Конечно, ты лучше знаешь, Перси (гет)

Настал день праздничного пира в честь окончания учебного года. Вещи были сложены в сундуки, библиотечные книги сданы. Перси стоял перед зеркалом, завязывая гриффиндорский галстук. Он был доволен своим внешним видом: мантия сидела как влитая, стекла очков были безупречно прозрачны, волосы уложены с претензией на легкую небрежность. Сейчас он спустится в Большой зал, сядет за факультетский стол, выслушает речь директора школы, а после пира вместе со всеми учениками отправится на железнодорожную станцию Хогсмид, где сядет на поезд, который отвезет его домой. Все по заранее установленному порядку, как обычно. Только раньше в этот день он чувствовал лишь удовлетворение от продуктивно завершенного курса и, предвкушая летний отдых, думал об интересных книгах, на чтение которых у него наконец-то будет время, о маминых пирогах с почками, о пении птиц за окном в "Норе" по утрам. Но теперь все изменилось — на душе было тоскливо от предстоящей разлуки с Пенелопой. От этой мысли становилось труднее дышать, словно кто-то сдавливал грудь Перси.

— Уизли, ты что, прирос к полу? Подвинься, — голос соседа по комнате Питера Джонса раздался у Перси за спиной, после чего в зеркале позади него появилось лицо однокурсника. — Остальным тоже нужно одеться. Кто ночью уменьшил мой галстук? Райан, это твоих рук дело?

Перси сделал шаг назад, освобождая место.

— Спорим, это домовые эльфы играют с тобой злую шутку за то, что ты постоянно заставляешь их убирать свои разбросанные по комнате вещи? — парировал другой их сосед по спальне, Райан Генри, взлохмачивая коротко стриженную шевелюру. — Давайте быстрее, опоздаем к началу.

Вуд и Трастон уже ушли, и им, в самом деле, нужно было торопиться. Уизли вздохнул, наблюдая, как Джонс борется с галстуком. Он вообще часто смотрел на других людей и не понимал — как можно жить с такими жалкими навыками самоорганизации?

— С ним все нормально, просто ты спешишь, — терпение Перси лопнуло. — Дай сюда, — он подошел к Джонсу и взялся за концы его галстука. — Когда протягиваешь широкую часть галстука через петлю, придерживай узел, чтобы он не затянулся раньше времени, — объяснил Уизли.

— Тебе обязательно каждый раз говорить все в таком тоне, словно ты объясняешь очевидные вещи пятилетке? — угрюмо заметил Питер.

— Это что, вместо «спасибо»? — усмехнулся Перси, убирая руки от идеально завязанного узла.

— Спасибо, — нехотя ответил Пит.

— Идемте, — Райан в очередной раз поторопил однокурсников, придерживая дверь спальни. — Мне не терпится услышать, скажет ли Дамблдор что-то о Философском Камне.

Тема Философского камня была у всех на устах. Гарри Поттер отличился, и вот уже четвертый день об этом гудела вся школа. Перси никак не мог взять в толк, как первокурсник, пусть и столь знаменитый, умудрился оказаться в эпицентре зловещих событий, да еще прихватить с собой Рона и девочку по имени Гермиона Грейнджер. Эти двое каждый вечер в красках пересказывали в гостиной все, что с ними произошло. И каждый раз история обрастала новыми подробностями. А Рон то рубил дьявольские силки волшебной палочкой, словно шпагой, то сражался с шахматными фигурами, которые зачаровала сама Минерва МакГонагалл. Кто-то считал Поттера героем, но Уизли думал иначе. Надо иметь действительно огромное самомнение, чтобы считать себя вправе вмешиваться в дела взрослых, умудренных опытом волшебников. Кто такой Гарри Поттер рядом с Альбусом Дамблдором? Рядом с Тем-Кого-Нельзя-Называть? Да он же просто мелкая помеха для злодея. Ему повезло, что вообще остался жив.

Да еще и подвел свою команду по квиддичу. Из-за того, что его не было на последнем матче, рейвенкловская команда выиграла, обставив Гриффиндор с приличным счетом. Жаль было только, что это не помогло Рейвенкло выйти на первое место в кубке школы. Случись это, Перси искренне бы порадовался за факультет Пенелопы.

Большой зал, оформленный в зеленых и серебряных тонах, был полон галдящих учеников. Садясь за гриффиндорский стол вместе с Питером и Райаном, Перси не смог разглядеть девушку среди рейвенкловцев, но был уверен, что она сидит где-то там со своими подругами.

— Фред, Джордж, зачем вы прислали мне крышку от унитаза? — недоуменно поинтересовалась Анджелина, в то время как близнецы и их друг Ли покатывались со смеху.

