Первый курс. If we could turn back time (гет)

24 октября 1991 года. Лонгботтом-мэнор

Ремус мерил шагами небольшую спальню. Интерьер был достаточно простым: кровать с парой тумбочек, кресло, журнальный столик и стеллаж с книгами. Обычная гостевая спальня за вычетом того, что на стенах были вырезаны защитные руны, которые равномерно светились тускло-жёлтым светом. Заклинаний на этом помещении было немерено — он сбился со счёта, пока Пандора с леди Августой накладывали всевозможные защитные чары на эту спальню на случай, если зелье не сработает и Ремус будет не в себе. Меры оказались даже чрезмерными, поскольку под действием зелья, которое варил лорд Джером Ремусу, тот действительно обращался почти в безобидную собачку.

Вчера было полнолуние. Ремуса заперли в комнате заранее, едва начало смеркаться. К счастью, домовики подготовили ужин из печенья с молоком, который уже был в комнате, когда Ремус попал внутрь. Так что время до восхода луны он коротал с печеньем во рту и книгой в руках.

Возможно, когда-нибудь он сможет, как в старые добрые времена, просидеть вечер с Сириусом, смеясь над его сальными шутками, слушая очередные байки, а потом, когда его начнёт ломать и искажать проклятие, верный друг в обличье пса будет рядом.

Но пока Сириус был занят. Он готовился поднять шум, а в этом деле всегда было нужно планирование. Как понял Ремус из беглого объяснения друга после прошлого полнолуния, Сириус вознамерился выжать всё что можно из грядущей женитьбы: он собирался создать сенсацию из того, что он женится на Рите, а затем на волне популярности выкатить ещё и жалостливую историю о том, как плохо Гарри жилось с маггловскими родственниками и как Сириус хочет помочь крестнику. Юристы Сириуса решили придерживаться не защиты, а нападения — они пришли к выводу, что если пытаться сделать всё в рамках закона, то Министерство будет придумывать новые и новые поводы, чтобы отказать ему в опеке; так что вместо этого они решили буквально вытащить грязное бельё на свет, подняв общественный резонанс, и тогда Министерство будет вынуждено передать опеку над Гарри Блэку.

Рита, со слов Сириуса, сейчас полностью погрузилась в работу. Ещё бы — ей нужно было написать сразу две статьи, которые привлекут внимание в том числе к её персоне, так что они должны были быть идеальны. Для второй она брала интервью у Гарри через сквозное зеркало, которое Сириус так удачно передал крестнику пару недель назад, когда навещал того в Хогвартсе. А теперь её задачей было вывернуть историю Гарри так, чтобы даже самый чёрствый сухарь вроде Аргуса Филча проникся сочувствием к бедному и несчастному мальчику Гарри, которого злой опекун Дамблдор решил оставить на попечение гадких магглов и спрятать от магического мира так, что даже крестный отец не найдёт. Ремус почитал целенаправленно несколько статей Скитер и уже не сомневался, что она справится с задачей. А какая доля правды будет в её тексте — это уже дело десятое. Главное — поднять шум.

Ремус вздохнул, снова погружаясь в воспоминания.

Сириусу всегда было комфортно в центре внимания. Он был ярким, эксцентричным и чувствовал себя как рыба в воде, когда взгляды всех окружающих были направлены на него. И сейчас весь его план походил на одну большую шалость: убедить весь магический мир, что его фиктивный брак на самом деле был давним и бурным романом, который ярко вспыхнул в зале суда, когда Сириуса освободили из-под стражи, а мисс Скитер была первой, кто удосужился взять у него интервью.

Ремус усмехнулся. Он был там и помнил, что к Сириусу было не пробиться сквозь целую армию журналистов.

«Но его глаза были направлены лишь на одну тонкую фигуру в этой необузданной толпе. Ему хватило лишь одного взгляда, чтобы понять — это судьба свела их вместе в этот счастливый день. Сириус Блэк в одночасье обрёл свободу и любовь...»

Ремус видел часть черновых набросков статьи, пока Рита, внаглую развалившись в кресле на Гриммо, обсуждала их с Сириусом, размышляя, как лучше подать их отношения. По меркам Ремуса, её статья начинала больше походить на любовный роман, которыми с упоением зачитывались женщины почти всех возрастов. С другой стороны, нельзя было причислить это к минусам — если Сириусу и Рите была нужна огласка, то через сердца женщин, которые несомненно расскажут о воплотившейся в жизнь сказке своим мужьям, они могли добиться своего.

Ремус заходил к нему после прошлого полнолуния, чтобы забрать свои немногочисленные пожитки и перевезти их в Лонгботтом-мэнор, где ему любезно предоставили целых две комнаты: одну для обычной жизни и одну для полнолуний. Так как брак с Пандорой был тоже фиктивным, но последняя не особенно покидала пределов мэнора, они не стремились разыгрывать влюблённых молодожёнов перед домочадцами. Так что Ремусу хоть и отвели соседнюю с Пандорой спальню, он ни разу не заходил в комнаты своей супруги, ограничиваясь общением в гостиных или в её кабинете.

