Инквизитор под прикрытием (джен)

— Все, Саш, дальше я сама. Спасибо, что подвезли!

Ева выбралась из патрульной машины и тут же неловко угодила ногой в подмерзшую лужу. Ругнулась, еще раз повторила посмеивающимся приятелям, что дальше сама и подвозить не нужно, с трудом дождалась, пока они уедут, чтобы высушиться магией.

Бравые стражи порядка скрылись за поворотом. Теперь можно было наложить сушащий узор.

На самом деле Ева обитала в стороне от этой промзоны, за которой начинались ветхие пятиэтажки. Но коллеги-приятели не знали об этом. Не знали они и о том, что ведьма легко обошлась бы без машины, и о том, что Ева живет не только на зарплату корреспондента пресс-службы МВД.

Многого, многого не знали они, милые стражи порядка. Порой Еву даже мучила совесть, когда они занимали друг у друга деньги до зарплаты или трогательно подсовывали ей последнюю конфету. Но ведьмы и колдуны слишком хорошо помнили, чем закончилась попытка выйти из подполья. Людям не стоило знать о существовании магии. А вот магам всегда приходилось держать руку на пульсе. Особенно здесь, в городе, который славился обилием аномальных магических тварей.

Ева медленно шла вдоль неприступного заводского забора и поглядывала вверх, на коптящие трубы.

Завод работал и днем и ночью. Город К. считался центром промышленности севера. Со всеми вытекающими последствиями. Заводы, фабрики, трубы, гудки, промзоны, грохот, дым, чад… и твари.

В последнее время дымники вились над трубами почти каждую ночь. Сотканные из самых едких, самых ядовитых и опасных выбросов, они делали их во много раз вредоноснее. Обычный дым действовал медленно, капля за каплей отравляя воздух, воду и землю. Дымнику достаточно было один раз дохнуть или хлестнуть перепончатым крылом, и за ним оставался лишь выжженный след, мертвые деревья и жирная копоть.

А если дымники сбивались в стаи…

Впереди, чуть поодаль, что-то вдруг заслонило тусклый свет фонаря.

Ева остановилась и сощурилась, одновременно плетя проверочный узор. Но не успела довести его до конца. Еще мгновение — и он стал не нужен. Она уже увидела.

Черный чад прибывал на глазах — густыми клубами, непроглядной пеленой. Мелькнуло огромное перепончатое крыло, на миг закрыв заводскую проходную. Мелькнуло и исчезло еще одно, и проходная окончательно скрылась из виду, затянутая черной завесой.

Что-то полыхнуло, и завеса взвилась черными ошметками. Кажется, она даже поредела, но ненадолго. Крылья снова взметнулись над свалкой. Над проходной тяжело взлетел огромный дымник. Тварь покружила над заводом, прицеливаясь, и начала пикировать вниз.

Ева бежала. Уже не глядя под ноги и то и дело попадая в лужи, она плела развеивающие узоры. Обычно дымникам хватало одного-двух. Но таких стай она еще не видела. И там, на земле, за пеленой дыма, кто-то был!

Твари напали на человека. Был этот несчастный магом или работягой, идущим домой со смены, уже не имело значения. Стаи, как стервятники, слетались, когда спасать их жертву становилось бессмысленно. Но Ева еще надеялась.

В очередной узор она вложила почти все силы, и когда он сработал, на миг потемнело в глазах. Она успела рассмотреть только стаю дымников, которые взвились в воздух, вспыхивая огненными клубами один за другим. Вот первые несколько клубов рассеялись, как и полагалось после узора… а вот проступило тело человека, лежащего на земле…

Дыхание перехватило, когда крыло твари пронеслось перед самым лицом Евы, едва не задев ее. Она отшатнулась, падая на сетчатое заграждение. Прикосновение твари гарантировало неизбежную смерть. Тяжелую и мучительную, от отравления тяжелыми металлами или еще какой-то гадостью.

Человек, на которого они напали, явно получил не одну порцию яда. Но он все еще шевелился.

Ева отправила в дымников два новых узора, со мстительной радостью наблюдая, как твари вспыхивают и тают в февральском небе. Третий дымник налетел со спины. Она чудом успела пригнуться, почувствовав зловоние. Дыхание тварей пахло серой, резиной и тухлыми яйцами. И от него снова темнело в глазах, а в груди жгло огнем.

Ее отшвырнуло на землю резким порывом ветра. Ева упала лицом в грязный снег, выругалась, перевернулась на спину и отправила вверх защитный узор, а сразу за ним — еще один развеивающий. Но дымники больше не атаковали ее.

Они… улетали.

И утаскивали жертву за собой!

На земле у проходной больше никого не было. Не веря своим глазам, Ева моргнула, а потом всмотрелась в черное небо. Темные твари почти терялись в нем, она не сразу увидела, куда они направляются. Да и не приходилось ей раньше видеть ничего подобного! Дымники никогда никого не утаскивали, обычно они только кружили над промзонами, иногда залетая в центр, и развеивались через пару часов, если не встречались с магом раньше! Это… это…

Ева отыскала на земле какой-то обломок ржавого железа, наложила полетные чары и бросилась в погоню.

Лететь на куске железки оказалось сложно. В лицо бил ледяной ветер, держаться приходилось одной рукой, потому что второй Ева плела чары, раз за разом отправляя их в черный сгусток впереди… На дымников почти не действовало! Они послушно вспыхивали и рассеивались, но стая не редела. И мчалась дальше со скоростью реактивного самолета.

Замелькали огни центральных улиц. Под ногами пронеслась сверкающая громада торгового центра. Стая взмыла выше, облетая шестнадцатиэтажную новостройку. Плоская крыша оказалась совсем рядом, щерясь антеннами… и вдруг антенны исчезли в черном мареве.

Стая швырнула добычу на крышу и принялась виться над ней, хлопая зловонными крыльями.

Ева еле успела отлететь в сторону, чтобы ее не задело. Вот так… а если бросить отсюда атакующий узор, то получится накрыть им сразу нескольких дымников…

Узор сверкнул в темноте и врезался в стаю, мгновенно воспламеняя добрую половину тварей.

Ева приблизилась, зависнув над краем крыши. Тряхнула уставшей рукой. Нацелилась на очередного дымника.

…И крыша вдруг бросилась навстречу, больно ударяя в скулу.

Жжение в груди стало нестерпимым. Воздуха не хватало, перед глазами стремительно темнело, а мир провалился в пахнущую резиной и серой бездну. Какая-то тварь уцелела и налетела на Еву сзади. Не стоило приближаться к ним. Да и вообще нужно было сразу вызывать подмогу!

Она еще пыталась перевернуться, встать, бросить защитный узор.

Но тело почему-то не слушалось.

Слабость не давала пошевелиться. К горлу подступила тошнота. Перед глазами плясали черные мушки. А поредевшая, но еще живая стая хлопала крыльями, подбираясь к жертвам.

И одна за другой сверкали рыжие вспышки.

Кажется, на пару минут Ева провалилась в беспамятство. Потому что она вдруг вскинулась и даже смогла приподняться, заметив эти вспышки.

Кто-то методично уничтожал дымников. Крылья перестали хлопать над головой. В небе осталось всего три или четыре твари, а еще одна валялась на крыше чуть поодаль. Над ней стоял человек в черном пальто.

«Ковен прислал подмогу?» — заторможенно подумала Ева.

Нет, не ковен. Человек был мужчиной. Значит, ложа…

«Или инквизиция», — проползла следующая мысль, такая же умирающе-медленная.

Мужчина смотрел вверх. Поднятые руки его мелькали в каком-то стремительном узоре. В глазах все плыло, клочья черного дыма закрывали обзор, и Ева не могла различить, какую магию он творит.

Скорее всего, он был инквизитором. Он точно был инквизитором! Два дымника полыхнули и осыпались на крышу серым пеплом, а последний застыл в полете и рухнул вниз прямо во плоти. Теперь на крыше лежали сразу две туши, похожие на огромных уродливых черных птиц. Крыло одной из них откинулось в сторону, оказавшись буквально в полуметре от Евы. В нос ударила такая невыносимая вонь горелой резины, что Ева даже смогла пошевелиться, чтобы отползти.

Но…

Но узор против дымников не может их замораживать. Нет такого узора! Дымников можно только сжечь или развеять!

Мужчина посмотрел на туши, а потом развернулся и подошел к ней.

Ева приподнялась на локте, отчаянно пытаясь понять, что ему от нее нужно. Отбиться от него она не сможет, полетные чары… а черт, не успеет…

— Не дергайтесь, я не враг, — сказал незнакомец, опустился перед ней на корточки и быстро, почти не двигая рукой, одними пальцами наложил исцеляющий узор.

Ева поспешно села. Слабость мгновенно испарилась. Мир приобрел четкость, почти болезненно резанувшую по глазам по сравнению с туманом, который заволакивал взгляд несколькими секундами раньше.

— Все в порядке? — спросил незнакомец. — Как вы здесь оказались?

— Заметила дымников, погналась за ними, чтобы развеять…

Она с недоумением пожала плечами, поняв, что не знает, как отвечать. Она была ведьмой, уже почти десять лет хозяйничавшей на улицах города и боровшейся с опасной нечистью. Она не привыкла к непонятным типам, задающим вопросы — она сама задавала вопросы! Что значит «как вы здесь оказались», а где ей еще быть?

Ева выпрямилась и внушительно добавила:

— Я каждый вечер обхожу свой сектор и уничтожаю дымников. А вы что там делали в это время суток? Как и зачем вы спровоцировали их, чтобы они вас утащили? Как убили, не развеивая? Кто вы такой и зачем приехали в этот город?

— О-о, — мужчина поднял руки, демонстрируя, что сдается. — Я пытался их исследовать. Кстати, прошу прощения, нужно отправить их, пока не ожили.

Он вскочил, отошел в сторону и стал набирать номер. Ева подозрительно разглядывала его.

Этого человека она определенно не встречала, но его лицо казалось смутно знакомым. Она как будто видела его в новостях на сайте магического сообщества, который запустили вскоре после Нового года. Но не могла вспомнить, в каких именно новостях.

На вид мужчине было лет сорок. Темные волосы в далеком свете городских огней казались черными. Полумрак скрадывал черты лица, но не мог скрыть насмешливые складки в уголках губ и мягкую полуулыбку, контрастирующую с резкой линией подбородка.

Тип вполголоса договаривался с кем-то по телефону. Он еще не закончил говорить, а свободной рукой уже ткал в воздухе портал. Узор стремительно наливался мерцающим светом.

Чтобы открыть портал, много времени не требовалось, но в точке назначения кто-то должен был его стабилизировать. Вот это занимало куда больше времени. У молодых, неопытных или слабых магов — почти час, у магов посильнее — минут пятнадцать-двадцать, у магов и инквизиторов высшего эшелона — пару минут или даже секунд…

Сейчас по ту сторону портала находился явно кто-то сильный и опытный. Едва закончив несложный узор, незнакомец принялся за еще один. Телефон успел исчезнуть в кармане.

Пальцы мелькали, мужчина ткал чары с такой скоростью, что Ева не могла различить узоры. Определяла их только по результату. Вот туша одного из дымников стремительно втянулась в портал, вот в воздух взвилась вторая — и тоже исчезла там за какую-то секунду. Незнакомец подошел к порталу вплотную и что-то негромко сказал. Ему ответил мужской голос, который тоже показался смутно знакомым. Оба рассмеялись. Портал схлопнулся.

— Быстро вы, — пробормотала Ева.

— Привычка, — отозвался незнакомец. — Скажите, в это время реально застать кого-то в вашем управлении инквизиции?

— Есть дежурные, — она пожала плечами. — Ковен и ложа работают круглосуточно в обычном режиме, особенно в последнее время. Что вы хотели? И кто вы такой, в конце концов?

— Меня зовут Этьен, я инквизитор. Позже еще встретимся. Сейчас мне нужно срочно поговорить с кем-то из городского руководства.

Он поискал взглядом хоть что-нибудь, на чем можно было бы улететь, но на крыше не валялось ни обломков, ни досок, ни труб. Лежала только ржавая железка, на которой прилетела Ева. Но на нее странный гость посягать не стал.

— Иностранец? — Ева досадливо поморщилась. Она точно видела его раньше. Что-то очень знакомое… Но узнавание ускользало, только раздражая и не давая вспомнить.

Коротким узором со вспышкой Этьен отколол от края крыши длинный обломок плиты и начал накладывать на него полетные чары.

— Фамилия? Должность? Звание… тьфу ты, — Ева вспомнила, что говорит с гражданским. — Черт, вы всегда спешите как на пожар?

Этьен обернулся к ней.

— Не всегда. Есть вещи, которые я люблю делать медленно. Но сейчас не тот случай. Прошу прощения, еще увидимся.

И провалился в темноту, скрывшись на зачарованном обломке в неизвестном направлении.

Хотя нет. Как раз в известном. В направлении офиса инквизиции. Возможно, с последующим визитом в офисы ковена и ложи.

Но гнаться за ним Ева не собиралась. Она и без того потратила кучу времени на дымников и теперь хотела отдохнуть. Совмещать работу в ковене и работу в обычной человеческой полиции порой бывало ужасно хлопотно, и не всегда выпадала возможность поспать.

Завтра выяснится, что за птицу занесло в многострадальный город К.

Ева подобрала железку, наложила чары и полетела домой.

— Микоз и солнце, дрейф чудесный! Чего ты мямлишь, двор нелестный. Ура, мерзавица, окстись…

Ева проснулась от белиберды, которую некто назойливо повторял у нее над ухом. Громким, скрипучим и противным голосом, который неуловимо напоминал университетского преподавателя политологии. Она хотела спать дальше, но голос оказался настойчивее.

Очертания большого лофта смутно проступали из тьмы. За окном чернела февральская ночь. А это значило, что в гости пожаловал бессонник.

Ева соткала короткий узор и заставила существо проявиться. Оно недовольно заворчало, жмуря многочисленные глаза.

Бессонник выглядел как белесая медуза с толстыми рыхлыми щупальцами, способными вытягиваться на полкилометра. Для смертных он оставался невидимым и каждую ночь кормился их сном, оставляя после трапезы разбитость и вялость. Бессонник мог бормотать на ухо разную чушь, которую генерировал легко и непринужденно из случайно подслушанных фраз, мог тормошить человека щупальцем за плечо или даже обнаглеть окончательно и залезть к нему под одеяло. Смертные принимали все за дурацкий сон. А вот уснуть после визита бессонника не удавалось даже ведьмам.

И самые бесцеремонные из них этим пользовались.

— Кто тебя послал? — недовольно спросила Ева, выбираясь из-под одеяла и начиная приводить себя в порядок. — Что им нужно?

Но существо виновато дрогнуло желеобразными телесами и растаяло в воздухе. В следующий момент зазвонил телефон.

— Проснулась? — невозмутимо спросила начальница. — Приезжай в ковен поскорее, есть задание.

Иногда, особенно по утрам, Ева опасалась, как бы не запутаться в начальстве. Кроме начальницы-ведьмы, у нее имелся еще начальник-смертный в пресс-службе МВД. И пару раз она чуть не назвала его Жаном Ивановичем, а начальницу-ведьму — Ильей Алексеевной.

— Что за срочность? — зевнула она.

— Наша служба и опасна, и трудна, — ехидно ответила Жанна Алексеевна. — У нас ЧП. Смертные начали пропадать прямо из закрытых изнутри квартир. Семь случаев за вчера, еще пятнадцать уточняется за прошлую неделю. Их выявила Оксана. Кстати, было бы неплохо узнать, почему ты, милая моя, прохлопала их, если мы именно для этого внедряли тебя в полицию смертных?

Ева проснулась окончательно. Ее будто холодной водой окатили. Или сначала окатили, а потом плюнули в лицо.

В первый момент она даже не знала, какое из разом нахлынувших чувств перевешивает. Страх за город, который явно разъедала какая-то магическая язва? Сочувствие к пропавшим смертным и тревога за их судьбу? Или негодование оттого, что Оксана опять ее обскакала? А может, возмущение из-за бесцеремонных слов Жанны…

Оксанка Журавлева была давней соперницей Евы. Десять лет назад их одновременно отправили в Академию МВД, где они ссорились чуть ли не каждый день на радость остальным курсантам. Их обучение было частью проекта главы ковена по созданию сети информаторов в полиции простых людей. Потом Ева поступила на службу в пресс-службу МВД, а Оксана начала работать «на земле» простым оперативником. Ведьм обязали не только работать у смертных, но и следить за всеми странными случаями смертей, исчезновений, да и вообще выявлять все необычное, что могло быть результатом магического вмешательства. Все-таки они жили в не самом простом городе. У города К. имелся прескверный характер, и тварей он порождал себе под стать.

Но черт побери! Ева знала, что хорошо делает свою работу! Оксана узнала об исчезновениях первой, потому что такие дела первыми доходят до оперативников! Родственники пишут заявления в районный отдел полиции, а не в пресс-службу! Как Жанна этого не понимает?

«Да все она прекрасно понимает», — мрачно подумала Ева.

Оксанка была не виновата, что Жанна выбрала ее в любимицы, чтобы трясти ею перед носом у Евы. Не виновата и в том, что Жанна невзлюбила Еву за тот случай. Недавний, но уже почти нереальный. Да и было ли что-то вообще? Но Жанна считала, что было…

Что это из-за Евы ее сын не получил магический дар.

…Ева вынырнула из воспоминаний.

— Может быть, потому, что я была занята другими делами, — ровно ответила она. — К примеру, подземником, который вселился в тело заместителя мэра. На той неделе, помните? А на этой неделе я ловила в городском совете начальственных бзиков, которых вдруг стало в четыреста раз больше нормы!

— Плохому танцору и ноги мешают, — буркнула Жанна. Она обожала поговорки. Особенно когда не желала общаться по-человечески. — Приезжай в ковен сейчас же. Похоже, для тебя назревает задание. И скажи спасибо, что улицы патрулировать не отправляем.

— Спасибо, — сказала Ева.

Но начальница уже положила трубку.

И жаловаться действительно никому не приходило в голову.

День и ночь давно слились воедино, сон давно стал недоступной привилегией смертных, а о свободном времени, отдыхе и развлечениях даже говорить не стоило. Не то чтобы это положение дел было в новинку. В городе К. обитало множество опасных тварей, которые не встречались больше нигде. Город стоял вне классификаций магической активности. Вечно особенный, вечно отдельной графой. Вечная головная боль инквизиции… Ева получила от него магию больше десяти лет назад, и с тех пор ковен и ложа с завидной регулярностью переходили на особый режим. Твари пробуждались и активно размножались весной, от голода атаковали смертных зимой, теряли берега в жару летом, дрались за ресурсы осенью…

Все в порядке, повторяла себе Ева, трясясь в метро. Все идет как обычно. Твари всегда такие, от них вечно не знаешь чего ждать…

Она гнала от себя мысли о том, что на этот раз все иначе. Такой прыти и такой кусачести городская фауна не демонстрировала еще никогда на ее памяти. Еще ни одна тварь не похищала людей из закрытых изнутри квартир. И магия помогала мало.

Ева старалась не формулировать эту мысль в голове, но понимание не уходило — терпеливо ждало, действуя на нервы.

Магия помогала слишком мало.

Как будто твари добрались и до нее, постепенно подъедая резервы и запасы и наведываясь к водопою магических потоков.

На улице еще даже не светало. Северный рассвет — не раньше девяти утра, закат — через считанные часы. И так далеко до настоящей весны.

Здание ковена маскировалось под старую пятиэтажку в центре. Модные некогда эркеры, крошечные балконы с полуколоннами, изъеденная временем лепнина, высокие потолки, длинные коридоры. Бывшие коммуналки, бывшие профессорские квартиры, общие кухни, переделанные санузлы… Все это, лишенное входных дверей, превращенное в бесконечный и вечно не спящий лабиринт, служило домом ковену уже тридцать лет.

Подъездов не было — они слились с коридорами, оставив после себя лишь лестницы. На первом этаже раскинулся большой холл. В нем жили кошки. Никто быстрее них не реагировал на пробуждение тварей. Даже магические индикаторы, похожие на цветные колбы разных форм и размеров, начинали шкалить лишь несколько минут спустя.

На дежурстве у индикаторов всегда сидела какая-нибудь ведьма. Ева когда-то тоже сидела — это была должность для новичков.

— Где Жанна? — спросила она у очередной дежурной, лениво попивавшей кофе.

Та махнула рукой в направлении кафе-гостиной. Толстая серая кошка, которая восседала на ее столе, махнула хвостом в такт.

Кафе-гостиная — огромный зал со столами и столиками, диванами, креслами и офисными стульями, а также обширным баром — располагалось на верхнем этаже. В углу был выход на крышу. Там гостиная продолжалась, и летом ведьмы отдыхали на воздухе. Никого не смущало, что он пахнет бензином и выхлопными газами. Но февраль — самое безнадежное время. И кажется, что лето не наступит никогда…

В половине седьмого утра кафе-гостиная была людным местом. Ведьмы, вернувшиеся с ночного дежурства, забегали сюда перекинуться парой слов с подругами или поискать начальницу, а те, кто только выходил на дежурство, пили кофе, отчаянно зевая. У барной стойки неизменно обнаруживалось несколько колдунов из ложи. В этой братской организации трудились только мужчины. Инквизиция разделила магов по полу еще десять веков назад. Система «мальчики налево, девочки направо» постоянно служила темой для шуток, но нареканий ни у кого не вызывала. Колдуны забегали пообщаться, ждали с работы жен или подруг, заходили обсудить что-нибудь важное.

Жанна обнаружилась у окна в дальнем углу. И она была не одна.

С ней за столом, как друзья за чашечкой кофе, устроились еще двое. Вчерашний инквизитор Этьен и столичная ведьма Алиса Полянская.

Этьен по-прежнему напоминал кого-то, кого Ева не могла вспомнить. Полянскую же знали как основательницу первого и единственного новостного сайта для магов. Удобная, надо сказать, оказалась штука, с некоторых пор Ева зависала там регулярно. Но персона Полянской интересовала любопытных ведьм не поэтому, а потому, что она была любовницей верховного инквизитора.

Она появилась на арене незадолго до Нового года, когда Безымянный с ее помощью устроил карманный армагеддон… или предотвратил его… Вспоминать о тех событиях было все еще неприятно. Почти месяц медленного и мучительного угасания мира, магии и всей жизни. Месяц беспомощности и безысходности. Возвращение из небытия прежнего верховного, Станислава Сулея — и возвращение тысяч мертвецов, которые из-за его действий начали появляться из посмертия далеко не такими бодрыми и активными, как он, а полуживыми, как в момент гибели.

А потом Безымянный просто отменил эту ветку реальности и бесстрастно сообщил, что если бунтари снова попытаются вернуть Сулея с того света, их ждет повторение армагеддона, но спасения уже не будет.

Бунтарей было действительно много, и в городе К. хватало магов, которые приветствовали возвращение Сулея с его либеральными законами. Когда Безымянного вышвырнули из кресла, в ложе города К. закатили громкую вечеринку.

Бунтарей было много, но урок стал слишком жестким.

Безымянного и прежде недолюбливали, а теперь невзлюбили еще больше.

Именно поэтому ведьмы с таким любопытством перемывали кости Алисе Полянской.

…Ева подошла к столу и села рядом с Жанной Алексеевной, вопросительно глядя на нее. Начальница потягивала кофе из большой кружки и медлила.

Этьен лениво рассматривал обстановку. Сегодня он казался совсем не таким, как ночью. Вчерашняя его вариация была соткана из стремительности, решимости и огня. Сегодняшняя выглядела стерильно безликой. Скучающий командировочный на набившей оскомину работе. И пока было не разобрать, какая из ипостасей основная.

Полянская пила облепиховый чай. Ева мимолетно подумала, что не такая уж она и странная. Пускай Ева и не понимала, что хорошего можно найти в Безымянном, зато она тоже любила облепиховый чай.

— Доброе утро, — наконец проснулась Жанна. — Значит, вы не будете входить в комиссию? Что тогда вы будете делать?

Она обращалась к Полянской. Ева постучала по столу и выбрала в появившемся меню облепиховый чай. К манере общения Жанны все давно привыкли. Та могла не обращать на тебя никакого внимания, могла перескочить на другую тему посреди фразы или внезапно замолчать…. Паузы следовало игнорировать и воспринимать как свободное время.

— Я войду в комиссию, но на правах консультанта. Я приехала как агент инквизиции, моя задача имеет лишь косвенное отношение к учету и контролю магических существ, — ответила Полянская.

— А, агенты инквизиции, — успокоилась Жанна.

Должность эта была упразднена вскоре после прихода к власти Безымянного. Когда-то ведьмы и колдуны работали как внештатные агенты, выполняя самые разные тайные задания инквизиции. Еве вдруг стало жутко любопытно, с каким заданием верховный инквизитор отправил сюда свою любовницу.

— Кто будет в комиссии от ложи? И от инквизиции вашего города? — спросил тем временем Этьен. И Ева, задумавшаяся о задании Полянской, вдруг осознала, о чем еще та говорила.

Учет и контроль магических существ? Комиссия?

— Они сейчас подъедут, — сказала Жанна.

Ситуация стремительно выходила из-под контроля.

— А что за комиссия? — поинтересовалась Ева. — Она как-то связана с исчезновениями людей?

Жанна, не отвечая, щелкнула пальцами, чтобы материализовалось меню. Затем ткнула пальцем в какое-то блюдо, и по щеке мазнул холодок — это подлетел дух-собутыльник. Невидимые духи эти, которые становились зримыми только наедине с человеком, а не в компании, использовались в ковене как официанты.

Стало ясно, что Жанна опять ушла в несознанку. И чтобы сберечь нервы, лучше последовать ее примеру и поесть, дожидаясь посланцев из ложи и инквизиции. Те, кто не выносил манеры общения Жанны, давно сбежали из отдела контроля за магическими существами. Жанна была орешком покрепче, чем любое магическое существо.

То и дело хлопала дверь. Звучали шаги и разговоры. Ведьмы прибывали и отбывали, перекидывались фразами, перекусывали на бегу. Ковен был оазисом покоя и в то же время жизни, которая кипела здесь и днем и ночью. Все и все куда-то неслись, и если долго сидеть и смотреть на них, начинало казаться, что и ты несешься сквозь пространство и время… и что за стенами и за этими окнами, в которые видно белые хлопья снега на фоне темного города, нет ничего, только зима, тьма, снег, бесконечность…

Вскоре дверь в очередной раз открылась, и к столу подошли еще несколько человек.

От ложи прибыл малознакомый пожилой колдун с недовольной физиономией. Самой выдающейся деталью в его облике была побитая молью бобровая шапка, которую он упорно не снимал. Его сопровождал сам глава ложи, Марьян Войный. От инквизиции прислали какого-то стажера… во всяком случае, так казалось Еве, пока она неосторожно не посмотрела ему в глаза.

Оттуда взглянуло нечто, чему не было названия. Сонмы подземных тварей, которых запечатывали под асфальтом и выслеживали среди пассажиров в метро, оценивающе уставились на нее, точно размышляя, поиграть или съесть сразу.

И только потом Ева вспомнила, что это Вадим Каменский, главный специалист инквизиции по тварям. Вспомнила — и поспешно уткнулась в тарелку с салатом. Самая невинная из сплетен, которые ходили о Каменском, гласила, что его жена — на самом деле замаскированное магическое существо. То ли подземник, то ли пожиратель душ.

— Доброе утро, — сказал Войный. — Жанна, о какой комиссии речь?

Как всегда, он говорил сухо и переходил сразу к делу. Ева вдруг обратила внимание, что приезжий инквизитор чем-то похож на него — тот же тип внешности, такая же деловитость. Вот только взгляд неуловимо отличался.

— Доброе утро, — ответил вместо нее гость. — Меня зовут Этьен Дефоссе, я имею честь возглавлять международную комиссию по учету и контролю магических существ. Она была создана решением международного конгресса инквизиции неделю назад. Ложа должна была получить уведомление. Вы получили?

— Получил, — чуть раздраженно ответил Войный. — Какова цель?

— Учет и контроль магических… — начал Этьен, приподняв брови. Войный недовольно мотнул головой.

— Твари жили здесь веками, плодились и мутировали как заблагорассудится. Инквизиции было плевать. Что произошло на этот раз?

— Инквизиции было не плевать, и вам это известно, — возразил Этьен спокойно, но Еве показалось, что вопрос ему не понравился. — Существующие реестры устарели. Их пора обновить. Других целей нет.

Нет, ему определенно не понравился вопрос. Хотя Ева не представляла почему. Обычная дотошность Марьяна Войного, на которую вечно жаловались колдуны из ложи. Или проверка, учет и контроль были лишь прикрытием для чего-то? А может, у нее вслед за Войным разыгралась фантазия?

— Пусть так, — буркнул глава ложи. — Что потребуется от нас?

— О, ничего обременительного, — дружелюбно улыбнулся Этьен. — Всего лишь отвечать на мои вопросы и давать мне консультации, если понадобится. Все вопросы будут касаться исключительно магических существ и работы с ними. Кроме того, мне придется провести инспекцию всех постов контроля в вашем городе, и для этого нужен будет сопровождающий.

— То есть самостоятельно ребята из конгресса инквизиции ничего делать не могут? — хмыкнул Войный. — Что ж… Виктор, вы можете идти, — обратился он к колдуну в бобровой шапке. — Простите, что потревожил. Господин Дефоссе, у меня нет свободных магов, которых я бы мог выделить вам в сопровождение. Все они заняты более важными делами. Начали исчезать люди! В последние месяцы мы все живем в режиме чрезвычайной ситуации.

— Да, я знаю. И это большая удача. Все ваши твари пробудились, мы не пропустим ни одной.

Этьен снова улыбнулся. На этот раз за его доброжелательностью почудилось что-то недоброе. Некое мрачное удовлетворение. И сознательное желание пройтись по больному месту Войного, да и всех городских магов.

— Жанна, советую выделить им кого-нибудь из стажеров. Сопровождение… — хмыкнул Войный и распрощался.

— Прошу прощения, — подал голос молчавший до сих пор Каменский. — Но в инквизиции тоже никто не может себе позволить тратить время на сопровождение комиссии. Я пойду, с вашего позволения.

Алиса Полянская незаметно хихикнула в чашку.

— Знаете, уважаемый господин Дефоссе, — раздраженно произнесла Жанна, — у меня тоже нет лишних ведьм, которые были бы ничем не заняты. Есть только Ева, кстати, познакомьтесь, это Ева Катц. Ев, будь другом, поработай на подхвате у комиссии, сама видишь, из-за этих исчезновений мне не до того, чтобы нянчиться еще и с господином Дефоссе. Ты же все равно там особо ничего не делаешь у смертных.

Прекрасно. Ее только что объявили самой бесполезной ведьмой ковена. Хуже даже стажеров и новеньких. Новенькие хоть учились, выполняя несложные задачи и впитывая знания, а она — «ты же все равно ничего не делаешь». И это после всего, что она уже сделала! После того, как сама Жанна, утверждая ее на посту, заявляла, что ковену нужны ведьмы, которые присматривали бы за ситуацией у смертных изнутри, работая с ними бок о бок!

— Замечательно, — мягко сказал Этьен. — Мне просто необходима лишняя ведьма, которая ничем не занята.

В голосе не было ни тени насмешки. Но прозвучало все равно издевательски. Так, что даже Жанна с подозрением посмотрела на него, нахмурилась и пару секунд подозрительно щурилась. Затем она отвела глаза и допила чай.

— Думаю, мой отдел больше ничем не сможет помочь. Нам пора заниматься расследованием. Если надо будет помощь в организации — обращайтесь к главе ковена, всего хорошего.

И она упорхнула. Упитанная как шар ведьма бегала на шпильках легко, точно за спиной у нее были невидимые крылья.

— Уволюсь, — пробормотала Ева себе под нос. Она совершенно забыла, что сидит за столом не одна. — Нафиг из этого отдела. Или докладную на имя главы ковена. Или сразу в инквизицию.

— На месте главы инквизиции я бы поинтересовался профпригодностью начальников отделов, — зловеще сказал Этьен, и Ева умолкла.

— Я ему передам, — насмешливо ответила Алиса Полянская.

Этьен взглянул на нее как-то странно. Казалось, ответ вертится у него на языке, но он почему-то не может высказаться. А Алиса это знает, потому и веселится, скрывая улыбку. Эти двое выглядели хорошими знакомыми.

— Погодите увольняться, — сказал Этьен. — Я видел вас в деле. У меня создалось впечатление, что вы хороший специалист и умеете управляться с тварями. Мне нужен именно такой. И совсем не нужны любимчики глав отделов, которые будут действовать под их диктовку.

— Вам нужен сопровождающий, который будет действовать под вашу диктовку? — прищурилась Ева.

— Мне нужен знающий специалист, который умеет думать своей головой. — Этьен выпрямился, расслабленность исчезла из его позы и выражения лица. — Ева, вы согласны помочь? Теперь, когда все, у кого есть более важные дела, убрались отсюда, я бы рассказал, что от вас потребуется.

* * *

Ева с любопытством воззрилась на него.

— Внимательно слушаю. От меня потребуется что-то еще, кроме как водить вас по улицам и показывать посты контроля за магической активностью?

Этьен медлил с ответом, пристально глядя ей в глаза.

Как будто пытался что-то в них увидеть. Стало неуютно. Так могли смотреть некоторые высшие инквизиторы, экзекуторы Совета — те, кто выбрал своей специализацией допросы, дознания и расследования. Но у высших за плечами были десятилетия практики. У экзекуторов даже характер менялся.

До сих пор Ева ни разу не слышала имени Этьена Дефоссе. А это значило, что он не состоял ни в одном совете высших. Однако на несколько секунд иллюзия допроса у экзекутора стала нестерпимо реальной…

В следующую минуту Ева вспомнила, что уже вышла из того возраста, в котором юные ведьмы цепенеют под чьим-то строгим взглядом. Даже если это проверяющий из инквизиции. Она, в конце концов, ничего не сделала. Задача инквизиции — регулировать жизнь магического сообщества, устанавливать законы и следить за их соблюдением. И еще помогать в борьбе с магическими аномалиями. И больше ничего.

Ева медленно моргнула, прерывая зрительный контакт. Заглянула в чашку с чаем. Снова подняла глаза на инквизитора.

— Если вы пытаетесь мне что-то сказать, то я вас не понимаю, — сообщила она. — Мне нужно все озвучивать словами. Прошу учесть это, когда будете выбирать самую бесполезную из ведьм нашего города.

— С удовольствием. — Дефоссе слегка улыбнулся. — Дело в том, Ева, что наша работа очень скоро перестанет быть рутинной проверкой. Мы растревожим осиное гнездо. Да, растревожим еще больше, и да, это возможно, — хмыкнул он. — На нас попытаются напасть даже те твари, о существовании которых мы не догадываемся, а на постах контроля нас будут выставлять за дверь, отбиваться от проверок и всячески скрывать информацию. Алиса будет большую часть времени находиться в стороне, а в одиночку я могу не справиться.

— В таком случае вы бы лучше привезли кого-то с собой, — скептически заметила Ева. — На постах работают такие же ведьмы и колдуны, как я. Если, по-вашему, они все будут против проверок, то почему я должна быть за?

— Потому что вы покорили меня с первой минуты? — Ева чуть не подавилась чаем. — Или потому что логика и чутье подсказывают, что вам можно доверять… В конце концов, вы сами скоро увидите то, о чем я предупреждаю. Скрывать нет смысла.

— Логика, чутье и немного экзекуторских штучек, — прокомментировала Ева. — Что ж, ладно. Когда начнем?

В ответ она удостоилась еще одного острого взгляда. Это уже начинало действовать на нервы. Гость был улыбчив, безупречно вежлив, обходителен и даже пытался шутить, но взгляд неизменно выбивался из безобидного образа. Холодный, цепкий. Неприятный.

В голове у Евы само собой писалось досье. «Этьен Дефоссе, инквизитор. Предположительно сильный маг. Возраст — предположительно не меньше сотни. Очевидно, что-то скрывает. Скорее всего, скрывает настоящую цель своего визита».

— Если вы свободны, давайте начнем сейчас, — наконец ответил он. — Есть центральный пост? Лучше всего прийти неожиданно, пока они еще не знают о комиссии.

Воображаемое досье пополнилось еще одной строчкой. «Скорее всего, личный интерес в инспекции».

Центральных постов по надзору за активностью тварей было несколько.

Первые три из них Дефоссе забраковал. Они находились при ковене, ложе и управлении инквизиции. Четвертый его заинтересовал.

Пост — небольшая сторожка, полная детекторов магии, запасов зелий и заряженных предметов — скрывался за одним из слуховых окон на чердаке большого здания над рекой.

Здание построили еще в начале прошлого века. Сейчас в нем работали офисы, а верхние три этажа из пяти занимала гостиница. Чердак тоже кто-то занимал, время от времени там появлялись горничные и завхоз гостиницы и сваливали на вечное хранение старые, покрытые несмываемыми пятнами матрасы, сломанную мебель и прочую рухлядь, которую почему-то не желали выбрасывать. А рядом, через стенку, как Карлсон, который живет на крыше, базировались четыре колдуна — постоянный штат поста надзора. Они заходили и выходили через слуховое окно, постоянно пили зелье невидимости, чтобы работать днем, периодически менялись… и это было все, что Ева знала об их деятельности.

Она никогда не работала на постах и представляла себе наблюдение за активностью тварей лишь по рассказам знакомой — ведьмы Людки, с которой иногда общалась. Достаточно было того, что надзорные маги вовремя сообщали об аномальной активности и нередко первыми брали удар на себя.

Рассвело. Хмурое небо отражалось в реке, рассыпаясь в мелких волнах на тысячи осколков. У берегов реку сковало льдом, а в центре течение никогда не замерзало, и в его ловушку каждый год попадались слишком смелые любители подледной рыбалки.

Дефоссе наложил узор невидимости на себя и Еву. Чтобы попасть в помещение поста, достаточно было встать напротив слухового окна и пожелать оказаться внутри. Так работали чары входа во все магические помещения, не имеющие дверей.

Помещение поста внутри оказалось просторным. Скошенная чердачная крыша виднелась далеко в полумраке. Немалого пространства, расширенного магией, хватило для нескольких столов, мягкого дивана, кресел, стола, заставленного чашками, и кучи индикаторов активности. Сейчас они мирно горели зеленым. На одном из индикаторов, свернувшись, спал рыже-белый кот.

Дежурные — а их было трое — сгрудились за компьютером. Из динамиков доносились звуки стрельбы и шорохи, прерываемые еще какими-то спецэффектами.

— Давай, гони его на крышу!

— Бей, бей! Уязвимость, ну!..

— Да файербол надо было кастовать, а сейчас он тебя…

Из динамика послышалось чавканье. Дежурный с мышкой в руках разочарованно стукнул кулаком по столу. Другой толкнул его в бок.

— Дурень! Дальше я!

Третий поднял голову и наконец заметил гостей.

— Доброе утро, — сказал Дефоссе. Он будто специально не прерывал игру, дожидаясь, пока его увидят. — Этьен Дефоссе, международная комиссия по учету и контролю магических существ. Покажите мне ваш журнал наблюдений.

И он подошел к индикаторам.

На мгновение дежурные застыли. Похоже, от неожиданности. Потом началась суматоха.

Один из колдунов бросился наперерез Дефоссе, стараясь оттеснить того от индикаторов. Но было уже поздно — инквизитор успел увидеть показания. Второй колдун поспешно ткнул в кнопку на системном блоке, выключая компьютер. Звуки стрельбы, которые все еще неслись из динамиков, затихли. Стало слышно, как в углу кто-то скребется.

Туда бросился третий колдун. Он выхватил что-то из-под деревянной половицы. Тут Ева поняла, что пора вмешаться, и метнулась к колдуну.

— Что это у вас?

— Где? — он посмотрел ей в глаза и развел руками.

Совершенно пустыми руками.

— Вы что-то достали из-под половицы!

Колдун был явно не настроен на откровенность. Ева поспешно наложила несколько проверочных узоров. Но они ничего не выявили — только остаточные магические колебания, которые, впрочем, могли быть и просто рябью в магическом поле города.

«Кикиморы б его драли, — подумала Ева. — Не расколется».

— Ручной самогонщик, — донесся голос Дефоссе. — Ничего особенного. Ева, проверьте сканирующие заклинания, по-моему, здесь не все.

Лицо колдуна вытянулось. Дефоссе попал в точку. Ева потеряла к колдуну интерес и принялась проверять чары, настроенные на обнаружение тварей.

Ручной самогонщик! Вообще-то магам полагалось их развеивать. Существа считались относительно безвредными, но неприятными. Кому понравится, когда под боком заводится миниатюрное полупрозрачное создание, похожее на хомяка с крыльями, и превращает все жидкости в доме в самогон?

Так думали маги, писавшие инструкции. Оказалось, они просчитались. Нашлось немало колдунов и даже парочка смертных, которые прикармливали самогонщиков. Смертных тогда разоблачила полиция. Их судили за производство нелицензионного алкоголя. Колдуны из ложи конфисковали самогонщика, и…

Когда в подвалах ложи обнаружились десятки бочек с самогоном, Марьян Войный был в восхитительном бешенстве. Таком восхитительном, что Ева даже не запомнила, как наказали проштрафившихся парней.

…Сканирующие заклинания оказались в норме. На их проверку ушло не больше минуты. Некоторые требовалось обновить, но в целом ничего критичного.

Какой же ерундой приходится заниматься. Еву вдруг охватило острое ощущение никчемности всего, что она сегодня делала. Вся эта миссия выглядела никчемной. Правы были Войный и Каменский, да и Жанна недалеко ушла от истины. Кому нужна эта несчастная инквизиторская комиссия с одним-единственным участником в ее составе?

Участник тем временем столкнулся с нешуточным сопротивлением дежурных.

— Спокойно! — увещевал он, пока колдуны, встав плечом к плечу, заслоняли собой индикаторы. — Вы драться со мной собираетесь? Сначала проверьте свою почту, вам должно было прийти уведомление о комиссии и требование не мешать проверкам. Учтите это, когда будете жаловаться на несправедливый арест.

Он говорил так, как говорил бы любой инквизитор мелкого пошиба. Все они увещевали, предупреждали и ссылались на документы. Но почему-то именно в случае с Дефоссе это выглядело… фальшиво. Он словно вживался в роль, хотя на самом деле привык держаться совсем иначе. Может быть, сразу убирать со своего пути все помехи — и хорошо если в «инквизиторский куб».

— Предъявите документы! — отбивался первый колдун. — Откуда мы знаем, что вы из комиссии? Где об этом написано?

— Устав инквизиции не предусматривает вмешательства иностранцев в работу постов! — поддакивал второй колдун.

Третий, в руках которого побывал самогонщик, помалкивал. И, кажется, пошатывался. Да и вообще выглядел слегка осоловелым.

Важная, мать ее, миссия. Задача для — как там выразился Дефоссе? — знающего специалиста, который умел думать своей головой.

Три бездельника, пытающихся скрыть результаты своего безделья. И ручной самогонщик под полом.

М-да.

— Значит, отвечать на вопросы и показывать журнал наблюдений вы отказываетесь, — подытожил Дефоссе. — Что ж, мне ничего не остается. Вас придется взять под стражу…

И под потолком чердака над головами дежурных начал ткаться большой серый куб.

Первые два колдуна, заметив движение, вскинули головы и с разинутыми ртами наблюдали, как он обретает плоть. Третий был слишком занят тем, чтобы удержаться на ногах.

Ева и сама чуть не раскрыла рот при виде этой картины. Инквизиторский куб был местом временного заключения для магов. Причем не для мелких преступников, которые наслали на надоевшего смертного какое-нибудь проклятье недельной диареи или сглаз. Посадить в куб ведьму или колдуна могли только инквизиторы с санкции Совета высших или с разрешения лично верховного инквизитора.

Одним словом, это была самая подходящая мера пресечения для незадачливых дежурных. Почти такая же подходящая, как стрельба по мухам баллистическими ракетами.

— Э-э-э… Ладно, — дрогнул первый колдун. — Колян, покажи ему журнал. Какие у вас вопросы?

Дефоссе сделал неуловимый жест. Куб неспешно растаял в воздухе.

— С какими существами вы сталкиваетесь чаще всего?

— В смысле сталкиваемся? — Первый колдун, который, по-видимому, возглавлял пост, наконец отошел от индикаторов и сел на диван подальше от инквизитора. — Вам надо твари, которых мы видим, или те, с которыми деремся?

— Второе. И причины, по которым деретесь. Они агрессивны? На кого нападают — на магов или смертных?

— На смертных, — колдун почесал в затылке. — Ну, хищные подземники и ползучие многоэтажники. Их всегда больше всего. Одни в метро охотятся, другие в домах выше трех этажей. Из реки по мелочи лезут утопленники, обычно мы их не учитываем, они не агрессивные. Но в последнее время они говорят, что их утопила какая-то тварь со дна…

— Утопленники говорят? — вздернул брови Дефоссе.

— Ну, сигнализируют. Руками машут, пузыри пускают, — поморщился колдун. — Опять же, кучкуются в том месте, где утонули, и это небольшой такой пятачок в районе водохранилища, а не по всей длине реки.

— И все? Других тварей нет? Вы уже выяснили, что живет на дне?

— Как? — окрысился колдун. Отсутствие куба над головой придало ему смелости. — Для воды у нас другие маги есть, вы расспросите их. В общем… в воду мы не рискуем лезть. На нас оттуда как дышит что-то…

— Ощущаете потоки чуждой или враждебной магии, но молчите? Вы доложили в управление инквизиции?

— Доложили! Вы бы сами расспросили у них побольше, товарищ проверяльщик, потом бы к нам лезли! — дежурный обозлился окончательно. — Пришла отписка, мол, исследуем. Пока ничего не выявлено. Все.

— Так, — задумался Дефоссе. — Давно это началось? С водой?

— Как и весь всплеск активности, с середины декабря. Все твари проснулись, и подводная жрать захотела, наверное. Хотя в прошлые всплески ничего такого не было.

На этот раз Дефоссе молчал долго. Думал. Что-то прикидывал про себя. Наверное, видел что-то важное в этом коротком рассказе, из которого Ева не узнала ничего нового.

— Итак, из новых существ вы зафиксировали только возможное присутствие подводной твари, — подытожил Дефоссе. — Она единственная, кто проявляет агрессию к магам — остальных интересуют только смертные. Так?

— Да…

— Нет! — подал голос третий колдун. Язык у него заплетался. Он так и стоял, цепляясь за индикаторы, но сделал над собой усилие и в три неуверенных шага добрался до кресла, в которое и обрушился. — Подземник в Семен Никитича вселился под Новый год, помнишь? А, ты ж Семен Никитича не знаешь…

— Я знаю о случае с Семеном Никитичем, — сказал Дефоссе. — Меня интересует поведение основной массы существ. Маги их не интересуют?

Начальник поста уныло помотал головой.

— Их интересует все, что можно сожрать или выпить. Маги просто умеют давать отпор.

Он нахохлился, взглянул на инквизитора уже без враждебности и добавил:

— Так и живем.

* * *

Казалось, прошло совсем немного времени. Но когда Ева вышла на улицу, часы на старинной башне речпорта неподалеку показывали уже полдень.

Ева стояла и смотрела на них, ожидая, что дальше. Дефоссе маячил на расстоянии нескольких шагов и молчал. Думал. Или сам не знал, что собирается предпринять.

Может, он и выяснил что-то важное, но все то, что поведали дежурные колдуны, Ева могла бы рассказать и сама. Только быстрее и без нелепых стычек.

Наконец она не выдержала.

— Что-нибудь еще или я могу быть свободна?

— Что? — с опозданием отозвался Дефоссе.

Она взглянула на него и поняла, что мыслями он витал еще дальше, чем казалось. Если его не окликнуть, он бы, наверное, простоял на этой набережной до вечера. Злость вспыхнула с новой силой. Начали исчезать люди, черт побери! Весь ковен занимается расследованием, ищет ту новую тварь, которая научилась похищать смертных прямо из закрытых квартир, и только Еву снова задвинули, сунули в самый дальний ящик.

Давно нужно было уходить из отдела Жанны. Сразу после того случая…

«Я уйду, — решила она. — Вот только закончу расследование».

— Так я могу быть свободна? — напомнила она о себе.

— Да, пожалуй. Спасибо, — очнулся Дефоссе. — Оставьте ваш номер телефона, я позвоню, когда снова понадобится ваша помощь.

Ева продиктовала цифры, повернулась и зашагала к троллейбусной остановке.

Ей многое хотелось сказать этому приезжему инспектору. Половину — повторить Жанне. Или наоборот. Многое высказать Жанне, сообщить ей, что она абсолютно бездарна как руководитель, заявить, что Ева не могла повлиять на решение города, давать или не давать магию сыну Жанны, а если бы могла, то скорее попросила бы не давать магию самой Жанне. Потому что от таких ведьм сплошной вред. А потом повторить половину приезжему инспектору. Но уже вежливее. Ведь его вина заключалась, в сущности, только в том, что он оказался крайним в бессмысленной и беспощадной ведьмовской вражде.

Однако сейчас она собиралась использовать свободное время не для дрязг.

Начали пропадать смертные. Раньше при ЧП такого масштаба в расследовании участвовали все ведьмы. Теперь Еву вынудили таскаться хвостом за Этьеном Дефоссе и помогать ему в бессмысленных инспекциях. Но она не собиралась самоустраняться.

Если Жанна решила отстранить ее от дел — пусть. Если Жанне хотелось считать ее само бесполезной ведьмой — три раза пусть. Сколько угодно. Ева делала то, что считала нужным городу. И сейчас она собиралась провести собственное расследование.

У Евы были основания верить, что она справится и в одиночку.

* * *

Вначале путь лежал на работу.

Не в ковен, а к смертным, в пресс-центр МВД. Магия помогала пропускать целые рабочие недели без ущерба. Если Еву звали срочные дела ковена, она запускала в свой компьютер стайку электронных буквоедов, и крошечные магические создания готовили статьи и пресс-релизы вместо нее. Сейчас они тоже шустрили в выключенном компьютере, составляя заметки. По легенде, Евы не было на месте как раз потому, что она собирала информацию для этих заметок.

Она проскользнула за свой стол в тесном кабинете, который делила еще с двумя сотрудниками. Зарина, спикер городского управления МВД, занималась привычным делом — поправляла макияж, готовясь к общению с журналистами. Фотограф Данила отрешился от мира, уткнувшись в монитор и щелкая мышкой. На отсутствие Евы никто не обращал внимания.

Она отозвала буквоедов и дала им новое задание — немедленно собрать по базам данных всю имеющуюся информацию об исчезновении людей из закрытых квартир. Через пять минут Ева уже читала документы.

Валерия Ижевская, модель. Работала в одном из отечественных модных домов, участвовала в показах… Надо же, в городе К. проводились модные показы. В последний раз Валерию видели в ночном клубе. Наутро она не явилась на фотосессию. Квартира оказалась закрытой изнутри, все вещи Валерии были на месте, включая сумочку, кредитки и телефон, с которым она не расставалась. Не было только самой Валерии.

Ника Шувалова, студентка. Жила в общежитии, деля комнату с соседкой. Соседка отправилась ночевать к своему парню, оставив Нику одну. Наутро она не смогла открыть комнату — замок часто заклинивало, он хорошо открывался только изнутри. Позвали коменданта и рабочих, которые вскрыли дверь монтировкой. Все вещи, кошелек, ноутбук и одежда Ники остались на месте, но девушка исчезла. Ноутбук перешел в спящий режим, брошенный посреди прохождения компьютерной игры.

Евгений Шевцов, программист. Был женат, но жена с сыном отправились навестить родственников. Наутро Евгения хватились в офисе. Срочно вызвали жену — и увидели ту же самую картину. Пустая квартира, включенный компьютер, музыка в упавших на пол наушниках. Все вещи на месте, но хозяина нет.

И еще около двух десятков похожих случаев…

Ева свернула окна и уставилась в стол, размышляя, что общего было у исчезновений.

Прежде всего — пропавшие находились дома одни. Никто не исчез, оставив в соседней комнате родных или домашнего питомца.

Это говорило только об одном — в квартиры проникала какая-то магическая тварь. Все они опасались домашних животных. Только самые сильные и хищные или, наоборот, мелкие и безвредные вроде домашних всеядцев влезали в квартиры, где жили кошки, собаки, ручные хорьки или даже грызуны. А вот рептилии и аквариумные рыбки не особенно пугали тварей.

Никто из пропавших не взял с собой никаких вещей. Даже тех, с которыми в обычной жизни не расставался.

Нигде не обнаружилось следов борьбы. Да и вообще хоть каких-то следов.

У многих пропавших остались включенными компьютеры.

Полиция пока не объединила эти дела в общее производство, их расследовали отдельно, на местах. А сколько еще пропало народу, по которым пока не открыли производства, потому что с момента исчезновения не прошло обязательных трех суток? Оставалось только догадываться. И ждать.

Если бы Ева участвовала в расследовании вместе со всеми, она бы начала с компьютеров. Запустить в них буквоедов — и те мгновенно обыщут память устройства и историю браузера. Возможно, пропавшие посещали одни и те же сайты или им писали одни и те же люди… точнее, нелюди…

Но ведьмы уже начали с компьютеров. Она прекрасно знала, как ковен ведет расследования. И ведьмы, и колдуны, и инквизиция искали прежде всего магические следы при помощи магических же узоров. Методы следствия, которыми пользовались смертные, они игнорировали как бесполезные. С этих методов Ева и собиралась начать.

Она вышла в коридор и набрала номер Анжелы. Приятельница ответила не сразу.

— Да! Говори быстрее, я занята.

— Расследованием?

— Что? — Анжела начала злиться. Она всегда злилась, если не понимала собеседника. Как ни странно, это не мешало ей успешно работать с Жанной Алексеевной.

— Расследованием занята? Тебя взяли в рабочую группу по пропаже смертных? Что-то уже узнали?

— А тебя что, нет? — хмыкнула Анжела. — Все сейчас заняты этим долбанным расследованием, ну кроме тех, кто караулит город от тварей. Достало, сил нет…

— Есть еще те, кто караулит приезжую комиссию. Я, например, — вздохнула Ева.

— Что?

— Ничего! Меня пока Жанна к расследованию не привлекала, говорю. Потому и спрашиваю, что вы выяснили?

— А тебе никак нельзя не сунуть свой нос? — беззлобно рассмеялась Анжела. — Мы ничего пока не выяснили. Сама понимаешь, начали с исследования фона. Это дело небыстрое, еще не все квартиры обработали, плюс пока расшифруем показания датчиков…Там, где прошлись, следов аномалий нет. Обычный наш городской фон.

— Следы выветриваются почти моментально, — заметила Ева.

— Ну да. Но проверить-то надо. Все? Меня зовут!

— Погоди. Чьи квартиры вы уже проверили? Скажи хоть пару имен, список с адресами у меня есть.

— Все-таки собираешься сунуть нос? — В трубке что-то зашуршало. — Инна Смирнова, Федор Амвросимов, Татьяна Белых, Ника Шувалова, Валерия Ижевская… Сейчас, погоди, остальных посмотрю…

— Хватит пока этих, — сказала Ева. — Спасибо, Анжел!

— Нет уж! — успела выкрикнуть приятельница, прежде чем Ева нажала «отбой». — Я так не играю! С тебя подробный отчет, что ты затеяла! Вечером мы придем. Обещаю, что Жанке ничего не скажу!

Ева фыркнула.

— Мы — это вся твоя компания, как обычно? Тогда тащите все, что у вас есть по расследованию. Должен же от вас быть какой-то прок.

— Окей, — весело отозвалась Анжела. — С нас материалы Жанкиного расследования и пиво.

И она отключилась.

Ева еще некоторое время постояла у окна в конце коридора, улыбаясь своим мыслям. Она не особенно рвалась общаться, но почему-то раз за разом обнаруживала себя в компаниях ведьм и колдунов за обсуждением очередного происшествия или расследования. В ковене города К. числилось около трехсот ведьм, в ложе — примерно столько же колдунов. Все друг друга знали, а если не были знакомы лично, то пересекались по делам. В приятелях у Анжелки ходил весь ковен, вся ложа и добрая половина офиса инквизиции. И каждый раз, когда Ева ей звонила, Анжелка притаскивала с собой очередную группку друзей.

Ладно. Пусть приходят, места всем хватит. Заодно расскажут что-то полезное.

Да, начальница не любила Еву и старалась всячески подчеркнуть ее низкий статус. Но когда такая ерунда волновала ведьм? Жанна могла сколько угодно называть Еву бесполезной, навешивать на нее бестолковые задания вроде сопровождения приезжего инквизитора и не замечать ее достижений. Все это лишь подталкивало действовать дальше. Самостоятельно. Независимо от того, что думает начальство.

Не Жанна наделила ее магией. Не Жанну донимали твари, которые иногда казались паразитами на теле города. Магию даровал сам город, он выбирал, кто станет его защитником, его помощником… его врачом, наконец. Да, когда-то город подарил магию и Жанне. Но как знать, для чего? Не для того ли, чтобы она, сама того не желая, заставляла выбирать свой путь?

Иногда Еве казалось, что она понимает свой город, как человека. Чувствует, чего он от нее ждет. Иногда она списывала это на свою впечатлительность. Но всегда делала то, к чему подталкивало это впечатление. И пока что не ошибалась.

Поэтому она снова нагрузила электронных буквоедов текущими задачами, набросила куртку и отправилась по адресам потерпевших, у которых уже побывали ведьмы. Ближе всех жила Ника Шувалова. И Ева решила начать с нее.

Общежитие, где обитала Ника, располагалось в тихом сквере. Сквер, в свою очередь, раскинулся за корпусами городской Академии искусств. Здесь учились будущие художники, дизайнеры, модельеры, искусствоведы и прочие знатоки прекрасного.

Но общежитие ничем не отличалось от всех прочих общежитий, которые видела Ева. Такое же серое, старое, похожее на казарму, с убитым в хлам ремонтом, полное пыли и мышей.

Когда-то она сама прожила в общежитии один семестр, приехав учиться из маленького городка. Поддержки ждать не приходилось, отец давно спился, мать отправилась за границу в поисках работы и лучшей жизни, да так и затерялась там, а воспитывавший Еву дедушка сам нуждался в помощи.

Позже она узнала, что очень многие колдуны и ведьмы были одинокими или почти одинокими — ни большой родни, ни братьев или сестер. Получив магию, они начинали жизнь сначала. Словно города специально выбирали будущих магов из таких. Чтобы ничего не отвлекало от обязанностей. Или чтобы заменить семью своим стражам — и хоть так скрасить собственное бесконечное одиночество.

Ника жила на третьем этаже. Ева беспрепятственно миновала вахтершу, предъявив ей удостоверение сотрудника МВД, и решительно постучала в комнату с нужным номером.

За дверью долго шуршало и бормотало. В конце концов она отворилась, явив взгляду встрепанную девицу и взъерошенного парня в одежде, сидящей набекрень.

— Вы опять насчет Ники? — возмутилась девица. — Я сказала уже, что ничего не знаю! Где ордер на обыск?

Ева внезапно осознала, что прекрасно понимает Этьена Дефоссе. Когда тебя с порога встречают в штыки, так и хочется применить инквизиторский куб. Или другой магический метод убеждения с не меньшей эффективностью. Увы, подвергать смертных серьезным воздействиям без крайней необходимости запрещала инквизиция.

— Это не обыск, — сказала Ева и решительно вдвинулась в комнату, не спрашивая разрешения. — Мне нужно задать несколько вопросов о твоей соседке.

И она сунула девице под нос удостоверение, предусмотрительно закрыв пальцем место, где была указана должность.

— Ваши уже задавали же, — заныла девица, сбавив градус нахальства.

Она посторонилась, пропуская Еву к единственному креслу, а сама плюхнулась на разобранную постель. Парень что-то сказал одними губами и улетучился.

— Часто приходится говорить со свидетелями не один раз, — пожала плечами Ева. — А я смотрю, ты не очень хочешь вернуть Нику, да?

— А если и так? Это преступление, что ли? — снова взвилась девица. — Мне пофиг, что есть она, что нет! Одной в комнате лучше, знаете ли! Делаешь что хочешь, водишь к себе кого хочешь! И никакие долбанутые не орут, что ты им мешаешь медитировать!

— Медитировать? — насторожилась Ева. — Так, давай успокойся и расскажи мне о Нике. Особенно про медитации. И скажи, как тебя зовут. Сама видишь, протокол я не веду, можешь говорить все, что думаешь.

— Катя я, — буркнула соседка Ники и забралась с ногами на постель. — Ладно…

Она некоторое время внимательно разглядывала Еву. Та думала об услышанном.

Медитации. Звучало многообещающе — для расследования. Медитации — значит, возможно, и эзотерические общества или целые секты, под которые так легко замаскироваться недобросовестным магам… но какой маг стал бы этим заниматься? Инквизиция вычислила бы его в два счета. А если тварь? Может тварь сколотить эзотерическое общество? Очень, очень любопытно…

— Честно, я не знаю, что там у нее были за медитации, — заговорила Катя. — Она просто садилась зубами к стенке в позу лотоса и сидела как памятник. Наверное, целый час или больше. Мне-то даже лучше, никто не зудит, можно домашку делать спокойно. А если ко мне кто-то приходил или я сама куда-то шла, она начинала орать. Так что я уже начала подстраиваться. Идешь к холодильнику, и тут она рявкает: «Да тихо!» Весь аппетит пропадает…

— Так, — Ева поспешно соображала. — Ты не замечала, она не состояла в каких-то обществах? Была какая-то эзотерическая символика? Какие-то магические значки, кулоны, статуэтки? Необычные гости?

— Да вроде нет, — Катя задумалась. — Не было значков… На рабочем столе какая-то крокозябра стояла, но комп вы же забрали.

Точно. Ноутбук Ники изъяла полиция. Нужно будет выяснить, где он сейчас, и пробраться туда. Совершать служебные нарушения, обладая магией, было не в пример проще.

— И к ней никто не приходил, она сама вечно на какие-то сборища бегала, — продолжила Катя. — Где-то на Речной, по-моему. Я раз слышала, как она с кем-то договаривалась: «Встретимся на Речной». Хотя, может, это и не они были.

Так. Уже неплохо. На Речную — станцию метро возле речпорта и центрального моста — можно было отправиться прямо сейчас и проверить там для начала магический фон. Интересно, ведьмы уже это сделали? Или колдуны из ложи? Вряд ли. Они всегда начинали с другого. Они могли сто раз изучить фон в этом общежитии, но, скорее всего, пока не дошли до отработки контактов.

— Хорошо, спасибо. Я еще зайду на днях, — сказала Ева, вскакивая. Тут ей в голову пришла еще одна мысль. — Кстати, дай мне адрес электронной почты Ники и ее страницы в соцсетях. Ты знаешь ее страницы?