«И когда же у них появятся мозги?» — подумал Перси, одновременно понимая, что скорее русалы переберутся жить на сушу, чем это произойдет.

Вокруг все наперебой обсуждали, что же все-таки произошло в тот день, когда Поттер встретился с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

— Вы знали, что профессор Квирелл хотел украсть камень, но Поттер схватил его первым и бегал от Квирелла всю ночь, пока не пришел Дамблдор? — спрашивал первокурсник Шеймус Финниган.

— А я слышал, он летал от Квирелла на метле. Там точно были метлы, а Поттер хорошо летает, — добавил кузен Финнигана, Фергус Флинн.

— Грейнджер сказала, что Поттер выпил зелье, чтобы войти в комнату с камнем, — сказал другой первокурсник, Дин Томас. — Зелье сделало его сильным, как тролля, и он убил Квирелла голыми руками!

— Я видел, как выносили труп тролля! — откликнулся сидящий рядом Кормак МакЛагген. — Значит, это Поттер его убил? Не может быть!

— Нет, тролля убила трехголовая собака, — возразил Финниган. — А Поттер просто пробегал мимо, пока они дрались.

— Он пролетал на метле, ведь там точно были метлы! — напомнил Флинн.

Неожиданно в Большом зале наступила непривычная тишина. Все головы повернулись к дверям, и Перси увидел вошедшего Гарри Поттера. Видимо, его только что отпустили из Больничного крыла. Вид у него был смущенный и даже немного виноватый, что очень порадовало Перси.

Поглазев некоторое время на Поттера, ученики вернулись к своим делам, и пространство вокруг снова наполнилось шумом множества голосов. Хотя некоторые еще продолжали пялиться на мальчишку, словно он был местным героем, во второй раз победившим Того-Кого-Нельзя-Называть. Но они же должны были понимать, что это просто счастливое стечение обстоятельств. Впрочем, может быть, они так и смотрели на Поттера — как на счастливчика, избежавшего смерти дважды.

Вскоре появился Альбус Дамблдор и, по обыкновению, встал в центре зала перед учительским столом. Гул голосов замер. Флаг с изображением змеи высился за спиной директора. Он поздравил всех с окончанием учебного года и перешел к перечислению баллов, заработанных факультетами. Гриффиндор стараниями Поттера оказался на четвертом месте, получив всего триста двенадцать баллов. Улыбки сидящих за их столом потускнели, головы поникли. Несмотря на то, что все были рады началу каникул, было обидно оказаться в аутсайдерах. Триста пятьдесят два очка набрал Хаффлпафф — им все-таки не удалось обогнать Рейвенкло, как и предрекал Блекинсоп. Ну и немудрено, ведь у тех целых четыреста двадцать шесть очков. Что, конечно, не сравнится с тем, сколько накопили слизеринцы — четыреста семьдесят два недосягаемых балла.

Со стороны слизеринского стола раздался шквал аплодисментов и приветственных криков. Флинт и еще несколько старшекурсников-слизеринцев выкрикивали «бу-у!» в адрес гриффиндорцев. Какой-то первокурсник с платиновыми волосами так разошелся, что начал лупить серебряным бокалом по столу.

— Отлично, отлично, Слизерин, — похвалил Дамблдор. — Однако нам необходимо принять во внимание последние события.

При этих словах зал замер. Улыбки на лицах слизеринцев увяли, словно они почувствовали неладное. От их директора можно было бы ожидать чего угодно, но Перси не думал, что будут какие-то серьезные изменения. Однако Дамблдор продолжал:

— У меня есть некоторое количество баллов, которые следует раздать заслужившим их лицам. Дайте подумать. Так... прежде всего — мистеру Рональду Уизли...

Перси посмотрел на Рона. Тот стал таким же красным, как в те моменты, когда маме приходило в голову показать гостям семейный альбом, в котором он запечатлен ползающим голышом.

— ...за лучший за многие годы шахматный матч, проведенный в стенах этой школы, я начисляю Гриффиндору пятьдесят баллов, — громогласно объявил Дамблдор.

Уизли даже открыл рот от удивления, не веря своим ушам. Все за гриффиндорским столом вскочили на ноги, аплодируя Рону. Целых пятьдесят очков! Теперь они на третьем месте с триста шестьюдесятью двумя очками. Перси ликовал вместе со всеми. И, кажется, впервые почувствовал гордость за младшего брата. Неужели все, что он рассказывал в гостиной — правда?

— Это мой брат, знаете! Младший брат! Прошел по шахматной доске МакГонагалл! — воскликнул он.

