Власть женщины сильней (гет)

Через несколько недель его высокопреосвященство Феличе Перетти прибыл в Вечный город. На столе в своем доме Перетти обнаружил записку: «Кардинал, ты зря приехал в Рим». Однако на следующий же день он появился в курии, чтобы самому убедиться в справедливости уверений брата Иосифа — его ждали. Хотя часть бывших соратников предпочла соблюсти нейтралитет, нашлись и те, кто открыто выразил свою радость по поводу его возвращения. Папа Климент не сомневался, что Перетти приехал в Рим не смиренным просителем. Но сдавать свои позиции и делиться властью бывший протеже Сикста не собирался. А потому кардиналу было чего опасаться.

Однажды Феличе увидел в Ватикане Викторию, шедшую по двору к семинарии. Он дождался, когда женщина выйдет, и направился ей навстречу. Увидев Перетти, Виктория опустилась в легком реверансе, даже приложилась к перстню. Но эти знаки почтения не обманули кардинала, в его голове вновь звучало её презрительное: «Проводите».

— Кого-то навещали, сударыня?

— Одного юношу. Он сирота, дальний родственник… Я принимаю некоторое участие в его судьбе, — Виктория чуть повела плечами, скрывая нежелание подробнее отвечать кардиналу.

Перетти с усмешкой кивнул, и графиня почувствовала, как некстати её лицо заливается краской.

— Не тот ли это юноша, о котором вы просили меня однажды? И папа Сикст тогда даже издал буллу, которая давала этому мальчику, м-м, Сержу, кажется, вашу фамилию — Бюсси — и место в семинарии?

— Вы правы, ваше высокопреосвященство, — Виктории стоило большого труда изобразить благодарную улыбку в ответ.

— Тогда, можно сказать, что мы оба принимаем участие в его судьбе. А как ваша дочь?

Казалось, кардинал искренне заинтересован ответом Виктории, но именно этот интерес и заставил похолодеть её пальчики от страха.

— Благодарю, хорошо. Подрастает.

Всей душой графиня желала сейчас уйти от этого человека, но на лице была лишь учтивая улыбка и ни тени былой дерзости. Виктория не хотела сейчас дразнить Перетти.

— Папа уже видел её? — это было произнесено всё тем же тоном заинтересованного друга, без иронии.

Виктория немного смутилась, но ответила:

— Простите, но разве это так важно?

— Вы же знаете, что ваша судьба, а значит и судьба... ваших детей, крайне меня заботит. Но вы, кажется, торопитесь. Позвольте, я провожу вас.

— Не стоит,— нервно вскрикнула графиня, но тут же постаралась взять себя в руки и проговорила более спокойно, — ваше преосвященство. Я хотела еще заехать к ювелиру и навестить друзей.

— Своих или Карреры?

— Общих, — и Виктория, прямо взглянув на кардинала, улыбнулась так, что у Перетти не осталось и тени сомнения — под учтивостью скрывалась уверенность в своих силах. Кроме того, Перетти понял, что графиня прекрасно осведомлена о том, что Его Святейшество уже дважды отказал кардиналу в аудиенции, и, более того, не раз вполне убедительно указал бывшему патрону его нынешнее место.

— Что же, ступайте, синьора Морно. Желаю приятно провести время, — кардинал чуть склонил голову и направился к себе.

Через несколько шагов он остановился, обернулся и продолжил путь только тогда, когда отъехала карета графини. Ему было жаль её, но это была последняя возможность. Каррера действительно любит эту женщину и свою дочь.

Виктория уже из окна кареты заметила, что Перетти не ушел. Графиня почувствовала, что должна сегодня обязательно встретиться с Франческо.

Ближе к вечеру служка провел Викторию Морно в апартаменты папы Климента. Франческо был заметно взволнован:

— Как долго мы не виделись. Сегодня самый счастливый день.

Каррера протянул руки, желая обнять графиню. Виктория, приветствуя Папу, опустилась в глубоком поклоне. Она боялась взглянуть на него и выдать свои чувства.

— Боюсь, что это ненадолго, Ваше Святейшество.

— Почему? — он взял её за руки и усадил рядом с собой. Не дождавшись ответа, осторожно касаясь, приподнял за подбородок её лицо к своему:

— Что случилось, Виктория?

Словно отвергнув последние сомнения, графиня на одном дыхании проговорила:

— Сегодня, после того как я поздравила Сержа с именинами и вышла из семинарии, меня встретил кардинал Перетти. Он спрашивал о Диане.

— Я видел, как вы разговаривали, — Климент помрачнел. Папа резко поднялся из кресла, куда только успел присесть, и прошелся по комнате.

— Этот человек вернулся уверенный, что будет действовать через меня. Но я не стану марионеткой ни в чьих руках. Тем более в его!

— Ваше Святейшество, — Виктория подошла к нему, положила руки на плечи, — Франческо, я боюсь за дочь… Ты же ещё не видел её. Она здесь, вели позвать Луизу с девочкой…

Когда служанка внесла малышку, Папа не сдержал радостной улыбки. Он взял на руки ребенка, всмотрелся в темные вишневые глаза. И тут до него дошел смысл слов Виктории.

— Почему ты боишься за дочь?

— Перетти… Он захочет заставить тебя… И наша дочь может стать для него инструментом. Знаешь, когда родилась Диана, лекарь сказал, что она совершенно здоровый ребенок и будет красавицей, советовал позаботиться о её будущем. Но Перетти… Я чувствую — он что-то недоброе задумал, — Виктория едва сдержала слезы.

