Юность чувств (гет)

Вывеска «Fashion» нашлась во втором клубном здании на третьем этаже в самом конце коридора. Вежливо постучав, Кёко прислушалась к тишине за дверью.

Кажется, никого нет. Может, она перепутала время? Или…

— Могами-сан!

Она обернулась и увидела спешащего от лестницы Асакуру.

— Прости, я был дежурным после уроков, — он тяжело дышал, словно бежал от самого класса. — Там никого, да?

— Никто не открыл, — девушка кивнула.

— У меня ключ, — выпрямившись, Тайра достал связку ключей.

— А где остальные?

Он немного виновато глянул на нее и распахнул дверь:

— Наверное, заняты. Заходи, пожалуйста.

Сделав пару шагов, Кёко затаила дыхание, во все глаза рассматривая небольшую комнату. Окно в ней было задрапировано какой-то полупрозрачной портьерой с принтом ночного мегаполиса. Справа на стене, рядом со школьной доской, было большое ростовое зеркало в тяжелой напольной раме. С его верхнего левого угла свисала яркая, в стиле гавайских рубашек, широкая гофрированная лента. В углу стоял манекен без лица, но с неимоверно широкополой шляпой.

Два стола были завалены глянцевыми журналами, обрезками кружев, на краю одного из столов опасно криво стояла большая коробка с катушками. Рядом валялась груда ткани, явно предназначенная для пошива. Девушка завороженно прикоснулась самыми кончиками к ней и выдохнула, когда от легкого шевеления ткань словно вспыхнула всеми оттенками синего и ультрамаринового.

— Тут машинка, — Асакура жестом фокусника сдернул ткань, заставив ее взвиться на манер паруса. На столе действительно оказалась швейная машинка известного бренда и, судя по ее внешнему виду, одной из последних моделей. — Я понемногу осваиваю ее.

— Сам? — Кёко удивленно обернулась к нему и снова замерла, разглядывая огромные плакаты за спиной парня. Все стены были увешаны ими, и некоторые из изображенных красивых женщин были знакомы.

— Сам, — он проследил за ее взглядом и принялся называть поочередно. — Грейс Келли. Одри Хепберн. Марлен Дитрих. Мерилин Монро.

— Это… ведь актрисы, да?

— Да, иконы различных стилей.

То, с каким легким благоговением проговорил Асакура, заставило девушку ощутить трепет в душе. Ей с каждым мгновением казалось, что она попала в какую-то сказку, где вместо феи-крестной есть ее паж и его магия. Волшебная, невероятная, как эта ткань, волной расстелившаяся вокруг ног.

— У нас есть альбом разных стилей! — Тайра разворошил журналы на одном из столов и достал толстый альбом в кожаной обложке. — И есть отдельно альбом направлений моды. Если, конечно, тебе интересно…

— Очень! — горячо заверила Кёко, принимая в руки тяжелый альбом. — Это… это так прекрасно!

— Еще как! — серые глаза парня вспыхнули радостью. — Знаешь, как здорово бывает, когда подбираешь образ, детали к детальке, а потом раз…

— И он перед глазами! — она закивала. — Но я просто никогда не задумывалась, что для этого надо изучать что-то…

— Ты что, есть целые школы, — Асакура смахнул со стула лекала и усадил девушку. — Я буду объяснять, — он бросился к доске, ухватил маркер и развернулся к замершей в предвкушении Кёко. — Итак, есть мода и есть стиль.

 

«Банни-чан, как тебе твой новый клуб?»

Кёко оторвалась от домашнего задания, услышав звук сообщения в общем чате, прочитала вопрос Куона и улыбнулась.

«Очень, очень понравился! Асакура-кун объяснял, чем мода отличается от стиля»

«Будешь туда ходить?»

«Обязательно»

«Эй, а как же кулинарный клуб?!»

Она хихикнула.

«Кагурадзаки-кун, я не собираюсь его бросать»

«Очень надеюсь, потому что вот возьму и тоже вступлю в него»

«Ого, Янки, у тебя бунт на корабле!»

«Это он просто голодный, поест и передумает»

Рассмеяться Кёко не успела — в дверь постучали.

— Кёко-чан, ты занята?

— Вы что-то хотели, тетя? — сунув телефон под учебник, она вскочила на ноги и открыла дверь. — Я…

Яёй-сан быстро вошла в комнату, закрыла за собой дверь и неожиданно ухватила девушку за руки:

— Ты не представляешь, что сейчас случилось!

Первый испуг сменился любопытством, когда Кёко поняла, что женщина явно очень рада.

— Что именно?

— К нам завтра приедет гость на церемонию любования сакурой, — голос Яёй-сан чуть дрожал от волнения. — Знаешь, кто? — девушка честно помотала головой. — Хозу Шухей!

Хозу Шухей? Она растерялась. Это кто-то известный?..

— Ну, Хозу Шухей, — видя ее непонимание, Фува-сан всплеснула руками. — Цукигомори!

— А! — понимание заставило Кёко пораженно воскликнуть. — То есть, к нам приедет ваш любимый актер?!

— Он самый, — выдохнула женщина и неожиданно смущенно прижала ладони к своим щекам. — Ох, даже не верится, что я увижу его наяву… Как я была в него влюблена двадцать лет назад…

Еще бы не верится. Девушка припомнила, сколько раз тетя непререкаемым тоном приказывала переключать телевизор, если в программе упоминали про этого актера… Да и среди немногочисленных кассет на отдельной полочке была «Цукигомори», которую Яёй-сан знала наизусть.

— Тетя, это очень ответственное событие.

— Конечно, — взяв себя в руки, Фува-сан улыбнулась. — Поэтому, завтра сразу домой после уроков, нигде не задерживайся. По словам агента Шухей-сана, он прибудет после пяти вечера. Надо будет все подготовить на высшем уровне.

— Поняла, — Кёко серьезно кивнула. — Я отпрошусь из клуба.

— Да, и еще, — женщина погрозила пальцем, — постарайся особо не распространяться в школе. У Шухей-сана неофициальная поездка на родину, поэтому я не хочу, чтобы про нее прознали журналисты.

— Поняла, — снова кивнула девушка. — Я не буду говорить об этом всем.

— Молодец, — Яёй-сан погладила ее по плечу и вышла, чуть покачивая головой, словно не веря в происходящее. — Ах, завтра я уже смогу поговорить с ним…

Вот это да.

Кёко тоже покачала головой и глянула на тетрадки с учебником.

Надо быстро заканчивать с уроками. И идти помогать тете уже сегодня.

 

— Кто приедет? — Шо замер с пиалой мисо-супа в руках, недоверчиво глядя на отца.

