The Poor of God (джен)

«Ксенофилусу Лавгуду

Ладья

Оттери-Сент-Кэчпоул

Суссекс

Четверг, 12 Сентября 1996 года.

Уважаемый Ксенофилиус,

за время моего директорства я написал немало писем подобного рода для родителей своих учеников, и после многолетних проб и ошибок пришел к выводу, что лучший способ предотвратить излишнее беспокойство по поводу тех новостей, которые я должен сообщить — это уделить вначале минуту вашего внимания на многословное вступление, которое едва ли может рассказать вам о чем-то конкретном. Я делаю так, будучи уверенным, что вы расцените это правильно, случись что-то по-настоящему страшное, я бы не стал поступать столь жестоко, используя свой накопившийся опыт подобным образом.

Тем не менее, боюсь, что новости, которые я должен вам сообщить, если не ужасны, то, по большему счету, огорчительны: сегодня вечером ваша дочь Луна была тяжело ранена в стычке с некоторыми из своих однокурсников. Однако спешу вас заверить, по словам мадам Помфри, она полностью восстановится, проведя несколько дней в спокойной обстановке. Я бы предпочел объяснить все детали этого происшествия лично, вместо того чтобы пытаться сделать это в письме, кроме того, смею предположить, что ваш визит приободрит Луну. Если у вас есть возможность приехать в Хогвартс, пожалуйста, сообщите мне с совой, и мы встретимся в любое удобное для вас время.

С уважением,

директор Альбус Дамблдор,

Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс».

Луна открывает глаза. Это отнимает довольно много сил; они словно приклеились друг к другу, как будто она просыпается после очень долгого лежания в постели, дольше, чем она когда-либо могла себе позволить, пока жила в общежитии для девочек. Летом же ее сон довольно беспорядочен — она ложится после рассвета и встает только ближе к обеду. Порой, лежа жарким летним днем в постели, в спутанном и скрученном вокруг нее покрывале, когда лучи солнца пробиваются сквозь окно, падая ей прямо на лицо, она просыпается с таким же чувством, как и сейчас — с головной болью и удушьем. Но сейчас она не дома. И даже не в башне Рейвенкло. А полог ее кровати распахнут настежь. Ни разу за пять лет учебы в Хогвартсе она не ложилась спать, не задернув полог; он служит для нее своего рода барьером, защищающим от хихиканья и ухмылок других девочек с ее факультета.

Боль — это интересное ощущение. Такое чувство, что оно исходит из груди и распространяется резким импульсом вверх по рукам и мышцам на шеи. Голова раскалывается, а в ушах стоит слабый звон. Она приоткрывает рот, облизывает губы и выдыхает: «Ай!» — кажется, именно это произносят люди, которым больно. Должно быть, она сделала что-то неправильно, поскольку это совершенно не облегчило ее страданий; может, она сказала это недостаточно пронзительно? Вот только голос у нее хриплый, да и в горле совсем пересохло, поэтому она сомневается, что смогла бы произнести что-то достаточно громко, даже если бы была такая необходимость.

Но потом она слышит голос откуда-то слева, а это уже новая пища для размышлений, поэтому она на какое-то время забывает про свою боль и сосредотачивается на настойчивых звуках, исходящих от человека неподалеку.

— Луна, — зовет он, — ты меня слышишь? Ты не спишь?

Луна медленно поворачивает голову, не отрывая ее от подушки. Ей приходится несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать свой взгляд на другом конце комнаты. Когда это происходит, она замечает еще одну кровать и очертания человека, лежащего под одеялом, из-под которого, кажется, высовывается знакомая черная шевелюра.

— Привет, Гарри, — говорит она. И проглотив, кажется, вставший в горле ком, продолжает: — Рада тебя видеть. Где мы сейчас?

Гарри приподнимается на локте, что, по всей видимости, причиняет ему немалую боль. Луна сочувственно морщится. Да, боль — это крайне неприятное чувство.

— В комнатах Снейпа, — отвечает ей Гарри. — Больничное крыло все еще переполнено из-за вспышки драконьей оспы.

Луна чувствует себя довольно глупо из-за того, что сама не догадалась об этом; ведь это было понятно уже по черепу летучей мыши, стоящему на каминной полке, и странным искаженным фигурам на картине, висящей на стене рядом с ней.

— Как ты себя чувствуешь? — продолжает спрашивать Гарри все тем же настойчивым голосом, что и раньше.

