Инквизитор под прикрытием (джен)

— Что происходит? — пробормотала Ева после паузы. Она остановилась как вкопанная недалеко от двери кафе-гостиной. — Значит, Элен все-таки меня заколдовала? И та драка была настоящей…

— Драка? — вздернул брови Дефоссе. — Вы и это успели?

— Не понимаю, над чем вы смеетесь! Вы видите, что в любую минуту можно ждать нападения? Или вам все равно, что кто-то может подчинить любого мага, даже главу ковена? Сначала сразу у нескольких отняли разум, потом подчинили Оксану, теперь подчинили Элен и чуть не уничтожили меня! Я даже не уверена, что разговариваю сейчас с вами. Может, я валяюсь где-нибудь, как Руслан, как все остальные, у кого убили разум, и мне все мерещится! Мы не знаем, что на самом деле происходит с их разумом…

— Ш-ш. Не надо кричать. Скоро узнаем, что с их разумом. Всех пострадавших отправили в столичное управление инквизиции на обследование. Утром должны быть результаты. И по подземнику тоже. Что до вас… постойте смирно минутку.

Он осторожно приподнял лицо Евы одной рукой, а второй сплел какой-то незнакомый инквизиторский узор, сопровождая заклинанием. Со стороны это, наверное, выглядело как ласка. Ева краем глаза замечала множество любопытных взглядов. Потом с кончиков его пальцев сорвалась вспышка. Ева на миг почувствовала себя, как на приеме у офтальмолога, когда яркий луч ненадолго ослепляет. Она поморгала и тряхнула головой.

— Вижу попытку ментального воздействия, — диагностировал «офтальмолог». — Картина похожа на случай Оксаны. Но вас они не смогли полностью подчинить, попытка провалилась. Еще я вижу, что вам нужно поспать. Так что пойдемте, расскажете мне, как подрались с Элен, а потом отдохнете.

Вот умел он говорить так, что вопросы возникали буквально к каждому слову! Так и не определившись, что из услышанного звучит наиболее спорно, Ева буркнула:

— То есть меня, как Оксанку, чуть не отправили на корм подземникам? И кто — сама главная ведьма! А вы предлагаете плюнуть на все и ложиться спать?

— Не думаю, что она собиралась отправить вас к подземникам, — туманно сообщил Дефоссе. И открыл портал.

Прямо посреди многолюдной кафе-гостиной.

«Пижонище», — обреченно подумала Ева под перекрестным огнем заинтересованных взглядов и поспешила скрыться, не заботясь о том, где окажется.

* * *

Оказалась она в уже знакомом номере. Дефоссе подчеркнуто заботливо помог раздеться, усадил в кресло и предложил ужин. Подумав, Ева согласилась. Ей стало ясно, что домой ее сегодня не отпустят. Но стоило сесть и расслабиться, как усталость навалилась с такой силой, что спорить уже не хотелось.

Она пересказала воображаемую драку с Элен. Странно — в ковене Ева даже не сомневалась, что это было ее воображение, что она просто слишком живо представила себе, что может случиться. Но сейчас ей все сильнее казалось, что все происходило на самом деле. Реальность заволокло туманом, живописным, рисующим свои собственные картины, почти четкие, почти совсем не фальшивые на ненадежном холсте настоящего. Это немного пугало, но больше пьянило. Так и проявляется гипноз того неизвестного, который дергает за ниточки? Значит, именно так чувствуют себя маги вроде Оксанки, когда понимают, что еще чуть-чуть — и уже не смогут сопротивляться зову этой нарисованной реальности?

— Очень похоже, что она пыталась надавить на вас, чтобы заставить уйти, но не смогла, — сказал Дефоссе.

— Как надавить? Так драка была или нет?

— Нет. Есть такие чары, довольно редкие… В жертву посылают ментальный импульс, который активирует подходящие ситуации страхи… или другие доводы, чтобы уйти. Он не программирует вас, не диктует, чего бояться. Просто вы вдруг понимаете, что пришли зря, что у вас будут огромные проблемы из-за вашей наглости, начинаете представлять себе, какие именно проблемы, и в итоге решаете бежать как можно скорее. Было что-то такое?

— Не совсем, — задумалась Ева. — Насчет наглости — что-то такое было… Элен несколько раз спросила «Что ты себе позволяешь?» Раз или два — в глюке, а один раз — точно в реальности. Но никакие страхи не активировались. В глюке она накинулась на меня и атаковала магией. Но я отбивалась, а не пугалась.

