Проклятие мракоборца (старая версия) (джен)

I feel it

I sense it

The weight of a thousand years

What have we done, the powers unknown have been released

I've been there

We don't care

Just living with no fear

Now say your prayers all mankind will be deceased

Once upon a time

One big explosion

Once upon a time

They've been telling

Once upon a time

Things were set in motion

But we are soon through

Kotipelto “Once upon a time”

После возвращения из Годриковой впадины жизнь Гарри стала немного легче. Он все также уставал на тренировках, а заклятия становились все сложнее, но каждую секунду он чувствовал, что поступает правильно. Это не придавало сил, но иногда достаточно и этого.

Выслушав рассказ о клятве, Беовульф лишь сказал: «Мальчишка выдумал себе формальный повод» и рассмеялся. В этот момент Гарри понял, почему отец недолюбливает портреты. Их невозможно заткнуть. Даже если легендарный предок в какой-то степени прав, совсем необязательно было произносить это вслух.

А в воскресенье его ждала встреча с дядей. Зельевар был настолько зол от того, что Гарри удалось его провести, что ударил легилименцией, практически не сдерживаясь. Мальчик едва не потерял сознание от разрывающей голову боли, но все же устоял на ногах. Немного отдышавшись, он сплюнул набравшуюся во рту кровь, собрал воедино разъезжающуюся перед глазами комнату и ударил в ответ.

Бесполезно, несмотря на все нечеловеческие усилия, он оставался четырехлетним мальчишкой. Даже притом, что единственный волшебник в Британии, превосходящий его силой — Альбус Дамблдор, его разум и воля были недостаточно сильны даже в сравнении с зельеваром.

Проклятый возраст. Гарри сомневался, что ему когда-нибудь удастся одолеть своих врагов. Может быть, это «детская блажь» или пресловутые «особенности воспитания», но мало в чем он был так уверен, как в том, что все и всегда заканчивается поединком. И то, что оба его врага не мужчины, и, следовательно, не заслуживают честной схватки, здесь ничего не меняло. Вообще-то, Гарри не знал, что значат эти отцовские слова, а единственный, с кем он на эту тему посоветовался, лишь добавил недоумения, ответив, что оба писают сидя и рассмеялся, через пару минут, издевательски добавив: «Всему свое время, мой мальчик». Гарри почти убедился, что советоваться с основателем рода было плохой идеей...

Быть может к семидесяти, упорно занимаясь, он и сможет превзойти нынешних Риддла с Дамблдором. Вот только один Мерлин знает, какими чудовищными способностями и знаниями они обзаведутся к тому времени. К тому же, предки всегда считали, что откладывая войну, человек лишь дает своим врагам время на подготовку, а значит бить их стоит при первой возможности. Во всем же, что касается войны, людям, которые саму жизнь воспринимали как один затяжной поединок с реальностью, доверять, по мнению Гарри, можно было безоговорочно.

Сжав зубы, мальчик попрощался с дядей, и, приняв душ, направился в библиотеку. Мертвое знание было неспособно ему помочь, ведь для того, чтобы развить ум и волю нужен в первую очередь жизненный опыт, но Гарри надеялся найти какой-нибудь намек в семейных хрониках.

То, что они записывались рунами на особом диалекте древнескандинавского, несколько осложняло дело, ведь мальчик знал его хуже английского. Впрочем, слава Мерлину, не намного. Гарри искренне недоумевал, почему крестному в свое время были так ненавистны семейные хроники. Блэки, конечно, жили скучновато, но только по меркам Моуди. К тому же, знание традиций — отличная возможность делать все, что заблагорассудится, не снискав при этом славу бунтаря, а наоборот, прослыв ревнителем старых устоев. Возможно, даже слишком старых. Ведь в любой достаточно древней семье наверняка найдутся традиции на все случаи жизни, а насемейном совете правом голоса обладают не только живые. Так отец с друзьями в свое время сумели отвертеться от ранних помолвок, сказав, что еще не совершили ничего достойного, а пару выберут себе сами, как и подобает мужчинам.