— Хорошо, — отвечает Луна. Лицо Гарри то расплывается, то снова становится четким, и она сомневается, говорит она вслух или это только в ее голове. — Хотя нет, на самом деле не очень. Меня, наверное, укусил мозгошмыг. Не могу вспомнить.

— Нет, — говорит Гарри, — на нас напали. В коридоре, по дороге на ужин, помнишь? Те четверо слизеринцев, которые к нам приближались.

— А, точно, — рассеянно отвечает Луна. Теперь, при мысли об этом, ей действительно кажется, что она припоминает нечто подобное — люди, бегущие к ним навстречу; четверо парней из Слизерина так сосредоточились на Гарри, что она смогла оглушить аж двоих, прежде чем те ее заметили. А потом все пошло наперекосяк... Она не может вспомнить ничего, кроме голосов, какого-то шума и размытого изображения, а потом профессор Снейп, вытирающий кровь с ее лица, говорящий ей не бояться...

— Надеюсь, они не очень сильно тебя ранили, — говорит Луна; поскольку он бы не лежал сейчас в кровати, если бы это было не так.

— Благодаря тебе все обошлось, — отвечает Гарри и, несмотря на то, что его голос звучит довольно несчастно, улыбается ей. Луне кажется, что если она немного сконцентрируется, то сможет убедить мышцы своего лица улыбнуться в ответ. — Вот только ты...— Гарри замолкает, изучая ее с серьезным выражением лица. — Подожди. Мне нужно сообщить Снейпу, что ты очнулась.

Луна смотрит, как Гарри откидывает одеяло и садится. Он с трудом может двигаться, но, по всей вероятности, тоже считает, что от слова «Ай» пользы не больше, чем кажется на первый взгляд. Он опускает на пол сначала одну ногу, затем другую, а потом некоторое время сидит неподвижно, словно уже выбился из сил.

— По моему, тебе не стоит этого делать, Гарри, — произносит Луна. — У тебя такой вид, будто ты сейчас упадешь.

— Снейп должен знать, что ты проснулась, — настойчиво повторяет Гарри и заставляет себя подняться. Он покачивается и на мгновение Луне кажется, что он вот-вот упадет обратно на кровать, однако уже через секунду он прерывисто выдыхает и медленно выходит в открытую дверь, по-видимому, чтобы найти Снейпа.

У Луны прекрасное воображение, и более того, она довольно хорошо знает Снейпа; возможно, она и не сможет увидеть, что произойдет, когда Гарри столкнется с ним, зато она совершенно точно может себе это представить. Она закрывает глаза и, с трудом напрягая свои голосовые связки, начинает считать вслух. — Пять, — произносит она, — четыре, три, два...

— Поттер! — крик Снейпа разносится через несколько каменных стен и — если она правильно помнит расположение его покоев — через две открытые двери в комнату, где лежит Луна. — Что ты тут делаешь?

Она не слышит Гарриного ответа, вероятно, потому, что даже он знает, что лучше не повышать голос на профессора Снейпа, однако уже через секунду ей слышится громкий визг, который, как она предполагает, исходит от Гарри, хотя бы потому, что ей трудно себе представить профессора Снейпа, издающего столь неблагопристойный звук.

Через несколько секунд в открытую дверь спальни вплывают носилки, на которых лежит Гарри — судя по положению его рук и ног, Луна подозревает, что он связан. Снейп вплотную следует за ним с поднятой палочкой и левитирует лежащего солдатиком Гарри с носилок на кровать; одеяло само откидывается в сторону, а потом опускается, будто его укрывают невидимые руки.

— Хватит дуться, Поттер, — говорит Снейп, и с третьим взмахом палочки отменяет заклинание, удерживающее Гарри в неподвижном состоянии. — Тебя предупреждали. Причем неоднократно.

— Я считал, что об этом нужно сообщить, — говорит Гарри, но не угрюмо, а с явным оттенком недовольства.

Луна наблюдает, как Снейп грозно выгибает бровь в сторону Гарри, затем разворачивается и направляется в ее сторону. Она замечает, что в его руке находится какой-то большой коричневый пузырек без этикетки.

Снейп останавливается возле ее кровати и взмахивает палочкой. Кресло в другом конце комнаты приподнимается на своих коротеньких ножках и по полу несется к нему. Опустившись в него, Снейп ставит коричневый пузырек на прикроватный столик и тянется к руке Луны, лежащей под одеялом. Она бы сама вытянула ему руку, только не уверена, что у нее хватит сил ее поднять.

