Чем гуще тьма, тем легче быть звездой (джен)

Запретный лес, наверное, с каждым походом будет открываться ему с новой стороны. Сегодня Огг показал родник с невероятно вкусной водой. Конечно, обычно студенты сюда даже при желании не могли добраться — очень уж далеко от Хогвартса. Они с лесником на метлах-то летели около получаса. А еще Май понял, что он самый удачливый студент Хогвартса, которому в качестве отработок назначили собирать саженцы для хогвартских теплиц в Запретном лесу. Малфою же досталось мытье полов в подземельях на пару со Смитом, небось, грызутся всю отработку как пара книзлов по весне.

Не то чтобы кто-то кроме него и еще пары студентов рвался в Запретный лес.

— Вот, видал, Май, а? Ночной чертополох. Бири обрадуется. Иди, выкапывай.

— Сейчас, я воды наберу. Вкусная просто до невозможности, — сказал Май и опять выпил за раз половину фляги. Сам он честно не понимал, куда в него столько лезет, но пока лезло, продолжал пить.

— Да ты набирай побольше! И мне тоже давай, — кивнул он и кинул Мариусу свою флягу.

Фляги наполнились родниковой водой, и Май пошел выкапывать ночной чертополох. Он даже не знал, как отблагодарить Диппета и Слагхорна за такую чудесную отработку. Последние две недели он чувствовал себя лучше некуда, а впереди его ждет еще месяц такого счастья.

Май сел на землю и достал из сумки нож, им всяко приятнее рыться в земле, чем голыми руками. Баснословно дорогие перчатки из драконьей кожи было жаль использовать в такой плевой работе, и он их оставил в спальне.

Огг молчаливо понаблюдал как Май тыкает ножом в землю и ушел кормить лукотрусов. Мариус посмотрел, как лесник исчезает за тенями деревьев, аккуратно дотронулся до соцветия ночного чертополоха и быстро одернул руку. Красивое на вид растение на деле оказалось почти ядом, вызывающим удушье и сгущение крови. Хотя нечисть отгонял не хуже дневных собратьев. Не самый приятный сбор предстоит.

Мариус обернул очередной саженец мокрой тряпкой, положил в мешок и подошел к ближайшему дереву. Он привалился к стволу и прикрыл глаза. От ядовитого растения надо было отдохнуть, а ценность перчаток за десяток выкопанных саженцев несколько упала.

Он погладил корень дерева и вслух пожаловался:

— Братец оказался той еще докукой, Абраксас обиделся, что ему приходится мыть полы, а по вечерам около кухни теперь околачивается Смит, чтобы набить мне морду. Ну и где в этом мире справедливость?

Май вздохнул и сам же ответил на свой вопрос:

— А нет никакой справедливости. Даже блядский Аккерли спасибо не сказал и при встрече сбегает как от дементора. Чтоб он «слабо» по всем предметам получил, сука.

Дерево встряхнуло ветками, и Мариусу на макушку упала охапка чуть пожелтевших листьев.

— Я понимаю, что с высоты вековой мудрости мои проблемы та еще чушь, но все равно неприятно. Мне-то далеко не век!

На голову упало еще несколько листьев, Мариус фыркнул и начал складывать их в букет.

Увы, проблемы не заканчивались на ссоре с Малфоем и преследованием от Смита. Мордредов выкидыш Принц пусть и не открывал пасть, но так кривился, когда им приходилось находиться рядом, что страдала даже не особо высокая самооценка Мариуса. А ведь он за лето так и не удосужился ни у кого узнать, каким, мать его, образом, в нем можно разглядеть смеска, ведь никто из родного квартала никогда не проходился по его происхождению. Наверное, потому что сами такие, хотя Май никакой разницы не видел. Может, привык?

Он в досаде стукнулся затылком о дерево, поморщился от несильной боли, и смотал готовый букет из листьев бечевкой. У него же рядом есть доступный и удобный источник знаний! У профессоров такое спрашивать неловко, но Огг ведь совсем не профессор.

Приободрившись, Май с новыми силами продолжил выкапывать саженцы. Осталось только дождаться, пока лесник нагуляется по своим лесничим делам.