Нет, нельзя было сказать, что у них установились какие-то отстранённые отношения, скорее даже наоборот — Пандора была очень приятной. Начитанная, образованная, она была интересной собеседницей, и Ремус почти каждый вечер находил себя в её обществе возле камина, обсуждая всевозможные темы: от специфики каких-то чар, которые хотела модифицировать Пандора, до высшей трансфигурации и особенностей цветения ночных лилий.

Ремусу было легко в обществе Пандоры. Она стала третьей женщиной в его жизни, кто знал его секрет, но первой, к кому он мог испытывать какие-либо чувства, кроме дружеских. Первой была его мама, которую Ремус любил всем сердцем, второй — Лили Поттер, которая была ему лишь другом, потому что её сердце в итоге покорилось Джеймсу, и третьей — Пандора, с которой их пока связывали лишь кольца на пальцах и магический контракт. Но с каждым вечером, проведённым в её обществе, Ремус понимал, что был бы не против, если между ними зародится что-то ещё. Но он не собирался давить или навязываться; всё же Пандора вышла за него по необходимости, и для неё он — больше инструмент для достижения её цели: удочерения в одночасье почти что осиротевшей девочки.

С Джинни и Луной Ремус познакомился очень поверхностно. Пандора привела его в больницу на следующий же день после знакомства, чтобы получить у дочери разрешение на повторный брак. Пандора ещё за ужином в ресторане дала понять, что для неё очень важно мнение Луны, и если та будет против — ей придётся искать другие варианты. Но опасения Пандоры оказались напрасны — Луна была совершенно не против его кандидатуры, как и Джинни, если это означало, что у неё снова будет дом.

Но эта встреча оставила много вопросов уже у Ремуса.

Во-первых, его смутила Луна, которая ещё до того, как мама представила ей Ремуса, поздоровалась с ним и назвала его «профессор Люпин». Он понятия не имел, откуда она знает его фамилию и почему она обратилась к нему «профессор», когда он никогда им не был и даже не планировал становиться.

Во-вторых, его заинтриговало, что хотела обсудить с дочерью Пандора, что потребовало наложения полога тишины, чтобы ни Ремус, ни Джинни не услышали их.

И хотя он пытался подвести к этим вопросам Пандору во время их вечерних дискуссий, она всегда сворачивала с этой темы, причём так искусно, что Ремус не мог на неё злиться. Видимо, в этой семье были свои секреты, и ему, как временной её части, не положено было их знать. Но любопытство и исследовательский интерес в Ремусе брали верх, и он очень хотел получить ответы на свои вопросы.

Сегодня Луну и Джинни, наконец, выписывали из Мунго. Ремус даже ждал этого момента с нетерпением.

Пару дней назад они с Пандорой и Джинни посещали Министерство — оформляли документы. Ремус думал, что они просто возьмут над девочкой опеку, но их планы смешала заговорившая впервые с происшествия Джинни. Она даже вполне внятно смогла ответить на вопрос работника о том, хочет ли она остаться частью своей старой семьи или взять фамилию новой. Она достаточно резко сказала, что её настолько задел поступок матери, что она не хочет считать себя её дочерью, поэтому будет рада, если её удочерят.

Пандора была удивлена не меньше Ремуса, но, видимо, ожидала такого поворота, поэтому не стала спорить. А Ремус и не возражал — всё же именно ради помощи этой девочке Пандора и вышла за него замуж. В тот день он поймал себя на мысли, что ему становится важно то, что важно ей. И опять же, он не был против.

Так Ремус Лавгуд-Люпин за месяц обзавёлся приставкой к фамилии, прекрасной супругой и двумя почти взрослыми дочерьми, оставаясь при этом оборотнем. А в дополнение ко всему прочему шли крыша над головой и аконитовое зелье. Осталось чуть-чуть прийти в себя после стольких лет скитаний и найти работу, чтобы не висеть мертвым грузом на шее супруги. Жизнь определенно налаживалась!

И ещё лучше она стала со звуком отпирающегося замка, на который была заперта дверь на время полнолуния. За дверью стояла или, корректнее будет сказать, сидела Пандора. На её коленях стоял поднос с несколькими склянками зелий.

— Доброе утро, Ремус! — с тёплой улыбкой приветствовала его она, заезжая внутрь и обводя помещение взглядом. — Как прошла ночь?

— К сожалению, пушистый друг отказался читать книгу, что я начал, и вместо этого разорвал её в клочья, — Ремус печально указал рукой на ошмётки бумаги, разбросанные по всей комнате. — Но больше никто не пострадал. Мы неплохо поспали, спасибо.

— Надеюсь, это была не одна из редких книг Джерома? — с улыбкой спросила Пандора. — Сейчас он слишком занят, чтобы заметить пропажу, но потом может и голову открутить!

— Нет, слава Мерлину, я решил почитать что-то с широким тиражом выпуска. Потому что после встречи с зубами оборотня этой книге, кажется, никакое Репаро не поможет, — с сомнением заметил Ремус, рассматривая клочки бумаги.

— Я спрошу у эльфов, смогут ли они это исправить, не переживай так сильно, — тепло улыбнулась ему Пандора. — Вот, держи, — она протянула ему поднос с зельями и развернула кресло на месте. — Пей свои зелья и догоняй, к завтраку ждём только тебя!

