Сквиб (гет)

Гарри сидел на диване, судорожно сцепив руки «в замок» и чуть сгорбившись. Со стороны могло показаться, будто тяжесть столетий в один миг обрушилась на его плечи. Неизвестно сколько времени он провел в таком положении, но потом, решившись, резко выпрямился и посмотрел на Сириуса, сидевшего рядом.

— Хорошо, крестный. Раз ты хочешь, то я тебе все расскажу, — сглотнул юноша: вероятно, стоит ему только «исповедаться», и «казенный дом» не за горами.

— Представь себе, Сириус, что пятьдесят лет назад где-то в Англии жила семья Гонтов, ведущая свою линию от самого Салазара Слизерина, — Гарри решил, что начнет с того момента, когда произошло изменение в истории волшебного мира. Он медленно погружался в воспоминания прошлой жизни, о которой хотел забыть навсегда. Вот Дамблдор показывает ему воспоминания — свои, работников министерства, случайных волшебников. Перед глазами молодого человека возник образ полуразвалившегося дома, влачило свое жалкое существование древнее семейство, опустившееся до низшей грани, и девушки, влюбившейся в обыкновенного маггла. Вспомнилась драма, разыгравшаяся в жестоком семействе, бегство «влюбленных», сожаление, раскаяние и, наконец, правда, стоившая юной Меропе ее мнимого счастья. Рождение Тома Нарволо Риддла. Детство последнего из Слизеринов в маггловском приюте. Потом школа и «приключения», оставившие после себя много неприятностей, следствием которых стала череда трагических событий. О хоркрусах Гарри предпочел умолчать…

— И вот когда-то отличный студент, пример для подражания, лучший ученик и староста школы после долгих скитаний по древним местам возвращается в Англию, но уже в облике Темного Лорда, называя себя «Лорд Вольдеморт».

Здесь Гарри остановился и сглотнул: во рту пересохло, но встать и пойти на кухню за стаканом воды не представлялось возможным, потому он продолжил:

— Вольдеморт не просто был одержимым властью маньяком, он был еще и умным магом… По крайней мере, мог казаться таким… поначалу. Хороший оратор, Вольдеморт быстро завоевывал последователей из числа чистокровных волшебников. Многие древние семейства поддерживали его идеи. Так волшебная Британия постепенно раскалывалась на два лагеря: сочувствующих и поддерживающих мага и его противников. Потом Волдеморт допустил большую ошибку: начал нападать на магглов. Это мгновенно отпугнуло немалую часть его сторонников, не принимающих такой подход к делу. Министерство Магии всполошилось, объявив темного мага преступником…

Гарри опять остановился. История приблизилась к ключевому моменту. Услышав следующие его слова, Сириус вполне мог бы сорваться. Пока же он относительно спокойно сидел на диване, пристально вглядываясь в лицо крестника. Сам Гарри старался на него не смотреть. Воспоминания и так причиняли боль.

— Противостояние продолжалось несколько лет. Постепенно Вольдеморт захватывал лидирующие позиции. Но случилось непредсказуемое… точнее, наоборот, — здесь Гарри позволил себе язвительную ухмылку. — Одна прорицательница, до этого не выдававшая ни одного правдивого предсказания, в трансе изрекла пророчество, содержание которого частично стало известно Волде — у него ведь было немало шпионов по всей Англии. Маг, сумеющий победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца… Под описание подходили два младенца: Невилл Лонгботтом и…, — еще одна ухмылка, — Гарри Джеймс Поттер…

Дальше рассказывать стало еще труднее. Но Гарри пересилил себя и продолжил отнюдь невеселую историю своей жизни. Неудавшееся нападение и смерть родителей. Жизнь у магглов на протяжении десяти лет. Школа чародейства и волшебства «Хогвартс». Приключения. Новая встреча с Темным Лордом. Философский камень. Возвращение к ненавистным родственникам. Самое ужасное лето его детства. И снова Хогвартс. Очередная встреча с Вольдемортом в облике Тома Риддла, воспоминания из дневника пятидесятилетней давности.

Гарри рассказывал, а память услужливо подкидывала ему картины прошлого, настолько яркие, что, казалось, он вот-вот окунется в них без возможности вернуться обратно.

И вот настало время его третьего года обучения. Говорить стало еще сложнее, хотя до того могло показаться, что хуже дальше некуда.

— На третьем курсе мальчик по имени Гарри Поттер узнал о существовании у него крестного. Крестного, который был беглым преступником из тюрьмы Азкабан.