— Хозу Шухей. Это очень известный актер, и это большая честь для нашего рёкана принимать у себя гостя такого ранга, — проговорил Кенджи-сан. — Поэтому, постарайся вести себя сообразно своему статусу.

— Угу, — парень отставил пиалу, достал телефон и полез в интернет. Кёко покосилась на него, затем глянула на дядю:

— Я приду сразу после уроков помогать.

— Да, Яёй-сан говорила мне, — мужчина кивнул. — Она с самого рассвета уже на кухне…

— Нифига себе!

— Шо, следи за языком, — сурово одернул он сына, который лишь молча спрятал смартфон и выразительно глянул на девушку. Такой взгляд она всегда расшифровывала, как «надо срочно поговорить».

По дороге. Не раньше. И поешь, она в ответ взглядом указала на еду. Шо кивнул и быстро принялся завтракать.

— Ты видела, что он живет в Лас-Вегасе!? — едва выскочив из рёкана, он с возбужденно горящими глазами развернулся к Кёко. Та вздохнула и кивнула:

— Да, я вчера вечером поискала про него все.

— Это шанс…

— Какой?

— Получить рекомендацию! — пояснил парень, перекидывая сумку на второе плечо, чтобы не мешала жестикулировать. — Представь, он может вполне порекомендовать меня какому-нибудь продюсеру!

— Шо-чан, он же актер, а не певец…

— Да какая разница?! Лас-Вегас, понимаешь?

— А как же Токио? — хмуро поинтересовалась она.

— И Токио тоже, — отрезал Шо. — Это возможности, Кёко. Огромные, серьезные.

— Если ты попробуешь завести разговор с Шухей-саном о таком, твой отец разгневается.

— Ты мне поможешь.

Кёко промолчала, глядя на цветущие сакуры.

— Поможешь же?

Перед глазами встало радостное лицо Яёй-сан.

— Нет, Шо-чан, — девушка не отрывала взгляда от дороги. — Я не хочу портить уважаемому человеку отдых.

— Вот как… — недобро протянул Шо, но она лишь покосилась на него:

— Именно так. Представь, что ты приехал на пару дней отдохнуть, а тебя пытаются использовать для своих целей. Это некрасиво.

— Это глупость — упускать такой шанс! — зло выдохнув, он прибавил шагу. — А ты дура!

— А ты не думаешь на два шага вперед, — огрызнулась Кёко и нахмурилась, когда парень резко обернулся к ней:

— Что?!

— То. Если Шухей-сану тут понравится, то он может порекомендовать наш рёкан своим друзьям — всяким актерам, продюсерам и прочим иностранцам. Вот где будет шанс замолвить словечко или заинтересовать их твоим творчеством, — она прошла мимо замершего Фувы. — А обратись ты к нему сейчас, и он вообще решит, что ты выскочка, который думает только о своей выгоде. И вполне, — остановившись, Кёко обернулась к серьезно слушающему ее парню, — может лишь пообещать, но ничего не сделать. Не думал о таком?

— Нет.

Вот уж точно канарейка! Ничего в голове, кроме песен!

Поймав себя на раздраженной мысли, она невольно испугалась и устыдилась такой реакции. Это же Шо-чан, он мечтает, живет своей мечтой… А подумает она.

— Ну так что? — со вздохом, перехватив портфель, проговорила Кёко. — Идем?

— Идем, — после молчания Шо кивнул и догнал ее. — Значит, говоришь, если будет хорошее впечатление, то следом за этим актером приедут другие знаменитости?

— Запросто, — она чуть улыбнулась — кажется, он осознал перспективы.

— Ладно, будем паиньками. Но я все равно скажу ему, что пишу песни.

— Это обязательно, — девушка кивнула, приноравливаясь к его шагу. — Вдруг он даже попросит тебя спеть…

— Ну…

— Представь, какой для него будет сервис — и лучший номер, и музыка, и еда, — она покосилась на Шо, задумчиво кивающего ее словам. — Запросто может приехать на сезон момидзи.

— Вариант…

Отлично — он соглашается, думает, прикидывает. Значит, успокоился и не будет уже размышлять, как бы провернуть свою авантюру.

Девушка перевела дыхание про себя и легко улыбнулась.

 

Спеша домой после уроков, Кёко невольно думала, что, несмотря на все слова Куона, разговаривать с Шинодзавой было немного неловко. Но не прийти в клуб без предупреждения было бы еще более некрасиво, поэтому…

А еще, в этой суматохе она умудрилась забыть забрать у Даиримии свою тетрадь с рецептами, которую одолжила в понедельник. Хотя, что ей те рецепты? Заберет завтра или послезавтра.

В рёкане уже царило взволнованное оживление, и Яёй-сан была в темно-изумрудном кимоно, по полам которого вихрем разлетались нежно-розовые лепестки и цветы сакуры.

— Кёко-чан, — она подозвала к себе девушку, — я подготовила тебе кимоно, поэтому бегом переодеваться. Я подойду чуть позже, помогу завязать оби. Все, иди. Джуна-сан, куда ты несешь эту вазу?

Кёко поспешила в свою комнату.

Сколько волнения и тревог сегодня у тети! Да и не только у нее — никогда еще в рёкане не принимали гостей такой известности и ранга.

И так интересно будет посмотреть на этого актера вживую. Ему сейчас сорок восемь, кажется, почти как дядя по возрасту.

Кимоно для нее оказалось нежно-сиреневого цвета с большими листями и «свечками» каштанов. Она полюбовалась на него, затем скинула школьную форму и принялась надевать дзюбан.

— Вот и я, — в комнату без стука вошла Яёй-сан и улыбнулась, глядя на девушку. — Как день прошел?

— Хорошо, — Кёко кивнула, закалывая волосы. — Я отпросилась в кулинарном клубе, завтра отпрошусь во втором.

— Ты вступила в еще один клуб?

— Ага, клуб стиля и моды, — пояснила она. — Там изучают стили одежды, даже шьют ее.

— Понятно, — женщина взяла в руки широкий светло-бежевый оби, дожидаясь, пока Могами подвяжет кимоно. — Много участников?

— Нет, клуб небольшой. Но очень интересный.

— Ну, для тебя конечно, — Фува улыбнулась. — Ты ведь шьешь такие красивые наряды для кукол. Давай, приподними руки…

К половине пятого девушка вышла следом за тетей, размышляя, когда придет Шо-чан. Ведь для него, по словам Яёй-сан, тоже подготовлено кимоно… Хотя, может, лучше Шо-чану остаться в школьной форме, чем маяться в кимоно, которое он не надевал с детства? Тем более, что их форма такая красивая.

Кенджи-сан тоже был облачен в традиционную одежду и, стоя в холле, отдавал последние распоряжения.

