Сорок дней и сорок ночей (гет)

День 40.

Обед.

Малфой сегодня взял выходной.

«Что ж, он это заслужил», — справедливо решил Шеймус.

В конце концов Драко последний месяц вкалывал за роту солдат. И глава департамента это оценил. Хотя, по чести сказать, после всех событий, произошедших в Отделе, Роберт Вейн прикипел к противному Драко если не отцовской любовью, то точно братской. Сам Финниган называл это пацанской дружбой.

Шеймус раз собирался на ленч, как услышал цокот каблуков. Женщина будто бы вбивала шаги в пол, пытаясь пошатнуть этот мир. Он отнял глаза от пергамента, который изучал и пытался сделать вычитку ошибок и косяков.

— Финниган! — женщина замерла возле стола, сложив руки на груди. Высокая прическа и красная помада. Астория была великолепна, впрочем, ничего нового.

— Гринграсс, — определенно, явление бывшей жены Малфоя и одновременно нынешней Дина в настоящем не могло привести ни к чему хорошему. Любая другая свежеиспеченная миссис определенно бы поправила Шеймуса, посмевшего назвать ее девичьей фамилией, но Асторию это не смутило. — Какими судьбами приползла в наши края?

— Я бы посмеялась, если бы твой юмор был хоть на йоту так же хорош, каким ты пытаешься его показать, — Астория в принципе никогда не импонировала Финнигану, да, она было чудо, как хороша. И, казалось бы, была идеальной партией для Драко Малфоя. Но Шеймуса она раздражала. В отличие от старшей сестры, с которой он учился, Астория была что ни на есть самой настоящей подколодной змеёй. Дафна же, напротив, была если не божьим одуванчиком, так сердобольной альтруисткой точно. — Я слышала, ты принимаешь ставки. Я хочу сделать ставку.

В отделе и без этих ее слов повисла тишина, как только она переступила порог Департамента, а тут прекратился даже скрип перьев.

В голове Шеймуса все смешалось. Он мог бы отказать Астории, но были свидетели, а Финниган не мог отказаться от репутации справедливого букмекера.

— Ты можешь сделать ставку, но я бы не советовал. У него осталось меньше суток…

— Одиннадцать часов, пять минут, восемь секунд! — перебил Финнигана Артур Сноу, и Шеймус едва не заорал на него благим матом, которому обучил его магл отец. Пьяные ирландцы умеют материться. Финниган искренне надеялся, что Астория передумает и уберется из их жизней подальше. Но не судьба.

— Да, спасибо, Артур, за уточнение. Пост заканчивается сегодня в полночь, — Шеймусу все же пришлось снять иллюзорные чары с доски объявлений.

— О, не думаю, что это имеет значение. Вот мои пять тысяч галлеонов. Берете? — Астория сардонически улыбнулась, протягивая Финнигану чек.

И Шеймус понял, что Драко в большой жопе.

* * *

День 40.

17.25

Финниган был отличным парнем и хорошим другом. Конечно, как и у всех смертных, у него были свои отрицательные черты характера, но, как говорится, кто не без изъяна? Его ахиллесовой пятой были ставки. Причем ставки, преимущественно опасные для жизни. Особенно, если ставки делаешь на приятеля, наверное, даже друга, скорее, даже лучшего друга и второго пилота. Оклемавшись после проклятий и отравлений, Шеймус простил Драко за собственные ошибки.

И сейчас Шеймус спешил к Драко домой, чтобы сообщить о стихийном бедствии. О драккловом урагане Астория, который стремительно приближался к тихой гавани Драко Малфоя.

Аппарировав в привычный закуток, где не было лишних магловских глаз и видеокамер, Шеймус торопливо шел к апартаментам Малфоя.

Дверь, как и обычно, была не заперта. Сам хозяин квартиры нашелся на кухне. С сигаретой в дрожащих пальцах и со странным блеском в полубезумных глазах.

— Малфой! С каких пор ты куришь? — Финниган присел на диван, привлекая тем самым внимание приятеля.

— С утра, — Драко сфокусировал взгляд на коллеге и продолжил говорить поистине ужасные вещи. — Я сегодня чуть не трахнул розетку! А вытяжка центрального отопления стонала не хуже заправской проститутки…

— О мой бог… Ты пьян?

