Первый курс. If we could turn back time (гет)

22 октября 1991 года. Австрия. Альпы. Нурменгард

В горах было холодно. Промозглый ветер раздувал полы утеплённой мантии, забираясь под неё и заставляя её хозяина поеживаться и плотнее запахивать непослушную ткань.

Джером шел пешком, потому что тюрьма Нурменгард была окружена широким антиаппарационным куполом, простиравшийся на добрый километр вокруг башни. Джером поднял взгляд вверх и сощурился от яркого солнца, которое уже совершенно перестало греть, когда осень вступила в свои права. Башня Нурменгард, когда-то в прошлом штаб-квартира печально известного Геллерта Гриндевальда, а теперь его тюрьма, возвышалась на вершине горы, в которую по припорошенной снегом тропинке поднимался Джером, вспоминая, как же так вышло, что сегодня ему пришлось оставить недоваренное аконитовое зелье под чарами стазиса, в надежде вернуться к нему через несколько часов, а самому отправиться в Австрию.

Джером осторожно отряхнул пальцы, которые уже успел погрузить в ёмкость с летучим порохом, и развернулся к Северусу.

Снейп, увидев, что Джером заинтересован, несколькими взмахами палочки наложил заглушающие чары на дверь и запер камин, чтобы их никто не потревожил. Затем жестом предложил Джерому сесть напротив него.

— Так что у вас, Северус? — Джером перешёл сразу к делу.

— Поиски в Запретной секции не дали плодов, — вздохнул Северус. — Все же в школе почти не держат книги по темной магии и проклятиям, так что мне попалось всего пара уникальных книг, которых я не встречал в библиотеке Малфой-мэнора. Но увы, в них не встречалось ничего похожего на симптомы вашего внука.

— И исходя из этого, вы решили, что знаете, что за проклятие на Невилле? — скептично поднял бровь Джером, скрестив руки на груди.

— Если вы не будете меня перебивать, то получите свои ответы гораздо быстрее, — раздражённо выплюнул Северус.

Их отношения с Джеромом стали несколько натянутыми после того, как последний едва ли не силой и угрозами пытался втянуть его в круг знающих тайну Невилла. И сейчас хоть они и помирились, но осадок остался.

— Ладно, простите, Северус, — искренне извинился Джером, почувствовав раздражение Снейпа. — Продолжайте, я вас слушаю.

— Благодарю, — поджав губы, ответил Северус, откинувшись в кресле. — Так как поиски в школе результатов не дали, я решил обратиться к записям своей матери. Хотя после того, как она вышла замуж за маггла, её отец отрекся от неё, она не покинула магический мир до конца, продолжая поддерживать связь с бывшими коллегами.

— Коллегами? — не удержался от вопроса Джером. — Простите, что перебиваю, но мне интересно, в какой сфере работала ваша мать? Я не помню никого кроме вас по фамилии Снейп.

— Эйлин Принц. Специалист в области исследования темной магии, проклятий и сглазов, — коротко ответил Северус. — Одно время работала в Отделе тайн, пока её не вышвырнули из дома за связь с этим магглом, а затем и из Министерства.

— О, похоже, ваша мать — профильный специалист по интересующей нас теме, — с воодушевлением отметил Джером, тактично проигнорировав обращение «этот маггл» по отношению, вероятно, к отцу Северуса и не задавая лишних вопросов по поводу отношения последнего главы рода Принц к своему талантливому внуку. — Можно ли будет с ней увидеться для обсуждения деталей?

— Она умерла через год после окончания войны, — поджал губы Северус, жестом показав Джерому, что не стоит извиняться или проявлять сочувствие. — И так как возможности посоветоваться с ней больше нет, я обратился к её записям, найдя в них кое-что по интересующей вас теме.

Северус одной рукой придвинул стопку писем к Джерому, и тот благоговейно потянулся к свиткам, норовя сразу погрузиться в чтение.

— Стойте, — притормозил его Снейп, накрыв бумаги ладонью. — Я дам вам время почитать эти письма позже, но для введения в ситуацию: моя мать поддерживала идеи Гриндевальда, и после его заключения в Нурменгард она стала писать ему письма. Австрийцы куда как менее скрупулёзно подходят к проверке их содержания, так что она смогла поддерживать с ним переписку под предлогом исследования.

— Северус, можно уже закончить ваше введение, если вы не против? — нетерпеливо перебил его Джером, постукивая ногой по полу. — Что за проклятие на Невилле?

— Проклятие рассредоточенности внимания, — ответил Северус. — Личная разработка Гриндевальда и Дамблдора в их юные годы.

— Дамблдор с Гриндевальдом вместе над чем-то работали? — удивлённо переспросил Джером. — Но ведь они соперничали, и Дамблдор был как раз тем, кто победил Гриндевальда и посадил его под замок!

— Да, но это уже происходило во взрослом возрасте. В молодости они одно время жили по соседству и были даже друзьями, если брать на веру истории, которые он писал моей матери, — качнул головой Северус.

— Какие интересные факты открываются о нашем дражайшем директоре, — неприязненно заметил Джером. — Впрочем, не важно. Расскажите подробнее о проклятии.

— Боюсь, я знаю немного, — с сожалением заметил Северус. — Только то, что это проклятие не даёт человеку сфокусироваться на каком-то предмете или факте — оно вечно ускользает от него. Ничего не напоминает?

