Легок спуск (гет)

Гермиона подумала, что ее разум похож на старый шкаф с посудой, в который тарелки и чашки поставили кое-как — чтобы влезло — и поскорее закрыли на засов. Если этот шкаф открыть — все вывалится и разобьется вдребезги, поэтому лучший выход — не открывать.

Она все глубже и глубже прятала свои самые неприятные воспоминания: о пытках в меноре, вырезанном «грязнокровка» на руке, скитаниях в лесах с палатками, главной битве. Она все плотнее и плотнее закрывала засов, не давая всем кошмарам вырваться на свободу. Но то, что удавалось прятать в сознании, высвобождалась в бессознательном.

Гермиону до сих пор бросало в дрожь, когда она вспоминала сегодняшний сон. Допивая третью чашку чая с мятой, она поплотнее укуталась в плед и поджала под себя ноги.

— И часто тебе такое снится? — спросила Джинни, устраиваясь в кресле напротив.

— В Австралии было несколько раз, но здесь намного чаще, — Гермиона вздохнула. — И оно такое реальное, знаешь, слишком реальное для сна. Я проснулась от собственного крика и — вот, — она вытянула ладонь, показывая красные полумесяцы от ногтей.

— А как же зелья?

— Я после них так тяжело встаю и потом весь день ничего не соображаю. Не могу принимать их каждую ночь.

Гермиона смотрела на языки пламени в камине. Там, на кухне, отмечали помолвку Джинни и Гарри их школьные друзья, а она трусливо пряталась ото всех в гостиной, снова и снова вспоминая свой сон, нож на руке, бесконечное Круцио и лужи крови повсюду.

— Ты извини, я тебя отвлекаю от всех своими кошмарами, — виновато сказала Гермиона.

— Брось, — Джинни махнула рукой. — Они там надираются, как будто уже на свадьбе, ничего интересного.

Гермиона подозревала, что это была неправда, и подруга просто хотела ее поддержать. Все вокруг видели, что она не справляется, и от этого становилось только хуже. Разве не она — та Гермиона Грейнджер, которая щелкала проблемы, как орешки? Разве не она всегда подходила к вопросу с холодным разумом, когда ее друзья были движимы горячим сердцем? Жалость к себе нужно выдирать, как сгнившие зубы, пусть даже никакой анестезии не предвидится.

— Пойдем, присоединимся к ним, — предложила Гермиона, вставая с кресла.

Джинни окинула ее подозрительным взглядом, но согласилась.

На кухне было шумно. Рон и Гарри спорили по поводу последнего квиддичного матча, Луна и Невилл кружились вокруг горшка с неизвестным цветком, что-то шептали и махали палочкой, Дин увлеченно рассказывал Джорджу историю, пока тот, не скрывая отсутствия интереса, смотрел в окно.

— Что с цветком? — поинтересовалась Джинни.

— Не понимаю, почему он не распускается, — пропыхтел Невилл, покраснев от усердия.

— Думаю, ему все-таки не хватает света, а не тепла, — меланхолично заметила Луна. — Ты просто неправильно перевел инструкцию.

Все на кухне замолчали и посмотрели на Невилла. От смущения он покраснел еще сильнее, взял в руки горшок и поспешил к окну.

— Он скоро распустится. Бабушка сказала, что есть такая традиция — дарить Аихризон на помолвку, чтобы жизнь в браке была долгой и счастливой. Если распускаются цветки — значит, все будет хорошо, — пояснил Невилл.

— Тогда я не выпущу тебя, пока он не зацветет, — пригрозила Джинни.

— Да, — согласился Гарри. — Запрем тебя в подвале, пока не убедимся, что нашему будущему браку ничего не угрожает.

Все засмеялись.

Гермиона взяла бутылку сливочного пива и задумчиво покрутила ее в руках. Учитывая, что алкоголь — депрессант, пить его было не самой лучшей идеей. Но почему-то очень хотелось.

— Гермиона, я собираюсь уходить, проводишь меня?

