Quantum Entanglement (гет)

— Быстрее! Мы опаздываем на торжественный пир!

— Я никуда не спешу, — проворчал Северус, неохотно ускоряясь.

Гермиона фыркнула и потянула его, когда они зигзагами прошли через массу коридоров и ворвались через боковую дверь в Большой зал, где собрались возвращающиеся ученики.

Пир уже начался, но через мгновение их заметили, и в зале воцарилась тишина. Затем из толпы студентов донёсся едва слышный шёпот.

Хаффлпаффцы казались смущёнными, равенкловцы скучали, а красно-золотой стол Гриффиндора смотрел на Гермиону с откровенной враждебностью. Однако слизеринцы… они начали перешёптываться друг с другом, шаркая взад и вперёд по скамейке, как рябь, расходящаяся по бассейну.

Гермиона быстро окинула взглядом зал. Прошла секунда, и она поняла, что происходит.

По молчаливому, неразговорчивому согласию, слизеринцы открыли вид на самый центр стола, где обычно сидели только Люциус Малфой и его соратники. Сам Люциус отвернулся, выпрямив спину.

— Что это?

Дамблдор, сидевший за учительским столом, бесстрастно смотрел на происходящее. Слагхорн наблюдал за ним с плохо скрываемым испугом.

— Я думаю, тебе нужно сесть там, — сказал Северус.

— Не смей оставлять меня одну.

Все присутствующие наблюдали, как Гермиона с наигранным безразличием бросила свою сумку под стол прямо под носом у семикурсников. Она взглянула на Северуса, который театральным жестом указал на скамейку.

— После вас.

— Надо было догадаться, что тебе это понравится, — пробормотала Гермиона, когда они сели, вызывая редкую улыбку на его лице.

— Должно быть, есть какие-то преимущества от общения с тобой.

Гермиона толкнула его локтем и посмотрела на стол. Рабастан и Регулус сидели напротив Арабель и Алекто. Она вопросительно наклонила голову, и с чем-то, похожим на облегчение, все четверо поспешили сесть рядом напротив Гермионы и Северуса.

Тишина всё еще стояла в зале. Люциус смотрел на вновь прибывших так, словно почуял запах чего-то прогорклого. Гермиона проигнорировала их всех и придвинула к себе большое блюдо весенней зелени.

— Как поживаешь, Арабель? Алекто? Мы скучали по тебе в эти праздники... Всё было хорошо… моя семья ходила на несколько весенних вечеринок, но, очевидно, ни одна не была такой интересной, как ваша, — сказала Арабель.

Гермиона бросила взгляд на младшую девушку, и ей не понравилось то, что она увидела.

— Ты в порядке?

— Гм, да.

Глаза Алекто были тусклыми, а на скуле мерцало заклинание очарования. Это не было очевидно, но Гермиона провела половину войны, маскируясь, и знала, как это выглядит.

— Что у тебя на лице?

— Ч-что, о чём ты говоришь?

Гермиона хотела подтолкнуть её, тем более что Амикус Кэрроу был всего в шести метрах, но подавила желание.

— О, неважно. Мне показалось, что я что-то увидела, но это был просто свет.

* * *

— Не могу поверить!

В общежитии на седьмом курсе Люциус Малфой кипел. Гермиона, невидимая и прижатая к щели в двери, с трудом сдерживала смех.

— Глупая сука понятия не имеет, во что ввязалась, — проворчал Амикус.

— Малфои десятилетиями председательствовали в центре стола Слизерина! В последний раз, когда кто-то ещё сидел там, отец сказал мне, что это был сам наш Господин! Как она смеет!

— Они позволили ей, — сказал Амикус.

— Теперь они ведут себя так, будто она особенная! Полгода назад никто не знал о её существовании!

Гермиона подавила смех. Очевидно, она собирала информацию о реакции Слизерина на изменения, но, если быть честной с самой собой, она просто хотела услышать, как Малфой брызжет слюной.

— И ещё одно — вы видели, что с ней был полукровка? Сидеть на том месте, которое я по праву должен занимать?

— Глупая сука, — сказал Амикус, его разговорные навыки явно не продвинулись дальше.

— Я Малфой, она вообще знает, что это значит?

