Подменыш (джен)

После нескольких мероприятий «Клуба слизней» Джинни вынуждена признать, что они не так уж плохи. Она познакомилась с Гвеног Джонс, завела друзей на других факультетах, с которыми вряд ли пересеклась бы при других обстоятельствах.

Конечно, она отлично понимает, почему Гарри избегает этих ужинов как чумы, и не настолько глупа, чтобы не замечать мотивы Слизнорта, его манипуляции и это самое «коллекционирование». Но в то же время в этой комнате собраны многие из самых талантливых и умных студентов. Если АД и научил её чему-то, так это тому, что слишком многие позволяют факультетским границам и цветам помешать им выходить за рамки.

И всё же она удивляется, увидев на следующей встрече Гестию и Флору.

— Привет, — говорит Джинни, подходя к ним.

— Привет, Джинни, — отзывается Флора.

— А что вы тут делаете?

Не то чтобы им здесь не место, но до сих пор они мастерски избегали попадания в «коллекцию». Джинни не сомневается, что они бы не пришли, если бы сами этого не захотели.

— Нам нужны особые ингредиенты для последней фазы нашего проекта, — объясняет Гестия. — Слизнорт показался самым… оперативным способом их достать.

Джинни улыбается. Ей нравится мысль, что пока Слизнорт использует студентов, многие из них точно так же успешно используют его.

— Звучит как хороший план.

— А ты? — спрашивает Флора, ловко хватая с подноса канапе.

— Что, прости? — хмурится Джинни.

Флора терпеливо смотрит на неё.

— Почему ты здесь?

Джинни глубоко вдыхает.

— Честно? Я сама пока не разобралась.

Близнецы переглядываются и кивают, будто в этом нет ничего удивительного. В этот момент в комнату входит Антония, и Джинни даже неловко признаться, что она впервые задумалась об этом. 

— Как думаете, почему Антония здесь?

До сих пор она просто предполагала, что её привлекает зрелищность этих вечеров. Антония обожает быть в центре внимания. Гестия и Флора снова переглядываются.

— Мы думали, это очевидно.

Джинни вздыхает.

— Мне как раз очевидные вещи даются труднее всего.

Флора улыбается и похлопывает её по руке.

— Мы знаем.

* * *

Время словно ускоряется по мере приближения первого матча. Джинни приходится бороться с желанием снова начать кричать и впадать в панику при мысли о первой игре и той команде, которую ей удалось слепить.

Она чертовски не хочет их подвести.

Утром в день матча Рон выглядит буквально зелёным, что, впрочем, неудивительно. Джинни не задерживается за завтраком, спускаясь в раздевалку, чтобы немного побыть наедине с мыслями.

Первым появляется Томпсон, но вместо того чтобы нарушить тишину или попытаться воодушевить её напутственной речью, он просто садится рядом и молчит.

— Ладно, — говорит она спустя несколько минут. — Поехали.

Томпсон хлопает её по плечу, так же, как раньше делали Блетчли и Флинт. Джинни бросает на него убийственный взгляд, который, вероятно, полностью теряет свою грозность из-за расплывающейся по лицу улыбки.

Остальное — это сплошное размытое пятно из разминки, раздачи последних советов и попытки не зацикливаться на волнении. Она выходит на поле, проходит вперёд и пожимает Гарри руку. Ни один из них не улыбается, но она чувствует, как его пальцы слегка сжимают её ладонь.

— Удачи, — говорит он.

Каким-то чудом ей удаётся собраться и бросить ему вызывающий взгляд:

— Тебе она понадобится больше.

Гарри лишь на мгновение замирает, а затем весело смеётся. В ответ Джинни кривит губы в усмешке, и вот они уже расходятся и вскакивают на мётлы.

Раздаётся свисток, и они взмывают в небо.

Золотой снитч оказывается невероятно быстрым, что играет на руку Гриффиндору. Однако слизеринские охотники явно сильнее. Потеря Кэти прямо перед самым матчем стала тяжёлым ударом, оставившим Гриффиндор с тремя неопытными охотниками. Счёт быстро отражает этот перевес: Слизерин вырывается вперёд по ходу игры.

Джинни могла бы смириться с этим, если бы не знала наверняка: как бы перспективна ни была Рейко в будущем, сейчас она всего лишь новичок, тогда как Гарри, без сомнения, один из лучших ловцов последних лет.

К счастью, снитч не только быстрый, но и чертовски упрямый. Первые тридцать минут его вообще никто не видит. А когда Гарри наконец замечает его, Рейко мастерски исполняет настолько убедительный финт, что Гарри на мгновение колеблется, и этого достаточно, чтобы снитч вновь исчез.

Джинни выкрикивает Рейко «Отлично сработано!», пролетая мимо по пути к кольцам, и замечает, что Вейзи занимает идеальную позицию на поле. Ей даже не нужно оглядываться в поисках Томпсона, они играют вместе уже так долго, что достигли почти телепатического понимания.

Однако, ко всеобщему удивлению, Рон отлично справляется, особенно учитывая, каким зелёным он был за завтраком. Он несколько раз просто блестяще спасает кольца, но по мере того как матч затягивается, сначала на час, потом на другой, в его защите начинают появляться бреши. И в следующий раз, когда Гарри действительно видит снитч, он вынужден упустить его — из-за счёта.

Трибуны внизу притихли: не столько от скуки, сколько от усталости. Джинни время от времени слышит голос Маклаггена, который продолжает критиковать Гарри и гриффиндорскую команду в паузах между объявлениями счёта и другими комментариями. Похоже, МакГонагалл уже оставила попытки его урезонить.