Рон возник из ниоткуда, поэтому она немного вздрогнула. Но кивнула и последовала за ним в коридор под любопытными взглядами остальных. Она не была готова к выяснениям отношений и всячески стремилась избегать неудобных разговоров, но, в конце концов, бегать от проблем было не в ее стиле. По крайней мере, не в стиле той Гермионы Грейнджер, которой она когда-то была.

Рон надел пальто и накинул шарф, не завязывая его вокруг шеи. Он улыбался, глаза его были пьяными и немного мутными.

— Как ты?

— Хорошо, — солгала Гермиона. И улыбнулась для верности.

— Хорошо, — повторил Рон, снова расплываясь в улыбке.

— У тебя здесь перышко, — заметила Гермиона и потянулась к его плечу, чтобы стряхнуть.

Рон наблюдал, как она пытается подцепить ногтем прилипшее перо. С первого раза почему-то не вышло, Гермиона, чертыхнувшись, снова подцепила его и выкинула на пол.

Рон вдруг подошел к ней ближе, схватил за запястья и потянул на себя. Испугавшись резкого прикосновения, Гермиона дернулась назад, но он держал крепко.

— Ш-ш-ш, я не обижу, — прошептал он. — Я ведь люблю тебя.

— Отпусти, пожалуйста, — тихо попросила она.

Но Рон не послушал. Он притянул ее еще ближе, одной рукой обняв за талию. Гермиона чувствовала запах алкоголя, его глаза были близко-близко, а дыхание обжигало лоб. Он прижимал ее к себе одной рукой так сильно, что было тяжело дышать. Она попыталась отодвинуться, но уперлась в стену. Сердце колотилось с бешеной скоростью.

— Ты любишь меня? — спросил Рон. — Мы сможем все исправить, если ты меня еще любишь, — он поцеловал ее в лоб. — Мы все решим, — поцелуй в щеку, — я сделаю все, что ты захочешь, — он потянулся к ее губам, но Гермиона отвернулась.

— Я хочу, чтобы ты отпустил меня, Рон! Отпусти, слышишь?

Она снова попыталась оттолкнуть его, но Рон был намного сильнее. Его тело словно горело в огне, и она чувствовала этот огонь на себе, чувствовала, как невидимые ожоги появляются на коже от каждого поцелуя. А он не останавливался, беспорядочно дотрагиваясь губами до каждого открытого миллиметра ее кожи.

Ей было страшно, но звать на помощь было бы так… глупо. Это же ее Рон, он никогда не причинит вреда. Тогда почему он никак не отпустит? Гермиона почувствовала, как слезы текут по щекам. Она забилась в объятиях Рона с такой силой, что тот остановил свои поцелуи и удивленно на нее посмотрел.

— Гермиона?

Рон отступил и выпустил ее из объятий. Он как будто слегка протрезвел, в его глазах появились серьезность и испуг. Гермиона облокотилась на стену, она тяжело дышала и все еще чувствовала горячие слезы на щеках. Вытирая их тыльной стороной ладони, она отвела взгляд, мечтая, чтобы Рон оставил ее. Сердце колотилось так сильно, как будто пыталось превратить в кровавое месиво все ее внутренности, а запястья все еще горели, словно не Рон держал ее, а раскаленные веревки.

— Прости меня. Мерлин, что я наделал.

Рон сделал шаг вперед, снова протягивая к ней руки, но Гермиона выставила ладонь, не давая ему приблизиться. Он вздрогнул от этого жеста и попятился.

— Прости меня, — снова прошептал он. — Гермиона, прости меня, я не хотел тебя обидеть, я…

— Уходи, — сказала она.

Ее голос дрожал, она опустила глаза в пол, не в силах смотреть на Рона. Воздух вокруг нагрелся, грудь сильно сдавило, как будто стальными тисками. Дышать становилось все сложнее, и Гермиона в панике начала глотать воздух, чувствуя, что сейчас задохнется. В глазах темнело и коридор расплывался, все предметы становились нечеткими, а шум затих. Она ослепла, оглохла, и все, что осталось при ней — страх и боль в груди, которые никак не проходили. Гермионе стало страшно, что она умрет, но позвать на помощь не получалось. Коридор вокруг нее уменьшился до маленькой коробки, в которой ее руки крепко держали, а на предплечье выводили «грязнокровка» раскаленным ножом.

