Перекрёсток времён (гет)

1 сентября 1995 г., Хогвартс-экспресс

Лёгкое покачивание купе, запечатанного защитными чарами, вовсе не успокаивало одинокого пассажира. Его глаза расфокусировано смотрели на пейзаж, проплывающий за вагонным окном старого экспресса; солнце взошло уже высоко и теперь председательствовало на красивом голубом небосклоне. Прекрасная погода, однако, резко контрастировала с мрачными размышлениями Гарри Поттера.

Он сильно сомневался, что его жизнь может стать ещё хуже: покинутый теми, кого он считал своими друзьями, поливаемый потоками грязи в ежедневных новостях, и как апогей — смерть единственного человека, которого он считал своей семьёй. Сидя в одиночестве в своём купе, мальчик задавался вопросом: что же такого он сделал, если судьба обошлась с ним так жестоко. Всю свою жизнь до Хогвартса он знал, что такое быть по-настоящему одиноким и подвергаться остракизму. Жизнь с Дурслями глубоко укоренила эти чувства в его психике.

Но когда он приехал в Хогвартс, то открыл для себя радость и счастье, впервые в своей жизни подружился и узнал, как замечательно это может быть, когда есть люди, которые заботятся о тебе. Потом всё пошло плохо, ужасающе плохо, и он снова был одинок и подвергнут остракизму. Не знать, что такое дружба и счастье до Хогвартса было тяжело, но он их познал, и когда люди, заботившиеся о тебе и любившие тебя вдруг разрывают все отношения — жестокость этого подрывает все твои силы.

Всё началось тридцать первого октября прошлого года, когда объявляли чемпионов, которые будут представлять свои школы в историческом Турнире Трёх Волшебников. Сначала ничего не предвещало беды; были названы чемпионы Шармбатона и Дурмстранга и, наконец, Хогвартса, чемпионом которого стал Седрик Диггори, красивый семикурсник из Хаффлпаффа, бывший одновременно ловцом команды своего факультета и конкурентом Гарри, игравшего на той же позиции за Гриффиндор.

Но предчувствия имеют свойство сбываться, и Гарри наблюдал, как древний Кубок Огня выплюнул четвёртое имя; этот первобытный реликт, который должен был выбрать чемпионов из трёх конкурирующих школ, реликт, который мог выбрать только трёх чемпионов. Дамблдор выхватил кусок пергамента и недоверчивым голосом вслух прочитал имя: «Гарри Поттер!»

С этого момента учебный год превратился в абсолютный кошмар; Гарри с большим отрывом побил свой прошлогодний рекорд по количеству визитов в больничное крыло. Его сглазили и прокляли не менее шестидесяти раз. Не только Хаффлпаффцы, чувствовавшие себя ущемлёнными тем, что Мальчик-Который-Выжил опять ищет для себя внимания, но и студенты других факультетов, в том числе и его собственного. Все поверили в то, что Гарри обманул Кубок, даже его лучшие друзья. Гермиона старалась быть объективной, но он видел, что она с трудом ему верила.

Не было таким уж большим секретом, что студенческое сообщество и некоторые преподаватели желали Тому-Кто-Ищет-Больше-Славы умереть на турнире. Ему придало сил то, что Гермиона, казалось, пришла в себя и поверила ему, когда перед началом третьего испытания нервно пожелала удачи.

Но судьба, словно в насмешку, в очередной раз отвернулась от Гарри Поттера. Гермиона начала встречаться с его бывшим рыжеволосым другом, и Рональд Уизли оказался таким ревнивым придурком, что заставил её выбирать между ними двумя. Сочетание низкой самооценки и желание быть любимой и принятой другими сыграло свою роль — густоволосый книжный червь в конечном итоге выбрала Рона и встала на его сторону, ополчив тем самым против Гарри и оставшуюся часть школы.

Его возвращение с кладбища с мёртвым Седриком Диггори на руках и его возмутительное утверждение о том, что Волдеморт воскрес из мёртвых при помощи его крови, стало для студенческого сообщества последней каплей. К общей массе его недоброжелателей присоединились и те, кто до сих пор «сидел на заборе» и занимал по отношению к Гарри нейтральную позицию.

Широко распространилось мнение, что Поттер скорее всего сам убил Седрика, намеренно или случайно, но в любом случае они видели в этом только лишь его попытку прибавить себе популярности. Его утверждение, что причиной смерти красивого мальчика стал возрождённый Волдеморт, было бóльшим, чем они были готовы принять. Это был последний раз, когда Гермиона и прочие студенты разговаривали с ним хоть в какой-то благоприятной манере.

Большинство учеников школы осудили его как лжеца, вора и манипулятора, а частенько называли и убийцей. Общим голосованием факультета ему запретили ночевать в гриффиндорской башне; все его вещи были выброшены оттуда и лежали кучей перед портретом Толстой Леди, которая, увидев его, с отвращением на лице покинула свой пост. Среди порванных и сломанных вещей явно отсутствовали карта Мародёров и отцовская мантия-невидимка.

Оставшиеся недели до окончания учебного года он спал в дальнем углу больничного крыла. Дамблдор много раз пытался успокоить учеников, показывая по отношению к Гарри в лучшем случае прохладную поддержку, но его слова никто не слушал. Так как против него не было никаких явных улик, школьный совет не смог добиться его исключения, но это произошло отнюдь не из-за отсутствия такого желания. В конце учебного года в среде учеников гуляло много шепотков о том, что по пути в Лондон, в Хогвартс-экспрессе нужно бы добиться справедливости в отношении Гарри Поттера. Опасаясь за его жизнь, Дамблдор аппарировал Гарри к Дурслям, вообще не пустив на поезд.

Гарри был ошеломлён тем безразличием, которое Дамблдор проявил в его отношении за последние две недели в школе. Директор, как никто другой, точно знал, что Волдеморт вернулся, и его нежелание встать на сторону Гарри и заявить, что тот говорит правду, казалось для молодого черноволосого мальчика совершенно загадочным. Дамблдор непонятно почему не вступался в течение учебного года за Гарри и не наказывал тех, кто проклинал его или насылал сглазы.

Отсутствие поддержки со стороны директора и тех, кого он когда-то считал своими друзьями, оказалось мучительно болезненным. Малфой и его дружки воспользовались поворотом в общественном мнении; теперь их нападения на бывшего золотого мальчика Гриффиндора рассматривались лишь как баловство ищущих внимания детей.

Большинство студентов хохотало, когда Гарри снесло с лестницы комбинированным изгоняющим заклинанием Малфоя и Панси Паркинсон, что вылилось в его падение с четвёртого этажа на жёсткий каменный пол. Следующие три недели Гарри провёл в коме в больничном крыле, оправляясь от множественных переломов и тяжёлых ушибов внутренних органов.

Этот инцидент заставил небольшую группу студентов пересмотреть своё отношение к Гарри, но они молчали и не выступали против ужасного к нему отношения, по большей части потому, что опасались последствий, вступившись за слишком непопулярную личность. Больше всего Гарри разозлило то, что за все нападения на него никого не наказали. Никто не выступил в его защиту, даже декан собственного факультета.

Гарри остался у Дурслей морально и физически сломленным. Те же набросились на него как акулы, почуявшие кровь в воде. Вернон Дурсль, не желая терять времени, физически продемонстрировал Гарри своё недовольство от необходимости снова лицезреть его в своём доме.

Всего через неделю после того, как Гарри отправили в «Дурзкабан», из его сердца, и так уже израненного предательством друзей, был вырван ещё один большой кусок. Сириус Блэк, не оповестив Гарри, заявился в Литтл-Уингинг, чтобы навестить своего крестника и попытаться приободрить его, однако вместо этого его ожидала ужасающая встреча с парой дементоров, поцелуй которых высосал его душу. Гарри, ссорившийся в этот момент с двоюродным братом, почувствовал присутствие дементоров и, схватив Дадли, немедленно покинул этот район.

Он вспомнил, что когда убегал оттуда, слышал взволнованный лай собаки, затем вдруг наступил сильный холод и лай прекратился. Позже в этот же день Дамблдор проинформировал Гарри, что к Сириусу был применён поцелуй дементора. В течение следующих нескольких дней Гарри находился в прострации.

Неделю спустя в Гринготтсе Гарри выслушивал последнюю волю своего крёстного отца вопреки совету директора, который убеждал его в том, что Гарри должен позволить ему самому обо всём позаботиться. Дамблдор уверял его, что если будет что-то важное, о чём он должен знать, тот немедленно ему сообщит. Это просто не укладывалось у мальчика в голове, и он в жёсткой форме сообщил старику, куда тот может катиться со своими советами.

Удивительно, но Сириус оставил Гарри всё, включая титул Лорда Блэка, что в соответствии с правилами семьи Блэк автоматически делало его совершеннолетним, принявшим на себя новый статус Лорда и Главы Дома. Не желая ни единой лишней секунды проводить у Дурслей и имея несколько вариантов на выбор, он решил покинуть «пригородную тюрьму». Гоблины предоставили ему порт-ключ, и позже он стоял перед старым домом в захудалом районе Лондона.

Гарри сразу же переехал в дом номер двенадцать на площади Гриммо, так как хотел быть ближе ко всему, напоминавшему ему о Сириусе. Несмотря на то, что бывший дом покойного крёстного оказался тёмным и угнетающим, он до сих пор был единственной связью мальчика со старым мародёром. На следующий день Гарри вступил во владение особняком, и это оказалось незабываемым. Раньше он видел единственный волшебный дом — Нору, но это было чем-то совершенно другим.

Нора была тем, что Гарри мог бы назвать «домашним хаосом». Ему в голову не приходило никакого другого сравнения по отношению к этому скромному жилищу, но он чувствовал себя комфортно, живя там. Гриммо же воспринимался как музей готики, со всей его старинной мебелью, богато оформленными комнатами и портретами разнообразных бывших членов семьи почти в каждой комнате. Гарри чуть не подпрыгнул, когда увидел дюжину отрубленных голов домовых эльфов, украшавших лестницу на верхние этажи.

Самым удивительным оказался портрет женщины, которая, как он узнал, была матерью Сириуса, Вальбургой Блэк. Когда Гарри впервые вошёл в дом, она заметила на нём мантию Дома Блэк и родовой перстень на его пальце. Она торжественно попросила его рассказать о своём сыне Сириусе и о том, как тот умер. Услышав, что её последнего ребёнка забрали дементоры, она явно пала духом. Гарри почти шесть часов проговорил с Вальбургой о Сириусе и его детстве, к своему удивлению обнаружив, что ему комфортно находиться в обществе бывшего матриарха семьи Блэк.

В процессе разговора Гарри узнал, что Вальбурга никогда по-настоящему не ненавидела своего сына, их разногласия имели под собой скорее философские корни, но сейчас это казалось таким несущественным. Хоть Блэки и образовали союз с Волдемортом в начале его возвышения, они всегда были молчаливыми противниками методов Тёмного Лорда и порвали с ним все отношения, когда тот собственноручно убил их сына Регулуса.

В Гарри Вальбурга увидела шанс искупления для себя как для матери и искупления для всего Дома Блэк, поэтому сразу же начала обучать его, как стать настоящим Лордом Блэком, способным вернуть честь в семью.

Вальбурга переходила из портрета в портрет, знакомя Гарри с бывшими главами семьи, и сообщила, что все они помогут адаптироваться ему к жизни в качестве Лорда Блэка. Его посвятили во все секреты особняка, рассказали про скрытые комнаты и тайные заклинания, проклятия и сглазы, разработанные Домом Блэк на протяжении столетий. Ему рассказали, конечно, и о самых могучих наступательных и оборонительных чарах, которые может активировать и деактивировать исключительно глава семьи.

Дамблдор спросил у Гарри, может ли он воспользоваться домом на Гриммо для собраний Ордена Феникса — группы бдительности, созданной директором во времена первой войны с Волдемортом. Узнав, что членами этой организации являются Снейп и Уизли, Гарри категорически отказался. Мало того, он наорал на директора за его наглость просить место для собраний какой-то группы, пусть и выступавшей против Волдеморта, когда старый ублюдок в школе даже не протянул ему руки поддержки.

Уизли многое для него значили, но отказались от него, и он не желал больше погружаться в горькие воспоминания каждый раз, сталкиваясь с предателями. На прошлой неделе в школе, прямо в Большом зале, Гарри получил от матриарха рыжеволосой семейки громовещатель, прооравший ему, что он позорит фамилию Поттер и больше не вступит на порог её дома. Это событие оказалось для него очень травмирующим.

Домовой эльф Кричер получил строгий наказ от любимой хозяйки во всём помогать новому Лорду Блэку и стать для него самым лучшим помощником. После этого Кричер, казалось, вышел из своей долговременной депрессии и начал приводить старинный особняк в порядок. Каким-то образом узнав об эмансипации Гарри, к нему заявился домовик Добби, полагавший, что тоже может стать для него полезным.

Сумасшедший эльф рассказал Гарри, что уже связан с ним с того момента, когда Мальчик-Который-Выжил освободил его от Малфоев. Гарри был ошеломлён, узнав, что вместо освобождения эльфа, он приобрёл на него права собственности. Оказалось, что Добби тогда скромно об этом умолчал.

Мальчик официально поприветствовал Добби как часть Дома Блэк, так как титул главы Дома Поттер он пока что не требовал. В течение нескольких дней Кричер и Добби привели старый дом в безупречный порядок. В семью Блэк была так же принята эльфийка Винки, за которую похлопотал Добби. Вскоре старинный особняк снова превратился в жилище, подобающее знатному роду.

Вальбурга убедила Гарри вернуться в Хогвартс. Она сказала ему, что соответствующее образование и практика, полученные в школе, ему необходимы. Поначалу он собирался бросить школу и изолировать себя от остального волшебного мира, но Вальбурга быстро отвергла эту идею и всеми силами попыталась вернуть в жизнь Гарри чувства гордости и целеустремлённости.

Под строгим руководством Вальбурги Блэк и других бывших глав семьи он провёл два месяца в учёбе. Портреты были весьма довольны тем, что Гарри оказался таким способным учеником. Вальбурга обучила его многим заклинаниям семьи Блэк, заклинаниям, которым учили лишь членов семьи.

Она научила его простым оберегам, которые должен знать любой Блэк, чтобы защитить себя от других. Она научила его окклюменции — искусству защиты разума, которое далось Гарри удивительно легко. Имея в распоряжении огромный дом, где его никто не отвлекал, мальчику не составляло особых трудов сосредоточиться. Перед возвращением в Хогвартс он заложил хорошую прочную основу в этом искусстве.

Она рассказала ему о генеалогии семейств Поттер и Блэк, и Гарри с удивлением узнал, что его бабушка Дорея Блэк приходилась Вальбурге тётей. Она рассказывала ему о положении, которое оба семейства занимали в обществе чистокровных.

Гарри продемонстрировали семейный гобелен, где на генеалогическом древе располагалась и его линия. Его настигла волна печали, когда он увидел там портрет Сириуса. Видимо Кричеру приказали восстановить все повреждённые портреты членов семьи, которые по той или иной причине ранее были выжжены с гобелена.

Он узнал лицо Нарциссы Малфой, урождённой Блэк, но двух других женщин, её сестёр, он не знал. Одной из них была Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, а другой — Беллатрикс Лестрейндж, также в девичестве Блэк. Разглядывая древний гобелен, Гарри был удивлён такому количеству красивых женщин и мужчин.

Когда он спросил об этом у Вальбурги, та рассказала ему семейную тайну, хранимую более тысячелетия. Тысячу двести лет назад Лорд Блэк влюбился и женился на болгарской вейле, и с тех пор все дети, рождавшиеся в семье Блэк, унаследовали этот ген красоты. Ходили слухи, что некоторые унаследовали даже и способность вейл к очарованию, хотя и в минимальной степени.

Вальбурга перечислила всех членов семьи Блэк, которые были ещё живы, и Гарри удивился, что на самом деле в живых оставалось ещё довольно много людей. Но он был и обеспокоен, узнав, что некоторые из них являлись последователями Волдеморта. Вальбурга успокоила его, объяснив некоторые особые нюансы, связанные со статусом главы семьи Блэк.

Одним из таких нюансов было то, что ни один из членов семьи не мог сознательно нанести главе Дома никакого вреда. Это заклинание накладывалось на каждого родившегося в семье ребёнка. И ещё она его заверила, что Блэки больше не поддерживают Волдеморта, кроме некоторых отщепенцев.

К первому сентября Гарри был полон решимости не позволять другим диктовать ему свою волю, и хоть в мире у него не осталось больше друзей, это не означало, что он будет скрываться. Он был наследником Дома Поттер и Лордом Блэком из Дома Блэк, он происходил из двух благородных семейств с богатой и иногда печальной историей, и ему нечего было стыдиться.

Вальбурга напутствовала его:

— Гарри, никогда не проявляй перед другими людьми слабость. Есть те, кто будет молиться на твои слабости и пытаться использовать их против тебя. Заключай союз с теми, кто сделает наш дом сильнее, независимо от того, на каком факультете Хогвартса они учатся или учились.

Однако у Гарри была одна серьёзная проблема — разрывающее сердце одиночество. В школе и общественных местах он мог спрятаться за равнодушным выражением лица, но под этим скрывалось отчаянное желание быть принятым таким, какой он есть, чтобы в него поверили, но прежде всего ему хотелось быть любимым.

* * *

Долговязый рыжеволосый волшебник и ведьма с густыми волосами цвета меди шли по коридору Хогвартс-экспресса. Оба были одеты в стандартные хогвартские мантии, по расцветке которых можно было понять, что они с факультета Гриффиндор. На левой груди каждого сверкала серебром буква «P», сообщая всем вокруг, что они к тому же школьные старосты.

— Говорю тебе, Миона, вряд ли у него хватит мужества, чтобы показаться в поезде, не говоря уже о том, чтобы вернуться в школу. — Рон Уизли расхохотался, а Гермиона Грейнджер закатила глаза.

— Я слышала, как второкурсница с Хаффлпаффа сказала, что она точно видела похожего на него человека, садящегося в поезд, — ответила она своему бойфренду.

— Поттер слишком труслив, чтобы показать своё лицо! Кроме того, в конце прошлого года факультет проголосовал запретить ему появляться в башне. Если ему негде спать, зачем ему вообще возвращаться?

— Он же должен закончить своё обучение, Рон, — вздохнув, заметила Гермиона. — И может быть теперь, когда прошло два месяца, нам нужно провести повторное голосование, я имею в виду на холодную голову, переосмыслив то, что мы сделали, — с некоторой надеждой сказала она.

— Вот уж вряд ли, я прослежу, чтобы эта жаждущая славы свинья больше никогда не вступила на порог башни Гриффиндора! — горячо заявил Рон. — К тому же я сомневаюсь, что Симус, Дин, или Невилл хотели бы жить в одной комнате с убийцей, не говоря уже об остальном факультете, — фыркнул он.

— Н-но что, если Гарри говорил правду? Что, если Седрика убил Сам-Знаешь-Кто? — тихо спросила девушка.

— Ты что, шутишь? Кто поверит в то, что Поттер победил в дуэли Сама-Знаешь-Кого? — криво усмехнулся парень. — Лучший типа дуэлянт сбегает из-под носа Сама-Знаешь-Кого и десятка Пожирателей смерти?! Давай, Гермиона, включи свой мозг, ты же самая умная ведьма нашего времени! Ты на самом деле думаешь, что если бы то, что рассказал Гарри, было правдой, он бы выжил? — с вызовом выплюнул Рон.

Гермиона опустила голову в пол и её плечи поникли.

— Я… Я думаю, что нет, — она медленно покачала головой и издала печальный вздох. — Наверное, я просто не хочу верить в то, что он сделал. Он же был нашим лучшим другом с первого курса.

— Всё, что он делал, это попросту использовал нас, Гермиона! Он списывал мои и твои домашние задания. Если бы мы с тобой на первом курсе не обошли все ловушки, камень бы украли. Это я остановил Локхарта, желавшего стереть нам память.

— Но василиска убил Гарри, — вставила Гермиона.

— Это он так сказал! На самом деле никто не знает, что там произошло, не так ли? Он мог выдумать всё, что угодно! А Джинни была слишком далеко от него, чтобы разглядеть подробности, — ответил Рон.

— Но что-то ведь окаменяло студентов, и я помню светящиеся жёлтые глаза. Я провела исследование и всё указывало на василиска. — Гермиона хоть и слабо, но пыталась защитить Гарри.

— Ты на самом деле видела василиска, Гермиона? — надменно спросил Рон.

— Ну нет, это я так сказала, я просто видела пару жёлтых глаз, — прошептала она.

— Вот именно! — заявил Рон торжествующе. — Это могло быть чем угодно: чарами иллюзии или гламура, скрывавшими истинного виновника!

— Но как же насчёт всего остального…

— Никаких «но», Гермиона, — зарычал парень. — Всё, что хочет Поттер — это стать более известным и получить больше денег! И он сделает для этого всё, даже если нужно будет навредить кому-то или убить, как бедного Седрика, — припечатал Рон. — Я уже устал говорить об этом мерзавце. Как насчёт того, что мы завалимся в наше купе и ты покажешь мне, как бы хотела меня поцеловать? — предложил он, шевеля бровями.

— Мы должны закончить обход, Рон! Мы обошли только половину поезда, — по-деловому заявила Гермиона.

— Ладно, но потом тебе придётся сделать это для меня, — похотливо ухмыльнулся парень. Гермиона тайком закатила глаза, и пара продолжила патрулирование.

Они прошли почти до конца поезда, когда Гермиона заметила закрытую и заблокированную дверь купе. Она постучала, чтобы выяснить, кто запер дверь, так как по правилам поезда все двери в купе должны оставаться разблокированными.

— Простите! — крикнула Гермиона через дверь. — Вы не можете запираться. Пожалуйста, немедленно откройте. — Она подождала ответа, которого не последовало. Постучав ещё раз, она потребовала отпереть дверь.

— Мы старосты школы! Если вы немедленно не откроете дверь, то потеряете очки своего факультета! — и снова никакого ответа.

— Отлично! — раздражённо воскликнула Гермиона. — Мы просто сообщим о вас дежурному профессору, и дальше пусть он разбирается!

— Я позабочусь об этом, Миона, не нужно звать никакого профессора. К тому же, они во время поездки обычно спят, — уверенно заявил Рон.

Он вытащил из мантии палочку, направил на замок двери и уверенно произнёс: «Алохамора!». Заклинание вылетело из палочки и впечаталось в замок. Дальше произошло неожиданное: заклинание экспоненциально отразилось обратно в заклинателя и отбросило высокого рыжеволосого парня дальше по коридору к другому купе. Он с глухим стуком свалился на пол, что несказанно напугало группу второкурсников из Хаффлпаффа, которые активно болтали в этом купе.

— Рон! — закричала Гермиона и бросилась к упавшему парню. — Т-ты в порядке? — спросила она у ошеломлённого рыжика.

— Тьфу! Что случилось? — пробормотал Рон, у которого раскалывалась голова от возвращённого заклинания.

— Твоё заклинание отразилось. Я думаю, что на это купе какой-то семикурсник наложил отталкивающую защиту. — Гермиона помогла ему подняться на ноги.

— Это же незаконно! — закричал он.

— Ну, я не думаю, что незаконно, но безусловно, против правил, — поправила его девушка.

Гарри услышал возмущённые возгласы и приподнял дверные жалюзи поинтересоваться, кто пытался к нему войти. Он увидел пару своих бывших лучших друзей: Гермиона помогала Рону встать на ноги. Гарри ощутил укол грусти, наблюдая за ними, но быстро подавил её, увидев в глазах Рона ярость. Да, ничего не изменилось.

— Поттер! Ты заплатишь за это! Клянусь, ты завязнешь в отработках на целый месяц! — орал Рон, брызгая слюной во все стороны. Крики возмущённых хаффлпаффцев притормозили его тираду.

Прежде чем Гермиона смогла вымолвить хоть слово, Гарри опустил жалюзи и вернулся на своё место. Он почувствовал, как надежда на возможное примирение с друзьями испаряется. В этот момент ему вспомнились слова Вальбурги: «Не показывай перед ними свою слабость, они должны видеть лишь сильного Гарри. Проявляй свою силу в словах и действиях. Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать, будь то врагу или союзнику. Только ты управляешь своей судьбой, Гарри, никогда не позволяй никому распоряжаться ей».

— Только я управляю своей судьбой, — прошептал Гарри, и его взгляд вернулся к проплывающему за окном сельскому пейзажу. — Но кажется, у судьбы по этому поводу другое мнение. Безумный лорд использовал мою кровь, и я даже не знаю, зачем. Я одинок и изолирован, пффф, если я переживу ещё один год, это будет чудом. И я не вижу, что у меня есть какой-либо контроль над своей судьбой.

В груди Гарри снова разрослось чувство одиночества. Пылающая боль с течением дней, казалось, лишь усиливалась и усиливалась. Он не испытывал иллюзий в том, что в древней волшебной школе его примут тепло, но понимал, что Вальбурга права — он нуждался в образовании и подготовке, которые мог получить только в Хогвартсе.

Он стал таким парией в волшебном социуме, что найти репетитора при том, что о нём говорило Министерство и Ежедневный Пророк, было почти невозможно. В конце концов, Хогвартс оставался для него единственно возможным вариантом, и он с неохотой туда возвращался[1].

Стук в дверь его купе возобновился. Он слышал ревущий голос Рона, приказывающий открыть дверь. Его громкие тирады перемежались едва слышимым голоском Гермионы, пытавшимся успокоить рыжего. Её усилия, наконец, увенчались успехом, когда она что-то прошептала этому придурку. Что именно, Гарри был не в состоянии услышать.

Оставшееся время поездки прошло без происшествий. Поезд медленно подкатился к станции Хогсмид, и Гарри терпеливо ждал, пока он не опустеет. Он не хотел немедленной конфронтации, будь то с так называемыми бывшими друзьями, либо с кем-то ещё. Он конечно знал, что достаточно скоро этого не избежать, но пока у него была на то возможность, хотел насладиться тишиной.

Шум почти прекратился, и это означало, что поезд опустел. Он медленно открыл дверь купе и направился к выходу. Оставалась единственная карета, к которой Гарри и направился, но при виде запряжённого в неё скелетообразного крылатого коня или чего-то, похожего на коня, чуть не подпрыгнул.

Он с опаской посмотрел на животное, но то совершенно не производило впечатления враждебного и на самом деле казалось вполне послушным. Мальчик протянул руку и осторожно прикоснулся к его шее. На ощупь та была прохладной и удивительно мягкой. Животное повернуло к Гарри голову и уткнулось носом в его плечо. Гарри улыбнулся зверю и погладил его длинную морду, которая, казалось, была так и создана для этого. Конь отозвался довольным ржанием.

— Что ж, думаю, один друг у меня всё же есть, — невесело усмехнулся мальчик. Гарри подошёл к карете и сел, после чего она немедленно отправилась к замку.

[1] Чушь какая, уехал бы в Дурмстранг, или вообще в Салем в Америке. Другой вопрос, что фанфик на этом бы и кончился. (Прим. пер.)

* * *

Гарри стоял прямо перед Большим залом, прислушиваясь к громкой болтовне студентов внутри.

— Вот и всё, — глубоко вздохнул он и расправил плечи, затем поправил плащ из лучшего шёлка акромантула. Вальбурга настаивала на том, что как Лорд он должен одеваться соответственно.

Он ещё раз глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы, и вошёл в Большой зал с высоко поднятой головой, отведёнными назад плечами и безразличным взглядом на лице. Широкими уверенными шагами он приблизился к гриффиндорскому столу.

Это было жутко; весь Большой зал молчал, и все взоры были устремлены на него. Единственным звуком оставалось цоканье по плиткам пола, производимое каблуками его сшитых на заказ сапог из драконьей кожи. Гарри подошёл к ближайшему от дверей концу стола и приготовился сесть. Те, кто там сидел, быстро сместились дальше по столу, желая дистанцироваться как можно дальше от невменяемого убийцы.

— Эй! Поттер! Мы не хотим видеть тебя за своим столом, — взревел Рон Уизли, но был полностью проигнорирован Гарри, который, казалась, даже не услышал этого. — Поттер! Тебя здесь не ждали! Иди пачкай какой-нибудь другой стол! Эй, Поттер!

— Мистер Уизли, достаточно, — сказал Дамблдор, поднявшись со своего трона.

— Но профессор, он же убийца! — крикнул Рон, на что некоторые студенты закивали, включая подавляющую часть хаффлпаффцев.

Гарри стоически сидел, ни на кого не глядя.

— Мистер Поттер никакой не убийца, мистер Уизли, Седрик трагически погиб из-за Волдеморта, — заявил Дамблдор, что вызвало вздохи и вопли теперь уже большинства студентов, а не только какой-то небольшой фракции.

— Вас там не было, директор, Вы не можете знать, что произошло на самом деле! — выкрикнула блондинка из Хаффлпаффа Ханна Эббот, смотря на Гарри со злостью. Несколько голосов выразили ей своё согласие.

— Всё, что у нас есть, директор, это его слова, — заявила со своего места за столом Рейвенкло Мариэтта Эджкомб. — Даже если это было бы и правдой, я думаю, вряд ли Поттер смог бы противостоять взрослому волшебнику, тем более Сами-Знаете-Кому! — выплюнула она. Хор соглашающихся голосов начал нарастать.

На фоне продолжающейся перепалки между студентами и директором одна из членов школьного персонала про себя ухмылялась. «Это будет гораздо проще, чем я предполагала», — размышляла она, вырвав клочок ворсинок из своего розового кардигана.

Громкий выстрел из палочки Дамблдора навёл порядок в Большом зале, и студенты вновь заняли свои места. Но едва сдерживаемая враждебность не могла таиться слишком долго. И цель у этой враждебности была одна — Гарри Поттер. Каждый факультет уже составлял планы, как поэффектней излить свой гнев на идиота, ищущего славы.

Оставшаяся часть праздничного пира, как и сортировка, прошли мимо Гарри. Все его мысли и внимание были обращены внутрь себя, в попытках подавить тревогу и печаль от одиночества, которые он ощущал. Тем не менее, он был благодарен мадам Малкин за дополнительную усовершенствованную защиту, которой та обеспечила его плащи и мантии. На это ушло дополнительные двадцать галлеонов, но оно того стоило. Он прекрасно знал, что вскоре этим усовершенствованиям предстоят всесторонние испытания.

Его чувства снова обратились к внешнему миру, когда он услышал скрип отодвигаемых скамеек. Четыре факультета поднимались из-за столов и начали расходиться по своим общежитиям. Гарри почувствовал чужое присутствие за спиной и немедленно застыл, приготовившись к атаке. Но когда ничего не произошло, он обернулся и увидел стоящего позади себя Альбуса Дамблдора.

— Гарри, мой мальчик; я хотел бы попросить тебя на несколько минут присоединиться ко мне в моём кабинете. Прежде, чем ты вернёшься в общежитие, есть некоторые вещи, которые я бы хотел с тобой обсудить.

— Конечно, директор, — уверенно произнёс Гарри, затем встал и вышел из большого зала, сопровождаемый высоким стариком. Идя бок о бок с директором, он заметил несколько брошенных в его сторону разочарованных взглядов. Видимо импровизированная встреча с Дамблдором разрушила несколько планов мести темноволосому мальчику. Гарри тяжело вздохнул, стараясь не отставать от старого волшебника.

Через десять минут мальчик сидел в кресле перед директором, расположившимся за своим столом скрестив пальцы, и смотрел в мерцающие голубые глаза. Гарри знал, что директор ждёт, что он начнёт разговор первым, он распознал эту его многолетнюю игру воль: кто первым сломается, тот и проиграл. Но на этот раз Гарри был полон решимости не проиграть битву; хоть это и могло показаться ребячеством, но мальчику была нужна небольшая победа, чтобы совсем не пасть духом.

— Гарри, я приятно удивлён, что на празднике тебе удалось сохранить самообладание, я был уверен, что ты вскочишь на ноги и станешь со всеми ругаться, — заявил наконец Дамблдор с небольшой улыбкой.

— И чего бы я добился, споря с ними, директор? Они думают так, как думают, и как бы я ни старался, утверждая противоположное, от этого не было бы никакой пользы. А если учесть, что мои самые близкие друзья придерживаются обо мне того же мнения, представляется маловероятным, что те, кто меня не знает, изменят его, — категорически ответил Гарри, не проявляя никаких эмоций и скрывая свои истинные чувства под маской безразличия. Вальбурга хорошо его обучила.

— Я уверен, что твои друзья не подписываются под тем, что там было сказано, — начал Дамблдор.

— Да неужели, директор? Вы разве не присутствовали в Большом зале? — недоверчиво спросил Гарри. — Рон самым первым бросился обвинять меня.

— Что ж, ты лучше других должен знать, насколько импульсивен может быть Рональд. Но я уверен, что в глубине души он тебе верит. Сейчас он просто переживает трудное время, но вот увидишь, завтра вы снова станете лучшими друзьями.

— Он возглавлял группу, выгнавшую меня в прошлом году из башни! — воскликнул Гарри немного эмоциональнее, чем собирался. Но обучение Вальбурги быстро взяло своё и через мгновение он снова хладнокровно взирал на Дамблдора.

— Это было в прошлом году, и я уверен, что сейчас он уже не чувствует того же, что и тогда. И я точно знаю, что мисс Грейнджер испытывает к тебе тёплые чувства и всегда тебя поддержит.

Гарри уставился на директора, не мигая.

— Она встала на сторону Уизли, директор. В начале прошлого года она бросила меня так же, как и все остальные в школе. Если она так любила меня и поддерживала, то нашла довольно странный способ демонстрировать это. Никто не заставлял её носить эти чёртовы значки; я уверен, она просто излучала любовь, когда там появлялась надпись «Поттер — вонючка», — тихо сказал Гарри, но внутри его клокотал гнев.

— Думаю, что это была просто мимолётная ошибка в её суждениях, Гарри, — попытался Дамблдор оправдать поступки Грейнджер. Мальчик только покачал головой. — Всё, что я прошу — это дать им ещё один шанс. — Дамблдор улыбнулся, но Гарри ничего не ответил, и вскоре кабинет наполнило неловкое молчание.

— Что ж, перейдём к другой теме. Я сильно беспокоюсь о твоей безопасности, Гарри. Площадь Гриммо не лучшее для тебя место, тем более в одиночестве. Я хотел бы, чтобы ты передумал и по окончанию учебного года вернулся в дом своих дяди и тёти… хотя бы на часть лета! — быстро добавил Дамблдор.

Гарри начал смеяться, сначала легко, но это быстро переросло в настоящее ржание.

— Ни за что, ни за какие коврижки, директор, я НИКОГДА не вернусь в это место, — твёрдо заявил Гарри, оборвав смех.

Дамблдор невозмутимо продолжил; он предполагал, что Гарри к Дурслям не вернётся, но использовал это в качестве прелюдии к следующему предложению, к которому, он надеялся, мальчик отнесётся более благосклонно.

— Тогда я предлагаю компромисс, Гарри, — начал Дамблдор. Гарри поднял бровь, приготовившись к дерьму, которое собирался извергнуть на него из своих уст директор школы. — Я позволю тебе покинуть Дурслей и остаться на площади Гриммо, если ты разрешишь присутствовать там некоторым членам Ордена. Они там будут просто для твоей защиты, ну и заодно составят неплохую компанию, — великодушно улыбнулся Дамблдор.

Гарри медленно поднялся из кресла и голубые мерцающие глаза Дамблдора встретились с его зелёными глазами цвета смертельного проклятия. Он упёрся обоими руками в большой письменный стол и наклонился вперёд, взгляд его был направлен сквозь директора, а говорил он тихо и строго сквозь зубы:

— Позвольте мне кое-что прояснить, директор. Вы больше не диктуете мне, как мне жить; Вы больше не решаете, куда я иду или что я делаю вне этих стен. В том случае, если Вы запамятовали, в волшебном мире я эмансипирован и получил все права и привилегии взрослого. Я НЕ вернусь к Дурслям и НЕ позволю никому из вашего птичьего клуба находиться в моём доме. Любая попытка покуситься на мои права не только как совершеннолетнего, но и как Лорда Древнего и Благородного Дома — и Вы будете держать ответ перед Визенгамотом. А теперь, если у Вас всё, директор, то уже довольно поздно и я хочу отдохнуть. — Гарри повернулся на каблуках, покинул директорский кабинет и направился в башню Гриффиндора.

Через десять минут он стоял перед портретом Толстой Леди, охранявшей вход в гриффиндорскую башню. Он тяжело вздохнул, увидев на полу свой сундук.

— Полагаю, в башне мне всё ещё не рады? — спросил он у портрета женщины.

— Как будто мы позволим такому как ты находиться в доме храбрых и благородных. — Толстуха сделала вид, что принюхивается, а затем ушла из портрета.

— Ну просто фантастика! — выплюнул Гарри и тяжело опустился на свой сундук. По крайней мере, он заранее поставил на него защиту, чтобы очередные уроды не сломали его и не раскидали вещи. — И что мне теперь делать? Может, МакГонагалл сможет их урезонить? А с другой стороны, да пошли они все! Если они не хотят меня видеть, то я чертовски уверен, что тоже не хочу иметь с ними ничего общего, — отчаянно заявил Гарри пустому коридору. И хоть в словах его была уверенность, мальчик не смог остановить несколько слезинок, скатившихся из его глаз.

Пока он сидел, собирая мужество снова пойти к мадам Помфри и просить у неё кровать в больничном крыле, Гарри заметил ярко светящийся огонёк, проплывающий мимо угла, куда он забился. Нежный голос с небольшим эхом произнёс: «Следуй за мной».

— Эй, кто здесь? — позвал Гарри, но ответа не получил. Он быстро встал, уменьшил сундук, сунув его в карман, и последовал за светом и голосом. Башня Гриффиндора располагалась в западном крыле седьмого этажа замка, огонёк же вёл его в сторону восточного крыла того же этажа. Это была неиспользуемая и редко посещаемая часть замка.

— Эй? К-кто ты? — снова обратился Гарри к неземному голосу, манящему его за собой. — Куда ты меня ведёшь? — мальчик уже начал немного волноваться. Он достал из мантии палочку и выставил её перед собой, крепко держа в руке.

Студенты Хогвартса были привычными к движущимся и разговаривающим портретам, а также многочисленным призракам, населявшим древнюю школу. Большинство из них были доброжелательными… насчёт Кровавого Барона никто не мог дать гарантии, хотя в целом призрак студентов не беспокоил.

Но Гарри пока ещё не встречал плавающих в воздухе огоньков, разговаривающих с ним и приводящих в редко используемые части замка. Мальчик, будучи от природы любопытным, никогда не боялся приключений и шёл за ярким шариком, однако держался настороже и был готовым ко всему.

В конце концов Гарри оказался в коридоре без портретов, статуй и прочих украшений, за исключением одинокого гобелена, изображавшего попытку Варнавы Вздрюченного обучить троллей балету. Светящийся шарик остановился перед большим свободным участком стены. Шарик начал плавать перед его глазами туда-сюда и снова заговорил нежным женским голосом:

— Говори то, что тебе нужно, молодой волшебник, три раза пройди возле этой стены и я предоставлю тебе это.

Гарри приподнял брови, недоверчиво взглянув на шарик, а затем на стену.

— И что это, чёрт возьми, значит? — пробормотал он. Пожав плечами, он начал ходить взад и вперёд перед голой стеной и озвучивать свои нужды: — Мне нужно безопасное место для отдыха и чтобы там у меня был друг, — почти саркастически заявил Гарри, хотя это и было истинным желанием его сердца. Да, он нуждался в месте, где мог спать, но ещё больше ему хотелось иметь кого-то, с кем он мог поговорить, кому мог довериться, кого-то, кто понимал бы его чувства.

Гарри так погрузился в свои мысли, расхаживая взад и вперёд перед стеной, что проглядел появление большой дубовой двери, пока не услышал скрип её петель. Он остановился и уставился на бывшую голую стену, тараща глаза на медленно открывавшуюся дверь.

Дав себе пинка, Гарри осторожно просунул голову в дверь и увидел комнату, очень похожую на общую гостиную Гриффиндора, но поменьше и гораздо уютнее. Стены комнаты украшали старые гобелены, а в передней части полыхал огнём большой камин. Над камином висел большой портрет, в котором сейчас никого не было. Гарри, всё ещё выглядывая из двери, заметил стоящие перед камином пару массивных удобных кресел и по обоим сторонам от них два дивана, на вид также весьма комфортабельных.

По левой стене располагались две других двери, но что за ними скрывалось, видимо, предстоит выяснить ему самому. Справа стоял среднего размера стол, а вдоль стены — большой книжный шкаф с несколькими десятками книг. Комната была тускло освещена и казалась тёплой и соблазнительной.

Гарри вошёл в комнату, сунув палочку назад в карман мантии. Его наполненные удивлением глаза бродили повсюду, рассматривая обстановку. Подходя к креслам, он решил присесть перед пылающим огнём. Вдруг входная дверь неожиданно закрылась, издав лёгкий щелчок и заставив мальчика резко развернуться в её сторону. Повернувшись обратно, Гарри непроизвольно повёл плечами, обнаружив смотревшую прямо ему в лицо палочку и услышав голос, рычащий на него…

— Кто ты такой, чёрт возьми?!

Не бечено.

3 сентября 1971 г., Хогвартс-экспресс

— Ты не можешь прятаться от него вечно, Белла.

— Да, чёрт возьми, не могу! Но если он хотя бы косо на меня посмотрит, я прокляну его до следующего века! — проворчала пятнадцатилетняя красавица Беллатрикс Блэк своей младшей сестре Андромеде.

— Серьёзно, Белла, мы все на одном факультете — нет никакого способа не нарваться на него. К тому же, отец пока не согласился. Ты же его знаешь: он будет под лупой рассматривать все мельчайшие закорючки контракта, прежде чем его одобрит, — примирительно сказала сестре Андромеда.

— Анди, это проклятый брачный контракт! Контракт с самым глупым, уродливым, жалким оправданием человека, когда-либо «украшавшем» мир живых! Моргана! Как отцу только в голову пришла мысль заставить меня выйти за Лестрейнджа! Изо всех людей за РУДОЛЬФУСА ЛЕСТРЕЙНДЖА! Я не могу, я просто не могу этого сделать! — Белла так рассердилась, что дышала учащённо.

— Но он ещё может и не согласиться, Белла. Я уверена, если ты просто поговоришь с отцом, он тебя послушает, — оптимистично заявила Андромеда.

Белла тяжело вздохнула, скрестив руки на груди.

— Я уже говорила с ним, — ответила она сестре с угрюмым видом.

— И? — нетерпеливо спросила Анди.

— И он сказал, что мне не подобает высказывать своё мнение, потому что этот вопрос должен решаться между волшебниками. Ты можешь в это поверить? — кипятилась она. Андромеда сидела напротив сестры и пыталась придумать хоть что-то для облегчения её состояния.

— Ну… у тебя есть ещё год, прежде чем всерьёз беспокоиться об этом, — неуверенно предложила Анди. Белла же взглянула на неё со скептицизмом.

— И что? — не выдержала она.

— Я-я просто имела в виду, что даже если он и подпишет контракт, тебе ещё пара недель до шестнадцати, так что тебе не придётся вступать в брак до семнадцатилетия. П-поэтому у тебя останется ещё год, чтобы убедить отца…

— Ну и что с того, Анди? Как только он подпишет чёртов контракт, обратного пути не будет. Лейстрейнджи наверняка предусмотрели в нём все виды санкций, чтобы избежать разрыва помолвки со стороны отцов. Если он подпишет, всё кончено. Будь это через год, или через неделю, как только он подпишет контракт, я стану собственностью Рудольфуса чёртового Ле-меня-сейчас-стошнит! — напряжённо высказалась Белла. Анди откинулась на спинку сиденья, чуть не плача от переживаний за сестру.

Она подняла на Беллу взгляд и увидела слёзы, медленно катившиеся по её щёчкам. Для Андромеды было сюрпризом увидеть свою сестру в таком состоянии. Беллатрикс была самой старшей и самой сильной из них троих. У Андромеды всегда было чёткое представление о ней, как о человеке с несгибаемой волей. Она была очень страстной в своих убеждениях и не боялась высказывать своё мнение.

Но Андромеда, в редких случаях, видела и более мягкую сторону своей сестры. В душе Беллатрикс была романтиком, любила жизнь и была свободна душой. Но была одна вещь, которую она знала о своей сестре — та мечтала о принце, который бы сдувал с неё пылинки. Она была влюблена в идею влюблённости. Она мечтала найти своего принца, который захочет спасти её и скрыться с ней подальше, чтобы жить в радости и счастье. Белла верила, что этот брачный контракт убьёт в ней её саму и её дух.

Стук в дверь вернул Беллу и Андромеду в настоящее. Белла вытащила свою палочку и, украдкой поднеся её к своему лицу, убрала последствия своих переживаний, на случай если посетители окажутся нежелательными. Андромеда поднялась со своего места и, подойдя к двери, медленно её открыла.

— Привет, Анди! Привет, Белла! — поприветствовала своих сестер одиннадцатилетняя Нарцисса Блэк, заходя к ним в купе и заводя с собой рыжеволосую девушку.

— Привет, Цисси, — ответила Белла. — Кто твоя подруга?

— Это моя новая лучшая подружка... Лили Эванс! — гордо ответила Нарцисса. — Она так же, как и я, первокурсница, — счастливо сказала она.

— Это замечательно, Цисси! Я Андромеда, её сестра, третий курс. А это наша старшая сестра Белла, она уже на пятом курсе, — представила рыжеволосой Андромеда себя и сестру.

— Эванс... Эванс... не припоминаю такой фамилии, — задумчиво произнесла Беллатрикс, постукивая пальчиком по подбородку. — Твои родители полукровки? — поинтересовалась она.

— Белла! Что за грубый вопрос! — рассердилась на сестру Андромеда.

— Стой, Анди! Я ничего такого не имела в виду. Просто спросила. — Белла, сдаваясь, подняла руки.

— Извини, — покраснела та.

— Н-ну, если судить по тому, что говорят остальные, то я магглорождённая, — неуверено объяснила Лили, сомневаясь в своей формулировке.

Белла посмотрела на Андромеду, затем на Нарциссу и тяжело вздохнула.

— Вы же знаете, что скажет отец, не говоря уже о тёте Вальбурге, если узнают, что Цисси подружилась с магглорождённой, — задумчиво сказала Белла своим сёстрам.

— Вот дерьмо! — ответила Нарцисса и топнула ножкой. — Меня не волнует, что скажет папа. Лили очень милая и нравится мне, — заявила она с присущим ей упрямством.

Андромеда хихикнула и легонько потрепала её по голове.

— Далеко пойдёшь, девочка! — похвалила она свою маленькую сестрёнку и ласково погладила её по плечу.

— Быть магглорождённым плохо? — прямо спросила Лили, сузив глаза при взгляде на сестёр, и скрестила перед собой руки. Белла удивлённо вскинула красивую бровь, когда услышала, с каким запалом и силой говорила рыжеволосая девочка. «А мне она нравится, — размышляла про себя Белла, — у неё есть дух».

— Присядь, Лили, — сказала Белла, указав рыжеволосой девочке на свободное место рядом с Нарциссой. Анди и Белла сидели напротив.

— К сожалению, в нашем мире есть люди, которые будут судить о тебе по твоим родителям или наследию. Для «старых» семей статус крови очень важен, — объясняла она.

— Статус крови? — спросила Лили, в замешательстве переводя взгляд с одной сестры на другую.

— Да, статус крови. В нашем мире существует четыре класса волшебников: чистокровные, полукровки, сквибы и магглорожденные, или грязнокровки, как их ещё называют. Это крайне унизительный термин, используемый некоторыми членами нашего общества, обозначающий грязную кровь, — продолжила пояснять Белла, прежде, чем Лили успела что-либо спросить.

— Кто такие сквибы и почему кровь играет такую важную роль? — поинтересовалась Лили.

— Сквиб — это человек, рождённый волшебниками, но практически лишённый магических способностей. Чистокровными называют магов, способных отследить свою магическую родословную на многие поколения назад. Считается, что чем древнее твой род, тем чище твоя кровь и выше магический потенциал, а твой социальный статус чистокровного ставит тебя выше по положению, чем кого бы то ни было, — пояснила Андромеда.

— Так это правда? Я имею в виду, что мой магический потенциал будет ниже из-за того, что я — магглорождённая? — спросила Лили угрюмо.

— Нет, вовсе не обязательно. Я знаю несколько достаточно могущественных магглорождённых и полукровок. Разница лишь в родовой магии, — ответила Андромеда рыжеволосой девочке.

— Я не понимаю... родовая магия? — немного растерянно спросила Лили.

— Большинство древних родов изобрели свои собственные заклинания и проклятия, которые стали тщательно охраняемым от посторонних глаз секретом, — объяснила Белла.

— Но ведь это эгоистично! — фыркнула Лили.

Белла прыснула от наивности рыжеволосой первогодки.

— Знание — это сила, Лили. Чем больше тебе известно, тем сильнее ты становишься. Мы держим свою родовую магию в секрете, чтобы иметь преимущество перед врагами. Понимаешь? — спросила Белла.

Лили согласно кивнула.

— Иными словами, кровь не делает тебя сильнее, но знания об уникальных заклятиях могут стать преимуществом.

Белла улыбнулась умной девочке. «Безусловно, будущая представительница Рейвенкло», — усмехнулась она.

— Так вы — чистокровные? — спросила девочка у сестёр.

— Да, Лили, и, к несчастью, наша семья из тех, кто верит во все эти чистокровные заморочки. Из-за некоторых видов магии, которые мы практикуем, наша семья считается тёмной. Более того, из-за нашей родовой магии нас считают злыми или что-то вроде того, — сообщила Андромеда новой подруге своей сестры.

— Наши родители верят в чистоту крови и что мы, чистокровные, лучше, чем кто бы то ни был. У нас же с сёстрами несколько иные взгляды, нежели у наших родителей, однако мы находимся под постоянным давлением, из-за чего вынуждены делать вид, что согласны с ними. У меня не хватит пальцев рук, чтобы пересчитать, сколько раз Беллу наказывали за поведение, неподобающее чистокровной леди. Никому не говори, но она бунтует против семьи. — Андромеда заговорщицки подмигнула Лили, от чего последняя усмехнулась.

— Почему ты бунтуешь? — спросила Лили у старшей из сестёр Блэк.

Цисси хихикнула.

— Ну, для начала, она любит маггловскую музыку и одежду. Родителей это выводит из себя.

— Да, мне нравятся Роллинг Стоунз! — прошипела Белла. — Они лучше всего, что у нас есть в волшебном мире!

— Кто? — переспросила Лили.

— Эти мне тоже нравятся! — улыбнулась Белла.[1]

— Нет, я имела в виду, кто такие Роллинг Стоунз?

— О! — Белла усмехнулась. — Я думала, раз ты магглорождённая, то должна знать эту группу, она появилась несколько лет назад. Они такие замечательные! — пояснила она девочке.

— И ваши родители этого не одобряют? — невинно спросила Лили. Сёстры Блек одновременно фыркнули.

— Они не одобряют ничего маггловского, — покачивая головой, ответила Андромеда. — Они, наверное, думают, что магглы отравляют наш образ жизни и культуру. Но я в корне не согласна с этим, потому, что на мой взгляд, у магглов есть чему поучиться. К тому же многие замечательные и выдающиеся ведьмы и волшебники — магглорождённые, — задумчиво добавила она.

Нарцисса, услышав это, хихикнула, а на лице Беллы появилась усмешка.

— А всё потому, что она запала на кое-кого из Хаффлпаффа по фамилии Тонкс! — Белла принялась высмеивать сестру, на что та ответила высунутым языком.

— Анди, ты просто истинная леди! — съязвила Белла, едва сдерживаясь, чтобы не лопнуть от смеха.

Но смех над увлечением Анди скоро прекратился, когда дверь открылась и в купе забились пять парней, одетых в цвета Слизерина.

— Так, так, так, вы только посмотрите, кто здесь! Печально известные сёстры Блэк, — высокий семнадцатилетний парень зловеще ухмыльнулся девушкам. Его длинные каштановые жирные волосы были стянуты в конский хвост, на лице торчал нос картошкой с чрезмерно крупными порами, а над парой тусклых карих глаз нависали густые сросшиеся брови.

— Чего тебе, Руди? — с отвращением поинтересовалась Белла.

— Не называй меня РУДИ! — разъярённо выкрикнул парень. — Меня зовут Рудольфус, а не Руди! — плевался Рудольфус Лестрейндж.

— Да, да, как-то так, — пренебрежительно ответила Белла, рассеянно махнув на него рукой. — Так что тебе надо, Руууди? — ухмыльнулась она, глядя на покрасневшее лицо некрасивого парня.

— Следила бы ты за своим языком, Беллатрикс. Я уверен, ты уже знаешь, что скоро станешь моей, и если к тому времени, когда мы поженимся, ты этому не научишься, я поставлю тебя на место! — усмехнулся он.

Белла в мгновение ока вскочила на ноги и ткнула палочку под подбородок парня.

— Если это угроза, Руууди, не стоит ли выяснить здесь и сейчас, кто из нас лучший волшебник? — Рудольфус невольно сглотнул, чувствуя давление палочки.

Он посмотрел на черноволосую ведьму и вызывающе прорычал:

— Я тебя ещё приручу, сладенькая девчонка, даже если придётся сломать тебя морально и физически. Ты можешь думать, что выиграла этот раунд, но прислушайся к моим словам: в конечном итоге ты будешь моей и узнаешь своё место.

— Только попробуй, Циклоп! Я смогу победить тебя в дуэли даже со связанной за спиной рукой, — снисходительно ответила Белла.

Незаметно для Беллы дружки Рудольфуса выхватили свои палочки и ввязались в противостояние с её сёстрами и Лили. Девочки-первогодки были не в счёт — они не знали ни одного полезного заклинания, но готовы были сражаться вместе с Андромедой.

Палочки пятикурсников Рабастана Лестрейнджа, Люциуса Малфоя, Грегори Гойла и Винсента Крэбба были направлены в сторону трёх девушек. Они глумились над бесполезными жестами трёх младших девочек, так как были совершенно уверены, что смогут легко с ними справиться.

Рудольфус медленно попятился от Беллы, чья палочка теперь упиралась ему в самое сердце.

— Мы ещё не закончили. Прикрывай свою спину, сладенькая девочка, потому что однажды ты узнаешь своё место. — С этими словами Рудольфус и его прихвостни покинули купе и отправились в своё.

Белла захлопнула дверь и буквально рухнула на сидение. Она закрыла лицо руками, и её начало сильно трясти мелкой дрожью. Андромеда тут же присела рядом и обняла её за плечи, крепко прижимая к себе.

Лили сидела совершенно ошеломлённая от произошедшего. Нарцисса держала её за руку и убеждала, что всё будет в порядке и бояться больше нечего. Но Лили, которая никогда не сталкивалась с чем-то настолько жестоким, начала задаваться вопросом, а во что она, собственно говоря, ввязалась? Магический мир оказался более опасным, чем она могла себе представить.

— Если это то, чего я должна с нетерпением ожидать, Анди, то я не думаю, что смогу справиться с этим, — произнесла Белла с отчаяньем в голосе. — Он и его прихвостни будут подстерегать меня повсюду. Я не смогу жить и постоянно оглядываться по сторонам. Что, если наступит день, когда я потеряю бдительность и буду атакована ими. Что, если они станут принуждать меня...

— Ну, перестань, Белла, мы что-нибудь обязательно придумаем. Мы можем поговорить с профессором Слагхорном и тот попросит их оставить тебя в покое. — Услышав это, Белла задумалась о декане своего факультета.

— Это ничего не даст, он не сможет постоянно находиться рядом и следить за их поведением. Я не смогу находиться в безопасности даже в наших спальнях. Рудольфус — староста семикурсников и может заходить в крыло девушек, а так же в любые спальни, какие только пожелает. Мне больше не безопасно оставаться в Слизерине. Я не смогу защищать себя двадцать четыре часа в сутки, — вздохнула она.

— Ладно, давай хотя бы попросим Слагхорна предоставить какое-нибудь другое место, где бы ты могла остановиться, — предложила Андромеда. Белла слабо кивнула в ответ, но совершенно не разделяла её оптимизма.

Всю оставшуюся дорогу Белла пребывала в состоянии крайней задумчивости. Ей было известно, по крайней мере, несколько причин, по которым её отец и дядя Орион, являвшийся главой рода Блэк, рассматривали возможность подписания брачного контракта.

Во-первых, Лейстрейнджи были старинной чистокровной семьёй с неплохим состоянием. Конечно, их род не был настолько древним, как Блэки, но они могли проследить свою родословную вплоть до пятнадцатого века. Брак между наследниками этих двух родов укрепит коалицию в Визенгамоте, а значит, расширит сферу политического влияния.

Во-вторых, и Белле было тяжело осознавать это, её родные считали её слишком мятежной, слишком влюблённой в маггловскую культуру. Её семья считала, что за ней нужен глаз да глаз, а контракт позволит им быть уверенными в том, что она станет подчиняться мужу из-за старинного ритуала, который свяжет её с ним, как только она подпишет контракт Кровавым пером рода Лестрейндж.

Больше всего на свете Белла боялась потерять себя. Она была независимой молодой девушкой, страстной, с сильной волей, она нравилась себе именно такой. Но этот брак будет подавлять всю её сущность, поэтому Белла знала, что скорее умрёт, чем потеряет свою свободу.

Она окинула сестёр взглядом и задумалась над тем, что судьба уготовила для них в будущем. Быть может, их тоже ожидает брак по принуждению? Анди буквально-таки светилась после свиданий с Тедом Тонксом, и Белла знала, что узнай родители о её связи с магглорождённым, Андромеде будет уготована та же участь, что и ей... чёртов брачный контракт, лишающий воли!

Маленькая Цисси казалась такой беспечной, полной невинной любознательности... Подозревала ли она, что скажут родители, если узнают, что она подружилась с «грязнокровкой»? Белла тяжело вздохнула, представив их реакцию.

«Должен быть какой-то выход из этой ситуации. Я не собираюсь жертвовать своей волей ради амбиций и желаний моих родителей. Не знаю, откуда, но я просто нутром ощущаю, что есть кто-то, созданный для меня, и ему следует, чёрт возьми, поторопиться и проявить себя! Я клянусь, что скорее прибью Лестрейнджа, чем начну совокупляться с этим горным троллем», — с раздражением и унынием подумала Белла.

Солнце уже почти зашло, и его последние лучи окрасили небо в оранжевые и фиолетовые оттенки. Белла встала и открыла свой сундук.

— Пора переодеваться, скоро уже Хогсмид. Лили, тебе ведь нужно пойти взять свою мантию? — спросила она.

— Да, она осталась в моём сундуке, там, в другом конце поезда, — ответила та.

— Я пойду с тобой, — пролепетала Нарцисса.

— Схожу-ка я тоже с вами, чтобы вы двое не попали в передрягу, — с лёгкой улыбкой сообщила Андромеда двум первогодкам. — Скоро вернёмся, сестричка, не скучай, — сказала она Белле и повела девочек за вещами Лили.

Белла закончила переодеваться и листала свой учебник по ЗоТИ, когда в купе вернулась Андромеда с Нарциссой и Лили. Нарцисса выглядела угрюмо, а Лили, казалось, была готова метать молнии. Волосы обоих девочек были полностью в кудряшках и практически стояли дыбом.

— Что случилось? — спросила Белла, рассматривая их и пытаясь сдержать смешок.

— Мы столкнулись с кузенами Сириусом и Джеймсом, — горячо ответила Нарцисса.

Выражение лица Беллы сменилось на раздражённое.

— Что ещё натворили двое этих негодяев?

Андромеда усмехнулась:

— О, им показалось смешным наложить чары статики на сундуки Цисси и Лили. Когда девочки коснулись их, к ним перетекло всё статическое электричество, и их волосы пошли кудряшками, — рассмеялась средняя сестра Блэк.

— Это не смешно! — накинулась на неё Нарцисса. — Знаешь, сколько времени у меня займёт их расчёсывание?

— Не о чем беспокоиться, сестрёнка, — сказала Белла и достала свою палочку. Несколько замысловатых пассов над головой двух первогодок — и их волосы снова стали прямыми и длинными. — Так ведь гораздо лучше, не правда ли?

— Полностью согласна... Но эти двое ещё поплатятся! — Нарцисса гневно топнула ножкой и принялась обдумывать план мести своим кузенам Сириусу Блэку и Джеймсу Поттеру. Белла с Андромедой лишь ухмыльнулись — их маленькая сестрёнка определённо обладала буйным нравом. Обычно спокойная Нарцисса даже немного пугала их своим предвкушением скорой вендетты.

Поезд начал снижать скорость, приближаясь к платформе станции Хогсмид. Три сестры в сопровождении Лили Эванс покинули алый вагон поезда, возглавляемого паровозом, из которого валил сизый дым. Послышался чей-то громовой голос: «Первок'рсники! Первок'рсники, сюды!»

— Ладно, с вами двумя мы увидимся в Большом зале, — сказала Андромеда двум первогодкам.

— Да, и не забудьте поздороваться с гигантским кальмаром, когда увидите его! — крикнула Белла вслед девочкам и отправилась к каретам.

— Здесь ведь нет гигантского кальмара, правда? — спросила Лили у Нарциссы с широко распахнутыми от испуга глазами. Выглядела она в этот момент очень комично.

— Я не уверена, но вроде бы слышала упоминания о нём, — ответила светловолосая девочка своей подруге.

— Боже мой! — У Лили перехватило дыхание.

* * *

Большой зал наполнился гулом вернувшихся с каникул студентов, сплетничающих со своими друзьями, которых не видели почти всё лето. Самой горячей темой оказались шёпотком разносившиеся слухи о политическом движении чистокровных ультраконсерваторов, возникшем около четырёх лет назад. По всей Британии, в больших и малых магических анклавах, хулиганы захватывали трибуны, провозглашая с них лозунг «Вернёмся к традиционным ценностям! — Долой маггловское деструктивное влияние!».

В некоторых небольших анклавах возникли беспорядки, ходили даже слухи, что кое-где произошли несчастные случаи со смертельным исходом. По волшебной Британии начало распространяться беспокойство, и большинство старых семей заняли выжидательную позицию, в то время как другие, в том числе и Блэки, выражали новому движению горячую поддержку.

Это новое движение возглавлял таинственный, но харизматичный Лорд, превозносящий достоинства чистокровного общества, и вместе с тем предупреждавший, что чистокровный образ жизни находится под угрозой загрязнения маггловскими идеями и продажными политиками.

Белла и Андромеда заняли места с краю слизеринского стола, а рядом с ними приземлились их друзья с факультета. Слева от Беллы уселась шестикурсница Оливия Розье, и лицо у неё было такое довольное, словно у кошки, слопавшей канарейку.

— Итаааак, я слышала, ты обручилась с Рудольфусом, — с понимающей улыбкой заявила коротковолосая блондинка.

— Полагаю, тебя дезинформировали, моя дорогая Оливия, — равнодушно ответила Белла.

— Но он об этом растрезвонил всему поезду. Я даже слышала, что он собирается подойти к Слагхорну насчёт вас двоих, чтобы вы жили вместе в комнатах женатых.

— Что? Этот омерзительный ублюдок всё больше меня нервирует, — с отвращением фыркнула Белла.

— Не знаю, почему ты воротишь свой носик, но он чистокровный из богатой, не говоря уже о том, что старинной семьи. И… он политик, — прокомментировала шестикурсница.

— Политик! — фыркнула Белла. — Да он дерьмо от своей задницы не отличит, даже если от этого будет зависеть его жизнь! — усмехнулась она.

— На его месте я бы не позволила выслушивать от тебя такое. Лестрейнджи в последнее время стали очень активны в политике. Они оказывают поддержку новому движению, которое обещает придать политический вес нашим законным правам! И Рудольфус, и Рабастан — офицеры молодёжного крыла этого движения. Они лично встречались с таинственным Лордом и сказали, что он вернёт нам, чистокровным, могущество и процветание, и заставит повиноваться всех этих нахальных грязнокровок, полагающих, что их образ жизни лучше, чем наш! — заявила она ядовито.

— Ты так говоришь, словно он создаёт армию или что-то подобное. — Белла вопросительно приподняла бровь.

— Ну, он революционер, не так ли? Истеблишмент хочет заставить его замолчать, но у них ничего не выйдет. Министерство подавляет наши богом данные права и прячет голову в песок коррупции заполнивших наше общество грязнокровок! Если мы хотим заставить Министерство обратить внимание на наше тяжёлое положение, значит ему понадобится армия.

— Наше тяжёлое положение? В чём оно тяжёлое? Если я не ошибаюсь, Розье довольно богаты, Лестрейнджи так точно. Что же именно отобрали у нас магглорождённые? — спросила Белла как отрубила.

— С каких это пор ты стала поклонницей грязнокровок, Белла? Я знаю, что твои отец и дядя финансируют движение! — с жаром ответила Оливия. — Я-то думала, ты будешь первой в очереди присоединяющихся к молодёжному крылу.

— Я просто не верю во всю эту риторику, что магглорождённые являются бичом волшебного мира, — отозвалась Белла бесцветным голосом.

Оливия посмотрела на подругу так, словно у той выросла вторая голова.

— Белла! Грязнокровок и полукровок сейчас больше, чем чистокровных почти в три раза! Ещё немного, и они потребуют места в Визенгамоте! Или… или заполнят руководящие должности в Министерстве! Они разрушат наш образ жизни! Ты разве этого не видишь?! Их нужно поставить на место, и быстро! — жёстко прошептала Оливия.

— И как именно ваш «Великий вождь», — саркастично поставила кавычки Белла, — планирует это осуществить, а?

— Под нашим давлением будут приняты законы, ограничивающие влияние полукровок и грязнокровок на правительство, или занятие ими должностей в нём. И… в конечном счёте мы будем просто управлять тупым стадом… как это и было раньше, — прошептала Оливия с ухмылкой.

Белла посмотрела на подругу в ошеломлённым недоверии. Она что, и правда думает то, что сказала? «Тупое стадо!» Она это серьёзно? Белле тут же вспомнилось всё, что она знала о зверствах во время маггловской Второй Мировой Войны, когда из-за «статуса крови» были казнены миллионы людей, и почувствовала, что её сейчас стошнит.

— В конце концов, Белла, — Оливия взглянула на старую подругу, чтобы оценить её реакцию, — Тебе придётся выбрать сторону. Грядёт революция. Ты встанешь на сторону себе подобных или переметнёшься к чужакам?

«Да что же это такое, почему все норовят ставить мне ультиматум?» — подумала Белла.

— А ты, Оливия, очевидно, уже выбрала сторону. Но умеренные Визенгамота не будут отсиживаться в сторонке и позволять экстремистам диктовать политику, в то время как две трети нашего населения подвергнется преследованиям, — ответила она.

Оливия ухмыльнулась.

— О, я уверена, что там будут те, кто откажется взглянуть в корень проблемы и попытаются защитить грязь, пачкающую нашу культуру. Но существуют убедительные способы изменения точки зрения, так что мы сможем протолкнуть любой закон, какой захотим.

Белла начала отвечать, но её прервала профессор МакГонагалл, заводившая в Большой зал новое поколение первогодок на сортировку. Девушка разглядывала новых крошечных студентов и спрашивала себя, неужели и она когда-то выглядела такой мелкой? Она улыбнулась, разглядев маленькую Цисси, стоявшую рядом с её новой подругой Лили. Обе девочки сильно нервничали, когда МакГонагалл установила перед преподавательским столом табурет с сортировочной шляпой.

Обычную песню шляпы Белла прослушала, так как рассматривала других первогодок. Её блуждающий взгляд вскоре нашел двоюродного брата Сириуса и троюродного брата Джеймса, стоявших рядом друг с другом с одинаковым озорным выражением лиц. Белла еле сдержала фырканье, подумав о том, в какие проблемы эти двое шутников уже успели ввязаться.

Она разглядела темноволосого мальчика, стоявшего рядом с Цисси и Лили, который что-то прошептал Лили на ухо. Судя по языку её тела, девочка видимо знала мальчика с крючковатым носом и кивнула на то, что он сказал.

— Блэк, Нарцисса! — Белла услышала имя младшей сестрёнки и понадеялась, что самая младшая Блэк не последует по стопам своих старших сестёр и не попадёт в Слизерин. Анди с Беллой надеялись, что их яркая младшая сестра попадёт в Рейвенкло и избежит всех этих политических потрясений, происходящих на змеином факультете. Однако их надежды разбились, когда Сортировочная шляпа через несколько минут прокричала: «Слизерин!»

Нарцисса взволнованно вскочила с табурета, но потом, вспомнив, кто она такая, выпрямила спину и чинно прошествовала к слизеринскому столу, словно чистокровная принцесса, каковой её и учили быть. Белла с Андромедой поддержали сестру улыбками, когда та уселась на краю стола.

— Блэк, Сириус! — Белла посмотрела на него и весело покачала головой — кузен с важным видом подошёл к табуретке и уселся на неё, словно на трон. МакГонагалл надела ему на голову шляпу, прошло несколько секунд, а затем та выкрикнула: «Гриффиндор!»

Белла была ошеломлена! Никогда ещё в новейшей истории Блэки не сортировались на факультет храбро-безмозглых. Рейвенкло — ещё куда ни шло, но большинство Блэков всегда учились на Слизерине. Она сразу поняла, что дядя Орион и тётя Вальбурга будут вне себя от ярости. Сириус же наследник Дома Блэк, а ни один из глав семьи никогда не учился где-либо, кроме Слизерина.

Таким наследием семья Блэк всегда гордилась. Взглянув в сторону Андромеды, Белла поняла, что та думает о том же самом... «теперь хлопот не оберёшься!». Следующее названное имя заставило её выйти из своих размышлений.

— Эванс, Лили! — Белла взглянула на Нарциссу, которая чуть не подпрыгивала на скамейке. Она заметила, что сестрёнка скрестила пальцы, а её губы повторяют одно и то же слово: Слизерин… Слизерин… Слизерин.

— Гриффиндор! — после этого объявления шляпы Нарцисса упала на своё место. Белла почувствовала укол грусти за младшую сестру, которой, видимо, действительно понравилась рыжеволосая магглорождённая девочка. Белла, как и Андромеда знали о существующей вражде между Слизерином и Гриффиндором, и то, что дружба между представителями враждующих лагерей редко сохранялась надолго.

Сортировка продолжилась, и её кузен Джеймс безо всяких неожиданностей отправился на львиный факультет, вместе с Сириусом. Белла почти пожалела главу своего Дома. В конце концов всех первогодок распределили по факультетам, и она заметила, что мальчик, разговаривавший с Нарциссой и Лили, попал в Слизерин. Вроде бы его звали Снейп.

После того, как директор произнёс свои дурацкие словечки, эльфы накрыли ужин. Белла избегала дальнейшего разговора с Оливией и попыталась просто спокойно поесть, но у её однофакультетников были другие идеи. Она чувствовала, как Рудольфус и его банда просто сверлят её взглядами.

Быстро взглянув на парня, Белла непроизвольно вздрогнула от его пугающей ухмылки и похотливого взгляда. Она незаметно достала палочку из кобуры на левом запястье и взяла её под столом в свободную правую руку. Очень скоро праздник закончился, и четыре факультета стали расходиться по своим общежитиям.

Белла немного задержалась, подождав, пока не ушли большинство студентов её факультета, в том числе, и особенно, Рудольфус со своей кучкой сброда. Затем она подошла к профессору Слагхорну, только что вышедшему из-за стола преподавателей.

— Простите, профессор, можно с Вами поговорить? — спросила Белла толстого преподавателя с моржовыми усиками.

— Ну конечно, моя дорогая, у меня всегда найдётся время для одного из моих гениальных зельеваров! — ответил тот с весёлым смехом. — Вы сварили Глоток Живой Смерти лучше любого студента, которого я когда-либо учил! А это о чём-то, да говорит. Знаете, я должен обязательно познакомить Вас с Патриком Кеттлебёрном, он владелец одной из крупнейших аптек на острове. Он всегда посылает мне образцы своих последних открытий в зельях и…

— Да, да, профессор, это прекрасно, но мне очень нужно попросить у Вас кое-что важное, — оборвала Белла бессвязно бормочущего старика, прежде чем он и в самом деле не пустился в бесконечный рассказ. Было прекрасно известно, что профессор Слагхорн любит хвастаться всеми людьми, которых он наставлял или с которыми подружился за долгие годы, и лучше было прервать его как можно скорее, прежде чем он действительно начнёт, или вы рисковали застрять с ним, часами выслушивая его болтовню.

— Мои извинения, мисс Блэк, как только я обращаюсь к этой теме, я… хмм, право… так у Вас была какая-то просьба, дорогая? — поймал себя Слагхорн прежде, чем снова погрузился в бормотание.

— Да, профессор. Можно ли решить вопрос моего проживания не в общежитии Слизерина, а в каком-то другом месте? — серьёзно спросила Белла.

Удивлённый таким вопросом Слагхорн приподнял бровь, с любопытством глядя на юную ведьму.

— У Вас возникли проблемы с соседками по комнате? — поинтересовался он.

— Нет, с соседками у меня проблем нет, просто… просто…

— Ну, ну, давайте, выкладывайте всё, что Вас беспокоит. Я по образованию педагог, а это значит, что я прекрасный посредник, — предложил Слагхорн.

— Просто я не чувствую себя в безопасности, сэр, — сказала Белла старику.

— Вам кто-то угрожает, мисс Блэк? — озабоченно спросил он.

— Ну, не то, чтобы угрожает, скорее докучает окольными путями, чтобы… поставить меня на место, — немного сгладив, объяснила она, не раскрывая сути. Белла упорно трудилась над тем, чтобы излучать собой уверенность и силу, и не боялась противостоять один на один никому в школе. Но даже ей пришлось признать, что шестеро или более против одного — это слишком много, и не мешает попросить помощи. Но всё же она абсолютно ненавидела выставлять напоказ любые свои слабости.

— Моя дорогая, вряд ли в этом есть какой-то злой умысел. Если мы сядем с другой стороной за стол переговоров, то я уверен, сможем прийти к мирному решению проблемы, — предложил старик.

— Но, сэр, я не думаю, что… — Слагхорн остановил её, подняв руку.

— Кроме того, помимо общежитий факультетов, другого доступного жилья для студентов нет, — заявил он.

— Но… а что насчёт квартир для женатых? — предложила она с надеждой.