— Нет. Но все очень плохо, — Драко спрятал лицо в ладонях и Финнигану даже показалось, что он плачет.

— Все ещё хуже, чем плохо. Не хотелось тебя расстраивать, но Астория сделала ставку в пять тысяч галлеонов, тем самым удвоив барыш. Такие деньги, Мерлин, я иногда забываю, что вы работаете для удовольствия, а не для того, чтобы семью прокормить… — Финниган подошел к бару и от тоски накатил магловского виски.

— А смысл? Осталось чуть меньше семи часов. Я продержусь. Сейчас вот выпью усыпляющего зелья… и к ее приходу буду свеж и прекрасен, — несколько флегматично произнес Драко, упомянув, видимо, свою зазнобу, а не Асторию.

— А это по правилам? Ну, читерить с зельями? — на самом деле, идея Малфоя пришлась Шеймусу по душе.

— А Мордред их знает. Да и насрать, если честно. Главное, что? Чтобы я не потрахался раньше времени.

Малфой встал с кресла и поплелся к сейфу, в котором хранились жизненно необходимые зелья. Помимо усыпляющего, там находились костерост, безоаровый камень и бодроперцовая настойка (а что вы хотели? Для него температура в 37,5 уже была смерти подобна!).

— А как же твоя гостья? Я так понял, ты ждешь ее в полночь? — Финниган последовал за Драко, тот шел в свою спальню, полы его халата забавно взлетали, не так эффектно, как мантия покойного Снейпа, да что там, даже рядом конь не валялся, но зрелище было презабавным.

— Я написал ей, что дверь будет не заперта. Она придет и разбудит меня поцелуем любви, — Малфой премерзко засмеялся, Финнигану стало не по себе. Он зарекся не увлекаться воздержанием, это очень плохо сказывалось на психике.

Проследив, как Драко выпил зелье и лег прямо в халате на кровать, Шеймус поспешил покинуть вотчину друга. Утро вечера мудренее, решил он.

Будь Финниган чуть внимательнее, он бы наверняка заметил, что в кафе напротив спиной к нему сидела одна отчаянно красивая женщина.

* * *

День 40.

22.30

Гермиона стояла перед зеркалом и пыталась разгладить складки красивого платья на особый случай. Волшебное отражение тихо щебетало о том, что она сегодня была необычно хороша.

— Волнуешься? — Джинни как раз уложила Джеймса спать и наслаждалась минутами тишины и спокойствия. Гарри был на дежурстве, а подруга собиралась на романтическое свидание.

— Как будто в первый раз, — Гермиона в третий раз за последние полчаса схватилась за волосы и начала переделывать прическу.

— Ну, в каком-то смысле это и будет твоим первым разом, — Джиневра плутовато улыбнулась и все же подошла к Гермионе, чтобы помочь ей затянуть французский узел. — Не волнуйся, ты будешь великолепна.

Грейнджер благодарно улыбнулась и обняла подругу покрепче, и Джинни даже отшутилась, что чувствует себя матерью, провожающей на фронт единственного сына.

* * *

День 40.

23.30

Драко спал. Спал крепким сном, и, даже несмотря на зелье, которое он употребил, видел сон. Видение было крайне метафоричным и возбуждающим.

Он словно летел по воздуху, да летел просто так, то есть не на метле. Летел как самый настоящий Супермен. Про этого персонажа магловской культуры Драко знал очень много, и все же считал, что Бэтмен был намного круче, чем инопланетянин Кларк Кент.

Вернёмся же к содержанию сна Драко. Он летел по чудесным полям, небо было таким незамутненно чистым, а солнце ярким. И вот он услышал нежный зов. Гермиона звала его.

«Драко! Драко!»

Малфой замер прямо в воздухе и начал осматриваться в поисках желанной женщины.

— Гермиона? — Драко удивлённо озирался, обстановка вокруг начала плавно меняться. Небо исчезало, сам он опустился на пол, а это был именно пол, покрытый линолеумом в черно-белую клетку.

«Конфундо!» — прошелестела невидимая Гермиона.

Драко удивлённо воззрился прямо перед собой, перед ним возникла огромная стиральная машинка из общественной прачечной. На самом бытовом аппарате сидела таких же гигантских размеров Гермиона, в ярко-красном бюстгальтере и крошечных трусиках такого же цвета. Она обольстительно улыбалась, призывно поглаживая себя то по груди, то по плоскому животу.

