Юность чувств (гет)

Кёко казалось, что она попала в самую романтическую дораму, которую только можно представить. Ибо с того самого разговора об экзаменах Шо-чан каждый вечер приходил к ней в комнату — и они занимались. А еще просто разговаривали, вернее, Шо-чан рассказывал о своих успехах, а она радостно слушала его. А еще он пару раз принес гитару и спел ей новые песни…

А еще она готовила для него обеды и он не отказывался! Даже если по своей рассеянности забывал обенто и она приносила ему на большой перемене прямо в «музыкальный» корпус, он кивал и благодарил…

Сегодня снова он ушел пораньше — в клуб, и Кёко, неся в сумке две коробки с обедом, уже предвкушала, как снова услышит чуть смущенное «спасибо». Да за такое «спасибо» она горы готова свернуть!! Он такой милый, когда смущается своей забывчивости!

Она сдержала восторженно-нежную улыбку и прибавила шагу. Опаздывать нехорошо, тем более, после того, как она доказала свою целеустремленность на отличный результат в учебе. Да, кроме нее максимальное количество баллов набрало еще семеро человек, и трое сразу в ее классе, но ведь это никак не дает повод расслабляться!

Мысленно кивнув самой себе, девушка вошла в школьные ворота. До начала урока оставалось еще пятнадцать минут, можно спокойно дойти до класса, достать учебник по истории Японии и переброситься парой фраз с подругой.

До третьего урока Кёко сидела в окружении трех пустых парт — и была бы не против сидеть так дальше, но…

— Привет, Банни-чан, — Кагурадзаки по привычке оседлал стул и вздохнул. — Такояки в среду были вкусные.

— Таяки в клубе вчера тоже получились, — не сдержалась от поддразнивания Кёко и прикусила губу, сдерживая смех, когда парень душераздирающе вздохнул.

— Банни-чан, Янки тоже озвереет от твоих попыток сманить Оду в свой клуб, — рядом за парту сел Ошино. — Он уже грозится.

— Чем он может грозиться? — девушка покосилась на входящего Хизури.

— Ууу, — в унисон протянули оба парня, многозначительно двигая бровями. В ответ Кёко лишь пожала плечами — можно подумать, она будет бояться!

— Привет, Банни-чан, — Янки поставил сумку на свою парту, оценивающе оглядел друзей и хмыкнул. — Опять уговариваешь Оду перейти в свой клуб?

— А может, ему самому хочется? — она вызывающе вскинула подбородок, встречая хитрый зеленоглазый взгляд.

— Ему хочется есть, с этим спорить не буду, — мирно кивнул Хизури. — На халяву.

— Эй-эй!!

— А вы предоставляете ему эту возможность, сбивая настрой на тренировку, — он и ухом не повел на протест Кагурадзаки. — И если мы из-за этого проиграем, я первым укажу на тебя, как причину проигрыша команды.

— А... — Кёко задохнулась от возмущения. — То есть, если вы проиграете, то дело не в капитане команды, который выбрал неверную стратегию, а в человеке, который пожалел измотанного одноклассника?!

Левый уголок рта Янки дернулся.

— Неверная стратегия капитана?.. — голос парня упал до минимума. — Что ты хочешь этим сказать, а, Банни-чан?

— Только то, что сказала! — твердо ответила она, не отводя взгляда от горящих недобрым глаз Хизури. — Если команда проиграет, то вини в первую очередь себя, так как на любой войне именно полководец несет всю ответственность за сражение!!

— Режим боевого кролика включен, — тихо рассмеявшийся Ошино вздрогнул, когда оба спорщика одинаково зверски глянули на него. — Тихо-тихо, спокойно, Банни-чан, Янки. Вы такими темпами друг друга покусаете еще до конца семестра. И я не переживу, если Янки передастся этот самый режим боевого кролика.

Кёко задохнулась второй раз за пять минут, Янки недобро сузил глаза, но ответить ни она, ни он не успели — Кагурадзаки самым простецким образом заржал:

— Кён, да типун тебе на язык! Этого же не переживет никто! А я все же люблю эту школу!

Смех у него был таким заразительным, что весь гнев как-то сдулся, возмущение опало и… Кёко сама фыркнула, стараясь не рассмеяться:

— Да ну вас… — однако, стоило ей представить разъяренного Хизури и надпись «режим боевого кролика» над его белобрысой головой… Ладонь спрятала и смешок и улыбку.

— Э… Янки? — осторожный вопрос успокоившегося Ошино заставил девушку обернуться.

Успевший сесть за парту Янки медленно опустил руку, которой прикрывал глаза, холодно глянул сначала на Кёко, затем на друзей:

— Я вам припомню.

