Три ингредиента (гет)

— Ба. Ба!

— Что такое?

— Одно слово осталось. «Когда мы кому-то верим, о ком-то заботимся и встречаем с улыбкой». Раз, два, три… Шесть букв!

— Дружба.

— Третья буква «бэ».

— Любовь?

— Лю-бо-о… Да, подходит. Спасибо, ба!

— «Дружба», по-моему, здесь тоже недурственно. Хотя… всё одно.

на веранде загородного дома миссис Грейнджер, лето 1986

* * *

Над толпой пролетело уверенное:

— Посторонись! — и для убедительности: — Я без очереди!

Гермиона теснила локтями учеников, собравшихся у кабинета зельевара, и настойчиво двигалась к цели. Слева и справа то и дело раздавались недовольные возгласы.

— На каких это основаниях, грязнокровка?

Перед самой дверью вырос Малфой с гнусной ухмылочкой на нежном — до противного — лице.

— На таких, о которых тебе знать не положено! — ощетинилась Гермиона.

Малфой и вся его шайка подпевал загудели и заулюлюкали.

— Какие-то особые льготы для грязнокровок? Я угадал? Ну да, вам же н…

Тут слизеринец смолк, согнулся пополам и сполз по двери. Гермиона без усилий отодвинула безвольное тело в сторону, мимоходом отмечая, что с третьего курса поднаторела в приёмах рукопашного боя, и вошла в кабинет.

— Вы решили меня доконать? — первым делом спросил Снейп, завидев Гермиону.

Она и не ожидала другого приветствия, так что ничуть не обиделась.

Если смотреть с точки зрения профессора, Гермиона именно за этим и пришла. А вот если угол немного смещался, всё окрашивалось в совершенно иные краски.

Грейнджер явилась, чтобы рассказать профессору, какая она хорошая. Хорошая ученица, конечно. Исполнительная, внимательная, аккуратная… Может, не всегда честная, но так ведь это во благо, и не самое, признаться, важное.

— Я должна вам кое-что сказать, сэр, — начала она решительно.

Снейп закрыл «Еженедельник ловца» и отложил его в сторону.

— Кто бы сомневался. Ну, я вас слушаю.

Гермиона важно кивнула.

— Сэр, у вас сложилось неверное мнение обо мне, и я хотела бы это исправить.

Снейп неопределённо хмыкнул.

— Но прежде всего я хочу подарить вам шарф, сэр. Ручной вязки, — Гермиона нырнула в сумку и стала вытаскивать оттуда рукотворный, а не созданный зачарованными спицами подарок.

Когда на каменном полу свернулось около десяти футов вязанной шерсти, Гермиона заподозрила неладное. Она тянула и тянула, а шарф всё не заканчивался, складываясь у ног в зелёное кольцо. Гермиона нарочно выбрала этот цвет, декану Слизерина должно было понравиться, но длина… С длиной прогадала. Профессор, несомненно, отличался длинной шеей, но не настолько же!

— Мисс Грейнджер, — утомлённо молвил Снейп. — У меня таких неуравновешенных, как вы, полшколы, и все записаны на сегодня. Вы ещё долго?

Гермиона занервничала и с остервенением продолжила тащить бесконечный шарф в узор «косичка». Она даже не успела приступить к сути того, зачем пришла, а теперь и венцу вязальной истории угрожало не увидеть свет.

— Сэр, подождите, — лихорадочно попросила Гермиона.

— Мисс Грейнджер, — торопил Снейп, безучастно наблюдая за её потугами. — Время подходит к концу. В вашем распоряжении сорок секунд.

Оставив шарф в покое, Гермиона надулась.

— Ну и пожалуйста! Не хотите — не надо! — видимо, упрёк в голосе превысил допустимый предел нахальства, потому что Снейп нахмурился. Гермиона в смущении сцепила пальцы и насуплено закончила: — А ведь я его специально для вас вязала, сэр.

— У меня нет времени, чтобы тратить его на что попало. Тем более на ваши неуклюжие палантины.

Вопреки словам, Снейп поднял ладонь и невербально притянул шарф, отчего и Гермиону потащило к преподавательскому столу — значительная часть подарка покоилась в сумке и, видать, за что-то зацепилась. Когда шарф оказался в чужих руках, то принял нормальные размеры, и профессор с непроницаемым лицом накрутил его на себя.

