Излом (джен)

«Кто?»

…

Грохот, гром, лязг. Сила в груди — дыхание. Секунда — вдох, вторая — выдох. Брони нет, маски нет.

«Кто?»

Внутри, вокруг — гарь и огонь. Толчок Силы вперед — шаг.

— ЭНАКИН!!!!

…

— …не дышит!..

— Скобы и проволоку!

Алые пятна под веками. Толчок внутрь — хрип. Толчок изнутри.

Был без сознания.

Чужая Сила вокруг. Игра в целительство — тщетно.

— … крошево из костей!

— ПРОВОЛОКУ!

Толчок, судорога, боли нет — шок.

Чужие губы над своими.

Тишина.

Покоя не было. Говорят, он должен был прийти вместе со светом и забвением. Какая чушь.

«Кто?»

Вейдер попытался открыть глаза — веки едва слушались. Шок уже отступил, но боль отсутствовала. Лицо стягивала маска, сквозь щель между век мир расплывался рваными пятнами. Что-то черно-белое застыло справа, спереди — невнятная серая смесь. Машины медблока? Слева вплотную стена — холодила нарощенную синтекожу.

Чудо, что на нем еще осталась кожа. Чудо, что остался он сам.

Он не должен был. Недоработали.

Странно, ведь планировали долго. Визит на Кессель не случайно переносили, никак не могли согласовать сроки. Взорвали машинный сектор уровнем выше, здание схлопнулось внутрь, он падал минимум шесть пролетов. Сверху — арматура и камень, снизу — взрывная волна сжатого газа. Эффект домино, улик наверняка не осталось. Сопротивление костюма — до пяти атмосфер, на него обрушили семь. Заранее сожгли кислород, напитали углекислотой — персонал странным образом не заметил, но датчики…

У них был доступ к его медкартам. Не было к врачам — врачи могли бы убить проще.

Кто?

Сбоку пошевелились.

— Энакин, о Сила великая, Энакин…

Он узнал голос.

Черно-белое пятно поднялось, смешалось с рыжим. Она нащупала его пульс у шеи одной рукой, будто хотела убедиться, что машины не врут, другой чем-то щелкнула в аппарате. Запищало.

— Болит?

Он едва держал веки. Она впрыснула ему бантову дозу анальгетиков и еще немного сверху. Перепугалась. Боялась разрыва сердца? Она явно не знала, какие из ран старые. То есть не знала ничего. Получи он вместе с падением и взрывом все травмы Мустафара, его бы не вытащила с того света и вся Сила мира.

Пришлось сконцентрироваться, чтобы качнуть головой.

— Убери…

На большее его не хватило. Но она поняла сама, иначе бы не сомневалась. Постояла над ним несколько секунд, но все же послушалась и что-то перещелкнула на приборе.

Боль вернулась липким маревом на краю сознания. Но не изменилось ничего больше. Он все еще продолжал дышать сам. Она, наверное, думала, что так и надо… Он знал, что он не может. Не сам, не без Силы. Нужны специальная маска, набор кислородной смеси. То, чем он дышал, этой смесью не было. Лишь Сила заставляла его выжженные легкие работать.

Сила дала ему жизнь и сохраняла ее сейчас. Ни на что большее в ближайшие дни его мощи не хватит. Бессилие жгло душу. Нужна маска, нужен костюм… Он очнулся слабее неразумного юнлинга.

Асока огладила его лоб ладонью, положила вторую руку на живое плечо. Перед глазами начало проясняться, обострился слух. Он услышал, как она плачет.

— Я все это время думала, что ты мертв, а ты… — Асока махнула рукой, подавилась всхлипом, захрипела, ее голос сжался, словно он сейчас сдавливал ее шею и выбивал из нее воздух. — Что эти ублюдки делали с тобой? Тебя держали на Кесселе? Сила великая, как ты вырвался? Как смог меня найти?

«Найти».

Вейдер скосил к ней взгляд. Разумеется.

Сила вела его все это время, держала в живых. С самого детства, через войну, сквозь огонь Мустафара и муки рождения Империи. Всю его жизнь.

Что Асока вообще делала там, на этом проклятом заводе?

— Мы были там с друзьями… — он едва мог разобрать ее речь, пока она давилась слезами и соплями. — Какая-то большая шишка прилетала, все подняли с ног на голову, стянули к верхам охрану… А мы давно ждали случай вытащить Кеса… Ну и вот…

Она рвано вздохнула и остановилась, словно кросс бежала. Вейдер чувствовал дрожь ее рук. Асока не знала, куда их деть, положила ему на голову и начала гладить. Не испытывала отвращения? Непривычно.

— Вытащили?

Асока заревела в голос и судорожно закивала, барабаня лекками по постели. Свалилась коленями на пол, уронила голову на кушетку, прижалась монтралами к его обвитому проводами животу. В правом боку стрельнуло; над тем местом, где было бедро, прошел импульс. Вейдер сжал зубы. Только сейчас понял, что не чувствует ног. Асока продолжала реветь и наглаживать ему голову; Вейдер обдумывал план. Одно слово, конечно, но хоть что-то на пару ближайших дней.

В его случае ничего не помнить — нормально. Не желать об этом говорить — тоже. Это знал он, это знала Асока, это должны были знать все повстанцы, с которыми она пожелала связать жизнь. Его, конечно, станут спрашивать, но молчания будет достаточно… Хуже было с политикой.

То, что Кеноби ничего не сказал Асоке, еще не значило, что он не поделился с союзниками. Нужно заставить отряд Асоки молчать, если они еще не послали рапорт. Пары дней хватит, чтобы вчерне разобраться, что происходит. Если его смерть признают официально, значит, Палпатин списал его со счетов, и тогда неважно, кто готовил убийство — конец останется тем же самым.

Если же нет, то появлялся шанс.

Нужно убедиться, что его не засекли, познакомиться с временными союзниками, проверить их на вшивость и отсечь ненадежных, решить вопрос с жизнеобеспечением и протезами. Ноги… с протезами просто, если есть детали. Хуже, если проблема в позвоночнике. Одновременно ходить и дышать будет сложно. И кого они там вытащили из тюрьмы? Устроить ему несчастный случай, если он опасен…

В дверь постучали.

В щель просунулась чья-то покрытая мехом рыжая голова. Зрение почти восстановилось, но обзору все равно мешала маска, и свет резал глаза. Со временем адаптируются, но сейчас…

— Да, Алек, да, — Асока подняла голову с койки, вытерла ладонью лицо и наконец встала сама. Вейдер впервые смог ее разглядеть: не лицо даже, а фигуру, потому что она отвернулась.

Экзот что-то прокудахтал. Вейдер даже не смог опознать язык — никогда не интересовался особо.

— Говорит, ребята разжились для тебя питательным составом и капельницей, — ее голос наконец немного окреп. — У нашего медика полетела материнка, так что я не знаю, что тебе предложить, но парентеральное…

— Да, — губы ощущались, как каменные, — и воды.

Асока наклонила голову, перекрыла собой свет. Вейдер впервые разглядел ее лицо: зрелое не по годам, посеревшее, с сеткой шрамов за подбородком.

Где-то под сердцем екнуло. Куда эти ублюдки ее заслали, где ей располосовали шею?

Асока глядела на него полными слез глазами, и он ее не узнавал. Голос — да, все остальное — нет. Глаза, губы, лекку, сами черты лица… Словно из нее сначала высосали жизнь, а после кое-как оживили.

Неважно.

Неслушающимся протезом он дотянулся до ее руки. Если хочется жить, самое время начинать.

— Не говори… никому.

Ее губы скривились, она прищурилась. Глаза заискрили, словно колючий песок на свету. Она сжала его пальцы ладонью.

Что-то мелькнуло на грани мысли, что-то чувствовалось. Что-то было не так.

Вейдер оставил мысль на потом, втолкнул в себя больше воздуха, чтобы продолжить, но Асока кивнула прежде, чем он успел начать.

— Никто о тебе не узнает, — сказала она. А смотрела на него — будто молилась.

У него не было сил ей отвечать. Боль разгоралась внутри по мере того, как отступали наркотики. Все его жалкие остатки сил уходили на то, чтобы не дать ей захлестнуть себя целиком.

Асока молча поставила ему капельницу. Следом пришел экзот и принес воды, и Асока дала напиться. Мир вокруг затухал с каждым ее движением.

Когда она вышла, чтобы унести стакан, он заснул.

* * *

Вейдер не понял точно, сколько так пролежал, но, когда вновь очнулся, шум приборов вокруг стал тише. Боль вновь притупилась, в голове прояснилось, зрение пришло в норму. Он впервые смог накопить сил, чтобы пошевелить шеей и оглянуться: было бы на что смотреть…

Базовая модификация лазарета, списанная еще до войны модель терминала и какой-то дроид, сваленный кусками по запчастям в одну кучу. Серые стены, серый потолок, темные пятна грибка на потолке. Ничего подходящего под оружие. Воздух влажный, тропический: пока он спал, накрылась система кондиционирования. Потому и проснулся — дышать без сознательной концентрации не получалось. Позор да и только: границы его Силы определились довоенным вентилятором. Катетер в вене, рядом капельница с парентеральным и физраствором, несколько пустых банок, трубки скручены… Судя по количеству, спал четыре, шесть, может, восемь часов — приемлемо.

Вейдер вновь попытался пошевелить ногами — тщетно. Потом протезами рук — сначала левой, затем правой. Пальцы лениво стукнули по койке. Повертел шеей — захрустела. Скосил взгляд к груди: ни единого места без бинтов. Колто?..

Странно. Оборот бакты, конечно, под надзором, но не таким, чтобы его нельзя было обойти. Или он что-то пропустил, и в Альянсе стало совсем плохо с деньгами?

Вейдер повел плечом, сцепил зубы: на груди кожа пострадала больше всего. Потянуло, закололо внутри. Закрыл глаза, сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Перевел концентрацию Силы из легких ко всему телу. Зажмурился: боль тут же стала острее, но много времени и не требовалось. Голове повезло, никаких повреждений не нашлось. Ушиб двух рёбер, трещина ключицы и лопатки, внешние повреждения торса. Основной удар взял на себя костюм. Переломанная спина, но каким-то чудом без смещений… Повреждение спинного мозга.

Вейдер вынырнул из медитации, вновь сконцентрировал Силу на дыхании. Принял боль.

По потолку шла трещина. Здание было из камня, а не из стали… Можно замазать побелкой и забыть, и надеяться, что потолок не рухнет.

Глубокий вдох, ровный выдох. Сила внутри легких, трахеи и того, что осталось от бронхов. Выдох — и Сила внутри позвоночника.

Дышать или ходить?

Что выберешь, Скайуокер?

* * *

Асока пришла через час и закатила перед собой инвалидное кресло.

За ней следом шмыгнул вчерашний экзот, напяливший поверх меха белый халат. Наэлектризованная шерсть торчала иголками во все стороны, светилась дурацким нимбом в холодном свете ламп.

— Это Алек, — представила его Асока.

«Ветеринар», — добавил про себя Вейдер.

Он уже час лежал без дела, размышляя над тем, сколько воздуха требуется, чтобы не упасть от кислородного голодания.

— Он из нас больше всех понимает в медицине, и это его заслуга, что вчера мы нашли для тебя питание, — она потрепала экзота по плечу. Тот что-то застенчиво профырчал, перебирая в руках склянки.

— Мы сейчас тебя перевяжем и посмотрим, что стало со швами, ладно?

Асока принялась деловито обрабатывать руки какой-то проспиртованной дрянью. Ее плечи дрожали. Держалась крепко, но забалтывала себе зубы, пока непослушные пальцы сминали бинты и вату.

— Ему обязательно быть здесь? — голос теперь слушался лучше.

Асока бросила несмелый взгляд на напарника. Тот что-то сказал ей, ободряюще сжал ее руку и вышел, оставив склянки ровным рядком вдоль койки.

— Я не слишком хорошо умею во врачевание, — она встретилась с Вейдером взглядом, прищурилась.

Он читал в ее глазах: она боялась его касаться.

— А я не слишком хорош в доверии.

Асока сжала губы, опустила взгляд, начала нервно рвать вату двумя руками.

— Если честно, я просто в панике. А что, если я раскрою бинты и не выдержу? — выдала как на духу она. — Ты для меня слишком важен, Энакин! Но не для него. Он сделал бы лучше.

— Это всего лишь бинты.

Хуже уж точно не будет. Хуже было некуда.

Асока не стала спорить, только покачала головой и хлестким движением сорвала верхний слой, пока еще держала себя в руках. Быстро начала сматывать, тут же обрабатывая смоченной в колто ватой.

Вейдер следил за ней, пока она работала.

Даже не верилось, что последний призрак былой жизни вернулся к нему не затем, чтобы добить. А ведь Вейдер уже стер ее из памяти.

Хорошо, что она не забыла — теперь и ему предстояло вспомнить.

Асока орудовала ватой по груди, как юнлинги светаками: глупо и бесцельно. Словно думала, что разгладит на нем старые шрамы. Будто собственную вину стирала.

Асока видела перед собой муляж. Новую куклу, которую назвала старым именем. Латала ее, заботилась, берегла. Неизвестно, что станет с ней, когда мираж рассыплется. А кого видел перед собой он? Что он мог с этим сделать?

Любить, простить, понять? Она его даже не искала.

Вейдер скосил взгляд к груди: несколько вертикальных порезов и длинный ожог по правому боку. Ерунда. Под завалом, видимо, искрило, да он и не заметил.

Когда Асока закончила, она прижала к себе грязные тряпки и застыла над ним с остекленевшим взглядом.

— Когда-нибудь — вместе — мы убьем тех ублюдков, что сделали это с тобой, — холодно пообещала она.

Тут был бы самый момент усмехнуться.

Асока встретилась с Вейдером отчаянным взглядом, смяла бинты и бросила куда-то под кушетку. Следом достала щипцы и блюдо.

— Когда ты пришел, у нас ничего не было, — напряженно сообщила она, обрабатывая инструмент спиртом. — Ты был едва жив, шатался из стороны в сторону. Пришлось импровизировать.

Она оправдывалась. Потом указала взглядом на грудь, и Вейдер проследил за ним, еще не до конца понимая.

— Сейчас дам наркоз.

Скобы, проволока. Она загнала в него Силой металл вместо ниток, чтобы сцепить края ран. И то, что сначала он принял за ожог от искр, теперь больше походило на выжженую мечом плоть.

Радикально.

Как дважды два было подхватить заражение, но если она на такое пошла, значит он мог умереть на месте от потери крови. Отсюда и бессилие — отсюда, а не от переломов. Хороший выход нашла, правильный. Он такого от нее не ожидал.

— Нет.

Неизвестно, сможет ли он дышать под наркозом. Проклятая влажность никуда не делась, кислорода не хватало, Сила исчерпывалась с каждым вдохом.

Асока нахмурилась, но кивнула и принялась вытаскивать скобы.

Когда Вейдер проснулся в следующий раз, у изножья капельницы добавилось еще кучка склянок с питанием, колто и антибиотиками. Там же валялся разовый тестер крови, на столике у кровати лежала стопка чистых бинтов. Он вдохнул поглубже и понял, что фильтрацию воздуха восстановили. Перед тем, как потерять сознание, получилось сказать Асоке про проблемы с дыханием. Даже заикнулся про маску и кислородную смесь, но не был уверен, что ничего не напутал с кодировкой. Мысли сбивались, он держался изо всех сил за реальность, но все-таки упал. На этот раз повезло: дыхание не остановилось, пока чинили вентиляцию.

Сейчас он чувствовал себя лучше. На мгновение коснулся Силой тела и отметил, что колто все-таки помогло затянуть раны и даже начало сцеплять кости. По его подсчету, с момента аварии на заводе должна была пройти пара суток. Какая-то информация уже точно появилась в новостях, какая-то возня прошла через уши дворцовых сплетников…

Нужно было вставать. Каждый час промедления приближал к холоду могилы.

Сначала Вейдер подтянулся рукой за край кушетки, потом попытался помочь второй и поднять тело. Трубки проводов дрогнули и зашатались, мускулы рук дрожали, протез скрипел. Ему удалось приподнять спину, подтянуть к стене плечи, сбить подушку комом под поясницей. Ноги тянули мертвым грузом — больше пятидесяти килограмм чистой дорастали.

Инвалидное кресло стояло в полуметре от кровати. Пока он спал, чья-то добрая рука положила рядом корсет, эластичный бинт и бесполезную трость — повстанцы так и не поняли, что он не чувствует ног. Дворцовые врачи давно предлагали заменить кости на металл, а он все отмахивался. Хотел остаться человеком, хотя его давно лечили как киборга.

Надо было их послушать. Киборгу не пришлось бы волочить за собой половину тела. Нервную систему продублировали бы электроникой. Он бы потерял в подвижности, но не остался парализован.

Встать с кушетки не получалось. По его расчетам минуты без дыхания должно было хватить, чтобы остаться в сознании. Теперь следовало испытать на практике.

Вейдер глубоко вдохнул. Перевел концентрацию с отказавших легких на отказавшие ноги. Поднял Силой сначала одну, затем другую и свесил с кровати. Оттолкнулся руками от постели, аккуратно перенес на ноги вес тела и поставил ступни на пол. Силой удерживал позвоночник ровно, чтобы не сместить перелом. Сначала даже подумал надеть корсет, но понял, что не справится. Через пять минут выехал за дверь, прикрыв искалеченное тело простыней.

За дверью был коридор, потом поворот, потом еще двери и комната, откуда по полу шел сквозняк. Опять стало труднее дышать — нужно срочно что-то решать с маской. Из-за дверей доносился глухой шум рации, тяжелый топот шагов и ругань. Шумел мужчина.

— … посади свою задницу на место, — это отвечала Асока. Тяжело и хмуро.

— А платить мне потом тоже ей? — это был первый голос. Он сбито дрожал от сорванного дыхания.

Вейдер подъехал ближе, уперся ногами в двери, толкнул. Повезло, что отворялись вовнутрь длинной вытянутой комнаты. Прямо напротив входа стоял диван, виднелась еще одна дверь, вдоль стен — какие-то верстаки, шкафы и полки. В уголке притаился маленький рукомойник, рядом — доимперский дроид-уборщик.

— Если надо будет, ей и заплатишь, — фыркнул какой-то чернокожий парень. Он сидел на диване, ковырял под ногтем кинжалом. Рация шипела помехами на его поясе.

— Мы все сделали для того, чтобы ты не платил головой, — Асока сидела справа от него, сцепив руки перед собой в замок. Когда Вейдер въехал в комнату, сразу же встретилась с ним взглядом и тут же посмотрела в сторону.

Третий мужчина вышагивал перед ними, ничего не замечая и зарывшись руками в соломенные волосы. Одну кисть ему заменял протез, накаченные плечи бугрились под грязной майкой, у ремня был прицеплен нож.

— Не будь дурой, вы и так перебрали с обязательствами, — он остановился перед Асокой, широко расставив ноги. Шрамы на его плечах заканчивались уродливыми разрывами у поврежденной руки.

— «Сыновья» обещали отсрочку.

— Да? — мужчина зарычал, пересек в три широких шага комнату и двинулся обратно. — И какой процент? Вдвое? Втрое?

— Вдвое, — Асока разомкнула замок из рук, опустила ладони на колени. — И две недели.

— Да за две недели нас самих потом Банкир на лапшу пустит!

— Гик работает…

— Не мели чушь, — парень со шрамами раздраженно ударил по шкафу протезом. Внутри звякнул металл. — С меня на Кесселе драли силы, а не мозги! Вылечу на закате, пока не устарели коды, к ночи буду на полюсе и, если повезет, уже к утру доставлю сюда эту шмаль…

— Ты к утру только брюхом льды размажешь, — заметил чернокожий, подкинув нож. Тот улетел вверх, провернулся и вернулся в ладонь рукояткой. Чернокожий прокрутил рукоять между пальцев, глядя поверх лезвия на Вейдера.

Парень со шрамами остановился и сжал кулаки, повернувшись вполоборота к единственному окну в комнате, зажатому между верстаками с металлоломом. Вейдер теперь мог разглядеть его лицо — породистое и злое. На первый взгляд парню было лет тридцать-тридцать пять, и еще непонятно, сколько из этих лет ему авансом накинула жизнь.

— С тобой-то, брат, не размажу, — криво ухмыльнулся он, щурясь на солнце. — Вспомнишь разок былое?

— Ты же знаешь, что я не могу, — черный прокрутил на ладони нож и спрятал его под рукавом.

Блондин фыркнул, отвернулся, и только сейчас заметил в дверях Вейдера на коляске. Сцепил руки на груди и хмуро смерил его взглядом. Они даже знакомы не были, а он уже что-то против него имел, словно чуял проблемы.

Вейдер тоже его оглядел. Значит вот он, сиделец. Интересный экземпляр.

— А я думал, ты мертвый груз, — блондин первым прервал молчание. — А ты и валялся-то всего три дня. Джедай!

Вейдер сузил глаза, вспоминая, как Асока обещала молчать. Если ее люди уже сложили два и два, то сколько пройдет времени перед тем, как сложат остальные?

— Проблемы?

У качка от вопроса даже лицо передернуло и взбугрились мускулы под майкой.

— Да никаких! — Асока выстрелила в парня глазами. — Всего-то и надо что вынести новый прототип спайса с самой охраняемой базы сектора! Проще некуда!

— Хватит дурить! — рявкнул он на нее. — За мою свободу и этого твоего дружка, — он дернул рукой в сторону Вейдера, — «Сыновьям» надо платить!

— Кес! — одернул его чернокожий.

Блондин фыркнул и нервно перебрал металлическими пальцами по плечу. Вейдер обратил внимание на протез парня: старый, надежный. И явно давно бывший в употреблении. Он сам еще пять лет назад ходил с таким, пока не сменил полный комплект вместе с ногами. Значит свои травмы блондин получил не на Кесселе.

— Энакин, не стоило сейчас подниматься, — Асока перевела на него тяжелый взгляд. Даже тон голоса сменила, а тембр все равно так и остался жестким. — К утру обещали привезти груз из столицы, там должны быть кислородные баллоны.

— Ну, конечно! — блондин зашипел, всплеснул руками, и выскочил из комнаты через вторую дверь. Та шумно хлопнула на сквозняке.

Асока проводила его глазами, а как только он вышел, склонила голову и принялась растирать виски. На ней тоже была майка, на острых плечах выступали костяшки, руки по локоть измазаны в каком-то масле.

— Аса, Кес прав, — негромко отметил черный. — Лететь прямо сейчас не вариант, но ждать две недели…

Он сжал губы и молча качнул головой, вставая с дивана. На нем был длинный плащ, волосы заплетены в дреды и собраны сзади в хвост. Особенно выделялись руки — чистые, крупные, с аккуратными ногтями. Таких не бывает у швалей с нижних уровней, работающих на повстанцев.

— Я знаю, — утомленно выдохнула Асока. — Хочешь помочь — спроси, что можешь сделать для Гик, чтобы она быстрей выбила доступы. Ей нужны какие-то программы, мощности… Может, удастся раздобыть что-то с вашей базы.

Парень скривился, но кивнул. Асока оторвала руки от головы, на висках остались масляные пятна. Она устало откинулась на спинку дивана, глядя прямо на Вейдера. Он подъехал ближе. Ее глаза были настолько красными, словно она вообще не спала с самого Кесселя.

— Неплохо выглядишь, парень, — натянуто ухмыльнулся ее приятель. — Для живой котлеты.

У Асоки дрогнул уголок губ. Вейдер не изменился в лице, только представил абсурдную ситуацию, где кто-то осмеливается сказать ему такое в лицо неделю назад.

— Это Джарри, — кивнула в сторону парня Асока и натянуто улыбнулась: — твой фанат и мой добрый друг. Гордый сын папашки Селосила и первый гонщик сектора.

Парень сделал шаг к Вейдеру и протянул руку. Вейдер потрудился поднять свою и пожал. Давно, очень давно никто с таким интересом не смотрел ему прямо в глаза.

— Это Энакин, — представила его Асока.

— Все в Альянсе тебя знают, — во взгляде парня поверх шуток сквозило почтение. — Говорили, ты умер, пытаясь спасти юнлингов.

— Еще в первый день, — уточнила Асока, обтирая руки какой-то уставшей тряпкой, которую достала из кармана рабочих штанов. — Оби-Ван сказал, что тебя убил Вейдер. Я хотела его разыскать, чтобы поговорить лично, но никто не видел его с самого Истребления. Одно время я даже радовалась, что не могу с ним связаться. Значило, что и другие не смогут найти, понимаешь?

Вейдер кивнул. О да, он хорошо понимал, как другие не могут найти Оби-Вана. Он сам каждый квартал читал новый доклад очередного провалившегося инквизитора.

— Там, на Кесселе, держали кого-то еще? Я могу не упоминать о тебе, но надо сказать другим, чтобы планировали атаку. Нельзя их там оставлять.

«Там».

Какие они смешные, эти повстанцы, погрязшие в заблуждениях о собственной важности. Из мест, где все еще держали джедаев, Вейдер помнил только про «Цитадель». Да и в той было штук десять особо опасных постояльцев. Идиоты в Альянсе почему-то верили, что джедайские недобитки нужны Империи, когда настоящая охота продолжалась лишь за двумя. Истинные чудеса пропаганды.

— Там никого больше не было, — набрав в грудь воздух, ответил Вейдер.

Асока бросила растирать руки тряпкой и теперь принялась оттирать от масла голову. Выглядела при этом так, словно они не про ее мертвых братьев говорили, а подсчитывали потери дроидов.

— Имперцы редко держат важных пленников рядом, — напомнил им Джарри. И вообще-то был прав.

— Ну нужно же было спросить, — Асока закончила с лицом, выбросила тряпку в кучу мусора и начала медленно осматривать шрамы Вейдера. Чем дольше его изучала, тем быстрее растворялось ее равнодушие. Интересно, как бы она изменилась в лице, если бы он признался, что сначала его так разукрасил первый учитель, а потом, возможно, и второй?

Асока молчала, только губы слегка дрожали, и в косом свете проступили едва заметные шрамы на лице, на шее заиграла уродливая сеть порезов. Джарри тихо вышел из комнаты.

Почему она его не искала? Только ли из-за уверений Оби-Вана о его смерти или просто боялась найти? Он же воспитывал ее тогда в своем духе… Его первой мыслью было бы ее разыскать, но второй — залечь на дно и не отсвечивать. Она была умна, она знала, что могла привести за собой хвост. Все-таки он и правда был Избранным, и его Сила лишь росла с каждым годом. Если только предположить, что он оказался бы по другую сторону этой войны, то охота за ним не пошла бы ни в какое сравнение с выслеживанием Йоды или Кеноби.

Но зачем? Зачем он вообще ищет для нее оправдания?

— Что ты делала эти восемь лет?

Он знал только про первый год, а потом перестал следить. Она быстро прибилась к повстанцам, и он от греха разорвал связь.

Асока вздрогнула, словно он вырвал ее из транса. Встала с дивана, пошла мыть руки в раковине у верстака.

— Жила, — она махнула плечом, словно отбиваясь от вопроса. Ее глаз Вейдер не видел. Перевела тему, думая, что он не заметит: — Когда все началось, мы схватили Мола и как раз летели на Корускант. Завязалась бойня, мне пришлось перебить собственную дивизию. Мы с Рексом похоронили их в снегах.

— Он выжил? — не то, чтобы ему было интересно.

— Да. Резня произошла из-за активации чипов с программой. Рекс сопротивлялся, и его чип я успела убрать. А у других не смогла. Не видела его уже лет пять. Ему-то жить проще: клонов списали на пенсию, они легализованы. А мы тут все… — Асока обернулась к нему, хмурясь, и повела вокруг рукой, — сам видишь. Перебиваемся, кто как может.

— А что остальные джедаи?

— Попрятались, — Асока пожала плечами. — Наверное. Я их не искала.

Что за бред?

Она-то, может, и не искала, но Мон-то кого-то нашла! Инквизиторы докладывали, что к Альянсу точно прибился один падаван и пара юнлингов, на свое счастье встретивших День Империи вне Корусканта.

— Энакин… — Асока подошла к нему, села перед его креслом на корточки, перебирая в руках захваченные у раковины бинты. — Что с тобой произошло? У нас не принято делиться, но все-таки мы не чужие.

Это звучало жалко.

— Я же вижу, что эти восемь лет ты сражался! Кто ставит пленникам протезы? Это Вейдер тебя обезобразил? — она встретилась с ним глазами. Он видел, что она почти плачет. — Пошли слухи, будто это он был на Кесселе в тот день, когда мы встретились. В Альянсе… — она запнулась, быстро поправилась на тот случай, если он ничего не знал: — это организация за восстановление Республики. В общем, в Альянсе говорят, что он там умер. Ты был там из-за него?

Вейдер молчал. У Асоки дрожали губы, и Сила знает о чем она сейчас думала. Вейдер думал вообще о другом. Все мысли застыли в тот миг, когда она сказала про его смерть. Кто еще его похоронил кроме Альянса?

Срочно нужна дека с новостями. Срочно!

— Это он охотится за тобой? — севшим голосом прошептала Асока.

— Хватит, — он оборвал ее одним словом.

И правда, достаточно.

Врать не хотелось, он и так всю молодость разменял на обманы, поэтому сейчас и вовсе предпочитал молчать.

Асока вздрогнула. Опустила глаза к полу, разорвала пальцами многострадальный бинт.

На мгновение стало ее жаль, а потом пришло раздражение. Почему он должен требовать с нее меньше, чем всегда требует со всех прочих?

— Вейдер меня не калечил, и я не спасал юнлингов.

Асока тяжело задышала, сжала в кулаки руки. Было жарко. Пот струился по ее лицу, стекал мелкими каплями вдоль узора лекк.

— Свой первый год я провела в Альянсе, а потом еще три года пыталась из него вырваться, — призналась Асока. — Если честно, я боялась, что ты будешь меня осуждать.

— Ты же знала, что я никогда не рвался в герои.

— Но ты им был, — Асока пожала плечами, словно это было само собой разумеющимся.

Вейдер задумался: в чем-то она была права. Попробуй тут не вляпаться в героизм, когда тебя еще падаваном кладут под ситхский артефакт, за голый энтузиазм дают в управление легион и вешают на шею ребенка, ни криффа не отличающего войну от голоигр!

Сердце все еще грела мысль, что он своими руками разнес этот храм тщеславия по кирпичам.

— Вообще это частая история, — продолжила Асока. — Джарри вот, например, из слабых юнлингов. Его Вейдер-то и не зацепил, наверное, потому что не почувствовал. Знаешь, — Асока бросила бинт, опустила руки на колени, посмотрела куда-то вниз пустым взглядом, — я еще тогда так наелась этой бесконечной войной и политикой, но идти-то было некуда, а жить было надо. Сопротивление тогда собирал Органа… — Асока резко замолчала на полуслове.

— Что? — не сразу понял Вейдер.

— Падме мертва. Умерла в первые дни Империи, — Асока пристально на него глядела. — Мне жаль.

Вейдер отвел от нее глаза. Конечно, она знала. Все они тогда всё про него знали: и она, и Рекс, и Кеноби…

— Это не новость.

— Говорят, были какие-то волнения на нижних уровнях, и она прилетела туда помочь, но история мутная. Правду никто не скажет.

— Не будем.

Вейдер и вправду не хотел про нее слушать. Любовь была мертва, жизнь продолжалась. Он сражался за то, что считал правильным, и у него были дела. О чем уж тут говорить.

— В общем, Органа и Мотма пристраивали выживших, — продолжила Асока. — А если ты хоть как-то связан с джедаями, тебе по гроб жизни светит быть лицом их политики. Они не отпускали меня три года. Думаю, понимаешь, почему мы с ребятами — последние, кто донесет им про то, что ты нашелся.

Вейдер смотрел на нее и не отвечал. Цели Альянса были ясны и понятны, как ясны и понятны цели его политиков. Сенаторы всегда оставались сенаторами, они кормились с того, что придумывали другим идеи. У Мотмы и Органы никогда не получалось работать с авторитаризмом и поэтому они играли в демократию. У Палпатина не получалось играть в демократию с кем-то другим, поэтому Мотма и Органа были востребованы. Все оставались на своих местах, все были при деле. Те кто это понимал, были у власти. Теми, кто не понимал — властвовали.

А сейчас Асока ему говорила, что властвовали не всеми. Что в Империи остались люди, подневольно выбитые из жизни.

— Выходит, — он набрал в грудь побольше воздуха. — Вы все хотели бы жить в Империи, но узаконены только в Республике?

— Многие из нас просто хотели бы жить, — вздохнула Асока. — И паспорт. Знаешь, мне было бы все равно, какого он цвета.

Вейдер откинул голову на спинку своего кресла.

Прекрасно. Замечательно.

Он проснулся раньше, чем зек из отряда Асоки появился в дверях палаты. Заранее знал, что его ищут, но не знал кто. Опасности, однако, не чуял. Опасность была там, в вышине, за бескрайней межзвездной пустотой. Здесь же было время подумать.

Прошлым вечером Асока оставила ему деку. Выяснилось, что они скрывались на Кабале, больше чем в двенадцати тысячах парсеков от Ядра. Голонет ловил слабо, но его хватило, чтобы пробежаться по новостным сводкам. Ничего в них не было: аварию списали на несчастный случай, дворец молчал, заявлять о ротации было рано. В конце недели планировали открытие цепи оборонных производств на Ганассе, где Вейдер должен был выступать особым гостем. Он специально проверил в разных источниках — коррективы в план мероприятий не внесли. Его судьбу замалчивали.

Перед тем, как делать выводы, нужно было бы покопаться в даркнете, но уже стало ясно, что Император не санкционировал покушение. Он не стал бы играть с ним в кошки-мышки — он бы просто его убрал. Вместо этого Палпатин оставил дорогу назад открытой, если у Вейдера достанет сил выжить.

«Кто?»

— Подъем, — вчерашний зек стоял в дверях. Не кричал на него, но злился. Вейдер чувствовал его доведенное до края бешенство на самого себя. — Пора отдавать долги.

Он открыл глаза. Качок зажег в палате свет и уже подготовил у койки инвалидное кресло. Смотрел в глаза в глаза, как резал. Вейдер такие взгляды помнил еще с войны: дураки сразу метили или в смертники, или в герои. После, уже в Империи, таких инициативных первыми скашивали в штрафбат.

Вокруг них звенела тишина. На улице стояла ночь. Люди на базе разбрелись по своим углам, отсвечивали в Силе сонными мухами и дремали. Спали плохо, это Вейдер чуял — все чего-то боялись.

Зек продолжал настойчиво сверлить его взглядом. Вейдер молчал.

— Не сядешь сейчас сюда, Асоку через две недели отымеет губернатор.

Слепое бешенство поднялось где-то в глубине груди. Вейдер вдохнул на весь объем легких, выдохнул до хрипа. Как же он был жалок! Учитель вдоволь бы посмеялся над ситуацией, учитель бы в нее не попал. Будь любой криминальный авторитет для Вейдера угрозой в любом из вариантов прошлого, этого криминального авторитета бы не стало.

Вейдер задержал дыхание, направил Силу на ноги и поднялся с кушетки. Благо — за ночь стянулись трещины, благо — заросла кожа.

Жизнь всегда радовала его сюрпризами. Но этот: с дыханием, ногами и бессилием — пока что оставался самым гадким.

Качок кинул Вейдеру на колени куртку со штанами и повез его вперед. Руки на коляске дрожали, шаг был резкий, быстрый. Он едва смог натянуть рукава, когда они оказались в коридоре, и тугой нефильтрованный воздух ударил в легкие.

— Доступы на Кессель ребятам выбил Джаред, — начал качок на очередном повороте, — он прибился к «Сыновьям» полгода назад, устроил нам крышу. Взамен мы должны спереть у Банкира новый прототип спайса. Там защитное кольцо, фаерволл на локалке, толстенная дюрасталь по периметру и беспилотники. Гик уже доломала половину, оставшиеся нас не засекут. Посажу тебя в ангаре, будешь править с базы. Как только приземлимся, скроешься в магнитной буре, она закроет сканеры. Не вернусь через полтора часа — уводи корабль.

Коляска скакала по неровному полу, пересекала жгуты проводов. Воздух был все сырей, ночные лампы — тусклей и жарче. Тупая боль отдавала в спину, мысли через силу сменялись в голове, словно увязшие в меде мухи. Опять не хватало кислорода.

— Нет, — слово Вейдера лязгнуло в душном коридоре, проскакало по покрытым грибком стенам, ушло сквозь битую плитку пола.

Коляска вздрогнула, пошатнулась и остановилась.

Зек рыкнул за спиной, грузно обошел ее и встал напротив. Одно колесо наехало на выступающую платформу, свет тусклой лампы жалил глаза резаком.

— Что же вы, джедаи, за народ такой? — прошипел он, усаживаясь по-пацански напротив Вейдера. — Тебе говорят: дело край — а ты не слышишь. Тебе молчат, что вариантов нет — а ты считаешь себя умней других. То, что пробирочные ублюдки вас всех повырезали — воля эволюции, — он наклонил голову, сузил глаза, оскалил зубы. — Асока, умница, это хоть поняла. Я не знаю, как ты там корефанился с имперцами за восемь лет, но не поверю, что был в плену. Эта дрянь, — он кивнул на его протезы, — стоит под сотню каждая, это если в свободном доступе. Только вот в доступе их нет. Закрытая разработка, нужды армии… А на чернухе за каждый заваливают штук за триста. Знаешь, что бы я сделал, будь на твоем месте кто другой? — он цокнул языком, прицениваясь к его протезам. — За нашу девочку я продал бы тебя по запчастям. Вот только Джар считает, что ты на что-то годен, иначе спрятал бы ключи. И за Асоку ты жопу порвешь, я такое по глазам вижу. Так что запихай свое мнение себе в зад и правь, когда я скажу, чертов корабль.

Воздух сгущался вокруг, лился в легкие машинным маслом. Вейдер пошевелил рукой на кресле, сжал и расслабил пальцы. Ощутил неровные трещины кожзама, разглядел полопавшиеся капилляры в склерах качка, бьющейся на шее пульс. Парень сопел тяжело, с надрывом, словно это он, а не Вейдер заставлял нерабочие легкие дышать. Качок стиснул кулак, и жилы заиграли на живой руке, протез заскрипел в запястье.

— Я ранен, — констатировал очевидное Вейдер, — у меня замедлена реакция. Задержки сигнала хватит, чтобы тебя похоронить. Я полечу с тобой. Я не буду править из ангара.

Качок встал и разжал кулак, вены на руках вздыбились. Крепко стиснутые губы скептично изогнулись.

— Да ты же калека, парень.

— Ты сам сказал о протезах.

— Никакой протез не заменит рук, — он сложил свои перед собой на груди, — уж я-то знаю.

Вейдер сделал глубокий вдох.

— У тебя нет вариантов, — продолжил он. — Я проведу тебя туда и оттуда выведу. Подключим меня к кораблю, я скажу как. Объяснишь путь заранее, проведешь по голограмме к базе. Расскажешь все, что есть, по укреплениям и беспилотникам.

Зек привалился плечом к стене коридора, смерил его оценивающим взглядом, отстучал железными пальцами по руке, пока шевелил мозгами.

— Джедай Скайуокер, — усмехнулся он. — Помню, как о тебе трещали в новостях. На канале еще баба такая придурочная была, вечно текла по тебе слюнями. А я все думал, что ты красишься, и яиц у тебя нет. Все же знали, что у джедаев их не бывает, — он повел плечом, оскалил белые зубы. — А потом ты выходишь, весь переломанный и голый из огня. Должен был помереть, а встал. Асока в тебя, как гончая в кровяную колбасу, вцепилась. Давно ее такой не помню, а уж она дерьма-то повидала… Если это ты ее такой сделал, то, видать, чего-то и стоишь. Может, и не подохнем.

— Выживем.

Ему не нужна была Сила, чтобы управлять кораблем. Сталь сольется со сталью, протезы заменят мускулы. Это — одно, и еще механика — в нем осталось еще с Татуина.

Парень фыркнул, разомкнул руки и оттолкнулся от стены. Молча повез его дальше к темному ангару, врубил свет. Судно светочем вспыхнуло на черном поле, засияло зеркало дорастали.

Корабль стоял там один среди россыпи юрких истребителей. Он был красив: надстройка на базе простого «Преследователя», упор на скорость в обход маневренности, пять тяжелых пушек взамен трех, дополнительные турбины двигателей. Над бластерами бугрились пластины, каждая подключенная к отдельному генератору. Похоже — ячейки щитов для дронов, каждой усилили емкость и проводимость, замкнули на локальные цепи, изящно спрятали под обшивку корпуса — в бою и не разберешься. Да и сама обшивка… Полировка — зеркало и огонь. Черное пламя на каждом изгибе, блики по панелям и иллюминаторам, скошенный абрис крыльев. В каждой линии улучшенная аэродинамика для боев в атмосфере, каждая не потерпит ошибки.

— Чей это корабль? — спросил Вейдер у парня, пока тот через терминал снимал экран с ворот.

— Джарри, — силовой щит замигал и сдулся. — Мы работали в паре, пока он не продался этим ублюдкам.

Значит, тот самый жонглер кинжалами. Асока говорила, что он фанат. Неужели в голонете после чисток еще остались записи времен джедайства? Или он, будучи юнлингом, еще помнил его по Храму?.. Идея с искажением корпуса была толковой, но оно же и раскрывало кабину для атаки. Пилот работал на высоких скоростях, корабль был создан, чтобы штопором впиваться в цель, а не обороняться, путать или выматывать. На таком облетишь Корускант за час и не заметишь. Когда качок описывал ему свой план, Вейдер рассчитывал в лучшем случае на какой-нибудь старый двухместный V-крыл, на этот же случай и продумывал риски. Приятно было ошибаться.

Пока зек возился с подготовкой, Вейдер нашел в ангаре бесхозных дроидов, отладил их программы, проверил ограничители и пустил строевым маршем к трюму. Приметил одного, полухромого, — он станет его руками. Остальные останутся на подхвате: сам Вейдер парня не вытащит, если потребуется помощь, но всегда сможет прикрыть турелями и отправить дроидов. Все лучше, чем ничего.

Когда закончили со взлетной подготовкой, вошли внутрь. Бугристый трап рябил под коляской, небольшой трюм оказался забит ракетами. Старыми, еще доимперскими, на которые давно отозвали лицензии. Малый ручной подвид: без огня на входе и выходе, чтобы не рассекретить позицию с воздуха. Там же вповалку лежали шланги, провода и инструменты — хозяин явно что-то мастерил в рубке. Приятная находка.

