Главный, с**а, Аврор (джен)

Не всё то золото, что блестит… ©

Андромеда Блэк с нарастающим гневом наблюдала за целителями, кружащими вокруг детей. От Главы рода пришёл однозначный приказ: проверить здоровье детей в полной мере. Андромеда его понимала: сомнительно, что полунищая шлюховатая предательница крови будет следить за состоянием собственных детей, когда ей важнее попрыгать по койкам окружающих её красавчиков, но лица целителей не предвещали ничего хорошего, а непосредственная запись диагностических чар, выводимая целительским пером, и вовсе не радовала.

Андромеда стояла, сложив руки перед собой, и старательно пыталась сдержать магический выброс. То, что она имела несчастье наблюдать, не влазило ни в какие рамки! А кружащие вокруг детей с палочками наперевес Гиппократ Сметвик и Янус Тикки не добавляли женщине спокойствия. Наконец, вязь диагностических чар утихомирилась, целители опустили палочки и, спровадив детей в сопровождении домовушки, повернулись к Андромеде.

— Ну, что я могу тебе сказать, Анди, — Гиппократ Сметвик потёр мощной ладонью шею, пряча палочку в крепление на поясе, — дело швах. Помимо некоторой недоразвитости физической, хреново залеченных — пусть и немногочисленных, — травм, — есть серьёзное вмешательство в магическое ядро и парочка ограничителей, но каких-то странных. По моей части — всё, но Тикки тут нарыл…

— Спасибо, Смет, что так заботишься о моей работе, — ядовито прошипел Янус Тикки. — Детям меняли память, дважды, может быть, трижды. Следы подтёрты так тщательно, что я даже не сразу нашёл… Очистительные ритуалы на родовом алтаре только исправят последствия. С вероятностью в девяносто процентов, — память детям вернуть не удастся. Если понадобится ещё что-то, зови как всегда.

С этими словами Янус Тикки, поглубже запахнув лимонно-жёлтую мантию с белой оторочкой, шагнул в камин. Назвав адрес «святого Мунго», он исчез в вихре зелёного пламени, оставляя Андромеду и её закадычного друга наедине. Леди рода Блэк нахмурилась, складывая руки на груди, и подняла взгляд на целителя.

— Что ты можешь добавить, Иппи? — спросила она, нервно постукивая кончиками пальцев по локтю. — Я понимаю, что менталистика — не твоя специализация, но не может же быть так мало!

— Не может, согласился Гиппократ, — но нам от этого ничуть не легче. С чего вдруг такая проверка и как вообще дети попали обратно в Англию?

— Дети сбежали от Джиневры, посланные в «добрый путь» её очередным любовником, и проверка была бы логичной — если бы не кое-какие обстоятельства… Подробности спрашивай у Главы, я и сама всего не знаю.

— Вот даже как, — задумчиво потёр подбородок целитель, и они оба уставились на пламя в камине.

На самом деле Гиппократ Сметвик, несмотря на ужасающую многих внешность, был одним из лучших, если не самым лучшим целителем Оловяных Островов. Долгов жизни на нём висело, как блох на собаке, так что, даже будучи вусмерть пьяным и шатаясь по Лютному переулку с полными карманами золота и запрещёнки, Гиппократ бы не пострадал. Этот коротко стриженый, не по-британски симпатичный маг, больше походивший на вставшего на дыбы медведя гризли, доживал свой первый век, и в свои девяносто семь с хвостиком всё ещё выглядел на двадцать пять. Высокий, мускулистый, широкоплечий, он брал не физической силой, — хотя любого буйного пациента и без палочки мог скрутить на раз, — а именно что талантом целителя. Последний из Чёрных Целителей на Островах, немножко некромант, немножко друид, он мог вытащить из-за грани любого… И потому, даже нарежь он сотню младенцев на салат прямо в атриуме Министерства, его бы просто пожурили. Никто больше не мог справляться с по-настоящему тёмными, сильными или старыми ранами так, как это делал он. Но и цена у всего была своя: Андромеда всё ещё помнила, как к концу школы поссорилась с тогда ещё будущим целителем Сметвиком, умоляя его не идти на стажировку в Мунго, а уехать из гниющей страны. Иппи отказался — и теперь за пределами Британии мог бывать только с высочайшего разрешения, под строгим конвоем-охраной и не дольше, чем на полгода. С обязательством вернуться в родные пенаты и прожить тут ещё как минимум три года. Вот такие закавыки…

— И что мне главе говорить? — растерянно пробормотала Андромеда.

— А так и говори, как есть, не ошибёшься, — пробасил целитель.

