Свет маяка (гет)

После ссоры с Роном прошло полтора месяца. Все это время Гарри осторожно следил за Гермионой, искал признаки бессонных ночей или слез, но она не давала поводов для беспокойства. Зато несколько раз он замечал вылетающего из ее окна Сычика. Об этой переписке Гермиона ни словом не обмолвилась, но и расстроенной или счастливой выглядеть не стала. Сам Гарри получил от Рона лишь одно письмо, в котором тот признавал, что погорячился, и предлагал встретиться, когда оба достаточно остынут. Гарри был не против, и в середине июля они провели достаточно неловкий час в «Трех метлах». Желание наладить контакт было, но прежняя легкость пропала.

Отношения Гарри и Джинни достигли, казалось, пика напряженности. Виделись они редко — Джинни получила место запасного игрока у «Холихедских Гарпий» и постоянно находилась на выездах, тренировках, играх. На какой бы ноте ни начинались их встречи, которые все же удавалось втиснуть в плотный график Джинни, они неизменно сводились к ссоре из-за Гермионы. Недовольство друг другом росло, но принимать кардинальные меры никто не спешил: Джинни продолжала лелеять детскую мечту о «Мальчике-который-выжил», а Гарри боялся реакции остальных Уизли. Отношения с Роном стали непростыми, но оставались еще Джордж, Молли и Артур.

Как ни злилась Джинни, Гарри отказывался просить Гермиону съехать. Ее зарплата была слишком маленькой, чтобы снять приличное жилье, ведь арендодатели требовали залог сразу за несколько месяцев в качестве гарантии, что новый жилец намерен остаться надолго. Накопления росли медленно, а отпускать Гермиону в те квартиры, которые были ей по карману или сдавались без залога, он не соглашался после того, как собственными глазами увидел несколько удручающих вариантов.

Джинни предлагала ему одолжить Гермионе денег, но Гарри уперся. Сознавая, что такой вариант устроил бы всех, из упрямства, которое с трудом мог объяснить даже сам себе, он не желал соглашаться. Было здесь замешано и нежелание идти на поводу у Джинни, и изрядная доля эгоизма: он слишком привык к компании Гермионы, чтобы добровольно лишиться ее общества. Гарри пытался представить себе жизнь без тысячи уютных мелочей, которые неизбежно пропадут, если она уйдет. Не будет совместного чтения в библиотеке, сэндвичей, которые Гермиона оставляла для него на кухне каждое утро, забытых ей по всему дому чайных чашек, тихого пения, раздающегося из-за двери ее спальни. Иногда Гермиона приносила с работы выписки из архива, в которых упоминались знакомые им фамилии, и они подолгу смеялись, представляя, как, к примеру, Абраксас Малфой убегает от разъяренного гоблина, уворачиваясь от ударов собственной тростью. А иногда обычные вечера перерастали в долгие разговоры обо всем на свете, и Гарри никогда не чувствовал себя глупым: Гермиона внимательно слушала и не смеялась над его даже самыми бредовыми мыслями. Гарри сравнивал тот год, когда его друзья заканчивали седьмой курс, и эти несколько месяцев, и понимал, что ни за что не отпустит то простое счастье, которое обрел, предложив Гермионе перебраться на остров.

Трудности на личном фронте компенсировало то, что Гарри наконец определился со своим призванием. Обработка дерева перестала быть хобби и обернулась полноценной работой. В магловском строительном магазине он познакомился с владельцем небольшого салона мебели, который захотел попробовать реализовать его изделия. Так что большую часть своего времени Гарри возился в мастерской, которую построил за домом. Он мастерил высокие детские стульчики, столики-подносы для завтрака, садовые скамьи и шезлонги. К удивлению Гарри, его мебель пользовалась спросом: в моду вошла экологичность, среди многообразия материалов и видов отделки покупатели с большей охотой выбирали дерево с нетоксичным покрытием. А надпись на ценнике «ручная работа» только добавляла мебели от Гарри привлекательности.