Ремус улыбнулся, залпом опорожнил пару бутылочек с зельями и уверенным шагом пошёл следом за своей женой. На удивление, это слово совершенно не отдавало диссонансом, а наоборот, было таким правильным. Ему казалось, что он заслужил этот небольшой островок спокойствия в своей суматошной жизни.

Завтраки в Лонгботтом-мэноре напоминали Ремусу о доме. До того, как его мама заболела, они всегда завтракали вместе, всей семьёй. Ремус с теплотой вспоминал это время, когда они с отцом сидели за небольшим кухонным столом, пока мама готовила неизменно вкусный завтрак, а потом, уплетая его за обе щеки, они обсуждали планы на день или просто разговаривали. И даже когда Рем пошёл в Хогвартс, он неизменно возвращался к родителям домой в каждые каникулы. Но потом мама заболела, а через несколько лет умерла. И эти семейные завтраки остались в прошлом тёплым и терпким воспоминанием, которое каждый раз царапало сердце.

Но, как оказалось, не только у Люпинов была такая традиция. Лонгботтомы, несмотря на высокое происхождение и громкий статус одних из «двадцати восьми», были очень дружной семьёй, и все жители мэнора обязательно завтракали вместе. Ремус понял бы, если бы это устраивалось лишь для детей, но даже когда внук лорда Лонгботтома был в Хогвартсе, а родная и приёмная дочери Пандоры — в Мунго, всё равно старшие поколения собирались и завтракали вместе.

Но сегодня, в отличие от других дней, лорд Джером был несколько рассеян и едва поддерживал беседу, полностью погруженный в свои мысли, тогда как леди Августа и Пандора расспрашивали Ремуса о прошедшей ночи, а потом переключились на обсуждение возвращения девочек.

Ремус вежливо поддерживал диалог, но сам волей-неволей искоса наблюдал за хозяином дома. Пару дней назад тот резко сорвался из дома, бросив и недоваренное зелье, и прочие дела, и пропал почти на целый день. Вернулся Джером под самый вечер, чем-то очень сильно озабоченный, закончил варку зелья для Ремуса, после чего заперся в кабинете до глубокой ночи, и вновь появился лишь за завтраком. И судя по его сдвинутым бровям, он решал сейчас какую-то проблему, о которой не мог рассказать даже домашним, или же только Ремусу.

Сам Ремус не мог до конца понять своего статуса в этом доме. Если его брак с Пандорой — фиктивный и временный, то и дружелюбие Лонгботтомов к нему тоже фиктивно и временно? Он, конечно, не возражал против того, что к нему относились хотя бы без видимых предубеждений, но какое-то зудящее чувство недосказанности не покидало его, несмотря на то, что Пандора взирала на него с искренним теплом и благодарностью. Потому что в глазах Лонгботтомов он не успевал прочитать ничего, так как те держали дистанцию.

И сегодня, после очередного теплого завтрака, наполненного ни к чему не обязывающими разговорами, Джером снова скрылся в своём кабинете, Августа отправилась на заседание Визенгамота, а Пандора, многократно извинившись, на занятие чарами. Ремус же, несколько помятый после полнолуния, но всё равно чувствующий себя на порядок бодрее, чем обычно после обращения — всё же зелья лорда Лонгботтома творили чудеса! — отправился в одну из гостиных ждать прибытия Луны и Джинни. Сегодня девочек выписывали из Мунго, и к полудню одна из ассистенток целителя Филларда должна была доставить их домой. Пандора была занята, так что Ремус вместо неё собирался встречать своих новоиспечённых приемных дочерей и познакомиться с ними поближе.

Но, к удивлению, камин пыхнул зелёным пламенем чуть ли не на час раньше нужного, прерывая уединение Ремуса с книгой, и из камина вывалился Сириус, отряхивая с кожаных брюк пепел, на которые тот нещадно лип.

— О, Рем, давно не виделись, — поприветствовал он друга, разгибаясь. — Джером у себя?

— Да, закрылся в кабинете сразу после завтрака, — кивнул Ремус, давя лёгкий укол ревности, когда Сириус в первую очередь спросил о хозяине дома, вместо того, чтобы пообщаться с другом, которого не видел с самой его свадьбы.

— Он заблокировал камин в кабинете, так что пришлось перемещаться в гостиную, — раздражённо протянул Сириус, не заметив чуть нахмурившегося Ремуса. — У нас с ним была договоренность на сегодня, так что пойду пристану к эльфу, чтобы меня пустили.

Сириус коварно ухмыльнулся и быстрым шагом покинул гостиную.

Ремус тяжело вздохнул. То есть не заблокируй Джером камин, они бы с Сириусом не пересеклись. Это было немного обидным. Друг словно отдалялся от Ремуса с того момента, как тот перебрался в Лонгботтом-мэнор, и избегал его. В воздухе висело какое-то напряжение, только вот Ремус, хоть убей, не мог понять причину.

Чтение не давалось. Строчки ускользали он его понимания, путались слова, буквы начинали водить бессмысленные хороводы, пока мысли самого Ремуса вновь и вновь возвращались к Сириусу.