Они вдвоём вообще в принципе смотрелись весьма комично и гармонично в то же время: Гиппократ Сметвик был в несколько раз больше, выше и массивнее хрупкой Андромеды, а та на его фоне смотрелась не как грозная и страшная Леди Блэк (которую даже гоблины порой побаивались), а как нежный и милый цветок, нуждающийся в опеке, заботе и нежности. Парадокс мироздания, не иначе…

— Как же меня всё это достало, — тихо проговорила женщина, слегка кривя красивое лицо. — Как не трупы, так нападения, как не нападения, так заговоры…

— А что, Меда, хочешь пожить спокойно наконец-то? — ухмыльнулся Гиппократ. — Когда там твой контракт истекает?

— Как второго рожу, — скривилась та. — Только до этого ещё ждать и ждать… Ну не могу я!

— Не можешь — не надо, — странным жестом потрепав женщину по голове, Гиппократ тоже шагнул в огонь, оставляя её одну. А та, предавшись рефлексии едва ли на мгновение, собрала себя в руки — и отправила патронуса Главе. Потому что она, конечно, Леди Рода и имеет многие полномочия… Но с детьми своими пусть Харальд сам возится!

* * *

Андромеде повезло. В рабочем графике расследований наметился небольшой перерыв, — разве что нова пара трупов возникла где-то на окраине Уилтшира, — так что Главный Аврор прибыл достаточно быстро. На ходу перехватывая у Кричера кружку с кофе и уже подожжёную сигарету, Харальд кивнул Андромеде, чтобы та вкратце изложила суть.

— Детям меняли память, неоднократно. И куча недолеченных травм. И ограничители. Родовые ритуалы не вернут воспоминаний, — коротко, по-военному и слегка даже равнодушно отрапортовала она.

Пролившийся горячий кофе из лопнувшей кружки завис в воздухе, подхваченный магией Главы Рода. И тут дело было даже не столько в неуравновешенности самого Харальда, сколько именно что в родовой магии. Ведь покусились на святое, — на детей Рода… Однако неуравновешенный Глава Рода, — а уж тем более неуравновешенный глава убойного отдела, — долго не живёт, так что Харальд быстро взял себя в руки, — к некоему своему стыду припоминая себе эмоциональный взрыв от известий о Рональде.

— Понятно. Протокол скопируй, оригинал положи в архив рода… Тётушка Меда, может, истинно Блэковское что-то есть? Способное вернуть им память?

— Сомневаюсь, Глава, — покачала головой Андромеда, копируя отчёт целителей. — Тут сразу много факторов наложилось… да и, судя по тому, что написано в этом отчёте, — работал как минимум Магистр-менталист, если не выше. А ты сам знаешь, от таких и шапочка из фольги не спасёть…

Нервно прыснув, Харальд прихватил отчёт о состоянии собственных детей, и с тяжёлым сердцем помчался в Отдел Тайн. Давать доступ вообще кому-либо к информации о собственных детях ему не хотелось от слова «совсем», но он также понимал, что это — прекрасная возможность снять все обвинения с детей, а также уйти самому от служебного расследования. Уж как-то так сложилось, что Харальд просто ненавидел Веритасерум…

А в Министерстве, как всегда, было шумно, бестолково и малопонятно. Как когда-то выразился покойный Сириус: «Пожар в борделе во время потопа». Харальд, предпочитая не застревать в лифте на неопределённое время, — привет, паранойя! — предпочёл воспользоваться малоизвестными обычными служебными ходами, чтобы добраться до Отдела Тайн. И попутно, пробираясь малопонятными закутками, портальными дверьми и длинными пустыми коридорами с неработающими дверьми, — отправил патронуса Кингсли.

В Отделе Тайн его уже встречали, хотя и не знали причины аж личного визита самого страшного пугала Англии. Ни глава Отдела, ни сам Министр не горели желанием видеться с психом-главным во внеурочное время, но и просто так Харальд бы никого не созывал.

— Поттер, если у нас очередная задница вселенского масштаба, я заткну эту дыру в плотине твоим голым задом, — непарламентски выразился Кингсли, катая в руках незажжённую сигару. Ох уж эти нервные министры… Максим же Богунов, начальник Отдела Тайн, только тонко усмехнулся. Его, как великолепного психолога и физиогномиста, всегда впечатляли и расслабляли пикировки Главного и Министра — хотя бы потому, что они никогда не были тем, чем казались.

— Ну, жопа-то у нас жопа, но так, локальная. Вот, — Харальд потряс стопкой пергамента, — это отчёты целителей. И я их вам, несмотря на служебный долг, покажу только под клятву.

Клятвы работникам министерства не привыкать давать. Они ними и так обвешаны, как ёлка гирляндами, а чем выше должность… Тем больше радужных браслетов собирает каждый умащивающий свой зад в кресло большого начальника. Вот и сейчас, после произнесения всех положенных клятв, предплечья каждого из троих «больших шишек» окрасились в яркие новогодние цвета.

