Quantum Entanglement (гет)

— Сегодня твоя очередь, Грейнджер, — сказал Люциус Малфой, отпирая дверь её камеры.

— Неужели? Я думала, что сегодня не моя очередь.

Вначале подземелья Министерства были полны людьми. Но число в последнее время уменьшалось. Вообще-то, Гермиона была последней. Довольно неудобно, что всё так получилось.

Ходили слухи, что все они были публично казнены — доказательство того, что Лорду Волдеморту больше нечего бояться. Может быть, казнь будет за пределами Министерства — могут быть зеваки, дети, визжащие от ужаса или ликования.

Единственной проблемой Гермионы было то, что она не знала, что с этим делать — жить или умереть. Жизнь не слишком привлекательна. Теоретически побег был возможен. Но это была бы долгая война, и смерть искушала.

У неё была палочка, спрятанная так, как это делали маггловские шлюхи на протяжении веков. На шее — удушающая цепь невидимого Маховика Времени. Хотя вернуться назад было невозможно более чем на двадцать четыре часа, она всё ещё могла предпринять попытку побега. Если бы это не удалось, вернулась бы и пробовала бы снова и снова, пока не сработает. Гарри сделал бы это, но Гарри был другим. Гермиону охватила усталость. Это была долгая война.

— Вставай, — сказал Малфой, наклоняясь и постукивая волшебной палочкой по кандалам. Они упали, и Гермиона потёрла запястья.

— На случай, если у меня никогда не будет возможности сказать это снова: я просто хотела, чтобы ты знал, что я всегда считала твои волосы слишком женственными, — сказала она.

Малфой рывком поставил Гермиону на ноги. Её одежда была настолько изодрана, что она чувствовала себя незащищенной, но отогнала эту мысль. Всё это было в голове. Если она не сможет дальше жить своей жизнью, то, по крайней мере, сохранит достоинство.

— Для мёртвой ведьмы ты слишком много болтаешь, — сказал Малфой, вытаскивая её из камеры.

Они находились в недрах Министерства Магии, и Гермиона с удивлением поняла, что они направляются в Департамент тайн. Образ виселицы за пределами Министерства в её сознании был слишком силён, чтобы сразу от него избавиться.

— Как вы это сделаете? Это будет завеса смерти?

— Именно. Не нужно будет видеть грязную кровь.

В комнате было полно зевак. Многих Пожирателей Смерти Гермиона узнала, но среди них были и другие лица, незнакомые ей. И дети тоже находились повсюду, несомненно, присутствуют, чтобы узнать, что произойдёт.

— Как средневеково.

Малфой толкнул Гермиону в спину, и она споткнулась. Уровень шума поднялся, когда они вошли в комнату. Люди кричали, и что-то острое ударило её по затылку.

— Ой!

Они швыряли в неё вещами. Бросались в ведьму камнями.

— Прошу.

Голос был нежным и весёлым, но тишина мгновенно воцарилась.

Лорд Волдеморт наклонился вперёд на гранитном троне, изучая последнего пленника. Гермиона подозревала, что он сделал эту комнату своей, потому что наслаждался удобством. Если бы он захотел вытащить кого-то из смертоносного кольца, тел стало бы меньше.

С тех пор как Лорд Волдеморт назначил себя Министром Магии, он стал носить чары, скрывающие его истинную внешность. Как и любой политик, он понимал, что нужно иметь приятное лицо, чтобы предстать перед публикой. Он был похож на знатного джентльмена лет пятидесяти, с густыми тёмными волосами, слегка поседевшими на висках. Гермиона взглянула на него и отвернулась. Не нужно напоминать себе снова.

Гермиона услышала, как Малфой объявил общественности о её преступлениях. Это заняло некоторое время. Казалось, их было очень много. Жить ей или умереть? Гермиона ещё не решила.

— Поэтому мы объявляем, что за совершённые преступления, единственным возможным приговором является смерть!

Её рука дёрнулась снова, и они потащили её к арке. Но она всё ещё не приняла решение. Беспощадная толпа одобрительно взревела, предвкушая убийство.

— Готова снова увидеть Избранного? — спросил Малфой.

Несуществующий ветерок развевал вуаль арки — под каменной аркой висела чёрная шёлковая ткань.

Гермиона поднесла руку к горлу, где находился Маховик Времени. Никто больше не видел его с тех пор, как она на четвёртом году обучения использовала его. Её сердце бешено колотилось.

Гарри хотел бы, чтобы она жила. Малфой хотел, чтобы она умерла.

Гермиона повернула песочные часы. В этот момент она почувствовала сильный толчок в поясницу. Вуаль приближалась к ней… и время, когда Маховик Времени вращался… люди кричали и аплодировали… и чёрный занавес опустился на неё…

Пустота.

---

Примечания:

Решила поделить первую главу на две части, эту часть сделала прологом.

пишите отзывы, продолжать или нет? если да, нажимайте «жду продолжения»

Гермиона открыла глаза в полной темноте и подумала, что уже умерла. Если бы это было так, всё было бы не так уж и плохо. Очень хорошо, на самом деле. Она закрыла глаза и решила немного отдохнуть. Быть мёртвой оказалось утомительно.

— Поднимайся. Вставай, девчонка!

Гермиона открыла глаза от того, что её толкнула грязная нога. Было ощущение жжения в горле, но она отодвинула боль на задний план.

— Что?

— Повсюду хаос, бродят по ночным коридорам, грязные нарушители! Но, кажется, я тебя не узнаю?

Голова Гермионы казалась странно тяжёлой. Она моргнула несколько раз, и зрение её прояснилось. Затем она посмотрела на лицо человека и отпрянула. Это было лицо, которое она видела сотни раз, грязное и седое. Конечно, не помогло и то, что он был мертв.

— Какого хрена!

— Тише! — зарычал Аргус Филч.

— О боже, чёрт возьми, я умерла и попала в ад. Вечность с Филчем, убейте меня…

Гермиона закрыла голову руками и задумалась о том, стоило ли ей прилагать больше усилий, чтобы стать хорошим человеком.

— Заткнись, пока ты не разбудила весь замок! Всегда ненавидел истеричных женщин…

— Слава богу, Риддл не может умереть, я не хочу оказаться и рядом с ним…

— Вечно рыдаете в коридорах, забиваете туалеты салфетками… Ради Мерлина, девчонка, вставай!

С Гермионой не разговаривали так с тех пор, как её посадили в тюрьму, и это было почти ободряюще. Она вскочила на ноги, прижалась спиной к стене, которая определённо казалась твердой. Когда зрение Гермионы приспособилось, загробная жизнь стала походить на чистый шкаф.

— Это и есть ад?

Аргус Филч посмотрел на Гермиону с подозрением.

— Почти. Это Хогвартс, Школа Чародейства и Волшебства.

— Но ведь это так… ты же мёртв…

Мысли Гермионы неслись со скоростью миллион миль в час. Теперь, когда она присмотрелась, Аргус Филч действительно выглядел моложе. Меньше морщин, больше волос.

— Нет, чёрт возьми.

Филч нахмурился. Затем он схватил её за руку. Похоже, он решил, что она сошла с ума.

— Мы идём к директору.

Вне туалета это определенно было похоже на Хогвартс. Что, конечно, было невозможно. Хогвартс больше не существовал.

Пока они шли по школе, мысли Гермионы начали замедляться до нормального темпа, и она огляделась по сторонам. Филч выглядел очень солидно. Хогвартс тоже выглядел настоящим, вплоть до последнего блестящего доспеха. Было темно и, казалось, было очень раннее утро.

Гермиона отодвигала в сторону ощущение жжения в горле с тех пор, как проснулась, и делала это довольно хорошо. Игнорирование боли было необходимым навыком в Министерских подземельях, но становилось всё хуже.

Она поднесла руку к горлу и тут же отдёрнула пальцы. Маленький золотой Маховик Времени пылал огнём, обжигая её плоть, как бифштекс на открытом гриле.

— Мистер Филч?

— Откуда ты знаешь моё имя?

— Удачная догадка. Я знаю, что это… странный вопрос, но какое сегодня число?