— Доброе утро, мисс Лавгуд, — говорит Снейп, прижимая два пальца к ее запястью, а другой рукой слегка касаясь ее лба. — Как вы себя чувствуете?

— Даже не знаю, — отвечает она, ощущая себя с приходом Снейпа от чего-то еще более сонной, чем раньше, — но думаю, раз я могу чувству боль, это, скорее всего хороший признак. Было бы гораздо хуже, если я вообще ничего не чувствовала, — она закрывает глаза на случай, если не сможет сдержать слез. — И все-таки, — добавляет она, — от этого не легче.

Спустя пару секунд она снова открывает их. Снейп хмуро смотрит сначала на ее запястье, потом на лицо. Затем он убирает свою ладонь с ее лба и прячет ее безвольную руку обратно под одеяло.

— У вас слабый пульс, но этого следовало ожидать, — произносит он. — Вы можете сесть?

Луна на секунду задумывается.

— Нет, — наконец отвечает она, — кажется, не могу. Мне очень жаль, если это доставляет вам неудобства.

По лицу Снейпа пробегает мимолетная улыбка.

— Вовсе нет, — говорит он и касается кончиком палочки подушки, лежащей под ее головой. — Энгоргио, — произносит он и, несмотря на то, что Луна не может ее увидеть, она чувствует, как та увеличивается у нее за спиной, поднимая ее голову и плечи в сидячее положение.

— Вам необходимо это принять, — говорит он, и как только она более-менее выпрямляется, протягивает ей пузырек с зельем. — До последней капли. И предвидя ваш вопрос: нет, боюсь, улучшить вкус никак не получится.

Луна забирает у него пузырек и легонько взбалтывает содержимое. Густая и омерзительная на вид жидкость скорее похожа на покрытую водорослями грязь.

— Что это? — спрашивает она.

— Двадцать драхм зелья, восполняющего кровь, — отвечает Снейп, — с добавлением обезболивающего. Вы почувствуете себя гораздо лучше после его применения.

Луна задумчиво кивает и смотрит на пузырек. Зелье внутри напоминает ил со дна пруда, на который она ходит летом, чтобы ловить болотных жаб.

— Это похоже на ил со дна пруда, куда я прихожу летом ловить болотных жаб, — говорит она Снейпу.

— Боюсь, вкус у него ничем не лучше, — отвечает он, — но вы должны это выпить. Вам нужно принимать двадцать драхм зелья каждые шесть часов, в общей сложности вам понадобится не менее двухсот драхм, прежде чем вы полностью восстановитесь от полученных травм.

Луна задумывается.

— А что это за травмы? — спрашивает она. — Возможно, я буду не против оставить все как есть. Если, например, это означает потерять кусочек моего носа, я не стану из-за этого переживать.

— Мисс Лавгуд, — предупреждающе произносит Снейп, и его брови мрачно сходятся на переносице.

— Хорошо, профессор, — вздыхая, произносит Луна. Зажав двумя пальцами нос, она отпивает столько, сколько может выпить за один раз. Ей требуется четыре глотка, чтобы опустошить всю склянку, и к тому времени, как Снейп протягивает ей стакан воды, чтобы запить этот отвратительный вкус, она отчетливо начинает чувствовать тошноту.

— Тошнота пройдет, — говорит он ей, пока она пьет. — В частности, когда боль начнет отступать.

Луна боится открыть рот, поэтому просто кивает.

— А пока вы не восстановите силы, можете считать себя прикованной к этой кровати. Я надеюсь, — добавляет он, слегка повернувшись, чтобы приобщить Гарри к этому разговору, — мне не придется в буквальном смысле приковывать вас цепями из-за вашей неспособности выполнять указания.

— Нет, профессор, — отвечает она, не понимая, почему кому-то может понадобится вставать с такой удобной кровати, как эта.

— Очень хорошо, — поднимаясь, произносит Снейп. — Этим утром я получил записку от директора, в ней говорилось, что сегодня днем к нам прибудут посетители. Мы ожидаем вашего отца, мисс Лавгуд, вместе с мистером и миссис Уизли, которые прибудут к Поттеру.

Луна ощущает странное волнение в груди, словно ее сердце подпрыгнуло к горлу и сразу же рухнуло вниз. Впрочем, у нее не хватает времени поразмыслить над этим, поскольку Гарри начинает говорить.