Дело в том, что древним предкам мысль укрепить свое общественное положение при помощи женщины могла пригрезиться разве что в ночных кошмарах, а если возлюбленную выдадут замуж, что ж, можно жениться и на вдове, причем, не обязательно даже спрашивать согласия. Впрочем, Моуди и женщин себе обычно выбирали под стать. Листая жизнеописания предков, Гарри почти не переставал улыбаться, в его семье всегда женились только по любви, а то, что исключительно на принцессах, королевах и сильнейших волшебницах — так это просто хороший вкус...

Руны читать было сложно, к тому же, постоянно попадались зашифрованные элементы и приходилось то просматривать их сверху вниз, то по диагонали. Но даже три-четыре десятка страниц, что по вечерам ему удавалось просмотреть, то пугали его, то приводили в восторг. Чего стоит только одна традиция устраивать поединки без оружия и доспехов!

К примеру, для предков не было ничего необычного в том, чтобы вырвать оборотню сердце и съесть его прямо на глазах у издыхающей твари. И это, не обладая какой-то там неуязвимостью или чем-то еще! Только сила против силы, разум против разума и ярость против ярости. Гарри, конечно, понимал, что далеко не все Моуди из таких схваток выходили победителями, и оборотням с великанами тоже иногда удавалось до них добраться, но такие — погибали не оставив потомства, а сильные и удачливые выживали, лишь становясь сильнее. Одно из основополагающих правил семейного кодекса гласило, что если наследник неспособен отстоять свою честь и жизнь, то такому роду следовало было угаснуть. Может быть, это и звучало слишком резко, но Гарри с каждым днем эти принципы все больше нравились. Он не совсем понимал, как при таких кулинарных пристрастиях им удавалось считаться светлыми магами, и даже немного испугался при мысли, кого же тогда называют темными? Жутко хотелось спросить об этом Беовульфа, но стоило только представить этот презрительный взгляд и ответ наподобие: «Слабаков и неудачников», как все желание пропало. Может быть, он и ошибается, но лучше предка без серьезной причины не дергать. В любом случае, ответ можно будет спросить у отца или дедушки. Только в первом случае ответы могут совпасть.

Даже отец, пусть и посмеивался над кодексом, называя его стариковскими бреднями, тем не менее помнил его наизусть и, насколько знал Гарри, всегда ему следовал. «Из всех путей стоит выбирать тот, на котором встретишь больше всего боли, крови, смерти и страха, поскольку именно он окажется единственно верным». О ком эти слова, как не об Аласторе Моуди? Гарри не был уверен, что это так же справедливо для Певереллов, но их кодекса под рукой у него не было...

После чтения хроник мальчику нередко снились сны о сражениях, но, еще с Годриковой Впадины, среди них не было ни одного кошмара. А вот читать исторические энциклопедии для детей стало даже не смешно. Нет, ну какая может быть свирепость у гоблинов и кентавров? Людей ели? Так люди, будучи загнанными в катакомбы, тоже нередко по нескольку месяцев питались исключительно гоблинами, вот только люди побольше, и, следовательно, накормить их труднее...

И вообще, это люди загнали одних в леса, а других — в подземелья, так кто страшнее? Мальчик все меньше и меньше понимал детскую литературу. Зачем бояться всех этих вампиров, драконов, оборотней и великанов? Ведь для человека все они просто добыча.

К началу декабря Гарри осилил едва ли двадцатую часть семейных хроник, не сумев добраться даже до Зигфрида, но способ укрепить волю, как ему показалось, нашелся. А именно, то самое ритуальное поедание сердца врага, расширенным вариантом которого является воинское посвящение. Забрать у достойного противника часть силы и памяти по праву победителя. И лишь два условия, которым он должен соответствовать: враг должен быть, как минимум, равен по силам, и он должен быть достоин схватки. Второе условие разом вычеркивало большую часть темных магов, но для посвящения сгодится и волк... дедушка с бабушкой очень удачно подарили ему собственную долину. Обычно предки проходили его в возрасте с десяти до четырнадцати, но были и исключения, сироту Беовульфа, к примеру, когда ему было шесть, однажды догнала волчья стая в зимнем лесу...