«Я сделал что-то не так?..» — неуверенная мысль испуганной птицей влетела в стаю роящихся в голове Ремуса мыслей, подрывая и без того довольно шаткую уверенность в себе.

Ремус захлопнул книгу и зарылся руками в отросшие почти до плеч волосы.

— Эй, что за самобичевание, Реми? — смешливый голос знающего его как облупленного Сириуса застал Ремуса врасплох.

Он вернулся в гостиную, подбрасывая в ладони зеркало в тяжёлой оправе.

— Это ваши с Регом сквозные зеркала? — вместо ответа спросил Ремус, придавая своему лицу невозмутимое выражение и поправляя растрёпанные волосы.

— Ага, — хмыкнул Сириус, плюхаясь с размаху в кресло рядом с Ремусом. — Я одолжил его Джерому, чтобы тот смог связаться с Невиллом из Нурменгарда.

— Что, прости? — Ремус обескураженно открыл рот. — Когда это Джером успел побывать в Нурменгарде, и зачем ему связываться оттуда с внуком?

— Да буквально пару дней назад, — неопределенно пожал плечами Сириус. — Они с Нюниусом вроде бы нашли какой-то намек, что за проклятие может лежать на Невилле, но оно настолько редкое, что либо Дамблдора, либо Гриндевальда спрашивай!

— И почему вместо Хогвартса лорд Джером отправился в Нурменгард? Если они со Снейпом ищут вместе, то спросить Дамблдора было бы проще, — Ремус ничего не понимал. — И что за проклятие на внуке лорда Джерома? И почему лорд Джером хотел с ним связаться?

— Тебе что, ни о чём не рассказали?.. — округлил глаза Сириус, прикрыв рукой рот, словно понимая, что сболтнул лишнего.

— О чём не рассказали? — напрягся Ремус.

— О... — Сириус нервно сглотнул. — О Невилле и Луне, — он прикрыл глаза, словно ожидая кары небесной, но той не последовало, в отличие от приподнятой в осуждении брови Ремуса.

— Что о них мне не рассказали? — с лёгким нажимом спросил он. Любопытство брало верх над индифферентностью, которой он старался придерживаться, осознавая своё временное положение.

— О их возвращении, — осторожно произнёс Сириус и победно ударил кулаком по ладони. — Ха! Точно, ты же теперь живёшь в Лонгботтом-мэноре, так что на тебя мой Обет не распространяется! — Сириус просиял, как ребенок, которому дали конфетку.

— Обет? — устало переспросил Ремус, массируя пальцами брови. — Пожалуйста, заканчивай говорить загадками, Бродяга! Какой, к Мерлину, обет? Какие тайны?

— Да не заводись, Лунатик! — Сириус хлопнул его по плечу. — Я так долго ждал, пока смогу всё с тобой обсудить!..

Сириус осекся на полуслове, когда камин пыхнул зелёным.

«Позже», — одними губами произнёс он и откинулся в кресле, вальяжно разваливаясь.

Из камина одна за другой вышли Луна, Джинни, судорожно вцепившаяся в руку бывшей подруги, а теперь сестры, и следом за ними медиковедьма в лимонной мантии с бейджиком «Д. Кристал».

— О, мистер Лавгуд-Люпин, лорд Блэк, — просияла она, слегка зардевшись, когда Сириус послал ей одну из своих обаятельных улыбок. — Отлично, что вы здесь! — она быстро пришла в себя, и с профессионализмом целителя переключилась на Ремуса. — Миссис Лавгуд дала нам знать, что вы подпишете все документы.

Мисс Кристал взмахнула палочкой, увеличивая требующие подписи Ремуса свитки о выписке девочек. Тот призвал перо и чернильницу и уверенно расписался, оставив на листе свою новую подпись, с двумя размашистыми буквами «Л». Медиковедьма удовлетворённо кивнула, пробежавшись взглядом по бумагам.

— Благодарю, — кивнула она, вновь уменьшая свиток и пряча его в нагрудный карман. — Тогда я оставляю обеих мисс Лавгуд на вас, — она улыбнулась. — Счёт за лечение будет направлен сразу в Гринготтс.

— Хорошо, я передам Пандоре, — кивнул Ремус, подходя к девочкам и приобнимая их за плечи. — Спасибо вам, мисс Кристал.

— Спасибо, что проводила нас, Долли! — Луна с тёплой улыбкой попрощалась со скрывающейся в камине медиковедьмой, тогда как Джинни, напротив, топталась на месте, глядя себе под ноги.

Ремус чуть нахмурился. Причин для такого поведения могло быть много, но он не хотел играть в догадки, так что решил пойти самым простым путём — спросить.

— Джинни, всё хорошо? — встав с дивана, он сократил расстояние до девочек и присел на корточки, чтобы его глаза оказались на одном уровне с Джинни. Та, стесняясь, отвела взгляд, продолжая цепляться за руку Луны.

— Да, мистер Лавгуд-Люпин, — неловко пробормотал она. — Всё хорошо.