— Третье октября, — проворчал Филч.

— Какой год?

— Тысяча девятьсот семьдесят шестой, — сказал он, бросив на неё взгляд, который показывал, что он злее, чем она думала.

— Боже.

У Гермионы закружилась голова. Время, в которое Маховик Времени не мог вернуть её, больше чем на двадцать четыре часа назад — она никогда не должна была пытаться. Боль вокруг её шеи становилось всё труднее игнорировать, как будто она была под водой, тонула.

— Ты в порядке, девчонка? — спросил Филч.

— Я…

Боль усилилась. У Гермионы затуманилось зрение, и она протянула руку, чтобы схватить что-то, что угодно…

Когда Гермиона очнулась во второй раз, её мысли прояснились.

Жёсткая поверхность под ней больше походила на пол, чем на кровать, и поблизости раздавались голоса. Уже не в первый раз она просыпалась от бессознательного состояния на неопределенной территории. Гермиона проигнорировала голоса и сосредоточилась на деле.

Из-за катастрофической катастрофы или Маховика Времени что-то пошло не так с её казнью. Если Филч не сошёл с ума или не солгал, есть шанс, что она просто мысленно пыталась вернуться назад во времени.

Если Филч не был лжецом, что тоже было предположением, она проделала долгий путь назад. Более двух десятилетий.

— И она просто лежала там, профессор, среди швабр!

— Да, спасибо, Аргус. Думаю, я смогу справиться с этим делом, можешь идти.

Гермиона почувствовала слабость. Если она не ошибалась, то это был голос профессора Дамблдора.

— Хорошо, сэр.

Где-то закрылась дверь, и Гермиона почувствовала, что Филч ушел.

— Доброе утро.

Гермиона открыла глаза. Профессор Дамблдор сидел за столом, точно такой же, как и раньше, с маленькими очками в форме полумесяца на кончике носа, глядя на неё поверх них. Она поднялась на ноги и уставилась на него.

— Профессор Дамблдор, сэр.

— Боюсь, вы ставите меня в неловкое положение. Вы, кажется, знаете моё имя, но я не знаю вашего.

— Гермиона.

Профессор Дамблдор склонил серебристую голову. На столе перед ним лежал Маховик Времени Гермионы, сверкающий золотом в свете лампы.

— Я только что осмотрел ваш замечательный Маховик Времени. Скажите мне, откуда вы прибыли?

Гермиона задумалась, стоит ли ей отвечать, но старые привычки были с ней.

— Тысяча девятьсот девяносто девятый год.

— Потрясающе, — выдохнул профессор Дамблдор.

Гермиона искоса посмотрела на Дамблдора. Странная девушка только что появилась в его школе, и всё, что он мог сказать, было «потрясающе».

— Могу я узнать ваше полное имя?

Гермиона открыла рот, чтобы ответить, но заколебалась.

— Я не уверена, что должна вам говорить. Не лучше ли мне уйти, не сделав никаких изменений?

— Я был бы полностью согласен с вами, если бы это было возможно.

— Что вы имеете в виду?

— Я не уверен, что мы можем вернуть вас в ваше время, — сказал профессор Дамблдор после долгой паузы, глядя на Гермиону с такой жалостью, что она почувствовала комок в горле.

— Мы могли бы, конечно, обратиться в Министерство за помощью. Но учитывая нынешнее состояние политических дел… Если новости о вашем… положении, выйдут наружу, я подозреваю, что вы можете стать мишенью.

— Из-за моего знания будущего.

Гермиона уставилась на часы, лежащие на деревянном столе. Так много приключений они пережили вместе.

— Именно так. Вот почему я считаю, что безопаснее просто зачислить вас в студенты.

— Что?

Гермиона ошеломлённо уставилась на Дамблдора. Ей казалось, что она не просто вернулась в прошлое, но и шагнула в параллельную вселенную.

— Вы хотите сказать, что я могу остаться здесь? Начать… начать жизнь заново?

— Я знаю, это должно показаться очень трудным. Я сожалею больше, чем могу сказать, Гермиона.

За сводчатым окном первые золотые лучи рассвета пробивались сквозь горизонт цвета индиго.

— Стать… студенткой здесь, в тысяча девятьсот семьдесят шестом году?

— Я считаю, что это единственный способ сохранить ваши знания о будущем в безопасности. Вы учились в Хогвартсе, не так ли?

На самом деле это настоящая возможность, реальная новая возможность изменить мир, вероятно, никогда не встречать вообще большинства людей. Гермиона не была большинством людей, но она не собиралась упускать такой шанс. Она приняла решение за долю секунды.

— Да, училась.

И сама смерть начнёт работать в обратном направлении. Гарри и Рон снова будут жить.

Четыре года партизанской войны научили Гермиону тому, что самым жестоким убийством является нож в спину человека, наблюдающего за ним.

— Профессор, меня зовут Гермиона Блэк.

Профессор Дамблдор поднял брови, но не подал вида, что она его удивила.

— Странно, мисс Блэк, но не могли бы вы поделиться со мной именем вашего отца?

Гермиона позволила короткой судороге замешательства пройти по её лицу. — Не помню. Почему я не могу вспомнить?

— Не беспокойтесь, мисс Блэк, — успокаивающе сказал профессор Дамблдор. — Вы получили травму головы — ваши воспоминания могли пострадать. Возможно, это к лучшему.

Гермиона осторожно кивнула. Затылок был липким от крови.

Профессор Дамблдор посмотрел в окно, где поднималось солнце. Он глубоко задумался о чём-то. Наконец он взял со стола маленький золотой Маховик Времени и повертел его в руках.

— Я не хочу ничего слышать о вашем времени. Вмешиваться в прошлое опасно, — сказал он с сожалением.

— Да, — сказала Гермиона.

Чем меньше профессор Дамблдор будет знать, тем лучше. Проще всего позволить ему думать, что она была нормальной студенткой.

— Я понимаю, однако, грядущие дни будут трудными, пока вы будете приспосабливаться. Пожалуйста, будьте уверены, что дверь моего кабинета всегда открыта для вас, если вы хотите поговорить.

Гермиона грустно улыбнулась профессору Дамблдору.

— Вы как-то сказали — «Счастье можно найти даже в самые тёмные времена, если не забывать обращаться к свету».

На мгновение директор испуганно посмотрел на неё, а затем расслабил лицо в улыбке.

— Я рад слышать, что всё ещё говорил это через двадцать лет, мисс Блэк. Так вот, я знаю, что это болезненно для вас, но для того, чтобы остаться в нашем времени, мы должны прояснить некоторые детали.

— Конечно, сэр.

— Во-первых, на каком факультете вы были в Хогвартсе?

— Слизерин, — солгала Гермиона, спокойно встретившись взглядом с директором.

— На каком году обучения вы были?

— Шестой, сэр.

Она застанет нынешних и будущих Пожирателей Смерти.

— Понятно. В таком случае, если вы не возражаете, я предпочитаю перевести вас в слизеринское общежитие сегодня вечером, и вы начнёте занятия завтра. Семья Блэков большая, и дальний родственник, появляющийся внезапно, вызовет множество вопросов, но у вас будут ответы.

Какой будет ваша история?

— Очевидно, я буду сиротой, — медленно произнесла Гермиона, словно впервые услышав эти слова. — У меня британский акцент, поэтому я не могла перевестись из-за границы. Многие ли чистокровные обучают своих детей дома?

— Это бывает, хотя и очень редко. То, что вы женщина, простите меня, делает это более вероятным.

— Будущая жена, — криво усмехнулась Гермиона. — Не нужно тратить время на образование.

Профессор Дамблдор вздохнул и начал что-то записывать на пергаменте.

Снаружи на берегу озера раскинулся Запретный лес, тёмный и зловещий. Когда солнце бросило рябь на воду, Гермиона увидела несколько силуэтов, летящих над деревьями. Фестралы, резвящиеся в лучах утреннего солнца. Она улыбнулась.

На этот раз война уже была выиграна. Волдеморт был уже мертв. Просто никто об этом ещё не знал.