— Вы думаете, Невилл не может сосредоточиться на изучении магии из-за этого проклятия? — удивлённо ахнул Джером. Это бы объясняло всё — и его рассеянность, и плачевные результаты, которые он показывал в изучении новых заклинаний, и забывание уже изученных — абсолютно всё.

— Я не знаю наверняка, но это было бы самым логичным объяснением, — кивнул Северус.

— И в этих письмах есть какие-нибудь инструкции, как снять это проклятие? — Джером подвинулся ближе к краю стула, хватая стопку писем и начав судорожно их листать.

— Боюсь, нет, Джером, — осадил его Снейп с лёгкой усмешкой. — Это было бы слишком просто.

— Тогда что нам делать? — напрягся Джером. — Нужно проверить эту теорию, но если вы говорите, что это похоже на самопальное заклинание, изобретённое двумя сильнейшими волшебниками нашего поколения...

— Да, у вас всего два источника — Дамблдор и Гриндевальд, — подтвердил догадку Джерома Северус, переплетая пальцы. — И один из них явно и был тем, кто наложил на вашего внука это проклятие, или один из их учеников, кому они доверяли настолько, чтобы делиться такими наработками.

— Ох, Мерлин... — осел в кресле Джером, потирая виски. — Но это проклятие было наложено на Невилла ещё в детстве, насколько я понимаю... Только он не пересекался ни с кем из них в одном помещении, это точно! Гриндевальда посадили ещё до рождения Невилла, а Дамблдор впервые посетил наш дом, когда у Невилла случился магический выброс после возвращения.

— Он мог тогда наложить проклятие? — серьезно спросил Снейп.

— Нет, — отрицательно качнул головой Джером. — Он пробыл у нас не дольше десяти минут, и Августа сказала, что он лишь наложил лишь диагностические чары, более того, невербально и вообще из-под полы мантии, после чего она его выставила.

— Проклятия такой силы невербально не наложишь, — согласился Северус задумчиво. — Тут явно нужна сложная формула, а не лёгкие взмахи из-под полы. Но зачем он приходил к вам?

— Поздравить Невилла с выбросом, — с сомнением произнёс Джером. — Вы же не думаете?..

— Что он пришел проверить проклятие на мальчике? — закончил за него Северус. — Вполне вероятно.

— Тогда директор в качестве источника информации точно отпадает... — спрятал лицо в ладонях Джером.

— Тогда остаётся герр Гриндевальд, — подвёл к логичному выводу Северус. — Или его ученики. Вы знаете хоть одного?

— Смеётесь, Северус? — иронично приподнял бровь Джером. — Разумеется, нет.

— Тогда советую вам написать в Нурменгард и придумать вескую причину для визита.

Джером не смог найти адекватной причины для визита, не раскрывая своих истинных целей, но с помощью Люциуса, который подёргал за ниточки и смог связаться с австрийскими властями для согласования посещения Нурменгарда, получил заветное разрешение с целью визита «интервью для журнала «Придира», который так удачно полностью контролировался Джеромом. Он рассчитывал, что бумажная волокита займет несколько месяцев, но по факту уже через неделю после его запроса ему согласовали визит, так что Джером был вынужден в спешке переигрывать планы, бросив дела в мэноре и недоваренное зелье для Ремуса, оставлять заявление на международное перемещение камином в Австрию, по прибытию в местное Министерство получать координаты для аппарации и наконец — взбираться на мордредову гору под порывами ледяного ветра.

Хорошо, что он был волшебником — согревающие заклинания никто не отменял, так что шёл он вполне комфортно, если бы не режущий глаза ветер и общий уклон горы, который заставлял его колени напомнить ему, что ему уже не двадцать, а пятьдесят. Небольшой возраст для волшебника, но, похоже, это было первым звоночком о том, что пора варить и себе мазь для укрепления суставов, которую он уже много лет заботливо варил для Августы.

Тем временем за воспоминаниями и размышлениями Джером добрался до вершины горы. У входа в узкую башню, сложенную из темного камня, дежурили двое австрийских авроров. Джером не говорил на немецком, так что объясняться пришлось жестами и бумагами, которых, впрочем, хватило для того, чтобы его пропустили внутрь без проблем.

Джером с облегчением зашёл из холода в полукруглое помещение, которое было на порядок больше, чем основание башни, и явно было искусственно увеличено чарами, как и банкетный зал в Лонгботтом-мэноре. В дальнем конце зала стоял стол, за которым расположился ещё один аврор, к которому Джерома и сопроводили. Тот бегло пробежал по переведенному разрешению глазами, после чего кивнул аврорам, и те начали досматривать Джерома: один прощупывал все карманы его дорожной мантии, а второй сканировал его диагностическими чарами. Джером не сопротивлялся — Люциус, в совершенстве знавший помимо английского ещё французский и немецкий, предупреждал его о порядках в Нурменгарде, которые австрийцы описали в приложении к разрешению.