— Тогда зови меня просто Ремусом, — новоиспеченный отец двух девочек, к своему в этот момент сожалению, имел очень маленький опыт в общении с детьми, но даже ему казалось, что формальное обращение к нему не заставит Джинни почувствовать себя как дома.

— А точно можно?.. — замявшись, спросила она, поднимая неуверенный взгляд на Ремуса.

— Конечно! — тот тепло улыбнулся, ободряюще погладив её по щеке. — Мы теперь семья, так что мне было бы очень приятно, если бы ты обращалась ко мне по имени и на «ты».

— Я постараюсь... Ремус, — Джинни словно через силу выдавила его имя, смущённо ковыряя носком туфельки ковёр.

— К тебе это, кстати, тоже относится, Луна, — перевёл взгляд на вторую девочку Ремус, положив руку и ей на плечо.

— Хорошо, Ремус, — без тени сомнения произнесла его имя Луна, перекатываясь с носков на пятки. Когда к ней обратился Ремус, она тепло улыбнулась ему в ответ.

— Вот и славно, — улыбнулся обеим девочкам Ремус, распрямляясь. — Вы, наверное, устали от больничной палаты, так что, давайте, я провожу вас до ваших комнат.

Он протянул руки дочкам, и те ухватились за них: тонкая ладошка Луны уверенно легла в его грубоватую ладонь, тогда как ладошка Джинни скользнула в его руку словно с опаской и недоверием. Ну, ничего, у Ремуса ещё будет время, чтобы преодолеть неловкость, которая волей-неволей возникла между новоиспечёнными родственниками.

— Сириус, дождёшься меня? — спросил Ремус, уже подходя к двери из гостиной.

— Конечно, Рем, — с удовлетворённой ухмылкой кивнул тот. — Позже договорим.

Выходя из комнаты ему послышалось, что Сириус пробормотал себе под нос что-то вроде «А из тебя получился неплохой отец, Лунатик».

По коридорам они шли в неловкой тишине. Ремус терялся, не понимая, о чём ему нужно говорить с десятилетними девочками, поэтому разговор быстро стих после парочки дежурных вопросов: как самочувствие? Нормально ли им было в Мунго? Ещё несколько вопросов он задавать не стал, глядя на Джинни. Например, не соскучились ли они по дому? Потому что Джинни не жила в мэноре, а её дома больше не было.

Ремус перевёл взгляд на девочек. Джинни шла, потупив взгляд, на все вопросы отвечала односложно и вообще чувствовала себя не в своей тарелке. На ней были поношенные вещи братьев, которые висели на ней мешком и резко контрастировали со строгой обстановкой поместья. А других теплых вещей, как догадался Ремус, у неё не было — её только выписали, и Пандора явно ещё не успела озаботиться её гардеробом.

Зато Луна, на контрасте с подругой, была беззаботной и радостной. Она чуть ли не вприпрыжку шла рядом с Ремусом, напевая под нос какую-то одной ей известную мелодию, здороваясь с портретами и, в целом, чувствуя себя как дома.

— Так, мы пришли, — оповестил их Ремус. — Джинни, тебе отвели комнату рядом со спальней Невилла, — он указал на соседнюю дверь. — Спальня Луны напротив Невилла, а напротив твоей комнаты — спальня Пандоры. Моя спальня следующая за ней. А лорд и леди Лонгботтом занимают угловую спальную в начале коридора.

Джинни кивала, запоминая, где она сможет найти всех домочадцев.

— У Пандоры сейчас занятие по чарам в другом крыле, и она зайдёт к вам, как только закончит, — ободряюще похлопал девочек по плечам Ремус, после чего уверенно толкнул дверь в спальню, которую отвели Джинни, заводя ту внутрь.

Вдоль одной из стен комнаты стояло несколько коробок, увидев которые, Джинни перевела удивлённый взгляд на Ремуса.

— После получения опеки Пандора распорядилась, чтобы твои вещи из «Норы» доставили сюда, — пояснил тот. — Эльфы помогут тебе разобрать вещи, и можешь сама решить, что оставить, а что выбросить.

— Спасибо... — тихо прошептала Джинни, теребя подол не подходящего по размеру джемпера.

Ремус обеспокоенно присел рядом с Джинни и раскрыл руки для объятий, словно приглашая. Та колебалась всего несколько секунд, прежде чем броситься к Ремусу, судорожно вцепившись пальчиками в его жилетку и подавляя слёзы.

— Всё будет хорошо, малышка, — он тепло обнял её, поглаживая по волосам, пока та не перестала плакать. — Хочешь, вообще не будем разбирать твои старые вещи? Можем купить всё новое, чтобы тебе ничего не напоминало о доме.

Ремус, конечно, не был уверен, что он вправе решать вопросы бюджета в их временной семье, когда Лавгуды фактически находились на полном обеспечении Лонгботтомов, а значит, платил за всё лорд Джером. Но он почему-то надеялся, что тот не будет против, если Джинни не захочет сохранять старые вещи.

Но та помотала головой, неловко отстраняясь от Ремуса.

— Я хочу найти несколько вещей, — твёрдо сказала она, вытирая рукавом слёзы.

— Хорошо, — улыбнулся ей Ремус. — Тогда пока можешь позвать Тилли, и она поможет тебе. А на днях отправимся в Косой переулок и выберем нам с тобой по эльфу.