— Драко! — простонала Гермиона, выгибаясь. — Ты хочешь меня!

Малфой ошалело смотрел то на изгибы Грейнджер, то на крутящийся барабан стиральной машины.

— Ты хочешь, Драко, — настойчиво говорила Гермиона, словно повторяла мантру. И чем дольше она это повторяла, тем сильнее менялся ее голос. Она громко стонала, будто бы получала такое удовольствие, о котором и не смела мечтать.

Хваленная реакция бывшего игрока в квиддич не спасла Драко от потока мутной воды, вырвавшейся из раскрывшейся внезапно стиральной машины.

— Расслабься, Драко. Все позади.

Малфой зажмурился на мгновение от непонятного влажного ощущения. Раскрыв глаза, он едва успел сфокусировать свое зрение, как пожалел, что не ослеп.

На нем сидела запыхавшаяся от коитуса… нет, не Гермиона Грейнджер, о которой он грезил. Это была Астория. Она хищно улыбалась, слезая с Драко и поправляя уличную мантию. Палочкой и коротким Эванеско она стерла следы спермы с платья и ног.

Драко с ужасом попытался сползти с кровати, дотянуться до палочки, которая лежала в тумбочке рядом со ложем. Но и тут Астория его обошла. Невидимые волшебные путы сдерживали его руки и ноги.

Драко натуральным образом изнасиловали, и от этого было почти физически невыносимо. Разумеется, в том смысле, что ему не понравилось, во-первых, он обгадил эякуляцией всю кровать, ноги, трусы, халат и даже живот! А во-вторых, никто не смел покушаться на тело Малфоя без его согласия.

— Зачем?! — истерически завопил Драко, пытаясь отменить заклинания Астории. Получалось с трудом. Беспалочковая магия требует ледяного спокойствия, но им в данный момент Малфой похвастать не мог. — Зачем ты это сделала?!

— Глупенький Драко, — Астория поправила прическу, абсолютно игнорируя прямой визуальный контакт. — Все началось из-за за меня, — она все же посмотрела на Драко, наклонилась и потрепала его за щеку, — и я решила, это мой долг: закончить все.

Ещё никогда Малфой не испытал такой чистой, кристальной ненависти к кому-либо. Да, в прошлом он мог сказать, что ненавидел Поттера, но в основе ненависти была детская обида. Он даже ненавидел тетю Беллу за то, что та позволяла себе глумиться над матушкой. Но к Астории Драко испытывал новый уровень ненависти. Настолько поглощающей и разрушающей, что вокруг начали двигаться предметы и заморгал свет. У Малфоя начинался магический выброс.

Астория ехидно улыбнулась и зашагала к выходу из комнаты.

— Входная дверь была открыта. Ты кого-то ждал? Впрочем, все равно. Бывай.

Хозяин квартиры, но отнюдь не положения, увидел, что стрелка настенных часов верно приближается к полуночи.

— Шлюха!!! — заорал не своим голосом Малфой. Одну руку получилось высвободить.

* * *

День 40.

23.57

Гермиона уверенно зашла в фойе элитного кондоминиума, приветливо кивнув швейцару. В руках она сжимала кусочек пергамента, где ещё утром записала адрес места жительства Драко.

Дом и вправду был очень роскошным, впрочем, это не удивило ее, в конце концов, он был богатым волшебником.

Грейнджер подошла к лифту и нажала на кнопку вызова, однако долго ждать его прибытия не пришлось. Створки лифта открылись, и из него вышла эффектная женщина с гладкими блестящими волосами, собранными в тугой конский хвост, одетая в кашемировую мантию, больше похожую на магловское пальто. Это была Астория Томас. Она с усмешкой на пухлых, густо накрашенных красной помадой губах заскользила взглядом по Гермионе.

И Грейнджер это не понравилось. Она быстро зашла в лифт, и тот понес ее на четвертый этаж.

Нужная дверь была распахнута. И Гермиона еще у самого лифта услышала, как причитает Драко. С тревожным чувством беды на сердце она поспешила войти в квартиру.

Драко нашелся в спальной комнате. Он стоял возле комода с палочкой и тщательно пытался скрыть следы недавних утех.

Но не успел.