Из карманов его мантии, повинуясь заклинанию второго аврора, вылетело их содержимое. Первой на стол легла палочка, немедленно конфискованная и убранная в отдельный запертый футляр, который старший аврор убрал в ящик стола. Следом за палочкой приземлился флакон общеукрепляющего зелья. Джером хотел выпить его перед следующим выходом на холод, так что не стал возмущаться, когда флакон отправился к палочке. Все его вещи ему должны были вернуть при отбытии из башни. Список на скорую руку составленных вопросов для создания иллюзии интервью, австрийские авроры даже не удостоили внимания. Кажется, Джером понял, почему корреспонденция Гриндевальда на английском языке не особо подвергалась цензуре — его охранники просто не знали этого языка! И последними на столе остались лежать лишь перо и зеркало в массивной серебряной оправе. Перо быстро отправилось к блокноту, тогда как над зеркалом сгруппировались все авроры, что-то негромко обсуждая на немецком и периодически используя диагностические заклинания.

Джером стоял расслабленный, убрав руки в карманы мантии. Сквозное зеркало — а это было именно оно — в деактивированном состоянии почти не давало магического фона, так что он был почти уверен, что сможет пронести этот артефакт с собой к Гриндевальду. Так и вышло. Но найдя причины конфисковать обычное на вид зеркало, авроры отложили его к записной книжке и перу, жестом приглашая Джерома забрать их.

Затем его повели наверх. Камера Гриндевальда располагалась на самой вершине башни, куда вела длинная винтовая лестница, опоясывающая своими кольцами всю башню. Небольшие площадки перед другими дверьми отмечали для Джерома этажи. Пятый этаж — последний — и был точкой его назначения.

За дверью, в которую постучал условным кодом охранник, располагались ещё двое авроров. Джером вошёл следом за своим сопровождающим, окидывая взглядом помещение: круглая комната была разделена пополам решеткой, от которой так и фонило магией. Наверняка защитных заклинаний на неё было наложено больше, чем на среднестатистическое поместье. В той части комнаты, где оказался Джером, всё было достаточно аскетично: стул по центру, перед ним — линия в метре от решетки, за которую ему жестами объяснили, что заходить нельзя.

А по другую сторону металлической преграды стоял спиной к визитёру, сцепив руки в замок за спиной, Геллерт Гриндевальд собственной персоной. Его волосы, непонятным колтуном спускающиеся едва не до лопаток, успели поседеть. На нём была поношенная тюремная роба, перехваченная бечёвкой вокруг пояса, на запястьях и щиколотках — металлические браслеты-ограничители, которые должны были сдерживать его магию. Но во всей его фигуре, даже облаченной в обноски, сквозила такая мощь и уверенность, что Джером невольно поразился. Сколько лет Гриндевальд был в заточении? С сорок пятого, шестого? То есть уже почти пятьдесят лет он находился в тюрьме, но всё ещё не растерял свой дух.

Когда Гриндевальд развернулся к Джерому, тот застыл на месте, так и не дойдя до своего стула. Во взгляде полупрозрачных голубых глаз всё ещё горел огонь. Тот огонь, за которым в своё время пошла чуть ли не вся Европа, добровольно вставая под знамёна сильнейшего мага своего времени.

— Чем обязан визиту? — спросил он скрипучим от долгого молчания голосом.

Джером засуетился, усаживаясь на стул, на полпути к которому его и сбил властный голос Гриндевальда. Авроры вновь заняли свои места по обе стороны от двери. Сопровождающий Джерома вышел на лестничную клетку и плотно затворил за собой дверь.

— Добрый день, герр Гриндевальд! Меня зовут Джером Лонгботтом, журнал «Придира», — Джером раскрыл блокнот на странице с накиданными вопросами и достал перо, пытаясь подражать манере поведения журналистов.

— Какое идиотское название, — холодно и безразлично ответил ему с лёгким акцентом Гриндевальд.

Джером проигнорировал его выпад и продолжил вживаться в роль.

— Я пишу статью по наработкам Эйлин Принц. Вам знакома такая? — он приставил перо к новой строчке в блокноте и перевел взгляд на Гриндевальда.

— Нет, — в спутанной бороде, как показалось Джерому, мелькнула ухмылка. — Вы зря приехали.

— Боюсь, я не соглашусь, сэр, — с улыбкой парировал Джером. — В моё распоряжение поступили письма, адресованные Эйлин Принц, которые были подписаны вашим именем.

— Подделка, — фыркнул Гриндевальд.

— На них печать Нурменгарда.

— Подделка!

Джером тяжело вздохнул. Он и не рассчитывал, что разговор пройдет как по маслу, но такой упертости от пробывшего полвека в заключении волшебника он не ожидал. Джером невольно покосился на авроров, один из которых пристально следил за Гриндевальдом, пока второй не спускал глаз с Джерома.

— Эти бараны не говорят на английском, — презрительно скривил губы заключённый. — Так что можете говорить прямо, зачем вы приехали, мистер подложный журналист.

Повернувшись к Гриндевальду, Джером столкнулся со взглядом мутных глаз, которые, казалось, видели его насквозь.

— Мне перепадает не больше пары английских газет за год, но я не помню новостей о разорении одной из «Двадцати восьми» фамилий, — пояснил тот свою догадку. — А ваш перстень говорит о том, что вы глава Рода, лорд Лонгботтом. Так что ни за что не поверю, что в качестве хобби вы берете интервью у международных преступников. Если бы вам были нужны ответы на простые вопросы для интервью, вы бы прислали кого-то другого. Но вы пришли сами, чем даже меня немного заинтриговали.

Джером только поразился его догадливости.

— Пожалуй, вы правы, — справедливо заметил он в ответ. — Что же, если вы хотите перейти сразу к делу, ради которого я нарушил ваше уединение...