— Машина! — в двери заглянула одна из служанок, отправленная дежурить у ворот. — Импортная!

— Хорошо, — Фува кивнул, глянул на жену, на Кёко, стоявшую позади слева и сурово проговорил. — От первого впечатления многое зависит.

— Дорогой, не волнуйся, — Яёй-сан поправила волосы. Девушка улыбнулась про себя — прямо как прихорашивающаяся девушка перед свиданием! Интересно, а дядя не ревнует?

Все мысли вылетели, когда служанки разбежались по местам, а на пороге появились трое: невысокая женщина с деловой сумкой и двое мужчин. Впрочем, вопроса, кто из них Хозу Шухей, у Кёко не возникло — высокий белокурый мужчина выделялся среди окружающих, как Фудзи среди равнин. Одет он был в светло-серый костюм, на плечах небрежно накинуто такое же светлое полупальто.

— Добрый день, — он поздоровался по-японски, и девушка машинально отметила про себя легкий акцент.

— Добрый день, Шухей-сама, — Кенджи-сан церемонно поклонился. — Рады приветствовать вас в нашем скромном рёкане.

— Мне тоже очень приятно посетить вашу гостиницу в свой первый за десять лет приезд на родину, — поклон Шухея был не таким строгим, но все же видно было, что актер старался.

А он, кажется, совсем скромный, не кичится тем, что снимается за рубежом… Девушка невольно сравнила двух мужчин и вынужденно признала, что дядя выглядит по сравнению с гостем темным и приземленным. Шухей ей напоминал светящуюся фигуру, чем-то похожую на…

Мысль была такой странной, что Кёко чуть не помотала головой, чтобы отогнать наваждение.

Ну какой эльф?! При чем тут Куон, а? Просто Шухей-сан тоже иностранец… хотя нет, японец, но живет в Америке… Потому и аура у него похожа на такую необычную, как у Куона.

— Это моя супруга, Фува Яёй-сан.

Ой, как засмущалась тетя!

— Добро пожаловать, Шухей-сама, — женщина поклонилась. — Я ваша преданная фанатка с вашей первой роли.

— Ох, это очень приятно, — гость тоже поклонился со слегка смущенной улыбкой. — Рад, что меня помнят в Японии. А это..?

— Кёко-чан, — Кенджи-сан бросил предупреждающе-суровый взгляд на девушку, но та постаралась выполнить поклон как можно безупречнее:

— Добро пожаловать, Шухей-сама.

— Спасибо. А, да, это мои помощники, Арата Тоджо-сан и Хелена Вонг.

— Номера для вас и ваших помощников готовы, — Фува чуть кивнул. — Позвольте проводить вас.

— Кёко-чан, — Яёй-сан перехватила девушку под локоть и шепнула, — проверь на кухне готовность обеда.

Обед был готов, строго по тому меню, которое было прислано накануне, но сообщить об этом Кёко смогла только минут через десять — служанки окружили ее и потребовали описать, какой он, этот известный актер.

Гостей она нашла в зале для вип-клиентов, уже рассевшихся вокруг стола на дзюбаны. Перед Кенджи-саном и Шухеем лежали документы, которые они подписывали, а Яёй-сан тихо переговаривалась с Вонг.

— А, Кёко-чан, покажи госпоже ее номер.

— С удовольствием, — девушка приветливо улыбнулась помощнице актера. — Пожалуйста, госпожа, следуйте за мной.

— У вас такая традиционная обстановка, — заметила Хелена по пути. — Но мне нравится. Да и Хи… Хозу попросил найти именно такую гостиницу.

— Я рада, что ваш выбор остановился именно на нашем рёкане, — вежливо ответила Кёко, гадая про себя, почудилась ли ей обмолвка женщины или просто такой акцент. — К нему примыкает большой сад, где можно отдельно полюбоваться сакурой, есть так же и небольшой онсэн.

— Очень интересно. А меню у вас тоже японское?

— Обычно да, но вы можете заказать любое блюдо, какое пожелаете.

— За отдельную цену, да? — подмигнула Вонг. — Но буду иметь в виду.

— Ваш номер, — Кёко остановилась перед дверью и поклонилась. — Я могу подождать вас здесь, чтобы показать весь рёкан…

— Нет-нет, — женщина махнула рукой. — Я слишком устала от перелета, поэтому я сейчас приму душ и лягу спать. Спасибо, Кёко-чан.

— А… вы не пойдете на ужин?

— Лучше хорошенько покормите Хозу, он в самолете все уши прожжужал киотской кухней, — усмехнулась она. — Я предупрежу его, что останусь у себя.

Значит, Шухей-сан любит киотскую кухню? Надо будет сказать тете.

— Кёко!

Она обернулась и увидела Шо, который спешил к ней, на ходу расстегивая пиджак.

— Где все?

— В красном зале для вип-клиентов.

— Ага, значит, Шухей прибыл уже?

— Да, — девушка кивнула и чуть нахмурилась. — Пойдешь переодеваться? Тетя кимоно подготовила.

— Кимоно?! Я что, Янки, чтобы ходить в нем? — скривился Шо. Она мысленно закатила глаза:

— При чем тут Янки? А насчет одежды… останься лучше в форме, только переодень рубашку на свежую. Думаю, твои родители не рассердятся.

— Угу, — кивнув, он направился к себе.

Янки… Она так и не сказала друзьям про высокого гостя. Не обидятся, если скажет завтра? Объяснит все, почему промолчала сегодня.

Вернувшись в зал, Кёко тихо предупредила тетю, что Шо сейчас придет, опустилась рядом с ней и немного робко улыбнулась, прислушиваясь к беседе гостя и Кенджи-сана.

— … все же Япония остается Японией, той страной, которой всегда будет место в сердце, — Шухей немного задумчиво вздохнул и благодарно кивнул, когда Фува подлил ему саке. Девушка присмотрелась к этикетке и уважительно глянула на дядю. Бутылка была очень дорогой и изысканной.

— Япония — это основа нашей жизни. Если родился, разумеется, японцем.

— Верно, — кивнул гость и приподнял свое чоко. — Кампай!

Следом кивнули и Фува с Аратой, а затем в дверь постучали и служанки начали заносить приготовленные блюда.

— О, настоящая японская еда! — Хозу даже хлопнул в ладоши. — Как я скучал по этому запаху… ммм, как пахнет! Госпожа хозяйка, вы решили баловать меня, да?

Яёй-сан смущенно улыбнулась:

— Неужели вы откажете нам в этом?

— Ни капельки!

Девушка поспешно прикусила внутреннюю сторону щеки.

Ну, блин, это явно общее американское — так довольно принимать комплименты!