— Думаю, я бы хотела устроиться, если можно, — сказала Гермиона через мгновение. Профессор Дамблдор оторвался от записей и кивнул.

— Конечно, моя дорогая. Я попрошу профессора Слагхорна — нашего главу Слизерина — показать вам вашу спальню и ваших новых товарищей. Я уверен, что я не должен предупреждать вас, чтобы вы держали при себе любые знания будущего. Если кто-нибудь узнает правду…

— Я знаю, сэр. Никогда.

— Хорошо.

— Кроме того, сэр, у меня нет никаких вещей. И денег.

Профессор Дамблдор нахмурился. Он резко хлопнул в ладоши. Появился домовой эльф, одетый в чистую наволочку. Он почтительно поклонился профессору Дамблдору.

— Что я могу сделать для великого мастера?

— Мисс нужны кое-какие школьные принадлежности. Какие курсы вы будете посещать?

— Нумерология, древние руны, защита от тёмных искусств, трансфигурация, зелья и заклинания, — сказала Гермиона. На самом деле она изучала больше предметов, но поскольку её свободное время включало победу в войне, не было никакого смысла заполнять её расписание.

Профессор Дамблдор моргнул.

— Хорошо. А также полный гардероб для студентки, пожалуйста. Вы предпочитаете любую одежду, мисс Блэк?

— Никакой маггловской одежды, — твёрдо сказала Гермиона. — Именно то, что носят другие чистокровные слизеринские девушки.

— Хорошо, мисс.

Домовый эльф исчез. Профессор Дамблдор хлопнул в ладоши.

— Отлично. Я считаю, что на данный момент всё сделано.

Профессор Слагхорн прибыл в кабинет через несколько минут. Он был таким же большим, каким был во времена Гермионы, и его густая копна волос только начала редеть, оставляя лысину на макушке.

— Я правильно расслышал, Альбус? Новый студент?

— Это мисс Гермиона Блэк, — представил профессор Дамблдор небрежным тоном, как будто новые студенты шестого курса появлялись в его кабинете каждый день.

— Блэк? Возможно, вы родственница Регулуса?

Жадные глазки профессора загорелись при этом имени.

— Не знаю, сэр. Мои родители не общались с остальными членами нашей семьи. Но мы были чистокровными, так что это возможно, — придумала Гермиона.

— Замечательно!

Профессор Слагхорн выглядел так, будто вот-вот начнет радостно потирать пухлые руки, но сдержался под неодобрительным взглядом профессора Дамблдора.

— Э-э… во всяком случае, мисс Блэк. Мы вас устроим.

— Спасибо.

Заключённая Гермиона Грейнджер, военная преступница и бывшая подруга Гарри Поттера, вышла из кабинета профессора Дамблдора, готовая начать всё заново.

Гермионе повезло, что профессор Дамблдор не попросил её саму пойти в слизеринскую гостиную, поскольку она понятия не имела, где та находится. Она последовала за профессором Слагхорном по коридору, через нескольких лестниц, в мрачные подземелья. Несмотря на ранний час, профессор, казалось, был склонен к беседе, и Гермиона старалась держать свой рассказ в голове, чувствуя, что она будет очень много раз повторять его, прежде чем люди устанут спрашивать её, откуда она взялась.

— Вы действительно не знаете, родственница ли вы семье Блэков, проживающих в Лондоне? — спросил профессор Слагхорн в третий раз, когда они шли по особенно тёмному и сырому коридору. Звук капающей воды неприятным эхом отдавался в подземельях.

— Нет, профессор. Как я уже сказала, я училась дома, — спокойно сказала Гермиона, хотя была далека от спокойствия.

— Странно, — проворчал Слагхорн. — Эти чистокровные семьи становятся настолько большими, что не могут уследить за каждым членом семьи в наши дни. Возможно, Регулус знает.

— Я… я не узнаю этого имени.

Образ старинного серебряного медальона всплыл в сознании Гермионы. «Я обнаружил настоящий крестраж и намерен уничтожить его, как только смогу…»

Регулус, в конце концов, не был врагом. Просто жаль, что он умер раньше, чем кто-либо понял это. Может быть, на этот раз удастся спасти ещё одну жизнь. А может, и нет.

— Неважно, — утешительно сказал профессор Слагхорн, совершенно не подозревая о мыслях, проносящихся в голове Гермионы. — Профессор Дамблдор сказал, что ваши родители недавно умерли?

— Да, — тихо сказала Гермиона. Это не было ложью. Фрэнсис и Кристофер Грейнджер умерли всего за несколько недель до несчастного случая с Гермионой. Люциус Малфой с удовольствием демонстрировал Гермионе их тела. Он приложил особые усилия, чтобы вернуть их ей, сказал Люциус. Было что-то ужасное в его привязанности к ней.

— Я уверен, что ты скучаешь по ним, — сказал Слагхорн, когда они завернули за очередной узкий угол. — Но Слизерин теперь будет твоей семьей, хотя, должен тебя предупредить, ты прибыла не в самое подходящее время. Полагаю, тебе известно о политических проблемах в Британии в данный момент?

— Немного, — сухо ответила Гермиона.

— Тогда тебя не удивит, если ты услышишь, что слизеринцы находятся под большим подозрением. Мои ученики сообщают о притеснениях от трёх других факультетов, а другие учителя закрывают на это глаза. Я говорю это не для того, чтобы напугать тебя, а чтобы предупредить.

Гермиона удивленно посмотрела на профессора Слагхорна и извлекла из своей памяти всё, что знала о нём. Он никогда не был сторонником Лорда Волдеморта, но играл значительную роль в его восстании, хотя и непреднамеренно. У Гермионы никогда не было времени на этого человека в первый раз, и она не была уверена, что он ей больше понравится во второй.

— Я могу сделать только очень немногое, — сказал Слагхорн, неправильно истолковав выражение лица Гермионы. — Как ни больно мне это признавать, некоторые члены моего факультета… ну, они, возможно, не так добры, как должны быть, к некоторым людям в нашей школе.

— Магглорождённые, — тихо сказала Гермиона.

— Магглорождённые, полукровки и те, кого они называют «предателями крови». Но они не будут тебя беспокоить, и ты не должна позволять этому беспокоить тебя. В Слизерине ты увидишь, что мы отчаянно защищаем членов нашего факультета. Зажатые со всех сторон, слизеринцы держатся вместе. Если ты окажешься в затруднительном положении, ни один слизеринец не пройдёт мимо.

— Спасибо, — снова удивилась Гермиона.

— Добро пожаловать, мисс Блэк. А вот и гостиная.

Они завернули за угол и оказались напротив узкого участка голой и мокрой каменной стены. Гермиона выжидающе посмотрела на него. Не было никакого портрета, как в Гриффиндоре, или двери, как в Равенкло.

— Elementis, — сказал профессор Слагхорн стене. Гермиона же смотрела, как стена просто таяла, оставляя узкий туннель.

— Я оставлю вас здесь, — тихо сказал профессор. — А утром я свяжусь с префектом Слизерина, который подойдёт к вам и покажет, что вам нужно знать. Общая комната находится прямо через туннель. Дверь слева ведет в спальню слизеринских девушек, а шестой курс находится на первой лестничной площадке.

— Левая дверь, первая лестничная площадка, префект найдет меня, — повторила Гермиона.

— Идеально. Полагаю, профессор Дамблдор попросил домовых эльфов организовать для вас кровать и всё необходимое. Оно уже должно быть там. Увидимся за завтраком, мисс Блэк.

— Спокойной ночи, профессор, — сказала Гермиона, входя в туннель.

Несколько мгновений она шла по сырому коридору, а затем вышла в общую гостиную Слизерина. Это была большая комната с высокими каменными стенами, но почему-то она казалась холодной и внушительной. Свет был зеленоватым, и это придавало огромному пространству мрачный вид. Гостиная была усеяна кожаными диванами, чёрными стульями с низкими спинками и тёмными блестящими столами — в ней не было ничего уютного или комфортного. Однако в огромном камине всё еще тлел огонь, и это имело большое значение.

Гермиона вздрогнула, натягивая на себя мантию. В её собственной временной шкале она никогда не была в общей гостиной Слизерина.

