От ненависти до... любви? (гет)

На следующее утро меня разбудил запах. Я никогда не смогу описать всё гамму чувств и ощущений, которые он у меня вызвал тогда. Новый. Незнакомый и знакомый одновременно. Пробудивший во мне чувство тревоги. И ощущение счастья. Счастья. Да, пожалуй, это самое верное определение. Я не знаю, как ещё назвать то, что я тогда испытала. Ловя ускользающие мгновения, я с упоением вдохнула этот запах ещё раз — и только после этого позволила проснуться разуму.

Я находилась не в своей комнате — это я поняла сразу. Мои ладони обнимали чью-то руку, лоб упирался во что-то мягкое. И этот запах. Нет, не запах — аромат. Аромат кожи моего мужа. Аромат, который приобрёл надо мной странную власть. Что бы ни происходило между нами в последующие годы, сколько бы причин ненавидеть мужа у меня не появлялось, стоило мне только почувствовать запах его кожи — в моей памяти всплывало это пробуждение и... ночь, которая ему предшествовала. Потому что...

Нет, лучше я расскажу всё по порядку.

Вы не поверите, но когда Малфой велел мне явиться вечером в его спальню, с моих плеч как будто сняли тяжкий груз. Ведь теперь мне не нужно было первой начинать разговор о брачной ночи. И только после меня одолели страхи. Страх, который испытывает любая девушка перед первой близостью, в моём случае был намного сильнее, потому что я понимала, что вряд ли Люциус Малфой будет ко мне внимателен. И, как это бывает в подобных случаях, уже заранее боялась и последующих ночей, которых наверняка не избежать, если я не забеременею в первую. А ещё я боялась за домовика, которого спасла от побоев. Желая защитить, я, скорее всего, обрекла его на ещё большее наказание. Потому что теперь Малфой-старший наверняка наказал бы его не за то, что тот плохо, по мнению хозяина, выполнил свою работу, а за то, что тот стал свидетелем его унижения. Вызвав Лонки, я спросила, был ли наказан Торри (так звали домовика). Узнав, что нет, я вздохнула с облегчением. Я подумала, что, возможно, сумею смягчить гнев Малфоя, если смогу доставить ему ночью удовольствие. Однозначно, для этого мне придётся смирить свою гордость и быть покорной. И...

Скорее всего, вы засмеётесь, если узнаете, о чём я думала. Но я скажу. Ни для кого не секрет, что я читала много книг. Но если вы считаете, что я интересовалась только тем, что имело отношение к магии — вы глубоко заблуждаетесь. Нет, я прочла и множество маггловских книг. В том числе и об отношениях между мужчиной и женщиной. И не стыжусь этого. Я собиралась замуж и считала, что должна хоть как-то представлять себе, как доставить любимому человеку удовольствие. Увы, замуж я вышла за нелюбимого. И всё же я надеялась, что мои знания сейчас мне пригодятся.

Приняв ванну, я решила, что обдумывая, как вести себя с Малфоем, можно одновременно приводить себя в порядок, поэтому позвала Лонки помочь мне. Благо, что в моей ванной косметическими зельями было заставлено несколько полок. Драко сделал меня подопытным кроликом для своих экспериментов, но взамен моей помощи те из средств, которые мне понравились, теперь никогда не заканчивались — видимо, по распоряжению младшего Малфоя за этим особенно тщательно следила Лонки.

Пока эльфийка колдовала над моим телом, мои мысли вернулись к тому, что должно было произойти сегодня ночью. Первое правило, которое повторялось во всех тех книгах по сексологии, которые я прочла, гласило: в постели нет ничего запретного, если это доставляет удовольствие обоим партнёрам. Второе — только доставляя удовольствие партнёру, можно достичь удовольствия самому. Звучало парадоксально, но это правило тоже было из тех, которые повторялись практически в каждой книге. Здесь мои мысли потекли в ином направлении: Малфой был намного старше меня, значит, у него наверняка сложились свои предпочтения в сексе. Мне вспомнилось, что иногда мужчины в возрасте могли возбуждаться только в определённой обстановке, при соблюдении определённых условий. «Если Люциус Малфой относится к такому типу мужчин, — думала я, — то мне придётся несладко». Оставалось надеяться только на то, что он подскажет, что мне делать, чтобы доставить ему удовольствие, несмотря на наказание. То, что предстоящая ночь должна была стать моим наказанием, даже не вызывало сомнений: слишком сильно я унизила Малфоя, чтобы он меня простил. Сделав несколько глубоких вздохов, чтобы хоть немного успокоиться, я шагнула в его спальню.