— Этих, — Вейдер указал взглядом на скрутку из проводов, — три метра. Два стандартных переходника, щипцы и набор отверток. Дроид… — Вейдер прищурился, глядя на троих, которых забрал из ангара. Остановился на бракованном, с зарубкой в колене, — средний. Неси в кабину.

Качок хмыкнул и ловко намотал провод на локоть. Дроид в кабину захромал сам. Вейдер подышал, набрался воздуха и Силой затолкал за ним коляску. Придется повозиться, чтобы приловчиться к управлению, но в конце концов корабль станет его телом. Он так уже делал однажды, когда нестерпимо хотелось полета. Никогда не пытался в бою. Стоило попробовать.

Когда парень вернулся с добычей, Вейдер с горем напополам стянул на груди корсет, привел в порядок одежду, устроился в кресле пилота и выкручивал второе гнездо из манипуляторов. Первое лежало на коленях; разобранный дроид валялся в ногах рухлядью металлолома. Ничего не спрашивая, качок уселся напротив панелей и ловко заорудовал отвертками — с самого начала понял весь план. Это было хорошо — с сообразительными Вейдер любил работать.

— Как тебя звать?

— Эл’Кес.

Вейдер ничего не сказал и поймал косой взгляд качка. Устал уже, наверно, от шуток, что ему на роду написано жить на Кесселе.

— И откуда ты?

— Кореллия, — можно было и не спрашивать.

Кес передернул плечом. Встал вместе с первой панелью рубки, убрал ее в сторону и взялся за следующую. Пнул остатки дроида к коридору, чтобы не мешались, снял с щитка магнитные закрепы. Когда закончил со второй панелью, Вейдер уже снял навершие протеза с левой руки, закрепил на суставе контактное гнездо и подключил к нему провод. Кес, недолго думая, отрезал от мотка половину, выкрутил проволоку и подключил к системе через гнезда для дроидов.

Вейдер повел рукой — от корпуса отделились закрылки. Прислушался к чувствам, перевел внимание к терминалу, Силой опустил рычаг вывода турелей из гнезд. Изогнул ладонь — турели обернулись вокруг оси, захватили целью ворота ангара и мигнули в готовности.

Кес разогнулся от пола, бросил на Вейдера взгляд, посмотрел на ангар сквозь рамку захвата и довольно ухмыльнулся.

— Сейчас сделаю вторую.

Она пошла быстрее.

Вот для чего на самом деле нужны были эти протезы. Вот почему врачи настояли на них, когда проводили плановый осмотр тела. В них был электронный дубликат нервной системы, и она могла подключаться к станциям и кораблям, управлять ими лучше и точней любого дроида или человека. Идеальное оружие, корона биоинженерии. Чуть больше металла в теле, чуть больше запаянных в трубки проводов — и плоть раз и навсегда осталась бы вторична. Реакция ускорилась бы на двадцать, тридцать, пятьдесят процентов.

— Когда я буду вести корабль, я не смогу говорить и двигаться. Рассказывай свой план сейчас.

Кес обернулся к нему от разобранной панели, закрепил последний провод и поднялся с пола, отряхнув от пыли колени.

— А план простой, — гадко ухмыльнулся он. — Забраться этим сукам под брюхо и дернуть, пока не улеглась буря. Останемся до утра — там и поляжем.

— Что за буря?

— Метель с ветрами под несколько сот километров, магнитные аномалии и мороз, на котором трещит железо. Легкие истребители просто сбивает, тяжелым глушит турбины. Но тут, — он любовно постучал по корпусу кабины, — усиленный движок с военной защиткой. Джар сам дорабатывал, встраивал под корпус. За птичку-то я не сомневаюсь…

Он прищурился, пожевал губами. Ход его мыслей читался по лицу и без всякой Силы.

— А знаешь, к черту! Помирать, так хоть не в одиночку!

— План, — напомнил ему Вейдер.

— А что план? — Кес раскинул руки. — Проведи меня к базе, а уж я добуду нам эту драную ранкорами шмаль. Не пробьемся до утра — никакого плана не будет. Ночью там даже сканеры ни криффа не различат, зато днем из бойниц будут шмалять так, что и на танковый выстрел не подберешься. Вот, — Кес щелкнул по терминалу, и карта над штурвалом вспыхнула многослойным пирогом, — тут всего одна дорога: с севера и востока ледники. Еще два подземных тоннеля. По одному везут спайс-сырец, по второму — разреженный коаксиум из шахт. Если как следует бомбануть тут, — он спустился на два слоя ниже и увел к югу экран, — то обвал проканает за магнитный шквал. Пошлют дронов, но проверять станут утром. Главное рассчитать удар. Оттуда нырну в тоннель, тоннель выведет к лабе, в лабе найду спайс. Останется только выйти.

— Тем же путем?

Кес кивнул, отвел голограмму в сторону, раскрыл уровень с лабораторией.

— Если не выйдет и подниму тревогу, база схлопнется сама в себя. Возьму с собой взрывчатку, изнутри подорву генератор. Они будут защищать его, чтобы все не взлетело на воздух. Будет легче пробиться к выходу.

— Один к трем, что тебя разорвет.

Парень пересекся с ним взглядом, оскалился.

— Два к трем, что порвет этих сук.

Вейдер сцепил зубы, отвел взгляд к экрану. Дурацкий отход, как ни глянь, но лучше у него не было. Для других нужны были целая спина и доспехи.

Он сделал глубокий вдох, задержал дыхание и подтащил к себе Силой разобранного дроида. Силой снял пластину с его головы, вынул сетевые мозги вместе с камерами и настроил передачу изображения с линз на экран корабля.

— Попытаюсь подстраховать, — отрывисто бросил Вейдер.

Как именно будет пытаться, он не добавил. И в лучшее-то время для непрямого взаимодействия нужна была концентрация. Но хоть что-то взамен ничего, хоть какая-то нить к действиям.

Кес ловко закрепил камеру с микросхемами проволокой вокруг плеча. Покрутил им, проверил — держались. Остаточного заряда едва ли хватит на час, но большего и не нужно.

— Сколько у нас времени?

— Четыре часа. Мы должны вылететь оттуда до шести.

Вейдер скосил взгляд на растянутую по экрану голокарту, еще раз оглядел корабль, перебрал в уме все внесенные в него изменения. Заметил значки резервных аккумуляторов на панели, заполненные ячейки форсажа. Шлангами, которые валялись в трюме, второпях закрепили дополнительное охлаждение на движок. Если бы было время, это сделали бы малой кровью и подсоединили аккуратно, не вспарывали бы половину трюма…

Корабль готовили под бурю. Его готовили под нее еще вчера, в предельно сжатые сроки фаршируя изнутри всем, что могло пригодиться в пути, чтобы пройти сквозь нее и выйти.

Сколько же тот парень наблюдал за ним в Храме, что так легко доверил ему жизнь друга? Отдал корабль практически на убой.

Радовало, что он точно знал, куда они полетят, а Вейдер за эти годы лишь улучшил навыки пилотирования.

Справятся.

Перед вылетом еще раз проверили провода, прикрутили руки к креслу, завязали на ходовые узлы и турели, просмотрели метеосводки и просчитали маршрут. Вылетели ровно в два, когда луна пробороздила уже половину неба. Как только взлетели, Вейдер тут же пустил корабль в крен, проверяя центральную ось. Потом в тангаж — проверял вертикальную. Ввинтился в небо брошенным снарядом, ушел с головой в поток. Рук не чувствовал ниже плеч и почти ловил пальцами ветер. Взял высоко — провожал солнце над горизонтом, встречал ледяные облака.

Кес не говорил всю дорогу, только тихо матерился сквозь зубы. И что-то шептал под нос — то ли песню тянул, то ли молился. Вейдер слышал, как бьется за крыльями ветер.

Все внимание уходило на полет. Он почти забывал дышать, и Сила сама вбивала ему в легкие воздух. Если бы он не помнил мать, если был бы когда-то джедаем не только по крови, но и по духу, то верил бы, что это Сила его выносила и вскормила, это Сила зачала и родила.

«Избранный», — так шептались о нем в Храме.

«Избранный», — проклинали во дворце.

И лишь однажды, когда он считал, что никто не слышит, Палпатин назвал его сыном.

По духу ли или по праву ситха-ученика убить учителя, он не уточнил.

Вейдер потянулся к нему мысленно, впервые с падения набрав достаточно мощи, чтобы прозреть галактику. Сила сплелась паутиной виишока, оплела и мысли, и видения липкой сетью. Звенела вокруг жизнью, играла в черноте космоса. Квазаром горел Корускант, сиял маяком дворец.

Императора во дворце не было.

Корабль тряхнуло. Вейдер раскрыл глаза.

Впереди завывал белый шум, путался с серым, льдисто-снежным маревом.

Кес скорчился в боковом кресле, упер локти в колени, сцепил руки в замок, оперся о него лбом. Продолжал бормотать что-то, едва шевеля губами. Вздрагивал, когда думал, что его не видят.

Шторм поглотил их, как Большая яма Каркуна. Чем ближе летели к полюсу, тем сильнее он исхлестывал корпус. Вихрь настигнул еще в стратосфере, на километры вокруг сбивая в воронку снег. Корабль кренился и сбивался с пути, давал реверс и шипел турбинами на самых крутых изломах. Ломало руки.

Лететь оставалось двадцать минут.

Иногда в пучине кипящей метели между ударами выворачивало обратно. Вейдер уходил в тангаже, тасовал небо с землей, нырял в пучину так, что едва не драл брюхом льдины. У земли ветер бросал в стороны, но пускал вперед, и Вейдер выгрызал у белой смерти еще сто, двести, пятьсот метров. Поток ловил их, бросал в вышину, заматывал в воронку между белыми горизонтами и слепыми топил в молоке.

Вейдер закрывал глаза и правил.

Буря звенела в Силе, база горела за ее пределами россыпью самоцветов. Однажды он задел крылом землю. Корабль пропахал метров двести прежде, чем удалось поднять к небу нос, но остался цел. В кабине холодало, пар изо рта рисовался узорами по стеклу, отделял от белой смерти реальность. Бортовой компьютер почти отрубил отопление, вся энергия шла на стабилизаторы. Чем ближе подходили, тем выше в Силе глядели горы, тем злее впивались в бока морозные плети.

До хребта оставалось пара километров, когда все прекратилось.

Корабль дрожал. Вейдер чувствовал, как по его лбу течет пот, как он стынет от мороза, когда срывается с кожи.

Впереди виднелась земля и какие-то объекты — отсюда было невозможно разобрать. Небо свистело над головами и за спиной, метель кружила снег через их корпус.

Кес поднял голову от колен, расцепил руки.

— Вперед, — хрипло обронил он. — Там, западнее, тоннель тоньше. Прорвемся.

Вейдер пролетел еще пятьсот метров как в невесомости. Буря еще плевалась над ними, подбрасывала снежную россыпь в лучи прожекторов. А потом отпустила: закутала в ветры, как мать, и раскрыла все двери.

Иди, не иди — ветра лишь расчистят путь.

— Теперь у меня полтора часа, — прорезал тишину Кес. — Не вернусь вовремя — вали. Джару дорог корабль. И Асока… — Кес посмотрел на него как-то странно, — ты уж за ней пригляди.

И сиганул, как был, прямо в узкую щель под трапом. Вейдер проследил за ним сначала в камерах, а потом сквозь стекло — он уже продирал свалявшийся снег сапогами. Потом был пыльный взрыв, толчок и снова льдистая хмарь бурана.

Вейдер не стал ждать сюрпризов и увел корабль назад, под самую границу шквала. Он был крупен, тяжел, и горы защищали его. Буря предтечей мира хоронилась за его спиной.

Вокруг тоннеля проснулись дроны. Летали на низкой высоте, вслепую обследовали периметр. Ни пикселя не разбирали, глупые жестянки. Кто вообще пишет такие программы?

Корабль тряхнуло, повело крыло. На горизонте появились другие машины — массивнее, злей, маневренней. Датчики перехватили входящие волны — пытались картографировать ландшафт. Те, что покрупнее, тут же рванули к завалу, выпустили рой пауков, вслепую обшаривали снега. Поменьше — якорили спутник. Не так сложно будет мимо них выскользнуть.

Кес на экране как раз пробрался по тоннелю до базы и перебежками продвигался вперед. Выловил одного охранника, тихо прирезал и что-то у него забрал; обошел кордон дроидов. Какие-то рабочие сгрудились у терминала на выходе из тоннеля, но он ловко рванул на техуровень и прошел прямо под ними, минуя турбинную и сортировочный цех.

Дальше было пусто: еще несколько поворотов, потом подъем до основного уровня, дроиды с сонным охранником и пара камер в коридорах. Все это Кес обошел за десять минут и еще задержался в темном углу, сверяясь с картой. Следом показался силовой щит на половину зала. Должно быть, перекрывали на ночь сектора — стандартный протокол безопасности.

Камера покрутилась, показала вокруг глухие стены и низкий потолок. Вейдер отслеживал передвижения Кеса по карте, и им надо было вперед — лаборатория была через несколько переходов на запад.

На мгновение все смешалось, потом показался пол. Кес стучал по нему живой рукой, проверял на слух. Потом переключил что-то в механической руке — панель дернулась вверх и прилипла к ладони. Вейдер перевел взгляд от трансляции к карте: где-то в этом районе как раз шла канализация. Еще пять минут протекли в слепой темноте.

Когда картинка снова появилась, все усложнилось.

Кес стоял на подуровне, камера показывала свет, проходящий через пластины пола. По полу сновали дроиды. Они не прекращали работу на ночь, ничего не меняли в графике. В общем-то это было не новостью для наркокартелей, но усложняло работу. Кес постоял так некоторое время, что-то просчитывая, затем стал медленно продвигаться вперед. Шел, как рыба в воде, ловко проскальзывая между трубами.

Стены сменили цвет, освещение становилось ярче.

Проблемы начались тогда, когда он пересек рубеж внешнего комплекса и попал внутрь. Сердце базы кишело дроидами-пауками. Они были всюду: на поле, стенах и потолке, на нижнем и основном уровнях. Как только Кес заметил первого, то тут же рванул к трубам и забился между ними, словно был мелкой девчонкой, а не парнем с метром плечах. Вейдер видел, как он что-то перебирает в руке, как свет от этого судорожно мерцает, как затухает после. Когда выскользнул назад, три паука уже были под ногами — сверкнули на него своими красными лампами-сканерами и прошмыгнули через стопы дальше по проходу.

Судорожно тряхнулась замерзшая до того камера — Кес расслабился и выдохнул. Прошел еще метров триста.

Если Вейдер все рассчитал правильно, лаборатория была прямо над ними. Плечо Кеса повело, когда он поднял голову, и камера сдвинулась. Потом повертелась — он прикидывал варианты. Сквозь редкие дырки в потолке лился свет, чьи-то шаги бегали черными пятнами по напольным решеткам. Можно было просто прорезать щиток и выскользнуть через пол, можно было подняться по переходу. Они были в самом защищенном секторе, везде был риск нарваться на охрану. Как ни считай, все равно не угадаешь.

Вместо того, чтобы двигаться, Кес поднял нож и провел им по пластиковой панели. Потом еще и еще, Вейдер ничего не мог разобрать — все закрывали руки. Потом он убрал нож, взял фонарь и подсветил царапины.

«Если ты тут, дай знать».

Вейдер сконцентрировался, вдохнул поглубже и вдавил Силой кнопку фонаря. Подождал и сделал это еще пару раз.

«Да».

Кес дал ему несколько секунд паузы и замигал сам, меняя промежутки темноты.

«Камеру на паука. Ты проложишь путь», — универсальная световая азбука. Разучил на Кесселе, не иначе.

Вейдер нахмурился, размышляя над идеей. Пауки должны были двигаться по кольцу, формируя защитный периметр. Его самодельная камера — пара сантиметров в диаметре. Вряд ли ее заметят, а если и увидят на посту наблюдения, то сочтут за поломку дроида — никто не будет ловить одного паука и разбираться. Судя по размеру базы, на обход понадобится минут двадцать. Текущее время — половина пятого. Убраться с объекта нужно до начала седьмого, иначе утром корабль разнесут в металлолом. Времени было мало.

«Истечет полчаса — иди сам».

«Да».

На то чтобы отловить паука и прикрепить ему камеру между лап ушло еще минут десять. Зато потом дроид носился сквозь коридоры и между кабинетами, как Мотма в сенате с «Петицией двух тысяч». Вейдер увидел все: и сонный караул у выходов, и комнаты лаборантов, и станцию заряда дроидов. Была кухня, где пара помятых трандошан ковырялась в тарелках, были казармы с разбросанными вповалку телами, был крохотный тренировочный зал и даже закуток с терминалами, где кто-то забыл отключить трансляцию голошоу. Эта база была замкнута сама на себя. Никто не входит и не выходит, иначе не имело смысла отстраивать внутри жилой лагерь.

Пауки сновали везде, камеры отслеживали каждый коридор, на один небольшой этаж сформировали два патруля. В саму лабораторию вел один проход, на посту стояла охрана. Двое живых, два дроида. Живые выглядели расслабленно, но сидели грамотно — таких не снимешь с поста, не подняв тревоги. Еще уровень пересекала лента короткого конвейера, должно быть для перевозки сырца со складов на пункт переработки. Сейчас работала вхолостую, таскала туда-сюда контейнеры. Вейдер трижды встретил один и тот же, пока паук нарезал круги по коридору. В него можно было попытаться забраться, если просчитать как следует точку входа.

«Налево», — промигал Вейдер Кесу, когда паук сделал полный круг по базе.

Он просчитал маршрут. Если успеть нырнуть в контейнер, пока он проходит мимо коридоров, получится попасть в слепое пятно. Повезло, что хозяева так перемудрили с базой, что пришлось копать трехэтажный лабиринт подуровня. Если сильно постараться, из него можно выскочить в любой точке. Наверное, перестраивали чужое строение, изначально с другим назначением, иначе сложно объяснить избыточную сложность.

На то, чтобы целиком объяснить план, ушло еще минут десять.

Кес не сомневался, когда Вейдер указал ему, какую панель снимать. Зато Вейдер думал над тем, насколько его план сырой. Он не знал ничего о процессе переработки спайса, вспоминал завод дроидов на Джеонозисе, где конвейер каждую минуту норовил сжечь или разрубить. Однако здесь конвейер казался исключительно транспортным.

Так оно по итогу и оказалось. Плитку сняли быстро, повезло и с контейнером — он как раз замаячил за поворотом, когда был готов проход. Кес нырнул внутрь за секунду, протаранил днище плечом с камерой. Мир на минуту перевернулся и затрясся, а потом остановился и рванул, когда Кес выскочил из укрытия.

Они стояли за каким-то глухим стеллажом. Конвейер поворачивал назад, сквозь дыры в полках было видно, как на столах ровными линиями выстроились склянки, колбы и реторты. Потолок был ниже, чем во внешнем уровне за счет систем термоконтроля, тушения и вентиляции. Всего и народу было — один химик почтенного возраста да два сонных лаборанта. Один намешивал у кипятильника каф, другой заполнял бумаги. Химик привалился плечом к колонне и глядел поверх дыма, как пляшет в стакане спайс.

Кес не двигался. Вейдер не знал, что именно они должны здесь забрать. Прошло еще минуты три, и второй из лаборантов, закончив колдовать над бумагами, что-то бросил товарищу и, сонно щурясь, потопал вслед за ним к выходу.

Тогда и началось. Кес вылетел из-за шкафа, в секунду воткнул какой-то кристалл в гнездо для дроидов и навалился на химика со спины, пережал протезом горло. Свет замерцал и восстановился, еще секунду мир мельтешил в глазах, потом пауза и рывок — ученый отлетел к стене, машинально хватаясь за горло. Угол обзора сменился, Кес в два шага пересек комнату, просочился между стеллажей в боковое крыло на склад с рефрижераторами. Сунул в один сорванный бейдж химика — лампа на машине мигнула и погасла. Отворилась створка, показались ровные ряды кейсов. Кес схватил один, захлопнул дверь, вырвал из щели карту.

Камера завертелась, цвета свились в свистопляску, пошли на экране помехами. Заряд батареи кончался. Еще раз промелькнул химик в какой-то дурацкой белой мантии — ее не было на нем, когда завязалась драка — потом снова помехи, и уже через минуту — какие-то панели, подуровень и контейнеры. Пауки по стенам, металлические нити труб, паутина из шлангов коммуникаций.

Заряд окончательно кончился, когда вокруг потух свет. Камера еще мгновение поплевалась в экран красным шумом и погасла. По пути внутрь ни в одном коридоре красных ламп не было. Это могли быть глаза дроидов-пауков или аварийный сигнал отказа самой системы, но гадать было бессмысленно. Если все сложится хорошо, Кес вернется на корабль уже через четверть часа. Пора готовиться.

Вейдер стер с панели окно трансляции, перенес в дальний угол ячейку голокарты. Бескрайний дол по ту сторону экрана встречал его кипенной белизной. Метель стихла, на часах было полшесторого утра. Дроиды с обвала разбежались, нескольких пауков заметало вхолостую остатками снегопада.

Вейдер повел плечом, размял мышцы. Корабль всколыхнулся от его движений, словно сбив сонный паралич. Болью кольнула спина.

Вейдер осмотрелся вокруг, задержал дыхание и прощупал Силой пространство: никого не было. Взрыв и в самом деле списали на непогоду, база спала, редкие дежурные в полудреме топтались по периметру. Даже в самом центре не ощущалось тревоги, что было странно.

Движение под завалом началось тогда же, когда Вейдер к нему подлетел. Видно было плохо, обзору все еще мешал снег, но фигура пробиралась наверх рывками, помогая себе бластером, подтапливая снег огнеметом. Он опустил трап, и тот не успел коснуться земли, как вместе с холодом и снегом внутрь ввались люди.

Вейдер не мог обернуться в кресле, слышал только шаги четырех ног и двойное сбитое дыхание.

— Порядок, шеф, — Кес закашлялся, но ободряюще стукнул по его креслу протезом. — Поднимай птичку.

— Это кто?

Кес захохотал, грохнулся на боковое кресло как был, пропитанный духом канализации.

Сзади кто-то смущенно прочистил горло.

— Твои легкие, — Кес довольно оскалился, стянул с себя грязную хламиду через голову и с сытым видом развалился на кресле.

— Химик?

— Вообще-то по первой профессии я доктор, — негромко оправдались сзади.

Вейдер поднял корабль с земли. Глухо стукнул трап. Не время выяснять. Возможности подготовиться к захвату у ученого не было, а значит на нем не было и следилок. Наверное.

— Меня зовут Аяларм Иногдалл, и я к вашим услугам, милейший господин.

— Я его чуток пришиб, — хохотнул Кес.

Послышалась возня, щелкнул ремень безопасности. Кес забросил на панель ноги, довольно прижал к животу кейс со спайсом и расползся в улыбке, как обожравшийся хатт.

Ледяной белой бездной их встречала буря.

Вейдер закрыл глаза.

Они влетели в ангар, обогнав на излете солнце.

Щит на воздушных воротах так и не подняли, и сначала Вейдер подумал, что обойдется.

Не обошлось.

В ангаре собралась делегация. Асока ходила из угла в угол, сцепив руки под грудью, и шипела на каждого, кто норовил к ней подойти. Какая-то мелкая зелтронка бегала за ней хвостом, что-то пыталась объяснить, и Асока от нее отмахивалась. Парни в робах — забрак и викуэй — таскали шланги и сгребали мусор, прибирая оставленный беспорядок. Джарри сидел на полу, подпирая ящики, курил и смотрел Вейдеру прямо в камеру. Рядом стоял молодой лысый мужчина, громила с хмурым взглядом притаился у выхода.

Когда приземлились, Вейдер специально долго не опускал трап — не хотел привлекать внимание своим видом. Кес помог быстро отцепить протезы; старичок-доктор страховал, пока Вейдер перебирался в коляску. Замедление никого не успокоило.

Первым спустился Кес, с невозмутимым видом держа кейс под мышкой. Он нашел на корабле какие-то старые шмотки и уже успел переодеться. Вейдер с доктором двигались сзади; химик мялся за его креслом, как жеребенок эопи. Асока посмотрела на них, поджала губы и отвела взгляд.

— Доставлено в лучшем виде, — Кес обращался к молодому парню рядом с Джаредом: — Лично в руки?

Тот подошел ближе и придирчиво осмотрел их компанию. Бросил взгляд на корабль, заглянул внутрь, бегло осмотрел корпус. Потом достал из-за пояса деку и набрал на ней сообщение. Она мгновенно мигнула, принимая ответ.

— Селосил сейчас подойдет. Это кто? — он указал взглядом за спину Вейдера. За спиной переступили с ноги на ногу и сглотнули.

— Иммигрант, — Кес нахально оскалился. — Внутри нам помог, просил вывезти с базы. Сам знаешь, как работает Банкир.

Джаред докурил самокрутку и лениво поглядел в их сторону. Асока безразлично осмотрела старичка.

Лысый парень сложил руки на груди и обласкал химика колючим взглядом с ног до головы. На самого Вейдера не обращал внимания. Про дроидов даже не стал спрашивать.

— Вот и сдашь его вместе с дурью. Мы уж проверим, — и поманил доктора к себе ладонью.

Вейдер перевел взгляд на Кеса — тому было плевать. Посмотрел на Джарри — тот закрутил себе новую папироску. Асока отвернулась и сверлила входную дверь глазами.

— Давай, давай, — Кес хлопнул химика по плечу. — Быстрей сядешь, быстрей выйдешь!

И доктор, с отчаянной храбростью расправив плечи, двинулся вперед. Потом встал и под прямым взглядом лысого начал отвечать, кто он и откуда, сколько лет работает на Банкира, и почем его взяли — за долги или обязательства.

Вейдер больше не обращал на них внимания. Он знал такие банды еще со времен Татуина, и у них все было просто. Химику-врачу пока ничего не грозило: хотели бы его прижать — уже бы ломали руки. Он смотрел на Асоку — она пылала в Силе и вполуха слушала что-то шепчущую ей лупоглазую девчонку. Мелкая уловила его взгляд и в ответ уставилась на него с интересом, словно в музее экспонат разглядывала. Он скривил губы: ну хоть что-то не поменялось в жизни.

Ему здесь было не место. Здесь было не место Асоке — нужно было вставать на ноги, хватать ее и вытаскивать из этого болота. Вейдер бы и в страшном сне не представил, что у нее возникнут обязательства перед бандой наркоторговцев. Как только он вернется, сразу пристроит ее во дворце. Он умеет быть убедительным, она согласится взять отряд… Освоится, а там уж будет не важно, где захочет работать: пойдет ли в Инквизиторий, устроится в СИБ или будет сопровождать его на «Вымогателе». Она умница, справится. Осталось только убить убийц.

Разговоры вокруг стихли, когда со скрежетом раскрылись входные двери. Вейдер оторвался от мыслей и огляделся. Громила резво отступил в сторону и пропустил вошедших. Все смотрели на них. Джаред поднялся с пола и потушил сигарету, в расслабленной позе Кеса впервые с ночи мелькнуло напряжение, Асока взвилась в Силе поломанным фонарем, мигнула и тут же затухла.

Впереди шел обросший длинными рогами датомирский забрак — крепкий, но явно повидавший жизнь. С одной стороны на его поясе болтался бластер, с другой — пистолет-пулемет. Его сопровождала свита из трандошанина и человека в полном боевом обвесе. Пол под их ногами гудел так, словно двигался отряд штурмовиков.

Бритый кивнул им и отступил от химика на шаг, раскрывая обзор. Кес подошел ближе. Асока дернула зелтронку за топ, едва та подняла ногу. Девчонка скосила к ней растерянный взгляд.

— Эл’Ке-е-ес! — на ходу воскликнул забрак, приглашающе раскинув руки. — Не мог вернуться без триумфа, да, старый ты ловкач?

Он протянул руку, даже не глядя на контейнер, и Кес, широко ему скалясь, стиснул ее у локтя. Забрак крепко его обнял и жестко ударил кулаком по спине.

— Кича с тебя спесь-то не сбила, а? — они, широко улыбаясь, боднулись лбами.

— А ты что же, батя, разочарован? — Кес оскалился, схватил забрака за рога и притянул его голову к своей.

Забрак громко засмеялся и потрепал его по шее, а потом придержал за плечо раскрытой ладонью, когда они встали друг напротив друга.

— Поздно ко мне твоя девчонка пришла, надо было раньше. Джар-то, смотри — одумался! — забрак кивнул в его сторону, и Джаред, дипломатично улыбаясь, им отсалютовал. — У вас же была команда — где один, там и другой. Не боишься отпускать?

— Да кто же его удержит? — хохотнул Кес. — А меня ты знаешь. Моя граница — небо.

— Ну да, конечно, — махнул забрак свободной рукой, — засрешь всю мою голубятню. Покажи лучше, что не зря увел у моего сына корабль.

Кес сделал шаг назад, достал кейс из-под мышки и ловко его раскрыл. Забрак засунул внутрь ладонь и наморщил нос, словно голыми пальцами копался в бантьем дерьме.

— Да чтоб эти выродки подохли! — он сплюнул на пол и брезгливо отряхнул руку. — Ну ничего, ничего, делу — время… И вообще, что это мы стоим в дверях? Скажут еще, что папашка Сел забыл про гостеприимство!

Трандошанин из его свиты гыгыкнул, и все как-то натянуто засмеялись. Селосил наглухо защелкнул кейс, забрал его из рук Кеса и направился к дверям, кивком пригласив следовать за ним. За их спинами сомкнулась охрана, лысый парень нахмурился и что-то шепнул Джарри, а потом двинулся следом, параллельно указав взглядом химику идти вперед.

Вейдер прищурился им вслед, оценивая представление.

Ну и кто это был? Губернатор?

Как бы там ни было, вслед за ними ангар опустел за минуту. Даже техники ушли, сонно пристроившись за громилой. Сразу же опустилась та тишина, которую хочется взять за глотку и задушить. Чтобы шипела, брыкалась, дрянь, и в пальбе подохла.

Долго она и не прожила.

Асока метнулась к Джареду, чтобы встретиться с ним прямым взглядом глаза в глаза.

Он вытащил из зубов самокрутку, смял потухший бычок в кулаке и выжидающе прищурился. Она влепила ему пощечину.

— Ну, — он негромко усмехнулся и раскинул перед ней руки, — давай еще.

И она дала. Еще два раза — разбила ему в кровь губы. Он не сопротивлялся.

Вейдер видел, как блестят ее глаза. Как дрожат у Джареда руки, когда она отступила.

— Он инвалид. Кес год провел на руднике. Как ты мог?

— Так было нужно, — Джаред утер рукавом губы. — Это был лучший шанс. Ты бы и сама разглядела, если б подумала.

— Это была авантюра!

Джаред поднял бровь. Асока шумно выдохнула, резко растерла лицо. Вцепилась в кожу ногтями: бесилась со своих же слов.

— Лучше скрути мне покурить, — справилась с собой она. — Только не Кесово кореллианское дерьмо.

Джарри молча достал из карманов смесь и бумагу, закрутил — только шелест шел, да первые птицы пели за гранью экрана. Асока стояла напротив, обхватив себя руками, и пошатывалась. Вейдер четко видел синяки под ее глазами, пятна масла на надетой наспех майке. Новости об их побеге наверняка застали ее среди ночи, а до того она, как и он, явно не смыкала глаз. Он помнил, как тяжело дался ей тот прерванный разговор.

Когда все было готово, и Джарри скрутил для нее папиросу, Асока наконец встретилась с Вейдером глазами, но в этот раз взгляд не отвела. Было в этом взгляде что-то… Что-то, чего он никогда не видел в свой адрес.

Она сделала несколько затяжек, а потом подошла к нему. Отвела руку в сторону, чтобы на него не шел дым.

— Я уже дважды тебя теряла, — ее голос стал необычно низок. — А сегодня похоронила в третий. Я понимаю, что тебе отвратительно чувствовать себя балластом. Но будь так добр, остановись.

Вблизи Вейдер видел, как ее трясло. Губы дрожали, и голос почти сломался. Она нервно закурила, старательно выдыхая дым в сторону, чтобы на него не попало.

— Неприятно, что ты научилась во мне сомневаться.

— Я не сомневаться в тебе научилась, — она резко мотнула головой. — Я просто научилась просчитывать последствия.

— Мне тоже есть, что терять.

Асока хрипло хохотнула. Слезы брызнули из глаз, и она утерла их рукавом.

— Ну да, ну да… — она всхлипнула едва слышно, но он услышал. — Кто-нибудь обязательно умрет, чтобы мы выжили, правда, Энакин?

Она еще раз затянулась, бросила помятый бычок под ноги и растерла по полу сапогом.

— Джедаи! — никто, кроме него, ее не услышал.

«Джедаи», — повторил про себя Вейдер.

Иронично.

Назад в палату его вез Джаред. С ним было удивительно приятно молчать. Вейдер даже попытался ощутить в нем Силу, вспомнив, что Асока представила его как юнлинга. И правда — Сила была, но едва теплилась. Где только спрятался тогда, когда он обрушил на Храм свой гнев?

— Как ты выжил? — это вдруг стало иметь значение.

Фанат… А ведь мог бы там умереть.

— Забрался в твой старый спидер. Он был быстрый, мне удалось выскользнуть.

Вейдер усмехнулся. Спидер был не быстрей прочих. Просто в пятьсот первом его узнавали издали вот и не стали стрелять.

— Говорят, Вейдер был когда-то джедаем, потому его и впустили стражи.

— К мастеру моего клана стражи шлюх впускали, — безразлично бросил из-за плеча Джаред. — Тут всего-то вопрос цены.

О да, лучше тут и не скажешь. В свое время Палпатин купил его за бесценок.

В палату прибыли, когда хроно на тумбочке показывало уже половину восьмого.

— Тебе принесли кислород, — Джаред помог ему перебраться на постель и кивнул на ящики у стены. — Хочешь, кого-нибудь позову?

Вейдер не хотел — да и Джаред об этом догадывался, иначе не стал бы спрашивать и еще по пути зарулил бы на базу и нашел или Асоку или их мохнатого санитара. Вейдер качнул головой, Джаред убрал коляску, помог расправить на постели подушку и одеяло и вышел.

Вейдер вдохнул глубоко. По сознанию наконец разлилась тишина.

Буря, частью которой он стал, стряхнула белый шум из сознания и дала ясность.

Сила струилась в его теле, текла по жилам. Там, в сердце шторма, она вновь напомнила, что он был ее единственным и любимым сыном.

Что стоили перед ней его убийцы?

Судьба их была предрешена. Вейдер сам был судьбою.

Он сомкнул глаза. На этот раз ему удалось заснуть уже через пять минут.

Когда он проснулся, все изменилось.

Дышалось легче. Мелкие переломы, беспокоившие с покушения, полностью срослись. Позвоночник укрепился, сцепился кость с костью и нерв с нервом и вроде бы не собирался развалиться на части от любого движения. Ноги по-прежнему не чувствовались, но таких чудес он и не ждал. У регенерации были пределы, против физики с биохимией не попрешь. Сила, при всем могуществе, не панацея.

Вейдер надел корсет, спрятал его под кофтой. Поднял сначала одну ногу, потом вторую. Все это время продолжал дышать — его сил уже хватало. Подошел к кислороду, взял с верхней коробки маску. Вместо смеси в баллонах обнаружились патроны для портативного регенератора. При отсутствии атмосферы не спасет, да и в ядовитой атмосфере тоже, но сейчас — сойдет. Вейдер вставил одну таблетку в маску, надел на лицо и переключил рубильник.

Вдохнул, выдохнул, снова вдохнул. Дышалось легче. Не было никаких звуков, никакого шума искусственных легких. Тишина оглушала. Да, конечно, в мягкой маске и без рабочих имплантатов в бой не пойдешь, но как же комфортнее…

В углу нашлось зеркало, и Вейдер привел себя в порядок как мог. Оглядел фигуру полностью: серая кожа, рваные шрамы, застарелые ожоги на лице. Голова большая и голая, как битский череп, бесцветные глаза. Сам-то он привык к отражению, но как только Асока его узнала? Почувствовала, наверно, что-то да даже сама не поняла…

Он нашел в углу раковину, очистил протезы, отряхнул одежду, застелил постель одеялом. По внутреннему ощущению, спал часов десять. Глянул на хроно — начало десятого ночи.

Теперь следовало выйти в свет, познакомиться с командой Асоки. Дальше на пути к трону у него будут лишь те, кого он встретит вокруг нее — ни больше и ни меньше. Другим не получится доверять, его личные контакты поднимать опасно. Недели уйдут лишь на то, чтобы ситуация отстоялась. За это время предстояло стать частью коллектива.

Вейдер почти слышал, как смеется в его ушах Палпатин.

Чтобы не пугать никого и поберечь спину, Вейдер воспользовался коляской.

Он еще в коридоре услышал гогот и задорное, переливчатое пение. Неровно сливались голоса — мужские и женские, пьяные и чуть трезвее. Вырвался вперед один мужской, но слова никак было не разобрать. То ли пели невнятно, то ли чужой язык…

Дверь в комнату была приоткрыта, и издалека виднелось, как льется красный закатный свет, как вытекает и разлетается бликами по напольным пластинам. Кто-то двигался внутри, поперек лучей, и тень причудливо играла на стенах.

Вейдер аккуратно толкнул дверь Силой.

Танцевала синекожая тви’лечка. Забралась прямо босыми ногами на стол и отплясывала там, перебрасывая из руки в руку полную кружку. Потом, на высоком аккорде, подскочила, допила, что в ней оставалось, и спрыгнула на пол. Прокрутилась вокруг своей оси, извиваясь лекками, и подступила к своему сородичу, а потом ухватила его за руки и потащила танцевать.

Он тоже был синекожим; сидел на полу, подпирал стену и пел на рилотском. Едва она дотронулась до него, как он тут же подскочил и ухватил ее под руки, а затем бросил под потолок, словно ребенка. Девчонка завизжала, затрепыхалась, и все вокруг рассмеялись вместе с ней. Тви’лек крепко прижал ее к себе, поймав на подлете, и утащил назад на пригретое место. Девчонка игриво сопротивлялась, но не всерьез, зато по пути успела схватить чей-то стакан с выпивкой.

— Эй, Кес, продолжишь? — задавленно проголосил парень, пытаясь отобрать у подруги бокал. — У меня тут… — тви’лечка все-таки отвоевала выпивку, — обстоятельства!

Под высокий перезвон гитары комната взорвалась смехом. Воевали за эль: девчонка вытянула руку и подняла стакан высоко-высоко, а парень все старался дотянуться так, чтобы не выпустить при этом ее саму.

Под общий гомон Вейдер въехал внутрь и нацелился на место перед диваном, а потом нашел взглядом Асоку. Тут же понял, что девчонке подсуживают: Асока невинно водила пальцем по коленке, удерживая бокал Силой так, что это скорее тви’лека за него держалась. Тут же увидела, что Вейдер смотрит, и незаметно подмигнула ему, а потом приласкала взглядом, словно никаких утренних проблем не было.

Он и сам не успел заметить, как непроизвольно улыбнулся. Это было как в молодости! Смешно и нелепо, как и сам он был когда-то смешон и нелеп.

Асока сидела в углу дивана, поджав под себя ноги. Пальцами одной руки сплетала Силу, а второй удерживала собственный стакан. Отпивала из него время от времени, перебрасываясь хитрыми взглядами с зелтронкой, и Вейдер тут же понял: лупоглазая знает.

Кес сидел сбоку от Асоки и продолжал лениво поигрывать на гитаре. Явно импровизировал, подстраиваясь под такт тви’лекской возни, и на каждый переломный момент подбирал особенно высокие ноты. Выглядел помято, зато расслаблено: стащил с себя раздобытую на корабле одежду, вновь остался в какой-то изношенной майке, штанах и с босыми ногами.

Вейдер оглядел других разумных: синекожие тви’леки все еще были заняты друг другом, зелтронка развалилась в кресле с декой и пачкой чипсов, мохнатый доктор сидел на стуле около стола и задумчиво мешал что-то в высоком стакане. Был даже тот химик, которого вывезли с базы — он смущенно наблюдал поверх своей кружки за представлением. А вот Джареда не было.

Когда возня затихла, Асока разочарованно вздохнула и отпустила Силу, а следом за ней тви’лечка сдалась на волю победителя. Упыхавшись, они вдвоем с ее парнем присосались к отвоеванному бокалу эля, а потом упали на пол и переплелись ногами, подперев собой стену.

— Энакин! — Асока наконец улыбнулась ему.

Кес пересекся с ним добрым взглядом, доктор и санитар поглядели с любопытством, зелтронка опять начала поедать глазами, и только тви’леки заявление проигноривали.

— Это тот человек, который сделал меня тем, кто я есть, — отрекомендовала его Асока.

Мохнатый санитар что-то профырчал, и зелронка вместе с Асокой разом расхохотались. Первая чуть не просыпала чипсы себе на живот, а вторая, отсмеявшись, уже стучала зубами по кружке с элем.

— Что он сказал? — стало даже интересно, с какой стороны эта компания знала Асоку.

— Ну, — махнула рукой зелтронка, второй придерживая чипсы и деку, — чтоб, значит, мы все валили отсюда, а то у планеты случится заворот кишок.

И тут уже загоготали все, даже тви’леки. Асока прыснула прямо в кружку, чуть не подавившись и не облив себя остатками эля. Пурпурная кожа зелтронки пошла пятнами, и она снова уткнулась носом в свою деку.

— Дословно выражаясь, — фальцетом поправила Асока.

— Да ладно, Гик хорошо перевела, — загоготал Кес.

Бедную Гик теперь вообще стало не видно за пачкой чипсов.

— А ведь если бы не этот человек, меня бы здесь сейчас не было, — Кес внезапно ударил по гитаре и рванул голову назад, сбросив с лица волосы. — Этот дьявол пробрался со мной сквозь бездну мира — туда и обратно!

Он подскочил с места, небрежно бросил гитару на диван. Глядя на него, отдышавшаяся Асока в ухмылке скривила губы и поднялась следом.

— Я же сегодня заново родился, брат, — Кес в два шага оказался прямо напротив Вейдера. Пьяно пошатнулся, но глаза были налиты кровью — дикие и живые. — А все это ты! Спасибо.