— Нормально накопал, — похвалил его через полчаса Огг. — Может, тебе даже отработку сократят.

— Она мне не мешает, — отмахнулся Май. — Мы можем поговорить?

— Отчего нет? — пожал тот плечами и присел рядом. — Я сэндвичей захватил, будешь?

Мариус кивнул и откусил разом чуть ли не половину сэндвича. Он бы и сам взял перекус, да только проклятый Смит преграждал путь на кухню.

— Так чего хотел?

Мариус думал начать издалека, но Огг так доброжелательно выглядел, что он спросил прямо:

— Как люди отличают во мне нелюдь? Я не понимаю, хотя в зеркало вчера пялился десять минут к ряду.

— О, вот оно что, — погрустнел лесничий и наколдовал Люмос. — Обижают тебя, поди?

— Эти обидчики, — с неожиданной злостью сказал Мариус, припомнив слова Смита и Принца про бордели, — скоро свалятся с отравлением. Но я просто не понимаю, что во мне не так.

— Ты ведь в Лютном вырос, насколько я знаю, — задумчиво сказал Огг. — Вас там таких много.

— Не спрашивал, — нахмурился Мариус. Он знал, что большинство из его знакомых — чистокровнее половины Хогвартса, но там это привычно и нормально, никто не вспоминает все двадцать колен чистой крови, потому что толку от них никакого, а потому о родне вообще разговоров почти не велось. Разительное отличие от гостиной Слизерина, где каждый вечер хотя бы одна компания обсуждала славные деяния своих предков.

— Точно говорю, что много, — кивнул лесник. — Ты не болтай, но я сам в Лютном родился. Меня родичи забрали, когда родители ушли за Порог. Пожалели бедного сиротку.

И он так поджал губы и сузил глаза, что стало понятно: родичи сиротку особо не любили.

— У сирен, дриад, сатиров, вейл и прочей нелюди лица с двух сторон одинаковые и глаза немного другие, — перешел к делу Огг.

— Симметричные, — понял Мариус и попытался припомнить внешность мамы. Пока все совпадало. — Но люди такими тоже бывают.

— Очень редко, — не согласился Огг. — А радужка глаз у тебя чуток больше. По отдельности ничего не понять, но все вместе выдает нелюдь в родичах.

— И за что ее так не любят? Ну, есть и есть. Маг-то я точно чистокровный!

— Маг может и чистокровный, а человек — нет, — вздохнул лесник. — Сирены моряков раньше очаровывали и грабили суда, дриады нападали на путников в лесу, про сатиров и говорить нечего, — махнул он рукой и Мариус кивнул. По россказням сатиры выходили теми еще маньяками. — Вейлы громили целые караваны и восстания поднимали по каждому чиху не хуже гоблинов.

Припомнить внешность и малой части знакомых не выходило, хотя Элли вроде была просто очень милой, и в свои двадцать с лишним больше походила на выпускницу Хогвартса. И как это, драккл их дери, работает?

И в свете новых объяснений неприязнь стала понятна, пусть и казалась идиотизмом. Кому тот же Принц нужен, чтобы его грабить или очаровывать? Разве что собственной маме. Он же не Малфой.

— А смескам могут перепасть способности нелюди, — продолжил Огг. — Мамка твоя небось тоже голосом очаровывать может.

— Не знаю, — покачал головой Мариус. Мама и правда красиво пела, но вряд ли родную кровь можно очаровать. Сам он тоже имел неплохой голос, но никого, конечно, не мог так заколдовать. Четверушка все-таки, а не полукровка.

— О таком с ребятней не говорят обычно, — пожал плечами лесник и резко встал. Мариус только и успел удивиться, но уже через секунду понял, что случилось.

Дух. Он вынырнул из гущи деревьев и пропарил над жухлой травой. И все это в сопровождении жалкого завывания. Мариус присмотрелся и от отвращения сплюнул себе под ноги. Казалось, будто во рту появился привкус гнили.

— Пошел прочь, — погнал духа Огг и замахал руками.

