Великий Дракон (джен)

По и Журавлю пришлось переместиться к Гадюке и Тигрице, потому что Тора не рискнула заселять Фэнхуан вместе с Шифу — обоим мастерам было нужно одиночество. Ученики Шифу немного ворчали, но покорно приняли решение. Сама Фэнхуан извинилась перед генералом Гуожи за разрушенную башню и раненых солдат, а с мастерами кунг-фу вошла во вполне дружеский контакт. Кто бы мог подумать, что быстрее всего она заключит мир с Шифу? Однако это было действительно так. А вот с Тай Лунгом её отношения были сложнее всего: барс никогда не оставался один на один с ней и всегда держался поближе к Торе. И хотя сова сказала, что больше не претендует за звание его учителя, ирбис всё равно с опаской к ней относился. Было ли это следствием того дня, или в его памяти всплыли давние рассказы Шифу о сове — Тай Лунг и сам не знал.

Но была и ещё одна причина, почему он стал больше проводить времени с Гадиан: ему всё казалось, что она думает, будто он может отдалиться, а ему совсем не хотелось нарушать их связь. Хотя изменений в духе белой тигрицы не замечали — она была так же внимательна, сосредоточена и нежна, и своё обращение к смертным распространила и на Фэнхуан.

Однажды между Торой и совой произошёл личный диалог, длившийся достаточно долгое время, и Тай Лунг очень волновался, так что Тигрице пришлось успокаивать его. Однако между двумя женщинами после этого разговора установились хорошие, прочные отношения: Тора была благодарна Фэнхуан за то, что та решила помочь Тай Лунгу, а Фэнхуан была польщена похвалой духа — в том числе и за своё мастерство кунг-фу.

А вот между Шифу и Тай Лунгом появилась какая-то неловкость: признание барса в том, что он всё ещё любит бывшего учителя, тронуло сердце пожилого мастера, но Шифу не знал, как развить это, как самому признаться в чувствах. И как разобраться в них. Однако Тай Лунг перестал смотреть на старого мастера и всегда, когда был вместе с ним, выглядел виноватым. Тора, как и прежде, не пыталась заставить их поговорить, а лишь давала советы — хочешь, следуй им, хочешь, нет, но время медитаций ученика увеличила, надеясь, что он успокоится и сможет поговорить с отцом.

Фэнхуан, после демонстрации своей силы и пробного боя с Гадиан, быстро усвоила основные принципы сражения с демонами, а уж скорости ей было не занимать, а потому она вместе с Журавлём стала изучать свитки, данные Торой. Белая тигрица вскоре устроила крылатым воинам спарринг и была очень довольна результатом.

Однажды наставница стала спрашивать сову про магические приёмы, и та всё рассказала и показала. После этого глаза Торы так заблестели, что Фэнхуан растерялась, а Тай Лунг заволновался: он никогда не замечал подобного за наставницей. Но вскоре странный блеск исчез, а белая тигрица поинтересовалась, не хотят ли Тай Лунг и Тигрица изучить эти приёмы, и не согласится ли Фэнхуан их научить. Все трое удивлённо и оторопело смотрели на неё, но сова пришла в себя первой и сказала, что обучить их готова. Ученики колебались, желая и отказаться, и научиться приёмам одновременно; но Тора явно была настроена серьёзно, а ученица Угвэя не была больше их врагом, и они согласились.

Через несколько дней тренировки Гадиан дали первые плоды: два демона каша и семь ониби напали на крепость, и воинам прошлось защищать Буё. Сражение с демонами — совсем не сражение с Торой, однако мастера кунг-фу справлялись со своей задачей, прикрываемые огнём арбалетов носорогов.

Именно во время этого боя Шифу увидел, как трое его боевых товарищей — Фэнхуан, Тай Лунг и Тигрица — используют ещё и Невозможные приёмы, путая демонов и заставляя их отступить. По почему-то эти приёмы, хоть и не полностью изученные, никогда не применял, и Шифу всегда был спокоен за учеников — они не встанут на путь зла, но теперь, увидев, как умело сражается Тигрица, мастер почувствовал беспокойство. Занятый своими мыслями, он пропустил двух ониби и непременно был бы ранен, если бы Тора в последнюю секунду не приземлилась рядом с ним и резким ударом своих гатан не рассекла ониби напополам.