Гермиона заставила себя замолчать, а затем позволила смеху вырваться наружу, пока не заболели бока. Когда они учились в школе, ей очень хотелось выбить Драко из колеи, но это не удавалось до третьего курса. Оказалось, что разозлить другого Малфоя было также приятно. Помогло то, что она собиралась в конце концов ударить его.

Когда она взяла себя в руки, она разбила защиту на двери спальни и, взмахнув мантией, бесцеремонно вошла.

— Блэк! Какого хрена?

Гермиона мило улыбнулась Люциусу, который, очевидно, готовился ко сну. В длинной чёрной шёлковой ночной рубашке, со светлыми волосами, ниспадающими на плечи, он не выглядел особенно угрожающим.

— Просто зашла поздороваться. Так как мы скоро будем очень близки.

— О чём ты говоришь? — сказал Люциус.

Амикус вытащил палочку, и Гермиона победоносно улыбнулась.

— Ты знаешь, поскольку этим летом у нас будет специальная церемония в одно и то же время. Мы станем практически братом и сестрой.

Выражение чистой ярости на лице Люциуса, когда она выходила из комнаты, могло бы подпитывать Патронуса Гермионы, если бы она нуждалась в нём в тот момент.

— Иди на хрен, Блэк!

— Ты похож на девочку, Люциус.

* * *

Пока в Хогвартсе шёл последний семестр, Гермионе едва хватало времени, чтобы сделать всё, что ей нужно. Её маленькая голубая книжка заполнялась новыми наблюдениями и изменениями в планах, которых она никак не ожидала.

Дневник Алекто не показал ничего, кроме того, что она действительно боится своего брата, который терроризировал и оскорблял её с детства. Пришлось пересмотреть план по её устранению, и выбрать кого-то вместо неё. План А будет выполнен в ближайшие несколько недель.

Гермионе было не по себе от перемен. К этому времени года она уже планировала, чтобы Рабастан и Алекто последовали за Эйвери в могилу, но теперь обнаружила, что больше не хочет их убивать. У неё мелькнула мысль, что, возможно, она сможет сделать их своими последователями.

Эта мысль никуда не делась.

В другой жизни Рабастан Лестрейндж однажды приставил нож к её горлу. Он стоял в Большом зале Хогвартса и использовал смертельное проклятие на братьях Криви — сначала Деннис, потом Колин. Он выл от смеха, когда Беллатрикс убила Молли Уизли.

Так почему же она не может найти в нём этого человека?

Алекто Кэрроу, по чистой случайности, загнала профессора Флитвика в угол в своём кабинете во время битвы при Хогвартсе, той самой, которая стёрла его с лица земли. Застигнув его врасплох, она обезоружила, а затем убила. После этого она беспричинно ругалась, пока он не истек кровью на ковер в кабинете.

Где эта женщина?

Гермиона всё ещё горевала о десятках смертей, которых никогда не было в этом мире. Они были реальны для неё, холодные, неподвижные трупы, которые появлялись в её снах. Гарри лежал распростёртый на земле, его грудь была разорвана. Рон, единственный мужчина, которого она когда-либо надеялась полюбить, рухнул на каменный пол с оторванным затылком, украшая коридор красными пятнами. Хорошие люди, но недостаточно злобные для той жестокости, которую требовала от них война.

Гермиона знала, что жестокость похоронена где-то внутри её новых товарищей, и что они лучше подходят для жестокости войны, чем её старые друзья. Ей хотелось вытянуть их тёмную натуру и направить её в другое русло. Направление, которое не закончится со всеми, кого Гермиона когда-либо любила.

На этот раз не потребуется и двух десятилетий, чтобы закончить войну.

* * *

Весь Слизерин всё ещё продолжал говорить о ней. Не пересекайтесь с Гермионой Блэк. Тёмный Лорд выбрал её.

Некоторые, как Рабастан и Арабель, находили это забавным. Другие, вроде Люциуса и Барти Крауча, восприняли это как личное оскорбление. Большинство проявляли осторожное уважение, а некоторые — безразличие. Изменения в основном проявлялись в мелких деталях — Гермиона находила налитые напитки, самое удобное место у камина оставляли для неё, небольшие попытки выслужиться.

Не только слизеринцы заметили разницу. Кто-то другой пошёл на крайние меры, чтобы устроить встречу, за что Гермиона не могла их винить. Но огненный шар — это был перебор.

