Огненная леди (гет)

— Я читала, греки имели письменность, но потом это забылось, — сказала Стейси.

— Конечно, прошло семьсот лет и греки не помнили, что у других греков ахейцев была развитая цивилизация, — ответила Лиз.

— Конечно не помнили! — поддержала ее Анна. — Тут несколько лет прошло после войны с Темным Лордом, а мы ничего уже не помним!

— Знаешь, говорят, что Тёмный Лорд хотел бы быть преподавателем ЗОТИ, — протянула Лекта, когда ребята разговаривали после очередного урока.

— Мне кажется, при его таланте и харизме у него весьма хорошо могло бы это получиться, — задумалась Анна. — Но мы никогда не сможем узнать, что было в те времена на самом деле. Не осталось никаких свидетельств, позволяющих узнать подробности.

— Но почему? — вскинула брови Лекта.

— Время не стоит на месте, многое забывается… Не то, что в его юности, даже о войне с ним многие факты весьма туманны… Мало кто может понять.

— Ну как? Как можно было забыть, что было с целым народом? Столько жертв полегло, и все ради чего?

— Да просто, — пожала плечами Анна. — Мы скоро забудет, что пять лет назад было.

Алекто ужаснулась и едва не вздрогнула. Люди отдавали жизни ради общественного блага, а в итоге никто правду знать не знает… А ведь для истории пять лет далеко не самый большой срок! Приходилось признать, что Анна была права: если мы не всегда можем вспомнить даже прошлую неделю, то уж что было несколько лет назад… История отделялась от потомков все дальше и дальше, неужели никогда не появится возможность отыскать какую-либо правдивую информацию?

— Но каким же все-таки образом греки могли забыть, что у них была развитая цивилизация? — не удержалась она. — Это же необходимо сохранять в памяти!

— Да, как греки это забыли? — спросила Анна.

— Это загадка истории, — важно ответила Лиза. Сейчас она сидела в кресле и покачивала белой туфелькой. — Была Ахейская Греция, но после огромной войны с Троей в двенадцатом веке до Рождества она погибла. Через лет сто пришли другие греки с севера и только через четыреста лет темных веков создали свою совершенно новую письменность.

* * *

Идя к кабинету на следующий день Анна с Алекто заметили Лиз с Аликом, но друзья были не одни. Напротив стояла Ирма и отчаянно что-то выговаривала: прямо гневом пламенным пылала. Девочки переглянулись: ребят нужно выручать.

— Извини, конечно, но в чем конкретно заключается наш имморализм? — протянул спокойно Алик. Видимо, нападки Ирмы его забавляли, и неудивительно. Орущая Мерлин знает за что мисс Коул казалась весьма истеричной особой: так и хотелось дать ей, наконец, таблетку.

— Конкретно? — Ирма, казалось, едва ли не задыхалась от возмущения. — Если честно, может ли в принципе быть хорошим человек хитрый, то есть лживый, амбициозный, то есть нескромный, и не гнушающийся никакими средствами для достижения цели? По-моему, вполне понятно, почему хороших людей на Слизерине. Явно хорошие люди — это, конечно, храбрые и самоотверженные гриффиндорцы или верные и скромные хаффлпаффцы.

— А от нас, слизеринцев, ты что услышать хочешь? — прыснула Элизабет. — Извинений, какие мы плохие?

— Желательно бы! — не угоманивалась Ирма. Лекта смерила однокурсницу пристальным взглядом: ничего особенного. Внешность весьма скромная, ученица, насколько Кэрроу знала, серая: вот так судья отыскалась.

— А ничего, что сначала за собой не помешало бы следить? — спросила она.

— И кто тебя уполномочил судить, кто в чем хороший, в чем нет? — проговорила Анна, спокойно поправив волосы. — Ты полиция нравов? Нет? Следовательно тон можно и сбавить…

— Не смейте говорить со мной в таком тоне! — взорвалась Ирма.

— А тебе бы не советовал в таком тоне с нами. Первой начала, разве нет? — спокойно протянул Алик. Алекто поняла: с такими, как Ирма, необходимо сохранять спокойствие, это заставит ее замолчать.

