Проклятие мракоборца (старая версия) (джен)

I will overcome

In violence there's silence, oh no

It can't be undone

I will overcome

Knowing that I'm not the only one

I will overcome

It's the only way to carry on

Within temptation “Overcome”

Высокий двадцатичетырехлетний парень с модной стрижкой недовольно скривился при виде открывшейся его глазам картины, и аккуратно спрятав в карман солнцезащитные очки, легким щелчком пальцев очистил мантию от осевшей на нее сажи.

— Вижу, ты снова пьешь, какая неожиданность.

Мракоборец лениво отмахнулся от зельевара, и кивком указал ему присаживаться.

— В последнее время твой сарказм становится утомительным, Севви, что тебя сюда привело, о, мой глупый, нерадивый ученик?

Северус на секунду прикрыл глаза, пытаясь справиться с нахлынувшим на него раздражением, однако уже через мгновение налил себе стакан огневиски и расслабленно плюхнулся в кресло. При всех достоинствах мракоборца, был у него один недостаток, который решительно перечеркивал остальное. Моуди был невыносим.

— Зашел сегодня в британское представительство Лиги Защиты от Темных Сил отдать документы, подтверждающие звание мастера. И знаешь, что они мне предложили?

— Понятия не имею, рассказывай, — впрочем, Аластор догадывался.

— Сначала секретарь гордо надувал щеки, пытаясь показать, что меня как бы вовсе и не существует, через несколько минут, поняв, что без подтверждения я не уйду, высокомерно на меня посмотрел и лениво придвинул документы. Начал читать. Снова на меня посмотрел... продолжалось это, наверное, минут десять, затем, робко так, спрашивает, «Ученик Моуди?». «Да», говорю. И снова, сидим, молчим. Минут через пять этот индюк тихонько так встал из-за стола, попросил подождать, и вышел за дверь.

— Ближе к делу.

— Так вот, не успел я задремать, как в кабинет влетает десяток «защитников», и начинают водить вокруг меня хоровод. В общем, трепещи, жалкий смертный, тебе выпала честь лицезреть самого Северуса Снейпа, почетного председателя Британского Отделения Международной Лиги Защиты от Темных Сил.

Аластор хрипло расхохотался, едва не облившись.

— Зря согласился. Там одни неумехи «заседают», почти как Международная Конфедерация Магов, только в последней старики рассказывают друг другу, какой раньше зеленой была трава, а здесь — кучка неудачников хвалится выдуманными подвигами.

— Вы не состояли в лиге?

— Да, не состояли. Когда после школы захотели в нее вступить, нам предложили испытательный срок и решение о вступлении через полгода, — поставив стакан на журнальный столик, мракоборец вновь уставился на пляшущее в камине пламя, и от его взгляда у зельевара по спине пробежали мурашки. — Забавно, да? Нам, трое из которых взяли в руки оружие раньше, чем научились ходить, кучка безродных ничтожеств предложила испытательный срок.

Северус поежился, будто от холода, и, передернув плечами, удобнее устроился в кресле. Уже два с половиной года он регулярно общался с Моуди, даже стал его учеником, но с каждым днем боялся его все больше. Или за него? С детства он привык доверять только себе, быть обязанным лишь своему уму и таланту. Год за годом, вчитываясь в старинные манускрипты и проводя бесчисленные часы за экспериментами у котла, он неотступно шел к своей цели, и стал самым молодым мастером зельеварения за последнюю сотню лет. В последние годы жизнь совершила слишком резкий поворот, чтобы можно было к этому быстро приспособиться. Ученичество... кажется, магглы подобное называют — Джек-пот.

Сама мысль об этом была отвратительна, но больше всех от гибели Поттеров выиграл именно он, Северус Снейп. Одна случайная встреча в Хогсмите, вовремя мракоборцу не подвернулось под руку никого более подходящего, и вот, он, слуга двух господ, получает свободу, о которой уже не смел и мечтать. Моуди бросил свободу ему под ноги, словно милостыню уличному бродяге.

Вряд ли он сделал это из доброты, но присмотревшись внимательнее к мракоборцу, Северус заметил, что тот обладает неким своеобразным благородством. В отличие от Дамблдора или лорда, Аластор никогда не стал бы требовать служения на основе обманом вырванных клятв и шантажа. Если ему что-то от тебя понадобится, он просто заставит тебя это делать, либо найдет, чем оплатить услугу. Возможно, именно поэтому за ним и шли люди.