Гермиона, не веря своему счастью, просияла и, как ей показалось, хитро прищурилась.

— Ну вы скажете тоже, сэр… Именно потому, что у вас мало времени, вы остаётесь с учениками после занятий и отпаиваете зельями?

— Это была чрезвычайная ситуация. И пока только с вами, — Гермиона кинула торжествующий взгляд на дверь, за которой стоял уверенный в своей неповторимости Малфой. Профессор сердито бросил: — Но теперь все хотят того же! Пришлось вызвать на подмогу мадам Помфри.

Снейп указал в другой конец кабинета. Гермиона обернулась через плечо и с изумлением увидела целительницу, сидевшую возле небольшого столика с котлом и читавшую «Ребусы в нумерологии».

— Поппи, будьте добры, объясните этой упёртой мисс, что ей надо заняться своей нервной системой. Она целый месяц с завидной регулярностью орошает слезами пол в подземельях. У нас и так высокая влажность.

— Гермиона, послушай профессора, — сказала мадам Помфри участливо. — Он тебе только добра желает. Умиротворяющий бальзам — отличное средство! Пара студентов у меня его год пьют. Спят хорошо, оценки улучшились, даже прыщи прошли!

— Я — отличница, — оскорблённо процедила Гермиона. — И у меня нет прыщей!

— Два ваших единственных достижения, — сухо прокомментировал Снейп. — Ступайте к мадам Помфри за дозой. Следующий!

В помещение стали ломиться студенты. Гермиона подлетела к двери и прислонилась к ней спиной, уперевшись пятками в глубокую выемку в полу. С той стороны напирали.

— Помнится, вы упрекали меня, что я уделяю недостаточно внимания психологическому состоянию учеников. А теперь вы мешаете мне работать?

— Я же не о всех… — пропыхтела Гермиона, — …просила вас печься! Сэр, может, заставите их подождать?

— Зачем?

— Мне нужно сказать вам кое-что ещё.

— Вы уже столько сказали, мисс Грейнджер, что вам положено молчать до окончания школы.

Снейп возник перед Гермионой с такой быстротой, точно трансгрессировал. Пришлось задрать голову, чтобы взглянуть профессору в лицо. Они стояли очень близко. Настолько, что не составило бы труда разглядеть самые неуловимые черты. Но Гермиона всегда старалась смотреть Снейпу либо в гипнотические глаза, либо — что чаще — между. С открывшегося ракурса самым удобным было уставиться на гладковыбритый подбородок.

— Боитесь, мисс Грейнджер? — подбородок зашевелился в такт словам.

— Не боюсь, — нетвёрдым голосом молвила Гермиона, гадая, чего конкретно ей следовало бояться.

Спустя мгновение она почувствовала прохладные пальцы на щеке и затаила дыхание. Но эти пальцы отличались от тех, какими Снейп держал Гермиону, вливая в неё успокоительное. Они совсем не подходили профессору. По коже прошлись мягкие, влажные, неуверенные подушечки. Грейнджер постаралась отстраниться.

— А зря вы не боитесь, — ехидно сказал Снейп.

И вдруг схватил Гермиону за нос тем самым движением, каким хулиганы в магловской школе делали отщепенцам класса «сливку».⁽¹⁾

Грейнджер дико заверещала и повисла у профессора на руке в попытке оторвать её от лица. Снейп воспользовался моментом и распахнул дверь кабинета, крикнув: «Следующий!». Последнее, что Гермиона запомнила, так это шарф, за который она потянула, желая перекрыть глубокоуважаемому профессору воздух, чтобы спастись самой.

* * *

— Отпусти её!

— Да отпустила! Она вроде открыла глаза.

— Тогда почему она кричит?

— Блин, Лаванда! Ты всегда такие вопросы задаёшь!

Гермиона дёрнулась, издала отрывистое «ах», и, ничего не соображая, отползла подальше на сбитые подушки.

— Грейнджер?

Для верности Гермиона подтянула и ноги. С трудом разлепив веки, она встретилась взглядом с двумя знакомыми фигурами, подсвеченными кровавыми лучами солнца. Те гнетуще застыли у кровати и определённо чего-то ждали. Гермионе сделалось не по себе.

Проведя рукой по груди, она обнаружила мантию. Она что, так спала? Мерлин! Тут и заклинание не применишь — ничего не поможет. Неужели придётся идти в мятом?