— Агуаменти, помни, — наставляла Гермиона.

Алекто кивнула и попробовала ещё раз. С потолка класса чар капала вода от чрезмерно восторженных попыток, и профессор Флитвик укрылся под зонтиком.

В промежутках между исправлением произношения другой ведьмы Гермиона экспериментировала с тем, какие формы она может сформировать с наколдованной водой в воздухе. Прозрачная жидкость зависла, превратившись в змею, затем в шляпу ведьмы, затем в котёл.

— Выпендривается, — кто-то кашлянул.

Гермиона обернулась и увидела Джеймса Поттера, который на двух ножках откинулся на спинку стула. Лили наклонилась вперёд и решительно отодвинула стул.

— О, Эванс, не будь такой.

— Посмотри правде в глаза, Поттер, ты бесполезен с ногами на земле или без них, — сказала Гермиона, стряхивая воду на него.

Лили неодобрительно фыркнула, и Гермионе пришлось скрыть свою нежную улыбку. Она ещё не видела никаких признаков того, что её роман с Джеймсом начинается, но наблюдала с большим нетерпением. Ей не терпелось увидеть малыша Гарри.

— Гермиона, я правильно делаю? — спросила Алекто.

Гермиона наблюдала, и ведьма произнесла заклинание, но ей удалось вызвать лишь несколько капель воды из палочки.

— Почти. Просто… немного сильнее.

Рабастан фыркнул. Гермиона закатила глаза и отбросила чары, которые она поддерживала. Жидкий бюст Салазара Слизерина, который она тщательно конструировала, превратился в бесформенную воду и выплеснулся прямо на голову Рабастана, окатив его и его записи.

— Смотрите! — сказал Регулус, когда вода выплеснулась на стол, и Рабастан бессвязно захлебнулся.

— Ой. Извини, Рабастан. Я не целилась в тебя.

Рабастан схватил палочку Гермионы и встряхнул влажными волосами, как собака, прежде чем произнести заклинание сушки.

— Ты не заслуживаешь своих привилегий палочки сегодня, Гермиона.

— О, верни её, быстро!

Раздался грохот, и студенты отскочили в сторону, когда столы рухнули на землю. Гермиона обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть оранжевый огненный шар, направленный прямо ей в лицо. Палочка оказалась не в том месте, где должна была быть, и она инстинктивно потрясла левым рукавом, ожидая, что запасная палочка упадет ей в руку. Секунду спустя она вспомнила, что у неё больше нет запасной палочки.

Пока класс в ужасе наблюдал за происходящим, Гермиона без помощи палочки подбросила стул в воздух, прямо на пути огненного шара. Стул взорвался, и она закрыла лицо руками, когда осколки разлетелись повсюду, бросая сдерживающее заклинание, прежде чем обломки смогли поразить её друзей.

— Кто, чёрт возьми, это сделал? — Гермиона зарычала, опустив руки, которые получили самые сильные ожоги.

— Мне очень жаль.

Питер Петтигрю, дрожа всем телом, медленно поднял руку. Профессор Флитвик спустился, быстро проведя палочкой по её лицу для диагностики. Повреждения были в основном от летящих осколков.

— Петтигрю, ты идиот!

— Мисс Блэк, я уверен, что это был несчастный случай.

— Это так и есть, профессор. Он меня тоже задел.

Сириус Блэк поднял руку, где мантия была опалена, а кожа почернела. Профессор Флитвик был в ужасе.

— Мы колдуем над водой, а не огнём, мистер Петтигрю! Мы обсудим это потом. Мистер Блэк, мисс Блэк, думаю, вам обоим стоит посетить Больничное крыло.

Нахмурившись, Гермиона выхватила палочку из рук Рабастана, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды друзей, и выбежала из класса. Она злилась на себя за то, что в минуту беззаботности позволила волшебной палочке уйти от неё, и результат мог оказаться катастрофическим.

— Эй, Блэк, подожди! — крикнул Сириус ей вслед.

Гермиона остановилась на мгновение, бросила несколько приглушающих заклинаний через коридор, а затем развернулась и ударила Сириуса по лицу.

— Ради Мерлина, ты не мог придумать другого способа сделать это, глупый болван?