Этот год Гарри постарался вспомнить с особой тщательностью. Он рассказал все, даже про подарок на Рождество. И про то, как в конце года, воспользовавшись маховиком времени, он и Гермиона помогли Сириусу бежать…

Четвертый курс принес еще больше испытаний. Турнир Трех Волшебников, превратившийся в турнир Четырех Волшебников, и приведший к возрождению Вольдеморта. Потом очередное ужасное лето у Дурслей и новый, пятый год обучения.

Здесь Гарри сделал долгую паузу, прежде чем продолжить. Пятый год слишком часто снился ему в ночных кошмарах…

Лето и встреча с дементорами обернулись судебным разбирательством. А попытка доказать магическому миру возвращение Вольдеморта закончилась тем, что его объявили сумасшедшим и чуть ли не опасным для общества. Но Дамблдор, как всегда, сумел выкрутиться из ситуации. Остаток лета можно было назвать даже счастливым. Гарри провел его вместе с друзьями и, что самое главное, с крестным. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Ему пришлось уехать в Хогвартс, начался новый семестр. Недоверие со стороны учеников, ждавшее его в школе, оказалось не самым худшим. К этому он, по крайней мере, привык — не раз, и даже не два, он был в таком положении. Но вот шпион-наблюдатель со стороны министерства, замаскированный под учителя, принес куда больше разочарований и боли. Долорес Амбридж, отвратительная женщина и никудышная ведьма. Чему она могла их научить? Разве только слепому повиновению указам министерства. Многим не понравился такой педагог по предмету, который считался чуть ли не самым важным. Но что могла сделать группка недовольных учеников, если сам Дамблдор не смог противится натиску министерства? Ребята просто создали подпольную группу, намереваясь заниматься ЗоТИ самостоятельно. Лояльных к Гарри студентов было не много, но те, что пришли, добавили ему уверенности в том, что его цели праведные. Все на какое-то время нормализовалось. Потом его выгнали из команды, нападки Амбридж постоянно оборачивались для него очередным наказанием. И если бы это были нормальные отработки. Так нет, эта с**а, мучила его Черным Пером, и Гарри был уверен, что она применила бы куда более изощренное наказание… если б могла. Наконец начались каникулы. Правда, чему Гарри уже не удивлялся, начались с неприятного события: на Артура Уизли — отца его друга Рона — было совершенно нападение, которому Гарри стал невольным свидетелем. Слава всем Святым, своевременное вмешательство спасло мужчину. А потом последовало чудесное, самое лучшее Рождество, на котором мальчику довелось побывать. За праздничным столом собрались лучшие друзья, верные соратники и крестный. Торжество прошло на высшем уровне, каждый постарался как мог, создавалось впечатление, что это было последнее Рождество, на котором им доводилось побывать… По сути так оно и было, потом стало не до праздников.

К концу каникул Дамблдор решил, что Гарри пора учиться защищать свой разум от возможного вторжения Вольдеморта и… назначил ему уроки со Снейпом. Но этим урокам не суждено было продлиться долго или хотя бы принести хоть какие-то плоды. А потом вообще стало не до того. Трелони запретили дальше преподавать, Армию Дамблдора раскрыли, а директору пришлось бежать из Хогвартса. В самой школе начались такие беспорядки, которых та, наверное, не знала за всю свою историю. А закончился учебный год просто отвратительно… в отделе Тайн министерства, где погиб Сириус Блэк, от палочки Беллатрисы Лестрейндж и из-за его, Гарри Поттера, глупости…

Все, что происходило после, до прихода негоцианта Гарри рассказывал как-то сухо и сжато, словно пятый год забрал все его силы. Но встречу с торговцем волшебной силой он описал так подробно, как мог…

— Теперь ты вправе объявить меня сумасшедшим и отправить в специальное отделение больницы Св. Мунго, — устало произнес Гарри и отвернулся к окну: за стеклом уже показались первые лучики солнца — наступило утро. Он так устал. Гарри вдруг захотелось побыть не сильным, уверенным в себе молодым человеком, который знает чего хочет и добивается этого, а… а простым маленьким мальчиком. Он снял ботинки и забрался с ногами на диван. Еще через секунду, парень, свернувшись калачиком, лег, опустив голову крестному на колени.