— Мистер и миссис Уизли? — переспрашивает он. — Я не... Зачем им приходить?

— Навещать больных — это то, что обычно делают цивилизованные люди, Поттер, — говорит ему Снейп. — Возможно, до вас уже доходили подобные слухи?

Луне кажется несколько странным, что Гарри спустя столько лет все еще плохо понимает Уизли. Но с другой стороны, столь же странно, что и сам профессор Снейп по-прежнему не понимает Гарри, после всего того, что он узнал о нем за последнюю неделю. А самое странное, пожалуй, то — что даже самая малость этого понимания может помочь человеку, когда тот разочарован или чем-то огорчен...

— Да, сэр, — нетерпеливо произносит Гарри, — но как они узнали, что я болен? Вы писали им?

— Нет, не писал, — отвечает Снейп. — Но полагаю, это сделал директор или, возможно, кто-то из младших Уизли, — он хмуро смотрит в сторону Гарри. — Разве ты не хочешь их увидеть?

— Нет, сэр, дело не в этом, — отвечает Гарри и, хотя он уже готовится продолжить свое объяснение, вдруг закрывает рот, не произнося больше ни слова. Снейп стоит неподвижно, пристально глядя на него, однако тоже ничего не говорит. Тишина в комнате длится так долго, что Луна не выдерживает и решается снова подать голос — в основном для того, чтобы не слушать это гнетущее молчание.

— Гарри боится, что кто-то рассказал мистеру и миссис Уизли о том, что с ним сделал его дядя, и именно поэтому они решили приехать, — говорит она Снейпу.

Она не видит выражение Гарриного лица, — как только она начала говорить, тот отвернулся к стене — но она видит проблеск понимания, загорающийся в глазах Снейпа, прежде чем его взгляд снова становится непроницаемым.

— Я не имею ни малейшего представления, так ли это, — говорит Снейп нейтральным голосом, — но разве директор не давал вам слово держать эту информацию в секрете, Поттер? И разве вы не получили аналогичное обещание от Рональда Уизли?

— Вроде того, — бормочет Гарри. — Но если директор думает… ну, знаете... что мне будет лучше, если они все узнают... — он замолкает, выглядя немного взволнованно.

— Я не верю, что директор нарушит подобное обещание, по крайней мере, не предупредив тебя о своем намерении, — произносит Снейп, и Гарри, кажется, немного расслабляется.

— В любом случае, я буду рад их увидеть, — говорит он. — И твоего отца, Луна. Я бы хотел с ним познакомиться.

Если бы это был кто-то другой, а не Гарри, Луна бы решила, что над ней опять насмехаются. Но так как это Гарри, она отвечает:

— Может, когда-нибудь сможешь. Мы живем недалеко от Уизли.

Гарри хмурится.

— Но если он придет сюда, зачем тогда…

— Эм, мне кажется это маловероятным, — быстро произносит Луна слегка небрежным тоном. — Он будет слишком занят… понимаешь, сентябрь — самый сезон звоноосов.

Гарри выглядит сбитым с толку. А Снейп тем временем смотрит на нее пару секунд странным, нечитаемым взглядом. После чего он прочищает горло.

— Мне нужно вернуться к работе, — говорит он. — Если вдруг вас снова постигнет очередное несчастье, просто позовите меня. И дабы не вызывать мою крайнюю степень неудовольствия, Поттер, не вздумайте больше вставать с постели.

Бросив на него последний предупреждающий взгляд, Снейп поворачивается и стремительно выходит из комнаты, оставляя дверь открытой. Гарри и Луна остаются вдвоем в шуме тихо потрескивающего пламени камина.

Спустя минуту Гарри поворачивает свою голову к Луне и спрашивает:

— Хочешь поиграть в «повесь волшебника»?

Луна слышит его голос, но так как она почти уснула, тот доносится будто бы издалека — из сна или из далекой-предалекой страны, где туземцы говорят на непонятном ей языке.

С возвращением в сознание приходит и боль.

— Мисс Лавгуд, — раздается голос неподалеку, и она открывает глаза, сделать это оказывается на удивление легче, чем несколько часов тому назад. Она видит, что Снейп снова сидит в кресле у ее кровати, склонившись над ней. Луна сонно ему улыбается и подозревает, что Снейп сказал ей что-то, чего она не расслышала.