Мариус только отошел подальше. Дух был вполне ожидаемым для Запретного леса. При жизни он пил насильно взятую кровь единорога, а тут они доверчивы, как дети. И теперь вынужден торчать в лесу до скончания веков. Ну, или до раскаяния, что с такими случалось редко. Совершенно безобидная пакость: приблизиться к людям он не мог, ничего передать тоже. И неизменно у всех вызывал чувство омерзения.

— Люмос Солем, — буркнул Мариус и направил в духа. Тот сильнее завыл и убрался подальше от слепящего света. — Мерзость какая. Мы можем вернуться в замок?

— Мы должны быть уже там, — проворчал лесник. — Раз уж эта дрянь выползла из тени. Их обычно оборотни гоняют подальше от Хогвартса, но этот привязан к месту смерти единорога.

Май кивнул и взял у Огга метлу. Он на нее уже сел, но передумал и решил извиниться перед ехидным деревцем за такой поспешный уход, а то придет он в следующий раз и получит веткой по башке. Больно получит.

— Люди не могут убрать духа без некроманта, увы, — посетовал он и погладил ствол. — А некромантов у нас уже века три нет. Я завтра вернусь!

— Ну чего ты перед ними расшаркиваешься, ничего они не сделают, даже если захотят. Меня никто ж не трогает.

— Они все чувствуют, — нахмурился Мариус. — И понимают. Поумнее многих волшебников будут, между прочим.

— Деревья и деревья, просто склочные, — отмахнулся Огг и рванул вперед, видимо, потеряв интерес к разговору в целом и хуорнам в частности.

Он видимо не понимал, что сам помогает вырасти еде этого самого дерева, а потому оно его не трогает. Зато пакостливые хуорны часто любят подставлять корни и бить ветками незадачливых егерей, а особо мерзких просто сжирать. Неудивительно, что никто не трубит тревогу: найти труп после пиршества хуорна невозможно по той простой причине, что от него даже волоска не остается. Да и жрут они только тех еще гадов, о пропаже которых никто беспокоиться не будет.

Добрались обратно они куда быстрее, чем в лес. Бедные школьные метлы, казалось, даже кряхтели под ними от такого напряжения.

Огг проводил Майя до парадного входа, попрощался до завтра и ушел к себе в хижину, насвистывая какую-то мелодию.

А Мариус тихо прошмыгнул в замок и остановился у лестницы. Он не хотел идти в гостиную. Там будет Абраксас, который все еще в обиде, ублюдочный Принц, надоедливый братец, и излишне активная Вальбурга.

Несколько глубоких вздохов успокоиться не помогли, и Май нехотя двинулся к подземельям.

Недалеко от гостиной он услышал чужие шаги и обернулся. По коридору шел в том же направлении Малфой.

И Мариус до сих пор не мог толком понять, на что тот обижается. Не он назначил Абри отработки, дракклы его дери!

— Мракс.

— Ты решил удостоить меня своим вниманием? — удивился Мариус и наклонил голову. — Уже стоит падать ниц?

Вообще, с Малфоем нельзя было ссориться. Майоратный наследник состояния богатой семейки в друзьях, а может, и покровителях, стоил многого. Не говоря уже о том, что другом он ощущался самым настоящим.

Абраксасу, в отличие от Принца, совсем не нравилось, когда перед ним лебезили. Слава Салазару.

— Ты можешь просто извиниться, — хмыкнул Абраксас и остановился в ярде от него. Мариус опустил взгляд. Смотреть на Абри прямо он сейчас не мог.

— Я не могу извиниться, не зная, за что мне нужно извиняться.

— Две недели, — протянул Абраксас. — Две недели я драю полы всех подземелий проклятого замка. И в этом виноват ты.

— Да я даже не знаю, какого драккла тебе назначили отработки!

— Серьезно? — пришло время Абраксаса удивляться. — Я не остановил тебя, когда ты пошел в рукопашную, а до этого сам участвовал в ссоре. Но за ссоры отработок не дают, а вот за бездействие — вполне.

— Ага, — пробормотал Май. Нечто подобное ему было в новинку. Наказание за невмешательство?