Под задумчивыми взглядами соседок Гермиона выползла из-за полога и стала отрешённо бродить по спальне в поиске учебников.

Наступила среда. Или четверг. Первыми стояли либо травология, либо трансфигурация. А ещё закончились перья… Да, точно! Гермиона рухнула на пол у прикроватной тумбочки и стала выгребать из верхнего ящика все бумажки и безделушки, за которыми пряталась внушительная связка перьев.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Лаванда. Парвати молчала.

— Собираюсь на занятия, — проскрипела Гермиона, выдирая из-под ленточки, приобретённой для удобства хранения, новые письменные принадлежности.

— Уже пять вечера.

Потребовалось время, чтобы вникнуть в смысл сказанного. А это было не так просто. «Уже пять вечера» — говорило о многом. Например, о том, что сейчас не утро и к тому же не семь тридцать, что, в свою очередь, наводило на мысль…

— Ты с Виктором поссорилась? — внезапно спросила Парвати.

Перья точно ожили и выскочили из ленты, рассыпавшись по полу.

— С Виктором?

— Да, с Виктором, — обратная реакция подбодрила, и соседка продолжила увереннее: — Ты во сне повторяла «я должна тебе кое-что сказать» и…

— Какой сегодня день? — нетерпеливо перебила Гермиона, не желая слышать продолжение.

— Вторник.

Годрик, что же было вчера?

Соседки щебетали, пока Гермиона, прикрыв глаза, мученически силилась вспомнить хоть что-нибудь… Шестерёнки крутились туго, но мало-помалу разогнались. И Грейнджер вспомнила всё, включая сон. Ей стало дурно.

Левой рукой она схватилась за лицо, правой нашарила в тумбочке зеркало и принялась с пристрастием себя разглядывать. Зрелище, как отметил однажды Снейп, было «жалкое».

— Вы мне чуть нос не оторвали! — воскликнула Гермиона.

— Так ты не просыпалась! Мы и шумели, и воду на тебя лили, — невинно хлопая ресницами, оправдывалась Парвати. — Что с тобой вчера приключилось?

— Может, к мадам Помфри? — подала голос Лаванда.

— Нет, — отрезала Гермиона.

К мадам Помфри она точно не собиралась идти. Для начала нужны гарантии, что её не станут лечить там от прыщей или от чего похуже.

— Лаванда права, тебе бы в больничное крыло.

Гермиона хмуро покосилась на настырных советчиц и продолжила бесцельно метаться по комнате. Соседки какое-то время понаблюдали за спятившей однокурсницей и тихо удалились.

По всему выходило, что Гермиона проспала занятия. Проспала руны, нумерологию, чары и зельеварение. Зельеварение. Зельеварение!

Где в этом учебном году она свернула не туда?!

Оставаясь в спальне, найти ответ на этот животрепещущий вопрос представлялось невозможным. Поэтому наскоро переодевшись и почистив зубы, Гермиона спрятала палочку за пояс джинсов и побежала вниз навстречу проблемам.

Сразу у лестницы нашлись Гарри с Роном — они сидели и мирно играли в шахматы.

Уизли, заметив подругу, открыл было рот, но Гермиона не дала издать ни звука. Схватив обоих мальчиков за рукава, она потащила их от недоигранной партии на выход из гостиной. Друзья беспрекословно последовали за ней, только иногда переглядываясь и перешёптываясь.

— Чего это с ней?

— Не знаю. Сам спроси.

— Я?!

— Ты.

— Почему я?

— А кто?

— Я вас слышу, — сказала Гермиона и многообещающе заверила: — И сейчас вы всё поймёте.

Троица остановились у пустого класса. Гермиона огляделась и пропустила Рона с Гарри первыми. Когда все оказались внутри, она заперла дверь заклинанием и повернулась к озадаченным мальчикам.

— Самое время объяснить, что происходит, — подсказал Гарри.

Этот заботливый тон взбесил и разбудил Гермиону окончательно. Впервые с момента, как её пытались лишить носа, а может, ещё раньше — с тех пор, как она бежала к Снейпу, не подозревая, что тот хочет её линчевать — Гермиона почувствовала себя в своём уме и твёрдо стоящей на ногах. А ещё очень злой и в свитере, надетом задом наперёд. Проглядела спросонья.

— Нет, Гарри… Это ты мне объясни, что произошло! — напустилась она на друга.