— Я приготовил новую порцию вашего зелья, — говорит он, и вместо того, чтобы снова увеличить ее подушку, кладет свою прохладную руку ей по голову, приподнимая ее так, чтобы Луна смогла проглотить эту отвратительную жидкость.

— Спасибо, — сделав последний глоток, произносит она. «Обезболивающее в этой партии, — размышляет она, — похоже, намного сильнее, чем в предыдущей», — она чувствует, как боль стремительно начинает отступать.

— Ну как, лучше? — спрашивает он, откидываясь на спинку кресла.

— Профессор, — она произносит это довольно тихо, поскольку не хочет, чтобы Гарри ее услышал, — а что со мной произошло?

На лице Снейпа появляется мрачное выражение, впрочем, его голос звучит довольно спокойно.

— Майкл Гибсон, один из моих семикурсников, применил к вам заклятие «Сектумсемпра». Вы... потеряли слишком много крови. В этом и состоит цель данного зелья; оно будет побуждать ваше тело вырабатывать новую кровь.

— Хм, — произносит Луна. — А что случилось с Гарри?

— Хотя вы и загородили его, приняв весь удар на себя, — отвечает Снейп, — он перенапряг свой организм и тем самым усугубил уже имеющиеся травмы. Тем не менее, он поправится, если удастся убедить его оставаться в постели, чтобы заново срастить сломанные кости.

— О, — произносит Луна. — Рада, что он будет в порядке.

Даже глядя в потолок, она чувствует, как Снейп изучающе смотрит на нее.

— Вы прекрасно справились, — говорит он ей после нескольких минут задумчивого молчания. — Вы довольно храбро и умело сражались. Многие взрослые ведьмы и волшебники не смогли бы сделать это лучше.

— Гарри — мой друг, — тихо произносит она. В ее глазах появляется жжение, а веки начинают медленно тяжелеть.

— Засыпайте, — говорит Снейп, и Луна закрывает глаза, погружаясь в сонную дрему.

Первое, что она видит, когда в очередной раз открывает их, — это Снейп, стоящий у изножья ее кровати. В полумраке тусклой комнаты он почти невидим, если не считать бледного овала его лица.

— Профессор, — произносит она.

— Ваше зелье, — говорит Снейп. Луна смотрит на прикроватный столик, где стоит откупоренная высокая коричневая склянка, испускающая зловонные испарения.

— Могу я сесть? — спрашивает она.

Снейп моргает.

— Если чувствуете в себе силы, — отвечает он. — Характер травм Поттера вынуждает его в большинстве своем оставаться неподвижным. Однако вас ничего не ограничивает. Но не увлекаетесь, — предупреждающе добавляет он.

— Я бы хотела кое-что попробовать, — говорит она, но Снейп обрывает ее, левитируя зелье со стола прямо ей под нос. Она сжимает зубы и морщится, но послушно выпивает.

— Могу я зачаровать кое-что из вашей мебели? — спрашивает она Снейпа, отставляя пустой пузырек в сторону. — Обещаю потом изменить все обратно.

Снейп с любопытством глядит на нее, а потом широко разводит руками, как бы сообщая ей, что она может попробовать.

Луна медленно приподнимается, чувствуя себя так, словно ее мышцы напрягаются впервые за несколько дней. Выпрямившись, она высовывает ноги из-под одеяла и машинально тянется к столбику кровати, будь она в спальне для девочек, там бы висел ее халат. Но, разумеется, на нем ничего нет, и это заставляет Луну впервые задуматься о том, где ее вещи и как она оказалась одета в эту светло-голубую ночную рубашку. Стоит ей подняться на ноги, как Снейп оказывается рядом с теплым пушистым белым халатом, придерживая его, пока она просовывает в рукава сначала одну руку, потом другую.

Луна направляет палочку на кресло возле кровати. Спустя пару секунд оно мягко приподнимается вверх и зависает в воздухе без каких-либо движений. Луна шатко ступает к нему, а потом осторожно опускается на мягкое сиденье. Кресло само подстраивается по нее таким образом, чтобы ноги не задевали пола. Она поднимает свою палочку, направляя ее на Снейпа, и кресло начинает неспешно скользить в его направлении, останавливаясь только тогда, когда она опускает палочку.

Снейп смотрит на нее сверху вниз с ошеломленным выражением лица.