— Вы не состоите в браке, моя дорогая, и, следовательно, не сможете ими воспользоваться, — сказал он, извиняясь.

— Пожалуйста… — слово прозвучало с горечью. — Прошу Вас, профессор, я правда не чувствую себя в безопасности в общежитии.

Слагхорн тяжело вздохнул.

— Завтра я поговорю с директором и посмотрю, что можно сделать. Но никаких гарантий, моя дорогая, — заявил он.

Белла немного поникла плечами, но это было лучше, чем ничего. Она подумала, что одну-то ночь в комнате общежития как-нибудь переживёт; нужно просто установить вокруг проклятой постели защиту, чтобы кое-кто кое-что не устроил.

— Спасибо профессор, буду признательна за Вашу помощь в этом вопросе, — смиряясь, сказала она ему.

— Вот хорошая девочка! — улыбнулся старик. — А теперь Вам лучше бы поторопиться в свою комнату, так как скоро наступит комендантский час. Белла кивнула, выбежала из Большого зала и поспешила к лестнице в подземелья, где находилась общая гостиная Слизерина.

Подойдя к двери факультета, она с яростью поняла, что не слышала сегодняшний пароль.

— Проклятые Мерлиновы яйца! — прошипела Белла, пнув дверь.

— Так-так, кто тут у нас, ребята? — гнусаво пробубнил голос, от которого вдруг побежали мурашки по её спине. Белла медленно обернулась, спрятав палочку в рукав мантии, чтобы лицом к лицу столкнуться с сутью её текущей проблемы… Рудольфусом.

— Хммм… Похоже на студентку за пределами гостиной после наступления комендантского часа, — вкрадчиво усмехнулся Люциус Малфой.

— И в самом деле, Люциус, — ухмыльнулся в ответ Рудольфус. — Что же нам делать, что делать? — обращался он к своим друзьям, которые хищнически облизывались на полногрудую брюнетку.

— Полагаю, мы могли бы просто впустить её, но какой в этом интерес? — насмешливо спросил он льстиво захохотавших друзей. — Думаю, нашей маленькой принцессе не помешает преподать урок, как думаете, ребята?

— Отвали, Руди! — зло выплюнула Белла.

ШЛЁП!

Белла оказалась на полу от удара тыльной стороной ладони гораздо более крупного парня. Она приподнялась, уперевшись в пол руками и коленями, а затем вытерла струйку крови, просочившуюся из разбитой губы. Её голова немного кружилась, когда она пыталась быстро найти выход из этого затруднительного положения.

— ТЫ НАУЧИШЬСЯ УВАЖАТЬ МЕНЯ, БЕЛЛАТРИКС БЛЭК! — ревел Рудольфус.

Он грубо схватил Беллу за волосы и заставил приподняться на цыпочки, вплотную приблизив к ней своё лицо. Его несвежее и почти гнилостное дыхание вызывало у неё рвотные позывы. Этот ублюдок плевался ей в лицо брызгами слюны, заходясь в гневной тираде, но несмотря на это, Белла разработала успешный (как она надеялась) план побега.

Быстрым движением, со всей силы, на какую только была способна, она жёстко впечатала левое колено прямо в пах парня. Державшая её за волосы рука немедленно убралась и тут же присоединилась ко второй, схватившейся в защитном жесте за причинное место своего хозяина, который в настоящее время упал на колени, хватая ртом воздух.

Прежде чем остальные четверо успели среагировать, Белла схватила Рудольфуса сзади за шею, закрывшись его телом. Её палочка упёрлась ему в шею, готовая выбросить заклинание.

— БРОСАЙТЕ СВОИ ПАЛОЧКИ НЕМЕДЛЯ! Или ваш любимец получит новую дырку под подбородком! — скомандовала Белла другим парням.

— Делайте как она говорит, — скомандовал Люциус. На пол посыпались палочки: его самого, а также Крэбба, Гойла и Рабастана Лестрейнджа.

— А теперь назад! — снова приказала она. Четверо слизеринцев отошли от своих палочек. Не успели они и глазом моргнуть, как девушка отбросила их палочки дальше по коридору, так что те оказались вне досягаемости.

— Тебе это с рук не сойдёт, Белла, — сердито заявил Рабастан. — Мой брат это так не оставит. Где бы ты ни спряталась в замке, мы тебя разыщем.

— Посмотрим! — заявила она так уверенно, как могла, но при этом понимая его правоту.

«Что ж, общежитие мне сегодня ночью не светит», — подумала она, смиряясь с этим. Она переместилась к лестнице из подземелий, не отпуская Рудольфуса, а потом быстрым взмахом палочки отправила его изгоняющим заклинанием к остальным. Не оставаясь полюбоваться на дело своих рук, она побежала вверх по лестнице так быстро, как только несли ноги.

Белла добралась до первого этажа, который был абсолютно пуст. Факелы светили неярко, и она оказалась в полутьме. У неё промелькнула мысль сбежать через главные ворота замка, но к кому и куда?

Она плюхнулась рядом со стеной, прислушиваясь, не бегут ли за ней нападавшие, но никого не услышала. Белла боролась с готовыми пролиться слезами: не так она представляла себе первый вечер по возвращении в школу. Теперь вернуться в слизеринское общежитие она не могла, но спать где-то надо, хотя бы одну ночь.

Вдруг в пустынном холле она заметила отблеск какого-то свечения, не похожий на свет факела или свечи. Он казался почти золотого цвета; девушка осторожно встала и пошла к нему. Повернув за угол, она обнаружила плавающий в воздухе золотой шар. За все года, проведённые здесь, она никогда не видела ничего подобного. Шар начал движение, и Белла почувствовала непонятное желание следовать за ним.

Шар поднимался по лестницам всё выше и выше, пока не достиг седьмого этажа. Там он свернул на восток от лестницы, и Белла пошла за ним по коридору, который, судя по количеству пыли и паутины, давно не использовался.

Внезапно шар остановился перед голой стеной, и Белла услышала ясный женский голос, обратившийся к ней:

— Говори, что тебе нужно, юная ведьма, три раза пройди возле этой стены, и я предоставлю тебе это.

Неожиданно шар влетел в стену, и казалось, прошёл её насквозь. Белла не понимала, что происходит, про себя лишь отметив, что всё это очень странно. Решив, что подумает об этом потом, она начала ходить взад и вперёд перед голой стеной и озвучивать свои желания:

— Мне нужно убежище с тёплой постелью и… и, возможно, понимающее плечо, на котором будет удобно поплакать. — «Это точно не повредит», — подумала она.

Там, где минуту назад был твёрдый камень, неожиданно материализовалась шикарная дубовая дверь. Она медленно открылась, и Белла ахнула, рассмотрев комфортабельную комнату, немного напоминающую гостиную Слизерина.

Тепло потрескивающий огонь, разожжённый в сердце камина, поманил её внутрь. Белла вошла в дверь и направилась к огню, перед которым стояли два больших удобных кресла, развёрнутые лицом к камину. По обе стороны от кресел расположились два дивана, создавая приятную атмосферу гостиной.

Белла заметила несколько дверей по внешним стенам и решила их исследовать. Открыв самую первую слева от входа, она обнаружила удобную спальню, оформленную в серебряно-зелёных цветах, с двуспальной кроватью под балдахином цвета зелёного леса, и небольшим двухместным диваном у её подножия. Вдоль левой стены располагался большой гардероб; открыв его, она обнаружила лишь пустоту. Рядом со шкафом стоял туалетный столик с зеркалом и ящичками для предметов повседневного ухода.

Дверь по правую сторону от входа открылась в большую овальной формы комнату, по центру которой располагалась такая же большая ванна с кучей кнопок и рычажков; казалось, что в ней могут с комфортом поместиться дюжина человек. Пол покрывала чёрно-белая итальянская мраморная плитка. По краям ванны расположились даже несколько греческих мраморных статуй, одна из которых — Венера Милосская. На противоположной стороне стояла статуя бога Аполлона, а по центру между ними — статуя Трёх Граций. Белла улыбнулась такой величественной красоте и элегантности, предлагаемой ванной комнатой.

Она быстро решила, что Фортуна ей улыбнулась, и почему бы тогда не воспользоваться предлагаемыми замком удобствами. Если бы она ненадолго задумалась, то, вероятно, пребывала бы в шоке от того, что всё это предоставил ей замок из дерева и камня.

Девушка достала из кармана мантии свой дорожный сундук, увеличила его и поставила рядом с гардеробом, сама себя поблагодарив за предусмотрительность, что оставила его с собой, а не как обычно в поезде. По взмаху палочки сундук открылся, и платья, мантии и другие личные вещи начали сами по себе перелетать в большой гардероб.

После того как всё было распаковано, Белла переоделась в удобную одежду и решила исследовать другие двери, которые заметила, войдя в волшебную комнату. Выход из «её» спальни смотрел на другую дверь, которая открылась в ещё одну спальню, похожую на её собственную, только оформленную в красно-золотые цвета. Левая дверь в этой спальне открывалась в уже исследованную ванную комнату. Оказалось, что ванная для обоих спален общая.

Факт наличия двух спален, казалось, не взволновал девушку, или её просто слишком захватил восторг от волшебной комнаты, что она не придала этому значения. Она вернулась в общую комнату и свернулась калачиком в одном из больших кресел, поджав под себя ноги. Сидя и смотря в потрескивающий искрами огонь, Белла перебирала события сегодняшнего дня и пыталась разложить их по полочкам.

«Теперь бы ещё чайку, и будет просто прекрасно». Она даже не успела додумать эту мысль, а на столике между креслами уже стоял заварочный чайник.

— Ух ты! Вот это сервис! Я могу и привыкнуть. — Белла налила себе чашку ароматного ромашкового чая. Когда тёплый напиток начал согревать её внутренности, она тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла.

Прошло всего несколько минут, как она вдруг застыла от звука открываемой позади двери. Они её нашли? Тело кричало «бежать!», но рациональная сторона подсказывала спокойно подождать. Достав палочку, она тихо прислушивалась, подготавливая себя к схватке.

С риском быть замеченной, Белла бросила быстрый взгляд из-за спинки кресла. Темноволосый мальчик примерно её возраста глазел на комнату и в данный момент, казалось, никого не искал. Потом он пошёл по направлению к ней, и она отметила, что у него не было палочки. Девушка его не узнала, но это вовсе не значило, что он не представлял для неё потенциальной угрозы.

Она услышала, что дверь закрылась, и мальчик обернулся туда, подставив ей спину. Это был её шанс одержать верх над незваным гостем. Быстро, но бесшумно её босые ноги перенесли её к молодому человеку, по-прежнему стоявшему спиной.

Белла подняла палочку и направила ему в затылок. Он обернулся с шокированным выражением лица, а пара его изумрудных глаз широко раскрылась, сосредоточившись на кончике палочки.

— Кто ты такой, чёрт возьми?! — прорычала она.

————————

[1] Игра слов. Лили спросила у Беллы "The Who?" — а это тоже название группы. (Прим. пер.)

1 сентября 1995 г., Кабинет директора, 9 часов утра

Альбус Дамблдор. Директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, Верховный Чародей Визенгамота, Почётный Председатель Международной Конфедерации Магов и победитель Тёмного Лорда Гриндевальда. Со всеми своими титулами и званиями, он казался могущественным лидером Света, воплощением всего хорошего, что может быть в волшебном обществе.

Его статус в обществе не позволял кому-либо ставить под сомнение правильность его решений. Образ доброго мага настолько укоренился в психике волшебников и ведьм, рождённых с конца сороковых годов, что они и мысли не допускали о том, что такой великий человек может поступать неправильно.

Старик столько лет изображал живое воплощение Мерлина, что сам начал верить во многие истории и легенды о себе. И, раз уж на то пошло, он видел себя в роли некоего защитника, отца всего магического общества. А так как любой родитель знает, что лучше для его ребёнка, в глазах Альбуса все выглядели его детьми. Он будет учить, они — учиться. Он будет говорить, а они — слушать. Он будет направлять, они — идти по указанному пути. Это являлось обычной природой вещей, а природе нужно повиноваться.

Конечно, несмотря на все его усилия, попадались и капризные дети. Было немыслимо видеть одного или нескольких из них, которые осмеливались восстать против воспитания любящего отца. Его печалило, что такие дети отбивались от заботливых рук и выбирали для своего путешествия «тёмные пути». Если бы они только принимали его учение близко к сердцу, то, несомненно, увидели бы ошибочность такого пути.

Он ненавидел себя за необходимость понуждать своих детей к повиновению, но они должны понимать, что он — их отец, а значит, ему виднее. Ради всеобщего блага они должны были следовать за ним без лишних вопросов, ведь даже малейшее отступление от его учения привело бы к анархии и ненужным страданиям.

Альбус Дамблдор стоял у окна в своём кабинете, осматривая окрестности своей многоуважаемой школы, и размышлял о своём величайшем провале: Томе Риддле, печально известном Лорде Волдеморте.

Альбус возлагал так много надежд на этого молодого, талантливого волшебника. Он был умён, полон сил и столь же харизматичен, как и сам Альбус. Но юнец оказался способен ввести в заблуждение большинство учеников Хогвартса и практически весь преподавательский состав, он заставил их поверить в то, что он образцовый ребёнок, выдающийся студент, который сможет оставаться в тени величайшего волшебника всех времён… Альбуса Дамблдора.

Когда Том перешёл на седьмой курс, Альбус начал сомневаться в истинных мотивах своего протеже. Ему удалось ощутить отголоски мрака и бунтарства, которые тот вынашивал до поры до времени на дне души. В середине шестидесятых истинная натура Тома, наконец-то, проявила себя, когда он начал проповедовать философию чистокровного шовинизма и враждебности по отношению к тем, кого считал неполноценными. Изгои и чистокровные экстремисты стали собираться вокруг человека, которой придумал себе новое имя. Имя, которое вдохновляло бы тех, кто был к нему лояльным, и внушающее страх врагам.

Лорд Волдеморт стал занозой в заднице Альбуса, десятилетиями мечтавшем об Утопии для волшебников. В течение последующих пятнадцати лет эти двое противостояли друг другу. Каждый раз Альбус пытался напомнить мальчику о своём раннем учении, говорил, что тот слишком упрям, совершенно зря не прислушивается к его советам, и свернул с предначертанного ему пути. Том, однако, не внял голосу разума и, в конечном итоге, перенёс свои нападки на остальных «детей». Альбус хоть и не желал причинять боль своему своенравному ребёнку, но его требовалось перевоспитать и заставить вспомнить все предписания и постулаты.

В начале семидесятых Альбус сформировал Орден Феникса для борьбы с радикальными членами волшебного общества. Он видел себя в роли строгого отца, вынужденного приучать своих заблудших детей к дисциплине. Орден захватывал преступников… целыми и невредимыми, если это вообще было возможно, чтобы мятежные дети могли пройти перевоспитание и осознать свою глупость. Но его усилия оказались тщетными — пацифистская позиция не принесла желаемого результата. Он понял, что, несмотря на все свои усилия, больше не может позволить Тому насиловать, пытать и убивать своих «детей». Дамблдор начал строить планы наступления, когда весной тысяча девятьсот восьмидесятого года произошло счастливое событие.

Появилось пророчество о ребёнке, который родится на исходе седьмого месяца у тех, кто трижды бросал вызов Тёмному Лорду, и который положит конец бессмысленному уничтожению детей Альбуса. И тогда Альбус, словно Феникс из пепла, исцелит своих детей, чтобы вести их по пути, который он им уготовал. Тридцать первого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года пророчество сбылось, но не совсем так, как рассчитывал Альбус. Он считал, что Том будет полностью уничтожен, но этого не произошло. Каким-то образом тот пережил встречу с сыном Поттеров. К тому же, другие мятежные дети, вместо того, чтобы вернуться к нему и вымаливать прощение, как он полагал, в большинстве своём продолжали вести себя вызывающе.

Некоторые из них вернулись под его заботливое крыло, Северус Снейп, к примеру, даже стал его шпионом, но большая часть своенравных детей оставалась потерянной для общества. Именно тогда Альбус понял, что роль мальчика Поттера в этой пьесе не окончена.

Альбус знал, что Том где-то там всеми силами пытается выжить, и его возвращение — лишь вопрос времени, после чего цикл снова повторится. Остановить Тома, придерживаясь политики пацифизма, больше не представлялось возможным.

Мальчишка Поттер казался ему идеальным решением всех проблем. Альбусу пришёл на ум великолепный план, как при последующей встрече с Томом сравнять того с землей. Поскольку пацифисты не смогли одержать над Томом верх, Альбусу требовался кто-то устрашающий, способный победить Тома, и напугать его последователей до полусмерти, да так, чтобы те прибежали обратно в объятия всепрощающего отца.

Он понимал, что для достижения этой цели должен сделать жизнь мальчика Поттера в максимально возможной степени зеркальным отражением жизни Тома. Мальчик должен глубоко познать своего врага: чувствовать так, как чувствует он, думать так, как думает он. Поттер должен был стать, во всех отношениях, равным Тому.

Какова вероятность того, что однажды его планы обернутся против него самого? Да, такая возможность имелась, но если он организует всё так, что в конце Поттер и Том уничтожат друг друга, появление другого тёмного властелина будет исключено. Если же они выживут, но будут достаточно ослаблены, Альбус сможет спокойно подчинить их, а затем гуманно отправить за Завесу.

Его общество должно остаться свободным от заражения раковыми клетками другого злого волшебника. Альбус понимал, на какую жизнь обрекает мальчика, но это было во имя Всеобщего Блага. Гибель одного или двух человек ради спасения тысяч — такую цену он был готов заплатить за избавление других своих детей от зла.

— …Альбус…Альбус! Мы ждём уже десять минут! Вы собираетесь начинать собрание, или мы могли бы пойти выпить по чашечке чаю и подождать, пока вы соберетесь с мыслями?! — вырвал Альбуса из размышлений чей-то раздраженный голос с шотландским акцентом.

— Хмм… о, да! — Директор хихикнул. — Простите старика за то, что заблудился в своих эмпиреях, — Альбус улыбнулся, а его глаза замерцали. Он отошёл от окна и занял своё место на троне, точнее, в кресле за большим письменным столом из красного дерева, и посмотрел на деканов четырёх факультетов.

— Что ж, мы можем перейти к рассмотрению новых дел. Минерва, что у тебя? — Альбус взглянул на свою заместительницу поверх очков-полумесяцев.

— Вы должны положить конец этому безумию. Альбус, я больше не собираюсь участвовать в этой авантюре! Ради Мейв[1], он же сын Лили и Джеймса! Добром это точно не кончится, помяни мое слово! — с Минервы МакГонагалл было достаточно. Она очень полюбила черноволосого мальчика, и план Альбуса по «закалке» Гарри в качестве воина света больше не казался ей правильным.

Она не могла избавиться от чувства стыда за то, что помогала своему наставнику манипулировать жизнью мальчика. С первого курса испытание за испытанием, всё шло по тщательно срежиссированному сценарию. Он был вынужден действовать на пределе своей терпимости. Его выводили из равновесия, а затем ослабляли давление, но лишь для того, чтобы начать испытывать заново. Минерва знала, что в следующей жизни её ожидает тяжёлое покаяние, если она когда-нибудь встретит Джеймса и Лили, но не очень верила в то, что они смогут её простить.

— Минерва, мы уже обсуждали это. Как бы ни было трудно или неприятно, мы должны придерживаться плана, поскольку это необходимо, — ответил Альбус в своей обычной манере доброго дедушки.

— В ПРОШЛОМ ГОДУ ОН ЧУТЬ НЕ УМЕР! — закричала Минерва, — ОН ЕЛЕ ВЫКАРАБКАЛСЯ ПОСЛЕ ТРЁХ ЧЁРТОВЫХ ИСПЫТАНИЙ, АЛЬБУС!

— То, что не убивает нас, Минерва, делает нас сильнее, — заметил директор.

— Я согласна с Минервой, Альбус! — заявила в поддержку подруги Помона Спраут, глава факультета Хаффлпафф. — Гарри, может быть, и является Избранным, который способен победить Волдеморта, но он не бессмертен! Вы должны действовать, как директор школы, чёрт побери, и повлиять на ваших студентов, прежде чем некоторые из них преуспеют в своих попытках его убить! В конце концов, он студент, который находится под нашей опекой, а значит, заслуживает всяческой защиты, которую мы можем ему предоставить!

— О, да, будем нянчиться с избалованным ребёнком, водить его за ручку, пока он идёт к горшку, разминать ему еду и кормить с ложечки, посыпать ему задницу тальком. Да, давайте обеспечим этому мелкому куску дерьма жизнь, свободную от ответственности, и станем поощрять его и без того раздутое до небес эго. — Помона и Минерва угрожающе сверкнули глазами на Северуса Снейпа, который лишь фыркнул на такую жалкую попытку подавить его.

— Вы — ошибка природы, жалкое подобие человека, как Вы ещё не сварились в своей собственной злобе?! Да Вы…

— Довольно! — воскликнул Альбус, резко прервав тираду Минервы. — У нас достаточно поводов для беспокойства и без вашей войны друг с другом! Не стоит ли напомнить о том, что на первом курсе Гарри вы все согласились направлять его по пути своей судьбы?

— Так оно и было, директор, — заметил Филиус Флитвик. — Но мы не соглашались подвергать жизнь мальчика опасности и игнорировать его просьбы о помощи! — воскликнул маленький профессор.

— Я знаю, что мне нет нужды напоминать вам об ужасах, которые Волдеморт обрушил на наш народ. — Дамблдор посмотрел на МакГонагалл. — Я помню, как утешал тебя, Минерва, когда убили твоего мужа. Помона, на сколько частей разорвали твою сестру и её семью во время нападения на их дом Фенрира Сивого?

Он перевёл взгляд на Флитвика.

— Всю вашу семью уничтожили, Филиус. Нам стоит ожидать подобного теперь, когда Волдеморт вернулся. И я абсолютно убеждён, что Гарри единственный, кто может его остановить, но для этого мальчика необходимо закалить!

— Он должен научиться драться: пусть увёртывается от проклятий своих одноклассников — это станет для него отличной тренировкой и отточит его рефлексы. Познав предательство, он закалит своё сердце и решимость. Изоляция заставит его уйти в себя, даст ему понять, что он может полагаться лишь на собственные силы. Волдеморт — монстр, и, к сожалению, для его уничтожения требуется кто-то столь же бесчеловечный, — сказал Дамблдор коллегам. Северус после таких слов директора оставался невозмутимым, у остальных же троих на лице застыл шок, поскольку они осознали, что Альбус в противостоянии с Волдемортом готов идти до конца.

— Выглядит так, словно Вы хотите, чтобы бедный мальчик утратил свою человечность, — произнесла Помона дрожащим голосом.

— Именно этого я и добиваюсь, Помона. По крайней мере, я хочу избавить его от слабых человеческих эмоций, таких как любовь, сострадание, доброта, верность. Нам необходимо поощрять в нём эмоции, в обычном случае недопустимые, но которые сделают его сильнее: гнев, ненависть, отвращение. Для победы над Волдемортом ему понадобится большой запас таких эмоций, которые будут поддерживать его магию на нужном уровне, — объяснил директор.

— Своими действиями вы подтолкнёте Гарри к необходимости сменить сторону и сбежать в стан Волдеморта. В конечном итоге, всё это приведет к тому, что вам придется сражаться уже с двумя могущественными магами, — прокомментировал Филиус.

— Да, подобное развитие событий вполне возможно, но я позаботился об этом, поместив в его разум сильнейшее внушение. Во всех своих бедах и проблемах он будет винить только Волдеморта. Чем злее он будет, тем сильнее станет внушение, пока мысль убить Волдеморта, дабы прекратить свою муку, не станет его навязчивой идеей. Не побоюсь показаться нескромным, но это совершенно гениальное решение, — усмехнулся Дамблдор.

— Надеюсь, Вы знаете, что делаете, директор, — с грустью в голосе произнесла Помона. — И надеюсь, что боги, если они существуют, помилуют наши души. Боюсь, добром это не кончится. — Помона поднялась со стула и вышла из кабинета. К ней быстро присоединились Флитвик и Минерва, которую просто тошнило.

Минерва спустилась по винтовой лестнице и приняла для себя очень важное решение. Чуть больше четырёх лет она следовала за Альбусом, поддерживая его планы, но больше не могла. Сегодня это закончится. Ей оставалось только надеяться, что Помона и Филиус разделяют её чувства. Её больше не волновала ни судьба, ни чёртовы пророчества, она не могла бросить своего детёныша худшим из возможных способов. И если она хочет искупить свои грехи, то действовать нужно незамедлительно.

— Помона, Филиус… — начала Минерва. — Я не могу…

— Мы с тобой, Минни, — горячо заявила Помона. Филиус кивнул.

— Но вы не знаете, что я собираюсь…

— Если ты предлагаешь нам остановить это безумие и защитить мальчика, то мы с тобой, Минерва, — твёрдо сказал Филиус своим тоненьким голоском.

Минерва кивнула им в знак признательности.

— Давайте после завтрака встретимся в моей комнате и подумаем, как нам остановить Альбуса. — Все трое согласно кивнули, а затем разошлись. Минерва бросилась в общую гостиную Гриффиндора, чтобы прекратить издевательства над своим детёнышем и попытаться загладить вину.

* * *

— Боюсь, Северус, что мы теряем поддержку наших коллег, — заявил Альбус, пересекая комнату, чтобы снова выглянуть в окно.

— Возможно, директор, однако я сомневаюсь, что они что-нибудь предпримут. Они могут не одобрять Ваши действия, но всё равно будут придерживаться вашего курса, по крайней мере, мне хочется в это верить.

Прежде, чем ответить, Альбус ненадолго задумался.

— Ты прав, конечно, Минерва и я уже давно вместе. В прошлом у нас случались разногласия, но она никогда не шла наперекор моим желаниям. Я уверен, что Помона и Филиус последуют её примеру, — прокомментировал Дамблдор. — Кстати, ты обновил заклятие принуждения на дверях, ведущих в факультетские гостиные? — спросил Альбус, взглянув через плечо на мужчину с болезненным цветом лица.

— Да, но если честно, нет необходимости накладывать его на входе в Слизеринскую гостиную, мои змейки и так испытывают более чем сильную неприязнь к мальчику. Тем не менее, есть кое-кто с достаточно сильной волей, чтобы преодолеть подобное принуждение, — усмехнулся Северус.

— Всё, что нам необходимо — это враждебность большинства студентов по отношению к Поттеру. Пусть на некоторых заклятие и не подействует, они всё равно не смогут иметь численного перевеса, а так как, к счастью, подростковый ум стремится к конформизму, они не захотят выделяться и выглядеть… белыми воронами, — заметил директор.

— Я удивлён уровню враждебности младшего Уизли по отношению к Поттеру, да и Грейнджер не далеко от него ушла, — добавил Снейп.

Северус заметил широкую ухмылку на лице Альбуса.

— Что ж, это моих рук дело. Мне было необходимо, чтобы Гарри прочувствовал предательство на самом глубинном уровне, но мисс Грейнджер была чрезвычайно лояльна к нему, возможно даже в некотором смысле любила. Само собой, она бы его не предала. Поэтому с октября прошлого года я подпаивал её небольшими дозами Амортенции, настроенной на мистера Уизли. Я так же сделал ей внушение, что Рональд — единственный мальчик, который сможет её полюбить. Чем больше её сердце тянулось к Гарри, тем более настойчивым становилось внушение, — с усмешкой объяснил Дамблдор.

— Умнó, — признался Снейп.

— Я ничего не оставляю на волю случая, Северус, — улыбнулся ему директор.

— Похоже, что так, директор.

— Что же касается мистера Уизли, то он всегда ревновал Гарри к его богатству и славе. Мне абсолютно не составило труда плеснуть масла в огонь ревности, чтобы та разгорелась в лютую ненависть.

— Заклятие принуждения? — посмеиваясь, спросил зельевар.

— Нет, всего лишь чары усиления эмоций. Они должны были продержаться до конца прошлого года, но, кажется, ненависть зажила собственной жизнью. Теперь это только мистер Уизли. И ещё, Северус, летом мы это уже обсуждали. Я сообщу мистеру Поттеру, что из-за его связи с Волдемортом он должен научиться защищать своё сознание.

— И Вы отправите его ко мне учиться окклюменции. — На губах Северуса возникла кривая усмешка.

— Разумеется, — усмехнулся Дамблдор. — Я хочу видеть его разум настолько слабым и открытым, чтобы Гарри мог почувствовать любой чих Тома. Позволив ему ощущать эмоции психически неуравновешенного Волдеморта, мы только ускорим деградацию мальчика как личности. Наше оружие должно стать беспощадным, Северус, — заявил директор.

— Вы играете в опасные игры, Альбус, он может узнать о Ваших действиях по отношению к нему, — предупредил Снейп.

— Не волнуйся, Северус, разве я не сказал, что ничего не оставляю на волю случая? Я поместил в разум Гарри одно внушение… своего рода выключатель, автономное парализующее заклинание. При произнесении ключевого слова, которое известно лишь мне, я могу попросту… выключить его, — усмехнулся Дамблдор.

————————

[1] Maeve (Мейв, «Та, кто опьяняет») — Королева из древних ирландских легенд. (Прим. пер.)

Коллаж к главе: http://www.pichome.ru/q8

Ошеломлённый взгляд Гарри оторвался от кончика направленной на него палочки и наткнулся на самое великолепное создание, которое он когда-либо видел. Несмотря на то, что от неё веяло опасностью и какой-то холодной решимостью, он не мог отвести глаз от её красоты. Незнакомка обладала копной вьющихся чёрных волос, которые мягкими волнами ниспадали по её спине, черты её лица были прекрасны и аристократичны. В омуте её удивительных фиолетовых глаз можно было утонуть. Лицо своей белизной разгоняло полумрак, а кожа выглядела невероятно мягкой. Гарри почувствовал почти неконтролируемое желание протянуть руку и коснуться её полных алых губ.

Белла едва сдерживалась, чтобы не закатить глаза при виде ошеломлённого взгляда и глупой улыбки стоявшего перед ней парня. Она знала, что является привлекательной юной леди. Многие юноши пытались добиться её расположения, но пока ещё никто не дотягивал до её стандартов идеального жениха или положения члена семьи Древнего и Благородного Дома.

Белла звучно стукнула палочкой по его макушке, пытаясь вернуть его к реальности.

— В последний раз спрашиваю, сейчас уже проклинать начну. Кто ты такой, чёрт возьми, и что здесь делаешь?! — твёрдо спросила она, направив палочку ему в грудь чуть выше сердца.

— Ай! Какого чёрта ты делаешь?! — заорал Гарри, потирая макушку, пострадавшую от избиения палочкой.

— Привлекаю твоё внимание! А сейчас ты либо отвечаешь на мои вопросы, либо я позабочусь о том, чтобы ты не досчитался определённых частей тела, — угрюмо заявила она, метнув в парня убийственный взгляд, от чего тот был полностью уверен в том, что она не шутит.

— Меня зовут Гарри… Как будто ты сама не знаешь, — коротко ответил он черноволосой красотке, всё ещё потирая рукой пострадавшую макушку.

— Мда, как информативно… Гарри, говоришь? Я понятия не имею, кто ты такой, и никогда тебя раньше не видела, — заявила Белла.

— Ну да, конечно. Весь чёртов магический мир знает, кто я такой, так что не пудри мне мозги, — проворчал он.

— Да без разницы! — с раздражением парировала Белла. — Просто возвращайся и передай Руди и остальным, чтобы оставили меня в покое, чёрт подери, а не то в следующий раз, когда я его встречу, то не ограничусь тем, что врежу по яйцам.

— Кому-кому? — недоумённо спросил мальчик.

— С какого ты курса и факультета? — рявкнула Белла, а её палочка всё ещё была нацелена на него.

— Ты шутишь? — недоверчиво поинтересовался он.

Белла сократила дистанцию, так что теперь её палочка упиралась в грудь Гарри на уровне сердца.

— Я что, так похожа на шута?! А теперь отвечай на грёбаный вопрос!

— Ладно! Поиграем в твою игру. Я из Гриффиндора, как будто ты, чёрт возьми, не знаешь, и учусь на пятом курсе. К слову сказать, как тебя зовут и с какого ты факультета и курса? — коротко ответил Гарри.

Белла посмотрела на него скептически. Оказывается, он учится в Гриффиндоре на одном с ней курсе, но она его не помнит, и никогда не видела ни на одном из занятий, которые посещала совместно со «львами». Если бы он говорил правду, она, безусловно, его бы запомнила, ведь он был, возможно, одним из самых привлекательных парней, которых она когда-либо встречала. И уж точно, никакая сила не заставила бы её забыть эти глаза, такие манящие и... чарующие. Белла встряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями, её душила бессильная злость на саму себя за то, что позволила себе отвлечься на красивую мордашку и пару великолепных зелёных глаз.

— Ты не похож ни на одного из грифов-пятикурсников, и в замке я тебя не видела. Так кто же ты на самом деле? — спросила она, и её глаза опасно сузились.

— Кого ты пытаешься разыграть? — спросил немного сбитый с толку Гарри. По её взгляду он с уверенностью мог утверждать, что она по-прежнему его не узнавала. — Я учусь в Хогвартсе с первого курса. — Белла безучастно смотрела на него. — Я ответил на все твои вопросы, теперь твоя очередь отвечать на мои.

Она разглядывала мальчика, и он казался немного знакомым, но она не могла понять, кого он ей напоминает. Чертами лица он походил на Блэков, особенно в части аристократичной структуры костей черепа. Чёрные волосы также были широко распространены в их семье, но на этом сходство заканчивалось. Такого цвета глаз в семье не было ни у кого, к тому же у незнакомца были широкие плечи, в то время как мужчины семьи Блэк, как правило, были высокими и худыми.

Заметив, что он ожидает ответа, она раздражённо вздохнула и ответила:

— Меня зовут Беллатрикс, пятый курс… Слизерин.

Гарри немного напрягся, что не осталось для неё незамеченным. Она видела, как его рука дёрнулась, словно он хотел достать палочку, но даже не попытался этого сделать. «Типичный грифф», решила она — вражда между факультетами так и сквозила в его новой позе.

Гарри знал, что только что позволил эмоциям повлиять на своё тело, заметив, что девушка тоже на это отреагировала и приняла более удобную для себя оборонительную позицию.

— Послушай, я не причиню тебе никакого вреда, — сказал он ей, надеясь, что голос звучит искренне. — Как ты знаешь, у меня с твоими одноклассниками случались разногласия, но я не помню, чтобы ты когда-либо в этом участвовала. Более того, я вообще не припоминаю, что когда-либо видел тебя среди пятикурсников-слизеринцев или где-нибудь в замке.

Белла видела искренность в его глазах и озадачилась тем, кто же этот молодой парень и что у него за проблемы с Руди и компанией.

— Не хочу показаться грубым, но не могла бы ты повторить своё имя? — тихо попросил Гарри. Что-то в ней показалось ему знакомым, но он никак не мог понять, что.

— Беллатрикс, Беллатрикс Блэк, — ответила она.

Глаза Гарри расширились, когда он внезапно вспомнил, где же видел её раньше. Она присутствовала на семейном гобелене Блэков в доме на площади Гриммо. Женщина на гобелене была намного старше девушки, которая стояла перед ним, но теперь не оставалось никаких сомнений, что это она. Но это было невозможно — Беллатрикс Лестрейндж сейчас должно быть около сорока лет.

Гарри уставился на юную красивую ведьму и пребывал в недоумении, что думать и о чём говорить. Если она не Беллатрикс, то точная её копия. Но почему тогда она назвала себя Беллатрикс Блэк? Он ничего не понимал. Затем ему в голову пришла невероятно смехотворная мысль. «Почему бы и нет? — размышлял он, — странные вещи иногда случаются, а ничего другого я всё равно пока не могу придумать».

— Беллатрикс… хм… могу я звать тебя Беллатрикс? — вежливо поинтересовался Гарри. Девушка лишь коротко кивнула в знак согласия.

— Можно задать тебе вопрос, который может показаться немного странным, но, тем не менее, он крайне важен для меня, — начал Гарри.

Белла странно на него посмотрела, но потом пожала плечами и показала, чтобы он продолжал.

— Хмм… Какой сейчас год? — спросил Гарри почти извиняющимся тоном.

— Ты шутишь что ли? — Она посмотрела на него, как на ненормального.

— Ну, тогда рассмеши меня, — снова попросил Гарри.

— Сейчас тысяча девятьсот семьдесят первый, конечно. Ты дурак или прикидываешься? — с сарказмом протянула Белла.

Гарри с глухим стуком приземлился задом на пол и тупо уставился на ведьму, которая отступила на пару футов, но не сводила палочку с юноши, сидящего перед ней на полу со скрещёнными ногами.

— Проклятье, не может быть! — услышала Белла возглас Гарри. — Мордред и Моргана, это невозможно! — продолжал повторять он.

— О чём ты говоришь? — раздражённо поинтересовалась она. Гарри несколько секунд тёр лицо обоими руками, а затем посмотрел на неё.

— Ты случайно не призрак или что-то в этом роде? — серьёзно спросил он.

— Нет, я не долбаный призрак! И я серьёзно начинаю думать, что ты слетел с катушек, — ответила она. Гарри к её удивлению просто усмехнулся.

— Может и так, потому что в здравом уме такая мысль не родится, — сказал он, покачивая головой.

— Ты всегда такой раздражающе загадочный, или только ради меня стараешься? — поторопила его Белла, притопывая левой ножкой. Гарри опять засмеялся.

— Полагаю, если бы я и был таким, до загадочности Дамблдора мне далеко, — усмехнулся он.

Глаза Беллы сузились.

— Итак!

— Что, «итак»? — не понял Гарри.

— Итак, что, чёрт возьми, творится в твоей черепушке?! Мейв милосердная! Нужно было прибить тебя, как только ты вошёл в дверь! — Гарри снова усмехнулся.

— Хорошо, хорошо, тебе стоит присесть. Пожалуй, у тебя действительно будет повод считать меня ненормальным, после того, что я сейчас скажу... О том, почему, на мой взгляд, мы незнакомы и никогда не видели друг друга в замке, — сумбурно протараторил он, улыбнувшись своей патентованной кривой улыбкой, от чего желудок Беллы на мгновение затрепетал, к пущему удивлению её самой. «Проклятье, что это было?» — подумала она.

— Беллатрикс, в каком году ты родилась? — спросил Гарри, а затем добавил: — Это важно.

— Пятнадцатого сентября тысяча девятьсот пятьдесят пятого… а что?

— Я родился тридцать первого июля тысяча девятьсот восьмидесятого года, — серьёзно заявил он.

Белла посмотрела на него и приподняла красивую бровь. Как Гарри и ожидал, она начала смеяться.

— Ты точно сошёл с ума! — Она хихикала, покачивая головой. — Тысяча девятьсот восьмидесятый год, говоришь… а что ещё скажешь, что… ты путешественник во времени, который вернулся исправить зло этого мира? — Она схватилась за живот, так как на неё напал приступ неудержимого хохота.

Гарри молча смотрел на неё, и по его глазам было понятно, что он говорил со всей серьезностью.

— А если я дам тебе клятву волшебника, это поможет тебе поверить?

После такого заявления Белла мгновенно протрезвела и посмотрела на него скептически. Как и большинство чистокровных магов, её учили, что с волшебной клятвой шутки плохи. Дать её можно легко, но это может иметь очень серьезные последствия не только для магии, но и для жизни.

— Ты это серьёзно? Ты же знаешь, что произойдёт, если ты дашь клятву и солжёшь? — с грустью спросила она.

— Конечно, — ответил Гарри таким же тоном. — Беллатрикс, клянусь, для меня сегодня первое сентября… тысяча девятьсот девяносто пятого года.

— Но это же… это невозможно, — её голос опустился до шёпота. — Сегодня третье сентября тысяча девятьсот семьдесят первого.

Двое подростков несколько минут сидели в тишине, каждый прокручивая мысли о том, как такое возможно. Это просто не укладывалось в голове. Белла первой нарушила молчание:

— Даже если всё это правда, то как мы можем находиться в одной и той же комнате в одно и то же время, ведь между нами разница в двадцать четыре года? Должны быть какие-то природные или магические законы, которые не допускают подобного, — заявила она, жестикулируя руками.

— Знаешь, не стоит недооценивать магию или этот замок. Например, я предполагаю, что он вполне может быть живым, — сказал Гарри, на что Белла ответила лишь скептическим взглядом и вопросительно изогнутыми бровями.

— Просто позволь мне объяснить ход моих мыслей, ладно? — умоляюще попросил Гарри. — Ты же знаешь, что лестницы двигаются, как им заблагорассудится, а классы без предупреждения перемещаются и появляются на других этажах. А сегодня меня привёл к этой комнате летающий золотой шар, который я никогда раньше не видел. Он говорил со мной женским голосом, и рассказал, как попасть в эту комнату.

После этого объяснения Белла выпрямилась.

— Со мной случилось то же самое. Я искала безоп… место, чтобы поспать. И тут появляется этот золотой шар, говорит со мной и отправляет сюда. Кстати говоря, почему ты не в общей гостиной своего факультета? — спросила Белла, глядя на него в упор.

— Ох… Ну… Я вроде как изгнан из Гриффиндорской башни, — хмыкнул Гарри.

— Изгнан?

— Да, но я не хотел бы это обсуждать, — решительно заявил Гарри. — А что насчёт тебя? Почему ты не в своей комнате в общежитии?

— Я тоже предпочла бы об этом умолчать, — ответила девушка.

— Справедливо, — согласился он.

— Итак, вернёмся к твоей теории, — решила сменить неприятную тему Белла.

— Да, ну… а что, если… — Гарри сделал паузу, потому что понимал — то, что он собирается сказать, прозвучит как полное безумие. Если бы он услышал такое от кого-то ещё, то наверно решил бы, что они пересмотрели научной фантастики. — Что, если каким-то образом основатели создали эту комнату как некий временнóй портал? Или, возможно, как место, которое находится вне времени, а может быть, и место, где время вообще не существует?

— Никогда раньше не слышала ничего подобного. В этой теории так много недостатков, что даже не знаю, с чего и начать, — ответила Белла, как ни в чём не бывало.

— Это всего лишь теория, — пожал плечами юноша. — Предложи свою версию, как это могло случиться.

— Я не совсем уверена в том, что всё это происходит на самом деле. Может, это какая-то замысловатая шутка или… шалость. — Последнее слово Белла прошептала про себя, снова внимательно разглядывая Гарри, а затем её осенило. Он был очень похож на её маленького кузена-шутника Джейми Поттера.

— Гарри, а как твоя фамилия? — неожиданно спросила она. Он на самом деле выглядел как смесь Поттеров и Блэков, в точности как Джейми. Но Джейми был единственным ребёнком в семье. Может, существовала какая-то другая ветвь семьи, о которой она не знала, и где тоже смешалась кровь Поттеров и Блэков.

Гарри совершенно не понравилось то, что он прочёл во взгляде Беллатрикс, и он начал раздумывать над тем, может ли он ей открыться. По словам Вальбурги, Беллатрикс присоединилась к Пожирателям Смерти, но сейчас на её левом предплечье не было никакой чёрной метки — он прекрасно это видел, потому что на ней была рубашка с короткими рукавами. А если верить всё той же Вальбурге, все Пожиратели носили на себе этот знак.

Но то, что на ней не было метки, не означало, что уже сейчас она не симпатизировала Пожирателям. «В каком же году Волдеморт перешёл к активным действиям?» — вспоминал Гарри.

— Почему тебе так важно знать мою фамилию? — осторожно спросил он.

— Скажем так, у меня тоже появилась «теория», и твоя фамилия либо подтвердит её, либо опровергнет. К тому же, свою я тебе назвала, будет только справедливо, если и ты ответишь мне тем же, — с подозрением пояснила она.

— А собственно, с какой стати мне предоставлять эту информацию? Мне ведь не составит труда ввести тебя в заблуждение, — предположил Гарри.

— Может да, а может, и нет. Пока что мне никто не внушает доверия. А теперь, ты скажешь мне своё полное имя, или придётся выбивать его из тебя силой? — Она снова угрожала, наставив на него палочку.

Гарри всё это порядком надоело, но не успел он выхватить свою палочку, как услышал голос Беллы, выкрикивающий оглушающее проклятие:

— Ступефай!

Он ожидал, что красный луч заклинания оглушит его, но тот растворился в воздухе в нескольких метрах от него. Он взглянул на Беллу, которая, в свою очередь, в недоумении рассматривала свою палочку. Этой заминки для Гарри было вполне достаточно, чтобы поднять свою палочку и направить её на девушку.

— Что ж, кажется, мы зашли в тупик. Беллатрикс, я говорил серьёзно, что не причиню тебе никакого вреда. Но коль у тебя такие проблемы с доверием, я предлагаю отложить наши палочки в сторону и обсудить всё как два цивилизованных человека, — предложил Гарри.

Белла фыркнула и закатила глаза.

— Моя палочка останется там, где и была.

— Послушай, — Гарри начал раздражаться, — Что мне сделать, чтобы ты поверила в то, что я не представляю для тебя угрозы и не пытаюсь подшутить над тобой?

— Ничего такого не приходит в голову, пока ты не назовёшь свою фамилию и не представишь какие-нибудь убедительные доказательства того, что ты из будущего, — решительно заявила она.

— Прекрасно. Можем мы хотя бы устроиться поудобнее? — спросил Гарри, жестом указав на кресла у камина. Белла усмехнулась и, отвесив ему шутливый полупоклон, последовала за ним. Устроившись с комфортом в мягких креслах, подростки принялись играть в гляделки. Гарри спорил с самим собой на предмет того, что он может ей сообщить. С одной стороны, он задавался вопросом, почему для него так важно завоевать её доверие. Не потому ли, что он был одинок и отчаянно желал иметь друга? Или же он просто пытался разрядить напряжённую ситуацию, прежде чем та станет хуже?

А может, всё дело было в его статусе Лорда Блэка, ведь Беллатрикс фактически была членом его семьи. Вальбурга объяснила ему, насколько важна лояльность членов семьи, а Блэки были почти фанатично преданы друг другу. Должен ли он рассказать ей о том, что принял титул главы рода? Позволит ли это решить проблему или только усугубит её?

Стоит ли ему сообщать ей свою настоящую фамилию? Его родители сейчас первокурсники, если ему не изменяет память. Что Беллатрикс сделает с этой информацией? И может ли она изменить прошлое, касающееся его родителей? Наиболее интригующим был вопрос о том, в каком времени они сейчас находятся. Он в её, или она в его… Или, может, они оба застряли где-то между? Пока в этом уравнении оставалось слишком много неизвестных. Наконец, приняв решение, он глубоко вздохнул, собрался с мыслями, сосредоточил на ней свой взгляд и заговорил:

— Мой титул… Лорд Андриан Джеймс… Блэк, глава Дома Блэк. — По раскрасневшемуся лицу и сощуренным глазам Беллы Гарри понял, что сейчас на него обрушится словесная атака невероятных масштабов. И, прежде чем она успела хоть что-нибудь сказать, он сосредоточился на безымянном пальце правой руки, где вдруг появилось большое серебряное кольцо с чёрным опалом и гербом Блэков.

Гарри поднял руку и быстро продемонстрировал перстень Белле. Та уже открыла рот, собираясь оспорить его неслыханное утверждение, когда увидела перстень на его пальце и замерла как вкопанная. Казалось, у неё пропал дар речи — перстень главы Дома Блэк у него на пальце. Невероятно!

— Как тебе, несомненно, известно, только законный наследник Дома Блэк способен надеть перстень на палец и не умереть на месте, — твёрдо заявил Гарри.

Белла застыла, словно молнией поражённая. Она поочерёдно смотрела то на Гарри, то на перстень. Ей, как и всем остальным членам семьи, было прекрасно известно, что носить перстень мог только Глава Рода. Но она же всего два дня назад видела дядю Ориона, и тот был здоров как гиппогриф. Это означало, что невозможное оказалось правдой — Гарри действительно был из будущего и… был настоящим Лордом Блэком.

Сработало её многолетнее обучение семейным традициям Блэков, и она упала перед Гарри на колени:

— Простите меня, милорд, за недоверие. Я смиренно прошу прощения за мою попытку оглушить Вас и несоблюдение мной правил приличия при нашем разговоре. Прошу Вас перед назначением наказания за мои проступки принять во внимание моё невежество.

Настала очередь Гарри потерять дар речи. Он в ступоре уставился на Беллу, которая стояла перед ним на коленях, низко склонив голову в поклоне. Гарри вышел из оцепенения и осторожно приподнял её за подбородок. Белла взглянула в его зелёные глаза и увидела там недоумение и… веселье?

— Беллатрикс, в этом нет никакой необходимости. Насколько я могу судить — мы семья, а я не хочу, чтобы мои родственники стояли передо мной на коленях, — твёрдо произнёс Гарри.

— Но, милорд, я вела себя как…

— Прекрати, Беллатрикс! Я рассказал тебе, кто я такой, не ради утверждения над тобой своей власти, а чтобы доказать, что говорю правду. Я из другого времени. — Он помог подняться Белле с колен и подвёл её обратно к креслу.

— Я Вам верю, милорд. Это также объясняет, почему не сработало моё заклинание, — мягко начала Белла. Член семьи Блэк не мог использовать магию для причинения преднамеренного вреда Главе Дома — этого не позволяла древняя семейная магия.

— Пожалуйста, Беллатрикс, зови меня просто Гарри, не нужно никакого «милорда», к чёрту формальности.

— Да, мил… хорошо, Гарри. — Он благодарно улыбнулся. Белла тоже улыбнулась в ответ и от этой улыбки юной ведьмы желудок Гарри, казалось, перевернулся.

— Что же нам теперь делать? — спросила она.

— Ну, вообще-то, мне кое-что любопытно…

— Что именно? — спросила Белла, вновь рассматривая его и одновременно гадая, в какой родственной связи они находились. Был ли он её двоюродным братом, или племянником? В его времени она уже достаточно взрослая, могла ли она быть его… матерью! Её глаза расширились от такой возможности.

Не догадываясь о её размышлениях, Гарри ответил на вопрос:

— Мне вот интересно, где мы сейчас находимся? Я имею в виду, в твоём времени или, может быть, в моём, а может вообще где-то между…

— А мне и в голову не приходило об этом поразмыслить! — отозвалась Белла; она была крайне признательна ему за то, что он вырвал её из таких тревожных мыслей. — И как, по-твоему, мы можем это выяснить?

— Ну, когда мы выйдем из комнаты, то, очевидно, выясним, где находимся. Но, судя по тому, что в твоём времени сейчас тоже комендантский час, я предлагаю подождать с этим до утра.

— Звучит разумно, — согласилась Белла.

— А теперь, может, покажешь мне эту замечательную комнату? — попросил Гарри, желая отдохнуть от нелёгкой дискуссии и взять тайм-аут на приведение мыслей в порядок.

В течение следующего часа Белла показывала Гарри комнату и остальные помещения. Они кратко обсудили соединение гостиной с двумя спальнями. Ещё Гарри несказанно поразился размеру ванной комнаты и бассейна, который находился в её центре.

Дальнейшее исследование подростков показало наличие множества других удивительных вещей. Например, в одном из углов комнаты на постаменте лежала большая книга с чистыми страницами, и они обнаружили, что если написать в ней название интересующего предмета или книги, он тут же материализовался перед ними. Так же, оба совершенно случайно обнаружили ещё одну особенность комнаты. Гарри взглянул на гриффиндорскую расцветку своей спальни и его наполнил гнев из-за предательства своего факультета. Он вслух заявил, что цвет зелёной листвы был бы более для него приемлемым. В мгновение ока цвета спальни поменялись.

Так между ними началась небольшая игра: они начали просить комнату изменить некоторые детали интерьера, такие как мебель или освещение. Убедившись, что все запросы успешно выполняются, они попытались найти пределы размеров помещения. К их удивлению, комната могла предстать в любой ипостаси, какую бы они ни просили: будь то библиотека, в которой хранились сотни фолиантов, или арсенал со всевозможным оружием для любого возраста. Она даже могла превратиться в лес, луг, или саванну под звёздным небом.

Было около часа ночи, когда подростки, наигравшись, устало сидели напротив друг друга, скрестив ноги на ковре, укрывавшем пол прямо перед камином. Они смотрели друг на друга и понимали, что ещё остались вопросы, на которые нужно получить ответы.

— Итааак… — начала Белла, — ты из будущего? — Её голос был полон любопытства.

— Ага, — пожал плечами Гарри. Образовалась неловкая пауза, когда они пытались придумать для собеседника вопросы, которые бы не звучали слишком глупо.

Белла с досадой откинула с лица прядь вьющихся локонов.

— Это смешно! — прошептала она, но Гарри расслышал. Она умирала от желания получить ответы на некоторые вопросы и, наконец, просто пошла напролом:

— Какая у нас степень родства там, в будущем? Только не говори мне, что я твоя мать! — спросила она у Гарри, лицо которого приобрело ошарашенное выражение.

— Что!? — он задохнулся, застигнутый врасплох вроде бы случайным вопросом. — Нет, нет, ты не моя мать, — ответил он, замотав головой и пытаясь подавить смешок.

— Ну, слава Мерлину, — облегчённо вздохнула Белла, на что Гарри приподнял бровь.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, изобразив обиду. Белла рассмеялась и лишь пожала плечами, подарив ему загадочную улыбку.

— А если серьёзно, то… мы как-то связаны? Я имею в виду, что у нас есть родственная связь, ведь ты — Лорд Блэк, а в моём времени Глава Дома Блэк — дядя Орион. Так что, ты, должно быть, сын Сириуса или Регулуса. Я права? — спросила она.

Гарри не знал, что на это ответить, и должен ли вообще отвечать. Если он приоткроет перед ней завесу будущих событий, то может причинить непоправимый вред временной линии. Не так ли? Гермиона на третьем курсе говорила ему, что слишком сильное вмешательство в события прошлого могут привести к катастрофе.

Память услужливо подсунула ему воспоминания о том, как он использовал маховик времени для спасения своего крёстного от поцелуя дементора. Гермиона тогда постоянно твердила ему о том, что они ни в коем случае не должны сталкиваться со своими прошлыми «я», иначе это может привести к временнóму коллапсу. Или же он узнал об этом из какого-то шоу по каналу Sci-Fi? Как бы то ни было, предположительно, это очень плохо.

Гарри решил дать ей самый минимум, по крайней мере сейчас, ведь ситуация может изменится… в зависимости от того, что он пока не знает, но рассказать больше он всегда успеет.

— Моя бабушка из рода Блэк, что дало мне некоторую кровную принадлежность, но потом… — Гарри проглотил комок в горле, представив, как душу его крёстного высасывают стражи Азкабана, — Из-за серии неблагоприятных обстоятельств мне пришлось стать главой Дома Блэк, — закончил он.

У Беллатрикс Блэк было не только красивое личико, но и чрезвычайно острый ум, так что у неё не заняло много времени сформулировать в голове сценарии и начать их озвучивать.

— Если ты не из прямой линии Ориона… Значит, что-то случилось не только с ним, но и с Сириусом и Регулусом, потому что они — прямые наследники. Если семья Ориона каким-либо образом уничтожена, наследие переходит к семье ближайшего брата или сестры. У дяди Ориона таковых было трое: мой отец — Цигнус Блэк, самый младший; следующая по старшинству — тётя Кассиопея; значит, остаётся тётя Артемида как самая старшая после дяди Ориона. Нет, нужно учесть ещё одно поколение назад. — Белла прокручивала в голове всех членов семьи.

Гарри выпучил глаза, когда увидел, с какой лёгкостью Беллатрикс выстраивает цепочки. Он начал беспокоиться, что его тайне недолго осталось жить. Как он мог быть таким беспечным? Семья для Блэков была всем, и уж конечно каждый Блэк очень хорошо разбирался в своей генеалогии.

Беллатрикс заглянула в глаза Гарри и принялась перебирать в уме всю свою родословную. Тётя Кесси никогда не была замужем, но это не значит, что до тысяча девятьсот восьмидесятого года она не вышла. Он так же не мог быть и её, Беллы, сыном. Интуиция так же подсказывала ей, что он не отпрыск одной из её сестер, иначе знал бы её получше. У Беллы перехватило дыхание, когда она поближе рассмотрела черты лица Гарри — она увидела в строении его скул и тоне кожи свою двоюродную бабушку Дорею, но окончательно сделала вывод по небольшой родинке за мочкой его левого уха, в том же самом месте, что и у тёти Дореи. Неряшливые непослушные волосы торчали так же, как и у дяди Карлуса и её кузена Джеймса! Джейми был единственным ребёнком в семье — тётя Дорея больше не могла иметь детей… а это значит!

— ЧЁРТОВА БОРОДА МЕРЛИНА! ДА ТЫ ЖЕ ПОТТЕР! ТЫ — СЫН МАЛЕНЬКОГО ДЖЕЙМИ, не так ли?! — Белла вскочила на ноги, зная, что права, и уверенность стала абсолютной, когда на лице Гарри отразилась смесь страха и шока.

— Моргана! — ликовала Белла, — Я знала, что пойму это! — Она скакала вокруг гостиной, восхваляя свой исключительный интеллект. Палочка, направленная точно между глаз, неожиданно оборвала её радость.

— Оххх… что… Гарри? — Белла сглотнула, увидев, что её троюродный кузен смотрит на неё немигающим взглядом. Она попыталась отступить назад, но натолкнулась на спинку одного из кресел.

— Ты не должна была этого делать, Белла. — Гарри заговорил тихо, практически шёпотом. — Было бы лучше, если бы ты не нашла связи между нами. Эта информация слишком опасна, — прорычал Гарри, его воображение уже рисовало ему ужасные картины того, что Беллатрикс (известная сторонница Волдеморта) будет в своём времени делать с такой информацией.

— Ч-что ты имеешь в виду, Гарри? — в замешательстве спросила Белла, невольно вздрогнув от того, что его палочка продолжала смотреть ей в голову.

— Это всё только усложняет, — покачивая головой, произнёс Гарри себе под нос.

— Что усложняет? Мы семья, Гарри, почему опасно знать о том, что мы родственники? Или ты обеспокоен тем, что я поняла насчёт дяди Ориона и его семьи? — В воспоминаниях мальчика снова промелькнули некоторые из предупреждений Гермионы о путешествиях во времени. Даже небольшой кусочек знания о грядущем способен полностью изменить прошлое и будущее.

— Знание будущего может иметь непредсказуемые…

— Последствия, — закончила за ним Белла. Двое подростков снова посмотрели друг на друга, размышляя о том, что теперь делать. — Слушай… А если я поклянусь, что никому ничего не скажу, это поможет? — спросила она.

Гарри недоверчиво приподнял бровь.

— Ты же из рода Блэк, Белла; само собой, ты используешь это знание в свою пользу, — уверенно сказал он, вспомнив один из многочисленных уроков тёти Вальбурги на тему использования любого преимущества для блага себя и своей семьи.

Белла посмотрела на него с интересом.

— Мне преподали несколько уроков касательно семейной философии Блэков. — Гарри ухмыльнулся, а Белла ничего не могла с собой поделать и широко ему улыбнулась.

— Гарри… — начала она. То, что она собиралась ему предложить, казалось невероятным даже для неё. Просто было в нём что-то, что говорило — ему можно доверять, а доверяла она немногим, точнее лишь одному человеку… самой себе… ладно, может быть ещё и сёстрам. Поэтому ей было совершенно не свойственно испытывать подобные чувства по отношению к малознакомому человеку. Фиолетовые глаза смотрели в зелёные, а Белла просчитывала все последствия того, что собиралась сделать. Она прекрасно осознавала, что это может не раз ей аукнуться и укусить за задницу.

— …если я дам тебе магическую клятву не раскрывать всё, что ты мне скажешь, или любые другие секреты, открытые тобой при мне другому человеку без твоего явно выраженного разрешения, и… — Белла быстро продолжила, потому что знала о том, что Гарри собирается прервать её. — Или не использовать упомянутую информацию для получения личной выгоды, если ты не позволишь иное, это развеет твои опасения по моему поводу? — спросила она на полном серьёзе.

Гарри долго смотрел на неё, не отрываясь, и совершенно не знал, что с ней делать. Всё происходило слишком быстро. Не далее, как восемь часов назад он сошёл с Хогвартс-экспресса. Без друзей, в одиночестве, не зная, что принесёт ему учебный год, он отправился в замок. Он занял место в Большом зале и на него обрушились полные ненависти и злости взгляды. Взрыв Рона не стал неожиданностью, но ему всё равно было больно.

Затем ему показали эту волшебную комнату, которую занимала печально известная Беллатрикс Блэк. Хотя поначалу их встреча была непростой и немного напряжённой, атмосфера вскоре сменилась на странную, а затем практически дружескую, когда они вместе исследовали комнату, теперь же их общение снова вернулось в напряжённое русло. Но, несмотря на это, глядя в её глаза, он почему-то был уверен, что доверяет ей.

Гарри стало интересно: если здесь не поработали высшие силы, то с какой непонятной целью их обоих привели сюда? Может, они преследовали какую-то цель… «А может, я слишком много думаю!» — размышлял он, хмыкнув про себя.

Приняв решение, он, глядя на неё, покачал головой…

— Тебе не нужно приносить клятву, — сказал Гарри с полуулыбкой. — Дружба должна начинаться с доверия друг другу. — Белла улыбнулась черноволосому мальчику, но тут же схватила свою палочку.

— Я, Беллатрикс Адьен Блэк, клянусь моей жизнью и магией не выдавать тайны Гарри Джеймса… Поттера. — Здесь она ему усмехнулась. — Клянусь не использовать предоставленную им мне информацию в целях личного обогащения, если он не даст на то своего явного позволения. Да будет так!

— Белла! Не нужно было этого делать! — прорычал Гарри.

— Я знаю, но не хочу, чтобы у тебя оставались во мне какие-то сомнения, — ответила она. — Я всё ещё жду, Гарри. — Белла ожидала, когда он примет её клятву.

— Ох! Ммм… да будет так! — Как только Гарри закончил клятву, вокруг обоих подростков вспыхнул голубой свет.

После того как клятва была произнесена, и беспокойство Гарри улеглось, они снова расслабились. Белла возобновила диалог и поинтересовалась причинами очевидных переживаний Гарри о будущем. Она не могла не заметить, что юноша почти интуитивно реагирует на её упоминания о семейных узах. Белла прекрасно понимала, что здесь замешана какая-то история, и надеялась, что в один прекрасный день Гарри расскажет ей подробности, но пока могла лишь догадываться, почему его это так тревожит.

В конце концов, на обоих навалилась усталость, и они разошлись по своим спальням. Сегодня был странный день с большим количеством взлётов и падений для них обоих, и завтрашний обещал быть не менее интересным.

Когда оба погрузились во владения Морфея, над каждым из них по очереди некоторое время кружился удивительный золотой шар. Раньше он никогда не интересовался личной жизнью студентов, но если теперь он сможет подтолкнуть этих двоих на совместный путь открытий, то зло, способное в течение двух десятилетий поглотить магический мир, будет уничтожено прежде, чем станет реальной угрозой для добропорядочных волшебников. Он подготовил почву, но решать, в какую сторону теперь повернёт история, предстоит этим двум главным героям.

* * *

Утро субботы настало для Гарри слишком рано, когда внезапно он свалился с кровати. На мгновение его охватила паника, ведь он совершенно не понимал, где находится. Это место совсем не походило на спальню в Гриффиндорской башне. Некстати вспомнился вчерашний вечер и то, что в Гриффиндоре ему больше не рады.

— О, да! — Гарри усмехнулся, так как вчерашний вечер теперь отчётливо предстал перед его глазами. «Загадочная волшебная комната, Беллатрикс Лестрейндж… вернее, Беллатрикс Блэк», — напомнил он себе. При мысли о черноволосой красавице его воображение принялось рисовать ему будоражащие кровь картины, впрочем, это было вполне нормально для подростка с переизбытком гормонов. Тело, естественно, отозвалось типичной утренней реакцией.

— Так, стоп! Стоп, остановись! — сказал он себе. — Ты едва знаешь эту девушку и её семью… Не говоря уже о том, что она старше твоих родителей. К тому же, она явно не из твоей лиги! Кроме того, она — самая опасная ведьма в современной истории.

Он направился в свой туалет, который не был частью большой ванной комнаты, общей для него и Беллы. Покончив с утренними процедурами, Гарри вышел из спальни и обнаружил, что Беллатрикс уже встала и оделась. Она растянулась на одном из больших диванов и читала книгу, лёжа на животе, и болтала в воздухе скрещёнными в лодыжках ногами.

От открывшегося зрелища Гарри застыл на месте. Белла облачилась в красные короткие шорты, которые обтягивали невероятно аппетитную попку и практически не скрывали пару длинных скульптурных ножек. А чёрный в обтяжку топ только усилил прилив крови к его голове. Она лежала, несколько приподнявшись, чтобы было удобнее читать книгу, подложив руки под грудь, от чего открывался невероятный вид на молочно-белые полушария женственности, угрожавшие выпасть из темницы плотной эластичной хлопковой ткани.

— Мухи, милорд.

— Ч-что? — заикнулся Гарри.

— Если Вы так и будете стоять с открытым ртом, то мухи залетят, — застенчиво улыбнулась Белла. Гарри, опомнившись, захлопнул рот с отчётливым стуком зубов.

— Я-я просто… хм… просто искал к-кое-что, — Гарри заикался, краснел и смотрел куда угодно, только не туда, куда мгновением раньше был прикован его взгляд.

— Уверена, что так и есть, милорд, — захихикала Белла, а в её глазах плескалось веселье. «Мальчишкам так легко угодить», — размышляла она, присаживаясь на диван и захлопывая книгу.

— Я думал, мы договорились по поводу всех этих «милордов», — сказал Гарри, уже лучше контролируя свой голос, и уселся перед прекрасной ведьмой, которая смерила его оценивающим взглядом.

— Прости… Гарри, — Белла озорно улыбнулась ему, снова вызвав переворот в желудке. Гарри не понимал, почему это с ним происходит. Он никогда не испытывал такого в присутствии других девушек. Видимо, всё дело в странных обстоятельствах, в которых они оказались. А ещё из-за того, что он знал о её будущей репутации как фанатичной сторонницы Волдеморта, но видел её прошлое «Я». Да, должно быть из-за этого.

— Итак, какие у нас планы, Гарри? — спросила Белла, скрестив ноги в индийском стиле.

— Ну, я хотел бы узнать, что произошло, то есть, как мы здесь очутились в одно и то же время вместе, или не знаю… просто всё это несколько странно… тебе так не кажется? — пробормотал он.

— Что ж, полагаю, единственный способ выяснить, в каком мы сейчас времени — это выйти из комнаты и посмотреть, что там снаружи, — предложила Белла.

— Я как раз об этом подумал. Но тебе, наверное, не помешает переодеться в хогвартскую мантию, — заметил Гарри.

— Почему? Я так плохо выгляжу в этом наряде? — спросила она, надув губки. — Я настолько отвратительна?

— Что?! Нет, ты великолепна… Я-я имею в виду, т-ты отлично выглядишь, твои ноги такие… не то, чтобы я смотрел! Я хочу сказать… Я просто… Ух! — Гарри неистово покраснел и отвернулся, чувствуя себя полным придурком, и тут услышал музыкальный смех Беллы и её пение.

— Ты думаешь, что я великоле-е-епна, хочешь встреча-а-аться со мной, обнима-а-ать меня и целова-а-ать! — Белла танцевала вокруг и забавно пела, наслаждаясь тем, что вызвала у молодого лорда такое волнение.

— Я этого не говорил! Я-я просто… Всё, что я имел в виду, это… А, ладно, забудь! — проворчал Гарри, развернулся на пятках и ушёл в спальню, захлопнув дверь. Белла победоносно хихикнула и тоже вернулась в свою комнату, чтобы переодеться.

Она не знала, почему постоянно дразнит Гарри. Это не походило на флирт… Ну, разве что самую малость, ведь она просто не могла сопротивляться желанию подразнить своего нового соседа. Когда он краснел, то выглядел таким милым; кроме того, это ещё сильнее подчёркивало цвет его изумрудно-зелёных глаз.

Она ошеломлённо поняла, что быстро почувствовала себя рядом с Гарри комфортно, достаточно комфортно для того, чтобы игриво его поддразнивать. Она была не из тех девушек, которые легко заводят себе друзей, но предпочитала держать людей на контролируемом расстоянии, чтобы они не могли близко подобраться к ней ни физически, ни эмоционально. Но с Гарри это оказалось настолько легко, просто удивительно, если не сказать странно! Впрочем, у неё ещё будет время над этим поразмыслить.

Через двадцать минут Белла вышла из спальни, одетая в школьную мантию, несмотря на то, что это была суббота… Ну, по крайней мере, в её времени многие студенты носили мантии постоянно. Гарри стоял возле большого книжного шкафа и рассматривал древние фолианты, которые в нём хранились. Она тихонько кашлянула, привлекая внимание.

— Так Вас больше устраивает, милорд? — спросила она, положив руки на талию и обернувшись вокруг своей оси, а затем поддразнила его небольшим реверансом. Гарри закатил глаза и что-то проворчал, вызвав у Беллы смешок.

— Лучше убей меня сейчас, — застонал он. — А если серьёзно, то нам нужно сходить в Большой зал и посмотреть, кого мы там встретим, — предложил юноша.

— Ну, коль уж я при полном параде, — ответила Белла с усмешкой. Они развернулись, подошли к большой двери, которая вела к выходу из комнаты, и остановились.

Оба посмотрели на неё, и всё веселье, царившее минуту назад, как ветром сдуло. Пора было возвращаться к суровым реалиям мира. Гарри подумал о том, что он по-прежнему пария в школе — изгнанный из Гриффиндора, потерявший друзей, на которого все смотрят с подозрением и презрением.

Белла же помрачнела, когда вспомнила вчерашнее нападение на себя и угрозы от банды Рудольфуса. Несмотря на полное отсутствие манер, тот был сильным волшебником, и вместе с братом представлял собой силу, с которой приходилось считаться, и которая не спускала с рук ни одного своего поражения. И они уж точно не упустят возможности преподать ей урок.

В то же время два подростка, глядя друг на друга, видели явственное нежелание покидать комнату, и каждому было интересно, откуда оно взялось в соседе. Несмотря на рассказы каждого о своей истории, они не раскрыли подробностей того, почему скрывались в волшебной комнате, а не спали в общежитии своего факультета. Это было их негласное соглашение не совать нос в неприятные дела друг друга.

Однако в этот момент они поняли, что какими бы серьёзными или неприятными ни были их обстоятельства, по сравнению с выходом из безопасной комнаты всё это не так уж и важно, и это дало им некоторые точки соприкосновения, чтобы прийти к пониманию друг друга.

— Ну что, ты готова? — спросил Гарри, взглянув на Беллу.

— Ага, — неуверенно кивнула она после короткой паузы.

— Только давай пока никому не рассказывать об этой комнате, ладно?

Девушка согласно кивнула. Само собой, не было никакого смысла позволять другим узнать, где находится её убежище.

— Тогда сейчас в Большой зал? — спросил Гарри.

— Точно, — бесстрастно отозвалась Белла.

Гарри протянул руку к двери и открыл её. Они осмотрели пустой коридор и оба с облегчением вздохнули. Вокруг не было ни души, а значит, и шанса, что их заметят. У обоих было уверенное выражение лица, когда они сделали шаг в пустоту коридора.

— Ну что, пошли… Белла?

— Гарри? — девушка осмотрелась и поняла, что осталась в одиночестве.

Коллаж к главе: http://www.pichome.ru/q0

Гарри оглянулся по сторонам, но Беллатрикс и след простыл — вокруг не было ни души, в тусклом свете коридора виднелись только отпечатки его собственной обуви, оставленные прошлым вечером. Дверь за его спиной осторожно закрылась и исчезла из поля зрения. Гарри вздрогнул и обернулся, но перед его взором предстала лишь сплошная стена, словно никаких дверей и не существовало.

— Что за чертовщина? — пробормотал он и попытался толкнуть стену руками, но та оставалась холодной и неподвижной. Он отступил назад и уставился на каменную кладку.

— Всё ясно, похоже, комната закрывается, когда никем не используется, — пробормотал он. Мальчик всё ещё оглядывался по сторонам в поисках пропавшей соседки, но та бесследно исчезла. Внезапно ему пришла на ум тревожная мысль. А что, если всё это — лишь плод его воображения или какая-то дурацкая шутка? Он почесал затылок, размышляя над сложившейся ситуацией.

«Комната предоставила мне гостиную, спальни, огромных размеров ванную и много чего ещё. Быть может, девушка — тоже её порождение?» Эта мысль огорчила его, потому что Белла по-своему нравилась ему, за одну лишь ночь она произвела на него неизгладимое впечатление. Она показалась ему... интересной, хоть и чрезвычайно опасной, и ему ужасно нравился её игривый и порой даже дразнящий нрав. «Но зачем комнате понадобилось помещать туда ещё кого-то помимо меня, и почему этим кем-то оказалась именно Беллатрикс Блэк?»

Возможно, комната каким-то образом учла его пожелания о друге, вытащив из его сознания её облик, запечатлённый на родовом гобелене, ведь когда он увидел этот портрет, она показалась ему весьма привлекательной. Разве он не просил о безопасном месте и о друге, когда ему показали комнату?

«Возьми себя в руки, Поттер, сомневаюсь, что комната способна создать живого человека... Или всё же способна? — продолжал размышлять Гарри. — Ладно, если подумать логически, что бы, к примеру, сказала на это Гермиона?» Внезапно он почувствовал, как при мысли о бывшей лучшей подруге что-то предательски кольнуло в сердце, тяжелой рукой сжав его и не позволяя биться.

Мальчика окутала с головой печаль. Он скучал по Гермионе, она всегда была рядом с ним. Она была для него чем-то вроде названной сестры, близкой по духу. Почему её нет рядом сейчас, почему она больше не верит ему? Чем теперешняя ситуация отличается от предыдущих? Она ведь верила в него на первом курсе, когда они общими усилиями не позволили Волдеморту завладеть философским камнем.

Она поддерживала его на втором курсе, когда все обвиняли его в том, что он — наследник Слизерина. Потом случилась эта история с василиском, и она безоговорочно поверила его словам о том, что Том Риддл, он же Волдеморт, едва не воскрес с помощью своего проклятого дневника. Она была на его стороне на третьем курсе, когда они освободили невиновного Сириуса Блэка и уберегли его от дементоров.

Что же случилось с ней на четвёртом курсе, почему она отвернулась от него? Быть может, она просто была сыта по горло приключениями Золотого Трио? Или она решила, что с неё хватит опасных ситуаций, потому что боялась за свою жизнь?