— Знаешь, Сириус, — начал он снова, — я только недавно стал понимать… Дамблдор пытался слепить из меня подобие себя. Он всегда знал, чего хотел… Да, сначала я был для него лишь оружием, оружием против Темного Лорда, но потом он осознал приближение своей старости и смерти, ему нужен был наследник… Наверное, лучше меня кандидатуры не нашлось. Он был настолько сильным волшебником, что другие часто просто не могли с ним спорить, даже если хотели этого. По сути, сначала он держал весь магический мир в своих руках, но с появлением Темного Лорда, все изменилось. Тем более что поначалу ни директору, ни мне никто не верил. Наверное, если б все сложилось по-другому, то я сейчас бы вот так же в тени, как кукловод, держал в руках весь волшебный мир. К этому все и шло… Но я выбрал другой путь.

И пусть тогда я принял решение импульсивно, мечтая лишь видеть своих друзей рядом с собой живыми, а не приходить раз в месяц на их могилы. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, насколько правильным было это решение. Я ведь был очень сильным волшебником, волшебником, который может все, что хочет. Волшебником, из которого воспитали воина — лидером. Я мог повести за собой, мне просто не хватило немного времени… Но боюсь, что все потери, которые мне пришлось пережить из-за той проклятой войны, привели бы меня на темную сторону… Тогда я этого еще не понимал, сейчас осознаю, как никогда.

И все же, когда пришел негоциант и предложил мне взамен силы новую жизнь, — я согласился. Связь с прошлым была жива, светлые чувства перевешивали ненависть и злобу, которые принесла с собой война. Решение было спонтанным. И это хорошо, иначе бы я просто не смог, сила для меня была чем-то таким родным, необходимым, я к ней привык… Мне потом потребовалось почти полгода, чтобы придти в себя от такой потери, да еще и привыкнуть к новой жизни, к новой для меня реальности. Пусть все воспоминания Гарри этого мира у меня сохранились, но все же они были чуждыми. Сейчас мы как бы слились, стали почти единым целым. Пройдет еще немного времени, и я перестану НАС разделять, потому что мы одно.

Он немного помолчал, собираясь с мыслями. Откуда-то взялась потребность высказаться… нет, исповедаться перед Сириусом. Может быть потому, что он хотел получить прощение? Ведь именно он, Гарри, был виновен в смерти крестного.

— Я получил не то, что хотел, но то о чем мечтал… Ведь, по сути, в тот момент я лишь поддался эмоциям. Все из-за мое дурацкой привычки действовать необдуманно… Я просил убить Вольдеморта, в надежде, что ко мне вернуться мои друзья, что мы снова будем вместе. Но вся шутка в том, что негоциант никогда не дает того, о чем просит человек, он обманывает тебя. Он не дал мне возможности воссоединиться с Роном, Гермионой, Джинни… никто из них в этом мире мне не близок… Они здесь вообще другие, не такие, какими я их знал, здесь у нас разные пути… С другой стороны, я все детство хотел иметь нормальную семью, нормальную жизнь, без моей избранности, и сейчас у меня есть все, о чем мечтал. Но да, у меня нет моих друзей, но есть другие, которые ничуть не хуже…. И я нисколько не расстраиваюсь и не сожалею о потерянном, потому что взамен получил гораздо больше, чем вся это глупая, никому не нужная, не способная мне дать чего я хотел, сила!

Комната погрузилась в молчание. Сейчас солнце уже полностью показалось из-за горизонта, заглядывая в незашторенное окно и слепя глаза, но Гарри продолжал смотреть на яркий золотистый диск, не обращая внимания на слезы.

— Тебе надо поспать, — сказал Сириус.

Юноша покорно прикрыл веки, чувствуя неимоверную усталость.

— Умеешь ты удивлять, Гарри. Что же нам теперь делать? — Сириус потрепал черный вихор на затылке крестника, который спокойно спал.

Больше ни Сириус, ни Гарри к этой теме не возвращались.

* * *

Жизнь текла своим чередом, дни сменялись ночами, ночи днями. Ничего необычного с Гарри не происходило. Он воспитывал Роксанну и вел дела с близнецами, веселился на праздниках у друзей и терпел обычные скучные будни. Примерный сын, любящий отец, надежный друг —таким он выглядел на публике. Тот факт, что этот, казалось бы, идеальный молодой человек владел самой, что ни на есть, темной магией, тщательно скрывался.