— У меня будет свой эльф? — в удивлении расширила глаза Джинни.

— Да, у нас у каждого есть, — безмятежно заметила Луна. — У Невилла — Тилли, у меня — Бонни, у мамы — Кейси. Леди Августе помогает Франни, а лорду Джерому — Диппи, — она улыбалась, перечисляя всех эльфов по именам. — А ещё в поместье работают Конни, она главная по готовке, и Олли, он помогает Невиллу с садом.

Ремус распрямился, отмечая очень хорошую память Луны и тепло, с которым она отзывалась о каждом эльфе. Наверняка эльфы её любили.

— Как их много! — удивлённо пробормотала Джинни. — Я думала, их меньше...

— Поместье большое, так что чем больше эльфов, тем проще поддерживать его в порядке. И Пандора рассказывала, что у Лонгботтомов это традиция, чтобы у каждого члена семьи был свой личный эльф, — заметил Ремус, поясняя количество эльфов.

— Но я же теперь Джинни Лавгуд, не Лонгботтом, — непонимающе наклонила голову Джинни.

— Мама принесла вассальную клятву лорду Джерому, — пояснила Луна, кружась по комнате вокруг Ремуса и Джинни. В отличие от последней она уже давно чувствовала себя в этом поместье дома. — И мы живём в их доме. Так что теперь мы почти семья.

Джинни насупилась, пытаясь понять сложные взаимоотношения между двумя семьями. Ремус не исключал, что она и слово «вассал» слышала впервые.

— Давай я тебе вечером расскажу, что такое вассалитет? — подмигнув, предложил он Джинни.

Та с облегчением закивала в ответ.

— Вот и договорились, — Ремус тепло улыбнулся девочкам. — Тогда не буду вам мешать, — он направился к двери, развернувшись у самого выхода. — Если что-то потребуется, можете попросить эльфов позвать меня. Я буду в малой гостиной с Сириусом.

— Хорошо, Ремус, — ответила за двоих Луна, прежде чем за ним закрылась дверь.

Отправившись по коридору назад, Ремус выдохнул с облегчением. Первая встреча с приемными дочками наедине прошла вполне... неплохо? Он не знал, по какой шкале оценивать собственный уровень отцовства. Всё же для него это всё было в новинку. Но девочки не шарахались от него и не пытались держать дистанцию. Наверное, это же добрый знак?

У Луны и Джинни были родные отцы, и Ремус понимал, что едва ли он сможет с ними соревноваться. Да и он не стремился сразу занять место в их сердцах, чтобы его называли «папой». Он хотел стать для них другом. Потому что он не мог сказать, что будет через год — и если Пандора решит, что он больше ей не нужен, он не хотел бы ранить девочек, которым пришлось бы снова лишиться отца. Так что лучше пусть он останется просто Ремусом.

За размышлениями он и не заметил, как добрался до гостиной, где его ждал Сириус, потягивая кофе, принесённый домовиком. Терпкий запах ударил Ремусу в ноздри, и он с удовольствием втянул его.

— Конни, — негромко позвал он.

Домовичка в опрятном фартуке с гербом Лонгботтомов появилась перед Ремусом и мазнула ушами пол, склонившись в приветствии.

— Чем Конни может помочь мастеру Ремусу? — почтительно произнесла она, распрямившись и поправив полотенце, висящее на её локте в духе официантов из пафосных ресторанов.

— Сделай мне тоже чашку кофе, пожалуйста.

— Чёрный, в большой кружке, с одним кубиком сахара, — отрапортовала домовичка, которая уже запомнила предпочтения Ремуса. — Будет через минуту, сэр! — и с хлопком исчезла.

— Да ты уже освоился с бытом аристократа, я смотрю, — хрипло хохотнул Сириус, отставляя пустую чашку и откидываясь в кресле.

— Как будто я не наблюдал за вами с Джеймсом, — с печальной улыбкой ответил Ремус. Воспоминания о погибшем друге всегда нагоняли на него тоску. — Я прожил с вами семь лет в одной спальне и не раз бывал в ваших поместьях, так что не думай, что я тут впопыхах всё изучал. У меня были примеры для подражания.

— И тебе идёт такая жизнь, Лунатик, — негромко заметил Сириус, отведя взгляд. — Ты достоин лучшего, чем скитаться по клоповникам, в которых ты жил в последние годы.

— Не надо преувеличивать, Бродяга, — беззлобно заметил Ремус. — Я все же старался жить в приличных местах.

— Зная тебя, ты и четыре палки под листом фанеры можешь назвать приличным местом, — проворчал Сириус. — Впрочем, неважно, проехали! Главное, сейчас ты выглядишь лучше, чем когда мы впервые увиделись после суда.

На столе с тихим хлопком появилась чашка кофе, и Ремус с удовольствием взял её в руки. Тёплая керамика с ароматным напитком внутри приятно согревала его ладони, когда он сделал большой глоток.