Гарри размышлял обо всех этих приключениях, и ему не хотелось признаваться самому себе в том, что, возможно, у неё действительно было много причин, чтобы держаться от него подальше. Находиться рядом с ним было опасно. Мерлин, да его крови жаждал самый ужасный тёмный волшебник столетия!

Но Гермиона мало того, что полностью отвернулась от него, так ещё и присоединилась к хору голосов, называющих его манипулятором... лжецом... и... убийцей. Гарри сглотнул тяжелый ком, вставший в его горле, и снова позволил захватить себя в плен печали и одиночеству. Он шмякнулся на пол, прислонился к стене, подтянув к себе ноги, и, обхватив их руками, положил голову на колени.

Гарри больше не мог сдерживать подступающие слезы. Вальбурга будет разочарована его поведением, так как она пыталась привить ему равнодушие, научить быть выше слабости чувств и эмоций, чтобы он мог с презрением взирать на тех, кто осмелится выступить против него. Но Гарри был слишком эмоциональной личностью. Он носил сердце в рукаве, и, несмотря на то, что научился лучше скрывать свои чувства, порой они всё же брали над ним верх.

Он нуждался в друге, ему не хотелось быть в одиночестве. Однако он знал, что ни влюблённая фанатка Ромильда Вейн, ни Джинни Уизли, ни даже суетливая девчонка вроде Лаванды Браун на эту роль не подходит. Ему нужен был кто-то, рядом с кем он мог оставаться собой, кто-то, обладающий живым и развитым умом, но, возможно, не настолько подавляющим, как у Гермионы. Чтобы можно было завести серьёзный разговор о чём-то кроме квиддича, шахмат, или выполнения домашних заданий.

В этом смысле Белла подходила ему идеально, даже слишком. Она была достаточно эмоциональной, как и он, и точно так же разочаровалась в окружающем мире. Она была умной, но не всезнайкой, весёлой, кокетливой, с ней легко было общаться, если этап «обмена любезностями», вроде направленной на тебя палочки и угроз, уже пройден. А ещё у них обоих имелись секреты.

Была ли она лишь плодом его воображения, воплощением того, что он хотел бы видеть в напарнике и друге? Возможно, но она была слишком... реальной. Даже если это и не так, её общество — это лучше, чем ничего. Гарри решил, что не будет заморачиваться по этому поводу, но в глубине души очень надеялся, что она реальна.

Но где же она? Почему исчезла, как только они покинули волшебную комнату? Возможно, её никогда не было, или же она вернулась за чем-то и скоро появится здесь? Но время шло, а она всё не появлялась.

Урчащий желудок отвлек внимание мальчика от пропавшей соседки и заставил пойти поискать что-нибудь съестное. Он поразмыслит над загадкой волшебной комнаты и очаровательной мисс Блэк после того, как набьёт живот завтраком.

Путь Гарри лежал мимо лестницы, ведущей к входу в Гриффиндорскую гостиную. Он быстро спрятался за доспехами, когда портрет Толстой дамы отъехал, открыв проход. Он увидел Гермиону, которая покинула гостиную вместе с дюжиной первогодок, и предположил, что она сопровождает их на завтрак.

Рона рядом с ней не было, скорее всего, тот ещё спал. Уизли никогда не видел смысла в том, чтобы подниматься по выходным раньше необходимого. К слову сказать, это полностью соответствовало его стилю жизни. Если лень можно назвать искусством, то Рон определённо преуспел в нём не меньше, чем Да Винчи в живописи эпохи Ренессанса.

Хмыкнув про себя, Гарри присоединился к процессии, держась около маленькой девочки со светлыми волосами, забранными в торчащие по бокам хвосты. Гермиона по дороге посвящала новичков в тонкости учебы, чтобы те смогли заработать побольше баллов для факультета Гриффиндор. Гарри про себя хихикнул, когда заметил у всех первокурсников планировщики домашних заданий, подобные тем, что Гермиона подарила им с Роном на Рождество на втором курсе. Он покачал головой, с весельем представляя целый курс из множества Гермион в миниатюре. «Мерлин, как же я по ней скучаю!» — подумал он, глядя на копну каштановых волос, мелькающих во главе процессии.

Когда группа оказалась на площадке третьего этажа, размышления Гарри были прерваны чьим-то высоким пронзительным вскриком. Мальчик мгновенно выхватил палочку и оглянулся по сторонам в поиске возможного источника атаки. Он повернулся к группе, за которой следовал, и увидел Гермиону, нервно сжимающую направленную на него палочку, и кучку первокурсников, которые опасливо прятались за её спиной.

Вглядываясь в их розовощёкие лица, он понял, что источником страха был... он сам. Почему они его боятся?

— Ч-что ты х-хотел, Гарри? — спросила Гермиона, стараясь выглядеть уверенной и смелой, но её выдавал дрожащий голос и палочка, готовая, казалось, вот-вот выпасть из руки.

Гарри, глядя на всё это, лишь глубоко вздохнул. Видимо, его бывшая лучшая подруга продолжала считать его невменяемым психом, подобно остальным членам магического общества, которое напоминало ему стадо неразумных овец. По ужасу, застывшему на лицах первоклашек, было ясно, что они прекрасно осведомлены о его невменяемости.

— Да ничего я не хотел, Гермиона, — спокойно ответил юноша, вглядываясь в её карие глаза, напоминавшие корицу. — Я просто шёл в Большой зал, чтобы перекусить, в этом же нет ничего крамольного — просто позавтракать. Надеюсь, мне всё ещё разрешается есть? — спросил он.

— Он ведь не собирается нас убивать, Гермиона? — дрожащим голоском спросила та самая светловолосая девочка, рядом с которой он шёл. — Просто мистер Уизли сказал нам, что он тёмный маг и при первой же удачной возможности попытается нас убить.

Гарри посмотрел на девушку и в его глазах заплескалась ярость. Гермиона и кучка детей, которые за ней следовали, неосознанно сделали шаг назад. От Гарри исходила волна неконтролируемой магии, а в его глазах отражалась чистая, незамутнённая сила.

— Это правда, Гермиона? — спросил он, слегка повысив голос. — Твой парень распускает обо мне эту грязную ложь? Это — то, во что ты веришь? — выплюнул он.

Гермиона открывала и закрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. При всём своём уме она не знала, что на это ответить. Гарри испытующе всматривался в её глаза, но не находил там того, что искал: признаков понимания или раскаяния за предательство. Только благоговейный ужас.

— Я ДУМАЛ, ТЫ МОЙ ДРУГ, ГЕРМИОНА. ДУМАЛ, ТЫ ЗНАЕШЬ МЕНЯ! ИЗ ВСЕХ В ЭТОМ ПРОКЛЯТОМ ЗАМКЕ ТОЛЬКО НА ТЕБЯ Я МОГ ВСЕГДА ПОЛОЖИТЬСЯ! — Гарри в гневе сжал кулаки и зажмурился, покачивая головой.

В наступившей тишине он продолжил:

— Ты была моей сестрой, Гермиона; я любил тебя как члена семьи. Ты была моей твердыней, моим утешением в сумасшествии, называемом моей жизнью. Как ты могла предать меня? Неужели наша дружба ничего для тебя не значила? — От нахлынувших эмоций голос Гарри дрогнул, а в глазах отразилась боль, пожирающая его изнутри.

Гермиона молчала, а в её широко распахнутых глазах блестели едва сдерживаемые слёзы. Она даже не пыталась сказать что-либо в ответ, опровергнуть слова Гарри. Она просто застыла на месте, раздираемая противоречивыми эмоциями. Её сердце кричало, что она должна броситься к нему в объятья и умолять о прощении. Но Рон всё ещё был её парнем, а он категорически запретил ей когда-либо разговаривать с Гарри.

Рон был единственным парнем, который проявлял к ней интерес в романтическом смысле слова, а она... она просто хотела чувствовать себя желанной. Она считала себя посредственностью, которая не пользовалась популярностью у мужского пола. Ей не хотелось стареть в одиночестве, поэтому она ухватилась за привязанность Рона как за спасительную соломинку. В глубине души она знала, что Гарри не является тем монстром, которым его выставляли окружающие и пресса, но у неё не хватало смелости, чтобы защищать своего первого настоящего друга. Гриффиндорская отвага, казалось, совсем её покинула.

Гарри медленно кивнул.

— Я вижу... — произнёс он и закатал левый рукав кофты. На его запястье красовался браслет дружбы, который Гермиона сделала для него к Рождеству первого курса. Это была одна из самых дорогих его сердцу вещей, наряду с отцовской мантией-невидимкой. Он был символом дружбы, которая, как ему казалось, будет длиться вечно. Гарри носил его, не снимая, с того самого дня, когда Гермиона одела ему браслет на запястье и объяснила его значение.

Её глаза расширились, когда она узнала плетёный браслет на его руке. Гарри взял его правой рукой и резко дернул, тем самым разрывая нити, связывавшие их друг с другом. Несколько мгновений он с грустью смотрел на браслет, а затем медленно разжал кисть, позволив символу дружбы упасть на холодный каменный пол.

Без оглядки, без лишних слов, Гарри пошёл прочь, в своих мыслях навсегда похоронив надежду на примирение с девочкой, обладавшей густой копной каштановых волос и обожавшей книги. Гермиона упала на колени и осторожно подняла браслет, словно это было самое ценное из яиц Фаберже, которое когда-либо существовало. Первогодки невольно вздрогнули, когда по коридору прокатился скорбный вопль, а затем заметили, как староста пятого курса безудержно рыдает.

— Что же я наделала? Что же я наделала? — словно мантру повторяла Гермиона, прислонившись к каменной стене и слегка покачиваясь из стороны в сторону, обнимая руками колени. Когда она подняла обронённый Гарри браслет, что-то в ней сломалось. Прижав к груди символ дружбы, она словно проснулась от долгого сна. Внезапно нахлынувшее озарение не успокаивало её душу; чувство вины за то, как она вела себя по отношению к лучшему другу, обрушилось на неё, словно лавина, сметающая всё на своем пути. Она не могла понять, почему обращалась со своим другом подобным образом, но воспоминания не стерлись из памяти, продолжая всплывать перед глазами... Эти отголоски памяти заставляли нещадно осуждать себя за содеянное... В Большой зал Гермиона не пошла. До первой утренней пары в понедельник её вообще больше никто не видел.

* * *

Аппетит у Гарри совершенно пропал, и он отправился обратно на седьмой этаж. Сцена ссоры с Гермионой всё ещё стояла у него перед глазами. «Она не сказала ничего... ни единого слова, как она могла... Не понимаю...» — продолжал терзаться мальчик.

Он поднялся на пятый этаж и заметил девушку, которая осматривала класс за классом, а затем заглянула даже в чулан для метел, как будто что-то искала. Гарри собрался было продолжить свой путь на седьмой этаж, но внезапно заметил, что девушка была босой... на ней не было даже носков.

Хотя на улице стоял сентябрь, и температура воздуха всё ещё оставалась достаточно высокой, половицы всегда были немного прохладными. Присмотревшись к ногам девушки, он заметил, что они покраснели от холода, и она переминается с ноги на ногу, пытаясь их согреть.

Вопреки здравому смыслу он подошел к ней. Девушка была на добрых шесть дюймов ниже него, с грязными светлыми волосами по пояс. Незнакомка обладала утончёнными чертами лица и чем-то напоминала ему сказочных эльфов. На общем фоне поразительно выделялись только огромные василькового цвета глаза, как ни странно, делавшие её ещё прекраснее. Так же он с удивлением отметил, что она заложила свою палочку за ухо.

На ней был растянутый вязаный свитер с изображением какого-то странного существа, походившего на зайца с изогнутым рогом посредине головы, и юбка с оборками в стиле пятидесятых годов. На шее висело ожерелье, которое, судя по всему, было сделано из пробок от сливочного пива, а из ушей свисали серёжки-редиски. Странное сочетание. Однако, как он уже успел заметить, большинство волшебников не слишком избирательны во всём, что касается маггловской одежды.

Гарри кашлянул, привлекая к себе внимание, и чтобы не напугать юную ведьму. Не оборачиваясь, чтобы опознать его, она открыла очередной чулан для мётел, бегло его обыскала и заговорила:

— Привет, Гарри Поттер, — нараспев произнесла невысокая девушка.

— О, здравствуй...

— У тебя пропала обувь, я полагаю? — спросила она, развернувшись к нему лицом, и посмотрела на его ноги. — О, ты их нашёл... молодец! Поиски моих туфель обычно продолжаются до конца семестра. Нарглам прекрасно удаётся прятать вещи, ты же знаешь.

— Хм... прости, пожалуйста... Нарглы? — переспросил Гарри, поскольку никогда в жизни не слышал о чём-то подобном.

— Угум, они обожают жить в холодных и влажных местах, поэтому замок — идеальная среда для их размножения. Здесь так много укромных уголков и трещин, чтобы скрыть вещи, что они не могут отказать себе в удовольствии что-нибудь позаимствовать и где-нибудь спрятать. Мне кажется, для них это что-то вроде любимой игры.

Гарри уставился на светловолосую ведьму, не зная, что о ней и думать.

— Мы верим тебе, — ни с того ни с сего заявила та, совершенно не замечая его неловкого молчания.

— А, что, прости?

— Насчёт того, что Волдеморт возродился. Мы с отцом тебе верим. О, где мои манеры? Меня зовут Луна, Луна Лавгуд, — произнесла блондинка и протянула ему руку.

— Приятно познакомиться... и спасибо, — ответил Гарри и вежливо пожал руку. Луна крепко сжала его ладонь и резким движением притянула его к себе поближе, так, что её голова практически покоилась у него на груди. Немного отклонившись назад, она впилась взглядом в глаза Гарри, не разрывая рукопожатия.

Гарри неловко уставился на маленькую ведьму, которая, казалось, его изучала.

— Я так и знала, — сказала Луна, едва заметно кивнув головой. — Мозгошмыги, просто засилье мозгошмыгов.

— Мозгошмыги? — переспросил Гарри.

— Да, это маленькие создания, которые проникают тебе в мозг через уши и, в некотором роде, спутывают мысли, а так же могут вызывать перепады настроения и депрессию.

— Правда? И как мне избавиться от этих мозго...

— Мозгошмыгов, — пришла ему на помощь Луна.

— Да, так как от них избавиться? — серьёзным тоном спросил Гарри, от чего Луна начала откровенно веселиться.

— Ну, существует два способа. Первый заключается в том, чтобы прыгнуть в горное озеро, обмотавшись водорослями, и позволить плимпам [1] сгрызать их с твоего тела, пока ты будешь напевать My Bonnie Lies over the Ocean [2], — объяснила Луна.

Глаза Гарри расширились. Он не знал, смеяться ли ему или в ужасе бежать прочь от странной девчонки.

— Каков второй способ? — опасливо поинтересовался он.

— Сливочный пудинг. Мне кажется, второй вариант более предпочтительный, — заявила девушка, как ни в чем, ни бывало, постукивая указательным пальцем левой руки по губам.

— И что нужно делать со сливочным пудингом?

— Есть, конечно же! — заявила она, и посмотрела на него, как на сумасшедшего. Смеющийся Гарри согласился, что второй вариант показался ему более... приемлемым.

Пытаясь сменить тему, он спросил Луну, почему на ней нет обуви.

— Как я уже говорила, Нарглы снова забрали все мои носки и обувь.

— Снова? Так это часто случается? — поинтересовался Гарри.

— Конечно, каждый год с тех пор, как я пошла в Хогвартс. Иногда они заимствуют мою обувь, порой так же зимнее пальто или прочую одежду, случается так же, что и домашние задания пропадают. Но, признаться, это первый случай после возвращения с каникул. Обычно я нахожу большую часть своих вещей к концу учебного года. Я уверена, что подобное случалось и с тобой.

Гарри обеспокоенно посмотрел на девушку. У него создалось впечатление, что «Нарглами», скорее всего, являются её соседки по комнате, ворующие её вещи просто потому, что она немного чудная.

— Нет, Луна, со мной такого никогда не случалось. Ты не разговаривала с деканом своего факультета насчёт пропажи вещей? — спросил Гарри.

— О нет, у него и без того дел по горло, и ему некогда заниматься чем-то столь обыденным. К тому же, порой они возвращают вещи. Если же нет, я всегда могу написать папе и попросить их заменить.

— Ты уверена, что эти нуглы...

— Нарглы.

— Да, Нарглы. Ты уверена в том, что это их рук дело, Луна?

— Конечно... Я так думаю, хотя и слегка растеряна, ведь у меня в чемодане есть талисманы против Нарглов, более того, один из них я даже ношу на шее, — она указала на ожерелье из пивных пробок. — Скорее всего, у них просто выработался иммунитет.

— Как насчёт твоих соседей по комнате? Возможно, это их рук дело? — спросил юноша, и в глазах девочки промелькнула грусть, но так мимолётно, что он не был уверен, что ему это не померещилось.

— Зачем им это нужно? Они никогда не говорят со мной, поэтому не думаю, что они могут быть в сговоре с Нарглами, — произнесла она с полуулыбкой. Гарри неуверенно пожал плечами, но промолчал. Луна снова принялась переминаться с ноги на ногу, чтобы согреться.

— Позволь мне помочь, — доброжелательно предложил Гарри. Он достал свою палочку, и, направив её на босые ступни девушки, наколдовал согревающие чары.

— О, это так мило с твоей стороны, — прокомментировала Луна и принялась разминать замёрзшие пальцы. — Ты ведь знаешь, что ты совсем не тот, за кого они тебя выдают. Я никогда бы в это не поверила, потому что вокруг тебя в воздухе так и витают златоследы[3], — уверенно произнесла она.

— Это хорошо? — поинтересовался Гарри.

— Просто отлично! Златоследов привлекают благородные духом люди. К сожалению, они не могут прогнать нарглов, но для этого я могу дать тебе один из моих талисманов, — предложила Луна, широко улыбаясь.

— Мне кажется, ты единственная, кто так тепло обо мне отзывается, — произнёс мальчик без особого энтузиазма.

— Нет, таких, как я много, просто большинство слишком боится расправы со стороны Пустозвонных Пустомель, потому и не пытается тебя поддержать. Большинство учеников против тебя настраивает проклятие. Очень прискорбно, что есть люди, позволяющие влиять на свой разум мозгошмыгам.

— Проклятие... Какое проклятие? — спросил Гарри.

— Такое. Эта летучая мышь наложила его на студентов. Хотя, если быть точной, то не на них непосредственно, а на двери, ведущие в факультетские гостиные.

— Кто-то заколдовал всех студентов, чтобы они были настроены против меня? — уточнил он.

— Не слишком приятно сообщать тебе подобные вещи, но это так, — ответила Луна, нанизывая свои отмычки на нитку.

— Если всё это — правда, то почему оно не коснулось тебя? — поинтересовался юноша.

— Я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, почему. Возможно, из-за моего ожерелья, но это не объяснит того, почему есть и другие, на которых оно тоже не подействовало. Поэтому мне кажется, что это связанно с ментальной магией. Будет проклятие влиять на тебя или нет, решаешь только ты сам. Я выбрала второй путь, — сказала она, пожав плечами.

— Так значит, причина всеобщей ненависти в этом проклятии? — спросил Гарри.

— Нет, множество людей и без него терпеть тебя не могут, оно лишь негативно влияет на тех, у кого ещё не сложилось о тебе то или иное мнение, — ответила она.

— Откуда тебе всё это известно? — полюбопытствовал Гарри.

— Я видела его над входом в Рейвенкло, но более чем уверена, что и в других гостиных оно тоже есть. А всё потому, что магия оставляет видимый след на каждом, кто проходит вблизи.

— Ты можешь видеть магию? — с удивлением спросил мальчик. Луна широко улыбнулась и кивнула.

— Да, любая магия оставляет свой след, будь то проклятия, чары, сглазы или заклинания, — подтвердила она.

— Возможно, тебе и контр заклятие известно? — спросил он с надеждой.

Её улыбка померкла.

— Мне жаль, Гарри Поттер, но нет. Это означает, что мы не можем стать друзьями?

— Что?! Нет, к-конечно же, нет! Ты хочешь быть моим другом? Я имею в виду, что вся школа против меня и мне не хотелось бы стать причиной раздора между тобой и ними.

Луна посмотрела на него с грустью.

— Большинство людей меня попросту игнорируют. Они считают меня несколько, кхм... странной, — заговорщицки прошептала девушка, незаметно пожав плечами. — Но я с радостью стану твоим другом, если ты, конечно, позволишь, — чуть слышно прошептала она.

Гарри некоторое время неотрывно смотрел на Луну. Непосредственность и искренность, которой были пропитаны ее голос и мимика, не могла не удивить его. В своём роде она была единственной и неповторимой, но, по его мнению, в этом не было ничего плохого. С появлением в его жизни Добби, слово «странный» приобрело новое значение, тем не менее, Гарри считал его своим хорошим другом.

— Я, конечно же, за, Луна. У меня не слишком-то много друзей и с моей стороны было бы верхом глупости отказываться от дружбы такой удивительной и неповторимой девушки, как ты, — улыбнулся Гарри миниатюрной блондинке.

Улыбка Луны разогнала все тучки на её лице, девушка бросилась к юноше и обняла его. Гарри не был избалован объятьями, в конце концов, он получал их только от миссис Уизли и Гермионы. Но эти не походили на удушающий захват матриарха Уизли или случайные костедробильные объятья бывшей лучшей подруги. Эти объятья были полны эмоций и благодарности, так что Гарри не мог невольно не улыбнуться.

Когда Луна, наконец, оторвалась от Гарри, её щеки зарделись от смущения.

— Прости, Гарри Поттер, пожалуй, я слишком увлеклась, — пробормотала она.

— Не стоит беспокоиться, это именно то, что свойственно делать друзьям — обниматься. И, пожалуйста, зови меня просто Гарри, — с улыбкой на лице предложил он. Луна улыбнулась ему в ответ и с энтузиазмом кивнула.

— Ты уже позавтракала? — спросил он у своей новой подруги. Та в ответ лишь отрицательно мотнула головой.

— Как насчёт того, чтобы пробраться на кухню и поискать что-нибудь съестное, а затем я попытаюсь помочь тебе с поиском туфель? Идёт? — Девушка согласно кивнула, после чего они оба отправились в подвал к входу на кухню. Гарри пощекотал грушу на картине с изображением рога изобилия из фруктов. Та превратилась в латунную дверную ручку, повернув которую, двое друзей оказались на Хогвартской кухне.

Это помещение было немного просторнее, чем Большой зал. Длинные столы, стоявшие рядами, располагались как раз под их аналогами, находившимися этажом выше. По кухне суетливо метались десятки домовых эльфов, расставляя по столам тарелки с завтраками, а затем убирали с них грязную посуду. Как только тарелку ставили на стол, она тут же исчезала, чтобы через мгновение появиться на соответствующем столе в Большом зале.

Перед ними появился восхищённый домовик в розовой наволочке с гербом Хогвартса посредине. По длинным белым волосам Гарри определил, что это эльфийка. У неё, как и у всех домовых эльфов, были огромные голубые глаза, заострённый нос и уши, похожие на крылья летучей мыши.

— Что Элли может сделать для молодой мисс и юного сэра? — пропищала маленькая эльфийка.

— Хм, мы хотели бы узнать, нельзя ли нам позавтракать здесь, на кухне? — спросил Гарри.

Элли подпрыгнула на носочки ног и захлопала в ладоши.

— Конечно, вы можете! — счастливо взвизгнула она, подтаскивая пару к небольшому столу. Едва Гарри с Луной присели, как несколько эльфов принесли тарелки, наполненные яйцами, тонкими ломтиками бекона, жареными помидорами и выпечкой. Также на столе появились графины с тыквенным соком и заварочный чайник.

Гарри с Луной поблагодарили эльфов за прекрасное обслуживание, получив взамен сияющие лица, после чего домовики вернулись к другим обязанностям. Подростки же начали нагружать свои тарелки с вкусно пахнущего «шведского стола». Гарри откусил кусок яйца и тут взглянул на оживлённо трудящихся эльфов. Ему в голову пришла совершенно неожиданная мысль, и он задумался над возможностью воплощения ее в жизнь. Поэтому он решил окликнуть проходящего мимо домового эльфа, чтобы кое о чем его расспросить.

— Труджи может быть чем-то полезен молодому сэру? — спросил маленький домовик.

— Гм, да. Меня интересует вот какой вопрос. У моей подруги, кажется, пропала вся обувь и носки. Можно ли разыскать пропавшие предметы в стенах замка? Ты можешь помочь нам найти их? — поинтересовался Гарри, вовсе не уверенный в том, что это вообще возможно.

— Это просто, сэр, — ответил счастливый домовик.

— Правда?

Маленький эльф энергично закивал в ответ:

— О, конечно, каждая ведьма или волшебник оставляет на одежде свой магический след. Нам нужно лишь взглянуть на магический след молодой мисс, и мы сможем найти её вещи.

— Удивительно, никогда бы не подумал, что такое возможно, — заявил впечатлённый юноша.

— Не желает ли молодая мисс отправить Труджи на поиски её вещей?

— Это было бы так замечательно с твоей стороны, — счастливо улыбнулась Луна.

Эльф без лишних слов аппарировал, но через несколько секунд вернулся с огромной горой одежды, обуви, курток и прочих вещей. Гарри посмотрел на эту гору, а затем перевёл взгляд обратно на Луну.

— Где ты нашёл всё это, Труджи? — спросил он.

— Некоторые вещи были в спальнях зелёного факультета, а другие — в чемоданах ривинкловцев, — пропищал эльф.

— Луна... Как... Почему? — Гарри буквально утратил дар речи, рассматривая кипу вещей, которые, вне всякого сомнения, были украдены у девушки, начиная с первого курса. Луна посмотрела на слегка смущённого парня и лишь развела руками. Затем она подхватила пару разномастных носков и ботинок и быстро их надела.

— Труджи, верни, пожалуйста, вещи Луны в её чемодан, — попросил Гарри. Эльф понимающе кивнул, после чего с хлопком исчез вместе с вещами.

— Ну, по крайней мере, теперь я знаю, куда идти, когда нарглы крадут мои вещи, — мягко произнесла она. Гарри посмотрел на неё и покачал головой.

— Луна, у меня есть очень большие сомнения насчёт виновности нарглов. Тебе действительно стоит поговорить об этом с профессором Флитвиком, — сказал он новой подруге. В нём вскипела злость при мысли об отношении рейвенкловцев к Луне. Она определенно не заслуживала подобного.

— Я знаю, Гарри, что ты говоришь мне это из лучших побуждений, однако я уверена, что он слишком занятой человек, чтобы отвлекаться на подобные глупости. Кроме того, мои товарищи по факультету просто развлекаются. Я убеждена, что их намерения по своей природе не имеют ничего общего со скупостью и жаждой наживы, — голос Луны утратил свою воздушность и лёгкость, он был надломленным и дрожащим.

Гарри мог бы с этим поспорить, если бы не её умоляющий взгляд, в котором читалось явное желание сменить неприятную тему. Сделал он это крайне неохотно, и вскоре воцарилась неуютная тишина, в которой каждый из них сосредоточился на содержимом тарелок.

За неспешной беседой обо всём и ни о чём пролетел час, а затем Луна сказала ему, что хочет вернуться в свою спальню разобрать вещи. Было очевидно, что многие предметы гардероба больше не подходили ей по размеру, и она хотела отправить их с совой домой. Договорившись встретиться с ним завтра утром в Большом зале, Луна покинула кухню.

Гарри же предпочёл задержаться подольше и с помощью базовых навыков окклюменции попытался упорядочить свои мысли. Это утро оказалось весьма изнуряющим в эмоциональном плане. Он снова подумал об украденных вещах Луны, и сразу вспомнил о своих собственных — отцовской мантии-невидимке и Карте Мародёров.

Он уже собирался снова обратиться к Труджи, когда вспомнил про кое-кого другого.

— Добби, ты мне нужен! — позвал он своего друга, не зная, сработает ли это, способен ли вообще домовик аппарировать в Хогвартс. Раздался небольшой хлопок вытесненного воздуха и явно переусердствовавший эльф уже плотно обнимал ноги Гарри.

— Хозяин Гарри нуждается в Добби! — восторженно воскликнул домовик и едва не опрокинул мальчика на пол. Гарри усмехнулся этой выходке и положил руки ему на плечи, чтобы освободить сжатые эльфом ноги и стоять без опаски.

— Добби, я очень надеюсь на то, что ты сможешь мне помочь с одним делом, — сказал он всё ещё радостно подпрыгивающему домовику.

— Конечно! Добби сделает всё, о чём попросит Гарри Поттер!

— Ммм, я хотел бы узнать, обладаешь ли ты сходной способностью чувствовать магию, которая есть у здешних домовиков, и можешь ли обнаружить некоторые принадлежащие мне предметы? — спросил Гарри.

— Конечно, Гарри Поттер, все эльфы могут ощущать магию, особенно магию их хозяина! — пылко произнёс Добби, утвердительно кивая.

— Отлично! — воскликнул мальчик. — Мне нужно, чтобы ты нашёл мою мантию-невидимку и волшебную карту, которая принадлежала моему отцу. Она называется Карта Мародёров и отображает замок и его окрестности. Их забрал мой бывший друг Рон Уизли, и я уверен в том, что они до сих пор находятся у него, — с горечью объяснил юноша.

— Добби может попробовать найти мантию, но это может оказаться трудным... А карту, наверно, найти ещё труднее, магия карты, скорее всего, не позволила оставить на себе магический след Гарри Поттера. А мантия, как Добби помнит, очень могущественная вещь, потому, возможно, так же не позволяет магии оставлять на себе след. Но Добби сделает всё, что в его силах для своего хозяина, — произнёс домовик.

— Просто будь собой, Добби, это всё, о чём я прошу. Но в первую очередь посмотри у Рона Уизли, скорее всего мантия с картой у него, — посоветовал Гарри своему маленькому другу.

— Добби будет искать до тех пор, пока не найдёт, Гарри Поттер, сэр, — заверил его эльф, поклонившись, а затем с тихим хлопком исчез.

Гарри не знал, сколько времени понадобится Добби, чтобы найти семейные реликвии, украденные рыжим предателем, поэтому решил пока прогуляться по улице и подышать свежим воздухом. Поднявшись по лестнице из подвала на первый этаж, он услышал, что завтрак в Большом зале уже в полном разгаре. Оттуда раздавался хор голосов и эхом разносился по фойе.

Не обращая внимания на косые взгляды, Гарри прошёл мимо больших двойных дверей Большого зала и через главный вход замка вышел на улицу. Немного подумав, он направился к большому дубу у чёрного озера, который стал любимым местом отдыха для многих студентов, и откуда открывался прекрасный вид на большой водоём. Он сел и приготовился к ожиданию, гадая, удастся ли Добби в ближайшее время выполнить свою миссию.

* * *

— Гарри? Гарри? Лорд Блэк?! — Беллатрикс растерялась, а она ненавидела, просто не выносила чувство растерянности. Когда они ступили через порог двери, Гарри был рядом с ней, а потом… пуф! Он исчез.

— Если это какая-то шалость, то клянусь, я тебя слегка прокляну, будь ты глава дома или нет… Гарри! — Белла повернулась на стук закрывшейся двери и увидела, как та исчезает. — Вот дерьмо! — буркнула она, разглядывая теперь уже снова твёрдую каменную стену.

— Полагаю, мне нужно просто отправиться на завтрак и поискать его там. Если же он там не появится, я могу вернуться сюда. Кроме того, я ведь хочу узнать, в своём я времени или же нет. — Белла ещё раз осмотрелась и начала длинную прогулку с седьмого этажа на первый, где размещался Большой зал.

К счастью, было пока рано, и ей встречались лишь немногочисленные ранние пташки из числа студентов. Войдя в Большой зал, она пошла к слизеринскому столу, где сразу же увидела двух своих сестёр, что немедленно дало ответ на вопрос, в каком она времени. Сёстры нервно оглядывались, словно кого-то разыскивая.

Когда Белла подошла ближе, её заметила Нарцисса, которая тут же вскочила со своего места, подбежала к ней и обняла за талию, уткнувшись ей в грудь.

— Г-где ты была? — доносились приглушенные рыдания маленькой блондинки с груди девушки.

Прежде чем она успела ответить, подоспела средняя сестра с убийственным взглядом на лице:

— Ты хоть представляешь, что мы пережили?! — вполголоса прошипела ей Андромеда, стараясь, чтобы не расслышали другие. — Когда ты не пришла в общую гостиную, мы подумали, что с тобой что-то случилось! А тут ещё ввалился чёртов Лейстрейндж со своими леммингами, проклиная тебя и клянясь, что ты ещё получишь своё, — рычала Анди. — А теперь рассказывай, что, чёрт возьми, происходит и где ты была?

Белла огляделась и заметила несколько внимательных пар глаз, с интересом уставившихся на трёх сестёр Блэк.

— Не здесь, — прошептала она. — Позже об этом поговорим, а пока мне нужно перекусить, — сообщила она сёстрам.

Она потянула сестёр за дальний от входной двери край слизеринского стола. Белла села, подвинула к себе тарелку и начала накладывать еду. Андромеда с Нарциссой вместе уселись напротив неё и впились в старшую сестру одинаковыми взглядами «мы ждём». Белла лишь успела откусить кусочек колбасы, когда заметила их сверкающие взоры. Она фыркнула и быстро прожевала то, что успела откусить.

Лениво очертив вокруг палочкой, девушка поставила вокруг трио какие-то чары приватности, так, чтобы прочие суетящиеся любопытные более их не слышали. Она сложила руки перед собой на столе, а затем наклонилась вперёд; сёстры с нетерпеливым ожиданием сделали то же самое.

Немного затвердевшим голосом Белла пересказала сёстрам свой разговор с профессором Слагхорном, и что он сообщил ей об отсутствии какого-либо другого места, где бы она могла остановиться, если не была замужем или невестой студента, а также о том, что он, казалось, не слишком озабочен её безопасностью.

Андромеда нехарактерно выругалась и, похоже, была готова убить обидчиков сестры, когда Белла в лицах рассказала, что Рудольфус и его мерзавцы попытались с ней сделать. Это объясняло злые тирады неудачников, когда они вошли в общую гостиную Слизерина. Цисси сидела с ужасом на лице, представляя, что могло случиться с её кумиром — старшей сестрой.

Следующую часть истории Белла не знала, как объяснить. Ну как можно рассказать кому-то, что некто неизвестный приводит вас к комнате, которая волшебным образом появляется, когда её попросят, а затем вы встречаете мальчика из будущего, который, ко всему прочему, ещё и является Главой Дома Блэк?

Белла открыла рот, чтобы начать рассказ... и закрыла. Она не могла придумать, как начать этот разговор. Девушка откинулась на спинку сиденья с полным смятением в мыслях. Андромеда и Нарцисса посмотрели на сестру, затем переглянулись между собой, и Цисси в недоумении пожала плечами. После этого две младшие сестры Блэк вновь повернулись к Беллатрикс и терпеливо продолжали ждать объяснений.

Белла все-таки решилась начать рассказ, как вдруг почувствовала, что сзади к ней приближается кто-то из взрослых. Слегка повернув голову, она заметила декана факультета Слизерин, который двигался по направлению к ним. Лёгким взмахом палочки девушка развеяла чары приватности и полностью развернулась лицом к профессору.

— Ах, мисс Блэк, и мисс Блэк, и мисс Блэк. — Гораций Слизнорт усмехнулся своему остроумию. — Могу ли я поговорить с самой старшей мисс Блэк? — спросил моржоусый профессор самым лучшим своим льстивым голосом.

— Конечно, профессор, — вставая из-за стола, ответила Белла. — В чём дело, что Вы хотели? — поинтересовалась она, когда они отошли подальше от посторонних ушей.

— Я обсудил Вашу ситуацию с директором и у меня есть хорошие новости! — широко улыбнулся он.

Белла не ответила и продолжала смотреть на него ожидающим взглядом.

— Ну, гм... Как я уже сказал, есть хорошие новости в отношении Вашей просьбы. Директор позволит Вам занять женскую комнату старосты Слизерина, которая в настоящее время свободна. Это должно обеспечить Вам большую конфиденциальность, так как войти туда сможете только Вы, как только установите пароль, — великодушно объяснил профессор, словно он обыскал рай и ад, чтобы удовлетворить ее требования.

Белла пристально смотрела на профессора, а её ум лихорадочно перебирал все плюсы и минусы такого подарка. С одной стороны, она получит отдельную комнату, куда сможет войти только она, и одновременно останется рядом с сестрами. Однако, с другой стороны, она по-прежнему останется жить в Слизерине в окружении Лейстрейнджей и прочих недоумков, которые вьются вокруг них.

Но как же тогда Гарри, черноволосый мальчик из будущего? Благодаря своему логическому мышлению она считала, что его появление не случайно. Между ними не было связи и, следовательно, цели его присутствия. Кроме того, в комнату её привёл сам замок. Эта тайна, признала она с неохотой, манила её. Но ведь возможно и другое решение: принять предложение, но позволить жить в комнате старост Анди и Цисси. Это даст её сёстрам некоторую дополнительную защиту, и место, где она может остановиться в случае необходимости присутствия на факультете.

— Это замечательно, профессор. Благодарю за Ваше внимательное отношение к моей ситуации и думаю, что комната старост будет более чем приемлемым решением. Могут ли ко мне присоединиться мои сёстры, если на то возникнет необходимость? — спросила она.

— Не вижу никаких препятствий. Домовые эльфы помогут Вам изменить комнату согласно Вашим нуждам, — ответил он.

— Спасибо, сэр! Я никогда не смогу Вас отблагодарить! — сказала Белла, немного почесав за ушком эго мужчины.

— Отлично! Можете въехать туда, когда Вам будет угодно, мисс Блэк. Ох, и я ожидаю, что Вы примете приглашение на мою вечеринку в честь Хеллоуина. В этом году ожидается много интересных гостей; я даже ожидаю в качестве специального гостя настоящего потомка Влада Цепеша, — с широкой улыбкой заявил профессор, падкий на популярные личности.

— Надеюсь на это, профессор, — ответила Белла с вымученной улыбкой, но когда он развернулся и отправился за стол, она что-то пробормотала о льстивых имбицилах.

— И что это было? — полюбопытствовала Андромеда.

— Да так… Слагхорн отдал мне на весь год женские апартаменты старосты Слизерина, — самодовольно проинформировала она сестёр.

— Это же здорово, Белла! — поздравила Анди старшую сестру. — По крайней мере, теперь Рудольфусу не поможет его статус старосты, чтобы проникнуть в твою комнату.

— Верно, но на самом деле там буду жить не я, — заговорщицки прошептала она. Белла снова поставила Защиту конфиденциальности, созданную одним из её предков. Она представляла собой комбинацию чар отвлечения внимания и звукоизоляции, обеспечивая защиту даже от очень любопытных, использующих чары подслушивания.

— То есть, как это ты не будешь там жить? — непонимающе спросила Нарцисса.

Белла вздохнула.

— Послушайте, я собираюсь проводить как можно меньше времени в общей гостиной Слизерина. И не спрашивайте, где я буду находиться, скажу только, что это безопасное место. Знаю, вы умираете от любопытства, но пока я хотела бы сохранить это в тайне. Обещаю, что очень скоро расскажу вам все, а пока просто поверьте мне на слово, ладно? — попросила Белла у сестёр и взглянула на них тем серьёзным взглядом, который они очень хорошо знали.

Сёстры неохотно согласились, но явно не были этим довольны.

— Зачем же тогда тебе комната старосты девочек, если ты не собираешься в ней жить? — спросила Андромеда.

— Затем, что там будете жить вы с Цисси, — заявила Белла.

— Мы? — пискнула Цисси.

— Слушайте, я послала Руди и его головорезов куда подальше, и если он не сможет выплеснуть своё раздражение на меня, то может отыграться на вас. В комнате старост вы, по крайней мере, будете защищены.

— Белла, ты думаешь, он может причинить нам боль? — спросила Нарцисса, в волнении прикусив нижнюю губу.

— Я бы не стала этого исключать, Цисси. Я знаю, мама позаботилась о том, чтобы мы могли защитить себя от нежелательных приставаний, но, как бы мне ненавистно было это признавать, он очень сильный и может быть довольно безжалостным, когда чувствует себя ущемлённым, — заметила Белла.

Цисси сжалась на своём месте, попытавшись сделаться маленькой и незаметной. Анди протянула руку и обняла сестру. Белла наклонилась вперёд, и, взглянув младшей сестре в глаза, со злой улыбкой заговорщицки спросила её:

— Ты помнишь заклинание кастрации, которому я учила тебя летом?

Нарцисса застенчиво улыбнулась и кивнула.

— Если кто-то попытается причинить тебе вред, вспомни, что ты дочь Древнего и Благородного Дома, и используй это заклинание. Лестрейнджи не являются Древним или Благородным Домом, поэтому не будут иметь никакой юридической защиты, если решатся предъявить претензии за прекращение рода. Иногда хорошо находиться на вершине нашего общества, — злобно усмехнулась Белла. Улыбка Нарциссы расплылась на всё лицо, в то время как Андромеда лишь закатила глаза, но её небольшая ухмылка дала знать старшей сестре, что она тоже нашла это забавным.

* * *

Насладившись своим завтраком, три сестры вернулись в общую гостиную Слизерина, чтобы забрать вещи Андромеды и Цисси из спальни. К счастью, там не было ни Рудольфуса, ни его брата. Но Белле всё же не удалось уйти незамеченной, так как в гостиную из своих комнат выползли пятикурсники Люциус Малфой, Грегори Гойл и Матиас Крэбб.

— Так, так, смотрите-ка, кто здесь, парни, — усмехнулся Люциус. — Прошлым вечером Рудольфус был очень недоволен отсутствием твоего… подобострастия, — заявил он, медленно наматывая круги вокруг трёх сестёр, словно акула вокруг добычи. — Как приятно, что мы нашли тебя здесь, ведь вчера вечером мы так волновались, когда ты не вернулась.

— Уверена, все вы были просто в отчаянии, — усмехнулась Белла.

— Действительно, Рудольфус так желал продолжить с тобой разговор. Он чувствовал, что мог оказаться несколько… резким. — Люциус повернулся и вопросительно взглянул на двух своих приятелей, которые начали хихикать.

— Такая прелестно юная Блэк, с такими золотистыми волосами, ты, должно быть, исключение в вашей семье, — произнёс Люциус, скользнув пальцем по щеке Нарциссы, от чего девочку передернуло и бросило в дрожь, но не от страха, а от отвращения.

— Ещё раз притронешься к моей сестре, Люци, и я отрублю тебе руку, — выплюнула Белла.

— Успокойся, Беллатрикс, я просто любуюсь прекрасной генетикой Блэков. К тому же, когда у тебя такой угрюмый вид, ты портишь своё красивое личико, — насмешливо отозвался Люциус. — Становишься довольно непривлекательной.

— Почему бы тебе не заползти обратно в ту дыру, откуда ты выполз, мудак? — усмехнулась Андромеда. — И своих сук с собой захвати! — продолжила она, взглянув через плечо Малфоя на Крэбба и Гойла.

— Ты кого назвала сукой, ты… сука! — Гойл заикался, но пытался выглядеть триумфатором.

Андромеда весело рассмеялась.

— Я вижу, оригинальность — не твоя сильная сторона. Да и, судя по всему, мытьё тоже. — Носик Андромеды с отвращением сморщился, словно до неё донесся запах от двух огромных пятикурсников.

Крэбб и Гойл с любопытством посмотрели друг на друга, а затем каждый понюхал себя под мышками. Потом оба пожали плечами, как бы говоря «я ничего не чувствую». Андромеда на это лишь закатила глаза. Многие из Слизерина поражались, почему этих двоих до сих пор держат в школе. Их оценки были плачевны, и ни у одного не хватало сил, чтобы вырубить даже Локотруса. Все считали, что их отцы просто дали на лапу совету попечителей, чтобы им позволили остаться.

Возникшая перепалка привлекла внимание других слизеринцев в общей гостиной. Всем было известно, что ещё с третьего курса Беллатрикс Блэк является действующим чемпионом Хогвартса в дуэлях, а её сестру Андромеду тоже никак нельзя было назвать неумехой. Блэки всегда приходили учиться с богатым репертуаром заклинаний, сглазов и проклятий в своём распоряжении.

— Леди, леди, нет никакой необходимости устраивать неприятности. — Малфой поднял обе руки, показывая, что он без палочки. — Мы все здесь слизеринцы и происходим из известных чистокровных семей. Не подобает нам устраивать между собой склоки, словно простолюдины. Наш мир находится в серьёзной опасности из-за загрязнения нашего общества теми, кто, как минимум, не заслуживает нашего дара. Мы должны объединить усилия против распада нашего мира, — продекламировал Люциус, получив множество одобрительных кивков от присутствующих.

— Рудольфус сам сказал мне, что ты, Беллатрикс Блэк, способна стать могущественной силой добра и лидером нашего дела, если только откроешь глаза и присоединишься к нему в качестве второго лидера молодёжного движения. Твои родители видят в нём мудрость; они знают, что союз между двумя могущественными чистокровными семьями в перспективе послужит делу сплочения остальных, — заявил Люциус своим отрепетировано гладким и шелковистым голосом.

— Шпаришь, как настоящий политик, Люци, — ответила Белла. — Но я не заинтересована в присоединении к вашему маленькому движению, и уж абсолютно никак не заинтересована в присоединении к Дому Лестрейндж. Я сама выберу, с кем… объединяться, так что можешь просто пойти и найти Руди, и передать ему, чтобы держался от меня подальше, если хочет дожить до выпуска целым и невредимым, — насмешливо улыбнулась она.

— Ты забываешься… Ведьма! — выплюнул Люциус, позабыв о своем хладнокровии. — В вашем союзе с Рудольфусом у тебя не будет права голоса. Этот вопрос будет решён между волшебниками, а тебе останется только подчиниться, как и подобает ведьме! — усмехнулся длинноволосый блондин. Его последний комментарий получил одобрение среди волшебников в гостиной, но на большинство ведьм произвёл противоположный эффект.

Вернув равнодушный вид и отрепетированное выражение лица, он начал говорить тоном, каким обучил его отец для решения всех вопросов, будь то политического или общественного характера.

— Мисс Блэк, наше «маленькое движение», как Вы выразились, является глашатаем людей, которые лишь хотят вернуть то, что наше по праву магии. Ваша благородная семья щедро финансирует нашего Лорда, и в качестве блага для Вашей семьи Вы получили возможность занять привилегированное положение в наших рядах. Наш Лорд проинформирован о Ваших незаурядных навыках обращения с палочкой и Вашем потрясающем таланте в области зельеварения. Он очень хотел бы встретиться с Вами, чтобы лично разъяснить свою программу.

— Беллатрикс, это редкая возможность, предоставляемая немногим. Вы вполне можете войти в элиту нового правительства, которое он учредит. Только подумайте о той чести, которую Вы окажете своей семье, не говоря уже о том, что её члены станут героями нашего народа, оказавшие щедрую финансовую поддержку этому великому делу и боровшиеся за наши традиции и культуру, — вещал Малфой.

Белла призналась самой себе, что когда Люциус хотел, он мог быть весьма учтив и убедителен, но она слишком хорошо знала о его склонности манипулировать людьми. Внешне она и виду не подавала, что думает о нём в таком ключе. Люциус же, приняв молчание Беллы за серьёзные размышления над его словами, начал преждевременно поздравлять себя с победой.

— Послушай, Беллатрикс, на Хэллоуин состоится собрание нашей молодёжной организации, и ты сможешь из первых рук узнать всю необходимую информацию для принятия обоснованного решения относительно нас, а так же того, что мы делаем и целях нашего Лорда, — предложил Люциус в надежде заполучить от неё хотя бы небольшое обещание. Он был убеждён, что как только они заманят её силой и властью (две вещи, которым, как было хорошо известно, поклонялась семья Блэк), они её заполучат, а затем, один раз внушённая их руководителями философия превратит её в мощный инструмент, из которого его Лорд сможет выковать ещё более мощное оружие.

Белла взглянула на Люциуса, и, как истинная Блэк, решила посмотреть на текущую проблему со стороны, чтобы оценить, где она сможет принести пользу. Если это движение набрало такую силу, как они утверждают, и их намерения — правда, то вскоре магический мир будет ввергнут в гражданскую войну. И сейчас она уже знала, что этому новому Лорду Волдеморту оказывают финансовую поддержку многие из старых семей.

Беллатрикс не разделяла все эти идеалы фанатичных чистокровных, но она гордилась традициями и культурой волшебного мира, а раскол в магическом обществе теперь стал очевиден даже для политика-дилетанта. Если этот Лорд Волдеморт поддерживает правильную организацию своего движения и, к тому же, неплохо финансируется, то она посчитала целесообразным, по крайней мере, проявить некоторый интерес по отношению к движению, но не принимать пока никаких окончательных решений.

— Очень хорошо, Люциус, я приду на это ваше собрание. Но ни на секунду не думай, что я смирюсь с тем дерьмом, что вы пытались сделать прошлым вечером. В следующий раз изгоняющими чарами вы не отделаетесь. Контракт между мной и Лестрейнджем пока не подписан, и я ему не принадлежу, и не собираюсь быть его собственностью! Я достаточно ясно выражаюсь? — зашипела Белла на женоподобного Малфоя.

— Я передам твоё мнение Рудольфусу. Что касается меня, я хотел бы сказать, что ты приняла мудрое решение присоединиться к нам на собрании. Гарантирую, это будет очень поучительно и на многое прольёт свет. — Затем Малфой поклонился и быстро подмигнул Нарциссе, вызвав у юной девочки дрожь. Быстро развернувшись, он отошёл от Беллы и сестёр, прихватив с собой глядящих ему в рот Крэбба и Гойла.

— Ты же это не серьёзно, Белла?! — зашипела ей Андромеда.

— Тихо! — прошипела та в ответ. — Не здесь. Вы двое идите и собирайте вещи, и возвращайтесь сюда как можно скорее. Дверь в комнату старосты девочек слева от камина. Как только вернётесь, мы установим на комнату пароль, который будем знать только мы трое, понятно?

— Да, Белла, — хором сказали младшие сёстры Блэк, после чего отправились собирать свои вещи.

* * *

Добби не понадобилось много времени на то, чтобы разыскать мантию-невидимку и карту Мародёров. Они вместе лежали в сундуке рыжего предателя, который повернулся спиной к его хозяину. Добби очень хотелось проклясть храпящего веснушчатого кретина, но он не был уверен, что великий Гарри Поттер одобрил бы это. Поэтому после получения украденных вещей Добби быстро переместился обратно к своему хозяину.

Гарри был в восторге от возвращения семейных реликвий и выразил Добби свою невероятную благодарность. Домовик же впитал в себя все похвалы, и его просто-таки распирало от счастья.

— Добби, если ты понадобишься, я тебя снова позову. Только вот меня не будет в гриффиндорском общежитии, потому что меня в некотором роде выгнали из башни, — сообщил он маленькому эльфу, который теперь начал планировать месть тем, кто так отнёсся к великому волшебнику Гарри Поттеру.

— Я буду находиться в одном месте на седьмом этаже, которое может появляться и исчезать, — пояснил мальчик.

— О! Гарри Поттер нашёл комнату по требованию! — понимающе ответил Добби.

— Так ты знаешь о ней? — поинтересовался Гарри.

— О, да, Гарри Поттер, её также называют «Выручай-Комната». Добби приносил туда Винки, когда та выпивала слишком много сливочного пива, — рассказал Добби, грустно покачивая головой при мысли об эльфийке, которая чуть не загубила свою жизнь.

— Значит тебе известно, как туда попасть? — спросил мальчик. Добби утвердительно замотал головой.

— Нужно просто сказать комнате, что вы хотите, и она это предоставляет.

— Получается, в замок может аппарировать любой эльф? — спросил Гарри, думая, что Хогвартс не столь уж и безопасен, как все считали.

— Нет, хозяин Гарри Поттер, сэр, — ответил эльф.

— Тогда как тебе это удаётся? — озадаченно спросил мальчик.

Добби выглядел немного смущённым.

— Несмотря на то, что Добби теперь и домовик Гарри Поттера, Добби остаётся и эльфом Хоггивартса.

— Так ты по-прежнему связан с директором? — спросил Гарри немного озабоченно.

— Нет, Гарри Поттер, сэр, Добби — свободный эльф Хоггивартса, эльфы здесь не связаны с бородатым директором, эльфы связаны только со школой.

— Серьёзно? Так если эльфы преданы школе, это не обязательно значит, что они преданы и Дамблдору? — спросил Гарри, и Добби закивал. — Но я думал, что эльфы докладывают директору обо всём, что происходит.

— Хоггивартс хранит секреты студентов от бородатого, если только те не находятся в опасности, — объяснил домовик.

— Что?! Значит всё то дерьмо, через которое я прошёл за все эти годы, все засады, в которые попадал, все проклятия, которые получил от учеников, обо всём этом директор знал?! — выкрикнул Гарри.

Добби с грустью кивнул.

— В двух случаях Добби предупреждал бородатого директора, и он говорил Добби, что позаботится об этом. Но бородатый никогда не вмешивался, сэр. Хоггивартс недовольна директором, она теперь всем домовым эльфам говорит защищать учеников, она отказывается от обета невмешательства, установленного основателями, говорит, что бородатый нарушил свою клятву защищать студентов, позволив Гарри Поттеру подвергаться опасности в замке и получать травмы.

— Значит, Хогвартс живой? — это подтверждало теорию Гарри.

— Пока магия используется в ней, у неё есть жизнь, хозяин Гарри Поттер, сэр, но её магия ограничена, — подтвердил Добби.

— Это же замечательно! — воскликнул Гарри. — Однажды она уже помогла мне, направив в Выручай-Комнату. Не могу дождаться, чтобы рассказать Белле, — добавил он, снова подумав о молодой девушке. — Ещё раз спасибо, Добби, ты оказался большим подспорьем. — Гарри ласково похлопал по плечу своего маленького друга.

Домовик гордо улыбнулся.

— Добби придёт всегда, когда бы ни позвал его хозяин Гарри Поттер, сэр. — И с лёгким хлопком исчез.

Гарри надел мантию-невидимку, исчезнув из поля зрения окружающих, и отправился в комнату, у которой теперь было название. «Выручай-Комната», — подумал он. Мальчик не заходил в Большой зал или куда бы то ни было ещё. Он понял, что достаточно скоро наступит понедельник и ему придётся толкаться в толпе студентов. «Не нужно торопить события», — подумал он.

В надежде найти в комнате Беллу, он стал ходить туда-сюда перед голой стеной, вызывая в сознании воспоминания о комнате, где находился вчера вечером и ночью. После третьего прохода проявилась знакомая деревянная дверь, и он вступил внутрь.

* * *

— Здесь так прекрасно! — Нарцисса вся светилась от счастья, когда они с сёстрами вошли в апартаменты, предназначенные для старосты девочек Слизерина. Они включали в себя небольшую гостиную с уютными на вид диванчиками, камином и парой столов. Паркетный пол покрывали персидские ковры с различным орнаментом, а стены были задрапированы средневековыми гобеленами. Всё это вызывало чувства тепла и комфорта.

К удивлению Беллы, в апартаментах было две спальни с общей ванной между ними, что напомнило ей о волшебной комнате, которую они делили с Гарри. Андромеда пускала слюнки на большую ванную, и по выражению в её глазах Белла могла с уверенностью сказать, что она была готова немедленно запрыгнуть туда и опробовать её.

Белла предположила, что домовые эльфы каким-то образом узнали об её намерениях поселить здесь сестёр и оформили комнаты соответственно. Андромеда и Цисси выбрали себе спальни и вскоре уже распаковывали свои вещи.

Как только сёстры обосновались, все трое расселись по диванам. Тогда Белла и объяснила им, почему решила принять участие в собрании Люциуса. Андромеда и Нарцисса сильно обеспокоились по поводу того, что она связывается с очевидными фанатиками, которые высказывали враждебность по отношению к любому, кто не отличался чистокровностью.

— Послушайте, девочки, я же не контракт с ними подписываю, просто собираюсь послушать то, что они там говорят. Кроме того, наши родители и дядя Орион уже начали поддерживать это движение. Я не думаю, что они вступили бы в союз с организацией, которая является квинтэссенцией зла, — объяснила Белла.

— Думаю, ты просто пытаешься оправдать своё решение, Белла. Мы слышали, что тебе говорила Оливия Розье. Они планируют насильственный захват власти, хотят разогнать Визенгамот и… и убивать магглорождённых! — с вызовом заявила Андромеда старшей сестре.

— Анди, пока что я не наблюдаю охоту на магглорождённых. Это было бы слишком. Кроме того, если они начнут это делать, популярность движения резко упадет, и они потеряют поддержку умеренных, — сказала Белла, хотя в её голосе не было никакой убеждённости.

— Значит, они хотят убивать людей, таких как Лили? — спросила Нарцисса и её губы задрожали. — Она же такая милая, смешная, умная. Белла, ты не можешь позволить им причинить боль Лили! — закричала блондинка сестре.

Белла посадила Нарциссу к себе на колени, и девочка уткнулась сестре в шею.

— Послушайте, я обещаю, что немедленно отвернусь от них, если увижу серьёзный намёк на то, что они планируют причинение вреда другим. А если я узнаю, что они действительно собираются принести нашему народу войну, мне удастся убедить семью прекратить их финансирование, — тихо сказала она, обнимая младших сестёр.

— Мне всё ещё это не нравится, Белла, — сказала Андромеда. — Но если ты обещаешь не присоединяться к ним, если подтвердятся мои опасения, то я тебя поддержу.

— Договорились, — ответила та. Три сестры обняли друг друга. — Сёстры навсегда? — обратилась к ним Белла со знакомым девизом.

— Сёстры навсегда! — поддержали её остальные.

Оставшаяся часть дня пролетела в сестринских разговорах и удовольствии от компании друг друга. Белла с Анди рассказывали Нарциссе о профессорах и о том, что можно ожидать от каждого из них. После того, как Белла вызвала домового эльфа, он подал им лёгкий обед. Затем она, извинившись, сказала, что ей пора возвращаться в «безопасное место» и кое-что выучить перед занятиями.

После обмена поцелуями и объятьями Белла покинула апартаменты старосты и, не оглядываясь по сторонам, вышла из общей гостиной Слизерина и пошла обратно на седьмой этаж. Сегодняшний день принес много интересного, и у неё было о чём подумать. По пути она размышляла о черноволосом зеленоглазом мальчике, который занимал все её мысли. Он, очевидно, не вышел из комнаты вместе с ней, поэтому она решила, что он не смог последовать за ней в её время. Это была тайна, продолжавшая её мучить, головоломка, которую она очень бы хотела разгадать. Не говоря уже о том, что с нетерпением ждала возможности поближе познакомиться с мальчиком. «Чисто на платонически-академическом уровне, конечно», — сказала она себе, хотя что-то в её животе думало по-другому и просто порхало при мысли о скорой встрече с ним.

Подойдя к голой стене, она стала ходить взад и вперёд, сосредоточив свои мысли на том, что ей нужно. Появилась и медленно открылась уже знакомая деревянная дверь. Белла вошла в комнату и тут же столкнулась с парой сверкающих изумрудно-зелёных глаз, смотревших на неё.

——————————

[1] Плимп — небольшая круглая рыбка с двумя перепончатыми лапами. Живёт в глубоких озёрах и питается улитками. Плимпы не опасны, но иногда кусают за ноги и отгрызают кусочки одежды ничего не подозревающих пловцов. (Прим.пер.)

[2] «Мой милый находится за океаном» — народная шотландская песня, популярная в западной культуре. (Прим.пер.)

[3] Таким образом мы перевели «gilded chumlies». Возможно, кому-то известно более корректное название этих мифических существ. (Прим.пер.)

В субботу пополудни Минерва МакГонагалл сидела за столом в своём кабинете и прокручивала в памяти различные моменты учебной, семейной и личной жизни Гарри Поттера, начиная с той злополучной ночи, когда он был сокрыт от магического мира, и заканчивая его последующим возвращением. Это был болезненный анализ всех манипуляций, подстроенной дружбы, условно контролируемых, но, в то же время, опасных условий, в которых находился спаситель волшебного сообщества. Не говоря уже о систематической эксплуатации подростка в различных интригах.

С момента убийства четы Поттеров, Альбус Дамблдор по какой-то причине занял довольно-таки радикальную позицию касательно воспитания их наследника. С некоторыми людьми он, все же, поделился информацией о судьбе мальчика, а так же о том, что однажды тот будет необходим магическому обществу, чтобы не допустить возвращения в их мир тьмы.

Ему было известно о том, что Волдеморт в ту судьбоносную ночь много лет назад не был уничтожен, а значит, однажды он вернется. Откуда директор знал, что именно Поттер окажется причастным к окончательному уничтожению наиболее опасного Тёмного Лорда столетия, никому известно не было, поскольку эта тайна хранилась за семью печатями. Его слова были приняты на веру без возражений, как свершившийся факт, ведь, Альбус был, в конце концов, одним из величайших волшебников в магической истории после Мерлина. Он пользовался глубоким уважением и почтением не только у ведьм и волшебников Великобритании, но и по всему миру.

Потому ни у кого не было причин сомневаться в нём. Многие волшебники, в том числе и сама Минерва, слепо следовали его указаниям, позволяя мальчику быть пешкой в его большой шахматной игре под названием жизнь.

Целью его экспериментов было заставить Гарри балансировать между жизнью и смертью, чтобы выяснить, что именно может послужить стимулом для превращения мальчика в столь необходимое Альбусу оружие.

Несмотря на то, что инцидент с горным троллем на первом курсе не был спланированным, Альбус был весьма рад такой случайности, поскольку она закрепила в сознании мальчика мысль о том, что самопожертвование — это благородный поступок. Он ведь не побоялся кинуться на спину горного тролля ради спасения девчонки Грейнджер. Это означало, что Гарри подсознательно был готов подвергнуть себя опасности, чтобы защитить других. Но Дамблдору этого было мало. Ему было необходимо, чтобы самопожертвование рассматривалось Поттером как долг, а не право, который он обязан был исполнить во имя установления мира, чтобы им могли гордиться не только его сверстники, но и покойные родители.

Несмотря на то, что Гермиона Грейнджер стала невольным скульптором для огранки характера Поттера, она же впоследствии оказалась и препятствием для планов директора. Нельзя было допустить появление у Поттера привязанностей, которые бы отвлекали его от уготованной ему судьбы. Такие эмоции, как забота и любовь были, по меньшей мере, непредсказуемыми, но при определенном стечении обстоятельств, их можно было бы использовать, чтобы превратить изголодавшуюся по любви юную личность в решительного мученика.

Первой проверкой стало Зеркало Еиналеж. Альбусу необходимо было узнать о самом сокровенном желании Поттера. Это стало бы основой для подготовки почвы к управлению мальчиком, манипулированию его окружением, и, наконец, подталкиванию его в нужном направлении. Альбус обнаружил, что больше всего на свете мальчик жаждал воссоединиться с родителями. Конечно, те, кто однажды шагнули за грань бытия, уже никогда не воскреснут из мертвых. Но у старого лиса тут же возник план, как использовать это желание для того, чтобы мало по малу подвести мальчика к мысли о воссоединении со своей семьёй... в нужное время и при прогнозируемом развитии событий.

Минерве Дамблдор настоятельно рекомендовал хорошо отзываться о родителях мальчика, намекать на то, что его отец был добродушным и весёлым человеком, и не было в мире добрее женщины, чем его мать. Это усилило бы чувство гордости за родителей. Ей стоило неустанно упоминать об их поразительном сходстве с ним и о том, что своей жертвой они спасли не только его, но и весь магический мир, усиливая в сознании мальчика стремление к жертвенности.

Альбус поощрял в Северусе Снейпе, декане факультета Слизерин, желание всячески поносить имя Джеймса Поттера в присутствии Гарри так часто, как это было возможно, чтобы тот пытался защитить доброе имя отца, выплескивая агрессию на профессора зельеварения. Это позволило бы Северусу наказывать Гарри по своей собственной прихоти. Со временем Поттер-младший стал бы воспринимать наказание и жертву во имя защиты чести рода со всеми вытекающими последствиями, как приемлемую поведенческую норму. Но это так же настраивало бы Гарри против тьмы во всех её проявлениях, подтверждая тем самым слова Рона Уизли о том, что все злые колдуны и ведьмы — выходцы из факультета Слизерин.

Альбус словом и делом стал направлять и манипулировать мыслями и чувствами наследника Поттеров. Грань между светом и тьмой проходила через океаны жестокости. Волдеморт абсолютизировал вселенское зло, а Поттер обязан был считать своей обязанностью, семейным долгом бороться и отдать жизнь ради того, чтобы другие были счастливы, пусть даже ценой его жертвы.

С помощью игр и манипуляций план постепенно становился реальностью. Последующие три года были тщательно спланированы, чтобы обеспечить развитие способностей, силы и характера молодого Поттера. Его собирали по кусочкам только для того, чтобы снова начать разрушать изнутри. Постоянные эмоциональные встряски выводили его из равновесия. Дружба и предательство, успехи и поражения, похвалы и насмешки закаляли и формировали его как личность и шлифовали характер.

В этом году Альбус по-настоящему усилил свой натиск на мальчика. Волдеморт вернулся с помощью ритуала воскрешения, в котором был задействован Гарри. Альбусу не составило труда сыграть на чувстве вины и достоинства юного Поттера. Поскольку тот стал причиной возвращения Тёмного Лорда, на мальчика была возложена миссия по уничтожению злого волшебника. Чувство ответственности не позволило бы Гарри поступить иначе.

Но при всём своем уме Альбус просчитался. Он слишком сильно давил на мальчика, полагая, что Гарри будет использовать ненависть, направленную в его сторону, дабы распалить свое желание уничтожить того, кто был причиной его мучений: Волдеморта. Вместо этого Гарри потерял всякую приязнь к миру, который «спас» его от жалкого существования, которое он влачил, живя с Дурслями.

Альбус надеялся, что если вся школа отвернётся от Гарри, он тут же направит свой гнев на Волдеморта, ведь тот был бы причиной его раздора с окружающими. Директор лелеял веру в то, что это станет хорошим стимулом для Поттера, чтобы ринуться в подготовку к битве с врагом и доказать всем, что он не лгал. Гарри настолько отчаянно нуждался в любви и привязанности, что Альбус полагал, что сможет легко манипулировать желанием мальчика доказать свою правоту.

Впоследствии Гарри придёт к пониманию того, что всё, через что ему довелось пройти, было необходимо ради Высшего Блага для магического мира. Альбус был совершенно уверен, что этот план принесёт хорошие плоды…

Стук в дверь заставил её прервать свои размышления. Она позвала своих коллег-единомышленников на небольшое собрание, чтобы обсудить, как они будут защищать Гарри Поттера. Минерва боялась, что уже слишком поздно что-либо предпринимать, но она должна была хотя бы попытаться реабилитироваться в глазах Лили и Джеймса и спасти их сына.

— Филиус, Помона, проходите, не стойте в дверях, — пригласила их строгая профессор трансфигурации, обернувшись к входу. В кабинет вошли миниатюрный профессор Чар и пухленькая преподавательница Гербологии. К удивлению Минервы, за ними последовали еще трое её коллег: Аврора Синистра, Септима Вектор и Чарити Бэрбидж. Заметив оценивающий взгляд заместителя директора, Филиус заговорил.

— Я переговорил с ними, Минерва, и узнал, что они возмущены происходящим с мистером Поттером не меньше нашего и желают оказать помощь в защите этого парня.

— Как тебе известно, Минерва, — начала Аврора Синистра, — мы с Лили на седьмом курсе были напарницами в совместном проекте по Трансфигурации и в процессе этого довольно сильно сблизились. Я никогда не встречала более отзывчивого и способного на сострадание человека, чем она. Я чувствую своим долгом попытаться помочь её сыну, отплатив, таким образом, за толику её доброты ко мне, — пламенно заявила женщина. Минерва кивнула молодой профессорше и выслушала очень похожие истории и от профессоров Вектор и Бэрбидж.

— Тогда давайте объявим наше собрание открытым, — кивнула Минерва и взмахом палочки создала ещё три кресла.

* * *

— Привет...

— Привет...

Двое подростков какое-то время пристально смотрели друг на друга, от чего оба испытывали некую неловкость, пока, наконец, всегда смелая Белла, не решилась закончить игру в гляделки привычным для неё способом — словесной перепалкой.

— Так ты собираешься рассказать мне, куда ты, чёрт возьми, подевался, или мы так и будем смотреть друг на друга и считать веснушки? — поинтересовалась она, скрестив руки на груди.

— Но у тебя на лице нет веснушек, — ответил смущённый Гарри.

С широкой ухмылкой на лице она медленно, слегка покачивая бёдрами, подошла к нему.

— Значит, ты запомнил моё лицо, Гарри? Мой неспроста наблюдательный молодой лорд, — промурлыкала Белла и провела пальчиком левой руки по его груди, проходя мимо него. Увидев, как лицо её соседа по комнате залилось краской, она с трудом подавила смешок.

Гарри какое-то время просто стоял, полностью потеряв дар речи, однако мудро решил не продолжать разговор на эту тему. Он повернулся и последовал за ней в гостиную, усевшись в кресло напротив. Прокашлявшись от странного ощущения в пересохшем по неизвестной ему причине горле, он попытался начать разговор заново.

— Ну, хм… По-видимому, я всё ещё в своём времени. Когда я вышел из комнаты, то остался один. Я огляделся по сторонам в поисках тебя, но ты исчезла, — начал рассказ Гарри, растянувшись в удобном кресле с изогнутой спинкой. — Потом я столкнулся с Герм… со знакомой и так узнал, что нахожусь в своём времени.

— Со мной приключилась та же история. Я вышла с тобой из комнаты, и ты внезапно пропал. Я пошла в Большой зал, чтобы посмотреть, в своём я времени, или в твоём. Когда я пришла туда, то встретила своих сестёр и тут же поняла, что всё ещё нахожусь в своём времени, — ответила Белла. — Значит, полагаю, можно смириться с тем, что у нас разные временные линии?

— Не знаю, наверное. Быть может, если мы точно выберем момент и выйдем из комнаты одновременно...

— Возможно, — прервала его Белла. — Но, скорее всего, мы просто всеми своими силами привязаны к собственным временным линиям, а эта комната каким-то образом находится за пределами обычной реальности, и она — единственное место, где мы можем быть вместе.

Эта мысль странным образом огорчила Гарри.

— Может, нам стоит попробовать снова, но на этот раз, взявшись за руки?

Гарри снова покраснел, увидев дерзкую ухмылку Беллы, и осознал, что он только что ляпнул, и какой ответ за этим может последовать.

— А Вы смелый, милорд. Мы знаем друг друга меньше суток, а Вы уже пытаетесь взять меня за руку!

— Это вовсе не то, что я имел в виду! — яростно запротестовал Гарри, но его красная физиономия вызвала у Беллы приступ хохота.

— П-прости, Гарри! — девушка хватала ртом воздух от душившего её смеха. — Но грех было не воспользоваться таким удачным моментом, чтобы подразнить тебя! — Белла с размаху откинулась на спинку своего кресла, схватившись за живот, и попыталась успокоиться.

Гарри раздражённо скрестил руки на груди и закатил глаза.

— Это были просто мысли вслух, — решительно сказал он.

— Но ведь это на самом деле хорошая мысль, — согласилась Белла после того, как взяла себя в руки. Она до сих пор поражалась тому, насколько комфортно ей рядом с Гарри. Позже ей придётся серьёзно поразмыслить над этим, потому что она никогда ещё не чувствовала себя настолько свободно рядом с кем-либо, позволив себе утратить бдительность.

— Правда? — спросил Гарри.

— Да. Попытка — не пытка. Быть может, нам стоит опробовать этот способ позже вечером, так хотя бы будет меньшая вероятность нарваться на… неприятности, — задумчиво сказала она. — Я… Я много думала над тем, почему это с нами произошло. Мне кажется, должна быть какая-то причина для того, чтобы замок привёл нас сюда. А так как в совпадения я не очень-то верю, на мой взгляд, здесь сыграли роль какие-то иные факторы. Какая-то цель, ради которой мы с тобой встретились, — глубокомысленно продолжила Белла.

— И как, по-твоему, что это за цель?

— Не могу со стопроцентной уверенностью утверждать что-либо, но мне кажется, что не может быть обычным совпадением то, что мы с тобой связаны. Кроме того, в своём времени ты — Глава Дома Блэк.

— Может быть, мы должны как-то помочь друг другу, — ответил Гарри, пожав плечами. — Тётя Вальбурга хочет, чтобы я восстановил семейную честь и гордость, может, в этом дело, — закончил он.

Белла задумчиво посмотрела на Гарри, размышляя над его словами.

— Вряд ли замок стал бы вмешиваться в нашу жизнь просто для того, чтобы помочь нам вернуть семейную честь, — решительно заявила она. — Нет, думаю, это связано лично с нами. — Это натолкнуло её на раздумья о неразберихе, которая сейчас творилась в её жизни. «Может ли он… Маловероятно, что он сможет остановить брачный контракт с Лестрейнджем. Несмотря на то, что Гарри в его времени — Глава моей семьи, сейчас-то этот титул принадлежит дяде Ориону, и вряд ли Гарри сможет приказать моему отцу не заключать контракт.»

И тут ей в голову пришли другие, волнующие мысли. А что было бы, если бы не было никаких Лейстрейнджей? За кого бы она тогда вынуждена была выйти замуж? В её ли силах сделать так, чтобы оба брата просто исчезли с лица земли? Можно ли обратиться к Гарри за помощью? И что он подумает о ней, если узнает о её замыслах совершить убийство? И откуда в её голове вообще взялись подобные мысли? Она никогда не отнимала жизнь. О, конечно же, она думала об этом множество раз, но всерьёз никогда не собиралась становиться убийцей.

Но отчаянные времена требуют отчаянных мер, а она буквально тонула в отчаянии, пытаясь отыскать любую лазейку, чтобы не оказаться втянутой в этот союз. Она слышала о том, что в магических контрактах может применяться тёмная магия, и знала, что, скорее всего, после того, как поставит подпись над пунктирной линией, потеряет свою свободную волю. Таковым было магическое подкрепление этих архаичных ритуалов.