— Итак, Поттер-Блэк, объясни мне, к чему такая суматоха? — посуровел Кингсли. Харальд же в ответ просто протянул ему ещё дышащие следом копировального заклинания отчёты колдомедиков о состоянии собственных детей. Углубляясь в чтение, Кингсли всё больше хмурился: такое в архив Министерства не сдашь… Несмотря на все предосторожности и в особенности — на гремящее до сих пор расследование по делу о «мемуарах» (и чистку в архивах, само собой», — туда всё равно заглядывали сотни тысяч людей, и непонятно было, кто мог увидеть, пусть даже краем глаза, этот отчёт. А подставлять под воздействие одного из главных служащих министерства не хотелось не то чтоб «сильно» — такое просто нельзя было допустить. Харальд, как бы ни куксился на это Кингсли, прежде всего был Главой своего рода — двух — а не Главой Аврората. Любая его должность, исполнительная или заседательная, всё равно стояла ниже звания Главы. По крайней мере, в личной табели о рангах.

— Хорошо, но почему мы должны этого касаться? — недоумённо поднял бровь Богунов, прекрасно знающий ответ на свой вопрос. Другое дело, что «недогадливому» (по мнению самого Максима) Министру надо было помочь.

— Всё просто, — Харальд пожал плечами, — не далее как пару часов назад Томас со товарищи закончили допрос Дэнниса Коллинза, второго из стажёров в архиве по семейным делам. И парнишка настолько сильно боялся дементоров, что раскололся, что видел однажды отправителя… Дин с парнями взяли его на мушку, вот только у нас что-то больно часто стали оживать трупы…

— Некромантия? — не понял Министр, но уже сделал стойку «бежать, исправлять, скипидарить».

— Хуже. Погибший — якобы — при задержании Арвендейл Саммерс, главный фигурант по делу об «Улыбке Джоконды».

Повисла гнетущая тишина. Дело об «Улыбке Джоконды» помнил каждый, кто хотя бы раз ошивался на какой-либо должности в Министерстве пять лет назад. В ту пору реформа Аврората уже ползла к своему завершению, строгость и контроль увеличились, а свобод стало намного меньше, — и в таком вот «тоталитарном» режиме утром первого января перед входом в Аврорат кто-то художественно скульптурировал труп молодой чистокровной девушки с горлом, перерезанным от уха до уха обычным стальным тросиком. Тросик, будто в насмешку, прилагался. Как и записка: «Она не настоящая Джоконда».

Фигурантом в том деле оказался один из Подмастерий гильдии Менталистов, Арвендейл Саммерс, вот только искать-то его искали, но так и не нашли. Он ускользал, как вода сквозь пальцы, — а в конечном итоге континентальная комиссия, по обычаю решившая проверить местное отделение гильдии, обнаружила тотальную промывку мозгов… И менталиста-интуита уровня не меньше магистра, не связанного гильдейскими клятвами, — кроме клятвы подмастерья, конечно.

Хай тогда стоял до небес, всполошились менталисты всех Гильдий и ближайших стран разом. К каждой группе аврората, прыгавшей даже на самые незначительные вызовы вроде разбоя и мелкого хулиганства, был приставлен менталист, а то и два. Гильдия снабдила артефактами временной защиты всех, до кого смогла дотянуться, — и только по этой причине две дежурных группы, прыгнувшие на сообщение о нападении неоволдистов, смогли продержаться до прибытия подмоги. Конечно, убитых девушек это не спасло, но на особый сигнал тревоги прыгнула особая же группа захвата. И слетевший с катушек менталист погиб при задержании.

Как при этом не погиб кто-то ещё — оставалось загадкой до сих пор. Тело Арвендейла проинспектировали, вскрыли, изучили всё, что можно, и в конечном итоге признали его и правда просто сошедшим с ума, не вынесшим тяжести собственного дара. И торжественно похоронили на территории местной гильдии Менталистов, поднявшей голову только после кончины Аберкромби… А посланный к мозголомам запрос на проведение эксгумации тела Саммерса дал весьма неоднозначный результат: кто-то знатно ограбил кладбище менталистов, и половину могил просто утащили куда-то непонятно куда, оставив гильдейским только свежевырытые ямы.

— Так что, может, и некромантия, — пожал плечами Харальд, — вот только два извечных вопроса «как» и «нахуя» от этого не пропадают.

— Ладно, — помрачнел Кингсли, — ладно, разберёмся. В любом случае, с этим, — он кивнул на документы, — присылай своего секретаря, пошлём в зашифрованный министерский архив в Гринготтс. Пусть там полежит, сохраннее будет… — Кингсли устало потёр переносицу, — и готовь группу. Пришёл ответ из Америки.