Hurricane. "Let it all burn" (гет)

— Убейте змею! — прокричал Гарри себе за спину, зная, что Гермиона и оказавшийся рядом Рон его услышат. Он выпустил руку девушки в самый последний момент, чувствуя, что она упирается изо всех сил, но как только очередной залп заклинания угодил куда-то в колонну, за которой они втроем прятались, она сдалась и скрылась за углом здания.

Гарри бросился к лестнице в вестибюле школы, едва заметил там хвост змеи — клык Василиска уже был надежно зажат в его руке, всунутой туда заботливой Гермионой.

Его отвлек дикий нестерпимый визг — это Беллатриса решила поучаствовать в его судьбе, напав сбоку и сбив с намеченного пути. Гарри через плечо бросил разоружающее и едва успел нырнуть за развалившуюся колонну, прежде чем она пустила цепочку заклинаний, умело создающих убийственную композицию. Над головой раздался грохот, и посыпалась на волосы известь, каменная крошка, а затем совсем рядом с его ногами упала целая балка.

— Тебе не скрыться от меня, малыш! — пропела Беллатриса, Гарри видел из-за своего укрытия, как она переступает через булыжники, вертя в руках какую-то палочку — свою она любезно одолжила ему, когда они встретились в Малфой-мэноре, и это было так давно, что теперь Гарри с трудом мог вспомнить.

— Где ты, мой милый? — пела ненормальная уже совсем рядом. — Выходи, поиграем! Поттер, где же ты!

Два выдоха через сдавленное пылью дыхание — и он прыгнул за упавшую перекладину, кидая за плечо Ступефай; но Белла захохотала, играючи бросая в него заклинание, и Секо угодило ему в руку. Гарри слышал шаги за своим ненадежным укрытием, но вынужден был ждать — места для маневра не хватало катастрофически. Пожирательница что-то пропела, а сердце его стучало так, что могло запросто выдать присутствие хозяина, если бы не спасительный грохот, доносившийся откуда-то с улицы.

— Попался! — она выскочила совершенно неожиданно, так что Гарри не успел даже прикрыться щитом, и эта небольшая заминка дала ей преимущество — Белла пустила ему в грудь знакомое прежде проклятие.

— Инфрактуро! — в следующее мгновение Гарри почувствовал в сердце холодные тиски, сжимающие изнутри грудную клетку. Он закричал, тело забилось в судорогах, а сознание затянуло мутной пеленой. Сквозь неожиданный купол из собственной боли он услышал сумасшедший смех, а потом заметил какое-то резкое движение за балкой.

Откуда ни возьмись перед пожирательницей возникла Гермиона и запустила в противницу сначала взрывное, а затем режущее. Гарри в этот миг совсем перестал соображать от страха — видеть ее на поле боя, да еще совсем рядом, и не думать о том, что шальная Авада может забрать ее раз и навсегда, не получалось. Но она, ничего не сказав, сжала его плечо и утянула в узкую трубу, выплюнувшую их уже у подножия лестницы, в спасительной тени сломанной колонны.

— Сейчас, я сейчас, Гарри, — Гермиона затеребила карманы своей куртки, достала из одного из них маленькую склянку и буквально влила ему в рот. Гарри проглотил зелье, судорожно вздохнул — сердечная мышца медленно возвращалась в нормальное состояние, отпуская на волю кровь, и та быстро побежала в окоченевшие части тела.

— Герм...

— Тихо, все хорошо, ты цел, — она заткнула ему рот поцелуем, наградив таким теплом, что Гарри задохнулся. Мысли в одно мгновение пронеслись в его сознании, требуя выхода; он притянул ее к себе, сжал руками узкие плечи, чувствуя, как она мелко дрожит, забывая на миг, что вокруг них весь мир рушится и уходит в небытие, что это маленькое мгновение может стать последним для них, если сию же минуту он не отпустит ее пленительные губы.

Гермиона оказалась более благоразумной, и первая разорвала поцелуй. Несмотря на пережитый страх, сейчас она улыбалась, а в глазах — Гарри мог поклясться! — горели звезды. Время замерло: вот медленно-медленно пронеслось мимо них красным лучом заклинание, раздался протяжный крик, и кто-то свалился на лестнице; но он видел только ее глаза, и, Мордред и Моргана, в этот момент ему так хотелось быть повелителем времени!