Она сама не поняла, что нашло на нее, но факт остается фактом — она склонила голову набок и самым невинным тоном поинтересовалась:

— Покусать для лучшего эффекта?

На мгновение в зеленых глазах мелькнул гнев, а затем на его место пришла какая-то поистине дьявольская хитрость.

— Давай, — Янки пальцем оттянул ворот рубашки, открывая шею.

— Б-бака!! — вспыхнувшая Кёко отвернулась, пытаясь унять и возмущение и дикое смущение.

Он вообще нормальный такое предлагать, а?! Да еще с такой ухмылочкой!! Ууууу, янки одним словом!!

Даже вошедший Юмено-сенсей не остудил эмоции. Тем более, она была уверена на все сто процентов — этот гад смотрит сейчас в ее спину и посмеивается!

Ну ничего, в следующий раз найдет, как ответить, чтобы именно она смеялась последней!

 

Пятничная физкультура, следовавшая за литературой, со второго приснопамятного урока вызывала у Кёко двойственные чувства — с одной стороны она была счастлива хотя бы на эти пятьдесят минут учиться вместе с Шо, но с другой стороны был Янки и его насмешливо-ехидный вид, от которого Шо начинал явно злиться.

Ну почему Янки не может прогуливать и физкультуру в своем клубе, а?!

Раздражение немного утихло, когда на стадионе она нашла взглядом Фуву.

Шо-чан…

Он словно услышал ее мысли, повернул голову, и даже со своего места Кёко рассмотрела, как скривилось его лицо.

Куда он смотрит?.. Впрочем, можно даже не следить за его взглядом — Янки.

Девушка мрачно провела взглядом высокую фигуру, рядом с котором маячили еще две чуть поменьше, и тихо вздохнула.

Опять настроение у Шо-чана испорчено.

Она хмуро глянула на Хизури, который, поймав ее взгляд, с невозмутимым лицом поправил воротник футболки.

Позер. И как он смог до сих пор удерживать авторитет и популярность в школе — с таким-то поведением и таким самомнением!

Одним словом — павлин!

Не рассчитывая, что Янки увидит, Кёко изобразила руками ту самую фигуру павлина, которая когда-то разозлила парня, и отвернулась.

Вот еще, будет она обращать внимание на него. У нее есть Шо-чан! Кстати, после физкультуры надо будет очень быстро переодеться и отнести обенто ему. Или может, прямо в спортивной форме отнести? Не очень культурно, зато можно сразу быть уверенной, что успеет перехватить его. Тем более, обенто в ее сумке в шкафчике…

— Слушай, — уже покидая стадион в конце урока, Сугита дернула ее за рукав спортивной кофты, — может, ты скажешь своему Шо, что Янки его просто дразнит? Пусть не обращает внимания, как сейчас.

Кёко тяжело выдохнула:

— Я говорила, Рина-чан. Сказала, что он все равно самый лучший, но… — она поискала взглядом Фуву, проследила, как он скрывается в раздевалке, затем прикусила губу. — Рина-чан, я немного опоздаю на обед, хорошо?

— Только не сильно, — улыбнулась подруга. — Давай, торопись.

— Спасибо! — поддержка окрылила и вселила уверенность в том, что все получится.

На переодевание — Кёко все же решила, что не будет вести себя некультурно — ушло от силы пять минут. Оправив пиджачок и юбку, девушка схватила сумку, пакет со спортивной формой и выбежала из женской раздевалки.

Стоять прямо перед выходом раздевалки парней было явно не лучшей идеей, и девушка скрепя сердце направилась в центральное здание, рассудив — Шо-чан будет голодный, а бенто у нее, следовательно, он пойдет в кафе. Вот она и встанет так, чтобы уж точно быть у него на пути.

Расчет оказался верен, и спустя минут десять она с замиранием следила, как в широкие двери холла заходит Фува в сопровождении двух девушек.

— Шо-чан, — Кёко решительно направилась навстречу, доставая из сумки коробку обенто, — я не успела раньше передать тебе обед…

— Можешь его выкинуть, — парень не замедлил шага, проходя мимо.

— Шо-чан, но я приготовила его так, как ты любишь! — она ухватила его за руку. — Все так…

— Я сказал — можешь выкинуть!! — Шо резко вырвался и яростно глянул сверху вниз. — И ты достала со своими обедами, ясно?!

Кёко на мгновение оцепенела, как от удара.

Достала?..