Северус сам не знал, как ему относиться к Моуди, друзьями они не стали, слишком большая между ними была пропасть, отец? Зельевар криво усмехнулся, про себя сравнивая Бешеного Глаза с Тобиасом. В общем-то, сходство было: одинаково отвратная внешность, оба ни разу на его памяти не заканчивали вечер трезвыми, да чуть что не так, оба пускают в ход кулаки. Только Моуди, в отличие от отца, стоит попросить о помощи, расшибется, нет, скорее — расшибет кого-нибудь в лепешку, но поможет решить любую проблему, если это окажется в его силах.

К тому же, именно от него он узнал простую истину, которую воспитанные дети познают еще в детстве. Если что-то происходит у тебя на глазах — это имеет к тебе отношение. Сейчас, оглядываясь назад, он мог понять мародеров, тут же бросавшихся в драку, стоило им увидеть «развлечения» слизеринцев. Блэк с Поттером делали это вовсе не из магглолюбия, а просто потому, что не хотели видеть мерзости, которые те собирались творить. Когда он вступал в пожиратели, ему хватило сил лишь напевая под нос отвернуться, и смотреть в другую сторону, чтобы не слышать криков магглов, пока забавлялись Кэрроу и Лестрейнджи. Неудивительно, что Лили выбрала его. Джеймс бы, не раздумывая, бросился в драку и переломал ублюдкам шеи, только чтобы избавить мир от мрази, или умер, пытаясь. Осознавать, что твой худший враг на протяжении семи лет, в общем-то, правильно над тобой издевался было неприятно, но только трусы и слабаки бегают от правды, к тому же, и те, и другие — плохо заканчивают.

Это не значит, что он простил им оборотня, но возможно, при следующей встрече — не станет запускать в Блэка проклятием... первым.

Впрочем, двадцать два — не тот возраст, когда люди нуждаются в родителях, а уж ему, шпиону и убийце, подобного счастья не нужно было тем более. И за это мракоборца стоило благодарить так же, он не лез в его жизнь, не надоедал глупыми советами, когда его не просили. Хотя слушать рекомендации мракоборца было довольно забавно. Чем-то они с Орионом Блэком все же похожи, таких циничных ублюдков, стремящихся разрешить любой спор при помощи насилия, не часто встретишь даже среди пожирателей.

Но действительно его пугало другое. Будучи мастером окклюменции, Северус не мог не заметить, как меняются его жизненные приоритеты. Напрашиваясь на ученичество, он понятия не имел, чем является обучение у грандмастера. За прошедшие годы он не особенно много узнал о магии; десятка полтора мощных боевых заклинаний, несколько маскировочных, да слегка подтянул знания рунологии. Но воина от обывателя отличают вовсе не знания, а умение и готовность их применить. Он видел, как медленно становится совершенно другим человеком, в котором едва ли много осталось от того Северуса Снейпа, которым он был еще два года назад, и не знал радоваться тому или бежать, пока еще есть возможность.

Моуди вытащил его из черной меланхолии, в которую он провалился после смерти Лили. Действительно, жалеть себя и горевать о сломанной жизни, глядя в изуродованное шрамами лицо, не получалось. К тому же у мракоборца чертовски тяжелая рука...

И это — далеко не все. Казалось бы, стоило нацепить доспехи из драконьей кожи, и вот, он больше не нищий, презираемый всеми полукровка, чудом избежавший тюрьмы, а ученик единственного в стране действующего грандмастера защиты. Когда он напросился в ученики, оба хотели по мере возможности держать это в секрете, но едва копия контракта появилась в министерстве, как неизвестные «доброжелатели» тут же опубликовали факт ученичества в «Пророке». Скорее всего, Дамблдор не хотел дать возможности врагам шпионить в рядах темного лорда.

С карьерой шпиона, действительно, теперь было покончено, но, наверное, это и к лучшему. Он слишком устал притворяться. Ничего действительно страшного как того, видимо, ожидал старик, не случилось. Услышав о том, что Северус пошел в ученики к мракоборцу, Люциус лишь криво усмехнулся, послал домовика за коньяком, да тяжело вздохнул, философски заметив, что все из-за баб...