Горечь обиды, ощущение очередной лжи и предательства затопили Гермиону Грейнджер с головой.

Связав встречу с Асторией возле лифта и то, как Малфой пытался очистить себя и кровать от липких белесых пятен, она точно убедилась, что Драко переспал с бывшей. И наверняка они посмеялись над тем, какая она, Гермиона Грейнджер, наивная дура.

— Оно того стоило? — услышав ее голос, он резко обернулся. Палочка выпала из его рук.

— Я спал! Я думал, это ты! — Драко бросился было к ней, но упал пластом. В руке Гермионы была палочка, и его подкосил невербальный Петрификус.

— Прощай, Драко, — едва сдерживая слезы истерики, Грейнджер бросилась прочь из его апартаментов.

Гермиона долго сидела на автобусной остановке, размазывая слезы по щекам и всхлипывая. Идти домой, где сейчас ее ждала в предвкушении Джинни, не хотелось совсем. Она чувствовала себя несчастной. Ее сердце разбили.

* * *

— Давай я скажу Грейнджер, что заставил тебя силой выпить это проклятое зелье и растрепал Астории о том, что ты будешь дома в таком беспомощном состоянии, — Блейз любезно налил Малфою чай.

Драко сидел за столом напротив в одном халате и смотрел в одну точку.

— Нет, не надо.

— Ты придумал что-то поумнее? — Забини не нравилось, каким апатичным был его друг.

Блейз снял колоратку, расстегнул верхние пуговицы рубашки. Что ж, спор он выиграл. Да и условленный с Нарциссой месяц без прелюбодеяния у Драко прошел без сучка и задоринки. В конце концов, Малфой одумался. Правда, был в этом всем то ли минус, то ли плюс. Реакцию Нарциссы Малфой на Гермиону Грейнджер Блейз предугадать не мог. Впрочем, это его не касалось.

— Не надо больше лгать, изворачиваться, недоговаривать! Отсюда все мои беды, Блейз! И разве твоя вера поддерживает ложь?! — взорвался вдруг Драко.

— Скажем так, я временно отошел от обучения. Взял академический отпуск…

— Ты не принял сан… Да и католиком ты тоже не стал, не так ли? — Драко не улыбался. Сейчас, во время этого разговора, у Забини случился приступ дежавю. Словно он опять учился на шестом курсе, а Малфой выглядел мрачнее всех подземелий Хогвартса. — Это с самого начала было разводкой? Ты бы во всяком случае остался в выигрыше от нашего спора.

— Не стану отрицать очевидного, — Блейз улыбнулся, как змея. Он ждал, что Драко разразится тирадой, проклянет и выгонит его взашей.

Однако хозяин квартиры сидел без движений и эмоций.

— Во всяком случае, в ситуации с Грейнджер горькая правда не поможет, — Забини хотел приободрить друга, но утешитель из него был не очень.

— Не поможет, — автоматически повторил за ним Малфой, и с тоской на душе глотнул остывший чай из кружки.

* * *

10 день после поста.

На Годрикову Впадину наваливался вечер. Огни фонарей волшебным образом загорались, а Гермиона спешила домой. Домой, к верным друзьям.

Перемещаться по каминной сети из Атриума, как все достопочтенные волшебники, она не любила, предпочитая аппарировать. По любимой привычке она перемещалась ближе к булочной мадам Пик, чтобы принести к ужину вкусной выпечки.

Дома ее ждала Джинни, она как раз вязала новый свитер для Тедди, которого они с Гарри планировали навестить на этих выходных.

Джеймса уволокла еще накануне миссис Уизли, чтобы юный Поттер составил компанию Доминик, младшей дочке Билла и Флер.

— Привет, Джинни! — Гермиона лучезарно улыбнулась и положила бумажный пакет с выпечкой на стол.

— Угадай, кто заходил, — Джинни отложила спицы и пряжу, потянулась так, что Грейнджер услышала, как хрустнули ее позвонки.

Услышав, что сказала Джинни, Гермиона затравленно заозиралась по сторонам. Она только что перестала плакать по ночам.

— Не дергайся. Он уже ушел, — Джинни закатила глаза и, немного покопавшись, вытащила откуда-то из-под пледа, которым укрывалась, сверток. — Малфой принес тебе вот это. Сама я, конечно, предпочитаю сов…

— Мне не интересно, — Гермиона резко отвернулась от подруги, стараясь не смотреть на посылку от Драко.