Нет, нет, нет, Шо-чан просто расстроен, просто нервничает, а он в таком состоянии всегда немножко груб…

— Шо-чан, я понимаю, что… — она вздрогнула, когда он махнул рукой, развернулся и вновь зашагал по коридору. — Шо-чан…

— Поражаюсь я наглости некоторых людей, — манерно растягивая слова, проговорила одна из сопровождавших парня девушек. Кёко медленно повернула к ней голову и невольно задержала выдох — незнакомка с презрением оглядывала ее. — Они как тараканы — их выгоняют, а они лезут и лезут…

— Ни стыда, ни совести, — поддакнули со второй стороны. Кёко даже не надо было оборачиваться — она и так могла представить, как смотрит на нее другая, что пришла с Шо.

— Тебе же ясно сказали — отвали, серость, — первая незнакомка придвинулась чуть ближе к Могами, вынуждая ту слегка отпрянуть. — Ты никто, звать никак…

— И если еще раз увидим тебя рядом с Шо, одними туфлями не отделаешься…

Кёко резко развернулась ко второй и ощутила, как к горлу подкатывает тугой ком паралича — глаза девушки горели злым предупреждением.

— Значит… это вы…

— Ты вообще поняла?

Это они!! Могами бросила взгляд в спину удаляющемуся парню. Это они, Шо-чан!!..

Она сама не знала, чего ждала от него. Может, чуда — он бы вернулся, осадил этих девушек, сказал, что она сама — его любимая…

Он просто не слышит… Иначе бы вернулся, точно вернулся…

— И кто тут у нас тявкает на Банни-чан? — от тяжести, опустившейся на макушку, Кёко пошатнулась и, сморгнув, осознала — на нее, ничтоже сумняшеся, облокотился Янки и теперь снисходительно рассматривал растерявшихся девушек с музыкального отделения. — А, карманная свита Фувы.

— Ч-что? — те попытались возмутиться, но он лишь саркастично усмехнулся:

— То, что слышали. У карманного короля и свита карманная.

Кёко, стоявшая неподвижно, словно парализованная рукой на макушке, расширила глаза — Шо, отойдя уже на приличное расстояние, замер, обернулся и зло сощурился.

— … хотя, о чем это я? Какой король? Канарейка, не больше, — Янки, наконец, убрал руку и выпрямился, надменно усмехаясь возвращающемуся Фуве.

Канарейка?! Могами изумленно уставилась на Хизури.

— Почему канарейка? — девушки переглянулись.

— Потому что хоть голос и есть, а песенки все на один мотив. На разнообразие ума не хватает — голова маленькая.

— Что ты сказал?! — на последних словах подошедший Шо буквально взвился от ярости.

— У тебя что, еще и со слухом проблемы? — язвительность, растекающуюся из голоса Янки, Кёко практически увидела. — Как же ты вообще на музыкальное-то попал?

Фува зашипел:

— Тебя спросить забыл… качок недоделанный!!

— Мимо, — издевательски улыбнулся Янки. — Баскетболист. К тому же набравший на тесте на добрую сотню баллов больше, чем ты. Хотя, да-да, — он понимающе закивал, — зачем тебе что-то еще, кроме голоса? Достаточно. Глядишь, к концу третьего года и начнут узнавать тебя не только в твоей свите.

— Меня и сейчас узнают!! — Шо побагровел, шагнул ближе, и Кёко пораженно распахнула глаза — никогда она еще не видела у него такого гневного лица. — И к концу первого года я, — он указал на себя, — стану самым популярным парнем в Академии. А ты…

— Хоооо… — в голосе Янки послышалась заинтересованность, от которой у девушки мурашки побежали по спине — слишком недоброе ощущалось за такими интонациями. — А смелости-то хватит, а, Фува-кун?

— На тебя — хватит!!

— Давай проверим, — Хизури ослепительно улыбнулся, и Кёко уверилась окончательно — ничем хорошим это не кончится. Потому что и Янки она никогда не видела в таком гневе.

Но она успела лишь открыть рот, чтобы возмутиться — каким-то невероятно неуловимым движением парень задвинул ее к себе за спину, а дальше обзор перекрылся чем-то темным.

Что это?! Девушка забарахталась и стащила с головы пиджак. Что?!

— Спокойно, Банни-чан, — ее за плечи приобнял Кагурадзаки, не давая даже сдвинуться с места. — Спокойно.

— Останови его… их!

— Еще чего, — тихо хмыкнул рядом Ошино, складывая руки на груди. — Смотри-смотри.

Что смотреть..?!

Кёко ахнула, когда Шо, насмешливо скривив губы, скинул на руки девушек свой пиджак.

— Молодец, — одобрил Янки, развязал галстук и отправил его в тут же протянутую руку Кёна. — Смотрите-ка, канарейка отлично обучается, — он усмехнулся, когда и Шо стащил свой галстук.

