Нас запомнят войной, но пусть назовут прощением (гет)

Первое ноября, 1999 год. Понедельник

Возле «Уголка Явы» не протолкнуться.

Драко проскальзывает внутрь и без колебаний направляется к стойке. Грейнджер нигде не видно, хотя он и пришёл на несколько минут раньше. Драко заказывает два ванильных латте и устраивается на том же месте, которое выбрал в первый раз. В самом углу, где прекрасно просматриваются оба выхода и можно незаметно держать палочку под рукой на всякий случай.

Драко спокойно потягивает свой латте и ждёт. Он хорошо умеет ждать: умеет становиться невидимым, не выказывая ни малейших признаков движения, которые могли бы его выдать. Этот навык оказался бесценным, когда во время войны в паре шагов неизменно находился Тёмный Лорд.

Драко чувствует лёгкое беспокойство, взглянув на часы и увидев, что Грейнджер опаздывает на десять минут. Он знает её много лет, и, несмотря на первую встречу, когда девушка немного опоздала, он всегда считал её пунктуальной.

Пробивает пятнадцать минут первого, и Драко раздумывает, стоит ли выпить кофе Грейнджер, а затем уйти, когда она наконец появляется.

Она выглядит… что ж, её волосы ещё более растрёпанные, чем на третьем курсе. Непокорные кудри торчат во все стороны. Под яркими карими глазами темнеют мешки, и хотя Грейнджер щеголяет полуулыбкой, выглядит она жутковато.

— Что случилось?

Грейнджер хмурится, но покорно опускается на стул перед Драко. Он замечает, как она незаметно поворачивается к окну, чтобы краем глаза видеть вход. То же самое она проделала и при их первой встрече, стараясь держать пути отступления в поле зрения.

— Извини, — скупо бросает она. — Ничего не случилось, но я прошу прощения за опоздание.

Драко фыркает.

— Ты выглядишь так, будто подралась со стаей птиц. Что у тебя с волосами?

Грейнджер краснеет, на скулах появляются розовые пятна, и Драко упивается её выражением.

— Ты задница, Драко Малфой, — шипит она. — Я просто… просто потеряла счёт времени.

Драко понимает, что только усугубляет её состояние, и пускай ему нравится выводить Грейнджер из себя и наблюдать за реакцией, вероятно, лучше не оскорблять внешность будущей жены. Он тяжело вздыхает.

— Нет, я имею в виду… ты прекрасно выглядишь, я не хотел сказать, что с ними что-то не так. — Он идёт на попятный, в знак примирения придвигая латте немного ближе к Гермионе. — Я просто никогда не видел твои волосы такими… ну, кудрявыми. Ещё со школы.

Грейнджер свирепо смотрит на него и после напряжённой паузы протягивает руку за кофе. Она делает глоток почти остывшего напитка и едва заметно расслабляется.

— Извини, что заставила тебя ждать.

Драко отмахивается от извинений.

— Всё в порядке, надеюсь, он не слишком холодный.

— Мне нравится. — Она делает новый глоток, морщит нос, и Драко смущённо признаёт, что это мило. — Я не выспалась.

— Как я сам не догадался, — бормочет он, на что Грейнджер хмурится, но не отвечает. Вместо этого она лезет в бисерную сумку, с которой никогда не расстаётся, и достаёт три знакомые книги.

— Твои книги, — она подвигает их к Драко, — оказались очень полезны. Полагаю, у тебя с собой больше ничего нет?

Драко чувствует, как поражённо открывается рот, и ему требуется огромное самообладание, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Он забирает книги и, уменьшив их в размерах, засовывает в карман пиджака.

— Ты… уже дочитала их?

— Ну конечно, — фыркает она, — вот почему я, уверена, выгляжу так ужасно.

Драко принимает мудрое решение больше не комментировать её внешность и аккуратно интересуется:

— Что ты выяснила?

Грейнджер загорается.

Всё в точности так, как он помнит.