Рон, уловив, что претензии предъявляют не ему, попятился к партам.

Гарри замер и посерьёзнел. Видимо, ему было невдомёк, что от него требуют, и оттого он начинал сердиться. Но сердиться здесь разрешалось только одному человеку.

— Гарри, где ты раздобыл это «великолепное средство»? Гарри, ты такой умный! Гарри, я не сомневалась, что ты выкрутишься! — спародировала Гермиона саму себя, взмахивая руками. — А Гарри просто молча пошёл в кабинет Снейпа и спёр жабросли!

Воцарилась тишина. Гарри побледнел; Рон вовсе слился с мебелью.

— Нет, ты не подумай, — продолжила Гермиона на тон ниже, — можешь красть у Снейпа, что хочешь. Ну… Не всё, что хочешь, и не очень часто, но… Ты меня предупреждать не пробовал? Я у него в подземельях частая гостья, если ты не забыл. Как думаешь, на кого он подумал в первую очередь? Да мне было бы не так обидно, если бы я сама это сделала. Или хотя бы знала, Гарри! Разве так сложно рассказать?..

Запал улетучился чересчур быстро. Гермиона была уверена, что выскажет другу всё, что думает по этому поводу, и ещё добавит. А на деле смогла лишь доплестись до ближайшей парты, усесться на неё и тяжко выдохнуть, спрятавшись за волосами.

Они проходили это сотню раз! Но исход никогда не менялся. Гарри Поттер не рассказывал ничего, пока самостоятельно не прижмёшь его к стенке и не начнёшь вытаскивать сведения клещами. Ну, или пока ему не приспичит так, что останется только два возможных пути: поделиться с друзьями или совершить какую-нибудь героическую необратимую глупость.

Гермиона хорошо понимала причины недоверия Гарри и до последнего старалась не напирать. Но чтобы что-то изменилось, требовались усилия, в конце концов! В настоящем. Вместе! Вот она, Гермиона — всегда готовая выслушать и помочь, только приди и расскажи. Не съест же она собственного друга за то, что тот смог найти выход из тупиковой ситуации лишь путём кражи. Не Гермионе подобное осуждать.

— Ты поэтому пришла так поздно? — спросил Рон.

Грейнджер утвердительно кивнула.

Гарри, который так и стоял столбом, отмер, снял очки, провёл руками по лицу и глухо сказал:

— Это не я.

Гермиона с Роном одновременно вскинули головы.

— Это Добби. Я даже про жабросли ничего не знал.

— Добби?.. — Гермиона задумалась и издала истеричный смешок. — Представляю, как он роется у Снейпа в шкафах. Почему ты просто меня не попросил?

Гарри снова надел очки.

— Я же сказал. Я ничего так и не нашёл в ту ночь. И не знал про жабросли. И вообще, я похож на того, кто будет заставлять домовика красть?

Гермиона с Роном переглянулись.

— Да нет, друг, не похож…

Гарри вкратце объяснил, как Добби разбудил его за десять минут до испытания, о сути которого узнал из подслушанных в школе разговоров, а прежде сам нашёл нужную книгу, вычитал про жабросли и решился на воровство.

Гермиона глубоко впечатлилась осведомлённостью эльфа. Даже они (втроём!) не нашли за две недели ничего стоящего. И кто-то говорит, что домовики в чём-то уступают волшебникам?

— Сомнительно как-то, — скептически произнёс Рон.

— И что же в этом сомнительного? — с наездом уточнила Гермиона, повернувшись к соседней парте.

На удивление, Уизли не стал отнекиваться, как обычно делал, если разговор касался щепетильной темы.

— Домовики не способны думать так… Э-э…

— Масштабно? — ядовито подсказала Гермиона.

— Да. Они обладают собственным видом магии, и только это их и заботит. Вы не встретите домашнего эльфа, который бы сидел и читал книжки про нашу магию. В этом нет смысла.

— Просто так, может, они бы и не читали. А если они захотят помочь важному для них волшебнику? Добби сам по себе исключение из правил.

— Нет, Гермиона, ты не понимаешь, — вздохнул Рон. — Они мыслят и действуют иначе. Добби не пойдёт в библиотеку, только люди так делают. А он или подслушает где-то, как было с заданием, либо выполнит чьё-то указание. Идти и читать книги для него… Неестественно, вот!

— Выходит, ему кто-то подсказал, — заключил Гарри. — Или он где-то подслушал.