Комната, освещаемая лишь огнём в камине, была погружена в темноту. Малфой-старший сидел в кресле возле камина со стаканом огневиски в руке.

— Проходите сюда, — сказал он, видимо, услышав, что я вошла.

Подавив усилием воли вновь подступившую панику, я подошла к нему. Несколько минут он меня разглядывал, затем равнодушно бросил:

— Раздевайтесь.

Я порадовалась, что свет от огня не падает мне на лицо — мои щёки пылали от смущения. Напомнив себе, что я намеревалась быть покорной, я начала развязывать пеньюар, но была остановлена едким:

— Медленнее, мисс Грейнджер, неужели вы не знаете, как нужно соблазнять мужчину?

«Не знаю», — чуть было не огрызнулась я, но вовремя спохватилась.

Подождав, пока я останусь в одной сорочке, Малфой велел так же медленно избавиться и от неё. Теперь я стояла перед ним полностью обнажённая. Чтобы не видеть его оценивающего взгляда, я закрыла глаза.

— Поднимите руки и сцепите их за шеей, — раздался очередной приказ. Я закусила от отчаянья губу, но повиновалась.

Почувствовав его руку на своей груди, я инстинктивно дёрнулась, чтобы прикрыться.

— Я не разрешил вам опускать руки, мисс Грейнджер, — раздалось над самым моим ухом. От неожиданности я открыла глаза. Люциус Малфой стоял передо мной, всё так же держа в руке стакан с алкоголем, другая его рука скользила по моей груди, животу, шее, плечам. Оказавшись позади меня, он сжал мои ягодицы. «Наверное, именно так чувствовали себя рабы, когда их продавали на торгах, — со злостью подумала я. — Спасибо, что хоть зубы не посмотрел». Его рука вновь оказалась на моей талии, и на несколько секунд он прижал меня спиной к себе. Затем отступил и, отойдя от меня, снова развалился в кресле.

— Приступайте, — коротко бросил он.

— Простите, сэр... — Я вопросительно посмотрела на него.

— Доставьте мне удовольствие своим ртом, — презрительно пояснил Малфой.

И тут я едва не сломалась. Едва не сказала ему, что ещё ни с одним мужчиной я близка не была. Но, мгновенно представив себе, как он станет насмехаться надо мной ещё и по этому поводу, нашла в себе силы промолчать. Впрочем, я выразилась неправильно. Он в любом случае стал бы смеяться надо мной — но я не собиралась давать ему повод для этого своими руками. Я решила, что самым лучшим сейчас будет отнестись к происходящему как к возможности, как в школе, практически закрепить полученные ранее теоретические знания, и, перебирая в памяти всё, что читала об оральном сексе, опустилась перед ним на колени.

Мне удалось абстрагироваться от мыслей о том, как воспринимает мои ласки Малфой или что он думает в это время обо мне, и сосредоточиться лишь на технической части этого действа. К счастью, не успела я и почувствовать стыд сразу после того, как всё было закончено, потому что как только Малфой получил удовольствие, он велел мне ложиться в постель. Приказ был отдан тем же равнодушным тоном, но, едва услышав его, я последовала ему без промедления и закуталась в тонкое покрывало — это была хоть какая-то преграда между нами. Пусть и ненадолго. Я прекрасно понимала, что на сегодня моё унижение ещё не закончено.

— Не кажется ли вам, что сегодня нам не понадобится ничего, кроме непосредственно кровати? — с дьявольской усмешкой спросил Малфой, подходя ко мне и резким движением срывая с меня покрывало. Сев на край кровати, он неторопливо допивал огневиски, разглядывая меня и скользя рукой по моему телу. Закрыв глаза и сдерживая слёзы, я сжималась от каждого его прикосновения и рванулась прочь, когда неожиданно почувствовала его палец внутри.