— Ну да. Паролей не знаю, а так могу дать…

Катя принялась царапать что-то на последней странице толстой тетради, которую схватила со стола. Весь вид собеседницы выражал облегчение. Не любили свидетели общаться с полицией. Как и маги — с инквизиторскими проверками.

— Вот, — закончив, Катя вырвала листок из тетради и протянула Еве. — Только утром не приходите, я буду на парах. И днем тоже, я домашку делаю. И вечером…

— Ладно. Если что — зайду ночью, — хмыкнула Ева и зашагала к выходу.

Чтобы получить более-менее полную информацию — например, выкачать все письма и диалоги из соцсетей и электронной почты Ники, а потом отыскать в них все явки и пароли загадочных приятелей Ники — нужны были специально натасканные электронные буквоеды. Их у Евы не было, дрессировать их на таком высоком уровне умели очень немногие маги. Еще умел Техноген. Говорили, от одного его желания буквоеды мгновенно приобретали нужные навыки и ровным строем отправлялись на задание. Но с Техногеном Еве познакомиться не удалось. Она знала только, что он существует — создание, которое стало больше чем просто магической тварью, но в то же время не было ни магом, ни смертным. Сущность вне классификаций. Оживший дух технологий, способный мыслить, обладающий свободной волей, ершистым характером и умеющий повелевать любыми устройствами, сплавляя технику и магию воедино.

Что ж, придется обходиться тем, что есть.

Ева включила телефон, вывела на экран свою стайку электронных буквоедов, дала им адреса Никиных соцсетей и почты и велела для начала подобрать пароли, а потом найти в личной переписке все, что касалось станции Речной.

Затем она развернулась и побежала в сторону метро.

К тому времени, как получится добраться до Речной, буквоеды должны будут уже собрать информацию.

* * *

Когда Ева вышла из метро, начинало темнеть. Река, подернутая льдом у берегов, поблескивала черными водами ближе к середине. Светились городские огни на противоположном берегу, тонкой цепочкой фонарей зажегся мост. У метро толпились люди, спеша оказаться внутри или стремясь наружу. Кто-то ругался, гудели клаксоны, звенели колокольчики на дверях магазинов. К вечеру у города словно поднималось давление — по его улицам-артериям неслись потоки машин, мешая друг другу, скапливаясь пробками-тромбами и превращая обыденные дела в тяжелое испытание.

Где здесь искать то загадочное место, куда ходила Ника, Ева не представляла.

Она заглянула в телефон. Буквоеды еще не закончили. Они уже взломали почту, однако не нашли там ничего стоящего внимания. Видимо, вся переписка насчет собраний велась в соцсетях или в мессенджерах…

Ева выбрала укромный темный угол и принялась плести проверочные чары.

Она использовала все узоры, какие знала. Проверка магической активности, измерение фона, поиск ближайших магических существ… Поиск выявил парочку самогонщиков в ближайшем ресторане и повышенную магическую активность в целом.

От реки фонило. Кажется, дежурные с поста надзора были не так уж неправы. В реке действительно что-то жило, но чтобы понять, что именно, нужно было спускаться на дно… или использовать методы более глубокой проверки.

Ева снова заглянула в телефон. На сей раз буквоеды выстроились в пиксельный узор с адресом. «Улица Янгеля, дом 12, вход в подвал с торца здания».

— И что там в подвале? — спросила она вслух. — Об этом где-то писали?

Распознав речь, буквоеды замельтешили. Текст на экране размазался, превращаясь в черную пиксельную кашу, после чего сложился в новые строки.

«Сообщения отсортированы от старых к новым.

Сбор сегодня в 18:00, адрес Янгеля, 12, вход в подвал с торца здания. Играем до 22:00. Новички наблюдают в онлайне. НЕ ВМЕШИВАЕМСЯ!

Сбор в среду в 18:00, играем до 22:00. Новички могут присоединиться, слушаем команды старших! Сбор на Янгеля, 12.

В марте переезжаем с Янгеля, новый адрес сообщу отдельно».

«Играем»? Во что вы играете, интересно знать…

Ева вспомнила, при каких обстоятельствах исчезла Ника. В компьютере была открыта какая-то игра.

Может, это ложный след? Ника просто развлекалась в какой-то многопользовательской игре, посвящая ей все свободное время? Оттого и казалась не от мира сего…

А медитации?

Да и играть можно из дома, совершенно не обязательно для этого тащиться куда-то в темный подвал у речпорта. Зимой, в холод, гололед и мрак.

Ева сунула телефон в карман и решительно зашагала к набережной. Как пройти к улице Янгеля, она знала. Дом 12 был совсем недалеко.

Дом оказался обычной хрущевкой. Почти весь первый этаж занимал небольшой сетевой супермаркет. Стену перед ним занавешивали рекламные растяжки, двери то и дело открывались, впуская и выпуская посетителей. В глаза бросился вход в подвал, но это оказался склад супермаркета. Оттуда ощутимо тянуло плесенью, гнилью и тухлым мясом.

Нужный подвал обнаружился на другом торце здания. Он был тих, темен и пуст.

От чужаков подвал надежно защищала прочная железная дверь, запертая наглухо. И Ева с особенным удовольствием вскрыла ее магией, на миг представив, как разочарованно уходила бы, не будь у нее магических сил. Замок тихо щелкнул.

Что-то беззвучно и почти неощутимо вздохнуло. По пустому пространству пробежал легкий ветерок. Послышался шепот, но стоило прислушаться — и Ева поняла, что он ей просто померещился.

Или очень захотел, чтобы она списала все на иллюзию.

«Зря я, наверное, магией…» — пронеслось в голове. Ева отыскала в кармане небольшой фонарик, который всегда носила с собой, и включила его.

Подвал оказался компьютерным клубом. Он напоминал интернет-кафе начала двухтысячных. Столы, ровные ряды компьютеров и больше ничего.

Не очень новые компьютеры невидяще смотрели черными мониторами. Ничего не гудело, не светилось, лишь слабо мерцал диод на розетке.

Первым делом Ева включила один из компьютеров.

Вначале ей казалось, что вот-вот из недр подвала вынырнет какой-то страж, будь то человек или существо, и схватит ее за руку. Но секунды сменяли друг друга, компьютер гудел, медленно загружаясь, а никто не приходил. Ева в последний раз воровато оглянулась.

«Введите пароль», — возникла надпись на равномерно черном дисплее.

Что ж, предсказуемо.

Сразу захотелось запустить туда электронных буквоедов, но Ева остановила себя. Сначала надо разобраться, что это за место и какая здесь магия. Если здесь есть магия. И если проверочные чары не активируют какую-нибудь хитрую защиту.

И все-таки без проверки было не обойтись. Ева ничего не понимала. Она все меньше верила, что Ника ходила сюда, только чтобы играть в некую многопользовательскую игрушку, но разгадка ускользала. Как бы ни хотелось начать с немагических методов расследования, приходилось пользоваться набившими оскомину ведьмовскими. Определение магического поля, проверочные узоры и прочая ерунда, похожая на просеивание песка в ручье в поисках крупинок золота.

Вздохнув, Ева принялась плести узоры.

Что-то снова слабо вздохнуло, эхом повторяя за ней.

Что-то снова зашептало, но стоило повернуть голову — и шепот стих.

И Ева впервые подумала, что нужно было взять кого-то с собой. Становилось жутковато, несмотря на всю доступную магическую мощь.

Маги пока не исчезали, как смертные. Но стать первой совсем не хотелось.

Не прерывая узор, она отступила к стене и уперлась в нее лопатками. Стало чуть спокойнее. Кто бы ни скрывался в подвале, теперь он хотя бы не бросится сзади…

…если это не подземник, многоэтажник или еще кто-то из подземных тварей, способных ходить сквозь стены…

«Зачем я это вспомнила?» — подумала Ева и с яростью швырнула в пространство новый проверочный узор. Он отозвался очередной пустотой. Ноль информации. Никакого магического фона. Никаких тварей. Никаких чар. Вам показалось, проваливайте. Здесь нет и не было ничего волшебного. Здесь просто компьютерный клуб. Никого не трогаем, починяем примус, майним криптовалюту…

На смену страху пришла злость и азарт. О нет, подвал был вовсе не таким безжизненным и обычным, как хотел казаться. С каждым новым узором, приносящим очередное разочарование, Ева убеждалась: здесь что-то жило. Что-то разумное, скрытное и очень не желающее попадаться ведьме на глаза. Оно усиленно прикидывалось ветошью, делая вид, что здесь нет магии, и этим выдавало себя. И оно не собиралось на нее набрасываться.

Возможно, лишь до поры…

Она закончила очередной узор и опустила руки, переводя дух. Руки уже устали, а ничего магического обнаружить так и не удалось.

Если бы Ева полагалась только на логику, она бы покинула подвал, признав, что ошиблась. Может, Ника состояла в каком-то игровом клане, может, в шайке интернет-мошенников, но не соприкасалась с магией. Подвал говорил — да что там, громко кричал — именно об этом. Но ни одна опытная ведьма не полагалась только на логику. Существовали еще предчувствия и озарения.

Сейчас предчувствие говорило, что подвал лжет. Своим ощущениям Ева верила больше, чем подвалу.

Интересно, насколько это безумно — общаться с подвалами и предчувствиями?

Следующим узором было выявление невидимого. Она наложила его… и сердце забилось быстрее.

То ли под действием узора, то ли чисто случайно Ева заметила в конце помещения небольшую дверь. И, не мешкая, бросилась туда.

Нет, она не собиралась рисковать и лезть в логово предполагаемой магической твари, не подстраховавшись и никого не предупредив… Хотя к чему врать. Именно это она и собиралась сделать. Только наложить на себя побольше защитных чар.

Она принялась торопливо плести узоры. Из этого занятия вырвал телефонный звонок.

Ева со злостью взглянула на дисплей. Ну конечно. Незнакомый номер. Сейчас, по всем законам жанра, некто должен таинственным голосом предупредить, чтобы она не лезла не в свое дело и немедленно убиралась восвояси, пока цела.

Ну-ка, послушаем…

Однако это оказался всего лишь приезжий инквизитор.

— Добрый вечер, Ева, это Дефоссе, — произнес знакомый голос. — Вы где? Вы мне нужны срочно.

— Здравствуйте, — она не стала тратить время на пустые разговоры и продолжила плести узоры свободной рукой. — Нужно было предупреждать заранее, я бы освободила вечер. А так — простите, ничем не могу помочь, я занята…

Последние слова потерялись в грохоте отворяемой двери.

Ева отвлеклась, озадаченно взглянув на свою руку. Она ведь дернула за ручку, так?

Не хотелось верить, что тяжелая дверь открылась сама собой, стоило к ней прикоснуться.

А впереди, в еще одном темном помещении, разгорался неоновый свет.

Он выглядел так, будто вдали одновременно включили десяток компьютеров. И мониторы слабо светились заставками… и с пола… и с потолка… или открывшийся туннель весь состоял из одного монитора…

Пожалуй, этот несвоевременный звонок может все-таки принести пользу. Любая здравомыслящая ведьма не стала бы отправляться в непонятный туннель, никого не предупредив.

— Я немного занята, — повторила Ева, не слушая, что пытался ей сказать Дефоссе. — Если я не вернусь, пусть обыщут подвал дома номер двенадцать на улице Янгеля. Это в районе речпорта. Желательно, чтобы обыскивала не Жанна.

— Что там у вас происходит? — рявкнул Дефоссе, но она положила трубку, не ответив.

И шагнула в туннель.

Как ни странно, на нее не накинулись с порога. Но туннель совершенно точно уже не был простым подвалом пятиэтажки. Ева не ошиблась.

Она шла вперед и вперед, а туннель не закачивался.

Черт. Надо было включить шагомер. Хоть примерно понимала бы, как далеко оказалась. Дом давно должен был закончиться, но Ева не уткнулась в стену. Туннель звал вперед, вперед и вперед…

Ловушка. Такая типичная, что даже скучно. То ли дистанционное магическое связывание, то ли просто расширение пространства… Нет, скорее связывание. Подвал связали с каким-то помещением, которое могло находиться хоть на другой стороне земного шара. И теперь ждали, пока ведьма туда попадет.

Судя по тому, что туннель все длился, Ева еще не добралась до ловушки.

Так что она остановилась, оглянулась на дверь — едва увидев выход в бесконечной дали — и несложным магическим узором привязала себя к месту, создав якорь в дверном проеме.

Тому, что пряталось в туннеле, это не понравилось. В следующий миг стены пришли в движение.

Рывок — и Еву утянуло в водоворот.

Кружилось все. Стены таяли, уступая место цепочкам кода, которые мигали и превращались в фантастические пейзажи. Пейзажи, код, куски стен, рассыпающихся на пиксели, даже сам воздух свернулся в тугую воронку, из которой не было выхода. Ева попыталась бросить узор, способный при необходимости пробить даже бронированные стены, но ей не дали даже поднять руки. Затем водоворот исчез, и она очутилась в пустоте.

Здесь, где ее не трясло и не вертело, она смогла собрать мысли в кучу. Все говорило о том, что Еву затянуло… в интернет.

Ну а чем еще это могло быть? Она чувствовала, как нечто словно сканирует ее с головы до ног, исследуя каждую молекулу. Считывает персональные данные и архивирует. По телу проходились невидимые датчики. Ощущение было тревожным и неприятным. Что эта дрянь собиралась делать потом, когда сканирование прервется?

Ева рывком бросила вокруг себя огненный узор. Полыхнуло, и датчики обиженно втянулись в недра туннеля. Тут же вернулся водоворот, и Еву опять спеленало тугой ветряной волной, не давая поднять руки…

«Эта музыка будет вечной», — раздраженно подумала она и, преодолевая сопротивление, все же подняла руки, принимаясь отбиваться узорами.

Силы стремительно убывали. Может, тварь пила их, подпитываясь направленными против нее чарами. Так же, как делал Техноген. Техноген… Некая мысль пронеслась в голове и исчезла — было не до нее. Тварь то отступала, то вновь атаковала. Атаки менялись, существо не зацикливалось на одной стратегии. В один миг Еве казалось, что нет никакого существа, а она просто борется с пустотой, в следующий — что она просто спит и видит сон, и надо скорее проснуться…

Тварь умела воздействовать на мозг. Стоило осознать это, и сражаться стало легче. Но ненамного.

А что если…

Ева оставила в покое огненные и атакующие чары. И вместо них отправила в существо узор против техники и электроники.

Это было недавнее изобретение ковена города К. Из прошлой жизни, из неслучившейся жизни, в которой смертные узнали о существовании магии, и ведьмам приходилось то и дело убивать чарами их следящие дроны и камеры наблюдения.

Нет, в самом деле. Если тварь живет в интернете, это может…

…сработать.

Эффект наступил мгновенно.

Все иллюзии точно выключились. Сама тварь выключилась, как те дроны, и Ева ощутила, что ее выпускают из тисков. Но чар хватило ненадолго. Еще через мгновение у твари заработал дополнительный генератор. Перед глазами снова замелькали видения, вспыхивали и гасли строки кода, превращаясь в фантасмагорические пейзажи…

— Да отпусти меня уже! — буркнула Ева, повторяя узор. — Это твоя нора? Я вторглась в нее? Уже ухожу.

Тварь не ответила. Узор выключил ее, и этого времени хватило, чтобы отыскать дверь. Конечно, не было никакого длинного коридора. Хватило двух шагов, чтобы выйти из каморки обратно в зал с компьютерами. Отсюда помещение казалось именно каморкой, не больше закутка для швабр и тряпок, какие встречаются порой в старых зданиях школ и прочих учреждений.

Затем Ева обернулась — и на миг остолбенела. Напротив каморки, прислонившись к стене, стоял Этьен Дефоссе. В руках он держал телефон, а на полу неподалеку валялось нечто, на первый взгляд напомнившее толстую бледную змею.

— Вы что-нибудь зафиксировали? Что было внутри? — спросил инквизитор, как ни в чем не бывало.

— Иллюзия бесконечного пространства и прочие глюки, — от удивления Ева ответила на вопрос, вместо того чтобы допытываться, зачем ему это нужно. — Я видела фрагменты пейзажей и куски кода. Было похоже на процедурную генерацию локаций… только при ней кода не бывает, строчки кода на экране — это что-то из фантастических фильмов.

— Играете в игры? — рассеянно переспросил он. — То есть саму тварь вам рассмотреть не удалось?

— Мне вообще кажется, что у нее нет формы, — ответила Ева. — Это нечто вроде магического вируса… Я с таким не сталкивалась, но почему бы ему не завестись в нашем городе?

Она хмыкнула. Да, магия пока еще не проникала в компьютеры так серьезно, чтобы это начали замечать смертные. Буквоеды не в счет. Но если они могли существовать, то точно так же могло появиться что угодно еще.

— О нет, форма у нее есть, — сказал Дефоссе. И кивнул на «змею», лежащую на полу.

Недоверчиво хмурясь, Ева опустилась на корточки, чтобы рассмотреть ее.

«Змея» оказалась щупальцем. Оно было бледно-голубым, покрытым тонкими поперечными полосками или кольцами, которые издали сливались в ряд. Присосок на щупальце не обнаружилось, зато на конце виднелось что-то металлическое. Ядовитое жало? Ева бы не удивилась.

— Откуда вы это взяли?

— Отсек от твари. Хотел заморозить ее целиком, но она скрылась. Похоже, она умеет менять форму с физической на электронную и обратно. Как вы ее нашли? Смертные жаловались на какие-то аномалии?

Еве вспомнился демон из сериала, умевший перемещаться по телефонным линиям.

— Никто не жаловался, я…

Она поднялась, тряхнула головой и вернула себе трезвость мыслей. Что-то в манере поведения этого типа постоянно отключало ее. Заставляло вытягиваться в струнку и послушно отвечать на все вопросы. Отвратительное ощущение.

— Вы сами что здесь делаете? — требовательно поинтересовалась Ева.

— Вы же назвали адрес, — моргнул инквизитор. — Еще и сказали, что, мол, если не вернетесь, пусть здесь обыщут подвал. Я решил не ждать.

— И давно вы здесь? Как сюда попали?

— Через портал. — Он начал веселиться, по губам скользнула каверзная усмешка. — Смотрю, вы любите допросы?

— Очень люблю, особенно когда допрашивают не меня. Не заговаривайте мне зубы! Портал кто-то должен был стабилизировать.

— Да, когда кто-то делает это для тебя — так, несомненно, приятнее, — протянул Дефоссе.

На секунду создалось впечатление, что он говорит совсем не о порталах. Потом — что он ведет себя нехарактерно, но это смотрится органичнее, чем тот чопорный проверяющий, которого Ева видела днем. А значит, днем была… маска?

— Можно обойтись без стабилизации, — деловито сказал Дефоссе, наверное, тоже вспомнив о маске. — Достаточно очень быстро закрыть портал за собой.

— Что за ерунда? Нестабилизированный портал моментально расползается, и в дыру может провалиться все что угодно!

Иногда в такие дыры проваливались целые дома и куски дороги. А потом инквизиции приходилось с большим трудом ликвидировать последствия и чистить память смертным-свидетелям. Порталы маскировали под прорывы теплотрассы, размытые дороги, обрушения аварийных домов. И смертные отчаянно ругали местные власти. Не то чтобы их было совершенно не в чем упрекнуть…

— Очень быстро закрыть, — повторил Дефоссе. — Забудьте уже о порталах. Вам не кажется, что мы ищем одно и то же? Пора бы уже объединиться.

— Смотря что вы ищете, — сказала Ева, разглядывая щупальце. — Вы вроде бы просто проводите перепись тварей, разве нет?

— А вы разве не думаете, что нет? — хмыкнул он.

— Какая разница, что я думаю?

Ева умолкла и отвернулась.

Сейчас очень хотелось бы знать, что Дефоссе намерен делать с информацией о ее расследовании. Обычный проверяющий из настоящей комиссии немедленно сдал бы все ковену. Или местной инквизиции. Или и тем и другим. Одним словом, поставил бы магические власти в известность, что на их территории обнаружены следы нового существа. И тогда по следу, на который напала Ева, ринулись бы и ведьмы, и колдуны. Наверное, это было бы правильно. Чем больше магов будут знать, тем больше они смогут сделать и тем быстрее доберутся до истины. Поймают тварь, а может быть, и спасут тех смертных, кого она похитила…

Все это было логично. И Ева бы смирилась, что придется пожертвовать своим расследованием и отдать все Жанне.

Если бы привыкла верить в самые простые объяснения, которые лежали на поверхности.

Если бы магия не искала окольных путей.

И если бы ведьминская интуиция не кричала, что не может все быть так просто.

— Ева, — вновь заговорил Дефоссе. — Мы зашли в тупик, вам не кажется? Тварь спряталась, больше мы ее сегодня не выманим. Давайте спокойно поговорим. Да, я действительно ищу существо… хорошо бы знать, какое именно. А вы, похоже, ведете собственное расследование. Объединим усилия?

Она неверяще покачала головой.

— И вы будете тратить время на мое расследование, вместо того чтобы искать свое существо? Может, наоборот — разойдемся мирно, а вы напишете в отчете, что я была вашей сопровождающей?

Он рассмеялся, сейчас меньше всего напоминая обычного инквизиторского проверяющего. Ева вдруг пожалела, что предложила эту невинную хитрость. Ей все сильнее хотелось понять, кто он такой.

— А я и не буду все время ходить за вами хвостом. Как и вы за мной. Повторяю, давайте договоримся. Посидим в какой-нибудь кофейне… Не сомневайтесь, хороший сообщник всегда пригодится!

Теперь прыснула Ева.

— А вы хороший сообщник? — протянула она, искоса глядя на Дефоссе. — Чем докажете?

— Какого рода доказательства вы принимаете? — развеселился он окончательно. — Щупальца вам мало? Предпочитаете целую тварь?

— Кстати, щупальце! Оно не развеется? — спохватилась Ева.

— Оно не развеется. Но если мы появимся с ним на людях, нас не поймут, — серьезно согласился Дефоссе.

Он быстро набрал чей-то номер. Минута — и невидимый собеседник, похоже, дал добро, потому что Дефоссе принялся открывать портал. Еще спустя несколько мгновений щупальце скрылось внутри, и портал исчез.

— Куда вы его отправили, если не секрет?

— В вашу столичную лабораторию инквизиции. Простите, еще один звонок…

Он снова набрал номер. Ева скучающе побрела вдоль рядов с выключенными компьютерами. Они выглядели абсолютно заурядно. Ни следа того, что в каком-то из них скрывается неизвестное магическое существо. И даже ведьминская интуиция на сей раз молчала.

— Алиса? — произнес Дефоссе. — Свяжитесь с Техногеном, он нужен здесь срочно.

Итак, к расследованию привлекли Техногена.

Или только попытались привлечь. Ева не была знакома с этой знаменитой личностью, но слышала о его своенравности. Если Техноген сочтет, что ему скучно копаться в старых компьютерах, выслеживая тварь, которая научилась с ними взаимодействовать — он этого делать не станет. И заставить его никто не сможет. Даже Безымянный.

На Техногена опасались давить. Его вообще опасались. Потому что не знали, смогут ли с ним справиться, если он взбунтуется.

Если бы могли — наверняка признали бы его одной из магических тварей первого порядка. Которой он по сути и являлся. Техноген появился совсем недавно, кажется, в конце октября. Еще была ведьминская секта, которая пыталась отсрочить его появление, но лишь ускорила его, подпитывая новоявленное существо собственной магией и не подозревая об этом…

Одним словом, рождение Техногена сопровождала большая заваруха. Как ни странно, она происходила в другом городе. Еву, привыкшую, что именно в ее родном городе всегда случаются самые масштабные магические катаклизмы, это удивило чуть ли не больше, чем сам факт существования живого мыслящего духа технологий.

— А вы знакомы с Техногеном? — спросила она. — Какой он в жизни?

— Занятный, — улыбнулся Дефоссе. — Вы скоро тоже познакомитесь. Он ни за что не пропустит такое веселье. И, Ева, пойдем отсюда. В конце концов, я не для того ехал в этот город, чтобы сидеть в темном подвале.

Она снова фыркнула. Нет, определенно неформальное общение шло Дефоссе больше, чем образ деловитого проверяющего.

Ева осмотрела подвал. Кажется, все осталось как было… Впрочем, не стоило обольщаться: кто бы ни был здесь хозяином, он обнаружит вторжение. Он поймет, что одно из его гнезд раскрыли и что маги наступают ему на пятки.

Что он тогда сделает — на этот вопрос Ева ответить не могла.

— Все-таки я должна рассказать Жанне, — тоскливо пробормотала она, оглядываясь на хрущевку и почти потерявшуюся в темноте подвальную дверь. — Если посадить здесь парочку ведьм, они смогут выследить тех, кто сюда ходит. И схватить.

— А потом что — допросить? Они ничего не узнают. Вы сами как узнали об этом месте?

— У нас в городе начали пропадать смертные. Они пропадают из закрытых квартир. Ведьмы сейчас проверяют магический фон во всех квартирах. А я решила отработать контакты пропавших, — неохотно пояснила Ева. — Сюда ходила одна из тех людей. Ее звали Ника. Электронные буквоеды нашли мне этот адрес в ее переписке.

— Значит, официальное расследование ковена вас не устраивает?

— Меня не устраивает? Меня даже не спросили, — зло сказала Ева. — Я же самая бесполезная ведьма, вы сами слышали. Моя задача — служить вашим гидом. Расследование ведут те, кто в этом лучше понимает!

Дефоссе лишь смотрел на нее, ничего не говоря. По его лицу было не разобрать, что он думает. Серые глаза в ночной мгле казались черными. Большой стаж, отметила Ева машинально. У всех инквизиторов, которые давно работали, глаза выцветали и становились такими вот серыми, теряя и цвет, и выражение, и тепло… Хотя и без того было понятно, что Дефоссе работает в инквизиции уже не одно десятилетие. И что он, скорее всего, не тот, за кого себя выдает. Или не совсем тот.

— Что вы так смотрите? — не выдержала Ева.

— Думаю, кому из начальства вы успели насолить и как. Надеюсь, еще расскажете. А пока повторяю предложение. Ева, вы будете моей… сообщницей?

— Сначала я выслушаю, что вы готовы мне предложить, — хмыкнула она. — Что вы там говорили — в кофейню? Хорошо, давайте пойдем в кофейню и все обсудим. Только не в ведьминскую, умоляю!

Она просунула руку под локоть Дефоссе и потянула его за собой.

На набережной была куча разных кофеен, ресторанов и забегаловок. Они жались к берегу реки, ютились на первых этажах домов или занимали отдельные здания. Было даже кафе, расположенное прямо в массивной опоре моста. Но почему-то набережную облюбовали ведьмы. И им не мешали никакие потусторонние твари, обосновавшиеся в реке.

— А что не так с ведьминскими кофейнями? — посмеиваясь, спросил Дефоссе.

— Да все! — Ева фыркнула. — Понимаете, у нас в городе уже пару лет такая мода — каждая уважающая себя ведьма открывает свое кафе. Нет, не кафе, а обязательно именно кофейню. Кафе — это слишком приземлено, по́шло и не загадочно. А в ведьминской кофейне все должно быть сверхзагадочно и потрясать смертных. Совы должны слетать из-под потолка и хлопать вас крыльями по лбу, сама кофейня просто обязана возникать из ниоткуда, а не мирно торчать на одном месте в любое время суток. Блюдам и их подаче должен позавидовать Урфин Джюс…

— Кто? — моргнул Дефоссе.

Кажется, он был слегка ошарашен таким пылом. Ева покосилась на него. Ну да, она и забыла, что разговаривает с иностранцем, который может не знать отечественные детские книжки. Тот так бегло и без акцента изъяснялся на русском, что Ева порой забывала о его происхождении.

— Это герой из книжки, — пояснила она. — Ему сказали, что настоящий волшебник должен есть мышей и жаб, и он сделал пиявок из шоколада, а мышей… не помню из чего. Из чего-то более съедобного. И ел все это, чтобы доказать, что он темный колдун. Внешняя сторона, понимаете? В некоторых ведьминских кофейнях в меню много таких блюд.

— Успешно эксплуатируют узнаваемые образы? — хмыкнул Этьен. — И вас это почему-то раздражает.

— Мне это просто надоело. Все так необычно и волшебно, что даже скучно. А временами — опасно для смертных… — Ева снова вспомнила сына Жанны. — Вон торговый центр, пойдемте, там есть нормальные закусочные. Ведьмы не открывают свои кофейни в каких-то пошлых торговых центрах.

На трех этажах центра «Нептун» работали десятки магазинов. Призывно скалились модели с плакатов на магазинах одежды. В магазине принадлежностей для рукоделия переливались тысячами огоньков бусины, разложенные по прозрачным лоткам. Ева усилием воли заставила себя отвести взгляд. Не то чтобы она увлекалась рукоделием, но никогда не могла спокойно пройти мимо такого богатства. А с третьего этажа, на котором располагались закусочные, уже тянуло аппетитными запахами. И по эскалатору спускались люди, вышедшие из кинотеатра, с премьеры какого-то блокбастера.

Некоторые смертные стремились отдохнуть от будней в сказке, ища ее в фантастических фильмах и книгах о мире магии. Еве же нередко хотелось отдохнуть от магии. Торговый центр подходил для этого как нельзя лучше.

— Ой, вы же говорили, что я вам нужна срочно, — вдруг спохватилась она. — Почему не напомнили?

— Уже все, — заверил Дефоссе. — Хотел провести одну небольшую проверку, но ее пришлось отложить.

Ну да, он же принесся в подвал, услышав скомканное напутствие «если я не вернусь, пусть проверят дом по такому-то адресу». Ева устыдилась.

— Важная была проверка?

— Их будет еще много, — дипломатично сказал Дефоссе. — Значит, в тот подвал ходили пропавшие? Все или только Ника?

— Я еще не успела выяснить насчет остальных. — Ева поставила себе мысленную галочку: не забыть.

— Что было в компьютерах? Вы их включали?

— Включила один, вход запаролен. Не знаю, можно ли запускать туда буквоедов. Они бы подобрали пароль, но вмешательство могут засечь… Хотя теперь терять нечего, вряд ли хозяева подвала могли не заметить, как я туда вломилась, — уныло добавила она.

— Не нужно буквоедов, — согласился Дефоссе. — Дождемся Техногена. И результатов исследований той твари, щупальце от которой мне удалось добыть.

Они поднялись на третий этаж. Народу этим вечером было особенно много, несмотря на поздний час. Видно, смертные радовались пятнице и предстоящим выходным. На фудкорте свободные места обнаружились только напротив гриль-бара. Ева представила себе щупальце твари, поджаренное на гриле, и хихикнула. Дефоссе покосился на нее с любопытством. Она кивком показала на столики.

— Предпочитаете обсуждать дела под пиво с шашлыком? Одобряю, — прокомментировал он.

— Вообще-то я хотела суп в горшочке. — Ева разглядывала меню над барной стойкой. — Но если инквизиторская инспекция одобряет пиво с шашлыком, кто я такая, чтобы отказываться?

Дефоссе негромко рассмеялся в ответ.

— А мне все-таки интересно, каким было бы на вкус то щупальце, если его зажарить,— пробормотала Ева, когда они несли свой заказ к свободному столику.

Точнее, нести выпало Дефоссе. По умолчанию. Ему же пришлось и платить. Хотя вряд ли можно сказать «пришлось», если он не оставил Еве выбора, сразу протянув бармену карточку.

Впрочем, Ева не спорила. Если десять лет ведьминского стажа и научили ее чему-нибудь, так это тому, что стоит хвататься за все подвернувшиеся возможности. Будь то поимка тварей или переговоры с инквизицией.

— В следующий раз проверьте, — посоветовал Дефоссе. — Посрамите все магические кофейни, откройте шашлычную и подавайте там блюда из тварей на гриле и под соусом… Может, их станет хоть немного меньше, — вздохнул он.

Ева не нашлась что ответить.

— Итак… Мы собирались решить, на каких условиях вы будете моим сообщником, — напомнила она, устроившись за удобным стоиком недалеко от барной стойки.

Стоило выбраться из подвала, как вечер стал куда приятнее. Тихая музыка, аппетитный запах стейка под сливовым соусом, чашка ароматного кофе, а вместо Жанны — человек, с которым, кажется, можно договориться. Нет, этот вечер был определенно приятнее прочих.

— Я буду вашим сообщником? Можно и так сказать, — покладисто ответил Дефоссе. — Итак, мои требования. Вы рассказываете мне все, что вам удалось узнать во время расследования, особенно то, что касается активности магических тварей. Также вы сопровождаете меня во время инспекций. В свою очередь, я не буду дергать вас на каждую инспекцию, а стану звать только в том случае, когда нужен будет ваш взгляд со стороны. Я также делюсь с вами находками, сделанными во время инспекций, если они могут быть связаны с исчезновениями людей.

— Звучит как будто неплохо, — сказала Ева и нацелилась на стейк. — Кроме одного. Я так и не поняла, что именно вы ищете. Или я не должна была знать, что вы что-то ищете? Тогда ой.

Дефоссе чуть заметно усмехнулся.

— Сейчас поймете. Вы не замечали, что магия слабеет?

— В каком смысле слабеет?

Ева замерла.

Нет, не может быть. Он не может сейчас сказать, что ее утренним мыслям есть объяснение. Что самые худшие подозрения могут подтвердиться…

— В прямом смысле. Чары срабатывают… неохотно. Порой срабатывают не так, как хотелось бы. Порой — особенно если сложные — не срабатывают вообще. Твари наглеют, нападают прямо у вас под носом, а вы не в силах противопоставить что-то хоть сколь-нибудь серьезное. — Дефоссе смотрел ей в глаза, голос его стал монотонным, почти гипнотическим. — Твари живут своей жизнью, а вот вы почему-то не можете. Своей жизнью живет весь магический фон города. И вы уже не знаете, контролируете ли вы его, как раньше. Нечто или некто более сильный нависает над вами и в любой момент готов отнять то малое, что у вас осталось… и ему плевать, что он не может существовать, потому что не может существовать ничто более сильное, чем власть верховного инквизитора…

Он резко умолк, опустив голову и сжимая пальцами виски.

— Хм, — сказала Ева после паузы в наступившей тишине. Тишину почему-то не нарушала веселая музыка, которая неслась из динамиков под потолком. — Значит, все зашло настолько далеко? Верховные инквизиторы — и те не в силах справиться? А с чем они сталкивались? Ну то есть… на них уже нападала какая-нибудь непобедимая тварь или все это параноидальные предчувствия?

Дефоссе поднял глаза и окинул ее непонятным взглядом исподлобья.

— Люблю логику и практичность, — сказал он. — Нет, насколько я знаю, верховные с подобным не сталкивались. Но и пустым паникерством их ощущения я бы не назвал. Кто-то или что-то по капле пьет нашу магию. Осталось понять, где искать это существо. Или человека.

— Магию невозможно пить, — сказала Ева. — Нет таких чар, которые позволяли бы пить магию, это невозможно технически, магией наделяет город. Ее можно заблокировать или отнять дар, если обратиться к городу с такой просьбой, но…

— Я все это знаю, — поморщился Дефоссе. — Именно поэтому я ищу прежде всего тварь. Некую совершенно новую тварь. Ни одна из существующих пить магию не способна.

— Если все так серьезно, почему вы ищете ее в одиночку?

Ева задала этот вопрос и буквально сразу почувствовала, что собеседнику он не понравился. Отлично. Просто прекрасно. Это называется «составь список вопросов по делу, которые не нравятся господину проверяющему, и устрой по ним гадание, чтобы вычислить его истинную цель». Возможно, будет даже быстрее, чем пытаться расспрашивать.

— Скажем так… по приказу верховного инквизитора, — ответил Дефоссе.

— А вы всегда молча делаете то, что приказывает ваш верховный?

— Приходится.

Последний вопрос его почему-то повеселил. Ева бросила попытки разобраться в настроениях Дефоссе и занялась наконец стейком.

Однако собеседник не торопился отвлекаться на еду.

— Значит, вы замечали, что магия слабеет, — сказал он. — Еще вопрос: когда вы это заметили?

Когда? Что ж, неплохой вопрос. Ева понятия не имела. Она попыталась вспомнить, но доходила до того проклятого Нового года, Сулея и оживших мертвецов — и забывала, о чем пыталась вспомнить.

Нет, когда был Сулей и ожившие мертвецы, магии угрожал Некрополь… Это другое. Потом он исчез, и той реальности не стало. И с магией вновь все наладилось…

…а потом ее нехватка уже стала ощущаться как данность….

…или вовсе не ощущаться — ведь это было всего лишь неприятное впечатление, и никто еще не зафиксировал ни одного не сработавшего узора или заклинания…

— Не знаю, — произнесла она через пару минут. — Может, с месяц назад. Вы мне хотите аппетит испортить?

— Пока нет. Только кое-что уточнить. А когда начались исчезновения людей из запертых квартир?

Теперь Ева поняла.

— Почему вы считаете, что это связано? Доказательства есть? Или опять ощущения?

Дефоссе помолчал, разглядывая ее поверх кружки с пивом. От этой картины почему-то веяло пугающей нереальностью. Обыденный, приземленный напиток — и человек, который временами казался абсолютно потусторонним, под стать тварям, которых они обсуждали.

Сейчас был именно такой момент.

— Любовь к фактам — это прекрасно, но порой утомляет, — неопределенно заметил Дефоссе. — Ева, вы же ведьма, вы должны были понять, что в случае с магией далеко не всему находятся материальные доказательства… Тем не менее косвенные доказательства у нас есть. Примерно в момент исчезновения людей парижские посты отмечали всплеск активности некоторых тварей. Регистраторы в это же время фиксировали всплеск возмущений в магическом фоне. На расшифровке это похоже на штормовые волны. Проблема фоновых возмущений в том, что они не оставляют других следов, кроме как в расшифровках регистраторов. Невозможно проверить, где именно они происходили. Если в квартирах жертв, то связь налицо. Если просто поблизости — может оказаться совпадением. Скоро ваши маги тоже обнаружат эти возмущения, если они были, конечно.

— Так. Погодите-погодите, — потрясла головой Ева. — Выходит, в Париже творится то же самое? Тоже исчезают люди? Или это по всему миру? И, ради матери-магии, что значит «скоро ваши маги обнаружат возмущения»? Вы им что, не сказали?

— Я сказал, но не лично им. Понятия не имею, что ваша глава ковена делает на своем посту. Вся верхушка города К. подобрана на редкость бездарно. Хотя, может быть, неизвестная тварь заставляет город делать самый неудачный выбор. Не сверкайте глазами, это всего лишь мое мнение.

Дефоссе вздохнул, отпил пива и брезгливо скривился от вкуса.

— И да. Исчезновения смертных из закрытых квартир зафиксированы пока только в вашем городе, в Париже, Лондоне и Нью-Йорке. В других крупных городах никаких загадочных исчезновений пока не выявлено. Но регистраторы стабильно фиксируют странные магические всплески, у которых нет видимых причин.

Он резко замолчал и принялся за еду. А Ева так и осталась разглядывать золотистую корочку стейка, моментально увязнув в объеме полученной информации.

На поверхности информационной кучи, как вишенка на торте, торчала фраза «вся верхушка города подобрана бездарно». Да еще и не просто бездарно, а на редкость!

За Жанну обидно не было. За главную ведьму Элен — тоже. И за управление инквизиции — не особенно. А вот за Марьяна Войного…

Когда-то, едва получив магию, Ева была немного влюблена в Войного. Самую малость. То, что он не воспринял всерьез Дефоссе с его комиссией, не давало приезжему инквизитору права называть главу ложи бездарным! Да и вообще критиковать выбор города, каким бы он ни был!

А смертные исчезали не только в городе К… С одной стороны — хорошо. Значит, дело не в местных тварях, на которых маги не могут найти управу. С другой стороны — плохо. Значит, магический мир столкнулся с чем-то новым. И неизвестно, насколько сложным оно обещало быть.

А регистраторы фиксировали магические возмущения. Вот это было хорошо, с какой стороны ни взгляни. Давало хоть небольшую зацепку.

«Нужно будет проверить, что там на регистраторах», — подумала Ева и принялась неохотно ковырять стейк. Разговор все-таки испортил ей аппетит.

Стейк оказался пересоленным, а кофе неприятно горчил. Но она пила его, стараясь не обращать на это внимания, чтобы поскорее избавиться от ядреного привкуса соли и специй. И размышляла, как теперь вести расследование.

Допустим, Анжелка сегодня придет с друзьями, и они расскажут все, что узнали за день. Если Жанне уже сообщили о связи исчезновений с магическими всплесками, она проверит регистраторы. Если нет и если она их не проверит, можно будет осторожно подобраться к журналам расшифровок.

Где в ковене хранились журналы, Ева знала. И еще она знала, что в тот угол архива редко кто-то забредал…

— Ева, вы слышите? — ворвался в ее планы голос Дефоссе. — Я говорю, давайте сегодня проверим еще один пост. У вас есть время?

Она подняла на него взгляд.

— Как хотите. Я в любом случае обязана таскаться за вами хвостом, разве нет?

— В чем дело? — нахмурился Дефоссе.

Ева пожала плечами.

— А в чем дело? Все как обычно. Бездарный город с бездарным руководством, одни приезжие инквизиторы умные и красивые. Хорошо, пойдемте проверять. Кстати, почему бы вам не искать тварь, которая жрет магию, у себя в Париже? Почему вы уверены, что она здесь? У нас же все бездарные, она у нас с голоду подохнет. А может, уже подохла….

Она запила этот недлинный спич остатками кофе и, не ожидаясь ответа, направилась к барной стойке за чашкой чая. Оставалось надеяться, что хоть чай в пакетиках в этом заведении не смогут испортить.

Вставая, Ева скользнула глазами по собеседнику. В какой-то момент ей показалось, что он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Но он удержался, с силой закусив губу. А в глазах его теперь читалось нечто вроде уважения.

— Приношу свои извинения, — заговорил Дефоссе, когда Ева вернулась чашкой и стала пить чай. — Я высказался необдуманно и оскорбил ваш город. Каюсь. Был неправ.

— Теперь будете высказываться обдуманно и станете все гадости думать молча? — сощурилась Ева. — Что вы можете знать о том, как город выбирает главу ковена или ложи? А? Хотя вот главу инквизиции назначал Безымянный. Если вы это назначение называете бездарным, тогда не буду спорить.

— Безымянный? Где-то я это слышал… Прозвище вашего верховного инквизитора?

И Дефоссе, не выдержав, все-таки расхохотался.

Ева недовольно наблюдала за ним. Ну и что смешного, спрашивается? Прозвище Безымянного или что-то еще?

Невидимое досье на Дефоссе вдруг снова активизировалось. Ева смотрела на веселящегося собеседника, а в голове у нее сами собой формировались новые воображаемые записи. «Предположительно близко знаком с Безымянным».

Почему ей так показалось — она не знала.

— Вы меня удивили, — проговорил Дефоссе, отсмеявшись. — Такое впечатление, что вам плевать, когда оскорбляют лично вас, когда унижают и называют самой бесполезной ведьмой. Но при этом вы готовы глотку перегрызть тому, кто скажет что-то неприятное в адрес вашего города. Даже странно, что…

— Что?

Но он так и не договорил. Помолчал, еще несколько секунд задумчиво изучал Еву своими холодными и цепкими серыми глазами, а потом мотнул головой и улыбнулся.

— Ничего. Так как, мир? Как насчет еще одной проверки? Я бы проверил ближайший пост надзора. Нужно взглянуть на их журнал и поискать следы магических всплесков. Вообще интересно, найдется ли в их наблюдениях что-то необычное. Хочу узнать, оставляет ли наша компьютерная тварь следы в магическом поле.

— Проверить пост… — пробормотала Ева и посмотрела на часы. — Ну, еще не поздно, и я…

И тут она вспомнила, где располагался ближайший пост. И кто на нем работал.

— Нет! — Она воззрилась на Дефоссе почти с ужасом. Хотя, конечно, это был не ужас, а просто страшное нежелание видеться с сотрудниками поста. — Ни за чт… то есть давайте в этот раз без меня.

— О-о. А вот это уже интересно. И почему же вы так не хотите туда идти?

Нечего было и надеяться, что Дефоссе ничего не заметит. Он оживился, на лице появилась улыбка, полная предвкушения. Нужно было срочно что-то придумать, пока он не вытряс из Евы все подробности.

— Дело в том, что там работает один мой враг. Хм-м… да. Очень неприятный мне человек. Не хочется лишний раз с ним встречаться.

Ну, почти правда. Не скажешь же «там работает мой бывший парень». И не просто бывший, а феерический дурак и негодяй! К тому же косвенно виновный в том, что начальница невзлюбила Еву. Если бы он не втянул тогда сына Жанны в свои забавы… Если бы не додумался устраивать их прямо у Евы дома… И если бы Жанна не назначила Еву ответственной за все беды…

Хотя, справедливости ради, в реакции Жанны он был не виноват. Но и без этого у Евы было полно причин, почему она не желала его видеть!

И как ее только угораздило начать с ним встречаться? Смертные бы сказали — бес попутал. Не иначе.

— Враг? — еще коварнее разулыбался Дефоссе. — Неужели вы боитесь какого-то колдунишки с надзорного поста?

— Еще чего не хватало! — фыркнула Ева.

— Тогда в чем проблема? Покажите мне этот пост. Нельзя же так заинтриговать, а потом отказаться!

Ну и что ей оставалось ответить?

— Ладно, — тяжело вздохнула Ева. — Пойдемте. Только допросите их всех хорошенько, что ли. Чтобы жизнь медом не казалась. Вы наверняка умеете.

Это был уже второй за сегодня пост, расположенный у реки. Идя туда, Ева лениво размышляла, будут ли дежурные рассказывать о твари, которая завелась на дне реки. А может, они уже проверили дно и знают наверняка?

В городе К. обитало слишком много тварей. Поэтому и магов было много, и в офисе инквизиции трудилась целая толпа, а не один-два инквизитора, как в других городах. У такого многочисленного магического населения имелся и минус: рядовые маги не всегда знали, что творится у коллег, а среди самих коллег было многовато незнакомцев. В других городах все друг друга знали… Больше магов, чем в городе К., было, пожалуй, только в столице.

Река полусонной змеей переливалась за ограждением набережной. На прибрежном льду чернели фигурки одиноких безумных рыбаков. Интересно, кого или что они надеялись поймать?

…Местный пост надзора размещался на верхнем этаже здания речпорта. Здание, как и подобает порту, выступало далеко за пределы берега, врезаясь в реку всем своим узким длинным корпусом. С одной стороны от него отходил речной вокзал, с другой располагались какие-то огромные металлические конструкции, похожие на гигантские газовые баллоны. Ева понятия не имела, что это такое и зачем нужно. Ей хватало того, что от баллонов не фонило подозрительной магией, а внутри не гнездились твари.

У входа в здание речпорта переговаривались люди. Но стоило отступить от освещенной площадки у дверей в сторону складов, и тень надежно скрывала от любых прохожих. Склад не работал, фонари не горели. Идеальное место, чтобы колдовать и не думать о невидимости.

Дефоссе хотел использовать стандартные чары входа, но Ева остановила его.

— Погодите. Можете открыть портал?

— Портал, чтобы попасть на пост? Могу, а зачем?

— Я хочу посмотреть, как это выглядит. И как вы перемещаетесь через нестабилизированные порталы, если не солгали, конечно.

Инквизитор усмехнулся в темноте.

— Ну что ж, причина уважительная.

И он стремительно, как обычно, принялся плести портальный узор. Несколько секунд — и портал возник перед ними, неяркий, почти лишенный привычного свечения. Ева знала, что такие существуют, но еще ни разу их не видела. Только крошечные золотые искорки, иногда мигающие в воздухе, давали понять, что портал не выдумка. Искорки — и голоса, доносившиеся с той стороны.

Голоса звучали удивленно.

Дефоссе молча схватил Еву за локоть и утащил в портал. Она запоздало вспомнила, что он говорил о необходимости сразу закрывать за собой.

Искорки уже отдалялись. Дыра в ткани реальности быстро разрасталась, грозя вот-вот проглотить весь речпорт.

— Что за?..

— Бей их, что ты стоишь!

Вспышка. Снова заполошные голоса и мельтешение.

— Стоп! Стоп, я сказал!

Прибытие через портал вызвало на надзорном посту суматоху. И в первые несколько секунд Ева даже не успела сориентироваться, где пол, где потолок, сколько магов вскочили со своих мест на диване, где они мирно сидели у стола с закусками и напитками, по-видимому, отмечая чей-то день рождения… а потом свет вдруг исчез. Воцарилась кромешная темнота. Что-то с грохотом обрушилось. Зазвенела посуда.

Ева попыталась оглядеться. Но не увидела ничего, кроме тусклых искорок, отмечающих границы портала. Границы стремительно расходились в разные стороны. Невидимые в темноте дежурные что-то кричали. Совсем близко мелькнули обломки льда и черная вода реки. Сверкнула отражениями фонарей, дохнула стылым ветром — и исчезла в одночасье.

Дефоссе закрыл портал.

Хотя Ева впервые видела, как он проделывает этот фокус, ей отчего-то казалось, что он специально выждал несколько мгновений. Позволил дыре в реальности расползтись. Может быть, для острастки, а может, еще зачем-то.

Затем он негромко произнес заклинание, и в помещении вновь зажегся свет, открывая картину побоища. Дефоссе окинул эту картину цепким взглядом, который особенно задержался на остатках трапезы.

Казалось, будто здесь произошел бандитский налет. Небольшой журнальный стол был опрокинут, рядом, пачкая ковер, валялись упавшие тарелки с тортом, стаканы и бокалы. Напитки безнадежно впитались в серо-голубой ворс. Поодаль ножками кверху валялось перевернутое кресло. Компьютерный стол у окна — и тот оказался опрокинутым, а монитор, бессильно вывернув шею, лежал рядом с системным блоком.

Посреди всего этого разгрома нервно озирались двое магов — парень и девушка. По-настоящему испуганными они не выглядели, скорее застигнутыми врасплох. Третий маг выступил вперед, заслоняя их собой, и всмотрелся в лицо Дефоссе.

На Еву он даже не обратил внимания.

Он привык ее игнорировать — еще тогда…

А она только сейчас в полной мере прочувствовала, почему так не хотелось идти сюда и снова с ним встречаться.

Если бы все было так просто. Если бы она могла относиться к Антону Ильину как к дураку и негодяю, который не заслуживал того, чтобы думать о нем лишнюю минуту. Если бы самовнушение помогало…

Оно не помогало. Ева больше пяти лет пыталась убедить саму себя, что когда-то просто по глупости связалась с никчемным негодяем, который подставил ее перед начальницей, испортил репутацию и подгадил напоследок. И пока она с ним не общалась, это даже удавалось. Но стоило увидеть перед собой физиономию Антона… черт, не помогут все эти уничижительные словечки — лицо и возмутительно красивые синие глаза Антона! — как ее снова охватили смешанные чувства.

Нет, Ева больше его не любила. Это она могла сказать даже сейчас. Но она любила его раньше — и теперь не могла оставаться спокойной. Она сама не знала, что именно чувствует. Сожаление? Желание доказать, что без него ей куда лучше? Злость?

Ясно было одно — зря она сюда притащилась. Еще и инквизитор этот, будь он неладен…

— Этьен Дефоссе, международная комиссия по учету и контролю магических существ, — представился тем временем инквизитор. — Будьте добры, покажите мне ваш журнал наблюдений. И еще: зачем вы выключили свет?

— Я выключил? — зловеще переспросил Антон и подошел к нему вплотную. — Я не выключал. Это вы нарушили технику безопасности, когда открыли нестабилизированный портал. Говорите, комиссия от инквизиции? Да, нас о чем-то таком предупреждали. Я сейчас же отправлю жалобу в офис инквизиции.

Ева и забыла, какие острые зубы он мог показывать, если ему что-то не нравилось. Пару раз она ощутила их на собственной шкуре. А комиссия Антону явно не нравилась. Вот же… Не стоило просить Дефоссе открывать этот несчастный портал. Теперь получилось, что из-за Евы он нарушил закон.

— Вы где-то видите нестабилизированный портал? — усмехнулся Дефоссе. — Жалуйтесь. А пока — ваш журнал наблюдений, пожалуйста.

Похоже, ему было наплевать на зубастость Антона.

Тот помедлил какое-то время, точно размышляя, что лучше. То ли пустить инквизитора к журналу и пожаловаться, то ли спешно придумать какой-то повод ничего не показывать и не разглашать никакой информации… Обитатели надзорных постов с удивительным единодушием старались скрывать от комиссии свои архивы и молчать обо всем, что связано с тварями города К.

Дефоссе с самого начала говорил, что так и будет. Но тогда это звучало неправдоподобно. Тем удивительнее было наблюдать за Антоном, который встал так, чтобы преградить инквизитору дорогу к регистраторам.

Парень с девушкой — подчиненные Антона — принялись наводить порядок. Подняли стол, водрузили на него компьютер, ликвидировали битую посуду, объедки и пятна на ковре.

Ева наконец взяла себя в руки.

«Просто бывший, — напомнила она себе. — Просто настоящий придурок, который притворяется нормальным. Ничего хорошего с ним не было».

И скользнула к регистраторам сама.

Хватило беглого взгляда, чтобы понять, что именно они показывали. На всех четырех дисплеях устройств, похожих на стеклянные тумбы с серебристыми паутинками внутри, светились нули.

Магический фон — 0,9. Магическая насыщенность по шкале Иберика — 0,1. Нечеловеческая активность — 0,5…

— Так быть не должно, — пробормотала Ева и рывком обернулась, забыв об Антоне. — Этьен, здесь активность тварей меньше единицы! У нас она с начала зимы не падала ниже десяти!

Что значил такой спад и что с этим делать, она не знала. Зато, похоже, знал Дефоссе. Он парой неуловимых движений обогнул Антона, мгновенно оказываясь рядом с Евой. Посмотрел на дисплеи. Кивнул, бросил «Придержите его, неважно как» и вскинул руки, принимаясь быстро плести проверочный узор.

«Неважно как» — это означает «любыми способами, включая членовредительство»?

— Лида, Иван! — крикнул Антон. Дежурные отвлеклись от наведения порядка. Что-то в этом царапнуло Еву, но она не успела задуматься, что именно. Антон начал было плести узор, но сбился, увидев ее лицо. Во взгляде промелькнуло узнавание. А сразу после — удовлетворение и насмешка.

— Ева? — протянул он. — Так вот где ты теперь работаешь, на побегушках у чиновников от инквизиции?

Расстались они врагами. Ева отлично понимала, почему он ухмыляется. Пять минут назад ее бы это задело. Но сейчас она лишь обрадовалась выигранной паре мгновений.

Помогло ненадолго. Дежурные бросились на Дефоссе, минуя Антона. Инквизитор умудрился отбиться каким-то узором, не отвлекаясь от проверочного. Антон опомнился — но Ева опомнилась тоже. И ударила.

Била она своим любимым оружием, проклятием вечной усталости. За его использование на смертных инквизиция сурово наказывала. А вот о магах закон ничего не говорил. Маги при желании могли снять проклятие сами.

Но не сразу.

Лида и Иван замедлили шаг, потом зашатались и осели на пол. Антон продержался дольше. Он все-таки был сильным магом. Сильнее Евы — они когда-то соревновались… Зато на ее стороне был элемент неожиданности. Антон попытался отбиться каким-то узором, но Ева спешно повторила проклятие, и он тоже упал.

Ева постаралась не смотреть ему в лицо. Она и так знала, что там увидит — ненависть.

Дефоссе закончил проверку через долгих три минуты.

— Отлично, — произнес он. И шагнул к глухой стене помещения, больше не вспоминая ни о журнале, ни о показателях регистраторов, ни о дежурных, бессильно лежащих на полу.

— Что там? — поинтересовалась Ева.

Вместо ответа он бросил в стену еще один короткий узор.

Что-то чуть слышно зашипело — скорее далеко на улице, чем здесь. Стена пошла трещинами. Неяркая вспышка — и трещины раскроили ее пополам, а потом в одно мгновение осыпались пылью, открывая темный коридор или лаз, ведущий… куда-то.

— Или оставайтесь здесь, или не отставайте, — сказал Дефоссе и нырнул в лаз. За доли секунды ночь скрыла его, одетого во все темное, от глаз.

Оставаться здесь? В обществе Антона, когда на том конце лаза явно происходит что-то важное?!

И Ева метнулась внутрь следом за Дефоссе. Она успела. Инквизитор еще не ушел далеко. Она догнала его, собрав на рукава некоторое количество пыли. Лаз оказался земляным, как нора. Но нечего было и спрашивать, каким образом земляной коридор мог вести куда-то с верхнего этажа здания над рекой.

— Что… вы… там обнаружили? — спросила Ева. Он шел быстро, но не бежал. И поминутно произносил какие-то заклинания. Или ругательства?

— У них скрывался какой-то человек. Как только он понял, что я его нашел — сбежал.

— Так вы за ним…

«…гонитесь?» — хотела спросить Ева. Но замолчала. Все было очевидно, а разговаривать на ходу мешал тесный коридор.

Пол подрагивал. Чем дальше, тем сильнее становилась дрожь. Вспышка очередного узора — и коридор сотрясался так, что приходилось хвататься за стенки, чтобы удержаться на ногах. Заклинание — и в лицо били волны горячего воздуха, отбрасывая назад. Как отдача от выстрела.

— Защищается, — пробормотал Дефоссе. Дальше Ева не разобрала его слов. Все-таки ругательства. Не заклинания…

Коридор не заканчивался подозрительно долго. И столь же подозрительно напоминал о чем-то. Это что-то произошло совсем недавно… бесконечное пространство или бесконечная ловушка… место, из которого не было выхода… тот подвал!

Подвал, где Ева влезла в крошечный чулан, а попала в бесконечный туннель, в котором хозяйничала неизвестная тварь!

Она только раскрыла рот, чтобы предупредить Дефоссе, как он бросил новый узор.

И сразу стало ясно, что сходство с подвалом уже не имеет значения.

Ева не успела опознать, чем Дефоссе атаковал беглеца. Вдруг стало очень тихо. Звуки точно выключились, она больше не слышала даже собственного дыхания. Коридор дрогнул, и она поняла, что произойдет через секунду.

Черт! Полетные чары!

Ева поспешно наложила узор на свою одежду и ощутила, как ткань подхватывает ее под мышки. Летать таким образом она терпеть не могла, но выбирать не приходилось. Однако еще до того, как коридор в мгновение ока рассыпался мельчайшей пылью, из противоположного конца прилетело еще одно заклятие.

…Еву спасло только то, что она стояла за спиной у Дефоссе. Она осознала это чуть позже и рассердилась. Почему подобное вообще происходит раз за разом, если она колдует уже лет десять и до сих пор всегда могла сама себя защитить? Наверное, потому, что если бы не этот… инспектор, она бы не попадала в такие ситуации. Не она, а он швырнул в беглеца неизвестно чем. Стоит ли удивляться, что беглец решил приложить в ответ?

Звуки исчезли, мир ненадолго погрузился в безмолвие и безвременье. Казалось, даже дыхание замедлилось, а коридор дрогнул, точно пытаясь заново осознать себя и сложить свои молекулы в новом порядке… но не смог.

И рассыпался, мгновенно исчезнув.

Ева поняла, что висит в воздухе. Полетные чары работали. Она поспешно осмотрелась, опасаясь попасть под новое проклятие. Дефоссе жестами звал ее к себе, стремительно снижаясь, и Ева полетела за ним.

К тому времени как они приземлились на крышу ближайшей пятиэтажки, куртка Евы чуть не отправилась в свободный полет. Первым делом пришлось снять чары и одернуть на себе одежду. Затем Ева снова принялась осматриваться, ища, куда завел коридор.

— Вон речпорт, — сказал Дефоссе. — Давайте за мной. Наш беглец исчез, но его проклятие попало по назначению.

— Как исчез? Куда?

Инквизитор быстро открыл портал и утащил Еву за собой. Мир перед глазами крутанулся водоворотом, заставляя пошатнуться, но тут же выровнялся.

На этот раз свет в помещении надзорного поста не погас. Его просто некому было погасить.

Некому было вскочить, попытаться преградить дорогу нежданным гостям, помешать проверке, не пустить к индикаторам или скрыть своего загадочного гостя… Некому было здесь работать, отдыхать и есть пирожные за приятной беседой.

Дефоссе молниеносно закрыл портал и повернулся к надзорным, которые ничком лежали на полу.

— Когда я просил их задержать, — медленно произнес он, — какой узор вы использовали?

— Проклятие вечной усталости… Самое обычное! — сказала Ева.

До сих пор в ней бурлил адреналин, азарт, еще десяток разных чувств, но по-настоящему испугалась она только сейчас. Глядя на скорчившихся дежурных, которые слабо подергивали головами и едва шевелились, точно мертвецки пьяные… или просто полумертвые.

Дефоссе едва уловимым движением снял проклятие. Ничего не изменилось.

— Так, — произнес он и опустился на корточки перед Антоном.

Ева наблюдала, как он плетет новые узоры, сопровождая их заклинаниями. Порой из-под пальцев инквизитора вырывались белые искры. Затем тело Антона окуталось зеленоватым свечением, и Ева узнала проверочные чары. Вот только она не ожидала увидеть их сейчас. Инквизиция использовала это заклинание, сталкиваясь с новыми неизвестными созданиями, такими непривычными, что порой бывало сложно определить, живое существо перед ними или какая-то магическая флуктуация. И зеленый цвет означал, что…

— Он же не умер, — с недоумением произнесла Ева, рассматривая явно живого Антона. Голова у него мелко подергивалась, веки дрожали, но она не могла уловить взгляд. — Или вы думаете, что он превратился в тварь?

Дефоссе обернулся. Выражение его лица было нечитаемым. Что-то между раздражением, тревогой и холодной обреченностью.

— Не превратился. И тело его, совершенно очевидно, живо. Чего не скажешь о разуме.

— Что?

Ева подскочила к Антону и, хмурясь, всмотрелась в его лицо. В эту секунду она не помнила, кто перед ней. Он стал просто очередной жертвой. Жертв самых разных чар все ведьмы успели повидать немало.

— Эй, ты меня слышишь?

Антон не реагировал. Зрачки его беспорядочно бегали туда-сюда, но вряд ли он видел то, на что падал его отсутствующий взгляд. На миг у Евы возникло неприятное чувство, что она смотрит на искусственный предмет, вещь, по недоразумению принявшую форму человека. Эта вещь не напоминала даже робота — в них куда больше осмысленности, а в их существовании есть цель…

— Он не слышит. Его разум мертв. С остальными то же самое, — сказал Дефоссе.

— Смерть мозга? Но он бы тогда не дергался…

Инквизитор не ответил. Он со вздохом поднялся и стал набирать номер.