— Левая дверь первого крыла, — пробормотала она, направляясь к тёмной двери около камина.

По лестнице можно было легко подняться на первую площадку, и Гермиона вошла в маленькую комнату. Она сильно отличалась от гриффиндорской гостиной. Вместо круглой комнаты комната представляла собой длинный прямоугольник с четырьмя кроватями с балдахинами по обе стороны. От неё отходили пять кроватей. Четыре из них были задернуты занавесками, и от них было слышно тихое дыхание. Пятая кровать была пуста и застелена, а занавески задернуты. Она должна была принадлежать ей, и Гермиона в который раз удивилась тому, как быстро работают домовые эльфы.

Гермиона проверила шкафчик рядом с кроватью. В темноте было слишком трудно разглядеть что-либо из одежды. Внизу лежало нижнее бельё и зелёная кружевная вещь, которую Гермиона приняла за слизеринскую ночную рубашку, и она подумала о том, не слишком ли будет, если она расспросит домового эльфа обо всём, что носит чистокровная слизеринка. Тем не менее, она надела короткую ночную рубашку.

Забравшись между простынями, Гермиона положила усталую голову на подушку. Она устала, но сон не шёл. Когда она наконец уснула, ей снились кошмары — её мёртвые родители, мёртвый Гарри, мёртвый Рон. И всегда, прежде всего, высокий смех Лорда Волдеморта.

* * *

Когда наступило неприлично быстрое утро, Гермиона резко проснулась. Она лежала с колотящимся сердцем, не в силах вспомнить, где находится и почему. Потом понимание нахлынуло на неё. Завеса. Маховик Времени. Дамблдор. Слагхорн. И Гермиона Блэк.

Всё это казалось слишком фантастическим. Гермиона открыла глаза, почти ожидая, что снова окажется в камере, ожидая казни. Но не было никаких сомнений, что это зелёные простыни и покрывала. Она определённо была в слизеринских общежитиях, что означало, что она всё ещё в 1976 году. Это было слишком много для Гермионы, поэтому она отодвинула это на задний план. Это был шанс, с помощью которого она справилась бы со смертями всех, кого когда-либо любила.

— Кто ты?

Голос был женский и очень подозрительный. Гермиона села на кровати и повернулась, чтобы посмотреть, кто говорит. Это была высокая бледная девушка с тёмными вьющимися волосами. Она была очень хорошенькой, но с довольно уродливым выражением лица.

— Гермиона Блэк, — тихо сказала Гермиона, готовясь к предстоящему испытанию. — Новая студентка. Прибыла вчера вечером. А твоё имя?

— Блэк? — прервала её девушка. — Родственница Регулуса Блэка?

Гермиона вздохнула. Она должна была знать, что использование этого имени вызовет вопросы, на которые она не сможет ответить. — Понятия не имею, никогда не встречала большую часть своей семьи. А ты?

— Арабель Селвин, — сказала девушка, бросив на Гермиону взгляд, который говорил о том, что она не совсем ей верит. — Почему ты приехала посреди ночи?

— Остановите кто-нибудь Арабель, — сказал другой женский голос. Гермиона подняла глаза и увидела девушку, выходящую из ванной, завернутую в полотенце, длинные мокрые рыжие волосы падали ей на плечи.

— Ты, должно быть, Гермиона, — ласково сказала рыжая. — Я Люсинда Дэвис, префект Слизерина. Профессор Слагхорн сказал мне, что ты прибыла, и мне нужно немного помочь тебе и показать всё.

— Да, — сказала Гермиона. Затем, чувствуя себя немного неловко от того, что за ней наблюдают, она встала с кровати и направилась в ванную, которую только что покинула рыжеволосая девушка.

Одеваться как слизеринка оказалось куда более сложной задачей, чем как гриффиндорка. По какой-то причине на всех её одеждах были сотни пуговиц, и они были гораздо более облегающими, чем всё, что Гермиона носила в своей прошлой жизни. Гермиона не знала причину. Может, это было только на Слизерине, или это просто такое время. Гораздо более раздражающим, чем одежда, было нижнее бельё. В её ящиках лежало много вещей, и практически все они были чёрными. Некоторые из них были зелёными, а некоторые серебряными. Всё это было кружевным.

— Невероятно, — пробормотала Гермиона, борясь с поясом. — Слизеринские девушки носили это каждый день?

Одного взгляда на девочек, с которыми Гермиона делила спальню, было достаточно, чтобы понять, что она одета так же, как и все остальные. В её спальне были еще две девушки — одна ещё лежала в постели, а другая была невысокой коренастой блондинкой, которую Гермиона ещё не успела рассмотреть.

Чувствуя себя неловко в плотно облегающей мантии, Гермиона ждала других девушек. Когда все были готовы, они пошли вместе на завтрак, который Гермиона посещала в своё время намного раньше.

В Большом зале стояла абсолютная тишина, когда Гермиона вошла вместе со слизеринцами. Любые разговоры, происходившие за пределами зала, немедленно прекращались. Преподавательский стол был полон, Гермиона подняла глаза и встретилась взглядом с профессором Дамблдором, сидящим в похожем на трон кресле в центре стола. Он торжественно кивнул.

Сначала Гермионе показалось, что это при её появлении в зале воцарилась тишина, и дюжина панических мыслей пронеслась у неё в голове. Но потом она поняла, что на неё никто не смотрит. Все взгляды были устремлены на дальний конец потолка. Гермиона проследила за взглядами и села рядом с Люсиндой, но не увидела ничего необычного. Никто не ел. Они все просто смотрели.

Молчание продолжалось несколько минут и начинало нервировать, когда со стороны окон послышался шорох. Внезапно сотни сов ворвались в Большой зал, неся письма, пакеты и газеты. Шум хлопающих крыльев наполнил зал, но никто не издал ни звука, даже когда посылки упали им на колени. Они все ещё чего-то ждали.

Гермиона уже собиралась что-то шепнуть сидящей рядом девушке, когда профессор Дамблдор встал с газетой в руке. Всё внимание тут же переключилось на него. Было очевидно, что именно этого все и ждали.

Профессор Дамблдор выглядел очень серьёзным, оглядывая Большой зал. Огонёк, который Гермиона ожидала увидеть в его глазах, исчез, и он нахмурился. Наконец он поднял газету и начал читать.

— Элинор и Даррен Вэнс. Хелен Эббот. Гортензия и Гораций Хибберт. Эдвард Блэквелл. Сельма Прюэтт. Джордж, Сьюзен и молодой Бернард Монтгомери. Пусть их жертва никогда не будет забыта.

На мгновение воцарилась тишина, и по залу разнёсся шепот. Затем профессор Дамблдор сел и положил газету рядом с тарелкой. Чары рассеялись, и в Большом зале послышались голоса. Люди тянулись за почтой, которую минуту назад проигнорировали, или хватали завтрак и начинали есть. Воздух наполнился болтовней.

На другом конце Большого зала Гермиона увидела женщину, которая выводила из зала рыдающую хаффлпаффскую девочку.

— Что это было? — Гермиона спросила Люсинду. Это было непохоже ни на один Хогвартский завтрак, который она когда-либо видела.

Люсинда выглядела расстроенной.

— Это имена людей, которые умерли вчера. Ежедневный пророк печатает их каждое утро, чтобы мы знали, жива наша семья или нет.

Гермиона вздрогнула. Одно дело знать, что война началась двадцать лет назад. Другое дело сидеть и слушать, как читают имена погибших. Гермиона внезапно осознала, что мир, в который она вошла, не такой, как тот, который она оставила позади. Лорд Волдеморт атаковал в открытую со всей силы, и многие из людей рядом с ней готовились присоединиться к нему.

Гермиона окинула взглядом своих новых спутников, сидевших за столом, и тут же её сердце забилось быстрее.

Невысокая, коренастая блондинка, которую Гермиона заметила в общежитии, сидела напротив неё, и, к своему удивлению, она поняла, что узнала её. Алекто Кэрроу улыбнулась Гермионе, прежде чем вернуться к кукурузным хлопьям. На её пухлом шестнадцатилетнем лице не было и намека на её старшее «я». Если бы не вздернутый нос и коренастое тело, Гермиона никогда бы её не узнала.