Он протянул ему руку, Вейдер сжал ее у локтя протезом. Ощутил, как Кес сжимает его предплечье в том месте, где еще оставалась живая плоть.

Асока, сияя хищным взглядом, подкралась сбоку. В прозрачной бутылке плескалась какая-то желтая дрянь, а на пальце висела большая кружка для кафа.

— Кес мне сказал, что доктор тут специально для тебя, — она задорно махнула головой за плечо. Химик смущенно отсалютовал им своим бокалом. — Пока ты спал, мы с ним немножко поболтали, и он клянется, что, исходя из твоих анализов, тебе позволен алкоголь.

Кес хохотнул и перехватил у нее из руки кружку.

— Но лишь в малых дозах! — попытался оправдаться доктор. — В медикаментозных целях!

Тви’леки со своей стены громко хохотнули, и зелтронка прыснула из-за пачки чипсов. Мохнатый санитар что-то профырчал на своем зверином, весело кося на химика взглядом.

Асока ловко скрутила с бутылки крышку и наполнила чашку желтым пойлом по самую каемку.

— Таков путь, — она торжественно передала Вейдеру выпивку.

— Традиция, — оскалился Кес и зычно вскрикнул: — До дна!

Он выхватил у Асоки бутылку и запрокинул ее, присосавшись к горлышку. Асока, как-никак соблюдая традицию, опустошила собственную кружку; за столом звонко чокнулись химик с санитаром, а тви’леки присосались к одному на двоих стакану.

Вейдер усмехнулся, убрал маску и сделал один большой глоток.

В последний раз он пил с дочкой Айсарда, так неудачно оказавшейся рядом на одном провинциальном балу. Отказываться было недипломатично, вплетаться в местные интриги — глупо, и все, что им оставалось — составлять компанию друг другу. Она там была на задании любимого папочки (дававший бал функционер через два месяца присел на десять лет за растрату), а он — на инспекции стройки военного орбитального завода (весьма унылой, его даже не пытались подкупить, не то что убить), и вдвоем им было не так тошно, как по-отдельности. Исанне даже нашла для него какой-то брутально выглядевший напиток, который он, разумеется, не пил — но который периодически отпивала она и сообщала об ощущениях.

Сейчас же Асока от души бахнула ему кореллианского виски. Вейдер забавлялся, пока допивал кружку: все остальные из таких же пили эль. Но это Кес назвал его братом — ему и делить бутылку, и он ни капли в ней не оставил. Не оставил и Вейдер. Сила с ним, уж опьянение он как-нибудь переживет.

— Добро пожаловать домой, — Асока склонилась над ним и мазнула его по щеке губами.

Допив и тряхнув головой, Кес выбросил склянку, оскалился во все тридцать два зуба и дружески потрепал его по плечу.

Потом налили еще, потом выпили, потом зелтронка подскочила, как ужаленная, и выудила из плиты дымящуюся закуску. Всячески демонстрировала вину, пока складывала все в общую чашку, но по ухмылке Кеса становилось ясно, что ничего нового сейчас не происходит.

— Гик вообще-то любит готовить, — задорно шепнула Асока, передав Вейдеру какие-то неаппетитные зеленые завитки, — но копаться в охранных сетях базы она любит еще больше.

Вейдер улыбнулся, глядя на розовощекую девчонку. Сдвинул маску, бросил в рот один завиток — оказалось вкусно. Было похоже на какое-то водорослевое тесто. Девочка выглядела лет на семнадцать и напоминала ему Асоку в те годы, когда ещё ничего не поменялось.

Кес снова взялся играть. Сначала лениво перебирал по струнам мелодии, время от времени останавливаясь, а потом и вовсе слился с гитарой. Все это время он продолжал пить и с каждым выпитым стаканом все дальше уходил в себя. Компания не обращала на него внимания: видимо, привыкли.

— Кес, а давай свою старую? — окликнула его тви’лечка. Она зажимала стакан между коленями, уронила голову на плечо приятеля и обвила лекками его шею. Тот расслабленно курил, довольно прикрыв глаза, и придерживал ее за талию рукой.

Кес звучно рванул по струнам протезом. Они некрасиво лязгнули с длинным металлическим перезвоном. Он закрыл глаза, на мгновение склонил к гитаре голову, а потом запрокинул ее назад, смахнув с лица волосы. Опять начал бесцельно перебирать струны и что-то неразборчиво, бессвязно шептать — будто судьбу заговаривал. А потом внезапно запел:

Да! Теперь решено. Без возврата

Я покинул родные края.

Уж не будут листвой крылатой

Надо мною звенеть тополя.

Он пел негромко, но все другие теперь молчали. Они слушали, а он бил по струнам, не щадя гитару, да так и не открывал глаз.

Низкий дом мой давно ссутулился,

Старый пес мой давно исдох.

На корелльских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне бог!

Асока переглянулась с Гик, неслышно встала со своего места и вышла из комнаты, зажав в кулаке вибрирующий комм.

Я люблю этот город каменный,

Пусть обрюзг он и пусть одрях.

Пыль густая горит окалиной

В облаков золотых кудрях.

Тви’леки плотнее сцепили объятия. Девушка опустила пиво на пол, зажмурилась и с каким-то отчаянным надрывом прижалась губами к виску друга.

А когда ночью светит месяц,

Когда светит... черт знает как!

Я иду, головою свесясь,

Переулком в знакомый кабак.

Кес промочил глотком эля горло и сразу запел громко, хрипя и ломая голос:

Шум и гам в этом логове жутком,

Но всю ночь напролет, до зари,

Я читаю стихи проституткам

И с бандитами жарю спирт.

Сердце бьется все чаще и чаще,

И уж я говорю невпопад:

«Я такой же, как вы, пропащий,

Мне теперь не уйти назад».

Он жмурился, хлестал по гитаре протезом и едва не ломал струны. Гитара звенела, чуть не лопалась на излом. Лицо, обращенное против света, жгла лампа, растрепавшиеся волосы искрами взвивались над головой.

Музыка металась в четырех стенах, травила воздух, выворачивала что-то в слушателях наизнанку. Асока неслышно вошла в помещение и привела за руку белокожую женщину в длинном черном платье без рукавов. Она была хороша собой и двигалась так плавно, словно летела; струящееся платье тянулось за ней шлейфом. Асока указала ей взглядом на свободное место рядом с Кесом, а сама прошла к Вейдеру и встала за его спиной.

Тви’леки сжались на полу, обнявшись, будто сплетшиеся клубком звери. Мохнатый санитар пил во второй раз за весь вечер. Гик оторвалась от деки и, зачарованно глядя, как Кес поет, потягивала эль.

Кес будто успокоился, выплеснув всего себя в эту песню, и вскоре почти затих. Потом любовно провел по грифу рукой — гитара отозвалась благодарным звоном. Он закончил так же негромко, как начинал:

Низкий дом мой давно ссутулился,

Старый пес мой давно издох.

На корелльских изогнутых улицах

Умереть, знать, судил мне бог.⁽¹⁾

И замолчал. Гик, сверкая мокрыми глазами, ему захлопала, и Асока поддержала ее улыбкой.

Кес некоторое время просто смотрел перед собой, а потом нахмурился, прочистил горло и допил все остатки эля из кружки.

— Хватит с меня на сегодня, — его голос звучал ниже обычного. Он удобно перехватил гитару за гриф. — Ган, продолжишь дальше?

Он встал, передал гитару тви’леку, скользнул взглядом по женщине в черном платье и словно задумался над тем, стоит ему уходить сейчас или ещё подождать. Когда тви’лек заиграл, он все же решил остаться. Достал откуда-то самокрутку и закурил, пустым взглядом тараня стену и сбрасывая пепел в стакан.

Ган пел красиво и на своем языке: ничего нельзя было понять. Асока склонилась над Вейдером сзади, положила голову ему на плечо и переводила, время от времени потягивая эль: тут он поет про звезды, а тут про рабство. Тут про то, что нырнуть под бластер проще, чем прожить жизнь. Тут про каньоны Рилота, а тут про тридцать лет на чужбине. Тут про войну и смерть, а тут про джедаев…

Время от времени Вейдер отпивал по глотку из ее кружки и все поражался тому, что эль не кончается. Асока принесла остатки закусок со стола, уложила Вейдеру на колени, и они вдвоем обсыпали его с ног до головы крошками: тряси, не тряси — не вытрясешь. Алкоголь понемногу начинал брать свое, и впервые за долгое время Вейдер не хотел ему мешать. Можно было, конечно, но в чем смысл? Завтра будет тот же день, что сегодня, любые новости задержатся. И, по крайней мере, в этой компании он мог позволить себе расслабиться. Едва ли это хоть когда-то получится в Империи.

Асока уселась рядом с Вейдером на полу и понемногу засыпала на его плече. Тви’лек уложил на колени подругу и продолжал неловко перебирать струны, играя все тише с каждым разом. Гик будто спала с открытыми глазами, глядя куда-то в пространство поверх Кеса, выключила деку и уже ничего вокруг не замечала.

Кес сидел, широко раскинув ноги, согнувшись почти пополам, и тяжело опирался локтями в колени. Окурок выпал из его пальцев, он зарылся руками в волосы и глядел перед собой, не моргая. Напряженная спина вздыбилась под майкой и, казалось, пропало даже дыхание. Женщина — блондинка — которую привела Асока, застыла рядом фарфоровой куклой.

Потом Кес резко подскочил с дивана и вышел, не оглядываясь. Через минуту за ним вышла и женщина. Потом тви’лек перестал играть, положил гитару рядом с собой на пол и, аккуратно подхватив на руки спящую подругу, направился за ними следом.

Асока клевала носом плечо Вейдера, сонной тукой повисла на его кресле.

Будить ее не хотелось, идти спать в палату тоже. Должна же быть на всей базе хоть одна приличная кровать? Он оглянулся вокруг, нашел глазами Гик: с тех пор, как Кес ушел, она вновь сменила объект своего интереса и опять пожирала Вейдера взглядом.

— Надо вам кровать найти, да? — быстро смекнула она.

Вейдер кивнул. Понадеялся, что она имела ввиду все-таки две разные кровати.

Девчонка, сонно зевнув, проворно поднялась с кресла и заковыляла к выходу, прихрамывая на отлёжанную ногу.

Кровати, разумеется, нашлись.

1) Кес поет измененный вариант песни «Москва» (на стихи Сергея Есенина). Слушать тут https://music.yandex.ru/album/10441/track/110472

Вернуться к тексту

Наутро Вейдер понял, что никто из группы на самом деле здесь не жил.

Как Асока объяснила, сама по себе база принадлежала «Сыновьям», а вся их группа: она сама, Гик (которая была Лаурой), Ган и Гасмира, мохнатый Алек и Эл’Кес — тут лишь квартировали, пока готовились к проникновению на Кессель и возвращали Селосилу долг за него. Селосил, с ее слов, был крайне непрост, но справедлив, в меру честен и всегда держал слово. А еще на дух не переносил наркобарыг и заживо четвертовал работорговцев.

— Тогда зачем мы крали спайс? — уточнил Вейдер, сидя на полу и выковыривая материнку из головы дроида. Это был тот самый бедняга, которого он почти полностью разобрал перед тем, как вылететь к полюсу.

— Ну… — Асока ухмыльнулась и свела два контакта на верстаке. Заискрило так, словно она голыми руками сплавляла джедайский меч. — Плана-то нам Сел, конечно, не рассказал, но я уверена, что пайки не обрадуются, когда узнают, что Банкир вместо того, чтобы заниматься продажами, решил сам варить дурь.

— А Банкир?..

— Местный авторитет, — Асока разомкнула контакт, дернула и выбросила через плечо сплавившиеся провода. — Поднялся на том, что дает в долг, но лучше сдохнуть, чем оказаться у него в должниках. Да спроси хотя бы Дока, чем он ему обязан.

Доком после пьянки прозвали малахольного врача, вывезенного с полярной базы, но он вроде бы не возражал.

— А что власти?

— А что власти? — удивленно хлопнула глазами Асока. — Энакин, да Сила с тобой, мы же во Внешнем кольце!

Действительно. Интересно, кто же все-таки из авторитетов здесь был губернатором, и с кем это Асоку связывали непростые отношения?

Кабал был в секторе Маягиль, на самой границе с Сесвенной, и все здесь, на тысячу парсеков вокруг, было зоной влияния Таркина. Губернатор наверняка его человек, как и большая часть авторитетов. Кто-то наверняка работает на соседних моффов, а кто-то на СИБ, но вряд ли их влияние существенно…

— А как Селосил смотрит на то, что пригрел под боком джедаев?

— Да известно как! — Асока запыхтела, переворачивая ржавую болванку. Если не знать, что это когда-то было дроидом — так и не разберешься. — Делает вид, что нас нет, а доволен, как обожравшийся хатт! Сам же пристрелит первого, кто заикнется про нас имперцам.

Значит, хочет укрепиться за их счет и, скорее всего, не подавал рапортов, даже если и работал на Уилхаффа. Это обнадеживало.

Асока начала паять провода в заднем гнезде, искры мухами разлетались от верстака. Вейдер наконец достал материнку, стряхнул с нее пыль с опилом, проверил на свет — целая.

— Ну, давай! — она развернула к нему спиной подготовленную для манипуляций болванку. Вейдер Силой поднес плату к ядру, аккуратно вдавил в прорезь. Загорелись лампочки. Асока, напевая под нос какую-то дурацкую песню, принялась за последние штрихи.

Вейдер довольно откинулся на своем кресле и сбросил руки на подлокотники, наблюдая за ней: оставалось только аккуратно соединить между собой и прикрепить к гнездам нужные провода. Все-таки Асока была умницей, и вместо того, чтобы промышлять бандитизмом, оказавшись в тени закона, честно зарабатывала на хлеб ремонтом. Даже предложила также устроиться и ему, заявив, что точно знает, где предложить услуги механика. Это ведь было Внешнее кольцо — разумеется, тут были гонки! Можно было даже вспомнить молодость и пойти пилотом: все-таки победители вхожи в высшие круги сектора, а в высших кругах нашлась бы и закрытая информация… Но он был слаб, а по его следу наверняка послали убийц, и гонки привлекли бы внимание. До команды же Асоки, какой бы она ни была, никому дела не было.

— И что умного ты нам скажешь? — пропела Асока, с щелчком закрепляя голову дроида-медика на массивном шейном кольце.

Вейдер оторвался от спинки кресла, чуть наклонился вперед. Первые несколько секунд ничего не происходило. А потом дроид наконец ожил.

— Понял, — он задумался и помолчал. — Понял.

Вейдер увидел, как у Асоки опустились руки.

— Первичное сканирование выполнено. Са-турация в нор-ме.

Асока воспряла духом.

— Ну это точно не про тебя, — попыталась пошутить Асока.

Медик закрутился вокруг своей оси, попытался встать с верстака. Репульсоры ему еще не вставили, так что выбраться не получалось. Асока ловко подхватила его и удержала, пока он вырывался.

— Обнулить блок памяти, — она быстро щелкнула что-то на панели управления. Та вывалилась наружу кишками проводов. — Привести матрицу к базовым настройкам.

Дроид загудел переклинившим светаком и хорошо, что не начал искриться. Асока резво вырубила его, запихнула назад под корпус провода и для надежности закрепила скобами. Потом перезагрузила.

— Может, и ядро ему прочистим? — глядя на все это, прикинул Вейдер.

— Да ладно, сейчас все будет! — Асока, как когда-то, не видела препятствий.

Все так и стало, но спустя два часа. Чтобы дроид мог не только болтать, но и работать, пришлось прочищать ему кроме ядра еще и манипуляторы.

Зато Док оценил: зашел в мастерскую, скептично глядя на металлолом, и осуждающе покосился на измазанного маслом Вейдера. Недоверчиво подошел к дроиду, потыкал по панели, а потом, восторженно раскудахтавшись, утащил Вейдера, как он был, в опостылевший лазарет.

Потом были бесконечные анализы, потом тесты и однотипные комментарии дроида, потом еще раз тесты и снимки.

— Это поразительно! — воскликнул наконец Док, бешено настукивая на своей деке в темпе дворцовой секретарши. — Ваш случай на девяносто процентов пересекается с описанным из частной практики Ван-Вала Вагоса! Вам, конечно, мистер Энакин, это имя ничего не говорит, но он светило современной медицины, и его диссертация по пульмонологии три года назад взорвала научный мир!

— Да неужели? — Вейдер даже не пытался имитировать интерес. — А что позвоночник?

Ван-Вал, в конце концов, еще пять лет назад сделал с его легкими все, что мог. Он же выступал против вживления протезов: они не обеспечивали тот объем насыщения кислородом, какой давала дыхательная система в костюме. Позже поменяли трахею, когда смогли смоделировать вживление новой без риска для оставшегося объема легких — те самые десять процентов различия.

— Позвоночник? — растерялся Док. — Ах, да, позвоночник! Ну так это же просто!

И быстро разложил его на кушетке, приставив сбоку дроида. Тот еще раз его просканировал, уже без всяких анализов. Потом, не предупреждая, впился иголкой в тело, засветил лазером и принялся возить по пояснице манипулятором.

Вейдер подумал, что как только вернется на службу, точно сконструирует пару пыточных по мотивам оставшихся впечатлений.

— Всего-то вставить на место хрящ и зарастить канал! — отмахнулся от скучной проблемы Док. — Я таких по нескольку штук в год латал, когда кто-то падал в шахтах. Пустяки!

Пустяки.

— Я не могу двигать ногами. Спинной мозг поврежден. Неужели ты сам не видишь?

Док посмотрел на него удивленно, а потом глянул на свою деку. Потом встал и что-то щелкнул на дроиде: тот резво оторвал от тела манипулятор и закопошился.

— Нет, — уверенно ответил Док, — не вижу.

Вейдер прикрыл глаза, ощутил, как внутри пробуждается страх. Мерзкий, уродливый, давно позабытый. Тот, что кошмарами вырывался в явь перед смертью матери; тот, что наживую грыз каждую ночь перед смертью жены.

Его Сила была при нем. Почему она ошибалась? Он потянулся к ней, хотел еще раз нырнуть в медитацию…

Внезапно ногу пронзило болью. Смешной такой болью, нелепой, словно кто-то щиплет исподтишка.

— Ну? — Док смотрел на него требовательно. В руках держал щипцы, которыми сжимал бедро.

— Чувствую, — в шоке выдохнул Вейдер. — Как?

— А как вы дышали без маски?

Силой. Он дышал Силой, но не думал про то, как именно усиливает ей функции легких: он все же был воином, механиком и пилотом, а не врачом. Представлял просто, как нездоровое внутри разжимается, как неподвижные клетки вновь двигаются по известным и правильным законам, как живые забирают на себя нагрузку с мертвых.

Во времена джедайства ему говорили, что у него не получается исцелять от нетерпения, что медитация и контроль — основа целительства. Оглядываясь назад, Вейдер замечал за собой в настоящем куда больше выдержки и концентрации, чем в пору джедайства. Значило ли это?..

— Можно взглянуть на снимок легких?

Док, пожав плечами, протянул ему деку. Там как обычно было белым-бело, но самый большой черный островок по центру, это Вейдер точно помнил, раньше почти не касался тени сердца. Сейчас он ее пересекал.

Вейдер закрыл глаза, отдал деку доктору и ощутил, что не может дышать. Маска была на нем, все работало… Он сорвал ее рукой. Вдохнул глубоко, не касаясь Силы, закашлялся от рези в гортани. Глотнул еще, глубже, плюнув с высокомерием молодости на здравый смысл, и закашлялся вновь — громче.

Док засуетился вокруг, закудахтал как нуна-наседка, глупо обозвал его на своем врачебном канцелярите, пихнул маску под нос.

Вейдер дышал.

В год после Мустафара он пытался вновь отработать практики целительства, но тогда следовало лечить голову, а не легкие. Он в то время, разумеется, не понимал, и срывался, и бесился, и злился, и сносил головы. Носился, как бешеный, за джедаями, строил флотских, нарабатывал черную репутацию. Его боялись пуще смерти уже ко второму году Империи, ставили в пример офицерью. Таркин в то время едва на него не молился, видя воплощение Доктрины. Разумеется, никакое целительство не работало, он про него и забыл. Зачем изводить себя надеждой, когда работает дворцовый госпиталь? Вагос взял его под крыло, написал с него диссертацию, запатентовал едва ли не пятую часть костюма…

И пошла Империя, пошла жизнь. Некогда было мечтать о несбывшемся. Только Палпатин иногда пенял ему на бездействие и возвращался к его легким в разговоре. Вейдер сначала принимал это за издевательства, потом за иронию, а после и за традицию.

Какой же он близорукий идиот… Ничего не поменялось с юности!

Вейдер открыл глаза. Над ним завис медицинский дроид, угрожающе наставив на него шприц. Во все стороны нелепо торчали на скорую руку сваренные детали. Нет, все-таки он сделает по этому типу дроида-дознавателя, как только вернется в Империю!

— Отбой, — прогнусавил Вейдер в маску, перехватывая ее из рук перепуганного Дока, уже успевшего достать коммуникатор. — Никаких больше сюрпризов с дыханием.

Док смотрел на него недоверчиво. Дроид со шприцом не отступал.

Вейдер запахнул на груди рубашку, подтянул к поясу штаны и встал на ноги.

Дни тянулись медленно и раздражали больше сенаторов, лоббирующих каждый свою дрянь на очередном утверждении бюджета. Днем Вейдер помогал Асоке с работой, вечером — до потери себя уходил в медитацию, исцеляя легкие. Проблема была застарелой, прогресса почти не наблюдалось, злость на собственную глупость жгла изнутри углями. Для активных действий он все еще не восстановил здоровье, для серьезных планов — слишком мало знал. К концу первой недели, когда во дворце поняли, что триумфального возвращения не будет, Вейдера объявили находящимся при смерти, поделили управление флотом между его тремя замами, бросили отговорку прессе и на том замолчали: ждали.

Все было тихо: никаких новых лиц, никаких нежданных приключений, никаких бытовых проблем, — ни единого намека, что его убийцы идут по следу, чтобы закончить начатое. Это и волновало. Впрочем, остатки костюма наверняка нашли — дюрасталевые части пережили бы пожар — а вот от тела могло ничего не остаться. Выживание само по себе было немыслимо. Убийцы могли и обмануться. Однако рассчитывать на это было опасно, и Вейдер всю неделю проверял людей, с которыми свела судьба.

С тви’леками все было ясно еще с самой пьянки — раб раба увидит издалека. Они так цеплялись друг за друга, что и слепой бы понял, что их когда-то разлучали. Лекку мужчины двигались неравномерно, и левый уступал в подвижности правому. Еще будучи на Татуине, Вейдер видел, как на рынке метят рабов. Когда не хотели портить красивое тело, жгли с задней стороны шеи, прямо под хвостами, чтобы сразу не бросалось в глаза. Традиция была старой и грязной, ставили метки не всем, но хозяева любили смирять особо строптивых, и Вейдер бы поручился, что клеймо было не только у парня, но и у девчонки. Оба были верны только друг другу, все прочее их не интересовало.

Мохнатый экзот, Вейдер даже припомнил, что видел таких много лет назад на Орто-Плутонии, судьбу имел прозаическую. Хотел увидеть космос, прибился на панторанское судно да так и застрял там в первый имперский год. Когда сошел на Кореллии покорять галактику, впервые столкнулся с бюрократией. На регистрации его не записали, потому что вид официально не принадлежал к списку разумных рас и барахтался где-то между полу-разумными и примитивными цивилизациями. Работал в госпитале за еду.

Пока он мычал, перематывая Вейдеру грудь, за него болтала Гик, а Вейдер поверхностно копался в примитивных мозгах: там не было даже установки лгать — родная культура не давала прецедента. Зато стало ясно, почему вид не вытащили из примитивов. Доверять такому было, разумеется, можно, но от греха не стоило.

Сама Гик оказалась на Кореллии вместе в зелтронской миссией, которая от чего-то решила, что насыщенный металлом воздух придает особый шарм культурному обмену между народами. Вышло там у них что-то или нет, она не сказала, зато в красках описала первую встречу с Джарри, когда тот, хрипя на последней турбине болида, приземлился прямо у ее ног.

— Да ее тогда надо было видеть! — хохотала Асока, скручивая проволоку с катушки внутри магнита. — С ней же тогда мамка была, и эта святая женщина, что бы ты думал? Прослезилась, умилилась и сказала, что домой Лаура может не возвращаться! Мы с Джарри, конечно, обалдели. А эта, — она кивнула головой на сияющую Гик, — прыгала довольная, будто та не из дома ее выгнала, а новый звездолет подарила!

Вейдер, конечно, еще долго мог бы слушать про семейные ценности на Зелтросе, но его интересовало нечто другое. Сейчас, когда он прислушался к Гик и глядел на нее не только глазами, но Силой, он видел в ней отзвук. Сильнее, чем в Джарри, слабее, чем в Асоке, но Асоку-то и воспитывал Храм.

«Почему ты мне врешь?» — хотелось спросить у нее.

Она бы посмотрела на него и сказала, что говорит ему то же самое, что и он говорит ей.

Как? Как он мог рассчитывать на ее доверие, не доверившись сам? Да и как возможно было довериться?

Вейдер провел с ними достаточно времени, чтобы понять, что тут никому не было дела ни до Республики, ни до Империи. Но одно дело — принять мир вокруг, и совсем другое — принять того, кто этот мир олицетворял.

Джарри, Кеса и саму Асоку проверять было сложней. Не нужно было их спрашивать, чтобы увидеть, как они не желают раскрываться. С Джаредом и Асокой все было ясно — они были формальными джедаями, несмотря на пограничный статус первого и изгнание второй, и они бы погибли, если б не научились прятаться и молчать. Эл’Кес же…

Пришлось рискнуть и ночью, пока Гик спала, выкрасть у нее прокаченную деку и взломать имперский датабанк. Пока подбирались пароли, прочитал про местного губернатора, чтобы в лицо знать того, кто зарится на Асоку. Тот был почти пожилым, правил уже лет десять, семьи не имел. Остался еще с Республики, ловко обходил острые углы и во все времена оставался при власти. Популист и приспособленец. Не был похож на того, кто стал бы тревожить баланс в системе ради женщины. Определенно был заменяем. Как Асока вообще с ним пересеклась?

Дека подала сигнал о том, что пароль подобран. Вейдер свернул досье на губернатора и выбросил его из головы — много чести еще и мараться. Данные на Кеса нашлись быстро. Начать решил с судимости и быстро выяснил, что фамилия у него была Сакел, и год назад он был пойман с поличным при попытке проникновения в Центральный госпиталь Корусканта. Было указано, что он пошел на контакт со следствием, но ход дела оставался в ведомстве СИБа и был скрыт из общих баз. Болтливая Гик поделилась, что тогда у него выходил из строя протез, и Кес, как обычно, решил взяться за проблему радикально…

Вот только Вейдер точно знал, что в то время они уже осели на Кабале. Если Кес хотел выкрасть те же протезы, что были у самого Вейдера, то глупо было забираться так далеко и подставляться под столичную систему безопасности. Это же все — военный баланс, проще и взять их у военных — тут перехватить поставку, там убрать интенданта… Почему Корускант?

На его вопрос о том, как он вообще потерял руку, Кес только опустил голову. А потом ответил неохотно, что отдал ее еще в то время, пока сортировал металл на заводе.

— Ну а ты? — спросил он, глядя прямо в глаза.

Вейдер улыбнулся одними губами: привычка, которая начала у него здесь появляться кривым отражением их улыбок.

— Дрался с одним джедаем, — не стал вилять он. — Вот только Асоке не говори — не поймет.

Кес смерил его оценивающим взглядом, фыркнул. Вейдер точно знал, что ни про Империю, ни про цену его протезов Кес ей так ничего и не сказал.

— А что джедай?

Вейдер прекратил выкручивать гайки с щитка сервопривода, расправил плечи. Внутри кольнул и успокоился позвоночник. Они как раз чинили протез Кеса, и помощь была прекрасным предлогом для общения. А еще для того, чтобы проверить состояние железки — не верил Вейдер в то, что его руке требовалась замена.

— Ушел, — низко ответил Вейдер.

Кес скривился — Вейдер внимательно следил за его реакцией. Доверять ему было бы столь же опрометчиво, как глупо — разбрасываться его доверием. Вейдер при первой же возможности навел справки — никто, кроме них, никогда не проходил бурю. Люди Асоки спасли Кеса от тюрьмы, и он чувствовал себя им обязанным. Чувствует ли он себя столь же обязанным Вейдеру, как и ей?

Он касался Силой его разума — Сила молчала. Лезть глубже он не рискнул. Очень закрытый, резкий человек. И протез его работал исправно — группе он наврал, зато привлекался до этого за шантаж, мародерство и разбой. Статьи совсем другие — такие люди не идут на воровство просто так…

— Асока смотрит на тебя такими глазами, что я за нее боюсь, — внезапно выдал Кес. — Она была не в себе, как только тебя нашли. Джар едва ее удержал, чтобы она не рванула назад на завод, и даже Гик, уж на что она за ней хвостом таскается, феромонила ей мозги… Ты потом оклемался, да и с Селом надо было вопрос решать, но, по-моему, она снова стала интересоваться Кесселем и хочет открыть охоту за тем, кто тебя покалечил.

— Это было восемь лет назад, — Вейдер скривил губы от воспоминаний.

— Вот сам ей про это и скажи. А то уж она найдет.

Вейдер задумался и пришел к мысли о том, что доверие и его отсутствие как-то вдруг стали равнозначны. Не расскажет — Асока приведет беду ему на голову, расскажет — сама станет той бедой. Но последнее он хотя бы мог контролировать…

«Оби-Ван сделал это со мной», — планировал сказать он, как только зайдет в мастерскую.

Вейдер вошел, за спиной на сквозняке хлопнула дверь, тропическое солнце искрами разлетелось по зеркалам дюрастали, прострелило глаза иглометом.

«Он сделал это, потому что верил, что так правильно. Я его веру не разделял», — было тем, что он сказал бы следом.

На диване в мастерской сидела Асока. Рядом развалился Джаред, а сбоку стоял тот лысый парень, который в начале, после возвращения с полюса, встречал их в ангаре.

— Это даже хорошо, что ты здесь, — бросил он ему первым, еще до того, как Джарри и Асока его заметили.

Асока зияла в Силе черной, голодной дырой. Вейдер бросил взгляд ей в глаза — черные. Она была в бешенстве, и она молчала. Джарри напряженно курил, смотрел в одну сторону, дышал на нее дымом.

— Есть работенка, — продолжил парень. — Сел просит, чтобы вы прогулялись до одной точки и там решили проблему. Ничего сложного в общем-то. Нужно просто показать ребятам, кто там хозяин.

Асока вскинула черные глаза к лысому и сцепила зубы так, что заходили скулы, отобрала у Джареда сигарету и закурила. Он достал еще одну. Мастерская потонула в белом мареве дыма.

— Что-то особенное? — уточнил Вейдер.

Не стал бы никакой авторитет доставать из рукавов козыри ради дел, с которыми могли справиться шестерки.

— Там джедай, — обронила Асока, выдохнув плотное кольцо дыма в потолок. — Надо его убрать.

Они выехали вдвоем, не захотели брать для этой цели остальных. Вейдеру было все равно, но Асока была уверена, что их ждет какой-то недобитый юнлинг, падаван или вообще самоучка, чудом переживший истребление. Она не хотела, чтобы другие видели, как они будут драться со своим.

Джарри ничего не возразил, только обнял ее напоследок и посоветовал не светить мечи: слухи ползут быстро. Его товарищ, выдавший им задание, крепко хлопнул Асоку по плечу и покосился на Вейдера. Не обязательно было потрошить его голову, чтобы прочитать, что Асоку он ценил, а Вейдеру не доверял.

— Ты же говорила, что мы работаем с ними временно? — уточнил Вейдер, когда они сели на спидер в ангаре и вылетели прямо в закат.

— Так и есть, — Асока летела быстро и резко, как никогда не летала, пока ходила у него в падаванах. — Но Сел не хочет нас отпускать, а мы не в том положении, чтобы брыкаться.

Мимо пронеслись внешние строения базы, посадочная площадка и караулка. Асока махнула сторожу рукой, когда пролетала мимо — сторож лениво поднялся и щелкнул клешней по тумблеру. Силовое поле, преграждающее выезд, мигнуло и тут же погасло.

— Что не так с нашим положением?

— Ты, — Асока резко взяла влево, спидер тряхнуло и повело крылом. — Я одна ничего не стою, но ты — инквизитор в опале, и Альянс не прикроет тебя, как меня. Селосил дает крышу, надо отрабатывать.

Вейдер машинально сжал протез на ее талии, впился пальцами в бок. Асока вздрогнула, спидер подскочил, взял кривую дугу и дернулся. Вейдер выровнял его Силой.

— Ты сделала неправильный вывод.

— Неужели? — в ее голосе скрипела злость. — Я проверила, да и Сел наверняка тоже — тебя не должно было быть на Кесселе. Там вообще не держат джедаев. А если ты туда пришел с той же целью, что и мы, то все еще хуже!

— Почему?

— Да потому что тогда, кроме имперцев, придется сбивать с хвоста еще твои обязательства!

Асока зашипела, и Вейдер понял, что слишком сильно сжал кожу. За много лет отвык от касаний. Он ломал шеи чаще, чем пожимал руки. Политиком быть приходилось, но почти никогда дипломатом.

— Я высокопоставленный имперский офицер, — Вейдер отпустил ее талию, сжал крепче ногами спидер. — Я не знал, как ты отреагируешь.

— Да мне плевать! Я не знаю только, как из всего этого выбраться! И так каждый раз, понимаешь? — она впилась пальцами в руль, изогнулась влево и вправо, разминая спину. Мимо пронеслись кучи песка, он взметнулся и ударил в лицо. Сила бесилась, спидер трясся, стучал по воздушной подушке барабаном. — Только кажется, что все пошло на лад, как жизнь подкидывает новое дерьмо! Нет, Селосил — нормальный мужик, и правила у него годные, но это не значит, что я хочу работать на него киллером!

Вейдер хотел стереть с лица песок, но только размазал грязь. Пыль проникала даже сквозь маску, ветер никак не помогал. Он откинул голову назад, посмотрел в закат. Этот, следующий?.. Да какая, в сущности, разница? Все эти банды на задворках общества одинаковые.

— Ладно, — он выдохнул тихо и спокойно. — Тормози.

Когда спина восстановилась, все стало проще. Не хватало только меча, но он знал, что у Асоки их было два: по вечерам она с ними тренировалась. Да даже и без мечей, какая разница? Для Корусканта Вейдер все еще был не в форме, но для Кабала хватит с излишком. Путей продвинуться наверх, чтобы узнать расстановку в политике, было немало. Этот не хуже прочих.

— Не хочешь убивать джедая — убьем заказчика. Дай мне клинок, выведи людей. Через полчаса «Сыновья» будут нашими.

Асока смотрела на него, не мигая. Закат разливался горячей патокой над ее лбом, кончиками монтрал, затылком. Она скривила губы в куцей улыбке, откинулась на заглушенный спидер, свела на груди руки. Отвела взгляд за горизонт, где алое небо сливалось с красными горами, и на барханах светился лес.

— Селосил выбил из рабства Гасмиру, когда к нему обратился Ган. Бесплатно, знаешь, — Асока повела рукой, — а ведь у нас ничего бесплатно не делается. Та плата, что он взял у нас за Кессель, разумна. Он знал, чего бы мне стоило пойти к другим, он мог запросить дороже. И с Джареда… — Асока замялась, прищурилась, — и с меня. Сел сексист и ублюдок, конечно, но так работа у него такая — тут крылья не отрастишь. Зато вокруг порядок, да и из парней он вместо рабов и швали слепил солдат. Думаешь, они за кем-то другим пойдут?

— Он датомирец. Брать по праву сильного у него в крови. Если «Сыновья» — не просто слово, то его люди мне присягнут.

Асока повела плечом, поежилась, хотя в воздухе еще не растворился зной. Она все еще смотрела за горизонт, Вейдер никак не мог поймать ее глаз. Дело было не только в нем, не только в забраке — он это чувствовал, но не мог понять, в чем именно.

— Он раб с Датомира. Одно то, что он не скатился в грязь, получив власть, делает его лучшим лидером на этой паршивой планете.

Вейдер ничего на это не ответил. Его дело было предложить — ее отказаться. Она была вольна выбирать сама, во что бы там ни превратилась без него ее жизнь. Он достаточно восстановился для силового внушения и теперь в любом случае поговорит с забраком — тот мог знать больше о том, что происходило на Кесселе в день взрыва, раз продал Асоке путевку до него. Просто диалог будет щадящим. Возможно, у датомирца после разговора даже останутся целыми воспоминания.

Они прилетели на точку еще через два часа, когда от солнца остались лишь красные абрисы над горами. Асока оставила байк на парковке, дернула с креплений бластеры, передала Вейдеру один из своих мечей вместе с пистолетом. Он прокрутил клинок — тот лег в руку ровно.

— «Сыновья» держат оборот оружия, в пяти минутах отсюда склад, — начала вводную Асока. — Местный, небольшой, покрывает потребность региона. Есть еще пять таких же, между ними ходят поставки из космопорта. Тот одаренный, который у нас засветился, прошил мозги кладовщикам на каждом, но не знал про дублирующие отчеты. Наш задача — выяснить, на кого он работает, и в доступной форме объяснить, что так делать не нужно.

— Джедаи работают на бандитов? — усмехнулся Вейдер.

Асока колюче посмотрела на него.

— Мы же работаем.

Вейдер не смог задавить собственный смешок над собой. Как же глупо! Только сейчас и понял, что внезапно перестал воспринимать Асоку джедаем.

Склад маскировался под развал разносортного барахла для дроидов. У входа курил какой-то потный мужчина в наколках, не таясь держал у бедра винтовку. Поглядел на Асоку хмуро, она достала из кармана штанов медальон и подбросила вверх прямо под его носом. Безделушка сверкнула ребром в косом свете лампы, и у парня резко пропал к ним интерес.

Внутри склада было жарко и тесно. Вдоль стен стояли дроиды, в которых Вейдер наметанным взглядом тут же разглядел скрытые турели. По потолку шла цепь силового поля, чтобы в нужный момент отсечь прилавок с продавцом от остального зала. Окон не было.

Их с Асокой встретил сухонький старичок в перешитом камуфляже старой республиканской армии. Он сидел за прилавками и нервно чистил дуло винтовки, пока они не вошли внутрь, а как только вошли, вскинул на них взгляд и расплылся в улыбке.

— Маладон говорил, что вы скоро будете! — его взгляд был красноречивей голоса. Вейдер видел, как его губы дрожат, как глаза не могут смотреть ровно, так и сбиваясь с него на Асоку и обратно. Он пытался сделать вид, что все нормально, но в душе у него была паника.

— Маль дал понять, что надо поторопиться, — Асока быстро прошла вперед, махнула мужчине рукой выйти из-за стойки. — Я сделаю больно, но вреда не причиню. Не надо бояться.

Мужчина сцепил зубы, кивнул ей и встал навытяжку. Глядел глаза в глаза, не мигая, как пациент перед дешевым зубодером, храбрясь, но полнясь надеждой, что все скоро кончится.

Асока сняла перчатки с рук, положила на стойку, взяла его за голову обеими руками. Вейдер точно помнил, что не учил ее проникновению в сознание — каким-то образом она обрела это знание сама. Джедаи вообще лицемерно считали, что копаться в мозгах — это так по-ситхски, когда ничего не имели против внушения. Направить заблудшего — это же так благородно!

Вейдер скривился от одной памяти. В забвение им всем и дорога.

Асока копалась у мужчины в мозгах еще минут пять. Тот скрипел и пыхтел, Асока обливалась потом. Вейдер успел найти еще четыре камеры, познакомиться с боевым дроидом на болванке астромеха и изучить механизмы скрытых турелей.

— Проклятье! — Асока с шипением отпустила старичка, и тот тут же схватился за лоб, баюкая больную голову.

— Наш клиент-то тот еще конспиратор! — она широким шагом обошла стойку, на мгновение пропала под ней и тут же вытащила оттуда бутылку воды. Жадно припала к горлу, словно марш в пустыне бежала, потом закрутила и перебросила шатающемуся кладовщику. — Нацепил с идиотской маской еще и дурацкий балахон — под таким даже пол и расу не разберешь!

— А слепок?

— Что слепок? — Асока достала еще бутылку, плеснула водой на какую-то тряпку и шмякнула ее на лоб, в блаженстве прикрыв глаза.

Понятно.

Вейдер подошел к кладовщику, встретился с его побитым взглядом. Вряд ли Асока была мастером — у него должна была адски раскалываться голова.

— Будет больно, — не стал врать он, — но зато быстро.

И нырнул в его измученное сознание по проторенной тропе. Найти существо в хламиде оказалось просто. Вейдер ухватился за образ, развернул его перед собой, копнул в самую глубину чувств. Зацепился за отзвук, что он из себя представлял, крепко запомнил его отсвет в Силе и вышел.

На все про все ушло секунд десять. Асока даже ничего не успела понять, отирая разгоряченный лоб тряпкой.

Мужчина испуганно глядел на Вейдера, не понимая до конца, закончил он или нет. Когда стало ясно, что больше ничего не повторится, раскрутил бутылку и вылил всю воду себе на голову.

— Герой, — фыркнула ему Асока.

Вейдер усмехнулся. Припомнил, что раньше звал ее Шпилькой, и тогда в ней не было столько цинизма. Да и в нем тоже. Приятно даже, что в чем-то они развились одинаково.

— Рядом нашего клиента нет, — поделился с ней Вейдер. — По крайней мере в часе езды. Если он не ушел далеко, я его найду. Если вылетел с планеты, проще ловить на живца.

Асока с интересом оглядела его и уселась перед ним на пол, опершись спиной на прилавок. Голову запрокинула, чтобы не терять его взгляда, и восторженно пробормотала:

— Это же целая криффова планета, Энакин…

Он бросил на нее насмешливый взгляд.

— Это потому что ты — это ты, или потому что тебя научили?..

Конечно, он не стал отвечать. Она закатила глаза и махнула ему рукой:

— Давай уже, Скайрокер.

На то, чтобы отыскать объект, ушло еще минут двадцать. Одаренный был обычный — не слабый и не сильный — такие теряются в пространстве уже через пару километров, если не искать прицельно. Инквизиторов учили чуять таких сквозь всю систему, но, насколько Вейдер помнил, других обитаемых миров или станций у Кабала не было.