Это долгая, беспощадная битва за сохранение преимущества. Команда Гриффиндора выжимает из себя все соки, пытаясь сократить разрыв хотя бы настолько, чтобы пойманный снитч принёс победу. Каждый раз, когда им удаётся сравнять счёт, Джинни чувствует, как захватывает дух, и изо всех сил старается забить ещё, не сводя глаз с Гарри и Рейко в ожидании малейшего намёка на движение.

Гриффиндор забивает несколько голов, ровно столько, чтобы победа стала возможной, когда Гарри внезапно бросается в пике. Трибуны мгновенно оживают, зрители вскакивают с мест, и оглушительный рёв наполняет стадион.

— Вот же чёрт, — выдыхает Джинни, устремляясь к кольцам параллельно с Вейзи. Тот мгновенно перебрасывает ей квоффл.

В тот самый момент, когда Гарри почти настигает снитч, Джинни совершает последний отчаянный бросок, который мог бы вывести их вперёд, но Рон каким-то чудом успевает отбить квоффл, едва не свалившись при этом с метлы.

И вот — игра окончена.

Гриффиндор побеждает.

Джинни до чёртиков хочется швырнуть метлу и выругаться, но Рейко и так выглядит настолько подавленной, что её собственное разочарование явно будет лишним.

Глубоко вздохнув, Джинни отбрасывает эмоции в сторону. Окинув взглядом уставшую, понурую команду, топчущуюся на поле, она жестом подзывает всех ближе.

— Жёсткое поражение, ребята, — говорит она. — Думаю, каждый из нас может назвать с десяток моментов, где мы могли сыграть лучше. И да, мы над этим поработаем. Поверьте.

Загонщики морщатся при этой мысли, а Мартин даже хватается за голову.

— Но сейчас, — продолжает она, — мы только что отыграли один из самых долгих матчей за последние годы против по-настоящему сильной команды. И чертовски многое сделали на отлично.

Джинни находит время, чтобы отметить каждого и похвалить: Рейко — за гениальный финт против Гарри, Мартина — за потрясающий бросок, загонщиков — за точно направленные бладжеры и всю команду — за идеальное построение и взаимодействие.

— Ладно, кто тут готов к горячему душу, плотному ужину и недельной спячке?

Сквозь пот, грязь и усталость все отвечают ей дружными кивками.

Когда игроки растворяются в толпе, Джинни успевает заметить, как Гарри подходит к Рейко. Он говорит ей что-то, от чего та сначала замирает, а потом вдруг смеётся. Гарри жестами показывает пике, а Рейко оживлённо кивает.

В этот момент Джинни замечает Рона. Подкравшись сзади, она с притворным возмущением толкает его в спину и со смехом требует объяснить, кому он вообще продал душу за то последнее спасение колец.

Рон краснеет до ушей, но толпа ликующих гриффиндорцев настигает их раньше, чем она успевает допросить его. Они подхватывают Рона на руки и с криками «Уизли — наш король!» уносят праздновать победу.

Фред и Джордж появляются рядом с ней, наблюдая, как толпа студентов движется к замку.

— Вот это был захватывающий матч! — говорит Фред.

Джинни только сейчас замечает, что Фред с ног до головы одет в золотое и красное, а Джордж — в серебристое и зелёное, вплоть до волос.

Она, должно быть, смотрит на них слишком ошарашенно, потому что Фред с ухмылкой поясняет:

— Нечего демонстрировать фаворитизм.

— К тому же, — невозмутимо добавляет Джордж, — зелёный мне к лицу.

Джинни яростно моргает, упрямо отказываясь признать, что в глазах щиплет от слёз.

— Идиоты…

Джордж улыбается.

— Мы тоже тебя любим, сестрёнка.

* * *

Неделя после матча всегда немного уныла, но у Джинни более чем достаточно домашних заданий, чтобы оставаться сосредоточенной. СОВы официально стали её самым нелюбимым явлением на свете. Когда она не в «Салоне», то в библиотеке.

В субботнее утро она оказывается в своём укромном уголке тайной обители, пытаясь выкроить несколько минут покоя, чтобы очистить голову перед последней тренировкой перед рождественскими каникулами. Она планирует дать команде пищу для размышлений.

Она сидит там уже почти час, когда слышит шаги у входа. По сути, это может быть только один человек, поэтому она даже не поднимает взгляда от книги.

— Пришёл позлорадствовать? — хмурится она, когда Гарри подходит к ней.

Краем глаза она видит, как он замирает от неожиданности, и не может сдержать улыбку. Гарри быстро понимает, что она дразнит его, и расслабляется.

— Вы точно заставили нас попотеть как следует ради этой победы.

Джинни театрально вздыхает, изображая мученицу:

— Кто-то же должен следить, чтобы вы не расслаблялись.

Гарри фыркает, не скрывая смеха. Она наконец поднимает на него взгляд, и её выражение меняется.

— Мне жаль насчёт Кэти. Потерять такого игрока накануне матча — это серьёзно.

Он пожимает плечами, но внезапный жесткий блеск в глазах выдаёт его показное равнодушие.

— Ну это определённо не пошло нам на пользу.

— Что ж, — Джинни делает вид, будто это не сокрушительная потеря, которую она будет мысленно разбирать ещё неделями, — значит, в следующем году мне придётся разгромить вас вдвое сильнее, чтобы компенсировать.