— Господин Чернокнижный, зайдите на надзорный пост в здании речпорта. Я стабилизирую портал. Здесь нападение на магов. Да, есть.

Чернокнижный возглавлял инквизицию города К. Это был высокий, худой, очень пожилой мужчина с белоснежными волосами, стянутыми в хвост. Одевался он подчеркнуто старомодно. Пару раз Ева замечала на нем даже рубахи с кружевными рукавами и вышитые жилеты. Фамилия его неизменно вызывала улыбку. Порой Ева даже думала, не по этому ли признаку Безымянный назначил Северина Чернокнижного на пост.

Только сейчас оказалось не до улыбок.

В трубке что-то ответили. Дефоссе молча выслушал некую длинную тираду и так же молча сунул телефон в карман.

Через пару минут в помещении поста появилось почти все магическое руководство. Через портал пришли и Чернокнижный, и его заместитель, и Марьян Войный.

Чернокнижный задал Дефоссе пару вопросов и, получив ответ, стал неспешно исследовать защитный контур помещения, составленный из заклинаний. Оба инквизитора забавно контрастировали друг с другом — Чернокнижный в нежно-сиреневом наряде с вышивкой и Дефоссе в темных джинсах и спортивной куртке.

Войный перепроверил все диагностические чары. И Ева его отлично понимала сейчас. Она сама бы не поверила, если бы была главой ковена и услышала от какого-то приезжего инспектора, что ее подчиненные пострадали от неизвестной твари.

…Если это была тварь.

Однако действующей главе ковена, в отличие от Войного, было, похоже, все равно. Элен так и не явилась. Как и Жанна, и кто-либо еще из ведьм, участвующих в расследовании.

Время замедлилось, из бурного потока превратилось в тягучую смолу. Шли минуты, а Войный и Чернокнижный все так же изучали помещение, недоверчиво хмурясь. Дефоссе принялся исследовать Лиду и Ивана — безучастно, точно перед ним лежало что-то неживое. Антон так и остался на ковре, уже не похожий на себя, с мерно подергивающимися конечностями и головой. От этой картины становилось не по себе. Еву охватило смутное беспокойство, какая-то глубинная тревога, которая все усиливалась, хотя самое страшное уже произошло.

— Итак, после вашего визита кто-то или что-то лишило разума трех опытных магов, — подытожил Войный, убедившись, что не может вернуть пострадавших в чувство. — Как это получилось? Если вы преследовали этого человека или тварь, почему под удар попали не вы?

Ева содрогнулась, представив, что было бы, попади под удар она и Дефоссе. Она жалела пострадавших. Даже Антона. Но оказаться на их месте… Нет!

— Это был человек. И этого человека опытные маги укрывали в помещении поста, — ответил Дефоссе, с некоторой долей яда выделив голосом слова «опытные маги». — Вам не интересно, кто это был и почему они это делали, господин Войный?

— Очень интересно, но вы же не смогли его поймать, — парировал глава ложи. — Что вам помешало?

— Он двигался слишком быстро для «инквизиторского куба». А обездвижить его чарами у меня не получилось. В свою очередь, я хотел бы узнать, много ли бегает по вашему городу таких магов, невосприимчивых к воздействиям и швыряющихся необратимыми проклятиями, стоит прижать им хвост?

Это уже напоминало словесную дуэль. Стало интересно, что ответит Войный… но тут Ева выхватила из фразы Дефоссе одно слово.

Необратимые.

Необратимое проклятие? И пострадавших магов не спасти? О черт…

— А я хотел бы узнать, насколько реален тот маг, которого вы описываете, — сказал Войный и окликнул главу ложи:

— Северин, вы что-то нашли?

Тот медленно распрямился.

— Боюсь, господин Дефоссе прав, — ответил он. — Заградительный контур нарушен таким образом, чтобы кто-то или что-то мог — или могло — проникать сюда, не поднимая тревоги. Если же вспомнить, что контуры должны пропускать других магов или инквизиторов, числящихся на службе города или имеющих право на доступ…

— То есть сюда проникала какая-то тварь? Посторонний маг, какой-то ренегат или преступник? Или кто? — перебил Войный.

— Этого я пока не могу сказать, — все так же размеренно и спокойно сообщил Чернокнижный. — Однако здесь действительно был лаз для кого-то или чего-то, не имеющего права здесь находиться. И создали этот лаз сами дежурные. Они же, судя по всему, пытались скрыть своего гостя от господина Дефоссе. Что это значит — решайте сами, Марьян.

— Ева, я освобождаю вас от обязанностей моей сопровождающей, — сказал Дефоссе.

Они вновь стояли на набережной. После всех проверок надзорный пост закрыли, аппаратуру Войный переправил куда-то через портал, а в опустевшем помещении остался заместитель Чернокнижного. Имя заместителя выскальзывало из памяти, как намыленное. Он собирался дежурить всю ночь в надежде, что преступник вернется. Хотя вероятность этого была ничтожно мала.

Пострадавших отправили в здание ложи. Войный пообещал устроить там для них паллиативные палаты. Это прозвучало зловеще до невозможности. Словно все заранее смирились, что спасти бывших дежурных нельзя.

И понятно было, что Дефоссе не хотел ставить Еву под удар. Она сама опасалась угодить в соседнюю палату с Антоном. Но…

— Что теперь, ничего не делать и никого не искать? Закрыться дома и трястись?

— Дело не в этом, — слегка поморщился он. — Я просчитался. Нам противостоит не тварь, а человек. Тварь может быть его инструментом, но… очевидно, что перед нами какой-то новый преступник с неизвестными возможностями. Ловить их — дело инквизиции. Если подтвердится, что исчезновения смертных тоже связаны с нашим преступником, все их дела заберет инквизиция.

— Подтвердится, — уверенно сказала Ева. — В этот район я изначально пришла по следу одной из пропавших. Потом уже вы решили проверить пост. Кстати, как вам идея проверить другие посты? Ну, в тех районах, где жили другие пропавшие?

— Эта ваша Ника здесь не жила, кажется. Только ездила в компьютерный клуб. — Дефоссе чуть нахмурился. — Идея хорошая… стоп. Как я понимаю, черта с два вы откажетесь от расследования?

Она тяжело вздохнула.

— Да понимаю я все. Но как вы вообще себе это представляете? Дело заберет инквизиция, и что потом? Маги просто перестанут искать пропавших смертных и пойдут дальше бороться с тварями?

— М-да. Ваше нашествие тварей, по-видимому, тоже связано с исчезновениями, — признал Дефоссе. — Змеиный клубок, а не город, Валантен был прав… А, простите.

Ева промолчала. Предпочла не отвечать ни на оскорбление города, ни на извинение. Только в невидимом досье у нее в голове возникла утвердительная галочка напротив пункта «близко знаком с Безымянным».

— Я же вижу, что вы подозреваете кого-то из магов, — заметила Ева после небольшой паузы. — Ковен и ложа всегда участвовали в инквизиторских расследованиях. Сейчас вы просто хотите их отодвинуть, потому что боитесь крыс. В нашем змеином клубке водятся жирные крысы, Этьен. Вы и представить себе не можете…Но если вы отгоните их в сторонку, это не поможет. Противник все равно получит информацию. К тому же он может оказаться не магом, а инквизитором. Вы не сможете избавиться от всех крыс разом.

Дефоссе, слушавший ее в задумчивости, вдруг отвлекся от мыслей. Взгляд его стал пристальным и цепким — знакомый уже неприятный взгляд экзекутора.

— Да. Теперь уже поздно, — туманно сказал инквизитор. — Я пока не знаю, чем грозит участие в общем расследовании ковена и ложи. Но лично вы, Ева, будете в опасности, если продолжите идти по следу. И особенно если продолжите помогать мне.

— Я помогаю не ради вас, а ради города, — вскинула голову она.

— Да, конечно, — рассеянно сказал Дефоссе. — Кстати, неплохо бы пообщаться с городом. Прибудет Техноген — попрошу его заколдовать гарнитуру. Речь не об этом. Повторяю — если вы продолжите расследование, противник, скорее всего, станет охотиться за вами, и в ближайшие недели вы попадете в одну палату к этой Лиде или как ее там. Вы точно этого хотите? Даже ради города?

— Вы так говорите, будто альтернативы нет. — Ева передернула плечами от накатившего озноба. Последние слова Дефоссе слишком сильно перекликались с ее недавними мыслями. — Но я могу использовать защитные чары…

— Вы в курсе, сколько и каких защитных чар накладывается на каждое помещение дежурного поста? Дежурных это не спасло.

— Они же сами открыли ход этому… ну, тому, кто бросил проклятие, — парировала Ева.

— Сами виноваты? Ну-ну.

Дефоссе замолчал, думая о чем-то своем. Ева напряженно размышляла, какие именно защитные чары могут спасти от неизвестного проклятия. От того, чтобы разделить участь Антона и его подчиненных. Ведь она действительно понятия не имела, какой магией пользуется преступник, кто он такой или что он такое. И если он узнает, что Ева продолжает под него копать… А он непременно узнает…

Черт. Может, поставить раскладушку посреди офиса инквизиции и там ночевать, чтобы ее успели защитить в случае чего? Ева представила себе эту раскладушку и чуть не расхохоталась. Ну а что? Если преступник станет лишать разума всех, кто участвует в расследовании — не исключено, что до этого дойдет. И маги временно переедут в помещения ложи и ковена, а помещения будут расширены магией и превратятся в гигантские общежития — зато в них можно будет чувствовать себя в безопасности…

Пока преступник не проникнет и туда.

Откуда-то незаметно появилась Алиса Полянская, кивком поздоровалась, встала рядом. Она ничего не говорила, но словно ждала чего-то. Может быть, Техногена, которого вызвали срочно? Кто его разберет, этого духа технологий. Вдруг он сообщил, что прибудет по реке? Возможно, даже вплавь.

— Я уже запуталась, кого вы теперь ищете, человека, тварь или еще кого-то, — задумчиво сказала Ева, — но он пытается нас запугать. Не знаю, что он еще придумает. Знаю только, что никогда не стоит идти на поводу у тех, кто тебя запугивает.

— Стало быть, вы собираетесь продолжать расследование, — подытожил Дефоссе. — Что ж. Мне было бы удобнее, если бы вы продолжили. У вас есть доступ к информации, и вы умеете ею пользоваться. Давайте я просто сделаю вам защитный артефакт и поделюсь силой.

Тут Алиса Полянская впервые подала голос. Она издала сдавленный смешок.

Ева удивленно покосилась на нее. Алиса кусала губы, чтобы не расхохотаться, но все равно неудержимо хихикала. А Ева стремительно переставала понимать, что происходит.

— Вот так вот просто? Почему тогда не выдать по артефакту всем магам? — спросила она, глядя в пространство и адресуя недоумение пустоте. — Алиса, если во всем этом есть какой-то подвох, лучше скажите сейчас!

— Нет подвоха, — пробормотала Алиса. — Я так… Вспомнилось…

Дефоссе мученически вздохнул. Губы тронула улыбка. Из взгляда ушла неприятная цепкость, и он посмотрел на Алису, как смотрят на старых знакомых, напоминающих о чем-то, понятном только двоим. Как нормальный человек, а не вечно озабоченный расследованием инквизитор.

Ева отстраненно и с легкой досадой подумала, что ей как части города К. предназначается тот, деловой, гнетуще пристальный взгляд, и с еще большей досадой отметила, что ей не все равно.

Стало тошно. Какая ей вообще разница, как друзья и любовницы Безымянного общаются между собой? У нее своя задача. И своя жизнь. В которой хватает друзей. И друзья эти сейчас ждут звонка, ведь она пригласила Анжелу с компанией к себе, а теперь должна стоять здесь в обществе посторонних людей и думать, как сделать так, чтобы не попасть под проклятие.

— На самом деле не все так просто, — подтвердил Дефоссе. — Весь ковен и ложу таким артефактом не защитишь, потому что это защита для самых близких. Обычно такие артефакты делают для детей или для возлюбленных…

— И что, у вас нет желания защитить своих детей или возлюбленных? — сумрачно спросила Ева. — Судя по тому, что происходит, им это не помешает.

— На данный момент у меня их нет, — почти промурлыкал Дефоссе.

Ева могла поклясться, что он видел ее плохое настроение. Но то ли не обращал внимания, то ли пытался по-своему вывести ее из хандры. И резкая смена тона действительно отвлекала от мрачных мыслей — хотя бы потому, что удивляла.

— Так как — согласитесь стать моей возлюбленной на время этого расследования?

Он улыбнулся ей приглашающе и чуть мечтательно. И Ева почти против воли ответила улыбкой.

А в невидимом досье прибавилась тревожная строчка: «Точный возраст не определяется, предположительно пережил своих детей». Иначе что он имел в виду, когда говорил «на данный момент»?

Она вздохнула и решила не тратить больше время.

— Хорошо. Я согласна. Артефакт долго делается? Как он вообще выглядит?

— Недолго. — Дефоссе удовлетворенно кивнул. — Он выглядит как украшение. Выберите любое, и я наложу чары.

— Нет уж. — Ева усмехнулась, включаясь в игру. — Будьте заботливым возлюбленным, выберите сами. Или вы не хотите меня порадовать?

Алиса снова фыркнула где-то далеко на заднем плане.

В ответной усмешке Дефоссе отражался легкий азарт предвкушения, которое охватило Еву, сметая хандру.

— Очень хочу.

* * *

Они снова вернулись в торговый центр. Людей там поубавилось, а на огромных часах с рекламой какого-то бренда одежды светились цифры «00:45».

Вся проверка поста, гонка за таинственным преступником и изучение проклятия заняли каких-то два-три часа. А казалось, прошло тысячелетие.

В торговом центре работал лишь круглосуточный супермаркет, аптека и магазин алкоголя. Остальное закрылось на ночь. Однако Дефоссе добыл в каком-то из многочисленных брендовых бутиков небольшие серебристые часы на изящном браслете. И на пристальный взгляд Евы отчитался:

— Провел покупку по кассе, магазин получил оплату. Ева, не подозревайте меня в воровстве, не разбивайте мне сердце…

— Не переигрывайте. — Она снова не смогла сдержать мимолетную улыбку.

Воровство было дурным тоном для каждого приличного мага. А вот скорость, с которой он проделал все это, заставляла задуматься. В который раз задуматься, кто он такой на самом деле. И заподозрить — не в воровстве, а в использовании путающих чар.

Впрочем, часы были красивыми. Ева сама бы такие выбрала, если бы имела привычку носить часы. И Дефоссе так бережно и легко держал за руку, продолжая развлекаться, играя в любовь на грани насмешки, и не оставалось ничего другого, как принять правила игры. Может, это и правильно — играть именно тогда, когда становится совершенно не до игр. Отмахиваться от реальности, защищаться от реальности, менять реальность, заставляя и ее тоже принимать правила…

Алиса на заднем плане больше не веселилась. Теперь она выглядела встревоженной и вздрагивала от каждого шороха. Что такое — ждала, что сейчас появится преступник?..

Они сидели на скамейках в углу холла, вдали от переходов и коридоров, и мимо скользили лишь немногочисленные поздние посетители супермаркета. Угол скрывали от глаз искусственные пальмы, и никакие преступники просто не могли оказаться здесь. Им полагалось застыть вместе с застывшим временем…

…и время в городе К. слишком часто норовило застыть этой зимой — возможно, вслед за слабеющей магией…

Часы в последний раз потеплели, вспыхнув едва заметными искорками. Дефоссе погладил запястье Евы большим пальцем, прежде чем выпустить ее руку.

— Я привязал к нему все защитные чары, какими пользуюсь. — Он чуть нахмурился, вспоминая, ничего ли не забыл. — Должно помочь… Но постарайтесь пока не лезть ни в какие подозрительные места в одиночку.

— Постараюсь, — покладисто согласилась Ева.

И тут донесся рокот.

Алиса вскочила, нервно озираясь. Ева тоже вскочила, вскинув руки и готовясь обороняться или оборонять смертных. Оставалось понять, от чего. Алиса, кажется, знала больше, вон как дергалась все это время… Тут Ева бросила взгляд на нее и остановилась в недоумении. Удивленной Алиса не выглядела.

Она знала, в чем дело. Дефоссе, похоже, не знал, но тоже заметил, что ничего страшного не происходит, и заинтригованно поднял бровь.

Спустя пару секунд стена здания бесшумно разошлась, блеснули две серебристые полоски, и по новоявленным рельсам прямо в холл торгового центра плавно вкатился поезд.

Синий, очень похожий на поезда метро.

Алиса выругалась сквозь зубы. Дефоссе негромко рассмеялся и оглянулся на смертных, которые уже столпились у входа. Многие поспешно доставали мобильники — снимать видео.

Двери первого вагона раздвинулись, и с высоких ступеней спрыгнул стройный черноволосый парень. Он походил то ли на азиата, то ли на метиса, в жилах которого текла кровь множества народов. Улыбка его прямо-таки сверкала, чуть раскосые темные глаза лучились весельем. Он отвесил театральный поклон стремительно собирающейся толпе.

— Гена, твою мать, — простонала Алиса. — Ты хоть представляешь, сколько работы ты подбросил инквизиции? Будто им без тебя заняться нечем!

Гена? Так значит, это и есть…

Улыбка парня увяла, и он состроил гримасу.

— Я опять что-то не так сделал? Ну извини…

— Ну да, а то ты не знаешь, что поезда не ходят через торговые центры! Мы даже на аттракцион это не спишем!

— Да, уберите это, пожалуйста, — вмешался Дефоссе, кивая на поезд. — И постарайтесь вычистить видео из их телефонов.

Техноген — а это определенно был он — кивнул, и поезд тут же испарился. Ева раскрыла рот.

Ее восхищение не укрылось от Техногена, и тот стрельнул в нее глазами.

Дефоссе развернулся к смертным, провел перед собой руками в антимагическом жесте и зашептал заклинания.

Месяц назад, когда смертные узнали о магии, ликвидировать утечки информации было куда сложнее. Теперь же Ева только диву давалась. Казалось, видео исчезли из памяти телефонов и камер наблюдения в секунду, стоило Техногену пожелать. Смертные еще успели это заметить — некоторые с недоумением щелкали кнопками телефонов, не понимая, почему оборвалась запись. Но через еще несколько мгновений и они успокоились, с лиц исчезло любопытство и возбуждение, и толпа начала уныло рассасываться. Работники в форме с логотипом супермаркета отправились на свои рабочие места, а покупатели побрели на вход или на выход — точно ничего и не было…

Что мешало так же просто избавиться от утечки тогда? Неужели Некрополь? Он жрал магию, причем сильно… Но выходит, что сейчас потеря магии не ощущается?

— Сложновато у вас здесь работать, — пожаловался Техноген. — То ли фон у вас дохлый, то ли я очеловечиваюсь. Девушка, а как вас зовут?

Ева фыркнула. Алиса облегченно вздохнула.

— Геночка, солнце, будь добр, не устраивай больше таких шоу. Даже если очень хочется поразить девушку, — сказала она. — Спасибо, что приехал. М-м… Этьен, зачем ты его вызвал?

— Для начала — обследовать один подвал с компьютерами, — отозвался Дефоссе. — Техноген, вы готовы? Тогда пойдем туда сейчас же.

— Что? — снова скривился Техноген. — Опять работать? А ты говорила, что познакомишь меня кое с кем!

Он укоризненно воззрился на Алису. Та скорчила рожицу. Дефоссе беззвучно посмеивался.

М-да. Оригинальная личность этот дух технологий. Ева даже ненадолго усомнилась, действительно ли он дух технологий, а не притворяется. Потом вспомнила поезд, и сомнения исчезли.

— Она познакомит. Завтра. — Дефоссе положил конец препирательствам. — Дамы, отправляйтесь по домам. Я сам покажу ему подвал.

— Отлично, — обрадовалась Алиса. — В таком случае до завтра!

Она кивнула Дефоссе, взъерошила волосы Техногену, помахала Еве и немедленно выскользнула за дверь, точно боялась, что ее сейчас остановят.

Ева возмущенно нахмурилась.

— С какой стати вы меня задвигаете?

— Я все расскажу вам завтра. Если боитесь, что я что-то утаю, спросите у Техногена, что он узнал, у него секреты не держатся. Ева, проверка может затянуться до утра. Вы ничего не потеряете. В конце концов, — он положил руки ей на плечи, слегка сжимая, — я обязан заботиться, чтобы вы отдыхали.

— Учтите на будущее. — Ева подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Я терпеть не могу возлюбленных, которые лучше меня знают, как мне жить. Они очень скоро становятся бывшими. Так что не заиграйтесь.

— Свободолюбива, как все ведьмы, — улыбнулся Дефоссе. — Я ни в коем случае ни к чему не принуждаю. Хотите — пойдемте с нами. Я просто предупреждаю, что дело долгое, скучное, а завтра вы так или иначе все узнаете.

—Верю, — вздохнула Ева. — Ладно… Кстати, а вы не думали, что я просто хотела побыть с вами еще немного? Но вы сами уговорили. Ухожу.

Он снова улыбнулся — тепло, радостно, почти счастливо.

— Спокойной ночи.

* * *

Ева недооценила Анжелу. Та не ждала, пока Ева вернется домой, и тем более не ждала звонка. Она просто вскрыла несложные запирающие чары и проникла в квартиру.

Когда-то Ева ей это разрешила. Даже настроила защиту, чтобы Анжела всегда могла попасть внутрь. Но сейчас пришел тот редкий случай, когда давно принятое решение оказалось некстати.

— О-о! Ну наконец-то! — приветствовал ее хор голосов.

Анжела, еще одна ведьма по имени Юля и колдуны Витя, Игорь и Руслан отлично проводили время. В просторном лофте Евы стоял сильный запах кофе. Играла ненавязчивая музыка. Юля как раз танцевала с Игорем, но, завидев хозяйку квартиры, застыла в ожидании. Словно Ева вот-вот собиралась выгнать гостей на мороз.

Ева вздохнула, смирилась с обстоятельствами и закрыла за собой дверь.

— Чувствуйте себя как дома, ребята. Только налейте мне чего-то горяченького. Желательно чая. Что-что? Вам чайник лень поставить? А тащиться ко мне через полгорода было не лень?

Возможно, это было грубо. Зато действенно. Руслан как самый молодой метнулся на кухню, и вскоре оттуда донесся свист чайника. Ева же плюхнулась на диван, с наслаждением сбрасывая ботинки и вытягивая ноги.

—Как я устала…

— И от чего же ты устала?

Почти беззвучно рядом устроилась Анжела. Юля оставила своего кавалера и присоединилась. Парни восприняли это как сигнал делать, что заблагорассудится, и достали откуда-то очередную бутылку пива. Ева перестала обращать на них внимание.

— Ну так от чего же ты устала? — вкрадчиво повторила Анжела.

И тут Ева поняла, что так и не уточнила, можно ли рассказывать о том, что произошло этим вечером. О надзорном посте с дырой в защите, о неизвестном, которого зачем-то прятали сами надзорные, о его проклятии… об опасности, которая пока еще тонким, но уже ощутимым маревом нависла над городом.

Черт знает что. Время потрепаться о ерунде нашла, а спросить о важном…

Нет, скорее всего, Чернокнижный первым объявит, что проверка выявила опасного преступника. И что преступник способен лишать магов разума. Неслыханное дело, такого на памяти Евы еще не случалось, да и в прошлом маги-преступники обычно предпочитали вредить смертным, а не своим коллегам. А уж вредить не просто коллегам, но сообщникам…

Он их проклял, чтобы они не выдали его на допросе — или просто промахнулся, отбиваясь от Дефоссе?

— Зависла, — со смешком констатировала Анжела. — Эй! Чем занималась, говорю? Заезжий инквизитор так хорош?

— Что? — очнулась Ева. Девчонки покатились со смеху.

А она смотрела, как они веселятся, и понимала, что ничего им не скажет. Не сейчас. Сейчас, здесь, сегодня — им ничто не угрожает. Они не успели наступить преступнику на хвост. Если он и придет за кем-то из компании — то за Евой. А завтра инквизиция разберется, что сообщать, как сообщать, какие делать предупреждения…

— Инквизитор хорош, — серьезно сказала она. — Когда желает показаться хорошим. А в остальном — мутный тип. Ну или мне померещилось…

— И насколько хорошим он пожелал показаться? — поинтересовалась Юля, и комнату огласил новый взрыв хохота.

— Если только показаться — это ой. Разочарование! — выдавила Анжела. Ева невольно захихикала, просто не в силах удержаться при виде их веселья.

— Мы работали! — строго сказала она. — Проверки, расследования… в общем, много разной ерунды.

Очень вовремя подошел Руслан с чашкой чая, избавляя Еву от необходимости рассказывать дальше. Юля и Анжела не настаивали. Ведьмам хватало работы днем, и говорить о ней еще и ночью они не рвались. О том, что Ева пригласила Анжелу, чтобы расспросить об официальном расследовании под началом Жанны, гости удачно позабыли.

— Спасибо, дорогой! — с чувством поблагодарила Ева.

Руслан так и стоял с чашкой, явно ища, куда бы примоститься четвертым в их компанию. Юля забрала у него чай, магией призвала поближе журнальный столик, поставила туда чашку

— Иди-иди, Русланчик, девочкам нужно посекретничать, — пропела она.

— Прости, пожалуйста, — в тон добавила Ева, привстала и чмокнула его в щеку. — Мы потом позовем…

— Да, мы вас позовем, когда понадобятся мальчики! — заявила Анжела. На сей раз хохотали не только ведьмы, но и услышавшие ее возглас колдуны.

Ева смотрела на них, и в груди что-то рвалось, неприятно, почти болезненно раздирая изнутри. То ли ее настигла-таки коварная февральская простуда, то ли вспоминались Иван и Лида, и хотелось плакать…

— Эй, не кисни, — пихнула ее в бок Анжела. — Ты нам еще не все рассказала!

— Вообще-то я хотела, чтобы вы мне кое-что рассказали…

Вялая попытка перейти к делу была задушена на корню.

— Успеем. Слушай, а ты с Полянской общалась? Какая она?

О, этот вопрос Ева прекрасно понимала. Она сама не далее чем сегодня утром с любопытством разглядывала Алису Полянскую. А потом… Стало как-то не до того. Алиса выглядела и вела себя, как самая обычная ведьма. Во всяком случае, в те моменты, когда Ева с ней пересекалась. И любопытство угасло, сменившись симпатией. Ну ведьма. Ну любовница Безымянного. Что теперь, разглядывать ее, как экспонат Кунсткамеры? Безымянного можно поздравить с удачным выбором. Что еще скажешь?

Ева перевела дух и сообщила все это внимающим подругам. И добавила:

— Безымянного можно поздравить. А мы… Чего мы вообще в нее вцепились?

— Да потому и вцепились, — неожиданно мечтательно вздохнула Анжела. — Поздравить… У этих старых инквизиторов вечно отвратный характер. Да ты сама, что ли, Безымянного не знаешь! Постоянно что-то запретить, кого-то посадить, кому-то по башке настучать! На смертных теперь завалященькое проклятье не наложить, даже если они по ночам шансон врубают!.. А когда Некрополь исчез, ты помнишь, как он говорил? И что говорил!

Ева помнила. Тот день вообще врезался в память — не сотрешь… Точнее, ночь. Ночь солнцестояния.

Новый год, который еще не наступил. Ожившие мертвецы в каждой семье у магов, в тысячах семей смертных. Дрожащий голос дедушки — «Евочка, что мне делать, у меня видения, я вижу твою покойную бабушку…» Обезумевшие смертные, которые узнали о магии и пытались взорвать ковен. Расползающиеся от Некрополя полосы небытия, прах, в который обращалось все на пути этих щупалец, гибель, полное уничтожение, аннигиляция…

А потом все это исчезло, как выключили. И над миром замерло белое зарево. И ледяной голос Безымянного звучал в ушах, и в нем чудилась насмешка, несмотря на весь официальный тон.

«Вы увидели, к чему приведут попытки воскресить Станислава Сулея или любого другого из бывших верховных инквизиторов…»

Спокойно, ясно, доходчиво. Как нерадивым школьникам.

— Помнишь, — удовлетворенно заключила Анжела. — Может, он был и прав, но это не отменяет того, что он сволочь первостатейная. И если она с ним живет — значит, это любовь. Потому и интересно. Мне.

— Да ну, — усомнилась Ева. — Нафиг такую любовь. Особенно если он и в жизни такой…

Она поежилась, вновь ощущая мурашки неживого холода по коже от одного только воспоминания.

— Не у нее, а у него любовь, — хмыкнула Анжела. — Характер свой поганый как-то сдерживает, наверное. Старается, чтобы ей было хорошо. Когда плохо — ни одна ведьма терпеть не станет… Тьфу, одно расстройство.

Она повертела головой в поисках пива, но ничего не нашла. Тяжело вздохнула, пробормотала негромко: «Ну ничего, будет и у меня когда-нибудь такая любовь», — и завопила:

— Мальчики, идите к нам! Девочки хотят послушать, чего там ваши за сегодня нарасследовали!

Магическое сияние у окна погасло. Колдуны, спорившие о каком-то заклятии, перестали плести узоры и подтащили кресла поближе к дивану, на котором сидели ведьмы. Ева вцепилась в чашку с чаем.

Завтра все они могут оказаться под ударом.

Маги не привыкли к подобному. Не привыкли к ощущению постоянной опасности и к знанию, что кто-то или что-то сильнее тебя и способно в любую минуту уничтожить — не обязательно физически. Наоборот, маги привыкли, что они сильнее и умнее городских тварей. А больше им никто не угрожал.

С ренегатами и преступниками, которые порой появлялись, рано или поздно расправлялась инквизиция. И преступники были такими же магами, с такими же силами. Равные.

Бывали магические катаклизмы немыслимой мощи, например, Некрополь. Но даже от него все примерно знали, чего ждать. Он действовал с открытым забралом.

А сейчас…

Ева неожиданно вспомнила, что прямо сейчас Этьен Дефоссе в обществе Техногена исследует подвал с компьютерами. Вернее, исследует Техноген. А Этьен… Преступник уже дал понять, что каждый, кто посягнет на его тайну, превращается в заклятого врага. И подлежит немедленному уничтожению. Убийству разума.

Зачем она об этом задумалась? Теперь стало страшно еще и за Дефоссе. Отбился один раз — не значит, что ему так же повезет снова.

Хотя сам он наверняка оскорбился бы, если бы узнал о ее мыслях. Мужчины ненавидят, когда кто-то сомневается в их способностях.

…— Одним словом, рады бы тебе что-то рассказать, но нечего. Все по нулям. Максимум, что нашли, — это колебания в магическом поле, пики и провалы плюс-минус в те моменты, когда исчезали смертные. Что это значит, пока не выяснили.

Ева включилась в реальность как раз к окончанию рассказа Вити. Рассказ ничего нового не открыл. Кроме того, что колдуны тоже заметили аномальные скачки в магическом поле.

— А почему колебания нашли только сейчас? Почему дежурные раньше не сообщали?

Витя пожал плечами.

— И что об этом думает Войный?

— А кто ж его знает, что он себе думает, — в сердцах выдохнул Витя. — Нам ничего пока не говорят. Одни проверки.

Ева покачала головой и впервые осознала, что пытаться что-то выяснить у магов бесполезно. Даже у тех, кто участвует в расследовании.

Потому что они участвуют в нем на правах рядовых оперов, а она неожиданно очутилась за плечом у следователя. И видит все материалы дела, а не сотни неопрошенных свидетелей, которых только предстоит разговорить под протокол.

Было странно. Словно она оказалась не на своем месте. Непонятно только, на чьем. Может, Оксанки Журавлевой?

— Ну нет, — пробормотала она. — Оксанка облезет...

— Чего? — удивилась Юля, сидевшая ближе всех.

— Ничего, — ответила Ева. — Спать хочется уже. Остаётесь или валите по домам?

— А можно остаться? Лично у меня нет желания лететь через полгорода, — Юля тоже зевнула.

— Ага, мы бы и не спрашивали, но ты сегодня какая-то злющая, ещё загрызешь во сне, — хохотнула Анжела.

Ева ухмыльнулась. Ну да, раньше, когда Анжелка приводила с собой друзей и посиделки выливались в веселую вечеринку до утра, никому и в голову не приходило спрашивать, можно ли остаться. И так было понятно, что можно. Места полно, мебели, правда, маловато, но в кладовке есть пара десятков спортивных матов, на которых можно с комфортом спать и на полу. И вообще все знают — хочется где-то посидеть, чтобы не светиться перед смертными, — заваливайтесь к Еве, она всегда пустит. Она свой человек, хоть временами и шипит.

Приятели, надо отдать им должное, не злоупотребляли гостеприимством. Именно поэтому в случае чего могли рассчитывать, что их не выгонят с позором, устав от их общества.

— Тащите маты, — снова зевнула Ева.

…Обычно она спала на широком раскладном диване. Но когда гости оставались на ночь, диван так и стоял сложенным в углу. Из солидарности Ева укладывалась вместе со всеми на пол, на застеленные покрывалами маты.

Сегодня она легла в середину. Слева устроилась Анжелка, справа, чуть поодаль, в обнимку с недопитым пивом звездочкой развалился Витя и разглагольствовал.

— Муть какая-то творится в последнее время, вот что я скажу. Эта приезжая комиссия тут что-то вынюхивает, а нам всей правды не говорят. Почему они приехали сейчас? Не просто так исчезают смертные, это точно. Тут что-то друго-ое… Нам просто не дают всей картины!

— Сам ты картина, — пробурчала Анжела, недовольная, что его громкий голос мешает ей дремать. — Закрывай глаза и спи. А то выгоним.

— Нет, подождите! Ева, ты вроде сопровождаешь этого приезжего! — не унимался Витя. — Ну-ка скажи, я угадал?

«Да, — подумала Ева. — Два литра пива делают тебя жуть каким прозорливым».

— Я просто слежу за соблюдением правил проверки, — произнесла она вслух. — Всё, всем спать! А то чары немоты наложу!

— У проверки есть правила?

— Еще одно слово — и тебе хана! — рявкнула Анжела, и Витя затих.

Вскоре донеслось легкое похрапывание.

* * *

Спустя какое-то время Ева проснулась.

Несколько минут она лежала в темноте, глядя в потолок. И не могла понять, что ее разбудило.

Откуда эта тревога? Откуда холод, пробирающий до костей? Откуда озноб от сквозняка, просочившегося в ее дом, словно стены были изрешечены щелями, а Ева не спала под теплым одеялом?

Откуда нарастающий холодный страх и это мерзкое ощущение непоправимости… чего-то?

Ева вскочила, больше не в силах это терпеть.

Наклонилась к Анжеле, повинуясь импульсу, потормошила ее за плечо.

— Что, на работу?.. — сонно пробормотала Анжела. Ева отошла от нее, тронула Юлю за руку, лежащую поверх одеяла.

— Че, утро ужа? — промямлила Юля, путаясь в словах и окончаниях.

Ева не знала, что ею движет. Она бросилась к Вите, который так и уснул с пластиковой бутылкой пива под боком.

— Выгоняешь? — недовольно пробурчал он и перевернулся на живот.

…Рядом с Витей лежал Руслан. Ева коснулась его плеча — и отпрянула.

Руслан ни на что не реагировал. Широко раскрытые глаза его смотрели в потолок невидящим взглядом. Он ничего не замечал или не осознавал. Так и лежал, не двигаясь — безмолвный, без проблеска мыслей и чувств…

Не спал и не бодрствовал.

Ева до крови прикусила губу. Тихо вышла на кухню. И набрала номер Дефоссе.

Нечего было и думать о том, чтобы снова уснуть.

До прибытия инквизиции Ева сидела на кухне и пила кофе. Гости, молчаливые и мрачные, устроились рядом. Она сразу разбудила их, едва Дефоссе сказал «Сейчас будем» и положил трубку. Казалось, что, пока маги спят, они в десять раз уязвимее. Особенно пока они спят в квартире Евы.

Она гнала прочь мысли, что Руслан пострадал из-за нее. Что сама подставила друзей, позвав их к себе и оставив ночевать. Нужно было предвидеть…

Что предвидеть? Злопамятность преступника? Или попытку запугать?

И почему именно Руслан?

Бесчисленные вопросы роились в голове. Гости перешептывались в полной растерянности. И уже едва заметно сторонились Евы. Начинали о чем-то догадываться.

…На этот раз обошлось без Войного. То ли он был занят, то ли счел, что проклятие, лишающее разума, — обыденность, которая не требует его присутствия. Приехали Чернокнижный, Дефоссе и двое инквизиторов, о которых Ева знала, что они занимаются снятием проклятий и ликвидацией их последствий.

Обошлись без портала — просто позвонили в дверь. Ева открыла и, возвращаясь в гостиную, уже окончательно убедилась, что приятели ее сторонятся. Когда она подошла к Анжеле, та почти неуловимым движением отшатнулась.

Это вызвало прилив злости. И злость жгла все больше по мере того, как чувство вины нашептывало, что у Анжелы есть причины шарахаться. Благодаря преступнику, его проклятиям, всему этому расследованию Ева теперь прокаженная. А еще — эгоистка. Получила защитный артефакт и наплевала на безопасность всех остальных. Анжела была права, права…

— В последние полчаса-час здесь использовали магию? — спросил Дефоссе.

Ева с запозданием мотнула головой.

Он сплел серию проверочных узоров, которые на миг осветили лофт чередой вспышек, похожих на фейерверк. Потом кивнул, точно получил подтверждение каким-то своим догадкам, и жестом предложил Чернокнижному перепроверить.

— Пробоина напротив головы парня, видите?

Специалисты по проклятиям ждали, пока завершится проверка. Руслан неподвижно лежал на матах. Цветастое постельное белье смотрелось дико и неуместно рядом с его лицом, превратившимся в маску живой смерти.

Чернокнижный увидел не сразу. Подслеповато щурясь, повторил узор, добавил заклинание, которое на миг высветило тонкий алый контур на стене, и лишь после этого понимающе закивал. Дефоссе принялся вполголоса объяснять ему еще что-то. Чернокнижный хмурился, слушая.

«Кто ты, к черту, такой, если лучше начальника инквизиции знаешь, как и что искать?» — подумала Ева со злостью. Но невидимое досье не открылось, и новые строки больше не добавлялись туда.

Скоро ликвидаторов проклятий пустили к Руслану. Они открыли портал и исчезли в нем вместе с пострадавшим. И сразу почудилось, что в квартире стало легче дышать. Словно Руслан был радиоактивным. Источал про́клятое излучение, заражая остальных.

— Отправляйтесь по домам, — повелительно сказал Чернокнижный, подходя к Анжеле и ее компании. — Утром вы получите новые инструкции от своего руководства.

— А что происходит? — резко спросил Игорь.

— Что с Русланом? Пытались напасть на Еву? Он просто оказался на пути? — добавила Анжела.

— Да, — отрезал Чернокнижный. — До утра вам ничего не угрожает, дальше следуйте инструкциям.

«Да». Ну вот и все… Подтвердилось то, что было очевидно, но пока оно оставалось неозвученным, еще теплилась надежда, что это окажется ошибкой или дурным сном…

А Чернокнижный говорил слишком уж уверенно, когда утверждал, что до утра уцелевшим магам ничего не угрожает. Так говорят, когда сами не знают правды…

— Ева, успокойтесь. Терзания непродуктивны. Вы ничего не могли сделать. И сейчас вы ему тоже ничем не поможете.

На плечо легла рука Дефоссе. Ева обернулась.

— Я могла хотя бы не оставлять их на ночь! Это действительно была атака на меня? Меня защитил ваш артефакт? Да кто угодно додумался бы, что людям опасно находиться рядом!

Она замолчала, услышав в своем голосе истеричные нотки. Самообладания еще хватило на то, чтобы не устраивать истерику, но оно стремительно таяло. Как можно было совершить такую ошибку? Так наплевать на правила безопасности! Преступники одинаковы всегда, будь они магами или смертными! Всегда есть случайные жертвы! И если ты хоть немного соображаешь, то должен на автомате действовать так, чтобы их не допускать!

— Ш-ш. Не убивайтесь. Вас должны были учить, что все действия преступника предугадать невозможно, иначе преступность бы уже исчезла. Слышите, невозможно. Разве что часть, и то только после того, как вы изучите преступника и его манеру действовать. А сегодня вы столкнулись с ним впервые.

Дефоссе осторожно привлек ее к себе, и Ева уткнулась в отворот его куртки. Пахло сырой февральской ночью и чуть заметно — его парфюмом. Холодным, терпким, кипарисово-сладковатым. Покоем, граничащим с небытием.

— Ева, последствия будут всегда, даже если вы сто раз все взвесите и предусмотрите. Просто смиритесь с этим, иначе не сможете работать дальше. Вы не предскажете всего. Никто не предскажет. Я должен сообщить вам еще кое-что важное, только сначала осознайте: вашей вины нет. Нет ее, Ева, невозможно предусмотреть все.

— Страшно, — пробормотала она, не покидая спасительное убежище воротника. — Из-за меня случилось что-то еще более ужасное?

— Проклятие поражает только спящих. Бодрствующие к нему временно неуязвимы. Дежурные с надзорного поста уснули из-за проклятия вечной усталости. Преступник отбивался, бросая проклятие назад, оно должно было поразить всех на его пути и на посту надзора. Непонятно, почему он воспользовался такими ненадежными чарами, но так или иначе, результаты исследования уже есть.

Ева глухо застонала и опустила голову, едва ли не врастая лбом в куртку Дефоссе. На миг окружающий мир вместе со звуками и запахами исчез, растворенный в океане вины. Она осталась наедине с этим океаном — черным, бездонным, разъедающим хуже кислоты. И с успокаивающими поглаживаниями по плечам.

Руки у Дефоссе были теплыми и твердыми. Заботливыми. И столь же безжалостными.

Спустя какое-то время и одну небольшую вечность Ева смогла сделать глубокий вдох и поднять голову. Холодок по щекам дал знать, что она плакала.

— А вы бездушный, — пробормотала она. — Вроде бы утешаете, но сразу добиваете окончательно… Это специально? Зачем?

— Чтобы вы поняли, что невозможно быть виноватой во всем, — жестко ответил Дефоссе. — Мне от вас нужно содействие, а не бесконечные терзания.

— Вот как. А что нужно мне, вам безразлично?

— А вам нужно без конца себя накручивать? — Он легко встряхнул ее за плечи. — Все, Ева, заканчивайте со всеми призраками вины. Теперь мы знаем, как может действовать преступник. Кроме того, Техноген нашел кое-что интересное, но помещение обрывается стеной, и я хочу, чтобы вы на это взглянули.

— Ход? Еще один?

Ева глубоко вздохнула. В груди еще клокотали рыдания, и она постаралась задавить их. Легче, конечно, не стало. Утешения Дефоссе вообще не годились для того, чтобы облегчить муки совести. Но едва Ева услышала о новом ходе, как они стали легче. Неподъемный камень на сердце сменился неприятной тяжестью, о которой нетрудно было забыть напрочь, если отвлечься. А отвлечь Дефоссе умел.

— Это даже не ход, — сказал он, все еще обнимая Еву. — По-моему, вы видели что-то похожее, когда в первый раз влезли в подвал. Посмотрите сейчас или утром?

Она овладела собой достаточно, чтобы обратить внимание, что на них глазеют все присутствующие. Чернокнижный с непроницаемым видом ждал, пока объятия и перешептывания закончатся. У Анжелы глаза горели от любопытства. У Игоря и Вовы читалось на лицах пренебрежение. В ложе города К. традиционно не испытывали пиетета перед инквизицией.

Ева вздохнула, предчувствуя расспросы. И с некоторым усилием отстранилась.

— Вам нужно, чтобы я сравнила это помещение с тем, которое видела? В подвале… — спросила она.

Слова немного путались вместе с мыслями и ощущениями. Угрызения совести отступили, но оставили противное послевкусие, фантомную горечь.

— Не только. Еще мне нужно проверить, как оно сейчас на вас отреагирует, — спокойно сказал Дефоссе.

— Что?!

Но он уже отошел от Евы и заговорил с Чернокнижным.

«Что значит «как оно на меня отреагирует»? — подумала она. — То есть если оно меня сожрет или лишит разума, как тех несчастных…»

Да нет. Вряд ли. То странное место, в котором очутилась Ева, исследуя подвал, не казалось злым или агрессивным. И тем более странно было понимать, что оно как-то связано с этим нарастающим кошмаром. С исчезновениями людей, с проклятием, наложенным на магов, с медленной гибелью магии…

Или все же не связано?

Простое совпадение.

И пропавшая Ника просто так ездила на какие-то встречи в тот подвал.

Конечно же.

…Анжела и Юля скованно попрощались и ушли, бросив на Еву извиняющийся взгляд. «Ну прости, — читалось в их глазах. — Мы просто побаиваемся с тобой общаться. Вот узнаем, что это безопасно, тогда и…»

Вслед за ними удалились колдуны, а потом и Чернокнижный.

Опустевшая квартира вдруг показалась зловещей. Ева всегда любила свой лофт, чувствовала себя в нем уютно с самого первого дня, как только въехала, обожала высокие потолки, под которыми порой собственной жизнью жило эхо, стены из грубого кирпича, стильный декор, яркие лампы, от которых в углах колыхалось целое море теней.

Но сейчас весь уют как ветром сдуло. И холодный ветер проникал под одежду, просачивался под кожу, заставляя зябко ежиться. И Ева готова была отправиться куда угодно — хоть на поиски загадочного помещения, хоть к черту на кулички. Особенно не в одиночку, а в компании. В чьей-нибудь — неважно чьей.

Техноген и Дефоссе вполне годились.

— Ну, пойдемте, — сказал Дефоссе, слегка сжимая плечо Евы. — И еще у меня будет к вам серьезный разговор по поводу безопасности вашего жилища.

По телу пробежала дрожь. О да, Ева не отказалась бы от безопасности жилища. Она не могла представить, как после всего вернется сюда и ляжет спать, как обычно. Нужно будет попроситься к Анжеле… а, да, к Анжеле нельзя. Ни к кому нельзя, чтобы не притягивать проклятие.

«Значит, буду спать в ковене», — свирепо решила Ева и заставила себя не думать об этом. Дефоссе открыл портал.

Она шагнула туда, не зная, где выйдет. Оглянулась — и увидела, как Дефоссе щелчком пальцев выключает свет, прежде чем нырнуть в портал следом.

Пижон.

…Секунда — и декорации сменились. Вместо прежде любимого, а теперь пугающего лофта перед глазами возник подвал с выключенными компьютерами.

На одно из компьютерных столов восседал Техноген. Он устроился с комфортом, закинув ногу на ногу, и был явно очень доволен собой.

А в проеме той двери, куда совсем недавно заходила Ева…

Нет, это не походило ни на что, виденное прежде. Ни на какой коридор с цепочками кода, проступающими вместо стен, и тем более ни на какой тайный лаз.

Это был самый настоящий парадный зал.

Ева даже замерла на несколько мгновений. Застыла, изумленно разглядывая сверкающий паркет, в котором отражались тонкие колонны, увитые побегами неизвестного растения, высокие стрельчатые окна и сводчатые потолки, стены, отделанные плитками с витым рисунком, странные небольшие ворота вдоль стен зала и сиренево-голубой свет, который лился в окна… откуда-то.

Захотелось приблизиться и выглянуть в окно, чтобы понять — откуда. Но за плечо аккуратно придержал Дефоссе.

Затем Техноген, явно довольный произведенным впечатлением, спрыгнул со стола и подошел к ним.

— Сначала оно и мне выдавало все эти дурные стены, код и все прочее, что ты описывала, — фамильярно сказал он Еве. — И я до сих пор не разобрал его по камешкам. Вот этот зал — все, что я смог достать.

— Что значит «достать»? — уточнила она. — Здесь была какая-то защита? Погодите, что это такое вообще? А что в компьютерах? Вы проверяли?

— Ой, давай на «ты», — замахал руками Техноген. — Терпеть ненавижу это выканье. Эй, Де… короче, Этьен, я просмотрел все стены. За ними и правда что-то есть. Только я не могу туда попасть — сечешь, в чем прикол?

Дефоссе не ответил. Он стоял неподвижно, о чем-то задумавшись. И по лицу было не разобрать, какого он мнения о происходящем.

Но Еве пока хватало своего собственного мнения.

Техноген? Не смог попасть в то таинственное пространство, что лежало за стенами зала? Техноген, дух технологий, самая их суть — и вдруг не смог?!

Ева поморгала. Еще раз попыталась осмыслить происходящее.

Техноген виновато улыбнулся.

— Ты определил характер этого места? — уточнил Дефоссе. — Это иллюзия? Симуляция? Связанные пространства?

— Ни то, ни другое, ни третье, — пожал плечами Техноген. — Я бы сказал, что это параллельный мир, если бы они существовали.

Дефоссе не ответил. Он помолчал, рассматривая зал. На миг Еве почудилось, что зал смотрит в ответ. Ярко-зеленой листвой лиан, обвивающих колонны маленьким черным глазом птички, которая устроилась в проеме одного из окон. Самими провалами высоких окон, чей сплетенный из лилово-синего сияния взгляд ничего не выражал.

— Давайте туда войдем, — сказал Дефоссе.

Взял Еву за руку, ободряюще сжал и первым ступил в зал, увлекая ее за собой.

«Мне нужно проверить, как оно на вас отреагирует», — прозвучал в ушах его голос. В воспоминании он был таким же, как в реальности, но чуть холоднее. Циничнее. Безжалостнее.

Подопытных крыс никому не бывает жаль…

И все же Ева сделала шаг, вслед за Дефоссе переступая порог зала.

В лицо повеял теплый ветер. Пахло свежестью, соленым морем и неизвестными цветами. И больше ничего.

— Расслабьтесь, — мягко сказал Дефоссе. — Я не ждал, что на вас здесь что-нибудь набросится. Могли быть какие-то трансформации, изменения пространства в ответ на узнавание…

— Я ж стабилизировал, — вмешался Техноген, тоже входя в зал. — Что я тут могу сказать. На каждом компьютере была установлена одна и та же игра. Этот зал — ее стартовая страница, ну или стартовая локация. Здесь она открывается.

— Игра? — вскинулась Ева.

И тут же вспомнились детали из дел об исчезновении людей. У кого-то из них остался включенным компьютер с открытой игрой. Какой именно? Совпадение — или та самая?

Перед глазами замелькали бесчисленные случаи, когда Ева видела знакомых и коллег за игрой. Ребята из полиции… Дежурные с того поста надзора, который они с Дефоссе проверили первым… Да нет, не могли они все играть в одну и ту же игру. Надо выяснять. Надо узнать все, что можно, чтобы…

Вот-вот. Чтобы что?

— Ника может сейчас находиться в игре? — уточнил Дефоссе. — А остальные пропавшие?

Техноген картинно пожал плечами.

— Чтоб я так знал, — заявил он. — Говорю ж тебе, меня эта игра не пускает. Понимаешь вообще? Меня!

— Я не понимаю, — ответила Ева на риторический вопрос вместо Дефоссе. — И что это значит?

— То и значит, — недовольно нахохлился Техноген. — В ней больше магии, чем техники. Намного больше магии. Может, она вся состоит из магии и только маскируется под игру. В любом другом случае я бы уже разобрал ее на атомы.

— Да, — пробормотал Дефоссе. — Если она состоит из магии, сейчас посмотрим.

Он вскинул руки ладонями вперед и медленно провел ими сверху вниз в антимагическом жесте.

В отличие от магии, антимагия не требовала сложных узоров. Хватало простейшего движения и мысленного посыла, чтобы снять любые чары и развеять то, что держалось на чарах. Но антимагией владела лишь инквизиция. Дар и одновременно проклятие… Еве рассказывали, что инквизиторы долго учатся совмещать две противоположные силы.

И, конечно, будь этот зал соткан из магии, он бы уже исчез. Однако он оставался почти неизменным. Не считая легкой ряби, похожей на неспокойную поверхность воды.

Рябью подернулось пространство, смазываясь, как некачественная картинка на экране. Глухая стена, которой заканчивался зал, на миг стала размытой, превращаясь в подобие окна.

За ней проступили очертания ночной улицы. Улица походила на обычный городской пейзаж. Не хватало только вездесущих рекламных щитов, да еще фонари были странно иными, несовременными, украшенными металлическим кружевом.

По улице сновали люди. Немного — не сравнить с центральными проспектами настоящего города К.

И все-таки это тоже был город К. Ева не знала, почему у нее такое чувство, но она узнавала его, как узнают близкого человека спустя десятилетия разлуки. Узнают и невольно сравнивают с тем, который живет в их памяти, а потом выписывают в невидимую тетрадь все перемены.

Еще несколько секунд — и стена вновь стала стеной. Дефоссе опустил руки и едва слышно ругнулся по-французски. И, кажется, пошатнулся. Но момент слабости быстро прошел, инквизитор тут же мотнул головой и глухо заметил:

— Это вся магия, которая здесь была. Ты ошибся, Гена.

— Сам ты ошибся! — Техноген даже не заметил, что попытка развеять чары стоила Дефоссе немало сил. — А я не ошибаюсь! Я, блин, состою из технологий, и я не могу их не чувствовать! Говорю тебе, это не они!

— А я говорю, — чуть повысил голос Дефоссе, — что это и не магия! Магия есть, но это место держится не на ней! Дальше что?

— Ты у меня спрашиваешь? — немедленно обозлился Техноген.

Дефоссе не ответил, будто задумался. Пристально посмотрел на Техногена, провел рукой по лицу.

— Ладно. Следовательно, здесь неизвестные чары. Не исключено, что мы сейчас в параллельной реальности, в которой не работает обычная магия… и обычные технологии, — медленно произнес он. — Я удивляюсь, почему за нами никто не приходит…

— Типун вам на язык! — не выдержала Ева. — А кого вы ждете?

Дефоссе взглянул на нее с улыбкой.

— Каких-нибудь стражей. Или сразу местных жителей. Сдается мне, параллельный мир не может ограничиваться одним залом. А если это мир игры — тем более.

— Нужно изучить игру, — проговорила Ева себе под нос, ни к кому не обращаясь. — Узнать только, где склад…

— Какой склад?

Дефоссе прислушивался ко всему, в том числе к фразам, обращенным к самой себе. Это даже смешило. Но Ева все же терпеливо пояснила:

— Склад, где хранятся вещдоки. Один из пропавших смертных исчез, когда у него на компьютере была открыта какая-то игра. Скорей всего, это та самая игра. Если достать этот ноутбук, мы зайдем с его аккаунта, не надо будет начинать с нуля…

— Вот как. — Взгляд Дефоссе стал еще более цепким, чем прежде. — Вы уверены, что это та самая игра?

— Не уточняла, — отрапортовала Ева. — Но если изъять ноутбук, я ее сразу узнаю.

— Уверены? Точно? Ну что ж… в таком случае как насчет того, чтобы изъять его прямо сейчас?

Ева поморгала, вспоминая, где искать несчастный ноутбук и какая там охрана. Хотя любую охрану смертных несложно было обойти…

Минутным замешательством воспользовался Техноген:

— Ну и как вы собираетесь его изымать? Налет на склад, черные балаклавы, плащи-невидимки и все дела?

Ева невольно фыркнула. Духа технологий описывали как нечто невозможно потустороннее, но на поверку он оказался вполне человечным. Возможно, притворялся — и это делало его еще более потусторонним и непостижимым, но ей почему-то казалось, что нет.

— Портал, Гена, — мягко и чуть насмешливо ответил Дефоссе. — Просто портал. Спасибо за помощь, я позвоню, когда найдется еще что-то, достойное твоего внимания. Пока можешь отдохнуть. Ева, куда открывать портал?

Она наконец выудила из памяти адрес склада, где хранились вещдоки.

— Эй! — всполошился Техноген. — Не хочу я отдыхать, я…

Темный, почти лишенный блеска портал распахнулся в тесном подвале, и Дефоссе уже привычно увлек Еву за собой.

* * *

Хранилище встретило непроглядной тьмой и тишиной. Сигнализация на вторжение не отреагировала. Она защищала только дверь, которая так и осталась запертой снаружи.

Небольшое помещение занимали стеллажи, на которых лежали разные предметы, смутно виднеющиеся в свете магического огонька. Ева отыскала нужный ноутбук по ярлычку с номером дела и датой, но остановилась, так и не взяв его с полки.

— Его хватятся сразу. Может, уже сегодня утром.

— Хорошо, что напомнили. Берите.

Дефоссе наложил на опустевшую ячейку несколько узоров, сопровождаемых заклинаниями. Часть из них Ева видела впервые, в остальных узнала разновидности путающих и отвлекающих чар.

Затем в проходе между стеллажами вновь открылся портал.

— До чего все-таки удобное умение, — прокомментировала Ева. — Вы обязательно должны меня научить… стоп, а это еще что?

Она осеклась, увидев место, где очутилась.

Ожидала попасть в ковен, в офис инквизиции, может, даже в столичное управление, в крайнем случае — обратно в подвал или к себе домой. Но по глазам ударил яркий свет, а спустя мгновение Ева обнаружила себя в просторном, со вкусом обставленном помещении.

Вид его о чем-то напоминал. Точно не о доме. Письменный стол, освещенный лампой на изогнутой ноге, мягкий диван и кресла, даже чашка с кофе на журнальном столике не делали комнату более обжитой. Она словно притворялась домом, а на самом деле…

Ева поморгала и поняла наконец, что стоит в гостиничном номере. Из груди вырвался нервный смешок.

— Померещилось черт знает что, — объяснила она в ответ на вопросительный взгляд Дефоссе. — Не выспалась…

— Можете отдохнуть здесь, — отреагировал инквизитор. — Но только под моим присмотром. Наш преступник пока что способен поражать только спящих, а вы для него — одна из приоритетных целей.

— И что, присмотр как-то поможет? Проклятие не работает, когда кто-то наблюдает за жертвой?

— Заодно проверим, — невозмутимо отозвался Дефоссе.

Ева возмущенно фыркнула, отвернулась от него и принялась подключать похищенный ноутбук к интернету.

— Ваши шутки на тему экспериментов надо мной становятся однообразными, — объявила она. — Отдохну я позже и у себя дома, а не здесь. Ну что, запускать игру?

— Позже поговорим о вашем доме. Запускайте.

Он подошел и устроился рядом на диване. На экране мощного игрового ноутбука появилась заставка. Еще несколько мгновений — и она сменилась изображением знакомого холла, залитого лилово-голубым светом.

Затем поверх холла появилось окно. Отобразило аватарку персонажа и короткий текст. «…Юджин», — успела прочитать Ева. Затем аватарка и надпись сами собой исчезли. Окно мигнуло и сменилось.

«Обнаружен новый пользователь», — гласило оно теперь.

Ева несколько мгновений неверяще смотрела в экран. Потом покосилась на мышь, сомневаясь в собственных действиях: может, она случайно нажала на что-то, и ее выбросило из аккаунта? Не бывает же настолько интеллектуальных игр, которые используют веб-камеру ноутбука, чтобы распознавать игрока? Или бывают? Она не представляла, как далеко продвинулась игровая индустрия, но до сих пор ни разу не слышала ни о чем подобном.

Наконец она подняла глаза на Дефоссе — и столкнулась с таким же озадаченным взглядом.

«Обнаружен новый пользователь [2]», — бесстрастно сообщила система.

— Так, — произнес Дефоссе после паузы. Потом потянулся к компьютерной мыши и забрал ее у Евы. — Хватит пока экспериментов над вами. Пора и мне послужить науке.

— Собираетесь играть? Люблю летсплеи, — развеселилась она. — Попкорн есть?

— Нет. Не предусмотрел. Отодвиньтесь-ка от компьютера. Мне нужно, чтобы он перестал вас видеть.

Ева отодвинулась. Что-то подсказывало ей, что игра не ограничится сидением перед монитором и щелканьем горячих клавиш.

Спустя долгих несколько секунд надпись «Обнаружен новый пользователь» исчезла. Осталась вторая, и Дефоссе навел на нее курсор.

— Вы хорошо оттуда видите монитор? — оглянулся он на Еву. Она кивнула. — Там и оставайтесь. Не приближайтесь и не вмешивайтесь, если только что-то не вылезет из игры и не нападет на вас. Впрочем, я в этом сомневаюсь. Если я не вернусь, звоните Алисе.

— Будет забавно, если в итоге вас так и не затянет внутрь, — заметила она, понимая, к чему он готовится.

— Затянет, — усмехнулся Дефоссе и щелкнул мышкой.

В ту же минуту он просто растворился в воздухе. Бесшумно и быстро.

А на мониторе вместо надписи «Обнаружен новый пользователь» начали сменяться картинки.

Еве стоило огромных усилий не пододвинуться ближе, чтобы лучше разглядеть происходящее. Она не жаловалась на зрение, но монитор был маленьким, а изображение на нем — и вовсе мелким до неразличимости. Потом она вспомнила о существовании узора для улучшения видимости, применила его к себе и замерла, внимательно следя за игрой, которая тут же украсилась множеством деталей.

Изображение на мониторе теперь выглядело, как хороший фильм. Оно не дергалось, ракурс не скакал, как часто бывает в играх, вызывая приступы морской болезни. Просто фильм. Человек, стоящий посреди уже знакомого холла и неторопливо оглядывающийся по сторонам.

Видимо, игровой интерфейс с разными опциями и характеристиками ушел в мир игры вслед за Дефоссе, потому что никаких надписей поверх картинки не появилось. А Дефоссе тем временем повернулся, и камера развернулась вслед за ним, открывая взору высокие резные двери, которые вели наружу.

За ними оказались ступеньки крыльца, а дальше — улица, которую Ева видела совсем недавно, когда Техноген в подвале воссоздал фрагмент игры.

Дефоссе немного постоял, наверное, выбирая что-то в невидимом для Евы интерфейсе, а потом сбежал вниз по ступенькам и пошел по улице.

Камера следовала за ним, фиксируя все чуть сверху, как в играх от третьего лица.

Похоже, интерфейс подсказал ему какое-то направление, потому что шел он уверенно. Улицы выглядели полупустыми. Да что там — вовсе пустыми, с редкими прохожими, которые казались простыми лишь на первый взгляд. Стоило присмотреться, и становилось ясно, что это не обыватели. Возможно, здесь вовсе не было обывателей. Один из прохожих нес большой заплечный мешок, в котором что-то шевелилось и шипело. У другого из-под длинного плаща то и дело показывалось лезвие изогнутой сабли, а наполовину скрытое капюшоном лицо пересекал бугристый шрам. Третья, дородная дама, шагала в сопровождении двух одинаковых молодцев в рабских ошейниках. На шее и на пальцах у нее сверкали драгоценности.

И все это — на улице, похожей на улицы города К., как сестра-близнец. Одно из зданий по пути напомнило известный кинотеатр. Еве почудилось, что голова у нее сейчас взорвется.

Интересно, Дефоссе замечает всех этих прохожих? Понимает, что с ними что-то не так? А видит ли, что они косятся на него, и во взглядах читается затаенное ожидание и злорадство?