Остатки колонны рядом с ними разорвало, в их сторону полетело крошево и мелкие камни. Гарри вскочил, целясь в неизвестного противника: перед ним вырос Антонин Долохов.

Гермиона замерла, не смея поднять палочку, вся превратившись в соляной столб, но у Гарри не было времени думать — он бросил вперед банальную Импердименту, и Долохов заглушил ее щитом.

— Кто тут у нас, а? Посмотрите-ка, Поттер и его шлюха! — его рот искривился, являя миру отсутствие пары зубов. Гарри застыл, просчитывая его следующие действия. — Что, грязнокровка, нравится новый герой-любовник? Снейп сдох, и этот сдохнет! Может, стоит вернуться к своим старым друзьям?

Гермиона чуть не задохнулась, набирая в легкие воздух, пока Долохов поливал ее грязью, а потом неожиданно запустила в него цепочку заклинаний, одно из которых угодило в незащищенную щитом ногу. Гарри впервые видел такую злость в ее действиях: она била так быстро, резко, сильно, будто пыталась убить его всеми возможными средствами.

Его отвлек взрыв в стене, после чего он увидел в возникшем проеме фигуры трех пожирателей. Гарри успел отбить пару заклинаний, наложив щит на себя и Гермиону — она обменивалась опасными лучами с Долоховым — и послать в ответ свои, прежде чем ему на подмогу пришел Рон, атаковавший противника со спины.

Сердце Гарри стучало, как бешеное, адреналин в крови перевешивал все возможные нормы, и сейчас он почти не чувствовал страха, только бесконечное желание двигаться вперед, и это было похоже на сумасшествие, если бы не было самой реальной жизнью во всем ее бьющим через край проявлении себя.

— Сдохни, Поттер! — Долохов кинул ему в спину Аваду, Рон, пустив Редукто в своих противников, бросил наперерез ему камень, Гермиона с оглушительным криком послала в Долохова зеленый луч. Камень Рона взорвался от заклинания прямо перед носом Гарри, осыпая его пылью, и одновременно с этим Долохов упал на землю тяжелым грузом.

Рон обернулся: трое, с которыми они бились, лежали и не шевелились; только тогда подбежал к Гарри — он уже успел перевести дух и бросал на Долохова странные взгляды, а Гермиона замерла на месте, все еще указывая на него палочкой.

— Герм, — позвал ее Гарри, и она вздрогнула, подняла на него глаза и всхлипнула. — Все хорошо, Гермиона.

Девушка кивнула, и тут он заметил над ее головой, на ступенях лестницы, Волдеморта: тот только что возник там вместе с Нагини. Связи между ними уже не было, но Гарри по привычке обвинил себя в том, что не смог его почувствовать.

— Все так же прячешься за спинами друзей, Гарри? — шипящий голос стелился по ступеням вниз. Гермиона вся сжалась, и он инстинктивно закрыл ее, отодвинув себе за спину, наставляя на своего врага палочку. Волдеморт медленно спускался по лестнице, а вокруг него растекался в воздухе холод.

— Что же ты медлишь, Гарри Поттер? Вот он я, прямо перед тобой!

Гермиона схватила его за свободную руку, Рон чуть выступил вперед. Гарри оттолкнул их и бросился на Волдеморта, прибегая к абсолютно примитивному магловскому методу, но тот вдруг с тихим шорохом испарился, являя дементоров, влетающих в вестибюль через разбитые окна и взорванные двери.

Темные фигуры в длинных изорванных одеждах, они пришли одновременно с холодом, от которого заледенели балки и колонны, и Гарри снова почувствовал то ледяное касание страха и смерти, и на этот раз в его голове было сразу три крика: его, Лили и Гермионы. От резкого припадка сердце вновь кольнуло, мозг завопил, маг даже не сумел заставить себя поднять палочку — дементоры окружали его плотным кольцом, они были всюду и нигде.

— Экспекто Патронум! — закричала Гермиона, и облачное сияние теплом коснулось щеки Гарри, вихрь пронесся мимо, отпугивая готовых поцеловать жертву дементоров. Рон позади него ахнул, и Гарри, придя в себя, понял его удивление: Патронус Гермионы принял иной вид, не тот, что они помнили. Теперь это была не выдра. Это был сапсан.