Наконец волнение улеглось, и директор снова заговорил:

— Во-вторых — мисс Гермионе Грейнджер... За победу холодной логики над жарким пламенем я начисляю Гриффиндору еще пятьдесят баллов.

Перси посмотрел на девочку — она сидела, спрятав лицо в ладонях. Гриффиндорцы чуть не вышли из себя — они поднялись на сто баллов! Хоть и не обогнали Рейвенкло, но все равно это был блестящий результат, с которым было не стыдно завершить год.

— В-третьих... мистеру Гарри Поттеру, — продолжал Дамблдор.

Наступила мертвая тишина. Сердце Перси замерло. Им не хватало всего пятнадцати очков, чтобы достигнуть второго места.

— …за его хладнокровие и выдающуюся храбрость я начисляю Гриффиндору шестьдесят баллов, — голос директора, казалось, многократно отражался от каждого оконного стекла, каждой звездочки под потолком Большого зала.

Никто не мог остаться в стороне и пропустить эти слова. Овация была оглушительной. Те, кто в процессе надрывного визга был еще и способен считать, уже поняли, что у Гриффиндора теперь четыреста семьдесят два балла — ровно столько же, сколько у Слизерина. Они разделят кубок! Перси не верил своему счастью. Дамблдор — просто самый гениальнейший директор Хогвартса!

Директор поднял руку, призывая всех успокоиться. В зале постепенно воцарилась тишина.

— Есть разные виды храбрости, — сказал Дамблдор с улыбкой. — Нужно быть очень отважным, чтобы встать на борьбу с врагами, но не меньше силы требуется на то, чтобы решиться на борьбу с друзьями. Таким образом, я награждаю десятью баллами мистера Невилла Лонгботтома.

Если бы кто-то в этот момент находился за пределами Большого Зала, он вполне мог бы подумать, что там произошел взрыв — такими громкими были приветственные крики, раздавшиеся за столом Гриффиндора. Перси вскочил, крича и ликуя вместе со всеми. Ученики бросились обнимать Невилла, и Перси всерьез опасался, что они раздавят его. Наверное, это был первый раз, когда Лонгботтом заработал баллы. Ученики за столом Слизерина напоминали жертв дементоров, из которых те только что вытянули всю радость.

— Что означает… — выкрикнул Дамблдор, перекрывая невообразимый гвалт — и хаффлпаффский, и рейвенкловский столы радовались падению Слизерина, — что нам нужно слегка поменять декорации.

Он хлопнул в ладоши. В одно мгновение зеленое сменилось пурпурным, серебряное — золотым, огромная слизеринская змея исчезла, а ее место занял могучий гриффиндорский лев. Снейп с неестественной, натянутой улыбкой пожимал руку профессору МакГонагалл. Перси не ожидал ничего подобного, и в этот момент он чувствовал себя почти абсолютно счастливым.

Он и оглянуться не успел, как пир закончился, и все ученики поспешили к выходу. Получив свое предупреждение, запрещающее применение магии во время каникул, Перси остановился у ворот школы, за которыми их уже ждали кареты.

— Я каждый раз надеюсь, что они забудут их выдать, — грустно вздохнул топчущийся рядом Фред.

— В следующий раз надо постараться уехать на вокзал быстрее, чем они найдут нас, чтобы вручить предупреждения, — заговорщически прошептал Джордж.

Перси оглядывался по сторонам, но нигде не видел Пенелопу. Волноваться не было причин, ведь очень скоро они увидятся в купе старост. Но после этого расстанутся на целое лето.

Ворота распахнулись, и толпа учеников хлынула к каретам.

— Перси, иди сюда, здесь есть одно место, — Тимоти Блекинсоп махал ему из повозки, в которой сидели хаффлпаффцы. Уизли поспешил присоединиться. Забравшись наверх, он удобно устроился напротив Габриэля Трумэна.

— Поздравляю с победой в кубке школы, — почти хором принялись поздравлять его Тимоти и Габриэль. — Мы за вас рады.

— Спасибо, — со счастливой улыбкой поблагодарил Перси.

— Я думаю, ты должен знать, что твои братья подбивали меня устроить пенную вечеринку в ванной старост, — заметил Габриэль.

— Жаль, что ты не согласился, — наигранно вздохнул Герберт Флит, чем вызвал смех всех сидящих в карете.

— Нисколько не жаль, — возразил Перси, когда смешки улеглись. — Их могли бы лишить за это баллов, и тогда Гриффиндор не получил бы заветный кубок.

— Конечно, ты лучше знаешь, Перси, — согласился Трумэн.