— С нетерпением буду ждать, — отвечает он, и в уголках его губ играет улыбка.

Она смеётся, понимая, что он действительно серьёзен на этот счет. Он и правда самый странный человек из всех, кого она знает. Джинни складывает руки на книге.

— Так в чём дело? — спрашивает она, догадываясь, что у него наверняка есть причина появиться здесь.

Гарри сбрасывает сумку с плеча.

— Ты не против, если я позанимаюсь тут немного?

— Дай угадаю, — Джинни бросает ему многозначительный взгляд, — Рон и Лаванда?

— О боже, да, — говорит он, плюхаясь на мраморную скамью рядом с ней.

— Это отвратительно, — соглашается она, вспоминая, что ещё утром стала свидетельницей того, как Лаванда уселась Рону на колени. — И дело не только в том, что это мой противный брат.

Гарри ёрзает на месте, будто не хочет говорить ничего плохого, но в глубине души полностью согласен. Он достаёт из сумки потрёпанный учебник по зельеварению.

Джинни опускает взгляд на свою книгу, задумчиво теребя край страницы.

— Как там Гермиона?

Гарри тяжело вздыхает.

— Она... — Он замолкает, словно не находя подходящих слов. — В общем, примерно так, как тебе и кажется.

Джинни кивает.

— Она правда натравила на него стаю бешеных воронов? — спрашивает она, не зная, насколько можно доверять слухам, но ни на секунду не сомневаясь в способностях Гермионы.

— Скорее, небольшую стайку певчих птичек, — поправляет Гарри. — Но с очень острыми клювами.

Джинни вздыхает:

— Бедный, глупый-глупый Рон.

— Думаешь, он и на этот раз догадается? — спрашивает Гарри.

Джинни отвечает лёгкой улыбкой, слишком хорошо помня их прошлый разговор о её бестолковом брате:

— Да. Вот только остаётся гадать, случится это до того, как он лишится глаза... — она хмурится, вспомнив Лаванду, — ...или задохнётся.

Гарри фыркает в знак согласия, рассеянно листая страницы учебника, испещрённые пометками. Мадам Пинс удар бы хватил, увидь она это.

— Хорошо, что у Гермионы есть ты, Гарри, — говорит Джинни, дотрагиваясь до его руки и слегка сжимая её.

В ответ он бросает ей короткую улыбку.

— Хотя ты, конечно, имеешь полное право иногда прятаться.

— Слава богу, — усмехается он.

Они некоторое время занимаются в тишине, точнее, занимается Джинни, пока Гарри делит внимание между учебником по зельям и косыми взглядами в её сторону, которые, как она надеется, он не считает незаметными. Она уже готова не выдержать и спросить, в чём дело, когда он наконец открывает рот.

— Как у тебя дела?

Джинни поднимает глаза:

— Дела? — замечает, что его уши слегка покраснели.

— Ага, — он упрямо кивает. — В Слизерине ничего интересного не происходит?

Она долго смотрит на него, не понимая, к чему он клонит. И, честно говоря, с чего вообще начать. Они раньше никогда не обсуждали её факультет.

— Ну знаешь, как обычно, — отмахивается она. — Всё по-старому.

— Да? — он почему-то всё ещё выглядит чрезмерно заинтересованным.

Джинни пожимает плечами:

— Люди ведут себя как идиоты. В основном.

Воцарилось молчание, но теперь оно стало странно неловким. Джинни решает спасти ситуацию:

— Ты слышал про Смиту и Тобиаса?

Гарри хмурит брови, судя по всему, не такой смены темы он ждал.

— А что с ними?

— Они... типа вместе, — говорит она, не находя лучших слов.

На его лице сначала появляется недоумение, затем брови взлетают вверх.

— Оу, — протягивает он. — Не слышал об этом.

— Ну да, не все же считают нужным целоваться на людях каждую свободную минуту, — язвительно замечает Джинни.

Гарри кривится:

— И ты... в порядке?

— Я? — Джинни даже слегка удивляется, задумываясь, неужели её тон был так прозрачен. — Конечно. — Она делает паузу, а потом честно добавляет: — Просто теперь я реже вижусь со Смитой, и это, честно говоря, напрягает.

Признаваться в этом вслух и открыться Гарри оказалось неожиданно легко, особенно под его таким проницательным и понимающим взглядом.

— Трудно злиться, когда они оба так явно счастливы. Вернее, я стараюсь не злиться. — Она кривит губы в усмешке. — Прости, я, наверное, выгляжу как капризная и вспыльчивая идиотка.

Гарри качает головой, указывая на себя:

— Думаю, я отлично знаю, что значит быть капризным и вспыльчивым идиотом.

Джинни смеётся:

— Точно, я и забыла. Ты же лучший друг моего брата-оболтуса, да?

Он хмурится, и на его лбу появляется складка, будто это напоминание ему неприятно.

— Да. Да, это так.

— Эх. Мне просто нужно было понять, что всё меняется. С этим ничего не поделаешь.

— Знаешь, — Гарри нервно теребит край учебника, — некоторые всегда считали, что между тобой и Тобиасом что-то есть...

Джинни не может сдержать громкий смех:

— Я и Тобиас? Ха! Я бы прикончила его меньше чем за неделю. Если бы он сам меня раньше не отравил.

Она мысленно отмечает, что обязательно расскажет об этом Тобиасу. Тот точно будет в восторге.

Гарри хмурится, словно представляет катастрофические последствия войны между Джинни и Тобиасом.