Трудно было смотреть, как Алекто весело завтракает, зная, что пухленькая девочка вырастет и будет ответственна за кровавую смерть профессора Флитвика, среди множества других. Но Гермионе удалось сдержать себя, по крайней мере, еще на мгновение.

Не успела она поднести к себе тост, как за её спиной раздался мягкий мужской голос. — Ты тот новый студент, о котором упоминал Слагхорн сегодня утром?

Гермиона обернулась и оказалась лицом к лицу с Рабастаном Лестрейнджем. Её тело мгновенно похолодело, а пальцы сжались вокруг палочки. Сердце Гермионы бешено колотилось, и она знала, что в один миг побледнела. Это был человек, пытавший родителей Невилла. Человек, который убил Колина и Денниса Криви во время последней битвы. Человек, который со смехом наблюдал, как его жена Беллатрикс пытала и убивала Молли Уизли.

— Ты в порядке? — спросил Рабастан с искренним беспокойством в голосе.

Гермиона изо всех сил старалась замедлить сердцебиение и сосредоточилась на лице Рабастана. Ему было всего шестнадцать, серьёзное оливковое лицо и короткие каштановые волосы. Это был не тот монстр, который убил так много людей. Гермионе пока не нужно было бояться этого парня. Но, напомнила она себе, хотя он и не знал об этом, ему есть чего бояться.

— Я в порядке, извини. Много новых лиц, немного запуталась. Да, я Гермиона Блэк.

— Я Рабастан, — сказал он, улыбаясь Гермионе. Ей стало неловко. Наверное, это должно было её успокоить, но она вспомнила змею, прежде чем та вонзила зубы в свою невольную добычу.

— Ты родственница Регулуса? — Рабастан продолжал говорить, садясь рядом с ней. Гермиона незаметно отодвинулась.

— Она не знает, — перебила Арабель, наклоняясь вперед. — Я спрашивала её сегодня утром. Может быть, Редж знает. Эй, Регулус?

Когда девушка окликнула сидящего за столом, Гермиона с любопытством подняла глаза и впервые увидела брата Сириуса — человека, которого они никогда не встречали, но о котором так много слышали от Кричера.

Регулус был меньше Сириуса и не так красив, как его брат. Старший брат, поправила себя Гермиона, вспомнив, что Сириус тоже где-то поблизости. Он был худощав и бледен, с такими же распущенными чёрными волосами, как у брата, но лицо у него было совсем другое.

— Да? — Регулус казался раздражённым.

— Новый студент. Имя Гермиона, фамилия Блэк. Родственница?

Регулус выглядел очень заинтересованным и оставил свой разговор, чтобы перейти к ним. — Тебя зовут Блэк? — Он спросил Гермиону, и голос его звучал так, будто он действительно верил ей.

— Да, — твёрдо сказала Гермиона. — Гермиона Блэк.

— Никогда о тебе не слышал, — фыркнул Регулус, отворачиваясь.

— Никогда о тебе не слышала, — передразнила его Гермиона, и Люсинда хихикнула рядом с ней.

— Не обращай внимания на Регулуса, — ласково сказала она. — Семья — это его больное место. Видит Бог, они отреклись от достаточного количества членов своей семьи.

— О, — вежливо сказала Гермиона.

Она попыталась откусить кусочек тоста, но на вкус тот был как картон. Гермиона ожидала быть застигнутой врасплох в этом времени, но ничто на самом деле не могло подготовить её к ужасающей странности быть представленной людям, которые были давно мертвы в её время. Это было слишком, как-то неправильно.

Остальная часть завтрака продолжалась примерно так же. Большинство лиц были новыми, но время от времени Гермиона видела кого-то, кого не ожидала увидеть, и её желудок неприятно вздрагивал.

Профессор Слагхорн подошёл к Гермионе и дал ей расписание на неделю, и, прочитав его, она увидела, что у неё была трансфигурация с гриффиндорцами первым уроком. Когда она встала, чтобы уйти, кто-то протиснулся мимо неё в спешке, чтобы догнать группу мальчиков впереди. Гермиона лишь мельком увидела бледное лицо и сальные волосы, но этого было достаточно, чтобы она остановилась и посмотрела вслед парню, который чуть не сбил её с ног.

После того, как она увидела, как тот истекает кровью, ничто не могло подготовить её к тому, чтобы увидеть Северуса Снейпа живым и здоровым, смеющимся со своими друзьями по дороге в класс, как будто ему нечего бояться и весь мир у его ног.

Первым уроком Гермионы в её новом мире была трансфигурация. Это было действительно здорово, подумала Гермиона, когда слизеринцы массово направились в класс трасфигурации. Всё в её жизни изменилось.

— Вы в порядке, мисс Блэк? — Гермиона обернулась и увидела, что Рабастан Лестрейндж идёт за ней. Теперь, когда первый шок от его вида прошёл, ей стало легче без усилий надеть маску. Она гадала, где его брат и невестка, и предположила, что они уже окончили Хогвартс.

— Да-да, всё хорошо, — сказала Гермиона глядя на учеников вокруг них. Это был ещё один сюрприз в этом мире — то, как держались слизеринцы. Никто из них никогда не ходил куда-то один. Ни в туалет, ни в коридор, ни на занятия. «Это слишком опасно», — коротко сказала Люсинда Гермионе. Как и предупреждал профессор Слагхорн, остальная часть школы думала о них, как о будущих Пожирателях. Гермиона не винила их.

— Доброе утро, класс, — сухо сказала профессор Макгонагалл, когда студенты вошли в класс трансфигурации. Гриффиндорцы направились к столам справа, слизеринцы — слева. Гермиона сосредоточилась на том, чтобы держать голову опущенной и избегать встречи взглядов с кем-либо. Она села рядом с Алекто Кэрроу на единственное пустое место в классе. Когда перемена кончилась, профессор начала лекцию.

— Сегодня утром мы попытаемся превратить воду в вино, — сказала Макгонагалл, махнув палочкой в сторону доски. На чёрной поверхности тут же начали появляться инструкции, написанные чётким почерком.

— Я не ожидаю, что вы все справитесь с заданием. Однако, как студенты, которые скоро будут сдавать экзамены, вы должны знать, что уровень знаний ожидаемый от вас намного выше, чем всё, что вас просили выполнить в предыдущие годы учёбы. Если вы не покажете хорошие результаты на этом уроке, то я ожидаю, что все вы будете практиковаться в своё свободное время пока не достигнете желаемого результата.

— Если мы справимся с этим сегодня, сможем ли мы оставить вино себе, профессор?

Гермиона почувствовала шок, когда услышала голос. Она узнала его обладателя.

Класс повернулся к парню на гриффиндорской стороне класса. Он откинулся на спинку стула, опершись на двух ножках, вертел в пальцах перо, и выглядел совершенно безразличным. Гермиона ощутила ещё один резкий спазм, когда увидела его. Сириус. Молодой и красивый, он выглядел беззаботным и полным жизни. Это был яркий шестнадцатилетний парень, у которого вся жизнь была впереди. На его лице не было и следа тех привидений, которые оставят двенадцать лет Азкабана. Гермиона пнула себя за то, что не поняла, кто ещё будет в школе в это время, а думала только о Пожирателях Смерти. Потому что если Сириус был здесь, это означало только одно — родители Гарри тоже.

Когда Гермиона заметила Джеймса рядом с Сириусом, она с трудом удержалась, чтобы не ахнуть вслух. Его сходство с сыном было настолько сильным, что ей хотелось плакать, и она несколько секунд пыталась подавить эмоции, прежде чем смогла позволить себе снова посмотреть на него. Гермиона упивалась его растрёпанными волосами и милым лицом. Как она скучала по Гарри, как она скучала по нему.

Это означало, что красивая рыжеволосая девушка в передней части класса должна быть Лили. И… да, там был и Ремус Люпин. Горько-сладкая радость захлестнула Гермиону. Радость за жизнерадостность этих людей и печаль о будущем, с которым они столкнутся. Нет, я смогу помочь, напомнила себе Гермиона.

