Мир тебе, Воин (джен)

После уроков в комнату, где они выполняли домашнее задание, пришёл куратор. Преподавательский стол здесь отсутствовал, поэтому он примостился за одним из ученических столов, похожий на студента, десятилетиями остающегося на второй год.

— Я хотел поговорить о воскресном празднике, — объяснил Экейн. — Празднование Дня Детей — важная и добрая часть подготовки фестиваля. Все вы в этот день запускали в небо воздушных змеев. Здесь на шпиль храма поднимут сложенных из ткани и проволоки священных животных, а ветер наполнит их жизнью. Кроме того, вы должны будете собрать бумажные фигурки Ияри, Самандари и Армавени, которые мы отправим в больницы и детские дома. А в воскресенье вы подарите их детям, пришедшим в Храм Даглар. Я отвечаю за подготовку амулетов. Как вы знаете, их складывают из специальной бумаги: с одной стороны цветной, а с другой — заполненной каллиграфическими символами. Начиная с завтрашнего дня профессор Савитар будет помогать вам заполнять бумагу символами, а я — собирать из неё животных. Давайте потренируемся сейчас на этом, — он показал на белые листы, которые держал в руках. — Я принёс схемы сборки. Сдвинем парты, чтобы получилось три больших рабочих места. Здесь будет группа Сорнэя, я кладу вам бумагу и схему волка. Вирджи, вам с товарищами — журавль. А вам, Найджел, — саламандра. Если кому-то нужно показать, как складывать… — Экейн нерешительно замолчал, не зная, нужна ли тут кому-нибудь его помощь.

— Покажите, пожалуйста, мне, — подняв руку, попросил Кайт.

Биджой прыснул.

— Бумага достаточно плотная, поэтому нужно прилагать некоторые усилия, — начал объяснять куратор.

Кайт восхищённо смотрел, как белые листы превращались в воск под тонкими пальцами Экейна. Обычно нервный, боязливый куратор сейчас явно занимался своим любимым делом. Морщины на его лбу разгладились, руки приобрели спокойную уверенность. И вскоре на парте стоял горделивый волк.

— Как красиво! — безыскусно произнёс Кайт.

— Самое трудное — приладить крылья, — проговорил Экейн, польщённый похвалой. Здесь нам понадобятся ножницы и немного клея для страховки.

Через пару минут за спиной волка пенились два высоких крыла.

— Не уверен, что у меня получится, — сказал Кайт, боясь прикоснуться к бумажной фигурке.

— Конечно, получится, тут нет ничего сложного. Попробуйте сами, а я посмотрю, чтобы всё было правильно.

— А ваших волков нельзя отправить детям? Они чудесные!

— В них нет никакой силы, — рассмеялся Экейн, — такие каждый может собрать. В этом году благодать богов коснулась вас. Вы передадите часть её другим.

Кайт вздохнул. Он не чувствовал на себе особой благодати ни в этот год, ни в предыдущие. Но всё же взял листок бумаги и начал складывать, сверяясь со схемой. Несколько раз куратор останавливал его и мягко указывал на ошибку. Кайту потребовалось втрое больше времени, чтобы закончить свою фигурку. Одна нога у волка получилась немного короче, из-за чего вся конструкция теряла устойчивость.

— Ничего, — утешил его Экейн, — надо ещё немного потренироваться.

Кайт кивнул и принялся за следующего волка.

— Смотри, как надо! — закончив очередную фигурку, сказал Биджой. — Не то, что твои хромоножки!

— У вас с Саймоном хорошо получается, — согласился Кайт.

— Конечно, хорошо. Мы же готовились к фестивалю! — зло бросил староста.

На это ответить было нечего. Кайт молча взял следующий лист бумаги. Куратор теперь подсел к Магги, у которого, похоже, тоже были проблемы с мелкой моторикой. Вирджи злилась и складывала журавлей с такой скоростью, словно пыталась выполнить норму и за себя и за своего помощника.

— Мы же сегодня только тренируемся, — попробовал успокоить её Экейн.

— Вряд ли к завтрашнему дню что-то изменится, — возразила девочка. — Мне надо готовиться работать за двоих.

— Ну, извини, — вздохнул Магги, ставя ещё одну кривокрылую птицу, больше напоминающую пингвина, чем журавля. — Рукоделие — это не моё.

— Вижу, что не твоё, — буркнула Вирджи.

Оставив их спорить, Экейн подошёл к третьей группе.

— У вас очень хорошо получается, — похвалил он работы Найджела.

Тот сдержанно поблагодарил куратора и продолжил складывать свои мечты о крылатом волке в схемы янтарной саламандры. Как только Экейн ушёл, решив, что в дальнейших его советах ребята не нуждаются, Найджел отложил незаконченную фигурку и занялся подготовкой к завтрашним урокам.

Воспользовавшись тем, что они остались одни, Кайт решился задать свой вопрос:

— А что нам нужно будет делать на празднике?

Вирджи посмотрела на него, прищурившись, потом вздохнула и произнесла, то ли спрашивая, то ли утверждая:

— Ты действительно ничего не знаешь о фестивале Небесных Кораблей.