— Ты ведь ходишь на ужины Слизнорта, да?

— Ага, — отвечает Джинни. — Если честно, они не так уж и ужасны. — Она многозначительно смотрит на него: — Если бы ты появился там, Слизнорт, наверное, упал бы в обморок от счастья.

Гарри кривится.

— Гарри, мальчик мой! — очень плохо передразнивает она Слизнорта, радостно толкая Гарри в плечо.

Он морщится:

— Над этим нужно еще поработать.

Джинни смеётся:

— Несомненно. — Опустив взгляд, она замечает время.

— Мерлин! — ругается Джинни. — Уже так поздно? Мне нужно готовиться к тренировке.

Она начинает запихивать учебники в сумку. Гарри встаёт следом.

— Уже уходишь?

— Нужно подготовить кучу новых упражнений. Иначе эти болваны за каникулы всё забудут. — Она улыбается ему, сжимая его руку. — Удачных тебе пряток.

— Ага, — отвечает он, и его улыбка кажется немного натянутой.

У Джинни нет времени это обдумывать, но, уходя, она клянётся, что слышит, как он что-то бормочет себе под нос.

* * *

Конец семестра неумолимо приближается, и это прекрасно, если бы не рождественская вечеринка Слизнорта, которая надвигается столь же стремительно. Та самая вечеринка, куда все члены Клуба должны явиться с парой.

Джинни перебирает варианты. Антония уже прихватила Лукаса. Можно, конечно, попросить Невилла, но с его неприязнью к вечерам Слизнорта он явно не лучший выбор. Прийти одной — это будет выглядеть откровенно жалко. Позвать Рона? Хуже, чем не ходить вовсе. Год назад она бы просто потащила Тобиаса.

Похоже, ситуация безнадёжная.

— Ты чего уставилась?

Джинни моргает, осознавая, что уже который раз стучит вилкой по тарелке, рассеянно глядя сквозь Томпсона на другом конце стола. Вот это идея.

Впрочем, её меркантильные мысли, видимо, слишком очевидны, потому что он отодвигается от стола, будто обдумывая тактическое отступление.

— Это будет злоупотреблением служебным положением, если я прикажу тебе пойти со мной на рождественскую вечеринку Слизнорта? — тычет в него вилкой Джинни.

Брови Томпсона взлетают вверх.

— Безусловно.

Джинни вздыхает. В прошлые разы, когда она соглашалась на двойные свидания с друзьями Тобиаса (по настоянию Смиты), ей приходилось буквально отбиваться заклинаниями к концу вечера. Нейтральное равнодушие кавалера стало бы приятной переменой.

Томпсон скрещивает руки:

— Но если пообещаешь не заваливать меня дополнительными тренировками и не проклинать за отказ... — его губы дрожат от сдерживаемой ухмылки, — тогда ты могла бы как минимум просто спросить и без всякого злоупотребления.

Она поднимает на него удивлённый взгляд:

— Серьёзно?

Он пожимает плечами.

— Есть только один способ это выяснить.

Она едва сдерживается, чтобы не закатить глаза, но всё же церемонно спрашивает:

— Ты бы пошёл со мной на рождественскую вечеринку Слизнорта?

Томпсон делает вид, что раздумывает:

— Только если будешь звать меня Шоном.

— Шоном?

— Ну да, — невозмутимо поясняет он. — Это, знаешь ли, моё имя.

Джинни качает головой, на этот раз всё-таки окончательно проигрывая битву, и закатывает глаза:

— Я постараюсь.

— Что ж, — говорит он. — Похоже, это свидание.

На её губах появляется улыбка. Хоть одна проблема решена. Наконец-то что-то в её жизни оказалось простым.

* * *

Однако простота заканчивается, когда Джинни поддается на уговоры Антонии сделать ей причёску и макияж. Получив от мамы парадную мантию совиной почтой, она наивно полагала, что подготовка к вечеру займёт от силы десять минут.

Услышав это, Антония лишь снисходительно улыбается:

— Чтобы выглядеть потрясающе, требуется время.

Джинни не сомневается в этом, но она никогда не стремилась быть такой же ослепительно красивой, как Антония. Когда она не покрывается потом на поле или не размазывает чернила по лицу за учебниками, её вполне устраивает вариант выглядеть хотя бы не позорно.

Антония лишь цокает языком и начинает доставать пугающие флаконы с зельями и инструменты, больше напоминающие орудия пыток, чем средства для макияжа.

Проходит что-то между двадцатью минутами и вечностью, и вот Джинни уже смотрит в зеркало на отражение, с трудом узнавая себя. Дело не в том, что Антония переборщила с косметикой. Всего лишь немного помады на губах, дымчато-золотистые тени на веках, делающие её обычные карие глаза больше и ярче. Да и волосы, вопреки всем ожиданиям, вдруг послушно легли так, как всегда настаивала Флёр, хотя у Джинни самой никогда не получалось повторить этот фокус.

Внизу в гостиной их уже ждёт Томпсон. Увидев Джинни, он замирает с глуповатым выражением лица, а Антония даже не пытается скрыть самодовольную ухмылку.

Лукас поджидает их в холле, и, по правде говоря, выглядит ещё более ослепительно красивым в идеально сидящей тёмной мантии. На их фоне Томпсон кажется слегка помятым, хоть и по-своему очаровательным.

— Дамы, — Лукас отвешивает им слегка театральный придворный поклон, — вы сегодня исключительно прекрасны.