— Ну вот. Значит, так и выглядит неудавшееся вмешательство, — Дефоссе отчего-то рассмеялся. — Вряд ли она ожидала встретить отпор.

— Но зачем ей это? Просто чтобы я ушла? А словами нельзя было сказать?

Дефоссе пожал плечами, о чем-то размышляя.

— Может, она привыкла решать проблемы таким способом. Мы не знаем, сколько ведьм приходило к ней раньше с вопросами или просьбами и со сколькими она просто не стала разговаривать. Впрочем, это гипотеза. Может, ее подчинили раньше, и она уже действует в интересах создателей игры… Или еще в чьих-то.

Ева лишь поежилась. Она бы не удивилась, окажись главная ведьма марионеткой в руках противника. Окончательно в это поверить мешало понимание, что город ни за что не позволит кому бы то ни было подчинить главу ковена, которую он избрал.

И если город назначил Элен на этот пост — значит, у него были на то причины. Сколько бы всякие приезжие инквизиторы ни твердили, что вся магическая верхушка подобрана бездарно.

Никто не знал, как мыслит город и чем руководствуется, назначая или снимая главу ковена. Просто в один прекрасный день ведьма просыпалась с серебряным ключом в руке. И это значило, что смена власти свершилась. И бывшая главная ведьма больше не могла попасть в свой кабинет, и никто не мог открыть его, кроме новой хозяйки с серебряным ключом. А ели кто-то пытался пойти против воли города — здание ковена само запирало перед ними двери. Иногда города ограничивали бунтарям магию, пока те не смирялись с новой главной ведьмой — или главным колдуном…

Задумавшись, Ева почувствовала, что начинает засыпать. Разбудил ее Дефоссе, который сказал:

— Надо бы добавить к вашей защите еще парочку заклинаний против ментальных воздействий. Дайте руку.

Ева непонимающе моргнула. Он сам потянулся к ней и взял за руку с часами. С защитным артефактом… Тьфу ты. Ева успела забыть об этом артефакте, в который Дефоссе вложил свои самые надежные охранные чары. А не из-за него ли Элен не смогла внушить ей то, что хотела?

После новой порции чар браслет часов стал ледяным. Ева обхватила рукой запястье, чтобы согреть противно холодящий кожу металл.

— А что случилось с Оксанкой? Ее тоже подчинила Элен, что ли?

— Вряд ли Элен, — ответил Дефоссе. — И не факт, что использовались одни и те же чары, чтобы заставить ее сесть на поезд. Следы всех ментальных воздействий похожи друг на друга… Она сейчас в управлении инквизиции, тесты продолжаются. Пока мы не установили, кто и зачем подчинил ее.

В дверь постучали, и официант вкатил в номер столик, уставленный блюдами. Дефоссе переставил их поближе к Еве, на журнальный стол, и пододвинул себе второе кресло.

— Разделю с вами ужин, если вы не возражаете, — сказал он.

Ева не возражала. Ужин оказался вкусным — теплый салат, мясо в сливочном соусе. Травяной чай вместо обычного, чтобы не одолевала бессонница. Но бессонница сейчас не грозила Еве, даже если бы она выпила ведро крепкого кофе.

— Пижаму я вам купил, — сказал Дефоссе, кивая на сверток на кровати. — Халат и шапочки для душа в ванной. Чувствуйте себя как дома. Но если стесняетесь — я могу не смотреть.

И он демонстративно уткнулся в телефон. Яркий свет в номере тем временем погас сам собой, сменившись приглушенным свечением бра на стене.

Евы хватило только на короткий смешок. Как добиралась до постели из душа, она уже не запомнила.

* * *

Когда она проснулась, за окном все еще стояла непроглядная тьма. Типичный зимний пейзаж. Пейзаж без пейзажа, «Черный квадрат» в жанре реализма… Часы-артефакт показывали четыре утра.

И Ева чувствовала себя отдохнувшей и готовой к подвигам.

Она с удовольствием потянулась, как всегда после пробуждения. Потом вспомнила, что не одна в комнате. И что инквизитор собирался охранять ее сон от проклятий, неизвестных тварей и таинственных мстительных личностей из игры. Она спохватилась и поискала его глазами, смутно припоминая что-то насчет того, что он обещал не смотреть.

Но обещание, похоже, распространялось только на вчерашний день. Он смотрел. Внимательно и с явным интересом, от которого Еве сначала захотелось проверить, не сползла ли пижама, а потом промелькнула мысль, что если и сползла — это даже неплохо.