Птица сделала круг, ограждая Поттера от мертвенных пальцев дементоров, захлопала большими крыльями — и монстры нехотя отступили, давая Гарри вздохнуть свободно. Свет утра забил в окна с прежней силой, и последние из бывших стражей Азкабана растворились в его лучах.

— Гарри! — Гермиона оказалась рядом в одно мгновение и затормошила за рукав, словно проверяя его. Он обратил на нее чуть расфокусированный взгляд и кивнул, сам не понимая, чему.

— Волдеморт не мог уйти далеко, — наконец, произнес он. — Найдите Нагайну, убейте ее. А я разберусь с ним.

— Гарри, — снова позвала Гермиона, голос ее дрожал.

— Знаю. Ты тоже будь осторожна.

И он отпустил ее руку, кивнул Рону и, перескакивая через две ступеньки, побежал вверх, на Астрономическую башню, туда, где погиб Дамблдор. Если он хоть что-то понимал в логике змеелицего, то не мог ошибиться: Волдеморт явится на место смерти этого человека. Он всегда отличался какой-то искаженной убийственной изящностью и свойственной лишь ему сентиментальной жестокостью.

Башня, вопреки ожиданиям, пустовала. «Ты же не думал, что он будет смиренно ждать тебя?» — съязвил внутренний голос, который тут же заглушил свирепый рев Волдеморта.

— Гарри Поттер!

Он неожиданно оказался у Гарри за спиной, схватил за шею и так сильно сжал, что в глазах у него помутнело и заплясали белые точки. Бледное лицо со впалыми красными глазами нависло над ним, закрывая собой все остальное, Гарри втянул носом воздух — горло сжимали длинные костлявые пальцы, нечем было дышать.

— Почему ты еще жив, мальчишка? — прошипел его враг, щеку Гарри мазнуло холодное, как лед, дыхание. Он внутри уже умер, подумал Поттер, совсем не понимая, бояться ему или, подобно врагу, радоваться.

Он мог бы съязвить, соврать о какой-нибудь силе, неведомой Волдеморту, только чтобы запутать, напугать его, — но подумал о тех людях, что сражались сейчас внизу, о Роне, Невилле и Джинни, о своем неконтролируемом страхе за Гермиону и о том, как бы она жила без него — и внезапно никакого другого ответа не оказалось.

— Потому что мне есть, ради чего жить! — воскликнул Гарри, хватая за холодные пальцы уже не Волдеморта, а всего лишь Тома Реддла. Красные глаза округлились от шока и ярости, взгляд прожигал насквозь. Гарри тяжело и хрипло дышал, чувствуя в себе силу, способную одолеть все зло мира. Он был собран и неожиданно спокоен и точно знал, что ему следует делать.

— Давай, Том, покончим с этим, как начали — вместе!

Волдеморт зашипел, но он потянул его на себя и нырнул вниз, прямо с Астрономической башни, падая в ту же бездну, куда год назад летел сраженный Авадой Альбус.

Перед глазами неслись крыши, пики и окна замка, крики и взрывы смешались в один сплошной нескончаемый визг, пальцы врага сжимали горло, и вес обоих неумолимо тянул их вниз, все быстрее и быстрее приближая к земле два тела.

Волдеморт взвыл и попытался аппарировать прямо на лету, но Гарри крепко схватил его за ворот мантии, и они вдвоем нырнули в стремительно меняющий очертания путь аппарации, но их выплюнуло все еще в воздухе и потащило вдоль разрушенного моста. Гарри успел заметить горящие трибуны квиддичного поля, когда их снова забросило в водоворот, чтобы опять выкинуть прямо на стены Хогвартса.

Руки, казалось, зажили собственной жизнью, потому что отказывались отпускать Волдеморта, и Гарри провезло по стене вместе с ним, а потом бросило вниз. Том ревел не своим голосом, сильно, до крови вгрызаясь ногтями ему в лицо, пытаясь дотянуться до глаз. Они все еще падали, но теперь все внимание Гарри сосредоточилось на перекошенном яростью взгляде злейшего врага. Он боролся с ним до тех пор, пока земля не перевернулась у него перед глазами и не ударила в голову, плечо, живот и правую ногу.