В своём самоанализе Гермиона упустила бесспорно едкую реакцию профессора Макгонагалл на Сириуса, но гриффиндорцы в классе смеялись, и даже профессор слегка улыбалась. Взглянув на своих сверстников, Гермиона увидела, что слизеринцы одинаково хмурятся. Она коротко улыбнулась. Оказалось, что даже в этом мире кое-что осталось прежним. Восстановив порядок, профессор Макгонагалл напомнила классу о задаче, которую они поставили перед собой.

Партнёрша Гермионы — Алекто, казалось, не очень хорошо владела палочкой. Когда профессор Макгонагалл попросила гриффиндорского парня, которого Гермиона не узнала, передать ей кубки с водой, Алекто нервно пошевелила пальцами, но не попыталась поднять палочку, лежавшую на столе.

— Ты не попробуешь? — Гермиона не могла не спросить. Девушка рядом с ней подняла глаза и отвернулась.

— Ты первая, — пробормотала Алекто, обращаясь к столу.

Гермиона закатала рукава мантии и вытащила палочку. Она улыбнулась, удивляясь тому, как легко вернулось к ней ощущение возвращения на урок. Мягко взмахнув палочкой в сторону стекла, Гермиона произнесла заклинание. Содержимое мгновенно стало темно-малиновым, а приятный фруктовый аромат сразу проник в нос.

— Хорошо, мисс Блэк. — Профессор Макгонагалл уже увидела её результат, и, несмотря на это, в её голосе звучало удивление. Гермиона улыбнулась и посмотрела на своего бывшего декана. У профессора Макгонагалл было меньше морщин на лице и меньше седых волос. Но её резкие манеры были такими же, как и всегда, и Гермиона почувствовала, что её уверенность в себе смягчилась, как бальзам. Уроки были чем-то, что она умела. После стольких лет беспомощности было удивительно приятно снова почувствовать себя компетентным.

— Как ты это сделала? — прошептала Алекто рядом с Гермионой, в её голосе явно слышалась тоска. Гермиона колебалась. У неё был выбор. Она могла подружиться с Алекто. Всё в этой маленькой толстенькой ведьмочке вызывало отвращение у Гермионы, когда она думала о мерзкой женщине, которой станет девушка. Но что может быть лучше, избавиться от неё пораньше, или заставить поверить, что Гермиона может быть другом?

— Вот, — сказала Гермиона Алекто, мягко показывая ведьме, что она неправильно держит палочку.

Когда они вышли из класса, Гермиона заметила, что гриффиндорцы задумчиво смотрят на неё. Когда она увидела, что Джеймс Поттер хмурится, Гермиона почувствовала, как у неё скрутило живот. Было такое чувство, что Гарри смотрит на неё, и это было больно. Но чувства были подавлены, когда остальные слизеринцы догнали их.

— Хорошая работа, мисс Блэк, — восхищенно сказал Рабастан, догоняя Гермиону и Алекто. — Похоже, ты уже проходила трансфигурацию.

— Я была на домашнем обучении, — сказала Гермиона, и эта ложь уже была на её языке.

— Твои родители, должно быть, хорошо занимались с тобой.

Гермиона пожала плечами и сделала вид, что расстроена. Это было легко. Одной мысли о родителях было достаточно, чтобы ей захотелось плакать, и, хотя идея её вымышленной Блэковской семьи не имела такого же эффекта, тема была трогательной. Рабастан заметил выражение её лица и не стал настаивать.

Чары последовали за трансфигурацией, и Гермиона снова обнаружила, что она лучшая среди одноклассников. Это не было неожиданностью. Она не только была исключительной ученицей, но и закончила этот год и изучала то, что было далеко за пределами учебного плана. Гермиона заметила, что её сверстники открыто смотрят на неё, и осторожно опустила руку. Она не отвечала на вопросы, но делала свою работу на высоком уровне. Профессор Флитвик был в восторге, и к концу урока присудил Слизерину двадцать очков.

За обедом Гермиона обнаружила, что сидит среди группы, в которую входили Алекто Кэрроу и её брат Амикус, Рабастан Лестрейндж, Регулус Блэк и несколько девочек, имени которых она не помнила. В Большом зале было более шумно, чем утром, но тише, чем во времена Гермионы. Даже учителя говорили тихо и настороженно.

Гермиона сидела рядом с Регулусом Блэком, и это её немного смущало. Она, Рон и Гарри были так близки с Сириусом в её прошлой жизни, что было странно сидеть рядом с его ненавистным мёртвым братом. Но, в отличие от Гарри и Джеймса, их невозможно было спутать. Регулус был меньше ростом и стройнее Сириуса, с мрачным лицом. Он также продолжал смотреть на Гермиону прищуренными глазами. Как раз, когда Гермиона собиралась что-то сказать, Регулус заговорил.

— Ты уверена, что ты Блэк?

Гермиона подняла брови. Регулус слегка покраснел, когда все вокруг прервали разговоры, чтобы посмотреть. Гермиона была уверена, что было бы более подозрительно попытаться доказать это, но она ответила просто.

— Да, — ответила Гермиона, доев суп. — Конечно, уверена.

— Тебя назвали не в честь звезды, — усмехнулся Рабастан, склонившись над столом. — Слава Богу. Только одна семья может принять такое количество созвездий.

Регулус тут же ощетинился, но Гермиона рассмеялась — она ничего не могла с собой поделать. — Финеаса Найджелла Блэка назвали не в честь звезды, — заметила она через мгновение.

Регулус задумался и сделал большой глоток из своего кубка, прежде чем ответить.

— Наверное, — пробормотал он. — Я просто говорю, что это необычно.

Гермиона доела суп и отодвинула тарелку. Затем она взяла салфетку с колен и аккуратно сложила её, благодаря судьбу за то, что родители научили её манерам. Рон и Гарри ели как свиньи большую часть времени, но Гермиона была уверена, что чистокровные круги не сильно отличались от высшей элиты магглов. Любое отклонение от нормы было бы признаком подозрения против неё. Но, возможно, требовалось какое-то убеждение…

— Вообще-то моё второе имя в честь звезды, — сказала Гермиона после минутного размышления. — Гермиона Друэлла Блэк.

Гермиона почувствовала, как её выворачивает наизнанку, когда она сказала своё второе имя, хотя знала, что это будет необходимо. Но это было имя, которое выбрали для неё родители, и с каждой разорванной связью со своим миром и своей личностью Гермиона чувствовала, что отпускает девочку, которую вырастили её родители, независимо от того, что она знала, что девочка умерла в тот момент, когда она запуталась в войне. И всё же стоило посмотреть на лицо Регулуса.

Глаза Регулуса расширились.

— Так зовут мою тётю, — сказал он, глядя на Гермиону.

— Я не знаю, из какой ветви семьи я родом, — сказала Гермиона, аккуратно кладя ложку в тарелку. — Но они всё время повторяют имена.

Регулус кивнул и, казалось, успокоился. Его подозрительные взгляды, по крайней мере, прекратились до конца трапезы, а остальные, казалось, тоже потеряли интерес к разговору. Вместо этого разгорелась оживлённая дискуссия о шансах слизеринской команды по квиддичу. Гермиона заметила, что Алекто закатила глаза, и почувствовала желание присоединиться к ней. Независимо от того, в каком мире она жила, казалось, что мальчики всегда будут мальчиками.

* * *

Через несколько дней Гермионе показалось, что она входит в роль Гермионы Друэллы Блэк.

Во время войны ей часто приходилось пить оборотное зелье, как дешёвое виски, и выдавать личность того, кто был необходим для этого дела. Она принимала облик Беллатрисы Лестрейндж, Гарри, Пэнси Паркинсон, различных магглов, и в один памятный случай — Лили Поттер. (Гермиона беспокоилась, что это будет ужасно неуважительно, но, в конце концов, это было предложение Гарри. Гарри был бледен и несчастен, но заметил, что на войне все средства хороши, и, в общем, как еще они могли вытянуть информацию из Снейпа?)