Проблема в том, что он не знал нужного заклинания, а к отцу с подобной просьбой обращаться явно не стоило, кладбища ему до сих пор не забыли, да и не зря его все считают параноиком. Но все же, волк, особенно волшебный, существо опасное, тем более, если при тебе нет ни доспехов, ни оружия, ни палочки, а беспалочковыми чарами пользоваться нельзя. Да, он младше на полтора года, но ведь Гарри, в отличие от племянника Хигелака, взял в руки оружие, едва научившись ходить. Прикидывая шансы на успех, мальчик достаточно быстро пришел к выводу, что они довольно велики. К тому же, Леонид в пять сразил оборотня, а ведь он всего лишь грек...

Гарри несколько дней обдумывал, где можно достать текст и формулы, но в конечном итоге не придумал ничего лучше, чем спросить предков. Конечно, в библиотеке наверняка была нужная книга, но все подобные трактаты были заперты в особом хрустальном шкафу, так, что корешки книг видны, а вот добраться до них возможности нет. Портреты не могут знать заклинания, но они точно не выдадут наследника и наверняка что-то посоветуют.

— Беовульф, скажи, почему люди не живут так, чтобы о них слагали легенды? Ведь нужно всего лишь любить так, чтобы об этом с завистью говорили и через тысячу лет, и драться так, чтобы от грохота тряслись небеса! — По кривой ухмылке портрета Гарри понял, что ничего хорошего из разговора не выйдет. Интересно, может они с дядей Северусом все-таки родственники? Принцы, конечно, никогда с Моуди отношений не имели, но их род не такой уж и древний, всего-то на сто лет старше Малфоев, и могли бы через сквибов... хотя нет, все равно невозможно. Среди Моуди за всю историю не было ни одного сквиба, да и бастардов, по вполне очевидным причинам, предки никогда не плодили... братья по духу, не иначе.

— Наоборот, малыш, еще лучше, подрастешь — обязательно попробуй, — блондин на портрете подмигнул Гарри так, что последнему захотелось влепить по нему Insendio, жаль, не подействует. — Не прогадаешь. Этот вопрос мне рано или поздно задает каждый, и отвечу я тебе так же, как и всем, что приходили прежде, — долгая пауза лишь укрепила мальчика в мрачных предчувствиях. — Я тебе не бабенка, у которой можно плакаться на груди. Тех славных времен, о которых уже полторы тысячи лет вы все плачетесь, когда люди были честными и отважными, не было. Да, в мое время дерьма было поменьше, но только потому, что людей было меньше. Запомни раз и навсегда, потомок Мирдина, лишь от тебя одного зависит, умрешь ты в безвестности или же скальды будут вечно воспевать твое имя, ведь в твоих жилах течет и моя кровь. А теперь — пошел вон, и не подходи ко мне больше, пока не станешь достоин со мной говорить.

Гарри изо всех старался удержать язык за зубами, при этом отчаянно сражаясь с полыхающим в груди огнем. Скальды, как же, если времен героев и не было, то сейчас они точно прошли, ведь последние из них вынуждены были петь о своих подвигах сами. Но бить тех, кто никогда не сможет тебе ответить — недостойно лорда, так что, он лишь согласно кивнул.

— Спасибо, Беовульф, ты мне очень помог.

И мальчик вовсе не кривил душой, если не считать потока издевательств и оскорблений, и того, что его не считают частью рода, предок сообщил ему главное — у них общая кровь. А Моуди-хаус — дом борцов с чудовищами, его защита гораздо охотнее подчиняется человеку. Из последних же двух членов семьи, только он, Гарри Поттер, может с определенностью назвать себя таковым.