Когда его выпустили под поручительство Дамблдора, никто не поверил, что он сражался против Волдеморта. Старик специально сделал так, чтобы все думали, будто он его одурачил. В то, что кому-то удалось задурить голову Моуди, не поверил никто.

Сейчас, ранее подозрительно косившиеся на него авроры, радостно приветствовали его при встрече и улыбались, будто старому другу, как и многие простые волшебники. Герой войны, как же...

Единственным изменением к худшему было то, что тиранить школьников стало совсем уж не интересно. Одно дело — терпеть нападки обманувшего старика пожирателя, и совсем другое — получать замечания от человека, со смертельным риском добывавшего сведения о планах темного лорда и этим, возможно, спасшего не один десяток жизней. Не было больше подозрительных взглядов от коллег за столом, и только Хагрид почему-то в последнее время стал его избегать...

Что тут говорить, даже история любви к Лили Поттер, в свое время растрезвоненная на всю страну Малфоем, из повода для насмешек обернулась томными вздохами и тоскливыми взглядами скучающих на светских приемах молоденьких дур. Почти что Принц...

Самое смешное — Дамблдору теперь придется здорово постараться, чтобы найти для совета попечителей весомый повод его уволить. Старик перехитрил сам себя.

В последнее время Северус сам уже не понимал, кто он такой, и где в его новой жизни ложь, а где — правда. Конечно, незаслуженная слава легла ему на плечи тяжким грузом, но переживать по этому поводу не было смысла, еще не раз ему представится шанс оправдать оказанное доверие. Главное — он теперь четко знал, что больше не ошибется с выбором стороны. Как там, «Нет ни добра, ни зла, это глупости, выдуманные мошенниками, чтобы обувать простофиль. Есть только друзья, враги и толпа. Одним нужно помогать, других — убивать, а третьих — использовать». Он больше не ошибется.

— В общем, вспылили мы тогда слегка... оставили пострадавшим денег на лечение, да ушли. А через полгода «лигионеры» сами к нам приползли, просили присоединиться, ноткто в здравом уме отдаст десятую часть своей добычи кучке слабаков?

Тут Северус не мог не согласиться, пара сотен галеонов в месяц и страховка в случае увечий — неплохо для школьного преподавателя или министерского клерка, но правильно убив одного единственного дракона, можно заработать столько, что несчастному клерку придется работать лет двести. Десятая часть от этого — около двадцати лет работы для честного человека. А уж сколько они выручили с нунды...

В любом случае, сам зельевар не был настолько сумасшедшим, чтобы совать голову в пасть мантикоре, из одного желания покуражиться. Это больше похоже на Поттеров, что старшего, что младшего. Впрочем, Северус старался хорошо относиться к ребенку. Может быть, дело в том, что после принятия в род он уже не так сильно походил на Джеймса, а может, ему действительно удалось преодолеть детскую ненависть к его отцу, но лицо Гарри, с более хищными, резкими чертами, чем у Поттера-старшего, уже не вызывало в нем ярости. Жаль только, изумрудно-зеленые глаза, что раньше были в точности как у Лили, немного потемнели.

— Что случилось, Моуди? Ты, конечно, любитель выпить, но... — Рука зельевара красноречиво обвела выстроившийся вдоль журнального столика ряд бутылок. На четыре больше чем обычно, значит, случилось что-то плохое.

— Гарри сегодня впал в ярость.

— И? Учитывая, с кем он живет, не вижу в этом ничего удивительного.

— Ты не понял, — мракоборец немного наклонился вперед и принялся сверлить мрачным взглядом лицо ученика, от которого у того вновь пробежал мороз по спине. — В нашу ярость. Ты даже представить себе не можешь, на что способен Моуди, который не в состоянии себя контролировать.

От страха у зельевара перехватило дыхание, но он отчаянно попытался отшутиться. Наверное, первое правило, что он усвоил, общаясь с мракоборцем — не показывать слабость.

— Да? Полагаю, у меня есть некоторые догадки.

Мрачный смешок, и буря, казалось, миновала.

— О чем ты? У меня превосходный самоконтроль.