Гермиона ещё могла согласиться, что не признавать у магических существ иную картину мира — полная глупость. Но большей глупостью было признавать такую картину мира, где домовики могли поступать лишь в соответствии с чьей-то указкой! Однако она не стала спорить. В любом случае не найдёт поддержки.

— Постой-ка, — веснушчатое лицо неожиданно вытянулось. Рон рождал какую-то важную мысль. — Так Снейп держал тебя до отбоя? Он не имел на это никакого права!

О нет…

Гермиона, не ожидавшая подвоха, спрыгнула с парты, готовая обороняться от всех словесных нападок.

— Всё не так, Рон.

Но друг уже подорвался с места и стал надвигаться на Гермиону, собираясь, судя по всему, провести осмотр на предмет повреждений.

— Что он тебе сделал? Применял какие-то заклятия? Угрожал? Держал взаперти, пока не сознаешься?

— Рональд Уизли! — воскликнула Гермиона и топнула ногой. — Он выставил меня за дверь. А я… — она запнулась под двумя внимательными взорами мальчиков и выпалила, не дыша: — А я пошла в библиотеку и весь вечер составляла список книг, которые мы прочитали, чтобы убедить Снейпа, что мы даже не знали про жабросли.

Эта история по праву заняла первенство среди самой спонтанной лжи в жизни Гермионы. Но такое даже ложью в полном смысле слова нельзя было назвать. Разве недоговаривать в целях… избежания недопонимания — это преступление? Нет же, это необходимость.

Гарри с Роном поверили сразу. Им и в голову не пришло, а какого, собственно, соплохвоста Гермиона пошла тогда в библиотеку, а не сразу к ним. Ну, а Гермиона не стала задумываться, почему она не сказала всё, как есть. Никому не следовало знать про вчерашнее. Она осознала это так же отчётливо, как и то, что виноватых здесь нет, а домовика сдавать она ни за что не будет.

— Так откуда Добби узнал про жабросли? — Гермиона вернула тему в более-менее безопасное русло, а сама отошла к окну, за которым сгущались сумерки.

Мальчики пустились в бурные обсуждения возможных объяснений. А Гермиона всё смотрела на улицу — на мрачные окна соседних классов, в которых отражались последние лучи закатного солнца; на острый шпиль одной из башен, где сидела крупная птица. Разве удобно вот так сидеть? — отстранённо подумала Гермиона, стараясь не обращать внимание, как часто бьётся сердце.

Она сегодня проспала зельеварение. Какая безалаберность. Что подумает профессор? Нет, он уже что-то подумал. И этот дурацкий сон… Не пойдёт же Гермиона в подземелья, чтобы продолжить вчерашний разговор и доказать Снейпу всё, что вчера не успела? Бесполезно. Только выставит себя навязчивой идиоткой, которая не понимает с первого раза.

«Подари ему шарф», — невесело подколола Гермиона саму себя.

По плечу кто-то похлопал.

— Слышишь, — позвал Рон. — А ведь Добби долго служил у Малфоев. Он мог откуда-то знать про жабросли. Да и вообще… Это Малфои. Они всегда там, где что-то неладное творится. Непонятно, как имя Гарри попало в Кубок, а теперь Добби…

— Добби больше не служит Малфоям, — напомнила Гермиона. — Да и пока он на них работал, защищал Гарри.

— В этот раз он хотел защитить меня от проигрыша, — Гарри задумчиво крутил в руках палочку. — Тут всё может быть. Вдруг Люциус Малфой наложил Империус на Добби. Или это сделал Драко. Мы же проходим сейчас Непростительные заклятия. Добби, кстати, выглядел нервным в то утро… Правда, в тот день по-другому никто себя и не чувствовал.

Все трое друзей замолчали, обдумывая произошедшее. Как всегда, оставалась масса вопросов — и никаких ответов. С одной стороны хорошо, что Добби смог помочь с заданием Турнира, а с другой… Лучше бы Гарри в нём в принципе не участвовал.

— Пока не забыл, — Рон щёлкнул пальцами. — МакГонагалл просила тебя зайти к ней, когда тебе станет лучше.

Гермиона нервно сглотнула. Ну, началось. Снейп наверняка уже обо всём доложил декану, и Гермиону ждёт какое-нибудь «специальное» наказание. Но после того, как правда выяснилась, идти «на ковёр» было не так страшно. Раз дело касается Добби, можно и потерпеть.