Встав утром вместе с другими слизеринскими девушками, Гермиона одевалась также, как они, (хотя с волосами она, конечно, не выглядела такой же идеальной, как остальные), она говорила так же, как они, ела с ними, и посещала свои занятия в больших группах, которые она предпочитала. Через несколько дней Гермиона почувствовала, что призрак Гермионы Джин Грейнджер начинает исчезать. Кто бы мог подумать, что так легко можно играть?

Это было в первую пятницу, когда Гермиона действительно почувствовала, что ей хорошо от вновь обретенного комфорта. Утро пятницы принесло им первый урок зелий.

* * *

— Ну что ж, это просто великолепно! — Профессор Слагхорн просиял, глядя в котёл Гермионы. — Совершенно замечательная попытка закупорить Живую смерть.

Гермиона попыталась выглядеть скромной, но внутри у неё всё потеплело. Алекто, сидевшая рядом с ней, улыбнулась. Гермиона позволила себе почувствовать себя немного самодовольной. Это было так приятно, когда тебя хвалят, когда ты сидишь в тёплом классе под взглядом учителя и варишь зелье в безопасности и покое, со множеством ингредиентов.

Однажды ночью, когда трио было в бегах, Гермиона сварила напиток Живой смерти, чтобы спасти жизнь. Все трое находились в крошечной сырой пещерке с украденными ингредиентами и трансфигурированным котлом. В ту ночь она работала по памяти, дрожа от холода, молясь, чтобы магловское серебро, которым она рубила ингредиенты, работало. Рон и Гарри беспомощно стояли над ней, держа факел над котлом, не в силах оказать никакой помощи, кроме самой элементарной. Гермионе становилось все холоднее и холоднее, её спина болела, когда она склонилась над котлом. Наконец зелье было готово. Всё было идеально. Даже Профессор Снейп не смог бы обвинить её в чём-то.

Быть в классе зелий Слагхорна было совсем по-другому по сравнению с её прошлой жизнью, и даже по сравнению с уроками Снейпа в её младших классах в Хогвартсе. И кстати о самом Снейпе…

Бледный подросток сидел по другую сторону класса с Гермионой. Она видела его несколько раз в течение недели, но не разговаривала с ним. Он проводил время с другой группой слизеринцев — Эйвери, Мальсибером и несколькими другими, которых Гермиона считала будущими Пожирателями Смерти. Она находила это интересным. Когда Сириус сказал им, что Снейп провёл всё своё время с группой будущих Пожирателей Смерти, она вообразила, что это означает.

— Как обычно, абсолютно идеально, Северус! Наверное, это самая прекрасная первая попытка, которую я когда-либо видел, мой дорогой мальчик, очень хорошо сделанная работа.

Профессор Слагхорн добрался до котла Снейпа. Снейп выглядел самодовольным, и, если Гермиона не ошиблась, бросил на неё торжествующий взгляд. Странно было видеть её бывшего Мастера зелий, которого она боялась, когда была не по годам развитой ученицей. И Гермионе пришлось признать, что она была слегка раздражена тем, что его зелье было лучше, чем её. Даже если это он научил её варить зелья.

Гермиона собрала ингредиенты, её настроение было не таким хорошим, как раньше. Когда она выпрямилась, на её стол упал скомканный клочок бумаги. Нахмурившись, Гермиона открыла его.

«Не обращай внимания, Блэк. В следующий раз повезёт».

Гермиона подняла глаза и увидела Рабастана, ухмыляющегося ей со стола, но на его лице не было злобы. Тем не менее Гермиону это не успокоило, и она начала собирать вещи.

* * *

Вторая неделя последовала за первой ничем не отличаясь. Гермиона держалась поближе к Алекто, которая, казалось, была более чем рада её компании. Гермиона решила, что легко понимает, как такую девушку, как она, могли привлечь в ряды Темного Лорда. Алекто Кэрроу была застенчива и неуклюжа, и не самой яркой внешности. Её старший брат был похож на неё и проводил время с другими будущими Пожирателями. Гермиона подозревала, что они оба были просто втянуты, заманиваемые обещаниями власти и богатства. Хотя Гермиона не сомневалась, что взрослый Амикус был ублюдком, но она не могла найти и следа злой искры в его младшей сестре. Она могла только предположить, что это развилось за годы общения с Волдемортом и его последователями.

Это не означало, что она хотела убить Алекто меньше.

Вечером за ужином Гермиона обнаружила, что на следующей неделе выходные в Хогсмиде. Увидев объявление, она оказалась в затруднительном положении. Без родителей или опекунов, которые могли бы подписать её заявление, она сомневалась, что ей позволят пойти. В течение нескольких дней Гермиона раздумывала, не поговорить ли с профессором Дамблдором, но она не хотела рисковать, он может сказать «нет» из-за опасности для кого-то с такой информацией, которой она обладала. В конце концов, она решила, что Слагхорн может оказаться подходящим вариантом.

После последнего урока в пятницу Гермиона протиснулась мимо слизеринцев и направилась в подземелья, не обращая внимания на любопытные взгляды.

Кабинет Слагхорна сильно отличался от того, каким она помнила его при Снейпе. Бутылки с маринованными животными и частями тела исчезли, а вместо этого комната была увешана пышными шторами. «Удивительно, как этот человек может сделать подземелье таким уютным», — подумала Гермиона.

Если Слагхорн и удивился, увидев её у своей двери, то не подал виду. Гермиона быстро объяснила, что у неё нет родителей, и как она надеется пойти в Хогсмид со своими друзьями.

— И вы беспокоитесь, что не сможете пойти, мисс Блэк? — спросил Слагхорн, глядя поверх стола на Гермиону.

— Да, сэр, — кротко ответила Гермиона. — Не знаю, кого бы я попросила подписать моё разрешение. У меня нет опекуна.

Слагхорн сочувственно посмотрел на неё. Он постучал пальцами по стопке бумаг перед собой, и Гермиона заметила, что они слегка липкие, с прилипшими к ним кристаллами сахара. На полке позади мужчины стояла коробка с засахаренными ананасами, и Гермиона улыбнулась. Очевидно, Слагхорн не убрал свою тягу к этой сладости.

— Я слышала, что засахаренные ананасы очень вкусные в Сладком Королевстве, — сказала Гермиона, стараясь не казаться слишком льстивой. — Я подумывала купить их немного, если бы мне позволили пойти. Может, я принесу вам немного?

Тонко завуалированная взятка, казалось, заставила профессора Слагхорна принять решение, и он хлопнул пухлыми руками вместе с добродушной улыбкой. — Ну, мисс Блэк, мы не можем позволить вам пропустить день, проведённый со сверстниками. Я сам поговорю об этом с Дамблдором, и, конечно, вы сможете пойти.

— Спасибо, сэр, — с облегчением сказала Гермиона, вставая.

— Не забудь про ананасы, — усмехнулся Слагхорн, провожая ее до двери.

На следующие выходные Гермиона, как обычно, оделась в узкую чёрную мантию. В прошлой жизни она обычно одевалась в маггловскую одежду на выходные в Хогсмид, и ей было немного неудобно носить слизеринскую форму. Но это было то, что носили другие девушки, и Гермиона быстро привыкла к своему новому гардеробу.

Регулус и Рабастан ждали внизу лестницы вместе с другим парнем, которого Гермиона не узнала. Гермиона почувствовала неожиданный прилив удовольствия, увидев их, который она тут же подавила. Тем не менее, Рон и Гарри никогда не ждали её утром, и даже если это было только из соображений безопасности, было приятно, что кто-то всегда присматривал за тобой, чтобы убедиться, что ты с ними.

Гермиона, Алекто и Арабель присоединились к ним, хотя Арабель фыркнула, когда Рабастан сообщил девушкам, что на улице идет дождь.

— Откуда ты знаешь? — спросила Гермиона, когда они вышли из подземелья с палочкой наготове. Выход в общую комнату всегда был опасным делом, так как там было легко попасть в засаду студентов из других факультетов.

— Мы летали сегодня утром, — ответил Регулус за Рабастана, не замечая раздражённого взгляда второго. — Тренировка по квиддичу.