— А кто на прошлой неделе скормил аптекарю в Косом Переулке ковш тритоньих глаз? Его потом в Мунго еле откачали.

— Ничего я ему не скармливал, и вообще, нечего всякую тухлятину продавать, еще и по завышенным ценам.

— Точно, просто ткнул носом в ковш и сказал «Жри». Зачем ты это делаешь? О тебе в последнее время и так едва ли не в каждой газете прохаживаются!

Что-то в этом доме у него слишком часто стали ломаться окклюментные блоки. Проблема была в том, что он слишком плохо знал мракоборца, чтобы с точностью утверждать, ведет тот себя как обычно, либо медленно впадает в безумие. Не опасно ли Гарри здесь находиться? Впрочем, учитывая, что снаружи до него легко дотянутся Дамблдор с Волдемортом, даже свихнувшийся Аластор на их фоне кажется меньшим из зол. Невозможность дать точный ответ заставляла скрипеть зубами от злости.

— Северус, успокойся и не мешай старику получать удовольствие от жизни. Газеты обо мне не забывают с августа восемьдесят второго, и я не сделал даже десятой части того, что в последнее время обо мне пишут.

— Дамблдор...

— Вполне вероятно, а может быть, кто-то из старых «друзей» сводит счеты. В любом случае, встать посреди Косого Переулка и начать кричать «Я нормальный!» было бы еще хуже.

Слушая потрескивающее в камине пламя, Северус медленно тянул огневиски, мрачно размышляя, что в этом мире ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Ни в себе, ни в ком-либо еще. Если волшебник владеет блокологией, довольно трудно определить, в своем ли он уме, да и вообще, к магам понятие «нормальности» едва ли применимо. Вопрос в том, насколько он опасен для себя и окружающих.

— В общем, Гарри пора начинать серьезно учиться окклюменции. И сам понимаешь, здесь я в наставники не гожусь.

Действительно, забравшись в голову к мракоборцу, главной проблемой ставновится — оттуда выбраться.

— Но почему я? У нас с Джеймсом были достаточно... напряженные отношения. Может быть, лучше ему учиться у Ориона?

Бутылка огневиски на журнальном столике с громким звоном разлетелась на тысячи осколков, и пока мракоборец вытаскивал один из них из кулака, Северус в очередной раз порадовался, что вот уже полтора года постоянно носит на себе слабый беспалочковый щит.

— Блэк не должен узнать об окклюменции. Боюсь даже подумать, что он тогда устроит. Как минимум, стоит ожидать Авады в Дамблдора при следующем заседании Визенгамота, или отравы в чай на совете попечителей. В любом случае, это очень плохо закончится.

— Но...

— Гарри — четыре. В этом возрасте разум и эмоции развиваются особенно активно, и ментальный блок...

— Приведет к деформации психики. Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Это все равно, что дать ему в руки шест и пинком загнать на канат в паре сотен футов над землей! С этим и далеко не каждый взрослый-то справится.

Аластор тяжело вздохнул и на секунду прикрыл руками лицо.

— Если ничего не делать, магия точно сведет его с ума, а так, если ты будешь достаточно осторожен, а Гарри — силен, со временем ему удастся это преодолеть.

— Проклятье, мальчишка должен гулять в парке, летать на метле, есть очень много мороженного и слыхом не слыхивать ни о каких темных лордах. Теперь он, скорее всего, превратится в безумца. Может быть, стоило оставить все как есть?

Щека мракоборца резко дернулась, но Северус остался невозмутим.

— Кому, как не тебе знать, насколько это неприятно, когда тебя дергают за веревочки? У Гарри есть шанс избежать алтаря, что приготовил для него Дамблдор, и участвовать или нет в войне, что разразится, когда вернется Риддл, будет его собственным выбором. Стоит ли это небольшого риска?

Северус лишь покачал головой. Мракоборец лгал сам себе, рассказывая о выборе, уже сейчас ясно, что Поттер наверняка попытается отомстить обоим великим волшебникам, и не нужно долго раздумывать, чтобы понять, кого стоит за это благодарить.

— Знаю, мы оба будем гореть в аду, но хорошо, я возьмусь.

— Не волнуйся, когда мы туда попадем, обучение Гарри вряд ли будет даже в первой десятке причин.