Перекрёсток времён (гет)

Гарри смотрел, как Беллатрикс Блэк исчезает за закрывшейся дверью Выручай-комнаты. Её последнее заявление застало черноволосого юношу несколько врасплох. Если бы это была Беллатрикс из его времени, он безо всяких сомнений предположил бы скорую преждевременную кончину нового профессора ЗоТИ.

Но раз она пошла без него, это означало, что она собирается навестить Долорес Амбридж из своего времени. Белла говорила ему, что та была далеко не самым лучшим представителем человеческого рода, но Гарри сомневался, что Амбридж сделала хоть что-то, что могло бы послужить причиной гнева девушки, которая в один прекрасный день стала самой опасной и смертоносной ведьмой в новейшей истории.

— Э-э… Тётя Вальбурга, Вы не думаете, что Белла… ну, знаете… что-нибудь натворит? — спросил Гарри, и тут же почувствовал, как его настигает очередная волна тошноты.

— Что бы она ни сделала, Гарри, это не будет чрезмерным, — презрительно фыркнула Вальбурга. — Это отродье посмело пытать главу нашей семьи и подобное не должно остаться безнаказанным!

— Но это же произошло в моё время, тётя, а не в её, — попытался он урезонить портрет.

— Белла смотрит на всё это под несколько другим углом, мой дорогой. К тому же, у неё другая мотивация, — усмехнулась Вальбурга.

— Какая другая мотивация? — поинтересовался Гарри.

— Она очень привязалась к тебе, и воспринимает причинение тебе вреда этой женщиной как атаку на близкого и дорогого ей человека. Случись что-то подобное с одной из её сестёр — и Белла отреагировала бы не менее эмоционально. Она восприняла это на свой счёт, — объяснила Вальбурга.

— О, чёрт! — воскликнул Гарри и метнулся к мусорному ведру выплеснуть из себя то, что ещё оставалось в его желудке.

* * *

Пока Беллатрикс спускалась с седьмого этажа в подземелья, где скрывался вход в общую гостиную Слизерина, в замке царила удушливая, зловещая тишина. Однако эта тишина не смогла сделать ничего, чтобы укротить пламя, которое она чувствовала в груди. «Никто не смеет нападать на главу Дома Блэков, никто не смеет причинять боль Гарри!» — думала Беллатрикс.

Пока она шла под мантией-невидимкой, её настигло осознание того, как же быстро Гарри стал для неё таким притягательным. Это чувство было почти навязчивым. Она всегда была весьма страстной натурой, хотя и носила холодную маску безразличия перед теми, кого не считала своей семьёй. Но Гарри разжёг в ней совершенно новый огонь, в котором ей хотелось греться, и, возможно даже, сгореть. Белла чувствовала, что рядом с ним может оставаться собой, а это было для неё самое главное.

Она действительно не могла представить рядом с собой кого-то другого, поэтому была настолько эгоистичной в стремлении сохранить его в тайне только для себя. Она даже не готова была поделиться знанием о нём со своими сёстрами, или… поделиться, но далеко не всем.

Белла была потрясена, увидев, что уже стоит перед входом в гостиную Слизерина. Её разум настолько сосредоточился на том, как именно она будет мстить жабе, что она потеряла счёт времени. Назвав пароль, она молча вошла в змеиное логово. К счастью, никто не обратил внимания на её приход. Не то, чтобы они могли разглядеть её под мантией, но она думала, что хоть кто-то поднимет голову и поинтересуется, кто вошёл в открывшуюся дверь.

Белла оглядела тускло освещённую гостиную и заметила, что за несколькими столами и на диванах, расставленных по комнате, оставалось ещё несколько небольших групп студентов. Её внимание привлекли светлые волосы одного из четырех парней, тесно сидевших возле камина. Казалось, что Малфой держит совет с несколькими своими соратниками, в числе которых был и Рабастан Лестрейндж. Рудольфус же странным образом отсутствовал.

В ней взыграло любопытство, и она осторожно подобралась к группе. Но оказалось, что они не слишком беспокоились о том, что кто-то их услышит, так как разговаривали далеко не вполголоса. Белла усмехнулась про себя: это был синдром альфа-самца, или главного пса в стае. Когда ты знаешь, что являешься хозяином в своём домене, то перестаешь бояться присутствия других людей и не считаешь их угрозой.

В глазах Беллы это выглядело не слишком-то по-слизерински. Никогда нельзя давать потенциальному противнику оружие, которое затем может быть использовано против тебя, независимо от того, насколько непоследовательным вас могут посчитать. Белла приблизилась и встала всего в нескольких метрах от группы и постучала по серёжке, которую использовала в Трёх Мётлах, подслушивая другой разговор с участием уже взрослого Малфоя.

— Я же говорю тебе, она просто аппарировала! — со злостью сказал Грегори Гойл.

— Нужно ли напоминать тебе, что аппарация в замке невозможна? — снисходительно спросил Малфой.

— Я прекрасно это знаю, Люциус! Но всё же, в один момент она была там, а затем её там уже не было, — продолжал стоять на своём Гойл.

— Ты видел, как она аппарировала? — спросил Рабастан Лестрейндж.

— Ну, нет… После ужина я следил за ней, как мне и приказывали. Она пошла вверх по парадной лестнице, ну и я за ней. Беллатрикс дошла до четвёртого этажа и свернула за угол, но когда я добрался туда, и тоже завернул за угол, там уже никого не было, и я увидел перед собой лишь каменные стены, — объяснил Гойл.

— Стены? — непонимающе спросил Винсент Крэбб.

— Да, стены! — выплюнул Гойл.

— Где именно ты был на четвёртом этаже? — спросил Малфой расстроенного парня размером с молодого тролля.

— Я шёл за ней по южному коридору из библиотеки, на первом повороте она свернула налево, а потом пропала и дальше по коридору в пяти футах была эта стена.

— Ты напился, Гойл! Там нет никакой стены, этот коридор продолжается до внешней восточной стены замка, идиот! Там ещё большое застеклённое окно с видом на квиддичное поле! — кипятился Люциус.

— А я говорю тебе, что стена там была! — снова разозлился Гойл, вскочив на ноги и сжав кулаки.

«Что ж, это нервирует, — подумала Белла, — Они пытались следить за мной, ублюдки! Хотя появление стены всё же немного странно». Затем на её лице отразилось понимание, и она усмехнулась. Когда она в следующий раз увидит леди Хогвартс, следует её поблагодарить.

— Успокойся, Гойл! — прорычал Рабастан. — Этот спор ни к чему не приведёт. Рудольфус хочет знать, где ночует девчонка и что она замышляет. С тех пор, как мы вернулись, в спальне она не появлялась.

— Почему он так беспокоится? — недоумённо спросил Крэбб. — Что-то не похоже, что ему мало той компании, которая у него есть, — усмехнулся он.

— Это не твоего ума дело! — Рабастан угрожающе посмотрел на массивного парня шестнадцати лет от роду. — Тебе приказали следить за ней до тех пор, пока не прикажут остановиться. Или стоит напомнить, что Тёмный Лорд сделал Рудольфуса своим личным представителем здесь? И что у него имеется личный интерес к семье Блэк и он хочет знать каждый их шаг? — прошипел младший Лестрейндж под нос.

Крэбб с трудом сглотнул и кивнул в знак понимания.

— Ч-что если навесить на неё следящее заклинание?

— Ничего не выходит, я пробовал, — прокомментировал Малфой. — На ней, должно быть, какие-то отражающие чары.

— А, может, спросить у её сестёр? — подал идею Крэбб.

— Это вряд ли, приятель, — ответил Гойл. — У Андромеды слишком крутой нрав, не говоря уже о том, что она может наградить неприятными чарами увеличения мошонки. У последнего типа, который доставал её, хозяйство за неделю выросло до размеров кокоса! — Все парни вздрогнули от этого комментария.

— А как насчёт младшей сестры… Нарциссы? Она неплохо выглядит для первогодки, — промурлыкал Люциус. — Я уверен, что смогу уговорить милашку рассказать мне всё, что захочу. У меня есть свои подходы к леди, — он ухмыльнулся, похотливо облизав губы. Если бы Белле не предстояла миссия по охоте на жабу, на блондинистого педика уже обрушился бы шквал проклятий. Но она этого не забудет, и Люциус только что передвинул себя в первую пятёрку её личного хит-парада жертв.