Она тянет руки вперёд, как будто физически может втолкнуть в него информацию быстрее, чем объяснить, и сверкает глазами. Она полуулыбается, даже когда говорит: чистая радость познания совершенно очевидно запечатляется на её лице.

Драко видел её в таком состоянии тысячу раз. Начиная с того самого первого урока заклинаний, где Флитвик поднял в воздух перо, и до этого момента, где Грейнджер сияет ярче, чем когда-либо.

— Малфой, ты вообще слушаешь?

Её голос возвращает Драко к реальности, она понуро смотрит на него с другим знакомым выражением: раздражением, скрывающим многолетнюю обиду. Грейнджер будто бы съёживается, ссутуливает плечи, словно готовясь принять удар. Про себя Драко задаётся вопросом, сколько раз она пыталась что-то объяснить, только для того чтобы после её назвали занудой. Сколько раз он заставлял её чувствовать себя неполноценной? Чувствовать себя глупой из-за того, что ей что-то нравится.

Почти бессознательно Драко протягивает руку и накрывает ею ладонь Грейнджер, лежащую на столе. В кои-то веки он может и хочет успокоить её. Она переводит свой внимательный взгляд на их переплетённые пальцы.

— Прости. — Драко искренен как никогда. — Расскажи мне ещё раз.

Когда Гермиона снова смотрит на него, то выглядит испуганной. Удар под дых.

— Знаешь ли ты, что Паркинсоны считаются одной из лучших британских семей в области зельеварения?

— Да, — хмурится Драко, — если честно, то уже давно. А что?

— А то, что Невилл Долгопупс — лучший траволог, с которым я когда-либо была знакома, не считая Помоны Стебль. Конечно, мне не так уж много известно о травологах за рубежом… но не кажется ли это… подозрительно удобным — свести их вместе?

Драко мгновенно включается и начинает размышлять об этом: точно так же, вероятно, Грейнджер провела вчерашний день. Мало кто догадывается, но Пэнси исключительно продвинута в травологии. И если Невилл Долгопупс так же хорош, как говорит Грейнджер, они могут стать действительно талантливой командой.

При условии, конечно, что им удастся не убить друг друга.

— Ладно, — соглашается Драко, — это… имеет смысл. Но что насчёт других пар?

Глаза Грейнджер вновь вспыхивают.

— Я ещё не до конца разобралась, в твоих книгах недостаточно упоминаний об этом. Но вот ещё: Нотты славились разведением фестралов.

— Это было сто лет назад, — предупреждает Драко. — До того, как отец Тео прибрал к рукам бизнес и разорился.

— Полумна… Полумна очень хорошо ладит с волшебными существами, — скороговоркой произносит Гермиона. — Я знаю, иногда кажется, что она несёт чепуху, но она и правда знает, о чём говорит. Я видела, как целое стадо фестралов охотно следует за ней.

— Этого недостаточно, — заключает Драко, — чтобы утверждать, что министерство фальсифицирует браки в деловых целях.

Гермиона пожимает плечами.

— А почему нет? Они сказали, что подберут пары, основываясь на нашей совместимости в личностных качествах и магических способностях. Что это вообще значит? Почему они не раскроют детали процесса подбора? Кингсли нужно восстанавливать экономику, и что может быть лучше, чем поиск идеальных деловых партнеров?

Драко хмурится.

— Приведи мне ещё пример.

— Я же говорю, у меня недостаточно информации, — признаётся она. — Дин Томас и Кэти Белл подходят друг другу.

Драко вздрагивает при воспоминании о Кэти, но кивает.

— Да, действительно.

— Оба отличные игроки в квиддич. Кэти как раз играет за «Сенненских соколов».

— Вряд ли это способствует развитию экономики, — усмехается Драко. — У нас и без них полно людей, которые умеют управляться с метлой.

Гермиона ухмыляется.

— Верно. Но я отследила предков Бэллов до парочки очень занимательных людей, и знаешь каких? До Оллертонов!

Драко разевает рот.

— Ты хочешь сказать, что Бэллы каким-то образом связаны с «Чистомётом»?