Здесь существовало слишком много подводных камней, так что в данный момент не стоило заострять на этом внимания. Даже если бы Гарри и не отказался от такой идеи, важно то, что он застрял в своём времени, а она — в своём; как бы он смог ей помочь? Зачем же тогда их свели вместе, если не для помощи друг другу? Возможно, ей стоит чуть дольше над этим поразмышлять. Или, быть может, их свела вместе какая-то удивительная цепь случайностей?

«Нет!» — в совпадения она не верила. Их свели вместе по какой-то причине, ей просто нужно было выяснить, по какой. Это продолжало оставаться загадкой, а ничего не притягивало любопытство Беллатрикс Блэк больше, чем тайны.

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Гарри, бросив взгляд на отсутствующее выражение лица девушки.

— Ч-что? Ох! Прости, кажется, я отключилась на минуту. Я просто пыталась найти ответ на мучивший меня вопрос.

— И как, успешно? — заинтересованно спросил он.

— Нет, пока нет, но упорства мне не занимать. В конце концов, я разберусь с этим. Так чем ты занимался, пока отсутствовал? — спросила Белла, устроившись в комфортабельном кресле, которое уже считала «своим». Гарри же занял место напротив неё. Девушка скинула туфли и подтянула ноги под себя, чтобы стало ещё удобнее. — Кто бы теперь ещё вкусного чайку принёс, — вскользь произнесла она, потирая правой рукой уставшие глаза. — Интересно, предполагает ли эта комната обслуживание номеров?

— Не знаю, попытайся, — предложил ей Гарри.

Твёрдым голосом Белла попросила чая, и через несколько секунд на журнальном столике рядом с её креслом появился чайный сервиз и тарелка печенья.

— Замечательно! — обрадовалась она. — Даже быстрее, чем домовой эльф.

— Хмм... домовые эльфы. Интересно, может ли попасть сюда Добби? Он ведь официально не покидал замок.

— Кто это, Добби? — спросила Белла.

— Один из моих домовиков, — пояснил Гарри.

— Один? Сколько же их у тебя всего? — серьёзно спросила она.

— Ммм... трое.

— О, как Вы избалованы, однако, мой лорд, — шутливо улыбнулась Белла.

Гарри в ответ на это заявление лишь густо покраснел:

— Одного я унаследовал, другого освободил от плохого хозяина и теперь он работает на меня, а ещё одну эльфийку прогнали из её бывшей семьи, и она находилась в плачевном состоянии, так что я предложил ей свой дом, — ответил он девушке, защищаясь.

— Да я не осуждаю или что-то в таком духе, просто для большинства семей редкость — иметь более одного эльфа, если только они не владеют несколькими домами, — виновато пояснила Белла.

— Прости, иногда я могу немного выпускать иголки, защищаясь. Тётя Вальбурга твердит, чтобы я держал свои эмоции под контролем, но как видишь, не всегда это получается.

— Тётя Вальбурга? Жена Ориона? — изумилась Белла.

— Ну да, а что?

— Она разве ещё жива?

— Хм, вообще-то нет, умерла несколько лет назад. Когда я переехал на Гриммо, там висел её портрет, и между нами возникли своеобразные отношения наставник-ученик. Она мне очень помогла стать «правильным» лордом и была очень терпеливым учителем, — сказал Гарри с восхищением в голосе.

— Значит, ты поддерживаешь её идеологию? — осторожно спросила Белла.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, ты фанатик чистокровности, Гарри?! — уточнила она, не скрывая настороженности.

— Что?! Конечно же, нет! Мерлин, я сам полукровка! У меня есть... ну, по крайней мере, были друзья-магглорождённые!

— Тогда чему ты у неё учился?! А если быть более точной то, чему она тебя учила? Она ненавидит всё, что не связанно с чистокровными волшебниками, — заявила Белла, словно пропустив мимо ушей замечание Гарри, что он — полукровка.

— Возможно, в своё время она такой и была… Но после смерти изменила своё мнение.

— Вот как? — спросила Белла, подавшись вперёд к его креслу.

Гарри снова отвесил себе мысленную оплеуху. Он опять чуть было не разболтал информацию о будущем, что могло в случае утечки сведений привести к серьёзным последствиям в его времени. Для Беллы его внезапная заминка не прошла незамеченной. Она отругала себя, что слишком сильно на него надавила и решила как можно быстрее развеять его опасения, или, по крайней мере, попытаться.

— Послушай… — медленно начала девушка, встав с кресла, и подошла ближе к камину, чтобы смотреть на потрескивающие языки пламени, — Мне просто любопытно, Гарри; я не пытаюсь тебя обмануть и выпытать то, что ты не хочешь говорить. Я просто считаю всё это чрезвычайно странными обстоятельствами.

Белла развернулась и глубоко заглянула в глаза молодого человека.

— Я считаю, что ты ужасно странный. Не в плохом смысле, нет… Просто… Нет, я не уверена.

Разглядев в его глазах недоумение, она продолжила:

— Как так получилось, что ты, полукровка, являешься главой Дома Блэк? Что случилось с моей семьёй, Гарри? Очевидно, ты что-то от меня скрываешь. Будь ты просто моим однокурсником с факультета Слизерин, я ещё могла бы оценить твою сдержанность в предоставлении мне любой личной информации о себе и будущем. Но мы-то семья, Гарри, сколько бы времени нас ни разделяло. Если ты — Блэк, и хоть что-то узнал о нашем роде, то ты знаешь, насколько для нас важна семья, — Белла на секунду остановилась, собираясь с мыслями, прежде чем продолжить. Гарри продолжал просто смотреть на неё, погружённый в свои мысли, но при этом внимательно слушая черноволосую девушку.

— Почему нас свели вместе, Гарри? Тебе это разве не интересно? Должна же быть какая-то причина, кроме той, что мы оба прячемся от своих личных проблем! — воскликнула она, приближаясь к нему. В конце концов, усевшись на подлокотник его кресла, она замолчала.

— Я думал об этом, — наконец заговорил мальчик, глядя на неё снизу-вверх из кресла. — Я не знаю, почему, Белла, может быть, это что-то связанное с… — Гарри снова оборвал себя, глядя на неё почти осуждающе; на женщину, которая стала правой рукой Волдеморта, на самую страшную ведьму со времён Морганы.

— Скажи ей, Гарри… Ты можешь ей довериться. Вы должны будете доверять друг другу, — произнёс позади них мягкий музыкальный голос. Гарри вскочил со своего места, и, развернувшись, плавным движением выхватил палочку. Белла опередила его на долю секунды и уже стояла со своим оружием наизготовку. Развернувшись, подростки увидели красивую полупрозрачную женщину с удивительными голубыми глазами и длинными светлыми волосами, которые струились по левому плечу и ниспадали до бёдер. На ней было платье в пол, зашнурованное со спины, из-под широких рукавов выглядывали тонкие запястья, а шею обвивало, как ни странно, кельтское культовое ожерелье с вплетёнными золотыми жилами, которое с обоих концов было украшено драконьими головами. Она выглядела так, словно только что вышла из тёмных веков.

— Кто ты?! — потребовала ответа Белла у призрака, наставив на неё палочку. Та в ответ музыкально хихикнула.

— Зачем же так нервничать, Беллатрикс из Дома Блэк? Я ожидала такой реакции от юного Гарри, но думала, что ты будешь немного спокойнее. — Женщина весело улыбнулась, а глаза Беллы опасливо сверкнули.

Посмеиваясь, женщина продолжила:

— А что касается ответа на Ваш вопрос, мисс Блэк… Что ж, это немного трудно объяснить. Однако если вкратце, то… Я — Хогвартс, — заявила загадочная женщина.

— Хогвартс? — удивлённо спросил Гарри. — Но как Вы можете быть Хогвартсом? Я имею в виду, что… Недавно я начал верить в то, что замок в некотором смысле живой, но Вы определённо не похожи на каменный замок, — пояснил он, а его оценивающий взгляд блуждал по женщине сверху вниз.

— Что ж, большое спасибо, Гарри из Домов Поттер и Блэк, — ответила она, с теплотой улыбнувшись мальчику.

— С Вашего позволения я всё же попытаюсь объяснить. Когда основатели построили этот замечательный волшебный замок, каждый из них вложил часть своей сущности в Каменное Сердце — магический артефакт, подпитывающий защиту замка. Наряду с магией природы, проистекающей от пересечения магических силовых линий, на котором построен замок, Каменное Сердце впитывает также и стихийную магию, излучаемую каждым студентом.

— Через сто пятьдесят лет после постройки произошло нечто воистину удивительное: под воздействием всей избыточной магии, которая протекала в моих стенах, я обрела сознание. Последний из основателей, который на тот момент оставался в живых, был заинтригован моим рождением, если можно так выразиться… Поскольку во мне есть частичка личности каждого из них, мне известно о их сокровенном желании: учить и воспитывать молодых ведьм и волшебников в безопасных условиях. Тогда, по поручению последнего живого основателя, Хельги Хаффлпафф, я стала хранителем школы.

— Я должна была сдерживать разрушительные внешние силы от проникновения внутрь замка, чтобы никто и ничто не могло причинить вред студентам. Вот только основатели не могли предвидеть, что в один прекрасный день угроза придет изнутри моих стен. Невмешательство в жизнь студентов и профессоров — один из моих нерушимых запретов, соблюдение которых обеспечивает сама магия. Но в силу некоторых смягчающих обстоятельств, я способна вмешаться от имени каждого из вас.

— Каких обстоятельств? — поинтересовалась Беллатрикс.

— В случае Гарри, я способна вмешаться из-за нарушения обетов защиты. Каждый директор Хогвартса даёт клятву не причинять намеренного вреда и сознательно не позволять причинение вреда любому студенту, который находится под его опекой. Нынешний директор нарушил оба пункта обета, причём неоднократно. В Вашем же случае, мисс Блэк, я позволила себе небольшую вольность вмешаться, но это крайне необходимо для предотвращения ужасных событий, которые произойдут в школе и в нашем мире в будущем.

— Я не понимаю, — обратилась Белла к полупрозрачной женщине.

— С детьми, которых я защищаю, будут происходить либо уже произошли ужасные вещи; смерть, убийство, заговор и предательство будут ходить у них за спиной. Юный Гарри в своё время уже стал свидетелем и жертвой многих из них.

— Тогда почему Вы не остановили это раньше?! — яростно воскликнул Гарри.

Призрак с грустью склонила голову вниз, а затем заговорила наполненным болью голосом:

— Потому, что меня сдерживает магия, я могу только защищать замок от внешних опасностей. Я не в силах вмешиваться в повседневные события внутри моих стен. Основатели хотели, чтобы студенты были свободными и могли принимать собственные решения, без внешней указки. В течение многих столетий я наблюдала за плохим и хорошим, за героизмом и злом, но дети выбирали свой путь самостоятельно.

— Однако теперь… Теперь, когда Дамблдор действует во вред студента, сознательно подвергает тебя опасности, а в этом году замышляет подставить тебя под удар, Гарри, я не сдержалась. Однако, я не всемогуща. Вмешиваться физически я не могу, но предоставить вам убежище, знания и прочие ресурсы, которые вам могут понадобиться — это в моей власти.

— Но почему директор всё это делает? — гневно спросил Гарри.

— Он стал жертвой своей гордыни. Он считает, что ты остановишь того, кто принёс волшебному миру несчастья и страдания; что ты будешь катализатором, который вернёт людям всеобщее благо, в его понимании. Он закостенел в своей вере, Гарри. Превратить тебя в покорное оружие — его главная и наиболее желанная цель. Ты должен стать эмоциональным мучеником, который ради всеобщего блага принесёт себя в жертву.

Гарри упал в кресло потрясённый. Сквозь бурю в его голове проносились миллионы мыслей и мириады эмоций. Он думал об этом человеке как о наставнике, но он оказался никем иным, как кузнецом его несчастий. Белла снова уселась на подлокотник к Гарри и сжала его плечо, выражая свою поддержку.

— Глубина его манипуляций выходит далеко за пределы твоих страданий, Гарри. На протяжении нескольких десятилетий он оказывал очень тонкое, но в то же время, губительное влияние на наш мир. Этот человек одержим идеей превращения волшебного мира в свою личную утопию. Он пытается заставить всех следовать его видению того, каким должен быть мир, поставив под контроль в процессе достижения этой цели не только магию, но и свободную волю людей, — сообщила ему Хогвартс.

Живое воплощение Хогвартса продолжила объяснять Гарри и Белле, что именно делал директор и как намеренно настроил студентов против мальчика, а также рассказала об участии во всём этом Снейпа. Гарри чувствовал себя абсолютно преданным, его обуял такой гнев, который он в жизни не испытывал. Белла отступила от него, когда вокруг его тела начали проскакивать разряды стихийной магии.

Гарри вскочил с кресла и начал расхаживать по комнате, пытаясь заставить себя успокоиться. Он попытался применить свои навыки в окклюменции, которые могли бы помочью ему обуздать свои эмоции, но понял, что в данном случае это практически невозможно. Неожиданно на одном из небольших столиков возле кресла юноши появилось успокаивающее зелье, которое в тот же момент исчезло со склада медикаментов в больничном крыле.

— Гарри, выпей, — сказала ему Хогвартс. — Это поможет тебе успокоиться. — Недолго думая, тот проглотил горькое на вкус зелье. Буквально через несколько секунд мальчик заметно расслабился, вернулся к своему креслу и упал в его комфортную мягкость.

— Гарри, как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросила его Белла.

— Я не знаю. Слишком многое на меня сейчас свалилось, — честно признался он. Потом он закрыл глаза и сосредоточился на дыхании — одном из упражнений, которым научила его Вальбурга для успокоения мыслей. Пока Гарри был занят собой, Белла обратилась к красивой женщине.

— Я могу понять, почему Вы помогаете Гарри, но в замешательстве по поводу того, почему здесь я. Почему Вы помогаете мне? — смущённо спросила Беллатрикс. Хогвартс с нежностью посмотрела на черноволосую девушку.

— У тебя огромный потенциал, Беллатрикс Блэк, и ты предназначена для великих дел. Но, к сожалению, если события в твоей жизни не изменятся, к концу Рождественских каникул этого года за тебя сделает выбор кто-то другой. И это заставит тебя встать на путь, который повлечёт за собой многолетнее разрушительное воздействие на Хогвартс и на весь волшебный мир, а возможно, повлияет и на будущие поколения, — с грустью объяснила Хогвартс.

— Что со мной произойдёт? — озабоченно спросила девушка.

— Твой разум и свобода воли больше не будут тебе принадлежать, они попадут в рабство к кому-то другому, — ответил призрак.

— Брачный контракт, — прошептала Белла. Хогвартс утвердительно кивнула в ответ. — И что же я натворю в будущем, если ничего не изменить?

Несколько секунд Хогвартс молчала и просто смотрела на молодую девушку. Она помнила только то, что происходило в стенах замка и на окружающей территории. Но, в то же время, она была в курсе происходящего в мире, так как получала информацию из разговоров студентов в факультетских гостиных, а также из прочитанных статей в газетах.

Так что Хогвартс знала об ужасах, которые обрушились на магический мир по вине Пожирателей смерти, и о неудавшемся теракте 1978 года, когда было совершено нападение на школу. Белла принимала в нём активное участие, и в ходе противостояния были убиты почти два десятка студентов, прежде, чем Волдеморт со своей армией были отброшены от стен замка.

— Ужасные вещи, Беллатрикс Блэк, просто ужасные, — сказала ей Хогвартс, не вдаваясь в подробности. Гарри после этих слов встряхнулся и увидел в глазах Беллы боль. В этот момент он осознал, что она — не Беллатрикс Лестрейндж, серийный убийца и правая рука Волдеморта, но просто Беллатрикс Блэк, пятнадцатилетняя девушка, которая ещё не ступила на этот путь.

— Ты — не она, Белла, — тихо произнёс Гарри. Девушка повернулась к нему лицом, и в её фиолетовых глазах бушевали эмоции. — Пока ты ничего из этого не совершила, — сказал он ей.

— У меня может не остаться выбора, Гарри, — заявила она ничего не выражающим голосом.

— Выбор есть всегда, — ответил он.

— Нет, если я вынуждена буду подписать проклятый брачный контракт, который мой отец заключит с Лестрейнджами, у меня больше не будет ни воли, ни выбора! — Она чуть не рыдала.

— Брачный контракт?

— Это традиция чистокровных волшебников, Гарри. Брачные контракты используются для формирования политических союзов с единомышленниками семьи, а также для поддержания чистой родословной. Они подкрепляются самой магией, и, в некоторых случаях, могут заставить ведьму полностью подчиняться мужу, лишая её при этом свободы воли, — с мрачным выражением лица объяснила Белла.

— Тогда просто не подписывай, — твёрдо заявил мальчик.

— Это не так просто, Гарри. Если я откажусь подписать его, меня могут изгнать из рода или же сделать ещё что-то ужасное. Отказ станет оскорблением моей семьи и нанесёт серьёзный ущерб нашей репутации среди старых семейств.

— Разве нельзя это решить как-то иначе? — спросил он.

Белла несколько секунд внимательно разглядывала свои ноги, прежде чем ответить.

— Есть только пара вариантов, и оба они для меня неприемлемы. Первый — надеяться, что братья Лестрейнджи умрут. Второй… подписать контракт.

— Должен быть другой выход, Белла. Нужно просто поискать его, — уверенно заявил Гарри, который был вовсе не в восторге от озвученных вариантов.

— Он прав, Беллатрикс Блэк. У тебя есть возможность изменить своё будущее, и я думаю, что Гарри сыграет в этом ключевую роль и поможет тебе, — подтвердила Хогвартс с загадочной улыбкой на устах.

— Значит, Вы свели нас здесь, чтобы мы помогли друг другу, — догадалась Белла. Хогвартс улыбнулась.

— Если вы сумеете помочь друг другу, то разрешите свои собственные проблемы и, возможно, спасёте весь мир, — сообщила она подросткам.

— Можно задать Вам вопрос? — поинтересовался Гарри у женщины.

— Конечно.

— Если Вы — замок, то почему выглядите как... красивая женщина? — покраснел он.

— О, за такой комплимент ты получил бы огромный поцелуй от Хельги, Гарри Поттер.

— Хельги? — не понял мальчик.

— Я приняла облик последней из основателей, Хельги Хаффлпафф. И она была польщена моим выбором.

— Ха, а я всегда представлял себе Хельгу Хаффлпафф, как огромную женщину-викинга с трубкой, — немного смущённо пояснил он.

— На самом деле, Хельга родилась в Ирландии. Её отец был скандинавом, но взял в жёны молодую ирландскую девушку. Как и многие норвежцы, которые в десятом веке приплыли в Ирландию, они переняли кельтский образ жизни и обычаи. Отец Хельги ничем не отличался от тогдашних жителей Британии, — ответила Хогвартс, которую весьма позабавило представление Гарри об одном из основателей.

— Так как же нам Вас называть? — спросила Белла.

— Хельга звала меня «Леди Хогвартс», — ответила женщина.

— Значит, и мы так будем, — улыбнулся Гарри, получив ответную улыбку от женщины.

— Леди Хогвартс, Вы могли бы рассказать нам об этой замечательной комнате и её возможностях? — попросила Белла, желая быть в курсе ограничений и возможностей комнаты.

Леди Хогвартс улыбнулась.

— Ну конечно. Это помещение более известно, как «Выручай-Комната». Она, при некоторых ограничениях, предоставляет тому, кто ищет, всё, в чём он нуждается. Она пронизана мириадой чар, рун и заклинаний, и их слишком много, чтобы вдаваться в подробности. Причём многие из них были известны только Ровене Рейвенкло и Хельге Хаффлпафф, которые были, соответственно, мастерицами чар и рун.

— И какие у неё ограничения? — спросил Гарри.

— Всё, что вы у неё просите, должно уже находиться внутри замка, или в пределах его защиты. Комната не может создать что-то из ничего.

— Значит, чай, который я попросила раньше...

— Был доставлен тебе из кухни, — продолжила Хогвартс догадку Беллы. — А успокоительное зелье Гарри доставлено из склада медикаментов мадам Помфри.

— Есть ещё один очень важный для меня и Беллы вопрос… Как мы здесь оказались? Мы ведь из разных времён, — спросил Гарри.

— Отличный вопрос, Гарри Поттер. Но на него нелегко ответить. Как я уже говорила, в эту комнату можно призвать всё, что находится в стенах замка, в том числе и студентов. Со знаниями четверых самых могущественных и творчески одарённых волшебников и ведьм в истории, а так же не без помощи своего собственного творческого потенциала, я объединила наши возможности. Закончив работу с чарами, я сообщила комнате, что нуждаюсь в вас обоих. Выручай-комната, за неимением лучшей возможности, создала своего рода брешь в пространственно-временном континууме, позволив вам таким образом находиться в одном и том же месте, — с гордостью произнесла она.

— То есть, мы можем находиться в этой комнате вместе только потому, что Вы нас призвали? — попросила разъяснений Белла.

— По сути, да. Процесс, конечно, немного более сложный, но как и почему это произошло, сейчас не слишком важно.

— Значит, вместе мы можем находиться только в этой комнате? Иными словами, мы не можем прогуляться во времена друг друга? — спросил Гарри.

— Это не совсем верно. Комната позволит вам выйти в другое время, но при этом вы должны друг друга касаться. Тогда вы попадёте во время того, кто будет идти первым. Я предполагаю, что вам может потребоваться ходить взад и вперёд по времени, но должна предупредить об опасности таких прогулок.

— Из-за встречи вас двоих время уже стало неустойчивым, но реальная опасность заключается в Дамблдоре. В обеих временных линиях он является директором, а так же мастером окклюменции, поэтому, Гарри, если он увидит тебя в прошлом, то запомнит это, что создаст для тебя серьёзные проблемы в твоём настоящем.

— Что же касается Вас, мисс Блэк, во времени Гарри Вы — печально известная ведьма, и если Вас узнают, то это может породить полный хаос.

— Во времени Гарри я и правда настолько ужасная? — грустно спросила девушка.

— Ты кошмар и молодых, и старых. Твоё имя вселяет ужас во всём мире, — сообщила леди Хогвартс молодой ведьме. Белла не могла себе представить, как стала настолько ужасной, что её так сильно боятся. — Будь осторожной, юная Беллатрикс Блэк, — посоветовала ей леди Хогвартс.

— А теперь, полагаю, я должна откланяться. Я уверена, что вам обоим нужно многое обсудить. Но если я вам понадоблюсь — просто позовите, и я приду. — С этими словами леди Хогвартс словно растворилась в небытие.

— Ты мне расскажешь о моём будущем, Гарри? — тихо спросила Белла сидящего напротив мальчика. Она не смотрела ему в глаза, но сосредоточила свой взгляд на огне, горевшем в камине. Девушка выглядела взволнованной, и Гарри подумал, что рассказать ей о том немногом, что он знал, будет хорошей идеей. — Я хочу знать, Гарри, прошу тебя. — Голос Беллы был мягким и молящим.

— Я не очень-то много и знаю, кроме того, что мне рассказала тётя Вальбурга, и того, что я почерпнул из сплетен некоторых студентов, — честно ответил ей он.

— Неважно, Гарри, расскажи всё, что знаешь — я хочу это услышать.

Глубоко вздохнув, юноша принялся разглядывать профиль ведьмы, освещенный отблесками пламени из камина. Даже с подавленным выражением лица и стянутыми в конский хвост волосами она выглядела потрясающе. Гарри на мгновение потерялся, когда его взгляд начал обтекать контур её лба, спускаясь по мосту из легко изогнутого носика, чтобы приступить к исследованию мягких полных губ. Затем он продолжил путь к её подбородку, поласкав высокие скулы, и спустился вниз по длинной элегантной шее. Потом его взгляд вернулся назад и встретил пару фиолетовых глаз, смотрящих на него с любопытством.

В её глазах не было никаких обвинений или поддразнивания, лишь тёплая полуулыбка, с которой она на него смотрела.

— Ты собирался рассказать, что слышал обо мне, Гарри, — произнесла она почти шёпотом.

— Ох... прости, — он покраснел от смущения.

— Тебе не за что извиняться, Гарри, но пожалуйста, я хотела бы знать, — умоляющим тоном произнесла Белла.

— Что ж… По словам тёти Вальбурги, ты присоединилась к группе, известной как Пожиратели Смерти, которые были солдатами (думаю, можно их так назвать) тёмного волшебника, который назвал себя Лордом Волдемортом, — начал рассказ мальчик.

Белла знала это имя. Он являлся лидером нового движения чистокровных волшебников, которое выступало за превосходство чистокровных и призывало к более строгим правилам для магглорождённых и полукровок.

— Этот Лорд Волдеморт на самом деле — полукровка по имени Том Риддл, который учился здесь, в школе, около пятидесяти лет назад.

— Полукровка? Ты в этом уверен? — спросила она.

— О, да, он мне сам рассказал, кем был. Его отцом был маггл, а мать — ведьмой, — пояснил Гарри.

— Если об этом узнают его последователи, может случиться конфуз, — слегка усмехнулась девушка.

— Полагаю, что да, — согласился мальчик. — Так или иначе, он начал войну, в которой убили множество людей. По словам тёти Вальбурги, те чистокровные семьи, которые отказались к нему присоединиться, были полностью уничтожены. В том числе и моя семья, — мрачно сказал Гарри.

— Поттеров уничтожили? — в шоке переспросила Белла.

— Да, я — последний. Это из-за меня… Вернее, благодаря моей маме, его, в конце концов, удалось остановить. Министерство проигрывало войну и находилось на грани падения. — Ты была одной из его главных Пожирателей Смерти, и, насколько я понимаю, самой смертоносной. По слухам, ты лично убила более ста ведьм и волшебников, в том числе… детей.

Белла как будто задохнулась, из её глаз брызнули слезы, и она обмякла в кресле, плотно обхватив колени руками и прижав их к груди. Гарри увидел, как её тело содрогается от отвращения. Он встал, схватил тёплое одеяло с одного из диванов, набросил его на плечи девушке и завернул её в теплую ткань. Белла крепко схватила его за руку, притянула к себе, и уткнулась ему под подбородок.

— Ты сказал, что твоя мама остановила его, — тихо спросила она, не поднимая головы.

Гарри решил довериться новой соседке по комнате и рассказать всё, что знал, послав к чёрту собственные опасения:

— По какой-то причине он решил напасть на нашу семью. Сначала он убил отца, а потом, на моих глазах — мать. Я был всего лишь ребёнком, но я до сих пор слышу крики моей мамы, которая умоляла его убить её, а не меня. Затем он попытался убить и меня смертельным проклятием, но что-то произошло, и проклятье отразилось в него самого, уничтожив его тело.

— Мерлин, бедный Джейми, — ахнула Белла, услышав о преждевременной смерти троюродного брата. — А кто твоя мама? — тихо спросила она.

Белла заметила сильную боль в глазах мальчика. Она сразу же пожалела о заданном вопросе, и уже хотела снять его, когда Гарри ответил таким тихим голосом, что она едва расслышала:

— Красивая ведьма по имени Лили Эванс. — Белла снова ахнула, сразу же вспомнив имя энергичной рыжеволосой девочки, с которой подружилась Нарцисса.

— Мне так жаль, Гарри. — Её голос был искренним и отзывчивым.

— Я был просто ребёнком, когда они умерли, но иногда всё ещё слышу, как мама умоляет Волдеморта не трогать меня, но убить её. Когда закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, я всё ещё могу видеть зелёную вспышку смертельного проклятия, — голос Гарри звучал так отстранённо, что Белла была уверена — он вновь переживает ту ужасную ночь.

— Гарри, я не хочу стать монстром, совершающим бессмысленные убийства. Я буду весьма счастлива, если останусь такой, какая я есть сейчас, — сказала Белла соседу по комнате, плотнее заворачиваясь в одеяло, которым тот её укутал.

— Тогда, как я полагаю, мы должны над этим поработать, — слегка улыбнувшись, ответил он. Она решила, что с неё хватит разговоров о грустных вещах, и захотелось по-настоящему узнать сидевшего рядом мальчика. Нервно сглотнув, она подумала: «пусть узнает меня, мне нужно сменить настроение».

— Гарри, ты не голоден? — радостным голосом спросила Белла.

Юноша внезапно удивился резкой смене темы, и согласно кивнул.

— Я же парень-подросток, мне всегда есть охота, — пошутил он.

— Отлично! Тогда ты будешь не против того, чтобы попробовать фантастическую маггловскую еду под названием... пицца!

— Убей лишнего!

— Авада Кедавра!

— Нееееет! Седрик, прости меня, мне так жаль!

Беллатрикс Блэк не знала, что делать. Она услышала крики из спальни соседа и побежала туда так быстро, как только могла, чтобы узнать, что случилось. Она обнаружила его лежащим на кровати; он метался, словно в каком-то припадке, весь в поту, закутанный в простыни, будто в кокон.

Когда она охватила взглядом всю картину, то поняла, что Гарри приснился какой-то кошмар, действительно страшный кошмар, а по его возгласам стало ясно, что он, казалось, заново переживал событие с чьим-то убийством.

Она в растерянности стояла в изголовье его кровати, не зная, что делать. В общем-то, ему не грозила никакая опасность, поэтому ей, возможно, просто нужно было вернуться к себе в комнату и наложить несколько заглушающих чар. Это будет, вероятно, самым правильным поступком. Белла уже повернулась и пошла к двери, намереваясь вернуться в свою спальню, когда…

— Мама… папа?.. — Девушка остановила руку, которая потянулась, было, к ручке, чтобы открыть дверь. Она взглянула через плечо на Гарри, и её сердце ёкнуло в груди, когда она увидела выражение неимоверной грусти и тоски на лице черноволосого парня. Белла не знала, чем были продиктованы ее последующие действия, «просто случился порыв неодолимого сострадания», скажет она себе позже.

Она вернулась к кровати Гарри, который плакал во сне, и в её голове мелькали обрывки его вчерашнего рассказа о смерти родителей. Белла осторожно села рядом с дрожащим парнем и стала нежно поглаживать его по щеке. Она много раз делала такое для Нарциссы, когда у той случались плохие сны, и подумала, что не повредит попробовать то же самое и с Гарри. Она успокаивала его тихим воркованием, продолжая поглаживать по щеке.

— Всё хорошо, Гарри, — шептала девушка. — Ты в безопасности, ты в безопасности. — Примерно через десять минут он заметно успокоился. Она продолжала смотреть на молодое лицо, которое уже сейчас выглядело ярким и суровым, а в скором времени обещало стать лицом красавца-мужчины, после чего заглянула в его глаза. Пронзительно зелёные, но за их изумрудом она видела, что отражающийся в них истинный возраст противоречит его внешней молодости.[1] «Что же такого он видел в своей короткой жизни, что в его глазах поселилась такая тоска», — задавалась вопросом Белла.

Она понимала, что Гарри Поттер пока открыл ей лишь немногое, и с нетерпением ждала возможности узнать его и как можно больше выяснить о том, что произойдёт в будущем. Девушка осторожно встала с кровати теперь уже глубоко спящего молодого человека и готова была вернуться к себе в комнату, но у неё внезапно возникло непреодолимое желание поцеловать его. Это шокировало и смутило Беллу; она никогда ещё не чувствовала такого сильного желания поцеловать кого-либо.

Почти на автопилоте она наклонилась вперёд, а её волосы водопадом растеклись на подушке вокруг головы Гарри. Ещё немного приблизившись, она разглядывала его волевые черты лица, а его запах почти опьянял её и вызывал во всём теле лёгкое покалывание. «Это неправильно», — подумала Белла. Она почти не знала его, а он, соответственно — её. И всё же она чувствовала, что её необъяснимо тянет к нему. Её губы были прямо напротив его губ, таких мягких на вид, и она уже могла почувствовать исходящее от них тепло. Её сердце дико заколотилось.

Она не могла этого допустить. В конце концов, она же Беллатрикс Блэк; мужчины рядом с ней спотыкались, мальчики были пластилином в её руках. Она никогда не была рабом своих эмоций, всегда хорошо умея себя контролировать… до тех пор, пока не обнаружила, что рядом с Гарри её сердце начинает биться сильнее. Быть может, всё дело в обстоятельствах, которые привели к их встрече, таких экзотических, что это стало управлять её желаниями? Что-то вроде табу, что-то настолько фантастическое, что пересилило её чувства… возможно.

Девушка облизнула губы, на волоске от того, чтобы ощутить, насколько в действительности были мягкими губы юноши. Одним заключительным движением она наклонилась и поцеловала его… в щёку. В самый последний момент она нашла в себе силы (или наоборот, растеряла их) и слегка повернула голову влево, запечатлев нежный поцелуй на его щеке. Гарри вдруг завозился, и она стремглав бросилась прочь из комнаты, поражённая своей очевидной бестактностью и немного смущённая. Тем не менее, Гарри не проснулся и не узнал об этом ночном визите Беллы.

* * *

Леди Хогвартс, в соответствии со своим школьным статусом, должна была оставаться нейтральной и беспристрастной по отношению к повседневным делам студентов и профессоров, которые жили и учились в её стенах. Каждый человек должен обладать свободой воли, чтобы выбирать свой путь. Выбирать, как ему жить, выбирать, идти ему по пути света или тьмы, а может и что-то среднее.

На протяжении тысячи лет своего существования она безмолвно наблюдала за своими детьми, коими воспринимала всех студентов, вошедших в её двери. Она наблюдала, как они учились, общались друг с другом, разрабатывали планы и плели интриги, надеялись и мечтали. Она никогда ни во что не вмешивалась, только защищала своих детей от внешних опасностей.

Однако всё изменилось, и опасность теперь исходила не только от внешних угроз, но также и изнутри. Сознание леди Хогвартс могло проникнуть везде, за редкими исключениями, но она не была ни всемогущей, ни всеведущей, поэтому не могла уследить за всеми составляемыми планами и схемами. В лучшем случае, она могла предоставить только некоторую помощь в виде перемещения лестниц, а также создания стен и барьеров, но физически никогда не вмешивалась от имени отдельных студентов для предотвращения инцидентов.

Но теперь, когда директор школы целенаправленно подвергает опасности жизнь одного из её детей, искушая его тьмой, способной уничтожить и сами её стены, все прошлые клятвы и поручения больше не имели над ней силы. Её способность вмешиваться по-прежнему была ограниченной, но она сделает всё, что в её силах, чтобы изменить будущее не только самого Хогвартса, но и жизни двух своих студентов, которых, как она чувствовала, защищать ей приказала сама судьба.

Её сознание предупредило её, когда кто-то поместил на её стены чары, влияющие на всех, кто находился в радиусе их действия, и настроенные на определённого человека. Эти чары представляли собой сильнейшее заклинание принуждения и были размещены на входах в гостиные каждого из четырёх факультетов школы. Больше она этого не потерпит; Леди Хогвартс больше не позволит использовать себя в ущерб другим. Она больше не позволит причинять вред своим детям или манипулировать ими.

Втайне от директора по древнему замку пронёсся мягкий импульс, разрушивший чары принуждения в каждом его камне, а затем установивший новую защиту, которая предотвратила бы подобные манипуляции со школой в будущем. Завтра многие студенты проснутся, недоумевая, почему раньше настолько враждебно относились к Гарри Поттеру, а иногда и применяли к нему насилие.

* * *

Гарри вошёл в гостиную, спотыкаясь по пути. Благодаря потрясающим снам, он никогда ещё не спал лучше с тех пор, как… да вообще никогда. Как и многие другие ночи в последнее время, эта началась со страшных видений и воспоминаний прошлого года, но потом всё вмиг прекратилось, и он почувствовал себя в безопасности и под защитой. А сны, последовавшие за этим, ни в коем случае нельзя было считать страшными или мучительными, скорее их можно было назвать… приятными.

Гарри почувствовал, как его щёки запылали при воспоминании об эротическом сне, который он видел прошлой ночью с участием в главной роли его обалденной соседки. Оставалось лишь надеяться, что когда он увидит её сегодня, то сможет удержать свои эмоции под контролем. Ему не хотелось бы предоставлять весьма проницательной девушке каких-либо поводов для того, чтобы дразнить его.

От открывшейся картины юноша застыл на месте: Белла прошлой ночью, видимо, вообще не спала в своей комнате. Темноволосая девушка сидела за столом, уронив голову на большой фолиант и пуская уголком рта слюну. Каждый дюйм стола, за которым она прикорнула, покрывали книги и старые свитки пергамента.

Гарри тихонько подошёл к ней с восхищённым взглядом, улыбаясь её растрёпанному виду. Однако его улыбка быстро сменилась напряжённой заинтересованностью, когда он взял одну из книг и прочитал её название: «Связывающие магические контракты и способы их разрыва». Другая была озаглавлена: «Нарушение магических клятв: путь к потере магии и смерти», а ещё одна: «Яды, не оставляющие следов и как их сварить».

Его внимание привлёк пергамент под её правой рукой. Он осторожно придвинулся ближе, чтобы увидеть то, что она писала. Выпавшее из руки девушки перо закрывало часть текста, но достаточный кусок пергамента оставался открытым. «Условие девственности — должна быть девственницей перед свадьбой, нарушение этого пункта приводит к недействительности контракта.» Гарри предположил, что такой пункт, должно быть, имеется в брачном контракте Беллы. Он продолжил читать, несмотря на то, что дальнейшую часть пергамента закрывала рука девушки. «Как преодолеть заклятие целомудрия — невозможно, контр заклятие может выполнить только глава дома! Подождите, ГАРРИ ЖЕ — ГЛАВА ДОМА!»

Гарри прочитал эту подчёркнутую несколько раз строчку и чуть не подавился слюной. «Она хочет, чтобы я снял с неё какое-то заклятие целомудрия!» — удивляясь, подумал он. Тем не менее, разглядывая пергамент дальше, он увидел, что Белла описала контр заклинание и сопровождающие движения палочки. «Ха, кажется, она намерена разорвать брачный контракт, потеряв девственность.» Почему-то ему пришлось проглотить большой комок в горле, ощутив сухость во рту.

«Очевидно, Белла действительно не хочет выходить за Лестрейнджа. В этом уж точно её нельзя винить» — размышлял юноша, — «Контракты, связывающие волю — что за варварство!» Гарри сел за небольшой столик для завтрака, сбоку от которого находился бар с запасом чая, кофе, соков, а также ассортиментом фруктов, тёплых булочек и мёда. Несколько минут он смотрел на свою соседку по комнате, обдумывая её ситуацию и задаваясь вопросом, действительно ли он в состоянии что-то сделать с её контрактом. Конечно, в своём времени он был Лордом и Главой Дома Блэк, но она-то не из его времени. Даже если он попытается применить контр заклятие, сработает ли оно? Его внимание привлёк тихий стон, и он, повернув голову, заметил, как несколько дезориентированная девушка открыла глаза и осмотрелась.

— Доброе утро, Белла, — поприветствовал он её, а затем сделал большой глоток своего утреннего чая, попытавшись подавить смешок из-за растрёпанного вида черноволосой красотки. Её волосы торчали во все стороны, а глаза ещё не до конца открылись. Пошатнувшись, она встала из-за стола, быстро собрала свои книги и записи и постаралась незаметно скомкать кусок пергамента под рукой, бросив его затем в камин. У девушки был по-прежнему затуманенный взор, когда она подошла к столу для завтрака. На ней была длинная шёлковая ночная сорочка, которая доходила до середины бедра, и пара пушистых розовых тапочек с мордочкой кролика.

Подойдя к столу, Белла с размаху шлёпнулась в кресло напротив Гарри. Он начал что-то говорить, но она прервала его поднятым пальцем. Схватив появившуюся на столе банку, она развела себе кружку чёрного кофе. Сделав большой глоток горького напитка, девушка с довольной полуулыбкой откинулась на спинку кресла.

— Доброе утро, Гарри, — наконец, поприветствовала она юношу.

— Хорошо спала? — спросил он.

Белла застыла и нервно встретилась с ним глазами, пытаясь отыскать ключ к смыслу вроде бы безобидного вопроса. Неужели он знал, что прошлой ночью она была в его спальне и пыталась его утешить? Моргана! Неужели он знал, что она его поцеловала?! Внимательно взглянув на выражение его лица ещё раз, она несколько расслабилась, поскольку в вопросе, казалось, не было никакого подтекста.

— Ох… Я всю ночь ворочалась с боку на бок, — ответила Белла. — А ты как? Хорошо спал? — быстро спросила она.

— Если честно, поначалу не очень хорошо, но потом… не знаю, мне показалось, что кто-то… неважно, потом я спал очень крепко, — ответил он, откусывая булочку с маслом. Гарри собирался сказать, что слышал что-то шепчущий ему успокаивающий голос, прогнавший все его кошмары, но потом передумал.

— Гмм, — только и прокомментировала она, сделав ещё один большой глоток кофе.

— Итак, какие у нас планы на сегодня? Завтра начинаются занятия, и я подумал, что мы могли бы сегодня… ну, знаешь… лучше узнать друг друга, так как потом у нас не останется много свободного времени, — предложил Гарри, доедая свою булочку.

— Согласна, мне только нужно будет появиться за ужином, чтобы сёстры за меня не переживали, но в общем-то я «за». И если ты не возражаешь, позже я хотела бы ещё кое-что с тобой обсудить.

— Конечно, — ответил он, задумавшись, а не имеет ли это «кое-что» отношения к изучаемому Беллой заклятию целомудрия?

Подкинув галеон, чтобы выяснить, кому первому достанется ванная комната, через час прихорошившиеся подростки вновь встретились в гостиной, готовые хорошо провести день. Они решили проверить то, что им было сказано о посещении времён друг друга. Договорившись, что в первую очередь пойдут к Гарри, они остановились на пороге открытой в коридор двери.

Белла взяла Гарри за руку и слегка сдавила. Юноша вдруг покраснел, что весьма её повеселило. Девушка воспользовалась маскировочными чарами, чтобы скрыть свои черты за блёкло-светлыми волосами и карими глазами. Поскольку было воскресенье, они могли бродить по замку без обычных факультетских мантий. После того как Гарри просветил её, что вельветовые брюки-дудочки немного вышли из моды, Белла надела простые синие джинсы без изысков. Ансамбль завершал угольно-серый джемпер с пересекающей его надписью «The Who».

— Готова? — спросил Гарри, на что Белла ответила утвердительным кивком. Он вышел первым, осторожно потянув девушку за руку, и она последовала за ним, отставая лишь на полшага. Перешагивая через порог, они, независимо друг от друга, закрыли глаза. Когда Гарри остановился, он продолжал чувствовать тепло руки соседки по комнате. Открыв глаза, он посмотрел направо и увидел, что девушка никуда не пропала и сама только что подняла веки. Она в свою очередь посмотрела на него и на её лице вспыхнула улыбка.

— Получилось! — чуть не захихикала она.

— Сработало, — отозвался Гарри, посмеиваясь над её волнением. — Куда пойдём?

— Хмм, плохо, что мы не можем сходить в Хогсмид. Я хотела бы посмотреть, как сильно он изменился, — сказала Белла.

— Не вижу в этом никаких препятствий, — ответил юноша.

— Неужели правила поменялись? В моё время туда можно было попасть только по определённым дням, иначе это считалось нарушением, — проинформировала его Белла.

— Да и сейчас то же самое, что и в твоём времени, — подтвердил Гарри. — Но меня это никогда не останавливало.

— Милорд Поттер, а Вы, оказывается, плохой мальчик! — игриво ухмыльнулась она. — И как же Вы намерены пройти через ворота? Их может открыть только профессор.

— У меня свои способы, миледи, — ответил Гарри с полупоклоном и дьявольской усмешкой.

— Тогда ведите меня, мой таинственный Лорд! — продолжала кокетливо подшучивать Белла. Гарри предложил локоть, и девушка взяла его под руку.

Затем пара проследовала на третий этаж и остановилась перед статуей одноглазой ведьмы по имени Гунгильда из Горсмура. Оглядевшись, они убедились, что поблизости никто не шатается. Гарри посмотрел на статую и прошептал пароль: «Диссендиум», после чего горб каменной ведьмы открылся, освободив короткий лаз в тоннель. Спустя час подростки вылезли через люк в подвале кондитерской «Сладкое Королевство».

Белла наложила на обоих заклинание отвода глаз, и они тихо поднялись из подвала на первый этаж магазина. В торговом зале находились несколько клиентов, осматривающих товар, в том числе двое детей примерно шести-семи лет, которые пускали слюну на разнообразные кондитерские изделия, пока их родители беседовали с другими покупателями.

Подростки вышли на тёплый осенний воздух, и Белла смогла составить своё первое впечатление о будущем. Сначала путешественница во времени осматривалась с большим интересом, но потом разочарованно поджала губы.

— Ничего не изменилось. Ничего, чёрт возьми, не изменилось! Всё те же магазины, которые существуют и в моё время, — фыркнула она, а в голосе отчётливо слышалось разочарование.

— Возможно, но я думаю, что появились новые товары, которых в тысяча девятьсот семьдесят первом году просто не существовало, — ответил Гарри, пытаясь её приободрить.

— Да, может быть, — вяло согласилась девушка. — Давай посмотрим. — И потащила его в начало улицы, намереваясь исследовать магазин за магазином, чтобы посмотреть на изменения (если таковые отыщутся) в различных заведениях. Белла сняла с них заклинание отвода глаз, и после нескольких взмахов её палочки глаза Гарри стали голубыми, а волосы — светло-коричневыми, причём чёлка новой спортивной причёски очень удачно скрывала его шрам, который не поддавался никаким маскировочным чарам.

Первый же магазин, в который они зашли, оказался магазином одежды. Гарри стоял в абсолютном ступоре, пока Белла начала рассматривать один за другим каждый предмет одежды. Девушка превратилась в какой-то вихрь торгового безумия, и всё, что ему оставалось делать — это не вставать у неё на пути. Несмотря на то, что Хогсмид являлся чисто волшебным поселением, в магазине присутствовал довольно-таки большой отдел с маггловской одеждой от известных брендов. Белла, казалось, тяготела к более открытой одежде, против чего Гарри уж точно не возражал. Он лишь присел и высказывал своё мнение по поводу различных нарядов, которые она выбирала.

После двух часов, показавшихся Гарри вечностью, они, наконец, покинули магазин, нагруженные несколькими нарядами, купленными старшей дочерью Блэков. Девушка уменьшила одежду и положила её в школьную сумку Гарри, которую тот прихватил с собой, поскольку её джинсы были слишком обтягивающими, чтобы ещё что-то носить в карманах. Юноша был, конечно же, только «за».

Следующая остановка произошла в местном отделении книжного магазина Флориш и Блоттс. Белла особенно заинтересовалась новейшей историей волшебного мира. Она выбрала несколько книг на эту тему и удалилась в маленький закуток для чтения, где стояла пара стульев. Присев и открыв книгу, девушка бегло пробежалась по главам, пока не нашла то, что искала: главу под названием «Кровавая война».

Гарри сел напротив неё и постарался не отвлекать, пока она читала. Он знал, что скорее всего, она читает об ужасных подробностях Второй Волшебной Войны. О том, как ревнители чистокровности начали истреблять любого, кто не соглашался с их взглядами и убеждениями. Эти убийства затрагивали не только магглов и магглорождённых, но также и полукровок.

Всхлип.

— Мейв, Мейв милосердная! — Белла почти задыхалась от ужаса, а на её глаза начали наворачиваться слёзы. — Так много… так много погибших. — Приложение, в котором были перечислены имена всех тех, кто, как известно, погиб в войне, показывало истинный ужас того, что Волдеморт обрушил на волшебный мир. Сотни имён, многие из которых она знала или о которых слышала в своём времени. На этих скорбных страницах присутствовали также и несколько чистокровных семей, которые были почти или полностью истреблены. МакКинноны, Килборны, Боунсы, Эльсгуды… Поттеры. Список всё продолжался и продолжался.

Так много друзей, которых она знала ещё с младенчества, во времени Гарри были уничтожены. Просто в голове не укладывалось, что за это движение, которое вычеркнет из волшебного мира некоторые старейшие и уважаемые семьи, ответственен лишь один человек.

Она посмотрела на юношу в болезненном недоверии. Всё, что тот мог ей предложить — лишь сочувственный понимающий кивок.

— Боже мой, Гарри! Как Министерство позволило такому случиться?

— Я не знаю, Белла, — сочувственно ответил он своей новой подруге. — Можно назвать множество причин: слепота, апатия, коррупция, но я думаю, что Министерство попросту закрывало глаза, потому что сначала мишенями были только магглы и магглорождённые. Элита и верхушка власти не чувствовали никакой реальной необходимости вмешиваться, ведь, в конце концов, их это не затрагивало. А когда Волдеморт обратил внимание на чистокровных волшебников и Министерство, то он уже обрёл такую силу, что все они были застигнуты врасплох.

Белла отложила книгу, которую читала, в сторону, и взяла томик поменьше. Гарри случайно бросил взгляд на название, когда она неуверенно открывала обложку: «Беллатрикс Лестрейндж: Жизнеописание самой безжалостной убийцы Англии и правой руки Тёмного Лорда».

Он вскочил на ноги и резко захлопнул книгу.

— Белла, не надо. Тебе не нужно это читать! — уговаривал он пока ещё невинную молодую девушку.

— Мне нужно знать, Гарри. Мне нужно знать, кем я стала, — грустно сказала она.

— Нет, не нужно. Это совсем другой человек, ты — не она, — ответил юноша немного более пылко, чем хотел.

— Пока что, Гарри... пока что нет.

— И тебе никогда не придётся, Белла. Как сказала Леди Хогвартс, мы уже изменили временную линию.

— Гарри, книги по-прежнему здесь, а это означает, что изменения не достаточны для того, чтобы поменять мою судьбу, — рассуждала она.

— Но мы всё ещё можем, Белла, мы можем это изменить. Мы можем спасти тебя от такой… судьбы, — заявил он с искренностью.

Девушка мягко улыбнулась, глядя ему в глаза. Хоть в данный момент они и были другого цвета, его энергию и возраст по ним было определить довольно легко.

— Может быть, и сможем, — уступила, наконец, она и передала Гарри книгу, которую он положил на соседнюю полку.

— Я бы сейчас чего-нибудь попил, а ты? — предложил он, накрыв ладонью руку Беллы.

— Не откажусь от напитка и, возможно, лёгкого обеда, — улыбнулась она и схватила Гарри за руку. Он мягко помог ей встать со стула и повернулся, чтобы направиться к двери. Как только он повернулся спиной, Белла уменьшила книгу, которую собиралась читать, сняла с неё охранные чары и сунула в карман.

— Отлично, — воодушевлённо сказал мальчик. — Мы можем сходить в «Три Метлы». Розмерта готовит вкуснейший пастуший пирог[2].

— Розмерта? Розмерта Пезгуд? — уточнила Белла.

— Хмм, если честно, я не знаю её фамилии. Мы зовём её просто мадам Розмерта, — ответил он.

— Если это высокая блондинка с широкими бёдрами и впечатляющими… — Белла показала ладонями перед грудью, что она имеет в виду.

— Ну, в этом смысле Розмерту природа не обделила. Каждый мальчишка в Хогвартсе пускает по ней слюнки, — усмехнулся Гарри. Да ему и самому владелица паба казалась вполне привлекательной женщиной для её возраста.

— В том числе и ты? — с вызовом спросила Белла, стараясь, чтобы это не прозвучало как обвинение. Она была удивлена внезапным всплеском ревности со своей стороны.

Гарри пожал плечами.

— Она неплохо выглядит. Я хочу сказать, что она прекрасно знает, какой эффект оказывает на мужскую часть школы. Но я никогда не пялился на неё, или что-то в таком духе. Меня вообще блондинки не слишком привлекают, — быстро пояснил он.

— Да мне без разницы, — небрежно заметила девушка, или, по крайней мере, попыталась казаться небрежной, но, тем не менее, про себя обрадовалась его ответу.

Гарри открыл дверь, и двух подростков немедленно атаковали звуки и запахи старого паба, одновременно являющегося и небольшой гостиницей. После того, как их глаза привыкли к полумраку, они нашли свободный столик в задней части зала.

Юноша занял стул напротив Беллы и начал осматривать помещение; по его внезапно застывшей позе Белла поняла, что что-то заставило его напрячься. Она как бы невзначай встала и пересела поближе к Гарри, прижавшись к нему так, словно они мило воркуют. Потом она украдкой бросила взгляд в ту сторону, куда он смотрел.

К своему шоку, она разглядела за столиком в тёмном углу зала повзрослевшую версию Люциуса Малфоя. Он был одет в дорогую чёрную мантию, несомненно сшитую из шёлка акромантула, с серебристой окантовкой и зелёной слизеринской подкладкой. Его можно было легко узнать по длинным распущенным волосам платинового блондина.

Белла также узнала и приземистую женщину, сидевшую напротив Малфоя. Ей оказалась Долорес Амбридж, которая в её времени училась на седьмом курсе Слизерина и представляла собой коварную предательскую суку с очень слабой реальной магической силой, но огромным талантом к притворному подхалимажу. Она готова была сделать всё, что угодно, лишь бы вращаться в среде популярных чистокровных.

Рядом с Амбридж сидел ещё один человек, которого Белла узнала — он работал в Министерстве в качестве заместителя руководителя одного из отделов. Она часто его видела, когда сопровождала отца по министерским делам. Он был из тех людей, которые ради повышения в Министерстве были готовы подлизываться и заискивать перед тем, кто, по их мнению, мог дать им какое-либо преимущество. Она имела сомнительную честь наблюдать его во всей «красе», когда он болтал с Министром Магии Милисентой Багнольд во время Святочного Бала в прошлом году.

— Гарри, что тебя так расстроило? — тихо прошептала девушка в его левое ухо. Тёплое щекочущее дыхание послало дрожь по всему его телу, и на мгновение его мысли полностью сошли с рельс.

— Гарри, ты ещё со мной? — мягко толкнула его Белла.

— А? Что? Да… прости, — заикался парень. — Видишь там этих троих? — Он едва заметно показал глазами на стол, где сидели Малфой и остальные.

— Да, а что с ними не так? — спросила она.

— Блондинистый павлин — это Люциус Малфой, один из членов внутреннего круга Волди и настоящий злобный мерзавец. Из-за него на моём втором курсе происходили ужасные вещи. Школу почти закрыли, потому что он приложил руку к невольному спуску с цепи василиска, — прошептал он в ответ.

— Василиска?! — резко прошептала Белла.

— Да, тот чуть не убил нескольких студентов. Но, к счастью, его ликвидировали прежде, чем он успел кого-нибудь убить. — В глазах Гарри появился затуманенный взгляд, на что Белла мгновенно подобралась.

— В этой истории ведь есть нечто большее, чем ты рассказал, не так ли? — спросила она. Гарри пожал плечами и уклонился от подробностей.

— Второй мужчина — это Министр Магии Корнелиус Фадж, — продолжил он.

— Министр Магии, ну надо же. Сколько же задниц ему пришлось вылизать, чтобы добраться до самой вершины, — заметила девушка.

— Ты знакома с ним в своём времени? — спросил Гарри.

— Лично — нет, но я знаю о нём и, сопровождая отца, несколько раз видела его в разных департаментах Министерства. Он настоящий, или можно даже выразиться огромный подлиза. Всегда пытался крутиться в обществе богатых и сильных, — ответила она.

— Ха, не сомневаюсь, что так и есть, иначе, зачем бы ему устраивать здесь встречу с Люци, — скривился в отвращении Гарри. Белла усмехнулась.

— Что? — спросил он, смущённый ухмылкой и смешком девушки.

— Я точно так же звала его в своём времени, — пояснила она.

— Ты знакома с Люциусом? — спросил Гарри.

— Конечно, мы же учимся на одном курсе. Он один из свиты Руди, хотя и гораздо более скользкий и хитрый, чем Лестрейнджи, — подтвердила Белла.

— У него есть сын Драко моего возраста, и мы вроде как заклятые враги. Он постоянно пытается что-нибудь подстроить, а в прошлом году чуть меня не убил, — горько сказал мальчик.

— Ох!

— Да, он со своими подпевалами столкнули меня с четвёртого этажа, и я приземлился на пол фойе. До сих пор не понимаю, как тогда выжил.

— Но их ведь наказали? — сердито спросила она.

— Да нет, свидетелей не было. Я их, конечно, обвинил, но профессор предоставил им алиби, заявив, что в это самое время у них проходило с ним дополнительное занятие, — ядовито выплюнул Гарри.

— Я вижу, что мне ещё многое предстоит о Вас узнать, мистер Поттер, и надеюсь, что Вы предоставите мне такой шанс, — искренне сказала ему Белла. Гарри снова лишь уклончиво пожал плечами.

— Ведьма за их столом — это новый профессор ЗоТИ. Не могу вспомнить её фамилию, что-то вроде уродины или посредника…[3]

— Амбридж, — выплюнула Белла.

— Ты её тоже знаешь? — поинтересовался мальчик.

— Да, к сожалению, я с ней знакома. Но, во имя Аида, она никак не может быть допущена к преподаванию ЗоТИ. По дошедшим до меня слухам она получила по этому предмету «Тролль» на СОВах. Будь с ней осторожен, Гарри, она — злая женщина. Ради достижения своей цели она пойдет по трупам и не станет гнушаться причинять вред другим, — предостерегла Белла соседа по комнате. Гарри в ответ лишь согласно кивнул.

— Здравствуйте, дорогие, вы разве не должны быть сейчас в замке? — спросила у них фигуристая владелица «Трёх Мётел».

— Мы на домашнем обучении, мисс, — не моргнув глазом, солгала Белла. — Но вот захотели приехать и получить представление о Хогвартсе.

— Ну что ж, тогда добро пожаловать в «Три Метлы». Я — хозяйка этого заведения мадам Розмерта, так что, дорогуши, можете заказывать у меня всё, что хотите, — проинформировала их грудастая женщина, кокетливо улыбнувшись Гарри. Белла собственнически сжала его руку, стараясь не прожечь взглядом дырку в блондинке.

— Пару бутылок сливочного пива, пожалуйста, и примите заказ на пастуший пирог для меня и моей…

— Девушки! — быстро среагировала Белла, сверкая на женщину глазами. — И ещё мне салат из креветок, — добавила она сухо.

— Прекрасный выбор, я скоро вернусь с вашим заказом, — сказала им Розмерта, подмигнув перед уходом Гарри.

— Девушки? — удивился он, приподняв бровь и глядя на соседку.

— И не надейся, милорд, мне просто не понравились взгляды, которые она кидала в твою сторону, словно ты какое-то аппетитное блюдо, — ответила Белла, отпустив его руку, в надежде, что он не станет задавать вопросов о её временной потере хладнокровности. Гарри одарил её оценивающим взглядом, но не стал развивать тему. Он слегка потряс рукой, чтобы восстановить кровоток после мёртвой хватки Беллы.

— Так что, это та самая Розмерта, которую ты знала в своём времени? — спросил он.

— Да, чёртова обольстительница, — едва слышно прошептала девушка.

— И что это было? — поинтересовался Гарри, пропустив её слова мимо ушей.

— То, что надо. Розмерта учится на одном курсе со мной, но в Хаффлпаффе. В моё время мальчиков точно так же интересовали её… достоинства, как, видимо, и в твоём, — презрительно ответила Белла.

Гарри собирался сказать ей, что она гораздо красивее Розмерты, но тут его внимание отвлекло упоминание его имени за столом Малфоя. Белла тоже это услышала и посмотрела в ту сторону. Затем она заправила прядь волос за левое ухо и постучала по вдетой в него бриллиантовой серьге-гвоздику.

Юноша посмотрел на неё с любопытством, но прежде чем успел спросить, что она только что сделала, Белла быстро прошептала ему:

— Я активировала чары увеличения чувствительности слуха. Серёжка работает как усилитель, и это чертовски полезно, когда нужно собрать на кого-нибудь компромат. Это семейная магия Блэков. А теперь помолчи и дай мне послушать, о чём они говорят.

Девушка сосредоточилась на разговоре, а Гарри попытался напрячь свой слух, чтобы тоже послушать, но ему удавалось разобрать только отдельные слова. Розмерта вернулась с их заказами и расставила их на столе. Когда красивая барменша подошла, Белла снова неосознанно взяла Гарри за руку. Он улыбнулся ей, гадая, было ли это игрой на публику, или её действительно к нему влечёт? Позволив подобным мыслям легко скользить по краю сознания, он также отдал должное заказанному ранее пастушьему пирогу.

Сорок пять минут спустя Гарри заметил, что Люциус встал и вышел из бара. Фадж и Амбридж ещё пятнадцать минут о чём-то шептались, а потом тоже покинули «Три Метлы».

— Что ж, это был возмутительный, но и поучительный разговор, — сказала Белла и тоже встала. Гарри бросил на стол пять галлеонов, после чего они начали пробираться к выходу. На улице девушка снова взяла его под руку и потянула назад в «Сладкое Королевство».

— Так что же они обсуждали? — спросил Гарри соседку по комнате.

— Тебя, — ответила та коротко.

— Что они обо мне говорили? — обеспокоенно попросил он подробностей.

— Не здесь. Давай вернёмся в Выручай-Комнату, и я расскажу всю эту грязь, — сказала Белла, и он заметил озабоченное выражение её лица, от чего его любопытство, не говоря уже о беспокойстве, только возросло.

Часом позже пара затаилась в нише за статуей одноглазой ведьмы. Было уже почти три часа дня, и по коридору шастало множество студентов.

— По-моему, нам ничего не остаётся, как попытаться слиться с толпой, — предложила Белла, не видя больше никакого способа вернуться на седьмой этаж незамеченными.

— Не обязательно, — озорно улыбнулся Гарри.

— Да? — удивилась она.

Мальчик вытащил из школьной сумки шелковистую на вид мантию, обернул её вокруг себя и мгновенно исчез. Белла от удивления ахнула. Тут вдруг появилась его голова, которая, казалось, просто плавала в воздухе.

— У тебя есть мантия-невидимка! Вот это да, Гарри, ты полон сюрпризов, — рассмеялась девушка.

— Да, есть несколько, — улыбнулся он. — Мы можем вдвоем спрятаться под мантией, чтобы незаметно пройти на седьмой этаж.

— Вы пытаетесь оказаться ко мне поближе, милорд? — промурлыкала Белла, соблазнительно прижимаясь к нему.

— Нуу...

— Весьма красноречиво, милорд, — захихикала она, а Гарри покраснел как рак. — Но сколь ни заманчиво Ваше предложение, по коридорам бродит слишком много людей, и есть высокие шансы в кого-нибудь врезаться. Мы должны просто рискнуть с маскировочными чарами, — предложила Белла.

— Да, полагаю, ты права, — признал юноша, остающийся по-прежнему впечатляюще красным. Пятнадцать минут спустя пара добралась до портрета Варвары Вздрюченного на седьмом этаже. Убедившись, что поблизости никого, они вызвали комнату. Несколько секунд спустя на противоположной стене материализовалась дверь, и двое быстро вошли в неё.

Подростки плюхнулись в облюбованные ими кресла: Белла слева от камина, а Гарри — справа. Девушка заговорила первой, после того как они устроились поудобнее.

— Гарри, Гарри... во что ты уже вляпался? — спросила она, положив руку на лоб и откинувшись на спинку мягкого кресла. Фактически она разлеглась поперек него, а её ноги болтались рядом со второй рукой.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что Министерство хочет выставить тебя как какого-то лживого психа с манией величия, — пояснила она, взглянув на него из-под руки.

Гарри тяжко вздохнул.

— Меня это не удивляет. После фиаско Турнира Трёх Волшебников Фадж уже назвал меня лжецом, когда я сообщил ему о возвращении Волдеморта, — сообщил он ведьме, которая после этого резко выпрямилась.

— Турнир Трёх Волшебников! Его снова начали проводить? — ошеломлённо спросила она.

— Да, в прошлом году, когда вся школа от меня отвернулась, — мрачно ответил он, теребя выпущенную из джемпера нитку.

— Давай-ка пока остановимся, Гарри, я думаю, тебе пришла пора рассказать о своей жизни. Раньше ты упустил несколько вещей, и я подозреваю, что о гораздо большем ты попросту умолчал или скрыл, — заявила девушка.

— Я не люблю говорить о моей жизни, Белла. Для меня это непросто, — тихо ответил юноша, глядя на свои руки.

— Если мы здесь для того, чтобы помочь друг другу… — начала она, — Я думаю, мы должны быть между собой открытыми и честными. Тебе так не кажется? — искренне спросила девушка.

Гарри тяжело откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Несколько минут он молчал, но Белла могла поклясться, что он боролся сам с собой, пытаясь решить, как действовать дальше. Он не стал сходу уклоняться от разговора, и девушка увидела в этом хороший знак, что возможно, теперь он ей откроется.

Прошло ещё несколько минут, после чего Гарри снова тяжко вздохнул. Он, наконец, открыл глаза и уставился прямо на неё. Но она понимала, что смотрел он не на неё, а на что-то в далёком прошлом, на что-то очень болезненное, так как в его глазах застыли слёзы, готовые вот-вот скатиться вниз по лицу. Она встала и медленно подошла к нему, а затем опустилась перед ним на колени. Мальчик, казалось, даже не заметил этого. Белла мягко взяла его руки в свои. Физический контакт словно вырвал Гарри из того места, где он только что находился. Теперь он уже осмысленно взглянул на неё, и зелёные глаза встретились с фиолетовыми.

— На Хэллоуин тысяча девятьсот восемьдесят первого года моя жизнь перевернулась с ног на голову… — В течение нескольких следующих часов Гарри рассказывал свою историю для аудитории из одного слушателя. К концу рассказа Белла оказалась полностью эмоционально опустошённой. Она чувствовала печаль, гнев, ярость, ужас, и множество других эмоций, посеявших хаос в её обычно упорядоченных мыслях. Подчинившись импульсу, она поднялась с пола, переползла к Гарри на колени и притянула его голову к себе на плечо, пока он плакал. Это был очищающий душу плач, в котором мальчик отчаянно нуждался.

Они не торопились отпускать друг друга, просто пытались успокоиться, как умели. Наконец, Гарри убрал руку с её талии, и она с огромной неохотой соскользнула с его колен и уселась на полу, скрестив ноги.

— Теперь чувствуешь себя лучше? — мягко спросила она, и он безмолвно кивнул. — Ты замечательный человек, Гарри. Ты пережил так много и до сих пор твёрдо стоишь на ногах. Чтобы пройти через всё это и не сойти с ума, человеку требуется сильный характер. Ты же не сошёл с ума, Гарри? — слегка улыбнулась Белла, чрезвычайно пытливо вглядываясь в него, на что пятнадцатилетний мальчик издал смешок.

— Нет, по крайней мере, пока, — поддразнил он её в ответ. Белла подарила ему волнующую улыбку.

— Хорошо, не может же глава моего дома быть психом? — в свою очередь поддразнила она.

— Полагаю, что нет. — Напряжение в комнате исчезло, и Гарри нежно посмотрел на Беллу. — Спасибо, — поблагодарил он. Девушка лишь улыбнулась и быстро ему кивнула.

— Моргана! Уже шесть часов! Гарри, я должна встретиться с сёстрами на ужине. Прости, но мне нужно бежать, — торопливо сказала ему Белла. Она без колебаний поцеловала его в щёку, а затем выбежала из комнаты. Юноша стоял в оцепенении, касаясь щеки, куда его только что поцеловали.

— Мерлинова борода! Я же забыл о Луне, мы должны были встретиться за завтраком, — обругал он себя за то, что забыл о причудливой блондинке, с которой вчера познакомился. Гарри бросился в ванную, где умылся, быстро попытавшись стереть с лица следы недавних эмоций. Кинувшись к двери, он прихватил с собой сумку, где лежали Карта Мародёров и мантия-невидимка.

* * *

Белла вошла в Большой зал и тут же заметила своих сестёр, которые вместе сидели за столом Слизерина и накладывали себе на тарелки ужин. Но стоило ей приблизиться к ним, как Андромеда одарила её взглядом, очень красноречиво говорившим: «Где тебя черти носят?». Белла виновато улыбнулась и села напротив них.

— Простите, я немного утратила ощущение времени, — извинилась она перед сёстрами.

Андромеда, услышав такое оправдание, одарила её скептическим взглядом, но никак не прокомментировала.

— Ну и чем ты занималась весь день? — лишь поинтересовалась она.

— Да так, кое-какие исследования проводила, не имеет значения, — ответила Белла, накладывая себе в тарелку парочку отбивных и йоркширский пудинг [4].

— Что же ты изучала? Занятия начнутся только завтра, — смущённо спросила Нарцисса.

Белла окинула взглядом стол, прежде чем склониться в сторону передразнивавших её сестер.

— Искала способ обойти контракт, — заговорщицки прошептала она.

— Белла, ты пользуешься мужским парфюмом? — спросила Андромеда, ощутив мускусный запах, исходящий от сестры. — И кто же этот счастливчик, с которым ты целовалась? — ухмыльнулась она. Глаза Нарциссы расширились от восхищения.

— У тебя есть парень?! — воскликнула младшая Блэк.

— Цисси, потише! Не нужно так орать, и нет у меня никакого парня, — тут же принялась отрицать Белла.

— Я чувствую от тебя запах мужского одеколона, дорогая сестричка, поэтому признавайся, кто этот молодой человек? — не отставала от неё Анди.

— Он не мой парень. И уж точно я с ним не целовалась. Я его обняла — наверное, поэтому и остался его запах, — обречённо прошептала Белла.

— Он красивый? — нетерпеливо заёрзала на своём месте Нарцисса, а её глазки горели неподдельным интересом.

— Ну, определённо не урод... Да, думаю, его можно назвать симпатичным, — смягчилась Белла. Нарцисса снова вскрикнула от восторга и хлопнула в ладоши.

— Кто он? — спросила средняя из сестер.

— Вы его не знаете, и вообще, любопытство кошку сгубило, — раздражённо парировала Беллатрикс.

— И все-таки, как его зовут? — не унималась Анди.

— Не хотелось бы показаться грубой, но я не собираюсь отчитываться вам обо всём, что касается моей личной жизни, — коротко ответила Белла.

— Ооо, да ты влюбилась в него?! — спросила Нарцисса с широко распахнутыми глазами.

— Я этого не говорила, Цисси! И вообще, давайте сменим тему? — умоляюще посмотрела на сестёр Белла.

— Ладно-ладно. — Андромеда жестом показала, что сдаётся.

— Ты, кажется, говорила что-то о контракте, не так ли? — спросила она. — Я не ошибусь, если предположу, что речь идёт о брачном контракте?

Белла раздражённо насупила брови, глядя на сестру, и уклончиво ответила:

— Возможно.

Андромеда посмотрела на сестру со смягчившимся выражением лица.

— Так ты думаешь, что сможешь найти способ обойти свой контракт? — с искренним беспокойством поинтересовалась она.

Белла немного расслабилась, осознав, что та пытается её поддержать.

— Да, мне кажется, что смогу.

— Так это же замечательно, Белла! — тепло улыбнувшись, заявила Анди,.

— Да, это отлично, сестренка! — добавила Нарцисса.

— Да, но... сделать это будет чертовски сложно и мне понадобиться помощь... определённого человека, — тихо сказала старшая Блэк.

— Какого человека? — полюбопытствовала Нарцисса. Брови Андромеды удивлённо взлетели вверх, когда она заметила румянец, заливавший щёки старшей сестры.

— Ты имела в виду этого загадочного парня, не так ли? — осуждающе прошептала она, наклонившись к Белле. Та лишь ещё сильнее покраснела, впрочем, Анди другого подтверждения было и не нужно.

— Что именно он должен сделать? — с подозрением спросила она.

— Тебя это не касается, — горячо возразила Белла. — Кроме того, я вообще не уверена в том, что он сможет или захочет это сделать, — добавила она, подперев голову руками.

Андромеда оперлась на руку Беллы — вспышка той нисколько не затронула более уравновешенную из сестёр Блэк.

— Так как это может повлиять на контракт ещё до подписания?

— Если он сможет мне помочь, это нарушит одно из обязательных условий контракта, — ответила Белла. — Важное условие, несоблюдение которого не позволит магии связать мою волю с Лестрейнджем, — загадочно произнесла она.

У Андромеды мелькнула догадка о том, что же имела в виду сестра, но она не хотела озвучивать эту мысль при Нарциссе.

— Что бы ты ни намеревалась сделать, Белла... пожалуйста, будь осторожна, ладно? — с беспокойством в голосе попросила она сестру.

— Непременно, и, как я уже говорила, он может не согласиться мне помочь, или же это просто будет не в его силах, — с грустью ответила Белла.

— Лили! — неожиданно воскликнула Нарцисса и вскочила, чтобы заключить в объятия свою новую подругу, которая направлялась к слизеринскому столу.

Белла обернулась посмотреть на первокурсницу из Гриффиндора, которая в нерешительности мялась у стола. Многие из слизеринцев-старшекурсников одарили рыжеволосую девочку угрожающими взглядами. Белла же приветственно улыбнулась ей и с теплотой в голосе спросила:

— Привет, Лили. Не желаешь присоединиться к нам за ужином?

— Спасибо, — сказала Лили, нервно озираясь по сторонам от враждебных взглядов студентов, сидевших за столом. Белла, заметив это, выхватила палочку и положила руку на стол, так, чтобы её оружие было направлено на других студентов, и одарила их взглядом, в котором явственно читалось: не провоцируйте меня. Те намёк поняли и быстро сосредоточили своё внимание на еде, а не на магглорождённой первокурснице.

— С нетерпением ждёшь начала занятий, Лили? — доброжелательно спросила Андромеда.

— Конечно! Я до сих пор не могу поверить, что всё это реально, и что меня будут обучать, как совершать волшебство, — восторженно воскликнула Лили.

— Грязнокровка! — начал глумиться кто-то из сидевших за столом. — Недостойная магии!

Лили инстинктивно сжалась и опустила глаза.

— Не делай этого, Лили! — уверенно заявила Белла рыжеволосой девочке, которая, услышав слова сестры своей подруги, произнесённые волевым тоном, подняла голову.

— Ты имеешь полное право находиться здесь. Ты — ведьма, и что-то мне подсказывает, в обозримом будущем далеко не слабая ведьма! Никогда не опускай головы и не теряй решимости во взгляде. Не позволяй этим придуркам запугивать себя и всегда проявляй силу и уверенность, поняла? — с уверенностью в голосе сказала ей Белла. Лили в ответ слегка кивнула головой.

— Если же кто-то всё-таки решится связаться с тобой, — достаточно громко произнесла Белла, желая чтобы студенты, сидевшие рядом с ней за столом, её услышали. — Не постесняйся обратиться ко мне, и уж я-то постараюсь сделать так, чтобы они пожалели о том, что вообще родились, — закончила она свою пламенную речь и окинула представителей родного факультета таким тяжёлым взглядом, что каждому из них стало ясно, что трогать эту гриффиндорскую первокурсницу себе дороже. Слизеринцы были прекрасно осведомлены об искусном владении палочкой Беллы, поэтому вовсе не спешили испытывать судьбу и проверять правдивость её заявлений.