— Вы не планируете вернуться в Японию?

— Пока работа не позволяет, — Хозу с довольным видом оглядывал постепенно заставляемый тарелками стол. — Но обязательно вернусь, тем более, что сын уже, можно сказать, перебрался сюда.

— Ваш сын живет в Японии?

— Учится здесь в Киото в старшей школе.

Кёко навострила ушки. Как интересно!

— Так он одного возраста с Кёко-чан и Шо, получается…

— Шо?

— Наш сын, — женщина улыбнулась. — Он вот-вот вернется… — на пороге появился Шо в школьной форме:

— Здравствуйте. Простите за опоздание.

— А вот и он!

— О, — Шухей указал на Шо, — форма Санбиджюцу, верно?

— Верно, — Кенджи-сан кивнул, пока парень опускался рядом с ним на дзабуттон. — Вы знаете эту школу?

— В мое время это была самая крутая школа из всех частных, — улыбнулся гость. — Правда, я в ней не учился. У родителей не хватило денег на оплату.

— А у нас там учатся и Шо, и Кёко-чан, — Яёй-сан на мгновение глянула на девушку, и та поразилась, насколько сияют глаза у нее. — Кёко-чан даже стала лучшей ученицей после первого года обучения.

— Правда? — Шухей тепло улыбнулся смутившейся Кёко. — А Шо?

— Я набрал пятьсот сорок восемь баллов на годовом экзамене.

— Очень приличный результат, мой сын столько же набрал.

— Так хорошо учится? — восхитилась женщина. — А в какой школе?

— В Санбиджюцу.

Кёко застыла, глядя на невозмутимо-довольного Шухея.

В их школе?!

— Шо-чан, ты не знаешь Шухей-сана на своем отделении?

— Нет, — судя по голосу, парень усиленно соображал, кто из его одноклассников мог оказаться сыном такого знаменитого гостя.

— Мой сын старается не говорить, кто его отец, — Хозу пожал плечами, и шокированной девушке послышалась скрытая грусть в его словах. Грусть и что-то такое, отчего стало понятно — он бы очень хотел, чтобы было по-другому. — Говорит, хочет всего добиться сам.

— Очень похвальное решение, — степенно кивнул Кенджи-сан. — Ну что, предлагаю приступить к трапезе.

— С удовольствием! Все выглядит просто божественно!

Так, думай, думай, голова! Сын Хозу Шухея, американского актера японского происхождения, учится в Санбиджюцу, набрал пятьсот с лишним баллов на годовом экзамене, не афиширует…

Девушка ощутила, как по спине ползет холодок от невероятного результата, к которому вели все факты.

Не может быть…

Она метнула взгляд на Шо, который сидел с легким озадаченным видом, затем глянула на Шухея.

Угу, не может. Вот только она знает только одного такого… светящегося человека в своей школе, который так похож на сидящего во главе стола!

— Кёко-чан, принеси еще салфеток для Араты-сана.

— Д-да, хорошо! — она обрадовалась поводу выйти из комнаты.

Куон?! Нет, серьезно, Хизури Куон — сын Хозу Шухея?! Но…

Выдохнув, девушка решительно заспешила в кладовую.

Отнесет салфетки, а потом будет думать.

К ее облегчению, хозяева не обратили внимания на то, что она вновь ушла, и, свернув в уголок коридора, Кёко достала сотовый. Поколебавшись, она отправила Куону сообщение с двумя словами.

«Хозу Шухей»

Если она ошибается, то он явно переспросит — кто это? А если…

«Откуда ты взяла это имя?»

Она сглотнула, глядя на ответ друга.

«Он гостит у нас в рёкане»

В этот раз раздался звонок, и Кёко поспешно нажала на кнопку ответа:

— А…

— Хозу Шухей в рёкане Фувы?!

Ей аж не по себе стало от звенящего напряжения в голосе друга.

— Да, приехал сегодня…

— Так, — помолчав, выдохнул Куон, — выйди.

— Куда?!

— На улицу. Я минут через десять буду перед воротами.

— Что ты здесь делаешь?! — пискнула шокированная девушка, спеша к заднему крыльцу. Выйдет там, проведет Куона от ворот. Не хватало еще того, что его увидят!..

— Что-что... Тетрадь тебе принес от Даиримии, — сдержанно проговорил он. — Она сказала, что забыла отдать тебе, а обещала, поэтому отдала мне, мол, отнеси, ты ж друг…

Вон оно что…

Дождавшись Хизури у ворот, Кёко поманила его за собой в укромное место у самой двери заднего крыльца.

— Во-первых, — он отдал ей тетрадь, — а во-вторых, еще раз то, что ты мне сказала.

— Хозу Шухей сейчас в рёкане, — прижав тетрадь к груди, девушка кивнула головой на гостиницу.

Куон медленно выдохнул и огляделся:

— Так…

— Он твой отец?

— Как ты догадалась? — язвительно фыркнул он.

— Вы похожи. А еще он сказал, что его сын учится в Санбиджюцу, получил пятьсот сорок восемь баллов за годовой экзамен и не хочет говорить, кто его отец.

— А чего имя сразу не назвал? Рост, вес, группу крови? — еще более язвительно отозвался парень. — Представляю, как перекосило канарейку.

— Не перекосило, — сдержанно буркнула она. — Он не понял.

Долгую минуту он выразительно смотрел на нее, затем махнул рукой:

— Черт с ним. Ладно, я пойду.

— Куда?! — Кёко ухватила его за рукав пиджака. — А твой отец?

— Туда же, куда и канарейку, — Хизури попытался освободить рукав. — Он приехал сюда для чего?

— Сакурой полюбоваться…

— Вот пусть и любуется, — отрезал он. — Все?

— Нет, — она прищурилась, крепче сжимая пальцы. — Разве ты не хочешь поговорить с ним?

— Нет.

— Почему?! Он твой отец!

— И что? — неожиданно зло отозвался Куон. — Он пять лет не интересовался, где я и что!

— Ты уверен? — девушка нахмурилась. — Он, между прочим, явно скучает по тебе…

— Сам тебе сказал? — саркастично улыбнулся он. — Хочу напомнить тебе — он актер, сыграет так, что если нужно, ты обрыдаешься от жалости к нему.

— Не обрыдаюсь, — еще больше нахмурилась она. — Он не говорил, но то, как и каким тоном он рассказывал о тебе, свидетельствует…

— Не ведись на его уловки! — в зеленых глазах мелькнуло раздражение. — Он…

— Ты, ты сам бы не хотел с ним поговорить? — перебила Кёко, подаваясь к другу.

— Нет!

— Врешь, — она не отрываясь смотрела в его лицо.