Тут разговор зашёл о последних победах белобрысого денди, что вызвало у Беллы рвотный рефлекс. Пока команда тупиц была поглощена разговором, Белла подумала, что выдался удачный шанс пробраться в мужские комнаты семикурсников, чтобы поискать сумку с кольцами. Если ей повезёт, то она сможет сегодня же достать одно из них.

Она пошла к лестнице, ведущей в мужские общежития. Достигнув своей цели, она наложила на петли двери заглушающее заклинание, а затем медленно открыла её. Первым, что донеслось до ушей Беллы, был звук мокрых шлепков. После этого она услышала женские стоны и тяжёлое дыхание. Она вошла в комнату и тихо закрыла дверь. То, что она увидела, чуть не заставило её проблеваться.

Её голая подруга Оливия оседлала такого же голого Рудольфуса Лестрейнджа. Её ногти царапали грудь семикурсника, оставляя за собой красные отметины с выступающими капельками крови. Оливия подпрыгивала вверх и вниз, сидя на этом болване, в то время как Рудольфус с закрытыми глазами и глупой улыбкой на лице лежал неподвижно как чурбан, заведя руки за голову. Рвотный рефлекс, подступивший к горлу, стал для неё настоящей проблемой, и она изо всех сил боролась с ужасными спазмами желудка, увидев как волосатый «снежный человек» парня играется шарами со своей «подружкой».

Она отвела глаза и осторожно начала искать сумку, которую видела раньше. Спустя пять минут разочарований она, наконец, обнаружила её под подушкой, где раскинулся этот олух со сросшимися бровями.

«Дерьмо! И как мне это провернуть, чтобы любовничек не узнал? Полагаю, я могла бы оглушить их обоих, но уверена, что когда они очнутся, то он первым делом проверит сумку». Белла собиралась уже отказаться от этого безнадёжного дела, по крайней мере, на сегодня, но внезапно Рудольфус начал дышать быстрее, а его руки взметнулись и схватили Оливию за бёдра. Он начал энергично толкаться в ней и через несколько секунд излился в неё своим семенем.

Парень откинулся на подушку, чтобы отдышаться, в то время, как Оливия всё еще продолжала на нём подпрыгивать. Однако его хозяйство уже размягчилось и стало ясно, что сегодня вечером Оливия удовлетворения не получит.

— Слезь с меня, девка, мне нужно принять душ и смыть с себя твою вонь, — сказав это, Рудольфус грубо столкнул с себя девушку. Оливия выглядела так, будто вот-вот заплачет из-за того, что он прогоняет её как обычную шлюху. Она подобрала одежду и выбежала из комнаты. Когда дверь за ней захлопнулась, Белла услышала, как девушка зарыдала.

Она была в ярости, и ей захотелось убить наследника Лейстрейнджей прямо здесь, если и не ради себя, то ради всех остальных женщин. Никто не должен подвергаться пытке и терпеть рядом с собой такую задницу. Из-за поглотившего её гнева Белла вовсе не смотрела по сторонам, и когда подходила к двери, задела небольшой письменный столик.

Рудольфус тут же вздрогнул от внезапного стука. Старший из братьев Лестрейнджей внимательно осмотрел комнату, но никого не увидел. Однако простодушным дураком, как многие волшебники, он тоже не был и знал, что если глаза ничего не видят, то это не значит, что, на самом деле, в комнате никого больше нет.

Настолько небрежно, насколько мог, он потянулся за своей палочкой, которая тоже лежала под подушкой. Развернувшись, он очертил палочкой почти полный круг.

— Гоменум Ревелио! — выкрикнул он диагностические чары, позволяющее выявить присутствие живых существ. Белла почти вспотела, подумав было, что её сейчас раскроют, и далее последует борьба, которая, несомненно, привлечёт внимание других.

Прошло несколько секунд и… ничего не случилось. Рудольфус с непонимающим выражением лица медленно по кругу осмотрел всю комнату. Белла поняла, что его заклинание не сработало. Она не раскрыта. Девушка задалась вопросом, могла ли мантия Гарри превозмочь заклинание? Но то, что она знала о мантиях-невидимках, подсказывало ей, что конкретно от этого заклинания никакая мантия защитить не сможет. Вот почему Рудольфус использовал его. Оно позволяло выявлять любого человека, скрытого под дезиллюминационными чарами или под мантией-невидимкой.

Как бы то ни было, Белла вздохнула свободнее, хоть и не чувствовала себя в безопасности. Рудольфус же, после ещё двух выявляющих заклинаний, наконец, расслабился, полагая, что это просто что-то упало, когда Оливия захлопнула за собой дверь. Схватив полотенце из сундука, он скрылся в прилегающей ванной комнате, чтобы принять душ.

После того, как он ушёл, Белла на всякий случай ещё несколько минут не двигалась, подозревая, что он может прислушиваться к звукам, исходившим из комнаты. Рискуя, она, наконец, двинулась к сумке под подушкой. Она тихо бросила на сумку заклинание, выявляющее любые чары, сглазы или проклятия. Удивительно, но на механизме замка она обнаружила какую-то кровную защиту. Чтобы открыть его, нужна была чья-то кровь. Скорее всего, Рудольфус завязал защиту на себя, что для него было довольно-таки передовой магией.

«Чёрт! И что теперь?». Она напрягла мозги в поисках ответа на вопрос, но в голову не приходило ничего, что не вызвало бы подозрения. «Подожди-ка, Оливия расцарапала ему грудь! Под её ногтями могла остаться его кровь, хоть и мизер, но должно хватить. Если она, конечно, уже не забралась в ванную и не вымыла руки».

Белла быстро пошла к двери, но ей пришлось отпрыгнуть в сторону, так как та неожиданно открылась. Она вплотную прижалась к стене, а в комнату вошли приятели Рудольфуса. Прежде чем они успели закрыть дверь, девушке удалось выскользнуть. Не теряя времени, она направилась к общежитию девушек-пятикурсниц и зашла в их комнату. Там она увидела беспорядочно разбросанную по полу одежду, но самой Оливии не было. И только потом она услышала шум из душевой. В панике она побежала туда.

На полу, вся в брызгах воды, сидела свернувшаяся в клубок Оливия и рыдала. Её мокрые руки вцепились в волосы и казалось, что девушка сейчас начнёт их выдирать с корнем. Оливия раскачивалась взад и вперёд и что-то сердито бормотала.

Белла разжалобилась бы по отношению к Оливии, если бы не была так расстроена потерей крови. Но всё же бывшая подруга заставила её размышлять. Оливия, как и многие чистокровные девушки, а особенно слизеринки, стремилась примазаться к политически и социально могущественной группе, а Лестрейнджи как раз и были весьма влиятельной семьёй.

Для Оливии Рудольфус Лестрейндж был лишь средством закрепить свой социальный и политический статус при новом режиме, который она, как и многие чистокровные, считала, придёт на смену текущей администрации магического мира. Так что для Беллы было тяжело чувствовать хоть какую-то симпатию к девушке, которая, даже зная об имеющемся контракте между ней и Рудольфусом, пыталась соблазнить тролля-семикурсника.

Из размышлений Беллу вырвал ещё один вскрик Оливии. Она посмотрела на блондинку, которая всеми силами пыталась освободить из волос свою правую руку. Более пристальный взгляд показал, что волосы девушки запутались вокруг кольца с чёрной меткой. Резким рывком Оливии удалось, наконец, освободить руку, но при этом она вырвала у себя немаленький пучок волос.

Девушка, чертыхаясь, встала и подошла к раковине. Сняв кольцо с пальца, она вытащила из него прядь своих волос. Затем она положила кольцо на раковину и стала перебирать пальцами волосы, пытаясь оценить нанесённый причёске ущерб.

Белла не упустила такую возможность и быстро приблизилась к раковине. Укрытая мантией-невидимкой, она смогла схватить кольцо, высунув из-под мантии лишь один-единственный пальчик. Подойдя к двери, перед тем, как покинуть ванную, она повернулась и тихо послала заклинание в трубу под раковиной, которое вызвало звон, будто что-то падало вниз по трубам.