Мальчик вполне понимал, что пользоваться слабостью отца и пробираться тайком в библиотеку — поступок, мягко говоря, не слишком хороший, но, в конце концов, его тому и учили. Для победы нужно уметь отдавать все, что у тебя есть, и кроме того, как писал лорд Финеас Найджелус Блэк в своих «Правилах хорошего тона», победителей не судят. К тому же, разве можно обокрасть самого себя? В случае же поражения — жалеть будет не о чем.

Поймав себя на этих мыслях, мальчик радостно заулыбался, вот и ему предстоит узнать, что же это такое, сделки с совестью. Впрочем, поход в библиотеку — не такое простое дело, каким оно может показаться на первый взгляд. Для этого нужно суметь обмануть человека, который видит сквозь стены и всегда держит один глаз открытым. К сожалению, тот самый. Так что, уже одно это достойно саги.

Как же здорово, что история всегда может прийти на выручку! Сам собой напрашивался пример Одиссея и Полифема, но он, к сожалению, не подходил. Ослеплять можно только врагов, равно как и портить их имущество, так что, после недолгих размышлений Гарри все же склонился к сонному зелью. Отравить Моуди...

Мальчик три дня думал, как это провернуть, что не мешало ему попутно сварить напиток живой смерти. В конце концов, он все же решил, что это невозможно. Отец проверяет на яды не только пищу, но и одежду, и даже постель. На какое-то время его увлекла мысль закачать яд в трубы, чтобы, как только он воспользуется ванной...

Но это также было слишком ненадежно, впрочем, не был бы он Гарри Поттером, если бы ему не удалось найти выход. Как следует поразмыслив, мальчик пришел к выводу, что раз главной проблемой для него является волшебный глаз, именно его и нужно нейтрализовать.

Всего-то несколько капель «напитка» в стакан, в котором отец на ночь оставляет глаз, и никаких проблем. Кроме той, как именно это сделать, но здесь — еще проще. Ведь сэр Джонни клялся в верности именно ему.

Конечно, домовик у них служил в основном в качестве повара, а большую часть времени проводил за тренировками с оружием, чтением саг и просмотром мультиков, поскольку Моуди-хаус в уборке не нуждался. Но никто еще не отменял эльфийской магии.

Вечером, пятого декабря Гарри все же набрался решимости. Оторвав взгляд от семейных хроник, он лениво глянул на бушующую за окном вьюгу и тихо хлопнул в ладоши.

— Чем могу служить, мой владыка?

Глядя на упавшего на колено домовика мальчик не смог сдержать кривой усмешки. Сэр Джонни еще в их первую встречу не проявлял особого подобострастия, но за последние пять месяцев... так и должен выглядеть слуга лорда. При одном взгляде на преклонившего колено домовика была видна гордость, и становилось ясно, что служит он по собственному выбору. Все же Моуди умеют выбивать из людей... мда, пожалуй, продолжать эту тему не стоит.

— Поднимись, сэр Джонни, у меня к тебе поручение, — изящным движением Гарри извлек из кармана мантии небольшой флакон. — Сегодня вечером, в стакан, куда отец на ночь кладет глаз, ты должен подлить четыре капли этого зелья.

Поймав испуганный взгляд домовика Гарри отрицательно покачал головой.

— Ты что, думаешь, я собственного отца отравить собираюсь? — Похоже, домовик так и подумал. — Брось, сэр Джонни, просто он никогда не отдыхает, а выспаться ему будет полезно, — под все еще недоверчивым взглядом Гарри согласно кивнул.— Ну, и мне нужно незаметно попасть в библиотекйу, так что, ничего ему не говори.

Домовик недовольно пожевал губами, но все же протянул руку и взял флакон.

— Надеюсь, сэр Гарри Поттер знает, что делает, потому что недостойному этот приказ не нравится. И все же, я помню свой долг.

Когда домовик с тихим хлопком исчез, Гарри устало откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул.

— Я тоже на это надеюсь.