— Извиняться ты не собираешься, верно? — хмыкнул Абраксас и пошел в гостиную. Мариус еле успел схватить его за руку.

— Подожди секунду, ладно?

Упертости в Абраксасе оказалось — на трех баранов хватит. Но Мариус не мог врать, и чтобы нормально извиниться, нужно было понять. Это невозможно сделать в мгновение ока!

Он отлично знал, что наказание бывает за вмешательство. Даже чувствовал их на своей шкуре. Но наоборот?

— Это на самом деле трудно понять. Я же полез к Смиту, я ударил. Причем тут ты?

— А я должен был остановить тебя, потому что ты сломал Смиту челюсть, — любезно пояснил Абраксас. — Все-таки дикари живут совсем иначе, верно?

— Теперь мне обижаться? — покачал головой Май. В школе его так назвали впервые, и это неприятно резануло слух, но Мордред с ним. — Мне жаль, что ты получил отработку.

— Буду считать это извинением, — вздохнул Абраксас, неожиданно обнял его и прошептал:

— Я скучал.

— И я, — пробормотал Мариус и обнял Абри в ответ. Он на самом деле чувствовал себя одиноким без друга. А «дикаря» припомнит ему как-нибудь потом.

— В следующий раз тоже бей, — цокнул Май, выбрался из объятий, и с куда большей охотой пошел в гостиную, чем пять минут назад. Хотелось даже подпрыгнуть от радости. — Будет хоть нормальный повод для отработки.

— Слушаюсь и повинуюсь, — рассмеялся Абраксас и насмешливо поклонился. — Ты прав, куда приятнее получать отработки за дело. Я уже составил список, чем прокляну Смита, когда мы вдоволь надраим полы.

Мариус не хотел, чтобы кто-то из них опять получил отработку. Слизеринцы они, в конце концов, или нет? Надо выполнять заветы Шляпы.

— Не торопись. У тебя завтра есть что-то после занятий?

— Кружок танцев с Лукрецией. Но я буду рад туда не идти, надоело отплясывать вальсы через день. Есть другие предложения?

— Сварим одно чудесное зелье. Смит оценит.

Мариус мог бы и в одиночку все сделать, но раз уж они с Абри помирились, то зачем отказывать себе в компании?

— Не сомневаюсь, — и улыбнулся, да так пакостливо, что у Мариуса сердце быстрее забилось.

Они вместе зашли в гостиную, где на привычных диванчиках Риччи и Вальбурга облегченно выдохнули и попросили больше не ссориться. Мариус только головой покачал. Он был уверен, что ссориться они будут часто. Слишком уж разное у них понимание окружающего мира.

* * *

Второкурсники Слизерина, да и вообще студенты всего змеиного факультета, старались лишний раз в библиотеке не сидеть, но особо ценные издания были не выносными, а потому терпеть присутствие библиотекаря приходилось в любом случае. С прошлого года тот не изменил своим привычкам и лютовал по любому поводу, будто он не библиотекарь вовсе, а аврор при исполнении. А вокруг сплошные варвары.

— Риддл! Руки от корешка книги убрал!

Том улыбнулся и покорно убрал руку.

— Простите, мистер Фрай. Я сейчас их помою.

Он мыл руки три минуты назад.

— Я вижу на них чернильное пятно, — грозно прорычал Фрай. — Чтобы такого больше не было!

— Еще раз прошу прощения, сэр, я не заметил.

И вышел за дверь. Третий раз за десять минут поисков нужной книги.

Вернулся он через тридцать секунд, и Мариус усмехнулся. Конечно, никуда Том не пошел, просто постоял за дверью библиотеки и зашел обратно, когда терпение кончилось. Благо, Фрай внимания на это не обратил.

Том взял найденную книгу и положил ее к ним на стол.

— В приюте я мог лишь силой воли заставить маглов испытывать боль. Почему не получается сейчас? — нахмурился он. Май фыркнул и убрал взмахом палочки кляксу с пергамента. Мерзкую астрономию приходилось учить не меньше трансфигурации, и конспектирование книг было единственным способом все запомнить так, чтобы ничего не вылетело из головы до начала урока.