— В тебе умер великий дрессировщик, — рассмеялся Кагурадзаки.

— Никогда не поздно начать, — парировал Хизури и — Кёко вспыхнула, не в силах сделать вдох для праведного возмущения — полностью расстегнул рубашку.

Нет, ну Шо-чан до такого не опустится!! Он же… Девушка пораженно задержала дыхание — Шо с ожесточенным лицом дернул манжеты, затем ворот.

Сзади послышались смешки. Обернувшись, она обнаружила, что в коридоре столпилось немало студентов, оживленно перешептывающихся и вовсю следящих за импровизированным поединком.

Будда, за что?!

— Да после такого я могу смело идти дрессировать хищников, — Янки как-то по-особенному двинул плечами, и рубашка соскользнула к его ногам.

Кёко зажмурилась.

Это… это все бред. У нее горячечный бред, потому что не может такого быть в школе, не может!! И Шо-чан не может вестись на подобные провокации, и Янки не такой испорченный, несмотря на характер…

Щелчки фотокамер заставили ее открыть глаза и оглядеться.

Будда… Они еще и фотографируют все это на телефоны!! Все эти студенты и студентки!! Они фотографируют полуголого Янки… и полуголого Шо-чана?!! Который еще и ухмыляется?!

В следующий момент Кёко захотелось или поубивать всех или упасть в обморок — Янки, пожав плечами, взялся за ремень брюк.

— Ооо… — восхищенная волна от зрителей заставила девушку схватиться за голову — он это серьезно?! Нет, действительно серьезно собирается раздеться?! Прямо в школьном коридоре?! Да будь оно проклято, это обенто!! Если бы она знала, что все приведет к этому, выкинула бы еще по дороге в школу!!

Расстегнув ремень и сами брюки, Янки подбоченился и кивнул Шо, мол, чего стоим? Шо покраснел, ощущая себя под десятками заинтересованных взглядов, но упрямо стиснул зубы и принялся неловко расстегивать пряжку. Даже со своего места потрясенная Кёко видела, как подрагивают его руки.

— Сенсей!!

Зрители охнули и отхлынули, отшатнулись и заозирались даже Кагурадзаки и Ошино. Фува, вздрогнув так, что свалился прямо на пол, стремительно ухватил рубашку и пиджак, пытаясь то ли натянуть их на себя, то ли засунуть в штаны.

Янки же, не шевельнувшись и не сменив позы, холодно, с презрением бросил:

— Трус.

Под его взглядом Шо побледнел так, что Кёко отстраненно подумала — сейчас упадет в обморок. Реагировать как-то еще она уже не могла, шокированная произошедшим душа словно спряталась на самое дно сердца.

Ода, отпустив девушку, шагнул к Хизури и накинул ему на плечи рубашку:

— Все?

— Да, — тот кивнул и глянул на бледных и явно напуганных девушек с музыкального. — Еще раз услышу или увижу, что кто-то из вас смеет тявкать на девушек с моего отделения, — он сделал многозначительную паузу, — надену намордники. На всех. Это понятно? — девушки неистово закивали. — Приятного аппетита.

Развернувшись, он даже не глянул на Шо, продел руки в рукава и двинул по коридору:

— Идемте отсюда, здесь воняет.

 

— Кто… вообще тебе позволил…

Янки поднял голову и глянул на вставшую перед ним Кёко:

— Банни-чан, ты о чем?

— О том, что произошло в коридоре!! — она сжала кулаки, разгневанная на всё и вся — на этого невыносимо-наглого пижона, на Шо, который как последний идиот поддался на провокацию и опозорился у всех на глазах, на Кагурадзаки и Ошино, которые не остановили этот фарс, а следили за ним… Она была в ярости даже на себя — дура, растерялась, остолбенела, позволила себя увести оттуда!! Почему сама не остановила?! Почему не осталась с Шо-чаном, утешая и помогая?!

Наверное, только на Сугиту не было злости — именно ее крик прекратил издевательство. Никакого учителя, разумеется, не было, но от этого легче не было.

— Ах, об этом, — легкомысленно усмехнулся Янки. — В коридоре была проверка, которая поставила кое-кого на то место, которое этот самый кое-кто и заслуживает.

— Не тебе решать!!

— Ну разумеется, — криво усмехнулся он. — Вот только, я бы никогда не позволил никому наезжать на мою девушку. В отличие от твоего Шо-чана.

«Шо-чан» прозвучало настолько глумливо, что девушка вспыхнула:

— Не тебе судить, что бы и кому позволил Шо-чан!!

— А, то есть с его благословения те две чихуахуашки унижали тебя?