— Гермиона?

Сильные руки схватили ее, и она уткнулась лицом в чью-то грудь. Сквозь пелену слез Гермиона не могла увидеть, кто это, и попыталась вновь вырваться из объятий.

— Тише, Гермиона, это Джордж, — горячо зашептал он ей в ухо. — Все хорошо, я рядом, с тобой ничего не случится.

Джордж гладил ее по спине, и Гермиона чувствовала, что тьма отступает, но страх никуда не уходил. Костлявой рукой он сжимал ее легкие, и каждый вздох давался с неимоверным трудом.

— Я не могу дышать, — прохрипела она. — Я задыхаюсь.

Голос Джорджа доносился как будто издалека, хотя он стоял очень близко к ней.

— Все это только в твоей голове, — он говорил медленно и спокойно. — Сейчас все пройдет, с тобой ничего не случится, я рядом.

Гермиона кивнула. Она чувствовала, что дрожит, но Джордж крепко обнимал ее и гладил по спине. От этих размеренных прикосновений Гермиона начала успокаиваться. Она пыталась делать глубокие вдохи, и вскоре дышать стало легче.

— Мне лучше, — хрипло сказала она, отстраняясь от Джорджа.

Он отпустил руки, но не отошел. Гермиона чувствовала на себя внимательный взгляд голубых глаз, но посмотреть в ответ не решалась.

— Что это было?

Дыхание почти восстановилось. О произошедшем напоминали только слегка дрожащие руки.

— Паническая атака, — ответил Джордж. — Было время, когда они случались со мной каждый день. Главное — постараться убедить себя, что это все только в твоей голове, успокоиться, отвлечься. Я считал до пятидесяти и старался глубоко дышать.

— Было очень страшно.

Гермиона, наконец, подняла глаза и прижала руку к груди. Сердце колотилось, но ей было намного легче.

— Что произошло до этого? — спросил Джордж.

Она замялась. Не хотелось рассказывать об этой ситуации, тем более, Гермиона не была уверена, что реакция была соразмерна произошедшему. Наверное, Рон успел уйти до ее панической атаки, но этого она уже не услышала.

— Гермиона?

— Мы с Роном немного поругались, — призналась она нехотя. — Ничего такого.

— Нужно понять, что послужило катализатором твоей панической атаки, чтобы ты могла по возможности избегать этого. Не всегда к ним приводят одинаковые ситуации, но часто можно проследить связь, — объяснил Джордж. — Он обидел тебя? Сказал что-то грубое?

Вспомнив о пьяных поцелуях Рона, Гермиона поморщилась.

— Он был пьян, хотел меня поцеловать и не отпускал, — сказала она, наконец. — Я пыталась оттолкнуть его, ну и…

Гермиона замялась. Ей было ужасно неловко, что Джордж стал свидетелем этого, хотя она и была рада, что на его месте не оказался Гарри или Невилл.

— Братец обращается с девушками, как с метлами для квиддича, — зло прищурился Джордж. — Соплохвост его задери!

— Не надо, все в порядке. Я думаю, Рон больше не станет так делать, — поспешила успокоить его Гермиона. — Он просто выпил лишнего, а у нас довольно натянутые отношения.

Меньше всего ей хотелось, чтобы Джордж и Рон поссорились из-за нее.

— Я бы натянул его…

— Джордж! — угрожающе перебила его Гермиона.

Он скривился, но ничего не сказал.

— Мне намного лучше, — продолжила она. — Спасибо тебе большое, ты так мне помог!

— Ты ходила к целителю?

— Да, мне выписали кучу рецептов, я просто пока еще не приступила к лечению, — ответила Гермиона.

Сказать, что лечиться она не собиралась, особенно после произошедшего, было сродни самоубийству. Но Гермиона решила, что прочитает про панические атаки все, что найдет в библиотеке, и после этого решит, что с этим всем делать. Может быть, отказываться от магии все-таки не придется.