— Впечатляет, — говорит он, и хотя зачастую это бывает сложно определить, однако сейчас ей вовсе не кажется, что над ней подсмеивается.

— Если вы позволите, — произносит она, — я бы очень хотела принять ванну.

Снейп удивленно моргает, но потом, кажется, приходит в себя. Он стремительно обходит кровать и открывает для нее дверь. Луна велит своему креслу скользнуть на другой конец комнаты, где оно сначала останавливается, а затем плавно вплывает сквозь открытую дверь.

За дверью она слышит тихий протяжный смешок, затихающий практически мгновенно. Луна дает креслу команду опуститься на пол, после чего поднимается и в нерешительности встает перед зеркалом. Отражение, которое она видит... вызывает в ней некое беспокойство, что само по себе кажется чем-то новым, однако ей придется проанализировать это чуточку позже, поскольку сейчас она слишком поглощена тем, что видит перед собой, чтобы думать еще и о том, какие чувства она может испытывать по этому поводу.

Левая сторона ее лица испещрена… шрамами, хотя Луна считает, что это определенно не то слово, которое моментально приходит на ум. От уголка рта до краешка глаза ее кожа выглядит гладкой и лоснящейся, окрашенной в тот же тусклый, нежно-розовый оттенок, который она видела когда-то внутри морских раковин. Остальная часть ее лица смотрится заметно бледнее, чем она когда-либо видела раньше, если не считать темных кругов под глазами. Волосы выглядят спутанными и взъерошенными, а с левой стороны выглядывает опаленная прядь, кажущаяся намного короче всех остальных.

Луна сбрасывает с себя халат, который дал ей профессор Снейп, и методично начинает расстегивать пуговицы на ночной рубашке. Их слишком много, причем все они очень маленькие; она снова задается вопросом, как та вообще оказалась на ней. У ее собственных ночных сорочек довольно глубокий вырез, потому что она часто ворочается во сне, а те, что застегиваются у самого горла, обычно перекручиваются и порой вызывают удушье. Она расстегивает ночную рубашку до пояса, потом распахивает ее и смотрит на длинный, идущий наискось шрам, рассекающий бледную кожу грубой красной линией. Она поднимает руку, чтобы дотронуться до него; шрам кажется горячим, даже обжигающим, и вспыхивает от боли, стоит ей только прикоснуться к нему. Рубец тянется от середины ключицы до самого пупка. Она и не подозревала, что можно получить такую страшную рану и при этом остаться в живых.

Еще пару секунд Луна смотрит на свое отражение, а после отворачивается от зеркала. Она позволяет ночной рубашке соскользнуть с ее плеч, после чего направляет палочку в ванну, и та мгновенно начинает наполняться чистой горячей водой. Еще немного поразмыслив, она добавляет мыльных пузырей. Ей приходится проделывать невиданные чудеса эквилибристики, чтобы просто опуститься в воду; она дважды была готова позвать на помощь профессора Снейпа, но вовремя спохватывается, поняв, как это будет выглядеть со стороны. У нее понемногу начинает кружиться голова; она предполагает, это все из-за пара и горячей воды. Лежа в ванне, она полностью расслабляется, позволяя своему телу мерно покачиваться на поверхности. Так становится проще ни о чем не думать. Снейп считает, что ее навестит отец. С чего бы ему так думать? Неужели ему кто-то написал? Луне кажется маловероятным, что ее отец решит открыть письмо, адресованное лично ему, а не в «Придиру», а уж тем более ответить на него. Профессор Снейп, скорее всего, просто предполагает такую возможность; пожалуй, это вполне естественно для человека, который никогда не встречался с ее отцом. Луна закрывает глаза и погружается в воду так, что на поверхности торчит только кончик ее носа. А еще мистер и миссис Уизли собираются навестить Гарри. Ему будет очень приятно. Правда, миссис Уизли порой заставляет Луну чувствовать себя немного неуютно; с тех пор, как умерла ее мама, миссис Уизли регулярно приходила к ним в течение нескольких месяцев, а потом ее визиты прекратились. Ей кажется, что миссис Уизли чувствует себя виноватой за то, что не может поддерживать с ней связь, поэтому она не выглядит такой веселой и жизнерадостной, когда видится с ней. Но в том, что она заботится о Гарри, Луна даже не сомневается, поэтому хорошо, что они увидятся.