Звуки достигли желаемого эффекта: Оливия начала оглядываться, разыскивая кольцо, и опасаться, что оно попало в канализацию. Сунув пальцы в сливное отверстие, она тщетно пыталась нащупать там кольцо, надёжно спрятанное теперь в мантии Беллы. Не найдя его, Оливия отчаянно закричала. Белла покинула ванную и только теперь призадумалась над тем, чем обернется потеря кольца для блондинки.

Было уже поздно, а Белле предстояло нанести ещё один визит — к мерзкой жабе, которую ожидало возмездие. Она вошла в комнату девушек-семикурсниц, всё ещё скрытая под мантией Гарри. Кровать Амбридж не узнать было невозможно, поскольку её укрывал полог безвкусного розового цвета. Сначала Белла подумала, а не забрался ли туда медведь? Храп был настолько громким, что ей стало интересно, почему соседки по комнате до сих пор не прокляли эту карлицу.

Диагностическое заклинание быстро поставило всё на свои места: её соседки просто окружили свои кровати заглушающими чарами. Что ж, это сильно облегчало Белле задачу — теперь не нужно было беспокоиться о том, что её кто-нибудь услышит.

До сего момента она не задумывалась, что конкретно сотворит с жабой, она просто желала, чтобы та страдала от боли и унижения, а может быть, и от чего-то похуже. Тут ей пришла на ум шальная мысль просто убить девушку… Было бы так легко обездвижить её, а потом задушить. И у той больше не появится возможности кого-нибудь обидеть… никогда.

Белла вдруг услышала эхо хохота, пришедшего из ниоткуда, и пробравшего её до самых печёнок. Он звучал так злобно и ненормально, что заставил её непроизвольно задрожать. Голос звучал устрашающе знакомо. Он звучал как… её голос!

Белла начала задыхаться, когда в голове промелькнули образы её будущего «Я» — сумасшедшей убийцы, которая однажды ворвалась в Хогвартс вместе с сотней других душегубов, скрытых под чёрными плащами и масками, и убивала студентов направо и налево. Она увидела себя измазанной кровью невинных, которые умирали на обагрённой земле и звали своих матерей.

Перед её взором леденящим ужасом проплыли сотни лиц, молодых и старых. Она увидела, как её двойник посылает смертельные проклятия в убегающих в страхе первогодок, передразнивая их сюсюкающим голоском, когда все они падали на землю, чтобы больше никогда не встать. Это был ужас, масштаб которого она не могла представить, хотя и знала, что в мире Гарри это уже произошло.

Белла рухнула на пол и оплакивала горькими слезами то, что она совершила, или ещё совершит. Её грудь сдавила агония, какой она никогда прежде не чувствовала. Вдруг её плеча коснулась рука, однако это её совсем не напугало. Наоборот, она почувствовала, что это прикосновение её утешает.

Девушка подняла голову и увидела призрака Леди Хогвартс, который смотрел на неё сверху вниз, как родитель на неразумное дитя. Но в этом взгляде также светилось сочувствие и понимание.

— Я должна была показать тебе, Белла… Мне было нужно, чтобы ты поняла, что позволив себе лишь подумать об убийстве другого человека, ты в итоге встанешь на знакомый путь. Всего одно убийство, Белла — и ты могла снова начать скатываться по наклонной дорожке, на которую поклялась не вступать, — объяснила Хогвартс.

Белла опустила голову и вытерла выступившие слёзы.

— Она пытала Гарри, — тихо прошептала девушка.

— Нет, Белла, она этого не делала. Пока нет. Нельзя наказывать за преступление, которого она не совершала.

— Но, миледи, она это сделает. И во времени Гарри уже сделала! — в смятении протестовала девушка.

— Подумай, Белла, у тебя есть возможность остановить её, но существуют и другие средства для достижения твоих целей. Гарри не первый и не последний из тех, кто пострадал по её милости, и я уверена, что ты отыщешь далеко не смертельный способ убедиться, что она никогда не получит шанса повторить историю. Защищай тех, кого любишь, Белла, но пусть наказание соответствует преступлению. Применяй силу только тогда, когда это необходимо. Существует огромная разница между преднамеренным убийством и лишением жизни в целях самообороны, либо ради защиты другого человека, — наставляла её древняя сущность.

— Тогда что я могу сделать, чтобы остановить её? — спросила Белла, взяв себя в руки.

— Ты разве не дочь Блэков? Разве ты не обладаешь даром, который передается в вашей семье из поколения в поколение, от матери к дочери со времён Морганы? — Леди Хогвартс ухмыльнулась шокированному выражению лица темноволосой девушки.

— Да, я знаю вашу родословную, моя дорогая. Знаю, что в твоих жилах течёт кровь первой волшебницы, Беллатрикс Блэк из Дома Блэк. Дар колдовства в тебе сильно развит. Не каких-то обычных заклинаний, сглазов, или проклятий, а настоящего, не снимаемого сильного колдовства. Истинное знание о нём, возможно, и исчезло из волшебного мира, но тысячу лет назад те представители вашего рода, которые им владели, были самыми могущественными чародеями. Используй свой дар — и твоя справедливость свершится, — торжественно сказал призрак, а затем испарился.

Белла стояла в тёмной комнате и переваривала всё то, что Леди Хогвартс показала и рассказала ей. Видение её будущего «Я» оказалось более чем достаточным для того, чтобы снова начать мыслить трезво, и пересмотреть стратегию, которую она собиралась испытать на Амбридж.

Конечно, она знала, что была колдуньей. Каждая девочка, рожденная в семье Блэк, была благословлена этим даром. Но колдовские формулы занимали слишком много времени по сравнению с обычными заклинаниями, и к тому же требовали больше силы. Поэтому, в основном, колдовская практика и была заброшена обладающими даром, ведь заклинания палочкой осуществлялись гораздо проще и быстрее, а колдовство в большей степени обуславливалось намерениями и эмоциями.

Белла глубоко вздохнула и собралась с мыслями о том, что ей делать дальше. По её лицу расползлась злая ухмылка, когда она придумала соответствующее наказание для жабы. Подойдя к изголовью кровати, она нависла над искажённым лицом семикурсницы, издававшей громкие рулады.

Девушка медленно обнажила серебряный кинжал, который был спрятан у неё за поясом. Лезвие сверкнуло в мягком лунном свете, который струился с картины, изображавшей ночное небо. Это полотно было создано по образу и подобию потолка в Большом зале, но отличалось от последнего гораздо меньшим масштабом.

Она приложила кончик кинжала ко лбу Амбридж и сделала микроскопический надрез. Лезвие вспороло кожу, словно тёплое масло. Амбридж даже не пошевелилась: она понятия не имела о присутствии злоумышленницы и уж тем более о том, что та собиралась сделать. Затем Белла поднесла кинжал к подушечке большого пальца своей левой руки, кольнула её и стала смотреть на выступившую кровь.

Она расположила свой кровоточащий палец над небольшим порезом на лбу Амбридж. Дождавшись, пока на порез не упадут три капли, она дьявольски усмехнулась, увидев, как её кровь втянулась в разрез. Подкрепив колдовство собственной кровью, она сделает невозможным снятие его кем-либо другим.

Затем Белла начала произносить длинную формулу проклятия, которое эта корова сама запустит посредством собственного высокомерия:

Магию твою ненавистью твоей связываю,

Фанатичные слова твои бросят тебя на землю.

На животе ты будешь ползать,

Грязью и болотом станет твоё жилище.

Ненависти твоей повелеваю квакать тебя заставить,

Пусть эхо её разносится в ночи… [1]

Белла продолжала ещё десять минут, прежде чем формула проклятия была полностью завершена. Она почувствовала, что её шатает из-за того, что она израсходовала огромное количество силы, которое требовалось для магии такого рода. Блэк была довольна, однако хотела бы посмотреть на Амбридж, когда та сама инициирует проклятие. Белла лишь надеялась, что в этот момент она окажется рядом, уж очень ей хотелось бы понаблюдать за реакцией каждого на… гм, изменения в девушке.