— Если бы мы могли друг на друга кидать сглазы и проклятья одной силой желания, то давно бы вымерли.

— Жаль. Придется лучше подналечь на сглазы и проклятья.

— Только в Фрая не вздумай ничего кидать, он аврор, пусть и бывший.

— Ты же смог заставить его танцевать по библиотеке, — тонко улыбнулся Том и открыл талмуд по заклинаниям. Мариус не помнил, чтобы они переписывали на первом курсе что-то из такого, но махнул рукой: у Тома обнаружились великолепные мозги и идеальная память. Знания из книг он запоминал с первого прочтения.

А с доносчицами в лице Вальбурги и Каролины он еще поговорит.

— Это было не проклятье и не сглаз, а шутка. От нее защитные амулеты бесполезны.

— Ясно, — протянул Том. — Дай мне свои эссе и конспекты по гербологии с зельеварением.

— Что? — ошеломленно спросил Мариус. — Повтори?

Том за две недели прочно заработал репутацию идеального ученика в глазах профессоров и главного зубрилы в глазах своего курса. Потому просьба казалась странной. Идиотской.

— Конспекты и эссе по предметам, в которых ты лучший, — мягко повторил братец. — Тебе же не жаль их для кузена?

Сейчас это была горстка мусора, а не конспекты и эссе, хотя Мариус и сохранил их на память.

— Не надо мне льстить, — нахмурился Май. — И давить на жалость. Я просто удивился.

— Чему?

— Ты дословно запомнил урок Фестус, выдал своим однокурсникам список книг для домашних заданий на месяц вперед, получил любовь с первого взгляда от Слагхорна и признание дееспособным от Меррисот, что вообще высшая похвала от нее. А теперь просишь у меня конспекты и эссе?

— Урок Фестус я конспектировал, список книг подсмотрел у тебя на форзаце учебника по истории магии, Слагхорна может поразить любой заучка. Хотя в защите от темных сил я хорош, но ты же сам мне показал половину заклинаний, и я их отрабатывал месяц.

— Ты прибедняешься, и сам это знаешь, — проворчал Май и закрыл книгу. Похоже, сегодня позаниматься астрономией не выйдет. Где дракклов Абри? Договорились же!

Том хмыкнул и раскрыл магловского вида тетрадь.

— Просто все оказалось слишком предсказуемым.

— Везет тебе иметь старшего брата, — вздохнул Мариус. — Мы ничего от старших курсов добиться не можем, только пожелания не спать на занятиях.

— Ты сам напомнил про брата, — улыбнулся Том. — Так что вернемся к конспектам. Я не хочу учить то, что мне неинтересно.

— Тебе неинтересно зельеварение? — опять удивился Май и пораженно уставился на братца. — Совсем? Оно не может быть неинтересно. Ты представляешь, что могут сотворить зелья? Это огромные возможности.

— Отлично представляю, — уже серьезно ответил он и посмотрел на Мариуса как дома — без всякого притворства или с неизменно вежливой улыбкой, которая уже бесила. Совсем без эмоций. — Но зачем, если у меня есть брат, который может сварить все, что угодно? Твои заметки на полях помогают на практике, и теория теперь совсем не нужна. Я могу потратить это время куда полезнее. На те же сглазы и проклятья.

Мариус прикусил язык, когда захотелось спросить: «а что мне за это будет?» и ответил:

— У меня все это лежит в сундуке. Почему ты не глянул летом?

— Не знал, что понадобится, — пожал плечами Том. — А сейчас я понял, что нет смысла это учить, когда идеальные работы есть у тебя. Уверен, ты их вылизывал до блеска.

— Я любимый ученик курса у Бири и Слагхорна.

— Знаю. Они объявили об этом на первых же уроках, — ровно ответил Том. — Я могу зайти за записями перед отбоем?

— Да, — рассеянно ответил Мариус. — Но ты же понимаешь, что хотя бы предложения надо местами поменять?

— Конечно, — кивнул Том и уставился в книгу.