Лукас и Томпсон, как выясняется, уже знакомы, что неудивительно, ведь они учатся на одном курсе.

Антония берет Лукаса под руку, и Джинни вынуждена признать, что они составляют эффектную пару. Чувствуя себя немного глупо, она неловко берет Томпсона под руку и улыбается ему.

В комнатах Слизнорта вечеринка уже в полном разгаре. Хотя Джинни видела его «скромные апартаменты» во время ужинов, роскошь декора всё равно поражает. Стены и потолок задрапированы плотными бархатными тканями, создавая атмосферу королевского шатра. Парящие в воздухе светильники наполняют пространство тёплым сиянием, а повсюду расставлены экзотические растения с мерцающими в листве огоньками.

Антония и Лукас вскоре растворяются в толпе, направившись к друзьям и другим знакомым, и Джинни с Томпсоном остаются осматривать зал. Только сейчас она замечает, насколько Томпсон молчалив. На квиддичном поле им прекрасно хватало языка жестов и взглядов, но здесь, среди всех этих людей и светских бесед, его привычная сдержанность становится особенно заметной.

Некоторое время она ведёт бесцельный монолог, комментируя специальных гостей, которых Слизнорт пригласил для этого случая и выставил явно напоказ. Томпсон кивает, изредка позволяя себе улыбнуться её особенно остроумным замечаниям, но почти не вставляет собственных реплик.

Сквозь толпу Джинни замечает Луну, которая с подозрением разглядывает украшенную лентами омелу. Никогда раньше она не видела Луну на подобных мероприятиях. Если Слизнорт додумался пригласить её, тогда он значительно поднимется в её глазах.

Джинни дёргает Томпсона за рукав:

— Хочу поздороваться с Луной.

— С полоумной Лавгуд? — оживляется он, озираясь по сторонам.

Джинни резко останавливается и бросает на него предупреждающий взгляд.

— Луна. Моя подруга.

— Понял, понял, — он поднимает руки в защитном жесте. — Не надо меня проклинать.

Она ещё раз сверлит его взглядом, просто для верности. Томпсон закатывает глаза:

— Ладно, — берёт её за руку и тянет за собой, — я буду паинькой.

Луна поднимает на них свой привычный задумчиво-проницательный взгляд:

— Привет, Джинни.

— Привет, Луна. Ты сегодня выглядишь очень мило.

Луна рассеянно покачивает бёдрами, отчего подол её мантии мягко колышется вокруг колен.

— Никогда раньше столько людей не комментировали мою одежду. Это любопытно.

Томпсон многозначительно смотрит на Джинни круглыми от удивления глазами.

— Это Томп... — начинает она и прерывается, когда Томпсон покашливает. — Шон.

Он одобрительно хлопает её по плечу:

— Я поражён, что ты вспомнила.

— А с чего бы ей забывать? — спрашивает Луна, вновь с подозрением разглядывая омелу.

Томпсон улыбается ей:

— Она слишком часто получает бладжерами по голове, — шутит он, явно не осознавая, что такие намёки Луна никогда не понимает.

— Странно находить такое забавным, — Луна задумчиво разглядывает Томпсона, затем поворачивается к Джинни: — Он немного странный, да?

Томпсон смеётся, вероятно, над иронией того, что его называет странным сама Полоумная Лавгуд.

— Ты даже не представляешь насколько, — усмехается Джинни.

В этот момент рядом с Луной появляется Гарри с напитками в руках.

— Держи, Луна.

— Гарри пригласил меня пойти с ним, — говорит Луна, принимая бокал. — Как друга. — Она сияет, будто это самое приятное, что случалось с ней за последнее время.

Томпсон издаёт подозрительно похожий на хихиканье кашель.

Гарри между тем смотрит на Луну, слегка качая головой, но не с раздражением, а с искренней теплотой. Может, Слизнорт был недостаточно проницателен, чтобы пригласить Луну в свой клуб, но, по крайней мере, Гарри достаточно умен, чтобы понять, что принял правильное решение.

— Лучшего выбора и представить нельзя, — говорит Джинни, сжимая руку Луны и бросая взгляд на Гарри: — Просто удивлена, что у тебя оказывается хороший вкус.

— И тебе привет, Джинни, — сухо отвечает Гарри.

Она отвечает ему улыбкой, преувеличенно кокетливо приседая в реверансе. На самом деле Джинни даже рада видеть, что он не стал добычей многочисленных поклонниц, одержимых идеей встречаться с Избранным. Как будто один лишь этот титул делает его невероятно привлекательным.

Вспоминая Гарри в больничном крыле после фиаско в Отделе Тайн, его осунувшееся и обеспокоенное лицо, Джинни трудно представить что-то менее романтичное, чем то бремя, что он вынужден нести. Он явно не заслуживает того, чтобы в довесок ему досталась девушка, которая охотилась бы лишь за его репутацией.

— Ты мило выглядишь, — говорит Гарри, возвращая Джинни к реальности.

Она насмешливо приподнимает бровь:

— Мило?

Его губы растягиваются в улыбке:

— Воздушно?

— Уже теплее, — она проводит ладонью по бархату мантии цвета полуночного неба. Это самый роскошный наряд, который у неё когда-либо был. Видимо, мама решила компенсировать отсутствие новой метлы.

Томпсон небрежно обнимает её за плечи, глядя с одобрением:

— Ага. Я с трудом узнал её без метлы. Кто бы мог подумать, что она так преобразится?

Джинни бьёт его локтем в бок.

— Ай! — Томпсон морщится, потирая ушибленное место. — Так-то привычнее.