Наступило почти два часа ночи, когда она вернулась в Выручай-Комнату, но Гарри, очевидно, ждал её, потому что сидел в кресле лицом к двери. Прежде, чем он успел спросить, что она сделала, девушка свернулась калачиком у него на коленях, положила голову ему на плечо, обвила руками за шею, и крепко заснула под удары его сердца. Тихо посмеиваясь про себя, Гарри взял её на руки и отправился в свою спальню. Он осторожно положил её на кровать, но руки Беллы отказались освобождать его шею. Добродушно вздохнув, он лёг рядом с ней.

Юноша не знал, действительно ли она спит или притворяется, но как только вытянулся на кровати, Белла мгновенно крепко прижалась к нему, обвив руки вокруг его талии. Он поцеловал её в макушку и, взмахнув палочкой, укрыл их тёплым одеялом, а затем погасил лампы. Он сможет получить ответы и завтра, а сейчас сон манил его со страшной силой, тем более, когда на его груди спала прекрасная девушка.

* * *

Когда Гарри проснулся на следующее утро, Беллы рядом уже не было. Она оставила ему милую записку, объяснив, что поднялась пораньше, чтобы уйти в совятню и отправить письмо своей матери, а также попросила встретиться с ней в Выручай-комнате во время обеда, так как у неё есть кое-то важное для него и она хотела бы это показать. У Гарри в это утро было свободное время, поэтому он мог бы и не вставать, если бы не хотел, однако его урчащий живот категорически против этого протестовал.

В итоге он решил встретиться с Луной, чтобы проверить, как она, поэтому, быстро приняв душ, он оделся и направился в Большой зал, чтобы повидаться со странной, но очаровательной рейвенкловкой. Гарри всё ещё расстраивался из-за того, что её соседи по факультету относились к ней так плохо всего лишь потому, что она была немного странной. Однако Гарри было слишком хорошо знакомо подобное обращение, когда тебя высмеивают и издеваются, поэтому он чувствовал некое родство с маленькой блондинкой.

Он вошёл в Большой зал и практически сразу увидел Луну, сидевшую за столом Рейвенкло. Она, казалось, соорудила себе что-то наподобие Эйфелевой башни из трёх ломтиков французского тоста, положенных друг на друга, сверху намазанных овсянкой и увенчанных жареными яйцами и колбасой. Гарри лишь усмехнулся и сел за стол напротив неё.

— Доброе утро, Гарри Поттер. Ты мой Гарри Поттер или тот, другой Гарри? — беззаботно спросила Луна, не отрываясь от своего шедевра из еды.

— Что? Насколько я знаю, Луна, я единственный Гарри Поттер, — недоумённо ответил юноша.

Луна посмотрела на него и склонила голову набок, словно в глубокой задумчивости.

— Возможно, ты мой Гарри Поттер. Да, думаю, ты — это он. Но боюсь, скоро здесь будет другой, и я потеряю моего Гарри. Надеюсь, что когда он появится, то будет таким же хорошим, как и ты, — заявила она со вздохом, а затем вернулась к своему завтраку.

— Хм… ладно, — покачал головой юноша, не понимая, о чём она говорит, поэтому решил сменить тему: — Как к тебе относятся одноклассники в последнее время?

— Намного лучше. Думаю, профессор Флитвик поговорил с ними, или наша гостиная была очищена от заражения мозгошмыгами. Но я скорее склонна подозревать первый вариант. От засилья мозгошмыгов очень трудно избавиться без большого количества апельсинового мармелада, на который они падки, но я не видела, чтобы в гостиной было разбросано что-то подобное.

— Приятно это слышать, Луна. Но запомни: если твои вещи снова пропадут, эльфы помогут тебе вернуть их обратно, — сказал Гарри.

— Да, они оказались весьма полезными, — улыбнулась девушка.

— Луна… а кто этот человек, который сидит рядом с профессором Синистрой? — спросил Гарри, увидев незнакомое лицо за столом преподавателей.

Девушка в ответ заинтересованно на него взглянула.

— Это учитель Защиты от Тёмных Искусств, профессор Хедгбёрн. Гарри, с тобой всё в порядке? Я не вижу вокруг тебя нарглов, но иногда они невидимы даже для меня.

— А что случилось с профессором Амбридж? — спросил юноша в замешательстве.

— С кем? — не поняла Луна.

— Профессор Амбридж… ну, знаешь, эта жаба в розовом кардигане, — пояснил Гарри с отвращением.

— Гарри, даже я знаю, что жаба не может преподавать ЗоТИ, намного лучше она будет в качестве наглядного пособия по Гербологии, я думаю, — ответила Луна.

— Нет, Луна, я имею в виду Амбридж — сотрудницу Министерства, которая начала преподавать в этом году, — попытался напомнить ей Поттер, однако встретил лишь непонимающее выражение лица.

— Боже мой! — воскликнула Луна.

— Боже мой? Ты о чём, Луна? — спросил он.

— Ты уверен, что ты не другой Гарри? Нет, думаю, что ты — не он, — поправилась Луна. Гарри же несколько запутался.

Вдруг лицо Луны озарилось:

— Ой, я слышала об Амбридж! Мой отец рассказывал мне кое-что о Долорес Амбридж, девушке, которая училась на седьмом курсе, когда он был на шестом. Это первый рассказ, который он написал для «Придиры», и это была его первая публикация. Дай-ка вспомнить… о чём же была та история? Ах, да! Там было что-то насчёт того, что профессор Слагхорн собирал собственную армию жаб для завоевания Уэльса.

— Чегоооо? — Гарри почувствовал приближение головной боли, пытаясь найти смысл в сказанном.

— Да, по словам отца, Амбридж подверглась какого-то рода режиму размножения с целью получить господствующую расу людей-жаб, но при этом что-то пошло не так, и заговор был раскрыт, когда она прямо в Большом зале превратилась в огромную жабу размером с большую тарелку. После этого её быстро забрали профессора, и больше её никто не видел, — пересказала Луна историю, как могла.

— Луна, а у тебя есть с собой учебник по ЗоТИ? — с любопытством спросил Поттер.

— Есть! — ответила девушка, вытащив книгу из своей сумки. Это оказался тот же самый учебник, по которому преподавала Амбридж. Значит, перед Хедгбёрном стояла та же цель, что и перед Амбридж. Гарри было лишь интересно, окажется ли он таким же отвратительным.

— Луна, а у тебя уже были уроки по ЗоТИ? — спросил парень, отдавая ей книгу.

— Вчера, — ответила девушка, засовывая учебник назад в сумку.

— И какое у тебя сложилось мнение о профессоре? — поинтересовался Гарри, пытаясь получить информацию о новом пополнении в преподавательском составе.

— Ну… — задумчиво начала Луна. — Он немного робок для преподавателя по ЗоТИ, и у него не очень сильная магическая аура. Немного расстраивает то, что на уроках нет никакой практической работы с заклинаниями. Если хочешь знать моё мнение, то я думаю, что Фадж планирует захватить школу со своей армией Гелиопатов, и не хочет, чтобы мы знали, как от них защититься. Но, к счастью, я это знаю, — закончила она.

Гарри не удержался и спросил:

— И как же победить Гелиопатов?

— С помощью газированных напитков, конечно же. Эти существа поглощают сахар, но пузырьки создают естественные газообразные токсины, которые для них смертельны и заставляют их взорваться. Знаешь, Гелиопаты ведь не в состоянии их отрыгнуть, — заговорщически прошептала Луна.

Гарри улыбнулся своей подруге.

— Тогда надо будет прикупить газированных напитков. На всякий случай. — Луна улыбнулась, а Гарри кивнул ей.

Он уставился на стол преподавателей и задумался о том, будут ли иметь последствия такие изменения во времени, или они настолько незначительные, что не стоит принимать их во внимание? Однако было странно то, что Хедгбёрн преподавал здесь с самого начала года, а он о нём ничего не помнил. Неужели его воспоминания не изменяются?

Гарри откинулся назад на скамейке и сидел с задумчивым взглядом. «Белла, что же ты такого сотворила с Амбридж, что поменяло ход событий?». Он взглянул на свою правую руку, где на тыльной стороне кисти были вырезаны слова «Я не должен лгать», и убедился, что они никуда не исчезли. Юноша нахмурился.