— Кто? — молчавшая до сего момента Сугита удивленно приподняла брови.

— Чихуахуа, — повторил Хизури. — Значения мало, самомнения много, — парни захмыкали. — А что? Разницы никакой же…

— Ты… — Кёко гневно блеснула глазами, — ты… деспот… самовлюбленный нарцисс…

— Маслом маслено, — он издевательски улыбнулся. — Банни-чан, ты уж подбери позаковыристей выражения, а?

— Я тебе не Банни-чан!!! — от вопля вздрогнули все, даже голуби на ограждении крыши, куда выбралась вся компания.

Хизури медленно поднялся и сложил руки на груди, глядя на разгневанную девушку сверху вниз:

— Пока ты будешь думать, как кролик, ты останешься Банни-чан. Имя, знаешь ли, заслужить надо.

Она застыла, пораженная услышанным.

Заслужить?! Имя, которое у нее уже есть?! У него?!

— Ты… — Кёко стиснула зубы, затем выпрямилась, — … ты ничем не лучше тех чихуахуашек.

— Что? — опасно сузил глаза Янки.

— Значения мало — самомнения много, — холодно отчеканила она. — Считаешь себя центром вселенной, венцом творения? Так же, как и те девушки, — от парня словно хлынула волна гнева, от которого по спине поползла волна ледяного страха, но Кёко лишь выше вскинула голову. Она защищает то, что ей дорого и важно!! — Интересно даже — что бы ты сделал мне на их месте, а?

Глаза Хизури зажглись злым огнем:

— Ты пожалеешь о своих словах.

— Добро пожаловать в клуб ненавидящих Могами Кёко, — холодно отозвалась Кёко. — Твой номер сто пятьдесят четвертый, — развернувшись, она под всеобщее молчание покинула крышу.

Уже на лестнице ее догнала Сугита:

— Кёко, что за клуб ненавидящих?

Могами тихо выдохнула — кажется, ее подруга умеет очень внимательно слушать. И делать выводы.

— Тебя что, травят в школе?

Она снова вздохнула и немного виновато глянула на Сугиту:

— Я… я не хотела беспокоить тебя глупостями.

— Глупости? — та остановилась прямо на последней ступеньке с изумленным видом. — По-твоему, если мою подругу преследуют какие-то посторонние личности ни за что, то это глупости?! Ты серьезно так считаешь?

— Я не… — интуитивно ощущая, что подруга рассержена, Кёко заискивающе улыбнулась. — Рина-чан, я не…

— Что ты? — Сугита сложила руки на груди с выжидающим видом.

Ну и как ей объяснить, что это все не стоит внимания — ведь чем больше обращаешь на такие выпады внимания, тем больше их будет…

— Или по-твоему, это не мое дело? И мне, как и другим, надо просто проходить мимо, украдкой снимая все на телефон?

— Нет… — от ровного голоса слезы сами подкатили к горлу. — Рина-чан, просто…

— Я думала, мы подруги, — Рина перебила ее. — И ты так думаешь — как мне казалось.

— Я так думаю! — прижав руки к груди, Кёко неистово закивала. — Рина-чан, ты моя самая первая, самая лучшая подруга!.. Честно-честно!

— Тогда почему о твоих проблемах я узнаю из твоей перепалки с Янки? Почему он знает больше?

Кёко сглотнула, ощущая полный раздрай на сердце. Ну что сказать, а?! Как объяснить и собственную позицию и то, какую вообще роль играет этот белобрысый павлин в происходящем?..

Звонок на урок стал поистине спасением, но встретив взгляд Сугиты, девушка испытала новый приступ вины.

— Ри… — Рина развернулась и направилась вниз. Кёко с отчаяньем выдохнула и бросилась следом. — Рина-чан, пойми, я… я не хотела тебя беспокоить по пустякам!

— Пустяки? — тем же ровным тоном уточнила Сугита, не глядя на нее. — Интересная точка зрения.

Все хуже и хуже!..

— П-пустяки, потому что… — слова вылетели из головы, когда Рина резко остановилась и развернулась:

— Почему? — темно-синие глаза смотрели прямо и требовательно, и Кёко, невольно сникнув, честно призналась:

— Потому что ничего все равно не изменится, — она немного виновато улыбнулась, когда Рина нахмурилась. — Пошли в класс, а то скоро второй звонок.

 

Оставшиеся три урока она просидела в одиночестве, даже на переменах — Сугита сидела на своем месте, серьезная и даже чуть хмурая.

Впрочем, Кёко осознавала свою вину за молчание и не знала, как оправдаться. Ну и попросить прощения. Это даже в первую очередь — совершенно не хотелось терять подругу. Единственную.