— Шифу, в бою с демонами нельзя отвлекаться! — сказала белая тигрица, встав. — Это я решила, что Тигрица и Тай Лунг могут обучиться этим магическим приёмам. Видишь, они им помогают.

— Да, но-о…

— Никто не стал злым. Неужели ты думаешь, что я не присутствовала на уроках Фэнхуан? Уверяю тебя, и она, и её ученики не представляют никакой угрозы. В отличие от демонов. Постарайся больше не пропускать ударов, — Тора поудобнее сжала в руках гатаны и прыгнула вверх с такой силой, что долетела до большого каша и смогла проткнуть его.

Шифу вновь посмотрел на трёх воинов и признал, что Невозможные приёмы действительно помогают им. Успокоившись, он ринулся в бой, прикрывая Гадюку.

Оставшиеся ониби перегруппировались и образовали один огромный светящийся огненный шар, разбить который было непросто. Фэнхуан и Журавль вспомнили один из приёмов Бурю Касасаги, но для его исполнения было нужно трое. Однако птицы сразу же поняли, что третьей будет Гадюка — незаметная и быстрая.

— Мастер Тора! — позвала сова и, когда женщина посмотрела на неё, кивнула ей в сторону ониби.

Гадиан убрала гатаны и подпрыгнула; когда она поравнялась с Фэнхуан, то вдруг засветилась золотым и остановилась в воздухе. Сова смогла справиться с удивлением и сказала, что вместе с Журавлём и Гадюкой может разбить шар, но остальные должны отвлечь внимание ониби и каша. Тора кивнула и, опустившись, передала мастерам план.

— По, Шифу, Тигрица, привлеките внимание ониби, они должны придвинуться к вам поближе, тогда наша троица сможет сделать приём Касасаги; Лунг, ты со мной, наша задача уничтожить каша.

Мастера рассредоточились и приступили к своим задачам. Пока ониби были заняты, ниндзя подобрались к каша и вступили с демоном в бой на земле. Они прикрывали друг друга и наносили быстрые и точные удары, выматывая каша, нанося ему сильные раны. Гадиан на бегу всунула в руку ученику одну из своих гатан, давая понять, что дольше тянуть нельзя, и они, разбежавшись, накинулись на демона. Первый удар принадлежал Торе, и каша умело увернулся, но тут же напоролся на клинок Тай Лунга; издав вопль, демон хотел догнать сразу отпрыгнувшего барса, но не успел: Тора проткнула его жизненно важную точку, а затем вместе с Тай Лунгом отсекла каша голову. Демон испарился, оставив немного чёрного дыма.

Тем временем Фэнхуан, Журавлю и Гадюке удалось разбить огненный шар ониби, и демоны, увидев, что каша больше нет, решили скрыться, однако двое из них напоследок захотели ранить того, кто ближе всего к ним находился — и им был Шифу. Ослепив старого мастера, они сбросили его в пропасть, но тут же поплатились за свои действия: Фэнхуан и Тора рассекли их на месте.

Тай Лунг бросился вниз, а за ним и Тигрица; барс схватил Шифу, девушка схватила за хвост ирбиса, а Журавль еле успел ухватить ноги подруги, сорвавшейся с края. Остальные поспешили вытащить их, пока силы ещё не покинули Журавля.

— Как он? — обеспокоенно спросила Тигрица, рассматривая мастера с опалённой шерстью.

— По крайней мере не ударился, — сказал Тай Лунг, бережно кладя Шифу на пол и немного отступая.

— Кхе! Я живой, живой, — прокашялся мастер.

— Подожди, Шифу, — Тора села рядом, — твои глаза, — женщина приложила руки к его глазам и начала беззвучно читать мантру, во время которой её руки засветились ярким белым светом. Когда свет потух, она встала и сказала, что Шифу здоров.

— Ух ты, это исцеление было просто… потрясным! — восторженно воскликнул По.

— Главное, что оно помогает, — заметил Шифу.

Все обступили его, а Тай Лунг встал и развернулся, чтобы уйти, но тут старый мастер назвал его имя и поблагодарил.

— Не за что, — ответил барс, не поворачиваясь.

— Есть за что, — возразил малая панда. — Ты спас мне жизнь.

— Любой на моём месте поступил бы так же, — Тай Лунг опустил уши, а потом направился ко входу в башню.