— Придурок, — смеётся она.

Гарри выглядит немного напряжённым, будто его что-то беспокоит. Он протягивает руку Томпсону, и только тогда Джинни понимает, что забыла их представить.

— Гарри, — говорит он.

Томпсон пожимает ему руку:

— Шон.

В воздухе на мгновение повисает странное напряжение, и Джинни не может точно определить его природу. Возможно, Томпсон удивлён, что Гарри вообще считает нужным представляться, а не предполагает, что все и так его знают.

Луна переводит задумчивый взгляд с одного на другого:

— Странное время года для размножения нарглов.

— Несомненно, — соглашается Томпсон, отпуская руку Гарри и улыбаясь Джинни.

— А Гермиона здесь? — спрашивает Джинни, оглядываясь по сторонам.

— Да, — лицо Гарри искажается, будто он проглотил лимон, — с Кормаком.

— С Маклаггеном? — теперь её собственное выражение лица зеркалит недовольство Гарри. Что вообще заставило Гермиону согласиться пойти с ним?

Гарри бросает на неё выразительный взгляд, полный немого укора, будто она упускает что-то очевидное. Джинни требуется всего мгновение, чтобы понять подоплёку. Рон и вправду идиот.

— Ну что, — Томпсон наклоняется к ней, — попробуем потанцевать?

Она бросает взгляд на кучку гостей, неуверенно раскачивающихся под «Ведуний».

— Только если на танцполе ты грациознее, чем на метле.

— Ай, Джин, — он притворно хватается за сердце, уводя её за собой, — вот это ты больно ударила.

Она смеётся и машет на прощание Гарри и Луне.

Их танцы оказываются куда менее синхронными, чем полёты на метлах.

— Ладно, — сдаётся он, наступив ей на ногу в четвёртый раз. — Хватит с нас.

Джинни с энтузиазмом кивает и осторожно шевелит пальцами в туфлях, проверяя, не слишком ли они пострадали.

— Хочешь что-нибудь выпить? — предлагает Томпсон.

— Да, спасибо, — улыбается она.

Не проходит и пары минут ожидания, как у входа поднимается переполох. Среди гостей мелькает Драко и рядом с ним ликующий Филч. Похоже, Малфоя поймали, когда он пытался проникнуть на вечеринку.

О, как низко пали сильные мира сего.

Когда Филч проходит мимо, волоча за собой Драко, словно мелкого незваного гостя, Джинни едва успевает осознать, что делает: она оказывается рядом, синхронно шагая с ними, а затем неожиданно подхватывает Драко под локоть. Как раз в тот момент, когда они уже поравнялись со Снейпом и Слизнортом и отступать точно поздно.

Она сама не понимает, что её побудило к этому: может, совершенно жалкий вид Драко и мысль о том, как его будет бесить даже малейшая возможность оказаться перед ней в долгу. Так что благородством или альтруизмом здесь и не пахнет, но, странным образом, её это вполне устраивает.

— Ты опоздал, Драко, — говорит она, мило улыбаясь Снейпу и Слизнорту, пока её пальцы впиваются в руку Малфоя.

— А-а, — радостно восклицает Слизнорт, довольный, что неприятный инцидент так легко улажен. — Значит, вы сопровождаете нашу отважную мисс Уизли?

Его тон ясно даёт понять, что он считает Драко везунчиком, хоть тот явно чувствует себя неуютно рядом с Джинни. Ведь Малфои сейчас в немилости, а значит, бесполезны для Слизнорта.

Драко дёргается, будто хочет вырваться, и весь излучает ярость из-за её вмешательства.  «Меня не нужно спасать, Уизли», — кажется, она буквально слышит эти его мысли.

Она лишь безжалостно впивается ногтями ему в руку и улыбается ещё шире. Пусть это и был импульсивный поступок, но раз уж Джинни Уизли что-то задумала, она не отступит.

Музыка за их спинами становится громче, и она дёргает его за рукав.

— Обожаю эту песню, — с притворным благоговением вздыхает она.

Слизнорт широко улыбается:

— Ну же, идите! — наклоняется к Снейпу: — Не будем лишать молодёжь развлечений!

Снейп, похоже, придерживается другого мнения, но ничего не говорит, пока Джинни утаскивает Драко подальше.

— Что ты, чёрт возьми, себе… — начинает он, как только они отходят на безопасное расстояние.

— Заткнись и танцуй, Малфой.

К её удивлению, он подчиняется. Джинни почти ностальгирует по его былой едкости и тем временам, когда он был достойным противником, бросающим ей вызов. Теперь же в его глазах читается лишь опустошённость и загнанность.

Краем глаза она замечает Гарри, наблюдающего за ними с каменным выражением лица. Нарочито игнорируя его, Джинни делает шаг ближе к Драко. Вблизи прекрасно видно, в каком он неважном состоянии.

— Ты выглядишь, как смерть, — констатирует она.

Драко бросает на неё странный взгляд, но даже не пытается парировать. Ни единого привычного оскорбления в адрес веснушчатой гадюки.

Джинни хмурится, наклоняясь ближе:

— С тобой всё в порядке?

Он застывает, удивлённо глядя на неё, и в его глазах на мгновение вспыхивает что-то мучительно болезненное. Затем он резко отстраняется, отталкивая её, будто она что-то омерзительное, что ему пришлось держать в руках.

— Не знаю, в какую игру ты играешь, Уизли, — шипит он, — но меня в это не впутывай.