— А что значит, «когда мне станет лучше»?

— Мы же не могли сказать, что ты проспала, — объяснил Гарри. — Придумали, что у тебя живот болит.

— И Снейпу вы так же сказали? — Гермиона округлила глаза.

— Ну да…

Ну да. А что, они должны были выдумать что-то персонально для зельевара? Действительно.

Гермиона отсутствовала — профессор в любом случае решил, что она виновата и теперь боится показаться ему на глаза. Придётся всё-таки сходить в подземелья и объясниться, но после визита к МакГонагалл.

— Час от часу не легче… — пробурчала Гермиона и двинулась к выходу из класса: — Я пошла, у меня много дел.

— Гермиона…

Пришлось затормозить. Рон изображал что-то руками над своей головой.

— А это у тебя… Это так надо?

Гермиона провела ладонью по спутанным локонам. Она же забыла расчесаться! Но если бы беспорядочная копна была важнее, чем недовольная МакГонагалл и Добби, которому грозило потерять работу, она бы сейчас здесь не стояла, а красила бы ногти вместе с Лавандой и Парвати в гостиной.

Про себя Гермиона поставила пометку переодеть свитер. И этим ограничилась.

— Да, так надо, — отмахнулась она и выскочила из класса.

* * *

Уже на подходе к кабинету трансфигурации Гермиона замедлила шаг.

С Добби всё ясно, и Гермиона твёрдо решила взять вину на себя. Но что делать с кражей на втором курсе? Все возможные оправдания казались недостаточно весомыми, для МакГонагалл уж точно. Гермиона была виновата, и виновата единолично. Но, раз её не просили зайти сразу к директору, наверное, это можно было расценивать как хороший знак?

Гермиона собралась с духом и постучала в приоткрытую дверь.

Профессор МакГонагалл сортировала письма. Она подняла голову на звук и разрешила войти.

— Вам лучше, мисс Грейнджер? — ровным тоном поинтересовалась декан.

— Да, спасибо, профессор.

По строгому лицу преподавательницы всегда с трудом удавалось определить, насколько та недовольна. Правда, Гермиона достаточно хорошо изучила Минерву МакГонагалл за годы учёбы, поэтому могла предположить, что «уровень опасности» — жёлтый. Профессор слегка поджимала губы.

Решив предвосхитить всё самое худшее, Гермиона начала кое-как подготовленную по дороге речь:

— Профессор МакГонагалл, я бы хотела всё объяснить. Наверное, профессор Снейп вам уже рассказал, но, пожалуйста, выслушайте и мою картину произошедшего. С моей стороны вовсе не было…

— Стойте, Гермиона, не тараторьте. Присядьте для начала.

Гермиона села за ближайшую парту и принялась нервно теребить рукав свитера.

— Профессор, я просто хочу прояснить…

МакГонагалл покачала головой. Гермиона умолкла.

— Мы поговорили с профессором Снейпом. Я прекрасно его понимаю. И вы поймите, Гермиона. Он… сложный человек. Удивительно, что вы продержались так долго.

Гермиона посмотрела на волшебницу так, будто увидела её впервые, а та продолжила:

— Обычно я никогда не говорю о других преподавателях. Сами понимаете, это непрофессионально. Но с вами я могу быть откровенной? — Гермиона машинально покивала, и МакГонагалл одарила её сдержанной улыбкой. — Мне порой и самой тяжело работать с профессором Снейпом, поэтому не представляю, каково было вам. Не вините себя ни в коем случае. Вы отлично справились, мисс Грейнджер. Сейчас я бы хотела, чтобы вы помогли мне с корреспонденцией от родителей. А с завтрашнего дня я собираюсь освободить вас от каких-либо обязанностей, связанных с отработкой. Не вижу в этом необходимости.

К Гермионе перекочевало несколько пёстрых стопок: письма были упакованы в жёлтые, белые, синие, серые и иногда двуцветные конверты.

— Мисс Грейнджер, с вами всё хорошо?

— А… А что вам сказал профессор Снейп? — не удержалась Гермиона от вопроса.

— Как «что»? — удивилась МакГонагалл. — Он сказал, у него нет на вас времени и вы вечно всё путаете. Хотя насчёт последнего у меня большие сомнения.