Он и сам видел себя в зеркале и был согласен с Сириусом. После переезда в Лонгботтом-мэнор он и правда стал выглядеть лучше: эльфы готовили еды до отвала, так что Ремус стал лучше питаться и перестал походить на скелет, обтянутый кожей; Пандора, несмотря на все его возражения, вызвала портного и заставила Ремуса обновить гардероб, чтобы он не ходил в латаных-перелатаных вещах, которые носил ещё со школы; регулярный доступ к душу и качественной косметике, которую для домочадцев варил сам лорд Джером, тоже не прошли даром: его кожа перестала идти рытвинами, а волосы из мышиного оттенка приобрели свой природный пшеничный цвет и лежали объемной копной, а не лежали зализанными вбок, чтобы скрыть раннее облысение. Ремусу и самому нравилось, как он стал выглядеть всего за месяц, что провёл в этом доме. Из зеркала на него теперь смотрел не побитый оборванец, скитающийся по стране, а нормальный мужчина тридцати с небольшим лет. И это было приятным изменением.

— Кстати, по секрету, — Сириус резко сменил тему, отвлекая Ремуса от мыслей. — Я скоро тоже стану многодетным папашей, — он нагло забросил ноги на журнальный столик, ожидая реакции Ремуса.

— Мне поздравить тебя или посочувствовать детям? — иронично спросил Ремус, пряча улыбку за чашкой кофе. — Воспитание у них будет весьма посредственным, если ты за него возьмёшься.

— Ой да ладно тебе быть таким правильным, Рем! — закатил глаза Сириус, снимая ноги со стола. — Вечно настрой сбиваешь!

— Да ладно, ладно, — отмахнулся Ремус, отставляя опустевшую чашку, которая тут же исчезла, и забрасывая ногу на ногу. — И как так получилось? Даже если допустить, что тебе всё же дадут опеку над Гарри, откуда возьмётся приставка «много»? Рита беременна?

— Мерлин упаси! — Сириус поперхнулся кофе из новой чашки, принесённой домовиками, и поставил пару коричневых пятен на белой рубашке. — А, чёрт! Лунатик, ты, блин, нашёл время шутить! — он недовольно отставил чашку на столик и попытался оттереть пятно салфеткой, но безуспешно. — Ну и гиппогриф с ним. Эльфы отстирают!

— Ладно, прости, — виновато улыбнулся Ремус. — Давай рассказывай, что ещё за дети.

— Ну, во-первых, Гарри попросил меня помочь его лучшему другу, Рону Уизли, — начал загибать пальцы Сириус. — А во-вторых, мне самому приглянулись ещё и близнецы из этой семейки. Они уже сейчас ходячее несчастье, а в будущем, со слов Невилла, потеснят Мародёров с их пьедестала главных шутников Хогвартса! — Сириус загнул ещё два пальца. — Ну, и Гарри, итого четыре ребенка. Мне положены льготы от Министерства?

— Были бы положены, Уизли не оказались бы в той ситуации, в которой они сейчас, — пробормотал Ремус на автомате. — А что ты имеешь в виду под «в будущем потеснят Мародёров»?..

— Например, на седьмом курсе они превратят один из коридоров в болото, которое ещё несколько месяцев не смогут вывести даже преподаватели! — восхищённо воскликнул Сириус. — А теперь представь, что они будут жить со мной, и вместо того, чтобы ругать их, я буду культивировать их талант к шалостям!.. — он мечтательно откинулся в кресле.

— Но они же сейчас на третьем курсе, нет? — Ремус на долю секунды засомневался в своём понимании мира, хотя и изучил семью Уизли перед тем, как усыновлять Джинни. — Так откуда ты знаешь что-то про их седьмой курс?

— Говорю же, Лунатик, от Невилла! — объяснял ему как ребенку Сириус.

— От Невилла Лонгботтома, который учится сейчас на первом курсе? Или от какого-то другого? — с нажимом переспросил Ремус.

— Да, именно от этого Невилла Лонгботтома после его возвращения, — кивнул Сириус.

— Какого, к мерлиновой бабушке, возвращения, Сириус?! — Ремус ударил ладонью по подлокотнику, пытаясь добиться от друга ответов.

— Так они и правда тебе не рассказали... — Сириус прикрыл рот рукой. — Мне, наверное, влетит... — на долю секунды он стал похож на провинившегося ребенка, но быстро собрался с мыслями и вернул на лицо самоуверенную ухмылку. — Впрочем, ты бы всё равно рано или поздно узнал! Заметил бы необъяснимые странности и начал бы задавать вопросы. Так что то, что я тебе это рассказал, не так страшно.

— Ты пока ни черта не рассказал, Сириус, — устало помассировал виски Ремус. — Так что заканчивай валять дурака и расскажи уже нормально. Откуда вернулись Невилл и Луна?

— Из будущего, Реми, — с хитрой улыбкой Сириус выдержал драматическую паузу, но Ремус не особенно проникся, со скепсисом приподняв бровь. — Ну, конечно, ты мне не веришь! — он разочарованно хлопнул по коленям.

— Серьезно, если бы ты сказал, что у детей пророческий дар, это звучало бы правдоподобнее, чем возвращение из будущего, — недовольно ответил Ремус.

— Но если это правда? — Сириус посмотрел на друга с надеждой, но тот был непреклонен.