Небо над псевдо-городом К. было низким, серым, укутанным в темные тучи.

Дефоссе почти пересек небольшую площадь, и новое здание выросло перед ним, словно соткавшись из пустоты.

Оно напоминало старинную ратушу. И в то же время неуловимо походило на здание горсовета города К. В этом здании инквизиция, подражая столичным коллегам, устроила свой офис, добавив невидимые для смертных этажи.

В мире людей здесь располагались городские власти. В мире магов — инквизиция, власть магическая. В этом выморочном мире игры… Наверное, тоже что-то располагалось, Что-то важное…

Но Дефоссе не успел войти в здание и узнать, что именно.

Сразу из нескольких точек площади выметнулось несколько одинаковых тварей. Они вынырнули прямо из-под земли, не повредив старинную брусчатку, которая здесь заменяла асфальт.

Мелькнули массивные квадратные морды. Затем длинные суставчатые тела, которые походили бы на гигантских червей, если бы так сильно не напоминали поезда. На миг почудилось, что над Дефоссе зависло сразу три извивающихся, готовых атаковать поезда метро. Подземники!

Причем подземники во плоти… Ева ни разу не видела их так четко при свете дня. Подземники крайне редко позволяли себя разглядеть. Обычно они обитали в метро, перемещаясь по туннелям, ничуть не мешая поездам — и маскируясь под них. И, не считая мелких отличий, невозможно было понять, настоящий ли поезд выползает из туннеля или хищная тварь, пожирающая души. Пока не становилось слишком поздно.

Дефоссе отбивался.

Магию он пока не использовал, обходился антимагией. Она жгла тварей, сотканных из колдовской энергии, так, словно он стрелял из огнемета. Взмах рукой — и подземник, скорчившись, отлетает в сторону, съеживается и почти не двигается. Еще мгновение — и его место занимают два других, атакуя с разных сторон. Еще импульс антимагии — и они, корчась, отшатываются. Но первый уже оживает, и массивная голова вновь взлетает в воздух…

Ева следила за этим, как за каким-нибудь блокбастером в кино. Только ни один герой блокбастера не вызывал такого сопереживания. Она стискивала кулаки, из последних сил заставляя себя оставаться на месте. Да брось же ты узор, ну! Есть же узоры против подземников! Давно всем известные! У вас там в этой вашей Франции что, не знают таких чар или там нет подземников?

Одна из тварей почти зацепила Дефоссе. Ева вскрикнула. Он успел пригнуться, пропуская монстра над головой, и отшвырнуть его антимагией.

Да черт побери, не можешь использовать узор, так хоть антимагии влей побольше! Какой смысл отбиваться, если твари все еще живы? Гринпис магический, тоже еще!

Но Дефоссе шаг за шагом аккуратно отступал к двери здания. Может быть, знал или надеялся, что оно способно защитить от тварей.

Последние порции антимагии проняли подземников. Те едва шевелились. Дефоссе осторожно поднялся на крыльцо. А Ева наконец задумалась.

Ведь подземники никогда не нападали вот так, как таран. Они не бросались ни на кого, как монстры из компьютерных игр. Часто об их нападении даже маги догадывались слишком поздно, когда тварь уже скрывалась в бесчисленных тоннелях метро…

Она не успела додумать, что это значит. Дверь за спиной Дефоссе внезапно распахнулась. Оттуда стрелой вылетела еще одна тварь.

И он пропустил удар.

Ева прижала ладонь к губам.

Четвертый подземник отшвырнул Дефоссе обратно на площадь. И, прежде чем он успел защититься, на поверженного врага бросились остальные три.

Брызнула кровь. Ева вскочила, не веря своим глазам. Это же подземники! А не какие-то твари-убийцы, которыми кишит фантазия разработчиков игр! Они же не могут физически убить человека, они только…

…да и инквизиторам их нечего бояться, если только инквизиторы не последние идиоты…

Черт! Что там он говорил — звонить Алисе? Ева хотела позвонить Алисе, но не могла отвести взгляд от зрелища на экране.

Тела Дефоссе было уже не видно. Четыре подземника, как гигантские змеи, сплелись над ним в огромный клубок. А кровь медленно заливала старинную брусчатку перед зданием.

Проклятие! Этого не может быть! Подземники убивают не так! К тому же это игра! Погибая, игрок просто возвращается на респаун… Где здесь респаун, в этой дьявольской игрушке?

Ева села, потом снова вскочила. Хотела сделать шаг, чтобы компьютер заметил ее и дал возможность тоже попасть в игру. Остановило то, что она прекрасно понимала, какие у нее шансы в схватке с четырьмя тварями. Нужно немедленно звонить Алисе. Пусть сюда приходит Безымянный и…

Картинка на экране наконец сменилась. Вместо кровавой сцены появилась заставка с уже набившим оскомину залом. Поверх нее светилась какая-то надпись.

А в следующую минуту на диване материализовался Дефоссе. Полуживой, неспособный даже пошевелиться, но чрезвычайно довольный.

Он повалился на спинку дивана. Застонал, и стон тут же перешел в смех — правда, такой тихий, что это пугало не меньше, чем вид лужи крови.

— Чему вы так радуетесь? — подозрительно спросила Ева, падая на диван рядом с ним.

Подземники могли вселяться в тела магов. Смертных тоже, но предпочитали магов или инквизиторов. Некоторое время они вполне успешно поддерживали в занятом теле видимость здравого рассудка. Несколько дней или недель пострадавший мог ходить на работу, общаться с друзьями и даже колдовать. А тварь тем временем не спеша, смакуя, поедала его душу. На самом деле никто, включая магов, не мог точно ответить на вопрос, что такое душа, но… Поведение жертвы с каждым днем становилось все более странным, и, если подземника не изгоняли, пострадавшего мага однажды находили мертвым, словно выпитым изнутри. И без следа магического дара.

Смертных хватало максимум на три дня.

Ева хмурилась, разглядывая Дефоссе и пытаясь понять, насколько странно он себя ведет. Получалось неважно — она слишком мало его знала.

— Успокойтесь, он меня… не съел, — хмыкнул инквизитор. Говорил он тихо, с небольшими паузами после каждой пары слов. — В игре, как я понял… подземники не вселяются. Там же нет метро. Жрут энергию прямо так… клыками. Было больно, между прочим…

— И почему они вас не доели? — Ева все еще скептически его изучала.

— Доели. Я умер, и меня выбросило из игры…

— Очень уж вы живой для съеденного, — прокомментировала она, слегка успокаиваясь. — Они разве не должны были выпить всю магию?

— Да… Из всех моих смертей эта была одной из… самых мерзких, — согласился Дефоссе. — Если на вас в игре нападет подземник, не ждите, пока он вас выпьет, умирайте сразу… Ничего, скоро приду в норму. Но вы мне очень поможете, если бросите на меня пару узоров от магического истощения.

Ева устроилась на диване поудобнее, поджав под себя ноги, и сплела узор.

Едва заметно мерцающие паутинки чар коснулись лица Дефоссе, а потом растеклись по телу и впитались в кожу. Он блаженно зажмурился, запрокидывая голову навстречу магии, точно кот, нежащийся на солнце.

— Да, вот так, — выдохнул он. — Еще узор можете?..

Ева с усмешкой сплела повторный узор. Благо они почти не отнимали силы.

— Хорошо, — промурлыкал Дефоссе. — Еще…

Ева в третий раз повторила узор. В интонациях Дефоссе появилось что-то провокационное, но она пропустила это мимо ушей. Интонации — значит, пациент скорее жив, чем мертв.

— М-м… Не останавливайтесь… — проговорил «пациент» низким полушепотом. И Ева рассмеялась, поняв, что он ей напоминает.

— Очнитесь, господин Дефоссе, мы же не в постели, — укорила она. Но все-таки наложила еще один узор, четвертый. Хотя трех было вполне достаточно, и даже самые обессиленные маги вставали на ноги уже после двух. Но в глубине души ей слишком хотелось еще раз посмотреть на реакцию Дефоссе, который откровенно и беззастенчиво получал удовольствие от магических вливаний.

— Весьма прискорбный факт… — пробормотал он еле слышно. Так, как обращаются к самому себе или вообще говорят в пространство, не особо следя за языком. В эту минуту он явно не следил. Сидел, откинувшись на спинку дивана, прикрыв глаза и ловя последние отголоски живительных чар.

Ева не стала комментировать. Ей вдруг тоже показалось, что факт весьма прискорбный. И она ненадолго выпала из реальности, задумавшись о своих ощущениях. Ведьмы не привыкли отказывать себе ни в каких желаниях. Главное — определить, чего хочешь на самом деле.

Дефоссе вдруг приоткрыл глаза, покосился на Еву, и губы его изогнулись в мимолетной, но многообещающей улыбке.

Потом улыбка исчезла. Он словно проснулся, выпрямился и поправил на себе одежду.

— Все, большое спасибо за помощь, простите, если вас что-то оскорбило, и все тому подобное. Пора мне кое-что проверить. Кстати, вы не спросите, что именно?

Ева снова хихикнула. Она как раз собиралась спросить.

— Так я и думал, — резюмировал Дефоссе.

Он встал с дивана, сделал несколько неуверенных шагов, точно сомневаясь в своих силах, а потом направился к электрочайнику, стоящему в нише большого шкафа. Зашелестели пакетики с кофе, и чайник ободряюще засвистел.

— Чаю? Кофе? — предложил Дефоссе.

— Нет, спасибо. Лучше расскажите, что вы собрались проверять.

— Подземников, — сообщил он. — Они же меня убили. Тем самым оставили мне отпечатки своего магического следа. Теперь я смогу найти их и узнать, если они существуют в реальном мире.

— То есть… — Ева помотала головой. — Стоп. Вы считаете, что те же самые особи, которые на вас напали, существуют не только в игре, но и в реальном мире?

— Думаю, да. Эта игра вообще тесно сплетена с реальным миром. — Чайник закипел, и Дефоссе залил горячей водой пакетик растворимого кофе. Ева наблюдала за этим с легким отвращением. По ее мнению, растворимая бурда была недостойна носить гордое звание кофе. — Проверить несложно. Если я найду в подземельях города тех же особей, это будет доказательством, что игра и реальный мир неразделимы. И мы столкнулись с чем-то принципиально новым…

— И что вы собираетесь тогда делать?

— Пока не знаю. Есть варианты. Зачистить все антимагией, еще раз хорошенько потрясти Техногена, собрать, в конце концов, пати и зайти в игру организованно, а не как я сегодня. — Дефоссе иронически улыбнулся, устроился за письменным столом в противоположном конце комнаты и стал пить кофе.

Ева тоже не удержалась от ухмылки. Очень уж забавно звучало в его устах словечко «пати».

— Как я понимаю, у нас многие играют в эту игру, — сказала она. — Нужно только подобрать и…

— В нее играют маги, а их туда отправлять как раз нельзя. На тварей в игре не действует магия.

— Что?!

— Только антимагия, — подтвердил Дефоссе. — Я же в самом начале попытался использовать стандартный узор, не заметили? Инквизиция в любом случае заберет это дело. Хотя бы ту часть, которая связана с игрой.

— Да знаете, не заметила, — в сердцах сказала Ева. — Пока на вас бросались такие твари, было как-то не до разглядывания узоров. А вы уверены, что это только в игре? Может, в реальности на подземников тоже перестала действовать магия.

По его лицу Ева видела, что он обратил внимание на этот вопрос. Наверное, сам опасался такого поворота событий. Но ответил он на другое:

— О-о, неужели вы беспокоились за меня? Как это лестно!

— Можете тешить себя иллюзиями, но я бы даже за Жанну испугалась, окажись она на той площади, — не удержалась Ева. — Ну ладно, за Жанну меньше. Но на то я и ваша, хм, возлюбленная… Как раз хотела спросить: вам не кажется нелепым этот спектакль?

— Какой спектакль? — серьезно спросил Дефоссе.

Ева посмотрела на него и предпочла не развивать тему.

Ночь закончилась. За окнами разгорался тусклый зимний день. Слабый свет, едва пробивающийся из-за плотных туч, проник сквозь плотные шторы. Дефоссе допил кофе, погасил лампы щелчком пальцев и поднялся с кресла.

— Ева, вы не заснете, пока меня не будет? Только честно. Если хотите спать, ложитесь, я тогда побуду здесь. С этим проклятием вам лучше не рисковать.

— Что? Куда это вы — искать подземников? Без меня? — возмутилась Ева. Спать хотелось, но с нее мигом слетел всякий сон.

— Без вас. Ну а если на них и правда не действует магия? — Дефоссе, казалось, удивился. Как будто было что-то удивительное в желании немедленно проверить свою гипотезу!

— В таком случае вы меня защитите. Возлюбленный вы или кто? Особенно если это не спектакль.

— А вы, я смотрю, не очень феминистически настроены, — весело заметил Дефоссе.

— Феминизм — это явление из мира смертных. Ведьмы и без него всегда могли отстоять свои права. Так что я настроена практически. Я, конечно, могу сделать все сама, и защититься тоже. Но если кто-то готов сделать что-то вместо меня и бесплатно… Выбор очевиден, — сообщила Ева. Говорила она задумчиво, внезапно обнаружив, что до сих пор у нее не было повода облечь в слова эту позицию.

Позиция, по ее мнению, была предельно здравой. Но Дефоссе почему-то рассмеялся. И все еще смеялся, когда его и Еву уносил лишенный блеска портал.

* * *

Портал вел в безлюдный закоулок неподалеку от привокзальной станции метро. Днем здесь было не совсем безлюдно, и пара смертных успели заметить нечто необычное. Дефоссе быстро стер лишнюю информацию из их памяти, и они отправились восвояси.

— Лучше бы, конечно, мы пришли сюда ночью, — сказала Ева. — Днем подземники чаще всего прячутся… Хотя сейчас, может, и нет. С этими всплесками активности никогда не знаешь наверняка.

— Никогда не знаешь? — цепко переспросил Дефоссе. Он бросил на Еву один из тех своих неприятных взглядов, которые в последнее время почти перестали появляться во время их общения. Она чертыхнулась про себя.

— Точно вам скажут только дежурные с постов надзора и группы отлова тварей. Я в них никогда не числилась и не наблюдала за подземниками каждый день. У меня были другие задачи. В последний раз я сталкивалась с подземником пару недель назад, когда он захватил тело заместителя мэра.

Объяснение удовлетворило инквизитора. Он кивнул, точно извиняясь, и направился ко входу в метро.

— И что заместитель? Выжил?

— Как ни странно.

— Магия на подземника действовала? Как обычно или слабее?

— Магия действовала, но вот слабее или сильнее, я не представляю, — недовольно ответила Ева. — Как-то трудно это оценить, когда изгонять и уничтожать тварь тебе предлагают в одиночку, а потом еще и пилят за то, что ты ничего не делаешь, в отличие от Оксанки Журавлевой. А, вы же не знаете Оксанку Журавлеву. Ну тогда вам крупно не повезло. Спросите у Жанны.

Дефоссе ответил коротким, но полным неподдельного веселья смешком.

— Вашей Жанне просто необходимо задать несколько вопросов. И главе ковена тоже. Жаль, что глава ковена не в моей компетенции.

— Глава ковена? У нас она есть? В самом деле? — негромко отозвалась Ева. И услышала горечь в собственном голосе.

Дефоссе не ответил. Вместо этого слабо всколыхнулся воздух. То ли ветер, то ли невесть откуда взявшийся дым, то ли просто знак, что кто-то или что-то услышало… Ведь не мог же этот крик души остаться незамеченным? Не мог, правда?

…Метро выглядело… как метро. Обычная подземка в час пик.

Час пик из утреннего плавно перетекал в дневной, и станцию заполняли люди. Они ждали поезда. На подходах к турникетам теснились киоски с газетами, пирожками, сладостями, китайской электроникой, едой, напитками и прочей ерундой. Ева слышала, что в других городах ничего подобного в метро давно не было. Но город К. плевать хотел на то, что происходило в мире. Как всегда.

Дефоссе зачем-то увлек ее за собой в поезд. Ева еле сдержалась, чтобы не проверить при помощи узора, поезд это или замаскированная тварь. Не проверила — решила положиться на инквизитора. Поезд оказался настоящим. Проехав пару станций, Дефоссе направился на выход.

Еще через одну станцию они пересели на другую ветку.

Мимо текли людские реки. Дефоссе время от времени бросал в пространство узор для выявления тварей и уточняющий — для подземников. Добавлял какие-то инквизиторские заклинания. Но все было тщетно. Метро выглядело, как образцовая городская подземка. Прямо-таки примерная. Сплошные поезда, пассажиры, спешка, запах сырости, полутьма и дрожащие огоньки в туннелях — и ни единой твари.

Ева не раз и не два украдкой использовала проявляющие узоры, тоже ища подземников. Она подозревала, что те не реагируют на магию Дефоссе. Это было вполне реально, если учесть, что магия не действовала на них и в игре. И что именно они его убили.

Но на ее магию тоже не откликнулся ни один подземник…

Бесчисленные пассажиры сменяли друг друга. Одна ветка сменялась другой. Порой из глубины подземных туннелей прорывался слабый магический отклик, но он был слишком эфемерным, чтобы засечь полноценный след. Чем дольше они скитались по метро, тем сильнее Еве казалось, что подземников здесь нет вообще. Она понимала, что это иллюзия. Отлично знала, что, если твари в реальности и в игре одни и те же, они не станут выпрыгивать навстречу магии Дефоссе, тем самым сдаваясь приезжему инквизитору. А вот привычную им магию одной из городских ведьм стоило попробовать.

Но и на ее узоры ничего не отозвалось. Может, привычная магия была слишком привычной, чтобы на нее реагировать. Не хотелось верить, что Ева оказалась права и чары вообще не действовали на подземников.

— Нужно было ночью… — уныло пробормотала она. И вдруг заметила знакомое лицо среди людей, которые как раз садились в подошедший поезд.

Оксанка Журавлева!

Странно, что она здесь делает в такое время. Разве она не должна быть на работе и бить рекорды продуктивности и раскрываемости магических преступлений на радость Жанне?

Наверное, едет куда-то по заданию. Ее-то наверняка нагружают заданиями, в отличие от самой бесполезной ведьмы.

Оксанка на миг повернула голову, и Ева помахала ей. Они были заклятыми подругами — всегда здоровались, мило улыбались друг дружке, и даже когда ссорились, делали это с улыбкой, вооружившись одними лишь ядовитыми фразочками. Потому-то за этим и любили наблюдать их сокурсники.

Но на этот раз Оксанка не ответила.

А потом Ева обратила внимание на ее необычно заторможенные движения. На пустой, ничего не выражающий взгляд.

На других пассажиров, которые двигались точно так же. И на их странное поведение. Большая часть толпы мирно стояла на платформе, точно никакого поезда не было. И не замечала тех немногих, кто невыносимо медленно заходил в открытые двери вагонов.

Двери ли?

Ева сплела выявляющий узор. На боку поезда что-то нехотя блеснуло, и проступила крупная чешуя.

— Назад, — сказал Дефоссе и неразборчиво выругался. Не дожидаясь, пока Ева отойдет, с силой оттолкнул ее к себе за спину и хлестнул антимагией.

Меланхолично наблюдая за этим, Ева думала, что антимагия все-таки один из наименее зрелищных способов сражаться. При всей ее эффективности.

Волна была такой мощной, что Ева отпрянула, ощутив леденящее дыхание уничтожения. Антимагия уничтожала, мгновенно стирала с лица земли результаты чар, убивала или развеивала магических существ, а самих магов лишала сил. Беззвучно, без сверкания и вспышек узоров, вообще без узоров — хватало лишь провести рукой перед собой, отправляя импульс.

В такие моменты Ева жалела, что не родилась инквизитором. Магией наделял город, а с инквизиторским даром можно было только родиться.

Поезд съежился и осел вниз, на рельсы, напоминая сдувшийся батут и окончательно теряя сходство с поездом. Теперь видеть убитого подземника — а это был он — могли только маги. В толпе, которая стояла на платформе, сразу десять или двенадцать человек обрушились на пол без чувств. Еще несколько десятков остановились как вкопанные и заозирались, заморгали, точно разбуженные ото сна. В толпе вспыхнула легкая паника. Кто-то с воплем «Террористы! Расстреливают!» бросился наутек, кто-то, наоборот, побежал к упавшим, чтобы помочь. Кто-то предпочел отодвинуться подальше.

Дефоссе опустил руки. Выглядел он ошарашенным.

— Я просчитался. Я их не узнал. Похоже, на них все же не действует магия…

Он говорил о подземниках.

— Действует. Мой проявляющий узор же подействовал, — возразила Ева.

— На расстоянии десяти шагов, причем только частично. Действует на уровне погрешности, — отмахнулся Дефоссе.

Ева оскорбилась. Хорошенькая погрешность! И где бы были все эти люди, если бы она не узнала Оксанку и если бы на подземника не подействовала эта погрешность? Она собиралась высказать все это наглому инквизитору, как вдруг вмешалась окончательно очнувшаяся Оксанка.

— Привет, Ева. Что случилось? Как я сюда попала? А вы инквизитор? — На последних словах она стрельнула глазами в Дефоссе.

— Да. Кстати, мы знакомы? — Он пристально изучал ее. — Как вы сюда попали — это вы мне сейчас расскажете.

Прозвучало угрожающе. Но Оксанка не растерялась. Она вообще почти никогда не терялась.

— Разве что если вы влезете мне в голову! — Она ослепительно улыбнулась. — Но вы же не станете этого делать, правда? Нет, если серьезно. Ева, ты вообще откуда здесь взялась? Это и есть тот инквизитор, которому ты помогаешь? И что вы здесь делаете?

— Посмотри на рельсы, — мрачно посоветовала Ева.

Оксанка послушно посмотрела. Туша подземника все еще лежала там. Убитые антимагией твари обычно почти сразу развеивались, но эта почему-то осталась. Может, Дефоссе не уничтожил его, а просто лишил сил?

— Почему он у вас не рассеялся? — влезла Оксанка.

— Его час еще не пробил, — ответил инквизитор с убийственной серьезностью. Оглядел подземника, толпу, паника в которой продолжала нарастать. Задумался на мгновение, потом прошептал заклинание.

В ту же минуту раздались взрывы. Один, другой, а спустя несколько секунд — третий. Полыхнули вспышки, затем повалил дым. Запахло гарью.

Паника тотчас достигла апогея. Люди с криками ужаса разбегались кто куда. Возникла давка. Ева успела заметить неладное и магией растолкала бегущих в разные стороны. В следующую минуту подключилась полиция, и бегство стало более организованным.

Через четверть часа платформа опустела. Ожили громкоговорители.

— Уважаемые пассажиры, станция метро «Центральная» закрыта до конца дня двадцатого февраля, движение поездов по Южной ветке остановлено из-за повреждения туннеля. Пользуйтесь наземным транспортом…

«Повреждение» все еще лежало посреди туннеля. Дефоссе подошел к нему и стал открывать портал, второй рукой набирая номер. Ева не удержалась и тоже приблизилась. Вдруг нестерпимо захотелось сфотографировать поверженную тварь. И Ева достала телефон и сделала снимок. Ведьминская интуиция это была или банальное любопытство — задумываться не хотелось.

Инквизитор ей не препятствовал.

Оксанка дернула Еву за рукав.

— Слушай, так, значит, правду говорят, что ты ходишь за ним хвостом? И как он тебе?

Ева скрипнула зубами. Оксанка даже после магического воздействия, которое чуть ее не погубило, сохранила свой главный талант — доводить до белого каления в мгновение ока. Вот и сейчас… Нашла ведь, о чем спрашивать, подземник бы ее сожрал. Вопрос попал точно в цель. Потому что в последние пару дней Ева только тем и занималась, что ходила хвостом за Дефоссе. Можно было перечислять причины и объяснять, почему так сложилось, хоть до посинения, но факт оставался фактом. А ведь в начале этого идиотского сотрудничества она всерьез надеялась провести собственное расследование. Принести пользу городу. Хоть как-то помочь смертным, которые продолжали исчезать…

Но всем этим теперь занималась Оксанка и прочие. А Ева вновь оказалась самой бесполезной ведьмой, несмотря на то, что готова была хоть сейчас отправляться навстречу подвигам. Парадокс.

Однако она сумела удержать лицо.

— Тебя все это волнует больше, чем то, как ты здесь оказалась? А не хочется узнать, кто или что наложило на тебя чары? Ты готова была добровольно влезть в брюхо к подземнику! Или, может, тебя никто не заколдовывал, а я зря вмешалась?

— Ой, ну какой смысл мне сейчас об этом волноваться? Сейчас твой инквизитор мной займется и все узнает, — неудержимо захихикала Оксанка.

В этом была она вся. Подчеркнутая легкомысленность и образ кукольной блондинки — и невероятная ловкость и чутье, когда доходило до дела. Оксанка часто вела себя так, чтобы никто не заподозрил в ней хоть зачатки ума. Но непостижимым образом ухитрялась первой узнавать важную информацию и быть в центре самых значимых расследований.

И это тоже бесило до невозможности.

Дефоссе тем временем открыл огромный портал и с помощью своего невидимого собеседника отправил туда убитую тварь. Ева попыталась представить, каких размеров должна быть лаборатория, куда туша поместилась бы без проблем. Хотя специалисты из инквизиции сплошь и рядом пользовались чарами расширения пространства…

Затем он вернулся к Еве и Оксанке. Шаги гулко отдавались под сводами опустевшей станции. Почему-то здесь не осталось ни души, хотя после инсценировки взрыва должны были прибежать хотя бы полицейские и спасатели. Станция застыла в безвременье, точно вырванная из реальности. Или окутанная коконом путающих чар…

— Оксана, вам придется пойти со мной в управление инквизиции, — сказал Дефоссе, и наваждение развеялось. — Ева… А, черт возьми, я до вечера не смогу уделить вам время, после допроса нужно будет еще поговорить с главой ковена. Лучше отправляйтесь в офис ковена, там неплохая защита, и…

Губы Оксанки подозрительно дрогнули. Ева уже почти видела, как они искривляются в издевательской усмешке, и слышала наивный, с тщательно скрытым ядом в голосе, вопрос: «Нужна защита, да? Боишься?» Еще бы — Оксанка-то работала как все и без всякой защиты, иначе не оказалась бы здесь! И даже проклятие, о котором, скорее всего, ведьмам и колдунам уже рассказали и предупредили об опасности, ее не испугало, потому что она была настоящей ведьмой…

Ева рассвирепела еще больше. Она, самогонщик бы проглотил все на свете, тоже была настоящей ведьмой! И не считала себя ни трусихой, ни бесполезной! Но раз за разом оказывалась за бортом. То ли стараниями Жанны, то ли… из-за того, что мирилась с таким положением дел.

В этот момент, на пустой станции метро, она вдруг осознала, что мириться ей надоело. И тотчас ощутила прилив всемогущества.

В самом деле, почему она должна идти на поводу у Жанны? Что с ней сделают Жанна или та же Элен, которая только считалась главой ковена, а когда дошло до дела, пользы от нее оказалось не больше, чем от бестолкового, лишенного магии сына Жанны? Уволит? Из ковена и ложи невозможно уволить. Город не даст. Сгноит в застенках? Трижды ха-ха. Инквизиция не даст. А может, и город вмешается.

— Я сама поговорю с Элен, — произнесла она после небольшой паузы, во время которой все эти мысли вихрем пронеслись в мозгу.

— Вы? — удивился Дефоссе. — Вообще лучше, чтобы это был кто-то из инквизиции… Вы же не знаете, о чем я собирался ее спросить?

— Для начала — о том, как давно в городе появились неуязвимые подземники, — ответила Ева. Раздражение все нарастало. — Потом — пытался ли кто-то выявлять других неуязвимых тварей и сколько их вообще может быть. Что именно предпринимается по этому поводу и почему не предпринимается. И так далее. Если у вас к ней другие вопросы — зададите их позже. А я поинтересовалась бы именно этим. Значит, я пойду и поинтересуюсь.

В серых глазах Дефоссе блеснуло что-то новое — то ли изумление, то ли восхищение.

— Она тебя не примет, — сообщила Оксанка.

— Поэтому я не буду записываться на прием, — сказала Ева. И направилась к выходу.

Оксанка еще что-то кричала ей вслед. Дефоссе молчал. Потом слабо блеснул портал, и их голоса стихли. Ева не знала, как именно были настроены путающие чары, но следовало поторапливаться.

Она поднялась по неработающему эскалатору, выскользнула на улицу и смешалась с толпой. В толпе говорили о взрывах. На стеклянной двери станции уже висело объявление. «В связи с неисправностью путей работа метрополитена прекращена до 2 февраля. Пользуйтесь наземным транспортом. Приносим извинения за неудобства».

— А я говорю, теракт был!

— Да не было теракта, просто замыкание!

— С таким грохотом? Там вся станция чуть не обрушилась!

— Ну че ты трындишь, тебя ж там не было!..

Ева усмехнулась случайно подслушанному разговору. И правильно, к чему пугать людей несуществующими терактами. Хватит поломки, чтобы не пустить их в метро. Жаль, что нельзя сказать: «Осторожно, хищные подземники! Держитесь подальше от метрополитена, работают маги!» Можно было бы, если бы план Сулея удался. Но тогда это был бы совсем другой мир.

Она подошла к киоску у метро и купила стаканчик кофе. Выпила его, бездумно глядя перед собой и почти не замечая оживленную улицу. В голове было пусто — то ли от недосыпа, то ли оттого, что Ева сама еще не до конца осознала, что собиралась делать. Стоило бы подумать, как строить разговор с главной ведьмой, как добиться от нее ответов, как добиться хоть чего-нибудь, но в сонном мозгу не родилось ни одной идеи. Да Ева и не старалась что-то придумать. Она давно поняла, что, имея дело с ведьмами, бесполезно что-то планировать. Имея дело с тварями — тоже. А уж когда распоясавшиеся твари уже явственно пьют магию, не реагируют на узоры и пытаются увезти куда-то ведьм, притворившись поездом метро…

Одно Ева знала точно. Она больше не собиралась тупо выполнять указания Дефоссе и сидеть на том месте, которое ей указала Жанна. Может, это был зов города, а может, что-то еще… В конце концов, она десять лет посвятила контролю за активностью тварей, всегда пыталась помогать городу, спасать смертных. Она привыкла действовать. И только в последние пару лет, после того случая с сыном Жанны…

Она не додумала. Выбросила стаканчик в урну, втиснулась в переполненный автобус и отправилась в ковен.

Там, как всегда, было людно. Кажется, кто-то окликал Еву и о чем-то спрашивал, и она автоматически отвечала. На банальное «привет, нормально, по делу забежала» не требовалось много сил. А чем-то более серьезным у самой бесполезной ведьмы давно не интересовались.

Кабинет главы ковена располагался на верхнем, магическом этаже. Этаж был не виден снаружи, да и внутри отличался от остального здания. Само здание — бывший многоквартирный дом — было царством веселого хаоса. Искать логику в проектировке не приходилось. Порой, идя в свой отдел, ведьмы оказывались на незнакомом балконе или на кухне другого отдела, стыдливо прячущейся за шторкой, или попадали в больничный отсек, а то и в исследовательские лаборатории.

Но на этаже начальства все дышало сдержанной роскошью и напоминало старые аристократические особняки. По стенам тянулись деревянные резные панели, над которыми мягко, шелковисто переливались текстильные обои со сдержанным узором. Зеленые… Ева бы предпочла светло-серые с лиловым. Она подумала об этом и усмехнулась. Ну да, в следующей жизни, в мечтах или в параллельном мире… Может быть, в игре, в которой была копия города К, и здание ковена, наверное, тоже было.

Этаж пустовал. Простые ведьмы сюда заходили редко. Это была вотчина Элен и неофициального совета ковена — семи или восьми самых опытных и сильных ведьм, которых она собрала вокруг себя. Некоторые из них, по слухам, были старше даже Безымянного. Правда, никаких результатов их деятельности Ева не замечала. Видимо, результаты эти были недоступны пониманию простых ведьм.

Она дернула дверь и вошла в приемную. Мягко и едва заметно пахнуло тонким ароматом духов.

Ведьма, сидевшая за старинным секретером, привстала, готовая броситься наперерез:

— Постойте! Вам назначено? Элен занята!

Главу ковена никто не называл по отчеству. Она была просто Элен, вечно молодой, вечно прекрасной, в стороне от быта, привычных имен и прочих приземленных материй.

— Добрый день, Антонина. — Ева с трудом извлекла из памяти имя секретаря. — Я по срочному делу.

— По какому?

Но Ева уже открыла дверь и вошла в кабинет.

Чтобы открыть дверь, пришлось применить магию. Чтобы закрыть, тоже. Иначе настырная Антонина силком выволокла бы вон незваную гостью.

Элен разговаривала по видеосвязи. На столе перед ней стояла дымящаяся чашка кофе, и пар вплетался в аромат духов, который здесь ощущался сильнее. Кажется, это был «1881». Ходили слухи, что главная ведьма предпочитала этот парфюм, потому что название совпадало с годом ее рождения.

— Да, Марьян… — она бархатно рассмеялась. Потом заметила Еву и настороженно подобралась, а тонкие брови сдвинулись к переносице.

— Позже договорим, прости, — спустя секунду сказала Элен и выключила связь. И уставилась на Еву пронзительным взглядом — не таким, как у инквизиторов, но не менее неуютным.

Ева подошла ближе, придвинула стул для посетителей и села напротив Элен.

— Добрый день, — сказала она. — Вам уже сообщили, что в городе появились подземники, на которых не действует магия?

Главная ведьма, казалось, оторопела от такой наглости. Красивое, чуточку кукольное лицо на миг застыло, в глазах отразилось недоумение. Но уже в следующую секунду она была готова к бою.

— Не много ли ты себе позволяешь, девочка?

Холодный голос напоминал змеиное шипение. Элен взмахнула рукой, сплетая узор, и Ева почувствовала, что запирающие чары на двери развеялись. В кабинет ворвалась Антонина и остановилась на пороге, ожидая приказов.

Похоже, это будет сложнее, чем ожидалось.

Ева вскочила. Ее охватила бесшабашная легкость — спутница самых смелых и самых безрассудных поступков. Можно ли назвать смелостью и безрассудством магическую схватку с верховной ведьмой, ее секретарем и советницами, которые вот-вот сбегутся на помощь? Ева не знала. Но знала, что медлить нельзя.

Она, не церемонясь, вышвырнула Антонину за дверь боевым узором, а потом заварила дверной проем, придав ему свойства железа. Бросила сверху еще пару самых быстрых узоров, какие вспомнила. Проклятие вечной рвоты и липучие чары. Сами по себе они не были серьезной преградой, но могли сбить с толку тех, кто попытается прорваться внутрь.

Потом пришлось уворачиваться от узора Элен.

Кукольная красавица поднялась так резко, что кресло повалилось на бок. Теперь она почти напоминала рассвирепевшую верховную ведьму, а не модель, позирующую в кабинете главы ковена. Почти — но не совсем. Потому что истинную верховную ведьму волновала бы ситуация в городе, а не нахальство подчиненной.

За первой атакой последовала вторая, затем третья. Вспышка — и обездвиживающие чары полетели обратно в Элен, которая непринужденно избежала их, развеяв на подлете. Легкий укол в шею — и горло тотчас сковало невидимым ошейником. Он стремительно затягивался. Ева успела испепелить его ценой ожога за миг до того, как в легких закончился воздух. А навстречу уже с шипением надвигалась огненная стена.

— Вы всегда кидаетесь на тех, кто задает вам вопросы? — прокричала Ева…

…—Что ты себе позволяешь? — повторила верховная ведьма.

Голос ее прозвучал из бесконечной дали, выдергивая Еву из дурмана воображения. Та моргнула, с изумлением осознавая, что прошло не больше пары секунд. И что воображение слишком разыгралось. Как сон наяву…

Так. Нужно вести себя спокойно, иначе то, что она успела представить, сбудется в реальности.

— По уставу ковена каждая ведьма может обратиться к вам, если дело важное и не терпит отлагательств, — сказала Ева как можно смиреннее. — Мы обнаружили опасных тварей, на которых не действует магия. Это важно. Я так считаю.

Еще некоторое время ей казалось, что Элен сейчас не выдержит, вскочит, швырнет боевой узор, и иллюзия воплотится. Но спустя бесконечное мгновение верховная ведьма медленно качнула головой, и огонь в ее глазах погас.

— Да, — неохотно произнесла она. — Это важно. Но тебе следовало сказать моему секретарю. Ладно… Кто обнаружил этих тварей? Каких именно? Когда?

Ева незаметно выдохнула.

— То есть вы о них не знали? Это подземники. Вернее, пока что один подземник…

Она замялась, решая, стоит ли рассказывать об игре и о том, как вели себя подземники там. С одной стороны, главе ковена необходимо было докладывать обо всем. С другой… ведьминская интуиция проснулась и пока еще тихо, но уже настойчиво зашептала, что делать этого не стоит.

Элен доложат. Другие. Обязательно.

Обязательно.

— Инспектор от конгресса инквизиции, Дефоссе, решил проверить активность тварей в метро, — сообщила Ева. — Я обязана его сопровождать. Мы искали подземников с помощью выявляющих узоров, но они ничего не обнаруживали. Потом я заметила Оксану Журавлеву. Она пыталась сесть на поезд и вела себя странно, не реагировала на приветствия, двигалась, как под гипнозом. Поезд оказался замаскированным подземником…

Ева умолкла, заметив, что Элен не смотрит на нее и едва ли слушает. Слова главной ведьмы расходились с реакцией. Она согласилась, что твари, на которых не действует магия, — это важно, но выслушивала Еву без капли внимания, словно не могла дождаться, пока та уйдет. Жаждала вернуться к более важным делам… Интересно, к каким — воркованию с Войным по скайпу?

Пойти, что ли, Войному рассказать об этих подземниках?..

— Продолжай, — равнодушно сказала Элен.

…Не для того ли Ева пришла сюда, чтобы своими глазами увидеть это?

— Что случилось с Оксаной, я не знаю. Ее привели в чувство, и Дефоссе забрал ее в управление инквизиции.

— Понятно, — кивнула Элен. Тон ее не располагал к продолжению беседы.

— Вы слышали о таких подземниках? А может, в городе есть и другие твари, невосприимчивые к магии?

— Не волнуйся, — произнесла глава ковена. Она снизошла до взгляда на Еву, а не сквозь нее, даже до легкой улыбки. — Мы с этим разберемся.

…В городе К. не просто исчезала магия. В городе К. растворялась, расползалась, стиралась сама ее суть. Основа, на которой держался ковен и ложа, и управление инквизиции, и все полезные и бесполезные маги, которые получили когда-то силы, чтобы помогать городу. Должны были защищать смертных от порождений той силы, которая была сильнее городов, уничтожать опасных тварей, следить за руслами магических потоков, вовремя ликвидировать бедствия вроде Некрополя или преступников вроде приснопамятной секты, которая когда-то — совсем недавно, а будто три века назад — хотела установить в мире господство магов над людьми…

Должны были. Но вместо этого главная ведьма равнодушно выслушивала новость о новых опасных тварях. И твари выбирали себе самый вкусный обед.

— Как вы разберетесь? — требовательно спросила Ева.

Кончики пальцев слегка немели, как от сильного волнения. Но боялась она не Элен, а своего запоздалого прозрения. Магия, суть магии — все это таяло и испарялось уже не день и не два. И поразило не один лишь город К. Иначе в нем не хозяйничал бы инквизитор Дефоссе, чувствуя себя как дома, с полного благословения своего друга Безымянного.

Безымянного, скорее всего, держала в столице та же проблема. Если бы беда коснулась только города К., верховный инквизитор давно приехал бы.

Но город К. определенно был эпицентром. Впрочем, как всегда. Он вечно оказывался эпицентром, какое бы магическое бедствие ни разражалось над миром. За редкими исключениями.

Элен помолчала. Вновь рассеянно посмотрела на Еву, и той почудилось, что из зрачков главы ковена на нее глядит что-то еще. Нечто не живое и не мертвое, чему нет названия.

— Мы разберемся. В уставе ковена, кажется, нет пункта о том, что я должна отчитываться о своей работе перед рядовыми ведьмами, — чуть насмешливо сказала Элен.

— Кто-нибудь пытался искать других тварей, устойчивых к магии? Их может быть сколько угодно.

С этой беседой давно уже все стало ясно. Но под призрачным взглядом пустоты Еве вдруг стало очень важно услышать ответ.

— Тварей, устойчивых к магии, не может существовать. Поэтому никто не пытался их искать. Мы проверим, о чем ты говоришь. Это все? Тогда можешь идти.

И Ева вышла в электрический свет приемной.

Окна здесь уже затянула чернильная тьма. «Надо же, — промелькнуло в голове. — Когда закончится эта чертова зима? Не успеешь оглянуться, а дня уже нет».

В кабинете у главной ведьмы было всегда светло, и мягкие рассветные лучи вечно лились в ее окно из ниоткуда, теплые, радостные, неживые.

Ева спустилась ниже, размышляя, куда теперь отправиться. Пожалуй, стоило наведаться домой. Подлатать дыры в защитном контуре и немного поспать. Утренние страхи окончательно выветрились, и перспектива ночевки в квартире, в которой проклятие поразило несчастного спящего колдуна, уже не вызывала ужаса. Что может случиться? Да и ведьмы вон какие спокойные, и инквизиция не объявляет тревогу, и Марьян Войный преспокойно болтает с Элен, вместо того чтобы панически искать, как защитить своих подопечных… За шквалом событий уже подзабылась погоня за неизвестным, который прятался на надзорном посту. Подзабылась его способность проклинать спящих, убивая их разум… А вот спать хотелось все сильнее.

Но сон ненадолго слетел с Евы, когда она вошла в кафе-гостиную и увидела там Дефоссе.

Инквизитор поднялся ей навстречу с одного из диванов. Он сидел в стороне от всех, и перед ним даже не было чашки кофе. Ждал. Ее ждал, Еву. Но зачем?

— Вы разве не собирались допрашивать Оксанку? — сказала ему Ева. — Или что-то случилось? Почему вы прибежали сюда за мной?

Дефоссе усмехнулся, глядя на нее немного странно.

— Ну, во-первых, я же должен встречать свою возлюбленную по вечерам, как вы считаете? — ответил он. — А во-вторых, Оксану мы давно допросили. Вы отправились сюда шесть часов назад. Даже шесть с половиной, — он посмотрел на часы на стене. — О чем таком интересном беседовали с Элен?

— Сколько? — ахнула Ева.

Часы на стене безжалостно подтвердили, что наступил вечер. Наручные часы и часы в телефоне поддакивали им с завидным единодушием.

На лице инквизитора не отразилось ни капли удивления.

— Что происходит? — пробормотала Ева после паузы. Она остановилась как вкопанная недалеко от двери кафе-гостиной. — Значит, Элен все-таки меня заколдовала? И та драка была настоящей…

— Драка? — вздернул брови Дефоссе. — Вы и это успели?

— Не понимаю, над чем вы смеетесь! Вы видите, что в любую минуту можно ждать нападения? Или вам все равно, что кто-то может подчинить любого мага, даже главу ковена? Сначала сразу у нескольких отняли разум, потом подчинили Оксану, теперь подчинили Элен и чуть не уничтожили меня! Я даже не уверена, что разговариваю сейчас с вами. Может, я валяюсь где-нибудь, как Руслан, как все остальные, у кого убили разум, и мне все мерещится! Мы не знаем, что на самом деле происходит с их разумом…

— Ш-ш. Не надо кричать. Скоро узнаем, что с их разумом. Всех пострадавших отправили в столичное управление инквизиции на обследование. Утром должны быть результаты. И по подземнику тоже. Что до вас… постойте смирно минутку.

Он осторожно приподнял лицо Евы одной рукой, а второй сплел какой-то незнакомый инквизиторский узор, сопровождая заклинанием. Со стороны это, наверное, выглядело как ласка. Ева краем глаза замечала множество любопытных взглядов. Потом с кончиков его пальцев сорвалась вспышка. Ева на миг почувствовала себя, как на приеме у офтальмолога, когда яркий луч ненадолго ослепляет. Она поморгала и тряхнула головой.

— Вижу попытку ментального воздействия, — диагностировал «офтальмолог». — Картина похожа на случай Оксаны. Но вас они не смогли полностью подчинить, попытка провалилась. Еще я вижу, что вам нужно поспать. Так что пойдемте, расскажете мне, как подрались с Элен, а потом отдохнете.

Вот умел он говорить так, что вопросы возникали буквально к каждому слову! Так и не определившись, что из услышанного звучит наиболее спорно, Ева буркнула:

— То есть меня, как Оксанку, чуть не отправили на корм подземникам? И кто — сама главная ведьма! А вы предлагаете плюнуть на все и ложиться спать?

— Не думаю, что она собиралась отправить вас к подземникам, — туманно сообщил Дефоссе. И открыл портал.

Прямо посреди многолюдной кафе-гостиной.

«Пижонище», — обреченно подумала Ева под перекрестным огнем заинтересованных взглядов и поспешила скрыться, не заботясь о том, где окажется.

* * *

Оказалась она в уже знакомом номере. Дефоссе подчеркнуто заботливо помог раздеться, усадил в кресло и предложил ужин. Подумав, Ева согласилась. Ей стало ясно, что домой ее сегодня не отпустят. Но стоило сесть и расслабиться, как усталость навалилась с такой силой, что спорить уже не хотелось.

Она пересказала воображаемую драку с Элен. Странно — в ковене Ева даже не сомневалась, что это было ее воображение, что она просто слишком живо представила себе, что может случиться. Но сейчас ей все сильнее казалось, что все происходило на самом деле. Реальность заволокло туманом, живописным, рисующим свои собственные картины, почти четкие, почти совсем не фальшивые на ненадежном холсте настоящего. Это немного пугало, но больше пьянило. Так и проявляется гипноз того неизвестного, который дергает за ниточки? Значит, именно так чувствуют себя маги вроде Оксанки, когда понимают, что еще чуть-чуть — и уже не смогут сопротивляться зову этой нарисованной реальности?

— Очень похоже, что она пыталась надавить на вас, чтобы заставить уйти, но не смогла, — сказал Дефоссе.

— Как надавить? Так драка была или нет?

— Нет. Есть такие чары, довольно редкие… В жертву посылают ментальный импульс, который активирует подходящие ситуации страхи… или другие доводы, чтобы уйти. Он не программирует вас, не диктует, чего бояться. Просто вы вдруг понимаете, что пришли зря, что у вас будут огромные проблемы из-за вашей наглости, начинаете представлять себе, какие именно проблемы, и в итоге решаете бежать как можно скорее. Было что-то такое?

— Не совсем, — задумалась Ева. — Насчет наглости — что-то такое было… Элен несколько раз спросила «Что ты себе позволяешь?» Раз или два — в глюке, а один раз — точно в реальности. Но никакие страхи не активировались. В глюке она накинулась на меня и атаковала магией. Но я отбивалась, а не пугалась.

— Ну вот. Значит, так и выглядит неудавшееся вмешательство, — Дефоссе отчего-то рассмеялся. — Вряд ли она ожидала встретить отпор.

— Но зачем ей это? Просто чтобы я ушла? А словами нельзя было сказать?

Дефоссе пожал плечами, о чем-то размышляя.

— Может, она привыкла решать проблемы таким способом. Мы не знаем, сколько ведьм приходило к ней раньше с вопросами или просьбами и со сколькими она просто не стала разговаривать. Впрочем, это гипотеза. Может, ее подчинили раньше, и она уже действует в интересах создателей игры… Или еще в чьих-то.

Ева лишь поежилась. Она бы не удивилась, окажись главная ведьма марионеткой в руках противника. Окончательно в это поверить мешало понимание, что город ни за что не позволит кому бы то ни было подчинить главу ковена, которую он избрал.

И если город назначил Элен на этот пост — значит, у него были на то причины. Сколько бы всякие приезжие инквизиторы ни твердили, что вся магическая верхушка подобрана бездарно.

Никто не знал, как мыслит город и чем руководствуется, назначая или снимая главу ковена. Просто в один прекрасный день ведьма просыпалась с серебряным ключом в руке. И это значило, что смена власти свершилась. И бывшая главная ведьма больше не могла попасть в свой кабинет, и никто не мог открыть его, кроме новой хозяйки с серебряным ключом. А ели кто-то пытался пойти против воли города — здание ковена само запирало перед ними двери. Иногда города ограничивали бунтарям магию, пока те не смирялись с новой главной ведьмой — или главным колдуном…

Задумавшись, Ева почувствовала, что начинает засыпать. Разбудил ее Дефоссе, который сказал:

— Надо бы добавить к вашей защите еще парочку заклинаний против ментальных воздействий. Дайте руку.

Ева непонимающе моргнула. Он сам потянулся к ней и взял за руку с часами. С защитным артефактом… Тьфу ты. Ева успела забыть об этом артефакте, в который Дефоссе вложил свои самые надежные охранные чары. А не из-за него ли Элен не смогла внушить ей то, что хотела?

После новой порции чар браслет часов стал ледяным. Ева обхватила рукой запястье, чтобы согреть противно холодящий кожу металл.

— А что случилось с Оксанкой? Ее тоже подчинила Элен, что ли?

— Вряд ли Элен, — ответил Дефоссе. — И не факт, что использовались одни и те же чары, чтобы заставить ее сесть на поезд. Следы всех ментальных воздействий похожи друг на друга… Она сейчас в управлении инквизиции, тесты продолжаются. Пока мы не установили, кто и зачем подчинил ее.

В дверь постучали, и официант вкатил в номер столик, уставленный блюдами. Дефоссе переставил их поближе к Еве, на журнальный стол, и пододвинул себе второе кресло.

— Разделю с вами ужин, если вы не возражаете, — сказал он.

Ева не возражала. Ужин оказался вкусным — теплый салат, мясо в сливочном соусе. Травяной чай вместо обычного, чтобы не одолевала бессонница. Но бессонница сейчас не грозила Еве, даже если бы она выпила ведро крепкого кофе.

— Пижаму я вам купил, — сказал Дефоссе, кивая на сверток на кровати. — Халат и шапочки для душа в ванной. Чувствуйте себя как дома. Но если стесняетесь — я могу не смотреть.

И он демонстративно уткнулся в телефон. Яркий свет в номере тем временем погас сам собой, сменившись приглушенным свечением бра на стене.

Евы хватило только на короткий смешок. Как добиралась до постели из душа, она уже не запомнила.

* * *

Когда она проснулась, за окном все еще стояла непроглядная тьма. Типичный зимний пейзаж. Пейзаж без пейзажа, «Черный квадрат» в жанре реализма… Часы-артефакт показывали четыре утра.

И Ева чувствовала себя отдохнувшей и готовой к подвигам.

Она с удовольствием потянулась, как всегда после пробуждения. Потом вспомнила, что не одна в комнате. И что инквизитор собирался охранять ее сон от проклятий, неизвестных тварей и таинственных мстительных личностей из игры. Она спохватилась и поискала его глазами, смутно припоминая что-то насчет того, что он обещал не смотреть.

Но обещание, похоже, распространялось только на вчерашний день. Он смотрел. Внимательно и с явным интересом, от которого Еве сначала захотелось проверить, не сползла ли пижама, а потом промелькнула мысль, что если и сползла — это даже неплохо.

Поймав ее взгляд, Дефоссе улыбнулся.

— Доброе утро.

— Доброе… Ну что, были какие-то попытки меня проклясть или мне можно возвращаться домой?

— Попыток не было. Но домой вам нельзя. С защитой там полная катастрофа, и я не удивлюсь, если после нападения она начнет приманивать тварей, вместо того чтобы защищать от них. Да полно, Ева, неужели вам не нравится у меня в гостях? А я так старался вам угодить! Не желаете кофе в постель?

В глазах его плясали бесенята.

— Спасибо, но нет. Мы с вами еще не в тех отношениях. И я ненавижу растворимый кофе.

— Только и всего? Сказали бы сразу. Сделаю вам хороший кофе. А отношения давно пора переводить на следующий уровень, — хмыкнул Дефоссе. — Узнать друг друга поближе, перейти на «ты», в конце концов. Надоел уже этот девятнадцатый век, моя дорогая. А вам?

— Никогда не увлекалась стариной… мой дорогой, — сообщила Ева, тоже посмеиваясь. — Готовьте кофе, я пока умоюсь.

Она вылезла из-под одеяла и прошествовала в ванную, уже не заботясь о том, что тонкая ткань пижамы почти не скрывает изгибов тела. Пижама, кстати, оказалась отличной. Темно-фиолетовая, из шелковистой и приятной на ощупь ткани, удобная, почти невесомая… И точно по размеру.

Было всего четыре часа утра. Результаты исследований вместе с новыми данными о том, как дальше искать пропавших смертных и таинственных кукловодов, должны были прийти не раньше семи. Ну ладно, шести. Целых два часа на то, чтобы попробовать кофе и узнать, что именно собирается предложить инквизитор, к которому Ева оказалась прикована по прихоти обстоятельств. Разве не заманчиво?

Она считала, что по крайней мере любопытно.

Когда она вернулась, как раз закипел электрочайник. Дефоссе стоял у стола, на краю которого виднелся поднос с чашками, ложками, пакетиками чая и кофе, но медлил.

— Ну что же вы, — окликнула Ева. — Заваривайте! Или нормального кофе у вас все-таки нет?

— Вообще-то нет, но если нужно, будет. Только я хотел предложить вам не кофе, а вино, — задумчиво сообщил инквизитор. На чайник он уже не смотрел, переключившись на Еву. Взгляд был крайне заинтересованным. Изучающим. Не только ей было любопытно, куда все это заведет.

— В четыре утра? Оригинально, — оценила Ева. — Но у меня нет привычки пить вино сразу после пробуждения.

— Ах, да какая разница? Не имеет значения. Время не имеет значения. В конце концов, не стоит регулировать свою жизнь по часам. Нет неподходящего часа, есть подходящие моменты… — он неспешно скользил взглядом по ее фигуре, словно не думая, что именно произносит.

Гипнотическая эта задумчивость передалась и Еве. Она подошла ближе, оперлась на краешек стола, тоже внимательно изучая Дефоссе. Расстегнутый ворот его рубашки, закатанные рукава, слегка взъерошенные волосы, придающие ему домашний и в то же время немного разбойничий вид. Хотелось протянуть руку и пригладить ему волосы. Или растрепать еще больше. Или расстегнуть еще одну пуговицу на рубашке, скользнуть пальцами под воротник и…

Она медленно моргнула.

— К чему все эти философствования? Только не говорите, что ваша страшная тайна — это нездоровое пристрастие к алкоголю в любое время суток. И что вы собирались начать именно с этого, когда предлагали узнать друг друга поближе.

Дефоссе с запозданием рассмеялся. Ева словно выдернула его из какого-то сна своей шпилькой, и он не сразу вернулся в реальность.

— За мою жизнь меня подозревали в чём угодно, но в скрытом алкоголизме — впервые, — сказал он. — На самом деле нет. Мне вспомнился забавный обычай у некоторых смертных. Они называют его «выпить на брудершафт». Особенно мне нравится окончание этого ритуала. Сами понимаете, без вина тут не обойтись.

— И чем же он заканчивается? — поинтересовалась Ева, хотя прекрасно знала ответ. — Впрочем, чем бы ни заканчивался. Кофе подойдет не хуже вина. Нет такой ситуации, в которой кофе был бы не к месту. Если, конечно, это хороший кофе.

— Любите кофе? Я учту, когда буду выбирать, куда пригласить вас в Париже, — заговорщически улыбнулся Дефоссе. — Что ж…

И он недрогнувшей рукой высыпал в две чашки пакетики растворимой бурды — один за другим.

Ева не сдержала разочарованный возглас. Ей до последнего казалось, что он просто закажет кофе в номер. Но Дефоссе не отреагировал. Он начал плести чары, сопровождая их заклинанием.

Несколько секунд — и вместо кисловатого запаха растворимого кофе нос уловил ни с чем не сравнимый аромат прекрасного зернового напитка.

— Но ведь трансфигурация… — вырвалось у Евы.

Невозможна. Вот что она хотела сказать. Если и возможна, то не в одиночку и не с такой легкостью. Захотелось немедленно попробовать напиток, чтобы убедиться, но Дефоссе отодвинул от нее чашку:

— Сначала ритуал.

На его лице вновь появилась улыбка — на этот раз довольная и немного хитрая. Не оставляло ощущение, что он рисуется перед Евой, как мальчишка, который пытается впечатлить понравившуюся девушку. А он и не скрывал, что рисуется. И с порталами, и сейчас… Откровенно развлекался, превращая скучную совместную работу во взаимную игру. И втягивал в свои развлечения Еву, потому что в одиночку было не так весело. И ее это не раздражало. Странно — обычно необходимость терпеть чужие причуды бесила.

Но некоторые причуды оказались очень уж… интригующими.

В самом деле, кто сказал, что играть могут только дети? У взрослых правила бывают куда интереснее.

— Кстати, это не трансфигурация, — сказал Дефоссе, когда они уже переплели руки с чашками. — Просто улучшение качества.

— Я проверю. Если обманули — пощады не ждите, — ответила Ева и пригубила кофе.

Он был действительно хорош. Именно такой, как она любила — ароматный, в меру сладкий, чуть горьковатый, бодрящий. Даже жаль было пить его залпом. Поэтому Ева долго стояла и наслаждалась кофе по глоточку, неотрывно глядя в смеющиеся глаза Дефоссе.

Он тоже смаковал кофе не спеша. И все это было восхитительно нелепо.

Когда чашка опустела, Ева поставила ее на стол. Успела поставить, прежде чем Дефоссе положил руки ей на плечи и привлек к себе.

— А теперь, — весело шепнул он, — мы можем перейти на «ты». Согласны?

— А если нет? — поинтересовалась Ева.

— Тогда я попытаюсь вас уговорить, — пообещал Дефоссе. И наконец поцеловал ее.

«Вообще-то надо в щеку», — подумала она, но лишь приподняла голову и приоткрыла губы, отвечая на поцелуй.

Она ведь с самого начала решила пройти все уровни в этой игре. А игра становилась все занимательнее.

Дефоссе подхватил Еву и посадил на стол, не отрываясь от ее губ. Он целовал ее неспешно, спокойно, но как-то до головокружения откровенно. И наслаждение так же медленно поднималось из глубины и захлестывало с головой. Она чувствовала, как Дефоссе ласкает ее — дразняще, очень целомудренно выводит пальцами узоры на спине, не торопясь переходить к чему-то большему.

Ева пробралась руками под его рубашку, коснулась кожи, вырывая у него резкий вздох. Пальцы ощутили, как по его телу пробежала легкая дрожь. А у Евы на миг перехватило дыхание от осознания власти. Ее власти над этим мужчиной, который все еще контролировал ситуацию, продолжая сводить с ума каждым своим движением. Хотя — Ева готова была поклясться — и сам постепенно терял голову.

«Есть вещи, которые я люблю делать медленно», — выплыли из дурмана его слова. Кажется, теперь она понимала, о чем речь…

Ева не знала, сколько прошло времени. И уже почти не думала. Черту под этим бесконечным тягучим моментом подвел телефонный звонок. Причем она различила звонок только тогда, когда Дефоссе, зло выдохнув, отстранился и полез в карман.

Телефон у него лежал в заднем кармане брюк. Рука коснулась пальцев Евы, и она поняла, что успела расстегнуть Дефоссе ремень на брюках. Да и ее собственная одежда пребывала в беспорядке, и неприятная прохлада заставила нахохлиться, натягивая блузку обратно на плечи.

— J’écoute, Victor.

Дальше Ева перестала понимать. Дефоссе говорил по-французски, все еще обнимая ее одной рукой. Наверное, надеялся продолжить, едва собеседник положит трубку.

Не стоило надеяться. До сих пор его никто не дергал — во всяком случае, все время, пока Ева была рядом. Значит, случилось что-то серьезное. Об этом говорило и изменившееся лицо Дефоссе.

И все же она не торопилась выскальзывать из объятий. Даже несмотря на то, что тепло почти ушло, дурман развеялся, а на смену им явились жесткие требовательные интонации, отрывистые фразы и нахмуренные брови.

Дефоссе задал несколько вопросов, выслушал ответы и сунул телефон в карман.

— Черт возьми, — выдохнул он и на миг уткнулся лбом Еве в плечо. — Как это все не вовремя…

— Что такое? — Она погладила его по волосам. Дефоссе выпрямился.

— Мне придется уехать на несколько дней. Уйти порталом, точнее, это срочно… Надо идти, радость моя, подождать они не могут.

Он нехотя отступил от Евы, и та сразу спрыгнула со стола.

— И что же там случилось?

Дефоссе сделал вид, что не услышал вопроса. Ева беззвучно фыркнула. Почему-то она и не сомневалась.

— Что, снова делаете все, что приказывает ваш верховный?

— Мы же перешли на «ты». — Это Дефоссе услышал, обернулся и послал Еве мимолетную улыбку. — Ну а наш верховный… Тот еще тиран, кого хочешь спроси.

Он быстро привел одежду в порядок, набросил пальто, извлеченное из шкафа, и снова шагнул к Еве.

— Ключ от номера — в двери. Хочешь — ночуй здесь, нет — напросись к подруге, к любовнику, к кому угодно, только, заклинаю, не возвращайся домой, там действительно опасно. До связи.

Он поцеловал ее в висок и исчез. Портал мелькнул и погас так быстро, что показался сверхъестественным видением. Воцарилась тишина.

Ева еще немного постояла, задумчиво кусая губы, чтобы унять фантомное жжение. Неохотно отступал туман удовольствия и предвкушения, заволакивавший разум. Сменялся легким разочарованием и готовностью действовать.

Так… Дефоссе ушел, не оставив инструкций. Впрочем, это к лучшему. Ева догадывалась, что половина его инструкций заключалась бы в требовании сидеть тихо и не лезть на рожон. Она, напротив, считала, что пауза прекрасно подойдет, чтобы прояснить кое-какие детали исчезновений смертных, найти всю информацию, до которой не доходили руки, добыть данные расследования ковена и ложи… и много чего еще.

Детали и прочая информация даже могли подождать. Оставшись в одиночестве, Ева хотела прислушаться к городу.

Раньше это нередко помогало разобраться. Понять, в какую сторону двигаться. Иногда буквально — если выбрать направление погони, слушая интуицию и веря, что его подсказывает город, оно оказывалось правильным, и ей удавалось быстрее поймать тварь или преступника.

Раньше. Когда она участвовала в погонях и облавах. И не превратилась еще в самую бесполезную ведьму…

Ева сбросила с себя оцепенение, отошла от стола и несколько раз пересекла комнату широкими шагами. Хватит! Сколько можно ныть, даже если никто не слушает! Сколько можно пенять на Жанну, на дурацкую историю с ее глупым сыном и на то, что начальство не дает работать! Решила ведь уже не думать больше ни о каком начальстве! Ни Жанна, ни даже Элен не в силах уволить ведьму. Одно это — уже повод делать то, что считаешь нужным.