Внезапно МакГонагалл просверлила Гермиону взглядом. Пришлось изо всех сил изображать беспристрастное лицо.

— Я чего-то не знаю?

— Нет, это всё, профессор.

— Тогда давайте поскорее покончим с письмами и пойдём на ужин.

Гермиона принялась со всей ответственностью сортировать письма: с просьбами — в первую стопку, с вопросами — во вторую, с жалобами — в третью. Но сосредоточиться на работе не удавалось. Хотелось то ли упасть в обморок от лёгкости, заполнившей грудь, то ли станцевать — от счастья.

* * *

На ужин Гермиона пришла вместе с деканом Гриффиндора. По дороге они увлечённо обсуждали тему следующего урока и будущую курсовую работу, а перед самым Залом пожелали друг другу приятного аппетита и в добром расположении духа разошлись за свои столы.

— Ты как будто не с отработки, а из Хогсмида, — с сомнением протянул Рон. — Рассказывай, как всё прошло.

После ненамеренной выдумки о вчерашнем дне Гермиона вошла в раж. Она принялась в красках пересказывать, как МакГонагалл её пожурила, погрозила пальцем, но похвалила за догадливость — иначе Гарри мог провалить тур. Потом, сказала Гермиона, профессор посоветовала держать случившееся в секрете, а лучше вообще — забыть, чтоб никто ничего не узнал. В общем, Грейнджер нагло и напропалую врала друзьям второй раз за вечер. А они внимали, и уважение к собственному декану стремительно росло. В конечном счёте так было лучше для всех.

Гермиона украдкой посмотрела на преподавательский стол. Снейп её не сдал. И поскольку он почему-то решил молчать, то и ей не следовало трезвонить на каждом углу. Мальчики как всегда стали бы развивать свои безумные теории о том, какие цели преследует нелюбимый профессор, и Гермиона не хотела в очередной раз это слушать. Рон с Гарри категорически не поддавались перевоспитанию. Так что толку от её правды?

Пока друзья жили в иллюзиях о злом зельеваре, Гермиона следила, запоминала и старательно вносила в мысленный список каждое слово, сказанное Снейпом, каждый его поступок, готовясь при необходимости встать на защиту профессора не с пустыми руками. А в том, что ей когда-нибудь придётся это сделать, она не сомневалась. Скитер маячила на горизонте. Конечно, не дай Мерлин, профессору выпадет шанс узнать, на что Гермиона способна ради… ради других, но если потребуется, она этой писаке застрянет поперёк горла. И ни одна подлая сплетня из Скитер больше не вылезет.

Снейп тем временем без аппетита жевал тушёный кабачок. Профессор всегда ел с таким несчастным видом, будто приём пищи доставлял ему настоящие мучения. Может, ему не нравилось сидеть за учительским столом? Зельевар и так учеников не жаловал, а тут ещё завтракай, обедай и ужинай с видом на тех, кто «Морочащая закваска» без ошибки написать не может. Гермиона, естественно, в эту категорию не входила.

— Что там? — Гарри повернулся в сторону преподавательского стола.

— Ничего, не проснулась ещё, — сбивчиво сказала Гермиона и принялась запихивать в себя всё, до чего дотягивались руки.

Рон с Гарри тоже переключились на свои тарелки.

После ужина образовалось новое важное дело: Гермиону выбрали в качестве засланца на кухню поговорить с Добби. Сделать это стоило как можно скорее, пока воспоминания у эльфа были свежи.

Мальчики отправились в гостиную, а Гермиона по привычке в библиотеку, чтобы переждать там какое-то время. Сразу после ужина бежать к домовикам бессмысленно — они заняты уборкой. Да и Гермионе после пропущенного дня стоило наверстать материал.

Где-то с полчаса она переводила руны, столько же читала про особо опасные виды плотоядных растений Южной Африки, потом сдала библиотечные учебники мадам Пинс и налегке отправилась на кухню.

За пять минут Гермиона преодолела несколько этажей, ловко запрыгнула на отъехавшую на два фута лестницу и вскоре оказалась у картины с фруктами. Но грушу пощекотать не успела. Дверь открылась с обратной стороны, и Гермиона нос к носу столкнулась с Дафной Гринграсс.

1) «Сливка» — синяк на носу. Чтобы её сделать, нужно взяться за кончик носа указательным и средним пальцами и крутануть. Очень болезненная практика.

Вернуться к тексту