«Если Белла как-то изменила будущее, то почему на моей руке до сих пор остаются эти шрамы?» — думал он.

— Гарри, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Луна, обеспокоившись внезапной задумчивостью друга.

— Эээ… да, Луна, я в порядке. Просто задумался, — механически ответил парень. — Знаешь, Луна, мне нужно идти, я должен выяснить кое-что, — он встал со скамейки и повернулся, чтобы покинуть Большой зал, но остановился, когда девушка позвала его.

— Гарри… — тихо начала она, а её большие серые глаза были наполнены грустью. — Я буду скучать по тебе, когда появится другой Гарри. Надеюсь, что не забуду тебя.

Юноша бросил на неё обеспокоенный взгляд и схватил за руку.

— Луна, я никуда не ухожу, и всё будет в порядке. Мы поговорим с тобой позже, хорошо?

Луна резко кивнула головой и вымученно улыбнулась.

— Хорошо, Гарри, так или иначе, другой ты какое-то время ещё не появится. Я просто хотела, чтобы ты знал.

Озадаченный Поттер искренне улыбнулся ей, и покинул Большой зал. Он направился обратно в Выручай-комнату, решив прогулять первый урок. Гарри надеялся расспросить Леди Хогвартс о некоторых аспектах временных линий.

* * *

Белла вошла в Большой зал вместе с Лили Эванс. Отправив письмо матери, Беллатрикс отыскала жизнерадостную рыжеволосую первокурсницу-гриффиндорку и пригласила её присоединиться к ней за завтраком. Ей очень нравилась эта умная девочка, и она поняла, почему Нарцисса с ней так быстро подружилась. Лили была страстной и непредубеждённой, и настолько открытой этому новому миру, в который попала, что невозможно было не заразиться ее энтузиазмом.

— Лили! — помахала Нарцисса со своего места возле Андромеды. Рыжая помахала в ответ и присоединилась к своей подруге. Белла же уселась напротив своих сестёр и начала накладывать завтрак на тарелку.

— Ты слышала что-нибудь об Оливии? — прошептала Андромеда через стол.

Белла посмотрела на сестру.

— Нет, а что случилось? — спросила она с интересом.

— Я слышала, что сегодня утром она упала с высоты нескольких лестничных пролётов и сильно пострадала. Час назад её отправили в больницу Святого Мунго.

— Вот как? — отозвалась Белла, осматривая стол в поисках Рудольфуса, но обнаружить его не смогла.

— Да, хотя всё это странно, — добавила Андромеда.

— Почему? — поинтересовалась Белла.

— Мадам Помфри — один из лучших целителей в стране. Странно, что она оказалась не в состоянии позаботиться об Оливии здесь, — размышляла средняя из сестёр Блэк.

— Может, она просто решила подстраховаться и убедиться, что у Оливии не останется долговременных повреждений, — предположила Белла.

Андромеда пожала плечами:

— Может быть. Во всяком случае, я подумала, что раз она была твоей подругой, ты можешь больше знать о случившемся.

— Нет, я не знаю, — Белла перевела взгляд на свою тарелку, вонзая вилку в ближайшее яйцо. — Но спасибо, что рассказала мне об этом.

Белла знала, что Рудольфус, скорее всего, будет зол на Оливию, когда та сообщит ему, что потеряла своё кольцо. И, может быть, в то время её не слишком волновали последствия, а сейчас она чувствовала себя виноватой. Пусть и косвенно, но все же.

— Что такое, разве Благородный Дом Слизерина теперь позволяет сидеть за своим столом грязнокровкам? — раздался жеманный голос, который услышали все за столом.

Лили съёжилась и опустила голову.

— Не делай этого, Лили! — приказала Белла девочке, тем самым обратив на себя её внимание.

— Подними голову и гордись тем, кто ты есть. Не позволяй другим людям заставлять чувствовать себя хуже, — сказала Белла девушке, и та кивнула с улыбкой, выпрямила спину и сверкнула глазами на ведьму, которая озвучила обидный комментарий.

— Ооо, смотрите-ка, грязнокровка думает, что она… кваааак! — Ведьма с короткими вьющимися волосами покраснела. — Я… я не знаю, откуда это взялось, — смущённо улыбнулась она.

— Дорогая Долорес, какие же у тебя огромные ГЛАЗА, — проворковала Белла.

Студенты рядом с высокомерной ведьмой, не отрываясь, смотрели, как её глаза, казалось, медленно увеличились в два раза по сравнению с нормальным размером. Они буквально выпучились из глазниц девушки. Некоторые студенты начали удирать от неё, завидев такую картину.

— Ох, дорогая моя Долорес, какой же большой у тебя рот, — продолжала Белла в притворном беспокойстве.

Голова Долорес Амбридж начала уплощаться и растягиваться, в результате чего её рот стал невероятно широким. Её волосы начали большими пучками выпадать, оставляя за собой гладкую лысую кожу, которая затем прорастала большими коричневыми бородавками. Студенты разрывались между тем, чтобы в страхе бежать, или же с болезненным вниманием смотреть на невиданное зрелище.

Жирную муху, опустившуюся на стол, вдруг схватил довольно длинный и клейкий язык. Студенты, которые ещё не убежали из-за стола, вдруг вскочили в шоке, наблюдая за тем, как Амбридж громко проглотила насекомое.

— Чт-чт… что прсхдит… квааа!

Долорес Амбридж была в полной панике, чувствуя, как её тело медленно трансформируется в какую-то рептилию[2]. Поднеся руки к лицу, она наблюдала, как её большой палец втягивается в кисть, а остальные четыре раздвигаются и удлиняются.

Она чувствовала, как становится холодной и, казалось, вся сжимается. Её шея полностью исчезла, погрузив голову в плечи, ноги под ней складывались в обратную сторону. Туфли сами собой отскочили, выставив на обозрение длинные чешуйчатые пальцы ног. Происходящий беспорядок, наконец, привлёк внимание преподавательского стола. К месту происшествия устремились Дамблдор, Слагхорн и МакГонагалл.

— О, боже, это мисс Амбридж? — спросила МакГонагалл.

— Да, профессор, — сообщил ей студент в мантии Слизерина голосом, в котором отражались шок и удивление.

— Фините инкантатем! — попыталась отменить чары Минерва, но у неё ничего не вышло.

— Это не заклинание, Альбус, — озабоченно сказала она директору.

— Может быть, зелье? — Гораций Слагхорн проверил всю еду и напитки там, где сидела студентка, но тоже ничего не обнаружил.

— Захватывающее зрелище, — с впечатлёно приподнятой бровью заметил Дамблдор, наблюдая, как заканчивается трансформация Долорес Амбридж.

Перед ними на скамейке посреди студенческой мантии сидела огромная зелёно-коричневая жаба с тёмными сочащимися бородавками. По размеру она была сопоставима с большой обеденной тарелкой и весила, вероятно, не менее двадцати фунтов[3]. Студенты замерли с различными эмоциями на лицах. Некоторые из них пребывали в шоке, другие смотрели с отвращением, но никто не заметил триумфальную ухмылку на губах Беллы.

Шум крыльев предупредил всех в Большом зале, что прибыла почта. Налетели десятки сов, чтобы доставить письма и посылки. Пернатые, конечно же, не оставили без внимания огромную жабу, поскольку, в большинстве своем, они летели издалека и были немного голодны. Жабы являлись естественным источником пищи для сов, поэтому такой сочный кусок захватил всё их внимание. Дамблдор, чувствуя, что сейчас начнётся совиный «праздник желудка», быстро набросил на жабу защитный экран.

— Думаю, мы должны отправить мисс Амбридж к Поппи. Может быть, она сможет выяснить, что с ней случилось. Если же нет, то я уверен, что виновный в произошедшем объявится и отменит то, что он сделал, — сообщил Дамблдор другим профессорам.

«Как бы не так!», — подумала Белла.

* * *

Через несколько минут Гарри вошёл в Выручай-комнату, и там, к его большому удивлению, уже находилась Леди Хогвартс, которая понимающе ему улыбалась, словно уже знала, о чём он думал и что хотел обсудить.

— Входи, Гарри, и присаживайся, — указала она на одно из кресел в их с Беллой общей гостиной. Юноша сел в кресло и предложил Леди присесть в другое.