Драко выскальзывает обратно в коридор, и Снейп тут же устремляется за ним. Джинни делает вид, что не замечает, как Гарри тоже бесшумно выходит, мелькнув в дверях серебристым отблеском мантии.

Это не её битва. И никогда не была.

— Выглядело забавно, — раздаётся рядом голос Томпсона.

— Когда-нибудь я научусь игнорировать свои дурные порывы, — вздыхает она, принимая из его рук бокал.

Он ухмыляется:

— И лишишь нас всего удовольствия?

Они проводят ещё час среди гостей, наблюдая, как бывшие протеже Слизнорта соревнуются за звание самого напыщенного. «Или самого жуткого кавалера», — думает Джинни, искоса поглядывая на вампира.

Ближе к концу вечера мимо проходит Гермиона, её волосы растрёпаны, а взгляд напряжён, будто она от кого-то убегает. У стола с пуншем тихо шмыгает носом Гестия, крепко сжимая руку сестры.

Очарование вечера, если оно и было, давно рассеялось.

— Готова уходить? — спрашивает Томпсон.

— Определённо, — кивает Джинни.

Они выскальзывают в коридор, почти безлюдный в этот поздний час, и неспешно направляются к гостиной.

— Было весело, — говорит она.

— Тебе обязательно так удивляться? — подкалывает он.

Она бьёт его по плечу:

— Мои последние «свидания» были... скажем так, довольно утомительными.

Томпсон вопросительно приподнимает бровь.

— Парни тупые, — поясняет Джинни.

Он даже не пытается это оспорить, вероятно, потому что знает, что это правда.

У двери в гостиную она улыбается:

— Ну, спасибо, что пожертвовал вечером ради меня.

Томпсон бросает на неё непроницаемый взгляд, затем качает головой и вдруг тянется к её локтю:

— Девушки тоже тупые.

Он притягивает её к себе и целует.

Джинни на мгновение застывает, но потом вспоминает, кто перед ней: человек, который всегда был на её стороне. Тот, кому она доверяет.

Его губы тёплые и приятные, и она думает: «А почему бы и нет?» 

И целует его в ответ.

* * *

«Нора» утопает в белоснежных сугробах. Под мягкий шепот снега за окном наступает тихое и уютное рождественское утро.

Джинни сбрасывает одеяло и подползает к груде подарков у изножья кровати. Первым делом она хватает большую мягкую упаковку и через мгновение уже натягивает через голову тёплый джемпер насыщенного изумрудного цвета, тут же кутаясь в его мягкий уют. Остальные подарки она распаковывает быстро: несколько новинок от Фреда и Джорджа, набор для ухода за метлой, парочка блестящих заколок, которым она сомневается, что когда-нибудь найдет применение, и слегка потрепанная маггловская книга в мягкой обложке под названием «Излом времени».

За стенами уже слышны звуки пробуждающегося дома. Натянув толстые носки и собрав волосы в небрежный хвост, Джинни с грохотом мчится по лестнице и врывается в комнату Рона.

— С Рождеством!

Рон и Гарри уже сидят на кроватях в фирменных джемперах Уизли. Рон едва ли не взвизгивает от её внезапного появления и судорожно пытается что-то спрятать за спиной, но оказывается недостаточно быстр и Джинни всё успевает разглядеть.

— Что это? — спрашивает она, уставившись на золотое чудовище, свисающее с пальцев брата.

Рон смотрит на неё ошарашенным взглядом, пока Гарри отчаянно старается не засмеяться. Правда, его лояльность другу оказывается под ударом, когда он шепчет на одном дыхании: «Лаванда».

И тут Джинни замечает выгравированную огромными витиеватыми буквами надпись: «Любимому».

Джинни делает глубокий вдох и орет во весь голос:

— Фред! Джордж! Немедленно сюда!

В её голосе, должно быть, звучит такое нечестивое ликование, что близнецы аппарируют с хлопком, не оставив Рону ни шанса спрятать цепочку.

— Ронникинс! — вопит Джордж, а Фред тем временем выхватывает злополучный подарок. Они начинают кружить вокруг брата, предлагая «навеки» прикрепить цепочку с кулоном в самых неожиданных местах с помощью липкого заклинания.

Уши Рона пылают ярко-красным.

— Да? Ну а Кикимер прислал Гарри кучу опарышей!

Джинни переводит взгляд на Гарри, и тот лишь пожимает плечами.

— Что ж, — смеётся она, — настоящий праздник изобилия.

— Что там у вас происходит? — раздаётся снизу мамин голос.

— Ничего! — хором отвечают они.

Спустя пару минут Рон довольно грубо выталкивает всех из комнаты, бормоча что-то о том, что, всё, чего он хотел получить на Рождество, — это другую семью.

Джинни складывает губы «уточкой» и изображает утрировано пылкий поцелуй.

— Уверена, Лаванда с радостью тебя усыновит.

Рон хлопает дверью у неё перед носом.

— Грубиян, — заявляет Джордж, после чего близнецы исчезают с характерным хлопком, и почти сразу снизу раздаётся испуганный вскрик.

Спустившись вниз, Джинни застаёт маму за привычным занятием, а именно она с радостным видом отчитывает близнецов за почти испорченный завтрак, папу — спокойно читающим газету за кухонным столом, а Флёр — стоящую чуть в стороне и явно ошеломлённую царящим вокруг утренним хаосом.

— Счастливого Рождества, — говорит Джинни.