— Не затягивай, — мягко сказал Джордж.

Она кивнула и отвела глаза.

* * *

— Обыск в библиотеке Забини действительно дал результаты, — сказал Гарри.

Они сидели в его кабинете, склонившись над картой местности, исписанной древними рунами. Карта была пожелтевшая от старости и порванная с одного конца.

— Эта карта, — продолжал он, — как-то связана с темномагическим артефактом. Мы не можем знать наверняка, имеет ли это какое-то отношение к смерти Забини, но…

— Но здесь написано, — перебила его Гермиона, склонившись над рунами, — что нарушивший договор понесет наказание. Только явно не хватает еще части карты, потому что какое именно наказание он понесет — не указано.

Гарри кивнул.

— Да, наш специалист по рунам уже все перевел. Но других частей карты в доме Забини не было, — пояснил он. — Думаю, что мы также заглянем с обыском к Малфоям и Гойлам.

— Других частей? — уточнила Гермиона.

— Мы предположили, что их как минимум еще две.

— Интересно.

Гермиона задумчиво смотрела на карту. На ней была изображен лес, а вокруг него пустыня, из чего она сделала вывод, что это, должно быть, жаркие страны. Карта была подвижна, подобно колдографиям, и предупреждала об опасностях, которые ждали путешественника. В самом начале пути им предстояло встретиться с смертельными лианами — на карте они были изображены ярко-зеленым цветом и танцевали свой опасный танец, двигая щупальцами. За лианами шел ядовитый водопад, он был изображен красным цветом, словно вместо воды по нему стекал огонь.

— Нужны остальные части карты, — задумчиво пробормотала Гермиона. — Одной слишком мало, чтобы понять.

— В Министерстве пока никто не может сказать, что это может быть за карта и куда она может вести. Думаю, есть определенная проблема в том, что здесь не работают темные маги, — Гарри усмехнулся.

— Но зато мы, кажется, сдвинулись с мертвой точки! Что сказала мать Забини?

— Что это карта ее умершего отца, который верил в разные странные обряды и вообще был сумасшедшим. Сказала, что ей это старье не нужно и что она понятия не имеет, где остальные части карты. И чтобы мы валили к чертям собачьим.

— Интересно, — снова протянула Гермиона.

— Я бы еще поместье Ноттов проверил, — сказал Гарри. — Часть карты может быть и там.

— У него очень маленькая библиотека, по сравнению с Малфоями и Забини, — сказала Гермиона. — Хотя, конечно, там все равно может быть спрятано что-то темномагическое.

Она поймала себя на мысли, что ей хотелось защитить Нотта, и тут же отогнала эти странные желания в сторону. В конце концов, проверить нужно всех.

— Откуда ты знаешь, какая у него библиотека? — удивился Гарри.

— Я была у него, — смущенно ответила она.

Конечно, Гермиона не собиралась скрывать от Гарри свое общение с Ноттом, ведь в нем не было ничего предосудительного. Но почему-то ей совсем не хотелось посвящать друга в детали их встреч.

Возможно, дело было в том, что Нотт оказался приятным и на удивление дружелюбным. И что ей нравилось общаться с ним еще и потому, что она совсем его не знала, не было набора ярлыков, которых можно было бы на него навесить. Даже то, что он учился на Слизерине, не имело практически никакого веса. Но только не для Гарри Поттера.

— Что ты там делала? — Гарри слегка напрягся, и Гермиона нахмурилась.

— У него недавно умер отец, — ответила она, — и я помогла ему сварить снотворное зелье, потому что у меня были ингредиенты, которые можно купить только по рецепту. Кстати, он выпил его залпом и сразу же уснул. Не странно ли для человека, который может скрывать что-то дома, да? Я ведь могла сразу все осмотреть.

Гарри пожал плечами.

— Понадеялся на твою правильность и честность, — сказал он. — Но я не удивлен, что ты помогла ему, Гермиона.

— Почему нет?

Он немного помедлил с ответом.