— У тебя появились ко мне вопросы, — констатировал красивый призрачный образ Хогвартса в облике Хельги Хаффлпафф.

Гарри откашлялся и открыл рот, но через секунду закрыл. Он не был уверен, как спросить о том, что он хотел узнать, и какие вопросы вообще уместно будет задать. Юноша положил руки на колени и посмотрел на них. Зацепив взглядом шрам на правой руке, он увидел в этом отсрочку, поэтому начал разговор, подняв руку.

— Миледи, в моём времени кое-что… изменилось, — заявил он в порыве чувств. Хогвартс смотрела на него поощряющим к дальнейшему разговору взглядом.

— Ну, Амбридж больше не существует, я имею в виду, в этом времени. Думаю, что Белла что-то с ней сделала, — продолжил он.

— Она действительно кое-что сделала, — усмехнулся призрак. — И должна признаться, это было весьма изобретательно.

— Она ведь… не убила её, не так ли? — спросил Гарри, нервно сглотнув.

— Нет, Гарри, — успокоила она его. — Хотя и была близка к этому, — Хогвартс не стала вдаваться в подробности.

Смекнув, что больше никаких объяснений он не услышит, юноша продолжил:

— Так или иначе, видимо, Амбридж никогда не начинала преподавать здесь, — сказал он, потирая руки и чувствуя при этом выпуклые шрамы. Хогвартс заметила это.

— И тебе стало интересно, почему у тебя на руке до сих пор остались шрамы, если в твоём настоящем она никогда не была твоим учителем? — спросила призрак и получила утвердительный кивок.

— И почему я по-прежнему помню это, но совсем не помню другого профессора? — добавил он, наморщив лоб.

Хогвартс встала и обвела руками комнату.

— Гарри, чары, которые я наложила на эту комнату, позволяют ей находиться «вне» времени. Пока ты здесь остаёшься, твои воспоминания не изменятся, даже если произойдут какие-то изменения. Вы с Беллой останетесь собой, в то время как всё остальное вокруг вас поменяется.

— Подождите, я не понимаю. Если Белла или я изменим прошлое, то моё настоящее, а её будущее изменятся, но никто не будет об этом знать? Как такое вообще возможно? Что, если в прошлом мы спасём людей от гибели? Будут ли они живы, и вся их жизнь между двумя нашими временами волшебным образом заполнится? Что, если… мы спасём от смерти моих родителей… У меня просто появятся о них новые воспоминания? Я не понимаю логику происходящего и сомневаюсь, что она вообще есть!

После этих слов мальчика, с которым судьба обошлась так жестоко, с лица Леди Хогвартс спала улыбка. Она надеялась, что в её распоряжении окажется больше времени, прежде чем она должна будет рассказать ему, нет, им всю правду об их уникальной ситуации. Теперь ей придётся объяснить всё им обоим, и прекрасно понимала, что они на неё разозлятся. Однако это необходимо было сделать, ведь у них действительно есть потенциальная возможность на совместное будущее. По крайней мере, это была одна из вероятностей, которую она видела.

Гарри подпрыгнул, когда входная дверь вдруг распахнулась, и внутрь, точно вихрь, ворвалась Белла. Её щёчки пылали и она тяжело дышала, словно только что пробежала марафон.

— Гарри, с тобой всё в порядке?! — спросила она, переводя взгляд с него на Леди Хогвартс и обратно.

— Да, со мной всё хорошо. Вопрос в том, что с тобой? Выглядишь так, словно за тобой кто-то гонится, — ответил юноша.

Белла стояла прямо, как только могла, но казалось, у неё кололо в боку, за который она держалась левой рукой.

— Я сидела на уроке, когда почувствовала необычайно сильную необходимость вернуться сюда, — пояснила девушка.

— Прошу прощения за беспокойство, Белла, но это я тебя вызвала, — сказала Хогвартс запыхавшейся девушке. — Ты мне потребовалась здесь, чтобы объяснить вам обоим несколько вещей, которыми я пренебрегла ранее. Пожалуйста, присядьте. — Белла схватила Гарри за руку и потянула его за собой, чтобы он сел рядом с ней на диван.

Леди взглянула на двух подростков с переплетёнными руками и видела силу уже сформировавшейся между ними связи. Это дало ей надежду, что то, в чём она собиралась признаться им, может и не стать настолько нежеланным, как могло бы быть в ином случае.

— Вы оба знаете, что я привела вас сюда для вашей же защиты, и чтобы вы помогли мне защитить школу и её студентов, изменив события, которые в ином случае повлекли бы за собой множество горя и смертей внутри и вне моих стен. Я видела твоё будущее, Белла — все зверства и ужасы, совершённые Беллатрикс Лестрейндж. Я знаю, как ты впала в безумие. Но также я вижу и альтернативный путь, который ведёт к долгой и счастливой жизни. — Здесь она с намёком взглянула на Гарри.

— Гарри, я также видела и твоё будущее. Я знаю, что станет с тобой; как ты встретишь безвременную кончину из-за предательства и обмана тех, кому ты доверял. Ты стал бы ягнёнком, приведённым на заклание — неподготовленным, слепым, но смело вышедшим, чтобы противостоять монстру, который никогда бы не пощадил тебя. Однако путь не высечен в камне. Я видела своё собственное почти полное уничтожение. И я смогла создать это место из-за огромного количества магической крови, пролитой в моих коридорах и залах. Собрав магию по крупицам из этой ужасной битвы, я смогла накопить достаточно сил для создания этой комнаты. Таким образом, я свела вас вместе. Однако время переменчиво, и каждое изменение создаёт рябь, которую невозможно предсказать. Например, когда вы бросаете камень в спокойную гладь озера, то тем самым пускаете круги на воде, поведение которых всё же можно предсказать. Тем не менее, если вы бросите ещё один камень, а затем ещё один, то рябь от них начинает сталкиваться и искажаться, тем самым полностью изменив первоначальную, и у вас в итоге получится что-то совсем иное. Вы ещё следите за моей мыслью? — поинтересовалась Хогвартс. Двое подростков кивнули, показывая тем самым, что понимают.

— Прошлое и будущее уже начали меняться, и даже я не возьмусь предсказать, каков будет конечный результат. Но эта комната создана устойчивой к хаосу. С того момента, как вы вступили в неё, вы больше не принадлежите времени. Вы существуете за его пределами. В этой комнате вы защищены от ряби. Эта рябь не окажет особого влияния на Беллу, поскольку действия в её времени пускают волны изменений в будущее. Но вот на тебя, Гарри, и на твоё время, это окажет очень значительное влияние. И именно поэтому я должна попросить у тебя прощения, — извиняющимся тоном произнесла Хогвартс.

— Я не понимаю. Я знал, что предстоят изменения. Из-за чего же Вы извиняетесь? — спросил юноша, наморщив лоб.

— Если вы продолжите этот путь и добьётесь успеха, — махнула та рукой в сторону его и Беллы, — Твой мир, Гарри, прекратит своё существование. Человека, которым ты сейчас являешься, не будет уже никогда.

— Что Вы имеете в виду… Я исчезну или что-то подобное? — в панике спросил юноша, а Белла побледнела и крепче сжала его ладонь.

Хогвартс утешительно положила руку ему на плечо.

— Нет, Гарри, ты никуда не исчезнешь. Ты, такой, как сейчас, будешь продолжать существовать. Дело в том, что мир, из которого ты пришёл, больше не будет знать тебя — в нём появится свой собственный Гарри Поттер. Тот, который не жил твоей жизнью, не страдал от рук своих родственников, не сталкивался с ужасами и опасностями, с которыми сталкивался ты. Это создаёт некую дилемму, или, другими словами, парадокс. В одном времени не может существовать двух Гарри Поттеров. В конце концов, Гарри, тебе придётся принять решение. И вот тут я не была настолько открытой, насколько должна была быть, Гарри. Поэтому и прошу у тебя прощения за то, что не рассказала тебе об этом прежде, чем ты начал своё путешествие.

— Теперь, останешься ли ты в своём времени, или перейдёшь во время Беллы — в любом случае, ты потеряешь возможность быть Гарри Поттером.

