Излом (джен)

Летели долго. Никто так и не сказал, куда именно, но сейчас и волновало не это: Асока с самого взлета ни слова ему не сказала.

Забилась в углу, сидела напротив Кеса и курила в вентиляцию, глядя слепыми глазами в панель над его головой. Кес сверлил ее все тем же нечитаемым взглядом. Вейдер видел, как вздрагивают у него губы, как бурлят эмоции, но он продолжал молчать.

И без слов было ясно, что в обществе Герреры они не заговорят. Чувствовалось, что дело здесь даже не в доверии. Словно он был чужаком из тех, кто когда-то мог стать своим. Словно они могли доверять ему абсолютно, но не могли довериться.

На базе потеряли всех. Сначала в Асоке еще теплилась надежда, когда в зал, где Селосил держал оборону, зашли его люди обсудить будущее. Она смотрела на них, и Вейдер видел, как она примеряет на них роли своих друзей. Потом она спросила, как они выжили. Оказалось, что никто из них и не выживал: они просто вернулись домой уже после того, как Геррера начал зачистку. Помогли, как смогли, конечно, но ситуацию это не меняло. Связались по резервным каналам с другими — всего на планету живыми набралось человек двадцать против пяти сотен мертвых. Облава произошла разом всюду, одновременно по каждой ключевой точке группировки. Задачей было устранить всех начисто, никому не дать уцелеть. Из «Сыновей» вырезали каждого, а тех, кто не был в банде, забрали живым товаром. Тала Гана, Гик и Алека так и не нашли. Док попал под шальной выстрел, Гасмира раскинулась на полу с простреленной головой.

— Ее убил Ган, — было последним, что сказал Кес в тот день.

Асока присела рядом, взяла мертвую тви’леку за руку.

— Ган убьет их и подставится сам. Надо успеть раньше.

Кес резко подскочил и вылетел из комнаты. Вейдер обернулся ему вслед, увидел, как он помчался в зал, где собрались оставшиеся из «Сыновей».

— Энакин, — Асока все еще сжимала мертвую руку Гасмиры, когда обратилась к нему. — Ты не рассказывал, как хочешь жить дальше. Но Со мой друг. Понимаешь?

Вейдер осмотрел Асоку, скользнул взглядом по мертвой девушке. Асока уже успела поправить на ней одежду, разложить по плечам лекку. Она помнила его слова про Империю, знала о репутации Со. Ждала его заверений в том, что он безопасен.

Что он мог ей сказать? Что не приведет на базу к Геррере флот, когда вернется в строй? Что простит за ее красивые глаза террористу все преступления? Что спрячет его от дознавателей, если тому не посчастливится попасть к ним живым?

— Ты его подруга. Тебе же потом и решать, чем с ним делиться.

Вейдер не станет гоняться за ним с большим рвением, чем прежде. Галактика полнилась врагами, и смешно было предполагать, что повстанцы были большей угрозой, чем агенты Торговой Федерации или сепаратисты Техносоюза. У Асоки будет возможность его предупредить, у Герреры — возможность уйти. Или потом они встретятся еще раз, как могли встретиться и прежде, сотню раз до того. Мало что поменяется.

Впрочем, Асока кивнула и, казалось, его поняла. С тех пор не обронила ни слова. Вейдер чувствовал, что его ответ ни при чем, но все равно не мог успокоиться.

«Сыновья» отказались лететь с ними. Всего несколько человек, но каждый грезил местью. Вейдер видел это по их глазам, по рукам, по жестам. Бывшие рабы, примкнувшие к Селосилу после того, как он их освободил. Они продолжали звать его отцом, да он для них отцом и был — дал новую жизнь, когда умерла старая, дал цель и средства. Они слепо верили в него и слепо были готовы мстить. Геррера не хотел встревать в чужую войну, и они не договорились.

Дни в гипере тянулись однообразно, словно космос замкнулся бакта-камерой. Кого-то он исцелял, кому-то прояснял путь. На час в реальности приходилось по пять в медитации, у Вейдера по крупицам стягивались рубцы в легких. Маской почти не пользовался, хотя таблеток было еще на месяц — дышал Силой, хотел восстановить здоровье. Асока скурила все сигареты и уже ко второму дню сидела в глубоком трансе, увы не целебном. Сначала Вейдер думал, что она отойдет, но вскоре не смог на это смотреть. Подошел, прижал к своей груди и закрыл ее голову обеими руками, как одеялом. Коснулся ее Силой и думал, что вместе со связью его накроет боль потери, но нашел вместо этого лишь смятение.

Она скорбела обо всех них, но вместе со всеми она скорбела и о себе.

Вейдер не понимал. Понимал Кес, наблюдая за ними сквозь опущенные ресницы, но молчал. Молчал, глядя на стеклянные глаза Асоки; молчал, когда Вейдер жег его взглядом в надежде на объяснения; молчал, когда однажды к ним подошел Со и, хмуро оглядев компанию, передал, что отряд зачистил базу работорговцев.