— Помощь другим — это твоя суперсила, — сказал Гарри, наконец. — И слабость тоже. Но я восхищен в тебе этой чертой, ты видишь нечто, достойное помощи, в любом человеке.

— Но так и есть, — ответила Гермиона.

Она задумалась над его словами. Может ли что-то быть и силой, и слабостью одновременно? Конечно, иногда Гермиона чувствовала, что бьется о стены со своими благородными, но никому не нужными мотивами. Она могла перегнуть палку, даже заставить кого-то принять помощь насильно. Так ли это было хорошо?

Гермиона запрещала себе об этом думать, но ей иногда хотелось, чтобы кто-нибудь другой стянул с нее часть забот. Позволил ей расслабиться и перестать держать весь мир на плечах. Гермиона до сих пор присылала Гарри сов с напоминанием поздравить их общих знакомых с днем рождения, потому что он совершенно не держал в голове дат, часто брала на себя работу Терри, потому что понимала, что ему влетит, пыталась помочь Нотту, старалась разгадать тайну убийства, согласилась быть подругой невесты для Джинни, а значит, подписалась на бесконечные примерки платьев и помощь в подготовке свадьбы — под помощью, разумеется, подразумевалась организация целиком. Но она знала — стоит ей расслабиться, стоит только перестать все контролировать, апокалипсис взрывной силой сметет все вокруг.

* * *

Присутствовать при обыске поместья Нотта было неловко, но в то же время Гермиона подумала, что ей лучше находиться рядом с другом на случай очередной стычки. Когда они поднялись по уже таким знакомым для нее скрипучим ступеням и постучали в массивную дверь старого дома, их ожидал сюрприз.

— Малфой? — Гарри зашел внутрь и подозрительно прищурился.

— Зашел проведать старого друга, — криво улыбнулся тот.

Малфой и Нотт сидели на диване и, кажется, действительно спокойно беседовали до прихода авроров и Гермионы с Гарри. В гостиной стало чище и горел камин, от этого дом переставал быть таким холодным и неуютным. На улице была ясная погода, и лучи солнца смягчали старый деревянный паркет, как будто сглаживая все трещины и придавая полу тусклый блеск.

— Поттер, рад тебя видеть! — Нотт улыбнулся и встал с дивана. — Какими судьбами?

Гарри молча предъявил ордер на обыск, и они с двумя аврорами стали осматриваться. Изучать было практически нечего, в поместье Ноттов царил аскетичный минимализм. Даже на полках шкафа, кроме книг, не было никаких элементов декора или колдографий.

— Он всегда такой? — ухмыльнулся Нотт, поворачиваясь к Гермионе.

Проигнорировав его вопрос, она проследила, как Гарри скрылся за дверью в другую комнату, пока авроры внимательно просматривали все книги из библиотеки, сканируя их палочками на предмет темной магии.

— Что ищете? — поинтересовался Нотт. — В чем меня подозревают?

Он был очень спокоен для человека, в доме которого было четыре работника Министерства. Гермиона даже заподозрила, что это действие успокоительного зелья.

— Что-нибудь подозрительное, — туманно ответила она. — Это не выдвижение обвинения, а проверка возможных темных библиотек, как ты и советовал.

То, что Малфой был здесь, рушило все планы. Насколько Гермиона знала, его поместье — следующее на очереди. Значит, теперь у него была возможность спрятать все необходимое, пока авроры не заявились и к нему. Но Малфой почему-то не торопился уходить.

— Накликал на себя беду, — усмехнулся Нотт.

— Нет, если только тебе нечего скрывать, — Гермиона выжидающе на него посмотрела.

Ей бы очень хотелось, чтобы здесь ничего не нашли.

— Нечего, — он пожал плечами.

Гермиона сделала еще шаг и встала рядом с ним.

— Как ты? — спросила она.

— В порядке, спасибо. Твое зелье было таким сильным, — он слегка улыбнулся. — Я проснулся спустя сутки на диване, даже не помню, как до него добрался.

Нотт выглядел намного лучше, чем в прошлую их встречу. Он был одет в темно-зеленую мантию с нашивкой на груди, отчего напоминал выпускника Хогвартса и выглядел очень юным.