— Ладно, — недовольно пробурчала Джинни. От ее тона Грейнджер опешила.

— Теперь ты за него?!

— Да, Гермиона. Он тронул мое сердце, — Джинни скрестила руки на груди и сузила глаза так, словно собиралась отчитать Гермиону, как нашкодившего Джеймса. — Он бредит тобой, даже смотреть жалко.

— Этого мало, — упрямо произнесла она и, раскрыв бумажный пакет из лавочки мадам Пик, выудила оттуда теплую булочку с корицей.

— Не глупи, Гермиона! Он с ума по тебе сходит! Ты прекрасно знаешь, как он относится и ко мне, и к Гарри, но он пришел сюда и говорил с нами! О том, что любит тебя! Чего тебе ещё надо?

То ли вкусная булочка сделала свое дело, то ли слова миссис Поттер, но Гермиона улыбнулась. И, заметив ее улыбку, Джинни пододвинула сверток поближе.

Прихватив посылку, Гермиона, виновато улыбнувшись, скрылась на втором этаже. Ей хотелось открыть сверток наедине с собой. Джинни не обидится, она была понимающим человеком. И Грейнджер любила ее в первую очередь именно за эту черту характера.

Она скинула с себя пиджак и уселась на кровать, доедая остатки булочки. Сверток лежал на ее коленях, и Гермионе казалось, еще чуть-чуть, и он прожжет дыры в брюках. Развернув упаковку, она ахнула. Внутри лежал фолиант Истории Волшебства. Огромный по размеру, каким она и помнила. Но Гермиону смутил лёгкий вес книги, и она раскрыла ее. Такой удивительной и тонкой работы она давно не видела.

Это была книга-обманка, на самом деле являвшаяся шкатулкой. Грейнджер провела пальцами по внутреннему форзацу, на которой был приклеен карандашный набросок молодой девушки, но в нем легко узнавалась она сама. У Малфоя определенно был талант к рисованию. Гермиона улыбнулась, провела пальцами по слову, которое разделяло отсеки самой шкатулки.

«Рандеву».

В верхнем ящичке была прикреплена орхидея и множество ее лепестков, а в нижнем отделе лежала миниатюрная модель автобуса, на котором они катались на первом свидании.

В глазах Гермионы вновь защипало, она закрыла шкатулку и прижала к груди.

Она впервые получала такой подарок, сделанный своими руками. Разумеется, это было не совсем так: миссис Уизли ежегодно одаривала ее своими фирменными свитерами ручной вязки, а Тедди и Мари-Виктуар своими рисунками, но мужчины в ее окружении никогда не делали ничего руками.

Гарри вместе с Джинни повадились дарить ей разные глупости, вроде сертификатов на посещение музея квиддича или даже сертификат на посещение магловского бассейна. Чаще подарки были шуточные, а иногда Гермиона с удовольствием посещала те или иные курсы и заведения.

Рон. Рональд любил одаривать ее золотом. Дорогим, очень красивым и обязательно таким, которое Гермиона стеснялась носить. Драгоценности были не ее страстью. Луна любила делать подарки собственного производства, чаще мыло, изредка какие-то отвары.

Единственный мужчина, даривший Гермионе цветы, это Невилл. Стоит ли упоминать, что он всем дарил цветы?

И вот, сидя вечером в доме Поттеров со шкатулкой ручного производства от Малфоя, Гермиона едва ли могла сдержаться и не зареветь банши. В конце концов, она понимала, что Драко питает к ней нежные чувства, и даже готова была простить ему его ошибку и аппарировать прямо сейчас к нему. Но чертова гордость и остатки обиды удерживали ее на месте невидимыми кандалами.

Гордыня.

Ближе к девяти вечера Гермиону отпустило. Она лежала на кровати и обнимала подарок Драко. Из глаз наконец перестали течь слезы, а в голове словно прояснилось.

В комнату постучались. Это был Гарри. Ее Гарри. Он зашел в комнату, на нем до сих пор была аврорская мантия. Видимо, опять задержался на работе.

— Гермиона, привет, — он сел рядом с ней и погладил ее по плечу. Она даже не шелохнулась и осталась лежать на месте в обнимку со шкатулкой. — Это от Малфоя? Он подарил тебе книгу? Большой оригинал.