Но прежде чем искать информацию для расследования, нужно было прояснить более насущный вопрос. Ева вдруг поняла, что не знает, как называется отель, в котором она оказалась. Не знает, в каком она номере и на каком этаже. И на каком свете вообще.

Она фыркнула. Потом рассмеялась. Потом подошла к двери, распахнула ее и посмотрела на цифры с обратной стороны. Там значилось «618».

Шестой этаж?

Ева вернулась к столу и нашла папку гостя. Глянцевую обложку украшал логотип в виде стилизованной буквы и каких-то абстрактных полос. Ниже темнела надпись «Резиденция», простая и строгая, как и все здесь. Четыре звезды.

Открыв папку, Ева наконец отыскала там адрес. Так, отлично, метро рядом… Тут она спохватилась, вспомнив, что метро в ближайшие дни работать не будет. И не откроется, пока из него не исчезнут хищные подземники, неуязвимые к магии и пытающиеся увезти людей неизвестно куда.

А жаль. Зимой не очень-то полетаешь над городом, когда нет времени ждать троллейбус.

Ева отложила папку, опустилась в кресло и прикрыла глаза, откинувшись на спинку.

План. Ей нужен был план на ближайшее время.

Дождаться утра. Позвонить Алисе Полянской. Спросить, что показало исследование туши подземника. И обследование магов, пострадавших от проклятия.

Зайти на работу — в полицию, а не к Жанне. Посмотреть новые сводки. Узнать, что творится в мире смертных. Ева не верила, что их так просто оставят в покое, переключившись на магов.

Найти Техногена и выяснить, насколько он продвинулся в изучении игры…

Игра, кстати, называлась «Тайный мир». Безликое, типичное название, которое сразу выскальзывает из памяти.

И в этот «Тайный мир» рубились не только маги на дежурных постах, но и смертные, в том числе коллеги Евы. Кстати, надо бы побеседовать и с теми и с другими и расспросить об игре. Может, завсегдатаи знали больше, могли хотя бы посвятить Еву в правила и рассказать еще что-нибудь интересное. А завсегдатаи из числа магов — поведать, насколько отличается игра, когда ее открывает маг и когда простой смертный. Вряд ли интерфейс затягивал внутрь всех подряд.

Ева даже привстала, распахнув глаза.

Она вдруг осознала, насколько нетипично повела себя игра, стоило Дефоссе запустить ее на ноутбуке одного из пострадавших. А ведь и правда. Если бы в городе К. появилась игрушка, затягивающая внутрь всех без разбора или даже только магов, в ковене о ней бы давно узнали. Да и в инквизиции… Значит, до сих пор за ней не замечали ничего сверхъестественного.

И если интерфейс так повел себя с Дефоссе… Словно узнал его и понял, кто настоящий противник…

Узнал и попытался убить…

Значит, чертова игрушка была живой. И обладала разумом или его подобием.

О, несомненно, «Тайный мир» был не просто развлечением. За ним совершенно точно кто-то стоял. Преследовал свои цели, хранил свои тайны и наносил удары по врагам. Поставил себе на службу хищных подземников, сделал из них курьеров, которые забирали жертв в реальном мире и отвозили в игру… Но Еве впервые пришло в голову, что делают все это не кукловоды, управляющие игрой, а сама игра.

Она снова откинулась на спинку кресла. Что ж, гипотеза отправилась в копилку дожидаться проверки. Еще — стало ясно, что игра ни за что не откроет тайны без боя. И если она умеет узнавать врагов, то попытается убить и Еву, и Дефоссе, и кого угодно, кого они попросят помочь…

Но на крайний, самый отчаянный случай оставался последний вариант. Шаг последней надежды.

Если игра превратится в угрозу и не будет никакого другого способа в нее попасть — достаточно будет спуститься в метро. И сесть на поезд.

…Остаток времени до утра Ева провела, бродя по новостному сайту Алисы Полянской. К нему подключились уже почти все страны, где жили маги. Кроме новостей, на сайте имелось и подобие «Википедии». И Ева, поддавшись любопытству, отыскала там французского верховного инквизитора.

Загадочного этого типа, которого Дефоссе окрестил тираном, звали Николя де Пари. Ева слышала о нем раньше, но не особенно интересовалась. Рядовым магам города К. обычно было не до иностранных дел.

В подчинении у него находился не только французский офис инквизиции, но и инквизиторы всех бывших колоний. Ева успела посочувствовать бедняге, прежде чем прочитала, что в колониях работало местное самоуправление. Де Пари правил сто лет с небольшим, и за это время благодарные подчиненные успели наградить его десятком прозвищ. Самым забавным из них было «Подлый законенок», а самым злым — «Упырь». Видимо, нецензурные прозвища в этот список не вошли.

Внешне де Пари чем-то напоминал Дефоссе. Но Ева без внимания скользнула по его портрету глазами и перешла в новостной раздел.

В новостях везде было одно и то же. Исчезновения смертных и жалобы на снижение магического потенциала.

В половине седьмого утра Ева не выдержала и позвонила Алисе.

Та уже не спала. Ева приготовилась извиняться, но это не понадобилось. Алиса ответила сразу, и голос ее звучал растерянно.

— Да?

— Доброе утро. Вы уже узнали, что с результатами исследования подземника? И что по нашим проклятым?

— Ева? Вы-то мне и нужны, — сказала Алиса. — Насчет подземника — долго объяснять, так что нам лучше встретиться, мне нужна будет ваша помощь. А проклятых обследовать не успели. Почти сразу после того, как их переправили в столичную лабораторию инквизиции, они исчезли.

— Как исчезли? — опешила Ева.

— Предположительно сбежали сами. Лаборанта нокаутировали магией. Очень шустрые нынче пошли жертвы проклятий… Мы можем встретиться сейчас?

Алиса попросила встретиться где угодно, только не в ковене. Это о многом говорило.

Пару мгновений Ева размышляла, не предложить ли ей портал в гостиничный номер. Потом передумала, назвала адрес кафе на центральной площади.

К семи утра на площади уже было полно народу. Люди в предрассветной темноте спешили на работу, пробирались к троллейбусным и трамвайным остановкам с вокзала неподалеку или, наоборот, торопились на электричку. Дожидаясь Алису, Ева села у окна, заказала чай с пирожным и стала наблюдать за суетой. Смертные вели себя как обычно. С другой стороны — а как еще они должны были себя вести?.. Даже если кто-то из них и слышал об исчезновениях из закрытых квартир или о пропажах без вести в метро, на их повседневной жизни это не отразилось. Город еще не захлестнула паника. Масштабы вторжения были пока слишком малы.

Противник пока что одинаково бил и по смертным, и по магам. Но смертные не успели ничего заметить, а маги… Как же все-таки мало магов. Крошечный круг, где почти все друг друга знают, а новости мгновенно разлетаются. И малейшее воздействие влияет на все общество. И хотя у магов города К. годы опыта в борьбе с тварями, этого все-таки очень мало. В особенности если дойдет до настоящих боев с армией смертных.

А значит, Безымянный был прав. Даже магии было бы недостаточно, начнись реальная война со смертными.

Ева моргнула. Она что, оправдывает Безымянного?

После него мысли предсказуемо перекинулись на Алису, и в этот момент Полянская возникла у стола собственной персоной. Она плюхнулась на стул. Рядом тут же возник официант.

— Двойной кофе, пожалуйста, — сказала Алиса. — И еще грибной суп и тосты с яйцом.

Официант кивнул и улетучился.

— Привет, — сказала Алиса Еве. — Прости, всю ночь ничего не ела, умираю с голоду… То есть простите.

— Ты прямо Скуперфильд. Весь день не спал, всю ночь не ел, — хихикнула Ева. — Гм… То есть вы.

Они посмотрели друг на друга и одновременно фыркнули. На этом с расшаркиваниями и долгом вежливости было покончено. Все-таки ведьмы никогда не раскланивались друг перед другом и обычно сразу переходили на «ты». Если только не становились начальницами, которым льстило, что раскланиваются уже перед ними.

— Что, любишь детские книжки? — спросила Алиса.

— Хорошие детские книжки, — поправила Ева. — В них заключается мудрость. Правда, до них еще нужно дорасти.

— Ну да, ну да… — покивала Алиса с серьезным видом.

Ева отхлебнула чая.

— Так что там с про́клятыми? — напомнила она. — Они действительно сбежали?

Алиса вздохнула, потерла лоб. Смешливость слетела с нее, оставив лишь озадаченность.

— Действительно. Причем очень быстро. В лаборатории их решили просканировать магиографами… Такие полуавтоматические штуки, оператор накладывает диагностические чары, которые выявляют проклятия, а устройство усиливает их. Оно похоже на томограф. Да его и делают на основе томографа. Верхняя часть тела пациента должна быть внутри. Ну и вот… Пока оператор занимался одним пациентом, остальные лежали в палате исследовательского центра. У нас, в столице. Туда отправили всех пострадавших. — Ева нетерпеливо кивнула — это она знала. — В какой-то момент пациент выскочил из прибора и напал на оператора. Что будет с оператором, пока непонятно, он до сих пор без сознания. В это же время остальные сбежали из палаты…

— Что там за проходной двор, в этом исследовательском центре? — не выдержала Ева. — Это вообще нормально, что в столичном управлении инквизиции жертва проклятия может вот так просто напасть на оператора, заразить его неизвестно чем, может, даже своим проклятием… а потом смыться? И никто ее не остановил? А остальные? Там кто-то дежурил вообще? А…

Алиса поморщилась и подняла руку, прерывая этот поток возмущений. Но не успела ничего ответить, потому что вернулся официант. Он быстро составил с подноса тарелки с супом, ароматными золотистыми тостами, чашку кофе и улетучился. Алиса жалобно подняла глаза с еды на Еву.

— Там не проходной двор. Там все в сигнальных чарах и защитах. Ну да, были и другие сотрудники, не дежурные, а весь персонал исследовательского центра. Но они же не будут стоять толпой вокруг магиографа. Были заняты или в другом помещении… Точно не знаю. Любая причина сойдет за предлог. Но настоящая причина — проблемы с магией. В других городах она иссякает даже быстрее, чем у вас. В вашем городе просто точка, через которую магия утекает, как в воронку. Вот ее мы и ищем… Погоди минут десять, я поем, и продолжим, ладно?

И Алиса, не дожидаясь ответа, принялась за еду. А Ева осталась размышлять над услышанным.

В общем-то, Алиса не поведала ничего нового. И раньше было ясно, что магия слабеет или иссякает, и Ева подозревала, что в столице те же проблемы с фоном, а может, и с тварями, которых там тоже водилось немало… А судя по тому, что международный конгресс инквизиции прислал сюда своего агента под смехотворным предлогом учета и контроля тварей, — лихорадило сейчас весь магический мир.

Но до сих пор Ева не задумывалась о воронке. О том, что магия не просто слабеет и рассеивается, но утекает, как в трубу. И что труба эта расположена в многострадальном городе К.

Ну конечно. Где же еще она могла возникнуть?

— И что они собираются делать дальше? — нарушила молчание Ева. — Инквизиция, в смысле. Магия утекает, смертные исчезают, на магов могут в любую минуту наложить проклятие, твари перестают реагировать на чары. Почему к нам еще не прислали инквизиторский отряд для зачистки?

— Зачистки чего? — сумрачно поинтересовалась Алиса, отрываясь от супа. — Нечего зачищать, пока нет полной информации…

— И какая еще информация им нужна? — изумилась Ева.

Алиса помолчала. Она ела, аккуратно собирая ложкой остатки супа и откусывая небольшие кусочки тоста. На миг Еве тоже захотелось этих ароматных тостов. Но она не стала заказывать. Пожертвовала ими, чтобы узнать что-то важное.

Наконец Алиса отодвинула пустую суповую тарелку.

— Понимаешь, — негромко сказала она, — важно не то, сколько и каких смертных исчезло. И даже не то, что магия исчезает, и не то, какие именно твари вдруг стали неуязвимыми. Важно, почему это началось и кому выгодно. И у нас есть догадки насчет того, почему так происходит. Не исключено, что причина аномалии — сам город. Ваш город. У инквизиции есть косвенные доказательства, что его душа может быть заражена, и тогда не удивительно, что аномалии не исчезают, что бы вы ни делали.

Ева подумала над услышанным.

— Бред… — прошептала она. Потом повторила уже громче: — Бред! В жизни не слышала про зараженные души городов!

— Если ты не слышала, это не значит, что такого не может быть, — резонно заметила Алиса. — Хочешь?

Она подвинула свою тарелку с тостами на середину стола. Ева не выдержала и взяла один.

— Ну допустим… — пробормотала она. — Допустим, душа заражена. Во-первых, это не может быть единственной версией. Всегда отрабатывается несколько версий, в том числе самые маловероятные. Во-вторых, что они собираются делать с зараженной душой?

— Вот они и отрабатывают версию с зараженной душой. Среди прочих. Затем и нужны были проверки постов надзора, — вздохнула Алиса. — Игра все усложняет. То ли ее породила зараженная душа города, то ли создал кто-то вроде недавней секты Марианны Бойко, и один Некрополь знает, чего этот кто-то добивается. Пока непонятно. Если бы Техноген мог ее взломать…

— Некрополь? — моргнула Ева. Алиса на миг застыла, хмурясь. Потом махнула рукой:

— Забей.

Они помолчали. Ева снова размышляла. Значит, основная версия — зараженная душа города… Интересно, с чего они это взяли. Как они вообще дошли до такой версии? Только потому, что город К. всегда отличался повышенной активностью тварей? Потому что стоял на каком-то разломе, и разнообразие тварей давало сто очков вперед любому другому городу?

— Если бы проблема была только в том, что исчезают смертные, — сказала Алиса, — инквизиция бы не стала дергаться. И из-за активности тварей тоже не стала бы. Ну разве что началась бы Большая Охота. Самое опасное — это то, что ослабевает магия. Мы пока почти не чувствуем этого, источник в нас самих. Но видела бы ты, что творится в зале с магическими потоками у нас в ковене… Да и у вас тоже.

— У меня нет доступа.

В подвале здания ковена в каждом большом городе имелся такой зал. Там в специальных кристаллах концентрировались магические потоки, которые составляли поле города, его фон, равномерно пронизывающий всю местность. Кристаллы служили регистраторами. Благодаря им можно было сразу заметить, что с магией города что-то не так, просто наложив диагностический узор. В прошлом, когда их еще не изобрели, ведьмам приходилось долго летать над городом, проверяя чуть ли не каждую улицу…

Доступ в зал с потоками в городе К. имели только ведьмы из личного совета Элен. Ее высшего круга, который принимал решения.

— Хм… Тогда поверь на слово, в вашем городе примерно то же самое. Потока уже почти не видно. А в столице кое-где кристаллы затянула паутина. Паутина!

Ева ничего не сказала. Без доступа она не очень понимала, насколько это плохо. Судя по тону Алисы — ужасно.

— Значит, мы не чувствуем никакого упадка волшебных сил только до поры до времени, — подытожила Ева полувопросительно. — И в один прекрасный день мы все можем проснуться без магии?

— Ну, примерно так, — подтвердила Алиса. — Не совсем без магии, конечно…

Она не договорила и стала пить кофе. А вот у Евы уже закончился чай. От двери кафе тянуло холодом, то и дело обдавало ноги холодным ветром, когда кто-то заходил или выходил. Хотелось обхватить руками горячую чашку, но ладонь касалась ее остывшего бока, и озноб лишь усиливался.

— И инквизиция все равно не собирается ничего делать? Даже несмотря на то, что без магии мы можем остаться в любой момент, хоть сегодня?

— Ну, вряд ли так скоро, — сказала Алиса. — Чтобы что-то делать, надо найти первопричину. Почему и куда уходит магия?..

— Мне казалось, они уже нашли. В игру. И туда же попадают пропавшие смертные. А твари вообще шныряют туда и обратно, как к себе домой, — заметила Ева.

— Игра — одна из версий…

— Но ведь основная?

— Основная, — подтвердила Алиса, снова вздыхая.

— Я, конечно, не инквизитор, — сказала Ева. — Я знаю, что ничего не знаю, и вообще мне постоянно повторяют, чтобы я не лезла не в свое дело, в котором ничего не понимаю. Но в чем, блин, смысл проверять посты надзора и сличать журналы активности тварей, если нужно сначала проверить игру? Найти разработчика, в конце концов, если уж Техноген не смог ее взломать! Он же не смог?

— Пока нет. — Глаза Алисы заискрились от непонятного веселья. — И очень, очень расстраивается. Если встретишь его, лучше не напоминай ему про игру. Это его первый большой провал.

— Сочувствую, — прокомментировала Ева, не испытывая ни капли сочувствия. — Но я все-таки напомню. Мне кажется, я могу ему помочь.

— Ты? Помочь ему? В чем — взломать игру, что ли? — изумилась Алиса.

— Я попробую. Маги почему-то никогда не хотят пользоваться методами смертных, когда ведут расследование. Техноген пробовал методы смертных, когда пытался взломать игру?

— Ему это ни к чему, — разочарованно ответила Алиса. — Он же дух технологий, ему по умолчанию подвластны все…

— Понятно, — подытожила Ева. — И теперь он сидит где-то там и жалеет себя.

— Очень жалеет, — серьезно сказала Алиса. — Так что лучше не сыпь ему соль на рану.

— Потерпит.

Снова хлопнула дверь. В помещение ворвались клубы морозного воздуха. Ева помахала официанту и потребовала еще чашку горячего чаю. Ей надоело. Надоело мерзнуть и надоело, что все вокруг считали, что знают, как правильно работать, и не желали ничего слушать.

Пускай Дефоссе обыскивает надзорные посты, если думает, что там можно найти что-то интересное. Там и правда иногда встречались любопытные вещи — чего стоил один тот неизвестный, которого прятал Антон и который в награду проклял его. Ладно. Может, в проверках постов надзора и есть смысл…

— Все взаимосвязано, — словно прочитала ее мысли Алиса. — Данные с надзорных постов — это как карта активности. Этьен же говорил про всплески активности тварей? Про аномальные зоны, которые совпадают с местами, где пропадали смертные?

…но с Техногеном все-таки стоит поговорить. И заставить его хотя бы испробовать методы смертных.

Благо Ева знала, как получить доступ к новейшим шпионским программам и хакерским разработкам.

Официант поставил перед ней дымящуюся чашку, и она с наслаждением обхватила ее руками.

— Так где сейчас Техноген?

* * *

Техноген обнаружился в баре в одном из спальных районов города К. Отыскав его, Ева поняла, что могла бы и не спрашивать у Алисы, где он. Не заметить такое было бы сложно.

Но прежде чем добраться до Техногена, она успела сделать еще кучу всего. Зашла на работу, уместила десяток дел в каких-то два-три часа и по праву гордилась собой.

— Какой график у вашей верховной ведьмы? — спросила Алиса, рассказав, где может отсиживаться Техноген. — Когда ее точно не будет в офисе?

Вопрос ненадолго поставил Еву в тупик. Она редко бывала в офисе. И уж тем более не входила в число приближенных Элен, которые знали расписание главы ковена. Кажется, днем та всегда была на месте, если только не выезжала на какие-то катастрофы или магические прорывы. Она следила за работой рядовых ведьм из своего кабинета, координируя их действия. Точнее, предполагалось, что следила и координировала… Застав ее за светской болтовней с Войным посреди рабочего дня, Ева в этом усомнилась.

Но Элен видели в офисе и по вечерам, и по ночам… Иногда Еве казалось, что где-то на верхнем этаже ковена прячутся личные покои главной ведьмы. Удобно, комфортно и не надо тратить время на дорогу.

— Не знаешь? — правильно истолковала молчание Алиса. — Попробуй узнать. И освободи вечер. Мне нужна будет твоя помощь.

— В чем же? — поинтересовалась Ева. Похоже, приезжие посланники Безымянного передавали ее друг другу, как переходящее знамя. Или как инструмент. Пока один временный хозяин занят, инструмент может послужить другому. Эта мысль вызвала усмешку.

Горечь в ней едва замечала сама Ева.

— Нужно залезть в ее кабинет и установить там магические «жучки», — огорошила ее Алиса.

— Зачем? Ее в чем-то подозревают?

— Много в чем, — протянула Алиса. — Другой вопрос — что ею двигает… Ладно. — Она на миг цепко всмотрелась в лицо Евы, потом махнула рукой и пробормотала себе под нос: — Раз мне сказали, что тебе можно доверять… «Жучки» будут фиксировать магический фон и его колебания в ее кабинете. В идеале надо бы установить их и в ее квартире. Но вот незадача, даже инквизиция точно не знает, где она живет. Валентин обещал сообщить, но пока молчит… хм, — она осеклась, назвав Безымянного по имени. Ева понимающе усмехнулась. — Короче, будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала офис. Я посплю и наберу тебя днем или вечером. Если, конечно, ты согласишься.

И Алиса вновь испытующе воззрилась на Еву.

— Кто же это сказал, что мне можно доверять, интересно, — буркнула та. — Как бы этот кто-то не сел в лужу… Хорошо. Тоже давно хотелось узнать, какие у нашей главной начальницы грязные тайны.

— Не все тайны стоит знать, — тяжело вздохнула Алиса. — И чужие, и особенно свои.

На этой ноте они и распрощались.

И теперь Ева пробиралась к Техногену, как по полосе препятствий. О чем он только думал? Куда смотрела инквизиция? Ладно Чернокнижный, ему, может, не до слежки за Техногеном. Но Безымянный-то должен был контролировать того, кого отправил помогать, а не мешать!

Перейти дорогу по светофору Еве не удалось. Вместо красного и зеленого цветов светофор мигал синим и фиолетовым. Раньше его встроенный громкоговоритель объявлял, когда можно переходить дорогу, и сообщал, сколько времени осталось до того, как загорится красный. Теперь синий и фиолетовый глаза светофора буквально пялились на прохожих, а громкоговоритель озвучивал мнение об их внешности.

— Эй! Чувак, похожий на собаку! Ну-ка улыбнись! А ты че за штаны на себя нацепил? Да-да, ты, в костюмчике поносного цвета! О-о-о, а вот и девушка! Ты мужик, а не девушка? Ну упс… О, вот это точно девушка. Ай, нет, облом, это бабка какая-то…

«Бабка», которой на вид было лет тридцать пять, лихо перебежала дорогу перед носом у джипа, несущегося на полной скорости. Ева слышала, как она пробурчала:

— Вот кому-то делать нефиг, уже светофоры взламывают…

Тут донесся грохот. Он сопровождался небольшим землетрясением. Асфальт под ногами ощутимо задрожал. Зазвенели стекла в ближайшем доме. Громыхнуло еще раз, и паническим воем отозвались сигнализации.

«Взорвалось что-то?» — подумала Ева скорее с недоумением, чем со страхом. Громыхнуло в третий раз.

Дыма нигде не было.

А потом она заметила, как что-то большое взлетает в небо и, достигнув высоты девятого этажа, стремительно летит к земле.

Громыхнуло в четвертый раз.

Непонятный объект приземлился совсем рядом. Прохожие с ужасом кинулись наутек, что-то выкрикивая. И едва Ева успела рассмотреть, что за предмет свалился с неба, как он тут же подпрыгнул вновь, взмывая к крышам домов и совершая новый прыжок.

За стеклом мелькнуло белое, как мел, лицо водителя. Это была снегоуборочная машина!

Загрохотало на другой стороне улицы, и Ева увидела еще одну машину, скачущую по дороге, точно гигантская жаба. Машина беспорядочно размахивала ковшом, зачерпывая снег и тут же расшвыривая его во все стороны. Груды насыпавшегося за ночь снега летели на крыши припаркованных машин, на головы прохожих, которые не успели убежать…

— Б… Черт бы тебя побрал, — пробормотала Ева себе под нос. Попыталась наложить пару узоров, чтобы расколдовать машины, но ничего не помогало.

Где, мать его, Техноген? И какого черта он вытворяет?!

Она ускорила шаг, спеша к бару.

Банкомат рядом с баром высунул из окошка купюру и помахал ею, точно показывая язык. Стоило Еве войти в бар, как кофемашина, стоящая в углу за спиной бармена, вдруг подскочила и обдала зал брызгами липкого горячего напитка.

— Ш-шампанское для дамы! — провозгласил Техноген, сидевший за столиком в самом центре.

Вокруг него вились в хороводе размытые пиксельные сущности.

Смертные за соседними столиками и бармен за стойкой вели себя абсолютно спокойно, точно кругом не происходило ровным счетом ничего необычного.

— Гена! — Ева умудрилась прошипеть его имя, хотя в нем не было ни единого шипящего звука. — Что ты делаешь? Немедленно расколдуй машины?

— Какие из? — лениво сощурился Техноген.

Захотелось опустить ему на голову что-нибудь тяжелое. Руки Евы сами потянулись к почти пустой бутылке, стоявшей на столе.

— Снегоуборочные! А что, ты успел заколдовать еще какие-то? Снимай чары со всех! Ты что, не соображаешь, что люди могут пострадать? А если кто-то погибнет? Я уже молчу про секретность, ты хоть понимаешь, сколько лишней работы ты подбрасываешь инквизиции? Это запрещено не просто так!

Техноген почти не реагировал на ее нервное сдавленное шипение, только под конец немного отодвинулся и прикрыл уши руками. Потом дотянулся до бутылки, которую Ева бессознательно сжимала, отобрал ее и приложился к горлышку.

— Ты меня вообще слышишь?

— Я тебя слышу… — нараспев произнес Техноген. — Но ничего не могу сделать. Говоришь, инкв-визиции будет много работы? Прекрасно… Вызывай инквизицию… Это же их работа.

— Гена! — Ева почувствовала, как заходит в тупик. — Ты же собирался помочь! Так почему ты теперь нам только мешаешь?

— А я в-всегда только мешаю, — заплетающимся языком, но с удивительно трезвыми интонациями произнес тот. — С самого моего появления. Я как бомба замедленного действия… Они не могут ее ликвидировать… Инквизиция. Но попробовать-то можно, правда? Официант!

Официант тут же материализовался у столика. И Техноген заказал шампанского.

Ева хотела его остановить, но не стала. Похоже, запретами тут было невозможно чего-то добиться. Дух технологий стремительно сваливался в депрессию. А она понятия не имела, как ему помочь. Алиса знала его лучше, но Алиса почему-то не вмешивалась. Значит, для Безымянного норма, что по улицам города скачут обезумевшие машины? А может появиться и что угодно еще, если Техноген продолжит сидеть здесь, напиваться и заколдовывать все новые и новые механизмы!

— Пусть меня ликвидируют, — сказал Техноген. — Я бесполезен, ничем не могу помочь, только мешаю и врежу. Не стоило меня оживлять. Но еще можно развеять…

Ева молчала. Развеять его, насколько она знала, было невозможно. Но в теории маги могли лишить его самосознания. Снова сделать духом технологий, не осознающим себя как личность.

— Значит, ты этого хочешь? — тихо спросила она. — А каких-то пару дней назад ты приехал сюда на магическом поезде и собирался помочь…

— Да что ты заладила — помочь, помочь, — скривился Техноген. — Понял я уже, что больше ни для чего не нужен. Ничего не поделаешь. Вызывай инквизицию.

Он поднял глаза на пиксельных сущностей, которые продолжали танцевать в воздухе над его головой. И все они вдруг исчезли. Зато из-за соседних столов донеслись вскрики.

— Ай!

— А-а! У вас здесь что, клопы?

— Это уже скорпионы, Лен!

— Алкаши несчастные, допились до клопов и скорпионов! — громко проворчал бармен и потянулся за телефоном. Видно, чтобы вызвать охрану, а может, врачей…

— Ай!

Выронив телефон, бармен затряс укушенной рукой. Она стремительно распухала.

— Гена! — взвыла Ева. — Что ты сделал с их телефонами? Прекрати немедленно!

— А то что? — недобро сощурился Техноген. — Мы, кажется, уже выяснили, что пора вызывать инквизицию?

Ева прокляла свое неумение общаться с неуравновешенными личностями. Зачем она вообще начала призывать его к порядку? Может, если бы сразу показала ему флешку с хакерскими программами смертных, он бы уже отвлекся!

— Нет, — сказала она. — Вызывать инквизицию мы не будем. Сначала ты попробуешь еще кое-что. Спорим, ты эти программы в жизни не видел?

И она подняла руку с флешкой.

Техноген проследил за ней без интереса, но на слове «спорим» глаза его слабо вспыхнули.

— Ну разве что если спорим на поцелуй.

Что-то в его тоне подсказывало, что дружеским поцелуем в щечку он не удовлетворится. Может, стоило его поцеловать? Отвлекся бы, забыл на минутку о своих страданиях…

Но Ева лишь выудила из сумки ноутбук и непреклонно придвинула его к Техногену.

— Попробуй взломать игру вот этими программами, — она вручила ему флешку. — Если получится — я тебя и так поцелую. Но только если ты сначала расколдуешь телефоны, машины, светофоры и все остальное!

Техноген тоскливо вздохнул и прикрыл глаза.

— Вам бы все обещать, — пробормотал он. — Ладно. Последняя попытка. Если не получится — вызывай инквизицию…

И он коснулся тачпада.

Ему не требовалась мышка. Да и тачпад, в общем-то, не требовался. Техноген давно убрал руку, но курсор двигался, повинуясь его взгляду. Открылась папка, и по экрану побежали первые строчки кода.

— Хм, — сказал Техноген. — У-у-у… Вон оно что. Ага. Даже так? О! Ну и ну. Ах вот ты как? А если я тебя вот так? М-да-а-а…

Ева попыталась заглянуть ему через плечо, чтобы подсмотреть, что происходит на экране. Но ничего не поняла в увиденном. Какие-то сплошные строчки, столбцы, значки на белом фоне… И ни одной кнопки «Взломать игру».

— Гена. — Еще через пять минут она не выдержала и подергала его за рукав. — Ну что там? Кстати, вы разработчика игры нашли? Искали вообще?

Техноген ответил с запозданием, оторвавшись от экрана лишь через минуту.

— Нашли, он ничего не знает… В смысле, это не его игра, его для вида приписали…

И снова уткнулся в экран. Это был тот самый ноутбук, который Ева похитила со склада вещдоков. Тот, на котором была установлена игра, затянувшая Дефоссе. Ева хотела сказать об этом Техногену, но тот, похоже, сразу понял сам. Прежде чем начать работу, он несколько мгновений пристально смотрел в камеру ноутбука. Камера смотрела в ответ. Затем ноутбук тихо звякнул, и лишь после этого Техноген его включил. И не задал ни единого вопроса.

Теперь Ева ждала.

Прошла минута, вторая, третья… Потом Ева заказала чашку кофе, чтобы скоротать время. Телефоны больше не кусались, с улицы не доносился грохот скачущих машин. На всякий случай она сообщила в инквизицию, что нужно бы подчистить память или подправить восприятие всем, кто это видел. И хотя свидетели наверняка успели разбрестись по всему городу, в инквизиции ответили, что займутся ими.

Кофе давно закончился. Ушли посетители, покусанные телефонами, появились другие. Бармен уже пару раз кому-то звонил, с опаской беря в руки свой телефон, но тот вел себя примерно. Техноген полностью погрузился в работу.

«Если бы у него не получалось, он бы так не увлекся», — подумала Ева. И потормошила его за плечо:

— Гена! Эй, Гена!

— Что?.. — пробормотал тот, все так же управляя курсором при помощи взгляда.

— Этьен говорил, он собирался тебя попросить, чтобы ты заколдовал гарнитуру для связи с городом. С нашим городом пообщаться! — повторила она чуть громче. Техноген, казалось, не слышал или не вникал в ее слова. — Ты заколдовал? Он тебя просил?

— Какой Этьен? — через полминуты ответил Техноген. — А, этот… Нет, не просил…

— А для меня сможешь заколдовать? Тебе будет не сложно?

— Что заколдовать?..

Ева вздохнула. Может, она зря отвлекала увлекшегося духа технологий? Но сидеть без дела, пока в городе все еще орудовали неизвестные создатели игры, пропадали смертные и исчезала магия, было невыносимо. И она терпеливо повторила все, что спрашивала о гарнитуре.

— Ну сходи, купи где-нибудь наушники и микрофон, самые дешевые, я заколдую, — наконец сообразил Техноген.

У Евы возникло впечатление, что, отсылая ее, он надеется хоть ненадолго от нее избавиться.

Она вышла на заснеженную улицу. Снег все еще сыпался, мелкий, похожий на ледяную крошку. Мимо проехала снегоуборочная машина. Ничто не напоминало, что всего час назад она скакала по дороге, круша и громя все, с чем сталкивалась.

Техноген изобрел гарнитуры, позволяющие поговорить с душой города лично, еще осенью. До этого любое обращение к городу требовало сложного и долгого ритуала. И не факт, что ритуал дал бы результат. Многие даже сомневались, что душа города действительно существует… Города наделяли колдунов и ведьм магией, и существовал запрещенный ритуал, чтобы пробудить некую сущность, которую называли душой города, но явление оставалось неизученным. «Душа города», пробудившись, заставляла смертных драться, убивать и грабить друг друга. Потому-то ритуал и запретили много веков назад. И никто не мог понять, почему пробуждение души приводит к такому результату. Неужели все души городов — разбойничьи сущности, которым лишь бы подталкивать жителей к драке?

Потом появился Техноген. И легко и непринужденно сумел заколдовать первую гарнитуру.

Скоро такие гарнитуры появились у всех глав ковенов и лож. Ну или почти у всех. И город N, первый, с которым удалось поговорить, поведал главе ковена, что ритуал подходил не для всех городов. У старых, с вековой историей, уже существовала душа, и она не спала ни днем ни ночью. Ее не требовалось пробуждать. Пробудить можно было душу совсем молодого города, в котором она еще не успела проснуться сама.

Или душу мертвого города. Теоретически.

А если провести ритуал в старом городе, просыпалась душа тварная — средоточие людских инстинктов. Именно она заставляла смертных идти вразнос. Ведь с ней просыпались их самые темные порывы, старательно подавляемые, скрытые под тонкой оболочкой цивилизации.

Тогда, осенью, когда все это стало известно, Ева очень заинтересовалась ритуалами пробуждения. Она перечитала кучу рукописей в библиотеке ковена. Там рассказывалось, как провести ритуал для пробуждения души города и ритуал, чтобы убить душу.

Потом рукописи изъяла Элен. Чтобы у ведьм не было соблазна попробовать.

У Элен была гарнитура. Должна была быть. Как и у Войного, и у Чернокнижного… Город К. считался чуть ли не главным в плане магической активности. И как только в нем начались исчезновения смертных, а тем более — когда появилась игра, Элен, Войный или Чернокнижный должны были обратиться к городу и спросить, что происходит. Конечно, города часто сами не знали. Иначе им бы не требовались маги, чтобы помогать сражаться с магическими аномалиями и нашествиями тварей. Но порой можно было получить подсказку или услышать что-то, что натолкнуло бы на мысль…

Почему никто до сих пор не поговорил с городом К.? Ждали Дефоссе?

А может, он просто не сказал ничего полезного, и она, Ева, сейчас просто зря теряла время?

Второе казалось более вероятным. Самая бесполезная ведьма, как-никак. Самой бесполезной ведьме не может прийти в голову ничего ценного.

Но все же она отыскала магазин электроники и купила там простенькую компьютерную гарнитуру — наушники и микрофон.

Когда она вернулась в бар, Техноген сидел в той же позе и все так же смотрел в экран. Там что-то происходило. Строчки кода то останавливались, то принимались бежать по белому полю с сумасшедшей скоростью, сливаясь в сероватое полотно. Духу технологий это не мешало. Он был в своей стихии. Ева смотрела на него, и ей чудилось, что перед ней лишь небрежно сделанная иллюзия. То ли голограмма, то ли бумажная поделка. Тронь — развеется…

Она осторожно коснулась плеча Техногена.

Тот не развеялся. Плечо было твердым, теплым и материальным.

— Что там? — пробормотал Техноген.

— Гарнитура, — мягко напомнила Ева. — Ты обещал заколдовать. Я купила гарнитуру, заколдуй, пожалуйста.

Техноген снова завис почти на минуту. Затем глубоко вздохнул и отвернулся от экрана. Строчки замерли.

— Вот что, — произнес он. — Давай я заколдую, и иди по своим делам. Не мешайся. У меня здесь работы — как минимум до завтра.

Сейчас он казался не похожим сам на себя. Ева точно разговаривала с незнакомцем. Она поморгала, пытаясь понять, почему Техноген вдруг стал таким странным. Может, в него через интернет вселилась какая-то тварь? Прямиком из игры, которую он пытался взломать. А что? Версия выглядела более чем правдоподобной.

Не сразу Еву осенило, что изменились его манеры. Дух технологий прежде держался, как вечный мальчишка. То ли изображал наивность, то ли на самом деле был наивным, веселым, игривым и чуточку смешным… даже тогда, когда заколдовывал телефоны, заставляя их кусаться.

Сейчас с него слетела шутовская маска. Невидимый колпак с бубенчиками исчез, и в наступившей тишине Ева вдруг остро ощутила, насколько потустороннее существо сидит напротив нее. Насколько оно не человек. И насколько лишено человеческих чувств, и насколько блестяще умеет их изображать, мимикрировать, сливаться с толпой, выглядеть безобидным…

— Чего застыла? — Техноген пощелкал пальцами у нее перед глазами. Ева вздрогнула и полезла в сумку за гарнитурой.

Техноген взял ее в руки, провел длинными пальцами по наушникам, по микрофону — и отдал обратно.

— Готово. Ладно, беседуй с городом, я пока кофейку выпью.

Он встал и своей легкой пружинистой походкой направился к барной стойке. Следы опьянения исчезли. А ведь часа полтора назад он лыка не вязал. И кофе… Зачем кофе существу, которое только выглядит как человек?

Ева представила себе темную пустоту, сидящую за столом и вливающую в себя кофе. Вздрогнула от холодка, пробежавшего по спине. И надела гарнитуру.

Ничего не произошло.

Звуки слегка отодвинулись, музыка, игравшая на фоне, зазвучала тише. И больше ничего.

Ева повертела головой. Она знала, что город уже должен был появиться. Точнее, дух города, обычно невидимый даже для магов. Она даже негромко окликнула его по имени… По названию города, которое прозвучало, как имя. Окликнула раз, другой, затем вышла на улицу в надежде, что город не хочет появляться в баре… Нет. Ничего.

Ни намека на отклик.

Мелкая снежная крошка взвихрилась в порыве ветра, хлестнула в лицо. Холод проник под расстегнутую куртку. Мимо проехал автобус. Из бара вышли несколько мужчин и неспешно побрели куда-то вниз по улице, вскоре растаяв за пеленой метели. Ева начала замерзать.

Еще немного постояв, она сняла бесполезную гарнитуру и вернулась в зал.

— Ну что? — без интереса спросил Техноген. Он сидел спиной к ноутбуку, устроившись на диване вполоборота, и пил кофе. Глаза его то и дело довольно жмурились от удовольствия. Почти совсем человек.

— Ты точно ее заколдовал? — Ева потрясла перед ним гарнитурой. — Почему ничего не происходит? Город не появляется!

— Да заколдовал я, — поморщился Техноген. — Без понятия. Может, он не хочет с тобой общаться. Города — они такие, не всегда покажутся обычному магу, в смысле, не начальству. А сейчас особенно. Они ж знают, что я этих гарнитур за десять минут могу хоть сотню наклепать. Что им, с каждым болтать? Тебе самой охота без конца разговаривать с кем попало?

— С кем попало — нет. Но он сам наделил меня магией! Значит, уже признал, что я не кто попало!

Техноген пожал плечами.

— Вас таких у него сколько — тысячи две? Больше? В общем, я не знаю. Не хочет говорить или что-то мешает. Когда приедет этот… Этьен, пусть еще он попробует. Или Алиса. Главной ведьме, как я понимаю, ты не доверяешь? Ей-то он точно ответит… Ладно, иди, не мешай. Поковыряюсь еще. Занятная программулина.

— У тебя хоть что-то получается? — спросила Ева, убирая гарнитуру в сумку.

Техноген промолчал. Ева не смотрела на него, занятая сумкой. Уже решив, что не получит ответа, она застегнула куртку, встала, собираясь уходить… и увидела, что Техноген многозначительно указывает глазами на ноутбук.

Не оборачиваясь.

Камера смотрела ему в затылок, как прицел снайперской винтовки.

Еву пробрала дрожь.

— Поосторожнее с этой штукой, — вырвалось у нее. — Еще кинется…

— На меня? Ты меня за кого держишь? — возмутился Техноген.

Ева наклонилась, поцеловала его в щеку и молча вышла из бара.

* * *

Остаток дня до звонка Алисы она провела на работе. Не в ковене, а в полиции. Давно пора было там появиться, помелькать, посидеть за столом и побегать по кабинетам знакомых оперов, создавая видимость активной деятельности. Ева пользовалась путающими чарами, чтобы начальство и коллеги не замечали ее прогулов, но и такая магия была не всемогуща.

Еще нужно было писать статьи. В последние дни она непозволительно расслабилась и не написала ни строчки. Доверила это дрессированным электронным буквоедам, которые могли сотворить что угодно, за доли секунды находя в интернете нужную информацию. Но теперь, включив рабочий компьютер и увидев плоды их трудов, Ева схватилась за голову.

Вот он, еще один зримый результат того, что магия постепенно слабела! Часть материалов буквоеды вообще не смогли написать. И на рабочей почте Евы лежало уже пять гневных посланий от редактора ведомственной газеты. От начальственной расправы ее спасали только путающие чары, которые еще как-то держались. Поэтому начальник верил, что она заняла неотложными делами.

Те статьи, которые оказались буквоедам под силу, пестрели ошибками. Ева вчиталась — и страдальчески застонала. Большей ерунды она в жизни не видела. Ну если не считать некоторых протоколов допроса, которые ей порой приходилось просматривать.

Она сделала большую кружку кофе и погрузилась в работу. Нужно было хоть немного разгрести эти авгиевы конюшни.

Ева писала, редактировала и переписывала материалы, пока за окном не стемнело. И почти не отвлекалась. В кабинет кто-то заходил и выходил, бегал фотограф, ища какой-то особо ценный штатив, заглядывали опера. Один из них отхлебнул кофе из Евиной чашки и взвыл, когда чашка укусила его за нос. Ева лишь вздохнула и незаметно развеяла невидимого точильщика. Эти паразиты, как и обычные немагические точильщики, заводились в старых зданиях. А здание управления полиции в городе К. было образцово старым, с антикварным ремонтом из семидесятых, прогнившими полами и допотопной мебелью. Магических точильщиков интересовала не только мебель, они могли жить в посуде, оргтехнике и даже в сейфах с оружием…

Наконец позвонила Алиса.

— Приезжай в ковен, — сказала она без предисловий. — Я кое-что узнала.

* * *

Ева добралась до ковена почти в девять вечера.

Если Алиса планировала именно сейчас проникнуть в кабинет Элен, то время она выбрала неудачное. В девять вечера ведьмы и не думали расходиться по домам. Они и в хорошие времена до полуночи засиживались в кафе-гостиной, не говоря уже о многочисленных отделах, в каждом из которых хватало работы. А сейчас ведьмы постоянно работали в усиленном режиме из-за активности тварей.

Если бы спросили Еву, она бы сказала, что где-то между двумя и четырьмя часами утра еще можно проскользнуть незамеченными, если обойти стороной дежурные посты в вестибюле и нескольких отделах. Но у Алисы, похоже, было другое мнение.

Ева нашла ее все в той же кафе-гостиной. Недаром это место по размеру превосходило все остальные помещения ковена и пользовалось всеобщей любовью. Алиса сидела в одиночестве за столом в углу, наполовину скрытая раскидистыми листьями драцены. Этот угол опытные ведьмы обходили стороной — он располагался у окна, и там стоял вечный холод. Не помогали даже согревающие узоры. Когда-то там поселилась арктическая носопырка. Это создание состояло из одного большого носа и занималось только тем, что дышало ледяным воздухом. Никакие чары против него не работали, кое-как от холода спасали только мощные обогреватели. В домах у смертных водились целые стаи арктических носопырок, и зимой смертные на все лады костерили сквозняки и плохое отопление.

— Планы меняются, — сообщила Алиса. Она вновь потягивала облепиховый чай. — Во-первых, квартира Элен — на верхнем этаже недалеко от ее кабинета. Во-вторых, она в каком-то скрытом секторе этажа, придется сначала ее искать и при этом стараться не попасться на глаза ни Элен, ни тем, кто кроме нее бывает наверху. В-третьих, одних жучков в ее кабинете уже мало. Нужно понаблюдать за ней лично.

«Ничего себе запросы у Безымянного», — подумала Ева. Вслух она сказала:

— Понаблюдать? Мы что, в засаде должны сидеть у нее в кабинете? И как долго?

— Пока у нее будет проходить совещание с ближним кругом. Или у вас их называют не ближним кругом? Я про тех ведьм, которые входят в ее совет.

Ева кивнула.

— Советом и называют… У них сегодня совещание? И что там такого секретного?

— Если бы мы знали, — хмыкнула Алиса, — не нужно было бы следить.

Она замолчала. Ева тоже молчала, задумчиво разглядывала окрестности и размышляла, какие защиты помогут скрыться от почти десятка самых опытных ведьм, включая Элен. Она надеялась, что Безымянный подсказал своей любовнице способ остаться незамеченной. Не зелье же невидимости пить, в самом деле. Если кто-то из ведьм хоть на миг заподозрит, что в кабинете есть чужак под зельем невидимости — бросить проявляющий узор они смогут за пару секунд.

— Когда начало? — спросила Ева.

— В десять. Как раз успеем развернуть наблюдательный пункт. — Алиса неосознанно покосилась на свою объемистую сумку, висевшую на ручке кресла. — Сейчас, успею еще выпить чашечку облепихового чая. Не могу, как у вас его вкусно готовят. У вас свои повара или телепортируете откуда-то?

Не дожидаясь ответа, она постучала по столу, чтобы вызвать меню. Оно появлялось прямо на столешнице — как технология будущего, только магическая. Ева не особенно интересовалась, кто именно готовит еду и напитки для ковена. Она только знала, что может заказать любое блюдо из ассортимента любого ресторана в городе К., и оно появится, как только в ресторане его приготовят. Оплата со счета ковена автоматически зачислялась на счет ресторана. Эти чары существовали чуть ли не с основания магических сообществ.

Наверное, чай тоже готовили где-то там, у смертных…

Чашка появилась перед Алисой, высокая, стеклянная, с прозрачными стенками, сквозь которые виднелись солнечно-оранжевые ягоды и слой меда на дне. И Алиса немедленно сделала глоток.

— Нет, почему облепиховый чай — это я понимаю, — пробормотала Ева себе под нос, задумавшись и не следя за словами. — Но почему Безымянный?..

Из рассеянности вывел смешок Алисы. Ева опомнилась и неловко кашлянула.

— Я ничего не говорила.

— Да? Ну как хочешь, — фыркнула Алиса. И добавила, подражая ей, таким же задумчивым и безразличным тоном:

— На самом деле мне просто нравится, что на меня все косятся. А когда перемывают кости — м-м-м…

Ева хотела извиниться, но не стала. Она была ведьмой. Как и Алиса. А ведьмы всегда отлично понимали чужое любопытство.

— И где мы будем прятаться?

— Сейчас увидишь…

Алиса глубоко вздохнула, скроила страдальческую физиономию и допила чай, одновременно пытаясь и поспешить, и растянуть удовольствие. На мгновение прикрыла глаза, собралась с мыслями и встала.

— Пошли. Нет, не на этаж к Элен. Нам нужно на крышу.

Воздух почти невесомо всколыхнулся им вслед. Повеяло сквозняком. Арктическая носопырка растревоженно принюхивалась к ароматам облепихи, сиропа и сладковатых духов Алисы.

* * *

На крыше хозяйничал пронизывающий ветер. Но Ева почти не замечала его. Она пыталась удержаться на обледеневшей черепице и не улететь вниз без всяких полетных чар. Алиса же, кое-как устроившись на коньке крыши и держась за дымоход одной рукой, сверялась с картой или схемой в телефоне.

— Так, здесь у них лаборатория… здесь кабинет… тут библиотека, — бормотала она. — Значит, вот где-то тут должна быть квартира Элен. Ничего так квартирка… а есть же еще расширение пространства…

— А обязательно все это высчитывать на крыше? — не выдержала Ева. — Я свалюсь сейчас! И кому взбрело в голову делать такую крышу?

— Подожди, — пробурчала Алиса. — Минуточку, не отвлекай, я еще не пробовала накладывать этот узор в одиночку.

«Какой еще узор?» — подумала Ева, но послушно промолчала. Налетевший порыв ветра переключил ее внимание на более насущную проблему.

«Никогда больше не полезу на крышу зимой!» — свирепо подумала она.

Алиса сунула телефон в карман, прикрыла глаза и пошевелила пальцами, точно разминаясь. Потом устроилась поудобнее и принялась плести узор.

А узор действительно оказался сложным. Ева следила за ее движениями, но не узнавала эту магию. Хотя за десять лет стажа успела выучить чуть ли не все магические комбинации и плетения. Даже в незнакомых узорах можно было вычленить элементы и хотя бы приблизительно понять, для чего они. В этом же… Пространственные чары? Расширение пространства? Пространственные — да. Но на расширение не похоже, скорее на…

Ева не успела додумать. Алиса резко повернулась к ней и какой-то хитрой петлей включила в узор. Голова закружилась. Ева в ужасе выругалась, понимая, что падает. Мир крутанулся, сделав кульбит, перед глазами пронеслась крыша, подтаявшие снежные комья, далекие городские фонари, голые ветки и танцующие в магическом плетении руки Алисы… и холод вдруг сменился теплом помещения.

Ева сидела уже не на крыше, а на полу. Кругом темнели стены туннеля. Под ногами обнаружился ковролин, точно такой же, как в ведьминском кафе-гостиной.

Ночное небо виднелось небольшим квадратиком в прорезь люка над головой. Вот Алиса запрыгнула в люк — высота оказалась внушительной — и коротким узором закрыла дверцу.

— Черт, — проворчала она. — Так и знала, что что-то пойдет не так.

— И что из всего этого пошло не так? — изумилась Ева, вставая. — Нет, не отвечай. Лучше скажи, что пошло так.

— Выход должен быть прямым, а не в виде люка, — вздохнула Алиса. — Ну ладно, вылезем как-нибудь. А теперь пошли. Сейчас увидишь. По-моему, какой-то такой коридор использовал тот парень, которого вы с Этьеном накрыли на посту надзора.

— Который проклятиями швырялся? Ну да…

Ева вдруг поняла, что коридор действительно похож. Только тот, на надзорном посту, был земляным, а у этого стены оказались каменными. Но размер и весь общий вид, и возможность попасть через этот коридор куда-то внутрь здания…

— Куда он ведет? — спросила Ева.

— Должен вести в часы. — Алиса обошла ее и быстро зашагала вперед. Она шла без фонаря или свечи и скоро исчезла во мраке. Ева поторопилась следом.

Какие еще часы?

Но часы скоро возникли перед глазами. Огромные, выше человеческого роста, и прозрачные. Не сразу Ева поняла, что это не часы были огромными, это ход пролегал в каком-то ином измерении и уменьшал все, что находилось внутри. И циферблат тех часов, что висели на стене где-то на этаже Элен, вовсе не был прозрачным. Или был — но только с нужной стороны.

— Это инквизиция так следит за людьми? Удобно, — оценила Ева. Алиса покосилась на нее, но спорить не стала.

А за окном, в которое превратился циферблат, развернулась просторная уютная гостиная.

Она виднелась далеко внизу, точно Ева смотрела не нее с высоты седьмого или десятого этажа, не меньше. Но при желании не составляло труда разглядеть все, что там происходило.

Гостиная щеголяла мягкими диванами, креслами, журнальными столиками и ковром с высоким ворсом. Ковер был светло-серым с голубыми узорами, нарядным почти по-праздничному. Босые ноги ведьм тонули в нем. На столиках горели свечи, и до часов долетал утонченный аромат благовоний. Не тех дешевых и химических, что продавались в каждом магазине эзотерических товаров, а каких-то других, явно дорогих и изысканных.

Все ведьмы уже собрались.

Они сидели на диванах и в креслах. Некоторые прикрывали ноги пледами. У некоторых в руках были чашки с чаем, кофе или шоколадом. Элен держала бокал с вином. А может, это была кровь?..

Ева уже ничему не удивлялась.

В том числе и тому, что никакого важного совещания не происходило.

Шли минуты. Секунда за секундой утекали в небытие, стрелки на прозрачном циферблате медленно двигались, приближая ночь. Алиса рядом то клевала носом, то просыпалась и скрипела зубами, нетерпеливо вглядываясь в мирную сценку. Но компания ведьм все так же лениво предавалась безделью.

Разговоры их доносились до укрытия Евы и Алисы, как сквозь толстый слой ваты. Ведьмы обсуждали модный бутик, какой-то новый сорт кофе, французские духи, нос Марьяна Войного…

Ни слова о тварях, игре, исчезновении смертных или исчезновении магии. Будто всего этого просто не было. Вымысел. Иллюзия. Сказки безумных старух для несуществующих внуков.

До самого конца собрания.

— Слушай, — неуверенно прошептала Ева. — А с чего ты взяла, что у них здесь планируется какое-то важное совещание? Может, они просто так решили собраться и посидеть. А мы ждем чего-то.

— Может, и просто так. — Алиса скептически щурилась на ведьм, дегустирующих вино. — Только они всегда совещаются здесь. У них есть график и повестка дня. Они принимают все решения в ковене. Я думаю, это ты и сама знаешь. И если собрания проходят вот так, то…

Она замолчала, всматриваясь. Ведьмы как будто оживились, собираясь заняться наконец повесткой дня… но нет. Они просто заинтересовались коробкой конфет, которую Элен извлекла из ящика стола.

— То что? — рассеянно спросила Ева.

— То у меня возникает вопрос. Кто принимает решения на самом деле?

— Ну это ты загнула. Если они всегда совещаются здесь, это еще ничего не значит. Может, они уже посовещались по скайпу и хотят отдохнуть от работы…

Алиса состроила гримасу.

— Когда лично я хочу отдохнуть от работы, то не иду для этого в зал для рабочих совещаний. И уж тем более мне не хочется видеть вокруг себя все те же рожи, что и на работе… Хотя мало ли, какие причуды у других.

Она порылась в карманах и встала.

— Жди здесь. Следи за этим сборищем. Если кто-то из них решит выйти, звони мне. Если они что-то заподозрят, услышат какой-то шорох, заметят магические колебания или что-нибудь еще, используй самые сильные путающие чары, какие сможешь. Сбей их с толку. Потом звони мне и беги на крышу. А я пойду и установлю жучки в ее квартире и в кабинете.

Ева только вздохнула. Она бы тоже не отказалась хоть одним глазком увидеть квартиру Элен.

Алиса снова сплела узор, чтобы открыть проход. И коридор тут же лентой развернулся в длину, продолжаясь и теряясь в бархатной тьме.

Секунда — и Алиса исчезла. А Ева продолжила наблюдать.

Десяток ведьм расслабленно сидели или полулежали на диванах и в креслах, среди подушек, и, казалось, наслаждались жизнью и обществом друг друга. Ева использовала те же чары для зрения, которыми улучшала обзор, наблюдая за Дефоссе, когда он отправился в игру. Магическое зрение услужливо показало марки дорогого вина и конфет, надпись на этикетке духов, флакон с которыми вертела в руках Элен…

Впрочем, конфеты и духи были не главным. И Ева отправила вниз несколько выявляющих узоров.

Один из них помогал обнаружить невидимых тварей. Другой — хищных тварей вроде ползучих многоэтажников, которые часто сливались с обстановкой, пока не становилось слишком поздно. Третий позволял увидеть спрятанное — например, важные документы, сильные артефакты… или еще один, но уже чужой, коридор в стене. Четвертый использовался, чтобы взломать чары конфиденциальности, и помогал услышать то, что ведьмы могли замаскировать или скрыть…

Ни один из узоров ничего не обнаружил. Кажется, ведьмы и в самом деле просто расслаблялись.

Вот одна из них поднялась с дивана и подошла к окну, обратив внимание на что-то снаружи. Ева присмотрелась, но магическое зрение оказалось бессильно против темноты за стеклом. Тьма, как живая, мигала далекими огоньками витрин и фонарей, клубилась чуть заметным туманом — словно дышала, — но надежно хранила свои секреты. И не отпускала того, что однажды попадало в ее объятия.

Наверное, там, в дымной черноте, происходило что-то необычное. Еще несколько ведьм приблизились, вглядываясь в ночь, за ними последовала даже Элен. До Евы донеслись усиленные магией слова:

— Да, наверное.

И ответ:

—Ничего не поделаешь. Город вне классификаций по активности тварей.

— Нужно сообщить инквизиции.

— Нужно отправить еще один патруль.

— Я отправлю.

— Патрули уже на улицах. — Это вмешалась Элен. — Все под контролем.

И, повинуясь ее легкому жесту, на окна упали тяжелые портьеры. Глухие, как стены, которыми глава ковена отгораживалась от вверенного ей города.

«Ты там скоро?» — нетерпеливо подумала Ева, вспоминая об Алисе. И та будто услышала, возникла из недр коридора, как черт из табакерки.

— Ну что там? — спросила Ева, все еще следя, как ведьмы разглядывают февральскую ночь.

— Вроде установила, — отчиталась Алиса. — Спасибо Техногену, без него мы бы до сих пор возились с наружкой. Все эти круглосуточные посты, вечно сонные маги или пьяные инквизиторы… Кхм.

— Пьяные инквизиторы? Как интересно при Безымянном наружку устраивают, — захихикала Ева.

Алиса посмотрела на нее недовольно.

— Ладно… И что, неужели Элен такая важная добыча? В чем ее хоть подозревают?

На это Алиса тоже не ответила. Когда она заговорила, Ева уже почти забыла, о чем спрашивала. Ведьмы все еще тревожно косились в сторону окна, хотя Элен и призывала их не обращать внимания.

Не обращать внимания на что?

С улицы донесся еле слышный раскат грома. Тьма сгустилась еще больше, даже ярко освещенный зал собраний словно погрузился в полумрак. Элен коротким узором сделала музыку громче. И сладко-тягучая мелодия, которая все это время играла на фоне, зазвучала отчетливее, ленивая, расслабленная под стать вечеру, но с неуловимым надрывом, с которым певица нашептывала слова на непонятном языке, как заклинание…

— Пойдем, — сказала Алиса. — Если хочешь, можешь посмотреть. Трансляция с жучков будет передаваться на мой телефон. Сама увидишь, в чем подозревают Элен… ну или не увидишь, и тогда можешь официально признать Валентина старым параноиком. Как я.

Выдав эту тираду, она обошла Еву и устремилась к люку, ведущему из коридора на крышу.

Переваривая услышанное, Ева не сразу последовала за ней.

Люк был плотно закрыт. Алисе пришлось распечатывать его магией. И магией же помогать себе выбираться наружу. Она наложила на свои зимние сапоги полетный узор и через секунду была уже на крыше. Ева последовала ее примеру, и…

Тьма. Непроглядная. Густая, живая, клубящаяся почти осязаемыми дымными кольцами, свивающаяся в фантастические гирлянды, ложащаяся туманными прядями на черепицу, на асфальт, на подоконники, ветви деревьев, заползающая тонкими струйками в узоры лепнины на фасадах.

Ледяной, неживой холод без малейшего шевеления воздуха.

Нарастающий сухой шорох со всех сторон.

Ш-шурх! Что-то невидимое проволоклось по крыше и кануло в ночь. Вспышка — и напротив зависли два раскосых узких алых глаза. Ева торопливо зажмурилась, не давая себе как следует рассмотреть их. Когда она осторожно, сквозь крошечную щелочку меж плотно сжатых век, выглянула наружу, обладатель глаз уже растворился. Но она все равно поспешила наложить на себя пару защитных узоров.

Не все то глаза, что ими кажется.

А когда встречаешься с самыми крупными, самыми сильными, самыми неуловимыми городскими тварями — критически важно не смотреть им в глаза, даже если ты не видишь никаких глаз.

Никаких… глаз…

— Эй, Ева! — донесся голос Алисы из бесконечной дали. — Ты меня видишь? Иди на голос! Быстрее!

— Ева, ты здесь? — Алиса вынырнула из тьмы с противоположной стороны. — Давай руку, нам нужно улетать!

— Ева, ты меня слышишь? Где ты?

— Ева, иди сюда, убегаем, немедленно!

— Ева, закрой уши, это пересмешник из пустоты, он ждал нас! Ни в коем случае не делай то, что он говорит! Иначе погибнешь!

— Ева!

— Эй, Ева!..

— Ты меня слышишь?

— …видишь?

Голоса множились. Сплетались в узор и танцевали вокруг в трехмерном калейдоскопе. И с ними танцевали мелкие вспышки, блуждающие бесплотные огоньки. Они оборачивались то силуэтом Алисы, то ее бледным испуганным лицом, то светящимся экраном ее мобильного, то лучом фонарика, прорезающим тьму и туман. То здесь, то там возникали призрачные морды невиданных зверей и смотрели на Еву своими мерцающими глазами. И сразу исчезали в темноте, едва понимали, что не добьются ответного взгляда. И шуршали, шуршали, шуршали по крышам незримые чешуйчатые туши — словно песок пересыпался…

Пересмешник из пустоты…

Ева не стала искать Алису. Она снова наложила на сапоги полетные чары и спрыгнула вниз, на пустую ночную улицу.

Пара смертных торопливо убегала куда-то, а за ними тянулась тонкая черная струйка.

Она вытекала из трещины в асфальте.

Нечищеные тротуары покрывал слой льда и снега, присыпанный песком. На обочинах возвышались грязные сугробы. А вот на проезжей части асфальт был гладким и почти чистым, немного влажным, кое-где подернутым тонкой ледяной корочкой…

…а теперь — еще и трещинами.

Сеточка трещин расползалась во все стороны. И из каждой щели просачивался легкий черный дымок.

Ева отшатнулась.

Еще несколько минут, может, полчаса или час, — и легкий дымок превратится в густое марево. Черное, текучее, не похожее ни на одно вещество в мире смертных. А еще через час марево бесследно растворится в воздухе… и с этого момента на улицу рискнет выйти только самоубийца.

Тьма! Вот что это было. Тьма выглядела, как черный дымок, выползающий из трещин в асфальте. Почему-то именно из трещин и именно на проезжей части. Рядом, за бордюром, мог быть полностью разбитый тротуар, испещренный трещинами и сколами, могли быть пустыри или клумбы, вообще не прикрытые никаким асфальтом, но тьма обитала только под дорогами. Словно дороги скрывали в себе некую иную сущность. Сверхъестественную. Трансцендентную. Маскировались под обычную проезжую часть, где то и дело проносились машины смертных, но на самом деле являлись сосудами, по которым текла чистая магия. А может, и что-то еще…

Ведь тьму до сих пор так и не изучили.