Я не сомневалась, что от кошмара меня отделяют всего несколько секунд. И не поверила, когда почувствовала нежнейшее прикосновение его губ! От удивления распахнув глаза, я ожидала, что он скажет что-нибудь язвительное, но нет — он внимательно смотрел на меня, а затем поцеловал снова. И что это был за поцелуй! Он не требовал его и тем более не просил — он его предлагал. Не смея поверить, что всё это происходит наяву, я замерла, дав ему возможность ещё несколько раз поцеловать меня. А потом... Я просто не могла ему сопротивляться. Не могла — и не хотела. Почувствовав мой отклик, он обнял меня одной рукой, прижимая к себе и целуя всё настойчивей, а другой рукой гладил моё тело. Касаясь меня там, где не касался ещё ни один мужчина. Пробуждая доселе неизвестные мне ощущения. Поддразнивая. Одаривая. И его губам, его рукам я не могла не довериться. Я стремилась ответить поцелуем на каждый его поцелуй, лаской на каждую его ласку. Хотелось чувствовать его каждой клеточкой своего тела. Хотелось чего-то. Чего — я поняла только тогда, когда, покрыв неспешными поцелуями мою грудь и живот, он прильнул губами к потаённым складочкам. Нет, описать это просто невозможно! Долгая ласка, которую он мне дарил, была приятна, но с каждым его прикосновением во мне росло предчувствие, что скоро, совсем скоро я испытаю нечто невероятное. Закрыв глаза, я замерла в предвкушении. Яркая вспышка, о которой в памяти не сохранилось ничего, что могло бы помочь облечь её в слова. Но когда она погасла, я поняла, что вот именно того восхитительного ощущения, что я испытала мгновение назад, я и ждала. И хотела бы испытывать его снова и снова.

Медленно, очень медленно я пришла в себя. А когда открыла глаза, то увидела, что муж сидит рядом и внимательно смотрит на меня. Как заворожённая я потянулась к нему. Помнила ли я, что та ночь — это условие навязанного нам обоим брака? Уже нет. В тот миг это было неважно. Мне хотелось только одного — отблагодарить его. За доставленное удовольствие. За то, что не обидел. Очень робко я прикоснулась губами к его груди. Он не выказал недовольства, и я осмелела. Положив ладонь ему на поясницу, я слегка надавила и вопросительно посмотрела на него. Он сделал лёгкое движение головой, как бы спрашивая — уверена ли я? После того, как он вёл себя несколько минут назад, я просто не имела права в нём сомневаться, поэтому вместо ответа откинулась назад, потянув его за собой.

Разумеется, я ожидала, что будет больно, но как будет больно, я и представить себе не могла. Он перехватил мой крик губами и замер, а я безотчётно обняла его, прижимая крепче к себе. Не знаю почему, но я была совершенно уверена, что он знает, как избавить меня от этой боли. И ещё больше была уверена в том, что он меня обязательно от неё избавит. Почувствовав, что я немного расслабилась, он сделал ещё несколько движений, после каждого останавливаясь, давая понять, что прекратит всё, если я того пожелаю — но его руки скользили по моему телу, лаская, разгоняя все мои сомнения. Аккуратно он закинул мою ногу себе на талию — и болезненные ощущения постепенно сменились новыми, приятными. Не такими, как в первый раз. Но теперь волны удовольствия накрывали меня одна за другой, и я была уже не в силах сдержать сначала стоны, а потом и крик удовольствия, вслед за которым раздался ещё один.

Ему было хорошо — я поняла это по тому, как крепко он меня поцеловал. Как будто хотел, чтобы я это почувствовала вместе с ним. Закутал меня в покрывало и обнял, как ребёнка. Несмело я положила руку ему на талию и прижалась к нему. И в тот миг я искренне считала, что он — лучшее, что когда-либо было в моей жизни.

* * *

Вот что до сих пор всплывает в моей памяти, когда я чувствую его запах. А в то утро я как будто заново переживала события предшествующей ночи и, не открывая глаз, старалась воспроизвести в памяти каждую мелочь...

— Думаю, нет нужды притворяться, что вы ещё спите, — голос Люциуса Малфоя вырвал меня из воспоминаний.

— Вы правы. — Я села в постели, прижимая к груди покрывало, и попросила: — Мне нужно одеться. Вы не могли бы отвернуться?

— Зачем? — насмешливо спросил Малфой. — Считаете, что при дневном свете я увижу что-то, чего не увидел ночью?