— Не бойся! Для начала ему придется попробовать восстановить свое влияние в коллегии. А я не собираюсь этого допускать. Все будет хорошо, Виктория, — Климент задумался, глядя на дочь. Через несколько мгновений он поднял на графиню тяжелый взгляд:

— Возможно скоро мне удастся избавиться от этого человека.

— Спустись на землю, Франческо! — со слезами воскликнула Виктория. — Я боюсь его с того момента, как он забрался в мою спальню в Тиволи. Слава Богу, в постели была не я, и рядом были мои верные слуги.

Испугавшись громких голосов, девочка заплакала. Виктория подошла к Клименту, взяла ребенка из его рук.

— Прости, я не должна была тебя тревожить. Но я так хотела тебя увидеть, — женщина смотрела в глаза Клименту и, казалось, что-то искала в его взгляде.

Франческо откинулся на спинку стула. Виктория стояла перед ним с младенцем на руках — прекрасная, хрупкая, нуждающаяся в защите.

— Завтра ты придешь с дочерью сюда, и вы останетесь во дворце.

Тут Клименту пришлось отвлечься, в комнату постучали.

— Ваше Святейшество, прибыл кардинал Менголли.

— Проводи кардинала в кабинет, мы сейчас будем.

Когда дверь закрылась, Франческо подошел к Виктории, осторожно, чтобы не потревожить малышку, склонился к губам и после поцелуя проговорил тихо и уверенно:

— До завтра, любовь моя.

— До завтра, — так же тихо ответила Виктория и, уже отвернувшись, прошептала, — если не будет поздно.

Проходя по коридору, графиня заметила человека в дорожном плаще, из-под которого выглядывала алая мантия. Приглядевшись, Виктория узнала Бенвенуто. Молодой кардинал тоже узнал женщину и уже хотел окликнуть её, как туда же вышел Климент. Кардиналу пришлось опуститься на колено перед Святейшим. Воспользовавшись этим обстоятельством, графиня быстро покинула папскую резиденцию.

В это же время Перетти велел привести синьора Манфреди.

— Сударь, сегодня ночью вы возьмете отца Иосифа, его людей и отправитесь к графине де Морно. Мне нужен ребенок. С головы девочки не должен упасть и волос. С женщиной можете делать что хотите. Если со мной что-то случится, увезите ребенка на виллу в Сальвеццо.

— Но, монсеньор, это серьезное мероприятие. Необходимо тщательно подготовиться — лошади, деньги…

— Синьор Манфреди, я прекрасно это понимаю! Вот деньги, — Перетти выложил перед Жераром увесистый мешочек, — остальное доверяю вашей находчивости и воле Божьей. У меня нет времени на подготовку. Ступайте, и да пребудет с вами все небесное воинство.

Манфреди отправился готовиться к исполнению приказа. Когда Жерар выходил из дома, ему встретилась женщина в одежде простой горожанки. Она торопливо склонилась в поклоне — больше из желания скрыть лицо, чем из почтения. Манфреди успел заметить золотисто-медный локон, выбившийся из-под капюшона. Необычная простолюдинка, заходящая в дом прелата с парадного входа, показалась ему знакомой, но он не остановился, торопясь по своим делам.

Юлия вошла в палаццо и уже за порогом скинула капюшон с головы. Вставший было на ее пути слуга, склонил голову и отступил. Женщина поднялась в кабинет к Перетти и остановилась на пороге. Кардинал что-то писал за столом и, казалось, ничего не заметил. Юлия, бесшумно пройдя по пушистому ковру, опустилась в кресло. Она не нарушала молчания. Она ждала. Перетти закончил писать, накапал воска и запечатал письмо. После поднялся и отошел к окну.

— Зачем ты приехала?

На улице темнело. Было видно, что кардинал чего-то ждет.

— Я устала без тебя. Я боюсь за тебя. Мне плохо, — Юлия подошла и встала за его спиной, — мне очень плохо и… страшно.

— Чего же ты боишься? Ты могла бы уехать в Тулузу или… еще куда-нибудь и жить там.

Перетти повернулся к женщине. На лице его блуждали усталость и тревога, мысли витали где-то далеко.

— Ты ввязался в драку с человеком сильнее тебя. Ты обречен на поражение. Твоя мнительность заставила тебя это сделать!

Юлия знала, что это жестоко, но она хотела вывести его из оцепенения. Если ему нужно бороться, пусть он будет готов к этому. Она смотрела Феличе в глаза. Они словно были подернуты ледяной дымкой, будто он и не слышал слов графини. Ей же хотелось раскрыться, обнять его, защитить, поцеловать его усталые и такие родные глаза.

Вдруг кардинал повел головой, словно сторожевой пес на шорох, бросился к столу и стал сжигать бумаги. Та же участь постигла и недавно написанное послание. Через некоторое время за окном послышался шум подъехавшей кареты, голоса, и вот уже по первому этажу стучат тяжелые шаги.

Феличе схватил женщину за плечи:

— Юлия, это за мной. Беги. Здесь дверь, уходи, — и почти вытолкнул её, не успев даже поцеловать.

Она не сопротивлялась. Только оставаясь на свободе, Юлия могла помочь Перетти. Едва успела закрыться неприметная дверь за беглянкой, а в комнату уже вошли папские солдаты.

— Кардинал Перетти, следуйте за нами.

— По какому праву вы врываетесь, — начал было монсеньор, но его грубо оборвали.

— Мы здесь по приказу Его Святейшества, поэтому помолчите, кардинал. Вам еще предоставят возможность поговорить, — капитан нагловато усмехнулся.

Чтобы не провоцировать насилие, дальше Перетти подчинялся молча.