— Буду премного благодарен, если вы оставите расшаркивания при себе, — кивнул ему Гриндевальд. — Вы тратите моё время.

— Проклятие рассредоточенности внимания, — коротко обозначил цель визита Джером. — Я хочу знать о нём всё: как его наложить, как его снять, побочные эффекты, а также кто владеет этим проклятием...

— А не слишком ли много вопросов вы задаёте, лорд Лонгботтом? — приподнял бровь Гриндевальд. — И вы рассчитываете, что я, видя вас впервые, раскрою перед вами секреты своего мастерства?

— Признаю, я и не рассчитывал, что вы ответите на все, но попытаться стоило, — развел руками Джером. — Но раз сегодня не мой день, тогда ответьте хотя бы на один вопрос: как снять проклятие?

— Если снимает тот, кто наложил проклятие, достаточно будет простого контрзаклинания. Уверен, наложившему это проклятие человеку оно известно.

— Если бы я мог попросить об этом наложившего, как вы думаете, я бы стоял сейчас перед вами? — Джером чуть раздражённо закатил глаза.

— А вы знаете, кто наложил проклятие, которое вы так желаете снять? — приподнял бровь Гриндевальд, с большим интересом обращаясь к посетителю.

— Это лишь догадки без доказательств, — качнул головой Джером. — Но если информация в ваших письмах к миссис Принц верна, то кандидатов всего два, а временной промежуток оставляет и вовсе одного.

— И раз вы обратились ко мне, то подозреваете великого и светлого Альбуса? — расхохотался Гриндевальд.

Авроры недоуменно покосились на него, пока старый волшебник заходится почти истерическим хохотом, усевшись на аскетичную койку.

— Ох, я и думать забыл об этом проклятии! Но Альбус, похоже, полюбил его. Он всегда любил творить сомнительные поступки исподтишка, чтобы никто даже не подумал на него, — Геллерт утёр слёзы, выступившие на глазах от смеха кончиком бороды. — Но раз его вычислили даже вы, англичане, значит, он порядком облажался с целью! И кто же попал под проклятие? Очередной чиновник? Министр? Или сразу глава Аврората, решивший его посадить в камеру под моей?

— Мой внук, — коротко ответил Джером.

— У вас ещё только пробивается седина в волосах, — с сомнением произнёс Гриндевальд. — Либо у вас в семье рожают наследников ещё до совершеннолетия, либо ваш внук ещё мальчишка.

— Ему одиннадцать, — подтвердил догадку Гриндевальда Джером.

— И зачем Алу проклинать ребенка? — удивлённо спросил тот.

— Я знаю не больше вашего, — качнул головой Джером. — Я даже не знаю, точно ли это ваше проклятие. Я надеялся, что вы мне поможете.

В камере повисла тишина. Джером сидел ровно, словно в ожидании вердикта, пока Гриндевальд задумчиво чесал бороду, словно решая, стоит ли этот случай его времени или лучше вернуться к изучению пейзажа за окном.

— И на чем ваш внук не может сосредоточиться? — спросил тот после пары минут напряжённого молчания. — Это хоть серьезно, или он забывает, почистил ли он зубы? — Гриндевальд снова рассмеялся. — Альбус Дамблдор, хранитель детских улыбок!

Дав Гриндевальду отсмеяться, Джером ответил, разом посуровев.

— Он не может сосредоточиться на самой магии.

В темнице повисла тишина. На секунду даже Гриндевальд потерял самообладание, и Джером заметил, как расширились в удивлении его глаза.

— Вы уверены, что он именно не может сосредоточиться? — кашлянув, переспросил Гриндевальд, возвращая лицу безразлично-нейтральное выражение. — Может быть, он просто валяет дурака, как все дети?

— Невилл проводит часы, тренируя элементарные заклинания и чуть не валясь с ног от истощения. А на следующий день забывает то движения палочкой, то вербальную формулу, — с тяжестью на сердце произнёс Джером. — Мне больно смотреть, как все его усилия идут прахом.

— И вы полагаете, что сыграете на жалости и я вам помогу? — криво усмехнулся Гриндевальд, залезая с ногами на узкую кушетку и усаживаясь по-турецки, облокотившись на колени. — Вы вообще обо мне слышали, или меня заперли здесь ещё до вашего рождения? Мне нет дела до какого-то одиннадцатилетнего мальчишки, особенно если помощь ему приведет в мою сычевальню Дамблдора, который меня здесь и запер.

— Я знаю достаточно, много читал о вас, герр Гриндевальд, — забросил ногу на ногу Джером. — Однако я не понимаю, как помощь Невиллу может привести к вам Дамблдора.

— То есть вы думаете, что можете незаметно снять проклятие, и Альбус ничего не заметит? Особенно если мальчишка учится в его школе. Ведь вряд ли вы английские аристократишки отправили бы своего отпрыска в Дурмстранг.

— Признаю, у меня не было времени подумать о последствиях, — задумчиво произнес Джером. — Я лишь думал о том, как снять проклятие.

— Если вы не хотите повышенного интереса со стороны Альбуса, вы не должны снимать проклятие, — пожал плечами Гриндевальд. — Всё просто.

Джером вздохнул. Такой вариант его не устраивал. Он обещал Невиллу, что они найдут решение, чтобы его внук не повторил свою историю из прошлой жизни, и не собирался подводить его.