Когда Перси с Габриэлем появились в купе старост, все уже были в сборе. Пенелопа сидела у окна с книгой, но сразу же отложила ее в сторону. Быстро обсудив итоги года, старосты занялись каждый своим делом. Джемма Фарли ушла, видимо, сочтя их компанию скучной. Когда подъехала тележка со сладостями, Перси и Пенелопа вышли из купе.

— Идем, — сказала девушка и повела Уизли куда-то в хвост состава. Он следовал за ней, пока они не достигли последнего вагона, откуда открывался потрясающий вид на уходящую вдаль железную дорогу. Леса, поля, маггловские города сменяли друг друга, оставаясь позади. Пенелопа неотрывно смотрела вдаль, а Перси глядел на нее, думая об ушедшем времени, о том, что никогда не повторится. Та зимняя ночь у Зеркала Сокровения, когда они дежурили вдвоем, и тот рождественский пир, во время которого он получил свой единственный за всю жизнь счастливый сикль, тот вечер подготовки к СОВ в коридоре пятого этажа, когда выяснилось, что они с Пенелопой любят один и тот же десерт, и та ночь в башне Астрономии, когда он очень хотел поцеловать ее, но так и не решился… Потому что если ты чего-то хочешь слишком сильно, то боишься все испортить, боишься, что ожидания не оправдаются. Но он не хотел оставлять все так, ему нужно было, чтобы она знала, что значит для него.

— Пенелопа… — начал Перси, в душе радуясь тому, что колеса поезда грохочут достаточно сильно, чтобы заглушить его бешено бьющееся сердце, способное выдать его с потрохами. Девушка стояла напротив и внимательно смотрела на него, не перебивая. Она как будто знала, что он собирается сказать. Перси этому бы не удивился, ведь она была настолько проницательной, что могла бы конкурировать в этом даже с его матерью. — Спасибо, что стала моим другом в этом году. Ты очень дорога мне, — Уизли почувствовал, что его уши начали краснеть.

— Пожалуйста, называй меня «Пенни», — ответила она с улыбкой. — Ты тоже стал мне очень дорог, Перси, — рука девушки легла на его плечо. И этот жест приободрил его, придал уверенности, которой раньше недоставало. Он и сам не понял, как, но в следующее мгновение они уже стояли обнявшись, и голова Пенни лежала на его плече. Пусть ничего из прошлого уже нельзя изменить, но Перси вдруг осознал, что впервые в жизни не хочет ничего менять.

Поезд подъехал к платформе девять три четверти на Кингс-Кросс, но Перси не торопился покидать вагон, даже когда остался в купе один. Из окна он наблюдал, как Пенелопа обнимает родителей, как ее дядя левитирует сундук на тележку. Ему хотелось думать, что всякий раз, когда она будет читать его письма, она будет улыбаться так же, как сейчас. И он пытался запомнить это счастливое выражение на ее лице.

Когда он спустился на платформу, многие школьники уже прошли через барьер. Умудренный опытом контролер, стоявший у барьера, пропускал выходящих по двое, максимум по трое, чтобы не привлекать лишнего внимания магглов — как могло бы быть, если бы они всей толпой вдруг вывалились из стены. Семья Уизли стояла на перроне почти в полном составе, ожидая его. Четыре тележки были до отказа забиты вещами. Фред и Джордж перекидывали друг другу бумажный самолетик, Рон увлеченно что-то рассказывал — вероятно, о своих приключениях в этом году.

— А вот и Перси! — мама ласково потрепала его по голове. — Где ты был, дорогой? Мы искали тебя.

— Я ведь староста, помнишь? — самодовольно отозвался Перси, отвечая на объятия малышки Джинни, которая обхватила его так крепко, как только смогла. — Нужно было проконтролировать, чтобы все ученики вышли из вагонов.

— Мы так гордимся тобой! Правда, Артур? — проворковала Молли Уизли.

— Конечно. Молодец, сын! — отец похлопал его по плечу. — А теперь пойдемте! — скомандовал он, возглавляя шествие. Близнецы покатили свои тележки к выходу и прошли через барьер вслед за отцом.

— Не могу поверить, что Гарри придется провести лето с магглами! После того, как он вернулся в свой мир, — заметил Рон, толкая свою тележку.

— Дорогой, они же его семья, — возразила мама, прежде чем скрыться в стене вместе с Роном и Джинни.

Перси не сомневался, что теперь рассказы Рона о Гарри Поттере их семья обречена слушать все лето. Хорошо, что у него есть своя комната, где можно спрятаться от лишней суеты и глупостей братьев. Последний раз взглянув на алый состав, он шагнул через барьер.