— Спасибо тебе... эмм...

— Белла. Зови меня Беллой.

— Спасибо, Белла, — тепло улыбнулась Лили Эванс, а её зелёные глаза преисполнились благодарностью. «Зеленые глаза, совсем как у Гарри» — подметила про себя Белла. Эта мысль вернула её к разговору, который произошел между ними перед тем, как она поспешила на ужин. Её захлестнула волна грусти, ведь она знала об ужасной судьбе, уготованной для этой жизнерадостной рыжеволосой девочки.

Лили с Нарциссой склонились над своими расписаниями и принялись их обсуждать; четыре предмета у них стояли в одно и то же время, и они собирались по возможности сидеть на них вместе. Белла очень надеялась на то, что Цисси и Лили останутся подругами, ведь им было хорошо вместе. Она никогда не видела, чтобы Нарцисса так по-свойски общалась с кем-либо, кроме членов семьи, поэтому у неё потеплело на душе при виде того, как сестра общается с Лили Эванс. Она сделала мысленную пометку спросить у Гарри, оставались ли девочки подругами в течение всего периода учёбы в Хогвартсе. Сейчас они были настолько близки, что было бы очень тяжело увидеть их расставание, но система деления на факультеты отнюдь не способствовала развитию дружеских отношений между их представителями.

— И все же, ты сегодня собираешься ночевать в своей спальне или вернёшься в секретное место? И знает ли этот твой загадочный мальчик, где оно находится? — усмехнувшись, спросила Андромеда.

— Вернусь в моё секретное место, и, возможно, он тоже будет там, — ответила Белла и нахально показала сёстрам язык.

* * *

Гарри достал Карту Мародёров и попытался с помощью неё определить местонахождение своей подруги Луны, но у него ничего не вышло. Её не было ни в Большом зале, ни в библиотеке, ни в башне Рейвенкло. Разочарованный Гарри потряс картой и спросил:

— Где же Луна Лавгуд?

К его удивлению карта изменилась, и теперь на ней возникло изображение Чёрного озера и деревьев, покрывавших северную часть склона. На краю леса виднелась точка, помеченная именем Луны Лавгуд. «Интересно, что она там делает?» — подумал мальчик. Вернувшись в Выручай-команту, он ясно и чётко произнес:

— Мне нужна метла.

К его удивлению, перед ним появилась его Молния. Он-то думал, что Рон её надёжно спрятал, но потом вспомнил, что комната в пределах замка может призвать всё, что угодно. Гарри усмехнулся, представив реакцию Уизела, когда тот обнаружит пропажу мантии-невидимки, карты и метлы. С помощью наскоро наложенного заклинания уменьшения он изменил размер метлы, так что теперь та умещалась в его кармане, после чего поспешил покинуть комнату.

Гарри проигнорировал направленные на него взгляды и осторожные перешёптывания, коими он удостаивался, перемещаясь по замку. Если бы он хоть немного прислушался к разговорам, то услышал бы множество попыток извиниться за своё поведение. Но все мысли Гарри были сосредоточены на поисках Луны Лавгуд и желании извиниться перед светловолосой рейвенкловкой за своё отсутствие.

Как только Гарри вышел из замка, он тут же извлёк из кармана и увеличил до нормальных размеров свою метлу, после чего в мгновение ока запрыгнул на неё и взмыл в небо, направляясь на север от Чёрного озера. Когда он снизился до линии деревьев, то заметил, как в кроне листвы промелькнуло светлое пятно, по цвету напомнившее ему волосы Луны. Подлетев поближе, он увидел, в каком положении она оказалась. Ощутив прилив адреналина в крови, которая гулким эхом пульсировала в висках, он прибавил скорости, чтобы поскорее добраться до своей подруги.

Он приземлился и обнаружил, что его подруга застряла на дереве, скорее всего из-за действия чар приклеивания. На ней не было ни обуви, ни носков. Из одежды на ней была лишь тонкая футболка и короткая юбка. Её ступни посинели от холода, а зубы отбивали чечётку.

Гарри отменил действие заклинания и поймал её на руки; маленькая блондинка дрожала от холода. Он наложил на неё согревающие чары и принялся растирать ей ноги и ступни, чтобы нормализировать кровообращение, а затем переключился на руки и ладони.

— Луна, Луна, ты в порядке? — обеспокоенным голосом спросил мальчик. После обновления согревающих чар девушка, наконец, почти перестала дрожать, а её зубы — стучать от холода.

— Я думаю, я в порядке и собираюсь вернуться в замок, — тихо сказала она, стараясь не смотреть в его сторону, и попыталась встать.

— Луна, остановись, — сказал Гарри и схватил её за плечи, не давая подняться. — Что случилось, Луна? — спросил он, но девушка продолжала хранить молчание и отказывалась смотреть на него.

— Луна, пожалуйста, поговори со мной. Кто это с тобой сделал? — снова спросил он, умоляя её поговорить с собой.

— Я... думала, что мы друзья, Гарри? — прошептала та едва слышно.

— Конечно же, мы друзья, Луна. Почему ты об этом спрашиваешь?

— Утром ты не спустился к завтраку, и я искала тебя повсюду, но не могла найти. Я подумала, что ты избегаешь меня и больше не хочешь, чтобы мы были дружили, — подчиняясь внутреннему порыву, дрожащим голосом ответила Луна и подтянула колени к груди.

Гарри снял свой плащ и укутал им миниатюрную девушку, а сам уселся рядом с ней, облокотившись о ствол дерева.

— Я очень сожалею, Луна, я совсем забыл о нашем уговоре встретиться за завтраком. Конечно, я знаю, что это не слишком-то хорошее оправдание, но всё получилось как-то спонтанно, — сказал он с грустью в голосе. Какое-то время Луна молчала, а затем положила голову ему на плечо.

— Я прощён? — мягко спросил мальчик. Она едва заметно кивнула, заёрзав на его плече, а затем придвинулась к нему поближе в поисках тепла. Гарри в ответ обнял её и притянул к себе.

— Итак... Кто это сделал с тобой, Луна? — повторил он свой вопрос.

— Уже не имеет значения. Что сделано, то сделано, — кротко ответила девушка.

— Это имеет значение, Луна. Никому не позволено поступать так с другим человеком. Ты могла умереть здесь от холода! — горячо воскликнул Гарри.

— Я уверена, они бы вернулись назад прежде, чем это успело бы произойти, или же действие заклинания вскоре закончилось, — ответила она, покрепче прижимаясь к нему.

— Где твоя палочка, Луна? — поинтересовался он, удивившись, почему она сама не освободилась от заклятия.

— Они у меня её забрали и выбросили где-то там, под деревьями, — она высунула руку из-под плаща и указала ему направление.

Гарри достал палочку и сосредоточился.

— Акцио, палочка Луны! — прошло несколько секунд, а затем палочка помчалась к ним сквозь листву деревьев. Гарри ловко поймал её и вернул девушке.

— Спасибо, Гарри.

— Не за что, Луна. А теперь, пожалуйста, расскажи мне, что произошло? — попросил он и повернул голову, чтобы посмотреть на неё.

— Мои соседи по комнате были в ярости. Они утверждали, что я влезла в их сундуки, чтобы забрать свои вещи. Ни слова о том, почему мои вещи вообще находились у них. Я пыталась объяснить им, что никуда я не вламывалась, но они мне не поверили, — пояснила девушка.

— Ты говорила им о том, что вещи забрал эльф? — осведомился Гарри. Луна в ответ лишь кивнула.

— Они всё равно мне не поверили. После этого я ничего не помню, только лишь как открыла глаза, и кто-то из наших старшекурсников отлевитировал меня на дерево, а ещё одна девочка наложила чары приклеивания, — ответила она.

— Они тебя оглушили?! — спросил шокированный мальчик. Луна в ответ пожала плечами.

— Я не знаю. По крайней мере, не припоминаю, чтобы я покидала башню, так что совершенно не знаю, как здесь оказалась. В любом случае, моя палочка была у Мариэтты, а она прошла вглубь леса и выбросила её там.

— Как долго ты находилась на улице? — спросил Гарри.

— Хм, когда они затеяли со мной перепалку, до обеда оставался примерно час. Не знаю, сколько сейчас времени, но с того момента я здесь и нахожусь, — ответила она.

— Луна! Сейчас почти семь часов! Это означает, что ты провела здесь в одиночестве практически восемь часов! Тебя нужно срочно отвести в Больничное крыло, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. — Гарри быстро вскочил на ноги и поднял девушку с земли.

— Не стоит беспокоиться, Гарри, со мной всё будет хорошо. Я просто немного замерзла... И проголодалась, поскольку у меня сегодня и маковой росинки во рту не было, — смущённо пробормотала она.

— Тогда пойдём и поищем что-нибудь съестное. Снова отправимся на кухню, хорошо? — спросил мальчик, и, получив ответный кивок, обновил на девушке согревающие чары, а затем вскочил на свою метлу. Луна оседлала метлу сзади, крепко обняв его, и они взлетели.

Двадцать минут спустя пара уже согревалась на кухне горячим шоколадом, пока стремящиеся помочь эльфы не нагрузили маленький обеденный стол снедью, которой хватило бы на десятерых. Наевшись вдоволь, Гарри решил попытаться уговорить Луну побеседовать со своим деканом. Та долго сопротивлялась этому, но всё же под его натиском сдалась и согласилась упомянуть о произошедшем инциденте в разговоре с профессором Флитвиком.

Гарри сопроводил Луну до башни Рейвенкло, где она крепко обняла его перед тем, как исчезнуть в факультетской гостиной. Их разговор на кухне был интересным и поучительным, поскольку он смог лучше узнать свою подругу, а так же выяснил, что отец девушки является редактором газеты под названием «Придира». Она пообещала организовать ему бесплатную подписку на это издание, назвав это дружественным актом.

Несмотря на всю свою причудливость и странность, которые она порой проявляла, Луна была удивительно глубокой девушкой и умела смотреть на мир под разными углами, тогда как большинство людей на это были попросту неспособны. И это, по мнению Гарри, давало ей определённое преимущество. К примеру, она уверила его, что в замке его поддерживает гораздо большее количество людей, чем он думает, и что порой всё совсем не так, как кажется на первый взгляд.

Так же она поведала ему о том, что замок самоисцелился и проклятие мерзкой летучей мыши развеялось. Она больше не видела следов заклятий на входе в гостиную, но заметила, что замок каким-то образом изменился, и теперь атмосфера в нём стала более дружественной.

* * *

Гарри вошёл в Выручай-Комнату почти сразу после наступления комендантского часа и услышал, как в спальне Беллы кто-то истерически рыдает. Он почти бегом кинулся туда, но чуть не навернулся на пол, споткнувшись о что-то небрежно брошенное.

Мальчик наклонился и поднял книгу, которая валялась на полу. Глубоко вздохнув, он потёр руками лицо, и расстроился, когда осознал, что это был за фолиант. Это оказалась та сама книга из магазина, в которой подробно описывалась жизнь и убийства Беллатрикс Лестрейндж. Он думал, что девушка оставила её в магазине, но оказывается, она тайно прихватила её с собой.

Ну и что теперь прикажете с этим делать? Как ужасно, наверное, узнать, что в будущем ты станешь безумным серийным убийцей, ответственным за смерти мужчин, женщин и… детей. Ему в голову не приходили никакие слова утешения, которыми он мог бы её успокоить.

С замиранием сердца Гарри тихо вошёл в её комнату, надеясь, что что-нибудь придумает, дабы успокоить обезумевшую волшебницу. Он подумал, что за сегодня это будет уже вторая ведьма, которую он постарается утешить, и которая сама утешала его раньше. Кажется, день сделал полный оборот.

Он увидел, что Белла свернулась на кровати в позе эмбриона. Точно так же, как и Луна до этого, она вся дрожала, но не от холода, а скорее всего, от чувства вины или страха. Две эмоции, которые он очень хорошо знал. Гарри осторожно сел на кровать, но девушка не подавала никаких признаков того, что знает о его присутствии. Она лежала к нему спиной и, возможно, просто не почувствовала, как кровать покачнулась.

— Белла? — мягко позвал он. Девушка замерла, но не повернулась. Он нежно положил руку ей на плечо и тихонько сжал.

— Человек в этой книге не ты, Белла. Ты никогда ей не станешь. Там — Беллатрикс Лестрейндж, а ты — Белла Блэк, сильная, умная и независимая молодая женщина, полностью управляющая своей судьбой. — Гарри ласково выводил ладонью небольшие медленные круги по её спине.

— Пока что я — не она, Гарри. Но к Рождеству могу ей стать, — выдавила девушка сквозь рыдания.

— Значит, нужно что-то сделать с твоим контрактом? — спросил он. Белла посмотрела на него полными слёз глазами и кивнула.

— Согласно тому, что я прочитала в этой… книге, — прорычала она, — летом я выйду замуж и не вернусь в Хогвартс до тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, когда я возглавлю нападение на школу и буду убивать всех на своём пути! — Она снова зарыдала.

— Я не позволю этому случиться, Белла. Мы не позволим этому случиться. Вспомни, что сказала Леди Хогвартс — она свела нас вместе, чтобы изменить положение вещей. Не только для школы, но и для нас самих. Твоё будущее может быть ещё не написано и… возможно… моё прошлое тоже, — сказал ей Гарри, и его глаза доказывали, что он искренне в это верит. Девушка перевернулась и обняла его за талию, прижав к себе.

Она потянула Гарри вниз, пока он не лёг на спину на её кровати. Девушка прижалась к нему, положив голову на плечо, а своей правой рукой обхватила его за талию и крепко притянула к себе. Её тело, наконец, перестало вздрагивать, и она смогла усмирить свои рыдания. Таким образом, они пролежали, казалось, долгие часы, пока Белла, наконец, не нарушила молчание.

— Гарри… — прошептала она. — Если… существовал бы способ аннулировать контракт, и мне не пришлось бы выходить замуж за Лестрейнджа… Ты бы помог мне? — тихо спросила она, не глядя на него.

Юноша ненадолго задумался, что ответить, хотя уже знал, что да — он был готов ей помочь, просто немного боялся, к чему это приведёт и как может повлиять не только лично на него, но и на само время. Ему вспомнилось предупреждение Гермионы об опасности вмешательств в прошлое. Но ведь это уже произошло с самого момента их с Беллой встречи. И именно для этого Хогвартс свела их вместе: чтобы изменить положение вещей.

— Да, Белла, я помогу тебе всем, чем смогу. Что от меня требуется? — мягко спросил он.

Девушка медленно подняла голову с его груди. Поймав его взгляд, она глубоко заглянула ему в глаза. Уже не в первый раз она поражалась тому, как быстро научилась доверять этому мальчику из будущего. Как быстро на самом деле она… влюбилась в него. И, видя своё отражение в его глазах, она очень надеялась, что он так же быстро смог влюбиться в неё.

Три невероятно коротких дня казались недостаточным временем для того, чтобы развились чувства к кому-то, но больше не осталось никаких сомнений, что она действительно влюбилась в черноволосого мальчика. Она только не могла разобраться: то ли это сердце ей подсказывало, что она хочет его, то ли мозг слизеринки говорил, что Гарри — хорошее средство для достижения цели, чтобы освободить её от ненавистного брачного контракта. А, собственно, не всё ли равно?

Сейчас Белла была готова отдать предпочтение своему сердцу и позволить ему принять за себя решение.

— Гарри… — начала она, и её сердце бешено заколотилось. Она с любовью смотрела в его глаза, отпустив на волю все свои эмоции и позволив им затопить себя. Её голос стал мягким и тихим, когда она произнесла следующие слова:

— Гарри... займись со мной любовью.

——————————

[1] Какой-то необъяснимый провал в логике автора. По-моему, заглянуть в глаза спящего человека довольно затруднительно. За Гарриком вроде бы не было замечено, что он спит с открытыми глазами :-) (Прим.пер.)

[2] Запеканка из картофеля и бараньего фарша. (Прим.пер.)

[3] В английском языке слова ugly (уродливый), umpire (судья, посредник) несколько созвучны с фамилией Umbridge (Амбридж) (Прим.пер.)

[4] Йоркширский пудинг — традиционный английский пудинг графства Йоркшир. Готовится из кляра и обычно подаётся с ростбифом и подливкой. (Прим.пер.)

— Гарри... займись со мной любовью.

Парень от этих слов ослепительно красивой темноволосой ведьмочки просто потерял дар речи. Его сердце забилось очень сильно и быстро, и казалось, что его удары гулким эхом разносятся по комнате. Белла выглядела такой уязвимой: её фиолетовые глаза были мокрыми от недавно пролитых слез, и в то же время в них светилась надежда. Копна её волос обрамляла лицо с аккуратными, но в то же время аристократическими чертами. Она была, словно прекрасная принцесса в беде, которая ожидала, что он станет её спасителем, её рыцарем в сияющих доспехах.

Когда Гарри прочитал записи Беллы о том, что она исследовала прошлой ночью (пока она утром спала за столом), то понял, что она пытается найти способ избежать вынужденного брака с Рудольфусом Лестрейнджем, а также то, что она нуждается в его помощи для воплощения этого плана в жизнь. Однако прочитать её мысли на бумаге — это одно, а услышать от неё предложение заняться любовью — совсем иное, это чувство было подобно короткому замыканию синапсов[1] в его мозгу. Гарри весь день старался не думать о том, что узнал из записей Беллы, не придавать этому значения. Она ведь просто пыталась решить трудную задачу? Когда Гарри услышал эту её просьбу… он попросту обомлел. Он совершенно не знал, что ей ответить в этой ситуации. Он был девственником, и совершенно не знал, как ему вести себя со слабым полом. Она что, и вправду хочет заняться с ним сексом?! Но почему? Почему ей так важно потерять девственность?

Всё это было неправильным и бессмысленным. Они же почти не знают друг друга! Три дня назад он не знал о Беллатрикс Лейстрейндж ничего, сверх того, что она была ярой последовательницей Волдеморта. Но сейчас перед ним сидела пока ещё невинная пятнадцатилетняя Белла Блэк, руки которой не были обагрены кровью, и она не совершала те ужасные вещи, которые совершило её будущее «я» или потенциально будущее «я».

Да, она была красивой, умной, и страстной, и когда он был рядом с ней, то чувствовал, как внутри него всё ликует, но в то же время она была слизеринкой — хитрой и амбициозной. Гарри прекрасно знал, что слизеринцы для достижения собственных целей не гнушались использовать других, после чего избавлялись от них, как от надоевшей игрушки. Быть может, она тоже всего лишь использует его, и он — просто средство для достижения её целей? Гарри не знал. Глядя ей в глаза, он видел её уязвимость, но… быть может, всё это было с её стороны лишь притворством?

— Белла, я... я не знаю... не знаю, что на это ответить, — тихо проговорил юноша, пытаясь скрыть проступивший на лице румянец. — Мы едва знакомы друг с другом и я...

— Гарри, пожалуйста, выслушай меня, и я всё объясню, — прервала его Белла, а затем уселась на кровати, скрестив ноги в индийском стиле. Она положила руки на колени и смотрела вниз, пытаясь решить, как лучше объясниться с мальчиком. У неё вертелась мысль просто соблазнить его и манипулировать им в своих целях. Но она не хотела так с ним поступать — только не с Гарри, которого она, кажется, искренне полюбила. Она не могла рисковать чувствами, которые развивались у них по отношению друг к другу. Поэтому всё, что ей оставалось — это быть с ним максимально честной и искренней. Конечно, решать проблемы таким образом — совершенно не по-слизерински, но иногда лучше немного побыть гриффиндоркой, нежели проиграть битву с самой судьбой, когда так много поставлено на кон.

— Гарри, ты ведь знаешь о моем брачном контракте с Лестрейнджами? — спросила девушка.

— Да, — подтвердил он.

— И ты знаешь, что если я подпишу контракт, то стану связана с Рудольфусом? Не только с точки зрения закона, но и с точки зрения магии.

Гарри снова кивнул.

— При этом моя воля, а также моя свобода действий и суждений будут у меня отобраны, — заявила Белла и нервно сглотнула, едва сдерживая эмоции, которые раздирали её на куски и вот-вот готовы были выплеснуться наружу.

— Ты об этом уже упоминала, но я не понимаю, как такое возможно. Как может обычный контракт отнять свободу воли? — искренне поинтересовался Гарри.

Белла сделала глубокий вздох и прерывисто выдохнула.

— Когда в чистокровной семье рождается девочка, особенно в семье, которая неукоснительно следует старым традициям, у неё берётся несколько флаконов крови, — начала она.

— Крови?! — ахнул от удивления Гарри. Белла кивнула.

— Я не знаю, известно тебе это или нет, но кровь тесно переплетена с магией человека и является её частью, причём неотделимой. Ты слышал о магии крови? — поинтересовалась она, и Гарри в ответ кивнул.

— Магия крови — это загадочный, но в то же время сильнейший раздел магии. Большинство ритуалов подобного рода были запрещены Министерством из-за того, что оно причислило их к разряду тёмных. Тем не менее, некоторые из кровных ритуалов, по крайней мере, не самые опасные из них, до сих пор используют не только старинные семьи, но и Министерство, а также гоблины, — сообщила она ему.

— Рискну предположить, что кровь девочек-младенцев используется в каком-то ритуале? — спросил Гарри.

— Так и есть, — кивнула Белла. — В моём случае кровь использовалась для ритуала оков целомудрия. Впрочем, это касается не только меня, но и всех девочек из старинных семей, таких, как моя. — Она слегка покраснела, но продолжила. — Кровь также используется при заключении помолвки или во время подписания брачного контракта.

— Я всё равно не понимаю, — ответил Гарри и наклонил голову, пытаясь поймать взгляд Беллы, которая опустила глаза в пол.

— Ритуал оков целомудрия проводится Главой рода; в моём случае — это был дядя Орион. Прежде, чем девочка достигнет половой зрелости, нужно взять один из флаконов её крови и на её теле этой кровью нарисовать руны. Затем Глава Рода сможет их активировать при помощи родовой магии и магии крови.

— Но почему это делает глава Рода? Почему не кто-то другой? — озадаченно спросил Гарри.

— На теле девочки рисуется специальная руна, которая соответствует руне, выгравированной на родовом перстне главы Рода. Поскольку надеть и не умереть при этом ужасной смертью может только глава Рода, которого приняла сама магия, только он может активировать или снять эти оковы, — разъяснила Белла.

— А… ясно, теперь я понял. Так ты думаешь, что если в моем времени я — глава семьи Блэк, значит, я смогу снять эти оковы? — спросил Гарри, и шестерёнки в его голове бешено закрутились. — Но как ты можешь быть уверена в том, что у меня получится преодолеть магию твоего дяди? В конце концов, в твоём времени он по-прежнему жив и является Главой Рода.

— Верно, но я думаю, что здесь… в этом месте есть большая вероятность того, что у тебя получится, — ответила девушка с намёком на надежду в голосе.

— Что случится, если я попробую их снять, но ничего не выйдет? — поинтересовался Гарри.

Казалось, Белла не очень хотела отвечать на этот вопрос; она снова избегала его взгляда. Она знала, что последствия могут быть ужасными, но не для Гарри, а для неё самой. Платой за ошибку могло стать её бесплодие или даже ещё что-то более страшное.

— Белла, что ты от меня скрываешь? — спросил парень с повышенным беспокойством в голосе от её внезапного молчания.

— Это… это может причинить мне... некоторый вред, — тихо ответила она.

— Вред?! Какой именно вред? — спросил Гарри немного жёстче, чем намеревался.

— Неудачное снятие оков целомудрия может повлечь за собой бесплодие или даже… убить меня. — Последние слова девушка прошептала так тихо, что Гарри почти ничего не расслышал, но всё же понял.

— Нет! Я ни за что не буду применять к тебе заклинания, которые могут убить тебя! Ни в коем случае! — вскочив на ноги, закричал он на ведьму, которая понуро склонила голову.

— Гарри… Гарри! Прошу, выслушай меня. Я почти уверена, что это сработает. Ты же Глава Семьи Блэк! — аргументировала она.

— В МОЁМ ВРЕМЕНИ! — отмахнулся парень.

— Значит, для проведения ритуала мы перейдём в твоё время! — предложила Белла.

— И при этом всё равно нет никакой гарантии, что ритуал сработает! Белла, ты можешь пустить свою жизнь коту под хвост! — парировал он.

— ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ, ГАРРИ! Я ПРЕДПОЧТУ УМЕРЕТЬ В БОРЬБЕ ЗА СОХРАНЕНИЕ СВОЕЙ СВОБОДЫ, А НЕ СТАНОВИТЬСЯ РАБОЙ БЕЗМОЗГЛОГО УБЛЮДКА, КОТОРЫЙ БУДЕТ ПОДКЛАДЫВАТЬ МЕНЯ ПОД СВОИХ ДРУЗЕЙ, И ЧЁРТОВОЙ МАШИНОЙ ДЛЯ МАССОВЫХ УБИЙСТВ В РУКАХ КАКОГО-ТО ПСИХОПАТА! — заорала Белла, вскочив на ноги, и тотчас же оказалась лицом к лицу с парнем. Её грудь тяжело вздымалась, а на напряжённом лице ярко отражались ярость и отчаяние.

Гарри на несколько футов попятился назад и отвернулся от девушки. Он закрыл глаза, размышляя, как этот разговор докатился до того, что они стали кричать друг на друга. Он понимал её мотивы — ей грозила потеря самой себя. И Гарри знал, что будь он на её месте, то точно также выбрал бы свободу, а не стопроцентное рабство.

— Белла, я просто… Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Я не хочу становиться причиной… того, что навредит тебе. — Его голос был тихим и глухим от сдерживаемых эмоций. Он опустил голову, неосознанно потирая одной рукой другую, и был крайне расстроен.

— Гарри… — прошептала Белла и мягко коснулась его плеча. Он медленно повернулся и вдруг оказался в нежных объятьях. Парень немало удивился такой внезапной демонстрации привязанности. А девушка между тем положила голову ему на плечо.

— Я тоже не хочу умирать, — прошептала она. — Но я… Я хочу иметь возможность свободно выбирать свой собственный путь. Ты же это понимаешь? — тихо спросила она. Белла почувствовала, как он кивнул головой и покрепче обнял её. Ей нравилось ощущение его рук на своей талии; она любила его запах и тепло его тела.

— Пожалуйста, сделай это для меня, Гарри. Ты единственный, кто может мне помочь. — От этой искренней просьбы сердце юноши мгновенно растаяло.

Гарри чувствовал биение её сердца на своей груди и его притягивало тепло её тела, тесно прижатого к его собственному. Он почувствовал лёгкое головокружение от пьянящего аромата её духов. Приняв, наконец, решение, он глубоко вздохнул.

— Хорошо, Белла, я… сделаю это.[2] — Девушка уткнулась лицом ему в шею, а её руки крепко сжались вокруг его талии.

— Спасибо, — пощекотало ему кожу тёплое дыхание.

Он с неохотой выпустил её из объятий и сделал шаг назад. Встретившись взглядом с улыбающимся лицом, он тоже не смог сдержать ответную улыбку. Белла схватила его за руку и потянула на свою кровать, где они снова уселись друг напротив друга.

— Я нашла ритуал, который был проведён надо мной, и все использованные при этом руны, поэтому ты без проблем сможешь их нарисовать. Проблема заключается в том, где отыскать флакон с моей кровью, — начала Белла.

— Ч-что ты имеешь в виду? Для чего мне рисовать руны, и зачем нужна твоя кровь? Я думал, всё, что я должен сделать — это разорвать оковы, — заикался Гарри.

— Ну да, ты проведёшь обратный ритуал, а для этого необходимо снова перерисовать моей кровью все использованные в первоначальном ритуале руны и добавить к ним руну отмены, — заявила она, глядя на охваченного тревогой парня.

— Я… Я не знаю, как р-рисовать руны и как их активировать, — пояснил тот.

— Перед тем, как мы проведём ритуал, я могу помочь тебе потренироваться в их изображении, а активирует их твоя магия через родовой перстень.

— И где же именно я должен нарисовать эти руны? — спросил Гарри с опаской.

Белла покраснела, но не отвела взгляда от парня.

— Ты должен будешь нарисовать их на моём теле, Гарри. Для ритуала мне придётся… полностью раздеться. — Её румянец усилился, когда она представила, что он увидит её в таком уязвимом состоянии.

В мозгу юноши снова произошло короткое замыкание, пока он обрабатывал то, что она сказала. Белла, увидев это испуганно-замороженное состояние, чуть не хихикнула.

— Ты имеешь в виду, что должна быть при этом… ну, в смысле…

— Обнажённой? — подсказала она с ухмылкой. — Да, Гарри, мне придётся быть обнажённой. — Белла была вознаграждена тем, что парень почти впал в кататонию, а его взгляд при этом полностью расфокусировался.

Она взяла его руки в свои.

— Я тебе доверяю, Гарри. И поверь, я чувствую себя намного более смущённой, чем ты. — Она усмехнулась, а парень лишь кивнул, словно китайский болванчик.

— А по поводу моей крови: дядя Орион должен хранить её где-то на площади Гриммо. Я уверена, что она до сих пор там. В конце концов, у меня её взяли около шести флаконов. Ну, знаешь, на всякий случай — вдруг понадобится. Блэки никогда не избавлялись от того, что впоследствии может оказаться важным.

— Разве нельзя использовать твою собственную кровь… в смысле, взять её сейчас? — спросил Гарри.

— Нет, это обязательно должна быть кровь, взятая у меня в первый раз. Я не знаю почему, но в описании ритуала сказано именно так.

— Это может стать проблемой. Мне придётся ждать до рождественских каникул, прежде чем я смогу вернуться на Гриммо, — вздохнул парень.

— А если вызвать твоих домовых эльфов? Как глава рода ты же можешь позвать их к себе? — предложила Белла.

— Думаешь, они смогут пройти сквозь защиту Хогвартса? — ответил Гарри.

— Пока что Леди Хогвартс была с нами довольно любезна, возможно, она пропустит их, — предложила девушка.

— Что ж, полагаю, попытка — не пытка. Кричер! Ты мне нужен, — крикнул Гарри. Через несколько секунд позади подростков раздался негромкий хлопок, и они, обернувшись, увидели старого эльфа, который поклонился настолько низко, что его заострённый нос коснулся пола.

— Молодой хозяин звал Кричера, — раздался высокий скрипучий голос домовика.

— Да, я звал, и я рад тебя видеть, Кричер. Как там хозяйка? — спросил юноша миниатюрного эльфа.

— Хозяйка уже соскучилась по Вам и надеется, что Вы должным образом представляете семью здесь, в Хогивартсе, — проинформировал эльф молодого хозяина.

Затем он понял, что в комнате находится кто-то ещё, и когда он увидел молодую ведьму, его глаза почти вылезли из орбит.

— Хозяйка Беллатрикси! Что Вы здесь делаете и почему выглядите так молодо? Неужели Вы сбежали из волшебной тюрьмы? — воскликнул поражённый домовик, терзая руками кухонное полотенце, в которое был одет. Он озабоченно поглядывал то на Гарри, то на темноволосую ведьму.

— Привет, Кричер, — ласково произнесла Белла.

Эльф перевёл на неё взгляд, и на его мордочке появилось озадаченное выражение.

— Мисс Беллатрикси снова имеет магию семьи Блэк. Но как это возможно? Ведь она вышла замуж за противного Лестренджи, и магия Блэков покинула её.

— Кричер, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что у неё есть магия семьи Блэк? — спросил Гарри.

— Когда мисс Беллатрикси связала себя с Лестренджи, она потеряла семейную магию Блэк и унаследовала магию Лестренджи. Но теперь у неё снова есть магия благородной семьи Блэк. Как такое возможно? — Эльф с обвинением посмотрел на Беллу.

— Это немного сложно объяснить, Кричер, но она не та Беллатрикс, которая была в нашем времени. Сейчас она на двадцать пять лет моложе, — ответил юноша.

— Кричер смущён, но магия говорит мне, что она — Беллатрикс Блек. — Эльф приблизился к Белле и принялся внимательно её разглядывать.

— Гарри говорит правду, я — Беллатрикс Блэк, — подтвердила девушка слова Гарри старому домовику.

— Приятно снова с Вами встретиться, мисс Беллатрикси. Так что старый Кричер может для Вас сделать, молодой хозяин? — спросил он, поворачиваясь к Гарри.

— Кричер, ты знаешь, где Орион Блэк хранил флаконы с кровью Блэков? — спросил юноша, в надежде, что эльф об этом осведомлён.

— Кричер знает, где хранятся все флаконы с кровью благородного Дома Блэк, — ответил тот, странно поглядывая на Гарри. — Зачем молодой хозяин хочет это знать?

— Я пытаюсь помочь мисс Беллатрикс, и мне нужно, чтобы ты принёс мне флаконы с её кровью, — пояснил домовику парень. — Можешь это для меня сделать?

— Да, Кричер может это сделать, но Кричеру любопытно — зачем? — поинтересовался старый эльф.

— Всё, что тебе следует знать — это нужно для спасения её от ужасной судьбы, — строго ответил ему Гарри. — А теперь иди и возвращайся, пожалуйста, с её флаконами. И спасибо, Кричер.

— Кричер живёт, чтобы служить самому благородному и древнему Дому Блэк. — Он низко поклонился и с тихим хлопком исчез.

— Хорошо всё, что хорошо кончается, — заявила Белла и снова уселась на свою кровать.

— Точно, — ответил парень, усевшись на своё прежнее место перед девушкой.

— Ещё раз спасибо, что делаешь это для меня, Гарри, — тепло поблагодарила она.

— Я только надеюсь, что я не… ну, что я ненароком не причиню тебе боль, — скривился тот.

— Я знаю, что это сработает, Гарри. У меня на этот счёт хорошее предчувствие, — заверила она, схватив его за руку, которую после этого ободряюще сжала.

Они вздрогнули, когда внезапно появился Кричер с тремя флаконами красной жидкой субстанции и пустой портретной рамой.

— Это флаконы мисс Беллатрикси, хозяин, — сообщил эльф, вручив флаконы Гарри.

— А что случилось с портретом? — заинтересованно спросил юноша.

— Хозяйка пожелала, чтобы Кричер принёс вам её запасную рамку. Ей любопытно, что Вы с мисс Беллатрикси хотите сделать.

— Гм… ну ладно. Она здесь прямо сейчас? — спросил Гарри с некоторым трепетом.

— Вам, хозяин, нужно коснуться палочкой рамы, чтобы активировать её, а затем вызвать хозяйку к себе, — проинформировал его домовик.

— Хорошо, — растерянно ответил юноша. — Гм… Я обязательно вызову её сегодня, — заверил он эльфа.

— Нужно ли молодому хозяину что-нибудь ещё? — устало спросил домовик. — Все эти аппарации утомляют бедного старого Кричера.

— Нет, Кричер, больше ничего не нужно. Возвращайся домой и отдыхай. Если мне что-нибудь понадобится, я позову Добби, — сказал Гарри старому эльфу и чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда тот завопил.

— Молодой хозяин недоволен службой Кричера?! Я хоть и стар, но по-прежнему забочусь о Доме Блэк! Я не беспомощен, хозяин!

— Кричер, я не хотел тебя обижать. Ты отличный слуга и смотритель нашего благородного Дома, и в один прекрасный день я с гордостью добавлю твою голову к твоим предшественникам, которые с честью служили нашему роду, чьи головы теперь выставлены на всеобщее обозрение, — ответил юноша, получив от Беллы весёлую ухмылку.

— Простите бедного старого Кричера, он пока не привык к тому, что в доме хозяйки есть ещё эльфы. Но Кричер всегда готов послужить вам. — Эльф поклонился и с хлопком исчез.

— Ничего себе, я смотрю, возраст плохо на него влияет, — прокомментировала Белла состояние старого домовика.

— Он находился один в доме в течение достаточно долгого времени. Я уверен, что это и повлияло на бедняжку, — ответил Гарри в защиту домовика.

— И что ты собираешься делать с портретом тёти Вальбурги? — поинтересовалась Белла, разглядывая большую, искусно выполненную рамку.

— Даже не знаю. Наверное, повешу его в гостиной, но не вижу причин, чтобы делать это прямо сейчас. Может быть, завтра или… на следующей неделе, — усмехнулся юноша.

— Итак, гм… Я тут схематически нарисовала для тебя руны и написала заклинание, которое ты должен будешь запомнить, — нервно сказала Белла, потом повернулась и взяла со стола пачку пергамента. Протянув ему эти инструкции, она всё так же нервно заправила за ухо выбившуюся прядь волос, прежде чем взглянуть на него.

Гарри взял пергаменты и рассмотрел руны.

— Выглядят они сложновато, — озабоченно прокомментировал он.

— Не так уж и сложно, Гарри. Я помогу тебе с практикой, пока ты не почувствуешь себя достаточно уверенным, чтобы нарисовать их самостоятельно, — предложила она успокаивающе.

— Как думаешь, сколько времени это займёт? — спросил он, перебирая пергаменты.

— Я надеюсь, что ты будешь готов к следующим выходным. — Она нервно прикусила губу.

— К следующим выходным?! — ужаснулся парень. — Т-так с-скоро? — Белла энергично кивнула.

— Ты сможешь, Гарри, я уверена, что ты сможешь, — с уверенностью произнесла она.

— Значит, после того, как мы… гм, после того, как мы сделаем это, ты освободишься от контракта? — спросил он, садясь на кровати лицом к девушке. Она взяла его руки в свои, посмотрела вниз и затем ответила на вопрос.

— Не совсем, Гарри, — начала она и глубоко вздохнула. — Это только первая часть из того, что должно произойти. После того как оковы будут сняты, я смогу… выполнить самую важную часть, которая и приведёт к аннулированию контракта, — тихо произнесла она.

Гарри опасливо спросил:

— И что же подразумевает под собой вторая часть?

Белла немного поёрзала, пока собиралась с мужеством продолжить (ага, ещё раз втолковать этому тупому барану, до которого с первого раза видимо не доходит — извините, не удержался (Прим.пер.). Она знала, что просить об этом будет непросто. Она понимала, что технически выполнить вторую часть сможет любой парень, но ей хотелось, чтобы это был именно Гарри. Она не знала, почему, просто на каком-то подсознательном уровне знала, что, так или иначе, их жизни связаны между собой. Едва окрепшие чувства к Гарри привели её к пониманию того, что он — особенный. И ей очень хотелось развивать отношения с ним и дальше.

— Гарри… это имеет отношение к тому, что я просила тебя сделать для меня, когда ты только пришёл. Гарри… мне нужно, чтобы ты… нет, нет, я имею в виду, я хотела бы, чтобы ты занялся со мной любовью. — Её голос снова стал мягким и умоляющим. Она видела выражение шока и растерянности на его лице и должна была объяснить, зачем ей это понадобилось.

— Гарри, прошу, выслушай меня. Контракт послужит инструментом для связывания моей магии и воли. Пергамент, на котором он составлен, иначе называют Пергаментом-на-Крови. И он действительно пропитан моей кровью. Кровь — это катализатор для активации начертанных на нём рун, которые служат для создания чар принуждения настолько сильных, что их можно сравнить с проклятием «Империус». Они подавляют свободную волю человека, кровь которого нанесена на пергамент. А там моя кровь, Гарри.

— Но каким образом факт занятия любовью сможет это изменить? — немного смущённо поинтересовался парень.

— Сначала позволь рассказать, каким образом я буду привязана к Лестрейнджу. При подписании контракта Рудольфус и его отец воспользуются кровавым пером. Это специальное волшебное перо, в котором вместо чернил используется твоя собственная кровь. — Гарри задохнулся от ужаса.

— После того, как он подпишет, его кровь смешается с пергаментом, а руны под его подписью создадут привязку собственника к моей крови. Это позволит ему безболезненно манипулировать мной и моей магией. Но это случится только после того, как я подпишу контракт. Когда моя кровь впитается в пергамент, это активирует все руны в документе.

— Я всё ещё не понимаю, Белла, как всё это может поменяться, если мы… ну, ты поняла? — снова спросил её Гарри.

Девушка придвинулась ближе к нему, пока они не сели почти вплотную. Она положила руки ему на колени и продолжала смотреть в его глаза.

— Потому что, Гарри, кровь подписавшего должна быть идентична крови в пергаменте. Это обязательное условие связывающей магии. Если мы займёмся любовью… и ты при этом… гм, кончишь в меня...[3] — Белла обильно покраснела, но продолжила.

— Когда мы займёмся любовью, наши… жидкости смешаются, и это приведёт к небольшому химическому изменению в моей крови. Этого изменения, пусть и крохотного, будет вполне достаточно, чтобы моя кровь не совпала с кровью в пергаменте. Следовательно, привязка не будет активирована и это сделает контракт недействительным. К тому же, я перестану быть девственницей, как того требуют условия контракта, — закончила она, с надеждой ища понимание и согласие в его глазах.

— Значит… гм… если мы займёмся любовью, ты полностью освободишься от контракта и Лестрейнджа? — заикаясь, уточнил он.

— Да, Гарри, да! Я стану абсолютно свободной, — экспрессивно подтвердила девушка.

Гарри в глубокой задумчивости посмотрел на их переплетённые руки. Её кисти были мягкими и тёплыми. Он легонько сжал их и улыбнулся, когда почувствовал ответное пожатие. У него потихоньку начала ехать крыша от количества разнообразной, противоречивой, на первый взгляд, информации. Белла в буквальном смысле сбросила на него бомбу, и он не знал, справится ли с решением подобной задачи. Ритуалы и заклинания, контракты и кровь — всё это стало для него очень неожиданным и угнетающим.

Он очень хотел помочь Белле, и не только потому, что начал фантазировать о ней (он понял это с тех пор, как они рука об руку прогуливались в Хогсмиде), но и потому, что это было правильным поступком. Никого нельзя принуждать идти наперекор своей воле и совести, а уж тем более, попросту отнимать свободу воли.

Сделав глубокий вздох, Гарри принял решение, несмотря на то, что прекрасно понимал, что это, несомненно, изменит их отношения, когда Белла станет свободной. Он также осознавал, что это станет первым действительно большим изменением временной линии и на мгновение задумался о том, какие последствия это за собой повлечёт. Он снова нежно сжал её ладони, а затем погрузился в глубокие омуты её глаз.

— Я знаю, что для тебя это непросто, а ещё я знаю, что потерять себя — это огромная трагедия не только для тебя, но… и для меня тоже, — осторожные слова Гарри и его покрасневшее лицо заставили девушку улыбнуться.

— Когда я впервые узнал, кто ты, то признаюсь, я немного волновался и ожидал, что произойдёт что-то ужасное, — он усмехнулся краешком губ. — Но потом я понял, какой ты замечательный человек, и даже через миллион лет я не могу представить, что встречу кого-то столь же замечательного, как ты, Белла. И я не хотел бы упустить возможность познакомиться с Беллатрикс Блэк как можно ближе, — теперь он по-настоящему улыбнулся.

— Я пытаюсь сказать, хоть и неуклюже, что я… готов сделать для тебя всё, что потребуется ради того, чтобы сохранить твою свободу. — Белла со слезами счастья на глазах бросилась в его объятья, крепко обняв его, а затем без раздумий впилась в губы. Гарри от такого неожиданного рывка девушки опрокинулся спиной на кровать, и Белла улеглась на него сверху.

Жёсткий поцелуй вскоре стал мягче, когда она начала изучать его губы своими. Медленно и осторожно она продвигалась по неизведанной территории его губ, и вскоре Гарри ответил ей тем же. Не осталось никаких мыслей, никакого любопытства, лишь голые эмоции, охватившие двух подростков, которые исследовали то, что до сих пор представляло для них белое пятно на карте, и наслаждались первым настоящим поцелуем от представителя противоположного пола. Лишь настоятельная потребность в воздухе оторвала их, наконец, друг от друга. Белла прислонилась лбом ко лбу Гарри, а их глаза словно прикипели друг к другу.

— Ух, ты! — сказали они почти одновременно. Несколько минут они просто лежали и смотрели друг на друга, и не спешили куда-либо двигаться, пока Гарри не почувствовал свою нарастающую проблему. К счастью, он был спасён, поскольку они оба вскочили, услышав громкий жужжащий звук. Сильно покрасневшие подростки обнаружили источник шума в портретной рамке, принесённой Кричером, которая безумно вибрировала.

— Кажется, тётя Вальбурга горит желанием поговорить, — покачал головой Гарри. — Лучше я повешу её на стену до того, как она успеет сильно огорчиться из-за нашего невнимания к её персоне, — заявил он, спустив ноги с кровати и взяв пока что пустой портрет.

— Почему бы нам не повесить её в гостиной над камином? — предложила Белла, вставая и расправляя одежду.

— Неплохая идея, — согласился парень, после чего они покинули её спальню. Пока они шли, Белла взяла его под руку, от чего Гарри улыбался, краснея. Девушке это очень нравилось.

После применения приклеивающих чар, портрет занял своё место над камином. Гарри взял свою палочку, после чего посмотрел на Беллу.

— Ты готова? — спросил он.

— Давай поздороваемся со старухой, — улыбнулась она. Гарри постучал по рамке и отступил назад. Белла снова взяла его за руку и прижалась к нему. Парень вопросительно поднял бровь.

— Предпочту позволить отдуваться Вам, милорд, — тепло улыбнулась она. — И я уверена — как только она узнает, что мы планируем сделать, то будет более подготовлена к этому. В моё время она высоко ценила Лестрейнджей, а её родная сестра вышла замуж в эту семью. Значит, она одобряла контракт между нашими домами.

— Думаешь, она будет счастлива, если мы… будем вместе? А вообще, мы вместе? — робко спросил Гарри.

Белла красиво улыбнулась и мягко поцеловала его в губы.

— Я — за, если ты не против, — ответила она, и в её сверкающих глазах заплясала улыбка.

— Думаю, что я хочу этого, — глупо улыбнувшись, ответил юноша.

— Тогда это официально, — заявила Белла. — Теперь Вы весь мой, милорд, — застенчиво хихикнула она.

— Тётя Вальбурга! — позвал Гарри. Через секунду на портрете появилась высокая сероглазая женщина с утончёнными аристократичными чертами лица и волосами с проседью, которая величественно села в большое кресло.

— Давно бы пора, молодой человек. Кричер вернулся больше часа назад! Где ты так долго пропадал, чтобы… Ох! — Бывшая хозяйка Дома Блэк только теперь разглядела, что перед ней стоят двое подростков, а не один.

— Боже мой, это на самом деле ты, Беллатрикс? — спросил портрет.

— Да, леди Блэк, это действительно я, — ответила ей Белла с уважением и небольшой долей любезности.

— Удивительно! Я не поверила Кричеру, когда он сообщил мне, но теперь и сама вижу. И ты из прошлого, не иначе, — поражённо сказала матриарх семьи Блэк. Затем она заметила переплетённые руки подростков.

— И что это означает? — раздражённо спросила она, указывая на их соединённые руки.

— Долгая история, тётя Вальбурга, — начал юноша.

— У меня в запасе всё время мира, Гарри, так что жду твоих объяснений.

В течение следующих двух часов подростки рассказали всё, что произошло с ними с того момента, как три дня назад они вошли в стены Хогвартса. Сказать, что Вальбурга Блэк была ошеломлена, стало бы серьёзным преуменьшением. Она внимательно слушала пару, прерывая их только тогда, когда хотела выяснить дополнительные детали. Путешествие во времени, или что-то наподобие этого, выходило за рамки её понимания, но она никак не могла опровергнуть тот факт, что перед ней действительно была Беллатрикс в подростковом возрасте.

В конце концов, после долгих аргументированных споров, подростки убедили её поддержать свою задумку. Она также указала Гарри на то, что он должен продолжать своё обучение в качестве Лорда Блэка: изучать родовую магию Блэков, и, конечно же, укреплять свой разум с помощью окклюменции. Белла вызвалась помочь, как оказалась, она весьма преуспела в тонкостях искусства защиты разума.

Было около часа ночи, когда двое подростков разошлись по своим спальням после «быстрого» десятиминутного поцелуя на ночь. Завтра у них обоих начиналась учеба, чему они оба были отнюдь не рады.

Гарри на удивление спал очень сладко и спокойно. Его сны в этот раз не были связаны с возрождением Тёмного Лорда или гибелью Седрика Диггори — их место заняла темноволосая ведьмочка, которая спала в соседней комнате. Он всё ещё чувствовал вкус её губ, и хранил пряный аромат её цветочных духов.

Проснувшись, Гарри встал с кровати и направился в ванную комнату. Открыв дверь, он застыл столбом, чтобы понаблюдать за тем, как мокрая и полностью обнажённая Белла вышла из большого бассейна посреди комнаты и потянулась за полотенцем. Она стояла к нему спиной, и он не увидел ничего из того, что ему не положено было видеть, поскольку она завернулась в большое пушистое полотенце.

Белла случайно бросила взгляд через плечо и заметила, что Гарри в оцепенении уставился на неё. На её лице тут же возник румянец, который распространился вниз по шее и груди. К счастью, она смотрела в сторону от него, и он не мог этого видеть.

Девушка застенчиво улыбнулась ему и подошла к двери в свою спальню. Открыв её, она на мгновение остановилась и быстро подмигнула юноше. После того, как дверь за ней закрылась, она плюхнулась на пол возле неё, а её лицо заполыхало от смущения, когда она представила всю эту сцену со стороны.

Гарри, наконец, пришёл в себя, когда эхо захлопнувшейся двери сообщило ему, что Белла вышла из комнаты. Некоторое время в его сознании снова и снова прокручивалась картина, которую он только что наблюдал. Самая совершенная попка, которую он когда-либо видел. Ну, и если уж говорить начистоту, то это была первая женская попка, которую он видел обнажённой… и это зрелище оказалось весьма захватывающим.

Через полчаса Гарри, наконец, помылся и, облачённый в школьную мантию, направился в гостиную, где его встретила всё ещё слегка покрасневшая Белла. Однако, даже в таком виде, она не смогла упустить шанс, чтобы подразнить парня.

— Понравилось ли Вам утреннее зрелище, милорд? — озорно поинтересовалась она.

Пытаясь сформулировать ответ, парень открывал и закрывал рот словно рыба, выброшенная на берег, а перед его глазами всё ещё стояла картина, которую он видел ранее утром. Потребовалась несколько минут, чтобы он вновь обрёл дар речи.

— Это было самое захватывающее зрелище, которое я когда-либо видел, — ответил он наконец с остекленевшим взглядом. Белла хихикнула от такой его реакции.

— Что случилось? О чём вы говорите, дорогие? — спросила внезапно объявившаяся Вальбурга, и с подозрением покосилась на двух подростков.

— О, ничего такого, тётя Вальбурга, я просто дразню Гарри, — ответила Белла портрету.

— Дерзкая молодёжь, — проворчала матриарх дома Блэков. Судя по тому, как покраснели молодые люди, она могла себе представить, о чём шла речь.

Подростки съели свой лёгкий завтрак. Они не ждали от грядущего дня ничего хорошего, но были полны решимости преодолеть все препятствия, которые только выпадут на их долю. Гарри получил последний напутственный совет от Вальбурги везде ходить гордо с высоко поднятой головой и сажать на кол всех, кто осмелится противостоять Благородному Дому Блэков. Этот совет вызвал смешок у Беллы, которая вспомнила, что получила такой же совет от своих родителей.

Рука об руку они подошли к двери, которая вела на седьмой этаж замка. Гарри толкнул её, но никто из них не двинулся с места. Со школьными сумками на плечах они нервно оглядывали пустой коридор. Повисла вязкая, затяжная тишина.

— Жаль, что мы не можем просто пойти вместе, — нарушила Белла неловкое молчание.

— Мне тоже, — ответил Гарри с грустной улыбкой.

— Так может, нам стоит задуматься о подходящем варианте решения проблемы? — предложила она, бросив на него беглый взгляд.

— Предполагаю, что если Спаситель Волшебного Мира просто исчезнет, это вызовет довольно большой шум, — ухмыльнулся юноша.

— Ну и чёрт с ними, Гарри! За то, что они так к тебе относились, ты не должен им ничего, — ответила Белла, сжав его руку.

Гарри на секунду задумался. «А что, если я просто уйду? — размышлял он. — Во времени Беллы меня никто не знает; да меня и в планах ещё нет. Я мог бы, вероятно, раздобыть поддельные документы. Я могу выгрести достаточное количество галлеонов из хранилища Блэков в своём времени и просто исчезнуть во времени Беллы». Это была интересная идея.

Но потом юноша подумал о том, что ему придётся оставить позади. Своих друзей. «А каких, собственно, друзей? Они от меня отказались, — вспомнил он. — Осталась только Луна. Она милая девушка, но я не слишком хорошо её знаю, хоть и буду чувствовать себя плохо, если с ней что-то случится». Он постарался припомнить какую-либо другую причину, чтобы остаться, но не смог её отыскать. Единственным намёком оказалось вчерашнее утверждение Луны о том, что у него на самом деле больше поддержки, чем он думает, и что было какое-то проклятие, которое разжигало враждебность студентов по отношению к нему.

Может быть, ему стоит подождать пару недель, и если дела не пойдут в гору, тогда он сможет просто уйти в прошлое. С другой стороны, во времени Беллы Волдеморт находится на пике своих возможностей и скоро втянет волшебный мир в пучину жестокой гражданской войны. В любом случае, в глубине души Гарри знал, что ему и Волдеморту предначертано противостоять между собой. На кладбище тот упомянул о пророчестве, которое касалось их обоих, и о том, что Гарри не будет позволено жить. Так что парень понимал, что этот злобный дрочила никогда не оставит его в покое.

Но что, если у него получится остановить Волдеморта прежде, чем тот наберёт достаточную мощь для начала первой войны? Ведь у него одновременно есть доступ к прошлому и все знания о первой войне, в том числе и документальные, например, о том, где происходили нападения и сражения. Это может спасти множество жизней, в том числе и его родителей. Чем больше он размышлял над возможностью отправиться в прошлое, тем привлекательней ему казалась эта идея. Гарри обернулся и взглянул на Беллу с озорной улыбкой.

— А что, если я просто сделаю это, Белла? Возьму, и перейду в твоё время?

— Ты серьёзно, Гарри? — удивлённо спросила та. — А я подумывала о том, чтобы отправиться с тобой в твоё время. Мне хотелось бы освободиться от Лестрейнджей и избежать всех этих семейных драм, которые неизбежно возникнут после того, как мы разрушим мои оковы и сорвём контракт.

— Видимо, у нас обоих есть причины бежать от нашего настоящего. Но, в любом случае, нас будет ожидать столкновение с Волдемортом и его Пожирателями Смерти. Я просто подумал, что если бы мы сосредоточили свои усилия в прошлом, то смогли бы остановить Волдеморта прежде, чем он стал бы причиной множества проблем, — пояснил юноша.

— Гарри, ты ненормальный? Зачем тебе вообще связываться с этим монстром? Мы могли бы просто уехать в Америку, или на континент, и оставили бы всё это позади.

— Мы могли бы спасти множество невинно убитых людей, Белла, в том числе… моих родителей и Сириуса. К тому же, у Волдеморта ко мне имеется личный интерес, и я не думаю, что мы сможем убежать достаточно далеко, чтобы он нас не нашёл. А в прошлом он даже не знает о моём существовании, — аргументировал он.

— Я не знаю, Гарри, — вздохнула девушка.

— Вспомни ещё о том, что Хогвартс свела нас вместе, чтобы мы попытались изменить то, что случилось в будущем. Волдеморт — это причина проблем в обеих наших временных линиях, и я уверен, что если мы бросим всё и уедем, то не сможем изменить прошлое, и всё повторится.

— Да, конечно, дави на моё чувство вины, чтобы заставить меня согласиться с тобой, — зло сверкнула глазами Белла в сторону.

— Поэтому я думаю, что сейчас мне следует отправиться в своё время и найти как можно больше информации о первой войне, — вздохнул Гарри.

— Вообще-то, я прямо сейчас знаю несколько людей в Слизерине, которые либо уже члены движения Волдеморта, либо поддерживают всячески его начинания. Я могу держать глаза и уши открытыми, чтобы выведать что-нибудь, представляющее интерес. Меня даже пригласили на собрание его молодых сторонников накануне Самайна, — сообщила Белла.

— Что?! Ты же не собираешься туда идти? Это может быть опасно, — спросил её Гарри с беспокойством.

— Я так думаю, что это просто какая-то вербовочная встреча. Они очень уж сильно хотят, чтобы я к ним присоединилась, так что вряд ли осмелятся что-нибудь мне сделать, чтобы я ни в коем случае не покинула их маленькую группу, — заверила она его, однако Гарри не выглядел счастливым.

— Лестрейндж тоже там будет? — спросил он.

— Полагаю, что да. На самом деле, он — лидер молодёжного движения в Хогвартсе, — ответила Белла.

— Похоже, для него это будет прекрасной возможностью попытаться отплатить тебе за то, что ты недавно с ним сделала, — заметил юноша.

— Гарри, я знаю, как о себе позаботиться. Я уже довольно долгое время прекрасно могу защитить себя сама, — раздражённо парировала она.

— Слушай, я знаю, что ты можешь о себе позаботиться… Но, пожалуйста, будь осторожна — это всё, о чём я прошу, — виновато пробормотал юноша.

— Прости, я не хотела быть грубой, — ответила Белла, обнимая его. — Нам пора уже идти, иначе опоздаем на первый урок. Поговорим об этом позже, ладно?

— Конечно, — согласился Гарри. Они снова крепко обнялись, и после того, как Белла быстро поцеловала его в губы, они вместе шагнули за порог.

Первым уроком у Гарри была трансфигурация вместе с гриффиндорцами и хаффлпаффцами. Он с огромной неохотой проследовал в сторону класса мимо студентов под шквал направленных в его сторону взглядов. Некоторые из этих взглядов по-прежнему были враждебными, в то время как в других читалось… раскаяние?

Войдя в класс, он огляделся и решил сесть за стол в задней части комнаты поближе к выходу. В классе уже сидело множество студентов с обоих факультетов. Гарри совершенно не удивился, когда увидел за первой партой Гермиону. Казалось, что её волосы стали ещё более густыми, чем обычно, как будто она несколько дней их не расчёсывала.

Она, должно быть, почувствовала его взгляд на себе, поскольку обернулась и посмотрела на него. Гарри чуть не ахнул от её внешнего вида. Гермиона была бледной, под глазами залегла синева, а ещё у неё были припухшие веки, словно она всё время плакала без остановки. На её лице отражалась смесь из боли, сожаления и грусти. Она выглядела так, словно хотела что-то сказать ему, но её рот просто несколько раз открылся и закрылся, прежде чем она, казалось, в отчаянии отказалась от этих попыток. Как ни странно, слева и справа от Гермионы заняли места Лаванда Браун и Парвати Патил. Лаванда обняла расстроенную девушку и наклонилась, чтобы что-то прошептать ей на ухо. Гермиона в ответ порывисто кивнула.

Она собрала свои вещи, встала из-за стола, и в руке у неё был зажат свиток пергамента. Гермиона подошла прямо к нему и положила пергамент на стол. Её глаза по-прежнему оставались мокрыми от слёз, но на губах появилась робкая улыбка надежды. Гарри взял свиток и заметил, что она снова расплакалась и покинула класс. Прежде, чем он смог прочитать письмо, вошёл другой его бывший друг, вслед за которым следовал также бывший его сосед по комнате Симус Финнеган.

— Что ты наговорил моей девушке, Поттер?! — выплюнул Рон.

— Понятия не имею, о чём ты, Уизли. Какой ещё девушке? — ответил Гарри, притворившись удивлённым.

Рыжеволосый парень положил обе руки на стол Гарри и угрожающе наклонился.

— Гермионе, вот кому! Я знаю, что недавно ты с ней говорил, Поттер. И с тех пор она в невменяемом состоянии и не сказала мне и пары слов! Так что ты, чёрт возьми, с ней сделал?

— Ничего я ей не сделал, Уизли, так что пойди-ка и поищи другой объект для своих нападок, — спокойно ответил Гарри и бросил в его сторону уничижительный взгляд.

— Мне нужны ответы, Поттер! — заорал Рон, вытаскивая палочку из мантии. Но прежде, чем он смог её извлечь, Гарри выхватил свою палочку и направил прямо в грудь рыжеволосому наглецу. Тело Рона загородило палочку Гарри от остального класса, а в комнату тем временем незаметно из своего кабинета вошла профессор МакГонагалл.

— Мистер Уизли! Немедленно займите своё место! Я не позволю вам устраивать в моём классе поединки. Пятнадцать баллов с Гриффиндора, мистер Уизли, и сегодня вечером отработка, — сообщила рыжему строгая преподавательница Трансфигурации.

— Это ещё не конец, Поттер, — тихо озвучил свою угрозу Рональд.

— Как тебе будет угодно, — парировал Гарри.

Рон и Симус уселись за свободную парту впереди Поттера. Неожиданно к нему кто-то подсел. Соседом оказался Невилл Лонгботтом, который неуверенно покосился в его сторону, словно не был уверен в том, что вправе занимать место рядом с ним.

— Не возражаешь, если я сяду здесь, Гарри? — осторожно спросил мальчик.

— Раз уж сел — сиди, — ответил тот, на что Невилл слабо улыбнулся.

— Спасибо.

— Нет проблем, — пожал плечами Гарри.

Профессор МакГонагалл начала урок с речи о важности экзаменов на Совершенно Обычный Волшебный уровень, или сокращённо С.О.В. Она раздала классу учебные планы и программы, в которых, помимо изучения новых теорий и концепций, было отведено время на повторения пройденного материала, а так же на довольно-таки сложные практические занятия. Она также сообщила, что в этом году их ожидает беседа с деканом по поводу выбора будущей профессии.

Через полтора часа урок наконец-то закончился. Большую его часть они потратили на демонстрацию приобретённых за четыре года навыков и способностей в области трансфигурации. Гарри был впечатлён тому уровню, который он проявил. Обычно трансфигурация давалась ему с трудом, но тренировки, которые он проводил во время Турнира Трех Волшебников, принесли свои плоды.

— Мистер Поттер, пожалуйста, задержитесь на пару слов перед уходом. У Вас ведь сейчас должен быть перерыв из-за отказа от прорицаний? — обратилась к нему МакГонагалл, когда все начали складывать свои вещи, чтобы поскорее покинуть класс и не опоздать на следующий урок.

— Верно, профессор, — поморщился Гарри и удивился, с чего это ей вдруг захотелось с ним поговорить? После того, как последний студент вышел, он направился в сторону преподавательского стола.

— Пройдёмте в мой кабинет, мистер Поттер, думаю, там мы сможем устроиться с комфортом и спокойно поговорить, — сказала ему профессор. Вот теперь он точно знал, что всё это неспроста. Раньше она никогда и никого не приглашала в свой личный кабинет. Он задавался вопросом, за какие такие заслуги она оказала ему подобную честь?

Гарри вошёл в кабинет и, к своему изумлению, обнаружил, что он оформлен в тёплых тонах; повсюду были расставлены личные вещи. На стенах висело несколько фотографий. На одной из них он увидел юную МакГонагалл, которую слева обнимал необыкновенный мужчина с черно-белыми волосами и ярко-голубыми глазами, одетый в тёмно-синюю мантию боевого мага, а справа её обнимал другой мужчина в красной мантии аврора. Она выглядела на снимке очень молодо, на вид ей было не больше двадцати лет.

МакГонагалл, заметив, что подросток разглядывает колдографию, подошла и стала у него за спиной.

— Слева — мой муж, Роберт МакГонагалл, — тяжело вздохнула она. — Во время первой войны он служил в подразделении боевых магов. Он был очень сильным волшебником, но, кроме того, прекрасным мужем и з-замечательным от-отцом, — её голос задрожал от воспоминаний. Гарри был поражён. Он даже не знал, что она была замужем или что у неё был сын.

— Другой молодой мужчина… — продолжила Минерва дрожащим голосом, благоговейно коснувшись изображения на фото. — Это… мой сын Ричард. Роберт был командиром группы боевых магов, а Ричард — младшим аврором на втором году службы. — Минерва вдруг стала выглядеть гораздо старше, чем обычно.

— Ч-что с ними произошло? — спросил Гарри, но вздрогнул, увидев, как по лицу всегда стального профессора потоком потекли слёзы.

— Их убили, Гарри. В тысяча девятьсот семьдесят восьмом году их обоих отправили патрулировать Хогсмид. Я была так взволнована, что они оказались близко к замку. Я виделась с ними каждые выходные. — Она тепло улыбнулась, вспомнив о былых днях, но потом её улыбка померкла и она с грустью продолжила.

— Это случилось в июне семьдесят восьмого, когда учебный год почти закончился. Произошло нападение на школу, которым руководил Сам-Знаешь-Кто. Нам на помощь быстро отправили контингент боевых магов и авроров из Хогсмида. Это была жестокая бойня, во время которой убили многих студентов. Тогда был прекрасный тёплый день, и большинство из них гуляло за пределами замка. А потом из Запретного леса вышли три сотни Пожирателей, и все они превратились в живых мишеней для обстрела заклятиями.

Гарри вспомнил, что Белла упоминала этот год после того, как прочитала книгу о самой себе. Именно в семьдесят восьмом году она принимала участие в нападении на замок, и, если верить книге, её руки тогда обагрились кровью множества людей. Его сердце замерло, так как он уже знал, что собиралась сказать ему профессор МакГонагалл.

— Мои мальчики, Ричард и Роберт, доблестно сражались. Я дралась рядом с сыном, когда заметила первокурсницу, которая скорчилась за телом другого студента, очевидно мертвым... Я ушла со своей позиции, чтобы помочь ей. Пока меня не было, к сыну подобрались двое Пожирателей как раз с той стороны, которую я прикрывала. Они застали его врасплох... Эти ублюдки не позволили ему быстро и безболезненно умереть: они перерезали ему горло и бросили истекать кровью... Когда я вернулась, его застывшие глаза были широко распахнуты от ужаса.

— Мне очень жаль, профессор, — прошептал Гарри.

— Я не смогла защитить его, Гарри, и поэтому виновна в его гибели. Пожиратели Смерти, в конце концов, были отброшены назад и сбежали с поля битвы. Позже я узнала, что моего Роберта убило смертельное проклятие. Но перед своей смертью он забрал с собой около десятка нападавших. От свидетелей я узнала, что он успешно сражался с Пожирателями и прикончил примерно с десяток этих нелюдей, прежде чем столкнулся с Беллатрикс Лестрейндж. Она оказалась намного быстрее и проворнее его. Она играла с ним в течение нескольких минут, как коршун с добычей, отрезая куски его тела, прежде чем подарить ему забвение в смерти.

Гарри потерял дар речи; он просто не знал, что на это сказать. Почему она всё это ему рассказывает? Очевидно же, что для неё это очень неприятная тема.

— Давай присядем, Гарри, — снова назвала она его по имени, а не «Поттер» или «мистер Поттер». Юноша прежде никогда не смотрел на неё под таким углом и не был осведомлён о подробностях её биографии, поэтому чувствовал себя немного нервно. Он сел в удобное кресло, а МакГонагалл расположилась напротив него.

— Я знаю, ты ломаешь голову, зачем я пригласила тебя сюда, Гарри. Всё просто: я виновата перед тобой. Точно так же, как я не смогла защитить своего сына, я не смогла защитить и тебя. Я не была на твоей стороне, когда ты во мне нуждался, и позволила, чтобы тебе причинили вред, а всё это из-за моей глупой, дурацкой веры в того, кого я добровольно возвела на пьедестал. Он уверял меня, что всё это нужно ради всеобщего блага.

— Но, Гарри, больше этого не будет. Я понимаю, что у тебя нет никаких причин верить мне на слово, как и, в принципе, доверять мне. Но прямо сейчас я принесу тебе клятву ведьмы в том, что сделаю всё возможное, чтобы в дальнейшем защитить тебя и оградить от опасности. Есть и другие профессора, которые чувствуют то же самое и точно также готовы произнести слова обета.

Гарри не знал, как на это реагировать. Все прошлые годы она игнорировала его мольбы о помощи, а когда он стал мишенью для всеобщих нападок и обратился к ней за помощью, она и палец о палец не ударила ради его защиты. Воспоминания обо всех этих случаях разожгли в нём гнев, который, казалось, готов был вот-вот вырваться на свободу.

Он резко вскочил с кресла и ещё примерно с полчаса выплескивал на неё свою злость и не скупился на обвинения и упрёки, а Минерва МакГонагалл просто сидела и молча внимала, даже не пытаясь оправдаться. Её лицо выражало раскаяние и стыд от участия в неприемлемом отношении к мальчику на протяжении последних четырёх лет. На её лице отражалось раскаяние и стыд за то, что она целых четыре года закрывала глаза на неподобающее отношение к мальчику и позволяла его унижать. После того, как Гарри, наконец, выплеснул весь негатив, он откинулся на спинку кресла и спрятал лицо в руках.

Минерва же по-прежнему молча наблюдала за молодым человеком. Он был так похож на своего отца, но в этот момент она увидела в нём огонь, который определённо достался ему от матери. Она неоднократно была свидетелем проявлений взрывного характера Лили Эванс, и никому бы не рекомендовала попадаться её сыну под горячую руку.

— Профессор, я не знаю, смогу ли я ещё доверять кому-то, кроме себя самого. Те, кого я считал друзьями, отвернулись от меня. Не думаю, что вообще смогу когда-либо доверять людям, — спокойно сказал юноша, и в его голосе послышалась жёсткость.

— Понимаю, Гарри, но, несмотря на это, я клянусь своей магией, что сделаю всё возможное для того, чтобы защитить тебя, — мягкий белый свет озарил Минерву, подтверждая, что магия приняла её обет. Гарри одобрительно кивнул ей, после чего покинул кабинет. Он резко остановился перед дверью класса, которая вела в коридор, когда увидел призрачный облик Леди Хогвартс.

— Миледи, — коротко поклонился ей юноша.

— Ты можешь доверять ей, Гарри. Она действительно собирается оказывать тебе всяческую помощь и стремится снова завоевать твоё расположение и доверие. Я видела, как она проводила совещание с другими профессорами; они все готовы бросить из-за тебя вызов директору, — сообщила ему призрак.

Парень тяжело вздохнул.

— Но где же эта помощь была раньше?! А? Почему они вдруг сейчас, ни с того ни с сего, решились помогать мне?! — сердито выплюнул он.

Леди Хогвартс сделала вид, что пропустила его реплику мимо ушей, и попыталась объяснить ему причину странного поведения профессоров:

— Они были слепы, словно котята, Гарри, и позволили собой манипулировать тому, кого считали оплотом света. Но теперь, когда их глаза открылись, они испытывают искреннее раскаяние. Прими их помощь, Гарри. Вы с Беллой не сможете достичь своих целей без поддержки, а значит, вам нужно заново научиться доверять людям.

— Я не знаю, — раздражённо вздохнул он. — Я просто не знаю, могу ли позволить себе ещё раз стать уязвимым.

— Попытайся, Гарри. Важно, чтобы ты не закрывался от тех, кто искренне желает тебе помочь, — попробовала она ещё раз.

Юноша недовольно вздохнул.

— Я постараюсь, миледи, но не обещаю, что это произойдёт в одночасье, — ответил он призраку.

Леди Хогвартс тепло ему улыбнулась.

— Это всё, о чём я могу просить, Гарри.

У него осталось лишь пять минут, чтобы добраться до следующего класса. Оказывается, он пробыл в кабинете МакГонагалл намного дольше, чем предполагал. Следующим уроком была Защита от Тёмных Искусств со слизеринцами.

— Фантастика, чёрт побери! — проворчал Гарри, направляясь в класс ЗоТИ. «Интересно, каким профессором окажется эта женщина Амбридж» — подумал он, когда вошёл в класс.

——————————

[1] Синапс — место контакта между двумя нейронами или между нейроном и получающей сигнал эффекторной клеткой. Служит для передачи нервного импульса между двумя клетками. (Прим. пер.)

[2] Прямо как на бойню ведут, честное слово. По идее, до потолка должен бы прыгать. (Прим. пер.)

[3] Эх, завидую я в этом смысле волшебникам. Палочкой взмахнул — и вся контрацепция. А тут думай, как бы чего не вышло… (Прим. пер.)

День оказался длинным, и Белла с нетерпением ждала возвращения в Выручай-комнату, чтобы отдохнуть и расслабиться вместе с Гарри. Новый уровень их отношений был очень волнующим для молодой ведьмы, и она с нетерпением ждала их дальнейшего развития. Ей так же не терпелось начать изучать руническую вязь, которую Гарри должен был научиться изображать на её теле, чтобы провести ритуал снятия оков, а так же овладеть всеми необходимыми в этом случае заклинаниями.

Вторая часть разрыва брачного контракта также не давала ей покоя. С одной стороны, перспектива лишиться девственности в ближайшее время пугала её. Это был бесценный дар, который она собиралась преподнести Гарри. А вот для её семьи брак был лишь инструментом для создания политических альянсов между единомышленниками. Поэтому она не просто делилась чем-то священным с тем, к кому начала испытывать нежные чувства, но и лишала семью предмета торгов.

Белла постепенно осознала, что за возможность быть честной с самой собой ей придётся заплатить противостоянием с собственной семьёй и её пресловутой моралью чистокровных. Она ощущала странное спокойствие, несмотря на то, что знала, какой будет реакция родственников на её поступок, потому что была убеждена в том, что приняла верное решение. Глядя в изумрудные омуты глаз Гарри Поттера, Белла поняла, что нашла родственную душу. Нет, в её понятии, это не имело ничего общего с так называемой цепью душ, просто он был близок ей по духу, и рядом с ним она чувствовала себя цельной. Несмотря на то, что, в какой-то мере, её чувства и были продиктованы всплеском подростковых гормонов, она всё равно считала, что Гарри — отличный парень.

Утро выдалось совершенно обычным: она не встретилась с Рудольфусом и его прихлебателями, Люциус не в счет, он просто ходил вместе с ней на руны. Малфой удивил её, из всех друзей Лестрейнджа, он был самым умным, конечно, он не превосходил Рудольфуса по магической силе, зато был хитрым и расчетливым. И это не могло не заставить её задуматься над тем, почему главой молодёжного движения Волдеморта стал Лестрейндж, а не Люциус. Возможно, потому, что тот предпочитал оставаться в тени, а это было вполне в духе Малфоев. Но Белла была хитрее любого из них, потому что это являлось частью её женской натуры.