— Нет, такой вариант я не рассматриваю, — твёрдо ответил Джером. — Так что мы всё равно снимем проклятие.

Гриндевальд с интересом всматривался в лицо Джерома, задумавшись.

— Воистину, никогда не понимал самоотверженности родителей по отношению к своим детям, — качнул он головой. — То есть вы готовы снять проклятие с внука, даже если это буквально повесит ему на спину мишень?

— Я придумаю, как этого избежать.

— Зачем избегать, если можно не снимать проклятие, и не будет никаких проблем? — с усмешкой произнёс Гриндевальд.

— И как вы предлагаете Невиллу учиться в магической школе, жить в магическом мире, становиться наследником рода? Если он сдастся сейчас, то будет немногим лучше сквиба.

— А зачем вам такой наследник рода? Почему вы вообще перепрыгиваете своего сына, оставляя всё внуку?

— Мой сын с супругой уже десять лет находятся на лечении в Мунго. Последствия длительного Круциатуса, деградация нервов в мозгу, — Джером говорил с отрешенностью. Этого факта было не изменить.

— Постойте, — перебил его Гриндевальд, вскакивая с кушетки.

Он отошёл к колченогому столу, на котором лежал ворох старых, пожелтевших от времени газет, и начал спешно перелистывать пожухшие страницы.

— Говорите, вашему внуку одиннадцать?

— Да, — кивнул Джером, пытаясь понять, что так спешно ищет Гриндевальд.

— О, вот она, юбилейная третья газета за восемьдесят первый год. Главная новость о падении очередного Темного Лорда... Мальчик-который-выжил... А, вот оно!

Гриндевальд вытащил газету из стопки и развернулся к визитеру с ней в руках. Джерому не нужно было даже видеть этой газеты — вырезка, посвященная семье его сына, отпечаталась у него в памяти калёным железом.

Чета Лонгботтомов была атакована в собственном доме! Авроры Фрэнк и Алиса Лонгботтом пытались оказать сопротивление нападающим, но были подвержены многочисленным пыткам заклятием «Круциатус». В настоящий момент они отправлены на лечение в больницу святого Мунго вместе с годовалым сыном, который при нападении почти не пострадал.

Нападавшие были опознаны и переданы в руки правосудия. Барти Крауч-младший, Беллатрикс, Родольфус и Рабастан Лестрейнджи обвиняются в пособничестве Тому-кого-нельзя-называть, нанесении тяжкого вреда и покушении на убийство. Они предстанут перед Визенгамотом уже завтра!

— Я ведь никак не мог вспомнить, почему ваша фамилия мне знакома, — протянул Гриндевальд, закончив читать вырезку.

— И что с того, что вы вспомнили вырезку десятилетней давности? — Джером скрестил руки на груди. Тема болезни его сына всегда давалась ему тяжело.

— У меня вопрос к вам, лорд Лонгботтом. Почему приспешники Волдеморта напали на вашего сына с семьей в тот же день, когда он сам отправился — к как их там? — Поттерам? — Гриндевальд поднял на Джерома заинтересованный взгляд.

А Джером обомлел, осознавая, что ответ всё время лежал у него под носом. С того самого момента, как он увидел воспоминание Невилла о битве в Министерстве на пятом курсе. Пророчество!

«Тот, кто может победить Темного Лорда... Рождённый на исходе седьмого месяца... Теми, кто трижды бросал ему вызов...»

Ещё в первый раз услышав текст пророчества, он понял, что Фрэнк с Алисой пострадали не случайно. Что Невилл был вторым кандидатом на звание победителя Темных Лордов.

«Но не мог же Дамблдор убрать конкурента для Поттера?!»

Джером тяжело дышал, обдумывая догадку, а затем мотнул головой.

«Нет, нельзя делать выводы, пока не узнаю наверняка».

Гриндевальд с каким-то особым удовлетворением наблюдал за сменой выражений лиц Джерома, пока тот обдумывал разрозненные факты, пытаясь составить картину в голове.

Джером же потянулся к карману и, достав оттуда сквозное зеркало, вложил его в блокнот, постаравшись не вызвать подозрений у скучающих охранников, которые уже не особо следили за посетителем.

— Невилл Лонгботтом, — чётко произнёс Джером, и поверхность зеркала помутнела, чтобы через пару секунд показать лицо его внука. — Ничего не говори! — резко оборвал он мальчишку, открывающего рот для приветствия.

Невилл в отражении обескураженно завис с открытым ртом, но через секунду закрыл его и кивнул. На звуки его голоса охранники точно среагировали бы.

— Невилл, ты сейчас в своей спальне? — спросил Джером.

Они договаривались, что Невилл выпьет зелье, которое ему передала Тилли, и этот день, на всякий случай, с разрешения мадам Помфри проведет в постели. Все остальные студенты были на занятиях, так что Невилл был один и мог провести разговор по зеркалу без свидетелей.

— Мне нужно, чтобы ты сейчас же отправился к профессору Снейпу — вроде бы он говорил, что по вторникам у него нет занятий до обеда — и попросил его о помощи.

Невилл в отражении закопошился, слезая с кровати.

— Невилл, слушай внимательно, — строго произнёс Джером. — Мне нужно, чтобы профессор попробовал при помощи легилименции найти твои воспоминания о глубоком детстве. О Хэллоуине тысяча девятьсот восемьдесят первого и о твоём пребывании в Мунго после нападения на родителей.

