Война с тобой  (гет)

Когда сын во второй раз выиграл у нее, она начала что-то такое подозревать…

Жульничать в шахматной партии легко могло прийти Альфарду, Сириусу и даже Нарси… Но на доску кроме основных чар, которые оживляли фигурки, были наложены еще одни. Не такие полезные и безобидные. И наложены с тем искусством, которое младшему сыну пока недоступно. Значит, у юного шулера был взрослый подельник, который прямо сейчас делает вид, что занят чтением. И можно было поверить в столь искусную пантомиму, если бы Орион не улыбался каждый раз, когда у нее забирали очередную фигуру. Она, кажется, снова проморгала подлый заговор против собственной персоны.

Вальбурга почему-то и не думала сердиться. Слишком хорошо и спокойно им было втроем. Даже вечная тьма особняка не нависала грозовым облаком, а упала мягчайшим покрывалом на плечи. Наверху в бывшей детской младшего сына, которую вымыли и проветрили домовики, спокойно сопела малышка Вега, прижав к себе потрепанного льва. Альфард что-то тихо читал своей засыпающей любви.

Портреты чутко дремали в своих рамах, эльфы начищали серебро и готовили ужин. Магия мирно текла, не собираясь в яростные вихри.

Их дом был пронзен тем самым тихим покоем, который так редко снисходил на беспокойных Блэков. Ведь зачем покой тем, в чьих жилах в равной доле огонь и тьма? Вечные мятежники, смутьяны, безумцы, герои, преступники. Ослепленные своим бесконечным поиском и обреченные гореть до последнего вздоха. Любящие и ненавидящие с одинаковым неистовым безрассудством и беспощадные даже к себе — до конца, ведь ты Блэк.

Сын казался ей особенно хрупким сейчас, в ярком свете свечей.

Чудилось, что, стоит закрыть глаза, Вальбурга увидит своего Регулуса другим — повзрослевшим, возмужавшим и… мертвым. Она гнала от себя мрачные мысли, которые так и лезли в голову. Только зачем? Ведь у них всех хорошо. Так почему пропасть под ногами кажется все такой же бездонной?

Но, видя смешинки в синих глазах Ориона, азартно сопевшего Регулуса, Вальбурга успокаивалась. Она просто устала, вот и лезет в голову всякая невозможная дичь. Ее сыновья проживут длинную, полную приключений жизнь, а они с Орионом еще успеют понянчить внуков. Вальбурга сделает для этого все, что возможно, и все то, что невозможно.

— Вам мат, мама.

Вальбурга качнула головой и одним щелчком пальцев сорвала вредоносные чары с шахматной доски. Погладила сына по голове и щелкнула по носу. А затем обернулась к супругу, который еще более усиленно делал вид, что ничего не произошло, и он тут вообще ни при чем — сам записной проходимец, да еще учит ребенка плохому.

Легкое жалящее заклинание она выпустила отточенным жестом, и, судя по тому, как лорд Блэк подскочил, оно попало точно, куда нужно. Знать будет, как жульничать.

— Это всего лишь безобидная шутка, дорогая, не переходи к палочкоприкладству.

— Чья идея?

Ей трудно было не засмеяться, но Вальбурга держалась… Хотя полагала, что подрагивающие в улыбке губы выдают ее с головой. Да уж, трудно быть ледяной королевой, олицетворением праведного негодования, когда эти двое быстро-быстро переглядываются, решая, как будут ей врать. Ладно Регулус, дитя еще, ладно Сириус, если бы он тут был, такому бы дурачеству Вальбурга не удивилась, но глава древнейшего и благороднейшего рода?

Орион не переставал ее удивлять. Казалось, впадать в детство уважаемому лорду поздно давным-давно, но он все равно не упускает случая. Хотя, не Дорея ли недавно ей говорила, что мужчины независимо от возраста, рода занятий вечные мальчишки? Кажется, сейчас она полностью согласна с леди Поттер.

— Моя матушка.

Регулус выглядел таким трогательным, что даже на притворную сердитость у нее просто не осталось сил. Вальбурга легонько дернула его за ухо и максимально сухим тоном произнесла:

— За отвратительное жульничество, вы, Регулус Орион Блэк, награждаетесь вазочкой мороженого. И да, сын мой, его можно съесть до ужина. Беги к Кричеру и скажи, что я разрешила.