Молчание убивало.

А еще через девять часов их все-таки встретила земля.

Приземлились аккуратно, почти бесшумно — лишь в пол отдала вибрация, и родилась тишина. Потом опустили трап, и Геррера вышел на землю вместе со своими людьми. Кес, оторвавшись от своего угла, неспешно пошел за ними.

Асока так и осталась сидеть на полу, крепко сомкнув ноги и обхватив их обеими руками. Откинула голову к переборке, сомкнула веки — только ресницы дрожали, и пальцы бесшумно скребли по коленям.

— Все? — она почувствовала на себе взгляд Вейдера.

Он подошел ближе, протянул ей руку, чтобы помочь встать. Асока ухватилась за нее, и он рывком прижал ее к себе, чтобы коснуться монтрал губами.

— Лучше скажи сразу, если хочешь уйти, — никакая записывающая система его бы не услышала.

Асока отстранилась, благодарно улыбнулась и ободряюще ударила рукой по плечу, но глаза ее смотрели со снисхождением. Ничего отвечать ему она не стала.

Корабль «Партизан» стоял в поле: глянь налево, направо — простор. Только птицы в вышине, луна над головами и сомкнутая вокруг цепь гор. Она уходила так далеко и закручивалась так лихо, словно выросла здесь из небытия, защищая тайное королевство. Впереди, в ста метрах от трапа, был открытый лифт. По обеим сторонам поршневые механизмы сняли дерн с почвы, прикрывавший вход в базу, и бойцы Со сновали между кораблем и платформой, вытаскивая пустые ящики провианта и баллоны из-под воды и топлива.

Асока прищурилась от яркого света и, пошатываясь от долгой дороги, двинулась вперед. Встала на платформу в отдалении от остальных и откинулась спиной на перила. Потерев глаза, смотрела на солнце, провожала кучевые облака.

— Не была тут три года, — поделилась она. — Так красиво!

Ветер приласкал их теплым дыханием в ответ на ее слова.

Вейдер скользнул по ней взглядом, но больше она ничего не добавила. Он с трудом мог представить ее одной из «Партизан», с трудом мог представить, чтобы Геррера пустил кого-то чужого к себе на базу.

— Кто он для тебя? — вопрос был уместен: все остальные были заняты работой, никто посторонний бы не услышал.

Несмелая улыбка искривила губы Асоки.

— Он друг. Он всегда будет им, что бы ни произошло.

— И в чем проблема?

Асока отвела от Вейдера взгляд, неловко повела плечом, отмахиваясь от вопроса.

— В том, что он дружит не только со мной.

Вейдер задал бы и другой вопрос, но ответ ясно дал понять, что ответов не будет. Из ее слов, ее жестов и позы можно было сделать вывод, что ответов нет и у нее. Но сейчас, когда они спустились на землю, и бесконечный полет наконец закончился, чувствовалось, что Асоке стало легче.

Через минуту платформа уже несла их в самое сердце базы, которую пять лет не могла найти Империя. Они спустились под землю — Асока теперь не закрывала глаза, а смотрела прямо перед собой так уперто, словно ничего вокруг не замечала. Сначала двигались вниз еще несколько минут, потом скользили по рельсам вдоль тоннеля и еще пару раз меняли направление, путая следы как по учебнику.

Вейдер видел, как в темноте за ними наблюдает Геррера. Морщина залегла между его бровей, взгляд был остер и требователен, но Со оставался спокоен. Вейдер задумался, какую роль в происходящем занимает он сам. Простой диверсант, будь он хоть трижды герой Альянса, не узнал бы про атаку на «Сыновей» раньше них самих. А он вылетел с другого края галактики и почти успел. Тут мало иметь покровителя, тут надо что-то значить и самому…

Может, потому их и не могли найти? Где-то купили офицера, где-то просчиталась внутренняя безопасность, где-то проглядела разведка, и вот — гордые агенты в самом сердце имперских войск. Мало ли таких историй? Вейдер всегда думал, что у Герреры не хватит мозгов. Он посмотрел на него оценивающе, и они пересеклись взглядами.

Неужто хватило?

Платформа пристыковалась к уровню базы с глухим стуком. Медленно в стены въехала переборка, раскрывая проход вперед. Их встречало несколько человек, и Со тут же отдал задание готовиться к отлету, а потом скрылся с бойцами в одном из коридоров. Небольшой зал, в который они прибыли, опустел за минуту, никому не было до них дела. Геррера даже ни разу не поинтересовался у Асоки, кто такой Вейдер, хотя каждый психологический анализ рисовал с него портрет параноика. Как же слепо он ей доверял? Сколько лет она прожила здесь, под землей, перед тем как сбежала на Кореллию? Почему сбежала?..