— Я за себя не ручаюсь! — закричала Ирма. — А то полетит чернильница в кого-то!

— А кое-кому придется лететь в больничное крыло, — с серьезным видом заметила Анна. — у медсестры наверняка есть отличные таблетки, которые от истерик помогают.

— Не смейте говорить со мной в таком тоне! Вы, мерзкие расисты, опасны для общества!

— Во-первых ты первой начала, никто не трогал. Во-вторых, не понимаю, в чем конкретно наш вред. В-третьих, признаем, мы, может, и правда опасны. Что дальше? В таком случае тебе лучше держаться подальше: вдруг какая беда приключится, — протянул Алик.

— Не смейте так разговаривать, расисты!

И тут две подруги оттащили Коул за руки.

— Вы осторожнее, мы кусаемся! — звонко засмеялась Лекта.

Идти в гостиную было неохота: уроки сделаны, зачем же сидеть, тратить время? Подумав, ребята решили отправиться в библиотеку. Почему бы, в конце концов, не поискать интересную книгу? Вдруг да найдется что-то любопытное?

Удача улыбнулась практически сразу: зоркая Лиз быстро отыскала книгу под названием «Знаменитые темные волшебники». Черная, в бархатном переплете, название выведено каллиграфическими золотыми буквами. Лекта сразу поняла, что чтение будет интересным: и обложка явно дорогая, и название выведено аккуратно, красиво, да и само название о многом говорит.

«Клеменция Венгерская»

— Французская королева? — удивлённо протянула Анна. — Вот уж не думала, что она окажется в этих рядах. Помню, читала, что народ устроил целый культ Клеменции, а дядя так святой считал… Выходит, святость была фальшивой?

«Будучи королевой Франции менее года, оставила о себе воспоминания как о женщине набожной и добродетельной. Поборов присущие ей от рождения застенчивость и скромность, пыталась влиять на супруга, отличавшегося слабохарактерностью и вздорным нравом» — гласил текст.

— Добродетельная и скромная стала темной колдуньей? — голубые Анны сверкнули зелёным отливом. — Интересно, как так? Вероятно, что-то повлияло на нее?

— Имеются только воспоминания, причем неизвестно, правдивые или ложные. Не говорить же, что ведьму не разглядели, правда? — протянул Ал. — Стыдно признаться.

«Воспоминания короля Людовика, мужа, однако, свидетельствуют об обратном».

Наконец то! Сейчас можно будет, наконец, узнать, каким образом столь, казалось бы, невинное создание связалось с темной магией.

«Разве ее не окружили тысячью забот? Рядом с ней постоянно находилось не меньше трех придворных дам, выбранных из самых благородных семейств королевства, и они выполняли любое ее желание, предупреждали любое ее движение, подавали, вдергивали нитку в иголку, держали перед ней зеркало, причесывали ее, набрасывали ей на плечи накидку, как только становилось прохладнее…»

— Вот это забота! Все за нее делали! — с усмешкой бросила Стейси.

«Однажды Людовику почудилось, что вместо свиты жены он видит различных бесов. Сама Клеменция улыбалась, а синие глаза сверкали ярким светом. Боже! Что это?

Но наваждение спало. Все вновь словно погрузилось в полудреме.»

— А это, наверно, никакое не наваждение, а истинная сущность, — задумалась Лиз. — Когда же, интересно, король поймет?

«В прошлом месяце Людовик сделал ей еще дар — земли, которые она даже не успела посетить: дома и замки в Маневилле, Эбикуре, Сен-Дени-де-Фермане, Варде и Дампьере, а также Леонские и Брейские леса.

Королева была счастлива и… Вдруг ее синие глаза сверкнули. Королева расхохоталась и сбросив мантию, превратилась в Белую Кость с мечом!»

— Вот так святая, а? — прыснула Лекта. — Демоница! От такой Мерлин знает что можно ожидать!

«Первоначально королева на ведьму отнюдь непохожа. Высокая, тонкая, гибкая, она привлекала внимание не столько изяществом, сколько величием осанки, не так женственностью, как благородством. Но впечатление известной суровости уравновешивалось чистотой черт, нежным и светлым взглядом удивленных глаз, сиянием юности, веявшим от всей ее фигуры. Возможно, она стала натурой Венеры Ботичелли».