— С моей помощью, — ответила Гермиона чуть тише, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал. — Пришлось уложить тебя.

— Какие интересные подробности, — Малфой возник у нее из-за спины и ухмыльнулся. — Тео, Грейнджер теперь твоя личная сиделка?

Гермиона закатила глаза в надежде, что никто из авроров не слышит этот разговор. И почему Малфой всегда появлялся в самый неподходящий момент и все портил своими комментариями?

— Тебя тоже могу уложить, — зло ответила Гермиона, поднимая палочку.

— Грейнджер, я предпочитаю доминировать в постели, — ответил он, нарочно растягивая слова, и подмигнул.

— Иди к черту!

Гермиона развернулась и пошла на поиски Гарри, чтобы никто не увидел, как румянец заливает ее лицо. Это же надо было так извратить все ее слова! Ей определенно нужно было тренировать выдержку.

Войдя наугад в одну из открытых дверей, она очутилась в детской. Ей не пользовались очень давно, потому что все игрушки были покрыты слоем пыли, а кровать явно была рассчитана на ребенка еще дошкольного возраста. Гермиона осмотрелась: стены бледно-голубого цвета, краска облезла в некоторых местах, обнажая грязную штукатурку, игрушки были старые — маленькая метла и посеревший плюшевый медведь, и снова никаких колдографий.

— Тут я уже все проверил.

Гермиона обернулась и увидела Гарри.

— Обнаруживающие заклинания пока нигде ничего не нашли, возможно, здесь действительно ничего не спрятано, — продолжил он. — Жуткое местечко, да? Никогда бы не подумал, что здесь кто-нибудь живет.

— Нотт сказал, что за домом следил его отец, а в последнее время они оба ночевали в его палате, так что все это, — Гермиона обвела рукам комнату, — в принципе, не удивительно.

— Пойду уточню у Сипкинса, все ли они проверили, и можем возвращаться в Министерство.

Гарри вышел из комнаты.

Гермиона заметила лежащую на кроватке книгу и подошла ближе. Прочитав на обложке «Зайчиха Шутиха и Пень-Зубоскал», она сразу же вспомнила завещанный ей Дамблдором сборник со сказками барда Бидля. Эта книга выглядела новее ее подарка, хотя время было беспощадно к ней так же, как и к остальным вещам в этой комнате. Гермиона аккуратно взяла ее в руки и отряхнула пыль, ощутив бархатную обложку под своей ладонью, внутри книги мелькали движущиеся картинки с изображением Шутихи и Короля, потускневшие от пыли.

Мысли мгновенно перенесли Гермиону в то время, когда она перечитывала эти сказки, пытаясь найти в них ответы, и буквально заучила каждую наизусть, силясь разгадать послание Альбуса Дамблдора. Она никогда не перечитывала ту книгу после, но сейчас руки сами потянулись к страницам с до боли знакомыми словами.

— Книжный червь опять за книжки, — услышала она голос за своей спиной.

Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это говорил.

— Чего тебе? — устало спросила она.

Малфой сделал несколько шагов и встал напротив. Он был в длинном черном пальто с капюшоном, и Гермиона подумала, что если он накинет этот капюшон на голову, то станет вылитым Пожирателем Смерти, так зловеще смотрелось его одеяние.

— Я читал эту сказку в детстве, — сказал Малфой, выхватывая книгу из рук Гермионы.

Она нахмурилась.

— Мне неинтересно слушать о твоем детстве.

— И знаешь, Грейнджер, ты как глупый король, который слушает шарлатана, — продолжил Малфой, игнорируя ее слова. — Как ты помнишь, ничем хорошим это не кончилось. Всего хорошего.

Он отдал книгу Гермионе и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Очень хотелось запустить эту сказку ему в голову и посмотреть, что он скажет после этого. Но Гермиона слишком любила книги, чтобы позволять себе с ними так обращаться.

Она открыла первую страницу, просто чтобы отвлечься от неприятного разговора, и увидела клочок пергамента.

«Сегодня в 19-00

Аттендент, Фолэй Стрит»