— Не просто хочу — я утверждаю, что они его негласные партнеры и владеют более чем пятьюдесятью процентами компании.

Не в силах вымолвить хоть слово, Драко изумлённо смотрит на Гермиону. Она выглядит торжествующей, невозмутимо потягивая свой кофе и сообщая ему информацию, которую он и так должен знать. Должен знать, потому что Малфои владеют половиной акций компании по производству скоростных мётел «Нимбус», а их единственные конкуренты — это спортивные и семейные «Чистомёты» и торговая фирма «Комета».

— Откуда ты это знаешь? — допытывается Драко.

Гермиона хлопает в ладоши и внимательно смотрит на него. Её глаза сияют золотом в льющемся из окна солнечном свете, и она снова готовится защищаться.

— Я не могу тебе сказать, — говорит она.

Драко принимает её решимость сохранить свои источники в тайне. Принимает и понимает по тому, как она всем видом даёт понять, что не потерпит давления, если он усомнится в ней.

— Ты уверена, что эта информация правдива? — спрашивает Драко.

Грейнджер кивает.

— Ладно, — вздыхает он, — допустим, ты нашла зацепки. Мы продолжим искать, что связывает другие пары, но всё же скажи: что, по-твоему, общего у твоего Вислого и его девчонки?

— Рона и Ханны? — удивлённо спрашивает она.

— Ну а у кого ещё. — Драко допивает вконец остывший кофе.

Грейнджер морщит лоб.

— Честно? Вот тут-то я и застряла. С одной стороны, есть множество пар с потенциально влиятельным совпадением, но есть и те, в выборе которых нет ни логики, ни смысла. Рон с Ханной… они оба замечательные, но я вообще ни одной причины не смогла придумать. Что я упускаю? Почему обе сестры Гринграсс оказались с Уизли? Разве это не странно? Это вообще хотя бы звучит разумно, Малфой?

Драко почти неохотно смеётся над её суетливой речью.

— Да. Для меня да.

— Помоги мне, — внезапно просит она. Протягивает руку вперёд и касается тыльной стороны его ладони. Она не задерживается, просто осторожно дотрагивается кончиками пальцев до кожи. На запястье сверкает браслет.

— С чем?

Грейнджер хмыкает.

— Уничтожить ВМН? Ты умный, Малфой. Ты способен помочь мне. Не отрицай… к тому же я знаю, что у тебя огромная библиотека.

— Ну, размер имеет значение, — шутит Драко, ожидая неизбежного румянца.

Грейнджер пунцовеет, но не отступает:

— Книги, Малфой, я говорю о книгах.

— Допустим, я помогу тебе, — говорит он, — что мне за это будет?

Гермиона Грейнджер раздражённо морщит лицо, глядя на него. Она допивает последний глоток кофе и едва сдерживается, чтобы не смять стаканчик в кулаке, пока возвращает его на стол. Легко догадаться, что она раздражена, и Драко испытывает необъяснимое облегчение. В последний раз она была напугана.

— Что тебе за это будет? — Она складывает руки на груди. — Как насчёт того, чтобы избавиться от нежеланной жены? Как насчёт того, чтобы снова стать свободным?

Хорошее настроение Драко мгновенно улетучивается. Он напряжённо наклоняется вперёд и следит, как зрачки Грейнджер расширяются, а рука тянется к карману, готовясь выхватить оружие, если он проявит агрессию. Снова битва.

— Свободен? — выплёвывает Драко. — Я больше не знаю, что это значит. Свободы не существует.

Выражение её лица на мгновение смягчается.

— Существует. Существует, Малфой. Его больше нет.

Драко мрачно усмехается.

— Разве ты никогда не слышала, что пока ты кого-то помнишь, он живёт вечно? Становится частью тебя. Я ничего не забываю. Он получил именно то, чего хотел.

Драко хочет взмахнуть рукой, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, выставить напоказ жалкое клеймо, скрытое под слоями одежды, но сдерживается, явно осознавая разницу между ним и ей. Глаза Грейнджер опускаются, заволакиваются. Драко не вынесет, если ещё раз станет причиной её слёз.