Воины с недоумением проводили его взглядом, но никто, даже Шифу, не решился остановить его. Тигрица помогла мастеру подняться и получила похвалу за бой и изучение Невозможных приёмов. Шифу даже сказал, что её новые навыки могут им пригодиться для защиты Долины Мира. Девушка была очень рада, ведь она боялась получить его неодобрение, но в то же время её мысли занимала реакция Тай Лунга — словно он решил, будто сделал что-то недозволенное или неправильное.

Тора сказала, что сейчас всем нужен отдых, и пошла за учеником. Она знала, что он вышел из крепости, чтобы побыть одному — обманные ходы он и так прекрасно умел делать, а после изучения скрытности ниндзя стал мастером в этом деле. Женщина искала его не очень долго и нашла сидящим на краю пропасти; опущенные уши выдавали его грусть.

— Эй, что случилось? — спросила Гадиан по-японски, подходя к барсу и садясь рядом с ним.

— Да ничего, — тихо вздохнул он.

— Ты был так обеспокоен состоянием Шифу, а потом вдруг отпрянул. Почему?

Тай Лунг вздохнул: он не хотел говорить об этом, но разговор с наставницей мог ему помочь, и он знал это.

— Просто я не… Ему вряд ли хотелось бы видеть меня рядом с собой.

— Ты знаешь, что это не так. У тебя другая причина.

Ирбис снова вздохнул.

— Я не хотел увидеть в его глазах разочарование от того, что его спасителем оказался я, а не По или Тигрица — да и вообще кто-то другой.

— Но он был рад.

— Любой обрадуется спасению жизни, — пожал плечами Тай Лунг.

— Послушай, ему было приятно видеть тебя рядом с собой, я знаю, поверь. Не отдаляйся сейчас.

— Ты знаешь, почему я так делаю.

— И считаю это естественным. Но теперь тебе уже не нужно бояться быть отвергнутым, ты не зависишь от него, но вам нужно восстановить чувства, и вы оба этого хотите. Только вы оба слишком упёртые, — вскинула бровь Тора и положила руку на плечо ученику.

Тай Лунг с минуту сидел молча, продолжая смотреть вниз, но потом повернулся к белой тигрице и кивнул — он наконец был готов начать настоящее примирение с Шифу, с отцом.

Когда ниндзя нашли своих друзей в большой столовой, те выглядели весьма обеспокоенными. Оказалось, что только что прибыло послание от императора: просьба явиться в столицу для соединения с японской армией, а также просьба оставить кого-нибудь из мастеров в клане Гадюки. Генерал Гуожи был обеспокоен: сможет ли крепость Буё выстоять без мастеров кунг-фу?

— Генерал, успокойтесь, — сказала Тора. — Журавль, оставайся здесь и защищай крепость, я пошлю тебе оружие как можно скорее. Гадюка, думаю, очевидно, что в клан отправишься ты. Тебе я тоже пошлю оружие. Вы оба готовы к тому, чтобы защищать народ от демонов, и сегодняшний бой показал это. И несмотря на то, что вы остаётесь здесь без соучеников, вы не будете одиноки, рядом с вами будут воины, готовые оказать помощь. Знайте, что я горжусь вами.

* * *

Уже несколько дней воины провели в пути, ночуя на открытой местности, обходясь малым запасом еды, а на привалах отдыхали недолго. Тора Гадиан и Тай Лунг во время общего отдыха часто тренировались или медитировали, но, когда привал был устроен в деревне, наставница не позволила барсу тренироваться, а просто велела поспать. К немалому удивлению спутников он почти сразу уснул, да ещё и очень крепко. Белая тигрица попросила не будить его и не трогать, а сама ушла куда-то, лишь сказав, что вернётся к закату.

Что же, это будет долгий привал, и Шифу велел своим ученикам, в ожидании куноити, тренироваться, но бесшумно, чтобы не разбудить Тай Лунга. Фэнхуан наблюдала за тренировкой с равнодушием и даже сама почти задремала, но тут вдруг По, отбив атаку Тигрицы, откинул её подальше от себя, и она должна была непременно врезаться в стену… Если бы вдруг не сделала какую-то золотую сферу перед собой, которая и опустила Тигрицу тихо на землю.

Шифу, По и Фэнхуан с изумлением уставились на неё, а девушка с непониманием осматривала свои руки.

— Это приём саиренсу?⁽¹⁾ — справившись с удивлением, спросила сова. — Но как ты его сделала? Для этого нужно тренироваться минимум год!