— Мы дружим много лет, Бродяга, и ты знаешь, что я прагматичный человек, который верит только фактам, а не словам, — Ремус качнул головой. — И пока ты мне рассказываешь какую-то чушь.

— И как лорд Джером это делает?.. — Сириус качнул головой. — Впрочем, да, у него-то были доказательства. А у меня что? Воспоминание о просмотре воспоминания? Да ты меня засмеешь!

— Я думаю, у тебя даже омута памяти нет, — скептично заметил Ремус. — Так что воспоминания о воспоминаниях — это, конечно, здорово, но я бы хотел увидеть доказательства здесь и сейчас.

— Да я сам за пределами Азкабана — живое тому доказательство! — вспылил Сириус, вскакивая с кресла. — Если бы Невилл не рассказал своему деду о том будущем, из которого он вернулся, и если бы Джером не смог воспользоваться этим знанием, то гнить бы мне в тюрьме ещё пару лет! А потом жить не как лорду Блэку, а как беглому преступнику! — он не мог усидеть на месте и начал мерить шагами комнату.

— Ты принял очень близко к сердцу какую-то сказку, Сириус, — попытался осадить его Ремус.

— Знаешь, я думал, мы уже прошли ту стадию, когда ты мне не верил, — Сириус, до этого наворачивающий круги перед камином, застыл на месте и резко посерьёзневшим взглядом уставился на друга.

Ремус почувствовал укол совести, когда Сириус резанул по больному. Ведь именно потому, что Ремус не поверил в невиновность друга, тот был отправлен в Азкабан без суда и следствия. А если бы Ремус настоял! Если бы провели расследование! Всё могло сложиться совсем иначе...

— Ладно, прости, — негромко сказал он. — Я был неправ.

— Ты очень часто был неправ, Лунатик, — отрезал Сириус. — И в прошлом, и в будущем. Профессор Люпин, который преподавал у Гарри и Невилла на третьем курсе защиту, всё ещё верил, что Сириус Блэк преступник. И только крыса смогла убедить его в обратном.

— Стой, ты сказал «профессор Люпин»? — удивлённо перебил его Ремус.

— Именно, — Сириус скрестил руки на груди, облокотившись на каминную полку.

— Луна так обратилась ко мне при нашей первой встрече, — ошеломлённо пробормотал он.

— Ну, тогда почему бы тебе не спросить об этом её, раз своему единственному другу ты никогда не веришь? — зло выплюнул Сириус.

Он развернулся, взял из коробки пригоршню летучего пороха и бросил её в огонь.

— Можешь не провожать, — и ещё до того, как Ремус успел сказать хоть слово, шагнул в огонь.

Ремус спрятал лицо в ладонях. Он обидел Сириуса, опять не поверив ему. Но долбаное желание получить доказательства перевешивало в нём потребность сразу же извиниться перед другом.

«Надо поскорее всё проверить, а потом я обязательно извинюсь!»

И с такими мыслями Ремус встал с кресла и быстрым шагом направился в сторону спален девочек, чтобы найти Луну и задать ей несколько вопросов.

* * *

Луна сидела в своей кровати, ласково перебирая пальцами волосы Джинни, чья голова лежала у неё на коленях. Волшебная палочка, которую мама оставила для неё на тумбочке, была привычным образом заткнута за ухо. А по кровати прыгал её Патронус в виде длинноухого зайца.

Джинни была подавлена. Новый дом, новая обстановка — всё это было ей в новинку, и поэтому она цеплялась за единственную знакомую ниточку в лице Луны. Они вместе разбирали коробки, когда Джинни наткнулась на что-то, что вызвало болезненные воспоминания, и она снова разревелась. Луна увела её в свою комнату и ещё долго сидела с ней, успокаивая. Потом призвала Патронуса, чтобы хоть как-то поднять Джинни настроение. И действительно, увидев забавно прыгающего серебряного зайца, словно сотканного из звёздного света, Джинни впервые улыбнулась и потом успокоилась, задремав на коленях подруги и уже сестры.

Но Луна не стала прогонять Патронуса, потому что давно не колдовала, и магических сил на его поддержание у неё хватало. Но на самом деле, она оставила его, погрузившись в воспоминания. Ей вспоминалась Выручай-комната, мягкий смех, тёплые пальцы Невилла, которые уверенно сжимали её ладошку, его судорожный шёпот: «У тебя получится!», его неиссякаемую веру в её силы, которая просто лилась из него через край, и их общую радость, когда такой же заяц впервые поскакал вокруг них.

Она улыбнулась своим мыслям, пытаясь коснуться пальцами призрачных ушей зайца, подошедшего к хозяйке, когда после тихого стука скрипнула и приоткрылась дверь. Вперёд Ремуса Лавгуда-Люпина летел его комок сомнений и неверия, приправленный столь резким чувством вины, что горчило на языке.

«Он знает! — Луна повернулась к зашедшему с мягкой улыбкой. — Но не верит».

Под неверящим взглядом Ремуса она привычным движением достала палочку из-за уха, прогнала Патронуса и произнесла заглушающее заклинание, чтобы не тревожить сон Джинни.

— Здравствуйте, профессор Люпин.