Невилл кивнул и отключился. Джером тяжело вздохнул, возвращаясь взглядом к Гриндевальду, который снова уселся на кушетке, отложив злосчастную газету.

— Я смотрю, сын Эйлин теперь профессор? — хмыкнул он.

— То есть вы теперь перестали отрицать, что были с ней знакомы? — иронично приподнял бровь Джером.

— Ну, вы меня порядком развлекли, лорд Лонгботтом, — пожал плечами Гриндевальд. — И даже удивили, протащив магический артефакт в мою клетку.

— Чистое везение, — искренне ответил Джером. — Хотя я надеялся, что мы с вами будем говорить наедине и я смог бы дать вам поговорить с внуком, чтобы вы точно идентифицировали, ваше ли это проклятие.

— О, я не стал бы вести беседы с малолеткой, не переживайте, — оскалился Гриндевальд. — Вы ничего не потеряли!

Джером вздохнул. Характер Геллерта Гриндевальда однозначно оставлял желать лучшего.

— Ладно, я думаю, у нас есть ещё около двадцати минут, пока Невилл не выйдет на связь. Может быть, поиграем в журналиста? Я действительно буду рад получить ответы на ряд моих вопросов, чтобы позже опубликовать разгромную статью об Альбусе Дамблдоре, если подтвердится, что он замешан во всём этом бардаке.

— Только если обещаете прислать мне выпуск, — закатил глаза Гриндевальд, понимая, что от назойливого визитёра так просто не избавиться.

— Он может выйти через много лет, — с сомнением заметил Джером.

— Я умею ждать.

* * *

22 октября 1991 года. Хогвартс

Невилл, спешно, едва ли не бежал по пустынным подземельям. Все однокурсники были на занятиях, поэтому в тишине каменных сводов негромким стуком отдавались только его шаги. Он уверенным шагом шёл к кабинету зельеварения, где надеялся найти профессора Снейпа.

Вот и заветная дверь. Ещё год назад Невилл не представлял, что будет с таким рвением стучаться в дверь преподавателя, которого до ужаса боялся в прошлой жизни. Но времена меняются. И Невилл тоже изменился. Зелёная оторочка мантии шла ему больше, не подчёркивая раскрасневшиеся от быстрого шага щёки.

— Войдите, — раздалось из-за двери.

Невилл радостно толкнул дверь и зашёл в кабинет зельеварения. Парты и котлы пустовали — у профессора Снейпа действительно было окно, и он занимался проверкой работ, сидя за своим столом.

— Мистер Лонгботтом? — удивлённо выгнул бровь, он увидев внезапного визитёра. — Разве вы не должны быть на занятиях?

— Мадам Помфри меня освободила от уроков на сегодня, — словно оправдываясь, извинился Невилл. — Но я к вам по другому вопросу, — он сделал выразительный акцент на слове «другому», и профессор Снейп понял его без дополнительных пояснений.

— Идите за мной, — он встал из-за стола и жестом пригласил его в свои личные покои, дверь в которые Невилл запомнил ещё по прошлому визиту.

Оказавшись внутри, Невилл неловко мялся на месте, пока профессор накладывал несколько защитных и заглушающих заклинаний на дверь, а также запирал камин.

— Итак, мистер Лонгботтом, что у вас? — профессор Снейп развернулся к Невиллу.

— Дедушка связался со мной через зеркало из Нурменгарда, — перешёл сразу к делу Невилл. — Ему нужно, чтобы вы попробовали при помощи легилименции докопаться до моих младенческих воспоминаний. Это возможно?

— Ох, Джером! — закатил глаза Северус, отходя к столу.

— Нет? — поникнув, спросил Невилл.

— Возможно, — мотнул головой Снейп. — Сложнее обычного, потому что вы не можете направить меня к этим воспоминаниям, потому что сами их не помните. Но это возможно.

— Это же отлично! — радостно хлопнул в ладоши Невилл, подпрыгивая на месте.

— Без лишнего энтузиазма, мистер Лонгботтом, — осадил его Северус. — Вам нужно постараться ни о чём не думать. Это же достаточно срочный запрос?

— Да, дедушка ещё там, и, видимо, ему нужно что-то проверить, чтобы убедить Гриндевальда сотрудничать, — пожал плечами Невилл.

— Какой временной промежуток из вашего младенчества его интересует? — спросил Снейп, закатывая рукава мантии.

— Хэллоуин восемьдесят первого, — немедленно ответил Невилл. — Нападение на моих родителей и последующий день в Мунго. Дедушка говорил, меня забрали туда вместе с ними.

— Я понял, — кивнул Снейп. — Тогда садитесь, — он указал рукой на кресло. — Постарайтесь расслабиться, ни о чём не думать и не сопротивляться вторжению.

— Хорошо, — Невилл уселся на диван, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Мысли скакали как бешеные, но он постарался представить себе ночное небо, на котором сияла луна и переливались звёзды. Тонкие полупрозрачные облака плыли по этому небу, скрывая от его взгляда часть звёзд, но луна всегда оставалась яркой и светила даже сквозь них.

— Легилименс, — тихий голос профессора донёсся до Невилла словно издалека. А на облаках начали друг за другом появляться видения.