Поймав ее взгляд, Дефоссе улыбнулся.

— Доброе утро.

— Доброе… Ну что, были какие-то попытки меня проклясть или мне можно возвращаться домой?

— Попыток не было. Но домой вам нельзя. С защитой там полная катастрофа, и я не удивлюсь, если после нападения она начнет приманивать тварей, вместо того чтобы защищать от них. Да полно, Ева, неужели вам не нравится у меня в гостях? А я так старался вам угодить! Не желаете кофе в постель?

В глазах его плясали бесенята.

— Спасибо, но нет. Мы с вами еще не в тех отношениях. И я ненавижу растворимый кофе.

— Только и всего? Сказали бы сразу. Сделаю вам хороший кофе. А отношения давно пора переводить на следующий уровень, — хмыкнул Дефоссе. — Узнать друг друга поближе, перейти на «ты», в конце концов. Надоел уже этот девятнадцатый век, моя дорогая. А вам?

— Никогда не увлекалась стариной… мой дорогой, — сообщила Ева, тоже посмеиваясь. — Готовьте кофе, я пока умоюсь.

Она вылезла из-под одеяла и прошествовала в ванную, уже не заботясь о том, что тонкая ткань пижамы почти не скрывает изгибов тела. Пижама, кстати, оказалась отличной. Темно-фиолетовая, из шелковистой и приятной на ощупь ткани, удобная, почти невесомая… И точно по размеру.

Было всего четыре часа утра. Результаты исследований вместе с новыми данными о том, как дальше искать пропавших смертных и таинственных кукловодов, должны были прийти не раньше семи. Ну ладно, шести. Целых два часа на то, чтобы попробовать кофе и узнать, что именно собирается предложить инквизитор, к которому Ева оказалась прикована по прихоти обстоятельств. Разве не заманчиво?

Она считала, что по крайней мере любопытно.

Когда она вернулась, как раз закипел электрочайник. Дефоссе стоял у стола, на краю которого виднелся поднос с чашками, ложками, пакетиками чая и кофе, но медлил.

— Ну что же вы, — окликнула Ева. — Заваривайте! Или нормального кофе у вас все-таки нет?

— Вообще-то нет, но если нужно, будет. Только я хотел предложить вам не кофе, а вино, — задумчиво сообщил инквизитор. На чайник он уже не смотрел, переключившись на Еву. Взгляд был крайне заинтересованным. Изучающим. Не только ей было любопытно, куда все это заведет.

— В четыре утра? Оригинально, — оценила Ева. — Но у меня нет привычки пить вино сразу после пробуждения.

— Ах, да какая разница? Не имеет значения. Время не имеет значения. В конце концов, не стоит регулировать свою жизнь по часам. Нет неподходящего часа, есть подходящие моменты… — он неспешно скользил взглядом по ее фигуре, словно не думая, что именно произносит.

Гипнотическая эта задумчивость передалась и Еве. Она подошла ближе, оперлась на краешек стола, тоже внимательно изучая Дефоссе. Расстегнутый ворот его рубашки, закатанные рукава, слегка взъерошенные волосы, придающие ему домашний и в то же время немного разбойничий вид. Хотелось протянуть руку и пригладить ему волосы. Или растрепать еще больше. Или расстегнуть еще одну пуговицу на рубашке, скользнуть пальцами под воротник и…

Она медленно моргнула.

— К чему все эти философствования? Только не говорите, что ваша страшная тайна — это нездоровое пристрастие к алкоголю в любое время суток. И что вы собирались начать именно с этого, когда предлагали узнать друг друга поближе.

Дефоссе с запозданием рассмеялся. Ева словно выдернула его из какого-то сна своей шпилькой, и он не сразу вернулся в реальность.

— За мою жизнь меня подозревали в чём угодно, но в скрытом алкоголизме — впервые, — сказал он. — На самом деле нет. Мне вспомнился забавный обычай у некоторых смертных. Они называют его «выпить на брудершафт». Особенно мне нравится окончание этого ритуала. Сами понимаете, без вина тут не обойтись.

— И чем же он заканчивается? — поинтересовалась Ева, хотя прекрасно знала ответ. — Впрочем, чем бы ни заканчивался. Кофе подойдет не хуже вина. Нет такой ситуации, в которой кофе был бы не к месту. Если, конечно, это хороший кофе.

— Любите кофе? Я учту, когда буду выбирать, куда пригласить вас в Париже, — заговорщически улыбнулся Дефоссе. — Что ж…

И он недрогнувшей рукой высыпал в две чашки пакетики растворимой бурды — один за другим.