— Я сама не знаю, — растерянно ответила Тигрица. — Мастер Тора однажды показывала некоторые приёмы, наверное, я повторила движение руками. Как-то.

— Давай попробуем ещё раз, — сказала Фэнхуан. — Если ты его действительно освоила, Тора будет очень рада.

Тигрица встала ровно и сделала пару точных и быстрых взмахов руками, после чего появилась золотая сфера. Девушка силой концентрации смогла удержать её перед собой; тогда сова подняла какой-то увесистый камень и сильно бросила его в стену, Тигрица направила сферу на него, и он бесшумно приземлился на землю, даже не долетев до стены.

— Отлично! Ты действительно его освоила! Но дальше тебе лучше позаниматься с Гадиан. И пока не применять его.

— Что это за приём? — спросил Шифу. — Впервые о нём слышу и впервые его вижу.

— Он разработан мастером Уруфу, в Японии, — ответила Тигрица. — Для его исполнения необходимы сильная концентрация и… — девушка остановилась.

— Большая внутренняя сила, — закончила Фэнхуан. — Похоже, она есть в тебе. Без этой силы ты не смогла бы сделать саиренсу.

— Я не понимаю… У меня ведь не настолько сильная ци.

— Похоже, ци у тебя действительно сильнее, чем ты думаешь, — заметила Фэнхуан. — Вспомни, может, проявления уже были?

Тигрица начала вспоминать свои тренировки, но внезапно на ум пришли обрывки из далёкого прошлого: она маленькая после неудачного дня, а рядом с ней дух белой тигрицы, который говорил, что она должна научиться контролировать свою силу, свою ки — внутреннюю энергию. «Ки это как ци, только на японский манер, — подумала Тигрица. — Разве можно приглушить в себе ци?» Она вдруг вспомнила, как во время боя с Каем на территории Нефритового дворца от её удара пошла огромная золотая волна — выплеск ци. «Тора часто рассказывала о тебе, твоём детстве, твоих тренировках, — вдруг всплыли в памяти слова Тай Лунга в Храме Дракона. — Конечно, сначала она не рассказывала, это я потом ей надоел своими вопросами о её заинтересованности в тебе. Она следила за тобой, хотя не всегда могла помочь». «У тебя большая сила, и я хочу подучить тебя», — однажды сказала ей Тора.

— Кажется, у меня на самом деле сильная ки.

— Ки? — не поняли остальные.

— Это как ци, только в Японии. Нужно поговорить об этом с мастером Торой.

— А ещё какие есть приёмы в Японии? — восторженно спросил По, стараясь не шуметь. — Можно стать невидимым? А через стены проходить? А летать? А?..

— По! — одёрнула его Тигрица. — Я не знаю. В Японии очень многое зависит от концентрации ума, поговори об этом с мастером Торой. Мне самой разобраться нужно.

— В чём? Или с чем? — из дома, в котором они остановились, вышел Тай Лунг, и по его виду было понятно, что он только что проснулся.

— Ну вот. Извини, мы не хотели тебя будить, — сказала Тигрица.

— Меня разбудили не вы, а мощный выплеск ки… или ци, — барс зевнул, сонно глядя на всех и сжимая в одной руке небольшое одеяло. — После вчерашней медитации я чувствую даже незначительное её объявление… проявление. Бр-р.

— А… ну… это я сделала приём саиренсу. Так получилось, — неловкость была и в позе, и в голосе девушки, однако на ирбиса её слова подействовали совсем не так, как она ожидала. Он зевнул и достаточно безразлично сказал:

— Даже не изучая? Похвально. Только больше не применяй без Торы, а то оглушишь нас или себя, и только она сможет всё исправить.

Тай Лунг несколько секунд посмотрел на неё, а потом вернулся в дом, еле переставляя ноги. Это было удивительно и странно: обычно барс был полон сил, а сейчас выглядел так, будто не спал три ночи подряд и упорно тренировался. Они ещё никогда не видели его сонным и не слышали, чтоб он путал слова. Неужели тренировки Гадиан так вымотали его? Или во время медитаций с ним что-то случилось?