Чувствуя на себе пристальные взгляды, Кайт медленно проговорил:

— Я не собирался участвовать. Так получилось.

— «Так получилось!» — ядовито повторил Биджой. Но тут заговорил Найджел:

— Наши руки покроют священными знаками, наши лица скроют под масками из белил и краски. Нас облачат в парадные одежды и посадят под золотым куполом. Дети один за другим будут подходить к нам, и мы будем дарить им бумажные амулеты.

* * *

Почти все занятия теперь так или иначе были связаны с подготовкой к празднику: профессор Огон разбирал с ними отрывки из древних текстов, профессор Савитар помогал расписывать бумажные лоскуты, Экейн следил, как из этих лоскутов, дети сшивают надежду для других. И только Рэй Барни по-прежнему махал рукой на все ритуалы, кроме тех, которые способны были помочь героям удержаться на вершине своих кораблей.

— Как ему удалось стать здесь учителем? — удивлялись братья Садатони. — В нём нет даже элементарного уважения к ритуалам фестиваля.

На следующий день они познакомились с ещё одним необычным преподавателем. Придя после обеда в класс, ребята обнаружили ставни на окнах закрытыми. Под светом жёлтого диска люстры сидела молодая женщина. Яркий шарф, охватывающий длинные непослушные кудри, нити бус из прозрачного стекляруса, серебряные браслеты на коже цвета молочного шоколада. Как и Рэй Барни, она казалась туристкой, по ошибке попавшей в этот класс.

— Привет! — она подняла руку, и серебряные браслеты зазвенели на запястье. — Меня зовут Джендэйи.

— Вот это да! — вырвалось у Магги.

— Я отвечаю за ваш внешний вид на церемониях, — женщина улыбнулась, и большие кольца серёг качнулись. Потом она посмотрела на Вирджи. — Ты очень смелая! Ты даёшь силы другим. Каждый, кто лелеет мечту, посмотрит на тебя и увидит, что невозможного нет!

Джендэйи говорила с горячим восхищением, и Вирджи опустила голову, залившись румянцем, который можно было бы принять за смущение. Но наследница могущественного семейства Валентайн была в свои шестнадцать лет нескладным подростком, и вид красивой уверенной в себе женщины заставлял гореть её щёки от зависти и стыда за собственное несовершенство.

Воодушевлённая Джендэйи не замечала огня, сжигающего юную богиню. Она достала небольшой проектор и разложила перед собой пригоршню слайдов в разноцветных пластиковых рамках.

— Мы начнём с небольшого экскурса в историю искусства.

Жёлтый круг люстры исчез, и яркий свет проектора отразил на белом коленкоре экрана лицо с высокой короной из скрещенных мечей. Потом ещё одно, и ещё. Джендэйи нажимала на кнопку — и слайды с резким щелчком сменяли друг друга. Боги и герои в камне, масле, туши, акварели. Мелованные лица, алые прямоугольники на губах, чернильные дороги слёз.

— Так выглядят они в легендах, и так должны будете выглядеть вы. Я нанесу грим. Сегодня осмотрю поближе ваши лица, чтобы понять, с чем придётся работать. Этот процесс не слишком отличается от театрального. Вам придётся только сидеть и не шевелиться. А вот нанесение священных знаков на запястья — ритуал. По традиции сначала Правая и Левая Рука расписывают запястья Бога, потом они меняются местами. Ничего переделать или исправить по ходу не получится. А значение ритуал имеет большое — считается, что эти знаки являются якорями, помогающими богам спуститься на землю.

Она включила свет и закрыла окошко проектора.

— Помогите мне распахнуть ставни.

Когда класс наполнился солнечным светом, Джендэйи вернулась за свой стол.

— Я выдам вам образец того, что должно потом появиться на ваших запястьях. Ваша задача — выучить знаки так, чтобы вы могли написать их вслепую. Когда вы справитесь с этим, мы начнём тренироваться.

— На людях? — усмехнулся Биджой.

— Как я уже объяснила, нанесение знаков — священный ритуал. На людях знаки не пишут понарошку. Поэтому тренироваться мы будем на манекенах.

— А вдруг манекен обретёт божественную силу? — улыбнулся Тирс.

— Значит, хоть кому-то повезёт, — с такой же улыбкой ответила Джендэйи. — Но пока вы не обрели способности оживлять манекены, будете тренироваться на бумаге.

— Снова каллиграфия, — вздохнул Магги.

— Каллиграфия везде, — отозвалась женщина.

Оставшуюся часть урока они рисовали серебристые знаки: заполняли один белый лист и брали другой. А женщина, шурша оборками разноцветной юбки, подходила к каждому, садилась напротив и, коснувшись лица тёплыми пальцами, пахнущими шоколадом и пряностями, долго смотрела, представляя, как начертит на этом мольберте портрет Бога. Когда она подошла к Кайту, тот инстинктивно вжал голову в плечи. Ему казалось, сейчас она своими глубокими, миндалевидными глазами заглянет в него и всё прочтёт. А потом скажет поражённо и разочарованно: «Я нашла самозванца». Но Джендэйи ничего не сказала. Возможно, взгляд её был не столь проницательным, а может, она умела находить для себя Бога в каждом.