Клиент нашелся в шести часах лета к западу. Рядом ощущались еще какие-то люди, но Сила вокруг них не колыхалась — они не могли ей управлять. Сложно было определить четкое количество: помещение явно находилось в каком-то поселении, и расстояние смазывало картину. Впрочем, вряд ли тут было о чем волноваться — слишком все вокруг казалось сонным и спокойным. Если бы там была серьезная база, то были бы и дежурные.

— Это западнее, — Вейдер раскрыл глаза. Асока уже выглядела живее, чем полчаса назад, и даже приготовила на деке карту. Вейдер повозил по ней пальцем, прислушиваясь к ощущениям. Потом указал на точку — там была отмечена деревня в горах. — Здесь. Будет быстрее, если полетим отсюда, а не будем возвращаться на базу. С кораблем в ущелье одни проблемы, проще пробраться на спидере.

Асока сомкнула руки под грудью и задорно скривила губы, пока он озвучивал план. Смотрела на него и ухмылялась. Провела языком по пересохшим губам, закусила уголок зубами.

— Что? — улыбнулся под маской Вейдер.

Она прочитала улыбку в его глазах и улыбнулась в ответ.

— Только сейчас поняла, как же сильно я по тебе скучала.

Они сменили спидер Асоки летуном громилы, встретившего их перед дверями. Асока спросила его в лоб, и Вейдер думал, что он начнет быковать, но парень только кинул в них ключами, бросив напоследок, чтобы искали свою тачку на базе. Асока присвистнула, обходя новую птичку кругом, проверила прикрепленные под руль пушки и повесила на байк старый обвес со своего кресла.

— Поведу я, — Вейдера всегда раздражало трястись за кем-то пассажиром.

Асока обиженно надула губы, но все же передала ключи. Знала, что он долетит быстрее.

Шесть предполагаемых часов обернулись девятью, пока они накручивали петли по серпантину и останавливались на каждом перекрестке, сверяясь с неточной картой. Асока клевала носом его плечо, но Вейдер не хотел спать: и так належался в больничной койке на весь ближайший год. Когда выезжали от склада, она предупредила базу о задержке, а потом связь пропала, заглушенная магнитной бурей и горами.

— А будто ничего и не поменялось, а? — озвучила Асока мысль Вейдера. — Ты, я, какой-то дремучий лес и радиомолчание. Только Рекса с парнями и не хватает.

— Сейчас почти никого не осталось из тех парней, — поделился Вейдер. — Приказ шестьдесят шесть дорого дался пятьсот первому.

— Ты их убил? — Асока спрашивала легко, просто. Она скучала по ним и не скрывала этого. Она убила их, чтобы выжить самой, и уже давно не раскаивалась.

Вейдер обернулся к ней, отвлекшись от дороги. Все четче становилась мысль, что у него пропадают причины ей не доверять. Слишком сильно где-то внутри она была похожа.

— Их убили другие.

— Джедаи?

— А ты как думаешь? — он усмехнулся и резко взял на повороте влево, срезав косой угол так, что пролетел вскользь над поваленным деревом — только ветки мазнули щеткой по крылу.

— Многим джедаям позволили пережить Приказ? Сменить сторону?

Вейдер задумался. В то время, когда все зарождалось, его волновали совсем не перебежчики. Все, что тогда вело его — слепая ярость и жажда мести. Все, чтобы заглушить голос разума, что мстить некому, кроме себя самого. Все, чтобы, разрушая мир вокруг, не позволить разрушить себя. Когда страсти прекратили быть ядом и стали оружием в руках, строй уже успел сформироваться. Среди инквизиторов было много падаванов, но Асока спрашивала о рыцарях и мастерах. Вейдер знал, что кто-то тренировал инквизиторов, кто-то был среди рук Палпатина, а кто-то среди людей Айсарда. Вейдер не был уверен в точном количестве, никогда не интересовался именами, но знал, что каждый служил своей цели. Двух рук Императора он встречал, и когда-то они даже пересекались на войне, но время стерло в памяти имена. В любом случае, они были безусловно верны и служили делу Империи еще до Приказа.

— Избранным, — Вейдер усмехнулся своей двусмысленности. — Тем, кто похоронил Республику еще до того, как это сделали клоны.

Асока долго не отвечала, он только чувствовал, как она навалилась грудью на его спину, прижалась щекой к плечу, крепче обхватила за бок пальцами.

— Даже сейчас не поверю, что ты был среди них.

— Меня и не было, — Вейдер дернул плечом, чтобы она подняла голову. Опять обернулся назад, чтобы встретиться с ней глазами. — Это не меняет факта, что я был, остаюсь и буду верен Империи. Никаких противоречий, никаких сомнений. Тебе понятно?

— Да, — ответила она легко и кивнула вперед, чтобы он смотрел на дорогу.

Дальше летели молча. Спустя полчаса Асока заснула на его плече, когда уже стелился рассвет, а они спускались в ущелье с перевала. Стоял туман, ползли медленно. Вейдер сменил в маске таблетку, машинально проверив запас на поясе: хватит еще часов на сорок. Низкое давление и усталость провоцировали сонливость, и он принял решение остановиться на привал перед тем, как возвращаться на базу. В седельных сумках уже давно заметил какой-то плед, горелку и паек, наверняка взятый там же, где и оружие. Внезапно пришла в голову мысль проверить маркировку. Надежда была малая, но все же…

Он приманил к себе Силой коробку с едой. Как и ожидал, имперская. От долгой тряски надпись стерлась, но все еще можно было различить буквы: Сент и Эск, — кодировка Сесвенны. Стандартные метки, завод военного ведомства, никаких дополнительных подрядчиков — все, как и ждал, все без пользы. Вейдер бросил паек назад, коробка спланировала обратно в сумку.

Сесвенна была родным сектором Таркина. Само по себе это ничего не значило: Маягил был дотационным регионом, тут почти не было своих производств, а богатая Сесвенна была ближайшей соседкой. «Сыновья» могли работать и самостоятельно, могли сотрудничать с толстосумами оттуда и быть так далеко от эриадской элиты, чтобы даже не находиться в орбите ее влияния…. Но был Кессель. Была группа Асоки, которую забрак смог провести внутрь и вывести обратно. И если оружейную контрабанду еще можно было вести самостоятельно, то для Кесселя у независимой группы были бы слишком коротки руки. Если бы каждый бандит мог туда пробиться, тюрьма потеряла бы всякий смысл. Слишком широк размах для выскочки, слишком велики успехи.

Оружие же, с другой стороны, было именно тем, чего у людей Таркина хватало в избытке. Каждый год Звезда съедала едва ли не половину имперского бюджета. После каждой встречи сената Пестаж язык стирал, выбивая из Императора сокращение трат на нее. На одной стройке было больше миллиона личного состава, и все они что-то ели, из чего-то стреляли и на что-то жили. Складывая все вместе, Вейдер был практически полностью уверен, что вся забрачья банда находится под крылом людей с Эриаду.

Другое дело, что самому Таркину снимать Вейдера было незачем. Да если бы Таркин всерьез хотел кого-то убрать, то первым в этом списке был бы Сейт, а не Вейдер!

Уилхафф работал как проклятый, всегда оставался на связи в любой час дня и ночи. Он безнадежно закопался под Звезду еще три года назад, держал под контролем НИИ Скарифа, управлял огромным, разнородным и ненасытным внешним сверхсектором… В конце концов, даже Даала требовала его внимания, не говоря уже про работу во дворце и сенате. Таркину некогда было спать, а не то, что плести заговоры! Еще больше влияния такого же уровня его бы просто разорвало. Ради трона он бы рискнул, но шанс взять и удержать трон в нынешней ситуации был для него нулевым, пусть и без Вейдера в раскладе. Он был умным человеком — он понимал это.

С другой стороны был Айсард. Власть была его страстью, это Вейдер знал. Не знал только, как он может с ней уживаться, не имея шансов на трон. Он не видел и причин для нападения: Арманд понимал, что убийство Вейдера лишь усложнит расклад, а к трону его не приблизит никак. Если бы он хотел корону, ему бы следовало договариваться, а не нападать.

Был Пестаж, был Амедда, была Мур, был весь Инквизиторий и, в конце концов, были те самые джедаи. Первые трое были безоговорочно верны Палпатину еще со времен Республики, вся мощь Инквизитория проходила через каналы Айсарда, а джедаи… Вейдер скорее бы усомнился в своей верности, чем в их. В свое время они принесли в жертву свой мир ради идеи — ничего кроме этой идеи у них и не оставалось. Они бы не пошли против того, что Вейдер собой воплощал. Они бы никогда не поставили себя выше Империи, рожденной на их крови.

Размышляя над тем, кто мог бы хотеть его смерти, Вейдер все больше склонялся к заговору адмиралов. Это было похоже на его личную ошибку, а не новый виток дворцовых игр. Будь тут дворцовые игры, за ним бы все-таки пришли, все проверили бы до конца. Ему бы не дали две недели на восстановление. Он знал это, он ждал их, он был готов защищаться с того самого момента, как на третий день сел в коляску. Но дни шли, и ничего не менялось.

В поселение прилетели, когда солнце подожгло нимбами пики гор и налило туман алым. Асока спала крепко, перебросив один лекку через плечо Вейдера и обхватив поперек пояса руками. Вейдер оставил спидер парить над землей у самого въезда в город. Они стояли на опушке леса рядом с руслом какой-то пересохшей реки, изломанным барханами из песка.

Одаренный все еще чувствовался там, в деревне, за плотными каменными стенами. Здесь уже можно было сказать четко, что он спит. Времени было шесть утра, и если они поторопятся, то смогут даже застать его врасплох. На бое это, конечно, не отразится, зато будет проще проникнуть в сознание.

Вейдер прикрыл глаза, чутче прислушиваясь к Силе, выстраивая перед собой карту городка.

Дорога проходила его насквозь и уходила дальше в ущелье, все дома были выстроены вдоль нее. Всего двадцать пять-тридцать штук, да и из тех обитаемыми было не больше пяти. Какие-то старики в одном, в другом одинокая женщина, еще два в центре и последний на окраине — там и прятался их клиент, беззаботно свернувшись под одеялом. Вейдер скрыл себя и Асоку в Силе, присмотрелся к друзьям одаренного: еще человек семь, и все спят, ни одного в карауле.

— Асока, — он мягко коснулся ее головы, придержал за задний лекку.

— Приехали? — она проснулась мгновенно, тут же огляделась кругом, оценивая ситуацию. Поняла, что все спокойно, и зевнула, сонно боднув его шею носом, а потом лениво потянулась влево и вправо, разминая спину.

Вейдер мягко повел рулем, неспешно пустил спидер вперед по дороге, машинально прощупывая Силой пространство.

— Семь человек и джедай, девятеро гражданских по соседству, — обрисовал он обстановку, пока Асока копалась в седельной сумке, что-то доставая из-под пайка. — Пока все спят, но времени мало. Я пойду вперед, ты — за моей спиной.

— Ты же еще не восстановился, — тут же возразила она.

Вейдер ухмыльнулся, скосил на нее взгляд через плечо, остановил байк. Они почти подъехали к дому, встали за большим сухостоем, который целиком их закрывал.

Он увидел, как она сглотнула. Солнце наконец прорезалось через горы, и улицу резко залило красным, очертив грубыми тенями острые скулы Асоки, монтралы и нос. Взгляд был хваткий, цепкий — Асока уже знала, что видит перед собой не Энакина, но пока не осознавала, кого.

— Поверь мне, я справлюсь.

Нужным местом оказалось серое здание с надстройкой на втором этаже и широким пыльным двором, где между покосившихся пальм вразнобой валялись спидеры. Вейдер оглядел их: ничего особенного, средние модели для средних скоростей. Даже фаршировать внутри не имело смысла — слишком тесно под капотом, слишком мало площади для обвеса. На внутреннюю территорию вели ворота, оттуда торчала из-за забора острая макушка леса.

— Комнат семь, может больше, — Асока убрала бинокль от глаз, перепроверила энергоблоки на своем ремне, взяла в руки по бластеру. — Тот одаренный, который засветился, успел стрясти у Села пять пушек и ящик гранат. Надо бы забрать по возможности.

— Наш клиент на втором этаже, у левой стены, — Вейдер даже не стал доставать бластер, только коснулся на поясе меча Асоки. Руки чесались скрутить себе свой, но до возвращения во Дворец поиск кристалла — неразумная по времени роскошь. — Я пойду вперед, ты прикрывай сзади. Выжившие нужны?

Асока пожала плечами.

— Мы же не хотим, чтобы тут кто-то трепался о джедаях.

— Не хотим, — Вейдер глянул на нее с интересом.

Скольких же людей она уже так убрала?

У подхода к зданию была плохо спрятанная турель, и еще одна крепилась над крыльцом под навесом. Вейдер Силой сплавил провода у обеих, сделал замыкание и вошел внутрь.

Двери были закрыты; мечом Асоки пришлось прожечь замок, чтобы было похоже на бластерный выстрел. На первом этаже был уголок с баром. Обслуживающий дроид протирал тряпкой дыры в куцей угловой стойке, напротив валялись какие-то пустые бутылки, тряпки и карты для сабакка. Правее была лестница, за ней еще какая-то комната и коридор к уборным.

Вейдер огляделся, поискал взглядом камеры — вырвал их прямо из гнезд. Потом Силой свернул голову дроида и замкнул, чтобы нельзя было восстановить память, потом двинулся дальше — чувствовал, что в комнате у коридора теплится чья-то жизнь. Там был какой-то зеленокожий экзот, и Вейдер свернул ему шею прямо в постели.

— Такое чувство, будто мы тут детей пинаем, — вполголоса прошептала Асока.

Вейдер кивнул, двинулся по лестнице вверх. Ему тоже это казалось неправильным. Все было как-то не так, но он не мог понять разумом, что именно ему не нравится.

Вверху было еще пять комнат: в одной ночевала пара, другая была общей, а в третьей был джедай. Пустая подсобка и кухня, еще один туалет над первым. Они с Асокой тихо прошлись по этажу, перебили всех бластером с глушителем, но джедаенок так и не проснулся.

— Поговорим с одаренным прежде, чем убивать.

Асоке идея не понравилась.

— Не надо его недооценивать.

— Можешь выйти, — Вейдеру в общем-то было все равно.

Асока тихо фыркнула за плечом, но спорить прекратила.

В комнате под одеялом лежал обычный человек. Меч с живым кристаллом пел в Силе из-под подушки. Возраст — лет двадцать-двадцать пять, русые волосы, веснушчатая кожа. Ни Вейдер, ни Асока его не знали.

Вейдер поднял парня над кроватью и распял Силой на стене, сдавив горло. Швырнул Асоке его меч, оглядел тело с ног до головы, прицениваясь и изучая. Парень проснулся, затрепыхался, попытался что-то сделать своей ничтожной Силой и заболтался в руках, как слепая тука.

— Ты кто? — он хрипел из последних сил, ничего не мог понять, таращил глаза от страха.

Вейдер не отвечал. Подошел ближе, Силой залез в сознание, сам не зная, что ищет.

Карты, стрельбище на заднем дворе, гонки на спидерах по лесу с трупами из соседней комнаты… Девчонка, стонущая под ним, которую уже пристрелили в кровати другого парня. Спина этого самого парня, когда обносили торговца. Склады «Сыновей», гранаты, которые уже завтра должны были выгрузить на корабль, чтобы утром куда-то перевезти. Бластеры уже пристроили: продавали поштучно местным, все разошлись за час. Желание через день вернуться за новой партией. Уверенность, что «Сыновья» его не найдут; уверенность, что потом это станет неважно…

«Батька-то за рогами ни криффа не различает! — громкий смех за пивной кружкой, дурманящий запах спайса. — Тут главное не прогадать!»

«Как думаешь, кто растащит гарем?»

Какой-то пьяный зайгеррианец в обнимку с голой тви’лекой, закольцованная трубка кальяна. Резкий битский ритм, визгливая вокалистка на сцене, та же тви’лека между его ног.

«Хозяин, конечно! — хмельной смех зайгеррианца, гортанный вдох, его рука между лекками тви’леки. — Он же и четвертует, Селосил пять лет назад казнил его сына».

Музыка еще громче, еще больше дыма, женская грудь перед глазами, голые мокрые бедра.

Глубже, глубже в память. Парень кричит на стене, Асока расплёскивает нетерпение по Силе.

Снова гонки, все та же девка друга, снова какие-то карты и выпивка… Тени затухающего сознания.

Хватит.

Вейдер раскрыл глаза. У распятого парня в склерах полопались капилляры, кровь хлестала из носа, текла из уголков рта. Асока вцепилась в руку Вейдера, обжигала своим пронизывающим взглядам.

— На кого ты работаешь?

Парень перепугано на него пялился, сжимался, хлопал губами не в силах выразить мысль. Вейдер сжал горло крепче, стукнул о стену головой.

— На кого?

Он немного ослабил хватку, чтобы тот мог ответить.

— Н-ни… н-на… к-к-кого…

Вейдер нахмурился, шагнул ближе. Сжал за щеки, чтобы тот не дергал головой, смотрел прямо в глаза. Старался разглядеть в них неправду.

— Он не врет, — Асока вступилась за него: разумеется, она чувствовала.

Она испуганно дернула Вейдера за рукав:

— Пойдем?

Он стряхнул руку:

— Звони на базу.

— Сейчас?

— Звони!

Асока судорожно закопалась карманы, вытащила комм, попыталась связаться — связь не работала.

— Ущелье, — махнула рукой она.

Вейдер свернул парню шею, разбил голову о пол, чтобы скрыть кровоподтеки, и отпустил тело. Закрыл глаза, сам нырнул в медитацию, чтобы отыскать в Силе базу.

Все шло как обычно, ничего не менялось. Стоял караул, спали люди, Гик торчала ночью в голонете.

Может, еще есть время. Слишком все шло быстро, он мог обмануться. С покушения прошло две недели — слишком мало, чтобы начать всерьез тасовать власть.

Вейдер вырвался из медитации, облегченно вздохнул, забрал у Асоки меч парня. Она смотрела на него диким перепуганным зверем, ничего не понимала. И как только могла, прожив в тени закона восемь лет?

— Какое положение занимает Селосил? — спросил Вейдер, пока они спускались.

Асока замялась, ответила не сразу. Достала из кармана баллончик краски и набросала на стене знак «Сыновей» пока думала над ответом.

— Банкир будет повлиятельней здесь, но у губернатора больше власти. Раньше еще были работорговцы, но Сел вырезал основных, а другие разбежались. Так что он где-то третий по силе.

— На планете?

Вейдер очень хотел, чтобы она ответила ему «да».

— В секторе.

Не успокоила.

У байка были уже через пять минут. Асока пихнула бинокль в сумку, напрочь забыла про пушки и гранаты. Сверлила взглядом затылок Вейдера, но вопросов не задавала.

Он вырулил на полной скорости назад в лес, размышляя о том, стоит ли с ней делиться.

Какова была вероятность, что он неправ?

— Асока, — он сглотнул, машинально разгоняя Силой туман с дороги, чтобы не снижать скорость, — третьего человека в системе не будет обворовывать дворовая шваль. Понимаешь?

Асока замерла за его спиной. Он услышал, как остановилось ее дыхание.

— Но… — она тряхнула головой, лекку шлепнули Вейдера по плечам. — Нет, не понимаю.

Все она понимала. Не понимала только, как так могло выйти. Понимал Вейдер.

— Тот, кто его покрывал, лишился власти. Сейчас начнется бойня за наследство.

Асока дернулась, крепче вцепилась ему в талию, прижалась грудью. Вздрогнула один раз, как от судороги, и хрипло выдохнула на ухо:

— Лети скорее.

Летели все утро. Вейдер прогонял навязчивую сонливость, заталкивал внутрь Силу, чтобы держать сознание, но как только остановились залить топлива, Асока все же его сменила.

— Я хорошо летаю, а дорога ровная, — она ставила его перед фактом, не убеждала. — Лучше сейчас отдохни, а то потом сил не хватит.

Как бы ему это ни претило, она была права.

Он не боялся никого, кого мог встретить на базе, но успокоиться не давала мысль о том, что он не понимает ситуацию.

Для того, чтобы под кем-то во дворце зашатался стул, и волны успели дойти до низов, его должны были снять едва ли не в день покушения. Сразу можно вычеркивать заговор адмиралов. Человек, который желал его смерти, не мог не иметь власти — таких не снимают за день, ради таких неделями строят операции, чтобы ловушка схлопнулась над головой и вмиг отсекла все влияние…

Или он сам был такой ловушкой? Могли ли на него как на живца ловить крысу, чтобы сразу после покушения замкнуть сеть? Это было похоже на Айсарда, как и очередная проверка на стойкость — на Палпатина.

Хотелось упасть в медитацию, дотянуться до Корусканта, залезть в голову Арманда и вытрясти оттуда все планы. Хотелось докричаться до Императора и найти ответы.

Почему он? Почему Таркин?

А может, совпадение? Может, и не было ничего, и очередной передел власти — ошибка датомирца, а вовсе не бессилие его покровителя?

Асока вела дергано, байк вибрировал под ногами. Вейдер ухватился за Силу, натянул ее на них, заставил пронзить себя целиком, чтобы унять тревогу. Поменял таблетку в маске, Силой заставил себя заснуть.

Раскрыл глаза уже тогда, когда солнце палило над горизонтом, а местность вокруг преобразилась. Они были почти на месте.

— Я не могу дозвониться, — Асока ощутила, что он проснулся. — Связалась с Кесом, но он еще ночью улетел в Шорибас. Час назад обещал вернуться… Гик не отвечает.

Вейдер прищурил глаза от света, обнял Асоку за талию. Ее сердце стучало, как заведенное, педаль была вжата до упора. Как же она боялась!..

Он потянулся Силой к базе и увидел смерти. Увидел разумных — они кричали друг на друга, стреляли, но как-то лениво, словно было уже не за что бороться. Не ощутил Силы Гик, не ощутил отсвета Джарри, а остальные — неодаренные — смешались разносортным месивом, в котором ничего нельзя было разобрать.

— Поешь, — Вейдер вытащил из седельной сумки паек, разорвал оболочку на галетах, половину протянул Асоке через плечо, половину взял сам.

Асока молча ухватила печенье зубами и проглотила, едва прожевав. Он сунул ей еще какой-то батончик, сбрызнув сверху питательней смесью, протянул воду.

Она ела, как биоробот. Чем ближе подлетали, тем больше срывалось дыхание.

— Там уже никого нет, да? — ее голос трясся, как спидер под ее руками.

— Гик и Джареда нет точно.

Она тряхнула головой, расправила плечи, словно пытаясь выбить дурные мысли из головы, собраться перед рывком вперед.

— Откуда ты знал, что так будет? — голос стал резче, смелей, отчаянней. — Я провела столько лет в этом мире, но никогда такого не видела!

Можно было бы рассказать про Татуин. Про то, что такое там было в порядке вещей, как пустынные бури, — но она не поняла бы, не смогла прочувствовать. Ей повезло: три устоявшиеся сферы влияния держали Кабал в равновесии, устанавливали порядок. Тем страшнее станет для мира передел власти.

— Вспомни, что было на Кесселе, — подтолкнул ее Вейдер к ответу.

— Кошмар, — она шипела, неумело скрывая истерику: — кошмар, кровь и огонь! И Вейдер! Это из-за того, что он умер, да? Из-за того, что над мирами держали контроль его люди?

— Важна не смерть сама по себе. Важно то, что случилось на Корусканте после. Все это — волны на воде от удара.

Асока повернулась к нему, прорезала его отчаянным взглядом. Губы дрожали, ветер сдувал слезы из глаз прежде, чем они успевали падать на щеки. Вейдер думал про покушение. Думал про то, как так вышло, что в расчет убийц закралась ошибка. Действительно ли учитель принял участие? Это было так похоже на Шива, но, Сила видит, сколько же еще раз придется проходить его испытания?

— У тебя глаза желтые, — Вейдер видел свое отражение в ее зрачках.

Он моргнул, отогнал мысли про Империю, про Императора, про их будущее.

— Правь ровнее, — он мягко отвернул Асоку от себя.

Впереди уже виднелась база. Над ней застыл какой-то корабль, защитный щит на воротах и ангаре был снят, изредка виднелись редкие следы выстрелов. Вейдер достал трофейный меч, чтобы отразить огонь, но никто по ним не стрелял.

— Узнаешь, кто? — он кивнул в небо, как только они остановились.

Асока дернула плечом, отбросила лекку за спину, взяла в каждую руку по мечу. Поморщилась, отвечая:

— Не уверена.

Внутри было хуже, чем снаружи. Вповалку трупы, повсюду кровь. Сначала было еще почище, но вскоре с каждым шагом приходилось переступать через тело. У трети на плечах был тот же знак, что оставила Асока у воров, другая часть была хуже одета и вооружена, но давила числом. Поначалу среди нападавших было много убитых ножами, но чем дальше шли внутрь, тем реже попадались трупы «Сыновей» и чаще трупы атакующих, выжженые шквальной пальбой винтовок. Создавалось ощущение, будто в начале кто-то пытался действовать аккуратно, сохранял базу и коммуникации, а после словно сорвался с цепи и залил коридоры огнем. На полах уже не было тел «сыновей», остались лишь нападавшие разных рас с выжженными грудью, конечностями, головами.

Все это не стыковалось друг с другом. Какова вероятность, что в одно время за наследством слетелись сразу две банды, и вместо плановой зачистки случилась бойня?

Слишком много совпадений. Оружием, которое использовали в конце, в начале вообще почти не пользовались. Кто-то пришел поживиться на пепелище. Вот только куда они делись?

— Будь аккуратней, — Вейдер перехватил Асоку под локоть, развернул на себя, кивнул на следы выстрелов вдоль коридора, — тут работали умелые солдаты, а не бандиты.

Асока поджала губы, что-то отразилось в ее глазах.

— Я знаю.

Она вырвала руку, отвернулась и только быстрее устремилась вперед, даже не всматриваясь в трупы. Никого из своих они так и не повстречали. Асока казалось такой уверенной, словно заранее ожидала все, что предстояло увидеть. До жилого крыла нужно было пройти через внутренний двор, но шум настиг их еще до того, как они подошли к выходу. Асока ускорилась, засверкала на поворотах мечами. Слышалась какая-то возня, какие-то крики, но пальбы не было.

— Убери нахуй шавок!

Ругался Кес.

Асока пулей рванула вперед. Неслась, не глядя, скребла по стенам клинками, нырнула в пустой проем на месте выбитой двери, ни мига не задумываясь над тем, что подставилась под стрельбу.

— Пушку-то спрячь, — голос был низкий и злой.

— А то что? — Кес харкал ядом от бессилия.

Асока выскочила во двор секундой раньше Вейдера. Во дворе стояло шесть человек. Кеса окружали двое, против него стоял высокий смуглый солдат в полном боевом обвесе, за его плечом ждали команды еще двое бойцов.

— Обожжёшься ненароком. Расстроишь девочку.

— Шел бы ты обратно подтирать хозяину задницу, — Кес зарычал, оскалился, крепче вцепившись в пушку. Дернул рукой, явно не намереваясь стрелять, но солдатам позади этого было достаточно, чтобы заломить ему руки, толкнуть на колени и пропахать его носом землю.

— Хватит! — Асока вырвалась вперед, затормозив между Кесом и командиром отряда. В Силе плескало злобой, радостью, яростью и смятением.

Она его знала. Знала этого солдата.

— Заканчивай цирк, Со, — она нервно дернулась, выключила мечи, тут же убрала их на пояс.

Вейдер тоже его узнал, когда присмотрелся. Геррера и его группировка. Звали себя «Партизанами» и начали еще на Ондероне, но уже много лет не появлялись в Джапраэль, а в последние годы и вовсе интересовались Митаранором.

Со глянул на Вейдера поверх головы Асоки, оценивая опасность, но не признал. Неудивительно: много лет прошло, они виделись лицом к лицу только раз. Вейдер и сам бы забыл про Герреру, но с завидной регулярностью встречался с ним по работе. Не лично, конечно, — в отчетах, но и того было достаточно для интереса.

— Никакого «спасибо»? — Со махнул своим людям, чтобы выпустили Эл’Кеса. Тот с шипенем вырвался, подскочил на ноги и хотел уже обойти Асоку, но она перегородила ему путь рукой.

— Вас не звали.

— А мы пришли, — Со сделал шаг вперед, обхватил Асоку ладонью под шею. — Возвращайся.

Кес дернулся, вспылил и взорвался углями, как костер, в который плеснули топлива.

— А ну руки от нее убрал!

Он отпихнул Асоку, толкнул Герреру, вырос между ними двумя стеной голых мускулов. Бойцы Со мгновенно взяли его на прицел.

— Тано, придержи щенка, — Геррера на него даже не смотрел.

Асока напряглась, сжала губы, сцепила кулаки. Бугры взгромоздились между ее бровей, кожу рассекла морщина.

Вейдер не стал больше ждать, подошел ближе. Один из солдат Герреры шагнул наперерез, ткнул ему пушкой в грудь, остерегающе покачал головой.

Вейдеру это не нравилось. Но еще больше ему не нравилось то, что Асока стояла, будто набрав в рот воды. Кес не просто так дичился, как цепной пес, не просто так хотел разорвать Со глотку, хотя его люди не были врагами и прилетели сюда не за добычей — они прилетели защищать. Что было не так?

— Кес, хватит, — Асока наконец выдохнула. Сказала так тихо, что Вейдер едва услышал.

Кес так и не пошевелился. Геррера смотрел на Асоку ровно.

— Хватит, — она положила руку на плечо Кеса, успокаивающе прошлась пальцами по вздыбившимся на шее мышцам и слегка толкнула его в сторону. Он, скривившись, отступил вбок.

Геррера опустил винтовку. Вслед за ним винтовки опустили и его люди. У Асоки оружия не было: она опустила глаза, постояла так мгновение и сделала шаг вперед. Неуверенно обвила шею Со руками, как девчонка, и повисла, едва касаясь земли. Он легко подхватил ее за талию и прижал.

— Много умерших?

Она пробормотала слова в бороду Со, будто боясь шагнуть назад и встретиться с ним глазами. Он отпустил ее первым.

— Много, — дулом винтовки он указал куда-то вбок, по правую сторону двора. — Там собрались выжившие, человек десять. Можем забрать их с собой, если хочешь.

— Мне без разницы.

Со поднял брови. Асока молча посмотрела на него — он кивнул.

— Вылетаем через час, — он махнул своим людям выдвигаться, те вразвалку пошли на выход. — Соберитесь тут.

Асока молчала, пока они уходили. Кес за ее спиной мерил шагами землю. Вейдер видел, как дрожат плечи Асоки, как сжимаются кулаки от бессилия.

— Идем, — она подхватила Кеса за локоть, обернулась, ища взглядом Вейдера. — Посмотрим, что нам осталось.

Кес выдернул локоть из ее рук, быстро пошел вперед. Асока подождала Вейдера и, когда они сравнялись, двинулась следом.

Было много вопросов — задавать их было не время. Времени вообще не было — надо было искать ответы, когда тот единственный, кто должен был иметь сведения, наверняка был мертв. Придется собирать по крупицам, восстанавливать из терминалов и надеяться, что информацию еще не стерли.

Вейдер машинально просканировал зону на предмет живых. Никого, кроме тех, о ком сказал Со, не наблюдалось.

Внутренний двор выжгли огнем бластеров. Тут раньше находились стрельбище и открытая столовая, а сейчас высилась баррикада из мебели. Кухонный дроид на остатках своей тупой программы пытался стрясти со скамейки труп. На перепачканной кровью панели одиноко стыл завтрак.

Когда прошли глубже в базу, раздался крик Кеса, а потом пальба и грохот. Асока, не помня себя, бросилась на звук. Когда они прибежали, то увидели его стоящим на коленях посреди лужи крови. Перед ним лежало тело.

Асока рухнула рядом, схватила Кеса за плечо, повернула к себе голову. Он уткнулся лбом ей в шею, обхватил живой рукой за голову, вцепился ногтями в кожу.

— Ненавижу, — он шипел, и голос звенел в тишине. — Ненавижу.

Перед ними застыло изломанное тело Джареда. Он смотрел в потолок, голова была запрокинута, лицо разбито. Ему перерезали шею его же ножом.

Вейдер отвел глаза, не стал подходить к скорбящим и неспешно обошел комнату. Тут не было трупов нападающих, только «Сыновья». Было видно, что сначала они отбивались, потом были газовые гранаты, а потом их задавили числом.

Посередине зала лежало то, что осталось от Селосила. Отдельно ноги, отдельно руки, отдельно туловище. Спина и грудь были исполосованы световым кнутом, рога ему обрезали. Неподалеку стыл труп зелтронки с ножом в сердце — похоже, что заколола себя сама, тянулась к Селосилу руками. Там же — тот лысый парень, который вчера вечером давал им задание. Он был весь окровавлен, избит — явно защищал женщину перед тем, как ему вспороли живот.

Вокруг воняло кровью, вокруг воняло смертью.

Вейдер услышал тихий скулеж Асоки. Обернулся — Кес баюкал ее голову у груди, целовал макушку.

Он сглотнул. Надо было к ней подойти…

Вместо этого подошел к забраку, присел у его останков, залез в карман. Ключа или деки не было, но такие всегда носят при себе что-то… Осмотрел руки — без колец, если что-то было на шее, то уже безвозвратно испорчено. Положил руку на лоб мертвой головы, задумался. Его слепые глаза указывали на труп женщины.

У женщины было кольцо. Под кольцом была резьба.

Вейдер оставил Асоку и Кеса, задумался над тем, где бы должен быть кабинет, и пошел вперед. Нашел быстро: все базы группировок по своей сути одинаковы. Казармы были у ангаров, кабинет управляющего — около казарм. Где был ангар Вейдер помнил.

Печально будет, если кольцо не подойдет.

Подошло.

Как там Асока его назвала? Сексистом? Немудрено для мужчины с Датомира. Наверняка зайгеррианец не фигурально говорил и про гарем. У кого бы еще такому прятать ключ, как не у женщины?

Перед глазами раскинулся стол с терминалом. Рядом валялись кристаллы — Вейдер тут же запустил на них резервное копирование информации. Пролистал последнюю переписку — отчеты, договоры, снабжение… Смена путей поставки оружия… Заводы дроидов…

Кессель был две недели назад. Информация о том, что Вейдер появится на нем — за две недели до визита. В переписке ничего не было, в корзине тоже, но среди старых скаченных файлов удалось найти закрытый план встречи и график посещения заводов. Ему такой же приносил один из адъютантов, Вейдер тогда только мазнул взглядом, не стал просматривать. Сам по себе визит был политическим, ничего не значащим — ему было не важно, какими именно красками перед ним нарисуют астероид.

Создателем файла без обиняков значилась администрация Кесселя, код сотрудника — два семь восемь два пять, поиск по коду ничего не дал. Вейдер нахмурил брови, размял уставшие глаза пальцами. Мигнул первый кристалл, уведомляя о завершении операции. На два других продолжали копироваться файлы.

Вейдер щелкнул по документу с планом, отыскал кодировку исходящего сервера, с которого была передана информация. Повезло — было выслано по голонету, а не передано через кристаллы. Открылся список файлов. Половина служебных, другая указывала на Нульфджа Варрафа — влиятельного землевладельца с Эриаду. Формально за ним почти ничего не значилось, но он занимал несколько должностей в правительстве и, все знали, был доверенным лицом Таркина. Без подписей были даны кодировки поставок оружия, здесь же — точки координат, здесь же — сроки и суммы. Потом еще раз план встречи на Кесселе, потом, сразу за ней — списки открытых уровней, технических особенностей каждого, планировка с ручными пометками о технических работах и закрытых секторах…

Все-таки Таркин.

Вейдер отвел от экрана глаза, сжал губы. Гнев вновь начал разгораться внутри, но разум не хотел верить, не видел логики. Злость обернулась фальшивкой, бешенство заискрило и выдохлось.

Трона ради, зачем все это, Уилхафф?

Таркин всегда его недолюбливал, и это было взаимно, но покушение?.. Ради чего? Какая цель? Он не мог наивно думать, что, избавившись от него, приблизится к трону или получит в распоряжение флот. Таркин очень давно вышел из армии, очень давно ушел в политику от войны. Да даже, гори оно все синим пламенем, получил бы он этот флот! Дальше что? Рваться на части между всеми секторами без возможности поставить своих людей, потому что — Сила ведает, Вейдер проверял — никого толкового у него в войсках не было?

Безумие ситуации раздражало. Вейдер хотел уже стряхнуть открытый файл с экрана, но предчувствие ввинтилось в мозг, остановив руку.

Хорошо. Ладно. Что еще?

Он прищурился, всмотрелся в данные.

Технический план завода, на котором его убивали. Красными — закрытые отсеки, зелеными — открытые, желтыми — аварийные, они встанут под удар в момент покушения. Пиктограммы высокого напряжения, пиктограммы газа, пиктограммы горячего пара и топлива.

Все шесть уровней, которые он пролетел. Топливо, пар и газ — все вместе на последнем. Живо вспомнился запах гари, живо встали перед глазами пламя и алый металл, жженый воздух и нехватка кислорода. Углекислота.

Углекислота.

Вейдер сконцентрировался на ней, проверил внимательно еще раз.

Пиктограммы газа были на всех уровнях, не только на последнем. Он покопался в своей голове, с трудом восстановил рваную картинку после падения, постарался отыскать в памяти чувства и, как наяву, вдохнул спертый, мертвый воздух.

Там не должно было быть кислорода. Никакого. Реакции должны были поджечь водяной пар — этим и объяснялся пожар. Он должен был умереть, даже пережив взрыв.

Кто-то ему помог: кто-то, кто с самого начала про все знал. Не Палпатин — он бы корректировал план, а не проводил диверсию. Кто-то третий, сидящий в тени, имеющий высшие уровни доступа.

Кто-то, кто хотел его спасти? Или желающий все забрать у убийцы?

Кто?

Летели долго. Никто так и не сказал, куда именно, но сейчас и волновало не это: Асока с самого взлета ни слова ему не сказала.

Забилась в углу, сидела напротив Кеса и курила в вентиляцию, глядя слепыми глазами в панель над его головой. Кес сверлил ее все тем же нечитаемым взглядом. Вейдер видел, как вздрагивают у него губы, как бурлят эмоции, но он продолжал молчать.

И без слов было ясно, что в обществе Герреры они не заговорят. Чувствовалось, что дело здесь даже не в доверии. Словно он был чужаком из тех, кто когда-то мог стать своим. Словно они могли доверять ему абсолютно, но не могли довериться.

На базе потеряли всех. Сначала в Асоке еще теплилась надежда, когда в зал, где Селосил держал оборону, зашли его люди обсудить будущее. Она смотрела на них, и Вейдер видел, как она примеряет на них роли своих друзей. Потом она спросила, как они выжили. Оказалось, что никто из них и не выживал: они просто вернулись домой уже после того, как Геррера начал зачистку. Помогли, как смогли, конечно, но ситуацию это не меняло. Связались по резервным каналам с другими — всего на планету живыми набралось человек двадцать против пяти сотен мертвых. Облава произошла разом всюду, одновременно по каждой ключевой точке группировки. Задачей было устранить всех начисто, никому не дать уцелеть. Из «Сыновей» вырезали каждого, а тех, кто не был в банде, забрали живым товаром. Тала Гана, Гик и Алека так и не нашли. Док попал под шальной выстрел, Гасмира раскинулась на полу с простреленной головой.

— Ее убил Ган, — было последним, что сказал Кес в тот день.

Асока присела рядом, взяла мертвую тви’леку за руку.

— Ган убьет их и подставится сам. Надо успеть раньше.

Кес резко подскочил и вылетел из комнаты. Вейдер обернулся ему вслед, увидел, как он помчался в зал, где собрались оставшиеся из «Сыновей».

— Энакин, — Асока все еще сжимала мертвую руку Гасмиры, когда обратилась к нему. — Ты не рассказывал, как хочешь жить дальше. Но Со мой друг. Понимаешь?

Вейдер осмотрел Асоку, скользнул взглядом по мертвой девушке. Асока уже успела поправить на ней одежду, разложить по плечам лекку. Она помнила его слова про Империю, знала о репутации Со. Ждала его заверений в том, что он безопасен.

Что он мог ей сказать? Что не приведет на базу к Геррере флот, когда вернется в строй? Что простит за ее красивые глаза террористу все преступления? Что спрячет его от дознавателей, если тому не посчастливится попасть к ним живым?

— Ты его подруга. Тебе же потом и решать, чем с ним делиться.

Вейдер не станет гоняться за ним с большим рвением, чем прежде. Галактика полнилась врагами, и смешно было предполагать, что повстанцы были большей угрозой, чем агенты Торговой Федерации или сепаратисты Техносоюза. У Асоки будет возможность его предупредить, у Герреры — возможность уйти. Или потом они встретятся еще раз, как могли встретиться и прежде, сотню раз до того. Мало что поменяется.

Впрочем, Асока кивнула и, казалось, его поняла. С тех пор не обронила ни слова. Вейдер чувствовал, что его ответ ни при чем, но все равно не мог успокоиться.

«Сыновья» отказались лететь с ними. Всего несколько человек, но каждый грезил местью. Вейдер видел это по их глазам, по рукам, по жестам. Бывшие рабы, примкнувшие к Селосилу после того, как он их освободил. Они продолжали звать его отцом, да он для них отцом и был — дал новую жизнь, когда умерла старая, дал цель и средства. Они слепо верили в него и слепо были готовы мстить. Геррера не хотел встревать в чужую войну, и они не договорились.

Дни в гипере тянулись однообразно, словно космос замкнулся бакта-камерой. Кого-то он исцелял, кому-то прояснял путь. На час в реальности приходилось по пять в медитации, у Вейдера по крупицам стягивались рубцы в легких. Маской почти не пользовался, хотя таблеток было еще на месяц — дышал Силой, хотел восстановить здоровье. Асока скурила все сигареты и уже ко второму дню сидела в глубоком трансе, увы не целебном. Сначала Вейдер думал, что она отойдет, но вскоре не смог на это смотреть. Подошел, прижал к своей груди и закрыл ее голову обеими руками, как одеялом. Коснулся ее Силой и думал, что вместе со связью его накроет боль потери, но нашел вместо этого лишь смятение.

Она скорбела обо всех них, но вместе со всеми она скорбела и о себе.