Мариус еще раз мысленно проклял Малфоя и продолжил писать конспект. Астрономия казалась настолько далекой наукой, что даже желания ее изучать совсем не было, хотя он знал, что при варке некоторых зелий положение планет играет чуть ли не первостепенную роль. Проблема была в даре: если зелье требовало особых условий для варки, дар сам подталкивал Мариуса к нужной дате. И желание изучать астрономию с осознанием этих возможностей пропало без следа. Но он чуть ли не поклялся себе самому, что до пятого курса не получит годовые срезы с хотя бы одной «удовлетворительно», а потому приходилось учиться.

От заумной теории, которую можно понять только под белладонной, и унылой переписи книги, его отвлек знакомый голос:

— Май, если я заговорю о дробях и остатке, то прокляни меня на опухоль языка. Теперь вся голова этим забита. Беддок — страшный человек, — запыхавшись, пробормотал Абраксас и отрывисто кивнул Тому, приветствуя.

— Обязательно, — улыбнулся Май и клятвенно себе пообещал, что так и сделает с огромным удовольствием. — Пойдем? А то отработка уже через три часа.

— Да, пошли, — кивнул Абри и убежал к выходу. Мариус взмахом палочки отправил все свое добро в сумку и побежал за другом.

— Никакой беготни в библиотеке! — гневно крикнул им вдогонку Фрай, но Мариус только мысленно показал библиотекарю неприличный жест и юркнул за Малфоем в переход к ученическим лабораториям.

— Когда он уже выйдет на пенсию? — проворчал Май в пустоту.

— Когда сдохнет, — хмыкнул в ответ Малфой. — Не видишь, что ему даже мнимая власть доставляет удовольствие?

— Власть над детьми — то еще удовольствие.

— Ты просто не можешь говорить всем подряд, чтобы они помыли руки.

— Я бы на его месте просил эти руки жечь. Так точно будет стерильно!

— Пепел маркий.

— И правда.

Мариус привычно зашел в лабораторию и сразу палочкой зажег огонь в факелах.

— Так что там должно понравиться Смиту?

— Мм, — замялся Май. Он не знал, как отреагирует Абраксас, но зелье, которой он хотел сварить, было самым простым способом доставить Смиту проблемы, и не навредить. — Я же должен оправдывать прошлогоднее звание варщика…

— Серьезно? Ты решил сварить ему дурманящее зелье? — расхохотался Абри. — И какое?

— Ничего ужасного, просто он полюбит весь мир на пяток часов. Даже побочек не будет.

— Просто?

— Ладно, он очень сильно полюбит весь мир на пяток часов, — исправился Май. — Перетри три плода солодки и две драхмы крыльев докси в одной ступке, пожалуйста. И не отвлекай, я творю буквально на ходу. Мое первое дурманящее зелье, дракклы меня дери. Тед свернет мне башку.

Оставалось тешить себя тем, что он собирается зелье подлить, а не продать. Не то чтобы даже продажа была незаконна, но варщиков традиционно не любили пару веков. От переизбытка дурманящих зелий в теле волшебник мог отупеть так, что даже книзл покажется рядом с ним гением от магии.

— Надеюсь, Слагхорн не заметит, — вздохнул Абри и высыпал в ступку крылья докси.

— Не заметит, — улыбнулся Май. За прошлый год он в этом убедился, и теперь не собирался унижаться, чтобы получить нужные ингредиенты. За свою помощь с зельями для Больничного крыла он заслужил награду, в конце-то концов. — Хотя, если ты возьмешь его засахаренные ананасы, которые лежат в правом нижнем ящике углового шкафа, то он сочтет тебя врагом народа.

Абри не ответил и Мариус погрузился в подготовку ингредиентов. Он не ставил перед собой задачу, чтобы зелье вышло настоящим дурманом, от которого получаешь удовольствие, нет. Просто обожание всего, что окружает. Незаметный в тыквенном соке вкус. Стевия и солодка точно все подсластят и скроют дурман с цветками шиповника, но действие все равно будет слишком сильным…

— Я идиот!

— Какое счастье, что ты это понял, — кивнул Абраксас и отставил ступку. — Что дальше?

— Пока ничего. Серпенсортия!

Слава Салазару, появилась именно гадюка.