Ева не сдержала разочарованный возглас. Ей до последнего казалось, что он просто закажет кофе в номер. Но Дефоссе не отреагировал. Он начал плести чары, сопровождая их заклинанием.

Несколько секунд — и вместо кисловатого запаха растворимого кофе нос уловил ни с чем не сравнимый аромат прекрасного зернового напитка.

— Но ведь трансфигурация… — вырвалось у Евы.

Невозможна. Вот что она хотела сказать. Если и возможна, то не в одиночку и не с такой легкостью. Захотелось немедленно попробовать напиток, чтобы убедиться, но Дефоссе отодвинул от нее чашку:

— Сначала ритуал.

На его лице вновь появилась улыбка — на этот раз довольная и немного хитрая. Не оставляло ощущение, что он рисуется перед Евой, как мальчишка, который пытается впечатлить понравившуюся девушку. А он и не скрывал, что рисуется. И с порталами, и сейчас… Откровенно развлекался, превращая скучную совместную работу во взаимную игру. И втягивал в свои развлечения Еву, потому что в одиночку было не так весело. И ее это не раздражало. Странно — обычно необходимость терпеть чужие причуды бесила.

Но некоторые причуды оказались очень уж… интригующими.

В самом деле, кто сказал, что играть могут только дети? У взрослых правила бывают куда интереснее.

— Кстати, это не трансфигурация, — сказал Дефоссе, когда они уже переплели руки с чашками. — Просто улучшение качества.

— Я проверю. Если обманули — пощады не ждите, — ответила Ева и пригубила кофе.

Он был действительно хорош. Именно такой, как она любила — ароматный, в меру сладкий, чуть горьковатый, бодрящий. Даже жаль было пить его залпом. Поэтому Ева долго стояла и наслаждалась кофе по глоточку, неотрывно глядя в смеющиеся глаза Дефоссе.

Он тоже смаковал кофе не спеша. И все это было восхитительно нелепо.

Когда чашка опустела, Ева поставила ее на стол. Успела поставить, прежде чем Дефоссе положил руки ей на плечи и привлек к себе.

— А теперь, — весело шепнул он, — мы можем перейти на «ты». Согласны?

— А если нет? — поинтересовалась Ева.

— Тогда я попытаюсь вас уговорить, — пообещал Дефоссе. И наконец поцеловал ее.

«Вообще-то надо в щеку», — подумала она, но лишь приподняла голову и приоткрыла губы, отвечая на поцелуй.

Она ведь с самого начала решила пройти все уровни в этой игре. А игра становилась все занимательнее.

Дефоссе подхватил Еву и посадил на стол, не отрываясь от ее губ. Он целовал ее неспешно, спокойно, но как-то до головокружения откровенно. И наслаждение так же медленно поднималось из глубины и захлестывало с головой. Она чувствовала, как Дефоссе ласкает ее — дразняще, очень целомудренно выводит пальцами узоры на спине, не торопясь переходить к чему-то большему.

Ева пробралась руками под его рубашку, коснулась кожи, вырывая у него резкий вздох. Пальцы ощутили, как по его телу пробежала легкая дрожь. А у Евы на миг перехватило дыхание от осознания власти. Ее власти над этим мужчиной, который все еще контролировал ситуацию, продолжая сводить с ума каждым своим движением. Хотя — Ева готова была поклясться — и сам постепенно терял голову.

«Есть вещи, которые я люблю делать медленно», — выплыли из дурмана его слова. Кажется, теперь она понимала, о чем речь…

Ева не знала, сколько прошло времени. И уже почти не думала. Черту под этим бесконечным тягучим моментом подвел телефонный звонок. Причем она различила звонок только тогда, когда Дефоссе, зло выдохнув, отстранился и полез в карман.

Телефон у него лежал в заднем кармане брюк. Рука коснулась пальцев Евы, и она поняла, что успела расстегнуть Дефоссе ремень на брюках. Да и ее собственная одежда пребывала в беспорядке, и неприятная прохлада заставила нахохлиться, натягивая блузку обратно на плечи.

— J’écoute, Victor.

Дальше Ева перестала понимать. Дефоссе говорил по-французски, все еще обнимая ее одной рукой. Наверное, надеялся продолжить, едва собеседник положит трубку.

Не стоило надеяться. До сих пор его никто не дергал — во всяком случае, все время, пока Ева была рядом. Значит, случилось что-то серьезное. Об этом говорило и изменившееся лицо Дефоссе.