Спустя несколько минут она вылезает из воды, так как идея заснуть в ванне кажется ей несколько неразумной. Подняться на ноги оказывается не столь затруднительно, как было поначалу, вот только делает она это слишком быстро и за свою неосторожность зарабатывает слабое помутнение в глазах. Луна выходит из ванны, применяя несколько высушивающих заклинаний, после чего снова натягивает свой халат. Пелена перед глазами не отступает, только теперь к ней добавляется еще и странное покалывание в теле, чем-то напоминающее легкую дрожь. У нее нет желания упасть в обморок прямо в ванной и при этом разбить себе голову, но возвращаться в комнату в одном только халате, чтобы попросить помощи, она тоже не хочет. Луна опускается в парящее кресло и начинает наклоняться вперед, чтобы положить голову на колени, но стоит ей только чуть-чуть пошевелиться, как нестерпимая боль, словно острый нож, вонзающийся прямо в сердце, пронзает ее насквозь настолько сильно и внезапно, что она невольно вскрикивает. Очень медленно она снова выпрямляется; боль начинает понемногу ослабевать, но, тем не менее, до конца не проходит.

Раздается громкий, настойчивый стук в дверь.

— Мисс Лавгуд? — доносится до нее. — С вами все в порядке? Мисс Лавгуд, пожалуйста, ответьте.

Луна крепко сжимает подлокотник зачарованного кресла и сильно зажмуривается.

— Да, профессор, — с трудом выговаривает она, как надеется, нормальным голосом. — Я в порядке, только не могли бы вы попросить кого-нибудь из эльфов принести мне сменную одежду из моей факультетской спальни?

Этот разговор кажется ей ужасно утомительным, поэтому под конец она оказывается без сил, однако продолжает оставаться в сознании, слыша, как Снейп говорит, что выполнит ее просьбу. По прошествии пяти минут, которые Луна проводит, сидя в своем кресле и размышляя, не умрет ли она, у ее ног появляется маленький чемоданчик; открыв который, она обнаруживает три аккуратно сложенные и упакованные смены белья.

Она одевается так быстро, как только может, хотя, по сути, делает это очень медленно; ей начинает казаться, что у нее вот-вот остановится сердце. Она даже не пытается поднять свой чемоданчик, чтобы перенести его в комнату. Когда Луна открывает дверь, она видит, что Снейп сидит уже на новом кресле возле камина, недалеко от изножья кровати, где дремлет Гарри, и выжидательно наблюдает за тем, как она проплывает обратно к своей постели.

— Мне кажется, это было ошибкой, — говорит она Снейпу, приподнимаясь и неуверенно пересаживаясь с кресла на кровать.

— Надеюсь, вы не поранились? — спрашивает Снейп, поднимаясь и делая шаг по направлению к ней, в то время как она откидывается на подушку, даже не удосужившись скользнуть под одеяло. За время ее короткого отсутствия постель была заново заправлена.

— Нет, — отвечает Луна. — Но я чувствую себя... очень странно.

Снейп подходит и встает рядом с ее кроватью, но у Луны даже нет сил поднять на него глаза.

— Я предполагаю, что сюда в любой момент могут пожаловать гости, — произносит Снейп с какой-то вопросительной ноткой.

Луна кивает.

— Поэтому я и сотворила летающее кресло, — говорит она. — Так я смогу выскользнуть из комнаты и дать Гарри возможность поговорить с мистером и миссис Уизли с глазу на глаз.

— Я могу предоставить вам гостиную, если вы тоже захотите поговорить со своим отцом наедине.

Луна складывает руки на коленях.

— Самое забавное в том, — говорит она, — что мой отец не из тех, кто склонен замечать других людей, даже если они находятся рядом.

— В том числе и вас? — спрашивает Снейп.

Луна улыбается про себя, но ей кажется, что он все равно это видит.

— Это зависит от обстоятельств.

— Моя мать была такой же.

Сучок на одном из каминных поленьев внезапно лопается со звуком, напоминающим маленький взрывающийся котел.

Сонная дремота окутывает Луну, точно теплый ветерок; она откидывается на подушку и закрывает глаза.

— Я разбужу вас, когда снова настанет время принимать зелье, — говорит Снейп, стоя над ней.

— И если придет мой отец, — сонно добавляет она.

Вокруг нее воцаряется тишина, а когда она погружается в сон, то слышит голос Снейпа:

— Да, — произносит он одновременно насмешливым, тихим и каким-то необычайно добрым голосом, — когда придет ваш отец.