Вейдер не понимал. Понимал Кес, наблюдая за ними сквозь опущенные ресницы, но молчал. Молчал, глядя на стеклянные глаза Асоки; молчал, когда Вейдер жег его взглядом в надежде на объяснения; молчал, когда однажды к ним подошел Со и, хмуро оглядев компанию, передал, что отряд зачистил базу работорговцев.

Молчание убивало.

А еще через девять часов их все-таки встретила земля.

Приземлились аккуратно, почти бесшумно — лишь в пол отдала вибрация, и родилась тишина. Потом опустили трап, и Геррера вышел на землю вместе со своими людьми. Кес, оторвавшись от своего угла, неспешно пошел за ними.

Асока так и осталась сидеть на полу, крепко сомкнув ноги и обхватив их обеими руками. Откинула голову к переборке, сомкнула веки — только ресницы дрожали, и пальцы бесшумно скребли по коленям.

— Все? — она почувствовала на себе взгляд Вейдера.

Он подошел ближе, протянул ей руку, чтобы помочь встать. Асока ухватилась за нее, и он рывком прижал ее к себе, чтобы коснуться монтрал губами.

— Лучше скажи сразу, если хочешь уйти, — никакая записывающая система его бы не услышала.

Асока отстранилась, благодарно улыбнулась и ободряюще ударила рукой по плечу, но глаза ее смотрели со снисхождением. Ничего отвечать ему она не стала.

Корабль «Партизан» стоял в поле: глянь налево, направо — простор. Только птицы в вышине, луна над головами и сомкнутая вокруг цепь гор. Она уходила так далеко и закручивалась так лихо, словно выросла здесь из небытия, защищая тайное королевство. Впереди, в ста метрах от трапа, был открытый лифт. По обеим сторонам поршневые механизмы сняли дерн с почвы, прикрывавший вход в базу, и бойцы Со сновали между кораблем и платформой, вытаскивая пустые ящики провианта и баллоны из-под воды и топлива.

Асока прищурилась от яркого света и, пошатываясь от долгой дороги, двинулась вперед. Встала на платформу в отдалении от остальных и откинулась спиной на перила. Потерев глаза, смотрела на солнце, провожала кучевые облака.

— Не была тут три года, — поделилась она. — Так красиво!

Ветер приласкал их теплым дыханием в ответ на ее слова.

Вейдер скользнул по ней взглядом, но больше она ничего не добавила. Он с трудом мог представить ее одной из «Партизан», с трудом мог представить, чтобы Геррера пустил кого-то чужого к себе на базу.

— Кто он для тебя? — вопрос был уместен: все остальные были заняты работой, никто посторонний бы не услышал.

Несмелая улыбка искривила губы Асоки.

— Он друг. Он всегда будет им, что бы ни произошло.

— И в чем проблема?

Асока отвела от Вейдера взгляд, неловко повела плечом, отмахиваясь от вопроса.

— В том, что он дружит не только со мной.

Вейдер задал бы и другой вопрос, но ответ ясно дал понять, что ответов не будет. Из ее слов, ее жестов и позы можно было сделать вывод, что ответов нет и у нее. Но сейчас, когда они спустились на землю, и бесконечный полет наконец закончился, чувствовалось, что Асоке стало легче.

Через минуту платформа уже несла их в самое сердце базы, которую пять лет не могла найти Империя. Они спустились под землю — Асока теперь не закрывала глаза, а смотрела прямо перед собой так уперто, словно ничего вокруг не замечала. Сначала двигались вниз еще несколько минут, потом скользили по рельсам вдоль тоннеля и еще пару раз меняли направление, путая следы как по учебнику.

Вейдер видел, как в темноте за ними наблюдает Геррера. Морщина залегла между его бровей, взгляд был остер и требователен, но Со оставался спокоен. Вейдер задумался, какую роль в происходящем занимает он сам. Простой диверсант, будь он хоть трижды герой Альянса, не узнал бы про атаку на «Сыновей» раньше них самих. А он вылетел с другого края галактики и почти успел. Тут мало иметь покровителя, тут надо что-то значить и самому…

Может, потому их и не могли найти? Где-то купили офицера, где-то просчиталась внутренняя безопасность, где-то проглядела разведка, и вот — гордые агенты в самом сердце имперских войск. Мало ли таких историй? Вейдер всегда думал, что у Герреры не хватит мозгов. Он посмотрел на него оценивающе, и они пересеклись взглядами.

Неужто хватило?

Платформа пристыковалась к уровню базы с глухим стуком. Медленно в стены въехала переборка, раскрывая проход вперед. Их встречало несколько человек, и Со тут же отдал задание готовиться к отлету, а потом скрылся с бойцами в одном из коридоров. Небольшой зал, в который они прибыли, опустел за минуту, никому не было до них дела. Геррера даже ни разу не поинтересовался у Асоки, кто такой Вейдер, хотя каждый психологический анализ рисовал с него портрет параноика. Как же слепо он ей доверял? Сколько лет она прожила здесь, под землей, перед тем как сбежала на Кореллию? Почему сбежала?..

Тишина опустилась на помещение мертвым пологом. Где-то вдалеке по тоннелю с глубоким звуком сошлась защита. Яркий свет, что освещал прибытие, сменился глухим дежурным.

Они остались втроем: он сам, Кес в дальнем углу и Асока, все также обвивающая руками перила.

— Так и будешь там стоять? — это прозвучало внезапно.

Вейдер нашел его глазами: говорил молодой мужчина с короткой стрижкой, одетый в простой гражданский костюм. Он недвижно стоял у бокового коридора, скрываясь в тенях прохода. Ничего военного в нем не было, но он смотрелся уместно и держался ровно.

Вейдер заметил, как дернулся Кес, как мышцы набухли на его руках. Он уже видел такую реакцию, когда тот смотрел на Со. Но тогда была бравада, тогда были пустые крики и сотрясание воздуха, когда все вокруг понимали, что дальше ничего не произойдет. Сейчас все было иначе. Сейчас Кес стоял и, как примерный мальчик, бороздил взглядом пол.

Асока никак не отреагировала на голос. Просто спокойно оторвалась от перил и вышла вперед. Замерла в одном шаге от говорившего и некоторое время молчала, словно изучая мужчину прежде, чем дать ответ.

— А куда мне идти, Лакс?

Она сказала это ровно, уверенно, будто и не провела без сна три дня, будто не собирала себя по кускам на груди Вейдера, чтобы в конечном итоге найти силы выйти с корабля.

— К тебе? — Асока дернула головой, ее лекк подскочил за спиной и хлестко ударился между лопаток. — Ты мог бы связаться и сказать мне напрямую. Все были бы целы. Но так было бы слишком просто, да? И вот я здесь, потому что — а где бы мне еще быть? Удобно, правда?

Лакс.

В голове Вейдера моментально мелькнуло понимание.

Лакс Бонтери.

Их старый друг еще со времен Войны.

Губернатор Ондерона, ловко отказавшийся от кресла сенатора Джапраэль. Вейдер еще помнил ту интригу пару лет назад: его тогда хотели продвинуть на Корускант, чтобы отсечь от зоны влияния и растащить ее по кускам, когда он слишком плотно взялся за дела Митаранора. Тогда еще был скандал, и Палпатин две недели веселился, отслеживая ситуацию. Тогда же Бонтери и заметили в правлении. Сразу на свое место встали и диверсии Герреры на Кашиике; сразу стало понятно, откуда деньги на подземную крепость…

— Ты сама в это не веришь, — голос Лакса даже не изменился в тоне. Тусклый свет освещал его лицо: пронзительные глаза, тонкие губы, узкий нос. Ничего примечательного, ничего лишнего.

Вейдер повесил на Бонтери мониторинг сразу, как стало ясно, что парень метит высоко. Первые же отчеты показали, что он работает на благо своих людей, и с тех пор выводы лишь подтверждались. Он не жил на Корусканте, не тянул центральные ресурсы, не светился в коррупционных схемах, не играл за чью-то сторону в сенате. Ему даже удалось остаться чистым от альянсов с глыбами вроде Таркина и при том не растерять власть. Это вызывало уважение.

Но Геррера…

Вейдер знал, что Бонтери держит несколько силовиков, и с его ведома работает пара банд по окраинам Джапраэль. Но Геррера никогда не совался к Ондерону, всегда работал за сферами его влияния. Ничто никогда не указывало на их связь, и все данные на «Партизан» кричали о том, что Геррера борется за идею, и что идеи у них с Бонтери противоположные.

Даже удивительно, как они смогли договориться.

— Я верю, что ты хотел для меня лучшего, Лакс.

Вейдер видел, что лицо Бонтери не изменилось. Он смотрел на Асоку так, словно знал наперед все ее слова и все аргументы, словно читал, как открытую книгу, ее мысли.

— Ты всегда хочешь это через лучшее для себя.

Он хмыкнул. Обвел ее взглядом сверху донизу, легко улыбаясь мыслям.

— Думай, что хочешь, — он даже не стал спорить, хотя Асока уже набрала в грудь воздуха, чтобы ему ответить. — Я делаю так, как считаю нужным. И для тебя, и для моего долга. Главное, ты жива. С остальным я справлюсь.

Асока застыла перед ним, не найдя, что сказать. Вейдер увидел, как машинально сжались ее кулаки.

Бонтери был прав. Асока могла, конечно, строить из себя святую, но Вейдер сам уже объяснил ей, почему «Сыновей» списали. Нравилось ей это или нет, их бы все равно вырезали, и нужно было вывести Асоку из-под удара. Скажи ей Лакс заранее, она бы впилась в друзей когтями, и было бы не отодрать.

Это было болезненно, но эффективно. Эффективность Вейдер любил.

Лакс ушел с их пути, не став больше задерживать.

Все следующие дни прошли в сборах. Как только расположились на базе, отмылись и отоспались, моментально всплыл вопрос о дальнейших планах. Асока и думать не хотела сидеть ровно, все время рвалась между «Партизанами» и перепиской с «Сыновьями», выбивая из них сведения про работорговцев.

Выяснилось, что они звали себя «Свободным Союзом» и состояли из нескольких банд, промышлявших живым товаром в кластере соседних секторов. Селосил вырезал их из принципа, убил лидеров трех группировок и наследника зайгеррианского картеля, предварительно пустив к нему позабавиться его же бывших рабов. Члены «Союза» давно зализали раны, но не было возможности вернуться: слишком много у Селосила было влияния, слишком дорого бы стоили полученные с его смертью обязательства. До последнего момента все так и оставалось, пока не изменилось в одночасье. Со слов Асоки, «Сыновья» до сих пор не могли понять, что произошло.

В новостях, которые через силу удалось выскрести из барахлящего голонета, слишком мало упоминали о произошедшем. Зато присутствовал некролог на Нульфджа Варрафа — того самого человека Таркина, который, судя по всему, и был ответственным за покушение. Он умер со вставшим сердцем в госпитале, и снизу было неясно, то ли это сам Уилхафф избавляется от свидетелей, то ли кто-то за Уилхаффа избавляется от его верных рук… О самом Уилхаффе ни слова, как ни слова и о Вейдере, и о любых назначениях во дворце.

На зубах скрипело бессилие, незнание не давало спать. Вейдер медитировал, крупица за крупицей восстанавливал легкие, с Силой дышал без маски, но концентрировался с трудом. Все чаще мысли возвращались к Бонтери, который точно знал больше. Стоило бы поговорить с ним, чтобы узнать, в какую войну ввязался. Вот только парень был хорош, и потрошить ему мозги не хотелось, а любые вопросы, несомненно, натолкнутся на встречные, на которые нельзя будет дать ответы.

Ситуация решилась сама собой на следующий день, когда Асока и Кес выбрались в зал спарринговать, а Вейдер остался в казармах чистить протезы. Через полчаса, как все разошлись, в дверях появился Бонтери, закрыл за собой дверь и уселся на койку прямо напротив Вейдера, положил какую-то деку на тумбу между ними.

— Не помешаю? — он осмотрелся вокруг, словно проверяя, действительно ли они одни.

Вейдер кивнул — и на вопрос, и на немое приветствие.

— Признаться честно, не ожидал, что ты выживешь, — Лакс огорошил его одной фразой, словно между этой встречей и Войной клонов, когда они виделись в последний раз, не прошло почти десять лет. — То, что переживешь Приказ, не сомневался, но полагал, будто годы в Империи тебя убьют.

— Почему же? — действительно стало интересно. Все же он узнал его в лицо, когда даже сам Вейдер не любил смотреть в зеркало. Асока точно не сказала Лаксу ни слова.

— Слишком ты был ярок, а чтобы выжить, требовалось быть гибким. Не обижайся уж, но гибкостью ты не отличался.

Вейдер усмехнулся, прочищая от пыли сочленения в голеностопе.

— Какие обиды? — будто бы он сказал неправду. Не отвечать же ему, что Император имеет свойство менять людей. То, чего Оби-Ван добивался почти десять лет, Шив сделал за два. Не абсолютно, конечно: основное так и осталось неизменным, — но юношеская горячность уходит быстро, когда наступает ответственность. Его начали менять Войны клонов, продолжил Мустафар, и завершила Империя. Отточить полученный результат было делом практики, и Палпатин блестяще справился с задачей.

— Ты тоже тогда был категоричен. Помню эту историю с Дозором, — Вейдер усмехнулся, припоминая, что у него самого вместо Дозора была кровавая баня на Татуине… Почти что обряд посвящения: и в ситхи, и в совершеннолетие.

Лакс сморщился, вспомнив, очевидно, что-то свое.

— Дураком был, — коротко бросил он. — Да и было-то мне шестнадцать. Мать умерла, отец умер, не было понятно, как дальше жить.

— Потом вспомнил, что не ради мести?

— Ну да, — Лакс через силу усмехнулся. Было видно, как сглатывает гнилую горечь, — когда умерла Стила. Мы с Со до сих пор о ней не говорим.

Вейдер припомнил образ девчонки, стянул с протеза гайку — та придушенно скрипнула.

— Ты же вроде ее любил? — о чем-то таком плакалась Асока, пока думала, что ее никто не видит. Потом плакалась уже и так, когда Вейдер видел и когда утешал.

— Я был на войне, — Лакс пожал плечами, — на войне любовь быстрая.

Вейдер отложил ключ и щетку, оценивающе глянул на Бонтери, пока тянулся за колбой с машинным маслом. Если он хотел расположить Скайуокера к себе, чтобы тот помог ему с Асокой, это было смелое заявление. Мог, конечно, предполагать, что у него изменился характер, но не так же радикально, чтобы строить на этом разговор.

Впрочем, как оказалось, все было проще. Лакс хотел поговорить не об этом. Он тяжело вздохнул, нахмурился и размял пальцами брови. Посмотрел на Вейдера, на протезы, на все шрамы, что остались у него после разрыва с джедаями, и только потом произнес:

— Асока рванет назад со дня на день, как бы я ни пытался удержать ее здесь, — было слышно, что ему тяжело дается это признание. Что бы он там ни говорил про гибкость, он не привык уступать. — Я против того, чтобы она куда-то летела, но чем сильнее сожму хватку, тем быстрее вырвется. Здесь, — Лакс кивнул на деку, которую положил на тумбу, — список баз «Союза» и невольничьих рынков. На той точке, которую уже зачистили, была информация о переводе группы на луну, но там сейчас точно пусто — мои ледорубы взломали сеть. Дальше пока не пробились, но советую начать с особняка в Палисаде. Он принадлежит давнему другу одного из лидеров банд, который очень любит экзотику. Ему наверняка предложили забрать зелтронку. Поймаете след — найдете остальных. Я оставлю в ангаре корабль.

Вейдер отряхнулся от пыли, отложил разобранный протез в сторону и взял деку, на которую указал Лакс, повертел в руке. Мазнул взглядом по экрану — расплылась паутина координат. Штук пять-семь баз в разных точках сектора, три рынка рабов, разбросанных в паре сотен парсеков друг от друга.

— А сам-то что с Асокой не поговоришь?

— Ты же видел наш разговор, — усмехнулся Лакс. Отвел глаза к дальнему углу, удрученно покачал головой. — Первое, что она мне скажет, это что я виноват в том, что все допустил. А потом задаст вопрос, почему не разобрался с ситуацией, раз мог.

— А ты мог?

Лакс скосил на него взгляд, ухмыльнулся криво. Взгляд остановил на глазах, и не надо было быть телепатом, чтобы прочитать: мог он все, разумеется. Примерно так же, как Джаред мог не влезать в историю с Банкиром, чтобы Асоке спокойно спалось. Просто ее спокойный сон не был в приоритете Джареда.

— Если бы я направил своих людей решать разборки во Внешнем кольце, я бы лишился не только влияния в своих системах, но еще и уважения солдат. Это так не работает, Энакин.

— У тебя есть и другие люди, которых ты должен защищать, — Вейдер ответил на его кривую улыбку.

Лакс явно удивился его словам, но вида почти не подал. Не то чтобы он рассчитывал на понимание — он надеялся, что его хотя бы выслушают. Вейдер и выслушал — выслушал, и сделал вывод. Бонтери до чертей перед глазами боялся показаться перед Асокой слабым.

— Как вообще так получилось, что Селосил за день потерял все влияние?

Бонтери удивился вопросу. Сама по себе мысль уже подразумевала, что Вейдер знает больше, чем видят остальные. Впрочем, Лакс не стал интересоваться причинами, только отвел глаза и прищурился, а во взгляде вместо отстранённости моментально родилась хваткость.

— Его покровителя убрали. А вот почему — никто не знает, — он был сосредоточен: тема тоже его волновала. — Прошла какая-то большая интрига на высшем уровне дворца. Ты же слышал про Вейдера?

Вейдер кивнул.

— Он мертв, хотя всех упорно хотят убедить, что жив. Император не появлялся на людях с самого покушения, и до сих пор нет ни намека на то, кто виновен. Одни слухи, и каждый дурней другого.

— Хочешь сказать, что Внешнее кольцо зашаталось от того, что пропало влияние Вейдера?

— Нет, — Лакс качнул головой, морщась от своих мыслей. — Вейдер вообще не имел своих систем, все его влияние было сосредоточено во флоте, а флот на удивление спокоен. Там даже перестановок не было, только распределили обязанности между адмиралами. Зато все внутренние войска будто с цепи сорвались, уже идет слух про объединение СИБа и Разведки, резко поднялась дочь директора Айсарда…

— Расследование покушения даст чрезвычайные полномочия для Бюро, — прищурился Вейдер.

— Да, — Лакс скосил к Вейдеру хмурый взгляд, — и из-за этого уже шатается все, что можно. То тут, то там вспыхивают локальные конфликты. Таркин пропустил несколько встреч, ведет себя странно. Никто уже неделю не видел его любовницу, хотя раньше и дня не проходило без ее флота на внешних территориях.

— Если это он виновен в смерти Вейдера, то может укреплять тыл.

— Может, — Лакс встретился с ним глазами, скривив губы. — Только вот у меня был личный интерес к благополучию Селосила, а он как раз ходил под людьми Таркина. И тот парень, который его крышевал, погиб под ножом хирурга на плановой операции. Он к этой операции за полгода готовился, и весь персонал у него был проверен. И сейчас эта смерть — как песок в глаза всем, кто следит за ситуацией. Слишком невовремя, почти как заявление перед всем миром в том, что Таркину есть, что скрывать.

— Чтобы пошатнулась власть такого человека, как Таркин, молвы мало. С чего бы ему бояться слухов?

— Слухи готовят почву, — Лакс скривился, спрятал лицо за ладонью, размял лоб пальцами. — Работорговцы заранее знали, когда будет кровь, чтобы подготовить удар. Они знали, что Селосил труп, еще до того, как человек Таркина залез на операционный стол. Зачем Таркину сливать им информацию?

Вот оно.

Вот оно, а Вейдер и не заметил.

Воспоминания джедаенка про облаву были недельной давности, но, когда Вейдер искал информацию в голонете, его уже не интересовали даты: он и так знал, что найдет там смерть мужчины, под которым ходили «Сыновья». Не подумал про то, что Селосил не мог быть идиотом; не задумался над тем, сколько времени нужно, чтобы подготовить общее нападение на все базы группировки…

— Если не Таркин, то кто? — вполголоса пробормотал Вейдер скорее себе, чем Лаксу.

Уилхаффа никогда не интересовали мелкие разборки банд, он просто ставил своих людей и позволял кормиться с поля в обмен на безусловную верность. Если ему было нужно кого-то убрать, он убирал и не задумывался о влиянии на регион. У Таркина никогда не было ни времени, ни желания заниматься делами низов.

Лакс откинулся к стенке за кроватью, стукнулся о побелку затылком.

— Слушай, я не знаю. И не знаю тех, кто знает, — он прикрыл глаза и тяжело вздохнул, явно прогоняя в голове раз за разом тревожные мысли. — Скоро в любом случае кого-то снимут из-за Вейдера, и все взорвется. Надо чтобы вы успели слетать до работорговцев прежде, чем Кольцо превратится в минное поле. Не тяните, вылетайте завтра же.

— Я поговорю с Асокой.

Лакс сжал кулак, пересекся глазами с Вейдером. Видно было, как он не хочет ее отпускать, как сама мысль о том, чтобы отправлять ее в логово этих ублюдков, приводит его в бешенство.

— И позабочусь о ней.

— Еще одно, почему я рад, что ты выжил, — криво ухмыльнулся он.

Когда дверь за Лаксом закрылась, Вейдер тут же схватил его деку и, смахнув к криффу все данные на «Союз», подсоединил к панели кристаллы с информацией Селосила. Прежде даже мысли не было о том, что он сам — непосредственно! — мог быть причастен к покушению. Он был бы самоубийцей, позволив Вейдеру гулять по его базе! Но то, что его убрали почти одновременно с Варрафом, не могло не наталкивать на мысли.

Час копался в деке, раскалил до белизны кристаллы — ничего не нашел.

А может, паранойя?

Ради чего парню с окраины ввязываться в это дерьмо да еще и идти против покровителя?

Да и идти ли? Вейдер ведь выжил. Выжил, благодаря его людям. Может быть, Таркин вообще спасал его, а не убивал.

Кому, Сила великая, это выгодно?

Ладно бы хотели забрать флот — так он стоит, родимый, неприкаянно болтаясь в космосе. Распределили между адмиралами — смешно представить! Не назначили даже исполняющего обязанности! Пусть знали, что Вейдер вернется, к чему оставлять военных без прямого надзора?

Если только Палпатин лично не хочет себе всю ту армию, не хочет лишней прокладки между своей волей и кораблями. Или если прямо сейчас на флоте не ведется расследование. Но тогда почему СИБ и Бюро разведки штормит везде, кроме самого флота?

Чем дальше Вейдер думал про все это, тем больше понимал, что нужно возвращаться на Кабал. Чем скорее, тем лучше. Плевать, что война банд заискрила мгновенно, а разгоралась так медленно. Плевать, что там было с Таркином: если он виновен — его все равно снимут, если нет — снимут, чтобы подыграть виновному. Война за передел влияния начнется все равно, нет греха в том, чтобы начать ее раньше. Это был самый быстрый путь: прилететь на Кабал и выйти из бойни победителем. Раз его до сих пор не нашли убийцы, то значит и не искали — не заметят и в этот раз.

Победа откроет путь вверх без лишних связей, скрепит вокруг него планету и приведет на встречу с губернатором. Через губернатора удастся выйти на местный СИБ и откуда, воспользовавшись рычагами, продавить историю с работой под прикрытием и налаживанием порядка во внешних регионах. Можно было, конечно, проще: пробиться до нужных органов, заставить главного связаться с координатором, оттуда выйти на Корускант… Но бессмысленно. Время сэкономит немного, засветит его самого раньше времени. И Асока… Нельзя ее оставлять тут, а друзей в беде она не бросит. Пока не ясна расстановка сил, лучше идти общими путями и не сворачивать.

Сама по себе легенда про налаживание порядка во Внешнем кольце, конечно, звучала нелепо, и Вейдеру еще много лет будут вспоминать ее на каждой планерке, зато была самой удобной, чтобы помочь Асоке. Да и другие, по сути, не требовались. Важно лишь заявить о себе в момент, замылить остальным взгляд и не дать разглядеть ошибку.

А как хорошо было бы сейчас открыть терминал на «Вымогателе» и выйти через него на закрытые каналы. Прочитать, о чем треплются в разведке…

Исанне повысили.

Лакс не сказал, как именно, но раз он заметил, то это может быть только дворец. Айсард зачем-то убрал ее фигуру с доски. Не намертво, не навсегда, отпустив вперед с почестями, но отсек от быстрого доступа и пресек участие в ситуации.

Какого криффа, Арманд?

Да, конечно, золотая мечта столкнуть с места Юларена как никогда близка к воплощению, но переставлять дочь с целиком и полностью подконтрольного бюро на новое поле, где возможностей для альянсов больше, чем собственных точек влияния…

Это нелепо до такой границы, что абсурдно!

Если только дело не в самом Юларене, если ставки не стали выше. Если только Арманд не озабочен чем-то еще, и уж точно, зная их любовь друг к другу, это не убийство Вейдера и не авантюра Таркина. Тогда оправдана и нервозность Уилхаффа, и непонятные движения разведки… Да о чем вообще говорить? Таркин не стал бы вести себя как девчонка после убийства, если уж решился на покушение! Было что-то еще, неизвестное, что заставляло его нервничать.

Асока вошла резко: так, что Вейдер едва успел спрятать деку под тряпье и сделать вид, что занят протезами. Стоило отблагодарить Бонтери хотя бы этим, раз уж он не хотел раскрываться перед Асокой. У Асоки были подбитая губа и готовый, зияющий дырами план.

— Гик одаренная, — призналась она, будто бы он сам мог не заметить. — Если ты сможешь найти ее, как того пацана из деревни, она выведет нас к остальным.

Вейдер бросил инструменты, прислонился к стене и смерил Асоку взглядом. Выбросил мысли про политику, достал из закромов про текучку. У Асоки добавились пара ссадин на руках и синяк, зато плечи расправились, и в голос вернулась жизнь. Вспомнил бы раньше, что ее надо побить, чтобы привести в чувство — содрал бы три шкуры еще на корабле.

— Она зелтронка с феромонами. Если они не идиоты, то она накачана наркотой. А с идиотами «Сыновья» бы справились.

— И что, никакого отсвета? — Асока бухнулась рядом с ним на пол. — Нам и надо-то всего что уловить след!

Вейдер щелкнул заклепками по разобранному голенищу, накрыл зажимом, затолкал болты по магнитным лункам. Вспомнил мельком про то, где был этот Палисад, о котором говорил Бонтери, и восстановил перед глазами карту. Шанс невелик, конечно, но почему бы и не попробовать?

— Есть одна идея, — он протянул Асоке руку и поманил ее пальцами. Она вложила ладонь в его, покрутилась по полу, уперлась в его сапог коленом.

— Слышал, на экваторе есть поместье у одного извращенца. Каков шанс, что ее пристроили туда, а не увезли сразу на открытый рынок?

— Палисад-то? — Асока чуть с места не подскочила.

— Ага.

— Точно! Про владельца же ходили слухи, что он якшается с Хозяином! — Асока стукнула себя ладонью по лбу, хлопнула глазами, растерянно закачала головой. — Я сразу про него не подумала, потому что он вообще частное лицо, не имеет отношения к «Союзу»!

— Так он ценитель?

Асока в омерзении скривилась и мотнула головой, словно сбрасывая с себя грязь.

— О да, — она поджала губы, впилась ногтями в одеяло, — определенно. У него могли бы даже девочки Села осесть. Такой бы захотел в коллекцию.

— Что за девочки?

— Боевые подруги, — ухмыльнулась Асока. — Ты же видел, что женщин в банду не брали. Но некоторых Сел подле себя все-таки оставлял.

— Отвратительно.

— Не суди, — Асока качнула головой. — Он был монстром не больше, чем все остальные, но давал защиту. Им больше негде было ее взять.

Ну да, конечно. Будто Вейдер сам не знает, будто сам не провел детство на Татуине, а потом не сортировал дерьмо каждый проклятый год. Отвратительны были не женщины, даже не сам Селосил, а вся эта жизнь. Стоило один раз пасть, чтобы снова увидеть ее наяву и напомнить себе, какая она, Империя, изнутри. Какою ей быть не должно.

Если Таркин падет вслед за ним со всем своим Внешним кольцом — туда ему и дорога. Знать бы еще, кто справится лучше. Знать бы для начала, что кто-то такой существует…

Ладно, хватит.

— Что она умеет?

Вейдер резко перевел взгляд на Асоку, и та стушевалась. Сначала не поняла, что он имеет ввиду Силу, а потом растерялась от вопроса.

— Ну… — она замялась, уперла в колени взгляд. — Вообще-то я учила ее прятать Силу, а не пользоваться ею. Ты же сам видел, как она привлекает внимание.

Понятно. Вот почему и не сказала про способности девчонки: хотела, чтобы они вообще забылись. Чтобы даже сама Гик перестала их замечать. Разумно с одной стороны, а с другой глупо. Бесконечные предрассудки… Палпатин искоренял джедаев, а не Силу, и в правлении не находилось идиотов воевать с явлением природы. Инквизиция была отрядом специального назначения против особо опасных диссидентов, а не киллерами-фанатиками, отлавливающими детей. Никому не нужны были эти тысячи неучтенных одаренных, а тех, кто был нужен, Империя вербовала сама. Если уж и прятаться — то только от тех, кто захочет воспользоваться, а против таких лишь Сила и будет оружием.

— Плохо, — что уж теперь учить жизни? — Надеюсь, она хотя бы сейчас не станет скрываться.

— О, она не дура, — Асока криво улыбнулась и опять потянулась к Вейдеру. Он перехватил ее руку покрепче, связал их Силу и раскрылся, дав ощутить себя в полной мере.

— Ах… — Асока задрожала, ее пробрала оторопь, даже глаза округлились.

Да, он знал, что будет непривычно.

Слишком многое было потеряно на Мустафаре, чтобы не произошло замещение. У слепых укрепляется слух. Через что будет взаимодействовать с миром лишившийся конечностей одаренный?

— Твоя Сила словно стихия, — голос Асоки сдавил благоговейный трепет, — где находится ее предел?

Вейдер не знал. Может быть, на том седьмом этаже, которого не хватило убийцам, чтобы его добить. Может быть, в руках Палпатина. Может быть — лишь в нем самом.

— Это сейчас неважно. Кабал слишком далеко, а Гик не Император, чтобы разглядеть ее сквозь тьму космоса.

— А Императора можно? — ладонь Асоки намокла, дрогнула в предвкушении. — Он… — она взмахнула свободной рукой, пытаясь подобрать слово для того, что ощущала. — Сильнее тебя?

И подобрала неверное.

— Нет. Могущественней.

Хотя бы из-за того, что был старше на целую жизнь и несоизмеримо мудрее. Иногда становилось страшно от того, что случится, если он потеряет контроль. Если безумие Темной стороны его поглотит, не оставив ни следа на месте выжженной души. Хотелось верить, что, если момент наступит, та самая сила, которую и ощутила Асока, наконец обретет смысл.

— Гик, — напомнил ей Вейдер. Не хватало еще, чтобы она начала интересоваться подробностями на тему того Вейдера, которого знала по головиденью.

Асока вздохнула, беспокойно сжала протез его руки своей ладонью и отбросила лишние мысли. Вейдер нырнул в медитацию вслед за ней.

— Мы можем проверить только точку. Чтобы обследовать планету, уйдут дни. Я буду вести, а ты сосредоточься на том, чтобы не потерять след. Когда выйдем к пространству — ищи. Тебе лучше знать, какая она, ты увидишь скорее.

От Асоки пришло согласие.

Вейдер вдохнул глубже, почувствовал, как пронзает пространство волей, как расступается вокруг галактика. Мертвый холод пустого космоса свернулся перед глазами; звезды выстроились в коридор, раскрывая пути. Цель лежала впереди, за тысячи парсеков на галактическом юге, маяком среди вечного мрака светил Корускант.

На Корусканте полыхал дворец.

На мгновение Вейдер ощутил касание в Силе, но оно пропало, едва проявившись. Рябь на грани чувств мелькнула и снова погасла, отблеском метнувшись в сторону Ядра. Вейдер потянулся за ней, оставив Асоку позади, но последние волны таяли быстрее, чем он успевал их схватить.

Проклятие.

Император глядел на него, следил. Теперь было ясно, что он точно готовится к его возвращению.

Проверка — определенно, теперь без сомнений проверка. Вот только была ли она подготовлена после покушения или все произошедшее — четко составленный план?

Спросить бы, да ведь не ответит. Потянешься — и пропадет.

Сам, все сам. В том и своя вина — не доглядел, не вычислил, не предсказал. Только сейчас и осознал всю глубину своей гордыни.

Едва жизнью не поплатился за самодовольство. Он ведь не был просто главнокомандующим, не был просто ключевым членом правления, управляющим армией и флотом. Он был ситхом — единственным после Императора. Наследник, не наследник… Другие могли сколько угодно обманываться и строить интриги, но Шив знал, что лишь он единственный способен занять трон. И это покушение — всухую, с потерей костюма, с потерей связей, с заморозкой всего влияния — это покушение показало не его политическую слабость, а его слабость как преемника. В стократ хуже, в стократ опаснее для Империи. Он должен был предвидеть, Сила должна была предсказать. А вместо этого предсказал какой-то энтузиаст, раскрывший кислородные клапаны на заводе. Позор!

Будь он сам на месте Палпатина, устроил бы себе такую же проверку после покушения. Будь он сам на месте Палпатина, простой проверки было бы мало за промах такого уровня. Палпатин убил бы его, если бы он, не восстановившись, приполз во дворец за защитой.

Волнения в Силе окончательно прекратились к тому моменту, как Вейдер отвел внимание от сияющего, престольного Корусканта. Асока все так же плелась где-то следом, благословленная Силой неспособностью все это разглядеть. Вейдер отринул бесполезные мысли тоже, рванул разумом к Кабалу, утянул Асоку к экватору.

Палисад, о котором говорил Лакс, находился на узком перешейке между островами, отделенный от всего мира океаном. Особняк ощущался легкой дрожью, разумных было немного, но все равно вокруг чувствовалась жизнь… Питомник? Зоопарк?

— Владелец этого места отличается страстью к коллекционированию, — объяснила ему Асока, уловив вектор внимания. — Ему что люди, что звери — все одно. Поговаривали, ему доставляет особое удовольствие совмещать виды.

— Совмещать?

От Асоки чувствовалось смущение напополам с раздражением из-за необходимости объяснять.

— Спаривать.

Теперь стало понятно, что в этом мире омерзительнее рабства. Ну ничего, они еще дотла спалят всю эту дрянь.

— Гик видишь? — Вейдер видел по меньшей мере двадцать обитателей места, но не мог бы сказать, чтобы кто-то особо выделялся из общей массы.

Асока молчала. Вейдер чувствовал, как она отдаляется от него, уходит сознанием все глубже, все плотнее вплетаясь в жизнь. Вряд ли это поможет ей почувствовать… С другой стороны, эта техника многим помогала увидеть.

— Я не уверена, — ее голос слышался изломанным, сбитым и растерянным.

— Потянись к ней, направь в нее свою Силу. Дай почувствовать.

— Себя?

— Нас, это место, твой голос. Что угодно, что свяжет тебя с ней.

Асока заволновалась. Чувствовалось, как в Силе ее мягкое тепло перемежается с зябким холодом, свободным падением, беспокойством. С каждым вдохом она отдалялась от него, уходила глубже и дальше. Не то, что Вейдер мог ей позволить.

«Хватит, — он думал сказать ей. — Если не видишь — хватит».

Они были очень далеко. Ему-то что? Шагнет в реальность и не заметит. Она могла пролежать пластом два дня. Но без него содрогалась Империя — лишнего времени у Вейдера не было.

Хотел уже прекратить все, но сам не понял, почему в последний момент остановился и вместо того, чтобы оградить, сам потянулся следом. Едва ли он различит, едва ли почувствует отзвук…

Вокруг пахло жженым сахаром и газировкой. Асока ощущалась напротив, он запер ее Силу в своей.

— Вспомни ее самый жуткий страх, — он чувствовал свой голос в ее сознании. — Усиль его многократно и оживи. Пусти по пространству потоком. Это даст всплеск эмоций, в каком бы состоянии она ни была.

— Зачем?

— Едва ли найдется чувство сильнее.

Асока вздрогнула подле него — в реальности, а не Силе — и мир всколыхнулся волною.

— Она ребенок, Энакин…

— Лишь усилит эффект.

— Она ребенок! — Асока уже почти кричала. — Ее единственный страх — потерять нас!

Сила Асоки содрогалась, рвалась, неистовствовала. Нет, дело было не в сентиментальности — она сама не могла провести это сквозь себя и остаться целой, не рассыпаться в Силе отголосками, не провалиться в реальный мир. Не после того, как пережила потерю друзей три дня назад. В конце концов, это был и ее страх тоже. Ее, осознанный многократно, потому что она уже несколько раз сквозь него проходила.

— Ладно, — он еще об этом пожалеет. — Смотри!

Он окружил ее своей Силой, закрыл, напитал. Огородил от всего, что сейчас увидит, не дал вырваться и раскрыться. Вспомнил мертвого Джареда и поставил на ноги, заставил идти вперед заведенной куклой. Кес, свесив винтовку поперек расстрелянной груди, плелся следом. Мертвый Алек со спекшейся кровью в шерсти; Гасмира, которую застрелил Ган. Сам Ган с кровавым месивом вместо головы: пальнул себе в лоб после того, как убил подругу.

Асока застыла в мертвой хватке, ее Сила была сцеплена его собственной. Она не могла ни навредить, ни рассыпаться, ни отвести взора.

— Смотри, — приказал он ей.

Она смотрела.

Даже он разглядел искру сквозь багровое марево кошмара.

— Смотри.

Он слышал, как она плачет. Ощущал это на грани физических чувств, которые никогда не отделял в медитациях ради безопасности. Свалилась, видимо, ему на грудь, не в силах удержать спину.

— Да, — она шептала: и губами, и всей ее сущностью, которую он удерживал. — Да, это она, хватит.

Вейдер успокоил Силу, развеял волей марево, дал отступить туману. Теперь пахло лишь кровью и сырой землей.

Они нашли то, что искали, можно было уходить. Напоследок Вейдер вспомнил дворцовые сады в цвету, свет обоих татуинских солнц и ласку матери. Едва ли наскребется на достойное замещение, но хоть что-то взамен сосущей пустоты. Ломаная, кривая иллюзия… Выплеснул все из себя одним потоком и забил в каждый угол, чтобы не потерялось.

В реальности он нашел Асоку сползшей на пол. Она сидела, спрятав лицо в его колени и уткнувшись монтралами ему в живот. Сжимала пальцами брюки.

— А по-другому было нельзя? — она просипела ему в ноги, обласкала металл губами.

— А как по-другому? — Вейдер поразмыслил над возможностями. — Великая любовь стоит дешевле страха.

Асока вздрогнула, подняла к нему забитый взгляд. Он все еще видел в ее глазах смерть отряда.

— Брось в меня камень первой, если я солгал.

Она вгляделась в его глаза, сцепила зубы, поглядела так несколько мгновений. Потом только покачала головой.

— Что бы ты делала, если бы мы не нашли Гик? — спросил Вейдер Асоку, когда они шли к ангару.

Была ночь, Со вместе с половиной солдат улетел еще два дня назад, бросив текучку на заместителя. Заместитель особо подозрительно на них косился, когда они вечером брали с собой еды на троих и за троих же отъедались. Решили перестраховаться: путь предстоял дальний, остановок на заправку не предвиделось.

— Выбила бы из Со данные. У него наверняка есть полное досье на «Союз», раз он так вовремя появился. Поэтому мы с ним и улетели. Ну и чтобы тебя прикрыть тоже.

Точно. Она же все еще думает, что на него охотится Империя… Пусть верит во что хочет, лишь бы не раскопала правду, пока сама к ней не готова.

— А не проще было сразу с ним поговорить?

— Не проще, — Асока криво ухмыльнулась, крепче затянула на талии поясную сумку и проверила батареи на ремне. Бластер к ним висел у бедра, прямо под магнитом для меча. — Он считает, мы суем голову в петлю. «Союз» слишком силен, чтобы брать их нахрапом и верить, будто останешься целым. А помогать против них он не станет: он дерется против Империи, а имперцы-то к «Союзу» отношения не имеют. Тут все так же, как и в Республике. Проще смириться, чем изменить.

— Звучит разумно.

— Двуличный сукин сын, — бросил Кес.

Асока хмыкнула, с щелчком открывая дверь.

— Посмотрела бы я на тебя, когда ты увидишь Альянс.

В ангаре стоял корабль — тот самый, на котором они сюда прилетели, который и обещал Вейдеру Лакс.

Асока присвистнула своей удаче. Кес уверенно рванул вперед, на ходу выискивая механиков или пилотов, но никого не находилось.

— Они же, вроде, на нем улетели? — не скрывая волнения, Асока припустила за ним следом.

— Видимо, в последний момент взяли истребители. Торопились же вот и вылетели, едва вернувшись на базу.

Вейдер усмехнулся. Как быстро пытливый ум находит удобные объяснения. Кес мог сколько угодно плеваться ядом в Герреру, но в глубине души-то все равно считал его союзником вот и расслабился, даже не думая искать двойные смыслы. Забавно… Потертый жизнью бандит в чем-то оставался наивным как ребенок.

Внутри корабля все осталось прежним, разве что большинство ящиков с припасами исчезли. В трюме стояла лишь пара. Вейдер с ухмылкой открыл один из них: несколько сухих пайков и вода, через перемычку — гранаты и пушки с патронами.

— Это их обычный НЗ, «Партизаны» такие на каждом корабле оставляют, — Асока ловко залезла внутрь и выудила оттуда пачку с какой-то мутной субстанцией. — Помню, за этот суп была готова Лаксу руки расцеловать после химической баланды на кораблях Альянса.

— Ондеронский? — поднял бровь Вейдер.

Асока рвано кивнула, бросила суп назад в ящик и повела языком за щекой, внимательно всматриваясь за плечо Вейдера. Кес был далеко: разбирался с электроникой в кабине, настраивал маршрутную карту, шумел.

— Не оставил бы тут Со этот корабль, — изогнув губы, недоверчиво протянула она. — Он же меня знает, не стал бы так рисковать. Все, на что я рассчитывала, — пара истребителей, да и те бы пришлось перенастраивать…

— Так может Бонтери?

Асока скосила взгляд на Вейдера, вся напряглась — задрожали губы.

— Лучше уж Геррера.