Вчерашний день. Гарри одалживает ему двойное зеркало, по просьбе Сириуса.

Неделя назад. Ночь в Больничном крыле с противным привкусом зелья от ушибов на губах.

Месяц назад. Он падает в обморок, чувствуя боль Луны.

Воспоминания словно разгоняются, перепрыгивая через всё большие промежутки времени.

Чуть больше года назад. Крыса на столе их малой гостиной превращается в Петтигрю.

Ему шесть лет. Он просыпается в кровати, охваченной пламенем от стихийного выброса.

Ему семнадцать лет. Он умирает, истекая кровью, на камне, пронзённый мечом Гриффиндора. Он чувствует последние слабые удары сердца Луны и винит себя, что подвёл её.

Ему пятнадцать лет. Он со сломанным носом идёт на Пожирателей, пытаясь наколдовать Ступефай.

Ему одиннадцать лет. Он ищет Тревора, ища в каждом купе Хогвартс-экспресса вместе с Гермионой.

Ему восемь лет. Дедушка истекает кровью в холле их мэнора.

Ему год. Он на руках на тот момент ещё незнакомой ему женщины. Беллатрикс Лестрейндж прижимает его к груди, пока под действием заклинания из её палочки корчится от боли мама. Беллатрикс смеётся жутким и кровожадным хохотом, наблюдая, как Алиса бьётся в конвульсиях, когда Родольфус добавляет второй Круциатус, обнимая свою супругу за талию.

Из соседней комнаты доносятся крики отца. Фрэнка пытают Барти и Рабастан, Невилл не видит их, но отголоски сознания взрослого Невилла уже знают, кто был в тот роковой вечер в их доме.

А потом пытка прекращается. Пожирателей прошивает резкой болью, и, прервав заклинания, они хватаются за руку, где горит огнём чёрная метка. Невилл падает на пол и бьётся головой, когда Беллатрикс сгибается от боли. Последнее, что он видит, это вспышки аппараций, с которыми появляются авроры.

Воспоминания, перемотанные слишком далеко назад, ускоряются в обратную сторону.

Ему год. Он плачет в кроватке в больнице. Вокруг темно и страшно, а мамы нет рядом. Единственный источник света — фонарь за окном. А над его кроваткой нависает высокая тень, проводя какие-то пассы палочкой и бормоча под нос длинное заклинание на латыни. Невилла обдает волной жара, и он начинает плакать ещё громче.

— Магическому миру не нужны два героя. Ты ещё поблагодаришь меня за то, что я дарую тебе нормальную жизнь, — тихо шепчет тень смутно знакомым голосом.

На секунду старик оборачивается к окну, и свет от фонаря падает ему на лицо, освещая седую бороду и отражаясь в ярко-голубых глазах, скрытых за бликующими очками-половинками.

Набросив капюшон неприметной дорожной мантии, Дамблдор спешно покидает палату, оставляя маленького Невилла в одиночестве. Сиделка появляется лишь через минуту и уже не сталкивается с незваным посетителем.

Невилл резко вздохнул, словно выныривая из этого потока воспоминаний. В его глазах стояли слёзы. Видеть, как пытают его маму, оказалось тяжелее, чем он ожидал.

Профессор Снейп тактично отвернулся, дав Невиллу минуту, чтобы прийти в себя. Впрочем, как подозревал, хлюпая носом, Невилл, тот был больше удивлен их внезапным открытием.

— Я без понятия, о чём говорил ваш дед с Гриндевальдом, но похоже, что он понял, где искать, — в голосе профессора звучало искреннее уважение.

Невилл кивнул, соглашаясь. Теперь многое вставало на свои места, когда было известно место и время наложения проклятия, а самое главное — кто его наложил. Под своим извечным лозунгом «Ради общего блага».

И это знание сейчас злило его. Он не представлял, как теперь сможет сидеть в одном зале с директором, который самолично обрёк его, младенца, на жизнь почти без магии! Он прожил семнадцать лет, пользуясь лишь самыми базовыми заклинаниями, потому что не мог освоить более серьезные! Потому что директор решил, пусть он не может сосредоточиться на магии, чтобы не составлять конкуренцию Гарри. Как будто Невилл бы полез на рожон так, как это ежегодно делал Поттер!

— Выдохните, мистер Лонгботтом, — негромкий голос профессора Снейпа вывел Невилла из прострации — он сам не заметил, как слёзы сменились злостью.

— Как он мог? — всё, что смог выдавить из себя Невилл.

— У меня нет ответа на ваш вопрос, мистер Лонгботтом, — качнул головой профессор, и на секунду Невиллу почудилось даже сочувствие в обычно непроницаемом взгляде чёрных глаз.

— Не прощу, — выдохнул он себе под нос, так, чтобы профессор не услышал его. Но он давал обещание самому себе и теперь знал, кто его враг.

— Дайте мне зеркало, пожалуйста, — профессор Снейп протянул руку за хрупким зеркалом, которое начинало опасно гнуться в руке у Невилла, которую тот не заметил, как сжал до белизны. — Блэк не простит вам, если вы лишите его удобного способа связи с крестником.

— Ой, простите, — Невилл покраснел, выпуская зеркало из пальцев и кладя его на протянутую ладонь профессора.

— Спасибо, — кивнул тот и выпрямился. — Джером Лонгботтом, — чётко произнёс он.