Заказов становилось больше, а времени — меньше. И все же он умудрялся выкроить час-другой и смастерить для души забавную вещичку вроде вырезанного из грушевого дерева и оживленного чарами котенка или маленькой зачарованной на полет метлы с человечком-ловцом. Свои поделки Гарри без сожаления дарил друзьям, а они, в свою очередь, радовали забавными, но искусными безделушками знакомых детей. Предметом зависти половины молодых министерских ведьм стал крохотный деревянный Живоглот, который разгуливал по рабочему столу Гермионы и, как только рабочий день подходил к концу, начинал хватать хозяйку за руки, напоминая, что пора домой.

Со временем игрушками Гарри стали интересоваться, и то Луна, то Невилл, то миссис Уизли приносили ему очередной заказ и несколько монет. Позже заглянувший в гости Джордж получил эксклюзивные права на продажу его работ с условием не раскрывать имени мастера, и в «Ужастиках Умников Уизли» появилась отдельная витрина с деревянными волшебными животными и игроками в квиддич. Теперь все время, которое Гарри проводил не в мастерской, он тратил на штудирование учебников по продвинутой трансфигурации и магловских и волшебных книг, посвященных работе с деревом. Жизнь шла своим устоявшимся порядком до самого конца июля.

Вечером 26-го числа Гермиона вернулась из Министерства довольно поздно, Гарри уже успел дочитать запланированные главы руководства для магов-плотников «Как вдохнуть жизнь в дерево» и накрывал на стол, поглядывая на волшебные часы, где стрелка, подписанная именем Гермионы, никак не желала сдвинуться с деления «На работе».

Друзья закончили легкий ужин, вяло перебрасываясь дежурными фразами — Гермиона явно была чем-то озабочена. Затем Гарри с удобством разместился на диване с брусочками и прутиками, выполняя упражнения к прочитанным главам, а Гермиона устроилась за письменным столом. Она часто брала работу на дом, заполняя и каталогизируя формы, на которые не хватило времени днем.

— Нет, это решительно невыносимо! — Гермиона порывисто отодвинула стопку пергаментов и бросила перо, испачкав дубовую столешницу чернилами. Гарри развернулся к ней, выжидающе приподняв бровь.

— Гарри, я не могу так больше! — она встала, пинком отшвырнув стул, и принялась метаться по комнате, выкручивая себе пальцы. — Эта работа сводит меня с ума! Два месяца! Два месяца я заполняю эти проклятые формуляры! Я шла в отдел по взаимодействию с магическими существами в надежде приносить пользу! Улучшать отношения волшебников и магических рас! У меня столько идей! А чем я занимаюсь? Торчу в архиве, переписывая порченные докси жалобы на волшебных существ!

Гермиона плюхнулась на диван, чуть не раздавив бережно собранную Гарри заготовку, и усталым жестом прикрыла глаза рукой. Он украдкой переложил свои прутики и палочки на журнальный столик.

— Сначала я думала, это проверка. Проверка моего терпения, целеустремленности, серьезности. Я взялась за дело, твердо решив показать им, что Гермиону Грейнджер не пугает никакая работа. Потом подумала, что таким образом мне дают понять, что, несмотря на мою известность, поблажек ждать не стоит — будто мне это нужно! Я сама отказалась от предложения Кингсли сразу поставить меня на должность повыше. Но теперь я думаю, этому болвану Булману просто льстит, что кавалер ордена Мерлина I степени, лучшая выпускница Хогвартса за последние пятьдесят лет, подруга Гарри Поттера замурована у него в пыльном архиве. Конечно, как весело, наверно, за обедом сказать своим приятелям: «Сегодня нашей мисс гениальность предстоит переписать начисто и скопировать в трех экземплярах то дело о тяжбе за домового эльфа, что растянулось на пятнадцать лет, помните? Там не меньше десятка коробок»! — Гермиона глухо зарычала, закрыв лицо диванной подушкой. — Я не прошу повышения, но хоть немного более интеллектуальной работы… Разве ради этого я столько лет училась как проклятая?

— Мы думали, тебе нравилось учиться как проклятой, — попытался пошутить Гарри.

— Конечно, мне нравилось учиться! Но чуть больше отдыха не помешало бы. Да и потом, я мечтала принести пользу волшебному миру, что-то изменить в лучшую сторону! Нет, я не отрицаю, что без грамотно организованного документооборота ни одна деятельность не будет продуктивной, но, Мерлин, неужели этим не может заняться кто-то без диплома с отличием? — она умолкла, опустошенная вспышкой гнева.