Вейдер ее не понимал. Может быть, когда-то между ними и произошло что-то важное, но о важном не говорят с надутыми губами — в его мире за важное убивают. Все остальное — глупые обиды и детский лепет.

— Что между вами случилось? — хотелось все же исключить тот вариант, что повод для конфликта был настоящим.

Асока тяжело вздохнула, потерла ладонью лоб и плюхнулась поверх ящиков. Корабль вздрогнул, трап поднялся, и закрылся люк.

— Вот зачем тебе знать? — Асоке пришлось держаться за Вейдера, чтобы не свалиться на пол.

— Может быть, потому что мне важна твоя жизнь?

— Нашелся родитель мне на голову, — хохотнула она.

Родитель.

Она сказала это так легко и не задумавшись, а у Вейдера все перехватило внутри. Прежде, где-то на краю сознания, мелькали мысли об их прошлом и об его за нее ответственности. Он отдавал себе отчет в том, насколько Асока ему дорога, понимал, почему хочет, чтобы она и дальше была рядом… Но так откровенно, так просто и правильно он до последнего о ней не думал.

Вейдер часто размышлял о том, что было бы, останься Падме жива. Они ведь даже детские имена подобрали: Люк, если родится мальчик, Лея — если девочка. Пять лет назад, когда Ван-Вал перебрал его по кускам и собрал во что-то цельное, удалось даже сохранить остатки репродуктивной системы. Тут клонированные клетки, там протезы и синтекожа… Даже гормоны почти стабилизировали, но медицина не творила чудес. Все, на что Вейдер был сейчас способен — это простые процессы. Его единственными детьми могли бы стать лишь собственные клоны. Можно было добавить при клонировании и клетки женщин, можно было даже достать материал Падме, но он не хотел. Так — не хотел.

А Асоку он воспитывал три года, при нем она превратилась в девушку из ребенка. Три года — так мало для целой жизни, но то были годы войны, а на войне и один год шел за три. Они сроднились, стали семьей. Многое из того, что когда-то было присуще ему самому, он замечал в ней и сейчас: жесты, слова и позы. Решения, которые она принимала; путь, по которому она пошла.

Дочка.

Вейдер словно проснулся, когда Кес коротко выругался, и корабль задрожал под ногами, зашумели двигатели. В салоне вырубился свет и включилась аварийка, раскрасила красными пятнами кожу Асоки.

— Чувствую себя, как в какой-то храмовой исповедальне, — она нервно дернула плечом, зыркнула колюче на Вейдера. Не заметила, как он отреагировал на ее слова про отцовство.

Он промолчал. Незачем было объяснять, что он очень далек от Храма: поняла уж давно, не слепая же.

— Это началось еще, когда я была в Альянсе, — она подтянула к себе ногу, другую свесила с ящика, ухватилась за выступ в панели второй рукой. — Тогда и Со еще с ними работал, некоторые миссии у нас были общими. Времени еще прошло мало, никто ничего не понимал, не могли найти ни места, ни правды… Бились не пойми за что, не пойми за что умирали. Тогда было… — Асока замялась, напряглась, повела рукой, пытаясь найти слова, — тогда было, знаешь, будто все в последний раз. Вокруг нас рушился мир, и мы пытались как-то его спасти, как-то спастись сами. Сама даже уже не помню, как мы с Лаксом оказались рядом. Одна ночь, другая… Переписывались рвано, виделись раз в пару месяцев, когда пересекались в одной системе. Я даже не заметила, когда он перехватил на планете власть и занял место губернатора. Я вообще упустила момент, когда он изменился.

— Изменился? — Вейдер поднял брови.

— Ну, знаешь, — Асока криво ухмыльнулась, — стал политиком из партизана. Хотя… — она почесала между монтралами, откинула голову назад к переборке, — чего уж там? Наверное, он им всегда и был, это просто я, дура близорукая, ни криффа не разглядела.

Вейдер постарался вспомнить Лакса в те годы — пацан пацаном. Нечему там было меняться, просто он вырос. Вырос, как и Асока, как и Геррера, как и все эти глупые повстанцы из Альянса на войне — война его и воспитала. Легла верхним слоем на базис личности, вот и получилось имеющееся. «Основная проблема современной молодежи», — как любил повторять Пестаж. С этим даже работали какие-то комитеты, но Вейдер никогда не вдавался в детали. Штурмовики из проблемной молодежи получались отборными — ему большего и не требовалось.

— В общем, к тому моменту, как я начала понимать, что в Альянсе меня используют вместо знамени и затыкают каждую дыру, мы с Лаксом уже года два поддерживали отношения. Когда я все-таки вырвалась из этой кабалы, — Асока горько усмехнулась и обняла себя за прижатую ногу, — я как раз попала на Кореллию. Мы ушли вместе с Джарри, его тоже допекла вся эта хваленая показуха. Он меня с Кесом и познакомил. Веселое было время… — Асока неловко скривилась, почесала шрамы на шее, болезненно увела взгляд. — Мы упивались свободой и алкоголем, даром, что все были вне закона и дела решали как раз незаконные: то починить байк после гонок, то этот же байк увести… Было время, что даже отсиживались у Со на базе, когда надо было залечь на дно. Помогали ему, чем могли. Нам всем было плевать на идеи, да и Со-то, если уж совсем честно, тоже насрать, что там в головах у тех, кто за него дерется — лишь бы были верны и крепче держали пушки. А с пушками мы сроднились… — Асока поджала губы, хлопнула себя по карманам — сигареты кончились — потом замотала головой в поисках чего-то и подскочила с ящика.

Вейдер сам оперся на него боком и проследил, как Асока сначала вытащила из корпуса какую-то стенную панель, потом пошарила в дырке руками и ничего не нашла, а затем быстрым шагом пересекла салон и зашла в каюту — вышла оттуда уже с двумя бутылками эля. Бросила одну в Вейдера, другую откупорила Силой и глотнула.

— Добро Лодди, — рвано бросила она, упав на пол у той же стенки, где стояла. — Со с него каждый раз за это шкуру дерет, да все ничего не помогает, старый он алкоголик. Говорит, что может каждый день сдохнуть, а что же это за пустой день без бутылки-то?

— И долго он уже так? — Вейдер откупорил бутылку, глотнул. Вкусно.

— Долго, — Асока согнула ноги, положила прямые руки на колени, проследила за тем, как играет блик на бутылке. — Три своих отряда пережил. После последнего Со, кажется, даже смирился, — Асока бросила на него косой взгляд и пояснила с ухмылкой: — примета.

Асока еще отпила пива и растерянно повертела бутылку в руке, выискивая что-то в отражении. С планеты давно взлетели и уже, кажется, шли к гиперу. Вряд ли Кес был так занят в рубке, скорее просто слышал их и не хотел мешать.

— В общем, тогда с Лаксом все было чисто-ладно, и связь сложилась во что-то вроде, — Асока хохотнула, дернула пальцами, рисуя кавычки, — отношений. Даже жили какое-то время вместе, пока ему удавалось урвать дни между Корускантом и Ондероном, а у меня на Кореллии ничего не горело. И все бы тут прекрасно, не реши он в один день показать мне дом.

Асока сделала большой глоток, откинулась к стенке, задрала к потолку голову. Продолжила уже с закрытыми глазами и тихим голосом:

— Прилетели на Ондерон — закат, Дксун над головами, птицы там эти дурацкие… Красиво, не описать: замок, дух прошлого, воздух юности… Сидела рядом на всех обедах, сортировала секторальное дерьмо. Поначалу было даже забавно: все что-то новенькое в нашей грешной жизни. А потом на одном из заводов случился сбой, Лакса в тот день на планете не было, и меня попросили посмотреть. Я и слетала — нашла там какого-то непутевого директора, он начал зубы мне забалтывать про следствия и причины, валил все на подчиненных… А дело-то подсудное, объект на военном балансе. Я поняла, что так с ним и провожусь полночи, внушила рассказать, как на духу — он и вывалил про диверсию и партизан. Партизаны нашлись тут же: смешались с работягами да были все того же разряда, что и мы сами пять лет назад. Я с ними говорить — они стрелять, еще и ласковым словом прошлись по нашей с Лаксом связи. Кричали про то, что оружие с завода идет на Кашиик, где им покрывают нужды фабрик, порабощающих деревни вуки подчистую. Мне тогда, если честно, было плевать: они подняли на меня оружие, я оборонялась. Прирезала одного, другие дали деру. А знаешь, что мне потом Лакс сказал, когда прилетел?

— Мм?

— «Спасибо».

Вейдер глотнул пива, ожидая продолжения, но Асока замолчала, смотрела на него и ждала реакции.

— Спасибо! — всплеснула руками она, поняв, что рассказ эффекта не возымел. — Никаких «прости», никаких «извини», никаких объяснений в том, что это в первый и единственный раз!

Если честно, Вейдер не совсем понимал, что именно она хотела услышать: и от него, да и от Лакса тоже. На краю памяти воскресла какая-то истерика Падме на счет чего-то очередного политического. Он тогда превозносил диктатуру, она — демократию. А глядя с позиции власти, Вейдер вообще мог сказать, что, если б не те заводы на Кашиике и не планомерные атаки Герреры, никогда бы Бонтери не приобрел там свое влияние и не выбил джапраэльской корпорации контракт на землю, где уже года два как строилась зона рекреации, школы и больницы. Так что от этих самых пушек, которыми их порабощали, вуки даже выиграли. И Бонтери, конечно, тоже — и по влиянию, и по кошельку.

— В политике часто нужно марать руки, чтобы добиться чего-то большего.

— А то я не знаю! — вспылила Асока, допила остатки пива и бросила бутылку в утилизатор, попав ровно по центру люка. — Мотма, уж будь уверен, мне все мозги проела своей гнилой моралью, когда ее белые тряпки были слишком чисты, чтобы самой разгребать свое дерьмо! Я же говорила, почему никто из нас никогда бы не сдал тебя Альянсу! Да потому что эта политическая шлюха в горло любому джедаю вцепится, чтобы он покрывал ее интересы! Это же так удобно — рыцари света, податели справедливости! Никто и слова не скажет, когда такой появится на переговорах — все будут плясать под его дудку, чтобы остаться в своем уме и с памятью!

Асока соскочила с места и ходила по салону, как заведенная; зашла еще раз в каюту, но вернулась еще злей: не нашла больше в нычке бутылок. Вейдер ждал, пока она успокоится. Хотел все же дослушать историю.

— В общем, оно как-то на время забылось, да и у Лакса нашлась свободная неделька, так что то время мы провели вдвоем. Я уже и из головы этот завод выбросила, думала — ну случайность, ну с кем не бывает — а потом, в конце той недели, он решил закрепить успех.

Асока замолчала, сжала кулаки, отвернулась от Вейдера куда-то к проходу, откуда уже неслись шумные байки из какого-то голошоу. Ее губы дрожали, она сцепила зубы так крепко, что обострились скулы.

— Вино, кольцо, предложение. Помню, плеснула то вино ему в лицо и улетела первым же рейсом. Три года так и не виделись.

Вейдер прикрыл глаза, глотнул пива. Впервые подумал о том, как же тяжело бывало с ним Палпатину. А уж как было тяжело Кеноби-то не хотелось и вспоминать.

Асока вцепилась в него взглядом, смотрела пучеглазо, ожидая реакцию на откровение, а Вейдер отслеживал ее эмоции Силой, пил пиво и не знал, что тут вообще сказать.

— Ты с ним-то про это говорила? — воззвал к ее разуму Вейдер.

— Про что? — Асока мотнула плечом. — Про то, что хотел заиметь меня в вечное пользование, как Мон?

Вейдер устало опустил одну руку с бутылкой на ящик, другой почесал голову.

— Про то, что для него важно и что важно для тебя. Про компромиссы.

Святой Коррибан, всей линии Бейна на смех! Ситх, обучающий девчонку компромиссам…

— Про это со мной потом Джарри говорил, — усмехнулась Асока. — Учил уму-разуму. Говорил, что дура, что жених приличный, что легализуюсь через свадьбу и стану свободным человеком, а что будут обязательства — так у кого их нет? Кес тогда, как это услышал, впервые на моей памяти дал ему в челюсть. Сказал, что только раб будет торговать свободой.

Вейдер поднял брови, стукнулся зубами о бутылку, хотел сделать глоток — пиво кончилось. Выдохнул тяжело прямо в горлышко, высматривая на дне правду. Если уж Кес вступился за честь Асоки, то тут, конечно, и не поспоришь: кому, как не ему, корелльскому анархисту, знать правду жизни? С подачи-то Асоки и с его максимализмом неудивительно, что он хотел пересчитать Геррере зубы и возненавидел Бонтери.

А ведь если бы тогда Асока согласилась, если бы все-таки вышла за Лакса замуж, он бы услышал про нее раньше, потом бы даже встретились где-то в сенате или во дворце на каком-нибудь ежегодном приеме… Связались бы уже давно, и кто знает, как обернулось бы для нее покушение? Да и с ним самим что бы тогда произошло?

— Тебе мое мнение вообще нужно?

Асока упала рядом с Вейдером на ящик, с которого начали разговор, тяжело вздохнула, но все же кивнула, встряхнув лекками. Смотрела на него исподлобья, сжала в линию губы.

— У меня на столе лежало досье на Бонтери, — решил признаться он. Пусть в конце концов знает, трезвее будет смотреть на мир. — Он чист: не проходил ни по ведомству госбезопасности, ни по военному. Не замешан в коррупционных скандалах, не лоббирует чужие интересы. Его зона влияния объективно стала жить лучше: своих он поддерживает. А если бы ты появилась на Ондероне в течение двух последних лет, мне бы про тебя доложили.

Асока и бровью не повела, только в глазах на мгновение мелькнуло удивление. Да и то не понятно, от того ли, что Лаксом заинтересованы структуры или потому, как близко свела их с Вейдером судьба и как разделила.

В Империи нет хороших людей, как не было и в Республике. Те, кто попадают в политику, всегда чем-то жертвуют. Кто-то, как Бонтери, чистотой. Кто-то, как Мотма и Амидала, идеализмом. А кто-то всем имеющимся, как Палпатин. Взамен обретают деньги, влияние и власть. Распоряжается этим то, что потом осталось от человека. От многих ничего и не остается, и тогда деньги теряют смысл, власть развращает амбиции, а влияние рассыпается песком, едва успев зародиться. Как все это объяснить Асоке, когда она даже в самых обычных чувствах все перепутала?

— Ты уверена, что правильно поняла его мотивы?

— Да что тут не понять? — Асока понурилась, свесила голову, уставилась пустым взглядом в пол. — Думаешь, он такой дурак, что не понимал, что для меня брак с ним будет той же самой политикой? Карманные джедаи удобны, ему нужен был козырь, и он предлагал сделку: легализацию в обмен на несвободу — опять. То же дерьмо только в профиль.

— Он мог преследовать не одну эту цель. Почему ты думаешь, что не интересна ему сама, как человек, а не как джедайка?

Асока как-то невнятно скривила губы, собрала руки перед собой в замок, поглядела на Вейдера исподлобья.

— Я ему в глаза тогда смотрела. Ему самому от себя гадко было, мне было гадко. Он мог бы потом со мной сотню раз связаться — я бы отшила, конечно, но хотя бы поняла, что он переживает. А вместо этого в качестве отступных он оставил меня в покое.

Вейдер хмыкнул, откинулся к стенке, поиграл в руке пустой бутылкой. Оставил в покое… Хорошо же он ее оставил в покое, что обвесил следаками всю линию Селосила, чтобы держать руку на пульсе. А она ведь с «Сыновьями» работала-то всего месяц, пока готовилась проникать на Кессель.

— Если ему все равно, почему Со прилетел за тобой на Кабал?

Асока сжалась, вымученно посмотрела на Вейдера из-под опущенных ресниц.

— Питает надежды, — невнятно махнула рукой она, — играет в благородство.

Слабо, Асока, слабо.

— Ты похожа на меня, каким я был десять лет назад, — Вейдер откинулся к стенке, забросив пустую бутылку в утилизатор. — Я учил тебя, и ты не могла не перенять моих качеств. Но с тех пор многое произошло. Я знаю таких людей, как Лакс. Он не допустит рядом с собой слабое звено. То, что ты видела на Ондероне, было твоей проверкой. Такой человек, как он, не пустил бы в зону влияния чужака — он осознанно показал тебе ту жизнь, которая бы тебя ждала, окажись ты с ним рядом. Можешь не верить, но он сделал это из заботы о тебе же. А на связь с тобой не выходил, потому что увидел ответ.

— Ну и где же здесь вся та его любовь?

— А при чем тут любовь? — Вейдер повернул к ней голову, надеясь, что она поймет правильно. — У него есть долг и грязные руки. Та, кто будет рядом с ним, вынуждена будет это с ним разделять. Это он должен был показать. А уж остальное, — Вейдер махнул рукой, — на остальное у вас были годы до этого.

Асока закусила губу, отвернулась в сторону, опять прижимая к себе колено. Из кабины доносились какие-то пошлые шутки и тупой закадровый смех, изредка разбавляемый зычным хохотом Кеса. Они, должно быть, уже пролетели пару десятков парсеков, пока проясняли загубленные отношения.

— Ну а ты? — она не нашла ничего лучше, чем сменить тему. — Кем ты был в Империи, что так высоко смотрел?

Вейдер сжал губы, прищурил глаза. Не то, что следовало сейчас озвучивать. Не то, что будет безопасно до тех пор, пока он не вернется во дворец с триумфом, пока не слетит с плеч голова предателя. Не то, к чему она будет готова, пока не осознает сама.

— Если и расскажу, то позже. Ты сама уже могла бы сопоставить факты.

— Если ты из людей Вейдера, то они должны были отправить за тобой убийц.

Если бы знали, что жив. Каким-то чудом враг не догадывался. Скорее всего, опять тот союзник, который пустил на уровень кислород. Скорее всего, кто-то близкий к заказчику… Сам Вейдер бы поставил на Даалу: из-за этого ее флот и мог пропасть с радаров. Амбициозная девочка, она вполне могла работать вместе с Императором.

— Ты сама сказала, — Вейдер отвел взгляд от Асоки, встал и направился к кабине.

От этих дурацких шуток из эфира уже болела голова.

Когда прилетели на Кабал, в поместье было за полночь, да еще и новолуние. Кес еще в пути связался с «Сыновьями», обрисовал план, и те собрались в нескольких километрах от особняка, попутно прочесав территорию. Устроились в чистом поле и даже не скрывались. Ночь, конечно, ночью, но где благоразумие?

— Они что, самоубийцы?

— Просто им терять нечего.

Асока вышла из корабля первой, Вейдер за ней.

Встречали их двое: толстый викуэй и тонкий тви’лек, — оба с винтовками. За ними торчал еще пяток бойцов, а трое, как доложил Кес, патрулировали периметр.

— Долго же вы летели, — проворчал старый викуэй, — не сильно-то и хотели, а?

— Не хотели бы, и вас бы не позвали, — Асока на него даже не посмотрела, прошла мимо, к кому-то за его спиной. Вейдер направился за ней.

Там стоял лысый парень, забитый до шеи татуировками. Вокруг него на ящиках лежали бумаги; он, наклонившись, вглядывался в них и делал отметки карандашом.

— Рада, что ты выжил, — Асока положила руку ему на спину, он тут же развернулся и сгреб ее в объятия. Погладил раскрытой ладонью между лопаток, хлопнул пару раз над ребрами.

— Я тоже, малявка, я тоже.

Сзади подлетел Кес, перехватил парня под локоть и стиснул со всей силы так, что пот заиграл на мускулах. Тот отпустил Асоку, ответил на рукопожатие и обхватил поперек шеи, крепко потрепал по плечу.

— Жаль Джареда.

— Жаль Маладона.

Парень стиснул зубы, отцепился от Кеса, бросил на Вейдера взгляд. Вейдер понял, что уже видел это лицо: такое же, как у того, кто встречал их в ангаре после возвращения с полюса, а потом давал задание отыскать вора. Близнецы…

Асока хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание.

«Сыновья» собрались вокруг, и мужчина, с которым ручкался Кес, дернул бумаги с ящиков, сбил в сторону крышку одного. Внутри поблескивали в свете фонарей мины, снаряды и гранатометы. Кес присвистнул, Вейдер присмотрелся: хорошие, новенькие, прямиком с типового имперского конвейера.

— Там, в Палисаде, два дня назад точно была наша девчонка, — дала вводную Асока, дернув большим пальцем себе за плечо. — Она гений-ледоруб, найдем ее — найдем терминал и поломаем их сетку. Узнаем, куда дели остальных, и дальше определимся с целями.

— Нахрена определяться? — фыркнул тви’лек, который встречал корабль. — Сожжем к сучьей матери особняк — черви сами вылезут дружка прикрывать. Место хорошее, замкнем оборону — передавим гадов, сколько сможем.

Поднялся гул: тви’лека поддерживала большая часть коллектива.

— А ты уж захотел подохнуть? — парень в татуировках перебил гомон, тви’лек хотел еще что-то сказать, но лысый вышел вперед, и тот заткнулся. Пробуравил его взглядом из-под налобных шишек, сжал кулак, но кто-то сбоку перехватил его за локоть.

— А ты что же, Балек, хочешь прекрасно жить? — взбешенно прошипел тви'лек, сверля татуированного взглядом. — Думаешь, отобьем батькиных шлюх, заляжем где-то на дно и под чарку дрянного спирта будем поминать братьев? Ты и родного-то… — он плюнул ему под ноги, — помянуть не можешь.

Лысый взревел, хотел налететь с кулаками, но Асока и еще какой-то пацан, который держался за его спиной, схватили парня за руки и потянули назад. У того вены вступили на шее, лицо раскраснелось, в глазах полыхала ярость.

— Чак прав, — сказал покрытый шрамами мужчина из темноты лагеря. — Будем мстить — так и так покойники, а не будем — я сам вас, сучьих выблядков, перестреляю.

— С каких пор мы должны сдохнуть, чтобы отомстить? — прорычал лысый, стряхивая с рук Асоку и пацана. Те отступили, но бдительности не растеряли. Кес ступил за спину Асоки, когда лысый резко дернулся, едва не протаранив ей бок локтем.

— С тех, когда отец за нас свою кровь пролил, а мы не поддержали, — это сзади крикнул еще кто-то, кого Вейдер не видел.

— А выжить вы, трусы, не думали? — зарычал на них старый викуэй, прохромав под свет фонарей. — Помирать-то вам, щенкам, всем легко, а так чтобы жить дальше, а?

Потом кто-то кричал деду заткнуться, потом плевались угрозами, потом мерялись, чья верность больше… Лысый спровоцировал мужика в шрамах и сам огреб оплеуху, оттолкнул пацана, Асока одна не удержала, подлетел Кес, завязалась потасовка…

У Вейдера в голове сверлило из-за их детских склок. Лишились главного — и деградировали до сброда, не потрудились даже выслушать друг друга — так у всех чесались кулаки. Даже в победу не верили, хотели все вместе передохнуть.

Идиоты недоросшие, тупое пушечное мясо.

Вейдер врезал по ящику, сбил всех с ног волной Силы. И прижал к песку, пока они не унялись.

— Грызетесь как собаки.

Захотели сдохнуть — это он им устроит. Кто-то начал подниматься и уже рот раскрыл, но Вейдер сшиб его на землю, чтоб охладился. Остальные пока не рыпались.

— Мы сейчас пойдем туда, — он указал головой вбок, где уже стелились первые лучи солнца, — сделаем дело и выйдем живыми. И драть вы, сучьи дети, будете врагов, а не друг друга. Или вы забыли, кто такие? Забыли, кем были, а?

Он осмотрел бойцов свысока, скривил губы. Сыновья, они сыновья и есть… Блудные и матерью недоношенные.

Кто-то начал возражать, что никто они и есть — всех, кем были когда-то, уж опустили и похоронили.

Склочной базар, дурные головы…

— Рабы мы все! — напомнил им Вейдер, пресекая болтовню. — Думаете, в Палисаде их меньше? Думаете, они за нами не пойдут, братьями не станут?

— Да там одни бабы же, — бросил ему тви’лек, разминая кулаки. Смотрел оценивающе — думал, видать, вдарить ему или все-таки выслушать.

Вейдер подошел к болтуну. Он был выше этого парня, массивней, но тот глядел дерзко и не боялся. Далеко пойдет, если все-таки выживет и поумнеет.

— Как думаешь, насколько одна такая баба хочет крови? Неужели меньше тебя? — тви’лека и глубоко читать было не надо, память его была на поверхности: о боли, беспомощности и о плетях. Тоже ведь бывший раб, сам лучше других знает, какая у рилотских девчонок жизнь. Из врожденного благородства встрял что ли, рыцарь недоделанный? — А уж пушек-то у нас, — он махнул рукой к ящику, — хватит и еще поделимся.

Тви’лек молчал и скалился.

Вейдер подошел вплотную. Прошипел сквозь зубы так, чтобы не слышали остальные:

— Или хочешь, чтоб их и дальше драли, пока ты тут из себя альфу строишь?

Тви’лек пересекся с ним пылающим взглядом, и Вейдер понял, что попал в точку. Парень сжал губы в линию, свел руки на груди, отвел глаза. Только ноздри трепетали, да вены вздыбились на висках от бешенства.

Когда он ничего не ответил, остальные замолкли тоже.

Вейдер развернулся, глянул на горизонт — солнце вылезло уже наполовину, на их крики пока чудом не слетелась охрана.

— Собирайте себе снаряжение, — приказал Вейдер. — Пятнадцать минут и выступаем.

Несмотря на все сомнения, группа сработалась быстро. Прошли сразу напрямую сквозь главные ворота, тихо сняли охрану и двинулись по саду к пристройке у основного здания, откуда контролировали камеры.

Надо отдать должное «Сыновьям», работать они умели. В головах был бардак, но годы практики свое взяли, и как боевой отряд ребята неплохо справлялись. Подготовили еще до встречи план местности, изучили работу часовых, просчитали примерное количество мобильных вооруженных единиц и техники.

Внутрь вошли без потерь, пока снимали охрану, отделались одним ранением да и то по глупости, когда пропустили недобитка. Вейдер на отзвуке Силы уловил опасность и вытолкнул пацана из-под огня. Тому и было-то лет шестнадцать, еще не успел влиться в отряд вот по глупости и подставился. Но ничего, отделался ожогом на бедре. Охранник остался на полу с проломленной головой. Вейдер действовал на инстинктах, и как только остальные увидели, во что превратилось тело, сразу прониклись уважением. Даже Асоку дрожь пробрала, когда проходила мимо: Вейдер не церемонился и просто пробил тому череп чистой Силой.

Больше всего он опасался, что бойцы не получат крови. Им нужно было немного, чтобы прочистить мозг, но тут даже и срываться-то было не на ком. Это был простой жилой дом: с помпой, охраной и особыми вкусами хозяина, но дом. Его не охраняли как крепость, тут не было патрулей из спецотрядов и сигналок, завязанных с каждого угла на орбиту. Обычная система безопасности: сканеры, турели, дорогие дроиды и наемники, половину которых положили еще у входа. Защита должна была оберегать от мелочи, а сработанные отряды водились только у крупных банд, где мерялись уже не пушками, а покровительством. «Союз» уж точно не слетится на кровь дружка, что бы там этот тви’лек ни думал про товарищество. В другое время, чтобы поиграть мускулами — да, но не сейчас, когда они сами едва вернули свои позиции и только вступили в войну.

— Надо бы зачистить эти коридоры, тогда с двух сторон подберемся к казармам, — там сейчас как раз заряжались дроиды. Хорошо будет, если получится от всех избавиться с помощью одной гранаты. — Делимся на два отряда, идем тихо. После того, как возьмем казарму, пробиваемся к безопасникам и вырубаем турели.

Вейдер провел пальцем по терминалу, обозначая маршрут.

Спорить никто не стал.

На камерах было видно все три этажа. Первый еще худо-бедно охранялся, второй вообще пустовал, а на третьем, где располагались хозяйские и гостевые комнаты, ходил патруль телохранителей. Везде были сканеры, пробраться без боя не выйдет. Да только бой — одно название да битье жестянок. Парням была нужна кровь, крови в поместье не было. Они еще сами не понимали, но начнут закипать, как только проберутся к финалу. Одна надежда на телохранителей, если те будут поумелей привратников.

— А где рабы? — справедливо спросил тот татуированный парень, который сцепился с тви’леком в лагере.

Вейдер сжал губы, поймал на себе озабоченный взгляд Асоки.

Это была еще одна проблема. Рабов в доме не было.

Гик чувствовалась в Силе где-то на улице в мешанине каких-то душ, но на камерах в той стороне виднелись только звери в клетках.

— Должны быть на заднем дворе. Сначала зачистим дом, потом обойдем территорию, — Вейдер махнул отряду разделяться.

Сам пошел с одной частью, Асока взяла на себя другую.

Пробились как по учебнику, обошли сигнализацию в коридорах, бросили по две гранаты в казармы дроидов — подорвали станцию зарядки. Тут уж, конечно, взвилась тревога, и взрыв вырубил основную энергосеть. Откуда-то повылазили турели, с ними быстро разобрались. Оставили троих сторожить улицу, двинулись уровнем вверх, промахнули второй этаж, столкнулись с охраной на третьем.

Охрана не подвела. Шмалять начали так, словно у них там бесконечный арсенал был, никого не выпускали с лестницы. Можно было бы рвануть наперерез с мечом, но тогда бы пропал азарт, а парни едва ощутили вкус к мести. И плевать, что мстили не там и не тем.

Вейдер переглянулся с тви’леком, тот махнул рукой на окно, показал на этаж ниже. Вейдер поморщился — герой еще нашелся, в одиночку штурмовать тылы. Огляделся вокруг, поймал неожиданно разумный взгляд лысого, махнул тому на тви’лека — пусть срабатываются. Кивнули друг другу, потопали вместе. Пара минут, взрыв гранаты, пальба — и к порталу лестницы сквозь пробитую стену вынесло чье-то тело. Помяло его знатно, даже вида было не различить, но по одежде было ясно, что чужой. Рванули вперед всем скопом, поддержали парней огнем, еще минут десять побились, и было кончено — только пыль оседала в воздухе.

У твил’лека добавился к шрамам рассечённый лекк, у татуированного — ассорти гематом по спине, где от рубашки остались ошметки. Оба дышали тяжело и лыбылись как идиоты от адреналина, косо поглядывая в сторону двери. Ее одну охраняли, да и по плану на терминале комнаты там значились хозяйскими — следовало нанести визит.

Двое других пробрались по фасаду к окнам, пошла пальба. Вейдер выбил с пинка дверь, ожидая в лицо шквал огня. Его не разочаровали — сразу начали плеваться турели. Рванул за стену, бросил в турель гранату — та разлетелась по коридору звенящим металлоломом.

Стихло.

Из-за другого косяка выглянула Асока, потом вышла сама и махнула остальным идти за собой. Преодолели пустую гостиную, столкнулись с дроидом-убийцей в музыкальном зале. Пока Кес отвлекал его на себя, сзади выбрались из окна и вырубили жестянку ножом.

Вейдер скривился, осматривая погром. Сам бы он такого дроида брать отсоветовал: пушечного обвеса на отряд штурмовиков, а мозги кривые. Любой уголовник со спины подберется и заточкой вырубит — та еще турель ходячая.

Очевидно стало, что клиент их ни криффа не разбирался в пушках.

Впереди была только спальня. Вейдер, проверив заряд бластера и гранаты, пошел вперед.

Из комнаты его встретили неровными выстрелами и матами. Слушать он не стал, просто схватил говорившего за горло и поднял над кроватью, рассматривая, как зверушку. Тот дрыгал в воздухе ногами и краснел лицом.

Человек, средний возраст, непримечательная внешность. Лицо незнакомое.

— Его как звать? — спросил Вейдер у Асоки.

— Илраз Хил.

Имя тоже.

Сзади вырвались бойцы, выстроились вокруг неровным кругом, глядели на виновника собрания.

— Давай, джедай, убивай, — закряхтел он сухим хрипом пережатого горла. В глазах было что-то нечистое, что-то поломанное. — Я все равно труп…

Труп уж точно. Еще и воздух на слова тратил, полоумный.

Но Вейдер не спешил. Он глядел на него, смотрел, как он дрыгает ногами, и размышлял. Нужен или не нужен? Вряд ли он знает про планы «Свободного союза», но может быть, есть что-то в памяти, если будет пусто на терминале…

— Энакин, — Асока прервала его мысли, схватив за руку. — Не надо.

Вейдер удивленно перевел на нее взгляд. Раньше в ней, конечно, водилось милосердие, ну так и он пока что никого не пытал. Заметил, что другие тоже на нее смотрят, и только потом понял. Потому что, как только она отвела от него взгляд, она посмотрела в окно.

Не было в ней милосердия, не было и добра.

За окном были клетки со зверями, а рядом стояли с людьми.

Мужчины и женщины разных рас, попарно по виду в клетках, как в зоопарке. Голые, с лежанками из соломы, с водой и едой в наземных чанах вместо тарелок.

— Не буду.

Вейдер ослабил хватку, чтобы ублюдок не задохнулся.

Вслед за ними все остальные тоже посмотрели на улицу. Сначала никто ничего не сказал, а потом пошли маты и предложения о том, как линчевать извращенца.

Пока бойцы соревновались в находчивости, Вейдер спеленал мужчину покрывалом, запихнул ему в рот кляп и оставил парить в воздухе, наслаждаясь фантазией отряда.

Он понял, что ему не понравилось в этом взгляде и что было в глазах нечисто. Извращенец уже ждал убийц, причем узнал про них только что, иначе бы успел подготовиться.

— Почему Селосил еще раньше его не убил? — донесся от кого-то из парней голос разума.

А ведь действительно, почему? Не потому ли, что работали они на одного человека?

Селосил ведь терпеть не мог все, что было связано с рабством, а это чудовище мирно жило у него в подбрюшье, равняя живых людей со зверьми. Хуже, чем рабство, хуже!

Вейдер отыскал включенную деку в складках одеяла. Повезло, что не погасла, пароля не было.

Был открыт какой-то портал новостей, в параллельном окне — переписка по электронной почте. Документы по какой-то корусканткой фабрике, Вейдер ее припоминал: она фигурировала в бюджете за прошлый квартал, от которого у Пестажа только что глаз не дергался и который никак не могли принять… Поставляла какие-то детали на Скариф, проект секретен. Звезда, они участвовали в строительстве Звезды, паяли какие-то платы в один из ИИ системы, а еще участвовали в комплектации нескольких флотов…

Человек Таркина, эту фабрику тогда на флот вывел человек Таркина, дал блестящие рекомендации продукции, которая, к слову, им вполне соответствовала…

«…госпожа Айсард санкционировала проверку, по результатам которой поставлен под вопрос список одобренных Сенатом контрагентов и подрядчиков, утвержденных проектом бюджета на девятый год, в связи с новыми материалами по закрытому делу коррупционного скандала…»

— Ты что, сука, думал, судьбы нет?! — что-то грохнулось и разлетелось, кто-то кричал, послышался глухой удар и хрип. — Думал, не придем, да?! Думал, Села нет, и все, дорвался до сладкой жизни?!

Вейдер поднял голову на звук. Татуированный парень уже содрал с себя лохмотья рубашки и отрабатывал удары на зависшем в воздухе мужчине. Тот отлетал к стене и пружинил назад, только сгибался каждый раз под кулаками.

Все смотрели одобрительно, никто не мешал.

Вейдер сцепил зубы, осмотрел представление, скосил взгляд к Асоке. Та следила внимательно: не даст убить. Можно было читать дальше.

Ничего, в общем-то, дальше и не было.

Льдинка, как примерная дочь, продвигала политику отца в Сенате. Повысили ее, похоже, до представителя. Непонятно только, зачем, когда она была эффективней в поле, но выглядело все так, будто у Айсарда не хватало рук.

А Таркина все же снимали.

Вейдер пробежался глазами по списку, он был прикреплен к новости: там все до единой корпорации были завязаны на его проектах.

Вот только снимают первых лиц не так. Вот только Исанне никогда не была верной собачкой Арманда. И если у Айсардов могла быть хотя бы общая цель, то кричать на всю галактику о том, что Таркин в немилости — не только дать ему возможность подготовится, но еще подпалить все Внешнее кольцо.

Война за его наследие начнется не завтра — она уже началась. При живом Уилхаффе, когда ничего не предвещало того, что он станет мертвым.

Айсард сцепился с Таркиным, вот что происходило. И с работорговцами почерк тоже его — уж он-то никогда не брезговал все контролировать с самых низов. И все это при покровительстве Пестажа в сенате, а значит, с негласного одобрения Палпатина…

Надо было срочно заканчивать и торопиться.

— Наигрались? — Вейдер вышел вперед, отсекая побитого мужика от забрызганного кровью бойца.

Тот утерся, размазав красное по щекам, облизнулся. Кивнул Вейдеру, кося взгляд на зависшего над полом страдальца.

— Пошли вниз, посмотрим, насколько все плохо с рабами.

Побитого владельца поместья прихватили с собой.

С рабами внизу было все ровно так, как и виделось сверху. Люди были истощены, измучены. Гик свернулась калачиком в дальней клетке одна, никакого мужчины с ней не было. Когда подошли ближе, она сначала вообще приняла их всех за мираж и дичилась, забившись в дальний угол, но потом Асока коснулась ее Силой и успокоила.

Заморачиваться с ключами Вейдер не стал, просто достал меч и прорубил в каждой клетке по выходу. Люди стали стягиваться к ним, опасливо косились на особняк, держались парами. Парни, надо отдать им должное, захватили сверху все тряпки, которые отыскали, и раздали рабам, чтобы было, чем прикрыться.

Асока баюкала Гик в крепких объятиях. Кес стоял в шаге от них, боялся спугнуть. Судя по словам бойцов, женщин Селосила среди рабов не было.

— Ты такая бледная, — Асока растирала кожу Гик одеялом, пыталась согреть, но та только дергалась под ее руками. Асока беспомощно посмотрела на Кеса, и он подошел сзади, аккуратно положил Гик на плечи руки, забормотал что-то под ухо, что никто больше не слышал.

Девочка перестала дрожать, и он крепко обнял ее поперек талии, прижал к горячей груди, как куклу. Асока опять начала растирать ее щеки одеялом.

— Оставь, Ас, — Гик все также отбивалась, но уже слабее: успокаивалась под их руками. — Мне не холодно.

— Но ты же…

— Это из-за феромонов! — она произнесла это как-то визгливо, а потом сама испугалась и отвела взгляд. Нашла Вейдера глазами и опять начала на него пялиться.

Вейдер не мог не улыбнуться под маской: она опять превращалась все в ту же занозу, у Кеса и Асоки все же получилось привести ее в чувства.

— Из-за феромонов? — прошипела Асока.

— Ну… Да… — теперь Гик даже от Вейдера взгляд отвела, совсем сжалась в комок, смотрела в одну точку под своими ногами. Кес прижал ее к груди еще крепче. — Я пыталась использовать, но не могла… Пыталась, чтобы… чтобы…

Она всхлипнула, отвела взгляд к измученной паре панторанцев, которые едва держались на ногах, но все пытались отойти дальше от клеток. Им досталась какая-то рваная занавеска, одна на двоих, и было видно, как истрепаны у них бедра, как налиты чернотой гематомы под синей кожей. Их будто копытами драли по всему телу, оставляя повсюду кривые ссадины и синяки.

— Чтобы остановить это, — закончила наконец Гик. Нервно заикала тут же, и Асока быстро достала ей фляжку, помогла напиться.

— Он тебя не трогал?

— Нет, — Гик дрожала от одних мыслей, не могла успокоиться, — нет…. О-он ник-кого не т-трогал. Ему… — Гик сглотнула, закрыла глаза, сжала маленькие руки в кулачки, а потом глубоко вдохнула и ровно выдохнула, пытаясь взять себя в руки, — ему нравилось смотреть, как…

Она не смогла продолжить, только скосила взгляд на клетку с грейсорами.

— Понятно, — Асока застыла, перевела помутневший взгляд к хозяину зоопарка, которого Вейдер предусмотрительно поднял повыше, пока они не решили, что с ним делать. У Кеса глаза чуть не вылезли из орбит, лицо раскраснелось и сбилось дыхание, но он сдержался, прижал к себе крепче Гик и зажмурился, чтобы ее не испугать. Смог взять себя в руки, лишь бы ей стало легче.

Пока Асока глядела на хозяина, а Кес справлялся с собой, Вейдер сделал несколько шагов к клетке. Ему показалось… Да нет, не показалось, там и вправду кто-то был. Молодая тогрута без сил лежала среди стаи, слилась из-за алой кожи с красным мехом псов. Они почти не обращали на нее внимания, только один по-хозяйски тыкал в нее носом, устраиваясь у спины мягким боком.

Вейдер шагнул ближе к решетке, прорезал световым мечом проход, всполошил собак. Вот только они не напугались, лишь поднялись на лапы да заинтересованно отслеживали его взглядом. Даже меча не боялись, насколько привыкли к людям. Не хотелось думать, как плотно этот хозяин их натаскал. Вейдер прошел вперед, поднял на руки девушку, и грейсоры тут же залаяли. От нее пахло, как от них, они считали ее частью стаи… Девчонка рвано дышала, все ее бедра были мокрыми.

Вейдер обратился к Силе, нагнал ужаса на собак. Когда вынес, передал тогруту на руки парням. Обернулся — и Асока уже отошла от Гик, стянула владельца этого цирка уродов на землю и схватила за голову. Она смотрела ему в глаза, он вырывался. Вейдер знал, что она ищет.

— Нет, нет, нет, — мужчина дергался от страха, дрожал, пока она крепко держала его Силой и сматывала с тела покрывало. Потом содрала одежду, потом белье. Потом уверенно посмотрела на какие-то баки у клеток, Силой подозвала к себе один и опрокинула прямо на мужчину. Его окатило жидкостью — грейсоры тут же повели носами, навострили уши.

Он упирался ногами в землю, когда Асока волокла его к клетке. Звери внутри уже отошли от страха, учуяли добычу и игриво завиляли хвостами. Асока толкнула его внутрь, Силой вставила на место вырезанный кусок клетки, сварила назад мечом и отошла, не оборачиваясь.

Кес утянул Гик куда-то дальше от этого места, парни помогали рабам.

Около Вейдера и Асоки остались тви’лек, парень в татуировках и покрытый шрамами мужчина, который с тех пор, как вышли из лагеря, молчал.