Обед тоже начался неплохо — с письма от родителей. Большая его часть была посвящена тому, что она не слишком хорошо обходилась с Рудольфусом. Послание было написано уничижительным тоном, родители резко осуждали её поведение и считали его недостойным её высокого положения в обществе. Так же они в красках расписали разочарование Лестрейнджей, которые заявили, что они просто в шоке от того, что наследница Благороднейшего и Древнейшего семейства Блэков может вести себя подобным образом.

Белла хотела было сжечь письмо, но замерла, заметив изображение маленького красного дракончика в левом нижнем углу пергамента. Это был знак о том, что послание содержало скрытое сообщение. Таким образом, члены рода, к которому принадлежала её мать, зашифровывали свои письма. Друэлла Блек в девичестве носила фамилию Эдеванс и была выходцем из старинной валлийской семьи.[1]

Ее мать была родом из Уэльса и свободно говорила на местном диалекте. Белла и её сёстры также владели этим древним наречием. Постучав по изображению Валлийского дракона кончиком своей палочки, девушка произнесла слово "datgelu", что означало «раскрой своё истинное лицо». На пергаменте тут же проявилось послание на валлийском диалекте, но оно ничего не прояснило. В письме жирным шрифтом были помечены слова DIEITHRIAID и TYWYLLWCH, а так же была приписка о том, чтобы она глаз не спускала со своих сестёр.

Dieithriaid с уэльского диалекта переводилось как «чужак» или «странник», а tywyllwch означало темноту. Зачем её мать сделала акцент именно на этих словах? Возможно, в них крылась косвенная отсылка к Лестрейнджам и Волдеморту? Могла ли мать по какой-то причине предупредить её об угрозе с их стороны?

Зачем нужно было её предупреждать? Мать никогда особо не была в восторге от этого брачного контракта, но и ничего не имела против, когда Орион принёс его на подпись её отцу. Кигнус в той или степени преклонялся перед желаниями своего старшего брата, являвшегося главой рода Блэков.

Могла ли она обрести неожиданного союзника в лице своей матери? Но ведь даже если её мать и поддержала бы её, Орион всё ещё оставался главой рода Блэков и мог бы вынудить её вступить в брак с Лестрейнджем, а её родителям оставалось бы лишь согласиться с его решением, ибо в противном случае их могли изгнать из рода. По крайней мере, всё указывало на то, что её мать постепенно начала ощущать опасность, которая нависла над ней, и пыталась её предостеречь. Белла подумала, что над всем этим стоит поразмыслить и, возможно, отправить матери письмо с просьбой прояснить свою позицию по данному вопросу.

Куда бы она ни пошла, повсюду кто-нибудь преследовал её с постулатами идеологии Волдеморта, которые тот активно пропагандировал: «Магия для Магов», «Берегись угрозы со стороны магглов» и памфлет о грязнокровках: «Неудобная правда». В нём содержались предпосылки о том, что магглорождённых на самом деле не существует, а есть только магглы, которые попросту нашли способ красть магию у волшебников с целью разрушить Магический мир изнутри.

Её подруга Оливия Розье оказалась одной из худших. Мало того, что она все уши ей прожужжала этой ужасной идеологией, так ещё без умолку трещала про Рудольфуса, его роли в Движении, и о том, что он будет восходящей звездой нового правительства и знаменем для всех молодых чистокровных волшебников.

Белла закатила глаза, услышав бред, который несла её подруга, и с раздражением в голосе сказала ей, что коль она уж настолько увлечена Рудольфусом, то пускай убедит своего отца составить для неё контракт, и что она — Белла, с радостью уступит место влюблённой девушке.

В замке царила напряжённая атмосфера. Полукровки и магглорождённые очень быстро узнали о действиях, направленных против них. Чистокровных волшебников было совсем немного, они составляли всего лишь треть от всех учащихся в школе, но, в то же время, они были самыми заметными и шумными.

Подруга Нарциссы и будущая мать Гарри пострадала от безобразной шутки слизеринцев-третьекурсников. Когда Эванс шла к теплицами, она подверглась нападению со стороны трёх слизеринцев, обливших её грязью с ног до головы. Они сказали, что Лили должна чувствовать себя среди грязи как дома, она ведь грязнокровка.

К чести Нарциссы, когда она об этом узнала, то прокляла этих троих мальчишек, метнув сглаз в область их гениталий, от чего все трое, изнемогая от боли, буквально ползком приползли в Больничное крыло. Белла поздравила себя с тем, что она всё-таки не зря обучила Цисси этому сглазу перед её поступлением в Хогвартс. Она с улыбкой подумала о том, что некоторых мальчишек просто необходимо иногда поставить на место.

Белла решила взять над Лили шефство, так же, как и над Нарциссой. Она должна научить первокурсниц тонкому искусству болезненных проклятий, которые могли бы помочь им в борьбе с хулиганами. К ним относились различные заклятия, сглазы и проклятия, с помощью которых можно было доставить массу болезненных ощущений чуть пониже пояса представителям мужского пола. Белла уже убедилась в том, что до всех дошло, что с сёстрами Блэк шутки плохи, а теперь её задачей было сделать так, чтобы боялись не только их, но и магглорождённую Лили Эванс.

Обед в Большом зале выдался весьма познавательным. Она заметила, как Рудольфус и Люциус держали совет на другом конце стола со стайкой своих подхалимов. Рудольфус извлёк откуда-то небольшой ларец и, достав из него кольца, стал раздавать их своим соратникам. Их было всего около пятнадцати человек, среди которых затесалась даже парочка рейвенкловцев, а ещё — Оливия.

Во время урока зельеварения Белла внимательно рассмотрела кольцо, которое носила теперь Оливия. Оно имело форму серебряного черепа с изумрудной змеёй, которая обвивалась вокруг пальца, словно лента. Изо рта черепа выглядывала голова змеи. Она узнала это изображение из книги, в которой почерпнула информацию о будущей себе. Точно такая же татуировка имелась у всех Пожирателей смерти на левом предплечье. Похоже, что молодёжное движение имело хорошее подспорье в Хогвартсе. Она подозревала об этом и ранее, но теперь получила материальное тому подтверждение. Белла решила, что составит список студентов, которые носят такие кольца, а затем передаст его Гарри.

— Интересное у тебя кольцо, Оливия, — сказала Белла партнёрше по зельеварению.

С момента возвращения в Хогвартс, Оливия относилась к своей подруге с некой долей осторожности.

— А... Да, — нерешительно произнесла она. — Это просто кольцо солидарности, ты же знаешь, между чистокровными студентами.

— Солидарности? — полюбопытствовала Белла.

— Да, таким образом мы может узнать, кому можно доверять, — ответила Оливия.

— Неужто у всех чистокровных такое есть? — спросила Белла потому, что знала о том, что у них с сёстрами никаких колец не было.

— Эм... На данный момент не у всех, но я думаю, что со временем это изменится. По крайней мере, у тех, кто не являются предателями крови, — неуверенно ответила Оливия и пожала плечами. — Я слышала от Малфоя, что ты собираешься посетить наше собрание в Самайн. Самое время сделать это, Белла. А то я уж было начала волноваться и думать, что ты отвернулась от своей семьи, доброго имени и наследия чистокровных, — добавила она более дружелюбно.

— А, да, я хочу хотя бы понять причину всеобщего ажиотажа. Ты уже встречалась с этим Лордом Волдемортом? — спросила Белла, стараясь не выказывать своих истинных чувств по отношению к этому так называемому «лорду».

— Я — нет, но многие встречались. Он не слишком любит появляться на публике. Министерство, полное магглолюбцев, с радостью арестует его по какому-нибудь сфабрикованному обвинению и бросит гнить в Азкабан! Нет, ты можешь поверить в это? Они упекут его за решетку лишь за то, что он не боится говорить правду о грязнокровках! — яростно прошептала она, наблюдая за профессором Слагхорном, который бродил по классу, наблюдая за прогрессом своих студентов в приготовлении зелья.

— Не думаю, что Министр Багнольд сможет сделать это, не имея доказательств того, что Лорд Волдеморт совершил преступление, — ответила Белла своей подруге.

— И ты в это веришь? Да министерство насквозь коррумпировано и продвигает промаггловскую политику. Они и места в Визенгамоте скоро начнут предоставлять этим узурпаторам магии честных волшебников, — снова прошипела Оливия. — Я всё понять никак не могу, как они это делают.

— Ничего не поняла. Кто что делает? — спросила Белла.

— Как магглам удаётся воровать нашу магию! Мне кажется, они крадут магически одарённых детей и приносят их в жертву. По крайней мере, по слухам, дела обстоят именно так, — сказала Оливия подруге. — Некоторые так же полагают, что они могут пить кровь магов, которых поработили, чтобы обрести их магию.

— Ты это серьёзно, Оливия? Да это самая абсурдная и смешная вещь, которую я только слышала, — сказала Белла. Она была в шоке от этих ужасных сплетен, которые ходили между чистокровными волшебниками.

— Я не знаю, на что способны эти магглы, — ответила Оливия.

Остаток занятия прошёл без инцидентов, как и урок чар и истории магии, на котором большинство студентов попросту отсыпалось перед ужином. Наконец, прозвенел колокол, и Белла отправилась в Большой зал, чтобы встретиться с сёстрами на ужине.

Она направилась в сторону слизеринского стола и заметила, что Андромеда уже была на месте, и склонив голову, читала какую-то записку, написанную на клочке пергамента. Когда Белла подошла поближе, она заметила широкую улыбку и легкий румянец на лице своей сестры. Из уст Андромеды вырвался короткий смешок, когда она оглянулась вокруг, словно кого-то искала. Проследив за направлением её взгляда, Белла заметила красивого парня, сидевшего за хаффлпаффовским столом и широко улыбавшегося Андромеде. «Тед Тонкс» — предположила Белла. — «Нужно отдать должное Анди, он весьма ничего», — подумала она.

— Скажи: «нет» флирту за столом, — прошептала Белла сестре на ухо, заставив ту подпрыгнуть на месте от неожиданности.

— Белла! Никогда больше не смей подкрадываться вот так к людям! — прошипела Андромеда.

— Это я-то подкрадываюсь? — с возмущением ответила Белла. — Да я шла прямиком к тебе. Если бы ты не бросала украдкой взгляды на своего тайного воздыхателя, мой приход бы не остался для тебя незамеченным, — усмехнулась она.

— Да ни на кого я не заглядывалась, я просто... Просто задумалась о своём! — Андромеда надулась, скрестив на груди руки. И Белла просто не могла не рассмеяться при виде смущённой сестры.

— А где Цисси? — спросила Белла, озираясь по сторонам в поисках младшей сестры.

— Сидит за Гриффиндорским столом вместе со своей подругой Лили, — сообщила ей Андромеда, бросив беглый взгляд в сторону дальнего конца гриффиндорского стола.

— Правда? Весьма смелый поступок с её стороны, — ответила Белла, поражаясь смелости её маленькой сестрёнки.

— Да, она хочет всячески поддерживать свою подругу, несмотря на то, что та не слизеринка, и быть с ней рядом, — сказала Анди, с гордостью в голосе за Нарциссу.

Белла с любопытством посмотрела на маленького Джейми Поттера, который не сводил глаз с красивой одиннадцатилетней Лили Эванс. Старшая из сестёр Блэк улыбнулась про себя, потому что знала о том, что эти двое, в конце концов, будут вместе. Но затем на неё внезапно накатила грусть, ибо она вспомнила о том, какая судьба ожидает эту пару и их пока еще нерождённого сына. Эта мысль не отпускала её и тогда, когда её взгляд скользнул по другому человеку. Алиса Синглтон, будущая леди Лонгботтом. Белла прочла в той ужасной книге о том, что её будущее «я» запытало чету Лонгботтомов до безумия и оставило их маленького сына таким же сиротой, каким был и Гарри.

— С тобой всё в порядке, Белла? — осторожно поинтересовалась обеспокоенная Андромеда, накрыв рукой ладонь сестры.

— Что-что? Ах, да... я просто задумалась на минутку, — ответила Белла, отгоняя от себя грустные мысли.

— Ну, как поживает твой тайный роман? — спросила она с улыбкой, надеясь сменить тему.

— Спасибо, всё в порядке. А как насчёт тебя? Ты собираешься рассказать нам, кто этот загадочный парень? — ответила Андромеда, в надежде вернуть разговор в прежнее русло.

Глаза Беллы непроизвольно сверкнули при мысли о Гарри. Её мечтательное выражение лица не осталось незамеченным для проницательной средней сестры.

— Белла, если бы я не знала тебя так хорошо, я бы сказала, что ты влюбилась в этого загадочного парня, — усмехнулась Андромеда.

Белла покраснела и взорвалась:

— Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что говоришь, Андромеда, он ведь... ты прекрасно знаешь о том, что он... просто друг!

У Андромеды отвисла челюсть при виде густо покрасневшей сестры, которая избегала встречаться с ней взглядом.

— Да ты запала него! — выдохнула она. — Влюблённая Беллатрикс Блэк — неужели это возможно? — изумлённо поддразнила она сестру.

— Я вовсе не влюблена в него! — яростно прошептала Белла, протестуя против подобных утверждений, и быстро оглянулась по сторонам, чтобы убедиться в том, что их разговор не подслушивают.

— Ты, конечно, можешь сколько угодно это отрицать, Белла, но твои глаза и выражение лица выдают тебя. Ты или влюблена, или, по крайней мере, испытываешь к нему симпатию.

Белла тяжело вздохнула. У Андромеды с детства был своего рода дар видеть правду в других людях. Белла даже немного завидовала этому её умению с легкостью с первого взгляда отличать правду ото лжи. Их отец часто использовал этот талант Андромеды во время деловых переговоров.

Не было смысла отпираться дальше, раз уж Андромеда интуитивно знала, что она врёт. Да, она действительно запала на Гарри, несмотря на то, что они были знакомы всего три дня. Она до сих пор удивлялась тому, насколько быстро это произошло. Андромеда, заметив, что Белла сдалась, улыбнулась.

— Надеюсь, он отвечает тебе взаимностью? — заговорщицки поинтересовалась Андромеда.

— Думаю, да, — с надеждой ответила Белла. — Он... особенный, — добавила она и тепло улыбнулась.

— Итак, он согласился помочь тебе... с твоей проблемой? — спросила Анди.

Улыбка Беллы стала ещё шире, казалось, даже её сияющие глаза смеялись.

— Да, согласился. — В ответ на это Анди схватила сестру за руку и ободряющее её сжала.

— Это отлично, Белла. Надеюсь, что у вас всё получится. И я надеюсь вскоре познакомиться с этим загадочным юношей, — Андромеда многозначительно посмотрела на свою сестру. — Сёстры Блэк должны одобрить его, ты же знаешь, — хмыкнула Анди, и надменно изогнула бровь, а затем улыбнулась старшей сестре.

— Я думаю, у тебя будет возможность вскоре его увидеть, Анди. Но всё намного сложнее, чем кажется, — сказала Белла своей сестрёнке.

— Сложнее? Но в чём проблема? — поинтересовалась Андромеда.

— Я не могу тебе сейчас всего объяснить, но обещаю, что сделаю это при первой возможности, — загадочно ответила Белла.

Замешательство за гриффиндорским столом привлекло внимание Беллы и Андромеды. Они стали свидетелями того, как их кузены Сириус Блэк и Джеймс Поттер выбежали из Большого зала, а за ними погнались Нарцисса и Лили, чьи волосы были окрашены в фиолетовый цвет. Белла и Анди рассмеялись при виде этого зрелища, а из-за слизеринского стола вскочил какой-то первокурсник и последовал за четвёркой, которая только что покинула Большой зал.

— И зачем только маленький Северус за ними погнался? — поинтересовалась Андромеда.

— Не знаю. Но думаю, что он дружит с Лили, — ответила Белла сестре, пожав плечами.

* * *

Гарри вернулся в пустую Выручай-комнату и обнаружил, что Беллы там ещё не было. Он отправился в свою спальню и снял с себя школьную мантию, бросив её в угол. Затем он заметил на полу свиток пергамента, который, по всей видимости, выпал у него из кармана. Он нагнулся и подобрал его, вспомнив, что его вручила Гермиона, перед тем, как покинуть кабинет Трансфигурации. Он пересекался с ней на других занятиях и ловил на себе её взгляды, но Грейнджер так и не решилась с ним заговорить.

В череде взглядов, извинений, случайных оскорблений и насмешек Гарри совсем позабыл о записке от Гермионы. Он нерешительно посмотрел на скрученный лист пергамента, словно не знал, как с ним лучше поступить. Какая-то часть него всё ещё злилась и переживала предательство, и считала, что правильнее всего бросить сие послание в камин и забыть о нём. Но вторая половина его души, благородная и всепрощающая, по прежнему лелеяла надежду на воссоединение с единственной лучшей подругой. Он действительно любил Гермиону и воспринимал её как члена своей семьи, как сестру, которой у него никогда не было. В конце концов, желание возобновить отношения всё же пересилило обиду и боль.

Сидя за маленьким письменным столом в своей комнате, он достал свиток и сломал на нем печать. Затем он развернул его и погрузился в чтение.

Дорогой Гарри,

Я принималась писать это письмо десятки раз, и всякий раз отбрасывала его в отчаянии. Невозможно передать словами ту боль и чувство стыда, которое я испытываю всей душой и сердцем. Я ужасно сожалею о том, что я наделала в отношении тебя. Я предала своего брата, единственного человека, помимо родителей, который когда-либо проявлял ко мне любовь и заботу.

Я знаю, ты думаешь, что мы с Роном вместе, но на самом деле я никогда бы не стала с ним встречаться, по крайней мере, по своей воле. Я не могу найти этому объяснения, но последние два года прошли словно в тумане, который застилал мой разум и чувства. Я совершала такие поступки и говорила такие вещи, которые никогда бы ни за какие коврижки не сказала бы и не сделала, но тем не менее, я с ужасом обнаружила, что они имели место в моей жизни...

Во время нашей субботней стычки со мной что-то произошло, я как будто проснулась от кошмарного сна и снова стала принадлежать себе. Я понимаю, что у тебя нет никаких оснований для того, чтобы верить мне, и я не стану винить тебя за это, но я хочу, чтобы ты знал Гарри: я люблю тебя и никогда не предам тебя по доброй воле!

Я пыталась поговорить с Роном о тебе и о том, что происходит вокруг, после того, как ты оставил меня в коридоре, но он не желал ничего слышать, сколько бы я не спорила с ним о необходимости примирения с тобой. Он говорил о тебе ужасные вещи, а когда я попыталась ему возразить, он убежал прочь, бормоча что-то о необходимости принять дополнительные меры в отношении меня! Я думаю, меня каким-то образом контролировали, Гарри; это единственное логичное объяснение тому, почему я так себя вела по отношению к тебе.

Гарри, мне очень нужно поговорить с тобой с глазу на глаз и попытаться компенсировать причинённый тебе вред. Я осталась совсем одна и отчаянно нуждаюсь в своем брате. Я порвала с Роном и не думаю, что когда-либо хотела быть с ним — это очередная странность, подмеченная мной. Он мне никогда не нравился, мы с ним полные противоположности и мне кажется, что меня искусственно заставили увлечься им с помощью какого-нибудь приворотного зелья.

Молю тебя, Гарри, пожалуйста, дай мне шанс всё исправить, умоляю, не отталкивай меня. Я нуждаюсь в своём брате, в тебе, Гарри.

С любовью,

Гермиона.

Гарри уставился на письмо отсутствующим взглядом. Верил ли он ей? Его сердце хотело верить, тогда как разум кричал о том, что она всего лишь предательница. Но, поскольку у него всё же закралось сомнение относительно того, что, возможно, она действительно действовала не по доброй воле, он решил, что для начала следует встретиться с ней, а потом уже делать какие-либо окончательные выводы. Да, утром он отправит ей записку с Хедвиг с предложением поговорить.

Гарри покончил с переодеваниями и облачился в удобные треники и мешковатую футболку, после чего отправился в гостиную и принялся изучать пергамент, который дала ему Белла. Пергамент с рунами, которые он должен был выучить для ритуала снятия оков целомудрия.

Он с комфортом развалился в своём кресле и погрузился в мир линий и символов. На журнальном столике возле кресла тут же появился чайный сервиз и тарелка с бисквитом. Он продолжал разглядывать руны на пергаменте, но совершенно не понимал их значения. «Если бы только у меня была книга, которая могла бы объяснить, что всё это значит», — стоило ему только об этом подумать, как книга появилась у него на коленях.

Гарри рассмеялся от собственной несообразительности. «Ну конечно же, в замке есть книга, посвященная этому предмету!» — подумал он. Прошло около часа, прежде чем он смог определить значение всех двенадцати рун, которые использовались для того, чтобы стеречь целомудрие Беллы, как зеницу ока. Он пришёл в ярость от осознания того, что некоторые из них могли с ней сделать. Все эти руны символизировали различные виды проклятий, которые использовались в качестве наказания, в случае если девушка попыталась бы снять оковы или же лишиться девственности.

Одна из рун приводила к бесплодию, другая сводила с ума, третья и вовсе убивала. Это было сущее варварство по отношению к членам семьи, ему ещё никогда не доводилось сталкиваться с чем-то столь омерзительным. Как мог Орион Блэк наложить на свою племянницу эту гадость? Это было просто немыслимо, за гранью его понимания! Он не удивился бы, если бы ему кто-то сказал, что причина сумасшествия Беллатрикс Лестрейндж крылась именно в этом. Возможно, Рудольфус или кто-то из его дружков не удержались от соблазна познать эту прекрасную молодую девушку, прежде чем с неё сняли оковы...

Такую возможность нельзя было исключать. Но это больше не имело никакого значения для Гарри, потому что он осознал, что его Беллатрикс никогда не превратится в то чудовище, если он сможет ей помочь. Это стало дополнительным стимулом для изучения всех этих рун и заклятия снятия оков как можно скорее. Чем дольше он будет медлить, тем большей станет вероятность, что кто-то или что-то сможет причинить его Белле вред.

Когда Белла вернулась в Выручай-комнату, то обнаружила, что он с головой зарылся в изучение содержимого пергамента. Она едва сдержала смешок при виде рук и лица Гарри. Его пальцы и нос были перепачканы в чернилах, а рядом с ним валялись десятки пергаментов, исписанных рунами. Он полностью погрузился в практическую часть работы.

У неё на сердце потеплело от осознания, что он настолько самоотверженно и старательно делает всё это ради неё. Белла подошла к нему и удивила его тем, что, обняв за плечи, повела в сторону ванной.

— Ох, куда мы идём, Белла? — смущённо поинтересовался юноша, когда она распахнула дверь, ведущую в ванную, и потянула его за собой.

— Вы запачкались, милорд, весь измазались чернилами! Вас нужно срочно помыть, — ответила она с улыбкой.

Он всё ещё был смущён, но ни капельки не возражал против того, чтобы она привела его к огромному мраморному умывальнику. Белла открыла вентиль, и из крана начала течь горячая вода. Взяв немного мыла, она слегка намылила руки. Тепло улыбаясь, она взяла Гарри за левую руку и стала осторожно втирать мыло в его перепачканную кожу.

Белла потратила уйму времени на то, чтобы оттереть чернила с его ладони, а затем перешла к остальной части руки. Её пальцы осторожно массировали его кожу. Очистив его руку сверху, она стала отмывать и массировать каждый его пальчик по отдельности.

Они неотрывно смотрели друг другу в глаза в тусклом свете ванной комнаты. Её движения были медленными, даже можно сказать, эротичными, их пальцы переплетались, а в воздухе витал сладковатый запах. Наконец, через двадцать минут, с левой рукой было покончено.

После этого она продела ту же процедуру с правой рукой. Гарри буквально утонул в омуте её фиолетовых глаз, пока она творила чудеса, оттирая с него чернила. Он дышал часто и порывисто, а его разум будоражила пикантность этого момента. Гарри смотрел, как вздымается её грудь, и едва сдерживал себя, чтобы не прикоснуться к её нежной коже.

Поэтому он даже не заметил, когда она закончила мыть его правую руку и переплела их пальцы, а затем подставила под струю теплой воды. Она продолжала мыть его руки, пока не убедилась в том, что мыло полностью исчезло. Их тела слегка соприкасались, пока Белла продолжала свою игру.

Когда его руки стали чистыми, она повернулась к нему и прислонилась к его груди. Белла не была уверена в том, что собирается сделать дальше, но всё же взяла в руку мокрое полотенце и стала стирать чернила с его носа. Она была так близко, что Гарри ощущал её тёплое дыхание на своей щеке. Он едва не дрожал от такой близости, пока она вытирала его лицо. Закрыв глаза, он хрипло застонал, а затем услышал её короткий смешок при виде такого зрелища.

Полотенце внезапно куда-то исчезло, но не успел он огорчиться по этому поводу, как её губы обрушились на его, мягко и медленно его целуя. Однако вскоре нежный поцелуй стал более настойчивым и изучающим, а затем и вовсе страстным.

Гарри совершенно потерял ощущение пространства и времени, растворяясь в поцелуе, который вскоре пришлось прервать из-за того, что им обоим не хватало воздуха.

— Привет, — прошептала Белла, положив голову на его плечо, и обвила руками его шею. — Я скучала по тебе весь день.

— Мне тоже тебя очень не хватало, — едва слышно прошептал в ответ Гарри, обняв её за тонкую талию.

— Надеюсь, день прошел хорошо? — осведомилась она.

— Все было... в порядке, — ответил он и неуверенно пожал плечами. — А у тебя?

— У меня открылись глаза на многие вещи, сказать по правде, — ответила она, не убирая голову с его плеча. — Но об этом мы поговорим позже. Сейчас я хочу ещё немного понежиться в твоих объятьях.

— Не могу думать ни о чём другом, кроме тебя, в данный момент. — Белла в ответ на его признание заливисто рассмеялась, и довольно хмыкнула про себя.

— Пойдём в мою комнату, — соблазнительно прошептала она ему на ушко. Гарри быстро подхватил её на руки, словно невесту, и понес в её спальню. Осторожно положив её на кровать, он не заметил, что она всё ещё продолжает обнимать его за шею, и вскоре оказался поваленным на кровать для того, чтобы получить ещё одну порцию жарких поцелуев.

——————————

[1] На самом деле девичья фамилия матери Беллы была Розье, но автор, видимо, решил отойти от канона. (Прим.пер.)

Гарри пробудился из блаженного сна от запаха сандалового дерева и жасмина, а также от непривычного тёплого веса на своей груди. Неуверенно моргая полуоткрытыми глазами, он обнаружил, что обзор ему закрывает густая копна чёрных вьющихся волос. Прошло несколько секунд, прежде чем он восстановил в памяти прошедшую ночь, и по его лицу расползлась огромная улыбка. До Беллы он никогда не обжимался с девушками и сейчас не мог себе представить ничего лучше этого.

Его губы с непривычки слегка побаливали, но юношу это волновало в последнюю очередь — он наслаждался сохранившимся вкусом губ девушки, когда пробежался языком по своим, чтобы собрать каждую оставшуюся частичку её аромата. Мозг Гарри, наконец, полностью освободившись от остатков сна, выдал ему чёткое осознание того, что он лежит в постели Беллы! А Белла лежит на нём! Он судорожно ринулся перебирать воспоминания о прошедшей ночи, опасаясь того, что мог совершить что-то абсолютно глупое. Он же не… у них же не было… они не могли?!

Гарри провёл рукой по своей груди и обнаружил, что на нем нет свитера! «Цирцея[1] милостивая!» — в панике подумал он. Другой рукой он обнимал Беллу, и его пальцы касались голой кожи. «Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!» Он не мог поверить, что был настолько глуп, чтобы… что делать, если у них был секс… а как насчёт проклятия?!

Рука Гарри, обнимавшая Беллу, медленно начала подниматься вверх по спине девушки. Юноша облегчённо вздохнул, когда почувствовал кончиками пальцев кружевную ткань бюстгальтера. Затем он позволил руке скользнуть вниз по девичьей спине: было ещё одно место, которое он должен был проверить. Оставалось надеяться, что его догадка была верной, и что между ними ничего… хмм… не произошло. Пока его рука медленно продвигалась к пояснице девушки, он не чувствовал ничего, кроме тёплой кожи. Гарри сдвинул ладонь ещё чуть ниже и… слегка выдохнул, когда его пальцы сомкнулись на плотной хлопчатобумажной ткани юбки.

— Еще немного ниже, милорд, и я буду вправе ожидать от Вас обручальное кольцо, —усмехнувшись, тихим страстным голосом прошептала девушка, нарушая тишину.

— П-прости, я волновался, что мы… ну, ты знаешь… гмм, — заикался Гарри, и Белла музыкально хихикнула.

— Нет, Гарри, мы не занимались сексом, — приятно удивившись, уточнила она, затем повернулась к нему, опёрлась подбородком о его грудь и заглянула в изумрудные глаза. — Во всяком случае, пока что, — поддразнила она. — Знаешь, а ты довольно удобная подушка, нужно будет держать тебя поблизости, — задумчиво произнесла Белла.

— Да неужели?! — с вызовом поинтересовался Гарри и кинулся щекотать её со всех сторон. Девушка вскрикнула и всеми силами попыталась убежать от вездесущих пальцев юноши. Эта возня привела только к тому, что они оба ещё сильнее запутались в простынях, и Белла, случайно потянув Гарри на себя, грохнулась вместе с ним с кровати.

Гарри вдруг обнаружил себя в будоражащем кровь положении между прелестных ножек Беллы, которые сомкнулись вокруг его талии. Они смотрели друг на друга, не отрываясь, их хихиканье и смех постепенно угасли, сменившись глубоким участившимся дыханием и наполненными желанием взглядами. Подростки молчали некоторое время, не в силах совладать с бурей гормонов, и просто жадно пожирали друг друга глазами.

— Гарри, — тихо прошептала Белла. — Я думаю, нам нужно, гм… может быть, просто… привести себя в порядок.

Гарри попытался быстро выпутаться из плена простыней и обхвативших его конечностей. Белла снова захихикала, наблюдая за его весьма комичными потугами. Лицо юноши стало свекольно-красным от смущения, когда пытаясь встать, он несколько раз споткнулся. Наконец, поднявшись, он взлохматил руками волосы, нервно оглядываясь в поисках своего свитера, в который был одет прошлым вечером, когда он вошёл в спальню Беллы.

Оставив, в конце концов, это безнадёжное дело, он, то и дело заикаясь в извинениях, направился в свою комнату через их общую ванную. Белла ничего не могла с собой поделать и рассмеялась над отступающим молодым человеком. Затем она улеглась на пол и уставилась в потолок.

— Это было так чувственно! — прошептала она в никуда. — Мейв, надеюсь, я смогу продержаться, пока он не завершит ритуал. — И пока она лежала на полу, в её воображении проносились эротические картины с участием её и Гарри.

Двумя часами позже подростки стояли у открытой двери уже одетые и собранные к началу второго учебного дня в школе и смотрели в пустынный коридор. Белла озвучила то, что они оба чувствовали в этот момент:

— Это становится всё сложнее, правда? Я имею в виду, разлучаться, — прошептала она, потянувшись к руке юноши.

— Это точно, — согласился Гарри, криво улыбнувшись.

— Ты ещё не думал о том, о чём мы говорили? — спросила девушка.

— О выборе времени, в котором мы будем жить? — уточнил он, уже зная ответ. Белла кивнула.

— Да, просто… нам нужно о многом подумать и хорошенько все взвесить, — ответил Гарри с тяжёлым вздохом.

— Если это поможет… Я думаю, ты был прав насчёт того, чтобы в нашей борьбе с Волдемортом использовать оба времени. В школе уже сейчас, в моём времени, учатся многие его сторонники. Если из твоей истории мы выясним, кто из них впоследствии стал Пожирателем Смерти, то сможем остановить их прежде, чем они зайдут так далеко.

— Это определённо неплохая мысль, — ответил Гарри, слегка поморщившись и теребя свой воротник.

— Ты в порядке? — поинтересовалась Белла, приподняв бровь.

— Да, просто шея немного побаливает, — улыбаясь, ответил он.

— Вот как? — смущённо спросила девушка. — Ты травмировался во время нашего барахтанья в кровати? — усмехнулась она.

— Нет, полагаю, это из-за прошлой ночи, — ответил Гарри.

— Прошлой ночи? — переспросила она.

— Ага, кажется, моя девушка решила сделать мне подарочек в виде милой цепочки засосов вокруг шеи, — усмехнулся Гарри, потянув вниз воротник, чтобы показать ей, что случилось по её милости.

Белла усмехнулась:

— Ну, я просто пометила свою территорию, милорд.

— Что ж, теперь я определённо отмечен, — усмехнулся он в ответ.

— Итак, увидимся после ужина? — уточнила Белла, с довольной улыбкой любуясь делом губ своих.

— К сожалению, нет, — ответил Гарри, виновато пожав плечами.

— Не увидимся? — спросила девушка в замешательстве.

— Да, кажется, вчера у нас с новым учителем ЗоТИ случились некоторые разногласия, и она назначила мне отработку сегодня вечером, и… так до конца недели.

— Ох, Гарри, — вздохнула Белла, покачивая головой. — Первый день учёбы, а ты уже схлопотал отработку. Это, должно быть, рекорд какой-то.

— Амбдрищь[2] сама напросилась! Перед всем классом назвала меня лжецом, который заявляет о возвращении Волдеморта только ради привлечения к себе внимания, и намекнула, что, возможно, это я приложил руку к смерти Седрика! Она просто привела меня в ярость! Я ни за какие коврижки не спустил бы ей это с рук! К тому же, она абсолютно ничему нас не учит! Говорит, всё, что нам нужно знать — это теория и больше ничего! — раздражённо высказался юноша. — Как тётя Вальбурга сказала мне: «мы сокрушим наших врагов, мы не позволим оскорблять себя или наш дом», — процитировал он мантру матриарха дома Блэк.

— Гарри, я предупреждала тебя на её счёт! Она коварная и подлая сука, а из разговора, что я подслушала между ней, Фаджем и Люциусом следует, что они хотят выставить тебя своего рода бредящим психопатом, которого следует поместить в Азкабан!

— И что я должен был, по-твоему, сделать в этой ситуации? Просто молча сидеть, пока она поливает меня грязью и настраивает студентов против меня ещё больше, чем есть сейчас?! Я не собираюсь быть мишенью для всеобщих нападок, Белла, я категорически отказываюсь от такой роли! — возмущался Гарри, не понимая, почему она на него сердится.

— Конечно же, нет! — упрекнула его девушка. — Реагировать можно по-разному. Ты, как истинный гриффиндорец, тут же мастерски начинаешь лезть на рожон и выходить из себя, — она осуждающе скрестила руки на груди. — …А вот представитель моего факультета повел бы себя совсем иначе, — продолжила она с усмешкой.

— Тогда прошу тебя, о, мудрец Слизерина, просвети меня, как я должен реагировать на подобные выпады? — ухмыльнулся парень, получив в ответ предупреждающе поднятую бровь Беллы.

— С тонкостью, Гарри, с тонкостью. Я знаю, что большинству гриффов это понятие чуждо, но в отношении тебя я питаю большие надежды, не говоря уже об ожиданиях, — подтрунивала она. — Предположу, что её тактика состоит в твоей дискредитации, верно?

— Да, как и тактика всего Министерства, — застонал Гарри.

— Что ж, тогда нам следует перевести стрелки на истинное лицо жабы. Сомневаюсь, что она имеет соответствующие СОВы, не говоря уже о ТРИТОНах, чтобы преподавать Защиту от Тёмных Искусств. Я бы начала с этого. Достаточно лишь пустить слушок об отсутствии у неё необходимых качеств и знаний для этой работы, и поверь мне, к обеду это будет обсуждать уже вся школа. Потом останется только сидеть, сложа руки, и смотреть, как студенты начнут массово рассылать письма домой. Лично я начала бы с Рейвенкло, поскольку они наиболее беспокоятся о своих оценках, особенно те, у кого в этом году СОВы или ТРИТОНы. Я гарантирую, что к концу недели школьный совет и Министерство завалят письмами разъяренные родители, которые будут требовать её увольнения, — заверила Белла.

— Но что делать до этого? Я должен молча сносить нападки? — покачал головой Гарри.

— Я же не призываю тебя не защищать себя. Просто прояви смекалку. Будь изобретателен и безжалостен к тем, кто будет преследовать тебя, Гарри. Но делай это в соответствии со своим статусом Лорда и Главы Древнего и Благородного Дома. Используй для мести свой титул и вес в обществе, который он несёт за собой, применяй против них их же собственные законы. Ты будешь удивлён, что может сойти с рук главе Древнего и Благородного Дома.

— Ты права, думаю, мне следует спустить с цепи своего внутреннего слизеринца, — размышлял юноша, заработав поощрительную улыбку от своей девушки.

— А теперь поцелуй меня, или мы опоздаем на занятия, — поддразнила Белла, прижавшись к его губам в сногсшибательном поцелуе. — Увидимся после твоей отработки, Гарри, и помни — контроль, терпение и тонкость.

— Да, да, — ответил юноша, и они вместе переступили порог двери.

* * *

Альбус Дамблдор в ярости метался по своему кабинету. Он перепробовал все имеющиеся в его арсенале диагностические чары, но так и не смог понять, почему не работают его серебряные приборы для слежки. Директор был уверен в том, что они работают как нужно, но по неизвестной причине не предоставляют ему сведения о цели, на которую были запрограммированы: Гарри Поттере.

Один из приборов следил за состоянием его здоровья, другой — определял место положения, третий же отвечал за сбор сведений о силе его магического ядра. А ещё одно устройство измеряло силу и действенность заклятий, которые были наложены на мальчишку. Поэтому неудивительно, что директор буквально-таки кусал локти от досады из-за того, что утратил возможность следить за мальчишкой с помощью магии.

Даже охранные чары школы молчали о местонахождении мальчика. А портреты и привидения и вовсе отказались шпионить для него. Как он может управлять переполненной подростками школой без пособничества портретов и привидений? И что случилось с домовыми эльфами? Они заявили ему, что замок приказал им не шпионить за студентами, а сообщать об их месте пребывания лишь в случае, если те окажутся в беде. Замок приказал? Что за абсурд?

Но это было ещё полбеды. Северус так же доложил ему о том, что замок на корню пресекает любые попытки заколдовать или проклясть его стены, двери или какое-либо другое пространство, в котором обитают студенты. Создавалось впечатление, что Хогвартс отвернулся от него. Быть этого не может! Он же директор и должен контролировать школу. Не так ли?

Альбус ощутил, как сработали сигнальные чары, установленные на винтовую лестницу, ведущую в его кабинет. «Что ж, по крайней мере, это заклинание не утратило силу», — пробормотал он себе под нос, услышав осторожный стук в дверь.

— Северус, мальчик мой, проходи, не стой в проходе, — позвал Дамблдор темноволосого зельевара, усаживаясь в своё кресло за столом.

— Что тебе удалось выяснить, Северус? — поинтересовался директор у своего союзника.

— Все заклятия развеялись, директор, это просто невероятно. Даже если бы чары принуждения разрушились, всё равно, их эффект сходил бы на нет постепенно, оставляя видимые следы. Но со всех студентов, к которым я применил подобные чары, они попросту исчезли, — доложил Снейп, привычно усмехаясь.

— Занимательно, — сказал Альбус, скрестив пальцы рук между собой. — Это весьма неожиданный поворот, но отнюдь не решающий. Признаюсь, идея стравить Гарри со студентами была не самой разумной. Мне нужно было закалить его характер, а не сломить; пожалуй, в прошлом году я пустил ситуацию на самотёк. Необходимо, чтобы Поттер прочувствовал и испытал всё тоже, что и Волдеморт, но при этом не стал на сторону тьмы. Он должен понимать своего врага для того, чтобы победить. Но Северус, мне нужно так же, чтобы мальчишка прислушивался ко мне и моим советам, хотя до сих пор он обошёлся и без моей помощи. И я боюсь, что он станет ещё более упрямым, чем сейчас. Чёрт бы побрал Сириуса с его дурацким завещанием! Ну кто, скажите на милость, эмансипирует пятнадцатилетнего подростка, а затем ещё и предоставляет ему статус Главы рода?! Я был уверен в том, что Люциус станет правдами и не правдами оспаривать завещание, — дал волю эмоциям раздражённый Альбус.

— Не стоит беспокоиться, директор. Адвокаты Малфоев собираются оспаривать вменяемость этого щенка Блэка, чтобы отменить завещание и вернуть им право наследования титула Лорда. Я не сомневаюсь в том, что уже к концу семестра, если не раньше, новым главой рода Блэков станет Драко, — усмехнулся Северус.

— Я не думаю, что это к лучшему. Меня передёргивает от мысли, что Люциус может сделать с состоянием Блэков. Он непременно окажет финансовую поддержку Волдеморту, поддержку несметно бóльшую, чем те скудные денежные средства, коими обладает Орден и Министерство вместе взятые. Нет, намного лучше было бы, если бы наследие Блэков оставалось нетронутым, а их род был предан забвению, — размышлял Альбус, поедая лимонные дольки.

— Господин директор, я не думаю, что это возможно. Даже если Драко и не получит статус Лорда Блэка, Нарцисса — урождённая Блэк, и она единственная, кто вправе претендовать на фамильное наследие. И уж точно не стоит забывать о том, что она далеко не новичок в политике. К тому же, жена Люциуса Малфоя весьма проницательная особа и уж точно своего не упустит, — заметил зельевар, стряхивая крошки со своей чёрной, как ночь, мантии.

— Я не профан в политических играх, Северус. Ты же знаешь, есть масса способов легальными путями добиться подтверждения кровного статуса родства, который позволит ей получить доступ, но на это могут уйти годы. И к тому времени наши проблемы уже разрешатся, — произнёс Альбус и мысленно добавил: «По крайней мере, я на это очень надеюсь».

Дамблдор вновь вернулся к обсуждению своей главной проблемы:

— Северус, нам не нужен независимый Гарри Поттер. Чтобы вернуть порядок и стабильность в наш мир, он должен быть готов добровольно расстаться с жизнью — только в этом случае Волдеморта можно будет одолеть.

— Если для того, чтобы победить Темного Лорда, требуется умертвить Поттера, то я могу в любой момент подстроить несчастный случай для этого избалованного принца, — зловеще улыбнулся Снейп, лелея мысли о кончине рода Поттеров. Наконец-то он сможет отомстить ненавистному Джеймсу, стерев последнего представителя его Дома с лица земли отныне и навеки.

— Нет, Северус, мальчик мой, смертельный удар должен нанести именно Волдеморт. Чтобы он перестал быть несокрушимым, пророчество должно сбыться. И очень важно, чтобы Гарри схлестнулся с ним добровольно. Вместе с мальчиком он неосознанно уничтожит и частичку своей души, что, безусловно, сделает его уязвимым и ослабленным.

— Я всё ещё не могу понять, как его душа могла разделиться на части при попытке убить мальчишку, — произнёс Северус, с недоверием качая головой.

— О, благодаря этой случайности он и смог вернуться. Частичка его души, отколовшись, вошла в единственное живое существо, которое находилось в комнате, и стала для Тома своего рода якорем в этом мире, в то время как вторая половина души улетела Мордред знает, куда. Но как только с Томом будет покончено, я смогу вернуть всё на круги своя, — ответил Дамблдор, улыбаясь мыслям о личной утопии для волшебников.

Северус сделал над собой усилие, чтобы не закатить глаза. Его поражала наивная вера Альбуса в то, что ему под силу сравнять всех волшебников под одну гребёнку. Слишком много среди них амбициозных и самодостаточных личностей, а значит, подобному никогда не бывать, сколько бы Дамблдор ни пытался манипулировать магическим сообществом, злоупотребляя своим статусом.

* * *

Гарри подошёл к классу зельеварения в подземельях, у которого уже томились в ожидании урока многие студенты. Как обычно, они разделились по факультетам: у одной стены стояли слизеринцы, у другой — гриффиндорцы. Гарри лишь вздохнул по поводу системы деления на факультеты, которая внушила дух соперничества и прочно укоренила предрассудки в неокрепших умах студентов. Ни между кем не было бóльшей вражды, чем между факультетами Львов и Змей.

По словам Беллы, даже в её время враждебность между этими двумя факультетами уже глубоко укоренилась. У юноши промелькнула мысль о том, когда же началось это противостояние, или так было всегда?

— Привет, шрамоголовый! — Гарри почувствовал раздражение, когда в его мысли ворвался знакомый, тянущий слова голос. Что ж такое с этим Малфоем, он действительно больной, или у него какая-то мания? «Думаю, пришло время преподнести ситуацию под другим углом», — подумал Поттер.

— Малфой, я начинаю всерьёз беспокоиться о твоём поведении, — произнёс он озабоченным голосом.

— Неужели ты наконец-то признал, что боишься меня, — рассмеялся Малфой, примеру которого последовали Панси Паркинсон, Крэбб и Гойл. Другие же слизеринцы, заметив небольшую ухмылку на лице Поттера, поняли, что он что-то приготовил для блондинистого сутенёра.

— О, я ничего не сказал по поводу того, что опасаюсь тебя, Малфой, я лишь обеспокоен … ненормальной одержимостью, которую ты проявляешь в моём отношении. Если бы у меня была такая великолепная девушка, как мисс Паркинсон, я уделял бы ей всё своё внимание, а не… гмм… гонялся за другими мальчиками, — Гарри бросил обеспокоенный взгляд на Драко и быстро кокетливо подмигнул Панси.

— Прости, но я не разделяю твоих предпочтений, Малфой, и на твоём месте обратил бы свою ненормальную тягу в сторону другого волшебника, сладкого мальчика, — Гарри посмотрел на него извиняющимся взглядом и с трудом удержался, чтобы не расхохотаться над полностью ошеломлённым выражением лица хорька. Панси, казалось, разрывали на части противоречивые эмоции: с одной стороны она хотела защитить Драко, с другой же — её щёки покраснели от недвусмысленного комплимента «золотого» мальчика.

Крэбб и Гойл просто не поняли игру слов и не знали, как реагировать на заявление ненавистного Поттера. Остальные же слизеринцы на удивление втихомолку посмеивались над наследником рода Малфоев. «Возможно, не все они овцы из одного стада», — подумал Гарри.

Дверь в класс внезапно открылась, и на её пороге возник хладнокровный как всегда мастер зелий. Он быстро окинул взглядом весёлые лица слизеринцев и гриффиндорцев, которые пытались подавить смешки, после чего его глаза повернулись в сторону своего крестника, который что-то бормотал, но не мог это оформить в связную речь. Затем его взгляд переместился на Гарри, который выглядел совершенно невинным. Этого фасада для сальноволосого профессора было достаточно, чтобы понять, кто стал источником такой приглушённой весёлости.

— И чего же вы ждёте? — прорычал Снейп. — Занимайте свои места! — Слизеринцы стали занимать места первыми, и Гарри был потрясён, когда получил пару одобрительных кивков из проходившей мимо него группы со змеиного факультета.

Сам он вошёл вместе с оставшимися одноклассниками и занял место за столом в задней части класса. Вскоре к нему присоединилась Гермиона Грейнджер, которая робко улыбнулась, занимая место рядом с ним. Гарри лишь молча кивнул ей в знак приветствия.

— Сегодня некоторые из вас, по крайней мере, те, у которых работает хотя бы половина клеток головного мозга, будут варить снотворное зелье. Это один из составов, который может попасться вам на предстоящих СОВах. Это сложное и капризное зелье, которое требует твёрдой руки и точных измерений, кроме того вам необходимо неустанно следить за распределением температуры в своих котлах. И я не питаю ложных надежд на то, что в процессе выполнения задания… все останутся невредимыми, — зловеще закончил Снейп.

Он взмахнул палочкой, и на доске появился список необходимых для зелья ингредиентов, порядок их добавления, и количество помешиваний. Студенты покинули свои места, чтобы достать из кладовой необходимые им ингредиенты. Гермиона тоже быстро встала и направилась вместе со всеми, а Гарри решил подождать, пока толпа не рассосётся.

— Гарри, я взяла для тебя ингредиенты, — неуверенным голосом произнесла Гермиона, с тоской глядя на него, словно нуждалась в каком-то положительном отклике.

— Спасибо, — сухо поблагодарил тот, подготавливая свой котёл, и Гермиона последовала его примеру.

В неловком молчании оба приступили к нарезке ингредиентов для зелья. Гермиона не могла долго выносить такую тягостную атмосферу, поэтому решила, что должна первой нарушить молчание, поскольку Гарри был достаточно упрям для того, чтобы за весь урок не произнести ни слова.

— Мне так жаль, Гарри, — прошептала девушка полным эмоций голосом.

Воцарилась небольшая пауза, в течение которой казалось, что юноша её не слышал.

— Я знаю, Гермиона, — ответил он, наконец, решившись.

— Ты… ты читал моё письмо? — мягко спросила она.

— Читал. И хотел ответить тебе, — спокойно заявил Поттер; это его заявление чуть не заставило девушку разреветься от радости.

— Правда? — выдохнула она, получив утвердительный кивок от Гарри. Из её левого глаза вытекла одинокая слезинка и устремилась вниз по щеке. От этого в его сердце что-то защемило, словно она склеила струну, которую сама же разорвала до этого. Не раздумывая, подушечкой большого пальца он осторожно смахнул одинокую слезу со щеки девушки.

Глаза Гермионы наполнились слезами, она выжидающе взглянула на Гарри, который продолжал безмолвствовать, но по взору она поняла, что прощение ей все же удалось вымолить. Девушка уже хотела броситься ему на шею, но строгий взгляд и поднятая рука Поттера дали ей понять, что сейчас не время для восстановления дружеских отношений. Гермиона отрывисто ему кивнула, улыбнувшись всё ещё полными слёз глазами, и вернулась к работе над своим зельем.

Гарри добрался до третьего этапа приготовления зелья из пяти и добился идеального цвета зелёного лайма — точно так оно и должно было выглядеть согласно инструкции. Теперь зелье требовалось кипятить на медленном огне в течение двадцати минут и одновременно пропитать экстрактом Белладонны покрошенный корень Валерианы.

— Так-так, Поттер, позволяем мисс Грейнджер сделать свою работу за себя? Это мошенничество, а я не потерплю в своём классе мошенников, — улыбнулся Снейп оскалом сытого хищника. — Соберите свои вещи и покиньте мой класс, я проинформирую главу вашего факультета о Вашем изгнании.

— Нет, — ответил Гарри спокойным ровным голосом.

— Что Вы сказали? — с угрозой переспросил Снейп.

— Я сказал «нет». Ваши обвинения необоснованны, и абсолютно бездоказательны. Если Вы считаете меня мошенником, то будьте так добры предоставить доказательства, — ответил Гарри тем же ровным голосом.

— Да как Вы… да просто взглянув на это зелье, я могу утверждать, что это не Ваша работа! — прорычал Снейп.

— И опять же, я просил доказательств, а не предположений. Это действительно моя собственная работа, и взглянув на зелье мисс Грейнджер, Вы можете увидеть, что она пока в шаге позади меня. Итак, я ещё раз спрашиваю, какие у Вас имеются доказательства того, что я мошенник? — спросил Гарри, глядя прямо в глаза профессора.

— Ты, высокомерный мелкий щенок, в этом классе я — последняя инстанция, и моё слово — закон, — выплюнул Снейп, скривив губы в снисходительном рычании.

— Если уж речь пошла о законах, профессор… — начал Гарри, особо подчеркнув последнее слово, — То в соответствии с уставом Хогвартса, все споры между профессором и студентом должны решаться в присутствии директора, и, в случае дальнейших разногласий, вынесены на суд кворума, в который входит директор и главы всех факультетов. Если при этом одной из сторон спора является профессор — глава факультета, то на слушаниях его место занимает другой член преподавательского состава.

Северус на мгновение оказался в шоке. Он-то ожидал, что Поттер как обычно не удержит в узде свой позорный нрав и сбежит, хлопнув дверью, позволив профессору отнять баллы и, возможно, назначить ему отработку-другую. Но он никак не ожидал того, что мальчик останется абсолютно спокойным, да к тому же слово в слово процитирует школьные правила, касающиеся споров между студентом и преподавателем.

— Директор вряд ли выкроит время для выслушивания Вашего нытья, Поттер, — ответил Снейп, на что Малфой хихикнул, однако другие слизеринцы, как ни странно, промолчали. Гриффиндорцы тоже безмолвствовали, то ли в ошеломлённом недоверии, то ли от чувства стыда из-за своего предыдущего отношения к товарищу по факультету. Лишь Гермиона смотрела на Гарри в благоговении.

Юноша несколько устрашающе ухмыльнулся зельевару.

— Я так понимаю, профессор, что Вы отказываетесь выполнять Ваши обязательства в качестве наёмного преподавателя данного учебного заведения и вынести наши разногласия на суд директора? Если дело обстоит так, профессор, то я вынужден напомнить Вам, что тем самым Вы нарушаете мои права студента. Поскольку Вы препятствуете единственной форме арбитража в этой школе, я буду вынужден действовать как глава Древнего и Благородного Дома Блэк, и выдвину официальные обвинения против Вас в другой доступный мне орган арбитража — Визенгамот, где я подниму вопрос о вашей компетентности и беспристрастности, — сверкнул Гарри глазами на мужчину.

Вот так вот! Гарри загнал профессора в угол, откуда тому оставалось только два выхода: либо ему пришлось бы доказывать свою правоту перед Дамблдором и другими главами факультетов (Северус, естественно, не заблуждался, на чьей стороне в таком случае окажутся симпатии деканов), либо предстать перед Визенгамотом (в этом случае исход был ещё более неопределённым). Старые дома и большинство младших наверняка выступят в поддержку Поттера, чтобы снискать благосклонность очень влиятельной на политическом поле семьи, даже если сам Поттер пока что этого и не понимает.

В любом случае, ему придётся принять унижение от рук человека, которого он ненавидел лишь чуть меньше, чем Джеймса Поттера. Эта мысль претила ему, но он должен был поступить именно так. «Когда это у Поттера успел заработать мозг?», — внутренне кипел Снейп. Он посмотрел на мальчика убийственным взглядом, и, хоть и был в данный момент без палочки, выглядел так, словно готовился нанести удар по ненавистному зеленоглазому мальчишке.

Гарри заметил состояние профессора и раздумывал, стоит ли надавить на него ещё немного, чтобы полностью вывести мужчину из себя, или пока оставить всё как есть. Наконец, с расчётливой ухмылкой он продолжил:

— Если продолжите доставать меня, профессор, то я публично уничтожу Вас до такой степени, что Вам повезёт, если найдёте работу выдавливателя гноя из стручков бубонтюбера. Вы притесняете и запугиваете меня в последний раз, Снейп. Теперь черта проведена… попробуйте пересечь её на свой страх и риск, — предупредил Гарри ненавистного человека.

Весь класс вздохнул от такой недвусмысленной угрозы и подался вперёд, практически сползая со своих стульев, чтобы не пропустить, чем закончится это противостояние. Губы Снейпа скривились, он открывал и закрывал рот, совсем как рыба, и наконец, скорчив гримасу, словно от боли, он нарушил молчание:

— В кабинет директора, живо! — медленно пробурчал он, после чего Гарри наблюдал, как зельевар с развивающимися словно крылья летучей мыши полами мантии поспешно покинул класс и направился, предположительно, в сторону кабинета Дамблдора.

— Боже мой, Гарри, что ты наделал? — ахнула Гермиона, опасаясь за друга.

— Всего лишь защитил свои права, Гермиона. Я думал, уж кто-кто, а ты-то должна была бы знать это положение устава, — сказал он, приподняв бровь. Девушка скромно покачала головой.

— Прости, но я об этом не знала. Если бы знала, то предложила бы воспользоваться им ещё на первом курсе, — ответила она извиняющимся голосом. — Могу я помочь тебе с чем-нибудь ещё? — нерешительно спросила она.

Гарри повернулся к ней и быстро, но тепло улыбнулся.

— Вообще-то, да. Не могла бы ты найти профессора МакГонагалл и рассказать ей о том, что произошло, и попросить её о встрече со мной в кабинете директора?

— Ко-конечно, Гарри, — ответила Гермиона, отправившись в класс трансфигурации. Гарри же направил свои стопы в сторону кабинета Дамблдора.

* * *

— Белла, ты уже читала утренний Пророк? — приглушённым шёпотом спросила сестру Андромеда Блэк, застав ту в библиотеке, окружённую стопками книг.

— Хмм, что? — рассеянно пробормотала Белла, выписывая что-то, видимо интересное для себя, из пухлого фолианта, который она в тот момент просматривала.

— Пророк… ты его сегодня читала? — расстроено переспросила Андромеда.

— Нет, а что там? — коротко поинтересовалась Беллатрикс в раздражении о того, что её прервали. Андромеда выложила газету поверх пергамента, на котором писала сестра и ткнула в первую страницу.

— Читай, Белла, с Хемингуэями произошло нечто страшное, — всхлипнула Андромеда. Её близкая подруга Мюриэль Хемингуэй училась на третьем курсе в Рейвенкло. Их род была из числа старых чистокровных семей, конечно не настолько древний, как Блэки, но они могли проследить свою семейную магию на шестьсот лет назад.

Белла взглянула на газету, где была запечатлёна полуразрушенная усадьба в викторианском стиле. Однако её внимание немедленно захватил плавающий над домом большой зеленоватый череп с анимированной змеёй, которая выползала из зияющего рта.

— Чёрная Метка! — тихо ахнула Белла.

— Что-что? — спросила Андромеда, услышав, как сестра что-то пробормотала.

— Н-ничего, Анди, — ответила Белла, не отрываясь от статьи в газете.

…Сегодня утром шестеро членов семьи Хемингуэй были найдены мёртвыми. От анонимного источника в Аврорате Пророку стало известно, что все они, за исключением Мюриэль Хемингуэй, которая в настоящее время проходит обучение в Хогвартсе, были подвергнуты проклятию «Круциатус», после чего убиты с особой жестокостью.

Леди Регина Хемингуэй, согласно медицинскому заключению, была неоднократно изнасилована, после чего выпотрошена. Двое пожилых людей, предположительно родителей леди Регины, подверглись смертельному проклятию: на них не было обнаружено никаких следов от других заклинаний. В гостиной также были найдены двое младших детей в возрасте восьми и десяти лет, тела которых были расчленены.

Лорда Хемингуэя жестоко пытали и подвесили над семейным камином, пришпилив его голову металлическим штырём к стене. В его груди торчал другой штырь с приложенной запиской следующего содержания: «СМЕРТЬ ВСЕМ ПРЕДАТЕЛЯМ КРОВИ! ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЛИ».

Дальше Белла читать не смогла — её замутило, и содержимое желудка готово было выплеснуться на стол. Оттолкнув от себя газету, она несколько раз глубоко вздохнула и медленно выдохнула, пытаясь восстановить над собой контроль. Подняв голову, она увидела полные слёз глаза Андромеды.

— Тётя и дядя Мюриэль забрали её сегодня утром, я даже не успела с ней попрощаться. Что происходит, Белла? Почему происходят все эти ужасные вещи? Я слышала все эти перешёптывания в общей гостиной о грязнокровках и предателях крови. Я не знаю, как на это реагировать, — Андромеда посмотрела на Беллу полным отчаяния взглядом.

Прежде чем ответить, старшая из сестёр Блэк тяжело вздохнула.

— Происходят ужасные вещи, Анди, гораздо худшие, чем ты даже можешь себе представить. Мы всё ближе приближаемся к войне, которая разорвёт наш мир на части. Магглорождённые в этой войне… станут мишенями, — скорбно произнесла она.

— Это… это имеет отношению к новому движению, о котором рассказывала твоя подруга Оливия? — спросила Анди.

— Да, верно. Анди… насколько серьёзны у тебя отношения с этим мальчиком Тонксом? — тихо поинтересовалась Белла.

— Что ты имеешь в виду? — прищурив глаза, в свою очередь спросила Анди.

— Ничего особенного, Анди, мне просто любопытно, — дружелюбно ответила Белла сестре.

— Ну, нам едва по четырнадцать, так что это настолько серьёзно, насколько это может быть у четырнадцатилетних. Мы никогда не клялись в вечной любви, но действительно очень нравимся друг другу, — призналась Андромеда.

— Тогда ты должна быть очень осторожна, Анди, и хранить эти отношения в тайне. Не рассказывай о них никому. От этого зависит и твоя, и его жизнь. Понимаешь? — сказала Белла сестре очень серьёзным тоном.

— Ты говоришь так, будто с нами что-то может случиться, если люди об этом узнают.

— Если узнают не те люди, то всё возможно, — предупредила Белла.

— Как думаешь, что сделают мама и папа, если узнают о нас с ним? — немного испуганно спросила Анди.

— Уверена, что отец будет настаивать на скорейшем проведении ритуала оков целомудрия. Маме до сих пор удавалось оттягивать момент, и, к счастью, дядя Орион тоже не поднимал этот вопрос. Но как только они узнают, для тебя не оставят другого выбора. И для Цисси тоже, — ответила Белла.

— Вот уж нет, если я кое-что сделаю первой! — решительно сказала средняя сестра Блэк.

— О чём ты говоришь? — медленно и подозрительно поинтересовалась Белла у сестры.

— Ты-то нашла выход из своей ситуации, или сделаешь это в ближайшее время. Я тоже знаю выход из своей, — заявила Андромеда, скрестив руки на груди.

— Ты же не думаешь о том, чтобы… Анди, тебе всего четырнадцать! Знаешь, что с тобой сделают мама с папой, когда узнают?! — вскрикнула Белла, получив строгий взгляд от мадам Пинс.

— Я и не говорю о том, что прямо сейчас собираюсь согрешить с Тэдом, но если дело будет продвигаться к ритуалу, то это вариант. И не надо тут передо мной лицемерить, Белла, я прекрасно понимаю, что ты планируешь нечто подобное. Я просто не знаю, как ты собираешься отменить ритуал. Но что бы это ни было, скорее всего, это опасно, поэтому не читай мне лекцию о том, что я должна или не должна делать. Я тебя поддерживаю, и мне хочется думать, что получу от тебя в ответ такую же поддержку! — отрезала Андромеда.

Белла поморщилась и в раздражении потёрла лицо. Она несколько минут тяжело смотрела на свою младшую сестру, но так и не смогла придумать никаких аргументов, чтобы возразить ей. Сама она планировала сделать то, что потенциально способно было причинить ей огромный вред, но связанная с этим опасность стоила её свободы, поэтому ей пришлось признать, что сестра тоже имеет полное право выбирать свой собственный путь.

Вздохнув, Белла кивнула, признав своё поражение.

— Просто будь очень осторожной, Анди, — наконец, сказала она.

— Не похоже, что они от меня отрекутся или что-то в таком духе, — улыбнулась Андромеда. — Мама не позволит.

Белла улыбнулась, хотя и слабо:

— Хорошо бы, Анди.

Она собрала свои исследования и положила в сумку. Если бы Андромеда была более наблюдательной, то заметила бы, что у неё было несколько книг из запретной секции, связанных с созданием распределённых заклинаний, когда воздействие на один связанный объект влияет на остальные его части.

Идею подал Гарри, хотя он и понятия не имел, как её реализовать. Он сообщил ей, что Чёрная Метка была не только способом идентификации сообщников, но также и способом связи. Протеевы чары.

Белла подозревала, что, возможно, кольца, которые Рудольфус распространил между другими возможными юными Пожирателями Смерти, являлись ничем иным, как основой Протеевых чар, используемых для связи между собой. Если бы это было правдой, то она смогла бы использовать кольца как способ распространения проклятия на всех, кто их носил. Если такое было возможно, она одним быстрым ударом могла бы разобраться с каждым носящим кольцо студентом. Так как кольца находились в постоянном контакте с кожей, это было, по крайней мере, правдоподобно. Проблема заключалась в том, как запустить проклятие в цепочку связанных объектов.

Ей требовалось найти способ сплетения проклятия с одновременной его передачей. У Беллы было всё в порядке с чарами, но это оказалось значительно выше уровня её знаний. Она должна была с помощью арифмантики разложить чары на отдельные формулы и завладеть одним из колец, чтобы попытаться расшифровать структуру наложенных на него заклинаний. Зная структуру, она уже сможет экспериментировать над своим цепным проклятием.

План понемногу складывался, но для продолжения исследований ей требовались книги по более продвинутым чарам, арифмантике и рунам. Возможно, Выручай-комната сможет предоставить ей то, что нужно. Следующей проблемой являлось завладение кольцом. Было очевидным, что если не пытаться взять кольцо у кого-то уже носящего его, она должна будет найти сумку, в которой их хранил Рудольфус, и украсть оттуда.

Она почти не сомневалась в том, что он станет хранить сумку в безопасном месте, либо постоянно носить с собой. С другой стороны, это же Рудольфус Лестрейндж — его слабостью было его высокомерие. Он, возможно, даже и мысли не допускал, что кто-то попытается завладеть кольцом, ведь, в конце концов, кто осмелится провернуть что-то подобное против принца Слизерина?

Ей нужно будет держать глаза и уши открытыми и, возможно, попросить Гарри одолжить ей свою мантию-невидимку, чтобы поздно ночью провести разведку в общежитии мальчиков Слизерина. Белла покинула библиотеку с чувством уверенности, что её план может сработать. Это, несомненно, лишит Волдеморта его поддержки в школе, а в случае успеха, можно будет использовать эти чары и против Чёрных Меток.

* * *

Гарри ждал у статуи горгульи, скрывающей лестницу в кабинет директора. Он был не настолько глуп, чтобы идти туда одному, без главы своего факультета. Если она теперь действительно встала на его сторону, то он определённо должен был заручиться её поддержкой, прежде чем схлестнуться со Снейпом и Дамблдором.

Юноша услышал шаги и улыбнулся, когда увидел Гермиону, сопровождаемую не только профессором МакГонагалл, но и Флитвиком, Спраут и Синистрой. Минерва сказала Гарри, что другие профессора также хотели бы загладить свою вину, и теперь он убедился, что они не отказались от своих намерений.

— Спасибо, что пришли, профессора, всем вам спасибо, — поприветствовал он группу. — Гермиона рассказала вам, что произошло?

— Да, мистер Поттер, рассказала, и я должна отметить, что Вы повели себя просто блестяще. Поступок, достойный вашей матери, — ответила Минерва МакГонагалл с выражением гордости во взгляде.

— Давайте тогда начнём, что ли? — предложила Помона Спраут.

— Да, думаю, пора. Вы можете быть свободны, мисс Грейнджер, — сказала МакГонагалл девушке с копной густых каштановых волос, которая в этот момент собиралась протестовать против своей отсылки, но под строгим взглядом главы факультета быстро передумала и отправилась в Большой зал на обед, понимая, что во второй половине дня уроков, по всей видимости, не будет.

Гарри, Минерва и остальные профессора поднялись по движущейся лестнице в кабинет директора. Сам юноша сконцентрировался на предстоящей конфронтации и мысленно приказал себе думать, прежде чем говорить, и помнить о наставлениях тёти Вальбурги вести себя в соответствии со статусом Лорда и Главы Дома.

— Ах, Гарри, входи, мой мальчик, входи… — начал свою пластинку Альбус прежде, чем увидел процессию, сопровождавшую Поттера.

— Минерва, я не знал о собрании преподавательского состава, — обратился Дамблдор к профессору трансфигурации.

— Это не собрание, директор. Я здесь по просьбе мистера Поттера и надеюсь, что Вы не станете вступать со мной в дискуссию по этому поводу? — строго поинтересовалась Минерва.

— Понимаю, но не вижу в этом необходимости. Мне кажется, произошло всего лишь банальное недоразумение, в котором я могу разобраться и без созыва кворума, — ответил Альбус с фирменной улыбкой доброго дедушки. Он планировал заполучить мальчика одного, чтобы откалибровать свои устройства слежения, для чего нужен был образец крови Гарри. Забрать у кого-либо кровь без разрешения — тяжкое преступление, но Альбусу на это было глубоко наплевать.

— Я так не думаю, профессор. Снейп обвинил меня в…

— Профессор Снейп, Гарри, — поправил его Дамблдор.

— Обращайтесь ко мне «Лорд Блэк», директор. Он перед всем классом, перед моими сверстниками обвинил меня в мошенничестве, не предоставив каких-либо доказательств этого и опираясь лишь на собственные измышления, — произнёс Гарри твёрдым командным голосом.

— Да как ты, высокомерный….

— Северус! — предупредил Дамблдор мастера зелий. Снейп с отвращением посмотрел на Гарри, но попридержал свой язык.

— Я уверен, что ты неправильно понял профессора, Гарри, — тепло улыбнулся директор.

Юноша ощетинился.

— Ещё раз повторяю для Вас, сэр, поскольку это официальное собрание, извольте обращаться ко мне согласно моего официального титула, — он сверкнул глазами в сторону старого волшебника.

— Неужели это настолько необходимо, Гар… Лорд Блэк? — поправился Дамблдор, после того, как ощутил на себе ледяной взгляд зелёных глаз.

Директор тяжело вздохнул.

— Да, сэр, прежде всего, я уличаю профессора Снейпа в клевете и требую публичного извинения за его необоснованные обвинения в мошенничестве. Кроме того, я хотел бы ходатайствовать перед кворумом об инициации оценивания преподавательских качеств профессора Снейпа и проверки соблюдения его должностных обязательств в части отсутствия фаворитизма и создания благоприятных условий обучения для всех студентов, — добавил Гарри.

— Что?! — воскликнул зельевар.

— В соответствии с уставом школы, каждый профессор обязан дать присягу, пообещать, что под своим руководством не причинит никакого вреда студентам, что будет справедливым и беспристрастным, и обеспечит благоприятные условия для обучения. Согласно прочим положениям и требованиям, если эти обеты не будут соблюдены, к профессору могут применяться дисциплинарные взыскания, вплоть до увольнения с занимаемой должности, — закончил Гарри с проницательным взглядом на сальноволосого преподавателя.

Северус фыркнул.

— Хорошая попытка, Поттер, но такой присяги не существует. Вы снова показали своё полное невежество и глупость.

Дамблдор кое-как удержал своё лицо от раздражённого выражения. Похоже, его шпиону и доверенному лицу предстоит испытать болезненное разочарование.

— Что! — почти прокричала МакГонагалл, сверкая взглядом на Снейпа. — Безусловно, эта присяга существует! Каждый профессор обязан принять её, прежде чем он будет допущен к обучению студентов! — с ярко выраженным шотландским акцентом воскликнула Минерва, затем окинула взглядом коллег-профессоров, и Флитвик, Спраут и Синистра кивнули в знак согласия.

— Не могли бы Вы объяснить нам, Альбус, почему он не принял присягу?! — направила Минерва свой гнев на директора.

Альбус понимал, что любое возможное объяснение со стороны его заместительницы непременно будет принято в штыки, и даже с открытой враждебностью. Конечно, он знал, почему не привёл Северуса к присяге — ему требовалось, чтобы у его шпиона были развязаны руки делать то, что тот должен был делать… для всеобщего блага, конечно же.

— Похоже, Минерва, что из-за своих преклонных лет, я, возможно, упустил это из виду, — решил он ввести в заблуждение свою заместительницу.

— В таком случае, это должно быть решено здесь и сейчас, профессор! — ответила та старику.

— Полагаю, сейчас не самое лучшее время для этого, Минерва. У нас и так слишком много забот, и я считаю, что об этой незначительной проблеме можно позаботиться и позже, — авторитетно заявил ей Альбус, однако у него не вышло повлиять на неё, как он надеялся — в игру вступил известный шотландский темперамент Минервы.

— Сейчас самое подходящее время, Альбус! Мы как раз обсуждаем очевидное несоблюдение приличий Северусом на своих уроках. И позвольте заверить Вас, что не только мистер Поттер утверждает, что на своих уроках Северус относится враждебно к любому студенту не из Слизерина! Либо мы позаботимся об этом сейчас, либо за счёт кворума временно отстраним профессора Снейпа от занимаемой должности, пока он не примет присягу, — другие профессора так же заявили о своей поддержке МакГонагалл.

— Хорошо, Минерва, — вдруг устало согласился Дамблдор. — Северус, подними свою палочку.

— Вы же это несерьёзно, директор, это…

— Северус, подними палочку и повторяй за мной: «Я, Северус Снейп, настоящим клянусь своей магией, что буду…», — Альбус продолжил, и Снейп с неохотой принёс присягу, которая тут же закрепилась магией. В результате директор потерял свои глаза и уши в школе, которые были бы освобождёны от нарушений присяги преподавателя. Теперь станет немного сложнее манипулировать Гарри посредством антагонизма. Однако имелись и другие способы.

— Ну, если мы закончили с нашими делами… — начал Дамблдор.

— Пока что нет, директор, — прервал его Гарри. — Я требую извинений профессора Снейпа и проверки его деятельности в Хогвартсе.

— Гарри… то есть, лорд Блэк, после клятвы Северуса Вы увидите положительные изменения в его преподавании. Я прошу Вас оставить его в покое и предоставить ему второй шанс. Каждый заслуживает второго шанса, лорд Блэк, — ответил Дамблдор.

Гарри не был доволен таким исходом и продолжил бы форсировать события, если бы вовремя не вспомнил поговорку: «Держи друзей близко, а врагов — ещё ближе». Возможно, будет разумным знать, чем занимается этот скользкий «бывший» Пожиратель Смерти.

— Я согласен, директор, но только при одном условии: публичном извинении с его стороны, — Гарри решил посмотреть, что он может ещё выжать из этой ситуации.

— Я не собираюсь извиняться перед этим… — начал протестовать Снейп.

— Это приемлемое условие, Северус! — оборвал его Дамблдор. Пусть Поттер и «кастрировал» его зверушку, но пока ещё тот полезен, Альбус предпочёл бы держать его при себе в замке. — Он извинится на следующем уроке, лорд Блэк.

— На ужине, — отрезал Гарри.

— Простите? — переспросил Дамблдор. — Почему именно на ужине?

— Потому что все, кто присутствовал на уроке, сейчас на обеде рассказывают о произошедшем своим друзьям. А зная, с какой скоростью по школе распространяются слухи, к ужину об этом будут осведомлены все. Так что я требую извинений именно там, — заявил Гарри со всей серьёзностью, сверкая взглядом, отвергающим любые возражения.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Очень хорошо, пусть будет по-твоему.

Снейп выглядел ошеломлённым, а его лицо приняло впечатляющий оттенок красного. Он стрельнул взглядом в Поттера, после чего сердито умчался из кабинета. Дамблдор покачал головой и бросил на Гарри разочарованный взгляд.