— Это многое объясняет! — с гордым видом догадалась Лекта. — Мол, божественная красота! Волшебница! Тогда ясно, откуда у нее такой дар и почему ее так любят: как богиня красоты.

«При бракосочетании она услышала слово «да», произнесенное незнакомым ей голосом, хотя знала, что голос этот был ее собственный, в ответ на вопрос епископа, желает ли она взять себе в супруги Людовика, короля Франции и Наварры.

Первый удар грома раздался, когда на ее палец надели слишком широкое кольцо; присутствующие переглянулись, и многие осенили себя крестным знамением.»

— Ведьма! С приходом демона и погода соответствующая! — заметила Стейси.

Да-а, — усмехнулась Анна. — Вся такая святая, а на деле — демон.

— Ну не говорить же ей, королеве, всем подряд, что она демон, правда? — задумался Алик. — Возможно ее доброта и внимание к народу было искренним, к тому же званию соответствать.

— Ну, нужно же выстроить в глазах народа образ ангела, — протянула Лекта. — Чтобы не догадался никто, кто она на деле.

«Все у Клеменции было таким святым, но всех охватывала постояное чувство дремоты.»

— Как раз признак темных сил! — заметил Ал. — Ослабляет.

— Но из-за ее этакой святости никто даже предположить не хотел, что это ведьма, — подхватила Лекта.

— О, посмотрите! — громко сказал Ал. «За год правления королевы Клеменции во Франции прекратилось преследование темных волшебников. Королева не позволяла ни одного из них отдать в руки инквизиции и всегда находила способ вывести их из-под правосудия. В случае необходимости она, используя плотскую одержимость, умела заставить короля Людовика X отменить любой арест и постановление».

— Демонесса своих освобождала, — протянула Анна. — Странно для обычной королевы, правда?

— Видимо король был по-настоящему в нее влюблен, — предположила Лекта.

— Да, — подхватила Лиз. — Иначе заметил бы все, много странностей.

— Давайте дальше почитаем! — взмолилась Анна. Она перевернула страницу.

«После загадочной смерти Людовика X Клеменция стала вдовой в двадцать три года. Но она стала лбьовницей его брата Филиппа V, оттеснив его робкую жену Жанну Бургундскую. Фактически при болезненном Филиппе она сосредоточила в своих руках необъятную власть».

— Ничего себе! — удивилась Стейси. — Времени даром не теряет.

«Правление Филиппа V было временем безумия темных магов. Их группы сначала подняли восстание, а потом отравили колодцы королевства. Сам король Филипп умер от выпитой отравленной воды».

— Уж не от королевы ли вода? — предположил Ал.

— Кстати, а от чего умер внезапно сам Людовик? — спросил Ал. — Трепались, что его отправила графиня Артуа. А не Клеменция ли? Вдруг увидел любимую женушку на метле?

— Вот так ангел, — фыркнула Лекта. — Этого отравила, того… Хотя логика понятна: мало ли, что ожидало за колдовство в те времена.

Анна продолжала:

— Но самым необычным была судьба сына Клеменции. Ее единственный сын король Иоанн I прожил всего несколько дней. Молва утверждала, что младенца подменили на сына кормилицы. Под его именем выступали несколько самозванцев. Немецкий темный четырнадцатого века маг Экхард, тогдашний глава Круга Тьмы, утверждал, что он и есть сын королевы Клеменции.

— Ничего себе! — вскинула брови Лиз. — Глава круга тьмы, это ж как надо в запретное волшебство влезть!

— Интересная личность, — сказал Ал, посмотрев на картину Боттичелли. — Трудно было в неё не влюбиться.

— А ещё ведьма, — протянула Анна. — Не полюбить сложно, это правда, и красивая, и привлечь умеет, и умная…но не завидую тому, кто в нее влюбится.

Лекта была полностью согласна: личность явно незаурядная. Каким-то образом этой женщине удалось покорить множество людей, ее боготворили за доброту и кротость… При этом эта же самая женщина без малейшей жалости убивала своих партнёров и была весьма опасной ведьмой. Ничего себе… святая.