Едва прозвенел звонок с последнего урока, как Рина сама подошла к ней.

— Я в клуб, — Кёко робко кивнула под серьезным взглядом. — А завтра мы с тобой встретимся и ты обо всем мне расскажешь.

— К-конечно! — облегченно выдохнув, она быстро закивала. — Давай в двенадцать на нашей станции метро, да?

— Хорошо, — Сугита едва заметно улыбнулась, но тут же вновь посуровела. — Только обо всем. Иначе обижусь и не буду дружить. Поняла?

А то не поняла!!!

Домой девушка почти бежала — а вдруг Шо-чан, обидевшись на всех и вся, не пошел в клуб? Хотя, с другой стороны, если он дома обиженный, то может вообще не захотеть ее видеть… А поговорить надо!

Шо дома не оказалось, и Кёко, переодевшись и засев в своей комнате, принялась продумывать разговор. Что она скажет? Как успокоит его задетую гордость? Ведь она уверяла, что Янки не очень-то и популярен…

Павлин! Хуже павлина! Она прикусила губу, сдерживая вернувшееся раздражение от пережитого днем. Кто его вообще просил вмешиваться?! Она, что ли? Только хуже стало! И еще потом с таким видом — ну я ж одолжение тебе сделал… Ишь, заслужить она должна, чтобы ее по имени называли… Облезет! По имени ее могут называть только Шо-чан и Рина-чан! Ну еще Корн, разумеется.

Вспомнив о далеком друге детства, Кёко решительно достала кошелечек и, старательно игнорируя сложенный листок с рисунком, вытащила свой волшебный амулет. Вот кто ей поможет успокоиться, прояснить голову и придать сил и решительности для разговора с Шо-чаном.

Лишь в десятом часу раздался знакомый голос в коридоре — Яёй-сан столкнулась с пришедшим домой сыном, и теперь тот коротко и резко отвечал на ее претензии. Девушка подорвалась с татами, ойкнула от слегка замлевших от долгого сидения ног и поспешила в коридор.

— Я сказал — отстань!! — дверь комнаты Шо с грохотом задвинулась, скрывая явного разозленного парня. Яёй-сан всплеснула руками:

— Да как ты с матерью разговариваешь?!

— Тетя, — Кёко бросилась к ней, — не волнуйтесь, пожалуйста!.. У него был сегодня очень тяжелый день… Простите его, не волнуйтесь!

— Даже тяжелый день не дает ему права так…

— Тетя, — девушка даже не подумала, что раньше бы не осмелилась так перебивать Фуву-сан, — простите его, ему сейчас очень… сложно!.. Я… я поговорю с ним, хорошо? Не сердитесь, пожалуйста…

Женщина поджала губы, выдохнула и покачала головой:

— Ну попробуй. Но он должен будет извиниться передо мной!

Кёко закивала, закусив губу — извиниться? Ой-ой, Шо-чан редко когда извиняется… Но как иначе?

Она с замиранием сердца постучала в дверь, затем позвала:

— Шо-чан? Можно к тебе?

Он рывком сдвинул дверь и практически прорычал:

— Что тебе надо, предательница?!

Предательница?! Наверное, впервые в жизни Кёко ощутила желание стукнуть своего принца по голове. Предательница?! Возмущение было столь велико, что девушка просто втолкнула Шо в комнату:

— Это я предательница?! — она ткнула себя пальцем в грудь. — Я?! После того, как предупреждала — тебя могут спровоцировать?! После того, как говорила, что ты становишься популярным, и это может обернуться проблемами именно для тебя?! После того, как я всячески поддерживала тебя в школе?! И я предательница?! — Шо открыл было рот, но Кёко, не глядя, захлопнула за собой дверь и шагнула к нему, заставив отпрянуть. — А кто ты тогда, раз как дошколенок поддался провокации?! Не был умнее этого Янки? Не верю, что ты не нашел бы пару фраз, чтобы срезать этого нахала словами! Нет, ты ни с того, ни с сего принялся позориться, доказывать непонятно кому, что не уступаешь! — парень непроизвольно отступал после каждого ее шага, пока не допятился до кресла и не упал в него. Кёко нависла сверху, чуть дрожа от возмущения. — И ладно бы кому действительно достойному! Так нет — перед Янки решил выпендриться! Перед второгодником, обычным спортсменом-нахалом! Ты же лууучше его!! — она уперла палец в лоб изумленному Шо. — Как ты этого не понимаешь?! И опускаясь до подобных провокаций, ты позволяешь ему унижать себя! Разрешаешь выставлять себя на посмешище! И теряешь баллы популярности!! Вон, в начале те две девушки, что были с тобой, заревновали тебя ко мне, а после того гнусного представления чуть ли не на цыпочках слушались Янки! Ну, как это называется?!