И разводили руками опытные ведьмы и колдуны, и годами безуспешно билась над разгадкой инквизиция, и непрерывно трудились в столичных лабораториях инквизиторские исследователи.

Все они знали одно. Если сквозь трещину в асфальте просачивалась тьма, это значило, что бесчисленные твари города К. скоро проснутся. Станут еще активнее, еще агрессивнее, злее и голоднее. И выйдут на охоту.

Поэтому дороги города К. считались лучшими в стране. А может, и во всем мире.

И дежурные из ложи, ковена и инквизиции неусыпно следили за тем, чтобы в безупречном асфальте не появилось ни единой трещинки.

Вот только их усилия пропали втуне. Асфальт расползался прямо на глазах. Трещины в нем уже напоминали землю в засушливую пору. Огромные. Черные. Настоящие разломы, стянуть которые не под силу ни одному магу.

Ева пятилась, пока не уперлась лопатками в стену здания ковена. В здании все так же светились окна, и вверху, на невидимом этаже, Элен и ее круг доверенных ведьм все так же проводили досуг за вином, сладостями и болтовней.

Мать-магия! Безымянному нужны еще какие-то доказательства, что верховная ведьма играет на стороне врага? Еще какие-то основания, чтобы схватить ее и допросить с помощью самых сильных экзекуторских чар?!

Черные струйки медленно вытекали из асфальта и таяли в воздухе. И по крышам все громче, все заметнее и тяжелее шуршали невидимые чешуйчатые тела.

В следующий миг Ева почувствовала удар по ноге. Она вскрикнула, хватаясь за ушибленное место. Через секунду чешуйчатый хвост снова прошелся по ее рукам сухим хлестким ударом.

Кажется, выступила кровь.

И тут же встрепенулись, проснулись все те, кто ждал в темноте, готовые напасть.

…Обычно твари питались жизненной энергией. Некоторые пожирали личность целиком, некоторые предпочитали продукты ее активности — например, бзик начальственный, который кормился здравым смыслом. Были лизни, питающиеся деньгами, были домашние всеядцы, пожиравшие все мелкие предметы без разбора… Банальных вампиров, которых приманивал запах крови, было не так уж и много.

Сейчас на Еву налетел сразу сонм вампиров.

Она упала в первую же секунду, когда сверху рухнуло нечто, напоминающее плотное шерстяное одеяло. Одеяло покалывало кожу, пытаясь присосаться многочисленными хоботками. Еву передернуло от омерзения, и она поспешно бросила отпугивающий узор. Успела за миг до того, как еще чье-то щупальце обхватило бы ее руку. От пострадавшей ноги отпрянули другие темные тонкие щупальца. А сверху уже спускались, жужжа крыльями, аномальные магические комары, каждый размером с небольшую собаку.

Отпугивающий узор уже развеялся. Магия почти не работала. Свет от фонарей и окон ковена скрыла тень. Это «шерстяное одеяло» вновь примеривалось, как бы окутать Еву целиком и выпить всю кровь.

Черт, как глупо будет погибнуть прямо под стенами ковена! И из-за чего — из-за стаи тварей, с которыми Ева успешно боролась все десять лет работы!

Злость придала сил. Ева вскочила и крутанулась на месте, рассылая вокруг целую серию отпугивающих узоров. Твари отпрянули. Она добавила еще — рассеивающих, огненных, всех, какие могли подойти в этой ситуации. Ведь разным тварям требовались разные узоры. Но Ева не видела и половины тех, с кем сражалась.

Не переставая расшвыривать вокруг себя самые сильные чары, на какие была способна, она добралась до входа в ковен. Доползла до него буквально по стенке и с облечением ввалилась внутрь.

Дверь захлопнулась, и Ева смогла отдышаться. Потом выпрямилась и посмотрела по сторонам.

В холле толпились ведьмы. Часть из них собрались у индикаторов магической активности, еще часть спорили, кто-то куда-то звонил — наверное, в инквизицию, — еще кто-то просто панически метался. Кошки тоже панически метались, вздыбив шерсть и распушив хвосты. И вот это пугало сильнее, чем нервозность ведьм.

Кошки ковена отличались олимпийским спокойствием. Даже когда стаи тварей выходили на охоту, кошки лишь нервно хлестали хвостами и тревожно вглядывались в окна, вместо того чтобы спать рядом с индикаторами.

«Где Полянская?» — подумала Ева. И тут же дверь распахнулась, и ворвалась Алиса, отчаянно ругаясь и стряхивая с ноги нечто мелкое и бесформенное, больше всего похожее на подгоревший омлет.

Дверь снова хлопнула. Глава дежурного поста, немолодая ведьма Наталья Владимировна, молча подошла к ней и задвинула массивный засов.

— Эй! — воскликнула Ева. — А остальные как должны спасаться?

— Нечего ходить туда-сюда, — буркнула Наталья Владимировна.

— Да чтоб вас!.. У вас началась Большая Охота, где вы предлагаете прятаться всем ведьмам ковена? На здании хоть защита есть! Я с вами разговариваю! — вмешалась Алиса.

Что? Большая Охота?

А впрочем, да… Чем еще это могло быть? И все равно Еву охватил запоздалый ужас. О Большой Охоте она только слышала, мало кто из ведьм сталкивался с ней на своем веку. Большая Охота была событием полулегендарным, почти как появление четырех всадников Апокалипсиса во плоти… но куда более реальным и пугающим. О Большой Охоте говорили с придыханием, вспоминали о ней, когда перечисляли самые худшие сценарии и катастрофы. Но никто не верил, что она начнется. Она не могла просто так начаться на ровном месте! Ведь твари города К. были под неусыпным надзором и контролем!

Или уже нет?..

Наталья Владимировна тем временем отвернулась и лениво побрела к индикаторам. Алиса смотрела ей вслед округлившимися глазами. Ева только вздохнула. Ничего нового. Она привыкла к нраву Жанны, думала, что ее начальница одна такая, а оказалось… М-да. Что ж, неудивительно. Значит, надо действовать, как с Жанной. Молча делать то, что считаешь нужным.

Она шагнула к двери и отодвинула засов.

— Алиса! Надо, наверное, расширить пару помещений… И поставить кого-то дежурить, чтобы стабилизировали порталы для всех, кто будет здесь прятаться. Хотя мы и сами сможем, я думаю. Черт, и почему у нас нет каких-нибудь сигналов тревоги для ведьм? Если началась Большая Охота, опасно сейчас везде, кроме как в ковене или в офисе инквизиции! Эй, Алиса!

Та выслушала, но ничего не ответила. Некоторое время она в задумчивости переводила взгляд с Евы на удаляющуюся Наталью Владимировну, точно решая, чем заняться в первую очередь. А решив, догнала Наталью и схватила за плечо.

— Слушайте меня, — отчеканила Алиса в лицо опешившей ведьме. — Начинайте готовить убежище. Расширяйте помещения магией. Здесь должны поместиться все ведьмы города. Выделите помещение для телепортации и человек двадцать ведьм, чтобы стабилизировать порталы. Вы меня поняли?

— Ты кто еще такая? — скривилась Наталья Владимировна. — Я тебя вообще в нашем ковене не припомню, что, недавно получила магию? Каждая сопля лезет чего-то требовать…

«Ох, сейчас она получит», — промелькнула полная веселого предвкушения мысль. Интересно, у Алисы полномочия-то есть командовать? И что она сделает, если Наталья откажется подчиняться?

Ева увлеченно наблюдала за разворачивающейся сценой. Алиса против типичной главы отдела в ковене города К. Интересно, кто кого? Хотя зря это она. Наталья упрется, и убежища вообще не будет. Ева уже не верила, что начальство ковена способно заботиться о подчиненных. После того, как она увидела Элен и ее круг… Все-таки Этьен был в чем-то прав. Что-то неладное творилось с подбором магической верхушки города…

Алиса не стала ничего делать. Она выслушала отповедь Натальи невнимательно, вглядываясь в ее лицо, точно силясь что-то вспомнить. И, кажется, вспомнила.

— Ната? Ната Кузичева? Сто лет тебя не видела. Даже больше ста. Оч-чень интересно. Неужели тебя реабилитировали? И даже, я смотрю, разрешили стеречь дверь ковена… Завидная, завидная должность. Кто назначил, не подскажешь?

Алиса говорила медленно, чуть насмешливо и очень недобро. На миг — всего на секундочку, прежде чем Ева вспомнила, что она вообще-то гордая ведьма с чувством собственного достоинства! — она подумала, что Наталье не позавидуешь. Не хотелось бы сейчас оказаться перед Алисой… Стоп. Что?

Какие сто лет? И о чем она говорит, что значит «реабилитировали»?

Наталья на миг замерла. Потом неестественно скрипуче рассмеялась.

— Что за ерунду ты…

— Ната, а где теперь ты держишь рабов-смертных? — с неприятной ухмылкой поинтересовалась Алиса, точно не слыша ее. — Их много? И что ты заставляешь их делать? Ну не говори, что инквизиторская печать тебе мешает обходить запреты…

Рабов-смертных? Ого, вот это прошлое у неприметной главы дежурного поста в ковене!

Наталья отбросила притворство.

— Что ты несешь? Тебя любовничек твой отправил меня шантажировать? — прошипела она. — Он все это рассказал? Чего ты хочешь?

— Вряд ли он знает хоть половину, — невозмутимо ответила Алиса. — Тебя судили при Сулее… Но даже Сулей, по-моему, не узнал о твоем милом подвальчике. Кстати, это преступление без срока давности. Ладно, прости, если напугала. Просто делай, что я говорю, или не мешай.

Наталья несколько мгновений дико смотрела на нее. Потом отшатнулась, стремительно открыла портал и исчезла в нем.

Портал ей никто, конечно, не стабилизировал. В холле ковена возникла огромная дыра с рваными краями. Они стремительно расширялись. В дыре мигали нездешние какие-то огни, фонари старого города и завывало что-то…

Алиса поспешно остановила рост дыры и принялась закрывать ее. Опомнившись, Ева подскочила поближе и стала помогать.

— Сходить бы за ней, — задумчиво сказала Алиса. — Черт…

Она остановилась и оценивающе оглядела дыру. Затем досадливо мотнула головой.

— Не выйдет. Выкинет где-то в Тихом океане или в Индонезии… Гребанные нестабильные порталы!

— Ну и что это было? — спросила Ева. — Ната, рабы-смертные, подвальчик?

— Да то и было, — хмыкнула Алиса. — Была в столице такая ведьма, а потом оказалось, что у нее полное поместье рабов-смертных, и делают они там… Чего только не делали, в общем. При Сулее, конечно, было посвободнее, но даже он такого не разрешал.

— А подвал?

На это Алиса промолчала. Тем более что дверь как раз распахнулась, пропуская с десяток новых беглянок. За ними хлынула целая стая мелких зубастых тварей, похожих то ли на древесных гвоздевиков, то ли на детенышей многоэтажников… Гвоздевики обычно обитали в деревянных скамейках, стульях, креслах и ловко маскировались под выпирающие гвозди. Почти все смертные, которых кусали гвоздевики, думали, что напоролись на ржавый гвоздь. Мелкие эти создания никогда не покидали своих жилищ. Но сегодня, похоже, вся магическая фауна города К. взбесилась.

Большая Охота…

Ева и Алиса кое-как помогли ведьмам отбиться от тварей. Потом Алиса отправила беглянок расширять пространство во всех подходящих помещениях на верхних этажах. Нужно было вместить всех желающих… Впрочем, Ева была почти уверена, что помещения не понадобятся. Все предпочтут прятаться в кафе-гостиной. Достаточно будет увеличить ее до размеров десятка футбольных стадионов… или половины пустыни Сахара.

Тем временем Ева отправила в общий чат ковена в мессенджере сообщение: «Все в ковен, быстро! Вам стабилизируют порталы в холле». И, не дожидаясь встречных вопросов, начала плести стабилизирующие чары.

Чтобы они сработали мгновенно, требовалась недюжинная сила. И опыт. Мгновенно стабилизировать порталы могли ведьмы уровня Элен, ее круга, руководство ложи и инквизиции… Насчет своей силы Ева не обольщалась. Но прошли считанные минуты, и чары подействовали. В холле вспыхнули первые порталы. Помещение зазвенело от взволнованных голосов.

— Что происходит?

— Это же Большая Охота! Инквизицию кто-то предупредил?

— А правда, ты предупредила инквизицию? — прозвучал насмешливый голос над ухом.

Ева ненадолго отвлеклась, обернулась и увидела Алису. Та уже успела направить ведьм наверх.

— Ты считаешь, инквизиция могла не заметить Большую Охоту? — с такой же насмешкой ответила Ева. — Не мешай.

— Бросай эти порталы, подмога пришла, — сказала Алиса. — Пойдем, мы заслужили передышку.

Прежде чем реагировать на это, Ева закончила очередной узор. И опустила руки, внезапно почувствовав, как они гудят от усталости, оттого, что она долго держала их на весу. Как в голове все плывет — то ли от перенапряжения, то ли от встречи с тварями-кровопийцами, то ли от впечатлений, а может, от всего вместе.

Порталы в холле продолжили открываться. Вдоль стен выстроились ведьмы. Много ведьм. Они плели стабилизирующие чары, превращая холл в один большой портальный полигон. И все новые и новые беглянки прибывали через ярко вспыхивающие золотом проходы в ткани реальности.

— Ну пошли, — сдалась Ева.

Они поднялись наверх. Все в ту же кафе-гостиную. Она уже увеличилась в размерах — пусть еще и не достигла величины футбольного стадиона, но уже могла сравниться с не самым маленьким концертным залом. И ее продолжали расширять. Зачем вообще в ковене какие-то другие помещения, если все равно ведьмы сидят здесь?

— Большая Охота началась не просто так, — задумчиво произнесла Алиса. — Что-то ее спровоцировало…

— Тебе мало того, что в последние месяцы твари с ума сходили? — невнимательно отозвалась Ева, ища свободный столик. Расширение помещения пока не затронуло столы, стулья и диваны. Лишь те, что стояли у стен, уже потихоньку вытягивались, и туда сразу подсаживались ведьмы.

— Мало, — сказала Алиса. — У вас веками твари с ума сходили. Судя по архивам, бывало и похуже, чем сейчас. Конечно, утечка магии должна была сыграть роль, но это не главная причина. Сегодня что-то произошло… Должно было произойти, или я ничего не смыслю в магии…

— Техноген, — вдруг вспомнила Ева и остановилась посреди комнаты.

— Что Техноген?

— Он тебе не звонил? Хотя да, он бы не позвонил… Если он был так увлечен… — заторможенно проговорила Ева. — Я же утром дала ему флэшку с хакерскими программами! Сама точно не знаю, что там было, но я взяла все это у нас в полиции. Точнее, стащила. Я скопировала туда все программы, которыми у нас пользуются для взлома страниц или для слежки… в общем, все наработки полиции и спецслужб. Он попробовал взломать игру со всем этим, и у него начало что-то получаться, а потом я ушла…

— Ушла? Зачем?! — воскликнула Алиса. — Могла бы хоть меня предупредить! Это же Техноген, его нельзя оставлять без присмотра!

— То-то ты не оставила, когда он с утра напивался и заколдовывал технику смертных! — фыркнула Ева. — С программами он спокойно сидел в баре и ковырялся в компьютере! Он сам сказал, чтобы я ушла! Что могло случиться?

— Действительно. Всего-то Большая Охота, — вздохнула Алиса.

— А в ней виноват не он. Я думаю, он что-то нашел. Взломал игру. Или подошел к этому опасно близко. И те, кто стоит за игрой, решили, что другого способа его остановить нет. Остановить его или отвлечь нас…

Тут ближайший к ним столик накрыло чарами расширения пространства, и он прямо на глазах вытянулся в длину, как макаронина. Стулья, на которых за этим столиком уже сидели другие ведьмы, тоже вытянулись, превращаясь в скамейки, и отрастили дополнительные ножки. Ева дернула Алису за руку и потащила за собой, чтобы занять место. Как ни крути, а кафе-гостиная в минуты аншлага — это похуже маршрутки в час пик.

Алиса плюхнулась на край скамейки, набирая номер. Она звонила Техногену.

— Отключен… Твою ж мать! С ним что угодно могло случиться! Его могли сожрать твари или он сам мог присоединиться к стае тварей!

На столе появилось меню. Ева мимолетно задумалась, кто теперь будет разносить заказы. Раньше этим занимались духи-собутыльники, но сейчас они наверняка уже носились по городу вместе с другими тварями.

— Ну что, чаю облепихового?..

— К черту чай, — сказала Алиса. — Сегодня мне нужен виски!

Она ткнула в строчку, гласившую «Виски двойной».

Дух-собутыльник не прилетел. Вместо этого меню мигнуло и высветило надпись: «Настройка магических потоков. Подождите, пожалуйста».

— Даже выпить не дадут, — буркнула Алиса.

Она обхватила голову руками и несколько секунд сидела, почти уткнувшись лицом в стол. Где-то рядом дышала холодом арктическая носопырка, дальше гнал горячий воздух обогреватель, из-за пространственных чар вымахавший до размеров дровяной печи. Ведьмы галдели, окликали друг друга, командовали, переставляя мебель. Кто-то уже самоорганизовался, обустраивая спальни в свободных помещениях ковена. Кто-то громко обсуждал, что необходимо идти ловить тварей. Чей-то тихий голос разума отвечал, что нужно дождаться инквизицию…

Где инквизиция?

Пусть они заняты борьбой с тварями — хотя о какой борьбе может идти речь, эта лавина обезумевших тварей проглотит любого! — но Чернокнижный должен был хотя бы сделать объявление! Прислать людей в ковен, чтобы работали вместе с Элен и главами отделов, выстраивая стратегию!

Работать вместе с Элен. У Евы вырвался смешок. Она осознала, как нелепо это звучит.

Элен так и не появилась с самого начала Большой Охоты. Как и ее ближний круг. А начальницы отделов… ну, Ева видела Наталью Владимировну.

— Здесь нужна инквизиция, — пробормотала Ева. — Почему они молчат? Ладно, я уже не говорю про Элен и компанию, с ними все ясно. Не ясно только, почему она все еще главная ведьма. Но инквизиция должна была прислать хоть кого-то!

Алиса вдруг подняла голову. И улыбнулась.

— А они прислали.

Ева сидела спиной к двери и не сразу поняла, в чем дело. Но она заметила, как вдруг резко притих гул голосов. Только у окон и в углах еще спорили и причитали, слишком занятые, чтобы следить за дверью.

Ева обернулась и увидела Безымянного, входящего в кафе-гостиную.

Еву пробрала дрожь. Но не от вида Безымянного.

Внешность верховного инквизитора не навевала ужас. Обычный мужчина, на улице пройдешь мимо и не заметишь — средний рост, аккуратно подстриженные темные волосы с проседью, тонкие черты лица, на котором не отражалось никаких эмоций. Взгляд только неприятный, как у всех старых инквизиторов. И какая-то незримая, но давящая аура, которая словно лишала воли… хотя может, виной тому была излишняя впечатлительность Евы.

А вот то, что он примчался в город К., пугало. Это доказывало, насколько серьезно все, что происходило.

Не то чтобы Ева сомневалась…

Безымянный поднял руку, привлекая внимание. В разросшейся кафе-гостиной собралось уже не меньше полусотни ведьм. Новые все заходили и заходили, прибывая через порталы. Легко было не заметить неброско одетого человека, стоящего у барной стойки. Но почти мгновенно наступила тишина.

— Всем оставаться в здании ковена, — сказал Безымянный.

Он не повышал голос, но каким-то образом — наверное, с помощью чар — его отчетливо услышали все. Голос был спокойным, будничным и чуть уставшим.

— Не пытайтесь уничтожать тварей. Обычная магия против них не работает. Организуйте временное проживание для всех сотрудниц ковена. Ждите распоряжений инквизиции.

— Что будет со смертными? — не выдержав, крикнула Ева через весь зал. В тишине ее вопль прозвучал слишком громко. Головы повернулись к ней.

Она не ожидала, что Безымянный ответит. Похоже, он зашел на минутку, только сообщить оставшимся без руководства ведьмам о самом главном. Будто знал, что Элен отгородилась от всех в своей хрустальной башне, а начальницы отделов или исчезли, или потеряли голову…

Хотя почему «будто»? Он совершенно точно все это знал.

— Их защитой займется инквизиция, — ответил Безымянный, окинул зал еще одним внимательным взглядом и вышел.

Алиса прикрыла глаза.

— Как займется? Инквизиции мало! Для такого количества тварей — точно мало! — Ева не могла успокоиться. — К тому же Большая Охота обычно начинается по всему миру одновременно. Значит, он не мог притащить сюда столичную инквизицию, а наших не хватит!..

— Он никого не тащил… В вашем городе тварей в тридцать раз больше, чем в столице… и они зловреднее, — рассеянно, полушепотом ответила Алиса.

Она так и сидела с прикрытыми глазами, будто прислушивалась к чему-то. Ведьмы снова начали галдеть, и гул голосов все нарастал.

— Должен же быть какой-то способ, чтобы мы могли что-то делать, — беспомощно сказала Ева. — Мы не можем всю Большую Охоту проторчать здесь!

— Подожди минутку, — пробормотала Алиса.

— Ты с ним разговариваешь? — наконец догадалась Ева.

— Связные чары…

В век мобильных телефонов они почти вышли из употребления. Да и до того требовали слишком большой концентрации, чтобы постоянно ими пользоваться.

Но ими пользовался Сулей. По слухам. В столице, когда готовил атаки на правительство смертных. И ими пользовался Безымянный, когда отменил свой апокалипсис и связался со всеми магами одновременно, сообщая, что Сулей мертв.

— Про Техногена скажи! Пусть найдут Техногена!

Ева тоже перешла на полушепот. Он был заразительным.

Алиса молча кивнула. По-видимому, в ее голове сейчас шел бурный диалог.

Интересно, как это звучит? Не связные чары, а именно общение Алисы с Безымянным. Он ведь даже не взглянул на нее, когда был здесь. И Ева могла поклясться, что это не укрылось от внимания самых отпетых сплетниц ковена. И что они уже вовсю судачат, пользуясь тем, что можно отсиживаться в укрытии и болтать, вместо того чтобы ликвидировать тварей.

Да, случайные люди не попадали в ковен. Их выбирал сам город, и он знал, кто принесет ему больше пользы.

Случайные люди не получали магию. Но иногда получившие становились случайными.

Прошла минута или две, и Алиса открыла глаза. Встряхнула головой, посмотрела в меню, потом в сторону барной стойки. Но ведьмы не торопились сменять исчезнувших духов-собутыльников и превращаться в официанток хоть на время, и Алиса уныло отвернулась.

— Что, все? — сказала Ева. — В ложу пошел?

— В ложу? А-а… нет. Войный при памяти, там поспокойнее.

— А Техноген? Что с ним, неизвестно? И как они собираются защитить смертных?

Алиса негромко хмыкнула.

— Честно говоря, за весь вечер не встретила здесь ни одной ведьмы, которая бы так беспокоилась за смертных… Никому не в упрек. Я точно не знаю, но инквизиция сейчас будет ставить какие-то ловушки или антимагическую сеть. Она должна откачать у тварей часть сил. После этого смогут присоединиться маги. Но черт его знает, сколько времени это все займет и вообще поможет ли. Большой Охоты, сама понимаешь, на нашем веку не случалось.

— На нашем веку, — повторила Ева.

Алиса казалась ее ровесницей. Но Ева краем уха слышала что-то о заклинании прерванной жизни. О чарах Сулея, с помощью которых он избавлялся от лишних магов, заставляя их перерождаться лишенными памяти. Говорили, что Алиса была одной из таких магов. О ней вообще говорили чересчур много.

— С Техногеном что? Видишь, я беспокоюсь не только за смертных!

— Пока не получается связаться.

Они помолчали. Пару раз Алиса снова сосредоточенно прикрывала глаза и хмурилась. Что-то уточняла у Безымянного… или он у нее. Что-то скрытое от всех, что обычно и обсуждали с помощью связных чар, ведь они позволяли общаться мысленно, так, чтобы никто не отследил. И сама Алиса, и Безымянный порой казались только образами, набросанными на холсте реальности. Только образами — а суть, истинные мысли и истинные цели скрывались где-то в глубине, куда не было хода больше никому. Два айсберга в штормовых волнах…

Кафе-гостиная впустила еще несколько десятков ведьм, и ручеек иссяк. За барной стойкой наконец появилась одна из дежурных, которые раньше сидели в холле. Она включила кофемашину, и к ней потянулись жаждущие взбодриться. Никто еще не осознал, что они в осаде и осада может продлиться неизвестно сколько.

— Я, конечно, не знаю, пытался ли кто-то позвать Элен, но я бы попробовала, — произнесла Ева и встала. — Если Войный, в отличие от нее…

— Стой.

Алиса даже оторвалась от мысленного общения с Безымянным. От неожиданности Ева плюхнулась обратно на стул.

— Я сомневаюсь, что Элен пришла бы сюда, — сказала Алиса. — Но дело не в этом. Она в ловушке вместе со всеми своими советницами.

— Что? А-а… это ты установила там ловушки? — раскрыла рот Ева.

— Да.

Алиса глубоко вздохнула, потерла лоб, точно связные чары мешали ей думать. Посмотрела на Еву скептически. Но, видимо, получила разрешение раскрыть информацию.

— Моей задачей было понаблюдать за вашей Элен и во вторую очередь — за Войным и Чернокнижным. Инквизиция давно подозревала, что кто-то из них работает на противника. На того, кто создал игру… и стоит за всем этим, за утечкой магии, за побочной активностью тварей…

— Побочной? — вырвалось у Евы. — Так Безымянный считает, что твари бесятся просто как побочный эффект?

— Ну да. Побочный эффект от утечки магии…

— Или от похищения магии, — протянула Ева. — Магия не может просто утекать куда-то… И если за похищением кто-то стоит, то понятно хотя бы, почему беспокоится инквизиция. И зачем этому кому-то агенты из числа городского руководства, и зачем заметать следы. Непонятно только, зачем похищать смертных через игру. Так, значит, Элен подозревают в том, что она им помогает?

Алиса кивнула.

— Все, что было нужно, я уже увидела. Сегодня я только установила ловушки, чтобы вся эта компания не улизнула. Ну, пару жучков тоже. Нужно посмотреть, будут ли они звать на помощь и кого позовут, если обнаружат, что их заперли. Если нет — инквизиция их допросит.

— И что ты такого увидела?

— Потом, ладно? И там рассказала тебе больше, чем надо.

Ну да. Больше. Судя по спокойному лицу Алисы, она рассказала ровно столько, сколько ей разрешили. И Еве все сильнее казалось, что информацию ей выдают дозированно и продуманно. Планомерно вовлекают в паутину, чтобы подтолкнуть к чему-то. Или подготовить.

Хорошо бы это оказалась не подготовка к разделке туши.

Брр. Ну и мысли лезут в голову.

— Версия с зараженной душой все равно основная, — сказала Алиса. — Нормальный город не стал бы терпеть такую главу ковена. Или изначально не назначил бы ее. А теперь пошли, займем себе спальные места, пока еще можно выбрать. Вряд ли Валентин вернется до утра.

* * *

Ева привыкла спать где угодно. Как ни странно, даже не выезжая из родного города, часто получается так, что спать приходится далеко за пределами родной кровати.

Она спала на дежурстве в полиции. Сотрудников пресс-центра обычно не привлекали к дежурству, но однажды пришлось — когда в городе объявился террорист и обещал взорвать бомбы в двух десятках мест одновременно. Вся полиция сбилась с ног, пытаясь его поймать, на подмогу выдернули даже тех, кто сроду не занимался оперативной работой.

И только Ева знала, что террорист — это редкая, но зловредная тварь под названием пересмешник из пустоты. Сильный пересмешник мог обмануть целый город. Он заставлял людей видеть то, что они больше всего опасались увидеть, угрожал воплотить в жизнь самые стойкие, самые въедливые коллективные страхи и питался злостью, отчаянием или ужасом тех, кто пошел у него на поводу. Он манил полицейских за собой, заставляя их увидеть подозрительных типов, которые закладывали под здание центральной больницы подозрительные предметы. И вскоре обязательно сожрал бы тех, кто ехал на задержание.

Но сводная группа магов и инквизиции развеяла пересмешника раньше. И остаток ночи, пока отряды разыскивали несуществующего террориста, Ева мирно дремала за рабочим столом.

Еще она спала в погребе, куда ведьм как-то загнал ползучий многоэтажник. Погреб был полон мешков с полусгнившей картошкой и банок, в которых в мутном рассоле плавали огурцы. Спала на крыше — случайно отключилась, когда после двух бессонных ночей Жанна отправила подчиненных выслеживать фантомных птиц. Спала на скамейке в парке и проснулась оттого, что кто-то пытался вытащить у нее кошелек…

Спать в зале переговоров ковена довелось впервые. Раньше ее в этот зал даже не пускали никогда. Он предназначался для приема важных делегаций из других городов.

Над головой нависала магическая лепнина, изображающая разнообразных тварей. Их фигурки выступали из стен и потолка, как живые. Оскаленные морды или то, что заменяло морды, слепо таращились в лица спящих.

Ева заняла матрас у самого окна и легла, не раздеваясь. Алиса успела отдохнуть днем. Сейчас она устроилась на подоконнике, наложив на себя слабые чары отвода глаз. Иначе ей начинали кричать «эй, спускайтесь, вы мне спать мешаете!». Причем кричали из противоположного конца зала.

Ева думала, что вряд ли сможет заснуть, но стоило лечь — и глаза начали слипаться от усталости. Так она и провалилась в забытье, унося с собой отпечатанных на сетчатке ненастоящих тварей под потолком и неподвижную Алису на подоконнике. Алиса тоже сидела с закрытыми глазами. То ли дремала, то ли общалась с Безымянным.

Мир исчез и снова возник, когда Еву осторожно потормошили за плечо. Она открыла глаза. Сон мгновенно испарился.

— Пойдем, — сказала Алиса. — Там… кое-что случилось.

Голос был негромким, тревожным. В зале все еще царила тьма, ведьмы все как одна мирно спали… а может, им помогли уснуть покрепче, чтобы никто не путался под ногами и не видел лишнего. Из коридора в щель приоткрытой двери просачивался неяркий свет.

Ева вскочила и принялась пробираться туда, переступая через спящих ведьм.

Алиса направлялась к верхнему этажу. К вотчине Элен и ее совета, к невидимому для смертных лабиринту коридоров, где скрывались роскошные кабинеты, комнаты отдыха, гостиная для совещаний в узком кругу и даже квартира главы ковена…

«Может, хоть теперь получится на нее посмотреть», — пронеслось в голове. Как ни крути, а любопытство — один из главных пороков всех ведьм. Даже самых старых… то есть опытных. Что уж говорить о молодых.

В гостиную вела высокая резная дверь. Она нависала над головой, давила своей основательностью и мощью. Утверждала незыблемость власти тех, кто собирался за ней, принимая решения о судьбе всего города.

А за дверью…

За несколько часов обстановка не изменилась. Диваны с подушками и пледами все так же стояли в живописном беспорядке, приглашая уютно устроиться на них. На столиках еще оставались чашки с чаем и бокалы с вином, полупустые бутылки, открытые коробки конфет, фарфоровые блюдца с остатками миниатюрных марципановых пирожных и вычурными серебряными ложечками, такими миниатюрными, что в чьей-нибудь неловкой руке они, пожалуй, переломились бы пополам.

По гостиной бродили три инквизитора из совета высших. Из столичного совета высших. И Ева в очередной раз обомлела. Вряд ли сюда приехали только трое, учитывая, что сейчас творилось на улицах. Значит, Безымянный притащил сюда весь совет? Значит, в городе все действительно настолько ужасающе?

Затем она увидела Безымянного. А рядом с ним Этьена Дефоссе.

Те сидели на полу на корточках. Безымянный поднял голову, кивнул, увидев Алису с Евой, и вновь склонился над…

Теперь Ева рассмотрела и то, что лежало на полу.

Безымянный водил рукой над безжизненным телом Элен, верховной ведьмы города К.

Губы его беззвучно шептали заклинания.

Дефоссе хмурился, накладывая какие-то проверочные инквизиторские узоры. Высшие исследовали стены, будто ища тайники… но скорее — изучая пробоины в защите. Точно такие же пробоины, как та, которую нашли в квартире Евы в одно кошмарное утро, когда неизвестное проклятие поразило мага по имени Руслан. Виновного лишь в том, что остался ночевать у Евы вместе с друзьями.

У дальней стены, скрытые массивной фигурной спинкой одного из диванов, лежали еще несколько тел.

Высшие не отреагировали на прибытие Евы и Алисы. Дефоссе и Безымянный были заняты чарами. Ева беспрепятственно, медленным, замирающим шагом подошла к телам.

Ноги тонули в мягком ковре. Казалось, шелковистость его меха ощущалась даже сквозь кожу зимних сапог.

Девять ведьм. В той же одежде, в которой она видела их несколько часов назад. Они не выходили из гостиной. Кто-то или что-то настигло их прямо здесь, проникнув сквозь невидимые бастионы защиты и сломав все магические барьеры. Причем настигло, похоже, мгновенно, расправившись с ними за считанные секунды. Рука одной из ведьм все еще сжимала шоколадную конфету. Другая ведьма лежала, неловко скорчившись, наполовину сунув руку в карман джинсов, чтобы достать телефон.

— Что с ними случилось? — Ева не заметила, что говорит вслух. Заметив, осеклась, но все же закончила фразу. — Это… лишение разума? Снова?

— Они мертвы, — буднично сказал Безымянный и поднялся на ноги. — Все, кроме Елены. Алиса, когда точно вы ушли с крыши?

— В десять двадцать семь, — отчиталась та.

Безымянный кивнул каким-то своим мыслям.

— И Большая Охота началась сразу после этого?

— По-моему, до… Чуть ли не сразу, как только мы создали ход.

— На них напали, когда вы ушли. Может, даже минута в минуту, — он задумчиво рассматривал бесчувственную главу ковена. — Скорее всего, из-за жучков и ловушек. Елена привлекла к себе внимание… Тот, кто стоит за этим, не мог допустить, чтобы информация просочилась. Елена и ее совет что-то знали. Нам нужно было установить наблюдение раньше.

Раньше?!

Ева еще не успела опомниться, осознав, что в очередной раз спровоцировала нападение неизвестного врага. Причем снова на кого-то другого. Сначала напали на Руслана, напали в ее доме, потому что охотились за ней. Теперь убили всех самых знающих и опытных ведьм города и лишили разума Элен. Елена — это ведь Элен? Безымянный говорил о ней? На какой-то миг шок парализовал Еве разум, и она не могла воспринять даже такую малость, как имя. Имя на русский манер… на французский…

А Этьен говорил, что невозможно предусмотреть все, и не то чтобы она сама этого не знала, но…

Но она стала чуть ли не соучастницей преступления! Если бы Ева и Алиса не заперли ведьм в их гостиной, они бы могли спастись. Если бы не установили жучки — ведьмы были бы живы.

Безымянный сказал это прямым текстом.

Но это он послал Алису следить.

И не удивился массовому убийству.

Ева глубоко вздохнула и еще раз повторила себе, что ни в чем не виновата. Не ошибается тот, кто ничего не делает. А за того, кто ни на что не влияет, ошибаются другие. И виноват он только в том, что до сих пор не заставил с собой считаться. Самая бесполезная ведьма… Да и вообще — не слишком ли бурная реакция для сотрудницы полиции?

Но Ева работала в пресс-службе. И ей негде было привыкнуть к постоянным смертям и постоянной ответственности за них. За гибель свидетелей, нечаянных соучастников, всех, кто попадался на пути преступников или попадал в жернова машины правосудия, всегда отвечали другие.

А статус самой бесполезной ведьмы был уже привычным злом. И Ева легко отогнала мысли о нем на периферию сознания.

— Что с Элен? — спросила она. — Ее ведь лишили разума?

Высшие успели куда-то улетучиться так же молча, как и изучали помещение. То ли узнали все, что требовалось, то ли понимали, что сейчас начнется разговор не для их ушей. Нонсенс — может ли в инквизиции существовать хоть какая-то информация, не предназначенная для ушей совета высших?

— Да, как и остальных жертв. Почти так же. Взгляните.

Безымянный жестом пригласил Еву подойти поближе, и она с некоторым удивлением сделала шаг.

На шее Элен отчетливо виднелись темные, налитые кровью полосы. Отпечатки.

На коже отпечатался ровный ряд тонких поперечных линий. И они что-то напоминали. Что-то знакомое… Ева видела его совсем недавно…

— Щупальце, — вырвалось у нее.

— Да, — подтвердил Безымянный. — Это точно такое же щупальце, как то, которое Этьен отсек от той твари в подвале. Дружище, ты точно не запомнил, как она выглядела? Может, бросить на тебя проясняющие чары?

Этьен вздрогнул и на всякий случай отодвинулся подальше. Он стоял рядом с Безымянным, исследуя несчастную главную ведьму. Похоже, проясняющие чары были магией не для слабонервных. Ева невольно усмехнулась.

— Она выглядела, как сгусток тумана со щупальцами. Я даже отправил тебе одно щупальце. Что ты с ним сделал?

— В нем не было магических следов, — вздохнул Безымянный. — Обычное щупальце, не считая отсутствия присосок. Оно до сих пор лежит в лаборатории под стазисом, и лаборанты упрашивают, чтобы им разрешили приготовить его во фритюре.

Он покачал головой с выражением мученического терпения на лице. Дефоссе фыркнул.

Еву начал разбирать истерический смех. Она вспомнила, как воображала себе это самое щупальце, только поджаренным на гриле. Что же там за тварь, если ее части у всех вызывают такие неудержимые кулинарные ассоциации?

Потом взгляд упал на лежащие у стены тела, и смех сам собой затих. Ева отвернулась, но ее невыносимо тянуло обернуться. Увидеть их снова. И снова отвернуться, и снова посмотреть, и снова увидеть…

— Ждем еще три часа, — нарушил тишину Безымянный. — До шести утра. Потом ты мне понадобишься, Этьен.

Имя своего приятеля он произнес с какой-то едва уловимой насмешкой. И полузабытое невидимое досье на Этьена Дефоссе в воображении Евы словно проснулось. Туда добавилась строчка: «Имя со стопроцентной вероятностью фальшивое».

— А смертные? — Ева на миг зажмурилась, точно это могло заставить досье исчезнуть. — Они хоть как-то защищены от тварей? И если нет, вы собираетесь что-то делать?

Прозвучало по-хамски. Но Безымянный не обратил внимания на тон.

— Мы зачистили антимагией все улицы, — устало сказал он. — Невозможно зачистить еще и каждый дом. Ловушки приманят оставшихся тварей.

— Если их не станет больше, — негромко добавила Алиса. — Если они не размножаются прямо во время охоты.

Безымянный метнул на нее острый взгляд.

— Посмотрим. Ловушки эффективны в любом случае. Все свободны до шести утра.

Судя по тому, что Алиса осталась на месте, на нее это распоряжение не распространялось. А Ева побрела к двери, пытаясь собрать мысли в кучу.

Здесь было почти не слышно шороха, с которым туши неизвестных существ скользили по крышам. Неизвестных! Да, неизвестных существ! Если все остальное расстраивало Еву, сбивало с толку или вызывало чувство вины, то вот это откровенно злило. Она не один год проработала в отделе по борьбе с тварями, изучила все справочники, которые имелись в библиотеке ковена, сталкивалась с десятками существ, но так и не узнала того или тех, чьи гигантские тела с ленивой неотвратимостью пересекали крышу за крышей вокруг здания ковена.

Стоп, а не могла это быть…

Ева рывком обернулась. Дефоссе догнал ее почти у двери.

— Это же та самая тварь, от которой вы отсекли щупальце!

— Он знают, — успокаивающе сказал Дефоссе и приобнял ее за плечи, увлекая в коридор.

Краем глаза Ева успела заметить, как Алиса что-то очень тихо, почти шепотом, но бурно доказывает Безымянному, энергично жестикулируя перед самым его лицом. А он держит ее за запястья, не мешая жестикулировать, и слушает. Мгновение, выхваченное из бесконечной ночи.

Дверь закрылась, и Ева заморгала в полумраке коридора.

— Так что там с тварью? Кстати, я не спросила, что с Техногеном! Его нашли?

— Пока нет, — сказал Дефоссе. — Утром попробуем снова. Но я не думаю, что стоит о нем беспокоиться. Он все-таки магическое существо. В худшем случае ему откажет разум, и тогда он попадется в одну из ловушек…

— Да, — согласилась Ева. — Смертные меня беспокоят больше. А все ваши ловушки — это просто отговорки, чтобы лишний раз не вспоминать, что сотням смертных этой ночью никто не поможет. И кого-то сожрут подземники, кого-то многоэтажники, кого-то вся эта стая вампиров… мать-магия, никогда не думала, что у нас в городе столько разных вампиров!.. Да, Техноген сможет за себя постоять, в отличие от смертных.

— Ева, мы им действительно сейчас не поможем. Улицы зачищены, это уже немало. А ловушки эффективны. Они создают притяжение, и твари слетаются к ним, как бабочки на свет…

— Если только они не размножаются прямо во время охоты, — перебила Ева. — Алиса правильно сказала. Я никогда не видела столько тварей одновременно. И да, сейчас я ничем не помогу. К сожалению. Вы что-то еще хотели? Говорите, вижу же, что собирались!

Дефоссе улыбнулся — обезоруживающе и печально. И как-то совсем беззащитно посмотрел Еве в глаза.

— Снова «вы», да?

— Ты, — она выделила это слово голосом, — очень мутный тип, господин Дефоссе, и я тебе не доверяю. Ничего не могу с этим поделать. И, если честно, не считаю нужным. Так что хотел-то?

— Чтобы ты провела со мной три часа. Может, у меня будет еще немного времени завоевать твое доверие, — сказал он со вздохом.

— Я бы не надеялась… — Ева подумала немного и махнула рукой. — Хорошо. Только учти, я сегодня плохой собеседник. Я буду злиться, ныть и постоянно расспрашивать о тварях. Еще не поздно найти себе сговорчивую ведьму и…

Дефоссе тихо, но от души рассмеялся, не дав ей договорить.

— Я отвечу на все вопросы о тварях. Пойдем.

Пахнуло приглушенными, уже почти неощутимыми ароматами еды. Обычно все заказы ведьм из кафе-гостиной появлялись сначала здесь. Затем духи-собутыльники телепортировали блюда на столики.

Ведьмы предпочитали простую еду. Такую скорее ожидаешь встретить на кухне где-нибудь в спальном районе, в уютной квартире молодой семьи, все хозяйственные хлопоты которой взяла на себя энергичная бабушка. «Что вам сегодня приготовить?» — спрашивает она с утра, пока дети собираются на работу, а внучка-первоклассница, зевая и канюча, плетется в ванную чистить зубы. И дочь на бегу отвечает: «Ой, нам все равно». И бабушка ворчит: «Никакой фантазии не хватит каждый день разносолы выдумывать». А потом идет на кухню и готовит что-нибудь привычно домашнее, но до умопомрачения вкусное. Борщ, рагу, нежное картофельное пюре с зеленью, творожную запеканку…

В детстве у Евы была подружка из такой семьи. И Ева, которую воспитывал и в меру умений кормил дедушка, обожала проводить у нее время. Дружба рассыпалась только через пятнадцать лет, когда в нее вмешался город. И преподнес непрошеный магический дар вместе с новой жизнью, отказаться от которой Ева уже не смогла…

…Она втянула носом воздух и ненадолго замерла посреди кухни. А это была именно кухня ковена. Дефоссе стоял рядом и терпеливо ждал, пока схлынут детские воспоминания. Он словно читал мысли — хотя что, к подземникам, он мог понять?

— Полагаете, на кухне лучше всего проводить время наедине? — Вынырнув из океана бессвязных мыслей, Ева сказала первое, что пришло на ум. — Нет, это правильно. Чем ближе к еде, тем лучше. Только разве она тут есть? В ковене ничего не готовят, все заказы в кафе-гостиной появляются из городских ресторанов.

— Знаю. Но нам хватит.

И он жестом поманил Еву за собой.

Та помедлила, хмыкнула про себя и пошла следом.

Мутный тип снова что-то затеял. Оставалось гадать, чего он хотел и зачем ему понадобилось общество Евы. Нет, она была не против. Не искала подвох специально, не боролась со своими чувствами и не боялась остаться обманутой и с разбитым сердцем. Просто не питала иллюзий. А чувства… Сложно испытывать что-то серьезное, когда играешь в любовь, ни на миг не воспринимая игру всерьез?

Не этим ли руководствовался и Дефоссе?

— Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами… — пробормотала Ева задумчиво. И остановилась на пороге, увидев, куда Дефоссе ее привел.

Это оказался балкон. Она бывала на кухне ковена, но не интересовалась, что находится в конце этого небольшого лабиринта из нескольких помещений, перетекающих одно в другое. К тому же кухню устроили на первом этаже, окна выходили в глухой угол, где за зданием ковена возвышался унылый бетонный забор, а за ним — гаражи…

Балкон бесстыдно попирал все законы логики. С него открывался вид на оживленный проспект. На ту сторону выходили окна кабинета Элен и еще каких-то отделов.

Впрочем, в здании ковена нельзя было верить архитектуре и географии. Окно в северной стене могло впускать в комнату нежное рассветное солнце, а спускаясь по лестнице вниз, всегда можно было очутиться на крыше. Так что удивляло Еву только одно — почему Дефоссе не поленился исследовать все углы ковена.

— Знаешь, — осторожно сказала она, — в феврале меня как-то не тянет гулять на балконе… даже если с него можно наблюдать за полетом снеговиков.

Летали снеговики, конечно, не в том обличье, в котором смертные привыкли видеть их в городских дворах. Зато они были единственным видом тварей, которых смертные могли создать. Горожане не знали, что, стоит им слепить снеговика, как он обретает душу. И через пару часов эта душа, прозрачная, почти невидимая, вырывается из тела и несется вихрем по улицам, закручивая падающий снег порывами ветра и швыряя его в лица прохожим. И тогда прохожие недовольно морщатся и ворчат: «Ну блин, идешь на работу — ветер в лицо, возвращаешься — опять в лицо. Куда ни пойди, снег лепит в физиономию!»

Но с балкона пляшущие на ветру души снеговиков выглядели даже красиво. Казалось, нет никакой Большой Охоты, и по городу не носятся сонмы тварей, пожирая, лишая разума, превращая в пыль или убивая все на своем пути. Лишь вдали мелькали темные тени, но их скрывала живая ажурная завеса падающего снега. Она дышала, шевелилась, взлетала к небу снежными волнами, складывалась в развевающиеся на ветру пряди, вздувалась воланами, повинуясь порывам ветра. Снег вихрился, как разумное существо. Испуганное, потерянное существо, озирающееся в ужасе и мечущееся в поисках выхода.

Как знать, что на самом деле чувствуют души снеговиков? Они не просили, чтобы их создавали.

…Дефоссе повел рукой, плетя узор. До него Ева не видела, чтобы кто-то колдовал так — неуловимыми стремительными движениями пальцев, точно чары ткались на самых кончиках без его участия. Ледяной воздух тут же потеплел, а порывы ветра захлебнулись, врезавшись в невидимую преграду. Балкон был не застеклен.

Затем с него исчез снег. Проступили очертания столика и мягких кресел. На столике вспыхнула лампа, и обивка кресел заиграла едва заметными искорками, вплетенными в дорогую гобеленовую ткань. На одном из кресел свернулся мягкий плед.

Мебель была во вкусе Элен. Весь балкон будто перенесли сюда откуда-то с тайного этажа, куда не было дороги простым ведьмам.

— Элен собирала свой этаж из кусочков здания, — пояснил Дефоссе. — На самом деле в кухне нет двери на этот балкон. Но раз я все равно его нашел, сегодня он будет нашим. Любишь глинтвейн?

Ева усмехнулась, прошла к креслу и устроилась в нем, разворачивая плед. Ткань была такой мягкой, что ее не хотелось выпускать из рук. Ева постаралась не думать, что плед, наверное, тоже принадлежал кому-то из советниц Элен. И что руки, которые касались его несколько часов назад, сейчас уже мертвы.

— Ничего не имею против глинтвейна. Но только если ты сваришь его сам, — сказала она. — Я уже, кажется, говорила, что обожаю, когда мужчины что-то делают для меня. Особенно те, которые зачем-то вызываются изображать моего возлюбленного.

— Я не изображаю… — шепнул Дефоссе.

Ева не заметила, когда он успел приблизиться и опуститься на корточки у ее кресла, глядя на нее снизу вверх. Взгляд был мягким, доверчивым и даже чуть-чуть наивным. И в темноте неприятная его цепкость пряталась, чтобы не разрушать хрупкую иллюзию нежности. На мгновение захотелось, чтобы иллюзия превратилась в правду. Тогда исчезло бы душное недоверие, напоминающее привкус плесени. И можно было бы наслаждаться чистыми эмоциями, как сейчас Ева наслаждалась чистым воздухом опустевшего ночного города.

В здании ковена было душно. Духота пока не проникла на балкон, но уже вползала из кухни тонкими струйками чада.

А пока можно было продолжать игру. И позволить ей стать правдой на пару часов.

— Ну конечно, не изображаешь, — ответила Ева и склонилась к Дефоссе, опираясь на подлокотник кресла. — Лучше изобрази глинтвейн, а то я подумаю, что ты умеешь только обещать.

«Ты» давалось с трудом, царапало горло, не желая слетать с языка.

Дефоссе улыбнулся. Ева подумала, что по законам жанра сейчас он должен ее поцеловать, но он не пошевелился. Наверное, тоже не любил чистые и беспримесные жанры.

— Как ты сказала — «мне нравится, что я больна не вами»? — негромко произнес он. — Там есть еще другое. «Вы больны, увы, не мной»…

— Увы? — Ева покачала головой. — Жалеть всегда есть о чем. Но вы лучше меня знаете, что это ничего не меняет.

Она не вкладывала в свои слова никакого особого смысла. Но Дефоссе подобрался и насторожено сощурился, будто услышал что-то важное, но неожиданное. Что-то опасное. Способное раскрыть какую-то тайну… или заставить проболтаться посвященных в нее.

Опять. Как это все уже надоело!

Ева резко выпрямилась и отвернулась, невидящим взглядом уставившись на танцующую метель. Она не собиралась ничего говорить. Но слова вырвались против ее воли:

— И так всегда. Если вы… если ты что-то скрываешь, может, стоило бы хотя бы стараться получше?

Он долго не отвечал. Ева подумала, что ответа не будет, может, Дефоссе просто молча встанет и уйдет…. Не выдержала, снова взглянула на него — и обнаружила, что он сидит в той же позе на корточках у ее кресла.

— Может, и стоило бы стараться, — без выражения ответил он, реагируя больше на ее взгляд, чем на вопрос.

Потом поднялся и пошел на кухню.

И Ева наблюдала, как он готовит глинтвейн. А снаружи, за невидимой магической гранью, все так же метались в бешеной пляске души снеговиков, растворяясь в метели. И Ева косилась на них и отводила взгляд. Она пыталась представить, что творится в городе. Что происходит в квартирах смертных, в их магазинах, кафе и ресторанах, в трамваях, гостиницах, даже в вузах… да везде! Для тварей ведь не существовало барьеров. Немногих могли остановить стены. Твари, неспособные проникнуть под землю, отлично чувствовали себя в высотных домах, а те, от которых спасала высота, становились непобедимыми под землей. Маги моги защитить от них себя, но — напрасно город тратил силы и призывал все новых и новых помощников, одаряя их магией! — не всегда могли помочь смертным.

Как сейчас.

Поэтому Ева отводила глаза, продолжала наблюдать за Дефоссе и старательно убеждала себя, что Безымянный знает, что делает. До сих пор у нее не было повода в этом сомневаться.

Но смертные, которых прямо сейчас пожирали твари!..

— Как ты можешь быть таким спокойным? — Когда Дефоссе вернулся на балкон, неся два стеклянных бокала с глинтвейном, она не выдержала. — Ты был в городе? Или вернулся из Парижа сразу в гостиную к Элен? Тебя же в Париж вызывали, так? Что происходит в городе?

Он поставил напитки на стол и пододвинул свое кресло ближе к Еве — чтобы накрыть ее руки своими и не тянуться к ней через стол.

— Большая Охота началась по всему миру одновременно, — сказал Дефоссе. Каким-то непостижимым образом его голос звучал успокаивающе, хотя то, что он произносил, могло лишь повергнуть в еще большую панику. — Да, меня вызывали в Париж, потому что там обнаружили… Ты слышала, что в вашем городе есть воронка, через которую уходит магия?

— Алиса рассказала, — Ева передернула плечами. — Но мне слабо верится, что о воронке вы знаете, но не можете ее найти.

— В Париже нашли похожую, — он жестко усмехнулся. — Там нет таких помех. После проверки ваших надзорных постов я передал в парижскую инквизицию данные для сравнения. С их помощью там удалось вычислить еще одну воронку, масштабами поменьше. У вас, что бы мы ни делали с данными о колебаниях поля, искажениях, с привязкой к местности… все бесполезно. Здесь ее что-то экранирует. Экранировало.

— Теперь, значит, нет? — Ева ухватилась за эту соломинку. — Значит, ты все это время искал воронку…

— И воронку в том числе. Ева, успокойся. Смертных мы защитили, как могли. Через пару часов все решится… так или иначе. Выпей глинтвейна, не надо паниковать.

Он мягко убрал руку с ее стиснутых ладоней. Ева недовольно поежилась — пальцы тут же ощутили неприятный холод, а ветер, слабый, но ощутимый, начал заползать в рукава. Она поспешила обхватить горячий бокал.

— Нет, подожди. Еще кое-что. При чем здесь игра и почему Большая Охота началась, как только у Техногена начало что-то получаться с ее взломом? Магия утекает туда?

— В игру? Да, — мрачно подтвердил Дефоссе. — Поэтому Техногена мы найдем обязательно.

Он говорил так уверенно, будто Техногена невозможно было не найти. Специально ее успокаивал? Знал что-то, что помогло бы отыскать духа технологий в городском лабиринте среди заводов и паутины интернетных кабелей? Придерживал в рукаве еще один козырь, способный все изменить?

Козырь — вряд ли. Иначе они с Безымянным уже добрались бы хоть до одной разгадки.

Но было еще кое-что, о чем Ева не могла не спросить.

Она крепче сжала в руках бокал. На миг показалось, что сейчас он лопнет и острые осколки вонзятся в ладони, а глинтвейн потечет на пол. Но стекло было толстым, а Ева не могла похвастаться физической силой… Да и какой силой вообще могла?

Во рту пересохло, когда она тихо произнесла:

— Звучит гладко… Но Алиса говорила еще кое-что. О зараженной душе города.

— Все правильно говорила.

Дефоссе спокойно смотрел Еве в лицо, но его взгляд снова не читался. Темнота скрывала оттенки эмоций. Или их скрывал он сам. Ева не знала почему, но ее охватило чувство, что последний вопрос — самый важный из всего услышанного. Вот оно, то, что может изменить все. И оно не зависит ни от Безымянного, ни от Дефоссе.

— И она правда заражена? Вы можете это узнать? И если да, то что будете делать?

Он как-то болезненно дернул лицом и со вздохом отвел глаза.

— Она, скорее всего, заражена. В первую очередь — тварями. В норме их не бывает так много ни в одном городе. Это как дом, пораженный тараканами или муравьями… Можно что-то делать, но от паразитов редко получается избавиться навсегда. А в нашем случае твари мешают отслеживать магические потоки. Это они экранируют вашу воронку. Они пьют силу города, паразитируют на нем, оплетают его, как пауки паутиной… И тем самым прячут того, кто стоит за игрой.

— Значит, он сильнее вас вместе взятых, — бросила Ева. — Вы поэтому до сих пор ничего не сделали, хотя все давно поняли?

Кажется, она рассердила Дефоссе. До сих пор его глаза не метали такие молнии. Впрочем, он быстро взял себя в руки — Ева едва успела отвлечься от своих переживаний, с веселым изумлением следя за его реакцией.

— Мы все поняли, — он подчеркнул эти слова, будто заключал их в жирные кавычки, — только сегодня ночью. И знаешь, кто бы там ни стоял за игрой, мы с Валантеном найдем его. Не важно, насколько он силен.

— Потому что вы все равно сотрете его в порошок? — иронически фыркнула Ева.

— Потому что для магов и инквизиторов нет закона выше, чем воля города. Они заразили его паразитами, чтобы свести с ума и избежать наказания, но все когда-нибудь кончается. Все кончается…

Дефоссе мотнул головой и замолчал. Собирался продолжать, но в этот момент словно вспомнил что-то, что мгновенно погасило его запал. И снова поднял на Еву ничего не выражающий взгляд.

— Хорош романтический вечер, а? Мне никогда не хватает времени. Может быть, это проклятие. Может быть, даже от вашего города.

На этот раз Ева не собиралась вникать, что он имел в виду. Уяснила только одно — самое важное уже прозвучало. Домыслы о проклятии от города и прочий театральный романтизм ее мало интересовали. Она знала, что ее город не способен никого проклясть.

Он сам был проклят.

И она наконец отхлебнула из бокала. За время разговора глинтвейн не остыл ни на градус и не потерял ни малейшей толики аромата.

Воцарилось молчание. Шорохи на улице прекратились, из здания ковена тоже не доносилось ни звука. Где-то там внутри все еще лежали мертвые тела. И над ними, может быть, все еще сидел верховный инквизитор Валентин Ландау по прозвищу Безымянный и строил очередные мерзкие планы. То ли у Евы не было настроения, то ли все планы Безымянного, о которых она знала, оказывались невыразимо мерзкими. И все как один включали использование людей…

А рядом с Евой на балконе сидел друг Безымянного. С некоторых пор один его вид заставлял вспоминать сакраментальное «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Но не сегодня. Этим вечером он казался странно присмиревшим, притихшим, растерявшим свой обычный задор, ироничность и тлеющий в глазах огонь.

Отголоски прежних искр вспыхивали, лишь когда он искоса наблюдал, как Ева потягивает глинтвейн. И, кажется, любовался. Хотя чем там можно было любоваться?

Наконец она не выдержала:

— Ты молчанием собирался завоевать мое доверие? Или расскажешь еще что-нибудь о тварях? А может, еще и о ваших планах?

— А тебя интересуют исключительно твари и планы? — бледно улыбнулся Дефоссе.

— А ты ответишь на вопросы о чем-то еще? Например, кто ты такой на самом деле, почему приехал тайно, зачем тебе понадобилась я?

Ева выждала несколько секунд, хотя была уверена, что он промолчит. На риторические вопросы не отвечают… Но Дефоссе неожиданно ответил с невеселой улыбкой, которая чем-то напомнила улыбку Безымянного:

— Я не могу сейчас нарушить заклинание личины. Оно не делает различий, если ты что-то узнаешь — это узнают все. Видишь, я все-таки стараюсь быть откровенным…

— Ну надо же, — скептически сказала Ева.

Что-то подобное она и предполагала. Но ожидала, что Дефоссе будет и дальше увиливать от ответа. Казалось, это доставляло ему удовольствие.

— И еще — у меня нет цели втереться к тебе в доверие или влюбить в себя, — добавил он под ее подозрительным взглядом.

Кивнул, подкрепляя знаком свои слова — и стало ясно, что сеанс откровений закончился, едва начавшись. А может, это значило, что он так шутит.

С инквизиторами порой, как с тварями — никогда не знаешь, что у них на уме.

— Какая тогда твоя цель? — спросила Ева.

Дефоссе пожал плечами. Взгляд его так и не обрел обычную цепкость, казался расфокусированным и немного пьяным, хотя глинтвейн кружил голову лишь самую малость — не поймешь даже, от алкоголя, от безумной ночи, полной охотящихся тварей, от странного разговора или от всего понемногу…

— Остановить Большую Охоту? Выйти на хозяина игры? Найти того, кто дергает за ниточки? Быть с тобой эти пару часов, пока ты еще не отказалась иметь со мной хоть что-то общее? Цели нет… Ее нет никогда, есть только момент, — задумчиво произнес он.

Пока. Пока еще не отказалась…

Ева хотела задуматься, что бы это значило, но в тот же момент осознала, как ей это надоело. Все эти попытки выловить золотую крупицу правды в мутном потоке событий. Все эти загадки, которые множились быстрее тварей, носящихся по городу. Все эти страницы невидимого досье на Дефоссе в ее голове, в которых не было никакого смысла…

Досье послушно развернулось перед мысленным взором, точно услышав, когда о нем подумали. И пополнилось одной короткой, но многозначительной строкой:

«…»

— Без разницы, какая у тебя цель, — в сердцах сказала Ева, — но лучше бы ты с самого начала выбрал не любовь, а просто секс. И ничего личного.

Дефоссе тихо рассмеялся. Так, будто он понимал, что она чувствует и что вкладывает в свои слова.

— Ничего личного надоедает так быстро, что не нужно быть магом, — сказал он мягко. — Лет двадцать-тридцать… и все.

В голосе прозвучала тень горечи. Но, конечно, это только казалось. Сегодня ночью все скорее казалось, чем происходило на самом деле.

— Хорошее развлечение, — выдохнула Ева, отставляя пустой бокал. — Наверное.

Дефоссе завладел ее освободившейся рукой.

Ева только усмехнулась, когда он поднес к лицу ее кисть и начал целовать костяшки пальцев. Играючи, легко, как почти все, что он делал. Но это, бесспорно, приятно будоражило. И ухмылка против воли превращалась во взволнованный смешок.

«Целовать ручки все еще в моде?»

«Ты что-то задумал или просто…»

В голове лениво проплывали обрывки мыслей. Становились четче, если Ева бросала косой взгляд на метель за невидимой оградой балкона. Почти таяли и растворялись в волнах предвкушения, когда она снова смотрела на Дефоссе. Окончательно исчезли, когда он притянул ее к себе, и она перебралась в его кресло, к нему на колени.

Она скептически щурилась, когда он стал целовать запястье. Дальше мешал рукав. Сражаться с одеждой Дефоссе не стал.

Время изогнулось волной, реальность вновь подернулась туманом, — и вот они уже целовались. И ненастоящие чувства дымкой заволакивали рассудок, обостряя только ощущения. Его легкое дыхание и сухие прохладные губы на ее губах. Слабый ветерок, пахнущий оттепелью и тленом. Медленные, будто ленивые, но завораживающе-настойчивые движения. Ответный огонь в груди, который сразу превращался в пепел.