— Я…

— Ты никогда не сможешь мне соврать.

На мгновение красивое лицо исказилось в странной муке, затем Куон выдернул рукав, но девушка успела перехватить, дернуть на себя, вынуждая нагнуться… и парень зашипел сквозь зубы, когда пальцы Кёко цепко впились в его ухо.

— Ты поговоришь с отцом, — тихо и четко проговорила она, глядя в разгневанные глаза друга. — О чем — сами решите. Но поговоришь. Сегодня.

— Что ты себе…

Кёко лишь потянула его за собой, внимательно оглядываясь. Она чувствовала его пальцы на своем запястье и понимала, что ему достаточно применить силу, чтобы освободиться — но было и понимание, что он не посмеет причинить ей боль. Почему, она не думала, сейчас все мысли занимал расчет, где и как устроить встречу Шухея и Куона.

Единственным местом, которое подходило, была ее собственная комната, в которую она и привела парня. Отпустив ухо, Кёко ткнула пальцем ему в грудь:

— И ты не уйдешь отсюда без меня.

— Что ты говоришь… — неторопливость, с которой протянул Хизури, была сродни угрожающему рыку тигра.

— Я не говорю, я уведомляю тебя, — она выпрямилась, кидая тетрадь на стол. — Ты пожалеешь, если по моему возвращению тебя здесь не будет. Ты знаешь меня.

— Да похоже, вообще первый раз вижу…

Девушка плотно закрыла дверь, не обращая внимания ни на кривую холодную улыбку, ни на темный взгляд.

Потом. Сейчас важнее другое. Надо вернуться в вип-зал.

Без нее мало что изменилось, разве что уменьшилось количество тарелок, да Арата-сан почти дремал за столом. Шо рассматривал Шухея, и Кёко взмолилась про себя, хоть бы не догадался! У нее уже есть один скандал, грандиозный и страшный… Второго она не вынесет!

Но, похоже, Шо-чан явно не допускал мысли, что есть связь между Янки и Хозу Шухеем… или правильнее называть, Хизури-саном? А ведь, госпожа Вонг так и оговорилась, ей не послышалось! Получается, Хозу Шухей — псевдоним? Надо было спросить Куона…

Она невольно вспомнила его взгляд, когда на ее вопрос он ответил категоричное «Нет».

Хочет. Жаждет. Желает. Увидеть, что-то сказать… возможно, показать, что у него все хорошо… ведь все хорошо?

— Какие у вас планы на дни отдыха?

— Погуляю по Киото, полюбуюсь сакурой, — Шухей кивнул Яёй-сан.

— У нас в саду тоже можно любоваться, — она улыбнулась. — Вы могли бы прямо с сыном здесь побыть.

— Если он захочет со мной увидеться. Он очень самостоятельный мальчик и очень занятой…

Кёко поспешно опустила голову, прикусывая губу.

Угу, очень. Чем он занят там, в ее комнате? Остается надеяться, что не ушел назло ей.

— А он на музыкальном учится? — подал голос Шо.

— Нет, общем отделение.

Взгляд парня она почувствовала всем телом, но голову не подняла.

Угу, сейчас она прямо так и скажет — да ты сам знаешь его..!

— Кёко-чан, наверное, знает, — Яёй-сан глянула на девушку, которой пришлось поднять голову:

— Сложно сказать, тетя. У нас очень много параллельных классов… — она умоляюще глянула на Хозу — ну не надо больше про Куона!.. Тот на мгновение едва заметно приподнял брови, а затем откинулся на спинку дзабуттона:

— Оставим в покое молодежь. У нее свои дела, у нас свои. Я слышал, что у вас есть онсэн?

— Есть, — Кенджи-сан степенно кивнул. — Если вы уже насытились…

— То с удовольствием посмотрю и онсэн и номер, — подхватил гость и легко поднялся. — Госпожа хозяйка, угощение было просто восхитительным. Я такого вкусного, кажется, не ел с самого детства.

— В детстве все вкусно, — смущенно улыбнулась Фува и поднялась на ноги следом за мужчинами.

Девушка двинулась следом, но Шо догнал ее в дверях.

— Ты знаешь, о ком говорил Шухей? — шепнул он.

— А ты знаешь кого-то в школе, кто носит такую же фамилию? — вопросом ответила Кёко.

— Нет.

Она пожала плечами с видом «ну и какие к ней вопросы» и заспешила за хозяевами, которые повели гостя в сад.

Лишь спустя почти два часа девушка смогла, наконец, робко постучать в дверь номера Шухея, который двадцатью минутами ранее распрощался с семейством Фува и отправился отдыхать.

Только бы не уснул Хизури-сан… Только бы Куон не сбежал! Проверить возможности не было, ведь не отправишь же Шо-чана — иди глянь, Янки там сидит в моей комнате или нет…

— Заходи.

Вздрогнув, Кёко обнаружила, что мужчина уже бесшумно открыл дверь и теперь заинтересованно смотрит на нее.

— А… простите за беспокойство, Шухей-сама, — она машинально поклонилась, затем опасливо огляделась. Вроде никого. — Я… я хотела вас попросить пойти со мной по очень важному делу.

— Ого, какая таинственность…

— Вы можете отказаться, но… — девушка умоляюще сложила руки на груди, — это очень, очень важно. По другой причине я бы не осмелилась вас беспокоить.

— Пошли, — кивнул Хозу, закрыл за собой дверь и улыбнулся. — Доверюсь тебе. Ты производишь хорошее впечатление.

— Смотря для кого, — выдохнув, она быстро зашагала по коридору. — Тут недалеко.

Хоть бы никто не встретился… хоть бы…

Остановившись у своей комнаты, она глянула на заинтересованного Шухея:

— Я буду неподалеку. И… и если там, — ее палец указал на дверь, — никого нет, скажите мне сейчас.

— И что будет? — мужчина хмыкнул, глядя на дверь.

— Вам — ничего, — Кёко поклонилась и отошла на пару шагов.

А вот кое-кому…

Он открыл дверь, шагнул через порог и замер.

Девушка похолодела.

Сбежал?!

— Если… — Хозу глянул на нее через плечо, — спросят, где я, скажи, что вышел прогуляться по саду.

— Хорошо, я буду неподалеку… — она до боли прикусила губу, чтобы сдержать подступивший к горлу комок — глаза мужчины были растерянно-радостными, засветившимися так, что не оставалось больше сомнений.

Никто не убежал.