И все же нет-нет, а Гарри пользовался этой силой. Роксанна обещала стать отнюдь не слабой волшебницей, и всплески магии у нее появлялись с завидной регулярностью. Нередко Гарри приходилось «гасить» их с помощью своей силы. Но со временем проблемы появились и у него. Изъятая магия копилась, заполняя внутренние ресурсы, и, когда те оказались заполненными до предела, сила начала выплескиваться наружу. С проблемой надо было срочно что-то делать. Проще всего: перестать брать ограничивать Роксанну. Но тогда бы пришлось почти ежедневно переживать мини-ураганчики. Палочки он так и не приобрел, зная со слов Сириуса чем это может обернуться. Оставалось только развивать беспалочковую магию, выплескивая силу на повседневные заклинания. Учитывая, что раньше ему уже приходилось тренироваться — во время войны такое умение могло оказаться очень и очень полезным — занятия проходили без видимых проблем.

Полгода Гарри потратил на то, чтобы отремонтировать тот особняк, что подарил ему Сириус. Но, в конце концов, они с Рокси переехали в новый дом. Там они и отметили Рождество, вместе с Сириусом и Энн. Его приглашала на праздник во Францию Флер, но Гарри решил, что мотаться туда-сюда с маленькой девочкой — не самый лучший вариант, да и хотелось побыть дома, потому отказался. А вот родители уехали отмечать Рождество куда-то в Испанию. Гарри с удивлением узнал, что у них там есть дальние родственники по отцу. А Энн отправили к нему, впрочем, девочка совсем не возражала. Рокси не ак давно исполнилось два годика, и малышка начинала нормально разговаривать — с ней стало интересно играть.

Но, несмотря на видимое спокойствие, Гарри все же снедало беспокойство. Может быть, это все глупая, ничем необоснованная тревога. Однако на всякий случай он решил, что называется, подстраховаться. Гарри перевел большую часть своих денег со счета Гринготса на обычный магловский в Германии. Почему именно в эту страну? Да очень просто, немецкий — второй язык, на котором свободно говорил мистер Поттер. Если что он всегда мог уехать туда. Опять же запасным вариантом оставалась Франция, тем более, что Флер была ему хорошим другом и наверняка бы помогла, если вдруг что случится… Позаботился он и о совместном деле с близнецами, постаравшись максимально скрыть свою причастность к их бизнесу. Впрочем, здесь особо беспокоиться не было необходимости. В глаза общественности «Потомки Мародёров» принадлежали близнецам Уизли, которые благодаря своему таланту смогли достичь такого успеха. Гарри оставалось только изменить парочку документов в министерстве. Теперь владельцами торговой марки «Потомки Мародёров» были Фред и Джордж Уизли и некая малозначительная фирмочка. Если специально не искать, то найти связь Гарри с этой фирмой было просто невозможно.

Спокойная жизнь продолжалась почти год, вплоть до нового лета. Беда, как всегда, пришла неожиданно.

* * *

Середина лета — золотая пора для тех, кто зарабатывает себе на хлеб розыгрышами и приколами. Студенты, в отсутствие обычных школьных проблем, изнывают от скуки и ищут новых развлечений. Ну как тут не предложить им эти развлечения? Дело «Потомки Мародёров» процветало, от клиентов не было отбоя. Гарри вел бухгалтерию, близнецы пребывали в постоянном творческом поиске. Можно было только удивляться их изобретательности... и трудолюбию. Фред и Джордж работали без выходных. Гарри завидовал их энергии. Он сам к концу недели чувствовал себя как выжатый лимон. Впрочем, у него и проблем было побольше. Та же Роксанна требовала к себе все больше внимания. Хорошо хоть сейчас ему помогала Энн. Сестра и ее подружки были просто в восторге от крохи и с радостью соглашались с ней посидеть, а за всей этой оравой приглядывал еще и Добби. Как только что-то случалось, он сразу бежал к «сэру Гарри». От родителей сейчас помощи ждать не приходилось. У них назревала своя немаленькая проблема… Лили была на седьмом месяце беременности.

И вот в один из таких безумных дней Гарри получил письмо от миссис Уизли. Женщина ругала его за то, что он «совсем украл ее мальчиков» и сообщала: если они не придут на семейный обед, который должен был состояться на днях, то она пришлет Гарри громовещатель и не один! Гарри тут же активировал все резервы и, вытащив близнецов из подпольной лаборатории в Визжащей Хижине, буквально за шкирку доставил их в «Нору».

— Здравствуйте, миссис Уизли, — улыбнулся он матери большого семейства.