Гарри был ошеломлён; он не знал, что чувствовать: замешательство, гнев, то, что его предали, или что им манипулируют. Так что вместо этого он просто оцепенел.

— Так, кем же я буду или стану? Не понимаю, почему Вы не рассказали об этом раньше? — глухо спросил он.

— У меня нет никаких оправданий, Гарри. Но в том будущем, которое тебе предназначалось, я видела, как ты в возрасте семнадцати лет умер от рук Волдеморта. Дамблдор в своём высокомерии считал, что бой между тобой и Волдемортом ослабит Тёмного Лорда настолько, что после того, как ты будешь убит, Дамблдор сможет вмешаться и сам его убить. Но он не справился… и наш мир погрузился во тьму.

— Гарри, может для тебя это и не важно, — тихо проговорила Белла, — Но я предпочту создать новое будущее вместе с тобой, чем стать злом, каким я бы стала, если бы ты не вошёл в мою жизнь. И если бы Леди не свела нас, я уверена, что всё именно так бы и случилось. Я очень благодарна ей за то, что она привела тебя сюда.

Гарри с теплотой посмотрел на девушку.

— Забавно, я должен бы дрожать от ярости, но мне почему-то хорошо. В любом случае, существование в образе Мальчика-Который-Выжил являлось скорее проклятием, чем благословением. Думаю, я лучше выберу счастье, а не смерть в юном возрасте, — слегка улыбнулся он. Белла нежно поцеловала его в губы.

— А что касается того, кем ты станешь, Гарри, то это полностью зависит от тебя. Существует много вымерших родов, связанных с семьями Поттер и Эванс, которые ты можешь возродить, — заметила Хогвартс.

— Эвансы? — удивился юноша.

— Твоя мать — первая волшебница в длинной цепочке сквибов, Гарри. В начале восемнадцатого века фамилия семьи была изменена с Эваншейд[4] на Эванс, — продолжила призрак.

— Я слышала об этой семье! — ахнула Белла. — Они ведь были тёмными, не так ли? — спросила она древнюю леди.

— Скорее, серыми с тёмным отливом. Они принадлежали к Древнему Дому, Гарри. Не Благородному и Древнему Дому, как Поттеры и Блэки (поскольку не носили титулов), однако такому же старому, — сообщила ему Хогвартс.

— Я полагаю, у меня ещё есть время, прежде чем я должен отказаться от имени Гарри Поттера, верно? — поинтересовался юноша.

— Всё зависит от того, как быстро вы с Беллой станете действовать. Прежде, чем появится новый Гарри, может пройти год или два, а может и больше, — прикинула Хогвартс.

— Удивляюсь, откуда она узнала, — вдруг усмехнулся Поттер.

— Кто что узнал, Гарри? — спросила Белла.

— Луна Лавгуд, — ответил тот. — Сегодня утром она мне кое-что сказала, что в то время для меня не имело никакого смысла. Но теперь всё встало на свои места.

— А что она сказала? — с любопытством спросила девушка.

— Она надеялась, что другой я будет таким же хорошим, как и я теперешний. И что она постарается меня не забыть, — ответил Гарри с поражённым выражением лица.

Леди Хогвартс улыбнулась.

— Да, Луна Лавгуд. Я иногда наблюдала за ней. У неё есть уникальный дар, к тому же не первый в её семье.

— Так она провидец? — спросила Белла.

— Нет, не в традиционном смысле. Она — чтец магии. Она может видеть и чувствовать магию вокруг себя; чувствовать её приливы и отливы. Она говорит с ней. Магия, однако, нелинейна: она протекает сквозь пространство и время вперёд и назад, из стороны в сторону. Отчасти поэтому эта комната и может существовать. Луна, должно быть, почувствовала изменение в твоей магии, Гарри, или магию альтернативного тебя. Они похожи друг на друга, но всё-таки разные, и она чувствовала, что ты — это ты, но в то же время и не ты.

— Так всё запутано, — заметила Белла, покачав головой.

— Да, Луна пытается воспринимать мир не только обычными пятью чувствами, но и своими магическими чувствами. Иногда те и другие находятся в противоречии друг с другом, и поэтому она кажется зачастую такой странной. К сожалению, из-за этого большинство людей её избегает, — пояснила им Хогвартс.

— Хотите узнать что-нибудь ещё? — спросила призрак у пары подростков.

— Многое… — хором ответили те.

* * *

Следующие несколько дней для пары словно пролетели. Замена одного профессора ЗоТИ на другого во времени Гарри, казалось, ничего не поменяло в его текущей реальности. Юноша всё также ходил на уроки и, хотя враждебность к нему почти сошла на нет, многие студенты, посещавшие те же уроки, что и он, продолжали чувствовать себя рядом с Поттером дискомфортно.

В действительности, на уроках он ни с кем не разговаривал, кроме Гермионы, да и с ней только про учёбу. В свободное от занятий время и по вечерам Гарри продолжал практиковаться в рисовании рун и произношении заклинания для ритуала снятия оков целомудрия, а также учился у Вальбурги всему, что должен знать и уметь Лорд Благородного Дома.

Единственными порогами в спокойном течении жизни юноши оставались периодические надоедливые просьбы Дамблдора посетить его кабинет. Но Гарри до сих пор удавалось избегать этого.

Белла не сидела сложа руки. Она сообщила Гарри о кольцах Пожирателей Смерти и о своей теории о том, что они служат устройством связи, а значит, если наложить проклятие на одно из колец, его действие распространится и на другие.

Гарри был в восторге от такой возможности, однако до сих пор попытки Беллы расшифровать заклинания, лежащие в основе работы кольца, не имели успеха, поскольку уровень наложенных чар оказался значительно выше её понимания. Но девушка любила вызов и не собиралась опускать руки, пока не разгадает все секреты. Тогда следующей грандиозной задачей станет вплести свои проклятия в существующую структуру заклинаний кольца.

У Беллы имелась рабочая гипотеза о том, как это сделать. Но на данный момент всё это оставалось лишь теорией, и останется таковой до тех пор, пока она не расшифрует все защитные заклинания на кольце и не перейдёт к экспериментам. Существовала также опасность случайного уничтожения механизма коммуникации при её попытках разобраться в нём. Если кольцо выйдет из строя, всё вернётся на круги своя, поскольку завладение ещё одним кольцом не казалось особенно приятной идеей.

Белла была совершенно уверена, что Рудольфус на примере Оливии произвёл достаточное впечатление на других студентов, носящих кольца, чтобы они не теряли их и не выпускали из виду, иначе последствия могут стать для них аналогичными.

* * *

Наконец, пришло время провести ритуал, и Гарри превратился в комок нервов. Вальбурга пыталась подбодрить юношу, но никакие утешающие слова не могли успокоить его измотанные нервы. Он собирался провести ритуал, который никогда раньше не проводил. Ритуал, способный нанести непоправимый вред девушке, в которую он очень быстро влюбился. Один-единственный пропущенный штришок в руне или искажённое слово могли стать катастрофическими.

Только вера в него Беллы удерживала Гарри от того, чтобы окончательно не расклеиться. Они провели ночь вместе, поддерживая друг друга. Он опасался, что она испугается находиться с ним в одной спальне, но Белла заверила его, что полностью ему доверяет и знает, что находится в хороших руках. Свидетельством тому, что он получил такое право, являлись пачки пергамента, в которых он много раз рисовал и перерисовывал руны, необходимые для ритуала.

Она отвлекла его от навязчивых размышлений, исследовав на вкус его губы и рот, так, чтобы он не мог больше думать ни о чём другом, кроме ответного исследования её губ и рта. Но теперь, когда настал момент истины, те же самые нервы угрожали подорвать его уверенность в себе.

— Комната подготовлена, милорд, — сообщил Кричер Гарри, наворачивающему круги по своей спальне. Юноша кивнул и сделал ещё один глубокий вздох, концентрируясь.

Он вышел из своей комнаты в гостиную. Диваны и кресла оттуда были убраны, и теперь центр комнаты занимал большой алтарь. Похоже, он был сделан из блестящего чёрного оникса, и Гарри мог даже видеть на его поверхности своё отражение. Он провёл по алтарю рукой и к своему удивлению обнаружил, что на ощупь его поверхность тёплая.