Тишина опустилась на помещение мертвым пологом. Где-то вдалеке по тоннелю с глубоким звуком сошлась защита. Яркий свет, что освещал прибытие, сменился глухим дежурным.

Они остались втроем: он сам, Кес в дальнем углу и Асока, все также обвивающая руками перила.

— Так и будешь там стоять? — это прозвучало внезапно.

Вейдер нашел его глазами: говорил молодой мужчина с короткой стрижкой, одетый в простой гражданский костюм. Он недвижно стоял у бокового коридора, скрываясь в тенях прохода. Ничего военного в нем не было, но он смотрелся уместно и держался ровно.

Вейдер заметил, как дернулся Кес, как мышцы набухли на его руках. Он уже видел такую реакцию, когда тот смотрел на Со. Но тогда была бравада, тогда были пустые крики и сотрясание воздуха, когда все вокруг понимали, что дальше ничего не произойдет. Сейчас все было иначе. Сейчас Кес стоял и, как примерный мальчик, бороздил взглядом пол.

Асока никак не отреагировала на голос. Просто спокойно оторвалась от перил и вышла вперед. Замерла в одном шаге от говорившего и некоторое время молчала, словно изучая мужчину прежде, чем дать ответ.

— А куда мне идти, Лакс?

Она сказала это ровно, уверенно, будто и не провела без сна три дня, будто не собирала себя по кускам на груди Вейдера, чтобы в конечном итоге найти силы выйти с корабля.

— К тебе? — Асока дернула головой, ее лекк подскочил за спиной и хлестко ударился между лопаток. — Ты мог бы связаться и сказать мне напрямую. Все были бы целы. Но так было бы слишком просто, да? И вот я здесь, потому что — а где бы мне еще быть? Удобно, правда?

Лакс.

В голове Вейдера моментально мелькнуло понимание.

Лакс Бонтери.

Их старый друг еще со времен Войны.

Губернатор Ондерона, ловко отказавшийся от кресла сенатора Джапраэль. Вейдер еще помнил ту интригу пару лет назад: его тогда хотели продвинуть на Корускант, чтобы отсечь от зоны влияния и растащить ее по кускам, когда он слишком плотно взялся за дела Митаранора. Тогда еще был скандал, и Палпатин две недели веселился, отслеживая ситуацию. Тогда же Бонтери и заметили в правлении. Сразу на свое место встали и диверсии Герреры на Кашиике; сразу стало понятно, откуда деньги на подземную крепость…

— Ты сама в это не веришь, — голос Лакса даже не изменился в тоне. Тусклый свет освещал его лицо: пронзительные глаза, тонкие губы, узкий нос. Ничего примечательного, ничего лишнего.

Вейдер повесил на Бонтери мониторинг сразу, как стало ясно, что парень метит высоко. Первые же отчеты показали, что он работает на благо своих людей, и с тех пор выводы лишь подтверждались. Он не жил на Корусканте, не тянул центральные ресурсы, не светился в коррупционных схемах, не играл за чью-то сторону в сенате. Ему даже удалось остаться чистым от альянсов с глыбами вроде Таркина и при том не растерять власть. Это вызывало уважение.

Но Геррера…

Вейдер знал, что Бонтери держит несколько силовиков, и с его ведома работает пара банд по окраинам Джапраэль. Но Геррера никогда не совался к Ондерону, всегда работал за сферами его влияния. Ничто никогда не указывало на их связь, и все данные на «Партизан» кричали о том, что Геррера борется за идею, и что идеи у них с Бонтери противоположные.

Даже удивительно, как они смогли договориться.

— Я верю, что ты хотел для меня лучшего, Лакс.

Вейдер видел, что лицо Бонтери не изменилось. Он смотрел на Асоку так, словно знал наперед все ее слова и все аргументы, словно читал, как открытую книгу, ее мысли.

— Ты всегда хочешь это через лучшее для себя.

Он хмыкнул. Обвел ее взглядом сверху донизу, легко улыбаясь мыслям.

— Думай, что хочешь, — он даже не стал спорить, хотя Асока уже набрала в грудь воздуха, чтобы ему ответить. — Я делаю так, как считаю нужным. И для тебя, и для моего долга. Главное, ты жива. С остальным я справлюсь.

Асока застыла перед ним, не найдя, что сказать. Вейдер увидел, как машинально сжались ее кулаки.

Бонтери был прав. Асока могла, конечно, строить из себя святую, но Вейдер сам уже объяснил ей, почему «Сыновей» списали. Нравилось ей это или нет, их бы все равно вырезали, и нужно было вывести Асоку из-под удара. Скажи ей Лакс заранее, она бы впилась в друзей когтями, и было бы не отодрать.

Это было болезненно, но эффективно. Эффективность Вейдер любил.

Лакс ушел с их пути, не став больше задерживать.