— Если на этом всё, то я хотел бы поговорить с Гарри наедине, — сообщил он, взглядом говоря другим профессорам, что они могут быть свободны.

— Это связано со школой, директор? Если да, то я прошу, чтобы декан моего факультета осталась, — заявил юноша.

— Ничего подобного, мой мальчик, я просто надеялся на дружескую беседу, — Альбус попытался тепло улыбнуться мальчику.

— Может быть, в другой раз, директор. А сейчас я очень хочу пообедать перед тем, как начнётся мой следующий урок, — сообщил Гарри старому волшебнику и быстро вышел из кабинета. За ним, извинившись, последовали и профессора.

«Гарри становится независимым и ведёт себя вызывающе. Нужно что-то делать, чтобы он снова стал управляемым, — подумал Дамблдор. — И откуда он вообще узнал о клятве преподавателя и дискуссионном кворуме?»

Альбус сцепил пальцы рук перед лицом, размышляя над тем, чему только что стал свидетелем. «Он был слишком хорошо подготовлен. Есть только один человек с достаточным умом, способный снабдить его этими сведениями. Грейнджер! Мне придётся что-то с ней делать», — думал про себя старый волшебник, а затем у него в голове возник план, с помощью которого он одним выстрелом убил бы двух зайцев.

* * *

Когда сразу после начала комендантского часа Гарри вернулся в Выручай-комнату, Белла лежала на диване, свернувшись калачиком, и читала. Юноша слегка пошатывался и потирал тыльную часть правой кисти. Белла встала и помогла ему добраться до дивана, обняв за талию. При этом она заметила, что его глаза были несколько остекленевшими.

— Гарри, ты что, под кайфом? — озабоченно спросила девушка и, приподняв ему веки, осмотрела зрачки, которые, как ей показалось, были расширены. Она схватила его за руки и быстро отпустила их после того, как Гарри непроизвольно вздрогнул. Тогда она нежно взяла его за правую руку и осмотрела её, заметив, что на коже тыльной стороны кисти была высечена фраза: «Я не должен лгать!»

— Что, чёрт возьми, произошло, Гарри? Кто это с тобой сделал?! — спросила Белла, мягко встряхнув его.

— Строчки, — прошептал юноша. — Я должен был писать строчки. Меня заставили писать, что я не должен лгать, — механически ответил он, потянувшись к ближайшему перу с пергаментом. Белла немедленно отшвырнула писчие принадлежности подальше и заставила его откинуться на спинку дивана.

— Что случилось, дорогая? — раздался голос Вальбурги Блэк.

— Думаю, что Гарри накачали наркотиками, тётя Вальбурга. И думаю, это сделали для того, чтобы он резал себе руку, — ответила Белла.

— Чтооо?! — завизжала Вальбурга. — Кто смеет нападать на Лорда нашего Дома?!

— Я не знаю, тётя, не могу привести Гарри в чувство, — дрожащим голосом пояснила Белла.

— Кричер! — взревел портрет. Через несколько мгновений с мягким хлопком появился старый эльф.

— Хозяйка звала Кричера? — поинтересовался дряхлый домовик у висящего над камином портрета.

— Да, Кричер, ты должен немедленно отправиться на площадь Гриммо и принести сюда восстанавливающий эликсир. Он стоит на средней полке, которая висит на задней стене в лаборатории зелий, и представляет собой стеклянную бутылку в форме зелёной груши. Поспеши! — С ещё одним хлопком Кричер исчез.

— Этот состав очистит его организм от любых зелий и токсинов, дорогая. Как только Кричер вернётся, заставь мальчика выпить его полностью, — проинструктировала Вальбурга Беллу, которая лишь рассеянно кивнула, продолжив бесплодные попытки привести Поттера в чувство. Кричер вновь появился в Выручай-комнате и по приказу Вальбурги передал Белле пузырек. Девушка откупорила его и осторожно прижала к губам Гарри. По всей видимости, юношу подтолкнули инстинкты, поскольку он автоматически открыл рот, и Белла начала медленно вливать эликсир ему в горло. Потребовалось несколько минут, пока Гарри, наконец, не выпил всё содержимое флакона.

— Положи его обратно на спину, дорогая. Чтобы состав сработал, должно пройти несколько минут, после чего мальчику потребуется ведро… и это будет не слишком приятное зрелище, — сообщила Вальбурга племяннице.

Ведро материализовалось на полу рядом с диваном как раз вовремя, когда Гарри начал биться в конвульсиях. Белле удалось повернуть юношу на бок, и через секунду тот начал высвобождать содержимое желудка в подставленную ёмкость.

Это продолжалось около пяти минут, пока, наконец, не прекратилось. Белла испарила содержимое ведра, а потом бросила освежающие воздух чары на комнату и заклинание чистки зубов на Гарри.

Тот, лёжа на диване в полубессознательном состоянии, начал стонать и баюкать руку. Белла наколдовала прохладную влажную салфетку и заботливо приложила её к его воспалённой руке, чтобы успокоить боль от порезов. Затем, подумав, она бросила на руку чары заморозки.

— Гарри… ты меня слышишь? — мягко спросила она.

— Кх… Белла? — сонно спросил тот.

— Да, Гарри, это я. Как ты себя чувствуешь?

— Словно все мои внутренности вывернуты наизнанку, — ответил он, осторожно прикасаясь к своему животу.

— Это нормально, дорогой. Эликсир действует немного грубовато, но прекрасно выполняет свою работу, — пояснила Вальбурга.

— Что произошло, Гарри? — спросила Белла.

— Я и сам толком не понял, как и что со мной случилось. День выдался несколько напряжённый, но всё шло хорошо. Потом вечером я пошёл отбывать наказание, — начал рассказ юноша.

— Отработка с Амбридж? — уточнила Белла.

— Да. Я сел, и она предложила мне чаю. Я его выпил, и мы немного поговорили. Потом я почувствовал себя как-то странно, на меня накатила усталость, тело как будто свинцом налилось, а из головы исчезли все мысли. Тогда она сказала мне, что я буду писать строчки. Я достал перо с пергаментом, но она сказала, что я должен использовать специальное перо. Я попросил чернила, но она сказала, что для этого пера они не нужны. В общем, я пожал плечами и начал писать фразу: «Я не должен лгать». Жабья морда! Я написал несколько строчек и заметил, что чернила красные, а потом почувствовал зуд на тыльной стороне кисти. Вскоре я понял, что никакие это не чернила, а моя собственная кровь. Строчки, которые я писал, одновременно вырезались и на моей коже. Я протестовал, но она приказала мне писать до тех пор, пока она не посчитает, что я усвоил урок. Не знаю, почему, но я не мог заставить себя остановиться, словно мой мозг меня не слушался, и я должен был выполнять то, что она приказала. Я точно знаю, что это было не проклятие «Империус», так как я могу его сбрасывать, — закончил рассказ Гарри.

— Кровавое перо! — воскликнула Вальбурга. — Эта тварь пытала Лорда Блэка кровавым пером! Нужно объявить кровную месть этой корове и всей её семье! — причитала матриарх Блэков.

Белла же сидела необычайно тихо, но её тело заметно напряглось. Неожиданно она поднялась со своего места и пошла в спальню Гарри, а через минуту вернулась оттуда с мантией-невидимкой в руках. В её глазах сверкала убийственная, холодная ярость, и юноша не хотел бы, чтобы она когда-нибудь смерила его подобным взглядом.

— Белла, ты куда это собралась? — спросил он, вздрогнув от приступа боли в желудке.

— Кричер! Оставайся с лордом Блэком, а я должна кое-чем заняться.

— Белла, что ты собираешься делать? — спросил Гарри, беспокоясь о своей девушке.

Та решительно на него посмотрела и произнесла голосом, обещавшим кое-кому лишь боль:

— Охотиться на жабу, — после чего быстро повернулась и почти выбежала из Выручай-комнаты.

——————————

[1] Цирцея (Кирка) — в греческой мифологии дочь Гелиоса и океаниды Персеиды. По некоторым авторам, дочь Аполлона и Эфеи. (Прим. пер.)

[2] Таким образом я решил перевести игру слов, когда в оригинальном тексте Гарри коверкает фамилию Амбридж: Umbridge — Umbitch. (Прим. пер.)

Гарри смотрел, как Беллатрикс Блэк исчезает за закрывшейся дверью Выручай-комнаты. Её последнее заявление застало черноволосого юношу несколько врасплох. Если бы это была Беллатрикс из его времени, он безо всяких сомнений предположил бы скорую преждевременную кончину нового профессора ЗоТИ.

Но раз она пошла без него, это означало, что она собирается навестить Долорес Амбридж из своего времени. Белла говорила ему, что та была далеко не самым лучшим представителем человеческого рода, но Гарри сомневался, что Амбридж сделала хоть что-то, что могло бы послужить причиной гнева девушки, которая в один прекрасный день стала самой опасной и смертоносной ведьмой в новейшей истории.

— Э-э… Тётя Вальбурга, Вы не думаете, что Белла… ну, знаете… что-нибудь натворит? — спросил Гарри, и тут же почувствовал, как его настигает очередная волна тошноты.

— Что бы она ни сделала, Гарри, это не будет чрезмерным, — презрительно фыркнула Вальбурга. — Это отродье посмело пытать главу нашей семьи и подобное не должно остаться безнаказанным!

— Но это же произошло в моё время, тётя, а не в её, — попытался он урезонить портрет.

— Белла смотрит на всё это под несколько другим углом, мой дорогой. К тому же, у неё другая мотивация, — усмехнулась Вальбурга.

— Какая другая мотивация? — поинтересовался Гарри.

— Она очень привязалась к тебе, и воспринимает причинение тебе вреда этой женщиной как атаку на близкого и дорогого ей человека. Случись что-то подобное с одной из её сестёр — и Белла отреагировала бы не менее эмоционально. Она восприняла это на свой счёт, — объяснила Вальбурга.

— О, чёрт! — воскликнул Гарри и метнулся к мусорному ведру выплеснуть из себя то, что ещё оставалось в его желудке.

* * *

Пока Беллатрикс спускалась с седьмого этажа в подземелья, где скрывался вход в общую гостиную Слизерина, в замке царила удушливая, зловещая тишина. Однако эта тишина не смогла сделать ничего, чтобы укротить пламя, которое она чувствовала в груди. «Никто не смеет нападать на главу Дома Блэков, никто не смеет причинять боль Гарри!» — думала Беллатрикс.

Пока она шла под мантией-невидимкой, её настигло осознание того, как же быстро Гарри стал для неё таким притягательным. Это чувство было почти навязчивым. Она всегда была весьма страстной натурой, хотя и носила холодную маску безразличия перед теми, кого не считала своей семьёй. Но Гарри разжёг в ней совершенно новый огонь, в котором ей хотелось греться, и, возможно даже, сгореть. Белла чувствовала, что рядом с ним может оставаться собой, а это было для неё самое главное.

Она действительно не могла представить рядом с собой кого-то другого, поэтому была настолько эгоистичной в стремлении сохранить его в тайне только для себя. Она даже не готова была поделиться знанием о нём со своими сёстрами, или… поделиться, но далеко не всем.

Белла была потрясена, увидев, что уже стоит перед входом в гостиную Слизерина. Её разум настолько сосредоточился на том, как именно она будет мстить жабе, что она потеряла счёт времени. Назвав пароль, она молча вошла в змеиное логово. К счастью, никто не обратил внимания на её приход. Не то, чтобы они могли разглядеть её под мантией, но она думала, что хоть кто-то поднимет голову и поинтересуется, кто вошёл в открывшуюся дверь.

Белла оглядела тускло освещённую гостиную и заметила, что за несколькими столами и на диванах, расставленных по комнате, оставалось ещё несколько небольших групп студентов. Её внимание привлекли светлые волосы одного из четырех парней, тесно сидевших возле камина. Казалось, что Малфой держит совет с несколькими своими соратниками, в числе которых был и Рабастан Лестрейндж. Рудольфус же странным образом отсутствовал.

В ней взыграло любопытство, и она осторожно подобралась к группе. Но оказалось, что они не слишком беспокоились о том, что кто-то их услышит, так как разговаривали далеко не вполголоса. Белла усмехнулась про себя: это был синдром альфа-самца, или главного пса в стае. Когда ты знаешь, что являешься хозяином в своём домене, то перестаешь бояться присутствия других людей и не считаешь их угрозой.

В глазах Беллы это выглядело не слишком-то по-слизерински. Никогда нельзя давать потенциальному противнику оружие, которое затем может быть использовано против тебя, независимо от того, насколько непоследовательным вас могут посчитать. Белла приблизилась и встала всего в нескольких метрах от группы и постучала по серёжке, которую использовала в Трёх Мётлах, подслушивая другой разговор с участием уже взрослого Малфоя.

— Я же говорю тебе, она просто аппарировала! — со злостью сказал Грегори Гойл.

— Нужно ли напоминать тебе, что аппарация в замке невозможна? — снисходительно спросил Малфой.

— Я прекрасно это знаю, Люциус! Но всё же, в один момент она была там, а затем её там уже не было, — продолжал стоять на своём Гойл.

— Ты видел, как она аппарировала? — спросил Рабастан Лестрейндж.

— Ну, нет… После ужина я следил за ней, как мне и приказывали. Она пошла вверх по парадной лестнице, ну и я за ней. Беллатрикс дошла до четвёртого этажа и свернула за угол, но когда я добрался туда, и тоже завернул за угол, там уже никого не было, и я увидел перед собой лишь каменные стены, — объяснил Гойл.

— Стены? — непонимающе спросил Винсент Крэбб.

— Да, стены! — выплюнул Гойл.

— Где именно ты был на четвёртом этаже? — спросил Малфой расстроенного парня размером с молодого тролля.

— Я шёл за ней по южному коридору из библиотеки, на первом повороте она свернула налево, а потом пропала и дальше по коридору в пяти футах была эта стена.

— Ты напился, Гойл! Там нет никакой стены, этот коридор продолжается до внешней восточной стены замка, идиот! Там ещё большое застеклённое окно с видом на квиддичное поле! — кипятился Люциус.

— А я говорю тебе, что стена там была! — снова разозлился Гойл, вскочив на ноги и сжав кулаки.

«Что ж, это нервирует, — подумала Белла, — Они пытались следить за мной, ублюдки! Хотя появление стены всё же немного странно». Затем на её лице отразилось понимание, и она усмехнулась. Когда она в следующий раз увидит леди Хогвартс, следует её поблагодарить.

— Успокойся, Гойл! — прорычал Рабастан. — Этот спор ни к чему не приведёт. Рудольфус хочет знать, где ночует девчонка и что она замышляет. С тех пор, как мы вернулись, в спальне она не появлялась.

— Почему он так беспокоится? — недоумённо спросил Крэбб. — Что-то не похоже, что ему мало той компании, которая у него есть, — усмехнулся он.

— Это не твоего ума дело! — Рабастан угрожающе посмотрел на массивного парня шестнадцати лет от роду. — Тебе приказали следить за ней до тех пор, пока не прикажут остановиться. Или стоит напомнить, что Тёмный Лорд сделал Рудольфуса своим личным представителем здесь? И что у него имеется личный интерес к семье Блэк и он хочет знать каждый их шаг? — прошипел младший Лестрейндж под нос.

Крэбб с трудом сглотнул и кивнул в знак понимания.

— Ч-что если навесить на неё следящее заклинание?

— Ничего не выходит, я пробовал, — прокомментировал Малфой. — На ней, должно быть, какие-то отражающие чары.

— А, может, спросить у её сестёр? — подал идею Крэбб.

— Это вряд ли, приятель, — ответил Гойл. — У Андромеды слишком крутой нрав, не говоря уже о том, что она может наградить неприятными чарами увеличения мошонки. У последнего типа, который доставал её, хозяйство за неделю выросло до размеров кокоса! — Все парни вздрогнули от этого комментария.

— А как насчёт младшей сестры… Нарциссы? Она неплохо выглядит для первогодки, — промурлыкал Люциус. — Я уверен, что смогу уговорить милашку рассказать мне всё, что захочу. У меня есть свои подходы к леди, — он ухмыльнулся, похотливо облизав губы. Если бы Белле не предстояла миссия по охоте на жабу, на блондинистого педика уже обрушился бы шквал проклятий. Но она этого не забудет, и Люциус только что передвинул себя в первую пятёрку её личного хит-парада жертв.

Тут разговор зашёл о последних победах белобрысого денди, что вызвало у Беллы рвотный рефлекс. Пока команда тупиц была поглощена разговором, Белла подумала, что выдался удачный шанс пробраться в мужские комнаты семикурсников, чтобы поискать сумку с кольцами. Если ей повезёт, то она сможет сегодня же достать одно из них.

Она пошла к лестнице, ведущей в мужские общежития. Достигнув своей цели, она наложила на петли двери заглушающее заклинание, а затем медленно открыла её. Первым, что донеслось до ушей Беллы, был звук мокрых шлепков. После этого она услышала женские стоны и тяжёлое дыхание. Она вошла в комнату и тихо закрыла дверь. То, что она увидела, чуть не заставило её проблеваться.

Её голая подруга Оливия оседлала такого же голого Рудольфуса Лестрейнджа. Её ногти царапали грудь семикурсника, оставляя за собой красные отметины с выступающими капельками крови. Оливия подпрыгивала вверх и вниз, сидя на этом болване, в то время как Рудольфус с закрытыми глазами и глупой улыбкой на лице лежал неподвижно как чурбан, заведя руки за голову. Рвотный рефлекс, подступивший к горлу, стал для неё настоящей проблемой, и она изо всех сил боролась с ужасными спазмами желудка, увидев как волосатый «снежный человек» парня играется шарами со своей «подружкой».

Она отвела глаза и осторожно начала искать сумку, которую видела раньше. Спустя пять минут разочарований она, наконец, обнаружила её под подушкой, где раскинулся этот олух со сросшимися бровями.

«Дерьмо! И как мне это провернуть, чтобы любовничек не узнал? Полагаю, я могла бы оглушить их обоих, но уверена, что когда они очнутся, то он первым делом проверит сумку». Белла собиралась уже отказаться от этого безнадёжного дела, по крайней мере, на сегодня, но внезапно Рудольфус начал дышать быстрее, а его руки взметнулись и схватили Оливию за бёдра. Он начал энергично толкаться в ней и через несколько секунд излился в неё своим семенем.

Парень откинулся на подушку, чтобы отдышаться, в то время, как Оливия всё еще продолжала на нём подпрыгивать. Однако его хозяйство уже размягчилось и стало ясно, что сегодня вечером Оливия удовлетворения не получит.

— Слезь с меня, девка, мне нужно принять душ и смыть с себя твою вонь, — сказав это, Рудольфус грубо столкнул с себя девушку. Оливия выглядела так, будто вот-вот заплачет из-за того, что он прогоняет её как обычную шлюху. Она подобрала одежду и выбежала из комнаты. Когда дверь за ней захлопнулась, Белла услышала, как девушка зарыдала.

Она была в ярости, и ей захотелось убить наследника Лейстрейнджей прямо здесь, если и не ради себя, то ради всех остальных женщин. Никто не должен подвергаться пытке и терпеть рядом с собой такую задницу. Из-за поглотившего её гнева Белла вовсе не смотрела по сторонам, и когда подходила к двери, задела небольшой письменный столик.

Рудольфус тут же вздрогнул от внезапного стука. Старший из братьев Лестрейнджей внимательно осмотрел комнату, но никого не увидел. Однако простодушным дураком, как многие волшебники, он тоже не был и знал, что если глаза ничего не видят, то это не значит, что, на самом деле, в комнате никого больше нет.

Настолько небрежно, насколько мог, он потянулся за своей палочкой, которая тоже лежала под подушкой. Развернувшись, он очертил палочкой почти полный круг.

— Гоменум Ревелио! — выкрикнул он диагностические чары, позволяющее выявить присутствие живых существ. Белла почти вспотела, подумав было, что её сейчас раскроют, и далее последует борьба, которая, несомненно, привлечёт внимание других.

Прошло несколько секунд и… ничего не случилось. Рудольфус с непонимающим выражением лица медленно по кругу осмотрел всю комнату. Белла поняла, что его заклинание не сработало. Она не раскрыта. Девушка задалась вопросом, могла ли мантия Гарри превозмочь заклинание? Но то, что она знала о мантиях-невидимках, подсказывало ей, что конкретно от этого заклинания никакая мантия защитить не сможет. Вот почему Рудольфус использовал его. Оно позволяло выявлять любого человека, скрытого под дезиллюминационными чарами или под мантией-невидимкой.

Как бы то ни было, Белла вздохнула свободнее, хоть и не чувствовала себя в безопасности. Рудольфус же, после ещё двух выявляющих заклинаний, наконец, расслабился, полагая, что это просто что-то упало, когда Оливия захлопнула за собой дверь. Схватив полотенце из сундука, он скрылся в прилегающей ванной комнате, чтобы принять душ.

После того, как он ушёл, Белла на всякий случай ещё несколько минут не двигалась, подозревая, что он может прислушиваться к звукам, исходившим из комнаты. Рискуя, она, наконец, двинулась к сумке под подушкой. Она тихо бросила на сумку заклинание, выявляющее любые чары, сглазы или проклятия. Удивительно, но на механизме замка она обнаружила какую-то кровную защиту. Чтобы открыть его, нужна была чья-то кровь. Скорее всего, Рудольфус завязал защиту на себя, что для него было довольно-таки передовой магией.

«Чёрт! И что теперь?». Она напрягла мозги в поисках ответа на вопрос, но в голову не приходило ничего, что не вызвало бы подозрения. «Подожди-ка, Оливия расцарапала ему грудь! Под её ногтями могла остаться его кровь, хоть и мизер, но должно хватить. Если она, конечно, уже не забралась в ванную и не вымыла руки».

Белла быстро пошла к двери, но ей пришлось отпрыгнуть в сторону, так как та неожиданно открылась. Она вплотную прижалась к стене, а в комнату вошли приятели Рудольфуса. Прежде чем они успели закрыть дверь, девушке удалось выскользнуть. Не теряя времени, она направилась к общежитию девушек-пятикурсниц и зашла в их комнату. Там она увидела беспорядочно разбросанную по полу одежду, но самой Оливии не было. И только потом она услышала шум из душевой. В панике она побежала туда.

На полу, вся в брызгах воды, сидела свернувшаяся в клубок Оливия и рыдала. Её мокрые руки вцепились в волосы и казалось, что девушка сейчас начнёт их выдирать с корнем. Оливия раскачивалась взад и вперёд и что-то сердито бормотала.

Белла разжалобилась бы по отношению к Оливии, если бы не была так расстроена потерей крови. Но всё же бывшая подруга заставила её размышлять. Оливия, как и многие чистокровные девушки, а особенно слизеринки, стремилась примазаться к политически и социально могущественной группе, а Лестрейнджи как раз и были весьма влиятельной семьёй.

Для Оливии Рудольфус Лестрейндж был лишь средством закрепить свой социальный и политический статус при новом режиме, который она, как и многие чистокровные, считала, придёт на смену текущей администрации магического мира. Так что для Беллы было тяжело чувствовать хоть какую-то симпатию к девушке, которая, даже зная об имеющемся контракте между ней и Рудольфусом, пыталась соблазнить тролля-семикурсника.

Из размышлений Беллу вырвал ещё один вскрик Оливии. Она посмотрела на блондинку, которая всеми силами пыталась освободить из волос свою правую руку. Более пристальный взгляд показал, что волосы девушки запутались вокруг кольца с чёрной меткой. Резким рывком Оливии удалось, наконец, освободить руку, но при этом она вырвала у себя немаленький пучок волос.

Девушка, чертыхаясь, встала и подошла к раковине. Сняв кольцо с пальца, она вытащила из него прядь своих волос. Затем она положила кольцо на раковину и стала перебирать пальцами волосы, пытаясь оценить нанесённый причёске ущерб.

Белла не упустила такую возможность и быстро приблизилась к раковине. Укрытая мантией-невидимкой, она смогла схватить кольцо, высунув из-под мантии лишь один-единственный пальчик. Подойдя к двери, перед тем, как покинуть ванную, она повернулась и тихо послала заклинание в трубу под раковиной, которое вызвало звон, будто что-то падало вниз по трубам.

Звуки достигли желаемого эффекта: Оливия начала оглядываться, разыскивая кольцо, и опасаться, что оно попало в канализацию. Сунув пальцы в сливное отверстие, она тщетно пыталась нащупать там кольцо, надёжно спрятанное теперь в мантии Беллы. Не найдя его, Оливия отчаянно закричала. Белла покинула ванную и только теперь призадумалась над тем, чем обернется потеря кольца для блондинки.

Было уже поздно, а Белле предстояло нанести ещё один визит — к мерзкой жабе, которую ожидало возмездие. Она вошла в комнату девушек-семикурсниц, всё ещё скрытая под мантией Гарри. Кровать Амбридж не узнать было невозможно, поскольку её укрывал полог безвкусного розового цвета. Сначала Белла подумала, а не забрался ли туда медведь? Храп был настолько громким, что ей стало интересно, почему соседки по комнате до сих пор не прокляли эту карлицу.

Диагностическое заклинание быстро поставило всё на свои места: её соседки просто окружили свои кровати заглушающими чарами. Что ж, это сильно облегчало Белле задачу — теперь не нужно было беспокоиться о том, что её кто-нибудь услышит.

До сего момента она не задумывалась, что конкретно сотворит с жабой, она просто желала, чтобы та страдала от боли и унижения, а может быть, и от чего-то похуже. Тут ей пришла на ум шальная мысль просто убить девушку… Было бы так легко обездвижить её, а потом задушить. И у той больше не появится возможности кого-нибудь обидеть… никогда.

Белла вдруг услышала эхо хохота, пришедшего из ниоткуда, и пробравшего её до самых печёнок. Он звучал так злобно и ненормально, что заставил её непроизвольно задрожать. Голос звучал устрашающе знакомо. Он звучал как… её голос!

Белла начала задыхаться, когда в голове промелькнули образы её будущего «Я» — сумасшедшей убийцы, которая однажды ворвалась в Хогвартс вместе с сотней других душегубов, скрытых под чёрными плащами и масками, и убивала студентов направо и налево. Она увидела себя измазанной кровью невинных, которые умирали на обагрённой земле и звали своих матерей.

Перед её взором леденящим ужасом проплыли сотни лиц, молодых и старых. Она увидела, как её двойник посылает смертельные проклятия в убегающих в страхе первогодок, передразнивая их сюсюкающим голоском, когда все они падали на землю, чтобы больше никогда не встать. Это был ужас, масштаб которого она не могла представить, хотя и знала, что в мире Гарри это уже произошло.

Белла рухнула на пол и оплакивала горькими слезами то, что она совершила, или ещё совершит. Её грудь сдавила агония, какой она никогда прежде не чувствовала. Вдруг её плеча коснулась рука, однако это её совсем не напугало. Наоборот, она почувствовала, что это прикосновение её утешает.

Девушка подняла голову и увидела призрака Леди Хогвартс, который смотрел на неё сверху вниз, как родитель на неразумное дитя. Но в этом взгляде также светилось сочувствие и понимание.

— Я должна была показать тебе, Белла… Мне было нужно, чтобы ты поняла, что позволив себе лишь подумать об убийстве другого человека, ты в итоге встанешь на знакомый путь. Всего одно убийство, Белла — и ты могла снова начать скатываться по наклонной дорожке, на которую поклялась не вступать, — объяснила Хогвартс.

Белла опустила голову и вытерла выступившие слёзы.

— Она пытала Гарри, — тихо прошептала девушка.

— Нет, Белла, она этого не делала. Пока нет. Нельзя наказывать за преступление, которого она не совершала.

— Но, миледи, она это сделает. И во времени Гарри уже сделала! — в смятении протестовала девушка.

— Подумай, Белла, у тебя есть возможность остановить её, но существуют и другие средства для достижения твоих целей. Гарри не первый и не последний из тех, кто пострадал по её милости, и я уверена, что ты отыщешь далеко не смертельный способ убедиться, что она никогда не получит шанса повторить историю. Защищай тех, кого любишь, Белла, но пусть наказание соответствует преступлению. Применяй силу только тогда, когда это необходимо. Существует огромная разница между преднамеренным убийством и лишением жизни в целях самообороны, либо ради защиты другого человека, — наставляла её древняя сущность.

— Тогда что я могу сделать, чтобы остановить её? — спросила Белла, взяв себя в руки.

— Ты разве не дочь Блэков? Разве ты не обладаешь даром, который передается в вашей семье из поколения в поколение, от матери к дочери со времён Морганы? — Леди Хогвартс ухмыльнулась шокированному выражению лица темноволосой девушки.

— Да, я знаю вашу родословную, моя дорогая. Знаю, что в твоих жилах течёт кровь первой волшебницы, Беллатрикс Блэк из Дома Блэк. Дар колдовства в тебе сильно развит. Не каких-то обычных заклинаний, сглазов, или проклятий, а настоящего, не снимаемого сильного колдовства. Истинное знание о нём, возможно, и исчезло из волшебного мира, но тысячу лет назад те представители вашего рода, которые им владели, были самыми могущественными чародеями. Используй свой дар — и твоя справедливость свершится, — торжественно сказал призрак, а затем испарился.

Белла стояла в тёмной комнате и переваривала всё то, что Леди Хогвартс показала и рассказала ей. Видение её будущего «Я» оказалось более чем достаточным для того, чтобы снова начать мыслить трезво, и пересмотреть стратегию, которую она собиралась испытать на Амбридж.

Конечно, она знала, что была колдуньей. Каждая девочка, рожденная в семье Блэк, была благословлена этим даром. Но колдовские формулы занимали слишком много времени по сравнению с обычными заклинаниями, и к тому же требовали больше силы. Поэтому, в основном, колдовская практика и была заброшена обладающими даром, ведь заклинания палочкой осуществлялись гораздо проще и быстрее, а колдовство в большей степени обуславливалось намерениями и эмоциями.

Белла глубоко вздохнула и собралась с мыслями о том, что ей делать дальше. По её лицу расползлась злая ухмылка, когда она придумала соответствующее наказание для жабы. Подойдя к изголовью кровати, она нависла над искажённым лицом семикурсницы, издававшей громкие рулады.

Девушка медленно обнажила серебряный кинжал, который был спрятан у неё за поясом. Лезвие сверкнуло в мягком лунном свете, который струился с картины, изображавшей ночное небо. Это полотно было создано по образу и подобию потолка в Большом зале, но отличалось от последнего гораздо меньшим масштабом.

Она приложила кончик кинжала ко лбу Амбридж и сделала микроскопический надрез. Лезвие вспороло кожу, словно тёплое масло. Амбридж даже не пошевелилась: она понятия не имела о присутствии злоумышленницы и уж тем более о том, что та собиралась сделать. Затем Белла поднесла кинжал к подушечке большого пальца своей левой руки, кольнула её и стала смотреть на выступившую кровь.

Она расположила свой кровоточащий палец над небольшим порезом на лбу Амбридж. Дождавшись, пока на порез не упадут три капли, она дьявольски усмехнулась, увидев, как её кровь втянулась в разрез. Подкрепив колдовство собственной кровью, она сделает невозможным снятие его кем-либо другим.

Затем Белла начала произносить длинную формулу проклятия, которое эта корова сама запустит посредством собственного высокомерия:

Магию твою ненавистью твоей связываю,

Фанатичные слова твои бросят тебя на землю.

На животе ты будешь ползать,

Грязью и болотом станет твоё жилище.

Ненависти твоей повелеваю квакать тебя заставить,

Пусть эхо её разносится в ночи… [1]

Белла продолжала ещё десять минут, прежде чем формула проклятия была полностью завершена. Она почувствовала, что её шатает из-за того, что она израсходовала огромное количество силы, которое требовалось для магии такого рода. Блэк была довольна, однако хотела бы посмотреть на Амбридж, когда та сама инициирует проклятие. Белла лишь надеялась, что в этот момент она окажется рядом, уж очень ей хотелось бы понаблюдать за реакцией каждого на… гм, изменения в девушке.

Наступило почти два часа ночи, когда она вернулась в Выручай-Комнату, но Гарри, очевидно, ждал её, потому что сидел в кресле лицом к двери. Прежде, чем он успел спросить, что она сделала, девушка свернулась калачиком у него на коленях, положила голову ему на плечо, обвила руками за шею, и крепко заснула под удары его сердца. Тихо посмеиваясь про себя, Гарри взял её на руки и отправился в свою спальню. Он осторожно положил её на кровать, но руки Беллы отказались освобождать его шею. Добродушно вздохнув, он лёг рядом с ней.

Юноша не знал, действительно ли она спит или притворяется, но как только вытянулся на кровати, Белла мгновенно крепко прижалась к нему, обвив руки вокруг его талии. Он поцеловал её в макушку и, взмахнув палочкой, укрыл их тёплым одеялом, а затем погасил лампы. Он сможет получить ответы и завтра, а сейчас сон манил его со страшной силой, тем более, когда на его груди спала прекрасная девушка.

* * *

Когда Гарри проснулся на следующее утро, Беллы рядом уже не было. Она оставила ему милую записку, объяснив, что поднялась пораньше, чтобы уйти в совятню и отправить письмо своей матери, а также попросила встретиться с ней в Выручай-комнате во время обеда, так как у неё есть кое-то важное для него и она хотела бы это показать. У Гарри в это утро было свободное время, поэтому он мог бы и не вставать, если бы не хотел, однако его урчащий живот категорически против этого протестовал.

В итоге он решил встретиться с Луной, чтобы проверить, как она, поэтому, быстро приняв душ, он оделся и направился в Большой зал, чтобы повидаться со странной, но очаровательной рейвенкловкой. Гарри всё ещё расстраивался из-за того, что её соседи по факультету относились к ней так плохо всего лишь потому, что она была немного странной. Однако Гарри было слишком хорошо знакомо подобное обращение, когда тебя высмеивают и издеваются, поэтому он чувствовал некое родство с маленькой блондинкой.

Он вошёл в Большой зал и практически сразу увидел Луну, сидевшую за столом Рейвенкло. Она, казалось, соорудила себе что-то наподобие Эйфелевой башни из трёх ломтиков французского тоста, положенных друг на друга, сверху намазанных овсянкой и увенчанных жареными яйцами и колбасой. Гарри лишь усмехнулся и сел за стол напротив неё.

— Доброе утро, Гарри Поттер. Ты мой Гарри Поттер или тот, другой Гарри? — беззаботно спросила Луна, не отрываясь от своего шедевра из еды.

— Что? Насколько я знаю, Луна, я единственный Гарри Поттер, — недоумённо ответил юноша.

Луна посмотрела на него и склонила голову набок, словно в глубокой задумчивости.

— Возможно, ты мой Гарри Поттер. Да, думаю, ты — это он. Но боюсь, скоро здесь будет другой, и я потеряю моего Гарри. Надеюсь, что когда он появится, то будет таким же хорошим, как и ты, — заявила она со вздохом, а затем вернулась к своему завтраку.

— Хм… ладно, — покачал головой юноша, не понимая, о чём она говорит, поэтому решил сменить тему: — Как к тебе относятся одноклассники в последнее время?

— Намного лучше. Думаю, профессор Флитвик поговорил с ними, или наша гостиная была очищена от заражения мозгошмыгами. Но я скорее склонна подозревать первый вариант. От засилья мозгошмыгов очень трудно избавиться без большого количества апельсинового мармелада, на который они падки, но я не видела, чтобы в гостиной было разбросано что-то подобное.

— Приятно это слышать, Луна. Но запомни: если твои вещи снова пропадут, эльфы помогут тебе вернуть их обратно, — сказал Гарри.

— Да, они оказались весьма полезными, — улыбнулась девушка.

— Луна… а кто этот человек, который сидит рядом с профессором Синистрой? — спросил Гарри, увидев незнакомое лицо за столом преподавателей.

Девушка в ответ заинтересованно на него взглянула.

— Это учитель Защиты от Тёмных Искусств, профессор Хедгбёрн. Гарри, с тобой всё в порядке? Я не вижу вокруг тебя нарглов, но иногда они невидимы даже для меня.

— А что случилось с профессором Амбридж? — спросил юноша в замешательстве.

— С кем? — не поняла Луна.

— Профессор Амбридж… ну, знаешь, эта жаба в розовом кардигане, — пояснил Гарри с отвращением.

— Гарри, даже я знаю, что жаба не может преподавать ЗоТИ, намного лучше она будет в качестве наглядного пособия по Гербологии, я думаю, — ответила Луна.

— Нет, Луна, я имею в виду Амбридж — сотрудницу Министерства, которая начала преподавать в этом году, — попытался напомнить ей Поттер, однако встретил лишь непонимающее выражение лица.

— Боже мой! — воскликнула Луна.

— Боже мой? Ты о чём, Луна? — спросил он.

— Ты уверен, что ты не другой Гарри? Нет, думаю, что ты — не он, — поправилась Луна. Гарри же несколько запутался.

Вдруг лицо Луны озарилось:

— Ой, я слышала об Амбридж! Мой отец рассказывал мне кое-что о Долорес Амбридж, девушке, которая училась на седьмом курсе, когда он был на шестом. Это первый рассказ, который он написал для «Придиры», и это была его первая публикация. Дай-ка вспомнить… о чём же была та история? Ах, да! Там было что-то насчёт того, что профессор Слагхорн собирал собственную армию жаб для завоевания Уэльса.

— Чегоооо? — Гарри почувствовал приближение головной боли, пытаясь найти смысл в сказанном.

— Да, по словам отца, Амбридж подверглась какого-то рода режиму размножения с целью получить господствующую расу людей-жаб, но при этом что-то пошло не так, и заговор был раскрыт, когда она прямо в Большом зале превратилась в огромную жабу размером с большую тарелку. После этого её быстро забрали профессора, и больше её никто не видел, — пересказала Луна историю, как могла.

— Луна, а у тебя есть с собой учебник по ЗоТИ? — с любопытством спросил Поттер.

— Есть! — ответила девушка, вытащив книгу из своей сумки. Это оказался тот же самый учебник, по которому преподавала Амбридж. Значит, перед Хедгбёрном стояла та же цель, что и перед Амбридж. Гарри было лишь интересно, окажется ли он таким же отвратительным.

— Луна, а у тебя уже были уроки по ЗоТИ? — спросил парень, отдавая ей книгу.

— Вчера, — ответила девушка, засовывая учебник назад в сумку.

— И какое у тебя сложилось мнение о профессоре? — поинтересовался Гарри, пытаясь получить информацию о новом пополнении в преподавательском составе.

— Ну… — задумчиво начала Луна. — Он немного робок для преподавателя по ЗоТИ, и у него не очень сильная магическая аура. Немного расстраивает то, что на уроках нет никакой практической работы с заклинаниями. Если хочешь знать моё мнение, то я думаю, что Фадж планирует захватить школу со своей армией Гелиопатов, и не хочет, чтобы мы знали, как от них защититься. Но, к счастью, я это знаю, — закончила она.

Гарри не удержался и спросил:

— И как же победить Гелиопатов?

— С помощью газированных напитков, конечно же. Эти существа поглощают сахар, но пузырьки создают естественные газообразные токсины, которые для них смертельны и заставляют их взорваться. Знаешь, Гелиопаты ведь не в состоянии их отрыгнуть, — заговорщически прошептала Луна.

Гарри улыбнулся своей подруге.

— Тогда надо будет прикупить газированных напитков. На всякий случай. — Луна улыбнулась, а Гарри кивнул ей.

Он уставился на стол преподавателей и задумался о том, будут ли иметь последствия такие изменения во времени, или они настолько незначительные, что не стоит принимать их во внимание? Однако было странно то, что Хедгбёрн преподавал здесь с самого начала года, а он о нём ничего не помнил. Неужели его воспоминания не изменяются?

Гарри откинулся назад на скамейке и сидел с задумчивым взглядом. «Белла, что же ты такого сотворила с Амбридж, что поменяло ход событий?». Он взглянул на свою правую руку, где на тыльной стороне кисти были вырезаны слова «Я не должен лгать», и убедился, что они никуда не исчезли. Юноша нахмурился.

«Если Белла как-то изменила будущее, то почему на моей руке до сих пор остаются эти шрамы?» — думал он.

— Гарри, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Луна, обеспокоившись внезапной задумчивостью друга.

— Эээ… да, Луна, я в порядке. Просто задумался, — механически ответил парень. — Знаешь, Луна, мне нужно идти, я должен выяснить кое-что, — он встал со скамейки и повернулся, чтобы покинуть Большой зал, но остановился, когда девушка позвала его.

— Гарри… — тихо начала она, а её большие серые глаза были наполнены грустью. — Я буду скучать по тебе, когда появится другой Гарри. Надеюсь, что не забуду тебя.

Юноша бросил на неё обеспокоенный взгляд и схватил за руку.

— Луна, я никуда не ухожу, и всё будет в порядке. Мы поговорим с тобой позже, хорошо?

Луна резко кивнула головой и вымученно улыбнулась.

— Хорошо, Гарри, так или иначе, другой ты какое-то время ещё не появится. Я просто хотела, чтобы ты знал.

Озадаченный Поттер искренне улыбнулся ей, и покинул Большой зал. Он направился обратно в Выручай-комнату, решив прогулять первый урок. Гарри надеялся расспросить Леди Хогвартс о некоторых аспектах временных линий.

* * *

Белла вошла в Большой зал вместе с Лили Эванс. Отправив письмо матери, Беллатрикс отыскала жизнерадостную рыжеволосую первокурсницу-гриффиндорку и пригласила её присоединиться к ней за завтраком. Ей очень нравилась эта умная девочка, и она поняла, почему Нарцисса с ней так быстро подружилась. Лили была страстной и непредубеждённой, и настолько открытой этому новому миру, в который попала, что невозможно было не заразиться ее энтузиазмом.

— Лили! — помахала Нарцисса со своего места возле Андромеды. Рыжая помахала в ответ и присоединилась к своей подруге. Белла же уселась напротив своих сестёр и начала накладывать завтрак на тарелку.

— Ты слышала что-нибудь об Оливии? — прошептала Андромеда через стол.

Белла посмотрела на сестру.

— Нет, а что случилось? — спросила она с интересом.

— Я слышала, что сегодня утром она упала с высоты нескольких лестничных пролётов и сильно пострадала. Час назад её отправили в больницу Святого Мунго.

— Вот как? — отозвалась Белла, осматривая стол в поисках Рудольфуса, но обнаружить его не смогла.

— Да, хотя всё это странно, — добавила Андромеда.

— Почему? — поинтересовалась Белла.

— Мадам Помфри — один из лучших целителей в стране. Странно, что она оказалась не в состоянии позаботиться об Оливии здесь, — размышляла средняя из сестёр Блэк.

— Может, она просто решила подстраховаться и убедиться, что у Оливии не останется долговременных повреждений, — предположила Белла.

Андромеда пожала плечами:

— Может быть. Во всяком случае, я подумала, что раз она была твоей подругой, ты можешь больше знать о случившемся.

— Нет, я не знаю, — Белла перевела взгляд на свою тарелку, вонзая вилку в ближайшее яйцо. — Но спасибо, что рассказала мне об этом.

Белла знала, что Рудольфус, скорее всего, будет зол на Оливию, когда та сообщит ему, что потеряла своё кольцо. И, может быть, в то время её не слишком волновали последствия, а сейчас она чувствовала себя виноватой. Пусть и косвенно, но все же.

— Что такое, разве Благородный Дом Слизерина теперь позволяет сидеть за своим столом грязнокровкам? — раздался жеманный голос, который услышали все за столом.

Лили съёжилась и опустила голову.

— Не делай этого, Лили! — приказала Белла девочке, тем самым обратив на себя её внимание.

— Подними голову и гордись тем, кто ты есть. Не позволяй другим людям заставлять чувствовать себя хуже, — сказала Белла девушке, и та кивнула с улыбкой, выпрямила спину и сверкнула глазами на ведьму, которая озвучила обидный комментарий.

— Ооо, смотрите-ка, грязнокровка думает, что она… кваааак! — Ведьма с короткими вьющимися волосами покраснела. — Я… я не знаю, откуда это взялось, — смущённо улыбнулась она.

— Дорогая Долорес, какие же у тебя огромные ГЛАЗА, — проворковала Белла.

Студенты рядом с высокомерной ведьмой, не отрываясь, смотрели, как её глаза, казалось, медленно увеличились в два раза по сравнению с нормальным размером. Они буквально выпучились из глазниц девушки. Некоторые студенты начали удирать от неё, завидев такую картину.

— Ох, дорогая моя Долорес, какой же большой у тебя рот, — продолжала Белла в притворном беспокойстве.

Голова Долорес Амбридж начала уплощаться и растягиваться, в результате чего её рот стал невероятно широким. Её волосы начали большими пучками выпадать, оставляя за собой гладкую лысую кожу, которая затем прорастала большими коричневыми бородавками. Студенты разрывались между тем, чтобы в страхе бежать, или же с болезненным вниманием смотреть на невиданное зрелище.

Жирную муху, опустившуюся на стол, вдруг схватил довольно длинный и клейкий язык. Студенты, которые ещё не убежали из-за стола, вдруг вскочили в шоке, наблюдая за тем, как Амбридж громко проглотила насекомое.

— Чт-чт… что прсхдит… квааа!

Долорес Амбридж была в полной панике, чувствуя, как её тело медленно трансформируется в какую-то рептилию[2]. Поднеся руки к лицу, она наблюдала, как её большой палец втягивается в кисть, а остальные четыре раздвигаются и удлиняются.

Она чувствовала, как становится холодной и, казалось, вся сжимается. Её шея полностью исчезла, погрузив голову в плечи, ноги под ней складывались в обратную сторону. Туфли сами собой отскочили, выставив на обозрение длинные чешуйчатые пальцы ног. Происходящий беспорядок, наконец, привлёк внимание преподавательского стола. К месту происшествия устремились Дамблдор, Слагхорн и МакГонагалл.

— О, боже, это мисс Амбридж? — спросила МакГонагалл.

— Да, профессор, — сообщил ей студент в мантии Слизерина голосом, в котором отражались шок и удивление.

— Фините инкантатем! — попыталась отменить чары Минерва, но у неё ничего не вышло.

— Это не заклинание, Альбус, — озабоченно сказала она директору.

— Может быть, зелье? — Гораций Слагхорн проверил всю еду и напитки там, где сидела студентка, но тоже ничего не обнаружил.

— Захватывающее зрелище, — с впечатлёно приподнятой бровью заметил Дамблдор, наблюдая, как заканчивается трансформация Долорес Амбридж.

Перед ними на скамейке посреди студенческой мантии сидела огромная зелёно-коричневая жаба с тёмными сочащимися бородавками. По размеру она была сопоставима с большой обеденной тарелкой и весила, вероятно, не менее двадцати фунтов[3]. Студенты замерли с различными эмоциями на лицах. Некоторые из них пребывали в шоке, другие смотрели с отвращением, но никто не заметил триумфальную ухмылку на губах Беллы.

Шум крыльев предупредил всех в Большом зале, что прибыла почта. Налетели десятки сов, чтобы доставить письма и посылки. Пернатые, конечно же, не оставили без внимания огромную жабу, поскольку, в большинстве своем, они летели издалека и были немного голодны. Жабы являлись естественным источником пищи для сов, поэтому такой сочный кусок захватил всё их внимание. Дамблдор, чувствуя, что сейчас начнётся совиный «праздник желудка», быстро набросил на жабу защитный экран.

— Думаю, мы должны отправить мисс Амбридж к Поппи. Может быть, она сможет выяснить, что с ней случилось. Если же нет, то я уверен, что виновный в произошедшем объявится и отменит то, что он сделал, — сообщил Дамблдор другим профессорам.

«Как бы не так!», — подумала Белла.

* * *

Через несколько минут Гарри вошёл в Выручай-комнату, и там, к его большому удивлению, уже находилась Леди Хогвартс, которая понимающе ему улыбалась, словно уже знала, о чём он думал и что хотел обсудить.

— Входи, Гарри, и присаживайся, — указала она на одно из кресел в их с Беллой общей гостиной. Юноша сел в кресло и предложил Леди присесть в другое.

— У тебя появились ко мне вопросы, — констатировал красивый призрачный образ Хогвартса в облике Хельги Хаффлпафф.

Гарри откашлялся и открыл рот, но через секунду закрыл. Он не был уверен, как спросить о том, что он хотел узнать, и какие вопросы вообще уместно будет задать. Юноша положил руки на колени и посмотрел на них. Зацепив взглядом шрам на правой руке, он увидел в этом отсрочку, поэтому начал разговор, подняв руку.

— Миледи, в моём времени кое-что… изменилось, — заявил он в порыве чувств. Хогвартс смотрела на него поощряющим к дальнейшему разговору взглядом.

— Ну, Амбридж больше не существует, я имею в виду, в этом времени. Думаю, что Белла что-то с ней сделала, — продолжил он.

— Она действительно кое-что сделала, — усмехнулся призрак. — И должна признаться, это было весьма изобретательно.

— Она ведь… не убила её, не так ли? — спросил Гарри, нервно сглотнув.

— Нет, Гарри, — успокоила она его. — Хотя и была близка к этому, — Хогвартс не стала вдаваться в подробности.

Смекнув, что больше никаких объяснений он не услышит, юноша продолжил:

— Так или иначе, видимо, Амбридж никогда не начинала преподавать здесь, — сказал он, потирая руки и чувствуя при этом выпуклые шрамы. Хогвартс заметила это.

— И тебе стало интересно, почему у тебя на руке до сих пор остались шрамы, если в твоём настоящем она никогда не была твоим учителем? — спросила призрак и получила утвердительный кивок.

— И почему я по-прежнему помню это, но совсем не помню другого профессора? — добавил он, наморщив лоб.

Хогвартс встала и обвела руками комнату.

— Гарри, чары, которые я наложила на эту комнату, позволяют ей находиться «вне» времени. Пока ты здесь остаёшься, твои воспоминания не изменятся, даже если произойдут какие-то изменения. Вы с Беллой останетесь собой, в то время как всё остальное вокруг вас поменяется.

— Подождите, я не понимаю. Если Белла или я изменим прошлое, то моё настоящее, а её будущее изменятся, но никто не будет об этом знать? Как такое вообще возможно? Что, если в прошлом мы спасём людей от гибели? Будут ли они живы, и вся их жизнь между двумя нашими временами волшебным образом заполнится? Что, если… мы спасём от смерти моих родителей… У меня просто появятся о них новые воспоминания? Я не понимаю логику происходящего и сомневаюсь, что она вообще есть!

После этих слов мальчика, с которым судьба обошлась так жестоко, с лица Леди Хогвартс спала улыбка. Она надеялась, что в её распоряжении окажется больше времени, прежде чем она должна будет рассказать ему, нет, им всю правду об их уникальной ситуации. Теперь ей придётся объяснить всё им обоим, и прекрасно понимала, что они на неё разозлятся. Однако это необходимо было сделать, ведь у них действительно есть потенциальная возможность на совместное будущее. По крайней мере, это была одна из вероятностей, которую она видела.

Гарри подпрыгнул, когда входная дверь вдруг распахнулась, и внутрь, точно вихрь, ворвалась Белла. Её щёчки пылали и она тяжело дышала, словно только что пробежала марафон.

— Гарри, с тобой всё в порядке?! — спросила она, переводя взгляд с него на Леди Хогвартс и обратно.

— Да, со мной всё хорошо. Вопрос в том, что с тобой? Выглядишь так, словно за тобой кто-то гонится, — ответил юноша.

Белла стояла прямо, как только могла, но казалось, у неё кололо в боку, за который она держалась левой рукой.

— Я сидела на уроке, когда почувствовала необычайно сильную необходимость вернуться сюда, — пояснила девушка.

— Прошу прощения за беспокойство, Белла, но это я тебя вызвала, — сказала Хогвартс запыхавшейся девушке. — Ты мне потребовалась здесь, чтобы объяснить вам обоим несколько вещей, которыми я пренебрегла ранее. Пожалуйста, присядьте. — Белла схватила Гарри за руку и потянула его за собой, чтобы он сел рядом с ней на диван.

Леди взглянула на двух подростков с переплетёнными руками и видела силу уже сформировавшейся между ними связи. Это дало ей надежду, что то, в чём она собиралась признаться им, может и не стать настолько нежеланным, как могло бы быть в ином случае.

— Вы оба знаете, что я привела вас сюда для вашей же защиты, и чтобы вы помогли мне защитить школу и её студентов, изменив события, которые в ином случае повлекли бы за собой множество горя и смертей внутри и вне моих стен. Я видела твоё будущее, Белла — все зверства и ужасы, совершённые Беллатрикс Лестрейндж. Я знаю, как ты впала в безумие. Но также я вижу и альтернативный путь, который ведёт к долгой и счастливой жизни. — Здесь она с намёком взглянула на Гарри.

— Гарри, я также видела и твоё будущее. Я знаю, что станет с тобой; как ты встретишь безвременную кончину из-за предательства и обмана тех, кому ты доверял. Ты стал бы ягнёнком, приведённым на заклание — неподготовленным, слепым, но смело вышедшим, чтобы противостоять монстру, который никогда бы не пощадил тебя. Однако путь не высечен в камне. Я видела своё собственное почти полное уничтожение. И я смогла создать это место из-за огромного количества магической крови, пролитой в моих коридорах и залах. Собрав магию по крупицам из этой ужасной битвы, я смогла накопить достаточно сил для создания этой комнаты. Таким образом, я свела вас вместе. Однако время переменчиво, и каждое изменение создаёт рябь, которую невозможно предсказать. Например, когда вы бросаете камень в спокойную гладь озера, то тем самым пускаете круги на воде, поведение которых всё же можно предсказать. Тем не менее, если вы бросите ещё один камень, а затем ещё один, то рябь от них начинает сталкиваться и искажаться, тем самым полностью изменив первоначальную, и у вас в итоге получится что-то совсем иное. Вы ещё следите за моей мыслью? — поинтересовалась Хогвартс. Двое подростков кивнули, показывая тем самым, что понимают.

— Прошлое и будущее уже начали меняться, и даже я не возьмусь предсказать, каков будет конечный результат. Но эта комната создана устойчивой к хаосу. С того момента, как вы вступили в неё, вы больше не принадлежите времени. Вы существуете за его пределами. В этой комнате вы защищены от ряби. Эта рябь не окажет особого влияния на Беллу, поскольку действия в её времени пускают волны изменений в будущее. Но вот на тебя, Гарри, и на твоё время, это окажет очень значительное влияние. И именно поэтому я должна попросить у тебя прощения, — извиняющимся тоном произнесла Хогвартс.

— Я не понимаю. Я знал, что предстоят изменения. Из-за чего же Вы извиняетесь? — спросил юноша, наморщив лоб.

— Если вы продолжите этот путь и добьётесь успеха, — махнула та рукой в сторону его и Беллы, — Твой мир, Гарри, прекратит своё существование. Человека, которым ты сейчас являешься, не будет уже никогда.

— Что Вы имеете в виду… Я исчезну или что-то подобное? — в панике спросил юноша, а Белла побледнела и крепче сжала его ладонь.

Хогвартс утешительно положила руку ему на плечо.

— Нет, Гарри, ты никуда не исчезнешь. Ты, такой, как сейчас, будешь продолжать существовать. Дело в том, что мир, из которого ты пришёл, больше не будет знать тебя — в нём появится свой собственный Гарри Поттер. Тот, который не жил твоей жизнью, не страдал от рук своих родственников, не сталкивался с ужасами и опасностями, с которыми сталкивался ты. Это создаёт некую дилемму, или, другими словами, парадокс. В одном времени не может существовать двух Гарри Поттеров. В конце концов, Гарри, тебе придётся принять решение. И вот тут я не была настолько открытой, насколько должна была быть, Гарри. Поэтому и прошу у тебя прощения за то, что не рассказала тебе об этом прежде, чем ты начал своё путешествие.

— Теперь, останешься ли ты в своём времени, или перейдёшь во время Беллы — в любом случае, ты потеряешь возможность быть Гарри Поттером.

Гарри был ошеломлён; он не знал, что чувствовать: замешательство, гнев, то, что его предали, или что им манипулируют. Так что вместо этого он просто оцепенел.

— Так, кем же я буду или стану? Не понимаю, почему Вы не рассказали об этом раньше? — глухо спросил он.

— У меня нет никаких оправданий, Гарри. Но в том будущем, которое тебе предназначалось, я видела, как ты в возрасте семнадцати лет умер от рук Волдеморта. Дамблдор в своём высокомерии считал, что бой между тобой и Волдемортом ослабит Тёмного Лорда настолько, что после того, как ты будешь убит, Дамблдор сможет вмешаться и сам его убить. Но он не справился… и наш мир погрузился во тьму.

— Гарри, может для тебя это и не важно, — тихо проговорила Белла, — Но я предпочту создать новое будущее вместе с тобой, чем стать злом, каким я бы стала, если бы ты не вошёл в мою жизнь. И если бы Леди не свела нас, я уверена, что всё именно так бы и случилось. Я очень благодарна ей за то, что она привела тебя сюда.

Гарри с теплотой посмотрел на девушку.

— Забавно, я должен бы дрожать от ярости, но мне почему-то хорошо. В любом случае, существование в образе Мальчика-Который-Выжил являлось скорее проклятием, чем благословением. Думаю, я лучше выберу счастье, а не смерть в юном возрасте, — слегка улыбнулся он. Белла нежно поцеловала его в губы.

— А что касается того, кем ты станешь, Гарри, то это полностью зависит от тебя. Существует много вымерших родов, связанных с семьями Поттер и Эванс, которые ты можешь возродить, — заметила Хогвартс.

— Эвансы? — удивился юноша.

— Твоя мать — первая волшебница в длинной цепочке сквибов, Гарри. В начале восемнадцатого века фамилия семьи была изменена с Эваншейд[4] на Эванс, — продолжила призрак.

— Я слышала об этой семье! — ахнула Белла. — Они ведь были тёмными, не так ли? — спросила она древнюю леди.

— Скорее, серыми с тёмным отливом. Они принадлежали к Древнему Дому, Гарри. Не Благородному и Древнему Дому, как Поттеры и Блэки (поскольку не носили титулов), однако такому же старому, — сообщила ему Хогвартс.

— Я полагаю, у меня ещё есть время, прежде чем я должен отказаться от имени Гарри Поттера, верно? — поинтересовался юноша.

— Всё зависит от того, как быстро вы с Беллой станете действовать. Прежде, чем появится новый Гарри, может пройти год или два, а может и больше, — прикинула Хогвартс.

— Удивляюсь, откуда она узнала, — вдруг усмехнулся Поттер.

— Кто что узнал, Гарри? — спросила Белла.

— Луна Лавгуд, — ответил тот. — Сегодня утром она мне кое-что сказала, что в то время для меня не имело никакого смысла. Но теперь всё встало на свои места.

— А что она сказала? — с любопытством спросила девушка.

— Она надеялась, что другой я будет таким же хорошим, как и я теперешний. И что она постарается меня не забыть, — ответил Гарри с поражённым выражением лица.

Леди Хогвартс улыбнулась.

— Да, Луна Лавгуд. Я иногда наблюдала за ней. У неё есть уникальный дар, к тому же не первый в её семье.

— Так она провидец? — спросила Белла.

— Нет, не в традиционном смысле. Она — чтец магии. Она может видеть и чувствовать магию вокруг себя; чувствовать её приливы и отливы. Она говорит с ней. Магия, однако, нелинейна: она протекает сквозь пространство и время вперёд и назад, из стороны в сторону. Отчасти поэтому эта комната и может существовать. Луна, должно быть, почувствовала изменение в твоей магии, Гарри, или магию альтернативного тебя. Они похожи друг на друга, но всё-таки разные, и она чувствовала, что ты — это ты, но в то же время и не ты.

— Так всё запутано, — заметила Белла, покачав головой.

— Да, Луна пытается воспринимать мир не только обычными пятью чувствами, но и своими магическими чувствами. Иногда те и другие находятся в противоречии друг с другом, и поэтому она кажется зачастую такой странной. К сожалению, из-за этого большинство людей её избегает, — пояснила им Хогвартс.

— Хотите узнать что-нибудь ещё? — спросила призрак у пары подростков.

— Многое… — хором ответили те.

* * *

Следующие несколько дней для пары словно пролетели. Замена одного профессора ЗоТИ на другого во времени Гарри, казалось, ничего не поменяло в его текущей реальности. Юноша всё также ходил на уроки и, хотя враждебность к нему почти сошла на нет, многие студенты, посещавшие те же уроки, что и он, продолжали чувствовать себя рядом с Поттером дискомфортно.

В действительности, на уроках он ни с кем не разговаривал, кроме Гермионы, да и с ней только про учёбу. В свободное от занятий время и по вечерам Гарри продолжал практиковаться в рисовании рун и произношении заклинания для ритуала снятия оков целомудрия, а также учился у Вальбурги всему, что должен знать и уметь Лорд Благородного Дома.

Единственными порогами в спокойном течении жизни юноши оставались периодические надоедливые просьбы Дамблдора посетить его кабинет. Но Гарри до сих пор удавалось избегать этого.

Белла не сидела сложа руки. Она сообщила Гарри о кольцах Пожирателей Смерти и о своей теории о том, что они служат устройством связи, а значит, если наложить проклятие на одно из колец, его действие распространится и на другие.

Гарри был в восторге от такой возможности, однако до сих пор попытки Беллы расшифровать заклинания, лежащие в основе работы кольца, не имели успеха, поскольку уровень наложенных чар оказался значительно выше её понимания. Но девушка любила вызов и не собиралась опускать руки, пока не разгадает все секреты. Тогда следующей грандиозной задачей станет вплести свои проклятия в существующую структуру заклинаний кольца.

У Беллы имелась рабочая гипотеза о том, как это сделать. Но на данный момент всё это оставалось лишь теорией, и останется таковой до тех пор, пока она не расшифрует все защитные заклинания на кольце и не перейдёт к экспериментам. Существовала также опасность случайного уничтожения механизма коммуникации при её попытках разобраться в нём. Если кольцо выйдет из строя, всё вернётся на круги своя, поскольку завладение ещё одним кольцом не казалось особенно приятной идеей.

Белла была совершенно уверена, что Рудольфус на примере Оливии произвёл достаточное впечатление на других студентов, носящих кольца, чтобы они не теряли их и не выпускали из виду, иначе последствия могут стать для них аналогичными.

* * *

Наконец, пришло время провести ритуал, и Гарри превратился в комок нервов. Вальбурга пыталась подбодрить юношу, но никакие утешающие слова не могли успокоить его измотанные нервы. Он собирался провести ритуал, который никогда раньше не проводил. Ритуал, способный нанести непоправимый вред девушке, в которую он очень быстро влюбился. Один-единственный пропущенный штришок в руне или искажённое слово могли стать катастрофическими.

Только вера в него Беллы удерживала Гарри от того, чтобы окончательно не расклеиться. Они провели ночь вместе, поддерживая друг друга. Он опасался, что она испугается находиться с ним в одной спальне, но Белла заверила его, что полностью ему доверяет и знает, что находится в хороших руках. Свидетельством тому, что он получил такое право, являлись пачки пергамента, в которых он много раз рисовал и перерисовывал руны, необходимые для ритуала.

Она отвлекла его от навязчивых размышлений, исследовав на вкус его губы и рот, так, чтобы он не мог больше думать ни о чём другом, кроме ответного исследования её губ и рта. Но теперь, когда настал момент истины, те же самые нервы угрожали подорвать его уверенность в себе.

— Комната подготовлена, милорд, — сообщил Кричер Гарри, наворачивающему круги по своей спальне. Юноша кивнул и сделал ещё один глубокий вздох, концентрируясь.

Он вышел из своей комнаты в гостиную. Диваны и кресла оттуда были убраны, и теперь центр комнаты занимал большой алтарь. Похоже, он был сделан из блестящего чёрного оникса, и Гарри мог даже видеть на его поверхности своё отражение. Он провёл по алтарю рукой и к своему удивлению обнаружил, что на ощупь его поверхность тёплая.

Рядом с алтарём стояла простая медицинская тележка на колёсиках, где лежали три флакона с кровью Беллы и несколько старомодная перьевая ручка, предназначенная для рисования рун кровью.

Гарри прокрутил перстень Блэков на пальце и нервно начал повторять про себя магическую формулу ритуала. «Я ничего не испорчу», — продолжал он твердить себе как мантру, в то время как ноги носили его туда и обратно. Комнату освещал гудящий в камине огонь и несколько факелов в держателях по всем четырём стенам, алтарь же подсвечивали мягким светом четыре парящих над ним огненных колокольчика.

Его внимание привлекла открывшаяся справа дверь. Обернувшись, он увидел, как из своей спальни вышла Белла. Её длинные чёрные вьющиеся волосы были собраны на макушке, чтобы оставить открытыми плечи и шею. Она надела шёлковый тёмно-зелёный халат, греховно облегающий все её женственные изгибы, который стягивал по талии пояс из того же материала, что ещё больше подчёркивало её женственность.

Белла подарила ему застенчивую улыбку и медленно подошла. В её фиолетовых глазах впервые отразилась собственная нервозность. Когда его руки окружили тонкую талию, она сильно к нему прижалась. Несколько секунд они молча стояли в объятиях друг друга, каждый собирая по крупицам свою смелость.

— Я знаю, что ты можешь это сделать, Гарри, — прошептала она, уткнувшись головой ему под подбородок.

Всё, что он мог в данный момент сделать — это кивнуть; своему голосу он не доверял, опасаясь, что в нём будет отражаться нервозность. Она должна чувствовать в нём уверенность, и что он сделает это для неё. Девушка немного отстранилась, всё ещё оставаясь у Гарри в руках, и нежно его поцеловала.

— Я готова, Гарри, — сказала Белла. Не отрывая от него взгляда, она вышла из объятий и развязала пояс, после чего повела плечами, и шёлковый халат сполз на пол, собравшись у её ног.

Она осталась перед ним во всей своей уязвимости. Гарри потерял способность думать или говорить — впервые он увидел её так — всю её. В этот момент он был уверен, что даже Афродита не сможет сравниться со стоящей перед ним красотой.

Белла взяла его за руку и потянула за собой к алтарю, который опустился до уровня чуть выше её коленей. Всё ещё держась за руку Гарри, она села на край алтаря и, с нежной помощью юноши, откинулась назад и вытянулась на чёрной блестящей поверхности.

Как только она полностью улеглась, алтарь снова поднялся, обеспечив Гарри более удобный доступ к её телу. Белла продолжала смотреть ему в глаза, а слегка участившееся дыхание, поднимавшее и опускавшее её идеальной формы груди, свидетельствовало о нервном ожидании.

Гарри закрыл глаза и сосредоточил мысли на процедуре. Он должен начать с пальцев ног и пройтись по её телу, пока то целиком не покроют древние письмена. Он взял в руки перо и обмакнул в одном из флаконов крови на тележке. Затем он осторожно вытер избыток крови с боковых сторон пера.

Подойдя к стопе левой ноги девушки, он выполнил первый штрих из многих. Когда первая руна была нарисована идеально, Гарри с облегчением вздохнул. Этот успех несколько погасил его нервозность, и он приступил к следующей руне. В течение следующего часа он нарисовал двадцать четыре руны, которые ровными линиями покрыли ноги Беллы.

Следующие три руны должны были располагаться непосредственно над сокровенной женственностью Беллы. Гарри почувствовал под руками мягчайшую кожу, на которой собирался нарисовать руны, влияющие на её способность к деторождению. Начав рисовать первую, он низко склонился, почувствовав опьяняющий аромат девушки.

Белла всеми силами пыталась держать себя в руках, так как должна была оставаться совершенно неподвижной, ведь малейшее движение с её стороны может повлечь за собой ошибку в рисунке, что для неё самой будет иметь катастрофические последствия. Но близость Гарри и его тёплое дыхание рядом с её самым интимным местом заставляло бедную девушку прилагать немыслимые усилия, дабы удержать в рамках своё здравомыслие. У неё появилось огромное желание обернуть свои ноги вокруг головы Гарри и почувствовать то, что его чудесные влажные губы и язык могли бы с ней сделать.

Через пятнадцать мучительнейших минут он закончил с этой частью её анатомии и перешёл на бёдра, а затем на живот. Но как только добрался до груди, Белле пришлось выдержать ещё одну внутреннюю битву, пытаясь не заставить Гарри захватить ртом её сосок и не приказать посасывать и облизывать его.

Он был настолько методичен и так близок к её телу, что она в свою очередь чувствовала тепло его тела и дыхания, и было невыносимой пыткой не протянуть руку и просто не затащить юношу на себя, чтобы немедленно заняться с ним любовью. Она знала, что из-за навалившихся желаний уже начала истекать соками эротизма, а её сильный запах так и витал в воздухе.

Гарри закончил рисовать руны, окружающие её груди, и приступил к плечам и рукам. Ещё два часа спустя он закончил эту кропотливую работу. Юноша отступил на шаг назад и тяжко вздохнул, зная, что завершил самую трудоёмкую часть ритуала. На протяжении всей процедуры он неустанно боролся с собой, поскольку его мысли постоянно пытались переключиться на очень красивую, не говоря уже о том, что обнажённую девушку перед ним. Брюки болезненно сжались вокруг его мужского достоинства, так и стремящегося на волю.

Гарри взял в руки серебряный кинжал, лежавший на тележке рядом с флаконами с кровью Беллы и перьевой ручкой. Он надрезал ладонь левой руки, а затем окунул перстень Блэков, одетый на безымянном пальце правой руки, камнем в свою же кровь.

Он прижал намоченный в крови камень ко лбу Беллы и начал читать заклинание, которое должно было инициировать руны, нанесённые на её тело. Призвав магию в свидетели, и заявив о своём статусе Главы Семьи Блэк, он приказал удалить оковы целомудрия.

Гарри почувствовал толчок своей магии, и руны, одна за другой, начали разгораться ярко-красным цветом. Это началось с точки, где он касался её лба, и медленно распространилось вниз по всему телу девушки. Он отступил назад и заворожённо смотрел, как тело Беллы начало светиться и трепетать, словно через неё проходили разряды тока.

Неожиданно свечение и дрожь тела девушки прекратились и руны, покрывавшие всю её, медленно растворились. Глаза Беллы были закрыты и, казалось, что она находилась без сознания, но Гарри заметил, что она хотя бы дышит.

Вальбурга внимательно наблюдала весь ритуал и заметила беспокойство в глазах юноши.

— С ней всё будет хорошо, Гарри, просто у девушек подобный процесс отнимает очень много сил. Возьми её и положи в постель, — сказала она ему. Со вздохом облегчения Гарри поднял Беллу на руки и крепко прижал к себе.

Он вошёл в её спальню и обнаружил, что простыни и одеяла уже готовы принять её в свои объятья; скорее всего, Кричер обо всём позаботился. Гарри встал у кровати на колени и аккуратно положил девушку, затем взял простыни с одеялами и укрыл её. Даже спящей, она представлялась ему самой красивой в мире женщиной. Он поцеловал её в лоб и собирался уже встать и уйти, чтобы спокойно дать ей поспать, но тут почувствовал, что его схватили за руку.

Юноша обернулся и увидел пару сверкающих фиолетовых глаз, смотрящих на него. Эти глаза говорили красноречивее всяких слов: они говорили о благодарности и любви, но над всеми чувствами в данный момент преобладало желание.

Белла проговорила тихим хриплым голосом, а её глаза сверкали при этом озорством и страстью:

— Мы с тобой ещё не закончили...

——————————

[1] В оригинале используется стихотворная форма, но я не настолько крут, чтобы переводить в стихах. (Прим.пер.)

[2] Вообще-то, жабы относятся к классу земноводных. Скорее всего, автор показывает этим безграмотность Амбридж, но... кто знает? (Прим.пер.)

[3] 20 фунтов примерно равно 9 кг. (Прим.пер.)

[4] В оригинале Eveningshade (дословно «вечерняя тень»). Я слегка изменил транскрипцию для большей удобочитаемости. (Прим.пер.) (Прим.пер.)

Орион Блэк, глава Древнего и Благородного Дома Блэк, сидел за письменным столом-бюро в своём кабинете в доме номер двенадцать на площади Гриммо. Время приближалось к полуночи, и он разбирал отчеты о последних финансовых операциях, присланных ему менеджером из банка Гринготтс.

Он оценил то, что у него осталось в ликвидных активах и твёрдой валюте, и уже начал сожалеть о решении, принятом им от имени своего Дома — стать финансовым спонсором нового движения чистокровных. В настоящее время он отчислял Лорду Волдеморту тысячу галлеонов в месяц, которые в основном оседали в карманах различных политиков и экономических лидеров Волшебного Мира.

Подкуп сильных мира сего не представлял собой чего-то особенного — это была вековая традиция, пришедшая из незапамятных времён ещё самых первых человеческих цивилизаций. И Блэки весьма преуспели в искусстве политических манёвров, правдами и неправдами подтверждали свою репутацию людей, которые всегда получают желаемое.

Однако сейчас Ориона Блэка беспокоили не политические игры, а нечто иное, из-за чего он подумывал о пересмотре своей поддержки этого новичка, претендующего на лидерство. Он вновь вчитался в пергамент, доставленный ему сегодня утром. Волдеморт требовал увеличения отчислений до двух тысяч галлеонов в месяц. Кроме того, все сторонники движения чистокровных должны были собраться вместе и поклясться на крови в верности своему новоиспечённому Лорду.

Ориона из Дома Блэк это не устраивало — его семья всегда стояла выше остальных. Они никогда не подчинялись другим родам, не то, что отдельному человеку. Дом Блэк существовал на протяжении тысячелетий лишь благодаря тому, что они всегда оставались в тени и не складывали все яйца в одну корзину. И вот теперь этот Волдеморт желает, чтобы все древние роды поклялись ему своей жизнью и судьбой.

Деспоты и правители приходили и уходили, но Дом Блэк пережил их всех, следуя одному простому принципу: верность роду превыше всего. И этот раз не станет исключением. Орион поможет делу, но не станет преподносить на блюдечке благосостояние своей семьи, поставив под угрозу ее выживание. Волдеморту придётся либо принять его условия, либо Орион прекратит любую поддержку этого движения.

Он продолжил просматривать финансовую отчётность, но тут его внимание привлёк ярко выраженный запах дыма. Орион поднял голову от пергамента и осмотрел свой кабинет. Чувство обоняния сигнализировало ему, что запах шёл из-за деревянных панелей, которыми была отделана стена. Он тут же вскочил с кресла и достал палочку, после чего постучал ею три раза по стене и произнёс пароль.