— Что делать с поместьем? — было первой фразой, которую он сказал Вейдеру.

Мужчина в клетке начал кричать, грейсоры гортанно рычали, соревнуясь за сладкое место.

— Сжечь.

— Сколько у нас всего мин? — Вейдер ходил между контейнерами на старом складе, проверял сыновний неликвид. Что-то отсырело, что-то пролежалось, что-то списали по браку еще до того, как оно попало в поставку к «Сыновьям», но, в общем и целом, ситуация выглядела оптимистично.

— Тут два ящика, на западном еще, может, один, еще по мелочи на точках, если не растащили.

Три ящика, копейки из магазинов не в счет. Поставка в каждом по десять штук, итого тридцать, плюс процент брака — добавится еще штук десять, если повезет.

— А гранат? — Вейдер распахнул ящик, нашел списанные с войны старые дроидские пушки. Захлопнул тут же — бесполезный хлам.

Татуированный парень за спиной задумался. Балек — напомнил себе Вейдер — его звали Балек.

— Наверное, еще штук тридцать. Но есть порох и болванки, можно накрутить.

Вейдер дернул перед ним рукой, отсекая дурную мысль. Кто еще крутить будет? Рабы, которые сложней капусты ничего в руках не держали? Бойцы, которые уже сегодня должны будут выступать к «Союзу»?

Времени, на все это нет времени.

Он сам ходил раздраженным, раздраженными ходили солдаты: женщин Селосила в Палисаде так и не нашлось. Доставлять добро и причинять справедливость ребятам, конечно, понравилось, но цель не была достигнута — они все еще хотели мстить и не ответили по обязательствам. Эти женщины находились под защитой группировки, группировка не справилась с задачей. Личное оскорбление каждому, пятно на репутации.

Асока перед Гик делала вид, что все в порядке, но при Вейдере срывалась, а при Кесе вообще теряла берега: не могла успокоиться, что они тратят дни, когда Ган где-то там рискует головой.

— Он ведь мог и себя тоже убить, — объясняла она Вейдеру, пока быстро пихала порох в те самые болванки — успокаивала нервы. — Не стал, понимаешь! У него с одним из офицеров Хозяина давний счет. Он же лично отобрал для себя Гасмиру, а не стал продавать, как других, пойманных в том налете. С одной стороны хорошо, только потому ее и найти-то получилось, а с другой — хуже зайгеррианца нет хозяина, рабство и есть их культура, и что там только они в этой культуре не выдумали…

— Не объясняй, — Вейдер точно не хотел слушать и вспоминать, как много лет назад они сами попали в эту ситуацию, где так долго ничего не могли сделать.

— Каждый час — это новый шанс для Гана встретить того ублюдка и умереть!

— Гик работает, — напоминал он ей.

Асоке не помогало, только гранат вокруг становилось больше.

Все было так похоже на первый день. Вот только Кес с гениальным планом не приходил.

В Палисаде не удалось выяснить, куда увели рабов с базы «Сыновей». Поэтому приняли решение не мелочиться и сразу начать с облавы на основной лагерь работорговцев. Была велика вероятность, что в нем сразу все и найдутся, а если нет — точно найдутся сведения, где искать. Смерть Хозяина в любом случае выбьет зубы группировке, так что одним махом избавятся и от «Союза».

Гик уже вторые сутки ломала систему, но на этот раз обещала закончить до вечера. Как только будет точная схема базы, определятся с местами для мин, разделятся по рабочим группам и проведут одновременный удар. У «Союза» было одних бойцов человек триста на главной базе против двадцати «Сыновей» и десяти палисадских рабов, умеющих держать пушку. В открытый бой даже вступать бессмысленно, но люди Вейдера и сейчас походили на подобие армии больше, чем то, о чем ему доложили солдаты и что он сам видел перед отлетом с Кабала. «Союз» даже и на банду-то походил с трудом, скорее напоминал орду. С ордой тактика сотни порезов, громкой провокации и удара в сердце всегда срабатывала. Пока бойцы возьмут десяток точек и отвлекут на себя пиротехникой, Вейдер с Асокой проберутся к Хозяину и просто отсекут ему голову. Остальные сами разбегутся, как только почуют кровь.

— Распределите всё на пятнадцать частей, когда Чак с западного склада привезет груз. Я потом разобью на пары диверсантов.

Белек кивнул. Никто с Вейдером с самого Палисада не спорил. То ли прониклись уважением, то ли просто признали силу — Вейдеру было плевать. В случае вопросов он мог подтвердить и то, и другое. Обещал им, что обезглавит Хозяина до конца недели — они верили. Себе Вейдер ставил цель сегодня же разбить работорговцев и к концу недели выйти на Банкира.

Вчера из голонета пришла новость. В Сенате обсуждали инициативу разделения флота между моффами согласно индексам территорий. Лицо Пестажа на фото было непроницаемым, но Таркин лично присутствовал в его ложе, когда анонсировали проект.

У Вейдера все вопросы пропали, когда он увидел их вместе на трибуне.

Во что бы там ни играла два дня назад Исанне, передел власти был лишь видимостью. Просто Таркин лично заплатил влиянием за его, Вейдера, флот. Понятно было, почему корабли стояли без начальства с самого дня покушения — выжидали время, не хотели вносить сумятицу. Понятно было, за что Таркин его продал — за кусок своей личной армии… Непонятно было, как Палпатин позволил, но факт оставался фактом — нелогичным, немыслимым и абсурдным.

Зато теперь вопросов не осталось: Таркин действительно был виновен в покушении. Со стороны Уилхаффа глупо, конечно, но от меча Вейдера это его не спасет. И следовало торопиться, хотелось бы успеть до того, как сенат расформирует армию.

— Энакин, — Асока окликнула его в момент, когда он проверял рабов и высматривал среди них солдат. Все руки были черные: перебрала, наверное, с пол ящика пороха и металлолома. — Гик тебя просит.

Девчонка вообще на удивление быстро пришла в себя, откачанная Силой Вейдера, нервной поддержкой Асоки и витаминами. Едва только он коснулся ее сознания, когда приводил в чувство, как все навалилось разом: и паника, и адреналин, и скорбь, и непонятно как оставшийся авантюризм… Кес верил, что Гик спасает зависимость от сети, а Вейдер читал в ее сознании и знал, что спасает ее лишь возраст.

— Прогресс? — он склонился за ее плечом над терминалом, оглядел выстроившийся в систему план базы.

Там был всего один уровень, как ему и докладывал Чак. Он был как раз из тех рабов, которых Селосил отбил, когда прогонял «Союз» с Кабала в прошлый раз. С ним составили черновой план, разобрали место и расположение, обсудили территорию и углы обзора, составили предварительную схему атаки целиком по его памяти.

Место для своей базы «Свободный Союз» выбрал то же, с которого его выбили еще пять лет назад. «Сыновья» тогда все там выжгли, потом территорию заняла какая-то мелкая шпана с окраин, потом их сменила другая… Дела до точки серьёзным ребятам не было, пока не вернулся Хозяин и не тряхнул стариной.

Судя по отчетам, которые накопала Гик, коробка здания осталась целой. Укрепили только стены и поставили защиту по периметру, нафаршировали изнутри электроникой. Вокруг раскинулся лагерь с противовоздушными турелями и частоколом, а внутри вперемешку все: и жилые контейнеры бандитов, и клетки рабов, и смотровая площадка для рынка, и бойцовые ямы… По-настоящему охранялся только центр, когда все остальное служило живым щитом из бесконечного, хаотично меняющегося организма.

Работа всего «Союза» была сосредоточена вокруг картеля зайгеррианцев с Хозяином во главе, но основная массовка приходилась на всякий сброд из других банд, который то прилетал с товаром, то улетал, ежечасно меняя вместе с собой и облик базы. На них приходилась добыча, когда зайгеррианцы занимались лишь сбытом. По периметру разбросали камеры, к которым Гик подключилась тоже, но информация с них все равно несла мало пользы: пока долетят к месту, все изменится еще десять раз.

— У них точно нет подуровня с переходами? — нахмурился Вейдер, листая на экране схематичную карту местности. Если есть — укрепления могут оказаться серьезней, может не получиться напугать…

— Не-а, — Гик смачно лопнула пузырь из жвачки, зацокала по клавиатуре ногтями, — гляди!

Она смахнула план, сменила картинку с территорией на схему энергосети со всей подключенной к ней системой охраны. Вспыхнули розетки, кабеля, точки доступов, тут же показались подключенные дроиды, турели и охранные дроны.

— Совсем идиоты, да? — хохотнула она, выстукивая по клавишам новые слои к картинке: загорелись коммуникации, баллоны со внешними аккумуляторами и резервные генераторы. Мелькнули даже нерабочие сети отопления и сигнализации.

Вейдер удивленно проследил за ее манипуляциями, оттолкнул ее от экрана, стал рыться сам. Гик с довольной миной проскользила по полу стулом и закинула ноги на стол с торжествующим видом победителя.

— Замкнули все на одну линию? — неверяще пробормотал Вейдер. — Серьезно?

Рядом мелькнули монтралы Асоки, и она потеснила Вейдера от экрана, вместе с ним озабоченно вглядываясь в план. Хлопнула глазами, но Вейдер понял, что ничего не сообразила.

— Гик взломала не саму сеть, а подсетку: внешний образ, с которого работают дроиды, а не программную архитектуру сервера.

— Ага… — довольно протянула Гик. Вся даже сияла, как была собой довольна.

— И?

— И эти идиоты все замкнули на одну линию! — всплеснула руками она. — Бум! — она растопырила пальцы. — Одно место положим — и ляжет вся сеть! Прямая связь, линейные коммуникации, нулевая изоляция!

— Ну, — Вейдер выискивал для верности опровержения по разным слоям картинки, — надо отдать им должное, они только две недели на базе, так что времени на архитектуру у них не было. Наверняка напихали по углам какие-нибудь стационарные щиты с плазмометами, но… — он еще раз пролистал все слои, убеждаясь, что Гик права. — Это и правда сильно упростит задачу.

— Упростит? — фыркнула Гик, расплескав по полу газировку, которую уже второй день поглощала вместо еды. — Да они ж сами ворота открыли и на коврике написали «Здравствуйте!»

— К серверу еще пробиться надо, — наконец поняла Асока. — Он же простой, как битый кредит, и не завязан на голонет. А когда пробьемся, нам с тобой уже плевать будет, что там за спиной осталось. Убьем Хозяина — разбежится «Союз».

— Так-то оно так, — тут даже спорить было не о чем, но было кое-что, что Асока не понимала. — Зато, когда они разбегутся, по всей планете запустят молву, что мы не только подорвали «Союз», но еще и зубы ему вырвали, ломанув их коды. Пустим троян — беспилотники с помпой обстреляют бандитов. Плюс мины, да плюс гранаты, да плюс освобожденные рабы — о нас уже завтра будет знать от края до края весь сектор.

— Красиво будет!.. — мечтательно потянула Гик.

— Красиво, — сухо подтвердил Вейдер.

На том и порешили.

Выезд был запланировал на вечер, до базы «Союза» лететь было часа четыре. Как раз ближе к полночи наведаются в гости, передадут привет от мертвецов.

Однако было еще кое-что, что следовало обсудить перед вылетом.

— Ты думала о том, что будет после того, как все это закончится? — Вейдер нашел Асоку за стенами базы; та пыталась успокоиться и тренировалась с мечом, смотрела, как отгорает закат.

Вейдер снял маску: хороший момент проверить прогресс от медитаций. Потом достал клинок и пристроился рядом, отводя от себя выпад и отражая удар.

— Ты о чем? — Асока рвано вдохнула, ушла от атаки, тенью мелькнула, проскочив над его головой.

Они уже пытались говорить про него, и Вейдер дал однозначно понять, что таких разговоров не будет.

— О тебе, — он обвел активированным мечом вокруг себя, — обо всем этом. Когда мы закончим с «Союзом», я поведу их на Банкира, и он будет мертв — я получу власть над планетой. Потом пойду к губернатору.

— Зачем? — Асока вскинула брови, бросилась на него в рывке, но он ловко сместился в сторону так, что она протаранила воздух.

— Затем, что я тут засиделся. Мое место на Корусканте, и я должен его вернуть.

— Приглашаешь? — не было понятно из тона, что она об этом думает.

— Если хочешь.

Асока молчала, только продолжала атаковать и защищаться. Мелькали хвосты лекков, рваные края плаща, кипенно-белые мечи в обеих руках и какие-то отзвуки в Силе. Вейдер намеренно не прислушивался, не хотел вмешиваться в выбор. Собственное дыхание было ровным. Он все еще дышал через Силу, но едва ли месяц назад смог бы одновременно тренироваться — это был успех.

— Ты предлагаешь мне политику, — Асока отсекла его от стены, попыталась толкнуть на подножку — не вышло. Вейдер ушел вправо, взмыл ногой песок перед ее глазами, в секунду оказался за сбоку и повалил назвничь, глуша Силой падение.

— Я предлагаю тебе себя, как есть. Другого меня не будет.

Асока нахмурилась, глядя ему в глаза, подтянувшись с земли локтями. Он протянул ей руку — она ухватилась, грузно поднялась на ноги.

— Да другого-то тебя и не было, — тяжело вздохнула она, отведя взгляд. — Думаешь, не понимаю?

Говоря начистоту, Вейдер вообще не задумывался над тем, что она в нем понимает, а что нет. То был ее выбор — с ее выбором ей и жить. Зачем вмешиваться? Ему уже давно не двадцать, чтобы носить маски. Одной на всю жизнь хватит.

— Еще есть время, — он отряхнул колени от песка, спрятал на поясе меч. — Решайся.

Асока только хмуро просверлила его глазами. Отвела взгляд к солнцу.

Через полчаса летели к работорговцам.

Все прошло по плану: разделились на пары, поделили между собой периметр, прошмыгнули мимо охраны и смешались с толпой, ожидая прихода ночи. Удобно — на этой базе народ собрался из разных групп, и почти никто не знал друг друга в лицо. Как только стемнело, спрятали мины под точками, закрепились на позициях и стали ждать. Взрывы должны будут произойти ровно в то время, когда Вейдер и Асока проберутся внутрь, с промежутком в две минуты между каждым. Тридцать минут — полчаса хаоса во внешнем лагере. Достаточно, чтобы родиться панике.

Проникнуть внутрь лагеря было проще, чем сбежать из Храма падаваном. Никто ни за кем не следил — никто никого и не знал. Люди прилетали и улетали, сновали между времянками, как муравьи, подвозя и увозя грузы. Тут были не только рабы: и оружие, и техника, и даже дроиды.

— Слышала, Хозяин не против рынка, пока банды платят налог.

— Широкой души человек, — без интереса отметил Вейдер.

Ему было важно другое — караул возле основного входа, ни на миг не терявший бдительности. Нет, можно, конечно, подойти и заболтать зубы, но сам факт будет смотреться подозрительно, а людей вокруг было как песка в дюне.

— Можно внушить кому-то из них, чтобы отвлекли, — Асока кивнула в сторону собравшихся у костра зайгеррианцев. Те жарили что-то и пьяно хохотали, меряясь лазерными кнутами. Какая-то фигуристая тви’лека ходила вокруг с выпивкой и подбрасывала в огонь дрова.

Вейдер посмотрел на них, прикинул их состояние: вариант.

Дождались, пока один встанет, поймали на середине пути, изобразили культурный диалог:

— Сейчас подойдешь к тем ребятам, — Асока кивнула на караульных, — и скажешь им, что пора менять власть. Что Хозяина пять лет по миру мотало, и вообще «Союз» уж не тот. Кто, если не вы?

Зайгеррианец кивнул болванчиком, пьяно рыгнул перегаром. Хотел уже идти исполнять гражданский долг, но тут Асока дернула рукой и в последний момент вцепилась ему в куртку, разворачивая к себе назад.

— Где сейчас Дартай Скител?

— Так его это… — зайгеррианец пошатнулся, пытаясь свести взгляд, — раб какой-то убил у сыночков-то. Весь отряд потом расформировали.

Глаза Асоки остекленели, рука дрогнула. Она все не отпускала бандита, они начали привлекать внимание. Пока ничего не происходило, но нельзя было стоять здесь долго.

— Что с рабом?

— Плетьми забили.

Вейдер увидел, как Асоку заколотило, как последняя выдержка останавливает ее от того, чтобы вцепиться мужчине в глотку. Вейдер протянул руку, расцепил хватку Асоки на его одежде, приказал бандиту двигаться вперед. Тот шел, пошатываясь, к караульным, чтобы открыть двери.

Вейдер прижал Асоку к себе, внимательно следя за происходящем. Еще была минутка. Он взял ее руку в свою, второй накрыл ее голову и шепнул в монтралы:

— Сейчас мы его убьем. Убьем, и никто больше никогда не будет торговать тут людьми, слышишь?

— Всегда будет кто-то, — голос Асоки рвался. — Не он, так другие.

— Здесь — нет.

Вейдер не успокаивал ее, он ей обещал.

Асока вкогтилась в его рубашку, впилась ногтями в грудь.

— Ты не можешь этого гарантировать.

— Я — могу.

Она сцепила зубы, оторвалась от него, посмотрела в глаза, сморгнула с век слезы. Впереди поднялся гогот и потасовка, нужно было идти к дверям, если они намеревались войти незамеченными.

Асока сглотнула, кивнула услышанным словам. Распрямилась и пошла с ним вперед, не глядя больше по сторонам, не замечая ничего, кроме цели.

Пьяного парня стражники увели внутрь, подхватив готовенького под руки. Если Вейдер правильно помнил их порядки, то его либо высекут и отберут хлыст, либо лишат жизни. Учитывая их традиции, еще и неизвестно, что гуманней. Впрочем, тем, кто доживет здесь до утра, важно это уже не будет.

Внутри было на удивление пусто. Лагерь не спал снаружи, но внутри здания даже шума не было. Тут же удалось подключиться к локальной сети дроидов, через нее загрузить взломанный код на сервер. Ничего не произошло, только свет мигнул от перенапряжения; до тех пор, как программа запустится, у них оставалось пять минут. Асока тут же связалась с отрядом, чтобы готовились начинать.

План здания изучили заранее, прошли по единственному коридору, беззвучно свернув головы часовым. Ближе к центру даже стояли те самые плазмометы, которые и ожидал увидеть Вейдер, которые не были подключены к локалке, не поднимали тревогу. Вейдер вскинул руку — сплавил дула изнутри, перебил под панелями микросхемы.

Внутрь приемной пробрались, когда снаружи раздался первый взрыв. Распахнули двери пошире, перебили выступивших наперерез сонных зайгеррианцев. Не смотрели, кто остался в живых — теперь были нужны свидетели. Хозяин обнаружился в самом центре, за рабочим столом, невозмутимо глядящий на дверь и ласкающий свободной рукой кнут.

— Ну и кто ты? — он даже не пошевелился, когда они вошли, когда разрубленный на части охранник выкатился перед ним на ковер, и кусок обугленного тела застыл возле его ботинок.

На Асоку он не смотрел: изучал Вейдера взглядом, оглаживал рядом с кнутом подлокотник из резного полированного дерева.

Болтать с ним Вейдер не намеревался, просто одним прыжком проскочил спрятанную под ковром яму и рубанул мечом, рассек стол. Голопроекция зайгеррианца мигнула в воздухе и восстановилась.

Хозяин продолжал ухмыляться, изучая их, как артистов в цирке, как выдрессированных для боя зверей.

Вейдер сжал зубы, рассек Силой пространство, пытаясь отыскать ублюдка. Одаренным он не был, но времени не было тоже — он не мог уйти далеко, смешался со всеми другими в пылающем хаосе базы. Мины подорвали уже шесть групп, девять выжидали время.

Где?

Зайгеррианец ухмылялся, считывая его ярость.

Плевать.

Вейдер вытянул руку, Силой схватил ублюдка за шею, передавил глотку. Поднял его выше, чтобы тот не смог дотянуться до передатчика и обрубить связь. Старый трюк, рабочий даже через парсеки.

Зайгеррианец захрипел, оскалился, схватился за горло двумя руками и начал царапать шею. Забираться в голову без прямого контакта трудно, но тот переволновался, и сознание приоткрыло дверь. Не настолько, чтобы подчинить разум, но достаточно, чтобы проникнуть в память.

— Красивая у тебя дочка, статная, — Вейдер вертел его за шею, смаковал страхи. Работорговец сам помогал ему, собирал паззл из кусков своего кошмара — не поймешь, почему, но складывалось удачно. — Ты так хорошо скрыл ее у старого Дирка, нам было сложно найти. Пахнет, как весенний цветок, а эти волосы, — он шумно вдохнул, прикрыл глаза, позволяя чужой памяти заполонить разум, раззадорить кровь, — понимаю, почему ты скрывал ее от всех. Знаешь, когда я ее касался, она не сопротивлялась. Такая покорная… Не знал, что ты учишь своих кисок прятать когти.

Кровь хлынула к лицу зайгеррианца, он начал биться внутри хватки, сам раздирая шею. На Вейдера нахлынула его ярость, все существо обуял страх, подняла голову паника. Картинка стала расплываться, но Вейдер уже и так запомнил, что нужно.

— И сын тоже неплох. Молодой, сильный, — Вейдер облизал губы, уловил последние крохи кошмара о наследнике. — Ребята отыскали его на Тритон-Беше, я повелел не трогать, но ты же знаешь этих парней — только глаз отведи, нашкодят. Котяток мы, кстати, тоже взяли. Они так пищали, когда их отрывали от матери, до сих пор перед глазами стоят все вместе: мелкий твой самый, Атай, с этой своей нелепой хромотой, маленькая красавица Мираж… Это ты внучку так назвал в честь королевы? Хорошая была баба, знаешь, одно время мы даже были знакомы… — Вейдер ловчее пережал горло, усмехнулся, чтобы у зайгеррианца не возникло сомнений, и тише добавил: — близко.

Мужчина под хваткой цеплялся раззявленным ртом, пытался сделать глоток. Вейдер подержал его так еще немного, ни на миг не отрываясь от глаз. Где-то рядом прошла Асока, и он чувствовал, как она следит за каждым его движением, как вылавливает каждое слово.

Пусть слушает внимательно. Пусть учится.

Вейдер ослабил захват, когда зайгеррианец прекратил дергаться. Воздух с шипением проник ему в глотку, вырвался с хрипом изо рта.

— Надменный гладкокожий ублюдок, — зашипел он. — Да я такими, как ты, псов вскармливаю.

— О, это ты мне еще покажешь, — Вейдер перебрал пальцами его глотку, дал ощутить свою хватку внутри, играясь Силой с трепещущем сердцем. — Только выблядков твоих с собой возьму, чтобы парни не заскучали.

— Врешь.

— Предлагаю сотрудничество. Оставлю весь твой выводок в живых и даже дам улететь на Зайгеррию, если сам скажешь, где спрятался, и моя помощница вернется с тобой в кабинет.

— Врешь.

Вейдер наклонил голову, обласкал Силой его ускользающее сознание.

— Убеждай себя в этом еще. Дважды предлагать не стану.

Он и сам-то уже был со всем согласен и всему поверил. Все, что ему осталось — с этой верой смириться. Его первого наследника уже убил Селосил, а оставшийся не был воином и мстить не стал бы — такого можно и отпустить. Надо только дожать…

Утекало время.

— Я ведь все равно тебя убью, — на секунду Вейдер остановил его сердце, дал ощутить жесткую хватку пальцев и запустил вновь. — Хочу просто здесь, чтобы донести до твоей шайки верную мысль.

Лицо зайгеррианца от нехватки воздуха уже налилось синевой. Губы сжались, как два мясистых червя, переставал слушаться язык…

Все жили в этом мире ради какой-то цели. В чем смысл жить, если цель теряется? Со стороны никто бы не поверил, но у мужчины перед ним она была прозаической — в семье и детях, как бы нелепо все не смотрелось. Рабы, власть, кредиты — мираж чтобы обеспечить роду будущее. То, во что издревле играла его раса. Все как у всех, не больше.

Вейдеру не нужно было кривить душой, чтобы его понять. Он знал, на что давить больнее — его цель тоже просила плату. Все как у всех, все просто.

— С чего бы мне тебе верить?

С чего бы ему отвечать? Он уже был готов сдаться.

— Слово джедая.

Зайгеррианец изобразил кивок. На краю его мыслей, которых Вейдер еще касался, мелькнуло что-то про традиции. Хозяин не мог понять, сам обремененный ими, как кто-то другой может их предать. А уж традиции джедаев он знал и помнил, что джедаи слово держат. Ему было около пятидесяти лет, и он безнадежно устарел.

К этому моменту взорвались последние мины, кричали освобожденные рабы, свистели в воздухе плети, и в вое толпы захлебывалась бластерная пальба. Хозяин, похоже, тоже не видел, что происходит, раз счел, что лагерь окружен, что битва проиграна начисто. Вейдер подглядел даже несколько слабых мест, на которые он грешил. Первое — одна из нелояльных банд, желающая передел власти; второе — падение покровителя.

Вейдер уцепился за мысль, но копать глубже не стал, боясь проявить себя и спугнуть решимость.

— Панель за твоей спиной. Толкни влево — будет ход. Винтовая лестница вниз, второй подуровень зала.

Вейдер кивнул Асоке, чтобы проверила, сам не отпускал хватки. Взрывы на улицах опять заглушили пальбу и крики. Раздался близкий рокот полета беспилотника.

Асока вернулась с пленником уже через пять минут. Через шесть Вейдер беззастенчиво копался в его мозгах, а через семь Асока рассекла его на шесть частей двумя клинками. Издалека слышались топот и ругань зайгеррианцев, они вот-вот должны были сюда добраться.

Вейдер смотрел в проход, наблюдал, как вибрируют стены, и прислушивался к тому, что было за их пределами.

Покровителей у «Союза» было несколько, но только один обладал силой в Маягиле и он же сообщил о падении «Сыновей». А день назад пропал: ни слова больше не доходило, никак нельзя было связаться. Словно отыграли лишь раз и обрубили нить.

Зачем? Какой смысл разбрасываться людьми?

Или на самом деле Селосил был причастен к покушению, а после него заметали следы? Даже звучит смешно.

— Уйдем или примем бой? — Асока вывела Вейдера из транса. Все ближе слышался топот ног, взбесившееся дроиды и беспилотники распаляли на улице панику. Все громче кричали люди.

— Останемся.

Он достал клинок и активировал. Растолкал ногами остатки главы работорговцев.

— Хочу, чтобы нас запомнили.

Сзади горели работорговцы.

Освобожденные рабы, едва выскочив из своих клеток, сами ринулись сквозь пожар, пробивая себе путь на волю. Паникующие бандиты потеряли контроль, едва послышались первые взрывы, и взвился до неба дым. Не было и понятия о дисциплине, о чести и об обязанностях. Все они прилетели сюда сбыть товар, все как попало его и спасали. Организация начиналась позже: в космосе, на невольничьих рынках, покрываемых местными князьями с ими же установленным контролем.

Сейчас же остались только крики, пламя и кровь. Вдалеке, за заревом огня, рабы отлавливали бывших хозяев, раздирали их голыми руками, душили и проклинали. Кто-то отстреливался, а кто-то, в суматохе растерявший оружие, падал замертво жертвой жажды крови.

Они мало чем отличались друг от друга. Куда не взгляни — животные.

Вейдер шел вперед, Асока бежала следом.

Дело было сделано, хотелось скорее отсюда убраться. По рации уже отчитались, что большую часть рабов получилось собрать вокруг освободителей. Скоро должны будут подлететь ребята на транспортах и вывезти живых с пепелища.

— Когда шел сюда, думал, что будет сложнее, — Вейдер, не глядя, преступал трупы, шагал по вязкой крови, смешавшейся на земле с вином из пробитого чана. Она испарялась, вскипала по краю пламени, мешалась с гарью. Рядом валялся обезображенный труп викуэя.

Зайгеррианца не было ни одного. Они все улетели разом, как только утратили контроль.

— А что, было просто? — Асока говорила как-то странно, Вейдер ее не понимал. Они почти подошли к своим, осталось только пересечь разрушенный частокол.

Он остановился, встал перед ней, закрывая обзор.

— Ты говорил так, что даже я поверила.

Вейдер поднял брови. Жар вокруг опалял, разжигал где-то внутри беспокойство. Все нутро кричало о том, что он не должен здесь находиться. Все нутро, но не Сила — лишь тупой, обретенный страх с Мустафара. Он сковал его в себе, вырвал с корнями и задушил.

— Ты поверила, потому что я не лгал.

— У тебя не было его детей, — возразила Асока. Свела руки на груди, словно закрываясь.

— Не было сегодня, но я знал, где искать болевую точку. Я бы исполнил угрозу.

— Зачем?

Она пошатнулась от вспышки в небе: дрон взорвался от перегрева, пройдя сквозь пламя, как мотылек. Вейдер чувствовал, как вскипает в нем огонь, как пожирает его зрачки, наполняя изнутри могуществом. Сам воздух здесь пропитался страхом.

— Угрожаешь — исполняй. Принцип жертвы, иначе никто не поверит.

Асока скрестила руки на груди, сжала кулаки.

— Ты, похоже, хорошо разбираешься в жертвах.

Вейдер нахмурился. Понимал, к чему она клонит, но определенно не хотел сейчас с этим разбираться. Впрочем, едва ли потом будет время. Лучше сейчас, пока они еще не успели зайти далеко, пока у Асоки еще есть возможность остаться.

— Тебя интересуют другие дети, не эти наследники зайгеррианца. Спрашивай.

Испарина покрывала лицо, скатывалась на глаза по лбу.

— Джарри не просто так нашел в Храме тот байк, верно? По нему не просто так не стреляли.

Вейдер сомкнул губы, пожал плечами. Пусть сама наберется силы и задаст вопрос, если хочет услышать ответ.

Она стояла, смотрела на него. Пламя играло в ее зрачках, наполняя их тем же жаром, что уже много лет тек и по его жилам. Преемственность, связи, наследие. Кто бы знал, что, едва не умерев на Кесселе, он вновь это обретет?

— Ты жалеешь о тех юнлингах? — когда Асока спросила, пламя окончательно сомкнулось вокруг них, покрыло пеленой пепла. Воздух все еще не сгорел, прорваться назад было просто, но окружающее за один миг словно перестало существовать.

— Нет.

Асока впилась в губу зубами.

— У всего есть цена. Я заплатил свою. Вопрос приоритетов.

— Но ты ведь тогда не хотел власти, — Асока силилась его понять и явно не могла. Ей были так важны эти дети? Не похоже. Скорее, было важно, ради чего он убивал.

— Я и сейчас ее не жажду. Тогда это было ради Падме. Сейчас — ради долга. Веришь ли, я преуспел в нем достаточно, чтобы, оглядываясь назад, не жалеть.

— То есть все, что ты сейчас хочешь, это верно служить Империи?

Все, что он хочет.

Он хотел многого. Хотел, чтобы раздрай в мире прекратился, да только он бесконечен. Хотел, чтобы власть имеющие сменили озабоченность своим положением на озабоченность государством. Хотел, чтобы Шив был ближе к земному, когда ежедневно пересекал грань своим ви́дением. Хотел, чтобы Падме была жива — они бы развелись уж давно, но у них был бы ребенок.

— Я хотел бы занять место Палпатина.

Все они в ближнем кругу хотели, что уж лукавить? Разве что он хотел от чистого сердца, каким бы уж прогнившим оно ни было. И Шив про это знал, потому и продолжал учить. И пусть звезды обрушатся им на голову, если там, на Кесселе, Вейдер не провалился.

Придется заняться предвидением Силы сразу после того, как подлатает здоровье. Полугода должно хватить после того, как ситуация стабилизируется. Жизнь жестко показала ему, что смерть идет рука об руку со следующей ошибкой.

— Я хочу быть достоин этого места.

Асока ничего не ответила, подошла ближе. Огонь постепенно подбирался к ним, уже норовил обжечь. Она разомкнула руки, коснулась выше локтя, где проходил стык живой плоти и протеза, провела пальцами вверх до плеча, затормозила ненадолго и обхватила его целиком ладонью. Вейдер чувствовал, как она впивается в его мышцы, как намокла от жара ее рука. Она обняла его порывисто, скрестила запястья за его шеей, ткнулась носом куда-то под ключицу, боднула монтралом подбородок. Потом так же резко отстранилась и пошла вперед.

К людям они вернулись уже тогда, когда за ними намеревались послать группу. Кес рвал на себе волосы, боясь предположить худшее, и, как только они вышли из пламени, сорвался с места и набросился на Асоку с такой страстью, словно уже ее похоронил. Она вяло отбилась, и он налетел на Вейдера, смял его в железных объятиях. Вейдер потрепал его по плечу, что-то шепнул ободряюще — все никак не мог привыкнуть быть одним из них. Да уж следовало и отвыкать.

Вскоре вместе с рабами и солдатами вылетели назад ко складу. Потерь не было, только пару человек опалили взрывы, да рабы были истощены. Оклемаются.

В одной из клеток нашелся мохнатый Алек и сейчас помогал восстанавливаться остальным. Женщин Селосила тоже отыскали. Почти все были целы, и их даже не тронули, берегли для чего-то большего. Никто не знал, для чего, да теперь уже было и не важно, когда прошлое напоили кровью. Вместе с ними к Вейдеру пришла и верность «Сыновей». Когда он сказал группе, что следующим будут снимать Банкира, никто даже не стал спорить.

Проблема возникла одна: никто также и не знал, где его искать. Всем были известны связные, все слышали про его силовиков, каждый знал, что следует предложить, если хочешь ответной услуги, но Банкир никогда не встречался ни с кем лично и появлялся на людях лишь по случаю. Случая уже пара лет как не предоставлялось.

— Это человек, — рассказывал про него Белек за поздним ужином, неловко ломая руками початую булку хлеба. Только к ночи удалось разгрести рутину и собраться, чтобы обсудить произошедшее. — Спайс, кредиты, особые услуги — это все к нему, он мастер по работе с населением. Покрыл сетью всю планету, на каждом углу шестерка. Я тебе даже базы его ребят все могу перечислить, вот только вылавливать его по ним — все равно, что пулять из бластера по звездолету.

— А какая у них защита? — Асока делала вид, что отошла после атаки на «Союз», но с момента пожара ни словом с Вейдером не перебросилась. — Можно ломануть парочку, посмотреть, о чем треплются офицеры.

— Да можно и офицера ломануть, — фыркнул Чак, ковыряя ложкой в растворимом супе еще из запасов «Партизан», — только какая польза? Пока будем потрошить мозги, он еще десять баз отгрохает. Не удивлюсь, если он вообще засел в центральных мирах, а как мы тут успокоимся, так спустит на нас наемников. Почему бы с его деньгами и не переждать?

— Потому что он не боится, — Ведер откинулся на стуле, глядел через решетчатое окно вдаль за горизонт. — Думает, мы просто отомстили Хозяину и вернулись в строй.

— Его устраивал существующий порядок власти, — подтвердил Белек. — Начнем рваться выше — спугнем голубка.

— Или спровоцируем, — прищурился Вейдер.

Важно было не прогадать. В сенате все трепались про флот, время поджимало.

Банкир наверняка счел, что «Сыновьям» просто повезло, что ничего они не понимают: Селосил ведь мертв, им неоткуда брать информацию.

— Какие у него отношения с губернатором?

— Равные, — Белек махнул плечом, забросил в рот намазанный паштетом хлеб. — У Банкира больше влияния, у губернатора — реальных полномочий. Предпочитают друг друга не замечать, но что-то не дерутся за власть.

— Поговаривали, что работали когда-то вместе, — хмуро дополнил Кес.

Вейдер скосил к нему взгляд. Он с самого возвращения на Кабал отчего-то злился. Все время был немногословен, ни словом ни обмолвился о состоянии и что ни день, то нарывался на мордобой. Вейдер в это не лез, да и времени разбираться не было, но сейчас успел перехватить взгляд Асоки — тревожный и чем-то взбудораженный. Смутно хотелось узнать, что происходит, но разумом он понимал, что лучше не ввязываться. Все равно скоро разойдутся дороги, и едва ли Кес за ним пойдет. Справится уж как-нибудь.

— Работали или нет, но знать, где его искать, он должен, — Вейдер хмурился, возвращаясь мыслями к задаче. — Не решим ситуацию иначе, придется лететь в Шорибас.

— Лучше не лезть к губернатору, — закачал головой Белек. — Этот не рыпается, сидит ровно. Незачем провоцировать.

Вот и Вейдер так думал, особенно учитывая, что они вели игру против мастера сделок. Вряд ли получится обыграть Банкира, придется опять лезть в голову, и неизвестно, что произойдет дальше — политиков учили сопротивляться внушению, и Вейдер надеялся не рубить с козырей, чтобы не плавить тому мозги. Все это могло его замедлить, а хотелось бы избежать проблем.

— Давайте спать, — раздраженно бросил он, так и не притронувшись к еде. — Завтра расспросим освобожденных, при таких любят выбалтывать секреты. Может, что-нибудь и найдется.

Не нашлось.

В новостях раскрывали схему деления флота. Сектора предлагали оценить согласно стратегической значимости объектов, количеству гражданского населения и показателю преступной деятельности, а затем, исходя из полученных баллов, определить тот самый индекс территорий. К Таркину отходила четверть боевых единиц, еще треть закреплялась под Корускантом, остальные — между другими моффами, по паре-тройке соединений на владение.

Всю следующую ночь перед глазами стоял дворец, словно память нарочно выстраивала события парадом его ошибок.

То был предыдущий День Империи. Бал уже отгремел, общая официальная часть закончилась, и началась для избранных: человек пятьдесят, не больше, — самые привилегированные, самые влиятельные и посвященные. Надрались, как студенты на выпуске, начали меряться игрушками. Губернатор Корусканта вывалил на стол проект нового планетарного щита и принялся расхваливать характеристики, ему звонко оппонировал адмирал корускантского сектора, приплетая зачем-то новые фондорские лазеры. Тут же был и директор Куата, но вместо того, чтобы принять выпады на свой счет, ухмылялся в густую бороду и потягивал виски. Они негромко переговаривались о чем-то с Таркином, слышно не было, но глаза Уилхаффа горели, так что без сомнений обсуждали Звезду.

Стоял первый час ночи. Вейдер не спал уже сутки, и ему было невыносимо скучно. Уйти раньше значило пустить слух о презрении правил и вовлечь себя в придворную возню. Приметил рядом Исанне, подошел к ней — все не так уныло коротать вечер.

— Забавляетесь? — она скрывала улыбку за бокалом игристого тонирея, сканировала взглядом зал. То и дело скакала глазами с Кренника на своего отца: те уже полчаса жарко обсуждали Доктрину Таркина с перерывом только на речь Палпатина.

— Всегда питал нежные чувства к придворной жизни, — он ответил ей в тон. Она ухмыльнулась, проведя по губам бокалом.

— Вы разделяете его позицию? — Айсард указала глазами на Таркина. Тот, внимательно слушая директора Куата, сверлил взглядом зависшую над столом голограмму Корусканта.

— Я воплощение его позиции, — он лишь озвучил общее ви́дение.

— И все же, вы не среди них.

— Император тоже.

— Ставите себя с ним вровень?

— А я не должен?

Исанне тогда закусила губу, негромко хохотнула, но он услышал. Ее тяжелые серьги дрогнули, острый взгляд впился в него на мгновение и отпустил. Была у нее особая черта, которой не было у людей ее ранга — она его не боялась. Привилегия рожденной в правящем классе, ничего более.

— Кто, если не вы? — ее улыбка скользнула змеей по губам. — Они все так любят силу, обожествляют ее. Мне иногда кажется, что они забывают, зачем она им нужна.

Почему-то именно сейчас Вейдеру вспомнился тот ее взгляд. То, как она смотрела на него, как голограмма Корусканта бликовала в ее глазах. Как она оглядывала зал, когда говорила про силу, как прищуривалась и сжимала губы, глотая вино, когда смотрела на своего отца или Таркина.

Она была девчонкой, но воспитывалась при дворе с рождения. Палпатин бы тут посмеялся и припомнил что-то про уста ребенка. Вейдеру еще тогда следовало прислушаться, а вспомнил он только сейчас.

Ладно бы Уилхаффу был нужен флот, чтобы принести в галактику мир. Ладно бы, воплощая свою доктрину, он делал кому-то лучше. Но так не менялось же ничего, все за десять лет так и осталось прежним: и нищета внешних миров, и работорговцы, и алчность бандитов. Вейдер давно не был мечтательным юношей, он не верил в чудеса, но почему тогда, когда он лично смог добиться увеличения эффективности флота, Уилхафф до сих пор грезил своей Звездой?

Со Льдинкой в тот раз договорить не получилось: подошел Арманд, и беседа моментально сменила тон. Исанне рядом с отцом держалась иначе: отвечала коротко, смотрела прямо, не позволяя ни одной эмоции достигнуть лица. Поставишь рядом обоих, сравнишь маски — так сразу и поймешь, что семья.

Голова начала тяжелеть, шел второй час ночи, а он все не мог заснуть. Месяц вылез из-за стены, прорезал косым светом стекло за решеткой, отразился бликом на обшитой металлом стене.

Кес ввалился в казарму через полчаса. Влетел ураганом, а слышно не было: Вейдер до сих пор не мог понять, откуда в нем столько ловкости. Встретились глазами, когда он подошел ближе. Он молча махнул головой в сторону коридора, а как только вышли наружу и заперли двери, тут же вывалил на Вейдера свой план:

— Гик со скуки доломала полярку, — Кес указал большим пальцем за спину: там как раз падал свет из серверной, где Гик, как только ввалилась на склад, сразу свила себе гнездышко.

— Полярку?

— Базу на южном полюсе, куда мы с тобой гоняли.

— И?

— Взломала, понимаешь? — Кес уже бы кричал, если б не боялся всех перебудить. — Она и тогда-то над ней кучу дней горбатилась, никак не могла пробиться. Она не могла так просто взять ее и сейчас доломать, если б нас тогда засекли! Значит, эти идиоты все списали на аварию и не поверили, что кто-то пересек бурю! Подумали, что Док просто хотел свалить, прихватил с собой вместо бабла спайс, отвел всем глаза и сбежал! Искать-то смысла не было: раз не засекли сканеры, то точно занесла буря!

— И?

— Пройдем тем же путем, порушим к чертям шахту, заляжем на день, и Банкир сам прибежит туда с ревизией головы снимать, прямо нам в руки!

