоря. Сам Мариус вообще-то не помнил, когда он освоил эти чары: мама говорила, что он любил в детстве делать торнадо из осенних листьев в лесу. Палочковый вариант он тоже освоил быстро, ведь он уже знал, как они работают. Но он видел, как бывает трудно маглокровкам на уроках заклинаний. Они до самого конца не верят, что у них получится, что они вообще маги. Том в свою уникальность уверовал давно. А каждый волшебник знает, насколько важна сила воли и уверенность в управлении своей магией.

— Почему так долго? — даже возмутился кузен. Мариус не удержался и фыркнул.

— Так нужно. У большинства магов весьма ограниченный арсенал заклинаний — ни один работник из Департамента магических игр и спорта не будет заучивать все чары, которыми пользуются авроры. Ведь это не только вербальная формула, но и умение воспользоваться нужными заклинаниями в нужный момент без единой запинки, без всяких рассуждений вроде: «А тут надо петлю против часовой стрелки вести или по ней?», и конечно, мышечная память, а она тренируется далеко не один месяц. Хотя, конечно, верхней планки нет.

— Как с велосипедом? — спросил Том. Благо, Мариус видел велосипед — один, летающий, когда-то он продавался в лавке Косой Аллеи. Но как на нем кататься, он понятия не имел.

— Не знаю, — покачал он головой. — Никогда не катался. Но профессор Фестус сравнила это с рефлексами, когда отвечала на похожий вопрос. Тебе в лицо летит мяч — ты его ловишь или уворачиваешься. Заклинание вдолблено тебе в подкорку, если ты подхватываешь его Левиосой.

— Понятно, — кивнул Том. — Но я все равно выучу все заклинания, которые только найду.

Мариус не стал говорить о бесполезности некоторых заклинаний — вроде розовых сердечек из ваты, летающих над объектом любви, порчи мясного соуса — он вообще не понимал, зачем портить мясной соус! — и заклинания, которое оповещает каждые пять минут, что в кладовке не появилось новой еды. Кажется, Том и сам это поймет, когда получит в распоряжение нужные книги.

— Карты в руки, — просто кивнул Мариус. Объять необъятное — неплохая цель.

Том не удостоил его ответом и поднял перо в воздух.