— Мне нужшшен твой яд, — прошипел Мариус. Увы, немагические змеи были чуть умнее флоббер-червей, а потому подчинялись любым приказам змееустов. Он подставил под зубы гадюки чашку Петри и велел:

— Дайй яд.

— Ххорошшо, — прошипела в ответ змея и клацнула зубами о чашку. Несколько капель вязкой желто-зеленой жидкости потекли по стенкам и расплылись по дну. Вышло даже больше нужного.

— Випера Эванеско.

— Удобно, — цокнул Абри. — Отец жаловался, что под Империо змеи творят всякую хрень и яда с них так не взять.

— Иначе на кой Мордред нужны змееусты? Должен же быть хоть какой-то смысл у нашего существования.

Яд гадюки был почти идеальным балансиром, и зелье сработает на Смите как обычное бодрящее с небольшим побочным эффектом.

Еще час заняла варка небольшого котла с зельем, и полчаса на настаивание. Встал другой вопрос: как эту прелесть Смиту подлить. Принцу Мариус решил подлить сам, но через недельку.

— Он со своими прихлебателями поссорился, они ему эту гадость за милую душу подольют, — сказал Малфой. — Только надо чем-то их подкупить, чтобы не разболтали, как помирятся.

— У Торпа проблемы с зельеварением, я могу ему помочь, — с сомнением ответил Май. Все же дружок Смита не казался человеком, которому это зельеварение нужно.

— У меня есть пять галлеонов. Вряд ли он сознается со временем, что продал дружка за несколько монет, — улыбнулся Абраксас. — Но я сам предложить ему такое не могу. Он, как ты понимаешь, меня терпеть не может. А вот их однокурсница, которой они на первом курсе подкинули навозную бомбу, вполне может.

— И когда успел узнать?

— Я не меньше твоего хочу его унижений. За две недели он успел заебать меня хуже мантикоры.

Малфой редко ругался, и если ругался, то только по существенному поводу. Мариусу даже стало интересно, насколько Смит умудрился выбесить Малфоя.

— Тебе дать фиал? — уточнил Мариус.

— Да, — кивнул Абри. — Даже до завтрака успею. Это хоть немного облегчит мои страдания на сегодняшней отработке, — скривился друг.

— Если ничего не получится, я всегда могу его просто проклясть, мне на отметки в личном деле плевать, в Министерство не собираюсь.

— Оставим это на крайний случай. Лучше расскажи, как это точно должно работать?

Мариус задумался. Дурман был галлюциногеном, но в зелье это свойство убрано полностью, хотя налет того, что все происходящее — сон, он оставит. Точное действие предсказать почти невозможно, но примерно…

— Ты когда-нибудь ощущал небывалый душевный подъем, такой, что хочется обнимать всех и вся?

— Пару раз.

— Примерно это он и почувствует. Будто весь мир готов ему поклоняться, но и он готов поклоняться ему за небывалую удачу. Каждый человек будет казаться ему благодетелем и близким другом. Ну и я добавил скрупул крови мантикоры — в сочетании с остальными составляющими она даст обратный эффект, и всех, кого он ненавидит, будет обожать. Готовься, что он поцелует край твоей мантии.

— О, это будет прекрасно, мой дорогой друг.

Перед сном Мариус достал из сумки два флакона: со своим варевом, и «сном без сновидений», чуть ли не на коленях выпрошенное у целителя Ургхарта под предлогом жутких кошмаров по ночам.

Мариус отлично знал, что убивать и травить в зелье нечему, но лучше уж перестраховаться. Вдруг Смит станет безмозглым овощем? Можно было и грызуна поймать, но гонять по всему замку в поисках крыс и мышей откровенно не хотелось.

Все же убийство, и даже вред Смиту в его планы не входили. Май зажмурил глаза и залпом выпил содержимое двух флаконов подряд.

* * *

Вся эта канитель с зельем, конечно, была чистым ребячеством, но Мариус ничего не мог поделать — его редко задевали оскорбления, но драккл их дери, у всего есть свои пределы.