Все было ненастоящим. Все, кроме тварей. И агонизирующей магии. И ничто не имело значения.

…В этот раз им никто не мешал. Поцелуй изжил себя и иссяк сам собой. Эта ночь была не предназначена для чего-то большего. Она была создана, чтобы ждать.

Безымянный создал ее, чтобы все нити успели свернуться в клубки.

Медленно, точно вырываясь из затянувшегося сна, Ева поднесла к глазам запястье с часами. Часы-артефакт, зачарованные на защиту, отсчитывали время по-прежнему безупречно.

— Полтора часа… — пробормотала она.

Дефоссе посмотрел на нее. Получилось снизу вверх, она все еще сидела у него на коленях.

— Есть еще что-то о тварях, чего я не успел рассказать?

Ева уже заметила, что за ним водилась такая привычка. Сказать что-то, явно витая мыслями где-то далеко. И ненароком раскрыть в этой рассеянной фразе свои настоящие мысли.

«Там есть еще другое. Вы больны, увы, не мной»…

Он прекрасно понимал, что Еве нужна от него только информация. Или в первую очередь информация. Только правда — и немного игры. Одного только так и не раскрыл — что нужно было ему самому.

— Ты объяснил все, что мог, — сказала она. — Но я больше не хочу здесь оставаться. Я пойду и выясню, что происходит в городе и что со смертными. Об этом ни ты, ни Безымянный говорить не собираетесь.

— Да нельзя сейчас, там не…

Дефоссе ругнулся и снова посмотрел в глаза Евы. И, кажется, обнаружил там достаточно решимости — а может, чего-то еще.

— Черт возьми, — буркнул он. — Я пойду с тобой, хотя бы чтобы проконтролировать. Никакой магии. Никаких рейдов по квартирам. Никаких троп между домами…

Язвительный ответ вертелся у Евы на языке. Что-то вроде: «Ни один инквизитор не посмеет меня контролировать». Или: «Вам же плевать на смертных, какое право вы имеете что-то говорить о воле города?» Или…

Но она смолчала, потому что знала — если иностранный инквизитор формально и не мог ни на что влиять, то у Безымянного были все права. В том числе и отправить ее, Еву, в магическую тюрьму за открытый бунт. И чем бы она тогда помогла смертным?

Она наконец сползла с колен Дефоссе. Бессильно опустилась в свое кресло и провела ладонями по лицу.

— Ладно. Я погорячилась. Он ведь велел не делать ничего до шести утра…

— Он велел ждать и не вмешиваться. Хотя бы не вмешиваться вслепую, — вздохнул Дефоссе.

Не понадобилось называть имя, чтобы понять, о ком идет речь.

И не понадобилось ничего больше говорить.

Ева вскочила и магией призвала свою куртку. В пределах здания магия призыва, рассчитанная на поиск только своих собственных вещей, работала безукоризненно. Формулировка в книге элементарных чар гласила: «Власть над собственными вещами в стенах собственного дома или вотчины (ковена, ложи, прибежища инквизиции)».

Ева так и не успела проверить, как сработает узор, если считать домом весь город, а не квартиру или несуразную многоэтажку ковена.

…Метель все так же бушевала. Колючая взвесь из снега, мельчайшей ледяной крошки и еще чего-то неощутимого, но болезненно хлещущего по коже, сразу ударила в лицо так, что на миг перехватило дыхание. Ковен укоризненно глядел редкими светящимися окнами. Окружающие дома стояли безжизненные, темные. Отчего-то погасли фонари. Вывески магазинов, которые обычно ярко сияли ночь напролет, теперь смутно угадывались во мраке сквозь пелену метели. Казалось, только она, метель, и освещает путь, и если бы не круговерть белых точек перед глазами, темнота поглотила бы все. Даже дорогу. Даже очертания домов.

— Покажи мне ловушки на тварей, — сказала Ева. — И почему так темно? Что со смертными, в конце концов?

— Большинство из них мы погрузили в сон, — неохотно сознался Дефоссе. Вскинул руку, видя, как Ева разъяренно воззрилась на него. — Не сверкай глазами! Они все равно не могут защититься от тварей! А во сне от них исходит меньше жизненной энергии. Твари слетаются на энергию, как мотыльки на свет. Если приглушить излучение от смертных — твари будут слетаться к ловушкам.

— Ладно, — вздохнула Ева. — Далеко эти ловушки?

— До ближайшей пара остановок, — прикинул Дефоссе. — Если дворами… Портал я не создам, это магия. Еще раз: никакой магии! Кто бы на нас ни набросился, не пытайся отбиваться, если не хочешь, чтобы вся работа пошла насмарку! Нападут твари — жди, пока я развею их антимагией. Если сможешь сдержаться — пойдем к ловушке.

— Антимагия, стало быть, разрешена? Ну как всегда, — фыркнула Ева. — Пойдем.

О своем решении она не пожалела, но через десять минут уже была близка к этому. Снег никто не расчищал, а намело его почти по колено, и убрать его с пути магией она не могла. Снежные заносы лежали неровно, большими белыми дюнами — то высокие остроконечные гребни, в которые можно было провалиться по пояс, то полоски едва припорошенного снегом асфальта.

Ни одного светящегося окна. Ни одного горящего фонаря. И — ни одной твари.

Кажется, Безымянному все-таки удалось обуздать Большую Охоту…

Но стоило Еве об этом подумать, как из темноты проступило несколько теней.

Твари?! Она подобралась, готовая защищаться, потом с досадой вспомнила, что это запрещено. Потом смогла наконец разглядеть теней повнимательнее — и успокоилась.

Это оказались люди. Просто люди, смертные в зимних куртках, низко надвинутых на глаза черных шапках и с сигаретами в зубах. Во тьме огоньки сигарет резали глаза, почти как мощные прожектора. У кого-то из смертных на поясе висела портативная колонка. Оттуда лилась музыка. Если ее можно было назвать музыкой. Какая-то рваная, немелодичная чушь с ленивым бормотанием о пацанчиках, бухле, отмороженных синих волках, которые потеряли берега…

Что?

На миг Ева ощутила себя, как в сюрреалистическом сне. Потом осознала, что живет в нем последние несколько дней…. или недель, или месяцев, или все десять лет с тех пор, как город наделил ее магией.

И лишь потом, с запозданием в долю секунды осознала кое-что поважнее.

— Эй, ребят, — развязно сказал один из парней, перемещая сигарету из одного уголка рта в другой. — Немножко энергии не будет? А если найдем?

— Сыграем в прятки? — сказал второй. — Если найдем — вы проиграли нашему району.

«Это вообще-то наш район! — возмущенно подумала Ева. — Здесь наш ковен!»

Но сочла за лучшее промолчать и лишь шмыгнула за спину Дефоссе, а тот уже поднимал руки в антимагическом жесте.

Потому что преградившие путь любители сигарет, игры в прятки и магической энергии все-таки не были людьми.

— Интересно, — задумчиво пробормотал Дефоссе, и движения его рук замедлились.

Он не торопился развеивать созданий антимагией. Теперь он разглядывал их с научным любопытством, как что-то доселе неизвестное, не числящееся в классификациях, но и не вызывающее удивления.

Ева поневоле разглядывала тоже. Благо они не нападали. Под легким воздействием антимагии они едва шевелились и стали заторможенными, будто кто-то поставил их на замедленное воспроизведение.

Бледные, в синеву, небритые физиономии. Потрепанные спортивные штаны и куртки с характерными полосками по бокам (в такой мороз!) Голодный блеск глаз. Подвывающий голос, выводящий «тоскуют пацанчики!», из портативной колонки…

Еще одни вампиры. Да что ж такое!

— Вообще-то обычно у нас такого не водится, — сказала Ева.

— Знаю. Обычно — и не должно, — туманно ответил Дефоссе.

Под аккомпанемент замедленной антимагией музыки он провел руками вниз в простом узоре уничтожения. Впрочем, в антимагии не было узоров. Только этот жест — раскрытой ладонью сверху вниз, будто стирая из реальности все, созданное магией…

«Пацанчики» остались на месте.

Дефоссе, казалось, это не удивило.

— Вот как, — пробормотал он. — Закономерно…

Он еще несколько раз повторил свой антимагический пасс. «Пацанчики» как будто потемнели, стали прозрачнее, сливаясь с беззвездной февральской ночью. Они уже не шевелились, музыка превратилась в сплошное замедленное гудение и стала еле слышной, точно доносилась с огромного расстояния. Дефоссе обернулся.

— Ну что, Ева, — весело сказал он, — готова сыграть с районом в прятки?

— Ты что, не можешь их развеять? — Нет, она решительно не понимала этого веселья. — А в чем дело? Магические твари уже сильнее инквизиции? Вы что, не справляетесь с Большой Охотой?! Вот я так и знала!

— Это не совсем обычные твари…

«Как ты достал со своим «не совсем», — подумала Ева.

— Они ведь представились, — продолжил Дефоссе. — Район. Они и есть район. Это уже близко к душе города, а ее простой антимагией не убьешь.

Район? Вот эти — душа района? Так, что ли, получается?

Но почему они такие… такие!

Ева ненадолго потеряла дар речи, а потом с новым интересом воззрилась на «пацанчиков».

Ну да, здание ковена стояло не в центре. Кругом было полно складов, нежилых площадей, обветшавших домов, квартиры в которых мало кто хотел покупать. Сквер, опять же, неподалеку, а в сквере — подозрительные личности, которые в любое время года восседали там на чудом уцелевших скамейках, распивая пиво или что-то покрепче. Но чтобы олицетворением района оказались такие карикатурные гопники?

— По-моему, тебе что-то не то кажется, — буркнула Ева.

— Давай будем спорить в другом месте. Здесь и сейчас я не могу провести ритуал, чтобы их развеять, — чуть раздраженно ответил Дефоссе. — Возвращаемся в ковен, к ловушкам они нас не пропустят. Только другой дорогой. Пусть поищут. Иначе, боюсь, они решат, что мы проиграли им в прятки.

— И что тогда будет? — Ева покосилась на «пацанчиков». Музыка в их колонке ускорилась, а тела стремительно обретали плоть.

— Понятия не имею, что чувствуют люди, которых съедает район, — уже весело ответил Дефоссе.

Настроения у него менялись порой калейдоскопически. Но ни одно не влияло на привычный образ действий. Так что он совсем не игриво схватил Еву за локоть и нырнул в ближайший проход между глухой стеной старой хрущевки и полуразваленным забором, который торчал здесь непонятно зачем. За забором росли редкие деревья, а в стороне начинались склады.

Снег за спиной скрипел все ближе.

Дефоссе обернулся и бросил в ту сторону еще один антимагический импульс. Поскрипывание прекратилось. Здесь, между складами, почти не было сугробов и ледяной корки. Дефоссе кивком указал направление. Второго приглашения Еве не требовалось. Она побежала.

Свой район она знала хорошо. Особенно после того, как позапрошлым летом какие-то новые, сотканные из невыносимой жары твари решили напасть на ковен, были наголову разбиты, а потом долго прятались по углам в этом самом районе, нападая на местных жителей. И ведьмам приходилось то патрулировать его, то устраивать обходы, заглядывая в каждую трещину.

Если свернуть направо, а потом протиснуться вон в ту щель между гаражами, будет большой продуктовый склад. А на складе — старик Василий Матвеич, сторож и кладовщик в одном лице. С ним Ева успела подружиться, пока искала тварей. В маленькой бытовке сторожа так уютно было пить чай с плюшками и прятаться летом от жары, а зимой от холода. Он не очень-то верил в выдуманную байку о поиске наркоторговцев, которой ведьмы прикрывались от смертных, но ничего не сказал. У него имелось свое мнение обо всем на свете, и часто Еве не хотелось уходить, не расспросив, что он думает о том или ином нашумевшем событии.

А за складом — еще одна подворотня, и короткая дорожка к ковену, к той его стороне, которая выходила окнами на унылый угол… Ева на полной скорости пронеслась мимо складского здания… и остановилась, заметив что-то не то.

Дефоссе окликнул ее. Она не слушала.

У больших складских ворот, скорчившись, лежал человек. Его фигура казалась крошечной на фоне массивного здания, терялась в снежной круговерти. Но ярко-желтая кепка виделась даже сейчас.

Старая кепка с логотипом подсолнечного масла, которую Василий Матвеич не снимал ни зимой, ни летом!

Ева бросилась к нему. Старик не двигался, подтянув колени к груди. Лицо было бледным до синевы. Складские ворота оказались не запертыми — в щелочку просачивалась полоска тусклого света.

— Помогите затащить его внутрь! — бросила Ева, оборачиваясь к Дефоссе. — Я не могу поднять его магией!

— Зачем? — Иногда Дефоссе умел непревзойденно изображать дурака.

— Может, затем, чтобы человек не замерз здесь? — возмутилась Ева.

— Это не человек, по всей видимости, — задумчиво произнес Дефоссе, опускаясь рядом со стариком на корточки.

Потом провел рукой в воздухе, точно пытаясь развеять Матвеича антимагией. Но тот не исчез.

— Любопытно, — прокомментировал Дефоссе и наконец подхватил тело сторожа под мышки. — Открой ворота!

Ева дернула тяжелую створку. Ей хотелось пнуть инквизитора. Нашел время и место для домыслов и экспериментов!

Дорогу в бытовку она знала — небольшая комнатка располагалась в конце короткого коридора. Свет лился именно оттуда. Под потолком висела лампочка на шнуре без абажура, у стены стоял продавленный диван с парой потертых пледов. Рядом со столом на полу стоял обогреватель. На столе было разложено нехитрое угощение — печенье в вазочке, пара бутербродов. Стояла одинокая кружка с чаем. Рядом возвышалась большая растрепанная стопка книг и газет.

Дефоссе устроил Матвеича на диване и окинул бытовку очень странным взглядом.

— Ну и что это было?

— Что именно? — недовольно спросила Ева. — Почему ты решил, что он не человек?

— В какой-то мере он все-таки человек, иначе не замерзал бы под стенами склада… А кто он, по-твоему? И что здесь делает?

— Какой-то кладовщик или сторож, — Ева пожала плечами. — Мы не обсуждали его должность.

— А что обсуждали? Вы дружили? — заинтересовался Дефоссе.

— Ну, я иногда заходила на чай. Он милый, с ним приятно поговорить. Он рассказывал истории всякие… Если пересказывать — получится ерунда, знаешь, всякие приключения на работе, забавные случаи. Читает много, всегда что-то занятное вычитает и расскажет…

— Почему рабочее место сторожа или кладовщика находится здесь? Это не центральные ворота, а запасной выход, — Дефоссе кивнул куда-то в сторону коридора. — Почему нет никаких мониторов, никаких записей с камер наблюдения? Оружия? Или тревожной кнопки, на худой конец?

— По периметру есть камеры, — пожала плечами Ева. — Может, он и не охранник, я, если честно, не особо интересовалась…

Прозвучало так, будто она расписывалась в своей некомпетентности. Снова. И по сути, так оно и было. Для ведьмы не распознать магическое существо и не проверить нового знакомого было несомненным провалом. Но…

Но существовала еще интуиция. И на нее Ева пока не жаловалась. А интуиция не видела в Матвеиче ничего плохого или опасного.

Не все магические твари представляли опасность. Не всех поворачивался язык даже назвать тварями.

— Складской? — предположила Ева.

Дефоссе кивнул.

— Скорее всего. Сканировать не буду, для этого нужна магия.

…Смертные верили в домовых. Нельзя сказать, что их суеверия совсем не имели под собой оснований. Но смертные верили, что домовые духи обитают с ними бок о бок в их квартирах — там, где и без того постоянно кипела жизнь.

На самом деле духи заводились в местах, где смертные появлялись лишь на время. В офисах, школах, вузах, на складах и на вокзалах, в поездах и автобусах, в магазинах, ремонтных мастерских и еще сотнях мест. Но только не там, где смертные жили постоянно, вытесняя духов своей жизненной энергией.

Духи ткались из остаточных эманаций человеческого присутствия. Из вуали запахов, которые витали там, откуда только что ушли люди. Из эха их голосов, отпечатавшегося в памяти стен. Из звука их шагов, скрежета ключей в замке, шороха бумаг, с которыми работали люди, звяканья ложек в чашках с чаем, который они пили, лязга машин, которыми они управляли, стука мебели, которую они передвигали, из рабочей атмосферы, окутывавшей их, хотя они этого даже не замечали. Все это накапливалось, конденсировалось в одной точке — и наконец обретало форму и разум.

Да, несомненно, обретало разум…

Ева посмотрела на Матвеича.

— Здесь очень давно появились склады, — сказала она задумчиво. — Может, когда-то в этой комнате и работал сторож… Но почему он замерзал в снегу, как простой человек? Ловушки так и должны работать? Я думала, они приманивают тварей и запирают их где-то в одном месте.

— Они приманивают. Но и твари могут очеловечиваться. Особенно те, которые изначально создаются по образу и подобию.

Ева снова посмотрела на Матвеича. Старик, казалось, дремал. Просто мирно дремал, словно это не он недавно покинул теплую бытовку, отправившись на зов ловушки, и не он упал сразу же, едва очутившись за дверью, лишенный подпитки места, которое его породило.

— Пойдем, — сказал Дефоссе. — Нужно вернуться в ковен. Наши районные разбойники, похоже, отстали.

— Ловушки, значит, не покажешь? — без выражения спросила Ева.

— Нет времени. Я должен поговорить с Валантеном. Если начали просыпаться районы… нужно торопиться.

Он бросил на Еву долгий взгляд, будто… будто прощался. И еще раз повторил, негромко и задумчиво:

— Нет времени.

Метель закончилась. На улице занимался стылый рассвет.

* * *

В ковене почти все еще спали. В кафе-гостиной сидело несколько ведьм, негромко переговариваясь. Еще одна за барной стойкой готовила себе кофе. Кофемашина недовольно гудела. В помещении было теплее, чем обычно — Ева зашла туда и словно окунулась в лето. Она не сразу поняла, что привычный холодный сквозняк исчез. Арктическая носопырка больше не дышала. Носиться по городу она не могла, потому что была привязана к месту, но раньше вносила свой вклад в нашествие тварей, активно сопя и выдыхая ледяной воздух, который секундой раньше вдохнула где-то на Северном полюсе.

Интересно, она жива?..

Ева устроилась в углу, где носопырка обитала раньше. Хотела подойти к барной стойке и сделать себе чаю, но… забыла. И вспомнила, лишь сев за стол с пустыми руками. В голове словно все перемешалось. Матвеич… Оживший район, из-за которого Дефоссе, едва войдя в здание ковена, схватился за телефон и унесся куда-то наверх, к Безымянному и высшим инквизиторам… Бесконечная ночь, рассеченная пополам недолгим сном, неопределенность, метель, пляшущие души снеговиков, тревога и дурные предчувствия, и поцелуи Дефоссе, которые почти не оставили следа в памяти… потому что предчувствия росли и крепли, не давая думать ни о чем другом.

Ева так и не пошла за чаем. Она словно в трансе сидела за столом, невнимательно следила за ведьмами, которые подтягивались в кафе-гостиную, и чувствовала себя так, будто это не тварей, а ее саму заморозили магические ловушки.

Отчего-то теперь она знала, как именно они работают, хотя так и не добилась подробностей от Дефоссе.

Она видела, как твари слетаются, сползаются и материализуются у больших светящихся шаров, похожих на гигантские фонари. И останавливаются. Как вокруг каждого шара скапливается все больше и больше тварей, видимых и невидимых, больших и маленьких, причудливо выглядящих и бесформенных. Как они замирают на бескрайнем снежном поле… Ловушки были установлены на открытой местности. На пустырях, на набережной или еще где-то, где поместилось бы достаточное количество тварей.

Существа стояли или висели в воздухе неподвижно, застывшие, беспомощные, не в силах шевельнуться на зимнем ветру. И снег все еще сыпал, суля продолжение бесконечной зимы.

Если бы Ева не наткнулась на него, сейчас среди них стоял бы и Матвеич. Но он был всего лишь еще одним существом, складским духом. И никого на самом деле не волновала его судьба. И его опустевшая каморка с брошенными на столе газетами и давно остывшим чаем скоро растворилась бы в небытии сразу после того, как инквизиция уничтожила бы всех тварей, которые собрались у ловушек.

И судьба города не волновала никого из инквизиторов…

Предчувствие беды вдруг стало невыносимым. Ева вскочила, порываясь куда-то бежать… и тут же, как горсть снега за шиворот, ее выдернул из раздумий голос Алисы:

— О, ты не занята? Отлично! Нас с тобой просят… Так, тобой все нормально?

— Все прекрасно, — мрачно сказала Ева, снова опускаясь на стул.

Дурное предчувствие продолжало скручивать внутренности, заставляя сердце мерзко сжиматься. Ева постаралась не обращать на него внимания. Алису прислал Безымянный. И был шанс что-то узнать.

— Тогда хорошо. — Та предпочла не замечать, что Ева не находила себе места. — Возле одной ловушки, кажется, засекли Техногена. Это недалеко от метро «Северная». Нас просят съездить туда и проверить. И притащить его сюда, если он и правда там.

— И что, даже разрешат использовать магию? — фыркнула Ева с легким сарказмом

Алиса подняла брови.

— Тебе не объясняли, что использование магии нарушит сигнал от ловушек? Твари просто будут хуже поддаваться зову… и это в лучшем случае. Но у нас защитные браслеты, нам ничего не грозит.

Она приподняла руку с тонким серебряным браслетом и подмигнула. Но Ева предпочла проигнорировать и слова, и жест. Настроение портилось все сильнее. И все меньше хотелось видеть инквизиторов и установленные ими правила в своем городе, который годами обходился без них.

— Ладно, пошли.

…В машине, на которой они отправились к метро «Северная», Ева узнала служебный автомобиль городской инквизиции. Странно, пронеслось мимолетно в мозгу. Почему бы не отправить за Техногеном самих инквизиторов? Все так заняты поимкой тварей и чисткой ловушек? Тогда почему в городе так тихо, так пусто, так безжизненно и нечеловечески сонно, словно из еще вчера активного северного мегаполиса он превратился чуть ли не в зону отчуждения?

Некстати вспомнились старые сплетни. Безымянный когда-то хотел уничтожить город. В прошлый раз, когда пробудились очередные твари, лет сорок назад. И до этого — когда стал верховным… Он даже пытался действовать через смертных, чтобы разорить предприятия, заставить жителей уезжать, чтобы их дома постепенно пустели и разрушались, а тварям нечем было кормиться. Безымянный не любил город К., а тот не любил его — насколько Ева могла понять. Почувствовать.

В последнее время она все острее ощущала то, что чувствовал ее город.

…Участок набережной между метро «Северная» и ближайшей промзоной был пустынным. Предприниматели не торопились покупать участки у реки — мало нашлось бы желающих веселиться в кафе или кататься на пароходе, любуясь видами дымящих труб завода и нюхая ядовитый дым. В другой стороне от метро, поодаль, начинался спальный район, построенный когда-то для рабочих.

Все пустое пространство в районе станции занимали твари.

Не осмеливаясь отлететь далеко от родного завода, как огромные птицы, на земле сидели дымники. Они не двигались, и при свете нового дня можно было рассмотреть их — фантасмагорические существа, сотканные из дымной паутины, с клочьями чего-то мазутно-черного вместо перьев, с острыми клювами, с которых капал темный яд.

Из жилых домов выползли многоэтажники, похожие на гигантских полупрозрачных гусениц с множеством жвал и клешней. Они обвились вокруг ловушки — большого фонаря… или сущности, которая только выглядела, как фонарь.

Кучей тряпья на снегу лежали обессилевшие бессонники. Землю усыпало множество тварей помельче — лизни, похожие на слизняков и питающиеся деньгами; домашние всеядцы, которых было даже жаль, до того умильно выглядели их острые мордочки и черная шерсть; нелепые птицы-дорогоклюи, чьи пернатые тела смотрелись ненатурально на тигриных лапах… Все существа, которые обычно были невидимыми, уже не могли маскироваться. И не могли сбежать.

И только одно существо, улыбаясь по-мальчишески задорно, направилось к Еве и Алисе, когда те вышли из машины.

Техноген явно провел здесь не один час. В руке его был обыкновенный бумажный блокнот. Ветер трепал страницы, испещренные заметками. На плече висела сумка с ноутбуком. Близость ловушки ничуть не мешала Техногену.

— Что ты здесь делаешь? — подозрительно спросила Алиса. — Почему не брал трубку?

— Был занят, — пожал плечами он. — Ты же мне сама подсказала, как взломать игру…

— Что?

— Это была я, — хмыкнула Ева. — Я подсказала. Гена, ты точно себя нормально чувствуешь?

— А-а… прошу прощения. Слишком увлекся. Когда я ухожу в устройства, после этого люди могут стать на одно лицо… Не обращайте внимания, — он не стал пояснять, что значит «ухожу в устройства». Впрочем, Ева догадывалась. — Кажется, я отследил игру, девочки.

— Отследил игру? Докопался до создателей, ты хочешь сказать? — оживилась Ева. — И?

— Да нет, именно что отследил игру, — повторил Техноген. — Нашел точку, где магия города вливается в игру. Если это можно назвать точкой, конечно. Пока что только это… ну и еще кое-что.

Ева и Алиса молча смотрели на него.

— Я добрался до магических потоков игры, — продолжил Техноген. Казалось, ему льстит такое внимание — на лице появилась тень улыбки. — Было ясно, что игра — магическое явление, но раньше я не мог увидеть ее ядро. Помнишь тот зал, входную локацию? Ну ту, что была в подвале? Туда я смог пролезть, а дальше меня не пускало…

— Теперь пустило? — не выдержала Ева.

— Теперь уже не надо, — хмыкнул Техноген. — Я взломал эту защиту. Теперь в моих руках вся архитектура игры. Магия перекачивается по интернетным кабелям, сеть накрывает весь город, узлы располагаются в паре десятков компьютеров, за которыми, по-видимому, сидят координаторы, узелки помельче — в компьютерах простых пользователей. Магия аккумулируется в узлах. И сходится сюда. К реке.

— Что? Магия уходит в реку? — резко спросила Алиса. Лицо ее выражало крайнюю степень недоверия.

— В том и прикол, — Техноген снова заговорил в привычной нарочито-свойской манере. — Может показаться, что она уходит в реку. На самом деле в реке есть какая-то фигня, из-за которой сигнал обрывается. Может, она живая. Может, это устройство. Может, сплав, как сама игра. Я не вижу. Нырять, уж извини, я сюда не собираюсь.

— Не надо нырять… — заторможенно пробормотала Алиса. — Разберутся…

Она вытащила телефон, ткнула в экран и тут же спрятала обратно в карман, словно спохватившись. Словно новость была важной и срочной, но дело, от которого она рисковала отвлечь Безымянного своим звонком, было еще важнее.

— С игроками, сами понимаете, я пообщаться не мог, но я так думаю, они потенциальные маги. Может, у них был какой-то неинициированный дар или что-то в этом роде…

— Не бывает неинициированных даров, — перебила Ева. — Магию дает город, это не какой-то врожденный дар…

— Ну так и твой город не в лучшей кондиции! — перебил ее Техноген. — Может, будь с ним все нормально, они бы уже стали магами! Может, у него самого не хватило сил, чтобы дать им способности! В этом я не разбираюсь. Знаю только, что операторами узлов сети могли быть только маги. Иначе никакого смысла, все это было нужно, чтобы качать магию, через простого смертного ее не прокачаешь.

— Что-то в этом есть, — наконец согласилась Ева. Она вспомнила магов, которых не миновало массовое увлечение игрой. Дежурных на надзорных постах… — Но смертных тоже было полно! Да у меня на работе половина парней только об этой игре и говорили!

Техноген пожал плечами.

— Может, и так. Запрещать им играть было ни к чему. Просто операторами узлов могли стать или маги, или потенциальные маги…

Речь его замедлилась, утратила живость. Он начинал повторять одно и то же. Так повторяют старики, застревая мыслью в чем-то одном, рассказывая единственную бесхитростную и короткую историю о ссоре с соседом или о подгоревшей каше и начиная рассказ сначала, едва договорив. И Еве снова что-то не нравилось… но сейчас ее мысли занимало только расследование. И она не смотрела по сторонам.

— Их поэтому утащили в игру?

— А, это ваше дело о пропаже смертных… Ну да… Наверное, — пробормотал Техноген. — Я и забыл… Такое чувство, что сто лет прошло. Мне было интересно только отследить.

Он зевнул. Сейчас он казался шариком, из которого стремительно выходил воздух. И говорил медленнее, и двигался заторможено, и выглядел сонным… подозрительно сонным, готовым вот-вот замереть в прострации…

Ловушка начала действовать и на него.

Или…

Ева поздно поняла, что, увлекшись беседой с Техногеном, она выпустила из виду Алису. И та успела набрать номер.

Конечно, Ева не знала, кому она звонит — могла только догадываться.

И зачем Алиса звонила, Ева тоже могла лишь догадываться.

Это ведь не было совпадением — что Техноген тоже начал замирать, застывать, как все остальные твари, словно выцветать…

В следующий миг она поняла, что выцветает всё.

Город терял контрастность и краски, превращаясь в блеклую открытку. Дневной свет померк… а может быть, его скрыли точки перед глазами. Их становилось все больше. Ева уже не видела ничего на расстоянии вытянутой руки… а через мгновение — уже не могла даже вытянуть руку…

Тусклое выгоревшее небо крутанулось над головой. Она не почувствовала боли от падения. Боль тоже выцветала, как и остальные чувства. И не было ни удивления, ни страха.

Осталось только встревоженное лицо Алисы Полянской, которая склонилась над Евой и смотрела обеспокоенно, но не слишком испуганно. Она знала, что происходит.

Потом исчезла и она.

Ева открыла глаза и несколько мгновений безразлично разглядывала потолок.

Это был потолок машины. Он слегка покачивался. На черной кожаной обшивке играли тусклые блики. Солнце показалось из-за туч, освещая мертвый город. Теперь уже мертвый…

Ева лежала на заднем сиденье. Едва сознание вернулось и перед глазами рассеялся туман, она села, осматриваясь.

На переднем сиденье полулежал Техноген. Безжизненно повисшая рука дергалась, когда машина подскакивала на ухабах. Раньше на идеальных дорогах города не было никаких ухабов. Они появились только после ночи Большой охоты. Асфальт не выдержал и разошелся, выпуская из трещин тьму, а тьма пробудила лютый голод, и все твари города бросились его утолять…

Но все это было уже в прошлом. Было — и нет… Только ухабы, ямы и куски асфальта на проезжей части напоминали об этом, да еще покрывающий их слой снега, который некому было убрать.

За рулем сидела Алиса и везла Еву и Техногена… куда-то. В ковен, наверное.

Но разговаривать с ней не было никакого желания. И смысла тоже.

Зачем спрашивать, куда она едет? Скоро станет ясно.

Зачем спрашивать, что произошло? И так ясно, и не осталось ни единого вопроса… Нет, только один: как Ева могла быть такой идиоткой, что до последнего не понимала, что задумали инквизиторы? Не видела, к чему все идет, и не догадывалась, зачем любовница Безымянного увезла ее подальше от ковена…

Но даже это не вызывало особых эмоций.

Итак, город мертв. Безымянный с Дефоссе, по-видимому, провели ритуал и убили его душу.

Раньше Ева и не подозревала, что ощущает его душу постоянно. Город просто был — фоном, отзывался интуицией, заражал своим настроением. И влиял… да, точно влиял на восприятие реальности. Делился своими эмоциями и ощущениями. И Ева даже не отдавала себе отчет в том, что думает и порой принимает решения не совсем сама.

Интересно, Элен и другие ведьмы, особенно главы отделов, тоже чувствовали влияние? А Антон, впустивший неизвестного мага на свой надзорный пост? Сколько в их решениях было собственного, а сколько — привнесенного извне? И может ли вообще хоть кто-то принимать решения самостоятельно? Инквизиция? Или в их душу тоже ядом вползает воля городов, избравших их? И может ли в таком случае хоть кто-то быть виноватым? Ведь город был безумен… если считать с назначения Элен — то последние несколько десятилетий.

Что такое выбор и существует ли он? Что такое свобода воли? Кто придумал ее для своего утешения?

Но теперь город был мертв. И Ева не ощущала никаких эмоций. Даже почему-то своих собственных. Не считать же ими слабые отголоски, которые теперь совершенно не мешали думать.

О ритуале для убийства души города Ева знала только, что он существует. И еще — что Безымянный не решился им воспользоваться, даже когда пытался уничтожить город К. До сих пор ритуал вообще ни разу не использовали, но в его эффективности никто не сомневался. Исследовательский отдел столичной инквизиции проводил испытания. Какие-то частичные. Под руководством Безымянного…

Наверное, неприязнь к Безымянному тоже была чертой города, потому что теперь Ева ее не чувствовала. Только бесконечное равнодушие.

А Безымянный встречал их у входа в ковен. За его плечом стоял Дефоссе. И тут Ева почувствовала разницу между эмоциями города и своими собственными.

Городу уже было все равно, а вот Ева сейчас совершенно не хотела видеть Дефоссе и ощущала это очень четко.

Поэтому она обошла его по дуге и нырнула в здание ковена. Здесь стало уютнее, будто дух города еще жил в этих стенах, экранированных от остального мира антимагическими щитами. Внутри можно было колдовать. А с разрешением на использование магии Еве становилось спокойнее, ее больше не одолевала тревога.

— Ева!.. — окликнул Дефоссе, обернулся и хотел шагнуть к ней, но тут Безымянный что-то ему сказал, и инквизиторы принялись вытаскивать из машины Техногена. Похоже, он пострадал сильнее, чем казалось. Все его тело окаменело и не гнулось. Если бы кто-то спросил мнение Евы, она бы сказала, что он умирает. Но теперь это уже не имело значения.

Да и кому могло понадобиться ее мнение? У таких, как она, никогда ничего не спрашивали. Такие, как она, не стоили того, чтобы с ними советоваться. И в этом не было абсолютно ничего обидного или способного всерьез ранить.

Ева хотела подняться в кафе-гостиную, но истинные чувства вновь подняли голову, и она поняла, что ей смертельно надоело постоянно просиживать за столами, сплетничать с другими ведьмами или слушать их болтовню.

Так что она постояла немного, наблюдая, как Техногена заносят в холл, и направилась в библиотеку ковена.

На сей раз ее вела не интуиция, а логика. Требовалось узнать, как проводится ритуал по пробуждению души города. Или по оживлению. В случае с большим городом это было одно и то же.

Она не знала, что собирается делать Безымянный. Вернет ли он душу городу и какой будет эта новая душа — если будет… А может, верховного инквизитора вполне устроит мертвый город, лишенный души. Ведь от мертвых не бывает проблем.

Было уже ясно, зачем Безымянный и Дефоссе провели ритуал, чтобы убить душу, и почему именно сейчас. Наверное, это действительно могло помочь в поимке главного врага. Того, кто создал игру, научился вычислять и похищать потенциальных магов и настроил каналы для выкачки магии… куда-то.

О, несомненно, бравая столичная инквизиция при помощи иностранного консультанта раскрутит это дело. А потом уберется восвояси, более чем довольная тем, что мертвый город перестанет быть их головной болью.

Но Ева не собиралась спрашивать мнения Безымянного насчет того, стоит ли оставлять город мертвым.

За книгами и поисками в книгохранилищах она потеряла счет времени. Найденная информация не обнадеживала. Для проведения ритуала требовалось несколько сильных магов. Не меньше пяти — об этом книги высказывались совершенно однозначно. И на какое-время Ева даже заподозрила, что все самые сильные ведьмы ковена, ближний круг Элен, так вовремя погибли не без участия Безымянного. Действительно, почему бы и нет? Все, что Ева о нем знала, буквально кричало, что он ни перед чем не остановится, если хочет добиться цели.

Потом она вспомнила о ложе. С Войным и его колдунами все было в порядке. Значит, все-таки не Безымянный… Значит, ближний круг во главе с Элен был опасен для главного кукловода.

При мысли, что на сей раз главным кукловодом оказался не Безымянный, в душе на миг вспыхнуло недоброе удовлетворение.

…А вот дальше в книге-первоисточнике, описывающей ритуал, начиналось что-то непонятное.

«Город не может умереть до конца, пока жив хоть один его духовный обитатель, — гласил текст. — При помощи хотя бы одного духовного обитателя вернуть город к жизни сможет телесный маг любой силы. Следует, однако, ответственно подходить к выбору духовного обитателя. Его сущность может сказаться на будущем нраве возрожденного города. Не до́лжно проводить ритуал при участии таких духовных обитателей, как подлый законенок, бессонник, щелкун, дымник, лизень, ползучий многоэтажник, подземник…»

Далее следовал длиннейший перечень магических существ, сплошным текстом и не по алфавиту. На миг Еве показалось, что ни одно существо не годится, чтобы возродить город с его помощью. В список вошли все хотя бы минимально опасные, вредоносные и непредсказуемые, и… О, черт!

Она остановилась, оторвалась от книги и хлопнула себя по лбу.

Магические существа! Значит, это их автор книги называл духовными обитателями? А значит, если уцелела хоть одна относительно безвредная магическая тварь, то ритуал можно будет провести самостоятельно! Не придется просить помощи у Войного и у колдунов из ложи, которые безоговорочно подчинялись своему шефу, а тот, в свою очередь, подчинялся Безымянному, и если бы Безымянный оказался против оживления, то любая попытка Евы провалилась бы сразу…

А так он просто ничего не узнает.

Оставалось найти подходящее магическое существо…

Нет. Стоп. Сначала — дать инквизиции сделать то, ради чего они уничтожили душу города. Ведь теперь, когда ненависть, разделенная с целым городом, не застила Еве глаза, она вынуждена была признать, что Безымянный не напрасно пошел на это.

Она посмотрела в окно, за которым все так же белел заметенный снегом безжизненный город.

Потом не спеша дочитала главу о ритуале. Ничего сложного, не считая того, что проводить его должны были сильные маги. Желателен круг силы, но можно заменить узором на полу. Желательны артефакты-накопители. Что ж, в кабинете Элен они найдутся. Желательно пустое, но хранящее следы человеческой деятельности помещение не ниже третьего этажа. Можно заменить помещением, пропитанным магией. Например, залом ковена… Ну нет, это не годится.

При проведении в одиночку с помощью магического существа был риск лишиться силы или погибнуть. Особенно если не хватит мощности артефактов-накопителей. Ну что ж, риск есть всегда. Только черта с два она погибнет или лишится силы. Не дождутся. Все они — кукловоды, завладевшие рассудком города, Безымянный, его команда, все эти местные и приезжие маги и существа, ведущие свою игру…

Теперь Ева знала, как нужно действовать.

Она откинулась на спинку стула, посидела немного, прикрыв глаза. Потом вышла из библиотеки, поднялась в кафе-гостиную и, не обращая ни на кого внимания, сделала себе кофе из автомата. Залпом осушила стаканчик и отправилась на верхний этаж.

Она отчего-то не сомневалась, то Безымянного и остальных нужно искать именно там.

Из гостиной Элен исчезли трупы ведьм. Куда их убрали, Еву уже не интересовало. Сама Элен неподвижно лежала на диване. На другом диване, явно более живой и уж совершенно точно пребывающий в здравом уме, полулежал Техноген, опираясь на подушки. Неподалеку на сдвинутых вместе креслах устроились Дефоссе и Безымянный. Алиса сидела на краешке дивана и то ли отвлекала Техногена, чтобы тот не мешал разговору инквизиторов, то ли расспрашивала о чем-то вполголоса.

Едва Ева появилась в дверях, как разговоры стихли. Дефоссе вскочил, и она поморщилась. Наверное, что-то в ее взгляде остановило его — он замер, настороженно следя за ней.

Она прошла через комнату и села на поручень дивана, на котором лежала Элен.

— Почему вы здесь? — спросила Ева. — Большая Охота остановлена?

— Остановлена, — ответил Безымянный с непонятным выражением, изучая ее лицо. Взгляд был оценивающий. Так продавец осматривает товар, проверяя его качество, инспектируя недостатки и раздумывая, годится ли он для витрины или уже нет шансов извлечь из него прибыль.

— Вы убили душу города, чтобы отсечь лишние магические следы? — спокойно продолжила Ева. — Я правильно понимаю? Убрать лишний фон, всплески магической активности, все остальное, что мешало вам вычислить… хм… магическую составляющую игры? Или найти точку, в которую утекает магия? Или добраться до тех, кто за этим стоит? Техноген говорил, что магия будто уходит в реку, но на самом деле в реке находится что-то, что глушит сигнал, и он обрывается. Теперь вам удобнее исследовать то, что там находится?

Дефоссе, казалось, хотел вмешаться. Безымянный метнул в него предостерегающий взгляд.

— Ева, вы все поняли правильно, — произнес он. — Ответ на ваши вопросы утвердительный. Но пробить преграду и узнать, что там, за этой заглушкой в реке, нам не удалось. И по всем признакам — ставил ее не человек, а магическая тварь. Регистраторы фиксируют следы активности, характерные исключительно для тварей. Да, теперь, когда под ногами не мешаются все остальные существа вместе с душой города и его фоном, мы видим четкий след. Вот только пока не можем понять, что это за тварь, что именно она защищает… и как она выжила.

— Спасибо, — кивнула Ева.

Безымянный мгновенно стал куда более приятным типом, чем прежде. Не юлил, не разводил тайны на пустом месте, а просто сказал правду.

Или правдоподобно солгал?

— Выжила только эта тварь? — спросила Ева. — Вы не проверяли остальных, которые были связаны с игрой? Хотя я знаю только один вид тварей, которые точно были с ней связаны. Подземники. Они погибли?

— А почему вы ими так интересуетесь? — медленно ответил Безымянный вопросом на вопрос. Ева вдруг поняла, что попала в точку — и что это важно. Может быть, один из самых важных вопросов их странного разговора. — Из теоретических или из практических соображений?

— Валантен, нет, — резко произнес Дефоссе.

Ева посмотрела на него. И поняла еще кое-что.

Все, что она до сих пор делала, было частью плана.

— Значит, они выжили, — сказала она Безымянному. — Что, в свою очередь, значит, что они принадлежат не к нашему миру, а к миру игры… Все, что было связано с нашим миром, должно было погибнуть. Ну или почти все, за исключением существ, которые очеловечились…

Она смотрела на Техногена. Это был идеальный пример очеловечившегося магического существа. Да, пусть порой ее захлестывало пугающее осознание того, что он не человек и насколько он не человек, но все же…

И одновременно она вспомнила еще об одном существе.

Не таком умном. Не таком драгоценном. Не таком важном для расследования. Вообще почти ненужном никому и ни для чего…

Картинка сложилась. Оставалась сущая мелочь, которая не удалась верховному инквизитору — добраться до хозяев игры.

— Подземники, — сказала Ева, — интересуют меня в самом практическом смысле. Они у меня на глазах пытались утащить в игру Оксану Журавлеву, ведьму, и нескольких смертных. Еще какое-то количество смертных, надо понимать, они утащили раньше. Они — живой ключ к той заглушке, которой защищена игра… или мир игры, потому что это больше, чем игра, это какой-то параллельный мир. Большой или маленький, пока неизвестно… И вы, Валентин Николаевич, помнили об этом с самого начала. — Ева привыкла думать о верховном инквизиторе, называя его по прозвищу, но настоящее имя слетело с губ буднично и незаметно. — Может быть, догадывались о чем-то подобном, еще когда отправляли в наш город своего друга и поручали ему найти кого-то вроде меня. Самую бесполезную ведьму или самого бесполезного колдуна, если бы господин Дефоссе был по этой части…

Она хихикнула и краем глаза заметила, какой гримасой исказилось лицо Дефоссе, как вздрогнула Алиса и поморщился Безымянный. Но это было реакцией не на дурацкую шутку, а на смешок. Может быть, для них он прозвучал как-то неправильно или непривычно.

— И вы, конечно, не могли использовать подземника, хотя попасть в мир игры с самого начала было предельно просто — нужно было всего лишь сесть на поезд. Вы знали, что подземники связаны с хозяевами игры. Что они передают им информацию и подчиняются их приказам. И что там, в игре, конечно, заметят, когда к ним будет ломиться такая важная шишка, как верховный инквизитор, или его приятель… не знаю, наверное, он тоже важная шишка… или другой его агент, — Ева взглянула на Алису. — И что подземник просто не повезет туда никого из вас. А вот у кого-то более незаметного и бесполезного есть шанс. Главное, чтобы этот кто-то был готов к сотрудничеству и к нужному моменту знал достаточно, чтобы не растеряться… Так вот, я готова к сотрудничеству. Будут какие-то наставления? Я должна еще что-то знать или прямо сейчас идти в метро и садиться в поезд?

Некоторое время Безымянный задумчиво изучал Еву. Делал какие-то выводы. Ей было уже наплевать, какие именно.

Дефоссе тоже изучал — с нечитаемым выражением лица. Но отчего-то ей казалось, что он тоже делает какие-то выводы, и они ломают его прежние представления о ней. Может быть, у него в голове тоже существовало невидимое досье на Еву, такое же, как у нее на Дефоссе. И в этом досье сейчас стремительно таяли, растворялись одни строчки и вместо них выстраивались другие.

Какая бездарная трата времени…

— Думайте быстрее, Валентин Николаевич, — сказала Ева. — Ещё неизвестно, чем нам грозит промедление. Те, кто сидят в игре, могут и атаковать первыми, раз уж вы почти добрались до их укрытия.

— У нее действительно сильная связь с городом, — невпопад произнес Дефоссе, с прищуром взглянув на Безымянного.

Ева ждала продолжения, каких-то выводов, но он замолчал. Наверное, можно было чувствовать себя польщенной — инквизиторы явно не раз обсуждали ее раньше, если теперь не нуждались в пояснениях.

— И? Город мертв, как связь с ним может на что-то повлиять? — нетерпеливо сказала она.

— Уже не может. О том и речь, — ответил Дефоссе.

— Ева, вы отправитесь в игру, — сказал Безымянный. — Сейчас. Возьмёте немного артефактов-накопителей. Защитный тоже не снимайте. Слишком много артефактов привлечет внимание. Да и не помогут они вам в схватке, если дойдет до этого, — вздохнул он.

Очень по-человечески вздохнул, словно ему в самом деле не хотелось отправлять Еву в неизвестность. Не хотелось использовать пешку, которую искали и готовили специально для этого.

Она вспомнила первую попытку Дефоссе проникнуть в игру через пользовательский интерфейс. Взбесившихся подземников и игровую смерть, которая, согласно правилам, просто выбрасывала игрока из параллельного мира, а не убивала по-настоящему. Что ж, в этот раз не будет пользовательского интерфейса. Будет только реальность.

— Там прореха, в которую утекает магия, — напомнил Дефоссе. — Там может быть что угодно. Ты так уверен, что артефакты помогут? Даже защитный?

— — Я уже слышал все, что ты сейчас скажешь, — раздраженно отмахнулся Безымянный. — Она идет в игру. Или у тебя есть другие кандидаты?

Ева вдруг поняла, что до сих пор не видела его таким злым. Вообще — злым. Злость — признак слабости… в какой-то мере. Безымянный демонстрировал многие грани своего отвратительного характера, но слабость — никогда. Или, во всяком случае, не при рядовых магах. Наверное, не мог себе позволить. Или теперь уже мог, если рядовой ведьме не суждено было стать выжившим свидетелем этой слабости…

Ева против воли издала еще один дурацкий смешок.

Алиса косилась на нее уже откровенно дико.

— У меня вообще нет кандидатур! — заговорил Дефоссе быстро и почти так же зло. — Это всего лишь щит, который выставила какая-то тварь! Собери совет высших, я могу собрать свой. Ты думаешь, мы не вскроем его силой?

Странно. Он что, пытался убедить Безымянного не отправлять Еву в игру?

— Я думаю, — шелковым голосом ответил верховный инквизитор, — что не вскроем. Потому что под щитом сидят те, кто может просто отключить нам магию. Когда этот кран закрутят, чем ты будешь вскрывать щит? Долбить реку топором?

— То есть антимагией ты уже не владеешь?

— Она слабеет плюс-минус пропорционально обычной магии, — вздохнул Безымянный. — Перестань… Этьен. Ни к чему ломать работающий план…

Спор вот-вот грозил выйти на новый виток. Почему-то Безымянному было важно не просто отдать приказ, а склонить Дефоссе на свою сторону. Убедить его добровольно играть в своей команде. Наверняка это требовалось для слаженной работы. А слаженная работа, возможно, могла бы облегчить задачу. Сделать так, чтобы все прошло гладко, по плану…

Хотя стоп. Какой мог быть план, если даже верховный инквизитор не знал, что именно находится под щитом?

И слаженная работа не имела никакого смысла.

Ева бросила на себя легкий узор отвлечения внимания и выскользнула из гостиной, оставив спорщиков препираться дальше.

Их голоса постепенно затихли за спиной. Звуки тонули в мягком ковре, который на этаже Элен устилал пол даже в коридоре.

Ева вернулась в библиотеку, чтобы прихватить свою куртку, которую сбросила там, садясь за книги. Натянула ее и покинула ковен через боковой выход.

На стоянке дремали укрытые снегом машины. Ева пошла пешком.

До ближайшей станции метро было километра два.

Снег поскрипывал под ногами, но почти не мешал двигаться. Странно — ей казалось, ночью на город из небесных кладовых высыпался годовой запас. Инквизиция еще не разбудила смертных, и безупречную гладкость белого покрывала не нарушала ни одна цепочка следов, ни один след от колес.

Интересно, почему смертных все еще держали в магическом сне? Или в анабиозе? Как вообще инквизиторы ухитрились убрать с пути население целого города, загнать его в дома и офисы, и сколько ресурсов на это ушло? И насколько сложно было поддерживать анабиоз? И неужели оно того стоило?

Ева попыталась представить магическую битву на улицах города. Наверное, это должно было быть что-то действительно масштабное. Инквизиция это предвидела? Или просто перестраховывалась?

…Задумавшись, она не сразу заметила, что идет по тротуару уже не одна.

Чуть позади, отставая на полшага, ее сопровождали Дефоссе и Безымянный. А впереди уже виднелась красная буква «М». Она слабо светилась — сгущались ранние зимние сумерки.

— Ваша задача, — спокойно сказал Безымянный, будто и не было никаких споров в гостиной и никакой попытки Евы улизнуть, — заключается в том, чтобы найти ключ к защите. Что бы вы ни обнаружили там, в игре или под щитом, — ищите, как открыть дверь для нас. Не думаю, что вы сможете сделать это незаметно, но постарайтесь по максимуму. Система, скорее всего, не сразу поймет, что внутрь попал шпион. Дверь может выглядеть как угодно. Это может быть обычная дверь или программа, которую придется отключить, или еще что-нибудь. Будьте готовы ко всему.

— Невозможно быть готовой ко всему, — машинально сказала Ева. — Вы просто не представляете, на что способна реальность.

Губы Безымянного дрогнули в невеселой улыбке.

— Не представляю, — согласился он и протянул ей небольшой пакет. Самый обычный полиэтиленовый пакет с логотипом сети супермаркетов. — Берите, разложите по карманам. Красные — артефакты-накопители, синий — маскирующий. Еще раз: вы не должны попасться до того, как найдете дверь.

Ева кивнула, взяла пакет и направилась ко входу в метро. Дверь неожиданно подалась, стоило ее толкнуть. Турникеты не работали, но эскалатор мягко шуршал резиной, без конца скользя вниз, вниз, вниз…

А там, у ярко освещенной платформы, из туннеля уже выползал живой поезд.

Несколько минут назад Ева самонадеянно заявила, что невозможно быть готовой ко всему.

Самонадеянно — потому что к чему-то она все же готовилась. Как минимум к тому, что будет совершать путешествие, пребывая в сознании, здравом уме и трезвой памяти.

Разве могло быть иначе?

…Поезд метро выглядел в точности так, как ему и полагалось. Голубые вагоны, прозрачные окна. Редкие рекламные постеры на стенках вагонов внутри. У дверей — карты веток метро. Обитые потертым коричневым кожзамом сиденья. Блестящие серебристые поручни и манящий желтоватый свет.

Не было только людей. Ни одного.

Ева входила в вагон с опаской, ожидая, что подземник сожрет ее немедленно и не станет везти ни в какую игру. Шла к сиденью, охваченная тревогой и ожиданием любой невообразимой опасности. А садилась — уже сонная и мечтающая лишь прислониться затылком к стене и закрыть глаза.

— Следующая станция — «Речная», — произнес механический голос из динамика. Двери сдвинулись, и поезд начал набирать скорость.

Ева знала, что «Речная» расположена на другой ветке, но это не имело значения.

Она ехала на работу. И у нее был еще почти час, чтобы немного вздремнуть.

А как известно, нет ничего слаще, чем закрыть глаза, когда они слипаются сами, и отдаться во власть сна.

Ева так и сделала.

Она просидела, расслабившись и почти отключаясь, несколько секунд, минут или часов... прежде чем поняла, что что-то не так.

Что-то будто мешало отрешиться от суеты окружающего мира и урвать хоть немного сна, как она частенько делала в свою бытность одной из самых бесполезных ведьм, которые работали больше в человеческом, чем в магическом мире.

Что-то отвлекало. Она словно забыла о чем-то. Выключить утюг или обогреватель? Запереть дверь? Оставила дома какие-то важные записи?..

Она сделала над собой усилие и вынырнула из затягивающей полудремы, чтобы вспомнить, что ее беспокоило.

И оцепенела.

Поезд метро на мгновение исчез. Вместо гладких ровных стенок, кое-где пестреющих рекламными плакатами, проступила бугристая серая поверхность, похожая на камень. Или на кожу какого-то существа, если присмотреться и заметить, как она упруго, мускулисто сокращалась, когда существо прокладывало себе путь все дальше… куда-то.

Вместо сидений обнаружились такие же серые валуны. Или не валуны — ведь они были мягкими, как упругие пуфики. Свет уже не лился из люминесцентных ламп под потолком, а шел словно ниоткуда и стал тусклым, бледно-серым и похожим на туманную дымку.

На мгновение сон исчез бесследно, и Ева стала дико озираться. Еще через секунду воспоминания вернулись, и это успокоило. Действительно. Она всего лишь находится внутри подземника, потусторонней твари, способной маскироваться под поезда метро, и вселяться в людей, и пожирать их души, и заключать их внутри себя, и служить кому-то или чему-то, из-за кого инквизиция сегодня утром убила душу города К.

Интересно, а те, в кого вселялись подземники, тоже думали, что едут в метро? Им тоже чудилось, что ничего необычного не происходит, и поезд просто везет их на работу? Они так и умирали в этой уверенности, пока в их телах, в их мозгах безраздельно властвовала подземная тварь?

… на работу…

Глаза вновь начали слипаться. Борьба со сном становилась невыносимой. Мысли путались, склеиваясь в один склизкий комок «я подумаю об этом потом».

«Подумаю о чем?»

Единственная мысль вырвалась из клубка и следом за собой снова вырвала Еву из сна. Она обнаружила, что сидит, привалившись к боковому поручню, а за дверьми поезда, сделанными из небьющегося стекла, мелькает, несется мимо туннель.

Но для туннеля метро он был слишком светлым. И это тоже мешало, не давало со спокойной душой прикрыть глаза и расслабиться.

«А пробуждающий узор на себя можно бросить?» — проплыла новая, еще более трезвая мысль, заставляя мозг работать, пусть с усилием, пусть примитивно, но хоть как-то работать. Пробуждающий узор… Он был бы кстати.

Но Еве не хотелось спать, когда она садилась в поезд. Значит, пассажиров усыплял сам поезд. Точнее, подземник. С его способностью проникать в душу и пожирать ее это, наверное, не составляло труда. Значит, он бы заметил, если бы пассажир начал сопротивляться. Значит, мог что-то заподозрить. Значит, что-то заподозрить могли те, кто отправлял подземников на вылазки, давая одним им понятные задания. Забрать кого-то. Заманить кого-то…

Значит, узор использовать нельзя.

С нечеловеческим усилием открывая слипающиеся глаза, Ева всмотрелась в то, что мелькало за окнами.

В обычном метро там была сплошная чернота, изредка разбавляемая вспышками ламп, зажженных внутри туннелей. Сейчас же…

Сейчас туннель метро превратился в фантасмагорический спуск по улице.

Темная улица искажалась, сходясь полукругом кверху, к небу, и закольцовываясь в трубу. Вверху вместо неба улица слепо смотрела вниз белесыми окнами домов. Вытянутые искаженные силуэты людей замерли в ожидании неведомо чего и размывались в движении, пока поезд несся мимо них. Труба-улица петляла, закладывая немыслимые виражи, но это становилось ясно, лишь если выглянуть в окно. В самом вагоне виражи не ощущались. Еву не швыряло из стороны в сторону, как в машине на крутых поворотах. Вагон мерно и спокойно покачивался, убаюкивая. И так хотелось вновь прикрыть глаза…

Вот поезд снова резко повернул, ввинчиваясь в сюрреалистическое пространство под почти прямым углом. Вот он вошел прямо в одно из окон. Вместо осколков стекла (какого стекла? какое может здесь быть стекло, если окно заведомо меньше поезда, и даже если представить, что он въедет в окно, то проломит всю стену!) мимо пронеслись зеленоватые символы двоичного кода. Точно такие, какими их изображали в фантастических сериалах и фильмах о хакерах.

И чем больше Ева смотрела на все это, тем меньше хотелось спать. Сон отступал и развеивался, морок спадал.

Следом за мерцающими зеленью единицами и нулями пронесся роскошный интерьер квартиры, сквозь которую поезд промчался, словно призрак, не задев ни единого лепестка на ярко-желтом цветущем дереве в горшке, не заставив взвихриться ни единой занавески.

Вверх, вверх, вверх. В сторону. Резко вниз. Американские горки, лишенные того, за чем туда ходят толпы посетителей — адреналина, волнения, захватывающего чувства перепадов высоты.

Современные улицы и знакомые очертания городского вокзала (минуточку! когда это поезд успел выехать на привокзальную площадь?) сменялись все более старыми, словно поезд несся не только сквозь пространство, но и сквозь время. И вот уже скрученный в трубочку вокзал, красные цифры на табло и эхо неразборчивого женского голоса из динамиков сменились затейливыми колоннами и низким потолком старого вокзала, который Ева видела на исторических фотографиях.

А потом поезд начал замедлять ход.

Он уже не летел, а просто быстро ехал, и скорость падала, падала, словно подземник с каждой минутой терял силы и энергию, и сероватый неоновый свет из ниоткуда угасал, зато сквозь окна уже беспрепятственно проникал желтоватый, какой-то мутный свет снаружи.

Короткая судорога — и подземник остановился на стариной железнодорожной станции.

В прошлом не было метро.

Станция казалась заброшенной. Старинное здание покрылось пятнами и мхом, его когда-то белые стены облупились. Поручни, за которые пассажирам предлагалось держаться, поднимаясь на платформу, заржавели и опасно покосились. Прямо между шпалами пробивалась поросль кустов и даже молодых деревьев. Единственное осталось неизменным — их ветви стояли голые и безлистые, а землю вокруг покрывал снег.

Пространство как-то незаметно выправилось и уже не казалось скрученным в трубу. Ева подняла голову вверх, ожидая увидеть серое небо и низко нависшие тучи, и проснулась окончательно.

Сквозь прорехи в тучах светились единицы и нули.

Но, вероятно, все, кого привозил сюда подземник или затягивала игра, были достаточно сонными, чтобы не замечать этого. А может, просто не могли ничего сделать…

Среди царства запустения и упадка лишь одно место выделялось вызывающей новизной. Пластиковая дверь, небрежно торчащая в стене старинного вокзала, казалась инородной, будто некий маг поместил ее туда, не обращая внимания, что часть двери заходит на декоративные колонны. И колонны послушно растворялись в небытии, уступая место этой двери.

Открытой двери…

Что ж, Ева нашла вход в игру.

Главное — так же легко отыскать выход.

Поезд раздвинул створки дверей, и она шагнула наружу, стараясь ступать медленно и заторможенно и не оглядываться по сторонам. Интуиция подсказывала, что «правильные» пленные, которых привозил сюда подземник, вели себя именно так.

Лишь раз она не сдержалась и нервно покосилась назад. Когда прямо за ее спиной тварь перестала быть поездом, мгновенно потеряла форму, осела на землю и превратилась в жирного сине-зеленого червя, сохранив от поезда только размеры. Но и размер был обманчивым. Тварь, беспрепятственно проникающая сквозь измерения, могла быть какой угодно величины. Это не мешало ей ни вселяться в людей, ни перевозить их в своем чреве.

Медленно и обреченно, чувствуя, как начинают подрагивать пальцы, Ева вошла в открытую пластиковую дверь.

За дверью обнаружилось безликое, залитое белесым флуоресцентным светом офисных лампочек помещение. Пластиковые, раскрашенные под дерево панели вдоль стен. Простенькая фактурная штукатурка над ними. Пластиковое окно, за которым виднелась все та же заброшенная станция, хотя снаружи не было видно никакого окна. И кабинки-окошки, отделенные от помещения стеклами, как в каком-нибудь собесе или пенсионом фонде — прием граждан…

За стеклами в окошках поблескивали очки таких же безлико-собесовских дам, поджидающих посетителей. Но Ева уже видела, что ей не нужно искать «свое» окошко.

Неподалеку от двери, за столом, который стоял особняком от этой стандартной и никакой приемной, сидел молодой мужчина. Губы его искривились в ухмылке, когда он увидел Еву. И сложно было сказать, чего оказалось больше в этой ухмылке. Злорадства? Удовлетворения? Успокоенности?

Это был сын Жанны. Гера. Герман Денисович Елагин.

— Ну привет, — дружелюбно кивнул он. — Проходи. Вот и встретились.

И на миг все его злорадство и мрачное торжество скрылось за неотразимой улыбкой рубахи-парня. А Ева медлила, понимая, что должна казаться зомбированной, как все…. да, как все, кто был здесь до нее… но не представляя, как нужно вести себя.

Одно она знала твердо — нельзя показывать Герману, что она его помнит. Нельзя демонстрировать личное отношение.

Не для того хозяева игры заманивали сюда магов и смертных.

Она тупо смотрела на Германа, и добродушная улыбка стекала с его лица, как расплавленная маска, уступая место деловитости, сухости и плохо скрываемому предвкушению.

— Проходи. Садись, — повторил он и кивнул на стул перед своим столом. — Регистрация. Участник номер… номер…

Перед ним зажегся экран лежавшего на столе планшета. Ева медленно подошла, села и увидела на экране длинные списки.

Вот черт побери! Этого она не предусмотрела. Если отбор происходил по спискам, сейчас Герман не найдет ее среди избранных, и вся легенда рассыплется. И она не сможет открыть дверь инквизиторам… Хотя бы потому, что дверь надо сначала найти, а пока что Ева не представляла, где ее искать.