Невилл сидел на диване, понурив голову и вцепившись пальцами в мягкую обивку. Он был сейчас не в силах даже поговорить с дедушкой, поэтому был благодарен, что профессор связался вместо него.

— Северус, ничего не говорите, — вместо приветствия произнёс Джером, едва увидев лицо в отражении. — Вы смогли найти воспоминания?

Профессор Снейп коротко кивнул.

Невилл сидел на диване, поэтому не видел выражения лица дедушки, когда профессор сообщил ему об успехе.

— Это Дамблдор? — короткий вопрос.

И в ответ — снова кивок.

— Ох, Мерлин! Не буду спорить, я надеялся на то, что мы ошиблись!

Северус кивнул, поджав губы, словно соглашаясь.

— Хорошо, большое спасибо! Сможете слить мне копию этих воспоминаний?

Кивок.

Невилл искренне надеялся, что воспоминаний профессора о просмотре воспоминаний самого Невилла будет достаточно. Ему не хотелось снова видеть пытки родителей.

— Тогда увидимся позже. Я приглашу вас в мэнор, чтобы обсудить ситуацию.

Судя по вздоху, который издал профессор, связь оборвалась. Невилл не поднимал головы, внимательно изучая носки своих туфель. Он пытался отвлечься.

— Вот, возьмите, — внезапно в поле его зрения появилась рука с тонкими пальцами, на ладони которой лежала шоколадная лягушка.

Невилл поднял удивленный взгляд на профессора.

— Вам не помешает шоколад после таких тяжёлых воспоминаний, — пояснил профессор Снейп совершенно будничным тоном, словно каждый день предлагает студентам шоколадных лягушек. — Или вы предпочтёте успокаивающее зелье?

— Спасибо, лучше лягушку, — сконфуженно произнёс Невилл, с благодарностью забирая шоколадку с ладони профессора, который был известен как самый строгий и суровый во всей школе.

Расскажи он кому, что Снейп угостил его лягушкой — не поверят! Да и обстоятельства спросят, а тут Невилл точно не сможет ответить честно. Так что лучше молчать, пусть это будет их маленький секрет.

* * *

22 октября 1991 года. Австрия. Альпы. Нурменгард

Джером прервал соединение по зеркалу и зарылся руками в волосы, пытаясь обдумать следующий разумный шаг.

Всё же это был Дамблдор. Действительно, именно он стоял за проклятием на Невилле. Так что Гриндевальд был прав, говоря, что тот несомненно заметит, если его проклятие будет снято.

— Подскажите, а диагностическое заклинание, проверяющее наличие этого проклятия, можно наколдовать невербально? — решил он проверить ещё одну догадку.

— Конечно, — пожал плечами Гриндевальд. — Это самое обычное диагностическое с нужной приставкой. Не зная её, вы вообще не обнаружите этого проклятия. Зато зная, достаточно лёгкого круга палочкой.

— Ох, Мерлин! — в голове Джерома встал на своё место даже эпизод с визитом Дамблдора в Лонгботтом-мэнор в день первого выброса у Невилла. Тот явно рассчитывал, что с проклятием первое проявление магии у Невилла задержится — как в прошлой жизни — но перемещение во времени вызвало выброс, и директор тут же явился проверить, всё ли в порядке с проклятием. Какая мерзость!

— Что, сообразили, что Альбус проверял мальчишку? — хмыкнул Гриндевальд. — И всё равно хотите снять проклятие?

— Да, — уверенно кивнул Джером. Хотя бы в этом он не сомневался ни на секунду: раз дал обещание, значит, выполнит его, а с последствиями они разберутся вместе. — Кстати, другой вопрос — диагностика только определяет наличие проклятия или и его объект тоже?

— Только наличие, — одобрительно кивнул Гриндевальд. — Я смотрю, вы наконец-то начали понимать, к чему я клоню.

— То есть если снять проклятие и наложить его заново, но выбрать какую-нибудь неважную вещь, о которой Невилл не будет помнить, то Дамблдор не заметит подвоха?

— Именно! — хлопнул в ладоши Гриндевальд. — А вы не безнадежны, лорд Лонгботтом.

— Сочту за комплимент, — с сомнением кивнул Джером. — Но тогда вам придется помочь мне не только со снятием, но и с наложением проклятья.

— Так и быть, — потянулся на кушетке Гриндевальд. — За то, что развлекли меня сегодня, я поделюсь с вами информацией о проклятии. Почти всё, что вы запросили, лорд Лонгботтом: как наложить, как снять — оба варианта: и для того, кто наложил, и ритуал для прочих ситуаций. Только взамен я попрошу вас об услуге.

— Конечно! О чём вы хотите попросить?

— Я понимаю, что никто из вас даже близко не ровня Дамблдору, но я хочу, чтобы вы приняли непосредственное участие в его падении. Пошатните его трон, отнимите у него власть, опустите его на самое дно, чтобы он закончил в соседней со мной камере, — Гриндевальд говорил негромко, с придыханием, словно одна идея этого возбуждала его. — Я не могу взять с вас Обет, но я понадеюсь, что вы куда более честный волшебник, чем я или Альбус Дамблдор, и что вы сдержите данное вами слово.

— Хорошо, герр Гриндевальд. Я даю вам слово, что Альбус Дамблдор падёт. Не сегодня и не завтра, но он пожнёт плоды своих деяний и ему воздастся по заслугам.