Четверо воинов сели кружком и решили помедитировать, не желая снова разбудить Тай Лунга и суметь дождаться Торы без происшествий. И помедитировать час им удалось спокойно и хорошо, но потом ученик белой тигрицы проснулся окончательно. Вот только вёл себя он как-то странно, будто головой сильно стукнулся: у него была немного нарушена координация, а смотрел вокруг он как-то дураковато.

— Тай Лунг. Э-э-эй! Что с тобой? — Тигрица успела остановить его прежде, чем он упал с лестницы.

— Ты о?.. Как бы объяснить? Это… бред. Мои мозги кто-то пробил. Во время медитации я нечаянно вступил в связь с кем-то плохим, и мне что-то нужно, чтобы вылечиться. Что-то горькое и мерзкое. И зелёное. Вода нужна, — он направился к колодцу.

Фэнхуан и Шифу очутились там раньше него, а Тигрица поспешила поддержать его во время пути, чтобы он никуда не упал, и никто не сшиб его с ног, травмировав плохо соображающую голову ещё сильнее. По шёл рядом, пытаясь понять, почему Тора не попросила их присмотреть за Тай Лунгом. Уверена она была в том, что они и так помогут, или что он не проснётся раньше её прихода?

Барс добрался до колодца, но оказалось, что он просто хотел пить. Тигрица и Шифу не позволили ему напиться сырой воды, а Фэнхуан быстро слетала и принесла не абы чего — а молока. Тай Лунг, выпив его, вдруг осел на землю и обнял колени. У него был какой-то отчуждённый, но вместе с этим несчастный вид, уши грустно опущены, а хвост чуть-чуть постукивал по земле. Мастера кунг-фу переглянулись, но промолчали; они не знали, что нужно делать, и стоит ли сейчас вообще трогать Тай Лунга. В конце концов как раз это Тора просила их не делать. Шифу вздохнул: раньше он всё знал о сыне, а сейчас, казалось, не знал его совсем.

Тай Лунг внезапно беспокойно огляделся. В его позе читался страх, а глаза искали кого-то очень обепокоенно, даже словно загнанно.

— Где мой мастер? Я хочу домой, — внезапно сказал он, опустив голову.

«Что?!» — подумали все, удивившись и его поведению, и его словам. Сейчас могучий барс показал свою слабость, и это не укладывалось в голове. Но Тигрица и сейчас поняла его чувства — его привязанность и любовь к своему мастеру, но она не знала, что нужно сказать, его странное поведение сбивало её с толку.

— Э-э… Мы не можем сейчас вернуться в Нефритовый дворец, мы должны идти в столицу, — сказал Шифу, чувствуя, что эти слова неправильны, но больше в голову ничего не приходило.

— Причём тут Нефритовый дворец? — Тай Лунг, казалось, немного очнулся.

— Ты сказал…

— Что хочу домой! Но это больше не мой дом, а вы больше не мой мастер, не так ли? — он встал на ноги, и глаза его странно светились.

В тот день он точно так же смотрел на Шифу, с такой же обидой. Заменили. Отвергли. Лишили тех последних крупинок, за которые он цеплялся все двадцать лет заточения в тюрьме Чор Гом. И сейчас эта обида снова нахлынула на него, на его расшатанное сознание.

— Мой дом в Японии, в клане Белого Тигра. Там, где меня приняли, несмотря на всю мою историю жизни.

Фэнхуан зажала рот По, прошипев, что он не должен вмешиваться, хотя панда ещё не успел и подумать об этом. Тигрица же просто стояла, глядя на Тай Лунга и Шифу, между которыми должен был произойти тот самый разговор, которого так ждала Тора, но который, кажется, принимал совсем не тот оборот.

— Я тоже готов принять тебя несмотря на всё это, несмотря на то, что ты чуть не убил меня. Ты всё ещё мой сын.

— Ты прекрасно живёшь без меня, у тебя есть По. И его ты любишь больше, чем меня, думаешь, это незаметно? Все его тренировки мягче, чем были мои, и с ним ты стал по-настоящему близок. А кем я был для тебя? Сыном? Или всё-таки твоим собственным продолжением? Разве ты действительно грустил, когда я оказался в тюрьме? Ты обрёл внутренний покой, когда я наконец погиб, исчез из этого мира! А вспоминал ли ты после обо мне? Нет! Как ты можешь говорить, что я всё ещё твой сын?

— Потому что я жалел о том, что случилось! И до сих пор жалею, — Шифу опустил уши. — Я должен был поступить иначе, но не мог. Я не сумел соединить долг мастера и отца.