Вейдер моргнул, выдохнул. Кес стоял перед ним, играя мускулами, прямо сейчас был готов сорваться и даже ждал этого. Вейдер заметил брелок у него в руке — ключи от того самого звездолета, наследство Джареда. И как только сумел достать?

Почему он сам про это не подумал? Идея же лежала на поверхности, ничего сложного: состряпать засаду на живца, подготовить теплый прием, просчитать последствия…

Коаксиума тут все равно чистого не было, ничего не случится с залежами, если разрушить одну шахту.

— Сколько у нас взрывчатки?

Кес не должен был отвечать — не его ответственность, но вопрос вырвался сам собой. Вейдер тут же вспомнил, что ничего и нет кроме пороха — все потратили на «Союз».

— Полный трюм ракет, — Кес белозубо на него лыбился, — в комплекте с ракетометом.

Не стали дожидаться остальных и планировать пути отхода. Время было три ночи: успеют и добраться, и спрятать корабль, Вейдер как раз припомнил одну большую скалу прямо на подлете к базе. На складе валялись старые реактивные ранцы клонов, заряда хватит и пересечь пустошь, и вернуться обратно. Впрочем, на возвращение тем же путем Вейдер не рассчитывал.

Кес был против, хотел, чтобы растолкали кого-то из «Сыновей» и обрисовали план им, но Вейдер не стал слушать и разбудил Асоку.

Когда она выслушала идею, то даже не стала его отговаривать. Она вообще только раз на него посмотрела, поджала губы и плотнее закуталась в одеяло, которое приволокла с собой из койки. Жала друг к другу босые ступни: пол, наверное, холодил от сквозняка.

— Ведешь себя, как мудак, — она смерила Кеса одним из своих строгих взглядов, которые Вейдер не замечал за ней с тех пор, как ее группа развалилась.

Кес даже намеревался ей что-то ответить, но она только поежилась и поплелась назад в казарму.

— Она уверена, что мы справимся, — перевел на человеческий Кес.

Вейдер был уверен, что еще день назад Асока навязалась бы пойти с ними.

— Она на тебя не сердится, — Кес хлопнул Вейдера по плечу, забросил на плечо связку гранат и пошел к выходу, где стоял подготовленный корабль. — Просто бесится. Чем это ты ей хвост-то отдавил?

«Правдой», — мог бы сказать Вейдер, но вместо этого промолчал.

Он уже заметил, что Асока с трудом воспринимала правду. Это будет лишь ее решением: заставить себя открыть глаза или остаться в нынешней жизни. Бонтери достучаться до нее так и не удалось. Хотелось верить, что сам Вейдер был в ее сердце где-то глубже, чем Бонтери. С Лаксом у нее семьи не получилось, но у них-то в Войну клонов она все-таки была.

Была, а потом Вейдер сам убил жену и едва не пал от руки брата. Раз уж он подметил за ней наследственность, может, стоило и самому надежней прикрыть спину?

От склада вылетели через пять минут. Корабль был таким, каким Вейдер его и запомнил — только пыли стало чуть больше, да бак был заполнен на треть.

— Как его только не разобрали? — поинтересовался он, выруливая из атмосферы на орбиту. Он опять подключил себя к системе, прикрепил протезы к кораблю. Вновь чувствовал, как тот повинуется каждому движению.

— Ну, они пытались, — Кес усмехнулся, забросил на панель ноги, закинулся банкой энергетика, — там пара царапин осталась. И еще шасси свинтили, но я подлатал летунка.

Вейдер фыркнул, выравниваясь носом на юг. Шасси! Да тут даже дюрастали на обшивке не должно было остаться. Наверное, или «Сыновья» вовремя позаботились, или просто кто-то очень боялся мародерствовать на мертвой базе, когда даже нападавшие, одержав победу, сами же там и полегли.

— Я полечу на Корускант после того, как мы здесь закончим.

— Лети, — для Кеса это новостью не стало.

Вейдер нахмурился, скосил к нему взгляд. Вряд ли Асока проболталась.

— Я же вижу, что это не твоя жизнь. Не знаю, зачем тебе это все, но всегда рад проредить ублюдков бластерами.

— И все? — Вейдер вернулся глазами к экрану, пустил корабль по косой, чтобы обойти циклон.

— Все, — отрезал Кес.

Что-то с ним было не так.

Впрочем, не хочет говорить — не надо.

Лететь было дальше, чем в прошлый раз, но добирались все равно быстрее. В этот раз Вейдер помнил дорогу, не отвлекался на дыхание и поломанный позвоночник. Сама буря встречала глубокой, раззявленной пастью гандарка, но нырнули внутрь — и приласкала, как заблудших сыновей.

— Как ты это делаешь?.. — с благоговением бормотал Кес, глядя, как завороженный, когда их засасывало в самое око шторма.

Опять ударило в корпус, замотало на все лады, бросило к центру и выплюнуло. Вейдер правил вперед, слился с Силой, пропускал ее сквозь свое тело как через инструмент, не задумываясь продолжал движение.

Вскоре чернота сменилась полярным днем, и снег бил в экран, как из плазмомета. Вейдер чувствовал, как надрывно гудят двигатели, как в глубине корпуса запускается резервный генератор.

— Забери себе этот корабль, когда закончим, — он аккуратно прошел у земли, скользнул в нескольких метрах над снегом и вновь поднялся к небу. Буря взвилась вокруг, как живая, толкала их вслед ветрами.

— Я и планировал.

Вот и прекрасно. Будь он на месте хозяина, хотел бы оставить такой близким.

Скалы, казавшиеся издали одинокой горой, возникли на горизонте внезапно. Пара минут, и были уже у них — посередине как раз показалось ущелье, чтобы спрятать корабль. Порода с трех сторон выступала острыми иглами наледи, глядела извечным памятником первозданной мощи. Приземлились ровно, а когда встали, только ветер свистел за бортом, да все еще летел серпантином снег. Трясти перестало, прекратило качать. Если повезет, корабль останется целым.

— На выход.

Вместе с ранцами на складе «Сыновей» нашлось даже армейское термобелье, а вот теплых вещей не было. Нацепили, что есть, накинули поверх одеяла, закрепили поперек груди и живота ремнями, сверху надели ранцы — за десять минут до базы уж как-нибудь не околеют. Воду, батончики и сублимированную пасту взяли с собой тоже; Вейдер Силой подхватил ракеты с ракетометом.

До базы долетели даже легче, чем он рассчитывал. Замерзнуть не успели, ранцы работали исправно — домчали до старого разлома даже быстрей, чем за десять минут. Вейдер хотел бомбануть в старое место и сразу пальнуть в гору, чтобы спустить лавину, но у Банкира тоже сидели не дураки — после того раза снега в горах и на невинный оползень бы не набралось.

— Следят, гады, — Кес отметил его заминку и махнул рукой: — да давай так — тут все равно адова вертушка, пробьет в старом месте — никто и не удивится.

На том и порешили.

Разлом действительно пошел как родной: можно было просто толкнуть Силой, а не тратить ракету. Внутрь проникли просто, не дожидаясь, пока опять налетят дроны, долетели на ранцах к шахте, глянули вниз и пульнули несколько ракет во все стороны, а потом еще и еще, пока вокруг не затряслась земля. Добили еще парочкой и тут же рванули назад — снизу уже грохотал обвал, сверху рушился потолочный свод. Можно было бы остаться в тоннеле, но тут не было локалки, а без нее — полной картины ситуации.

Взвилась сирена, потонул в свете аварийки коридор. Слышался рокот каких-то инструментов, в работу вступала система безопасности — что бы тут ни придумали для защиты, беды уж не избегут. Тоннель относился к шахте, все укрепления от проникновения возводились по ту сторону прохода, а не эту — ничего не спасет от аварии.

Быстро пронеслись мимо выхода, тут же нырнули в подуровень — вовремя, следом тут же прогрохотали шаги. В этот раз местные оклемались быстрее, чем раньше, и сразу пришли с кавалерией: пара бойцов с тяжелыми пушками и очкарик в длинном халате, судорожно что-то проверяющий на деке.

Кес мотнул Вейдеру рукой идти за ним, а сам на своем планшете тут же подключился к местной сети, раскрыл план базы и сейчас уверенно двигался вперед. Они еще долго не должны будут встретить защиту. Стоило вообще залечь где-то неподалеку, ведь Банкир наверняка лично осмотрит обвал, а устранить его в тоннеле будет легче, чем в теле базы.

Впрочем, сначала его требовалось дождаться.

Кес вывел их к глухому тупиковому участку под радиаторной, отвечающей, если верить плану, за обогрев всего западного крыла. Вейдер запрокинул голову — тут был проход наверх, а оттуда еще несколько узких служебных коридоров: захочешь сбежать — затеряешься.

Теперь было время и передохнуть.

Кес стащил свое одеяло через голову, бросил сверху ремни и следом упал сам, подключил на деке сканирование частот. Протянул Вейдеру наушник, вставил себе в ухо — слышался только пустой треск и шум, а дальше какие-то странные звуки, разбавленные помехами. Потом стали появляться голоса: сначала резвые, затем сонные, перемешанные наполовину с матами.

Никому даже рассказывать было не надо, в какую задницу они попали.

Перепихивали вину с одного на другого, плакались, что еще в прошлый раз за пропажу химика и образца сверху вдарили так, что слетела голова коменданта. Обсуждали и нового — того вроде как разбудили, и он как раз пошел на аварию, чтобы оценить ущерб. Говорившие были уверены, что скоро сменят и этого. На частотах охраны зависла эфирная тишина.

Два часа Вейдер с Кесом провели, подпирая собой стену и лениво выслушивая переговоры между шестерками. На третий наконец объявили, что о случившемся доложили Банкиру, и тот намеревался явиться сам. На четвертый — что начальник прибудет до полудня. Тут же по сети поднялся гомон — не то, чтобы его хотели видеть. Это Селосила «Сыновья» любили, а Хозяина уважал «Союз». Банкира его люди попросту боялись.

— Интересно, почему нашего клиента не прижали пайки? — лениво протянул Кес, со скучающим видом прочищавший бластер куском одеяла. — Сел же наверняка выслал им подарок.

Вейдер вспомнил, как Асока рассказывала, что Банкир сотрудничал с Синдикатом и брал дурь у них, а сейчас решил заняться производством.

— Да прижали наверняка, — Вейдер удобно устроился на полу, глядел сквозь дырявое перекрытие на потолке в перемешанные кишки коммуникаций. — Только что они сделают-то? Продавать ему что ли не будут?

— Слышал, их самих прижала Империя.

Вейдер нахмурился. Он про это тоже слышал, только спайса почему-то меньше не становилось. Сейчас и сам видел, что все, изгнанное из центра, хлынуло по окраинам. Интересно будет посмотреть, когда вернется, кто там курировал операцию…

— Что будешь делать, если Асока со мной уйдет?

— Да ты самонадеянный, — Кес скривил губы и щелкнул бластером, принялся натирать его сверху одеялом.

— Я бы мог легализовать тебя, если скажешь, за что мотал срок на Кесселе.

Не хотелось оставлять его тут. Хорошим он, может, и не был, но уж точно был верным — когти драл за Асоку, как за сестру, по Джареду скорбел, как по брату.

— Ты сам-то себя слышишь? — Кес отбросил бластер на одеяло, откинулся назад на руки, скрестил перед собой ноги. Глядел на Вейдера сурово, будто хотел его этим напугать.

— Не хочу, чтобы ты пропадал.

Кес нахмурился, отвел взгляд в сторону и живой рукой, которую почти не было видно за коленом, вцепился в одеяло так, словно удерживал себе ею язык. Дрогнули губы: хотел что-то сказать, но промолчал.

— Как знаешь.

До самого прилета Банкира больше не разговаривали.

Тот появился как раз к обеду. Уже успели сгрызть все батончики и косились на пасту — та воняла грибами, но Вейдер был не голоден, а Кес не хотел рисковать. Как раз, когда он почти решился, в наушниках и взорвалась паника.

Было чувство, что встречали начальника всем миром, хотя по факту становилось ясно, что там едва наберется человек пять местных и еще столько же охраны. Ожил наконец канал безопасников, и под их заливистые трели пошли к выходу — планировали опередить Банкира и пробраться по тоннелю до того, как он явится на место со свитой.

Первая проблема возникла, как только достигли выхода из подуровня.

Дроиды. Везде опять были эти дроиды-пауки, которых, похоже, пустили даже к внешним границам, чтобы отслеживать ситуацию.

— Крифф! — Кес судорожно спрятался за углом, пока ищейки не успели его заметить. — У меня больше нет той карты с пропуском, которую я тогда снял с дежурного. И дежурных нет.

А если бы и были, сейчас тут же бы донесли о любой пропаже.

Можно было, конечно, оставить Кеса здесь и выйти в коридор самому, но Вейдер был уверен, что как только засекут опасность, тут же найдется еще много поганых секретов, каждый из которых выгадает время, и Банкир уйдет. Нужно было действовать тихо.

— Я сейчас отловлю одного, — шепотом пробормотал Вейдер, — устрою замыкание, чтобы ему отрубило датчики и выглядело правдиво. У них же наверняка система свой-чужой, возьмем себе по штуке — другие и не заметят.

Кес скосил к нему недоверчивый взгляд.

— Охват системы может быть меньше метра. Один к трем — спалимся.

— Два к трем — проскочим.

Решили действовать.

Вейдер на мгновение высунулся из-за угла, поймал взглядом ближайшего дроида и взмыл его Силой в воздух, тут же припоминая строение их электроники и замыкая всю область датчиков. У того сразу обмякли лапки, диоды на корпусе потускнели и перестали вращаться, высвечивая слепым лучом одну точку. Вейдер еще поигрался с ним среди его собратьев — те не обращали внимания. Притянул назад и зафиксировал на поясе, потом задумался про охват и отловил второго — его закрепил на плече. Повторил еще несколько раз для Кеса — тот кривился, пока цеплял их на одежду.

Тревогу они все-таки не подняли. Пауки прошмыгивали между ног и бежали дальше, ни знаком не подавая интереса. Когда подошли к выходу с подуровня, безопасники как раз обсуждали передвижения начальника: тому оставалось минут пять до того, чтобы выйти к их коридору. Проход к тоннелю охраняло два сонных наемника, и Вейдер легко отвел им глаза и подтер память.

— Встанем с разных сторон, — обрисовал план Вейдер, когда они через пять минут стояли у обвала. На реактивных ранцах долетели быстро, но с базы сюда было идти еще минут пятнадцать. — Я выйду к ним один, ты не высовывайся. Если увидишь, что кто-то вырвался и бежит — перехвати и добей. Нам сейчас не надо лишних рисков.

В другой ситуации можно было просто пойти напролом, но тут все же был жалящий мороз за стенами, а после них — бесконечная мертвая пустыня. После нападения тревогу поднимут в любом случае, но Банкира должны будут охранять самые сильные бойцы, и они же после убийства главного способны перенять власть. Не следовало таких упускать.

Кес скупо кивнул и скрылся в тенях. Не знаешь, где искать — не заметишь.

Вскоре впереди появились люди. Скупо переговаривались рваными фразами, по тону — отчитывались о произошедшем. Один мужчина среднего роста по центру, за ним — несколько телохранителей в полном боевом обвесе и свита из местного персонала.

Вейдер не стал ждать, пока его заметят. Вскинул руки и сразу свернул двум телохранителям шею. Третий моментально оценил угрозу и бросился ему наперерез, поливая с ног до головы очередью из винтовки, со спины его прикрывали еще двое. Вейдер заморозил заряды в воздухе и тут же активировал клинок. Боец быстро сориентировался и уже потянулся за своим, когда Вейдер резко подтянул его к себе Силой и насадил на меч, располовинив от шеи до живота. Бросил труп в пыль, отсек мечом новые выстрелы в стрелявших. Те резво прикрылись ручными щитками, и один шагнул вперед, а другой ушел ему за спину, прикрывая клиента. Свита повалилась на пол, рассыпалась в разные стороны, прячась за оставшимися от взрыва камнями. Из-за их спин пока не было пальбы — никто еще не додумался бежать назад. Скоро оклемаются.

С первым солдатом справиться было нетрудно. Он успел достать электродубинку, даже один раз напал, даже один отбился — и Вейдер рассек его шею мечом, а голова отлетела, как перезревший мейлурун с дерева. Последний телохранитель ждал его с электропосохом. За его спиной Банкир уже достал собственный бластер и несколько раз стрельнул, но Вейдер лениво отбил заряды в стороны. Один попал прямо под ноги девчонке из свиты техперсонала, та закричала, бросилась бежать, и Кес тут же снял ее выстрелом в голову. В шуме потасовки никто этого даже не заметил.

Телохранитель рванул вперед, нанес силовой удар. Вейдер отклонился, и он ударил еще раз — посох с жужжанием рассек воздух у уха, окрасил в голубое покрытую ожогами кожу. Вейдер подсек его в момент нападения, ударил в живот коленом, тут же вогнал меч в грудь — мужчина тяжело осел на землю, выронив из рук посох. Вейдер оттолкнул его от себя, пошел вперед.

Банкир остался один. Стоял ровно, смотрел прямо. Потом выпустил бластер и поднял руки.

— Поговорим?

Его пистолет упал вниз, ударился о камень. Отскочил в сторону и замер в полутора метрах от насмерть испуганного человека. Едва ли бы тот нашел смелость до него дотянуться.

Вейдер активировал меч. Говорить ему с мужчиной напротив было не о чем.

— Эл’Кес, а как же Дара? — моментально бросил Банкрир за плечо, судорожно отступая назад. — Я ведь могу аннулировать контракт!

Вейдер, не замедляя шага, перевел взгляд к тени, где скрывался Кес. Он не видел его, не слышал — только черный контур дрогнул во мраке, да мелькнул на мгновение блик на поднятом к груди протезе.

— Двенадцать доз, — отчеканил Банкир, все дальше пятясь от Вейдера. — Двенадцать лет рабства. Никто тебе этого не предложит!

Вейдеру надоело с ним играть, он хотел перехватить мужчину Силой, поднять над полом и придушить, но наткнулся на стену и не смог сжать шею. Попробовал еще, но вновь словно схватил воздух.

Проклятье!

Джедай. Да к тому же обученный, умеющий скрываться в Силе. Не падаван, не юнлинг — опытный рыцарь, воспитанный еще Храмом. Точно из тех, кто в бессчётном количестве пропал в первый военный год — всех, кто пропал прежде, в Ордене помнили наперечёт, и его лица среди них не было.

Меньше мгновения потребовалось, чтобы оценить ситуацию и в силовом толчке оторваться от земли, подскочить вплотную и протезом вцепиться в шею.

Старый добрый контактный бой — всегда срабатывает.

А вот парень-то размяк, охладел за много лет к тренировкам реакции и контроля. Глазом не успел моргнуть — барахтал ногами над землей, ловил сухими губами воздух.

— Поговорим, — теперь согласился Вейдер.

Впрочем, парень ему теперь отвечать не мог: Вейдер надежно передавил шею.

— Мать твою, Кес, почему я узнаю про твой контракт от него? — только сейчас он позволил себе ослабить контроль. Он мог бы пойти на поводу у джедая и позволить злости захватить себя, впустить в голову мысль о том, что все это было для Кеса лишь удачным поводом освободиться от обязательств, но он знал таких парней: такие голову себе расшибут, а юлить не станут.

А еще Вейдер знал джедаев.

Он сильнее, до хруста сжал шею ублюдка. Прислушался с наслаждением, как фонит в Силе страхом.

— Кес? — рявкнул Вейдер.

То, что ему есть вера, еще не повод не объясниться.

— Контракт не мой, — донеслось от стены.

— А чей?

— Друга, — выплюнул Кес. — Кончай его уже и валим.

Банкир хотел что-то еще сказать, забегал выпученными глазами по лицу Вейдера, но тот лишь сжал стальную руку и сломал ублюдку шею с тем чувством, что задавил таракана.

Одно дело — джедаи, павшие ради Империи, и совсем другое — дезертиры. Даже касаться мерзко.

Кес вышел из тени, как только труп Банкира грузно упал на землю. Вейдер нагнулся к нему, обыскал карманы и бумажник — взял карты, комм и ключи доступа. Люди вокруг вжимались в камни, боялись поднять взгляд от пола. Вейдеру нужен был лишь один:

— Ты тут главный? — Вейдер быстро отыскал среди трясущихся штатских одного с самым перепуганным взглядом. Того колотило, он клацал зубами, но все же невнятно дернулся, изобразив кивок. Обрел-таки мужество — Вейдер оценил. Оно ему и понадобится.

— Пойдешь со мной, — он подхватил его под локоть и вздернул на ноги. — Да не бойся ты так! Убивать не стану.

Кес шел за ними молчаливой тенью.

Нескольких наемников, которых они встретили на входе в тоннели, убедил помятый вид штатского. Сначала они подняли оружие, но тут же опустили, едва встретились с ним глазами. Как только появилась локалка, Вейдер достал деку, в пару кликов запер ангары от вылета и активировал в турелях программу чистого неба. Потом вызвал «Сыновей», передал коды против турелей и перекрыл внешнюю связь. Никто не зайдет и не выйдет без доступа. Потом достал комм Банкира, включил его и произнес:

— Банкир мертв. База в моем распоряжении. Небо закрыто. Тот, кто посмеет поднять оружие, умрет.

Впервые за то время, как вновь появилась связь с эфиром, в наушниках зависла тишина.

— С этого момента вы работаете на меня.

«Сыновья» были на полюсе уже через два часа.

Асока первой вышла из корабля, едва трап коснулся земли, поправила висевшую поперек груди винтовку. Костяшки на ее пальцах были сбиты, запястья перебинтованы — явно выбивала злость, пока ждала новостей. Вейдер знал, что бесилась она не из страха. Он бы поставил на то, что просто не могла с собой поладить.

Ничего, с ним так тоже бывало. Перебесится.

— Берите управление, выстраивайте структуру, — Вейдер пихнул в руки Белека две деки: одну с доступами к базе и другую личную Банкира, которую нашли на его корабле. — Считайте моей благодарностью за помощь.

Можно было, конечно, развалить всю организацию, но люди бы остались без работы и уже через неделю нашли такую же. Проще возглавить, чем разогнать.

— А ты?

— Обеспечу вам легализацию.

Он и так шел к этому слишком долго. Его не было на Корусканте месяц, но теперь, когда друзья Асоки отомщены, хватит уж тратить время. Селосил дал «Сыновьям» достаточно принципов, чтобы они сумели достойно справиться с планетой.

Асока нагнала его на корабле.

— Я лечу с тобой, — она села в кресло второго пилота, бросила на пол винтовку, вбила на карте координаты Шорибаса. Столица загорелась синей точкой на голограмме планеты.

— Я не вернусь.

— Догадываюсь.

Вейдер пересекся с ней взглядом. У нее в глазах застыл лед: она все решила, все отсекла для себя, на чем-то остановилась. Знать бы еще, что выбрала.

Перед самым вылетом зашел Кес и привел за собой Гик и мохнатого, имя которого бесконечно вылетало у Вейдера из головы. Стали провожать, Вейдер не вслушивался в их сентименты. Кес крепко его обнял, грузно стукнул по спине протезом и, прощаясь, пожелал больше не подставлять спину. Потом скосил глаза на Асоку, но промолчал. Вспомнился тот его взгляд в первую ночь, когда он был готов вылететь ради нее на самоубийство.

— Алек и Гик счастливы? — спросил Вейдер у Асоки, когда они поднялись в небо.

Та глядела широко распахнутыми глазами за горизонт, алое солнце светилось углями в ее зрачках.

— Да.

Это было хорошо. Он знал их недостаточно близко, чтобы представить, чем может отблагодарить. Паспорт мохнатому и пригласительный в академию СИБ для Гик были неплохими вариантами.

— У Кеса есть любимая женщина, — Асока мотнула плечом, смотрела в другую сторону от Вейдера. — Дара, проститутка из Шорибаса. Это все, что знаю. Он не хотел, чтобы кто-то в это лез — сам понимаешь, как отреагировали бы парни. Скорее всего, на Кессель он попал из-за нее.

— Если я вмешаюсь, едва ли он будет рад.

— Но ты же все равно вмешаешься, — усмехнулась Асока. — И после того, как остынет, он останется благодарен.

Вейдер хмыкнул. Они летели на корабле Банкира: тут наверняка в системе была целая сокровищница чужих секретов. Вейдер выровнял нос корабля по курсу, подключил автопилот и залез в компьютер яхты, смахнул на экран данные. Полчаса искал нужные, пока не нашел контракт на старую сделку, заключенную еще пять лет назад. Банкир выступал на ней гарантом, третьей стороной, чья смерть ничего не решала. Контракт был заключен между Нальгарадо Тавирамом и Дарой Демар, где последняя обязалась на семнадцать лет поступить в распоряжение первого взамен лечения сына — Арада Демара, по отцу — Мараса.

— Это даже не его сын… — вполголоса пробормотал Вейдер, одна за одной перелистывая страницы.

— Какого криффа Кес забыл на Корусканте? — Асока нахмурилась, подперла кулаком подбородок. — Проще же было грабануть кого-то здесь! Нашли бы деньги на лечение, чтобы выкупить и Дару, и ребенка из кабалы…

Вейдер еще раз пробежался глазами по пунктам договора, по графе взаимных обязанностей, нашел отступные, нашел расписанный план лечения: сначала операция, потом по инъекции каждый год, чтобы скорректировать состояние и направить реабилитацию.

— Никто бы ему ничего за кредиты не продал. Чтобы получить это лекарство, нужно пройти очередь. Чтобы пройти очередь, нужно иметь очень хорошие отношения с главой комитета квот.

— Он бы нашел деньги!

— У него бы не приняли деньги без связей, Асока, — приходилось все объяснять, как ребенку. — Республика ушла, забудь. Мы в Империи, комитет — на Корусканте. За коррупцию сейчас светит не пять лет, а казнь. Ради «никто и звать никак» никто не стал бы так рисковать.

— Поэтому он хотел просто выкрасть эти криффовы инъекции, — выплюнула Асока, откинувшись назад на кресло. Прониклась, похоже, каково это — быть бессильной.

— Поэтому и хотел.

— Сделаешь? — она повернула к нему голову, подтянула ногу к груди.

— Сделаю.

В конце концов, это было меньшее, чем он мог отблагодарить.

— А почему губернатор? — внезапно спросила Асока. — Почему не силовое внушение, почему не прямая связь с центром? Ты ведь мог вернуться в Империю быстрее, у тебя ведь наверняка остались контакты. Ты же мог поступить проще.

Да, он мог бы — бросить и ее, и ее группу, как только появилась возможность.

— А ты бы хотела, чтобы я поступил проще?

«Сыновья» в этом варианте скорее всего погибли бы все, кто раньше, кто позже. Она, возможно, выжила бы. Возможно. Если бы захотела. «Если» и сделало этот вариант неприемлемым.

— Нет.

— Ну вот тебе ответ. А что до губернатора… — Вейдер усмехнулся сквозь сжатые губы, крепче сжал руль. — Хочу всех встряхнуть. Пусть там, наверху, помнят, что я всегда возвращаюсь. И как именно.

Асока подняла вторую ногу на кресло, обхватила руками колени. Отвернулась от него к экрану, уставилась на небосклон. Не моргала — смотрела, будто в последний раз. Провожала алые облака, прощалась с недолгим домом.

В Шорибас прибыли, когда солнце уже клонилось к закату.

Старый город, статный и строгий. Вся архитектура монументальная, раскидистые деревья над домами, шершавая побелка стен. Крыши купольные и прямые, пирамидальные башни, геометрия теней в изгибах.

В центральную цитадель вошли с парадного входа. Никто не останавливал — внешность у Вейдера и без костюма была приметная, он оставил за спиной достаточно следов, чтобы разошлись слухи. Секретарь в приемной встретила его замершим взглядом, каким добыча встречает змею, на автомате связалась с начальником и получила разрешение их пропустить.

Открылась дверь.

За дверью в кресле напротив сидел губернатор. Они встретились с ним глазами, и он поднялся, когда Вейдер и Асока вошли внутрь.

— Давно не было тех, кто осмеливался бросить вызов Лоренцо, — сказал он вместо приветствия.

— Все когда-нибудь заканчивается, и ваше бездействие в том числе. Теперь все изменится — потому что это вовсе не смена хозяина. Хозяин вам должен быть один: Империя.

Губернатор побледнел. У Вейдера не было желания ни разговаривать с ним, ни играть в дипломатию.

— Свяжите меня с СИБ, у меня есть к ним разговор.

Эта была мелкая, явно номерная система с единственной планетой, над которой завис штурмовой крейсер. Без жителей: никаких суборбитальных коммуникаций не было. Их доставили сюда на шаттле, весь экипаж которого составляли дроиды, и дроиды же потом вели коридорами, в которых не появлялись люди. Вейдер обратил внимание на камеры — выключены. Положил руку на меч, проверил на поясе бластер.

— Будь готова ко всему, — сказал Асоке.

Если что-то пойдет не так, здесь не станут играть в игры.

Путь вел к коридору с одной дверью, дверь вела на обзорную площадку между палуб. Вейдер помнил планировку крейсера — и систему безопасности в том числе. До главного ангара, если потребуется, они доберутся за десять минут.

Дверь открылась с размеренным гулом, обласкала слух.

Тоска кольнула в сердце — он и не думал, что так скучал по простым вещам: по строгим прямым коридорам, по дроидам, беззвучно сливавшимися с пространством, по серому глянцу дюрастали. Не хватало лишь людей, и он надеялся, что это в последний раз.

По ту сторону прохода, у широкого иллюминатора стояла женщина в красном мундире. Свет планеты отливал в ее темных волосах, серебром подсвечивал седую прядь. Когда Вейдер ступил к ней, и дверь закрылась, она обернулась ко входу.

На ее губах играла улыбка.

— Ты почти опоздал, — ее рот дрогнул, явно отученный улыбаться. Впрочем, Вейдер чувствовал, что она не лукавила, хотя ее наверняка учили обманывать одаренных.

Асока держалась натянутой струной за его плечом — чуть только коснись, и выстрелит.

— Я тоже соскучился, Льдинка, — Сила ему в свидетели, он не врал.

В глазах Исанне мелькнуло что-то живое, она бегло осмотрела его — ни капли не удивлялась. Скорее проверяла соответствие тому, что было, чем осматривала шрамы.

Вейдер и сам осмотрел ее с ног до головы — все было понятно без слов. Алый мундир отца, пустая пластина рангов.

— Арманд? — у него был один вопрос.

Исанне качнула головой.

— Оба.

Она посмотрела на Асоку. Асока ей не понравилась: губы плотно сжаты, взгляд цеплял. Само по себе это ничего не значило — то была ее стандартная маска, самая часто носимая из публичных. Вот только они были наедине, и Асока тут не считалась.

Исанне была кровь от крови Империи. Люди их круга не любили новичков, это у всех было общим, это никогда не менялось. Но она поняла превратно ее появление — продвигать фаворитов у Вейдера в планах не было.

Он чувствовал, как Асока закипала под ее взглядом. Она даже не знала, кто перед ними стоит, и не отдавала себе отчета в том, что происходит. Реагировала только на неприязнь, оказавшуюся взаимной.

— Асока, — обратился Вейдер к ней, чтобы ей стало легче дышать, — эта женщина спасла мне жизнь.

Других причин появления Исанне здесь не было. Палпатин тоже не продвигал фаворитов. После казни Арманда его обязанности были бы разделены между советниками, пока один из них себя бы не проявил.

Вейдер различил краем глаза, как Асока вздрогнула. Она негодовала — он это кожей чувствовал — не могла понять, как того, кто вышел к ней из огня, можно считать спасенным.

Она вообще многого не понимала да и не хотела — ей было плевать, она даже не думала разбираться. Вейдер тоже не стал объяснять, насколько детским садом была история с Лаксом. Не дура же — знать-то знает, чем пахнет власть. Пусть теперь учится принимать, раз сделала шаг вслед за ним. Пусть учится, иначе за ним и погибнет.

— Расскажешь все?

Вейдер обратился к Исанне, прошел к иллюминатору, посмотрел вниз на планету. Пустошь какая-то, даже с орбиты видно свалку металлолома. Выкупили, наверно, когда-то для разбора судов, а потом Империя укрепила маршруты колоний, и возить отсюда стало невыгодно.

— А что непонятного? — Исанне невесело усмехнулась и встала рядом. Свела руки за спиной, широко и устойчиво расставила ноги. Своими же руками спасла ему жизнь, дала кислород на последнем уровне Кесселя, чтобы он выжил. Большего сделать не могла — это он знал — Арманд бы до последнего момента не выпустил контроль. Неудивительно, что Исанне смогла вмешаться — никто кроме нее бы не смог. Интереснее было, зачем вмешалась.

— Арманду стало слишком тесно в пантеоне, и он поспособствовал появлению у Уилхаффа мысли, что после твоей смерти флот будет разделен между секторами, — поделилась она так, словно говорила очевидное. Раз стояла сейчас здесь, значит за ее спиной стоял Император. Раз стояла здесь, значит ей было назначено вести расследование, и она ещё с Кесселя месила одна эту грязь. — Думаю, Арманд пару месяцев его обрабатывал, прежде чем тот явился с якобы своей идеей.

— Опять Таркин и его идеи, — нахмурился Вейдер.

— Истинно, — хмыкнула Айсард. — Арманд готовил почву для того, чтобы с твоим падением пал и Уилхафф. Сложись все удачно, он бы убрал сразу две фигуры, и из равнозначных остался бы только Сейт. Но голосом Сейта говорит Император, а сам по себе он едва ли ярче Мур или Амедды.

— Пестаж хранит тайн больше, чем все архивы Бюро, — возразил Вейдер.

Исанне пожала плечами, но комментировать не стала.

— Арманд выпустил из внимания Сейта, потому что рассчитывал на Палпатина. Он не мог всерьез полагать, будто Шив спустит на тормозах мою смерть. Он ждал его одобрения.

Арманд был умнейшим человеком, талантливейшим политиком. Все, что имел, он добился сам, прорубив себе путь с низов. Он оценивал жизнь теми же категориями, которыми дышал сенат: силу измерял областью влияния, путеводной звездой считал власть. И думал, что это закон, думал, что так всегда — поэтому ошибся в основном. Он считал императором канцлера Палпатина, когда на троне восседал Дарт Сидиус. Империя Сидиуса была не триумфом одной личности, но вершиной плана поколений. Император никогда не отдал бы Империю чужаку.

Исанне знать это было необязательно, это не нужно было слышать Асоке. Достаточно и того, что Вейдер понимал сам. Понимал — и тем страшнее было падение. Других наследников у Палпатина не было. Он показал слабость.

— Арманд получил одобрение Императора. Палпатин обязал его взять под контроль поиск убийцы, но добавил, что благодарен за избавление от проблемы, — Исанне сомкнула губы, сжала локти плотней за спиной. — А потом вызвал меня через три дня и поручил убрать отца.

— Император умеет быть благодарным, — оценил иронию Вейдер.

— Император тобой недоволен, — отрезала Исанне. — Ты не видел его в те дни, когда все произошло.

Про это он знал и так. Это сейчас было неважно.

Вейдер не стал отвечать сразу, внимательно изучил ее взглядом. Оценил позу, осанку и положение рук. Она замерла, стояла недвижной статуей, в любой момент готовой ожить и нанести удар. Держала себя, словно вправду была ледяной. Зубы сцепила и, не мигая, глядела в космос.

— Не представляю, что ты сейчас чувствуешь, — признался он ей.

И чувствует ли вообще что-то. Это и пугало. Чувства и страсти — то самое, что выдает мотивы, то, на что он привык давить. Страшен тот человек, у которого нет страхов.

— Разве? — Исанне скосила к нему взгляд, подняла бровь. — Скажи еще, что на моем месте ты бы не смог.

Вот оно, промелькнуло.

Бровь она подняла, чтобы за рывком не было видно дрожи. Руки были так плотно сцеплены за спиной, что форменный китель сдавил грудь. Вейдер даже не видел, как она дышит.

— Раскусила, — он улыбнулся ей краем губ. Пусть уж успокоится, девочка.

Она не могла не знать его истории, раз уж во все это ввязалась. Могла даже догадываться, чем история должна закончиться. Вейдер надеялся, что этого получится избежать, но морально был готов к выбору. Все началось смертью Падме, все может закончиться смертью Шива. Двойная жертва. Его задача была в том, чтобы что-то в нем после нее осталось.

— Природа иногда ошибается, — Исанне скривила губы, ее разноцветные глаза сузились. Теперь уже она что-то искала в нем. Знать бы еще, что именно.

Исанне никогда его не боялась — ее можно было бы любить лишь за это. И за это же стоило держать ближе, чтобы горло уж точно не выскользнуло из хватки.

— Он растил меня под себя, Вейдер. Учил быть сильной и смелой, я впитывала его стремление к величию. По сути мы одинаковые. Но Арманд жаден до власти, а я была с ней рождена, и у меня нет этой болезненной зависимости от силы, которая туманит взгляд. И у тебя ее тоже нет, — Исанне натужно ему улыбнулась, — поэтому и спасла. Хочу величия.

— Тебе никогда не править, — Вейдер просто отметил очевидное. Вдруг все-таки заигралась?

— Да при чем тут правление? — фыркнула она. — Власть, сила и влияние есть у меня с пеленок — спасибо отцу, обеспечил. Величие в том, чтобы использовать их правильно. Империя — вот мои амбиции. Хочу сделать мир лучше.

Вейдер повернулся к ней, оперся плечом о экран, свел на груди руки. Глядел прямо в глаза, приценивался к замашкам. Сам он в двадцать пять скакал с мечом наперевес по всем внешним секторам и вырезал джедаев. Дурь потом прошла, но чести ему не сделала. А Исанне осознанно жертвовала отцом, понимая, за что отдает плату.

Если не врет — сработаются.

— Они там? — он кивнул на планету, с укором глядящую на них из-за экрана. Дел было невпроворот, а они тут разболтались о вечном.

— Да. Тут у Таркина старый завод на балансе, отсюда как раз прослеживается след кесселевской взрывчатки. Долго тянули, Уилхафф начал брыкаться с самого начала — почуял, что Арманд хочет его списать. Пришлось разыграть в сенате представление, будто Император одобрил убийство, и Уилхафф заплатит лишь за теневую игру. Обрубили прилюдно влияние, чтобы его успокоить.

— Думал, Арманд расхватал себе его активы еще до того, как ты огласила тот список в сенате.

— И это тоже, — поджала губы Исанне, — но по мелочи — только тех, кто непосредственно был связан с покушением. Он потому и затягивал, что готовился подхватить зону влияния сразу после казни. До казни Уилхафф бы все заметил.

Исанне запустила руку в карман и достала оттуда коммуникатор. Протянула на раскрытой ладони — Вейдер взял, повертел в руке. Армейский, надежный, модель для выделенной сети, кнопки для кодов высших офицеров.

— Камеры внизу установить не удалось — все бы почуяли слежку. Мы на корабле Арманда, он прилетел сюда с вооруженным эскортом, чтобы привести приговор в действие. Сошел на планету, хотел напрямую координировать операцию. Взял с собой верных людей, так что одним махом сотрем и его агентов. Со стороны Таркина Арманд все решил, мои люди и руки Императора убрали ключевых лиц отца. Лихорадить сильно не будет: нужные точки под контролем, вакуума власти нет. Это конец, Вейдер, — Исанне на мгновение замолчала, опустила глаза к комму в его руках и вновь перевела на него прямой взгляд. — Отдашь приказ?

Вейдер провел пальцем по кнопкам: жесткие, рифленый корпус. Исанне не мигала, смотрела на него уверенно, ждала слов. Ей положено было сделать это самой — она должна была умыться кровью, которой повязала себя с грядущим.

Но Таркин и Айсард его почти убили, а Исанне он почти верил.

Он нажал пальцем на кнопку вызова, услышал фоновый шум эфира. Поднял руку к лицу, смотрел поверх коммуникатора в глаза Исанне — та опять обратилась в лед, расправила в королевской осанке плечи. Коммуникатор поймал связь, завибрировал, замигал красной лампой сбоку, призывая отдать приказ.

— Говорит главнокомандующий флота и армии лорд Вейдер, — он не отрывал взгляда от ее двуцветных глаз, положил вторую руку на пояс — прямо рядом с мечом. Если будет нужно, то успеет достать. Асока в шаге от них все еще напряжена как струна — прикроет. — Задействовать протокол База-Дельта-Ноль. Казнить предателей.

Он отпустил кнопку. Ввел на комме свой личный код, подтверждая право командования. Красная лампочка окрасилась зеленым, он услышал свой голос через динамики.

Корабль тряхнуло, запустили пушки. Рулевые выводили судно на низкую орбиту, готовясь к бомбардировке.

Вот где пригодились бы идеи Таркина, вот где выстрелила бы Звезда.

— Прости, я забыла кое-что, — Исанне разорвала зрительный контакт и сделала шаг к нему ближе, встала напротив. Вейдер расслабленно дотронулся рукой до меча. Исанне опустила свою в карман — не тот, из которого достала коммуникатор, а в другой — и подняла ее вместе с двумя пластинками рангов на ладони. Пододвинула к нему одну большим пальцем.

Вейдер взял ее, покрутил перед глазами. Ничего Исанне, хитрая, не забыла. Просто невинная уловка, чтобы говорить с ним без рангов. Просто два равных человека — не директор разведки, не главнокомандующий.

Он закрепил свою пластину на рубашке. Исанне хотела убрать руку — он не дал.

Молча раскрыл ее ладонь, взял вторую пластину, повертел на свету между пальцами.

Корабль завибрировал, выпустили бомбы. Пара мгновений — земля перед ними взорвалась красным, бурым и черным. Исанне стояла ледяной статуей, не дышала — он держал ее за руку, они вместе наблюдали за смертью мира. Когда все потонуло в пламени, Вейдер развернул ее на себя, снял с груди пустую пластину, смял как бесполезный мусор и выбросил. На ее место надел новую — пять красных ячеек поверх пяти синих.

Исанне дотронулась до нее кончиками пальцев, пока он закреплял зажимы.

Больше не было видно, как внизу полыхает огонь — все заполонила чернота, свет звезды сиял ореолами поверх клубов дыма.

— Поздравляю с повышением, директор Айсард.

Исанне сжала пластину. Задержала руку на мгновение и тут же отвела, оставив на уголке красный след.

— Служу Империи.

Она ответила на выдохе, а потом дрогнула губами, будто пытаясь улыбнуться, и добавила рваным шепотом:

— Добро пожаловать домой.