Гарри тоже молчал. А что тут было сказать? От щедрого предложения Кингсли Гермиона отказалась из тех же побуждений, что и Гарри, когда не пошел на аврорские курсы без экзаменов, — не хотела слышать шепотки за спиной, мол, воспользовалась дружбой с министром. Она надеялась всего добиться сама, надеялась, что ее оценят по достоинству и дадут претворить в жизнь такие прогрессивные проекты. Но нарвалась на жестокую действительность в лице самовлюбленного и недалекого мистера Булмана. Гарри был уверен: более интересной работы в ближайшее время Гермионе не видать, если только не вмешается Кингсли или мистер Уизли, но тогда сплетни неизбежно поползут по коридорам Министерства: «Посмотрите на нее, героиня войны, сразу в начальство ей нужно, как простые люди она не может». С этим уже столкнулся Рон. После провала в аврорском корпусе он попробовал силы в квиддиче. Его любимая команда «Пушки Педдл» с радостью приняла его на место вратаря, надеясь за счет известного имени поднять свой рейтинг, но игра Рона стабильностью не отличалась, и в прессе сразу же стали появляться колкие заметки о реальных причинах его попадания в команду. За спиной его называли любимчиком тренера, министерским выкормышем, пролазой, а что еще более обидно — в открытую обсуждали его роль в войне. Мол, Поттер два раза «Аваду» пережил, Волдеморта победил, Грейнджер работала мозгами, а этот рыжий что? Моральную поддержку оказывал? И все же Рон пока держался, хотя время от времени и бывал замечен заливающим печаль в пабах.

— Моя бы воля, завтра же ушла бы, высказав этому Булману все, что о нем думаю, — раздалось с противоположного конца дивана.

— Ну и уходи! Еще и перепутай им там весь архив на прощанье, — Гарри ухмыльнулся, представив себе Гермиону, сосредоточенно громящую стеллажи с коробками.

— Гарри, как я могу? Мне нужно где-то работать, нужно зарабатывать! Ты же знаешь, у меня почти нет сбережений, я и так живу практически за твой счет…

— Гермиона, — Гарри тяжело вздохнул, — посмотри вот здесь.

Он стащил газету со стола и открыл ее ближе к концу, там, где печатались объявления.

— Смотри тут, — он ткнул пальцем в газетный лист, — «Услуги репетитора — чары, трансфигурация, древние руны. Один галлеон в час. Выезд на дом, прием у преподавателя, консультации по совиной почте по договоренности». Давай посчитаем: ты помогала мне с учебой все шесть лет в Хогвартсе, скажем, по три часа ежедневно за исключением каникул, да еще этот год по выходным и на каникулах… Да это будет целое состояние! Еще можно записать в этот список услуги психолога, компаньона… Хватит на целую жизнь за мой счет!

— Гарри! — Гермиона рассердилась. — Я же помогала тебе как другу! При чем вообще тут деньги?

— Вот именно, — Гарри хмыкнул. — Деньги совершенно ни при чем. У меня есть возможность помочь тебе, и меня не волнует, что потрачу на пару галлеонов в неделю больше, если смогу сделать тебя чуточку счастливей, — он наклонился к Гермионе и накрыл ее руку своей мозолистой ладонью. — Я уже много раз говорил — оставайся здесь хоть навсегда! Ты — моя семья, и я не позволю тебе мучиться ради горстки галлеонов! Возьми паузу, расслабься, подумай, где применить себя, чтобы получать удовольствие от работы. В общем, сделай все то, что сама советовала мне сделать в недалеком прошлом, — Гарри выразительно выпучил глаза. — А я прикрою.

Он откинулся на диванные подушки и тут же услышал приглушенный хруст — одна из его заготовок все же пострадала.

— Спасибо, Гарри, — Гермиона быстро смахнула слезинку с ресниц и проворно вскочила на ноги. — Пойду сочиню речь для Булмана. Нужно ничего не забыть!

Она умчалась на второй этаж, бормоча что-то про некомпетентность, закоснелость, шоры и недалекость. Гарри проводил ее одобрительным взглядом и принялся оценивать ущерб, нанесенный несчастной заготовке.