— Поэтому я не могу с тобой остаться. Тора научила меня жить иначе, видеть свет и следовать ему. За эти годы я сумел осознать ошибочность своей ярости, своих действий, но не сумел побороть той привязанности к тебе, которую Тора как-то расшевелила во мне. Я обрёл новый дом, а ты — того ученика, которого всегда хотел иметь. Каждый из нас получил то, чего хотел, а об отсутствии чувств между нами ты сам говорил.

— Ты боишься, — внезапно сказал Шифу, поняв Тай Лунга. — Но ты всегда оставался для меня сыном, даже когда нам пришлось вступить в бой. А за эти дни, Тай Лунг, разве мы не вернули хоть малую часть тех чувств, что были когда-то между нами? Тора показала всем нам тепло сближения, разве мы не можем — не хотим ему следовать? Я знаю, как ты сильно раскаиваешься в том, что натворил тогда, и ты заслуживаешь прощения. И я уже даровал его тебе.

Тай Лунг молча смотрел на него, и в его взгляде частично всё ещё читалось безумие — он был не совсем в своём уме.

— Ты не сможешь сделать всё по-прежнему, мне нет места здесь и уже никогда не будет. И я хочу снова называть тебя своим отцом и мастером, но этого не получится.

— Отчего же? Да, я сказал тогда эти слова, но сейчас я сам хочу того, чтобы ты называл меня и отцом, и мастером, потому что я наконец увидел, какой ты настоящий, кем ты на самом деле можешь быть, кто ты есть, а не кем должен бы быть… Я хочу принять тебя обратно больше всего на свете.

— Правда?

— Правда.

К немалому удивлению Шифу в глазах Тай Лунга появились слёзы, он явно хотел обнять отца, но его глаза вдруг закрылись, а сам он рухнул на землю без сознания. Позади него, с миской в руках, стояла Тора Гадиан, и её хвост, виляющий из стороны в сторону, выдавал её раздражение.

— Конечно, я очень рада, что этот разговор наконец случился, но я просила не трогать его сейчас.

— Но он… Зачем вы его отключили?! — почти возмущённо воскликнул Шифу.

— Потому что он не в своём уме! Демон аманояку, оказавшийся поблизости, лишь своим присутствием сумел вызвать у Тай Лунга слабоумие. Вам повезло, что он не принялся скакать по деревне, распевая песни и неосознанно применяя опасные приёмы.

— А как вы узнали о демоне? — поинтересовался По.

— Я чувствую даже далёкое присутствие аманояку, поскольку он очень опасен. Я смогла быстро найти его и убить, а затем добыла успокоительное для Лунга. Но он должен был ещё спать.

— Мастер Тора, простите, это моя вина, — Тигрица сложила руки в подобающем жесте и встала на одно колено. — Я нечаянно пробудила его, случайно использовав приём саиренсу. Хотя потом Тай Лунг проспал час.

— Ты смогла сделать саиренсу? Случайно?

— Наверное, при моём падении сработала мышечная память, но потом я смогла его повторить, находясь уже в спокойной обстановке. Я не думала, что выплеск моей ки пробудит Тай Лунга, не знала, что после вчерашней медитации он стал чувствителен к этому.

— Это он рассказал, верно? Что ж, теперь всё ясно. Всё дело как раз в аманояку, он оказался рядом во время медитации Тай Лунга, и это немного нарушило его связь с миром и собственным разумом. Это, — белая тигрица качнула рукой с миской, — поможет ему вернуться в норму. Но теперь, Шифу, ты должен помнить о своих словах во время этого разговора, потому что они напрочь засядут в голове твоего сына.

— Но он сам-то не забудет о своих словах? — спросил Шифу.

— Конечно нет, он думает об этом не один год. Тигрица, о твоей ци мы поговорим чуть позднее, но забудь о чувстве вины. Я горжусь тобой. А теперь не шумите и не делайте резких движений, — Тора приподняла Тай Лунга и облокотила его на себя, разблокировала его тело и сознание, затем влила в его рот зелёную жидкость, и через несколько минут барс открыл глаза и прокашлялся. Его глаза спокойно смотрели на наставницу, но у него пока что не было сил встать или просто заговорить. Ему нужно было ещё немного отдохнуть.

1) В переводе с японского означает «тишина».

Вернуться к тексту