Гермиона не сдержалась и прыснула. Годы шли, а Гарри все так же любил подколоть Драко. Конечно, сейчас беззлобно, но Гарри никогда не держал в себе зла, после того как расправился с Волдемортом.

— Я тут что зашел-то… У нас стирка накопилась, а Кричер отбыл сегодня на площадь Гриммо. Не выручишь? — Гарри ласково поглаживал ее по плечу. И в этом его прикосновении не было и фунта интимности, зато была тонна дружеского участия и заботы.

Гермиона фыркнула и села в вертикальное положение.

— Что бы вы делали без меня, оболтусы!

— Умерли бы в грязи! Ты же знаешь, как Кричер не любит возиться со стиркой, особенно после того, как намывает трусы Джима, — Гарри широко улыбался, и от его улыбки Гермионе стало чуть легче.

— Ой, да ладно! Сказал бы уж правду, вы с Джинни хотите устроить романтический вечер! — Гермиона захихикала, как маленькая девочка и скрылась в гардеробной.

— Черт! Ты раскрыла мой коварный план! — Гарри прижал руки к сердцу и застонал от отчаяния. Актер из него был так себе, но Грейнджер не хотела его расстраивать.

* * *

Аппарировав в Лондон, Гермиона шагала в сторону прачечной и думала, что пора бы отыскать общественную прачечную поближе к Годриковой Впадине. А еще лучше, открыть таковую в самой Впадине. В конце концов, на улице двадцать первый век, волшебники начали успешно ассимилировать в магловском мире, что мешает позаимствовать такую идею, как общественная прачечная?

Внутри было почти пусто. Пара маглов сидела на креслах и читала газеты. Гермиона подошла к ящику который арендовала уже больше двух лет. Внутри помимо ее порошка стояла новая пачка сухого кондиционера, аккуратно перевязанная белой лентой.

Она знала, кто оставил это. Закинув рассортированное белье по стиральным машинам, она машинально добавила моющее средство, нехотя освободила кондиционер от ленты и убрала последнюю в карман джинсовой курточки.

Гермиона застыла напротив работающих аппаратов и снова подумала о Драко. Что зря, наверное, не выслушала его, сбежала и всячески избегала.

За ее спиной засуетились маглы. Собрав стирку и поболтав о физике, гравитации и молоте Тора, они с шумом покинули прачечную.

Грейнджер от нахлынувших внезапно эмоций начала растирать пальцы. В какой-то момент они замёрзли так, словно рядом был дементор.

— Хороший кондиционер, — раздался за ее спиной голос. Такой знакомый, такой одновременно бесящий ее и успокаивающий. Она резко обернулась. Это был Драко, одетый по магловской моде. Руки он засунул в карманы светлых джинсов. Сумки с грязным бельем при нем не было. Зато была улыбка.

— Где вещи для стирки? — Гермиона выдохнула вопрос, не иначе.

— Я прихожу сюда каждый день. Все перестирал, — Драко продолжал улыбаться, и Грейнджер подумала, что так улыбается только счастливый человек. На душе вновь заскребли кошки сомнения. — Я знаю, что все испортил. Признаю, я виноват. Я не понимал, что делаю.

Малфой оправдывался.

Если бы Гермионе в школе сказали, что в далеком будущем Драко Малфой будет оправдываться перед ней, она бы засмеялась, но что бы было, если бы ей сказали, что они влюбятся друг в друга?

— Да уж…

— Я пытался отбросить часть самого себя. Сначала Астория разрушила, как мне казалось, мою жизнь. Потом эти беспорядочные связи. Как итог — гребаный спор с Блейзом. Я запер себя в коробке. Сначала все казалось ясным, а потом появилась ты, — Драко говорил много и быстро. Было заметно, что он волнуется, его выдавала его жестикуляция. И он очень боялся, что Гермиона не будет его слушать. — И все рассыпалось. Ты сказала, что не можешь судить о человеке, пока не поцелуешь его…

Она лишь удивлённо приподняла брови и потянула себя за рукав кофты.

— Да…

— В общем, я ошибся, — Драко посмотрел Гермионе в глаза и продолжил говорить. — Я зря с этим тянул!