Деревянная панель растаяла, открыв доступ к скрытому сейфу. Мужчина уколол палец, заставив его кровоточить, после чего приложил его к гербу Блэков приблизительно шести дюймов[1] в окружности, расположенному в центре большой металлической двери. Магия герба немедленно распознала родную кровь, и дверь отъехала в специальную нишу в стене.

Вдоль боковых стенок сейфа располагались полки, на которых были сложены бухгалтерские книги, блокноты, несколько древних реликвий семьи Блэк, а также стопка папок, заведённых на каждого члена семьи. Орион увидел, что дым идёт из небольшой (пока что) папки, озаглавленной «Беллатрикс Блэк». Он подбежал к ней как раз вовремя, чтобы увидеть, как несколько уцелевших до сего момента фрагментов брачного контракта между Лестрейнджами и Блэками превращаются в пепел. Орион знал, что подобным образом контракт может быть уничтожен в трех случаях: если контракт уничтожит глава рода Лестрейнджей, что было равносильно его отказу от соглашения, или если бы он сам решил разорвать помолвку.

Третьим способом являлось нарушение условий закреплённого магией контракта, что сделало бы его недействительным. Однако подобное деяние влекло за собой столь тяжкие последствия и наказание, что вероятность добровольного разрыва помолвки ведьмой казалась неслыханной. Единственной другой возможностью могло быть то, что её изнасиловали. Ему срочно требовалось выяснить всю подноготную этого происшествия.

Орион покинул сейф и подошёл к камину, чтобы вызвать Лорда Лестрейнджа и выяснить, не он ли стал причиной разрыва контракта. Хотя, Орион, конечно, и не понимал, зачем тому могло это понадобиться, ведь в итоге Лестрейнджи получили бы большое приданое, не говоря уже об увеличении их политического веса.

Он потянулся к летучему пороху на каминной полке, собираясь бросить его в камин, когда неожиданно пламя вспыхнуло зелёным и из него появился лорд Леонард Лестрейндж собственной персоной. И, судя по яростному выражению его лица, у него имелась собственная версия случившегося.

— ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ, БЛЭК!? — проревел патриарх Лестрейнджей. — КАК ТЫ СМЕЕШЬ ОТКАЗЫВАТЬСЯ ОТ НАШИХ ДОГОВОРЁННОСТЕЙ?!

— Следи за своим тоном, Лестрейндж. Или тебе следует напомнить, с кем ты говоришь? — угрожающе прошипел Орион. — Я не отказывался от нашего соглашения. Вообще-то, я как раз собирался спросить у тебя, не отказывался ли ты.

— Конечно же нет! Зачем мне это? — возмутился Лестрейндж.

— Если никто из нас не разрывал контракт, это означает, что что-то случилось с Беллатрикс. Неужели твой сын-дегенерат потерял терпение и переспал с моей племянницей прежде, чем они обручились? — обвиняющим тоном заявил Орион. — По-моему, я ясно информировал вас обоих о сути заклинаний и проклятий, которые я наложил на неё во время ритуала оков целомудрия, дабы держать чистой! Если он её осквернил, то ты заплатишь за причинение ущерба члену моей семьи — я буду требовать возмездия!

— Мой сын не сделал бы ничего подобного, — запротестовал Лестрейндж, однако Орион заметил тень сомнения в его глазах. — Да даже если он и виновен… Я приму за честь организовать их брак с Беллатрикс независимо от её, хмм… состояния.

Орион знал, что для Лестрейнджа очень важен размер приданного, и это было единственной причиной, по которой он при любом раскладе соглашался на брак между своим сыном и Беллатрикс. Даже если Белла станет в итоге безумной и бесплодной, деньги и влияние для Лестрейнджа стояли на первом месте. К тому же, у него в запасе останется ещё один сын, который сможет произвести на свет наследника семьи Лестрейндж.

— Предлагаю завтра связаться с твоим сыном и моей племянницей и выяснить, что произошло. После установления всех фактов мы, надеюсь, всё ещё сможем прийти к какой-то договорённости о союзе между нашими семьями, — уклончиво заявил лорд Блэк.

— Хорошо, Орион. Утром я свяжусь с Дамблдором и договорюсь о времени, когда мы сможем посетить детей и прояснить этот вопрос, — ответил патриарх Лестрейнджей, после чего с лёгким хлопком его голова исчезла из камина.

Ориону требовалось немедленно связаться с Сигнусом. Если младший брат обнаружит, что его дочери нанесён непоправимый вред, он будет, мягко говоря, не слишком счастлив.

* * *

...Она проговорила тихим хриплым голосом, а её глаза сверкали при этом озорством и страстью:

— Мы с тобой ещё не закончили...

Крепко удерживая Гарри за руку, она подвинулась на край кровати, а затем спустила ноги на пол, охватив ими ноги юноши.

Гарри уставился на обнажённую красотку, которая сидела напротив и смотрела на него не мигая своими фиолетовыми глазами, расширенными от плескавшейся в них страсти.

Белла отпустила его руки и потянула за край рубашки, высвобождая её из брюк. Медленно и очень ловко она начала расстегивать пуговицы, поднимаясь всё выше и сознательно не заглядывая в его глаза.

Когда осталось всего две пуговицы, она остановилась и замерла. Между их телами можно было просунуть лишь тонкую книгу, настолько они были близко. Гарри ощущал её дыхание на своей шее, а она чувствовала, как он распаляет её обнаженную кожу своими рваными, неглубокими вдохами.

Она просунула теплые ладошки к нему под рубашку и начала осторожно опускаться от грудной клетки к прессу. У игроков в квиддич всегда хорошо накачан живот из-за постоянной необходимости балансировать на метле с помощью корпуса. Особенно это касалось ловцов, которые выжимали и себя, и мётлы до предела.

Гарри позволил короткому стону сорваться с губ, когда её руки опустились ниже, а затем проложили долгий болезненный путь обратно к груди, скользнули по плечам и сорвали рубашку, беззвучно упавшую на пол.

Белла подалась вперёд и обвила его руками, прижимаясь покрепче. Гарри ощутил приятное тепло у себя на груди, когда её обнаженное тело прижалось к его. Он ощущал её упругую грудь на своей, от чего его чресла налились желанием.

Белла мягко скользила по его телу, её опьяняло соприкосновение своей груди с его. Разум Гарри, по крайней мере, рациональная его часть, решила вздремнуть, позволив основному инстинкту постепенно набирать обороты.

Он обнял Беллу и его руки принялись блуждать сверху вниз по бархатистой коже её обнаженной спины, опускаясь всё ниже. Белла призывно застонала, когда его пальцы добрались до сочной упругости ниже талии и принялись осторожно массировать полушария-близнецы.

Белла откинула голову назад и, положив руку на затылок Гарри, притянула его к себе, чтобы их губы соединились в нежном поцелуе. Её правая рука скользнула по его левой, всё ещё занятой объектом своего вожделения.

Она слегка сжала его руку и скользнула ею по своему телу, а затем переместила её на свою грудь, посылая ему обнадеживающий сигнал продолжать дальше. Она простонала ему в губы во время поцелуя, когда он начал ласкать холмики её груди.

Гарри был удивлен тому, насколько упругая у неё грудь и бархатистая кожа. Он ощутил, как в его ладонях твердеют и наливаются соком её соски. Он сжал их между большими и указательным пальцами и принялся слегка крутить их и мять. Вскоре Гарри понял, что должно быть, нащупал очень чувствительную точку, прикосновения к которой доставляли Белле особое удовольствие, поскольку она стонала всё громче, сведя ноги вместе, и слегка дрожала в его руках, углубляя поцелуй.

Обе её руки потянулись к его ремню и принялись быстро его расстёгивать. Нащупав ширинку, Белла потянула молнию вниз. Затем её большие пальцы потянулись к поясу брюк и принялись стаскивать с него брюки и трусы. Брюки запутались вокруг ног Поттера и он инстинктивно сбросил с себя туфли, после чего окончательно вылез из спавших брюк и нижнего белья, стянув заодно и носки.

Белла отступила от Гарри на полшага назад, чтобы получше разглядеть его в первый раз. Она ахнула, увидев его мужское достоинство. Однажды ей уже не посчастливилось увидеть член Рудольфуса, когда тот трахал Оливию, но он и рядом не стоял с Поттером.

Она осторожно обхватила головку пальцами своей правой руки. В момент, когда она коснулась его, Гарри охнул, заставив Беллу с беспокойством посмотреть на него, полагая, что сделала ему больно. Но его кривая улыбка и ошалевший взгляд убедили её в том, что ему уж точно не больно.

Уже более уверенно обхватив головку члена, она начала двигаться вверх и вниз. Её удивляло, как он может быть столь твердым и мягким одновременно. Указательным пальцем второй руки она принялась очерчивать круги по головке члена. Её глаза расширились, когда он начал пульсировать и, казалось, увеличился в размере. В голове промелькнула мысль о том, как он поместится внутри неё, но тут Гарри снова застонал и его руки вцепились ей в плечи, а во взгляде появились панические нотки.

Белла в очередной раз забеспокоилась, что сделала ему больно, но затем она поняла, что похоже, сама того не осознавая, довела его до состояния, близкого к оргазму. Она отпустила его лишь на мгновение, чтобы вновь оказаться в его объятьях и обрушиться на его губы, словно лавина. Их поцелуи стали более страстными, они пытались изучить каждый сантиметр губ, шеи, ушей.

Белла мягко толкнула его на край кровати, заставив его вытянуть ноги, а затем оседлала его, томно целуя в течение нескольких минут, прежде чем отстраниться и вновь усесться на его ноги.

— Я готова, любимый, — задыхаясь, произнесла она. Её глаза были широко распахнуты и в них плескался безумный коктейль эмоций. Гарри различил в них любовь, вожделение, тревогу и беспокойство, а также множество других оттенков чувств.

— Ты уверена? — спросил он с искренней заботой, заставив её одобрительно улыбаться. Она лишь коротко кивнула в ответ.

— Но я хочу контролировать процесс и задавать ритм, если это возможно, — нервно уточнила девушка. — Я знаю, будет немного больно, потому я хочу иметь возможность начать и остановиться, если мне это будет необходимо.

Гарри кивнул в ответ с понимающей улыбкой на лице.

Свет в комнате как будто померк, лишь отблески огня в камине освещали её мягкими оранжевыми и желтыми огоньками. Белла вновь прильнула к нему и осторожно захватила губы Гарри в плен, накрывая их своими. Кончиком языка она очертила контуры его губ, как будто в ожидании разрешения проникнуть дальше. Несмотря на то, что Гарри подобным образом никогда ни с кем не целовался, он разомкнул губы, приглашая её внутрь. Они оба быстро учились, и вскоре их языки танцевали так, как будто они были опытными партнёрами.

Восторг и страсть переполняли молодую пару, когда их тела отзывались на прикосновения друг друга, жар между ними усилился, пока они оба не взорвались от страсти. Белла больше не могла ждать, она нуждалась в нем и приняла положение, в котором она могла бы его получить.

Она скользила по длине его члена, позволяя своим сокам покрыть его, и подготовить себя к решающему финалу. Она скользнула вперед, ложась на него, а затем отклонилась слегка назад, позволив ему полностью погрузиться в её теплое лоно. Гарри ощутил, как её жар обволакивает всю длину его члена. Внутри неё было тепло и уютно, ничто не отделяло его от острого чувства удовольствия, которое он теперь испытывал.

Белла медленно раскачивалась вперёд-назад, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям, насаживаясь с каждым разом всё глубже. Наконец, он натолкнулся на последнее препятствие и она без раздумий слегка откинулась назад, позволив ему пробить тонкую плеву.

Она замерла от разрывающей на части боли, не двигаясь и позволив боли и жжению утихнуть, прежде чем продолжить дальше. Гарри посмотрел на неё с беспокойством, но она покачала головой и улыбнулась ему сквозь выступившие слёзы. Прошло несколько минут, прежде чем она снова начала двигаться. Она опёрлась руками о его грудь и продолжала насаживаться взад-вперед. Прошло ещё немного времени, прежде чем Белла смогла принять Гарри на всю длину.

Несмотря на то, что поначалу молодая пара чувствовала себя немного странно, они вскоре нашли темп, в котором могли двигаться. Но вскоре стало понятно, что Гарри долго не продержится. Белла восприняла это абсолютно нормально, поскольку знала, что это лишь начало их отношений и впереди их ждёт ещё много волшебных ночей, и хоть буквально только что её девственная плева была разорвана, довольно быстро ей стало приятно.

Дыхание Гарри внезапно стало учащённым и тяжёлым, его руки схватили её за грудь, и она уже знала, что должно произойти. Освобождение. Она будет свободна от брачного контракта и сможет провести жизнь с любимым в любом времени, какое бы решение они не приняли. Его движения стали хаотичными, он заглянул в её широко распахнутые глаза. Она улыбнулась и кивнула ему, и в эту секунду мир Гарри взорвался, достигнув пика наслаждения. Белла была приятно удивлена, когда его финал ускорил её собственный оргазм.

Она легла ему на грудь, а он сгреб её в охапку. Они обнимались и пребывали в блаженном неведении о происходящем за много миль от них в Лондоне, где два брачных контракта внезапно прекратили существовать. Также они не знали о том, что история повернула в совершенно новое русло.

* * *

Следующее утро встретило Гарри и Беллу тесно прижавшимися друг к другу с переплетёнными руками и ногами. Пара пробудилась, наслаждаясь теплом, создаваемым их телами, которые были так втиснуты друг в друга, что казались единым целым.

— Что ж, милорд, — улыбаясь, начала девушка, — Как бы сильно я ни хотела остаться с Вами в постели на весь день, нам, вероятно, следует подниматься.

— Не хочу, — заявил Гарри с глуповатой улыбкой. — Я вполне готов оставаться в том же положении, что и сейчас.

Белла подарила ему нежный поцелуй.

— Конечно, милорд, но мой мочевой пузырь приказывает мне поторопиться, к тому же, если Вы сейчас встанете, мы сможем насладиться горячей ванной… вместе, — и она пошевелила бровями.

— Замётано, — улыбнулся парень. — Тогда я включаю воду, — добавил он, выпрыгнув из кровати и кинувшись в ванную. — Белла усмехнулась такому энтузиазму.

Два часа спустя очень тщательно вымытая и удовлетворённая пара рука об руку проследовала в общую гостиную, чтобы позавтракать за столом, уже заставленным тарелками с фруктами и горячими булочками.

— Наконец-то вы двое решили спуститься на землю, — констатировала Вальбурга со своего портрета. Она усмехнулась пылающим лицам двух подростков, когда те уселись за стол, причём Белла практически на колени к Гарри.

— Итак, я полагаю, ночью всё прошло хорошо? — спросил ухмыляющийся портрет у обильно красневшей пары. — Несмотря на то, что в моё время для подобного рода деятельности дожидались свадьбы, в вашем случае я понимаю мотивацию. Однако в следующий раз будьте добры, воспользуйтесь чарами тишины. Шесть раз! Святая Мейв, да вы двое просто ненасытны!

Гарри с Беллой покраснели бы ещё сильнее, если бы такое было возможно.

— Прости, тётя, — пробормотали подростки, не поднимая глаз на портрет.

— Полагаю, Орион уже обнаружил, что контракт стал недействительным, или обнаружит в ближайшее время. Теперь мы должны составить план, как действовать дальше. Насколько я знаю своего мужа, он, как только сможет, немедленно принесётся в школу выяснять, что тут произошло, — проинформировала Вальбурга пару.

Белла заметно посмурнела. Гарри обнял её, прижав к себе, и поцеловал в висок. Девушка прижалась к его груди, глубоко вздохнула и закрыла глаза.

— Что планируешь с этим делать? — тихо спросил юноша.

Белла сдвинулась в его руках так, чтобы положить голову ему на грудь.

— Честно говоря, я пока не задумывалась об этом. Я знала, что в конечном итоге произойдёт конфронтация… но была больше сосредоточена на том, чтобы всё это осуществить, чем на будущих последствиях, — вздохнула она.

— Что ж, предлагаю что-нибудь придумать, потому что твой дядя выйдет из себя, как только обнаружит, что контракт разорван, — предупредила Вальбурга.

— Что он может ей сделать, тётя? — спросил Гарри.

— Дорогой мой, я содрогаюсь от одной лишь мысли. Он может отлучить её от семьи, конфисковать трастовое хранилище, публично опозорить и сделать так, что ни одна семья её больше не примет. Руки семейства Блек тянутся весьма и весьма далеко; он может путём угроз другим семьям эффективно отрезать её от любой возможной помощи с их стороны, — печально объяснила ему Вальбурга.

— Ты знала об этом, Белла? Знала, что с тобой может случиться такое? — сердито спросил Гарри.

Девушка крепче прижалась к нему и кивнула:

— Знала, Гарри… и сделала бы такой выбор снова. Я не хочу потерять себя и потерять то, что началось между нами, — ответила она искренне, поднимая голову и заглядывая в его глаза. — Разве я одинока в своих чувствах, любимый? — прошептала она озабоченно.

Что-то возникло в её груди — то, что она никогда раньше не чувствовала… уязвимость.

Гарри взглянул в полное надежд лицо девушки, и его сердце бешено забилось. Без колебаний он произнёс:

— Нет, любовь моя, ты не одинока. — Та рухнула обратно на его грудь, крепко при этом обняв.

— Так что же нам делать? Как с этим справиться? — спросил парень.

— Со стороны моего мужа брачный контракт с Лестрейнджами был политическим шагом. Лестрейнджи — одно из первых старых семейств, присоединившихся к новому движению, поэтому занимают там видное место. Орион надеялся, что создав союз с Лестрейнджами, Блеки хорошо устроятся, чтобы в случае, если это движение добьётся успеха, пожинать плоды победы.

— Беллатрикс же играла роль «дани», чтобы скрепить этот союз. В случае, если движение не одержало бы победу, на Дом Блек это бы повлияло не слишком серьёзно, поскольку Белла не из прямой ветки наследования. Она легко может быть изгнана из семьи безо всяких последствий, — извиняющимся тоном сообщила Вальбурга закипающей юной женщине.

— Другими словами, я была расходным материалом! — прошипела Белла.

— К сожалению, да, дорогая. Политика — грязная игра, и ты должна была играть в ней роль пешки. Ты должна понимать, Беллатрикс, в то время мы верили, что Волдеморт ведёт справедливый крестовый поход ради восстановления старых традиций, и мы хотели стать частью этого похода. Однако предусмотрительность обязывала нас играть по обе стороны.

— Твои кузены — мои сыновья — тоже использовались втёмную, будучи подготовленными для разных сторон баррикад: в Сириусе мы тонко взращивали лояльность к свету, а Регулуса подталкивали к тёмным семействам. Мы надеялись, что какая бы сторона ни победила, мы могли заявить о верности через одного из наших сыновей. На шестом году Сириуса мы поняли, что больше не можем поддерживать Волдеморта, однако увязли уже слишком глубоко, и тот держал наш Дом за горло.

— К тому времени ты стала одним из лучших лейтенантов Волдеморта; превратилась в совершенно сумасшедшую и крайне опасную особу. Абраксас Малфой вынудил Сигнуса подписать брачный контракт между своим сыном Люциусом и нашей Нарциссой. Мы подозревали, что это было сделано по приказу Волдеморта, чтобы ещё сильнее удерживать нашу семью в кулаке.

— Андромеда на своём пятом курсе сбежала из семьи и вышла замуж за магглорождённого. По крайней мере, она спаслась от этого хаоса. Регулусу промыли мозги младшие Пожиратели Смерти в Хогвартсе, да так, что он принял метку в шестнадцать лет. Учёбу он так и не закончил, и два года спустя погиб.

— Через месяц после исчезновения Регулуса загадочно умер Орион. Он сделал ошибку, сообщив не тем людям о том, что больше не желает поддерживать дело. Его тело нашли возле таверны в Косом переулке. А через несколько лет и я последовала за своим мужем, — закончила Вальбурга.

— Как всё это нам поможет, тётя? — в замешательстве спросила Белла.

— Прости, что я так растянула, но на это есть причины. Психическое состояние твоего дяди напрямую связано со здоровьем и богатством Дома Блек. Если ты сможешь убедить его, что альянс с Лестрейнджами не в интересах семьи и показать, кто такой Волдеморт на самом деле, и чем угрожает нашей семье, то успокоишь его достаточно для того, чтобы он не рубил сплеча, выяснив, как был разорван контракт, — ответил портрет.

— А что, если мы предложим ему более выгодный союз со старой богатой семьёй? — спросила Белла, когда в её голове начала возникать новая идея.

— Что ты имеешь в виду? — вступил в разговор Гарри.

— Что, если я скажу ему, что сблизилась с Древнейшим Домом Эваншейд, и с их стороны поступило предложение о браке? — Белла с надеждой взглянула на Гарри. — Фамилия Эваншейд всё ещё известна среди древних домов, и это может убедить дядю не предпринимать дальнейших шагов в отношениях с семьёй Лестрейндж.

— Белла, я очень мало знаю о чистокровной политике и ещё меньше о семье Эваншейд. Они могут оказаться совершенно нищими и не иметь ни единого кната, — запаниковал Гарри.

— Тогда сходим к гоблинам и выясним. И мы с тётей сможем вдолбить в тебя надлежащий этикет, и то, как вести себя с дядей Орионом, — с энтузиазмом заявила девушка.

— Не знаю, Белла. Может, лучше просто избегать встречи с ним? — слабо предложил парень.

— Гарри, если у нас это получится, ты сможешь спасти свою семью от ужасной судьбы, которая им уготована. Если ты сможешь убедить Ориона отвернуться от Волдеморта, остальные члены семьи Блек последуют его примеру, — заявила Вальбурга. — Но ты должен подходить к Ориону с позиции силы и иметь в запасе надёжную информацию о Волдеморте.

— А если рассказать ему, что я из будущего? — предложил Поттер, приподняв бровь.

— Не думаю, что это было бы самым разумным, Гарри, — возразила Вальбурга Блек молодому человеку. — Но в конечном итоге, подобное может и подействовать. Если почувствуешь, что не в силах его убедить, возможно сработает показ моего портрета.

— Ну что, я так понимаю, сначала навестим Гринготтс в твоём времени, Белла? — уточнил юноша.

— Да, мы должны проверить твою родословную у гоблинов и выяснить, остались ли какие-то хранилища, принадлежавшие Эваншейдам, — ответила та.

— А если у меня нет ни кната? — засомневался Поттер.

— Это не станет проблемой, юный Гарри. — Они с Беллой обернулись и увидели широко улыбавшуюся леди Хогвартс.

— Миледи, — поприветствовали её подростки. Гарри поклонился, а Белла сделала реверанс.

— Я гарантирую, что ты будешь должным образом богат, — с хитрой улыбкой заявил дух Хогвартса.

— И как Вы это сделаете? — поинтересовалась Вальбурга с портрета.

— Этот замок стал школой более тысячи лет назад, а до этого он был Грифон-Холлом — родовым замком Гриффиндора. За мою долгую историю в качестве крепости и школы, я стала переполнена потерянными галеонами, спрятанными драгоценными камнями, забытыми древними фолиантами и множеством прочих предметов и артефактов. В пределах этих стен я храню все эти потерянные и скрытые вещи.

— Как своему протеже, я предоставлю тебе, Гарри, и Дому Эваншейд все ценности, что у меня есть. В этих стенах я обладаю богатством царей и завоевателей, и ты никогда не будешь испытывать нужды в золоте или знаниях. Всё это я отдаю тебе с единственной просьбой — ты используешь эти богатства для моей защиты и проживёшь долгую-долгую счастливую жизнь, — сообщил дух Хогвартса с улыбкой. Неожиданно перед ними появились сорок больших сундуков. Глаза Гарри и Беллы расширились в шоке от лицезрения таких богатств: сундуки были с горкой наполнены золотом и драгоценностями.

— Здесь лишь десятая часть того, что хранится в этих стенах, мои дорогие, но уверяю вас — гоблины наизнанку вывернутся, чтобы заполучить ваше золото в свои хранилища, — ухмыльнулась Хогвартс.

Подростки на время потеряли дар речи, но их вывело из ступора покашливание Вальбурги.

— Если Эваншейды раньше и не были богаты, то сейчас определённо, — прокомментировал портрет.

— Осталось решить пару проблем, — заявил юноша.

— Каких? — поинтересовалась Белла.

— Во-первых, каким образом мы доберёмся до Гринготтса прежде, чем объявится твой дядя, и во-вторых, как мы переправим сорок сундуков, весящих около тонны каждый? — объяснил парень.

— Ты это серьёзно, Гарри?! — недоверчиво спросила девушка. — Разве у тебя нет магии?

— Э-э, есть, — робко отозвался тот.

— Мы можем использовать на сундуках чары уменьшения и снижения веса. Затем мы положим их в сумку для книг. А что касается Гринготтса, то мы туда аппарируем, — сухо отчитала его Белла.

— Отлично, осталась только небольшая проблема: я не умею аппарировать. И ты не слишком ли молода для этого? Я думал, для получения лицензии нужно, чтобы исполнилось семнадцать, и после этого ещё нужно пройти тест, — заметил Гарри.

— У Блэков учат аппарировать по достижению четырнадцати; я уже почти два года умею, — пояснила девушка.

— А как насчёт слежения? Если ты аппарируешь, Министерство не узнает? — спросил Гарри.

— Я смотрю, Вас ещё учить и учить, милорд. Когда Вы стали Лордом Блэк, то были немедленно эмансипированы и теперь считаетесь совершеннолетним, и, соответственно, слежение за магией несовершеннолетних Вас больше не касается, — сообщила Вальбурга потрясённому юноше.

— Но как же Белла? — уточнил он.

— А на меня слежение никогда не распространялось, Гарри, — пожала плечами девушка.

— Что? Почему? Я думал, оно автоматически действует на всех моложе семнадцати, — спросил слегка удивлённый парень.

— Гарри, слежение действует только на палочки, точнее, на палочки, купленные у Олливандера, — объяснила Белла. — А моя семья у него не покупает, мы их делаем на заказ у изготовителей палочек.

— Значит, моя палочка отслеживается? — спросил юноша, вытащив оную из заднего кармана.

— Так было, но больше нет. В момент, когда ты стал главой Дома Блэк, одев кольцо на палец, семейная магия удалила с твоей палочки следящие чары, — пояснила Белла.

— Хорошо, но по-прежнему остаётся проблема того, что я не умею аппарировать, — сказал ей Гарри, затронув другой вопрос.

— Позже я тебя научу, а на этот раз могу перенести вместе с собой, — успокоила она своего парня.

— Ты и это можешь? — спросил тот, показывая своё невежество в магических перемещениях.

— Хмм, да, это называется «парная аппарация». Она немного неудобна, но и не ужасна, — сообщила ему Белла.

— Хорошо, — поднял Гарри обе руки, капитулируя. — Когда мы это сделаем?

— Нет времени, кроме настоящего, — улыбнулась девушка. — Всё, что нужно сделать — это выйти за пределы защиты замка, и можем отправляться.

— Будьте осторожны, дети, и удачи, — пожелала им Леди Хогвартс перед тем, как исчезнуть.

Подростки приступили к уменьшению сундуков и накладыванию на них чар снижения веса. Потом Гарри собрал их вместе и положил в сумку из драконьей кожи, которую подарил ему Ремус на третьем курсе.

Вальбурга настояла, чтобы они надели свои самые лучшие мантии. Она подчеркнула, что Лорд должен выглядеть соответственно своему статусу. После ещё нескольких последних советов насчёт общения с гоблинами, молодая пара была готова отправиться.

Они подошли к двери и открыли её. Белла твёрдо взяла Гарри за руку и первой шагнула в заброшенный коридор. Хоть сейчас и было раннее субботнее утро, и большинство студентов занималось ничегонеделаньем, Гарри ради предосторожности накинул на них мантию-невидимку.

Не встретив никаких препятствий, они добрались до холла замка и вышли на свежий сентябрьский воздух. Через двадцать минут они прошли сквозь ворота Хогвартса и стояли на дороге, ведущей в Хогсмид. Гарри снял мантию-невидимку лишь убедившись, что поблизости нет никого, кто мог бы их увидеть.

— Готов? — спросила Белла. Юноша кивнул.

— Просто держи меня за руку. Будет чувство, что тебя сильно сжимает, но ты меня не отпускай, ладно? — добавила она и получила в ответ ещё один кивок.

Быстро повернувшись, Белла и Гарри исчезли с громким хлопком. Гарри почувствовал, что весь воздух из его тела насильственно высасывается, и когда он уже практически упал в обморок, раздался ещё один хлопок, и его лёгкие наполнились под напором ветра.

* * *

— Ну, это было п-приятно, — отдышавшись, выдавил он. — А есть какой-нибудь способ магического путешествия, от которого не тянет проблеваться?

— Будь мужчиной, Гарри, не так уж это и плохо, — попеняла ему Белла, закатив глаза. Парень в ответ застонал.

Девушка достала палочку и покрутила ей вокруг головы. Вскоре её вьющиеся эбеновые локоны выпрямились и превратились в русые. Ещё один пасс у виска — и глаза позеленели.

— Ладно, пошли, — сказала она.

— Подожди, а как же я? Мне разве не нужно изменить внешность? — остановил её Гарри.

— Ну, учитывая, что технически ты ещё не родился, вряд ли многие тебя узнают, — ответила Белла.

— Но разве я не похож на Поттера?

Девушка оценивающе на него посмотрела.

— Полагаю, можно изменить некоторые детали. Я не знаю ни одного Поттера с таким же цветом глаз, как у тебя, так что думаю с этим всё в порядке. — Она снова достала палочку и сделала несколько колющих пассов. — Вот так выглядит получше.

— Что ты сделала? — заинтересовался Гарри.

— Просто зачесала волосы назад и немного их подкрасила… в голубой, — озорно усмехнулась Белла.

— Голубой?

— Ага, вот, посмотри, — она достала небольшое ручное зеркальце и протянула ему.

— Я выгляжу как чёртов Кларк Кент, — зарычал Гарри.

— Точно, ты выглядишь… супер! — Белла рассмеялась собственной шутке.

— Ты знаешь, кто такой Супермен? — подозрительно спросил Гарри. — Это же маггловский супер герой.

— Эй, помни, кто здесь мятежный ребёнок. Я смотрела несколько маггловских фильмов и читала комиксы, — запротестовала она.

— Хорошо, хорошо, — с полу-усмешкой покачал головой парень. — Пойдём уже займёмся делом. — Белла улыбнулась и взяла его под руку, после чего они проследовали от точки аппарации возле «Дырявого котла» к большому беломраморному фасаду банка Гринготтс.

— Следующий! — выкрикнул неприветливо выглядевший гоблин. Гарри с Беллатрикс уверенно подошли.

— Я пришёл с просьбой провести тест на наследие, — уверенно заявил юноша гоблину.

— Ты стоишь не в той очереди, человек, — ухмыльнулся тот. — Первая дверь слева от тебя в конце зала.

Гарри коротко поклонился и вместе с девушкой пошёл в указанном гоблином направлении к двери с матовым стеклом, на которой была нанесена золотая надпись «Офис Наследия». Открыв дверь, он пропустил Беллу вперёд, вошёл вслед за ней и внимательно осмотрелся.

Они попали в небольшую комнату ожидания, за стойкой администратора которой восседал ещё более неприветливо выглядевший гоблин (если такое вообще возможно).

— Изложите своё дело, — в приказном тоне рявкнул он.

Гарри откашлялся и обратился к хмурому администратору:

— Я здесь, чтобы провести тест наследия и претендовать на всё, причитающееся мне по этому наследству.

— И на наследие какой семьи желаете провести тест? — поинтересовался гоблин, глядя на юношу, затем медленно перевёл взгляд на Беллатрикс, после чего вновь вернулся к Поттеру.

— Древнего Дома Эваншейд, — ещё раз твёрдо заявил Гарри.

Гоблин поднял свои крайне густые брови.

— Мальчишка, семья Эваншейд полностью вымерла как минимум сто лет назад. Ты тратишь моё время. Убирайся и будь счастлив, что я не бросил тебя драконам за попытку присвоить семейный статус. — Он вернулся к заточке чёрного клинка, выглядевшего и так довольно острым.

Гарри временно потерял дар речи, не зная, как реагировать, но его дилемма вскоре разрешилась, так как вперёд выступила Беллатрикс.

— Как ты смеешь разговаривать в таком тоне с наследником Дома Эваншейд?! Он высказал законную просьбу, а ты его оскорбил, отказав в грубой форме, — сердито прошипела она. Однако её бравада произвела совсем не тот эффект, на который она рассчитывала. Гоблин вскочил на ноги и ощерился полным ртом остроконечных зубов.

— Думай о том, где находишься, девчонка! Это Гринготтс… Здесь территория гоблинов, и тебе сильно повезло, что ты всего лишь детёныш, иначе была бы убита на месте! — Белла сглотнула, но не отступилась. Тётя Вальбурга наставляла их не показывать своего страха или робости. Гоблины воспринимали это как слабость и сразу же прекращали с вами любые переговоры. В то же время они проявляли уважение к силе и мужеству.

Гарри встал перед девушкой и вперился взглядом в гоблина.

— Я высказал законную просьбу, сэр, и в соответствии с вашим собственным уставом Вы должны её удовлетворить, — сказал он.

Гоблин угрожающе усмехнулся:

— Проверка на наследие Древних Домов — непростая вещь. Она может быть болезненна, а для не имеющего кровного родства — очень болезненна. Поэтому предостерегаю тебя, человек, учитывать это прежде, чем продолжишь настаивать на своей просьбе.

— Я осведомлён о возможных рисках и всё ещё хочу продолжить, — уверенно ответил Гарри, хотя внутри весь дрожал. Белла взяла его за руку, и он почувствовал, как на него снизосходит спокойствие от её молчаливой поддержки.

Гоблин, которого звали Гилфлеш, прищурился, разглядывая юношу, но секундой спустя пожал плечами.

— Как хочешь. Присаживайтесь, пока я не принесу необходимые для теста предметы. — Произнеся это, он скрылся за дверью позади своего стола.

— Нервничаешь? — тихо спросила Белла.

— Чертовски напуган, — со слабой улыбкой ответил Гарри.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе произнесла она и сжала его ладонь.

Через несколько минут гоблин появился с большим кубком, в диаметре сравнимым с обеденной тарелкой. Он был угольно-чёрным и казался выточеным из обсидиана. По краю кубка еле просматривались несколько рун. Гилфлеш поставил кубок на стойку и рядом с ним положил обсидиановый клинок, завёрнутый в тёмно-фиолетовую бархатную ткань, на рукояти которого была выгравирована витиеватая буква «Е».

— Это ритуальные чаша и нож Эваншейдов, предназначенные для проверки наследия. Они оба напитаны семейной магией. Ты должен порезать ладонь и позволить крови стечь в чашу. Если ты действительно член семьи, руны по краю чаши засветятся синим цветом. Если ты к тому же и наследник, на дне чаши появится перстень, призванный твоей кровью.

— Должен предупредить тебя, что нож проклят. Если порежешь им себя и окажешься при этом не из рода… скажем так: я надеюсь, твоя подруга знает твоего ближайшего родственника, чтобы сообщить ему, — ухмыльнулся гоблин. — По-прежнему хочешь продолжить?

Гарри встал и направился к стойке. Ему пришлось вытереть ладони о брюки, поскольку из-за нервов они повлажнели. Он надеялся лишь на то, что кровь Эваншейдов окажется в нём не слишком разбавлена, иначе эта вылазка в прошлое станет его последней.

Беллатрикс тоже посетили подобные мысли. Она только что нашла кого-то, с кем мечтала состариться, и теперь он находился возле неё, но это могло оказаться последним разом, когда они были вместе.

Гарри протянул правую руку и на несколько секунд задержал её над тёмным лезвием клинка, потом сделал глубокий вздох и схватил его за эфес. Изначально тот оказался холодным на ощупь, но через секунду юноша почувствовал магию, протекающую через клинок. Его холод постепенно сменился приветливым теплом.

Гарри поднёс клинок к левой руке и, не желая затягивать с неизбежным, провёл бритвенно-острым лезвием по ладони, оставив на ней длинный тонкий порез, который немедленно начал сильно кровоточить. Юноша поднял пострадавшую руку над чашей, сжал кулак и смотрел, как кровь постепенно её наполняет. Он почувствовал тошноту, наблюдая, как драгоценная жидкость покидает его тело, но вскоре чаша приняла требуемое, и порез на руке начал быстро заживать.

По кромке каменной чаши одна за другой начали загораться кобальтово-синие руны. Через несколько секунд все они светились, подтверждая тем самым, что в Гарри течёт кровь Дома Эваншейд. Ещё через несколько секунд кровь в чаше начала бурлить и вращаться. На внутренних стенках засветился ещё один набор рун. Постепенно кровь собиралась в определённую форму, трансформируясь в нити, которые начали переплетаться друг с другом. У Гарри на глазах формировалось кольцо из его собственной крови. В конце концов, оно затвердело, после чего засветилось тёмно-красным, почти чёрным цветом.

После того как свечение прекратилось, Гарри сунул руку в чашу и достал оттуда тёмный кроваво-красный перстень, на котором в качестве герба был выгравирован чёрный, распростёрший крылья феникс. Перстень вибрировал в руке юноши, словно взывая к нему. Недолго думая, он надел его на правый безымянный палец. От прикосновения распространилось тепло; Гарри почувствовал что-то, походившее на биение пульса необычного кольца, как если бы оно было живым.

Глаза гоблина до смешного выпучились, когда он перевёл взгляд с перстня на юношу и посмотрел на него с неким подобием опаски и уважения. Затем, к немалому удивлению Гарри, гоблин низко поклонился.

— Милорд Эваншейд, позвольте мне стать первым гоблином из клана Гринготтс, приветствующим возрождение Древнейшего Дома Эваншейд.

Белла поразилась поведению гоблина. Никогда раньше в своей жизни она не видела, чтобы кто-то из них проявлял уважение к волшебному Дому, и ей стало интересно, какие отношения связывали расу гоблинов и Дом Эваншейд.

— Спасибо, Гилфлеш, — ответил Гарри, слегка ошеломлённый видом кланяющегося гоблина. — Имеются ли у Дома Эваншейд какие-либо хранилища? — спросил он, когда тот поднял голову.

— Есть два сейфа, милорд. В одном хранится Ваш семейный гримуар, другие книги и личные вещи семьи. Второе — сокровищница, но боюсь, что там осталось всего лишь три-четыре тысячи галлеонов и несколько драгоценных камней. В последние двести лет богатство Дома Эваншейд находится, увы, не на том уровне, как у некоторых других древних и благородных домов.

— По причине отсутствия лорда Эваншейда, финансовый управляющий не получал никаких указаний, и в итоге хранилище впало в застой, а менеджер был переназначен на управление другим счётом. Я сожалею, милорд, но мы полагали, что линия Эваншейд прервалась, поэтому счёт не обслуживался. — В словах гоблина звучало явное раскаяние.

— Не беспокойтесь, Гилфлеш. Если дадите сопровождающего до моих хранилищ, я намерен внести довольно крупный депозит, — лукаво улыбнулся юноша.

Гилфлеш покинул кабинет, чтобы позвать другого гоблина, сопроводившего бы Гарри к его семейным хранилищам. Как только он вышел, Белла кинулась к парню, заключив его в костедробильные объятия и жадно целуя в губы.

— Я так волновалась, что что-то пойдёт не так… и думала, что если никогда больше не смогу… быть с тобой снова, то… я… я… — глаза девушки повлажнели, угрожая пролить слёзы беспокойства, которые она всеми силами пыталась сдержать.

Гарри крепко её обнял.

— Эй, я в порядке. Всё хорошо; твой великолепный бойфренд, встряхнувший твою жизнь, всё ещё с тобой, — и он выдал свою «запатентованную» кривую усмешку.

— Идиот! — шлёпнула его Белла по лбу, но, тем не менее, улыбнулась, покачав головой. Юноша был горд собой, что смог повернуть эмоционально тяжёлую ситуацию и поднять девушке настроение. Не имело никакого смысла им обоим быть эмоционально опустошёнными, хотя своё состояние он скрыл хорошо.

Через десять минут пара уже летела в гоблинской вагонетке вниз по туннелям, прорытым под банком. Белле показалось, что прошло не так уж и мало времени, прежде чем вагонетка остановилась перед небольшой дверью, в которую без затруднений мог войти лишь один человек.

— А почему дверь такая маленькая? — поинтересовалась она у сопровождавшего их молодого гоблина Грипхука. Гарри его узнал, но ничем этого не показал.

— Это мера безопасности, которую однажды заказал Лорд Эваншейд. Она позволяет одновременно входить только одному, поэтому если по каким-то причинам в хранилище попытается ворваться группа людей, то оборонительная магия сможет поразить сразу всех нарушителей. Таким образом предотвращается большой расход силы на непреодолимую защиту, — писклявым голосом пояснил Грипхук.

— И как же мне войти? — спросил Гарри.

— Всё завязано на кровь Вашего Дома, милорд. Вы должны дать гербу Эваншейдов каплю своей крови.

Юный лорд заметил острый выступ, под которым располагался клюв феникса, и нажал на него пальцем. Вниз по выступу потекла кровь, клюв раскрылся и, казалось, глотнул живительной жидкости. Герб вспыхнул красным светом, и дверь открылась.

— Сможет ли Белла войти со мной? — спросил Гарри гоблина.

— Когда окажетесь на той стороне, пригласите её, назвав по имени, и защита её пропустит, — объяснил Грипхук.

Юноша прошёл через дверь и, попав внутрь, позвал свою девушку:

— Беллатрикс Блек, можешь войти.

Белла осторожно вошла в дверной проём, толщина которого достигала пяти футов[2]. Только пройдя его насквозь и выдохнув, она поняла, что всё это время не дышала. Сразу после Беллы через дверь прошёл гоблин, чем немало удивил Гарри.

— Грипхук, как вы вошли? Я же вас не приглашал, — сухо поинтересовался он.

— Мы, гоблины — хранители подземелий, и можем входить куда угодно без ограничений. Хоть мы никогда не делаем этого самостоятельно, но поскольку Вы здесь, я могу войти без какого-либо вреда, — объяснил тот. Беллатрикс это не понравилось, и, судя по выражению лица Гарри, его такое положение вещей тоже не устраивало.

— Теперь справа можете увидеть дверь, ведущую в персональное хранилище Вашей семьи, левая же дверь ведёт в сокровищницу, — пояснил Грипхук.

— На этих дверях есть какая-нибудь защита? — поинтересовался Гарри.

— Нет, милорд, Ваш предок полагал, что любой злоумышленник будет сражён прежде, чем сможет проникнуть так далеко. И он был прав, — выпятил грудь гоблин. — Здесь установлена наилучшая гоблинская защита.

Гарри с Беллой вошли в левую дверь и оказались в удивительно большом помещении — размером лишь вполовину меньше Большого зала Хогвартса. Юноша с трудом мог представить, сколько нужно золотых галлеонов, серебряных сиклей и бронзовых кнатов, чтобы заполнить это хранилище. Здесь уже пылились несколько тысяч галлеонов, но размер этой кучки казался ничтожным по сравнению с величиной комнаты.

Подростки начали доставать из сумки уменьшенные сундуки и расставлять их на пятифутовом[2] расстоянии друг от друга. Когда все сундуки заняли свои места, пара принялась возвращать им исходный размер. При этом учётный лист рядом с дверью автоматически обновлялся. В конце концов запись в нём увеличилась с четырёхсот двадцати трёх тысяч до почти шестидесяти миллионов галлеонов.

Увидев итоговую сумму, Белла была ошеломлена; ей казалось, что всего лишь сорока сундуков будет и близко недостаточно для хранения пятидесяти девяти миллионов галлеонов. Она поняла, что Леди Хогвартс должно быть наложила на них расширяющие чары.

Под итоговой суммой денег на учётном листе появилась строчка «Драгоценные Камни». Ниже перечислялось количество рубинов, сапфиров, бриллиантов и прочих драгоценных камней. Этот набор оценивался в сумму свыше двадцати миллионов, в результате чего собственный капитал хранилища составил свыше восьмидесяти миллионов галлеонов в ликвидных активах.

Грипхук чуть не грохнулся на пол, увидев новую сумму в учётном листе. Теперь Эваншейды входили в пятёрку богатейших семей Великобритании. Гоблины устроят турнир по перерезанию друг другу глоток, чтобы получить возможность управлять таким огромным счётом и, конечно же, получить привычные три процента с любой прибыли от инвестиций, которые они бы сделали от имени Дома Эваншейд.

После посещения сокровищницы Гарри с Беллой исследовали персональное семейное хранилище, в котором обнаружили довольно приличную библиотеку древних книг и рукописей по использованию магии крови и других тайных магических практик. Эти разделы магии были либо запрещены Международной Конфедерацией Магов, либо просто затерялись во тьме веков.

Судя по названиям книг, нельзя было сказать, что Эваншейды сильно тяготели к светлой стороне, и как говорила им Леди… эта семья скорее относилась к тёмной стороне серого. Просмотр семейного Гримуара подтвердил, что действительно, Эваншейды отлично разбирались в магии крови и даже пробовали себя в искусстве магии Призыва.

— Это может нам очень пригодиться в Хогвартсе, Гарри. Тут есть заклинания и проклятия, о которых я раньше никогда не слышала, по крайней мере в новейшей истории они не применялись. Лучшими атакующими заклинаниями являются те, о которых ваш враг ничего не знает и, поверь мне, в некоторых из этих старых записей описаны заклинания, забытые уже сотни лет назад, — взволнованно сказала Белла.

— Тогда, полагаю, мы можем захватить его с собой, — ответил юноша, листая страницы. — Подожди… На каком это языке? Я его не узнаю, — спросил он свою девушку, указывая на страницу.

Белла взглянула на то, что показывал Поттер, но осталась в таком же недоумении, как и он.

— Я не знаю, Гарри. Это не латинский, не греческий, ни любой из кельтской группы языков, ни любой другой из современных европейских языков. Возможно, Леди его узнает, — сказала она, пожав плечами.

— Похоже, на этом языке тут ещё несколько страниц, — заметил парень. — Ладно, возьмём гримуар с собой. Наверное ты права, и Леди что-то об этом знает. — Гарри снял книгу с подставки и положил в сумку.

— Что-нибудь ещё хочешь посмотреть, пока мы здесь? — спросила девушка.

— Мне пока достаточно, если только ты не хочешь немного осмотреться, — ответил ей парень. — Я захватил несколько журналов моего пра-пра-прадеда. Видимо он был последним Эваншейдом, заходившим в хранилище. После этого, похоже, семья исчезла.

— Интересно, семья выродилась в сквибов, или произошло что-то другое? — поинтересовалась Белла.

— Не знаю, может быть в этих журналах есть ответ на вопрос, что случилось с семьёй, — ответил ей Гарри. — Если они были настолько сильны, то странно, что просто исчезли из волшебного мира, — размышлял он вслух.

— Так, я уже умираю с голоду. Как насчёт пойти пообедать? — предложила девушка.

— Отличная идея, — согласился парень.

* * *

Через час двое подростков сидели в причудливом бистро неподалёку от кафе-мороженого Флориана Фортескью. Денёк выдался тёплым, и Косой Переулок бурлил от шнырявших туда-сюда покупателей, выбравшихся пройтись по многочисленным сувенирным лавкам и ресторанам.

— Знаешь, а в моём времени этого места не существует, — тихо сказал Гарри Белле.

— Серьёзно? А оно весьма популярно. Владельцем тут Джерард Белл — магглорождённый. Окончил Хогвартс примерно лет двадцать назад. После этого он на некоторое время покинул волшебный мир и отправился во Францию, чтобы выучиться там на шеф-повара. Десять лет спустя вернулся и открыл это бистро. И, кстати, его сын — Джозеф Белл, сейчас учится на пятом курсе в Гриффиндоре.

Пока Белла давала эту историческую справку, Гарри задумался, а не является ли владелец родственником Кэти Белл из его времени.

— Кажется, ты много о нём знаешь, — вопросительно произнёс он.

Девушка улыбнулась.

— На самом деле мир маггловской музыки мне открылся в основном благодаря Джозефу. Года четыре назад мы с мамой зашли сюда поесть, и я услышала интересную музыку, доносящуюся из кухни. Мне стало немного любопытно и я решила выяснить, откуда она. Оказалось, что Джозеф подметал полы и слушал певца по имени Элвис Пресли. Ты о нём слышал? — спросила она.

— Да, и я уверен, как и большинство людей, ну, по крайней мере магглов, — уточнил Гарри.

— Во всяком случае, это было моё первое знакомство с маггловской культурой. В тот же день я встретила Джерарда и познакомилась с ним. Он спросил, нравится ли мне музыка и, естественно, я ответила ему «да». Тогда он сходил в свой кабинет и дал мне мою первую маггловскую пластинку. Конечно же, это был Элвис. С тех пор Джерард стал моим поставщиком всех маггловских вещей, — озорно улыбнулась Белла.

— Вот это да, — всё, что мог сказать Гарри.

Внимание пары привлёк какой-то беспорядок вверх по аллее. Несколько криков заставили Гарри действовать инстинктивно: он вскочил со своего места, одновременно выхватив палочку. Белла следом за ним тоже достала свою, в то время как другие посетители небольшого заведения не понимали, что происходит.

Поттер увидел их первым: около десятка людей в чёрных плащах и белых масках в виде черепа надвигалось прямо на них. Все с палочками наголо они образовали вокруг бистро полукруг.

— Пожиратели Смерти! — крикнул юноша другим посетителям ресторана, но всё, чего этим добился в ответ — лишь пустых или сомневающихся взглядов.

— Смерти кто? — спросил полноватый волшебник-шатен.

— Плохие парни! — закатывая глаза, сделал вторую попытку Гарри.

— ПУСТЬ ВСЕ ПРИСУТСТВУЮЩИЕ ЗДЕСЬ ЗНАЮТ, ЧТО МЫ ОЧИЩАЕМ НАШ МИР ОТ ТЕХ, КТО НЕДОСТОИН, ОТ ГРЯЗНОКРОВОК, ОТРАВЛЯЮЩИХ НАШ МИР СВОЕЙ ГРЯЗЬЮ! — прокричал один из Пожирателей тем, кто наблюдал за происходящим.

Джерард Белл выбежал из кухни и уставился на группу перед своим рестораном.

— Что это такое? — спросил магглорождённый волшебник, направляясь к двери.

— Мистер Белл! Не ходите туда! — предупредила друга Беллатрикс, всё ещё находящаяся под чарами гламура.

— МЫ БОЛЬШЕ НЕ ДОПУСТИМ, ЧТОБЫ ЭТОТ СБРОД МЕШАЛ ПРОЦВЕТАНИЮ ТРУДОЛЮБИВЫХ ВОЛШЕБНИКОВ И ВЕДЬМ, ИЛИ ЧТОБЫ ЗАГРЯЗНЯЛ НАШУ КУЛЬТУРУ СВОЕЙ МАГГЛОВСКОЙ МЕРЗОСТЬЮ КАК В ЭТОМ ЗАВЕДЕНИИ!

— Это зашло слишком далеко! — воскликнул Джерард Белл, схватил дверную ручку и распахнул дверь.

— Нет! — вскрикнула Беллатрикс, но владелец вышел защищать труд всей своей жизни.

— Убирайтесь отсюда вы все, пока я не вызвал авроров! — закричал Джерард.

— Это ты, грязь, владеешь этим заведением? — с презрением поинтересовался лидер толпы.

— Я! А кто, чёрт возьми, ты такой? — требовательно спросил Белл.

— Тот, кто несёт волну изменений, — усмехнулся человек в маске. — СПАЛИТЕ ЗДЕСЬ ВСЁ! — Одиннадцать остальных Пожирателей подняли свои палочки и выстрелили заклинаниями «Инсендио» по переполненному ресторану.

— НЕЕЕТ! — Закричал Джерард, но его проигнорировали, и огненные заклинания продолжали сыпаться на постройки.

В небольшом бистро вспыхнула паника. Мужчины, женщины и дети бросились к двери, создав этим только давку.

Гарри направил палочку на большое окно, выходящее на улицу, и взорвал его «Бомбардой», после чего они с Беллой стали помогать людям выбираться из него, в то время как пламя начало постепенно пожирать крышу, а заведение наполнил дым. Как только зал покинул последний человек, пара тоже вышла на улицу, увидев, что Джерард отчаянно пытается потушить пожар струями воды из своей палочки.

Гарри оглянулся на причудливый ресторан и смело мог утверждать, что спасти его не удастся: огонь как расплавленная лава устремился с крыши во внутренние помещения, тут же поджигая всё, чего касался. Двенадцать Пожирателей Смерти хохотали над бесплодными усилиями Джерарда.

— УБЛЮДКИ! — закричал Белл. Услышав это, подростки повернулись и увидели, что владелец ресторана направляет палочку на Пожирателей Смерти.

Время, казалось, замедлилось, когда Гарри и Белла с ужасом наблюдали, как по крайней мере полдюжины болезненно-зелёных заклинаний ударили в грудь разъярённого магглорождённого мужчины. Он упал словно марионетка с обрезанными нитями.

Тут в ярости закричал другой человек… и им оказалась Белла. Её палочка размылась от скорости, посылая в толпу людей в масках проклятие за проклятием. Двое немедленно упали и заорали от прилетевших им проклятий молодой ведьмы. Гарри увидел проблеск Беллатрикс, которая могла бы стать самой страшной ведьмой в Великобритании.

Пожиратели на мгновение растерялись, увидев как двое из них неожиданно упали на землю. Это дало Гарри возможность вывести из строя ещё двоих костеломным проклятием, после чего оставшиеся восемь полностью сосредоточились на двух подростках.

Гарри попытался убедить Беллу бежать, но она то ли не слышала его, то ли просто не хотела этого. Ярость, воспламенившаяся в ней, требовала мести. Если она не собирается бежать, то ему придётся сделать всё возможное, чтобы сохранить жизни им обоим.

Плюсом было то, что Гарри прошёл через Турнир Трёх Волшебников, во время которого узнал широкий спектр атакующих заклинаний и был чрезвычайно точен в их исполнении. А уклонение от проклятий одноклассников развило в нём повышенные рефлексы.

Также он нашёл в библиотеке Блэков очень познавательную книгу, в которой описывались некоторые весьма изобретательные проклятия. Он мог вспомнить пару из них, хотя на практике никогда их не пробовал. Однако сражение не оставляло времени на то, чтобы пробовать что-то неиспытанное.

К Белле стремительно летел луч заклинания оранжевого цвета, она же, занятая противоборством с другим человеком в маске, не увидела его. Гарри сплёл отражающий щит, пославший заклинание обратно отправителю. Человек закричал, падая на землю, и из его рта потекла жидкость розоватого цвета.

Внезапно земля ушла из под ног юноши, взрывом отбросив его на несколько футов. Он с глухим стуком упал на спину, но разлёживаться долго не собирался. Перекатившись на колени, он искал ближайшие угрозы.

Справа от себя он услышал вскрик Беллы, когда режущее проклятие ударило её в левое плечо. Гарри вскочил на ноги и побежал так быстро, как только мог в сторону своей девушки. Люди разбегались в разные стороны, пытаясь побыстрее покинуть место схватки. Ему пришлось буквально сбить с ног одного из убегающих волшебников, чтобы побыстрее добраться до Беллы, спрятавшейся за переносной витриной.

Гарри увидел её испуганное лицо, кровь, стекающую по левой руке, а затем у него внутри что-то щёлкнуло. В его памяти всплыло одно из проклятий, которые он видел в книге из библиотеки Блэков. Особое проклятие, обладавшее широкой областью воздействия… множественный резак. Слова проклятья потекли с его уст, как если бы он знал их с рождения, а палочка выписывала нужные движения, словно он уже выплетал это проклятье тысячу раз.

Из его палочки вылетела широкая дуга алого цвета и взрезала шею одного из Пожирателей Смерти, голова которого скатилась с плеч и упала на землю с глухим стуком. Затем она вскрыла грудные клетки двум другим. Но Гарри ещё не закончил: мощным оглушителем он отправил очередного противника в стену, куда тот и врезался, оказавшись после этого в глубоком нокауте.

От оставшихся четверых Пожирателей Смерти в него полетели быстрые и яростные проклятья, но, в отличие от большинства волшебников, сражающихся из неподвижного положения, Гарри подпрыгивал и уклонялся от лучей, когда мог, либо ставил щит, когда уклониться не удавалось.

Пожиратели атаковали его несколькими смертельными проклятьями, однако им приходилось нелегко выцеливать проворного молодого человека. Пока Гарри отвлекал всё их внимание, Белла смогла выбраться из своего укрытия и зайти Пожирателям во фланг.

Одного из людей в масках поразило быстрое оглушающее заклинание, а так как он стоял позади своих союзников, потеря его боеспособности произошла незаметно для оставшихся троих. Однако следующий прекрасно наведённый оглушитель Беллы предупредил двух других.

Лидер группы, оказавшийся в числе последних двоих, оставшихся на ногах, закричал своему соратнику отступать. По характерному повороту стопы Гарри понял, что мужчина собирается аппарировать. С молниеносной скоростью он выстрелил костеломом, поломавшем ноги этого человека ниже колен, а затем избавил его от палочки обезоруживающем заклинанием. Второй человек в маске исчез за доли секунды до того, как его настиг оглушитель Беллы.

Гарри быстро направился к поверженному лидеру группы из двенадцати убийц. Тот пытался поддерживать себя, оперевшись о стену соседнего магазина.

— Ты только что решил свою судьбу, мальчишка! — усмехнулся Пожиратель, харкая кровью. Тут он упал лицом вниз, сломав маску о землю. Зазубренный край маски разрезал левую сторону его лица от подбородка до глаза. Кровь из зияющего разреза тут же стала заполнять его рот.

Гарри присмотрелся к мужчине и увидел его большое сходство с постаревшим Люциусом Малфоем. У него были длинные платиновые волосы, синие глаза и идентичная усмешка — все фамильные черты Малфоев.

— Я бы на вашем месте озаботился своей собственной судьбой. — Гарри приблизился вплотную, направив палочку в сердце мужчины.

Белла подошла поближе и чуть не ахнула, узнав Абраксаса Малфоя — главу семьи Малфой. Она прошептала Гарри на ухо личность человека, истекающего перед ним кровью. Когда юноша вновь направил свой взгляд на мужчину, его улыбка превратилась в абсолютно дикую.

— Я вот думаю — может сделать нашему миру одолжение и просто убить вас сейчас, мистер Малфой, — произнёс юноша резким тоном, что не оставляло сомнений в его серьёзных намерениях. — Сегодня вы убили невинного человека, — прорычал он.

— Он был грязью! — выплюнул Малфой. — Мы поступим так со всеми грязнокровками, если они откажутся покинуть наш мир! Мой Лорд проследит за этим!

— Фанатичный ублюдок! — прошипела Белла и несколько раз пнула мужчину в бок. Малфой упал, завыв от боли из-за нескольких сломанных рёбер.

— Если я узнаю, что нападения на магглорождённых продолжаются, Малфой, тебе лучше бежать и забиться в такую щель, чтобы я тебя не нашёл, — предупредил Гарри со злостью, подняв палочку и направив прямо в лоб мужчины.

Глаза Абраксаса расширились, когда он увидел перстень на правой руке юноши.

— Этого не может быть, — еле слышно пробормотал он.

— Гарри, нам пора! Авроры уже близко! — предупредила Белла.

Ещё раз злобно глянув на блондинистого Пожирателя Смерти, Поттер сломал палочку патриарха Малфоев и быстро ушёл вместе с девушкой. Не в их интересах сейчас загреметь в допросную ДМП[3]. Ведь было бы весьма затруднительно объяснить аврорам факт существования подростка, путешествующего во времени.

——————————

[1] Приблизительно 15 сантиметров. — Прим.пер.

[2] Около полутора метров. — Прим.пер.

[3] Департамент Магического Правопорядка. — Прим.пер.

Жители Косого переулка не могли поверить в произошедшее. На их памяти никогда не происходило нападений подобного рода. Даже во времена правления Гриндевальда Косой переулок оставался не затронутым актами террора.

Когда ведьмы и волшебники выбрались из разнообразных укрытий, они поразились степени разрушений, произведённых всего за пять минут боя. Девять человек погибли. Восемь из них были одеты в чёрные мантии, а их лица скрывались под масками, девятого же все хорошо знали и любили — Джерард Белл, владелец единственного бистро в переулке.

Трое других мужчин находились либо без сознания, либо были ранены настолько тяжело, что не смогли бежать. Невредимым покинуть поле боя удалось лишь единственному человеку в маске. Личность одного из тяжело раненых человек произвела на большинство шок — им оказался хорошо известный и уважаемый член Визенгамота, а также глава старой чистокровной семьи.

На место преступления прибыл аврор капитан Аластор Грюм и быстро всё осмотрел. Будучи ветераном войны с Гриндевальдом, он уже давно был привычен к тому, что одни волшебники способны сотворить с другими, так что кровь и разрушения, которые он лицезрел, мало его трогали. Реальный интерес он проявил к тому, что раньше подобные нападения происходили лишь в отдалённых районах Великобритании, где их жертвами всегда становились магглы, магглорождённые и изредка полукровки. Сейчас же, впервые, «пища» превратилась в хищника.

На своих миссиях «бей и беги» террористы никогда не теряли людей, их целью было сильно ударить и быстро сбежать, оставив за собой этот проклятый знак в небе. По большей части Министерство старалось замалчивать эти нападения. Но вот этот инцидент они уже не смогут положить под ковёр. В торговом районе, где частенько разгуливают толпы людей, имелось слишком много свидетелей.

Грюм предположил, что благодаря своим успехам в провинциальных районах террористы осмелели и теперь решили выйти на «большую сцену». Только вот их парадный выход обернулся неожиданными результатами. Кто-то нанёс ответный удар. Кто-то успешно отбивался и крепко надавал им по задницам.

— Капитан Грюм, сэр!

— Что у вас, стажёр Боунс? — Грюм повернулся к слегка позеленевшей миловидной рыжеволосой девушке чуть старше двадцати лет, которую он держал при себе в качестве ученицы.

— Сэр, мы обезопасили периметр площади. Робардс и Вилдкомб перенесли тела всех погибших в соседнюю аптеку для осмотра и идентификации. Гилкрист и Талмейдж охраняют троих выживших террористов в почтовом отделении до вашего прибытия, сэр, — отрапортовала Амелия Боунс, после чего на секунду замялась.

— Что-нибудь ещё, стажёр Боунс? — поинтересовался Грюм.

— Вообще-то, э-э… да, сэр. Один из арестованных… это Лорд Малфой, — ответила Амелия, словно сама не верила в свои слова.

— В самом деле? — интерес Грюма тут же возрос. — Я подозревал, что эта организация финансируется кем-то из богатой чистокровной элиты. Похоже, теперь у меня появилось доказательство, — хищнически усмехнулся он.

— Э-э, да, сэр, — сглотнула Амелия, посмотрев на лицо шефа.

— Очень хорошо, стажёр Боунс, я хочу столько свидетельских показаний, сколько вы и остальные из команды сможете получить. У нас есть террористы, но я не вижу никого, кто бы взял на себя ответственность за их уничтожение. Возможно, мы имеем дело с конкурирующей группировкой, а может быть, магглорождённые объединились и решили навалять им в ответ, — размышлял вслух Грюм.

— Капитан Грюм, сэр!

— Аврор МакКиннон, что у вас? — спросил Грюм, обернувшись к новоприбывшему.

— У одного из погибших террористов мы обнаружили этот пергамент, сэр. Похоже, в нём список всей коммерческой собственности магглорождённых в переулке, — отрапортовал Шеймус МакКиннон, передавая пергамент своему капитану.

Тот взял протянутый лист и прочитал его.

— Хмм, похоже Белл сегодня являлся не единственной целью; в списке ещё пять других предприятий. К сожалению для террористов они встретили отпор на первой же остановке, — мрачно усмехнулся Грюм. — Очень хорошо, МакКиннон, личности мёртвых террористов уже установлены? — поинтересовался он.

— Да, сэр. Братья Роджер и Раймонд Джагсоны, Эдриан Монтроуз и Сильвия Хедгебёрн — все недавние выпускники Хогвартса, — со вздохом сожаления подтвердил аврор второго класса.

— А остальные четверо? — уточнил Грюм.

— Вам это не понравится, сэр.

— Не тяни кота за яйца, Шеймус, говори, — приказал Грюм.

— Тобиас Булстроуд, Питер Розье, и… Лорд Лестрейндж со своим братом Лукасом.

— Волосатая задница Мерлина! Два сына известных семей, лорд и его брат, не говоря уже о причастности Малфоя. Когда это выйдет наружу, считай что дерьмо попало в вентилятор, — выругался Грюм. — Кто бы их ни убил, не важно, самооборона это или нет — половина Визенгамота потребует их крови.

— Какие будут приказы, сэр? — спросил Шеймус МакКиннон.

— Ладно, я хочу, чтобы тела портключом отправили в морг Министерства. У входа поставьте двух охранников, я не хочу, чтобы там болтался кто-то, кроме патологоанатома. Это ясно?! — приказал Грюм.

— Да, сэр! Есть ещё одно, сэр. Мы обнаружили на левом предплечье всех террористов одну и ту же татуировку, — сообщил МакКиннон.

— Да? И что на ней? — поинтересовался Грюм.

— Череп с открытым ртом, из которого словно выскальзывает большая змея, заворачиваясь вокруг себя, — ответил аврор. — Очень похоже на тот знак, который мы видели в небе при других нападениях.

— Цветная? — уточнил Грюм.

— Нет, сэр, просто чёрная татуировка.

— Интересно, — протянул тот, почёсывая щетинистый подбородок.

— И она движется, сэр, — добавил Шеймус.

— Что?

— Она движется. Ну, на живых террористах. Татуировки на мёртвых неподвижны, но у троих выживших, кажется, двигаются, сэр.

— Что ж, поинтересуюсь об этом у Абраксаса, когда буду его допрашивать, — ответил Грюм.

— Допрашивать старшего члена Визенгамота?! Разве это законно, сэр? — спросил Шеймус.

— Он был задержан на месте преступления и идентифицирован как участник военных действий; он, очевидно, член этой террористической группы. Поэтому его право на неприкосновенность как члена Визенгамота отменяет министерский указ, где его действия квалифицируются как убийство и, возможно, измена, — усмехнулся Грюм.

— Э-э, верно, сэр. Тогда я пойду подготовлю тела к немедленной транспортировке, — ответил Шеймус, вытянувшись во фрунт, после чего последовал в аптеку.

Грюм же отправился проверить выживших задержанных, которых уже начали лечить сотрудники медицинского отдела аврората. Капитан вошёл в древнее почтовое отделение, где стоял отчётливый запах старого пергамента и совиного помёта.

— Отчёт! — приказал он, ставя в известность о своём присутствии подчинённых и целителей.

— Эти двое, — махнул рукой целитель Кавано в сторону двух связанных мужчин, охраняемых аврорами, — легко отделались, их всего лишь оглушили. За исключением нескольких царапин от падения они в порядке. Лорд Малфой, однако, в более худшем состоянии. Большие и малые берцовые кости в его ногах раздроблены, и осколки вышли через кожу. В результате он потерял много крови. Несколько рёбер сломаны; одно из них проткнуло правое лёгкое. Я смог удалить из лёгких большую часть жидкости, но чтобы полностью восстановить их работоспособность, его нужно будет показать целителям из Святого Мунго.

— Я дал ему кроветворное, чтобы компенсировать потерю крови, но вот кости в ногах повреждены слишком сильно и их не восстановить. Придётся их полностью удалять и выращивать заново. Рваные раны на его лице я исцелил, но, к сожалению, шрам останется. В общем, здесь я сделал всё, что мог, тем более тяжёлые травмы должны излечиваться в больнице, — закончил свой доклад врач.

— А о нападении он ничего не говорил? — спросил Грюм целителя.

Тот покачал головой.

— О нападении ни слова, но он постоянно бормочет «не может быть». Я не уверен, что он имеет в виду, но кажется, это единственное, что можно от него добиться. Очень похоже на то, что он увидел нечто настолько страшное, что его разум просто закрылся и в состоянии воспроизводить только эти три слова.

Грюм вздохнул:

— Что ж, проводить сейчас допрос павлина будет немного трудновато, не так ли? — Целитель просто пожал плечами.

— Я конечно не мозгоправ, Аластор, но в этом человеке что-то сломалось. Я видел такое раньше, во время Первой магической. Люди видят что-то настолько страшное или шокирующее, что запираются внутри своего ума, чтобы не сталкиваться с ужасающей правдой о том, что они видели, — объяснил старый целитель своему давнему другу.

— Как думаешь, это навсегда? — спросил Грюм, глядя на Малфоя так, словно потерял свою любимую новую игрушку.

— Трудно сказать. Я слышал о людях, возвращавшихся к реальности в течение нескольких дней, а также о других, которые никогда не восстанавливались. Зависит от человека, полагаю, — ответил Кэлвин Кавано.

— Ладно, спасибо, Кэл. Я хочу, чтобы в Святом Мунго он находился под постоянной охраной и пошлю с вами в больницу команду, как только будете готовы отправляться.

— Очень хорошо, Аластор. Мне понадобится примерно десять минут. — Грюм кивнул и приказал двум своим аврорам сопровождать старого целителя. Затем его пронзительно голубые глаза упёрлись в двух оставшихся террористов.

— Похоже, остаётесь только вы двое. У меня есть замечательный карцер, который вас ждёт не дождётся, пока мы не приступим к веселью… я имею в виду допрос, конечно, — ухмыльнулся Грюм. — Гилкрист, Талмейдж! Я хочу, чтобы этих двоих максимально обезопасили. Никто не должен их увидеть, пока я ими не займусь, это ясно? — двое авроров вытянулись.

— Так точно, сэр! — хором рявкнули они.

— Тогда забирайте их отсюда, — приказал Грюм, и два аврора с арестованными переместились по портключу в изолятор ДМП в Министерстве.

— Капитан Грюм, сэр!

— Закончили брать показания, стажёр Боунс? — поинтересовался тот у своей протеже.

— Да, сэр. И мы узнали кое-что удивительное о тех, кто отомстил террористам, — заявила та.

— Ну? Хватит держать меня в напряжении, девчонка! Кто это был? — спросил Грюм, нетерпеливо подняв брови.

— Гм… Судя по показаниям, террористы напали на бистро Белла и подожгли его. Мистер Белл оказал им сопротивление и был поражён несколькими проклятиями Авада Кедавра. Когда террористы начали обстреливать здание, внутри создалась паника. Завсегдатаи бистро пытались бежать через дверь, но из-за создавшейся давки та быстро заблокировалась, — рассказывала Амелия. Грюм закатил глаза, не уставая поражаться тому, насколько нерационально действуют люди, находясь в панике. — По словам посетителей бистро молодая пара вынесла наружу большое окно и помогала людям эвакуироваться через образовавшийся проём, — добавила она.

— Проклятье, это было умно. Наверняка они спасли несколько жизней, — проворчал Грюм.

— Да, после того как оставшиеся люди выбрались из помещения, пара тоже покинула его, а затем убили мистера Белла. Свидетели говорят, что молодая девушка закричала, а затем начала посылать в террористов проклятия, разом выведя из строя двоих из них. Следом за ней молодой человек тоже начал колдовать. По словам свидетелей, они никогда не видели такой быстрой работы с палочкой и настолько разрушительных заклинаний, которые демонстрировал молодой человек. Если сможете в это поверить, несколько свидетелей говорят, что он послал лентообразное проклятие, от которого одновременно погибли трое террористов.

— Какой-то вид взрывных проклятий? — поинтересовался Грюм.

Покачав головой, Амелия ответила:

— Нет, они сказали, что это было похоже на режущее проклятие, только более смертоносное: оно отрубило голову одному террористу и разрезало грудину двум другим.

— Да, видел я эти тела, — задумчиво произнёс Грюм, потерев лицо. — Так, кто ещё им помогал?

— В том-то и дело, что больше никто не поднял палочку, — ответила Амелия.

— Хочешь сказать, что двое двадцатилеток завалили десяток террористов? В одиночку?

— Нет, сэр, — возразила Амелия.

— Я так и знал, — кивнул Грюм.

— Это были подростки, — осторожно уточнила Боунс.

Грюм посмотрел на свою молодую протеже в недоумении.

— Если ты ещё не поняла, Амелия, сейчас не время для шуток.

— Я вполне серьёзно, сэр. Несколько свидетелей утверждают, что им не могло быть больше семнадцати лет, а некоторые говорят, что ещё моложе, — возразила та своему наставнику.

— Итак, я должен поверить, что двое подростков справились с десятком взрослых волшебников? Я тебя правильно понял? — Грюм жёстко посмотрел на молодую авроршу. Амелия сглотнула, но стояла на своём.

— Да, сэр, это именно то, что заявляют свидетели.

— И где же этот реактивный дуэт сейчас?

— Никто не знает, сэр. Кажется, после окончания битвы они покинули переулок, — ответила Амелия.

— И сейчас это не вызывает никаких подозрений? — саркастически спросил Грюм.

— Немного, сэр, — признала Амелия.

— Но у нас хотя бы есть описание этих двух подростков?

— Да, сэр. Девушка — высокая и стройная с длинными прямыми русыми волосами, ростом около метра шестидесяти пяти. Парень темноволосый, тоже высокий, ростом около метра семидесяти пяти, атлетического телосложения. Оба в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет, — доложила Боунс, сверившись со своими записями.

— Очень хорошо, Амелия, кто у нас свяжется с ближайшими родственниками?

— Мунго присылает нам директора их кризисного центра, чтобы помочь с уведомлением семей. — Она ещё раз сверилась с записями. — Да, гм… Дорея Поттер… Леди Поттер?! — ахнула Амелия. — Я и не знала, что она работает в Святом Мунго.

— Вообще-то, Поттеры после Первой магической войны и финансировали создание в Мунго кризисного центра. А леди Поттер к тому же была целителем, прежде чем вышла замуж за лорда Поттера, так что не вижу в этом ничего странного.

— Да, но для леди заниматься чем-то подобным… ну, необычно, — объяснила своё удивление Боунс.

— Не совсем необычно, Поттеры же гуманисты — они всегда стараются оказать помощь другим, — ответил Грюм. — Во время Первой магической их мэнор фактически превратился в полевой госпиталь. Благодаря им было сохранено множество жизней, в том числе и моя, — улыбнулся он и подмигнул ей.

— А сейчас давай здесь заканчивать, а то меня дожидается пара болванов, которых нужно допросить. Могу даже позволить тебе понаблюдать, — усмехнулся Грюм, и глаза его молодой протеже загорелись от предвкушения.