Белый ветер (гет)

Огромный ледник, простирающийся на многие тысячи метров, и заканчивающийся где-то у горизонта. Именно к нему плыли корабли, которые мы, через двое суток лёта, стали видеть гораздо чаще. Они же и послужили нам «компасом», только заместо севера было логово серого левиафана.

Беззубику пришлось подняться гораздо выше, слишком сильно он выделялся на фоне светлого неба. Я же периодически набрасывала маскировку, чтобы снизиться и уточнить курс.

Когда же ледяная гора с темным зёвом-проходом показалась нам на глаза, мы, не сговариваясь, накренились вправо, облетая её по дуге, ища черные ходы. Ледник не монолит, другой вопрос в том, насколько большие трещины в нём.

Медленно, осторожно ступая по снегу, мы продвигались вглубь, практически скребя брюхом снег. Беззубика пришлось им присыпать практически полностью, но тот соскальзывал с чешуи почти при каждом движении. У нас не было времени лепить снежный панцирь или что-то подобное — у Иккинга заканчивалась еда. Пополнить её, конечно, можно было и в этой пещере, стащив что-нибудь, но слишком велик риск.

Относительно широкая часть закончилась обрывом. Лапы и протез соскальзывали, и мы вдвоём остановились, лёжа на снегу, у самого края, оттеснив Беззубика назад.

Множество кораблей было пристыковано друг к другу, некоторые пустые, некоторые, судя по тому, насколько они были глубже в воде, полные драконов. Часть из них на наших глазах грузили на платформы и перетаскивали на другие, забивая, таким образом, трюмы.

— Борода Одина, скольких же они поймали…

«Слишком много», — глаза бегали по пещере в попытке подсчитать хотя бы примерное количество.

— Тревога! Чудовища рядом с «Трезубцем» вырвались на пристань! — мы рефлекторно пригнулись. Часть людей со щитами стремглав умчались к дальнему углу. Иккинг, судя по прищуру, с трудом различал происходящее, мне же повезло рассмотреть детали.

Усмирители, пусть пока зовутся так, встали широким заслоном в паре десятков метров от драконов, за ними еще рядом — с трубками. Ужасным чудовищам, пытавшимся взлететь, стреляли в крылья или основания. Похоже, иглы с ярко-красным оперением на конце были смазаны ядом, действием похожим на яд смертохватов. Драконам было гораздо тяжелее взмахивать крыльями, отчего они приковывались к земле.

Неожиданно вода в открытом пространстве между кораблями и пристанями забурлило. Поначалу показалось множество громадных шипов, затем вылезла злобная серая морда. На бивнях были металлические браслеты с мощными цепями, уходившими глубоко под воду. Его зрачки были сжаты, а тонкие вертикальные усики-шипы мелко-мелко завибрировали.

В мозг врезался тонкий болезненный писк, словно в голову воткнули спицу.

Лапы съехали по льду, и, цепляясь когтями за лёд, я поехала вниз, едва услышав «Фригга!» сквозь пищание. Однако практически тут же отцепилась, стараясь прикрыть ими уши и стискивая зубы, лишь бы убрать эту боль. Весь мир словно состоял из неё, и я даже не почувствовала, как упала на лёд внизу.

Вскоре боль и писк отступили, оставив после себя другую, но уже более терпимую. На языке чувствовался вкус крови, судя по немного зудящей губе, моей собственной. Откуда-то сверху слышался топот ног, а пол подо мной немного качался. Вокруг пахло сыростью и древесиной.

Открыв глаза, я подождала, пока они привыкнут к темноте. Я была в трюме, и свет сверху едва пробивался сквозь доски. Я лежала на деревянном полу, но даже толком открыть пасть не могла — мешал кожаный набалдашник на морде и несколько полос, прицепленных к ошейнику на морде. Тот, в свою очередь, был соединен с другим, который был где-то за головой, застёгнутый прямо на шее. Слишком тяжёлый для кожаного.

Попытки хотя бы поцарапать его закончились пониманием, что сам ошейник из металла, а кожа — так, прослойка.