Рядом с алтарём стояла простая медицинская тележка на колёсиках, где лежали три флакона с кровью Беллы и несколько старомодная перьевая ручка, предназначенная для рисования рун кровью.

Гарри прокрутил перстень Блэков на пальце и нервно начал повторять про себя магическую формулу ритуала. «Я ничего не испорчу», — продолжал он твердить себе как мантру, в то время как ноги носили его туда и обратно. Комнату освещал гудящий в камине огонь и несколько факелов в держателях по всем четырём стенам, алтарь же подсвечивали мягким светом четыре парящих над ним огненных колокольчика.

Его внимание привлекла открывшаяся справа дверь. Обернувшись, он увидел, как из своей спальни вышла Белла. Её длинные чёрные вьющиеся волосы были собраны на макушке, чтобы оставить открытыми плечи и шею. Она надела шёлковый тёмно-зелёный халат, греховно облегающий все её женственные изгибы, который стягивал по талии пояс из того же материала, что ещё больше подчёркивало её женственность.

Белла подарила ему застенчивую улыбку и медленно подошла. В её фиолетовых глазах впервые отразилась собственная нервозность. Когда его руки окружили тонкую талию, она сильно к нему прижалась. Несколько секунд они молча стояли в объятиях друг друга, каждый собирая по крупицам свою смелость.

— Я знаю, что ты можешь это сделать, Гарри, — прошептала она, уткнувшись головой ему под подбородок.

Всё, что он мог в данный момент сделать — это кивнуть; своему голосу он не доверял, опасаясь, что в нём будет отражаться нервозность. Она должна чувствовать в нём уверенность, и что он сделает это для неё. Девушка немного отстранилась, всё ещё оставаясь у Гарри в руках, и нежно его поцеловала.

— Я готова, Гарри, — сказала Белла. Не отрывая от него взгляда, она вышла из объятий и развязала пояс, после чего повела плечами, и шёлковый халат сполз на пол, собравшись у её ног.

Она осталась перед ним во всей своей уязвимости. Гарри потерял способность думать или говорить — впервые он увидел её так — всю её. В этот момент он был уверен, что даже Афродита не сможет сравниться со стоящей перед ним красотой.

Белла взяла его за руку и потянула за собой к алтарю, который опустился до уровня чуть выше её коленей. Всё ещё держась за руку Гарри, она села на край алтаря и, с нежной помощью юноши, откинулась назад и вытянулась на чёрной блестящей поверхности.

Как только она полностью улеглась, алтарь снова поднялся, обеспечив Гарри более удобный доступ к её телу. Белла продолжала смотреть ему в глаза, а слегка участившееся дыхание, поднимавшее и опускавшее её идеальной формы груди, свидетельствовало о нервном ожидании.

Гарри закрыл глаза и сосредоточил мысли на процедуре. Он должен начать с пальцев ног и пройтись по её телу, пока то целиком не покроют древние письмена. Он взял в руки перо и обмакнул в одном из флаконов крови на тележке. Затем он осторожно вытер избыток крови с боковых сторон пера.

Подойдя к стопе левой ноги девушки, он выполнил первый штрих из многих. Когда первая руна была нарисована идеально, Гарри с облегчением вздохнул. Этот успех несколько погасил его нервозность, и он приступил к следующей руне. В течение следующего часа он нарисовал двадцать четыре руны, которые ровными линиями покрыли ноги Беллы.

Следующие три руны должны были располагаться непосредственно над сокровенной женственностью Беллы. Гарри почувствовал под руками мягчайшую кожу, на которой собирался нарисовать руны, влияющие на её способность к деторождению. Начав рисовать первую, он низко склонился, почувствовав опьяняющий аромат девушки.

Белла всеми силами пыталась держать себя в руках, так как должна была оставаться совершенно неподвижной, ведь малейшее движение с её стороны может повлечь за собой ошибку в рисунке, что для неё самой будет иметь катастрофические последствия. Но близость Гарри и его тёплое дыхание рядом с её самым интимным местом заставляло бедную девушку прилагать немыслимые усилия, дабы удержать в рамках своё здравомыслие. У неё появилось огромное желание обернуть свои ноги вокруг головы Гарри и почувствовать то, что его чудесные влажные губы и язык могли бы с ней сделать.

Через пятнадцать мучительнейших минут он закончил с этой частью её анатомии и перешёл на бёдра, а затем на живот. Но как только добрался до груди, Белле пришлось выдержать ещё одну внутреннюю битву, пытаясь не заставить Гарри захватить ртом её сосок и не приказать посасывать и облизывать его.

Он был настолько методичен и так близок к её телу, что она в свою очередь чувствовала тепло его тела и дыхания, и было невыносимой пыткой не протянуть руку и просто не затащить юношу на себя, чтобы немедленно заняться с ним любовью. Она знала, что из-за навалившихся желаний уже начала истекать соками эротизма, а её сильный запах так и витал в воздухе.

Гарри закончил рисовать руны, окружающие её груди, и приступил к плечам и рукам. Ещё два часа спустя он закончил эту кропотливую работу. Юноша отступил на шаг назад и тяжко вздохнул, зная, что завершил самую трудоёмкую часть ритуала. На протяжении всей процедуры он неустанно боролся с собой, поскольку его мысли постоянно пытались переключиться на очень красивую, не говоря уже о том, что обнажённую девушку перед ним. Брюки болезненно сжались вокруг его мужского достоинства, так и стремящегося на волю.

Гарри взял в руки серебряный кинжал, лежавший на тележке рядом с флаконами с кровью Беллы и перьевой ручкой. Он надрезал ладонь левой руки, а затем окунул перстень Блэков, одетый на безымянном пальце правой руки, камнем в свою же кровь.

Он прижал намоченный в крови камень ко лбу Беллы и начал читать заклинание, которое должно было инициировать руны, нанесённые на её тело. Призвав магию в свидетели, и заявив о своём статусе Главы Семьи Блэк, он приказал удалить оковы целомудрия.

Гарри почувствовал толчок своей магии, и руны, одна за другой, начали разгораться ярко-красным цветом. Это началось с точки, где он касался её лба, и медленно распространилось вниз по всему телу девушки. Он отступил назад и заворожённо смотрел, как тело Беллы начало светиться и трепетать, словно через неё проходили разряды тока.

Неожиданно свечение и дрожь тела девушки прекратились и руны, покрывавшие всю её, медленно растворились. Глаза Беллы были закрыты и, казалось, что она находилась без сознания, но Гарри заметил, что она хотя бы дышит.

Вальбурга внимательно наблюдала весь ритуал и заметила беспокойство в глазах юноши.

— С ней всё будет хорошо, Гарри, просто у девушек подобный процесс отнимает очень много сил. Возьми её и положи в постель, — сказала она ему. Со вздохом облегчения Гарри поднял Беллу на руки и крепко прижал к себе.

Он вошёл в её спальню и обнаружил, что простыни и одеяла уже готовы принять её в свои объятья; скорее всего, Кричер обо всём позаботился. Гарри встал у кровати на колени и аккуратно положил девушку, затем взял простыни с одеялами и укрыл её. Даже спящей, она представлялась ему самой красивой в мире женщиной. Он поцеловал её в лоб и собирался уже встать и уйти, чтобы спокойно дать ей поспать, но тут почувствовал, что его схватили за руку.

Юноша обернулся и увидел пару сверкающих фиолетовых глаз, смотрящих на него. Эти глаза говорили красноречивее всяких слов: они говорили о благодарности и любви, но над всеми чувствами в данный момент преобладало желание.

Белла проговорила тихим хриплым голосом, а её глаза сверкали при этом озорством и страстью:

— Мы с тобой ещё не закончили...

——————————

[1] В оригинале используется стихотворная форма, но я не настолько крут, чтобы переводить в стихах. (Прим.пер.)

[2] Вообще-то, жабы относятся к классу земноводных. Скорее всего, автор показывает этим безграмотность Амбридж, но... кто знает? (Прим.пер.)

[3] 20 фунтов примерно равно 9 кг. (Прим.пер.)

[4] В оригинале Eveningshade (дословно «вечерняя тень»). Я слегка изменил транскрипцию для большей удобочитаемости. (Прим.пер.) (Прим.пер.)