Сын поцеловал ее руку и на мгновение прижался, а потом вылетел прочь, едва не снеся дверь. Аппетит этому сластене одна несчастная вазочка не испортит. Тем более, Регулус часа полтора провел в небе, гоняя на своей метле так, что дух перехватывало не только у нее, но и стоявших на страже молодого господина эльфов.

— А мне что будет? Я надеюсь на самое строгое наказание.

Орион положил руки ей на плечи, жаркий шепот опалил ее существо, как и его дыхание на шее. Светло-голубое открытое платье показалось не очень хорошим решением на вечер… Потому что нахальные мужские губы коснулись белоснежного, соперничавшего своей белизной с лучшими кружевами, округлого плеча, оставив на коже горящую метку.

— А милорд точно не пожалеет о своей опрометчивости?

Голос удалось сохранить бесстрастно прохладным. Но кого это Вальбурга обманывала? Двери с грохотом захлопнулись «сами собой», отрезая их от всего остального мира. Обмануть? Точно не Ориона, который расстегнул сначала одну, а потом вторую пуговицу из длинного ряда, чтобы приспустить платье с плеч.

Сейчас смотрящая на него повлажневшими, блестящими тысячами звезд глазами леди Блэк была какой угодно, но не холодной, далекой и неприступной. Она была просто прекрасной, жаждущей и ласковой. Она была его… Наваждением, любовью, страстью, одержимостью?

Касаться нежной кожи было все равно что дышать. С изматывающей неспешностью разбирать черные локоны, иногда склоняясь и прихватывая зубами мочку уха с алмазной каплей-сережкой. Вызывая в ней страстную дрожь… Целый ворох жемчужных шпилек полетел на ковер, когда лорд Блэк окончательно потерял терпение. И послал галантность к демонам на рога.

Юбка, нижняя юбка, столь любимые ей кружева, которые он просто порвал в нетерпении. Поцелуй, еще один… Касание ее тонких пальцев к его лицу, и взгляд — люблю, люблю.

Вальбурга выгнулась, когда он коснулся ее там, где все давно было влажно. Касание было легким, почти небрежным. Еще более распаляющим тот темный иссушающий жар, в котором она и так горела. Она цеплялась пальцами за широкие плечи, оставляла на светлой коже следы своих ногтей и целовала их же. Леди Блэк вскрикнула, когда первый палец проник в нее.

Сбросить крошечную туфельку с ножки, стащить вышитый чулок и поцеловать высокий подъем стопы. Голод, что терзал его, кружил голову, казалось, был неутолим. И спасение лишь в ней. Их одежда давно усеивала почти все поверхности в комнате. Вальбурга опустилась спиной на широкий диван и протянула ему руку.

Первый толчок был самым сладостным в той муке. Кажется, она вцепилась зубами в свою ладонь, чтобы не закричать как какая-то девка… Ведь до заглушающих чар ни один из них не додумался. Но все эти мысли были где-то там. Они были не важны. Она скрестила ноги за его спиной, подстегивая.

— Прошу…

Орион поцеловал припухшие губы, которые произнесли тихую мольбу. Он и не собирался останавливаться… Не сейчас, когда это выше его сил. Когда все вокруг горело, а сосредоточением жара были они сами. Магия заполнила комнату под самый потолок, колыхаясь, словно прибой, с каждым их вздохом. Он провел дорожку поцелуев по ее запястью, сжал пальцы и отвел ее руки за голову.

— Моя…

— Твоя…

Эхом… Размеренный неторопливый ритм, призванный окончательно свести ее с ума. Орион подхватил ее под ногу и сменил угол проникновения — Вальбурга вскрикнула и выгнулась, соблазнительная грудь колыхнулась. Тесная, влажная до одури и отзывчивая. Яростно отвечающая на каждое его движение.

Жар все нарастал, пока в последнем толчке пламя не накрыло их с головой и не погребло за собой. Орион на дрожащих руках приподнялся и осторожно скатился с жены прямиком на пол, пребольно ударившись спиной. Называется, забыл, что они не в спальне на широкой постели.

Приглушенный и оттого еще более чувственный смех супруги стал ему наградой.