И все же она не торопилась выскальзывать из объятий. Даже несмотря на то, что тепло почти ушло, дурман развеялся, а на смену им явились жесткие требовательные интонации, отрывистые фразы и нахмуренные брови.

Дефоссе задал несколько вопросов, выслушал ответы и сунул телефон в карман.

— Черт возьми, — выдохнул он и на миг уткнулся лбом Еве в плечо. — Как это все не вовремя…

— Что такое? — Она погладила его по волосам. Дефоссе выпрямился.

— Мне придется уехать на несколько дней. Уйти порталом, точнее, это срочно… Надо идти, радость моя, подождать они не могут.

Он нехотя отступил от Евы, и та сразу спрыгнула со стола.

— И что же там случилось?

Дефоссе сделал вид, что не услышал вопроса. Ева беззвучно фыркнула. Почему-то она и не сомневалась.

— Что, снова делаете все, что приказывает ваш верховный?

— Мы же перешли на «ты». — Это Дефоссе услышал, обернулся и послал Еве мимолетную улыбку. — Ну а наш верховный… Тот еще тиран, кого хочешь спроси.

Он быстро привел одежду в порядок, набросил пальто, извлеченное из шкафа, и снова шагнул к Еве.

— Ключ от номера — в двери. Хочешь — ночуй здесь, нет — напросись к подруге, к любовнику, к кому угодно, только, заклинаю, не возвращайся домой, там действительно опасно. До связи.

Он поцеловал ее в висок и исчез. Портал мелькнул и погас так быстро, что показался сверхъестественным видением. Воцарилась тишина.

Ева еще немного постояла, задумчиво кусая губы, чтобы унять фантомное жжение. Неохотно отступал туман удовольствия и предвкушения, заволакивавший разум. Сменялся легким разочарованием и готовностью действовать.

Так… Дефоссе ушел, не оставив инструкций. Впрочем, это к лучшему. Ева догадывалась, что половина его инструкций заключалась бы в требовании сидеть тихо и не лезть на рожон. Она, напротив, считала, что пауза прекрасно подойдет, чтобы прояснить кое-какие детали исчезновений смертных, найти всю информацию, до которой не доходили руки, добыть данные расследования ковена и ложи… и много чего еще.

Детали и прочая информация даже могли подождать. Оставшись в одиночестве, Ева хотела прислушаться к городу.

Раньше это нередко помогало разобраться. Понять, в какую сторону двигаться. Иногда буквально — если выбрать направление погони, слушая интуицию и веря, что его подсказывает город, оно оказывалось правильным, и ей удавалось быстрее поймать тварь или преступника.

Раньше. Когда она участвовала в погонях и облавах. И не превратилась еще в самую бесполезную ведьму…

Ева сбросила с себя оцепенение, отошла от стола и несколько раз пересекла комнату широкими шагами. Хватит! Сколько можно ныть, даже если никто не слушает! Сколько можно пенять на Жанну, на дурацкую историю с ее глупым сыном и на то, что начальство не дает работать! Решила ведь уже не думать больше ни о каком начальстве! Ни Жанна, ни даже Элен не в силах уволить ведьму. Одно это — уже повод делать то, что считаешь нужным.

Но прежде чем искать информацию для расследования, нужно было прояснить более насущный вопрос. Ева вдруг поняла, что не знает, как называется отель, в котором она оказалась. Не знает, в каком она номере и на каком этаже. И на каком свете вообще.

Она фыркнула. Потом рассмеялась. Потом подошла к двери, распахнула ее и посмотрела на цифры с обратной стороны. Там значилось «618».

Шестой этаж?

Ева вернулась к столу и нашла папку гостя. Глянцевую обложку украшал логотип в виде стилизованной буквы и каких-то абстрактных полос. Ниже темнела надпись «Резиденция», простая и строгая, как и все здесь. Четыре звезды.

Открыв папку, Ева наконец отыскала там адрес. Так, отлично, метро рядом… Тут она спохватилась, вспомнив, что метро в ближайшие дни работать не будет. И не откроется, пока из него не исчезнут хищные подземники, неуязвимые к магии и пытающиеся увезти людей неизвестно куда.

А жаль. Зимой не очень-то полетаешь над городом, когда нет времени ждать троллейбус.

Ева отложила папку, опустилась в кресло и прикрыла глаза, откинувшись на спинку.

План. Ей нужен был план на ближайшее время.

Дождаться утра. Позвонить Алисе Полянской. Спросить, что показало исследование туши подземника. И обследование магов, пострадавших от проклятия.