Флёр поворачивается к ней, и только сейчас Джинни замечает, что та прижимает к груди огромный фолиант с надписью «Полный иллюстрированный справочник птиц Англии», будто боится его выпустить.

— Твоя идея? — спрашивает Флёр, проводя ладонью по обложке.

Джинни окидывает взглядом остальные подарки, разложенные на соседнем стуле — лёгкие, изящные и безупречные.

— В тот момент казалось правильным, — и пожимает плечами.

Флёр расцветает в улыбке и целует её в щёку:

— Merci, ma chérie⁽¹⁾.

Джинни игриво дёргает за её бледно-лавандовый джемпер Уизли с белым цветком, вышитым на груди:

— Разве не ma soeur⁽²⁾?

Звонкий смех Флёр наполняет комнату:

— Уже скоро!

— Завтрак! — кричит мама, и все бросаются к столу.

Билл ловит Джинни за локоть:

— Спасибо, Джин, — и заключает её в объятия.

— Да ладно, — она отмахивается, — это у тебя хороший вкус. Хотя как ты уговорил её за тебя выйти, загадка века.

Билл смеётся, перехватывает её в дружеский захват и начинает игриво теребить костяшками пальцев её макушку.

— Ма-а-ам! — визжит Джинни, беспомощно барахтаясь.

— Ябеда! — тут же подхватывают Рон и близнецы.

В конце концов Билл отпускает её, добродушно потрепав по голове. Джинни показывает ему язык и плюхается за стол.

Гарри уже сидит напротив, наблюдая за этой сценой с явным весельем.

Она поправляет волосы, теперь торчащие в разные стороны.

— Дурдом.

— Ага, — соглашается Гарри, но вместо отвращения на его лице написано такое счастье, какое она у него никогда видела.

Явное доказательство, что он такой же псих, как и все они.

* * *

К ужину хаос наконец стихает, правда, скорее от всеобщей усталости, чем по какой-то другой причине.

Ремус Люпин, выглядящий ещё более измождённым, чем обычно, заглядывает к ним на ужин, но почти сразу исчезает в гостиной с папой и Гарри для серьёзного разговора. Судя по мрачным лицам, беседа была напряжённой, а результат не порадовал никого, особенно Гарри.

Примерно на середине ужина раздаётся стук в дверь и становится ясно, что Руфус Скримджер, нынешний министр магии, куда наглее обычного среднего волшебника. С собой он приводит Перси — чисто для видимости приличия и хоть какой-то респектабельности.

Мама, похоже, вовсе не замечает, что Перси здесь исключительно как прикрытие для Скримджера. Она просто вне себя от радости видеть «заблудшего сына» на Рождество. Остальные, впрочем, сразу всё понимают, особенно близнецы, если судить по выражениям их лиц. Они уже пихают друг друга локтями под столом, оживленно перешёптываясь, и, без сомнения, что-то замышляют.

Джинни покашливает, бросая им многозначительный взгляд, когда они на неё смотрят. Она хочет участвовать. Выжидающе смотрит на Джорджа. И дождавшись условного сигнала от него, вскакивает на ноги и бросается к брату:

— Перси! — радостно кричит она. — Я так по тебе скучала!

Он явно ошарашен таким тёплым приёмом, но не подозревает подвоха. Последние годы он слишком редко бывал дома, чтобы понимать, насколько сильно ему стоит бояться.

Через десять минут Перси буквально вылетает из «Норы» в очках, забрызганных протёртым пастернаком, который он еще долго будет находить в таких местах, о существовании которых даже не догадывался.

* * *

После Рождества в «Норе» воцаряется унылая атмосфера. Близнецы вернулись в свой магазин для послепраздничных распродаж и тех редких покупателей, что к ним забредают, а Билл с Флёр уехали на несколько дней к тётушке Мюриэль.

Рон и Гарри большую часть времени пропадают где-то, обсуждая то, что обычно интересует таких мальчишек, как они. Но даже они не могут быть неразлучными каждую минуту, поэтому иногда Гарри заходит посидеть с Джинни. В основном он почти ничего не говорит, просто молча читает свой потрёпанный учебник по зельям. После визита Ремуса он кажется особенно мрачным и задумчивым.

Однажды вечером, когда Джинни усердно пишет письмо Смите, Гарри неловко улыбается и садится на противоположный конец дивана. Иногда он ведёт себя именно так — ищет её общества, чтобы... помолчать. Они ведь и не друзья в строгом смысле. Но иногда между ними возникает что-то, отдалённо напоминающее дружбу.

Это так же странно, как и звучит.

— Джинни... — начинает он.

Она поднимает на него глаза:

— Да?

Гарри выглядит так, будто хочет что-то спросить, и нервно потирает лоб. Её взгляд сам собой скользит к его шраму.

Он качает головой и снова погружается в учебник. На его губах мелькает смущённая улыбка, но под ней скрывается чуть ли не злость, которая в такие моменты отчетливо проступает на его лице.

Это пугает. Вот эта напряжённая энергия, что исходит от него в последнее время. Будто он в одном шаге от чего-то безрассудного.

«Смогла бы ты убить, если бы пришлось?»

— Гарри? — с некоторой настойчивость в голосе говорит она, касаясь его руки.

Он резко захлопывает учебник.

— Неважно.

И, забирая его с собой, уходит, оставляя её одну на диване.

Джинни ненавидит это чувство: будто сделала что-то не так, но даже не понимает, что именно.

1) Спасибо, дорогая.

Вернуться к тексту

2) Сестрёнка

Вернуться к тексту