На долгий судорожный миг в голове потемнело, и Гарри почудилось, что он вновь оказался на призрачном вокзале. «Нет, только не это!» — застучала паническая мысль — он же выбрался, он может вернуться!

Свет забил в глаза, вспыхнул миллионами красок, и Гарри нашел себя, лежащем ничком на пыльной, душной, горячей от многочисленных взрывов земле. Верная палочка была безжалостно отброшена в стороне, и он, превозмогая себя, пополз к ней, почти не поднимая головы. Волдеморт приближался к Главной палочке подобным образом, и сейчас он казался Гарри еще старее, бледнее и мертвенней, чем когда-либо.

Их руки сомкнулись на древках практически одновременно, Гарри выпрямился, видя, что Том сделал то же самое, — лучи заклинаний ударили друг в друга, магия вокруг зарябила, и ее волны растеклись по школьному двору. Гаррин красный Экспелиармус противостоял зеленой Аваде Волдеморта, и Поттер отстраненно думал, что помнит похожую ситуацию, но это было еще в прошлой, далекой и полузабытой жизни.

Дрожал раскаленный воздух, пела древняя магия Основателей, будто восстал сам Хогвартс, словно все великие маги пробудились наблюдать последнюю битву второй магической войны. Кричали в отдалении сражающиеся, летели вокруг залпы заклинаний, горели стены... Гарри казалось, что времени не существует — он, Волдеморт и связующая их пылающая нить находятся вне его, и сами являются центром мироздания, а их противоборство в конечном счете должно дать начало новой жизни.

Вакуум, образовавшийся вокруг них, на секунду взорвался отчаянным криком — Невилл? Рон? — и тут же Волдеморт разорвал цепь, вскинул палочку, глядя перед собой неверящим, невидящим взором. Гарри оглянулся на повторившийся крик — Джинни? Гермиона? — сердце остановилось на мучительное мгновение, чтобы забить быстро-быстро, посылая сигналы во все тело: «Время пришло, конец — вот он!»

Гарри втянул носом воздух — вдох застрял в легких — и мысленно изо всех своих возможных и невозможных сил прокричал: «Экспелиармус!!!»

Красный луч выстрелил прямо в голову Волдеморту — тот ответил изумрудной вспышкой смертельного проклятия, и два луча вновь столкнулись друг с другом, разрядами круша стены вокруг них. Магия струилась вдоль каждого нерва тела Гарри, он чувствовал, как энергия перетекает по его рукам и ногам, с кончиков пальцев стреляя в палочку, и дальше, по огненно-красному лучу сталкиваясь с лучом Волдеморта. Какая-то отдаленная часть его сознания кричала от безудержной уверенности в том, что финал близок, стоит протянуть руку, заглушая остальные доводы — он не сможет, не получится, никак! Мысли и эмоции, сплетаясь в тугой комок, пришли в резонанс, и на некоторое время Гарри выпал из реальности; все кружилось и рушилось перед его глазами, стонала земля, и сам воздух стал вязким, словно хотел втянуть в себя его руку с зажатой в ней палочкой.

Волдеморт свирепел, Гарри знал, видел, как теряет он с каждым мгновением силы, тогда как его уверенность росла и крепла: все будет хорошо. Всплыли в памяти те, кого уже не вернуть, и на сердце потеплело — они погибли не зря, никто не будет забыт, — встали перед внутренним взором фигуры родных, друзей, всех, кого он знал в своей жизни, давая надежду — это не конец, это только начало. На секунду Гарри закрыл глаза, и следующие моменты остались в его памяти странными разрозненными обрывками.

Старшая палочка приняла решение. Внезапно — или предопределенно — выскользнула из руки Волдеморта, пролетела по воздуху и почти сама приземлилась Гарри на ладонь.

Самый темный маг столетия следил за ним, а лицо его перекосилось уже не от ярости — от боли и удивления, от обреченности. Красные глаза вмиг потускнели, потеряли цвет, навсегда становясь безжизненными. Руки ослабли, опустились, и Гарри показалось, что они растворяются в воздухе.

Экспелиармус достиг цели, угодил в самое сердце Волдеморта, и он медленно стал исчезать, теряя силу, не выдержав единственной магии, которую не сумел освоить и понять.