Зайти на работу — в полицию, а не к Жанне. Посмотреть новые сводки. Узнать, что творится в мире смертных. Ева не верила, что их так просто оставят в покое, переключившись на магов.

Найти Техногена и выяснить, насколько он продвинулся в изучении игры…

Игра, кстати, называлась «Тайный мир». Безликое, типичное название, которое сразу выскальзывает из памяти.

И в этот «Тайный мир» рубились не только маги на дежурных постах, но и смертные, в том числе коллеги Евы. Кстати, надо бы побеседовать и с теми и с другими и расспросить об игре. Может, завсегдатаи знали больше, могли хотя бы посвятить Еву в правила и рассказать еще что-нибудь интересное. А завсегдатаи из числа магов — поведать, насколько отличается игра, когда ее открывает маг и когда простой смертный. Вряд ли интерфейс затягивал внутрь всех подряд.

Ева даже привстала, распахнув глаза.

Она вдруг осознала, насколько нетипично повела себя игра, стоило Дефоссе запустить ее на ноутбуке одного из пострадавших. А ведь и правда. Если бы в городе К. появилась игрушка, затягивающая внутрь всех без разбора или даже только магов, в ковене о ней бы давно узнали. Да и в инквизиции… Значит, до сих пор за ней не замечали ничего сверхъестественного.

И если интерфейс так повел себя с Дефоссе… Словно узнал его и понял, кто настоящий противник…

Узнал и попытался убить…

Значит, чертова игрушка была живой. И обладала разумом или его подобием.

О, несомненно, «Тайный мир» был не просто развлечением. За ним совершенно точно кто-то стоял. Преследовал свои цели, хранил свои тайны и наносил удары по врагам. Поставил себе на службу хищных подземников, сделал из них курьеров, которые забирали жертв в реальном мире и отвозили в игру… Но Еве впервые пришло в голову, что делают все это не кукловоды, управляющие игрой, а сама игра.

Она снова откинулась на спинку кресла. Что ж, гипотеза отправилась в копилку дожидаться проверки. Еще — стало ясно, что игра ни за что не откроет тайны без боя. И если она умеет узнавать врагов, то попытается убить и Еву, и Дефоссе, и кого угодно, кого они попросят помочь…

Но на крайний, самый отчаянный случай оставался последний вариант. Шаг последней надежды.

Если игра превратится в угрозу и не будет никакого другого способа в нее попасть — достаточно будет спуститься в метро. И сесть на поезд.

…Остаток времени до утра Ева провела, бродя по новостному сайту Алисы Полянской. К нему подключились уже почти все страны, где жили маги. Кроме новостей, на сайте имелось и подобие «Википедии». И Ева, поддавшись любопытству, отыскала там французского верховного инквизитора.

Загадочного этого типа, которого Дефоссе окрестил тираном, звали Николя де Пари. Ева слышала о нем раньше, но не особенно интересовалась. Рядовым магам города К. обычно было не до иностранных дел.

В подчинении у него находился не только французский офис инквизиции, но и инквизиторы всех бывших колоний. Ева успела посочувствовать бедняге, прежде чем прочитала, что в колониях работало местное самоуправление. Де Пари правил сто лет с небольшим, и за это время благодарные подчиненные успели наградить его десятком прозвищ. Самым забавным из них было «Подлый законенок», а самым злым — «Упырь». Видимо, нецензурные прозвища в этот список не вошли.

Внешне де Пари чем-то напоминал Дефоссе. Но Ева без внимания скользнула по его портрету глазами и перешла в новостной раздел.

В новостях везде было одно и то же. Исчезновения смертных и жалобы на снижение магического потенциала.

В половине седьмого утра Ева не выдержала и позвонила Алисе.

Та уже не спала. Ева приготовилась извиняться, но это не понадобилось. Алиса ответила сразу, и голос ее звучал растерянно.

— Да?

— Доброе утро. Вы уже узнали, что с результатами исследования подземника? И что по нашим проклятым?

— Ева? Вы-то мне и нужны, — сказала Алиса. — Насчет подземника — долго объяснять, так что нам лучше встретиться, мне нужна будет ваша помощь. А проклятых обследовать не успели. Почти сразу после того, как их переправили в столичную лабораторию инквизиции, они исчезли.

— Как исчезли? — опешила Ева.

— Предположительно сбежали сами. Лаборанта нокаутировали магией. Очень шустрые нынче пошли жертвы проклятий… Мы можем встретиться сейчас?