Шо поморщился и отвел ее руку:

— Ну ты… аккуратнее…

— Аккуратнее? — Кёко нахмурилась. — А сам, а?

— Да ты ж видела! Он меня на понт брал!

— На что?!

— Да блин… — он закатил глаза, пытаясь подобрать синоним. — Ну давил на то, что я хуже…

— Ты лучше! — перебила она возмущенно. — Сколько мне это говорить, а?!

— Да ты ничего не понимаешь!

— Я не понимаю?! Шо-чан, опомнись! Ты соревнуешься с тем, кто ниже тебя! Менее талантливый, менее сознательный!..

— Он популярнее!

Кёко, застонав, прикрыла глаза рукой:

— Шо-чан… Он зарабатывал себе популярность три года! А ты чуть больше двух месяцев побыл в школе и уже известен!.. — она опустила руку. — Но если и дальше будешь вестись на провокации Янки, то популярен станешь лишь как козел отпущения!

— Козел?! — медленно, с придыханием протянул Фува, зло глядя на нее. — Я козел, по-твоему?!

Ты идиот, так и рвалось с языка. Девушка прикрыла глаза, досчитала до двадцати и выдохнула:

— Шо-чан, я же сказала — если будешь вестись… — она присела перед креслом и взяла Шо за руку, заглядывая ему в лицо снизу вверх. — Шо-чан, не обращай на него внимания, пожалуйста… Ты лучше, красивее, умнее, талантливее!.. Уверена, что к концу года Янки будет зубами скрежетать от зависти к тебе…

Ну же, давай! Поверь просто, Шо-чан… Она умоляюще смотрела ему в глаза, чуть сжимая пальцы. Ну же…

— Думаешь, так легко не обращать на него внимания, — парень, наконец, отвел взгляд и скривился. — Как ни старайся — ой, вон Янки пошел, ой, он такой высокий, ой, он такой блондин…

— Да это потому, что ты еще серьезно не взялся за себя! — тут же парировала Кёко. — Сдашь экзамены на пятьсот баллов, запишешь свой первый диск — и все, будут говорить только о тебе! Ой, вон Шо-чан пошел, ой, он такой талантливый, он такой красивый… — она нежно улыбнулась брошенному на нее подозрительному взгляду. — Шо-чан, ты же просто несерьезно относишься к себе.

— Ну… может быть, — помолчав, Шо с напускным равнодушием пожал плечами. — Просто раньше и не надо было…

— Не надо было, — тут же согласилась девушка, — потому что это была средняя школа. А тут — старшая, платная, влиятельная, потому и надо уже думать.

— Надо, — кивок согласия заставил ее чуть не воскликнуть от радости. — Но он меня вывел сегодня.

— Он это умеет, — с чувством призналась Кёко и вздохнула. — Я тоже стараюсь не обращать на это внимание.

— А тебя чего задирает?

Хороший вопрос!

— Новенькая, пришла позже всех в класс, вот и… — она пожала плечами, затем легкомысленно махнула рукой. — Ну его. Шо-чан, ты извинись перед тетей, а? — парень скривился. — Шо-чан, ну она же тоже переживает… Шо-чан…

— Ладно, — выдохнув, он кивнул. — Извинюсь за ужином.

— Молодец! — Кёко просияла. — И прости, что накричала на тебя — я очень переживала!

— Если ты так переживала, чего ж молчала там, в коридоре? — съехидничал парень, складывая руки на груди.

Отличный вопрос…

— И что мне надо было бы сказать, Шо-чан? «Не делай этого»? А ты бы послушался? — он пожал плечами. — Ну вот… Еще хуже бы стало…

— Это точно. Ладно, иди отсюда, мне надо переодеться.

— Ага, — девушка поднялась и улыбнулась. — Пойду помогать тете с ужином.

Фух… Закрыв за собой дверь комнаты, Кёко едва сдержалась, чтобы не упасть от облегчения прямо в коридоре. Кажется, получилось. И успокоить Шо-чана, и втолковать ему, что все эти соперничества глупости, и уговорить его извиниться перед матерью. И как только слова нашлись? Раньше бы лепетала, а сегодня вон, даже накричала… Хорошо, что он не обиделся!

Осталось сказать тете, что все в порядке, поужинать, завтра поговорить с Риной-чан… и все, можно считать это происшествие в прошлом! Как же хорошо!

Она достала из потайного кармашка юкаты синий камушек и счастливо улыбнулась, прижимая его к щеке — он снова дал силы и уверенность преодолеть все плохое.