— Ага. Ева Катц. Че, папочка был еврей или это у тебя рабочий псевдоним? — мерзко захихикал Герман.

Еве захотелось ему вмазать. Она дала себе слово, что так и сделает, не откажет себе в удовольствии, когда все закончится. А пока надо потерпеть. Еще немного потерпеть…

Не подавать виду, что она хоть что-то соображает. Для зомбированных, по-видимому, Герман был всегда прав и говорил голосом закона.

Он — и остальные создатели этого безумного параллельного мира, замаскированного под игру.

Так странно. Стоило убивать душу города, сгонять в него толпу инквизиторов, вызывать Безымянного с советом высших, расследовать утечку магии, искать ход в это логово преступников, чтобы в конечном итоге все свелось к привычному и уже осточертевшему положению дел.

Молчать и терпеть, что бы ни выкинул Герман Елагин, потому что он прав, и его право — это право сильного.

Он сын Жанны, сильной ведьмы и начальницы Евы.

Он — один из тех, кто создал игру…

Так странно. Ведь он не мог создать игру. Он вообще не мог ничего создать, потому что — и Ева в этом не сомневалась, каким бы правом сильного ни был наделен этот тип, — он едва ли был умнее табуретки.

Но тогда, несколько лет назад, ей доходчиво объяснили, что она ошибается.

* * *

…Это было летом. В середине июля, в разгар зноя, от которого не спасала даже ночная прохлада, и духоты, от которой одни горожане бежали подальше, к морю, а другие — к реке, на острова, которыми кишело ее широкое устье.

В тот вечер Ева засиделась на работе, готовя большую информационную сводку со статистикой для СМИ. Этажом ниже скучала дежурная группа. Тем летом, казалось, притихли даже преступники и уснули даже магические твари, до того тягучим и раскаленным был воздух. Бодрствовали только невидимые солнечные зайчики. Они то и дело устраивали пожары или носились по воздуху, скача прямо по головам людей и вызывая у них солнечные удары своими мощными лапами.

Ева не уловила момент, когда душную вялую тишину разорвал топот ног и возбужденные голоса. Услышала только слова «Волчий остров» и хлопанье дверей патрульной машины под окном. И вскочила, с трудом заставив себя выбежать на улицу по лестнице, а не выпрыгнуть из окна, используя полетные чары.

Что произошло на Волчьем острове?

Никаких волков там давно не водилось. Но место это знали все ведьмы и колдуны. Оно находилось под негласной защитой инквизиции и считалось главным местом силы города. Все ритуалы, в которых требовалось обратиться к городу, главы ковена и ложи проводили именно там. Там они всегда получали ответ. Вокруг острова еще в незапамятны времена натянули отталкивающие чары, чтобы отвадить рыбаков, пляжников или пьяниц, желающих провести время на природе. В конце концов, для этого существовало много других островов, скверов и пляжей.

Кого занесло в это сакральное место? Что там случилось такого, что потребовалось вызывать полицию?

— А черт его знает, — ответил знакомый опер Леша. — То ли поножовщина, то ли мордобой. Там нарики, оказывается, с мая тусовались, а мы прохлопали. Завтра получим по башке… Эй, ты чего, с нами собралась ехать? Да нафиг тебе это надо?

Ева уже не помнила, как уговорила патрульных взять ее с собой. Кажется, не обошлось без чар убеждения, а заодно и небольшого расширения пространства в салоне машины. Из машины она пыталась связаться с ковеном — никто не отвечал. Потом с инквизицией — с тем же успехом. Звонки уходили словно в толстый слой ваты, и гудки падали в трубку только для вида, лениво, нехотя. Будто кто-то наложил магическую заглушку на связь. Но не наркоманы же, в самом деле, могли это сделать?

Конечно, нет. Но мог кто-то ругой. Тот, кто прикрыл их убежище от пристального взора инквизиции, специально чтобы они оскверняли место силы… или дурманили его.

Тогда Ева пыталась об этом говорить, но ее, как обычно, не послушали.

Сейчас она думала — потому что пыталась говорить со своим начальством. С ведьмами из круга Элен, в обход проштрафившейся Жанны, сын которой тоже оказался замешан в этом деле.

А может, и не он один. Не зря ведь дело так и замяли, в центральный офис инквизиции не сообщили и даже местной инквизиции в лице Войного преподнесли сильно облагороженную версию. Это было несложно, ведь Войный не видел своими глазами, как накрывали притон.

А Ева видела.

Спрятанная за деревьями поляна была испещрена черными пятнами пепелищ от многочисленных костров. Между пепелищами валялся мусор, какие-то банки, обертки, конструкции из пластиковых бутылок и еще чего-то, с помощью которых смертные изготавливали наркотики… Но первыми в глаза бросались люди.

Бесчувственные тела лежали вповалку вперемешку с теми, кто только приходил в себя или едва шевелился в дурмане. Между деревьев бродили, сидели, хохотали или рыдали более активные обитатели острова. Кто-то дрался, монотонно повторяя одно и то же ругательство. Причем, похоже, дрался со стволом дерева — в темноте было не разобрать. Кто-то совокуплялся. Пахло фекалиями, гниющим мусором, дымом.

— Вызывай кинологов, — равнодушно сказал кому-то дежурный следователь и покосился на катер, на котором группа добиралась до острова. Мостов здесь не было. — И подкрепление, пожалуй. Сейчас быстренько поищем лодки. Прожектор бы еще. Пока они там будут возиться, все, кому надо, уберутся отсюда вплавь.

Ева тогда жалась в сторонке, стараясь не попадаться на глаза полицейским, чтобы не слетели чары невнимания. Иначе ее бы моментально отправили куда подальше. Организаторы притона совершенно точно были на острове вместе со своими «подопечными». Пусть не все, хо как минимум часть… И следователь подозревал, что здесь же хранятся и вещества. На острове легко было спрятать их от людей, но не от собак.

И следователь оказался прав.

Основной склад самодельных наркотиков и немалый запас героина обнаружили в глубине острова. Вместе с дежурным, который мирно спал в палатке. Он не волновался о том, что наркоманы могут сделать с ним что угодно, не беспокоился, что они доберутся до запасов героина, которые хранились здесь же в каком-то пакете. По мере обнаружения все новых находок у полицейских вытягивались лица. А Еве давно стало понятно, что это не обычный притон.

Кому могло прийти в голову собрать толпу наркоманов на острове и снабжать их любыми препаратами, едой и водой бесплатно в течение недель?

Только тому, кто знал, что это за остров.

И тому, кто точно знал, чего хочет от смертных и как этого добиться.

Потом вспышка фонаря высветила лицо разбуженного дежурного, и Ева, осторожно заглядывавшая через плечо следователя, остолбенела. Это был Герман, великовозрастный и бестолковый сын ее начальницы Жанны Алексеевны.

Чуть опомнившись, она на цыпочках отошла в сторону и прислонилась к дереву. Здесь было отлично слышно, как он отпирается, уверенно и напористо заявляя, что знать не знает ни о каком притоне и ни о каких наркоманах, приехал сюда с палаткой, чтобы заночевать и порыбачить на рассвете, а подбросили наркотики и украли удочки сами полицейские.

Перед глазами мелькали воспоминания.

Вот она с Антоном сидит у себя в гостиной. Они решили провести вечер вдвоем. У них еще все хорошо, хотя Антон все чаще ведет себя как невыносимый надменный индюк и все чаще бросается фразочками вроде «это не для женского ума» или «тебе, зайка, знать не обязательно». Особенно когда Ева спрашивает у него, кто и зачем звонил. Она не ревнует, но как же не спросить, если после таких звонков Антон постоянно делается нервным, начинает сам кому-то названивать или писать сообщения, а то и убегает со свиданий, отодвинув в сторонку их с Евой планы? Или если берет трубку, а потом накладывает вокруг себя чары помех и долго кричит на собеседника, но Ева не может разобрать ни слова?

Вот однажды, не выдержав, она выбегает за Антоном в ночь, когда тот срывается от нее после очередного звонка. И видит, как он исчезает в подвале ее же собственного дома. Четырехэтажного здания бывшей фабрики, в котором сейчас офисы, а на верхнем этаже — еще три лофта, таких же, как у Евы, выкупленных смертными.

Вот она, не думая, бросается в подвал за Антоном и успевает заметить, как гаснет нечто похожее на странной формы портал, а по ту сторону портала Антона встречает Герман Елагин, сын Жанны.

Вот она начинает внимательнее наблюдать за Антоном и пару раз успевает краем глаза заметить имя Германа на дисплее мобильного…

…Интересно, Антон и был тем магом, который помог Герману устроить здесь притон? В одиночку лишенный магии Герман с этим бы не справился. Наверное. Или это совпадение?

Не может же быть, чтобы ему помогала сама Жанна. Начальница, конечно, казалась отнюдь не гением. Но не настолько ведь.

Разбирательство той ночью шло до самого утра. Ева еще долго стояла в задумчивости у дерева. В лучах первого летнего солнца мимо нее повели закованного в наручники Елагина. Она не успела отойти в сторону. Он заметил ее и узнал. И когда он проходил мимо, Ева услышала очень тихое, но четкое и уверенное: «Сотри им память!»

Она не пошевелилась,

Кому «им» — полицейским, наркоманам или всем вместе? А свое имя из протокола убрать не желаете, господин сын начальницы? Может, вам еще и плавки постирать?

Ева могла понять, если человек попадал в неприятности по неосторожности и без злого умысла, но тот, кто целенаправленно осквернял место силы и распространял наркотики среди смертных, должен был отвечать за свои поступки.

Утром она не ушла домой, а осталась «дописывать дайджест». Но едва кабинет опустел, дайджест был забыт. Ева влезла в полицейскую базу данных, к которой у служебного компьютера имелся доступ, открыла нужный раздел и стала ждать, не отводя глаз от экрана.

Ждать пришлось недолго.

Экран едва заметно мигнул — и из электронного протокола, датированного сегодняшним днем, исчезла фамилия Германа Елагина. Забегали буквы, перестраивая фразы, складывая их так, чтобы в документах не осталось ни слова о причастности Германа к недавним событиям.

И тогда Ева взяла телефон и позвонила в инквизицию.

…Германа все-таки не удалось отмазать. Инквизиция прибыла вовремя, чтобы ликвидировать вмешательство, но магический след уже развеялся, и не удалось извлечь никакой информации о том, кто мог бы накладывать чары, чтобы убрать Германа из всех протоколов и из памяти полицейских. Впрочем, даже свежий магический след редко помогал что-то выяснить.

Ева рассказала инквизиторам все, что знала. Но о том, что видела Антона в компании Германа, умолчала. Вряд ли это было связано… Ведь так?

Инквизиция так и не нашла мага, который организовал Герману прикрытие. Самого Германа как человека, лишенного магии, судить должны были смертные, а не инквизиция. Однако он отделался условным сроком. Ева не сомневалась, что Жанна раздала кучу взяток. Но это было уже на совести смертных.

Но все это происходило позже. А тогда, в первый день, едва она вернулась домой, ей позвонила Жанна. И буквально набросилась на нее с обвинениями. Опешив, Ева выслушивала полуистерические крики, что она, оказывается, должна была сделать как ее просили и стереть полиции память о Германе, что ведьмы сами разобрались бы с ним, что нельзя было доводить дело до инквизиции, потому что теперь….

Жанна, казалось, не контролировала себя. Но все же удержалась и не произнесла вслух, для чего Герман устроил весь этот кошмар. Из ее тирады Ева узнала лишь, что именно она, Ева Катц, виновата в том, что Герман теперь никогда не получит магию. Теперь он навсегда останется в инквизиторских списках «нежелательных» смертных, а никто из «нежелательных» еще ни разу не получал магию от города. Сколько бы ни говорили о том, что город выбирает сам и может наградить человека даром в любом возрасте.

Ну конечно. А наркотический угар на острове — месте силы города был совсем-совсем ни при чем. И Герман не собирался воздействовать на дух города, дурманить его, чтобы хоть так выгрызть у него магический дар для себя.

Вечером пришел Антон.

От него Ева не ожидала подвоха. И когда он с порога начал орать не хуже Жанны, обвиняя ее все в том же, швыряя в лицо упреки в незавидной судьбе Германа Елагина… Ева даже не сразу поняла, почему он так разъярен.

— Он же просил тебя помочь! Какого ты стояла, как истукан? Ладно, хрен с ним, что стояла. Какого… ты влезла утром? Тебя кто-то просил звонить в инквизицию? Идиотка, ты последняя стукачка, ты понимаешь это? Ты хоть что-то соображаешь? Какой дуррой надо быть, чтобы доносить инквизиции?! Ты…

Ева спокойно разглядывала Антона и думала, что, пожалуй, он мог бы быть тем магом, который прикрывал Германа. И еще — что доказательств против него, конечно, не найдут. И еще с отстраненным интересом гадала, достаточно ли он зол, чтобы проговориться о своем участии. Ведь общие фразы о доносах и помощи к делу не пришьешь.

А потом Антон перестал орать и направился на кухню в поисках спиртного. Расслабиться, снять напряжение и промочить горло.

И был отброшен мощной магической защитой.

— Ты кто такой? — сказала Ева, не двигаясь с места. — Почему лезешь в мой дом без спросу? Проваливай отсюда и больше не появляйся, ты меня достал.

Антон развернулся к ней и снова разразился обвинениями. Кажется, на этот раз его речи сводились к тому, что такой никчемной ведьме, как Ева, стоило бы благодарить и кланяться за то, что он обратил на нее внимание, и что, кроме Антона, на нее никто не позарится. Она слушала все это вполуха, плетя сложный, но полезный узор.

Антон сделал паузу, переводя дух. Узор закончился.

В следующий миг Антона снесло потоком его вещей, притянутых одновременно из всех уголков квартиры. Бутылки с его любимым коньяком, бритвенные принадлежности, шампуни, запасная одежда, тапки, забытый когда-то павербанк, развевающийся победоносным флагом шарф, сумка с инструментами и большой пустой чемодан врезались в него и начали пинать к выходу. Чемодан подскакивал и лязгал створками-челюстями, как в мультфильме «Ну, погоди». Ева неудержимо захохотала и не могла остановиться, пока за Антоном не хлопнула дверь, а его шаги не затихли в подъезде. Взревел мотор машины, и наступила тишина.

Тогда Ева отыскала телефон и позвонила в инквизицию.

* * *

Герман Елагин ничего этого не знал и не видел. Но ему хватило и того, что отложилось когда-то в мозгу. Ева Катц — та дрянь, которая не помогла ему в сложной ситуации. Более того, она еще и помешала другим помочь ему. И теперь из-за нее он лишен магии навсегда.

В мире смертных.

Здесь, в игре, Герман щелкнул пальцами, и дверь за спиной Евы захлопнулась. Планшет сам собой прикрылся чехлом и запрыгнул в сумку, и Герман подхватил ее на плечо. Затем он вскинул руку, и Ева ощутила, как у нее на запястьях появляется что-то тяжелое, холодное, металлическое… Наручники!

— Распределения в этот раз не будет, — произнес Герман, чуть приподняв голову, точно обращался к кому-то или чему-то наверху. То ли к божеству… то ли к интерфейсу? — Эту новенькую я забираю себе.

Он уставился Еве в лицо и снова хищно ухмыльнулся.

— Она нужна мне в качестве прислуги. Условия и равноценную замену обсудим позже.

Самым сложным оказалось не глазеть по сторонам.

Герман вывел Еву через другую дверь, уже не на вокзал, а на оживленную площадь. Площадь выглядела почти так же, как в реальном мире, та самая площадь Горького напротив центрального вокзала, — и в то же время иначе.

Словно время отмоталось на добрую сотню лет назад.

Там, в реальном мире, архитектура площади мало изменилась — все те же дореволюционные домики не выше трех этажей и даже та самая брусчатка перед зданием. Но печать современности лежала на вокзале, сверкая витринами магазинов, билбордами, пестрея новенькими иномарками и огнями «Макдональдса». Здесь все было строже и тусклее. Но в то же время необычнее.

Ева жадно разглядывала пейзаж исподлобья, опустив голову, опустив веки и двигаясь, как зомби. И то, что она видела, было… ожидаемо.

Почему она раньше не поинтересовалась сеттингом игры? Почему не расспросила колдунов-игроков, какой там мир и каковы его законы? Почему даже Безымянный и Дефоссе до этого не додумались? Какое там первое правило расследований — попытайся понять личность преступника и его мотивы, и ты поймешь, где его искать… Попытайся понять, чего организаторы игры ищут в своем игрушечном мирке, и ты поймешь, кем они могут быть.

Пока что Ева видела, что стилизация под старину здесь сплетается с магией, выставленной напоказ. Мимо проезжали кареты — не только такие, как на картинках в учебниках истории, но и странные, вроде китайской пагоды на колесах. Шли люди — следом за облаченными в меха хозяевами тащились то ли слуги, то ли рабы в простых пальто или в ливреях, но порой вместо слуг-людей за хозяевами неуклюже брели причудливые твари. А порой сами хозяева выглядели как твари, вместо мехов были укутаны в чешую и щетинились шипами. На углу светился красивый старинный фонарик из цветного стекла. Под ним гудел голосами ресторан. Точно такой же ресторан отражался в аккуратном бассейне рядом, и там, под водой, тоже собралось оживленное общество, но те из его представителей, которых удалось рассмотреть, больше походили на рыб и земноводных, чем на людей.

Примерно то же самое Ева видела на экране, когда Дефоссе отправился в игру, но только сейчас поняла, что это значит.

Это был рафинированный мир магов. Именно они, хозяева жизни, наслаждались здесь всеми благами, пока смертные выполняли роль прислуги. Именно для этого игру распространяли среди смертных, именно для этого их затаскивали внутрь. Как глупо и примитивно…Теперь причастность Германа уже не удивляла. В самом деле, разве мог он найти себя где-то еще? Он, вечно обделенный и уверенный, что ему недодали того, чего он заслуживает?

Необъяснимым оставалось только одно — как он мог создать весь этот искусственный, но такой реалистичный мирок?

Он бы не смог. В этом Ева не сомневалась. Поэтому была почти уверена, что настоящие хозяева пока прячутся в тени.

Герман жил недалеко от вокзала. Интересно, в этом мире дом рядом с вокзалом — преимущество или признак низкого статуса? Он уверенным шагом свернул в ближайший переулок, миновав его, вышел на соседнюю улицу и направился к виднеющемуся поодаль кварталу особняков.

На Еву он не оглядывался. Видимо, был настолько уверен, что она не отстанет и не сбежит.

Значит, остальные, кого затягивало в игру, вели себя именно так. Их отбирали и вносили в списки по какому-то неизвестному пока принципу, а в игре использовали… как прислугу? Для еще каких-то работ? Герман сказал кому-то на вокзале, что обсудит равноценную замену. Значит, настоящие хозяева игры отводили каждому пленному свою роль? Какую, зачем? Кто они, эти хозяева, раз они настолько всемогущи, что Герман мог говорить прямо в воздух и знать, что его услышат?

Или он говорил интерфейсу, а они просто им пользовались…

Ева украдкой взглянула на Германа. Тот не собирался оглядываться. И тогда она сделала то, что до сих пор опасалась делать, чтобы не раскрыть себя раньше времени. Ведь порабощенные новобранцы ничем не интересовались.

Она подняла голову и посмотрела вверх.

И закусила губу, сдерживая пораженный вскрик.

Небо было затянуто пеленой клубящихся серых туч. И из них, как из ваты или мыльной пены, то здесь, то там проглядывали чешуйчатые изгибы и кольца огромной змеи. Зеленоватой, лоснящейся, с ребристой чешуей, рисунок которой напоминал единицы и нули.

Кольца слегка шевелились. Змея… нет, это не могло принадлежать единственной змее, больше похоже было на целый клубок! — медленно двигалась. Изгибы текуче перемещались, то скрываясь за тучами, то выныривая.

Плавные движения завораживали. От них сложно было отвести взгляд. Они словно гипнотизировали, заставляя потерять бдительность…

— Гидра… — выдохнула Ева, не в силах сдержать изумление.

Словно услышав это, кольца дернулись. Тварь вздрогнула, плавность на миг покинула ее, и даже тучи слегка содрогнулись, будто от неожиданности. Если бы у существа были глаза, Ева могла бы поклясться, что оно сейчас пыталось ее разглядеть.

В следующий момент ей пришлось быстро опускать голову и натягивать на лицо выражение тупого безразличия. Герман стремительно обернулся.

— Что ты сказала?

— А? — Ева бессмысленно уставилась на него. — Я…

Она сделала шаг, припадая на ногу, склонилась и потерла щиколотку. Герман, успокоившись, снова отвернулся. Поверил.

Остаток пути Ева опасалась смотреть вверх. Но ощущение чьего-то чуждого внимания не исчезло. Гидра больше не нежилась в мягких облаках. Она пробудилась ото сна. Недоумевала. Искала.

Черт, а что, если эта тварь и есть тот, к кому обращался Герман на вокзале? И зачем понадобилось говорить «Гидра» вслух? Ева готова была биться головой о красивую старинную брусчатку под ногами, если бы только это могло помочь. Но не помогло бы… да и гидра, судя по всему, не торопилась делиться с Германом своими чувствами, которые внезапно вызвало в ней звучание этого слова.

Ладно. Что сделано, то сделано. Дальше нужно смотреть по обстоятельствам.

Особняк Германа оказался неожиданно стильным. Ева разглядывала его, пока хозяин возился с ключами. Облицовка из зеленоватого камня, большие высокие окна, два этажа и мансарда под красивой фигурно скошенной крышей, покрытой зеленой черепицей. По фасаду вился плющ, но не скрывал изящных линий, от которых неуловимо веяло стариной. Ева вдруг пожалела, что ковен расположен в таком неуклюжем здании, в бывшем доме с коммуналками, а не в каком-нибудь старинном особняке. Желательно мистическом, а еще лучше — стоящем на одном из многочисленных островов, через которые проходили мосты. И почему такая красота должна была достаться именно Герману?

Внутри дом был под стать фасаду. На стенах красовались панели из светлого дерева, над которыми к потолку уходил тонкий, похожий на вязь, узор кремово-кофейных шелковых обоев. Просторная прихожая оканчивалась лестницей с резными перилами. Под лестницей виднелась дверь на кухню, а в стороне — вход в небольшой коридор, который, наверное, вел к жилым комнатам.

В прихожей гостей встречал стимпанкового вида робот. Герман кивнул ему, как живому, и робот пришел в движение, шагнул к людям и протянул руки за верхней одеждой.

Затем наверху послышались шаги.

— Что-то ты рано, — произнес знакомый голос.

Ева не успела осознать, кому он принадлежал, но вздрогнула, точно встретила призрака или покойника, и сердце забилось чаще.

— Сегодня был только один подземник, — ответил Герман. — Там же облавы, и я слышал, как эти идиоты на полном серьезе собирались вскрывать какой-то щит в глубине реки, прикинь? Зато смотри, кого нам привезли!

Он подтолкнул Еву к лестнице, по которой спускался человек.

Это был Антон.

Антон Ильин, пораженный проклятием, необратимо потерявший память, разум, сознание… или о чем там говорили Дефоссе и Чернокнижный, обнаружив его без признаков жизни на полу надзорного поста.

Что ж, теперь стало ясно, что они ошибались.

* * *

На какое-то время от изумления Ева выпала из реальности, уйдя в раздумья. В голове стремительно проносились догадки и выводы, вызванные к жизни этой встречей. Дефоссе, Чернокнижный и даже Безымянный могли ошибаться, особенно в том, что касалось игры. Они понятия не имели, что она такое на самом деле и как работает. Что, впрочем, не помешало им подвести Еву к решению отправиться в игру, как по нотам, но…

…Пожалуй, было к лучшему, что она застыла на мгновение. Именно этого от нее и ждали. Тупой покорности, неподвижности и непонимания, готовности делать то, что велят, и отсутствия каких-либо эмоций. Наверное, именно так вели себя те смертные, кого затягивало в игру.

Маги держались иначе. Антон, к примеру, совершенно не казался отупевшим и порабощенным. И сейчас он с удивленной и довольной ухмылкой ходил вокруг Евы.

— Ха, ты смотри, какую птицу к нам занесло! Ты не выяснял, как она оказалась в списках? Она же помогала инквизиторскому инспектору. Это точно не ловушка?

Ева похолодела, но сумела сохранить нужное выражение лица.

— До сих пор осечек не было, — пожал плечами Герман. — Сам знаешь, сюда кто попало с улицы не пролезет. Уже решил, что будем с ней делать?

Он кивнул Антону и подмигнул с мерзкой усмешкой. Антон ответил такой же полной предвкушения улыбкой. Выглядело это настолько же глупо, насколько и отвратительно. А может, Еве только казалось, потому что ни один из «хозяев» не вызывал у нее симпатии.

Но что-то подсказывало, что нет, не показалось. И что в ближайшее время ей предстоит выбирать. Позволить им делать с ней все, что взбредет в головы, но остаться и выяснить, где вход в игру — или бежать, но не узнать ничего.

Хотя кто сказал, что выбирать нужно лишь из двух вариантов?

— Назначаю тебя горничной, официанткой, банщицей и шутом в этом доме, — торжественно изрек Герман, схватил Еву за плечо и потащил куда-то за собой.

Что? Официанткой? Банщицей? Шутом?!

«Он давно у психиатра был?» — подумала Ева, но тут же ощутила, как в голову против ее воли хлынули новые знания.

Где стоит выпивка в жилище Германа, какая именно, в каких количествах, как ее подавать по вкусу хозяина… Где находится ванная и сауна, как нужно обслуживать хозяина, как его развлекать, в какое время проводить уборку, чтобы его не побеспокоить, и наоборот — когда проводить уборку и в какой одежде, чтобы развлечь хозяина и его гостя возбуждающим зрелищем… В первый миг от всего этого к горлу подкатила тошнота. Справившись с эмоциями, Ева стала анализировать. Трудно было не заметить, какой отстраненно-нейтральной была эта информация. Просто набор байтов, передаваемых с одного носителя на другой. Из интерфейса — в мозг новоявленной прислуги.

Компьютер…

Сначала интерфейс. Теперь информация с цифрового носителя. А еще — фантасмагорическая гидра в небе, нежащаяся среди облаков.

Теперь Ева начала подозревать, что́ это было за создание. И за счет чего существовала игра.

Герману она не ответила ничего. Услужливый компьютер среди прочего вложил в голову знание о том, что хозяин не любит слишком разговорчивых слуг.

Герман жестом позвал ее за собой и направился дальше по коридору. Ева тенью скользнула следом, старательно притворяясь то ли зомби, то ли роботом. Больше ни Герман, ни Антон не обращали на нее внимания.

Как удобно. Похоже, читать мысли этот всемогущий интерфейс все-таки не умел. Зато очень хорошо слышал и ловил на лету все, что при нем говорили.

В гостиной, обставленной брутальной кожаной мебелью, Герман и Антон расположились на диване у камина. Камин был не совсем обычным — высоким, во всю стену, от пола до потолка, и пламя в нем странно переливалось, точно потоки магии. А может, это и были потоки магии…

Ноги тонули в мягком пушистом ковре. Ковер, мебель, удобные журнальные столики, обои — все здесь было уже не в кофейных, а в черно-серых тонах, но не казалось мрачным. Оттенок черного казался теплым, бархатным. За окном темнели голые зимние ветви какого-то дерева, усыпанные неправдоподобно красными ягодами.

«Красная ягода — выйти в реальность, синяя — остаться в игре… Нужно найти дерево с синими», — пронеслось в голове у Евы.

— Черт, коньяк забыл. Принеси нам коньяк, — бросил Герман Еве. — Так вот, в городе облавы и…

— Что-то серьезное? Уверен, что при ней можно говорить? — перебил Антон, косясь на Еву. — Эта штучка не так проста, как кажется…

— Она? — Герман скептически взглянул на Еву. — Да ну… Система не дает сбоев.

Та спохватилась, что от нее ждут коньяк, и все так же покорно, не реагируя на разговоры «хозяев», направилась на кухню. Неведомый интерфейс вложил в мозг знание о том, что напитки хранятся в одном из кухонных шкафчиков. И о том, где в этом доме искать бокалы и снифтеры. И о том, как выглядят эти снифтеры, ведь до сих пор Ева понятия не имела, из чего и как полается пить коньяк, потому что пила редко и в основном коктейли с друзьями!..

Программа. Передача пакетов данных. Из интерфейса — в мозг.

Игроки и неигровые персонажи.

Выйдя из гостиной, Ева наложила на себя узор восприимчивости, чтобы слушать разговоры на расстоянии. Заодно проверила, работает ли здесь магия. Магия, как ни странно, работала. Гидра, интерфейс или кто там контролировал этот странный мирок, не отреагировала. Возможно, в ее программе ничего не было сказано о слишком самостоятельных и сохранивших здравый рассудок пленниках, использующих собственную магию.

Что ж, значит, когда Ева найдет способ впустить сюда инквизиторов, они тоже смогут колдовать.

Она нашла любимый коньяк Германа, бокалы, достала из холодильника твердый сыр и принялась нарезать ломтиками. Узор восприимчивости обострил чувства до предела. Слышно было, как в проезжающем по улице экипаже беседуют люди, а по соседней улице движется автомобиль. Здесь каждый пользовался своим любимым транспортом. Соответственно своим вкусам и представлениям о прекрасном.

В гостиной Герман говорил:

— Они о чем-то догадываются, но я не смог подслушать, что именно они смогли узнать. Черт возьми, даже с системой я не смог обойти щит Безымянного! — Тут Ева неожиданно для себя ощутила смутную гордость за Безымянного. Все же, случись выбирать между ним и Германом, она бы определенно выбрала верховного инквизитора. — Он просил узнать, можно ли начинать…

Воцарилось молчание. Наверное, Антон сочувственно кивнул.

Так, теперь еще некий он. Герман произнес это короткое местоимение таким тоном, что не оставалось сомнений — он здесь правит балом. А значит, мир игры — вовсе не коммуна обиженных и недооцененных магов. Даже не прибежище не-магов, таких, как Герман, недоразумений, знающих о существовании магии, но понимающих, что им она не светит ни при каких обстоятельствах… если только не нарушить все мыслимые законы.

Еве очень хотелось остаться на кухне и послушать еще, чтобы выяснить, кто такой он и чего хочет. Но она чувствовала, что пора возвращаться, чтобы хозяева ничего не заподозрили.

Герман Елагин — ее хозяин. Обхохочешься.

Голоса на время умолкли и зазвучали снова, когда она была уже у самой двери гостиной.

— А я ему говорил, что проще было бы устроить нормальную ловушку, — произнес Антон. — Ну там, не знаю, ловить на живца…

— А я тебе говорил, что ты ни хрена не знаешь, — перебил Герман. И засмеялся.

Донеслись звуки возни. То, что могло оказаться важным разговором, переросло в дружескую потасовку. «Тьфу, — подумала Ева. — Вот так всегда»

И вошла в гостиную.

Антон лупил Германа по голове диванной подушкой. Герман защищался пустым подносом, выставив его перед собой. Ева, точно зомби, подошла на безопасное расстояние и застыла с другим подносом в руках — с полным, на котором стояла бутылка коньяка, бокалы и тарелка с нарезанным сыром разных сортов.

На нее не сразу обратили внимание. А когда обратили, то и настроение, и темы для бесед уже изменились. Никто не собирался обсуждать при Еве все планы хозяев игры, таинственного его и его подручных, дабы ей удобнее было понять, что происходит. Никто не собирался облегчать задачу. Что ж, если бы Антон с Германом вдруг наперебой принялись вываливать друг другу подробности своих темных делишек, это стало бы поводом насторожиться.

— Давай сюда, — Герман забрал у Евы поднос. — И иди погуляй, не маячь… Стоп. Не надо гулять. Призови духов-собутыльников и приготовь небольшую вечеринку человек на сто. Начало в шесть.

Ева с трудом сдержала усмешку. Даже в стилизованном под старину мире игры духи-собутыльники были в своем праве.

— Ты ее не отменил? — хмыкнул Антон с непонятными интонациями. — Ну и правильно.. В последнее время в этом тухлом городе пропали поводы для веселья.

Ева молча вышла из гостиной. За спиной Герман и Антон принялись обсуждать каких-то знакомых. Имен, которые они называли, она не знала.

На кухне она тихо прикрыла за собой дверь и опустилась на скамеечку посреди сверкающего новизной царства печей, конфорок, новеньких блюд, начищенных чайников и пузатых, набитых снедью шкафов.

Небольшая вечеринка на сто человек…

Впрочем, интерфейс уже загрузил в мозг сведения о том, как Герман представлял себе идеальную вечеринку и что для этого требовалось. Как и узор для управления духами-собутыльниками. Ведь до сих пор Ева не управляла ими — только пользовалась их услугами. А оказалось, что их требовалось программировать, точно как какой-нибудь старый компьютер, к которому еще не было подходящих лично тебе программ. Что-то многовато компьютеров и интерфейсов для такого архаичного и пропитанного магией мирка…

Стоило применить узор, и перед Евой выстроилось полтора десятка духов. Они чем-то напоминали привидения, какими их рисуют в мультиках — белые вытянутые пятна, похожие на человеческие силуэты, с глазами. Еще узор — и духи побледнели и растворились в воздухе, нагруженные заданиями. Здесь, в игре, хватало кафе и ресторанов. Не было никакой необходимости в одиночку готовить на всю ту толпу, которую вознамерился собрать Герман.

А ведь в городе К. твари сейчас вымерли или исчезли, придавленные к земле инквизиторским прессом… А Антон вообще превратился в овощ, утратив сознание и разум. Значило ли это, что все уничтоженные твари, как и все убитые или лишенные разума маги, оказывались здесь в целости и сохранности? Этакая магическая Вальхалла. Или — что более вероятно — сюда попадали не все, а лишь те, кто… участвовал в сговоре?

Ну да. Нужно смотреть правде в глаза. На Антона не напал коварно со спины приятель, которому он открыл ход на свой надзорный пост. Антона просто забрали в игру, когда он попался на глаза инквизиции и стало ясно, что Дефоссе не выпустит его из поля зрения, пока не докопается до правды о том, кто и зачем пасется на надзорном посту Антона. И почему при этом регистраторы фиксировали аномально низкую активность тварей на его участке. И Антону, и Герману с сообщниками из игры должно было стать куда спокойнее, когда Антон превратился в живого мертвеца.

А потом тела пострадавших начали изучать в столичном управлении инквизиции, и вездесущие хозяева игры снова вмешались, чтобы защитить свою тайну.

Но тогда получалось, что и остальные маги, которым убили разум, были не жертвами, а соучастниками… И, возможно, сегодня Еве предстояло увидеть кого-то из них живыми и здоровыми на вечеринке у Германа. Вечер многих открытий…

Духи начали слетаться на кухню с продуктами и посудой для вечеринки. Для готовых блюд было еще рановато. Ева устроилась в углу и наблюдала, как на столе появляются пузатые бутылки с загадочно мерцающими напитками, как выстраиваются стопками роскошные тарелки и подносы и как серебрятся бокалы в молочном свете магических ламп. И вспоминала всех, кого — как она прежде верила — было уже не вернуть.

Тот вечер, когда друзья остались с ночевкой и от проклятия пострадал Руслан — только потому, что оказался на пути проклятия… Он что, тоже был пособником? Или имя Евы уже тогда попало в списки, и это ее собирались утащить в игру на роль прислуги, но промахнулись? Тогда почему не попробовали снова?

Глава ковена Элен и ее совет самых опытных и верных ведьм… Почему их всех нашли мертвыми, и только Элен лишилась разума? Есть ли какая-то разница? Может, в игру попадают только те, у кого в реальном мире убивают разум, а мертвые умирают бесповоротно?

Ева горестно вздохнула. Ну вот, она очутилась внутри этой игры, в которой скрывались все разгадки. Но к истине приблизилась не намного. А еще предстояло искать вход, через который можно было впустить инквизицию. Пока у нее были лишь мутные догадки о том, где может оказаться этот вход. Все догадки включали в себя планшет Германа. Но в любом случае стоило еще осмотреться.

За окном постепенно темнело. В реальном мире должно было стемнеть уже давно. Время здесь текло иначе.

Бой часов прозвучал внезапно, заставив Еву подскочить на месте. И одновременно с протяжными ударами, отсчитывающими шесть, где-то наверху заиграла музыка, а фонари во дворе вспыхнули так, что стало светло, как днем. И одновременно начали появляться гости.

Кто-то материализовался в воздухе — куда там порталам Дефоссе!.. Кто-то подкатывал ко входу на роскошном автомобиле или на чем-то непонятном, огромном и переливающемся и явно сотканном из магии. Кто-то — Ева подобралась к самой двери и выглядывала в щелочку — уже спускался по ступенькам в холл, возникнув то ли сразу на втором этаже, то ли в проходе, проложенном между домами сквозь ткань пространства.

Вот парадная дверь снова открылась, и вошла Элен. За ней шагали ведьмы из ее ближнего круга, но вид у них был далеко не такой уверенный и беззаботный, а одежда — куда скромнее и проще. Превратились в слуг, в шестерок или…

Тут воздух вдруг взвихрился и словно ощерился миллиардами колючек.

Элен замедлила шаг. Гости, ступающие по лестнице или выбирающиеся из карет, замерли, глядя куда-то в сторону, во двор, которого Ева не видела со своего наблюдательного поста, и оставалось только гадать, что там происходит. На какой-то миг ей почудилось, что Безымянный сам нашел ход в игру, и сейчас перед особняком Германа возникнет отряд инквизиции. Но нет.

По толпе пробежал взволнованный шепоток. Кто-то склонил голову. Кто-то и вовсе бухнулся на колени. А затем дверь на кухню распахнулась, чуть не сбив Еву с ног. Та еле успела натянуть на лицо отсутствующее выражение.

— Все сделала? — рявкнул Герман и схватил ее за руку. — Пошли со мной.

И поволок по коридору. Но не в холл, к гостям, а куда-то в темную глубину особняка.

Не успела Ева испугаться, что ее разоблачили, как коридор закончился. Герман втолкнул ее в просторную кладовую, где уже толпилось с десяток людей. В следующий миг Ева узнала среди них Руслана, но он не отреагировал на ее появление. Система не давала сбоев, и несчастный ничем не отличался от образцовых пленников-слуг — с бессмысленным взглядом, слегка запоздалой реакцией, полностью покорный воле хозяина.

— Снимайте свои тряпки, надевайте униформу! Быстрее! — потребовал Герман. — А, черт!.. Он ждать не станет… ладно, надевайте поверх, куртки только снимите, и живее, черт бы вас побрал!

И правда, Ева все еще была в куртке, как и три других девушки, которых она не знала. Наверное, смертные. Под курткой у нее был тонкий свитер. А под свитером— тут она наконец вспомнила — зачарованные часы-артефакт от Дефоссе. А в карманах куртки — заряженные артефакты-накопители. Сражаясь с поездом, норовящим ее усыпить, Ева не успела переложить их в карманы джинсов поближе к телу. Ладно. Вдруг этот он или кто-то из гостей почувствуют излишек магии? Даже к лучшему, что артефакты оказались недоступными. Хорошо бы снять и часы, но под пристальным взглядом Германа Ева не рискнула. Да и они уже не раз показали свою эффективность. Оставалось надеяться, что Дефоссе хоть как-то замаскировал их.

Если только загадочный он не мог оказаться сильнее Дефоссе. А он мог. Вполне.

Все эти нервные, быстро сменяющиеся мысли не мешали Еве натягивать и застегивать на себе длинное коричневое платье с пришитым к нему передником. Стоило протолкнуть в петельку последнюю пуговицу, как застежка, для удобства сделанная спереди, исчезла, а платье само собой село по фигуре. По ногам повеял холодок, и Ева обнаружила, что ее джинсы с кроссовками испарились. Вместо них на ногах возникли плотные тканевые чулки и старушечьего фасона туфли.

Сдержать возмущенный вопль удалось ценой титанических усилий.

На Руслане и остальных мужчинах оказались такие же коричневые ливреи. Как только униформа кое-как уложила свои складки, Герман прошипел:

— Встать у стен, за ширмами или за пальмами! Наблюдать за ним! Предугадывать все желания! Немедленно делать все, что он захочет! Не отсвечивать!

И умный интерфейс тут же загрузил в мозг информацию о том, как выглядит он, о котором Герман уже прожужжал все уши.

Ева узнала его за пару секунд до того, как увидела во плоти.

Он оказался моложавым и худым мужчиной с пепельно-белыми волосами, небрежно спадающими на плечи, и недобрым взглядом. И еще — с очень старым взглядом. Ева сама не понимала, с чего она взяла, что взгляд именно старый, ведь лицо у мужчины было гладким и юным. Если закрыть ему глаза или нацепить на нос солнечные очки, он бы, наверное, выглядел даже младше Германа. Мальчишка-переросток. Глаза делали эту внешность искусственной, навевая мысли о качественных подтяжках кожи. Выражение их было сложно описать. Надменное? Отстраненное? Насмешливое? Все вместе, щедро сдобренное превосходством?..

Одно Ева поняла — настоящий хозяин игры не заставил себя искать и явился во плоти. И еще — он оказался очень старым, серьезным, пугающим противником. Сама она не рискнула бы привлекать к себе его внимание. И даже если бы дошло до его битвы с Дефоссе или Безымянным — поставила бы, пожалуй, на него.

Он медленно поднялся на крыльцо и остановился на пороге, взирая на гостей, которые собрались в холле. На их лицах как по команде возникло восторженное выражение. И похоже, они отлично притворялись — фальшь проступала из-под искусных масок, только если долго и внимательно смотреть, переводить взгляд с одного полного восхищения и любви лица на другое, постепенно замечая, как из-под сахара и патоки проступает правда. Опаска и страх, нетерпение и раздражение, скука, переходящая в панику…

Но он не изучал лица подданных. Он был зол. И прибыл сюда, чтобы выпустить пар… а может, и казнить пару десятков виновных.

Слуги, среди которых была и Ева, тоже впились в него взглядами, готовые ловить каждое желание. Но его не интересовали блюда, напитки и развлечения.

— Веселитесь, — констатировал он, обводя застывшую толпу своим жутким взглядом, с которым ни в какое сравнение не шли любые взгляды любых самых сильных инквизиторов. — Кто-то был сегодня у духа?

У какого еще духа?

Герман, похоже, знал, у какого. Он побелел и нахмурился, неверяще глядя на прибывшего.

Тот кивнул. И небрежным взмахом руки открыл портал.

Ева уже устала сравнивать его с Дефоссе и Безымянным не в пользу последних, так что просто завороженно наблюдала за сценой.

Портал без всякой стабилизации раскрылся на всю ширину стены и замер. По ту сторону его оказалось темное подземелье. Такое классическое каменное подземелье, освещенное факелами, украшенное тускло поблескивающими тяжелыми цепями и наполненное звуками капающей воды и крысиной возни. Посреди подземелья стояла огромная пустая клетка с толстыми прутьями.

По толпе прокатился потрясенный вздох.

Ева смотрела на клетку. Даже сквозь портал она ощущала какие-то магические следы. Следы казались странно знакомыми, как прикосновение чего-то родного и утраченного, близкого, привычного, связанного с заботой, сожалением и легким чувством вины…

— Дух исчез почти полсуток назад. И вы до сих пор ничего не заметили! — взревел он, снова приковывая к себе внимание.

Судя по лицам многих гостей, они не представляли, о чем речь. А Ева наконец поняла, что напоминает ей след, присутствие которого все еще чувствовалось вопреки всем законам магии. И чуть не хлопнула себя по лбу.

Дух города!

Все это время они держали его здесь, в клетке. В игре! Они умудрились пленить его, невидимого и бесплотного, недоступного ни для смертных, ни даже для магов, если только у тех не было знаменитой гарнитуры Техногена. У этих, из игры, нашлось что-то, что было посильнее Техногена, ведь он лишь недавно изобрел гарнитуру, а они задолго до него смогли не только увидеть, но и схватить дух города и даже заключить в клетку… Мать-магия! А ведь до появления Техногена даже инквизиция не знала, что ритуал по пробуждению духа города в старых городах пробуждает не разумный дух, а душу тварную.

Пока одни не знали, другие уже вовсю пользовались…

Сколько решений дух города принял с их подачи, под их давлением, а то и под пытками?

Какие это были решения?

У Евы начала кружиться голова. И в унисон в мозгу кружились обрывки мыслей и воспоминаний, догадки, предположения… Он что-то еще говорил зловеще спокойным голосом и больше не кричал. Напускное подобострастие окончательно исчезло с лиц гостей, сменившись глубинным ужасом.

С усилием Ева отмела догадки в сторону. Еще будет время обдумать их позже. Он обнаружил, что дух города мертв и больше нет возможности влиять на магов с его помощью, и… Что теперь?

Ответ пришел мгновенно.

— Гвардия, за мной, — сухо велел он уже без злости. — Остальные, кто хоть на что-то способен… — в голосе явственно прозвучало презрение, — укреплять защиту и ждать. Будет штурм. Элен… — Главная ведьма города встрепенулась. — Займись потоками. Готовься закончить, пока они не оживили дух.

Элен кивнула и скрылась в портале. Наверное, в этом мирке открывать их за секунду и без стабилизации мог любой.

А он отыскал глазами Германа и впился в него уничтожающим взглядом.

— Прекратить этот балаган. И сидеть тихо.

От толпы отделилось человек десять. Ева успела рассмотреть только Антона. Они прошмыгнули в портал, который все еще висел за спиной местного хозяина жизни, и спустя мгновение тот исчез в нем тоже. Портал закрылся. Воцарилась звенящая тишина.

Потом гости тихо-тихо, словно воры, тайно проникшие в дом, начали расходиться. Кто-то, почти крадучись и не глядя на Германа, возвращался к своей машине или карете, кто-то просто создавал портал или растворялся в воздухе. Праздничная иллюминация перед домом погасла. Повеяло холодом. Это растаяли согревающие чары в холле и во дворе.

Герман не пошевелился, пока ворота не закрылись за последним гостем.

Когда тревожный шум, расчерченный звуками шагов, сменился тишиной, Герман протяжно выдохнул и выругался с бессильной злобой. Огляделся, словно впервые видя свой дом. Заметил слуг, застывших у стен и все еще ждущих приказов…

Лицо его искривила горькая и недобрая усмешка.

— Банкет готов? Накрывайте мне! На одного! В гостиной! Вылейте все напитки и закажите абсент!

Слуги толпой бросились на кухню, сбивая друг друга с ног. Они, конечно, справились бы и без Евы, но ей пришлось последовать за ними.

…Пожалуй, именно теперь вечеринка Германа стала по-настоящему колдовской. Пустота, огромная гостиная, заранее расширенная чарами и похожая на зал оперного театра, такой же огромный стол в центре, десятки свечей, зажженных в напольных и настенных канделябрах, расставленных на столах, на полу, прикрепленных к гигантским люстрам под потолком… Застывшие тени слуг на стенах; сами слуги, чья одежда магическим образом сливалась с обстановкой. Тихие шорохи где-то за окном, непроглядная тьма, которой сменился зимний день. И хозяин дома, мрачно восседающий за столом, уставленным роскошными блюдами.

Впрочем, всем блюдам он предпочитал абсент.

Когда стало трудно удерживаться на стуле — неуклюжим движением руки наложил узор, превращая его в кресло.

Ева рассмотрела этот «узор». Он не имел ничего общего с привычной магией. Казалось, Герману достаточно пошевелить пальцами, даже не складывая их в магические позиции, чтобы получить нужный результат. Может быть, он стал великим магом здесь, в странном мирке, где вместо чудес царили сбывшиеся мечты властолюбцев и неудачников. Может быть, здесь иначе работали законы мироздания. Может, все желания улавливал и осуществлял таинственный живой интерфейс, который так нервно отреагировал на слово «гидра»…

А может, все мечты исполнял хозяин игры. И игрокам еще предстояло заплатить по счетам.

Где-то там, где вершилась судьба игроков и исполнялись планы, хозяин прямо сейчас отправлял свои отряды в город К. Где-то наверху Элен «занималась потоками», то ли перенаправляя магию из кристаллов в здании ковена в игру, то ли забирая ее всю и отрезая магов города от сил — навсегда… Может, наверху уже шел бой, а Ева так и не смогла ни предотвратить его, ни предупредить инквизицию. Где-то рушились планы и на обломках строились новые.

А Герман все сидел за столом, стеклянными глазами уставившись в одну точку.

Она не представляла, как долго он так просидел и который час. Тишину не нарушало ничто. Где бы ни происходили сейчас магические сражения, до особняка не доносилось ни звука.

— Гидра… — одними губами произнесла Ева. — Ты вообще кого-нибудь выпускаешь?

Или это одна большая ловушка…

Она знала, что существо услышит. И знала, что пока нежелательно привлекать его внимание. Но что-то — возможно, ведьминская интуиция, — заставляло делать нежелательное. И в этом была своя логика. Не та, что на поверхности и связывает простейшие причины и следствия, а та, что задействует суть вещей.

Воздух снова беззвучно колыхнулся, и Ева ощутила на себе осмысленный внимательный взгляд из ниоткуда.

Раздался оглушительный скрежет. Она дернулась. Но это был всего лишь Герман, которому надоело одинокое пиршество. Он неуклюже отодвинул от стола кресло и встал, держась за спинку. Понял, что не может стоять на ногах, и наложил на себя протрезвляющий узор, слабо напоминающий узор. Просто невнятно пошевелил пальцами перед собой… но тут же осанка его выровнялась, движения стали увереннее, а в глазах появился проблеск разума.

Очень недоброго разума.

— Проваливайте все, — велел Герман слугам. — Кроме тебя. Стоять. Не двигаться.

Конечно же, этот приказ адресовался Еве.

Беззвучными тенями слуги скользнули к выходу. Герман же подошел к Еве — двигался он уже почти как трезвый — схватил ее за локоть и потащил за собой к лестнице.

За спиной схлопывался, принимая первозданный вид, гигантский банкетный зал, развеивались чары расширения пространства. Над головой беспокойно ворочалась гидра в своей облачной перине. От Германа разило спиртными парами.

Что он собирается делать?

Впрочем, ответ на этот вопрос Ева получила уже спустя несколько секунд, и он оказался до отвращения предсказуемым. Герман втолкнул ее в спальню и велел:

— Раздевайся.

Время на миг остановилось. Ева судорожно решала, как поступить.

Спать с Германом? Бррр. А если ради города? Нет, стоп. Не ради города, а ради того, чтобы получить информацию. Узнать, как открыть дверь. Дождаться, пока он заснет, и незаметно отправиться на поиски…

Но проще помочь ему заснуть, вместо того чтобы ждать.

Ева медленно потянула за завязки форменного платья служанки.

Герман предвкушающе ухмыльнулся и на секунду отвернулся, сбрасывая рубашку.

И Ева, оставив в покое платье, схватила большой декоративный канделябр и изо всех сил двинула Германа по голове.

Тот мешком повалился на пол. Удар оказался недостаточно сильным, Герман не потерял сознание. И тогда Ева быстро бросила на него мощные сонные чары.

Она была не уверена, что ее магия сработает как должно в этом мирке, но кажется, получилось. Тело Германа обмякло, и он засопел. Подумав, Ева оплела его чарами со всех сторон. Еще одни сонные, длительного действия, чары усталости, чары, усиливающие опьянение… Пожалуй, хватит, а то еще умрет, не приходя в сознание. А такого важного преступника нужно было сохранить живым хотя бы для суда.

Ева добавила исцеляющий узор и убрала шишки и кровоподтеки. Потом поставила на место канделябр. Если Антон вернется, пусть думает, что приятель напился и уснул, не добравшись до кровати.

Обезвредив Германа, она избавилась от неудобного платья служанки. Придется позаимствовать у Германа что-нибудь из вещей, не стесняющих движения… Но стоило снять платье, как на Еве материализовалась ее собственная одежда, джинсы, пуховик и зимние ботинки, в которых она сюда приехала. И, не тратя больше времени, она побежала вниз по лестнице.

Сумку с планшетом Герман бросил в гостиной.

Там все это и обнаружилось, прямо на кушетке напротив камина, в котором медленно догорали угли.

Ева схватила сумку, пробралась к выходу и с опаской переступила порог.

Она боялась, что дом, чары на доме или весь интерфейс игры поднимет тревогу. До последнего ожидала, что вот-вот оглушительно взвоет сигнализация. Ведь должна же быть какая-то защита от того, чтобы слуги не сбежали с ценными вещами? Но сигнализация так и не взвыла. То ли игра зомбировала надежно и бежать никто не пытался, то ли… сигнал раздавался где-то в другом месте. Может, на пульте местной полиции…

Полиция! Ева вздрогнула и поспешила пересечь ярко освещенный двор. Версия казалась до отвращения вероятной. Поэтому нужно было торопиться.

Но куда?

Она прокралась за ворота, свернула на улицу, по которой Герман привел ее сюда днем, и быстро зашагала в сторону вокзала. Жаль, не было зелья невидимости. Да и найти ночью вокзал представлялось все менее реальным. Обычно Ева неплохо ориентировалась на местности. Но этот зачарованный город, медленно текущие и льнущие к оградам пряди тумана, эта гипнотически двигающаяся гидра в небе, эти разные и оттого одинаковые заостренные крыши, башенки и скульптуры, и резные флюгеры, и причудливые фонари… Казалось, она спит и не может проснуться. Заснула в поезде метро, и он так и везет ее до сих пор, и невидимые кукловоды догадались, что Ева — подосланный шпион, и никто не собирается ее впускать, и подземник не остановится и так и будет вечно кружить по веткам метро, пока Ева не умрет от старости…

По телу пробежал холодок.

Вокзал казался самым очевидным местом. Может, если хорошенько поискать и попробовать какие-нибудь проявляющие чары, там обнаружился бы выход из игры, и на этом все бы закончилось. И Ева, наложив на себя узор бесшумности, почти бежала по пустынной улице, стараясь держаться в тени.

Каким-то чудом она ухитрилась не заблудиться в переплетении улиц, которые днем видела впервые в жизни. И вскоре вышла к вокзалу.

На этом везение закончилось. Стоило приблизиться к центральному входу — здесь он выглядел, как гигантские кованые ворота из черной стали с позолотой, — и из бархатного мрака беззвучно выскользнули две огромные темные тени.

Ева отшатнулась, едва успев избежать прикосновения когтистой лапы. Чуть не кинулась наутек, одумалась, наугад бросила универсальный рассеивающий узор….

Твари замедлились. Еще узор — и они стали как будто прозрачнее. Еще узор…

Ева не успела проскочить мимо них в ворота. Тварям надоело притворяться, что они реагируют на узоры, и они бросились на нее, выпустив гигантские когти.

Тело действовало само. Ева пригнулась, упала на землю и перекатилась под двумя парами мощных лап. Когти лязгнули друг о друга над ее головой. Твари уже разворачивались. Ева в два прыжка, сама не понимая, как ей это удалось, вскарабкалась на самую верхушку ворот, цепляясь за витиеватую ковку, точно кошка, спасающаяся от собак на дереве. Вот только твари, в отличие от собак, прекрасно могли дотянуться до нее.

Но они оказались туповаты. Выигранной пары секунд хватило, чтобы наложить на ботинки полетный узор. Ева взмыла в воздух. Когти снова бессильно лязгнули, раздался короткий разочарованный вой. Твари не умели летать. Хоть в этом повезло.

Полетные чары на обуви были отвратительным способом передвижения. Самым отвратительным и неудобным из всех! Равновесие ускользало, Ева ежесекундно рисковала повиснуть вниз головой. Она взлетела на крышу вокзала и вцепилась руками в декоративную башенку, чтобы не свалиться. Новых тварей на горизонте не было. Хотя что вообще можно было рассмотреть в такой темноте? Черное безлунное небо скрадывало расстояния, и казалось, что нет никакого города и мира игры — есть только темная комната, просторная, но комната, и стоит протянуть руку, как пальцы наткнутся на стену. И вот-вот откроется дверь…

Вот только двери не было, и Ева до сих пор не приблизилась к ней ни на шаг.

С другой стороны здания вокзала едва заметно поблескивали тонкие полоски рельс. Рельсы пустовали. Ни одного поезда не стояло на путях. Ни один подземник не дремал в ожидании пассажиров. Может, надо было пройти сквозь ворота, оттого-то твари и защищали их так отчаянно?..

Но Ева уже понимала, что нет. Твари караулили здесь не поэтому. В отдалении уже слышались голоса и нечто похожее на вой сирены. Звук приближался.

А вот и местная полиция…

Прикинув, откуда доносятся звуки, Ева оторвалась от крыши и полетела в противоположном направлении. И тут же поняла, что попалась.

В тот же миг она наткнулась на что-то твердое прямо в воздухе. По голове хлестнуло огромное крыло — задело только краешком, иначе Ева бы уже камнем неслась к земле. Она увернулась, на несколько невыносимо долгих секунд утратила равновесие, закувыркалась, размахивая руками и отчаянно пытаясь вырваться… Что-то сверкнуло совсем рядом. Еще через мгновение Ева наконец смога принять вертикальное положение и поняла, что на пару сантиметров разминулась с магической сетью. Чтоб их!

Со всех сторон на нее неслись темные тени, на сей раз не твари, а некто стимпанковского вида, с гигантскими крыльями и в масках с блестящими окулярами.

Ева зажмурилась — и сплела простой, всем известный узор. Открытие портала.

Правила безопасности строго-настрого запрещали открывать их, если с той стороны не ждал маг, который стабилизировал проход. За открытие нестабилизированного портала нарушителям светило до нескольких месяцев трамвая. И она думала об этом совсем недавно… когда в городе К. появился некий инквизитор, безнаказанно открывающий порталы направо и налево без всяких последствий.

У остальных, не столь искушенных в магии, нестабилизированные порталы превращались в дыры между точками назначения и затягивали внутрь все, что попадалось на их пути. Несли разрушения и сеяли хаос.

Именно это Еве сейчас и требовалось.

Она ухнула в портал, вывалилась из него над домом Германа и только теперь вспомнила, как хозяин игры пару часов назад открывал здесь портал без всякой стабилизации. Рывком обернулась на дело рук своих. Что, если в игре стабилизация не нужна вообще? А от вокзала несложно заметить вспышку именно здесь, догнать Еву и на этот раз не дать ей уйти…

Нужно было открывать портал не так близко, но она не знала города, а в неизвестность порталы не открывались.

Однако уловка помогла. Между вокзалом и домом Германа стремительно раскрывалась ревущая воронка. Водоворот, прореха в мироздании… Оттуда посыпались крылатые стимпанковские существа, опутанные собственной магической сетью, какие-то ветки, камни и пыль. Что-то громыхнуло, и в прорехе возникло длинное, тускло блестящее металлическое тело подземника.

Ева метнулась в сторону, подальше от него, от преследователей и от света фонарей. И вдруг вспомнила еще одно место в этом городе, где могла скрыться.

Центральная улица! Вход, через который в игру попал Дефоссе, втянутый прямо через экран ноутбука, и здание, похожее на ратушу, куда он шел и у крыльца которого встретил игровую смерть от клыков подземников!

Какой абсурд — в реальности у них не было никаких клыков…

Ева поспешно открыла еще один нестабилизированный портал. Тот послушно выплюнул ее над знакомой округлой, со шпилем, крышей «ратуши».

Упс. А вот этот не помешало бы все-таки стабилизировать.

Здание «ратуши» сияло огнями. Свет горел во всех окнах. И, кажется, именно там сейчас можно было найти его и его доверенных лиц, гвардию и всех, кого он считал достойными, чтобы действовать с ним бок о бок. Где-то здесь находился их главный штаб…

Воронка нестабилизированного портала уже наползала, грозя поглотить его целиком. Донеслись первые возгласы и нарастающий суматошный шум.

Ева нырнула в тень, скрылась еще глубже между стенами зданий и ветками высоких декоративных деревьев, подальше от света фонарей. Несмотря на яркую иллюминацию и многолюдность, это место казалось странно пустым. Весь этот мирок был словно искусственный, запертый в стеклянном новогоднем шарике, ненастоящий, притворяющийся живым.

Воронка портала втягивала в себя скамейки, секции витой металлической ограды, с хрустом вырывала из земли высокие фонари. Раздался грохот, и в ней исчез дом с противоположной стороны улицы. Воронка действовала не так, как вели себя такие же воронки от порталов в реальном мире. Там они были просто как черные дыры, ямы, куда проваливалось все сущее. Здесь воронка шевелилась как живая, отращивала серые щупальца и норовила втащить внутрь как можно больше всего.

Но здание ратуши ей не поддалось. Щупальца напрасно обвивали его и тащили к себе. Ратуша была защищена — или ее защитой прямо сейчас занимался он.

Вокруг воронки, держась на безопасном расстоянии, собирались маги и плели узоры, чтобы ее стабилизировать. Воронка не поддавалась. Гидра беспокойно металась в небе, точно просыпаясь от кошмара.

О Еве временно забыли. И, пользуясь этим, она подобралась ближе к ратуше в темноте, коротким узором открыла чердачное окно и проскользнула внутрь.

Возможно, это был и не чердак. Это было просто окошко в высоком куполе, в декоративной его части. Оно не светилось, и в открывшемся помещении не было никого и ничего. Какой-то технический небольшой этаж, с круглыми низкими сводами, пыльным каменным полом и мелькающими во тьме вспышками, пробивающимися с улицы в крошечные окошки.

Ева села на пол и включила планшет Германа.

«Введите пароль», — зажглась надпись. Ева погладила ее, даже не собираясь гадать, какими буквами или цифрами Герман защитил устройство.

— Гидра, — прошептала она. — Гидра, ты слышишь меня. И понимаешь. Знаю, ты принадлежишь им. Но очень бы хотелось узнать… чем они купили твою преданность?

Слова «введите пароль» погасли.

Послышался шорох. Он становился все громче, словно какое-то огромное чешуйчатое существо стремительно приближалось, перетекая своим длинным телом рептилии по улицам и крышам. Секунда — и Ева узнала звук. Тот же самый, который она слышала в ночь Большой Охоты. Когда они с Алисой выбрались из тайного хода, и по крышам все шуршали и шуршали невидимые туши, кружа, словно в танце, разворачивая кольца…

Желтовато-белый свет фонарей растаял в ясном зеленом сиянии, которое становилось все ярче. Воронка взревела, перекрывая крики магов. Что-то полыхнуло. Ева не сразу увидела, что экран планшета засветился вновь — на этот раз не словами «введите пароль».

Теперь по центру виднелись две иконки. Обе изображали дверь, но она была серой, словно неактивной, а вторая ярко-зеленой.

Ева протянула руку и коснулась зеленой иконки.

Безымянный не сказал — наверное, потому что сам не знал, — как позвать его, когда она откроет дверь. Но сияющая дверь, распахнутая настежь, ткалась в воздухе посреди тесного этажа, и почему-то казалось, что там, в городе К., ее заметят.