После сказанных слов Малфой притянул к себе Гермиону и жадно поцеловал. Не встретив сопротивления, он прижал ее ближе к своему телу и продолжил целовать так, словно ждал этого целую жизнь. Грейнджер была великолепна на вкус. Обняв его за шею, она прижалась к нему всем своим существом. Драко тонул в ее нежности…

* * *

Артур Сноу сидел в гостиной Драко Малфоя. Он удобно расположился у южного кресла, ласковые лучи солнца лизали его лицо. Ему нравилось солнце. Взглянув на часы, он поднял указательный палец и продекламировал:

— Ровно тридцать шесть часов!

— Вот гад! — Блейз не мог понять, восхищаться ему выносливостью лучшего друга или плакать от зависти.

— В банке сто сорок галлеонов, — Шеймус лениво листал каналы телевизора при помощи пульта. Звук увеличивать не имело смысла, все равно из спальной комнаты Малфоя доносилась какая-то бодренькая музыка. Гарри Поттер и Джинни Поттер с лицами знатоков сообщили, что это какая-то Энигма. — Кто ставит на следующий час?

— Слушайте, а откуда нам знать, что они ещё там? — Эпплгейт нервно расхаживал по комнате. — Может, они поставили плеер на повтор и сами аппарировали куда подальше?

— Разумно, — кивнул Поттер, соглашаясь, и пригубил сливочного пива. Джиневра Поттер усмехнулась, как будто знала какую-то тайну, но никому раскрывать ее не собиралась.

— А мы сидим тут как садовые гномы, ждём чуда!

— Да вы что? Я сижу тут со вчерашнего дня, — Блейз был азартен, что уж там греха таить, и Шеймус предполагал, что мог бы сколотить на нем приличную сумму. Как выяснилось, цирк с католической церковью реально имел место быть, никаким падре Забини становиться и не собирался, а весь балаган с постом воздержания изначально затеял в угоду миссис Малфой. — Они там.

На этих словах музыка выключилась. Все присутствующие затихли и в напряжении ждали, что же будет дальше. И музыка заиграла вновь.

— Ого! Ставлю ещё десять галлеонов! — Поттер достал откуда-то из кармана еще одну золотую монету номиналом в десятку.

— Стоит рискнуть! — Джинни тоже кинула в шапку Финнигана монету.

Как раз в этот момент мимо всей бравой компании пролавировал Малфой в одном полотенце. Ребята застыли не хуже статуй. Драко почесал бок и скрылся на кухне.

Блейз осторожно положил свою десятку вместе с Артуром Сноу.

И в этот момент из кухни показался хозяин квартиры. Он замер прямо в проходе между залом, кухней и коридором, ведущим в его комнату. В руках у него была парочка бутылок сливочного пива и пара энергетических батончиков.

— Привет, Драко! Драко! Малфой, как жизнь?

Заголосили все разом. У Малфоя даже глаз задергался.

— Так, ребята, живо валите отсюда! Собирайтесь и уходите. Бегом! — Драко пожалел, что не взял с собой палочку. Возни было бы меньше.

— Но мы же не мешаем! Мы тихо посидим, телек посмотрим! — запротестовали все хором.

— Вы вконец обнаглели?! Я сказал, живо проваливайте!

Ребята с недовольным тоном все же подчинились Малфою и нестройными рядами начали покидать его квартиру. В этот раз Драко решил закрыть дверь на замок.

В гостиной остался сидеть один лишь Блейз.

— А ты чего сидишь?

— Я здесь живу…

— Не сегодня, Забини. Не сегодня! — несостоявшегося аколита католической церкви так же вытолкали из квартиры и закрыли перед его носом дверь. На щелчок.

— Только не в моей постели! — бросил Блейз закрывшейся двери, очень надеясь, что был услышан.

— Ещё сутки он не протянет, сдохнет, — помотал головой Гарри Поттер, видимо, пытаясь успокоить Блейза.

— Сколько ставишь? — спросил тут же Шеймус, протягивая шапку с деньгами к Гарри.

— На то, что он сдохнет?

Шеймус пожал плечами, но шапку не убрал.

— Десять галлеонов, — пожевав губу, Гарри Поттер все-таки протянул монету Финнигану.

— Я тоже десять галлеонов.

— Держи еще двадцать от нас…

— А я, пожалуй, пять, — Эпплгейт виновато улыбнулся. — Больше наличкой нет.