— Знаешь, это звучит очень по-магловски, — хрипло шепчет она.

Драко молчит и пристально разглядывает Гермиону, наблюдая за тем, как она пытается взять себя в руки. Она резко встаёт, и он вздрагивает так сильно, что ударяется затылком о стену.

— Ещё кофе? — слабым голосом спрашивает она.

Драко кивает.

Грейнджер возвращается через несколько минут, полностью взяв чувства под контроль. Драко выжат как лимон, но уверен, что его лицо ничего не выдаёт. Он учился у лучших.

Гермиона пододвигает к нему полный стаканчик с пенкой в форме маленького сердечка. Это настолько абсурдно, что Драко хочется расхохотаться, но почему-то выходит только сдавленное хмыканье.

— Я знаю, — бормочет она, — это глупо. Они думают, что мы на свидании.

Драко бросает взгляд на бариста, которые исподтишка наблюдают за ними из-за стойки. В его голове не укладывается, как кто-то, увидев их с Грейнджер вместе, может предположить, что они встречаются. Хотел бы он научиться и вправду быть теми людьми, за которых их принимают.

— Думаешь, они ошибаются? — растерянно произносит он. — В конце концов, мы собираемся пожениться.

Грейнджер выглядит раскаивающейся и убитой горем.

— Прости.

— Почему ты извиняешься?

— Потому что я угрожала Кингсли, и теперь из-за меня ты связан со мной.

Драко вздыхает.

— Грейнджер, ты не глупая, так что перестань вести себя так, будто это правда. Это не твоя вина. Это вина министерства. Визенгамота. Всего чёртового мира, но не твоя.

Она улыбается: едва заметно, но всё же. Драко никогда не видел, чтобы она улыбалась ему так, как сейчас. В груди становится тепло.

— Спасибо.

Он смущённо пожимает плечами.

— Ерунда. Кроме того, ты не так уж и плоха. Я бы даже сказал, ты далеко не нежеланна. Могло быть и хуже. Ты знакома с Миллисентой Булстроуд?

Гермиона отшатывается, а Драко усмехается. Он живо помнит, как Милли хвасталась тем, что «поколотила грязнокровку» в слизеринской гостиной целых два раза.

— Ты прав, — делится она заговорщической улыбкой, — жена из меня уж точно выйдет получше, чем из неё.

Драко ничего не может с собой поделать, откидывает голову назад и смеётся. Грейнджер смеётся вместе с ним — возможно, впервые. Отрезвев, он наблюдает за ней, и его охватывает веселье.

— Ты сделаешь для меня кое-что? — задаёт она неожиданный вопрос, почувствовав подходящую атмосферу.

Драко смотрит на Гермиону. Она не кажется ни сердитой, ни даже грустной. Она кажется… возможно, погрузившейся в воспоминания.

— Конечно, — соглашается он. Будь здесь его отец, он бы предал Драко забвению уже за то, что тот согласился на сделку, не зная всех деталей. Одолжение в мире Малфоев — непростительный грех.

И всё же — хотя он и не знает Грейнджер — он чувствует, что она не попросит того, чего он не способен ей дать. Грейнджер сочетает в себе много разных качеств, но жестокость не одно из них.

— Ты женишься на мне в магловской церкви?

Драко чуть не выпускает из рук стаканчик с кофе, едва удерживаясь в последнюю секунду. Лицо Грейнджер гладкое и безмятежное, словно стекло, и он ни на секунду не может понять, серьёзна она или нет.

Отец убил бы его. Убил, а потом воскресил только для того, чтобы снова убить.

Драко пытается осторожно удостовериться:

— Ты же понимаешь, что министерство не признает брака, если мы сначала не обратимся к ним за документами?

— Понимаю.