Даже странно, что ей так повезло сегодня. Ведь ни когда она вела Куона в комнату, ни когда шла с Хизури-саном, ни даже сейчас никто не попался в коридорах. Хотя все дело в том, что все заняты, вечер, готовят ужин, ванны, номера, а эта половина дома содержит хозяйские комнаты и вип-номера. Из которых сейчас заняты только три. В двух отдыхают Арата-сан и Вонг-сан, а в третьей… пусто.

Кёко присела в уголке коридора, чтобы видеть оба направления и двери, и сложила руки на коленях, невольно улыбаясь.

О чем они разговаривают? Наверное, о том, как живет Куон здесь… или как живут его родители там…

А Куон похож на отца. Только выше, моложе, да глаза зеленые, а у Хизури-сана светло-карие. Значит, у его жены зеленые. Наверное, тоже очень красивая женщина. Жаль, что и она не приехала…

Тихий звук заставил подхватиться и взволнованно кивнуть на вопросительный взгляд Шухея, выглянувшего из комнаты:

— Все в порядке.

— Хорошо, — мужчина внезапно подмигнул и так тепло улыбнулся, что горячая волна смущения опалила щеки Кёко. — Спасибо. Буду должен.

— Не за что…

— Я могу идти? — на пороге появился Куон с равнодушным видом.

Сердце девушки сжалось.

Обижен. Очень.

— Тебя проводить?

— Сам дойду, — он проскользнул мимо нее и исчез за поворотом.

— Упрямый, — Хозу подошел к ней. — Не обижайся на него.

— Если бы я обижалась за все его упрямство, я б его давно убила, — хмуро вздохнула Кёко. — Или он меня.

— Я рад, что вы дружите. Мы почти не уделяли ему внимания в детстве… — он сунул руки в карманы брюк, — да и с нашими постоянными переездами тоже особо не найдешь друзей.

— У него здесь сразу двое, — снова вздохнув, она глянула на мужчину. — В огонь и воду за ним.

— Да, он упомянул их, Кагурадзаки-кун и Ошино-кун, так? Кажется, он действительно здесь счастлив.

— Он сказал, что вместе с командой вышел на национальные соревнования по баскетболу?

— Нет, — Шухей заинтересованно улыбнулся. — Но мы завтра встречаемся вечером, так что, думаю, будет время еще поговорить. Но спасибо, расспрошу его об этом. Он был очень спортивным ребенком. Да вообще, во всем делал успехи. Он рассказывал?

— Только про музыкальную школу. И про то, как сжег рояль… — Кёко смущенно вжала голову в плечи, когда Хозу радостно расхохотался:

— О да, это было незабываемо. Представь, белый рояль, дорогущий — и пылает прямо посреди лужайки! А Куон в огонь нотные тетради подбрасывает с таким видом… — он состроил сосредоточенное лицо, и теперь уже девушка рассмеялась:

— Могу представить…

— Да, он… он был замечательным ребенком. И вырос в замечательного парня, — Шухей глубоко выдохнул. — Спасибо тебе. Наверное, нам было бы сложно увидеться иначе.

О да, особенно если вспомнить, как она тащила Куона за ухо!

— Он упрямый.

Мужчина подавил смешок:

— Как говорит один мой друг, у нас хизуринское упрямство.

— Шухей-сама? — из-за угла показалась Яёй-сан и растерянно уставилась на них. Но прежде, чем Кёко успела испугаться, Хозу развел руками с обескураживающим видом:

— Представляете, заблудился! Решил выйти в сад прогуляться и, видимо, свернул не там. Хорошо, что Кёко-чан перехватила меня вовремя. Госпожа хозяйка, мне бы план вашей гостиницы. Иначе в следующий раз будете ловить меня где-нибудь на кухне… А это очень опасно, в первую очередь для ваших продуктов. Предупреждаю сразу.

Фува невольно рассмеялась, прикрывая рот рукой:

— Ну вы скажете, Шухей-сама. Идемте, я проведу вас в сад.

— Составите мне компанию? — мужчина галантно предложил ей руку. — У меня всегда, когда я возвращаюсь в Японию, наступает такое лиричное настроение…

Уже на повороте он оглянулся на Кёко и неожиданно хитро подмигнул ей.

Она, пряча улыбку, поклонилась.

Вот и замечательно. А завтра выслушает Куона, объяснит, почему так важно иметь возможность поговорить с родителями, которые любят.

В комнате было темно, тихо, и, включив свет, девушка опустилась на татами за стол. Учебники были аккуратно сложены в стопочку, и она невольно улыбнулась.

Ишь, порядок наводил… И карандаши с ручками выложил по ранжиру. А вот тетрадь строго посередине стола, да еще и заложил линейкой посередине…

Открыв ее, Кёко тяжело вздохнула, увидев мастерски сделанный рисунок дракона, извергающего море пламени.

Вот так, да? Нет бы спокойно поговорить, так он свой гнев изображает. Ну ладно!

Мстительно поджав губы, она быстро нашла в интернете нужное изображение и подрисовала перед драконом большой огнетушитель, струя которого была направлена прямо в зубастую пасть. Сфотографировав рисунок, девушка отправила его на мейл Куона.

Пусть знает, что она не боится его гнева. Потому что была права! И это лишь подтвердил Хизури-сан, когда сказал, что завтра они встречаются. Ведь если бы Куон был действительно против и не хотел разговаривать с отцом, разве бы соглашался на встречу? Или рассказывал бы про своих друзей?

«У тебя что, по-прежнему режим боевого кролика?»

Ага, не выдержал ее послания! Она довольно усмехнулась, видя сообщение.

«Твой отец был очень счастлив, между прочим»

«Между прочим, за ухо не прощу»

Фыркнув, Кёко припомнила все произошедшее, невольно удивилась тогдашнему своему порыву и улыбнулась.

Нет, все сделала правильно. Инстинктивно, но правильно.

«У тебя на удивление мягкое ухо»

Видимо, ее ответ был настолько необычным, что после долгой, почти пятиминутной паузы, раздался звонок.

— Ты сейчас издеваешься? — вкрадчиво поинтересовались в динамике.

— Нет, — Кёко улыбнулась. — Я серьезно. У Шо-чана ухо жесткое, а у тебя мягкое.

— Ты что, и его за ухо таскала?

— Нет, просто в детстве трогала.

Куон помолчал, затем выдохнул:

— У меня нет слов.

— По поводу уха?

— И не только. Вот честно, будь это кто-то другой — убил бы на месте.

— Верю, — она даже закивала. — Но это же я. Твоя подруга детства. Что бы ты сделал?

— Ничего, — с непонятной иронией отозвался он. — Вы его сумели накормить?

— Кого?

— Хозу Шухея. У него непомерный аппетит.

— Да вроде был доволен… — озадаченно протянула девушка. — Хозу Шухей — псевдоним?

— Актерский. Под ним он снимается. У матери тоже псевдоним.