Попытка встать успехом увенчалась, однако сделать шаг вперед я не смогла — что-то дернуло обратно. Обернувшись, я увидела цепи, идущие за пределы клетки в разные стороны, образуя в итоге V со мной на пересечении. Прутья были со всех сторон, идущие квадратами, а не полосами, как было у Гриммеля.

Похоже, это место готовили под таких, как я, если не именно под меня. Гриммель был связан с Драго, стоит вспомнить атаку. Кто знает, может, охотник обещал меня однорукому после убийства всех ночных фурий?

Попытка вырвать крепления или стянуть намордник ни к чему, кроме боли, не привела. Выдохнув, я легла на пол. Знали мы такие клетки, проходили. Раздеру всю шею в попытках вырваться, сделаю только хуже. Остаётся только ждать.

Через некоторое время в дальней части трюма открылся люк. Мощная фигура спустилась по ступеням, и, прищурив глаза, направилась ко мне. Да, Драго, не так я с тобой хотела познакомиться.

В его руке не было посоха-гарпуна, да и не требовался он здесь. Я и так скована, могу лишь обнажать клыки да и только.

Мужчина молчал, глазами бегая по клетке, осматривая меня. На его лице виднелась задумчивость.

— Драго, звал нас? — в трюм спустилось еще трое, один из которых остался на лестнице. Разглядеть их лица было трудно из-за света, яркого после темноты.

— Да. Созывайте свои войска и возвращайте корабли, у вас месяц на всё, — он развернулся ко мне спиной, двигаясь к ним. — Атакуем гнездо. Слишком медленно будем собирать армию по-иному.

— Я предлагаю выдвинуться на утро, Драго. Если поплывём своим ходом, то сумеем встретиться в нужной точке… — люк захлопнулся, а их голоса постепенно затихали, в отличии от шагов. Они не сошли на причал, а двинулись куда-то вперед. Видимо, как «главного гостя», меня заточили на главном корабле, где-то в середине или в носу корабля. Хотя могла быть и сзади, это надо смотреть, куда поплывём.

«Канон» приветливо махнул хвостом, мы собирались на захват Гнездовья нашего смутьяна. Черт, это плохо. Надеюсь, Иккинг с Беззубиком сбежали.

Поесть мне всё же принесли, хоть и через пару дней, когда желудок негромко урчал. Однако кормежка была тем еще весельем. Поначалу в меня выстреливали со всех сторон дротиками с ядом, и, когда тело слабело в достаточной степени, заходили и меняли ошейник на чуть более свободный. После ставили рыбу, втыкали иглы с противоядием и выходили из клеток. После того, как я всё съедала, процедура повторялась, только ошейник меняли на тот, что был с намордником, и ведро забирали.

Для естественных нужд была оставлена кадка с невысокими бортиками в углу и соломой внутри. Лоток для дракона, чтоб их левиафан пожрал.

В какой-то момент корабль дернулся, отчего я не удержала равновесие, завалившись на бок. Мы поплыли, и я была, скорей всего, в морде корабля.

Не было никаких остановок, просто раз в какой-то промежуток приходили люди, кормили, выносили отходы и уходили. Считать дни было трудно, свет был слабым и в пасмурные дни не пробивался вниз.

Однако вскоре мы остановились. Шаги на палубе напоминали частую дробь дождя. Через некоторое время послышался рёв множества драконов со всех сторон. Сквозь него, поначалу нечётко, слышался человеческий, который стал единственным. Ему ответил громкий, закладывающий уши, рёв серого смутьяна.

Потолок раскрылся, и свет на несколько секунд ослепил меня. Клетка поплыла наверх, и, через минуту, встав на твердый пол, распалась. Открыв глаза, я замотала мордой. Вокруг было множество бронированных драконов, посаженных на цепь, и тысячи людей рядом. Все были напряжены, готовясь к чему-то.

Писк пронзил голову раскаленной спицей, мир вокруг сузился до тонкой полоски света с пятнами-силуэтами.

Внутри меня похолодело. Началось.

Быть под чужим контролем… страшно. Когда ты лишь зритель в собственном теле, и некто сильный управляет им за тебя. Яд Гриммеля позволял самому выбирать стратегию, думать, хотя и одурманивал. Гипноз вожака сужал мир до одного единственного приказа.

Убей.

Он запирал в клетку сознания, прочнее которой не было, пленял крепче любых цепей и сетей.