После занятия все дружно направились в раздевалку готовиться к покорению вершин и прыжкам по столбам, но Кайт задержался у пруда. Опустившись на поросший мхом валун, он наблюдал за танцем солнечных бликов между листьями кувшинок, а перед глазами до сих пор стояли вписанные в лица маски богов. Необходимость принять на себя роль казалась ему невообразимо далёкой. Даже узнав о праздновании Дня Детей, он почти сразу погрузился в изготовление бумажных амулетов — монотонная, рутинная работа, постепенно ставшая почти успокоительной. И позабыл, что скоро должен превратиться в существо, способное вместе с бумажной игрушкой вручать не покой, но силу.

Кайт наклонился над зеленоватой водой, чтобы увидеть своё отражение. Ветви плакучей ивы за спиной рисовали ему венец из сплетённых ветвей. Вдруг рядом отразилось ещё одно лицо: в обрамлении кудрей, перевязанных ярких шарфом.

— Профессор…

— Я не профессор, — рассмеялась она. — Можешь называть меня Джендэйи. Все эти ранги, должности, титулы сильно осложняют жизнь. Хотя кому-то нравится.

Она вздохнула и, подобрав подол пышной юбки, опустилась на соседний камень.

— Джендэйи, — медленно повторил Кайт.

— Необычное имя, да? — улыбнулась женщина. — Как и твоё, Кайтос Сорнэй. Я кое-что слышала о тебе, о Горе Скалатэни. Тебя задевают, потому что он помог тебе стать новым Мелконом. Не слушай других, не сдавайся! Не грешно принять помощь, чтобы исполнить свою мечту. Больший грех оставить её угасать среди страхов, стыдливости и гордыни. Знаешь, меня бы тоже никогда не пригласили сюда. Но дядюшка поговорил с Альраи, они давние друзья — и вот уже пятый год я здесь.

— А кто ваш дядя?

— Джая Савитар. Вообще-то он мне не дядя, но мне нравится называть его так, и он, кажется, не против.

Джендэйи улыбнулась быстрой, голодной улыбкой, и Кайт почти инстинктивно узнал в ней сироту.

Вдалеке послышался тихий звук маленького чемодана на колёсиках. Женщина поднялась, взметнув радужные юбки, и помахала Кайту:

— Выше голову! Я нарисую на твоём лице чудесного бога!

Она уходила, а он слушал, как звенят серебряные браслеты на запястьях. Походка её была летящей, будто земли касались только шуршащие юбки, а сама женщина ступала по камням, нарисованным прямо на воздухе. Также легко и летяще она ошибалась. Было бы не грешно воспользоваться помощью господина Скалатэни, чтобы исполнить свою мечту. Но стать Мелконом никогда не было мечтой Кайта.

* * *

В пятницу Кайт с запозданием вспомнил, что следующий урок литературы будет посвящён поэзии. Профессор Раэди попросила их наведаться в библиотеку и найти стихотворение, связанное с воскресной экскурсией.

После ужина он побежал в архив, надеясь, что архивариус ещё там.

Тарий сидел за кафедрой, разбираясь в каталоге. Увидев Кайта, он отложил карточки:

— Приветствую вас в своём царстве.

— Здравствуйте, мне нужна книга стихов, — попросил Кайт.

— Поэмы именитых древних сказителей? — на губах архивариуса играла улыбка, но в глазах застыло странное ищущее выражение, словно юный читатель не пришёл за книгой, а припрятал за спиной одну из них.

— Можно, не очень древних и не очень именитых. Это для завтрашнего урока.

— Тогда посмотрите вон на тех полках.

— Спасибо, — Кайт хотел идти, но остановился и спросил смущённо. — Господин архивариус, можно спросить о значении вашего имени?

— В этом нет никакого секрета, — ответил Тарий. — У меня два старших брата, а я — третий.

— Я тоже раньше мечтал о брате и сестре, — сказал Кайт. — Было бы здорово прийти на фестиваль с кем-то родным, как Эрстон с Твидом.

— Надеюсь, Садатони думают также, — проговорил архивариус. — Ведь, не будь одного, второй мог бы подняться на самую вершину. И даже ваш покровитель оказался бы бессилен.

Кайт опустил глаза. Стылый воздух архива стал ещё холоднее. Он торопливо направился к указанному архивариусом стеллажу искать строки, посвящённые поездке на водопады Итайя. Листая патетические оды и баллады, где часто встречались образы грозных горных потоков, Кайт думал, что, подходя по тематике, они не очень подходят по настроению. Почти отчаявшись найти среди желтоватых страниц воспоминание о своей тропе, он заметил небольшую книгу в тканевом переплёте. Она напомнила ему книги в шкафах отца. На светло-серой обложке было незнакомое имя Эден Саттар и простое название «Стихи». Кайт раскрыл её наугад и увидел короткие строки. Они были не о водопадах, но показались подходящими.

* * *

В осенних полях

плетут путеводные нити

цветы паучьих лилий.