— А у нее глаза зеленые?

— Откуда ты узнала?

Она хихикнула:

— В учебнике биологии в разделе генетики есть таблица, где можно посмотреть, какие глаза будут у ребенка.

— Только не говори, что ты весь учебник прочитала уже…

— Пролистала. Мне было интересно, какие у нас будут темы.

Парень тяжело вздохнул:

— Все ясно с тобой… В общем, если канарейка начнет вопить по моему поводу, говори сразу, не вздумай молчать, — Кёко насупилась, представляя, что реально будет с Шо, когда тот узнает. — Ты меня слышала?

— Слышала.

— Молодец, — он помолчал. — И спасибо.

Сердце на мгновение словно пропало из груди.

— За что?

— Ну не за ухо же! Все, до завтра.

Положив сотовый на рисунок с драконом, девушка обнаружила, что немного глупая, но счастливая улыбка никак не хочет покидать губы.

Спасибо, да? И сказал же таким голосом, словно… словно было трудно, но было важно… признаться себе, что она угадала его желание… верно?

Верно. Иначе бы не позвонил, не ответил, не ворчал, не предупредил о Шо-чане, не… не сказал бы «спасибо».

 

Сообщать Куону, что Шо узнал, кто является сыном Шухея, не пришлось. Фува сам влетел в кухню, где были Кёко и его мать, и яростно выдохнул:

— Что он тут делает?!

— Кто? — Яёй-сан обернулась к сыну. — И почему ты кричишь?

— Янки!! Он сидит в холле с видом, словно этот рёкан его собственность!

Девушка поджала губы, но ее опередела тетя:

— Не кричи. У нас гости, а ты устраиваешь тут непонятные сцены.

— Непонятные?! — прошипел парень. — Там сидит мой враг, это понятно?!

— Какой враг?

— Школьный, — тихо проговорила Кёко, когда Шо выскочил из кухни, а Яёй-сан удивленно глянула на нее. — Помните, я говорила, что в моем классе есть популярный парень, которого Шо-чан хочет превзойти?

— А что он здесь делает?

— Можно спросить, — девушка вытерла руки. — Если Шо-чан уже не спросил.

— Так, — Фува-сан глянула на служанок, прислушивающихся к разговору, — вы занимайтесь ужином, я скоро вернусь. Идем, Кёко-чан.

Покорившись неизбежному, Могами последовала за нею.

Ну а что делать? Все, Шо-чан уже увидел красную тряпку для себя — Куона. К тому особых претензий не выдвинешь, ведь к отцу пришел, имеет право… Что ему, прятаться теперь?

В холле действительно обнаружился Хизури, сидевший в расслабленной позе в кресле. Над ним сбоку нависал взбешенный Шо, который — слава богам, взмолилась Кёко — не кричал, лишь что-то тихо говорил. Правда, Куон, судя по лицу, вообще игнорировал и его слова и его присутствие рядом.

— Молодой человек, — Яёй-сан решительно подошла, и Куон поднялся из кресла, — позвольте узнать причину вашего прихода.

— Добрый день, — очень вежливо поздоровался он, затем кивнул и Кёко. — У меня назначена встреча здесь с отцом. Спасибо, что заботитесь о нем, — парень поклонился женщине, которая растерянно улыбнулась:

— О, понятно…

— Ничего не понятно, — тихим, звенящим от ярости голосом проговорил Шо. — Вали отсюда.

— Шо, прекрати немедленно, — Фува бросила суровый взгляд на сына. — Молодой человек не делает ничего предосудительного.

— Его присутствие здесь уже предосуди…

— Куон!

Кёко мысленно снова вознесла молитву всем богам скопом и оглянулась. К ним шел Шухей с яркой счастливой улыбкой.

— Ты решил зайти за мной?

— Подумал, что ты против не будешь, — Куон кивнул.

— Конечно, не буду, — мужчина хлопнул его по плечу и развернулся к Фуве. — Госпожа хозяйка, позвольте представить вам моего сына, Куона. Видите, какой красавец!

— Очень приятно, — Яёй-сан расцвела в улыбке и поклонилась. — Ваш сын упомянул, что пришел к отцу. Может, вам накрыть стол в вашем номере? На кухне как раз почти готов ужин.

— Вы меня соблазняете, госпожа хозяйка… Куон, что скажешь?

Янки пожал плечами со спокойным видом:

— Мне все равно, где общаться с отцом. Главное, чтобы никто не мешал, — он покосился на бледного Шо.

— Никто не помешает, — заверила женщина. — Вы можете выйти в сад, например.

— Куон, тут такие сакуры! Ты обязательно должен увидеть.

— Хорошо, — парень кивнул, и Яёй-сан довольно улыбнулась:

— Я провожу вас.

— Пусть нас Кёко-чан проводит, а вы, госпожа хозяйка, для меня — самые вкусные ваши блюда… — Хозу молитвенно сложил руки, заставив Фуву смущенно хихикнуть:

— Хорошо. Кёко-чан, проводи Шухей-саму и его сына в номер.

Знаешь, кто ты, одним взглядом спросила Кёко, когда Куон развернулся к ней.

Знаю, ясно читалось в довольных зеленых глазах.

Вот именно!

Она с доброжелательной улыбкой поклонилась отцу и сыну и жестом попросила следовать за собой.

В холле остался стоять лишь Шо.

— Блин, — с чувством проговорила девушка, когда Хозу закрыл за собой дверь номера. Куон с независимым видом сложил руки на груди:

— Вообще-то, Банни-чан, я гость.

Она выразительно глянула на него:

— Вот только поэтому я и не говорю все, что думаю по этому поводу.

— Зато канарейка хоть пару дней помолчит.

— Кто? — заинтересовался мужчина.

— Канарейка, — довольно повторил парень. — Сын хозяев.

— Почему канарейка?

— Потому что петь поет, а думать не умеет. Неплохой номер.

— Номер отличный, — Шухей глянул на молчавшую Кёко. — А почему Банни-чан?

Девушка молча смотрела в широкую спину друга, отошедшего к окну, и мысленно вела отсчет своему терпению.

Нет, он же гость. Надо улыбаться и…

— Потому что, — Янки обернулся, встретил ее вгляд и вызывающе приподнял одну бровь, — маленькая. Весит, как кролик.

— Куон, ты ходишь по лезвию ножа, — вздохнул мужчина. — Кёко-чан, не буду тебя больше задерживать.

— Если нужна будет помощь, — она поклонилась, — я…

— Я позову, — он кивнул с теплой улыбкой и подмигнул. — Не обращай на него внимания.