Спасибо, Корн.

 

— И почему ты никому не говоришь про такие выходки? — Сугита подперла щеку рукой, глядя на Кёко.

— Кому? — пожала плечами та, теребя коктейльную соломинку. — Учителям? Так поди еще докажи, кто и что сделал.

— Тому же Шо.

— Я однажды сказала.

— И что он?

Кёко снова пожала плечами, не поднимая взгляда от своего стакана:

— Сказал, что это все глупости, меня не могут обижать из-за него. Он ведь не дает повода для этого.

Рина тяжело вздохнула:

— В кои-то веки я полностью согласна с Янки.

— Насчет чего?!

— Того, что твой Шо канарейка.

— Рина-чан! — возмущенно нахмурилась Могами. — Как ты можешь такое говорить!

— Хотя нет, не канарейка. Глухарь. Только те, когда токуют, не видят и не слышат ничего вокруг, — Рина выпрямилась и серьезно глянула на засопевшую подругу. — Любой нормальный парень, видя, что его девушку обижают, вступится. И неважно, по какому поводу травля. А твой Шо мало того, что вчера проигнорировал нападки на тебя, так и на остальное закрывает глаза. И это не глупости, — Сугита качнула головой, пресекая возражения. — Сначала печенье, затем туфли, угрозы. А что завтра? Толкнут с лестницы? Плеснут чем-нибудь опасным, типа кислоты? Подговорят избить?

Кёко поежилась от ровного тона:

— Ну ты и предположила…

— Предположила, — подтвердила Рина. — И ты сама понимаешь — это уже не будет считаться глупостями, когда ты пострадаешь и попадешь в больницу.

Понимает — будет большой скандал. И затронуть в первую очередь может Шо-чана и его родителей.

— Я… я теперь предельно осторожна, Рина-чан, — вздохнув, девушка серьезно кивнула на недоверчивый взгляд подруги. — Сменную обувь ношу с собой, всегда слежу за продуктами…

— Поговори с Шо еще раз, — Сугита неодобрительно покачала головой, когда Кёко виновато глянула на нее. — Кёко, хватит его оберегать от последствий его же равнодушия! Пойми, ты его девушка, он твой парень — так пусть скажет это всем своим поклонницам!

— Будет только хуже…

— Сначала да, но потом, когда он отстоит свое решение быть с тобой, все примут его выбор! А сейчас ты потакаешь его безответственности и чужой наглости и безнаказанности! — Рина даже пристукнула кулаком по столу. — Вот ты ругаешь Янки, а он в такой же ситуации так осадил своих поклонниц, что те зареклись вообще показываться ему на глаза!

— У Янки была девушка? — Кёко немного удивленно приподняла брови. — У этого павлина?

— Девушка она ему была или нет — не знаю, — Сугита вздохнула, остывая, — но она ему призналась, и ее начали травить. Брат рассказывал. Янки вступился за нее, после чего ни одну девушку, которая осмеливалась ему признаться, никто даже не думал пальцем тронуть. Вот тебе пример нормального отношения к последствиям своей популярности. При всем своем эгоизме и пренебрежении правилами Янки не допускает, чтобы из-за него страдали девушки.

— Просто Янки бабник…

— Просто Шо дурак! — вспылила Рина на тихое протестное бурчание. — Да-да, и не смотри так на меня — эгоист почище Янки!

Неправда, Шо-чан не такой эгоист, молча возразила Кёко. Молча — потому что где-то глубоко в душе все слова подруги пробуждали какое-то странное собственническое чувство. От которого хотелось требовать от Шо-чана внимания, заботы, каких-то приятных мелочей…

Но разве так должна чувствовать себя идеальная девушка? Ведь идеальная — это принцесса, которая заботится о любимом, окружает его вниманием, радует… И идеальный принц отвечает на эти чувства!

— Поговоришь?

Она вздохнула, принимая непростое для идеальной принцессы решение, и глянула на серьезную подругу:

— Поговорю, если повторится еще раз такой случай.

— Упрямая, — бессильно выдохнула Сугита. — Хуже осла.

— Прости…

— Было бы за что. Пошли, в кино опоздаем.

Упрямая. Потому что любовь ведь нельзя просто так взять и отдать при первом же испытании. А Шо-чан увидит, обязательно увидит, что ее любовь предназначена только ему и никакие трудности не поколеблют ее решимость быть с ним. И тогда он, ее идеальный принц, поверит и ответит.

Если успеет, ехидно добавил тот самый подозрительный голос, который и нашептывал ей собственнические мысли.

Успеет, парировала она, торопясь за подругой. У них впереди вся жизнь!