Мантия черным пеплом посыпалась вниз, к его ногам, насквозь пропитанная темной энергией, взбухли сосуды на шее и лице, глубже впали щеки, вырезая мраморные скулы, разрезая щелевидные ноздри; зубы с ядовитой желтизной медленно стали крошиться.

Пепельно-бледное тело Волдеморта осело с тихим вздохом, и клубы пыли взмыли в воздух из-под его мантии.

Гарри не шевелился. Теплом отдавала в его руке Старшая палочка, пальцы, сжимающие ее, дрожали. Он смотрел на то, что еще миг назад было Волдемортом, и ждал. Какого-то действия, движения, хоть краткого проблеска жизни в этой мешком лежащей на земле мантии — но ничего не происходило.

Он не мог заставить себя поверить, что это конец. Война закончена, он победил. Почему-то эта мысль не приносила желанного облегчения, словно груз на его плечах все еще висел, и дело его жизни не было окончено. Гарри смотрел прямо перед собой и искал ощущение свободы, которого столько ждал с момента начала войны. Его не было.

Он даже перестал дышать — так поразило его собственное бесчувствие. Неужели победа не принесет ему спокойствия?

Гарри медленно развернулся спиной к остаткам темного лорда и на негнущихся ногах побрел к школе, чувствуя, как подступает к горлу тошнота. Мыслей не было, эмоций тоже — он сам себе казался умершим. Может, война выпила из него все соки, и теперь он бесполезен?

На полпути в дверях Гарри заметил Гермиону: она выступила из-за колонны, ища его глазами — вся в грязи и крови, на щеке порез, губа разбита — но сейчас она была самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел. Гермиона шагнула ему навстречу, застыла, будто что-то спрашивая; Гарри все так же шел к ней. Тогда она сорвалась с места, преодолела разделяющее их расстояние, и ее руки обвили его шею так крепко и безудержно, что у него свело дыхание. Гарри обхватил ее тонкую талию, сжал ладонью плечо, прочувствовал всю ее, от гулкого сердцебиения, отдававшего ему в тело, до соленых капель слез на ее щеках.

Они не сказали друг другу ни слова, одновременно отстранились, заглянули в глаза — яркие, словно огни, зеленые в теплые, беспокойные карие — и молча скрепили объятия поцелуем. Гарри коснулся ее горячих сухих губ едва-едва, будто чуть пробуя, и вновь обнял. Эмоции возвращались, и теперь в нем била мощной волной взрывная энергия жизни.

За плечом Гермионы Гарри увидел рыжую макушку Рона и белые волосы Луны.

— Гарри, — шепнула Гермиона ему на ухо, и он, вдыхая дым в ее волосах, улыбнулся.

— Ты, правда, любишь? Меня любишь?

Гермиона отстранилась, откинула с его мокрого лба челку и совершенно удивила его: поцеловала губами его шрам.

— Да, Гарри, — ответила она, опуская руки на его плечи. — Я, правда, тебя люблю.

Гарри просиял.

— А я боялся выглядеть идиотом, признаваясь тебе на войне. Но раз она окончена, то я готов нести за них полную ответственность: я тебя люблю.

Он взял за руку улыбающуюся Гермиону и повел их к Хогвартсу, оставляя позади поверженного врага и прошлые беды.

* * *

Молчаливый старый дом огласил протяжный, с подвыванием, крик, эхом отразившийся от стен с ветхими обоями в светло-зеленый орнамент.

Рон резко открыл глаза и выхватил из-под подушки верную палочку, еще даже не до конца проснувшись. Потом, придя в себя и обнаружив слабо освещенную фонарем с улицы комнату, огляделся, замер в нелепой позе, чего-то дожидаясь. Когда крик повторился из-за стены, он вздохнул и улегся обратно на провисшую пружинную кровать. Сон больше не шел, но он упорно продолжал сверлить глазами потолок, надеясь, что Морфей над ним сжалится.

Вот послышался скрип половиц в комнате через стену, отворилась дверь в коридор, и чьи-то осторожные шаги известили о том, что их хозяин спустился на кухню. Рон перекатился на другой бок, полежал немного с закрытыми глазами, и, наконец, плюнул на это дело. Он встал и вышел из своей временной спальни, не потрудившись даже надеть халат. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта, но в темноте сложно было хоть что-то разглядеть, и Рон просто двинулся к лестнице, надеясь застать нарушителя его спокойствия на кухне.