— Я не обращаю, — совершенно спокойным голосом и с невозмутимой улыбкой ответила Кёко, не глядя на Куона. — Отдыхайте.

Она вышла, плотно задвинула за собой дверь и недобро прищурилась.

Ничего, Янки, выйдешь отсюда — и перестанешь быть гостем. И вот тогда… она припомнит все!

— Кёко-чан, — у лестницы ее встретила взволнованная Яёй-сан, — так этот парень действительно сын Шухея?

— Сама была в шоке, — девушка заметила появившегося из-за угла мрачного Шо. — Но да, он его сын. Шухей-сан очень радуется, что они встретились.

— Шо, — женщина тоже заметила сына, — в таком случае, будь добр, вести себя с сыном Шухей-сана прилично. Ты должен понимать, что наш гость должен остаться доволен.

— А если этот… и завтра сюда припрется? — сдержанно поинтересовался парень.

— Неважно, — она покачала головой и зашагала в сторону кухни. — Все, разговор окончен. Пойду проверю готовность ужина.

— Он же не Шухей.

— Хозу Шухей актерский псевдоним, — тихо пояснила Кёко.

— Значит, мало того, что он такой весь крутой в школе, так еще и отец — известная личность…

— Шо-чан… — она лишь вздохнула, глядя на перекошенное бледное лицо парня, который внезапно со жгучей завистью проговорил:

— Везет кому-то. Все в жизни есть сразу, и слава, и деньги. А тут сиди в этой гнилой развалюхе и рви жилы, чтобы хоть заметили. Несправедливо, — он гневно ударил кулаком по стене и стремительно направился по коридору.

Какие глупости… Девушка обессиленно привалилась спиной к стене, прикрывая глаза. Разве Куону легко жилось? Или у Шо-чана не получается и его не замечают?

А в итоге, все стало так сложно… теперь вряд ли получится успокоить Шо-чана. Да и мечты, что они могут стать в конце концов друзьями, тоже можно забыть.

Она вздохнула, выпрямилась и, поразмыслив, отправилась на кухню. Хоть какая-то польза будет от нее.

Звонок раздался через час после ухода Куона. Кёко какое-то мгновение смотрела на номер звонившего, затем вздохнула.

— Добрый вечер, Хизури-сан.

— Я уже не гость, — отозвался он. — Ну, давай, готов принять на себя все твое внимание.

— Зачем? — тихо поинтересовалась девушка. — У тебя и так достаточно внимания вокруг.

Куон помолчал, затем так же тихо проговорил:

— Обиделась?

— Вчера я твоему отцу сказала, что если бы обижалась на каждый повод, то давно убила бы тебя. Так что нет, не обижаюсь, — она рассеянно водила карандашом по листу черновика, где решала задачу.

Парень шумно выдохнул:

— Ага, я слышу. Обиделась ведь.

Обиделась? Нет, просто на душе очень грустно отчего-то…

— Как вы с отцом посидели?

— Нормально. Он очень доволен.

— Здорово. А ты доволен?

— Нет.

Рука замерла.

— Почему?

— Потому что обидел тебя так, что ты не хочешь со мной разговаривать.

— Я…

— По-нормальному.

Кёко вздохнула, отложила карандаш и облокотилась на стол:

— Ты ведь сегодня специально спровоцировал Шо-чана?

— И это тоже. Я не хотел давать ему повод орать на тебя. Орал?

— Нет, — она помолчала. — Он очень завидует тебе.

— Ну и дурак.

Смешок вылетел сам по себе.

— Вот видишь, ты со мной согласна.

— Согласна. Но ему же не объяснишь.

— Его проблемы. То, что он сорвется на тебе, я предполагал, поэтому попытался свести к минимуму.

— Спасибо и на этом, — помолчав, призналась Кёко. — Иначе было бы совсем…

— Громко. Канарейка же.

— Прекрати.

— Хорошо, — покладисто согласился Куон. — Не обижайся.

Она вздохнула снова:

— Не буду. Что с тебя взять…

— Кроме анализов, ага.

— Вот язык у тебя…

— Это от мамы, — довольным тоном сообщил он. — Потому отец так здорово умеет обходить все возможные попытки развязать конфликты и скандалы.

— Весело у вас дома.

— А ты думала, я от хорошей жизни сбежал оттуда? Если бы еще и мать приехала, тут был бы дурдом. Даже без моего присутствия.

— Почему?

— Потому что мама умирает уже лет восемь… — Кёко испуганно затаила дыхание, — каждый день, если что-то не по ее характеру.

— Тьфу на тебя, не пугай меня так!

— Она нас с тобой переживет, не волнуйся.

— Ты так говоришь о ней… словно не любишь ее, — она немного грустно улыбнулась и замерла, когда Куон хмыкнул:

— Люблю. И отца люблю. Они оба замечательные, но… но бывают такими невыносимыми. Как я.

На сердце внезапно потеплело, когда девушка поняла — друг очень серьезен. Настолько, что признается в своем несовершенстве вслух. Ерничает, иронизирует, насмешничает — но любит родителей, переживает за них. И за нее переживает, недоволен, что обидел… сам ведь обидел и сам тревожится. Боится, что она перестанет с ним дружить? Так пусть не боится. Она ведь видит его самого, а не эту насмешливую маску, которую он так любит таскать на себе.

— Чего молчишь?

— Думаю, что ты… молодец.

— Интересное заявление, — заинтересованно протянул Куон. — Спрашивать не буду, почему ты так решила, вдруг передумаешь.

Кёко тихо рассмеялась:

— Потому что умеешь признавать свои ошибки.

— Не говори так занудно.

— Ну кому-то ж из нас надо быть занудой.

— Только не тебе.

Улыбка выползла на губы:

— Ну раз так говоришь…

— Тебе не идет быть занудой. Сразу хочется взять тебя на руки и почесать за ухом.

— Чего?! — ахнула Кёко и нахмурилась от довольно-хитрых интонаций:

— Чтоб включился режим боевого кролика. Ты в нем круче смотришься.

— Твои уши спасает лишь то, что мы говорим по телефону!

— Вот и я о том же. До завтра. Ибо завтра я опять приду. Парней предупредил, что ко мне отец приехал, так что пусть наследник рёкана записывается к стоматологу.

— Зачем? — насторожилась она.

— Зубы сточит от злости, восстанавливать придется.

— Янки!

— Все, пока.

Как там говорил — язык острый от мамы?! Бедный Шухей-сан!

Она спрятала сотовый в карман, ощущая двойственные чувства: хотелось и рассмеяться и стукнуть, как минимум стол, как максимум белокурую кое-чью голову. От облегчения и понимания, что сложности особо никуда не делись, но когда их делишь на двоих, они не так утяжеляют душу.