Сириус замер, подняв руку к лицу.

— О чём ты говоришь?

Гермиона достала зеркальце и посмотрела на своё отражение. Кровь стекала по её лицу из пореза под глазом, а волосы были сильно опалены.

— Если ты хотел поговорить со мной, тебе нужно было только попросить.

Сириус выглядел ошеломлённым.

— Я этого не делал…

— Не беспокойся, Сириус, ты дерьмовый лжец.

Сириус молча разинул рот, выпучив глаза, как рыба. Затем он стиснул зубы и шагнул вперёд, сжав кулаки.

— Для этого я здесь. Я хочу знать, откуда ты всё это знаешь, и кто ты, Блэк.

— О чём ты говоришь? Я просто ещё одна веточка в конце длинной Блэковской семейной ветви.

— Не играй со мной в словесные игры. Это не шутка, — сказал Сириус, продвигаясь вперёд. Воздух между ними почти потрескивал от напряжения.

— Почему тебя это так волнует? Я не имею к тебе никакого отношения.

— На случай, если это каким-то образом ускользнуло от твоего внимания, я каждое лето езжу домой, в дом, полный твоих любимых людей, — сказал Сириус.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду.

— Пожиратели Смерти, Блэк. Не веди себя так, будто я идиот. Я знаю, к кому пытается присоединиться мой брат.

На это, казалось, не было никакого возможного ответа.

— Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу знать, кто ты, откуда пришла и на чьей ты стороне.

— Думаю, должно быть совершенно очевидно, на чьей я стороне.

— Я тебе не верю.

— Мне всё равно.

Сириус повернулся к Гермионе и увидел её палочку у себя между глаз. Затем она почувствовала, как его палочка впилась ей в ребра.

— Ты не такая быстрая, как думаешь, Гермиона Блэк. Я скажу тебе, чего я хочу, если ты скажешь мне, что ты на самом деле задумала.

Вблизи Сириус выглядел ещё привлекательнее, чем на расстоянии. От него слабо пахло опьяняющим лосьоном после бритья, а блеск в его тёмных глазах был магнетическим. Гермиона подождала долю секунды, а затем невербально вызвала его палочку в свою руку. Через полминуты Сириус уже смотрел на две палочки.

— Сука!

— Так вот как ты на самом деле разговариваешь с семьёй?

Сириус заколебался, и что-то похожее на боль промелькнуло на его лице. Это настолько заинтриговало Гермиону, что она опустила палочки. Сириус вздохнул и заговорил тише.

— … О чём я хотел с тобой поговорить… это Регулус. Это дерьмо, в которое он ввязывается — он не понимает, каково это на самом деле. Он слышит, как каждое утро зачитывают смерти, но не понимает, что это значит. Во что он ввязывается.

— А ты знаешь?

— Ты можешь опустить эту чёртову палочку, пожалуйста?

Гермиона неохотно опустила руку.

— Благодарю.

Гермиона посмотрела на Сириуса, в глубине души желая сказать ему правду. Иногда, когда ей снился сон, несмотря на все ужасы, из которых приходилось выбирать подсознанию, она всё ещё видела его тело, проплывающее сквозь завесу смерти, его глаза, широко раскрытые и удивлённые.

— Ты не расскажешь Регулусу об этом разговоре, — сказал Сириус.

— Конечно, я слизеринка.

— Не говори так, будто это хорошо.

Гермиона удивилась. Она очень скучала по своим мальчикам-гриффиндорцам, а в Сириусе почти видела их призраков.

— Это нестрашно.

— За себя говори.

Оба рассмеялись, и на мгновение между ними возникло почти родственное чувство.

— Послушай, Сириус, я не понимаю, почему ты думаешь, что я имею какое-то влияние на то, что говорит или делает твой младший брат, или почему ты сказал это мне. Не знаю, ускользнуло ли это от твоего внимания, но я на другой стороне.

Сириус внезапно стал серьёзным.

— Нет, это не так. Вот почему я спрашиваю — у меня было письмо из дома. Я знаю, что ты собираешься делать этим летом, но я также знаю, что на самом деле ты не с ними.

Тут же на лице Сириуса снова появилась палочка.

— Объясни это и сделай это быстро.