— Прррривет! — громко выкрикнула Рокси. После долгих тренировок она, наконец-то, начала нормально выговаривать букву «р».

— Мама! — из-за спины Гарри выглянули близнецы, отчего он устало выдохнул. Всю дорогу они мусолили очередную гениальную идею: если честно, то это было весьма утомительным зрелищем.

— Фред, Джордж, проходите. Гарри, рада тебя видеть, ты тоже заходи. Мы сегодня расположились на улице: уж слишком много народа.

— Спасибо, миссис Уизли, — сказал Гарри, проходя вглубь дома, чтобы выйти через заднюю дверь во внутренний дворик. А за спиной он слышал громкий голос женщины, что-то говорившей своим сыновьям. Кажется, она отчитывала их за то, что те в последнее время так редко приходят в этот дом.

— Ножками, — хныкнула Рокси, и Гарри тут же поставил ее на пол, взяв за руку.

— Только очень аккуратно, — напутствовал дочь Гарри, чуть согнувшись. Ходить с маленькой девочкой за руку не очень-то удобно.

Как обычно все Уизли собрались за одним большим столом. Поздоровавшись со всеми, Гарри сел подальше от близнецов: долгое общение с ними утомляло.

— Привет, — улыбнулся он Рону. Но рыжик не ответил ему ни словом, ни кивком. Гарри уже давно отметил, что его бывший друг в новой реальности оказался совсем другим человеком. Здесь наружу выбрались все его отрицательные стороны: завистливость, злоба, основанная на неуверенности в себе, в какой-то мере и подхалимство. Из всех перечисленных качеств складывался очень неприятный образ. Поначалу Гарри верил, что Рону еще можно было помочь, вдруг бы друг исправился? Но любые попытки сблизиться (это, не говоря о том, чтобы подружиться) пересекались самим рыжим. Складывалось впечатление, что младший Уизли считал зазорным общаться со сквибом.

Гарри незаметно для окружающих вздохнул, после чего обратил внимание на свою соседку слева и… не стал ее тревожить. Джинни о чем-то тихо шепталась с Дином. Смотря на них, Гарри надеялся, что сейчас их отношения войдут-таки в норму, а то весь последний год они только и делали что ссорились. Не мешая супругам, молодой отец поудобнее устроил на коленях Рокси и откинулся на спинку стула. Наблюдая за сидящими напротив Чарли и мистером Уизли и прислушиваясь к их разговору, он не заметил парочку яростных взглядов, которыми обменялись Джинни и Рон.

А между тем Молли заканчивала последние приготовления к ужину.

— О, Гарри, дорогой, возьми, пожалуйста, — она протянул ему небольшую ярко-красную чашечку с фруктовой кашицей для Рокси.

— Благодарю, миссис Уизли. Рокси? — он посмотрел на дочь.

— Спасибо, — хихикнула девочка.

— Ах, дети — это всегда счастье, — улыбнулась в ответ миссис Уизли.

— Несомненно, — ответил Гарри.

Загремели ложки и вилки, забрякала посуда, сидящие начали обмениваться шутками и интересными историями — обычный ужин в семье Уизли. То есть был бы обычным, если б после какого-то замечания Рона Джинни не вспылила. Все внимание Гарри в тот момент было сосредоточено на Рокси, которая пыталась залезть к нему в тарелку и выловить оттуда заинтересовавший ее зеленый горошек, потому он пропустил слова Рона мимо ушей. А потому обратил внимание на отнюдь недружелюбную обстановку вокруг него с небольшим опазданием.

— Ах ты, гад! — взвилась рядом Джинни, вскакивая со своего места.

— Вирджиния Томас… — мгновенно среагировала миссис Уизли, надо сказать тоже на повышенных тонах.

— Мама, ты ничего не понимаешь! Эта тварь уже полгода пытается разлучить меня с Дином!

— Что? — охнула Молли.

— Джинни, что ты говоришь, — напротив поднялся Чарли.

— Да, мой дорогой братец с самого начала не одобрил мой брак и уже почти полтора года пытается его разрушить!..

В другой ситуации Гарри бы обязательно послушал аргументы и той и другой стороны, но Рокси внезапно расплакалась. Крики взрослых, находящихся за столом, ее испугали. Гарри тут же поднялся и вышел из-за стола. Он бы и не удивился, если бы сейчас вообще никто не заметил его ухода.