Просить его было бесполезно, и я попыталась встать с постели, прижимая к себе покрывало. Но как только он это увидел, потянул покрывало на себя. С вызовом посмотрев на него, я решительно откинула ткань и прошла к камину, подняла пеньюар и надела его, а затем, так же не оборачиваясь, подошла к двери, ведущей в мою спальню. Но когда я дёрнула за ручку, то обнаружила, что дверь заперта, а оглянувшись, увидела, как Малфой опустил палочку.

— Мне нужно принять душ, — сдержав гнев, спокойным голосом сказала я.

— Ванная вон за той дверью, — кивком указав мне на нужную дверь, ответил он.

— Я не могу воспользоваться вашей ванной. Вся моя косметика и одежда находятся в тех комнатах.

— Это легко исправить. Лонки, — позвал он. — Перенеси зелья из ванны госпожи в мою. Принеси госпоже одежду на сегодня. И попроси у молодого хозяина ранозаживляющую мазь для госпожи. Передашь мазь мне. — Отдавая распоряжение, он не сводил с меня взгляда.

— Зачем? — спросила я, когда Лонки исчезла. Мои щёки горели от гнева и смущения. — Зачем вы сообщаете Драко, что брачная ночь состоялась?

— Ну, во-первых, вы с ним сдружились, и он очень за вас переживает. Даже сообщил вам о необходимости сегодняшнего события. Во-вторых, он должен учиться узнавать всё, что происходит в этом доме — в конце концов, когда-нибудь он станет здесь хозяином. А почему вас это так смущает? — спросил он, внимательно глядя на меня.

— Потому что это касается только меня и вас, — ответила я.

— Откровенно говоря, я в этом глубоко сомневаюсь. — Подождав, когда появившаяся Лонки разложит на кресле принесённую для меня одежду и отдаст ему мазь, и сделав служанке знак исчезнуть, он продолжил: — Полагаю, нет необходимости говорить вам, что с этого дня вы должны жить в моих комнатах? Советую вам принять душ, а потом я нанесу вам мазь. Думаю, сейчас вы испытываете не самые приятные ощущения.

— Я сама могу с этим справиться, — краснея ещё больше, ответила я.

— Уверяю, у меня это получится лучше. Примите душ, — настойчиво добавил Малфой. — Если не хотите принять его позже со мной.

Такая перспектива понравилась мне ещё меньше, чем идея с мазью. Но прежде чем закрыть дверь в ванную, я обернулась и сказала:

— Спасибо, сэр. Что не были грубы, когда поняли, что будете моим... — тут я слегка запнулась, — первым мужчиной.

— Мисс Грейнджер, магия нашего брака такова, что я буду вашим единственным мужчиной, — насмешливо ответил он и жёстко добавил: — И не питайте иллюзий. Подобных ночей у нас с вами больше не будет.

— Я предполагаю это, сэр, — тихо ответила я. — Но всё равно спасибо.

Когда минут через двадцать я вышла из ванной, Малфой уже встал и надел халат. Указав на постель, он дождался, когда я лягу, а сам сел с краю.

— Расслабьтесь, иначе будет больно, — сказал он, освободив меня от полотенца, в которое я завернулась после душа. Одной рукой он поглаживал мой живот, другой сжимал баночку с мазью, чтобы она согрелась. — Согните ноги в коленях. — Я подчинилась, но смущённо отвернулась, глядя в сторону. — Сейчас будет немного больно, — предупредил он, нанося мазь, и я не смогла сдержать шипения. — Больше не будет, — после этого он набрал ещё одну порцию мази и начал аккуратно втирать её. Нанося лекарство, он постепенно продвигался внутрь, и при этом касался каких-то точек, вызывая у меня воспоминания о минувшей ночи. Прикусив губу, я закрыла глаза и отдалась во власть ощущений. Скорее почувствовав, чем осознав, что этого мне уже недостаточно, я резко двинула бёдрами вперёд...

— Лонки! — услышала я и открыла глаза. — Помоги госпоже одеться, — приказал Люциус Малфой мгновенно появившейся эльфийке. Посмотрев на меня ледяным взглядом, он скрылся в ванной комнате.

Он расплатился со мной той же монетой — унизив меня на глазах домового эльфа, как накануне я унизила его.