Мне страшно.

Я чувствовала, как спадают оковы с шеи и тела, как расправляются крылья, но не я это делала.

Сквозь вату слышала ответный рёв белого смутьяна и вторящих ему драконов из гнездовья. Тело взмахнуло крыльями, и стрелой я взлетела вверх, опережая остальных драконов. Атака началась.

Убей.

В полете раздираю спину змеевику, рвя крылья на клочья.

Убей.

Выстрел в льдину, придавившую троих замешкавшихся.

Вожаки бились на фоне, обмениваясь ледяными выстрелами, задевающими простых драконов, людей и корабли. Я едва замечала их, преследуя одно существо за другим, настигая и убивая.

Выхватываю массивную тень, летящую на меня. Выстрел, и она уклоняется. Лечу следом, пикируя. Выстрел, ещё один. В молоко. Выравниваюсь, переключаясь на новую цель, сцепляясь в воздухе с очередной тенью. Становится немного теплее, и постепенно тень слабеет. Отбрасываю прочь, больше нет нужды её держать в лапах.

Взрыв рядом с крылом выводит из равновесия. В тот же миг что-то тяжелое падает на спину, а что-то впивается в шею. Головная боль резко усиливается, перед глазами мелькают цветные вспышки. Лететь прямо становится чертовски трудно, и я не понимаю, где верх, где низ. Мир вокруг ходит колесом, то увеличиваясь, то вновь сужаясь до щелки.

Что-то хватает меня, утаскивая куда-то. Нет, отпусти!

Вслепую пытаюсь стрелять, драть когтями, качаться, хоть что-то сделать!

— Фр…а, э… мы, …койся! — через писк продирается чей-то голос, но его толком не слышно.

Тело вертится волчком, и что-то отпускает меня. Земля, снег, лёд, песок, камень, что-то я чувствую, ударяясь спиной. Практически тут же тело вскакивает на лапы, пытаясь взлететь. Мир вертится, я шатаюсь, пытаясь пересилить приказ. Отчасти я контролирую себя, но всё вокруг походит на дикий, бешеный бред.

Убей. Убей. Убей.

Приказ бьется о стенки черепа, заставляя вставать, двигаться, исполнять.

Резко всё обрывается. Словно резко выдернули спицу из раны, больно, но необходимо. Тело, наконец, замирает, и я выдыхаю от облегчения. Сопротивляться самой себе — не самое легкое и приятное, что можно сделать.

Приоткрываю глаза. Мир остановился, исчезли тени, вернулись краски. Я лежала на снегу и камне рядом с какой-то впадиной. Всюду было множество драконов, кто-то стоял на лапах, другие — на чужих телах. Снег окрасился черным и красным, тела и их куски всё же виднелись то тут, то там. И небо, затянутое облаками, но небо. Как же я рада его видеть.

С трудом поднявшись на лапы, я сделала, пошатываясь, несколько шагов, выходя из-за своеобразной стены и морщась от боли в ранах. Подбита передняя левая лапа, практически не могу наступать, и несколько мелких, не смертельных, по всему телу.

Сбоку виднеется белый вожак, и возле его лап лежит серый, наполовину вмороженный в лёд. Мордой в том числе. Бивни нашего смутьяна окрашены красным, и с моего места я вижу рану на боку.

Подняв голову, он громко взревел. Теперь драконы Драго на его стороне. Самого Драго, на удивление, не было нигде видно, как и наших людей. Последние чужие спешно забирались на оставшиеся целыми корабли, отчаливая и даже не заботясь о павших.

Трачу последний залп, выстреливая вверх и немного вперёд. Надеюсь, по вспышке найдут.

Опускаюсь на брюхо и замечаю, что внимание-то я привлекла, да не людей, а нашего смутьяна. Негромко, приоткрыв пасть, дружелюбно урчу. Звук вышел похожим на натянутое человеческое «ураа…».

Я не ощущала нашу победу. Меня, похоже, вывели практически в самом начале боя, как вторую по опасности среди драконов. Первым можно с полной уверенностью назвать серого левиафана. Кто и как — другой вопрос.

И назревает еще один: где ребята? Они участвовали в этой битве или даже не в курсе произошедшего?