— Тихо-тихо, Рокси. Мы пойдем в сад, там, кажется, есть качели, — пытался он успокоить девочку. А за его спиной послышались слова Рона:

— Да, пытался, и что? Зачем этот тебе нужен? Мало того, что… магглорожденный, так еще и… не англичанин. Позорище-то какое!

О, сколько презрения и злобы было в глазах Рона — раньше Гарри себе такого и представить не мог!

Ускорив шаг, Гарри вместе с Роксанной прошли вглубь небольшого садика семейства Уизли. Он точно помнил, что в его мире где-то здесь стояла старая забытая беседка, а рядом качели. Пойдя еще немного по извилистой тропинке, юноша удостоверился, что память его не обманывает, и старые, с облупившейся краской на деревянных столбиках и сиденье, качели все еще стоят на своем месте.

— Сейчас мы покачаемся, — Гарри присел перед Рокси, достал платок и вытер мокрые бороздки от слезинок со щек дочери. — Давай, пойдем.

Он подсадил ее и стал потихоньку раскачивать, слегка придерживая одной рукой. Где-то на задворках сознания возникла мысль научить девочку летать на метле. Но он тут же отбросил в сторону глупую идею: Рокси была еще слишком мала, даже для детской метлы, которая выше метра над землей в принципе не поднималась.

Да и мысли его сейчас занимало отнюдь не будущего его дочери, а поведение Рона. Отвратительно! Как он мог такое сказать родной сестре и Дину, с которым вместе проучился семь лет на одном факультете?! По сути-то он сказал, что против того, чтобы Джинни жила с темнокожим грязнокровкой… Фу! Гарри вздрогнул всем телом.

— Тебе холодно, папочка? — спросила Рокси, которая вроде бы успокоилась.

— Нет-нет, — рассеянно ответил Гарри.

— Тогда почему ты дрожишь? Потому что те дяди и тети так громко кричали?

— Да, потому что громко кричали, — согласил Гарри, снимая дочь с качелей.

— А зачем они так кричали? — спросила Рокси, закидывая головку и стараясь посмотреть в лицо отца. Гарри, заметив это, присел.

— Они ругались.

— А зачем они ругали?

— Ох, не знаю… — вздохнул Гарри.

— Ааа, — протянула Рокси и хотела еще что-то спросить, но тут ее внимание отвлекло что-то позади Гарри.

— Ой, пап, смотри какие цветочки, — показала она пальцем, а потом побежала в ту сторону, быстро-быстро перебирая ножками. Наткнувшись на камень, Рокси споткнулась и упала, заплакав второй раз за день, — уже не от испуга, а от боли. И как обычно бывало, магия девочки вновь начала выплескиваться наружу, — радовало, что только в виде искр, срывавшихся с кончиков пальцев. Гарри подбежал к дочери и поднял ее на руки.

— Так, давай не будем безобразничать, — он сосредоточился и впитал в себя часть силы девочки. Магический фейерверк тут же прекратился. Дай-ка я посмотрю, что там у тебя. Он присел и посадил Рокси к себе на колено. Обследовав девочку, он констатировал, что у той лишь небольшая царапина на руке и только-то.

Оглядевшись, Гарри вновь посмотрел на Рокси:

— Сейчас я тебя быстро вылечу, — сконцентрировавшись он направил энергию на ранку дочери. Не прошло и минуты, как та зажила. — Ну вот и все, — улыбнулся он девочке.

— Это ты верно сказал, Поттер: «Вот и все», — послышался за спиной ядовитый голос.

Гарри резко обернулся. Перси.

— Кто-то тут у нас шалит с темной магией, а, Поттер? И у кого-то, кажется, проблемы, — язвительно сказал Уизли, доставая палочку.

— У тебя галлюцинации, Персиваль, — буркнул Гарри, вставая с корточек. «Ну как можно было быть таким дураком? И так легко попасться?»

— А я так не думаю. Сейчас ты пойдешь со мной, и я сдам тебя аврорам.

— А я так не думаю, — передразнил Гарри. — Сейчас меня здесь не будет.

— Куда ты денешься. Ты же не настолько глуп, чтобы аппарировать с ребенком на руках, а? Перфикус Тоталус!

Но лучу было не суждено попасть в Гарри, потому что тот, за секунду до того как Перси напал, активировал портключ — серебряную печатку, которую ему подарила на прошлый день рождения Флер.

«Ну что, подруга» — он мысленно воззвал к светловолосой вейле, — «ты говорила, что в вашем доме мне всегда будут рады?»