Драко внимательно рассматривает её, отмечая дрожащие пальцы, стискивающие бумажный стаканчик. Вспоминается старый разговор, где он шутки ради сказал, что свадьба не будет пышной, и Грейнджер легко согласилась, упомянув только, что хочет пригласить Гарри Поттера и Рона Уизли. Не родителей. Не братьев и не сестёр.

— Давай, — отвечает он.

На лице Грейнджер отражается шок недоверия.

— Правда?

— Конечно. — Соглашаться становится легче, когда он видит, как Грейнджер довольна. — Могу я спросить почему?

Она неуверенно поигрывает с браслетом, который он ей подарил, избегая его взгляда и вопроса. Повисает тишина, но Драко ждёт.

Он хорошо умеет ждать.

— Мои родители поженились там, — наконец отвечает она, — и я всегда говорила, что хочу пойти по их стопам.

Драко не спрашивает о её родителях — он не дурак.

— А что, если ты захочешь снова выйти замуж? Однажды? — Вопрос вырывается у него почти неохотно, и что-то внутри словно пропитывается горечью.

Грейнджер медлит, подбирая слова.

— Ты же помнишь, что Малфои не разводятся, да? Никогда.

Драко сглатывает.

— Да. Полагаю, я буду первым.

— Малфой. На этом основана святость вашей кровной магии. Половина твоего имущества питается от…

— Грейнджер, — пресекает он её возмущения, — мне кажется, я знаю, как устроена моя магия.

Уголки её губ опускаются, в голосе слышится недовольство:

— Нам не обязательно разводиться. Я могу просто тихо съехать, и ты меня не увидишь — я не хочу, чтобы ты…

— Грейнджер. — Он хлопает ладонью по столу. — Прекрати. Я сам с этим разберусь. Это не твои проблемы.

Он знает Грейнджер достаточно долго, чтобы по упрямому сжатию её губ понять, что она этого так не оставит. Она по-прежнему молчит, и Драко пользуется её замешательством.

— Пришли мне название церкви, — требует он. — Я позабочусь о бумагах для министерства. Тебя устроит воскресенье через две недели? Это будет четырнадцатое ноября.

Грейнджер кивает.

— Я могу помочь, формы министерства — сущий кошмар! И, о, они такие дорогие. — Она панически взвизгивает под конец, и впервые за весь разговор Драко Малфой чувствует, что контролирует ситуацию.

— Грейнджер. Ты уже забыла? — Он смеётся, и она переводит на него взгляд. — Я Драко Малфой. Из всего, о чём тебе стоит беспокоиться, денег даже нет в списке. Всё, что принадлежит мне, теперь твоё — ты богата. — Он знает, как иронично это звучит, как будто она только и думает, как прибрать к рукам его богатства. Драко никогда не думал о Грейнджер в подобном ключе, но даже если бы она оказалась жадной до денег, его, честно говоря, это мало волнует. Грейнджер могла бы жить на полную катушку до конца жизни, и это вряд ли повлияло бы на состояние Малфоев, просто его с детства приучили опасаться падких на деньги и статус. Прямо сейчас Драко буквально слышит Люциуса у себя в голове: грязнокровная меркантильная шлюха…

— О, ну ладно. — Её голос возвращает Драко в реальность. — Так ты говорил, что у тебя есть счёт во «Флориш и Блоттс»? Могу я воспользоваться им?

Драко смотрит на неуверенно улыбающуюся Гермиону Грейнджер и понимает, что теперь у них появилась своя личная шутка, касающаяся только их двоих. Она любит книги. Она любит книги, а у него есть огромная библиотека, и он богат, так что любая книга, которую она только пожелает, может стать её. Внезапно Драко кажется, что он наконец-то может сделать хоть что-то как полагается — правильно.

— Да, — он слишком серьёзен для её шутки, — да. Пользуйся. Скупи весь чёртов магазин, если захочешь, Грейнджер.

Её взгляд немного смягчается, весёлая атмосфера тает, но оставляет за собой нечто большее.

— Возможно, я ограничусь разделом литературы о кентаврах. Кто-то же должен спасти оставшееся население от невежества, верно?

Драко снова смеётся.