Гарри сидел за кухонным столом с кружкой чая в одной руке, второй подпирая голову. Взгляд его был пустым и смотрел в неведомые дали.

— Снова кошмары? — без предисловий спросил Рон, вынимая из-за стола деревянный с кривыми ножками стул. Гарри поднял голову и пару раз моргнул, словно прогонял наваждение.

— Ох, прости, друг, мы не хотели тебя будить, правда! — он выглядел уставшим и немного подавленным. Рон отмахнулся.

— Гарри, я все понимаю, брось. Прошло еще слишком мало времени, чтобы все улеглось в памяти и все такое... Что на этот раз?

Зеленые глаза друга потускнели, уголки рта скривились в болезненной гримасе.

— Ей снится моя смерть.

Брови Рона поползли наверх, хотя сильно удивительным этот факт не являлся.

— Она говорит, что не может этого не бояться, потому что один раз это уже случилось, — Гарри вздохнул и замялся, раздумывая, озвучивать ли свои следующие мысли вслух. Наконец, он заговорил. — Честно говоря, я и сам боюсь, что с ней может произойти что-то подобное. Несмотря на то, что все закончилось, я все еще боюсь. Мне снится, что Белла ее пытает, снова и снова, что Волдеморт заставляет делать страшные вещи. Один раз мне даже приснилось, что она убила Снейпа. И, очень часто, я сам ее убиваю во сне, не понимая, что творю. А когда прихожу в себя, она уже мертва, и все, что мне остается — это укачивать на руках ее мертвое тело... Я чувствую себя чудовищем.

Рон взглянул на его ссутулившуюся фигуру и вздохнул.

— Главное, что вы оба живы, Гарри. Оба живы, здоровы и есть друг у друга. Со всем остальным вы справитесь.

Гарри поднял на него глаза, вгляделся куда-то внутрь, кажется, даже души, и кивнул. На этот раз уверенно.

— Ты прав.

Вдруг дверь в кухню тихо отворилась и на пороге показалась сонная встревоженная Гермиона в халате с котятами.

— Не могу уснуть, — просто сказала она, глядя на Гарри. Рон заметил, как потеплел его взгляд и подивился, что друг может выглядеть одновременно и обеспокоенным и радостным.

— Иди ко мне, посидим немного, — сказал он, протягивая к ней руки, и Гермиона подчинилась, слепо следуя к Гарри и садясь к нему на колени.

— Прости, что разбудила, Рон, — виновато произнесла она, взглянув на Уизли из-за гарриных рук. — Я стараюсь, как могу, но...

— Не страшно, Гермиона, — устало вздохнул тот, и она слабо улыбнулась — впрочем, улыбка тут же погасла на ее лице. — Я тоже кричу во сне. Мне снится Луна.

Словно бы это маленькое откровение смогло им помочь: Гарри улыбнулся другу куда более уверенно, и Гермиона тоже кивнула, пряча лицо в вороте пижамы Поттера. Он погладил ее щеку, потом аккуратно взял за подбородок и приподнял его.

— Все в порядке?

— Да, конечно. Я без тебя уснуть не могу. Может, пойдем?

Гарри поцеловал ее в лоб, прежде чем встать с места и потянуть ее за собой из кухни. Гермиона тихо пожелала Рону спокойной ночи и пошла наверх.

— Спокойной ночи, Рон, — сказал Гарри и закрыл за собой дверь, оставляя друга наедине со своими мыслями.

Уизли вздохнул. Война закончена, и можно двигаться дальше. Несмотря на все травмы и неизлечимые раны, у нас всегда будут те, кто поможет нам преодолеть любые препятствия, подумал он, вылил в раковину остатки чая и уходя к себе в спальню.

Через два часа он снова проснулся от криков, звучащих на этот раз куда более тихо — видимо, Гарри поставил заглушку на их с Гермионой комнату. Уже засыпая Рон вспомнил, что Луна обещала приехать к ним на следующий день, и это его успокоило.

У них все получится, верно?

Конец этой части...