Гермиона подошла к Сириусу, который сглотнул.

— У меня есть способы наблюдать за происходящим в замке. Я знаю, что это ты убила слизеринца перед Рождеством. Если ты будешь следить за Регулусом, я не скажу Дамблдору, или аврорам.

Забвение.

Гермиона открыла рот, и ее губы образовали букву «О» первого слога. В этот самый момент прозвенел звонок об окончании занятий. Двери начали распахиваться вверх и вниз по коридору, и студенты выбежали наружу, болтая и крича.

— Ты всё ещё здесь!

Джеймс Поттер подошел к ним сзади, похлопал Сириуса по плечу, но на мгновение ни он, ни Гермиона не пошевелились. Затем она бросила палочку в карман и вернула Сириусу его палочку.

— Подумай об этом, — тихо сказал он.

— Мы поговорим об этом позже, — сказала она с угрозой в голосе.

Сириус уставился на неё, и Гермиона была уверена, что он знает, какое заклинание она собиралась наложить на него. Затем, не говоря ни слова, он стряхнул руку Джеймса и взял свою сумку. Четверо Мародёров двинулись по коридору, Питер Петтигрю спотыкался в конце.

Не в силах сопротивляться, Гермиона послала на него быстрое заклинание и с удовольствием наблюдала, как толстый мальчик размахивает руками и падает, с воплем врезавшись в доспехи. Затем её прервали.

— Эм, привет, ты Блэк, верно?

Гермиона обернулась, с удивлением увидев, что с ней говорит Лили.

— Да. А ты Лили Эванс.

Впервые взглянув в эти зелёные глаза, боже мой, было больно смотреть на них. Неудивительно, что Северус не мог вынести вида Гарри. Гермиона жадно вглядывалась в лицо Лили, ища новые доказательства присутствия друга.

— Да, это так. Я просто хотела сказать… что бы Сириус ни сказал, не принимай это на свой счет. Я знаю, он может быть агрессивным, но у него был плохой год.

Гермиона подняла брови.

Лили нахмурилась, и Гермиона уставилась на веки, которые морщились точно так же, как у Гарри.

— Просто то, что о тебе говорят…

— Что они говорят обо мне, Лили?

— Говорят, ты причиняешь боль людям, которые тебя раздражают.

Лили говорила быстро, защищаясь. Она заправила прядь рыжих волос за ухо и скрестила руки на груди. Даже манеры были похожи, и Гермиона невольно улыбнулась.

— Сириус — большой мальчик. Уверена, с ним всё будет в порядке.

— Не трогай его, — яростно сказала Лили. Гермиона кивнула.

— Пойдем, Лили, мы опоздаем.

Маленькая девушка вырвала Лили Эванс из рук Гермионы. Как только гриффиндорцы исчезли, словно по волшебству, за ними появились её друзья.

— Что это было? — спросил Северус, вытаскивая палочку и залечивая порез на щеке Гермионы, не спрашивая. Он взял её повреждённые руки в свои большие и осмотрел их, прежде чем тщательно залечить.

Гермиона поморщилась и покачала головой.

— Лили хотела предостеречь меня от Сириуса. Очевидно, она думает, что я могу причинить ему боль.

— Ты собираешься? — нетерпеливо спросил Рабастан.

Регулус громко кашлянул, и Рабастан затих. Северус залечил порезы Гермионы и опустил её руки. Группа двинулась по коридору, но к тому времени, как они добрались до конца, Мародёров уже не было видно.

— Значит, это сделала Лили? — через минуту сказал Рабастан.

— Почему она?

— Вы с ней выглядели очень напряжённо… и называли друг друга по именам.

Рабастан поднял брови.

— Может быть, поэтому ты ещё не поддалась моим чарам.

Северус свирепо нахмурился, и Гермиона расхохоталась.

— Пожалуйста, Рабастан. Если бы я играла за другую команду, Арабель была бы моим первым выбором.

— Удачи в следующий раз, Рабастан, — сказала Арабель, взяв Гермиону под руку и подмигнув. Алекто выглядела удрученной.

— Ты второй выбор, — заверила её Гермиона.

Группа направилась в следующий класс, обмениваясь колкостями и шутками, Гермиона была в самом центре. Было уже трудно вспомнить время, когда она хотела убить этих людей.