Несмотря на то, что учеников пытались занять тысячей и одним клубом по интересам, время для пакостей находилось всегда. Каждый день в больничное крыло попадали ученики с синей кожей, фурункулами, хоботами, и прочей дрянью. Способов нагадить ближнему своему было на самом деле много, но у них был один огромный недостаток — виновника находили в большинстве случаев, и если не отхаживали розгами, то точно отправляли на отработки и вычитали с факультета баллы.

Зелья с этой точки зрения были куда удобнее, потому что подлить его — плевое дело, а подлить его можно даже с помощью обычной Левиосы, которую изучают в самом начале обучения. Но никто не хотел тратить деньги или лишнее время на врага, когда можно просто послать сглаз одним взмахом палочки, а потому популярности у студентов зелья не сыскали. А ведь там все концы уходят в воду, и виновника можно найти, только если он сам сознается!

Вот и сейчас Мариус сидел за столом Слизерина и внимательно следил, как один из барсуков коротко взмахивает палочкой, и потом кивает Миранде — той самой знакомой Малфоя. Но, даже зная, зачем он это делал, пару капель зелья в воздухе заметить не удалось.

— Кто это вообще? — шепотом спросил Май у Малфоя. — Это точно не дружок Смита.

— О, там целая любовная драма, — патетично ответили ему. — Старший брат Смита очень некрасиво бросил его сестру, а наш маленький друг назвал их семейкой неудачников.

— Понятно, — кивнул Мариус.

— В большом зале при всем честном народе, да еще и уродиной назвал. Она в него едва Круцио не кинула!

У него тут началось, между прочим, первое испытание зелья, а Абри отвлекает его стародавними сплетнями.

Май закатил глаза, но быстро вернулся к наблюдению за Смитом. Ему самому было интересно многое — надо же знать, откуда взялся такой мудак, — и он узнал все, что можно, у Каролины. По ее словам выходило, что у Смитов мудачество — признак наследственный, но мозги у них что надо, а потому они всем многочисленным семейством служат в Министерстве. Мариус тогда предположил, что семейные таланты обошли Смита стороной.

— С чего ты это взял? Желание досадить своему кузену и оскорбления прекрасного тебя не отменяют того, что он отличник, да и внешне не плох. Наши сказали, что в нумерологии на их курсе он один из лучших.

Напоминать подруге, что хорошие оценки и отсутствие мозгов могут отлично уместиться в одном волшебнике, он не стал — та трагедией Аккерли не прониклась, а на оскорбления махнула рукой и пожелала Мариусу закалять силу воли.

— Делать ему нечего, вот и творит, что в голову взбредет. Как и тебе, кстати. В поезде ты к нему первый полез.

— Я ему не предсказывал будущую профессию, хотя видит Мерлин, вполне мог.

— Ну, так предсказал бы, кто тебе мешал? — пожала плечами Каролина. Сказать Мариусу мешала медленная голова, которая придумала множество способов унижения Смита без применения кулаков только через несколько часов после происшествия, но не говорить же об этом Каре? Так что на этом разговор закончился, а самооценка Мракса упала еще ниже.

Конечно, Мариус и правда первым полез к Смиту, но заранее безнаказанно отправлять его в бордель могла только Грезильда — потому что ей он все равно ничего не сделает.

А в то время зелье подействовало. Смит осоловело моргнул и с широкой улыбкой уставился в тарелку.

Май ткнул локтем Абри и кивнул в сторону объекта наблюдений.

— Я даже новую мантию надел, — хмыкнул Малфой. — Если он и правда полезет целовать ее подол.

Остатки завтрака Мариус проглотил, не жуя. Первой в расписании стояла ЗОТИ, а туда опаздывать нельзя. Жаль, конечно, не удалось толком разглядеть работу зелья, но оно будет работать еще часа четыре, так что все впереди.

Он вышел из зала с своим курсом и слегка нахмурился. Тварью себя при всем желании чувствовать не получалось, хотя сам он обычно варщиков презирал. Те пихали в варево не самые лучшие ингредиенты, и под их зельями маги творили такое, что без успокоительного и вспоминать не захочется.

Осталось тешить себя жалкой мыслью, что это самое безобидное зелье, которое он только смог придумать.