«Ах, — ну, это объясняет, почему Регулус проводит так много времени с Рабастаном. Гермиона знала, что он на год младше, и задавалась вопросом, удерживает ли его в компании только перспектива стать Пожирателем Смерти. Очевидно, что квиддич был более движущим фактором».

— Ты не играешь в квиддич? — спросил Рабастан, улыбка вернулась на его лицо.

— Нет, — коротко ответила Гермиона, не вдаваясь в детали.

Арабель рядом с ней рассмеялась.

— Ты бы тоже не заставил меня сесть на метлу!

Через мгновение даже Алекто согласилась, что это не для неё. Это было ново для Гермионы. Никто никогда не соглашался с ней насчёт квиддича. Ни Рон, ни Гарри, ни даже Джинни. Особенно Джинни. Не то чтобы Гермиона ненавидела квиддич. Но она не могла притворяться, что чувствует интерес, и много часов проводила в библиотеке, чтобы избежать бесконечных разговоров между друзьями.

Снаружи было ветрено и холодно. Гермиона вздрогнула и плотнее запахнула плащ. Дождь немного утих и только моросил, но Гермиона всё равно застонала. Она знала, что её волосы сейчас встанут дыбом.

Гермиона была права. К тому времени, как они добрались до деревни и договорились отправиться к Трём Мётлам, она уже знала, что похожа на плохо ухоженного ежа. Факт, о котором Регулус не переставал ей напоминать. Пока Рабастан галантно направлялся к бару, чтобы купить напитки, Регулус наклонился через стол к Гермионе.

— Тебе нужно привести в порядок волосы, — серьёзно сказал он. — У Блэков достаточно неприятностей с их именем.

— Заткнись, Регулус, — резко сказала Гермиона. За последние несколько недель она поняла, что мальчик лает больше, чем кусается.

— Так с леди нельзя разговаривать, — высокомерно согласилась Арабель. — Даже если в этом есть доля правды.

— Я думаю, Гермиона выглядит хорошо, — защитила её Алекто, и Регулус выглядел смущённым, как будто он предпочел бы быть где угодно в мире, чем здесь, обсуждая волосы девушки. Гермиона не могла винить его — она чувствовала то же самое.

В наступившем затем затишье Гермиона оглядела паб. Он выглядел точно таким, каким она его помнила — тёплым, дружелюбным и переполненным людьми. Однако она была удивлена, увидев Розмерту. В её время это была красивая пожилая женщина. Но в молодости она была сногсшибательна, и большинство мужчин в заведении, казалось, не сводили с неё глаз.

— Кстати, о неприятностях, — неожиданно прошипел Регулус, когда дверь распахнулась от внезапного порыва ветра. Гермиона подняла глаза, когда четверо парней вошли и замерли.

Это были Мародёры, и поначалу они, казалось, не заметили слизеринцев. Затем Сириус поднял глаза, словно шестое чувство подсказало ему, что брат где-то поблизости. Заметив Регулуса, он ухмыльнулся. Он толкнул Джеймса под рёбра, и тот, нахмурившись, посмотрел на них. Ремус Люпин устало ткнул обоих Мародёров в рёбра, пока они не начали двигаться, но Сириус сделал грубый жест рукой в сторону Регулуса.

— Урод, — закипел Регулус. — Я покажу ему.

Рабастан вернулся с напитками и протянул их через стол, отмахиваясь от всех предложений отдать денег. Опустившись на стул рядом с другим парнем (о, как его звали?), Рабастан посмотрел на них с удивлением.

— Сириус, — тихо сказал Регулус.

Арабель закатила глаза.

— Ты привыкнешь к этому, — сказала она Гермионе. — Ты здесь не так давно, чтобы знать, но брат Регулуса — задница.

Гермиона слегка удивилась, услышав грубые слова, слетевшие с прелестных губ Арабель Селвин, и нахмурилась, глядя на фигуры Мародёров.

— Что делает его задницей? — спросила Гермиона чуть резче, чем намеревалась. Рабастан поднял брови.

— Он просто такой, — прошипел Регулус, поднимая свой бокал и делая свирепый глоток. — С тех пор, как он попал в Гриффиндор.

— Факультет безмозглых, — усмехнулась Арабель. Гермиона тщательно контролировала свою реакцию, хотя это было трудно.

— Но он же твой брат, — сказала она, стараясь говорить разумно. — Ты не можешь так говорить.

Регулус нахмурился и мрачно уставился в камин. Истолковав его молчание как отказ отвечать, Рабастан сделал глоток и продолжил рассказ. Арабель и Алекто заговорили между собой, они явно всё это уже слышали.

— Ты видишь там Сириуса? — серьёзно сказал Рабастан, его глаза пронзили Гермиону. Она кивнула.

— Ну, когда они были детьми, у них с Реджи была довольно испорченная жизнь.

— Не обращай внимание на Рабастана, — прорычал Регулус.

— Просто говорю всё как есть, — пожал плечами Рабастан.

Гермиона наклонилась вперёд, стараясь не выдать своего интереса. Рабастан не нуждался в поддержке, чтобы продолжить, и после здорового глотка сливочного пива он продолжил говорить.

— Ты когда-нибудь слышала о Вальбурге и Орионе Блэк?

Гермиона на мгновение заколебалась.

— Не знаю. Хотя я их совсем не знаю.

— Тебе повезло, — угрюмо сказал Регулус. Казалось, он смирился с тем, что Рабастан расскажет Гермионе историю его жизни.

— Они полностью облажались, — согласился Рабастан. — И я имею в виду очень. Конечно, они придерживаются разумной политики на тему чистоты крови, но это, вероятно, лучшее, что я могу сказать о них. Большинство чистокровных семей используют телесные наказания — отец несколько раз ударил меня и брата, когда мы были детьми.

— Они били тебя и Сириуса? — спросила Гермиона Регулуса, подняв брови. Она пыталась выглядеть более потрясённой, но это было трудно. После всех ужасов, свидетелем которых она стала, трудно было сочувствовать чему-то вроде семейного насилия.

— Ага, — пробормотал Регулус. — Но Сириусу доставалось гораздо больше чем мне.

— Просто, Реджи — любимый ребёнок, — продолжал Рабастан. — Хороший мальчик, встает на позицию родителей и понимает, как важно защищать чистокровный образ жизни. Но Сириус? Он был слишком тупым, чтобы даже подыгрывать.

— Так что же случилось? — спросила Гермиона. Её взгляд скользнул по переполненному залу, где за столом сидели четверо Мародёров. Они смеялись и выглядели беззаботными и счастливыми. Сириус пытался столкнуть Джеймса со стула, а Ремус закатил глаза.

— Сириус попал в Гриффиндор и стал предателем крови, — просто сказал Рабастан, проследив за взглядом Гермионы. — Реджи был моложе. Когда он поступил в Хогвартс, его распределили на Слизерин, как и всех Блэков с начала времен, и с тех пор Сириус держался против него.

— Ты уверен, что это так? — нерешительно спросила Гермиона. — Он настолько плох?

— Поверь мне, — прорычал Регулус. — Именно так. И с тех пор он изо всех сил старается превратить мою жизнь в ад.

Гермиона быстро подняла руки и кивнула, показывая, что понятия не имеет, о чём говорит. Но хотя Гермиона знала, что юные Сириус и Джеймс были хулиганами, ей все равно было трудно сравнивать смеющегося подростка перед ней с человеком, которого она знала.

* * *

— Так что ты думаешь о своём первом походе в Хогсмид? — спросил Рабастан, когда они возвращались в Хогвартс группой из пяти человек. Третий парень исчез, бормоча что-то о необходимости купить новые перья. Дождь прекратился, но уже начинало темнеть. Дорога впереди была плохо освещена, но перед ней возвышался Хогвартс, сверкая светом.

— Это было интересно, — задумчиво сказала Гермиона. — Мне понравился твой прозорливый взгляд на Флориш и Блоттс.

— Ну, ты же знаешь, что они не помещают лучшие книги там, где их можно увидеть, — самодовольно усмехнулся Рабастан. — А управляющий магазином всё-таки бывший слизеринец.

— И всё же, — сказала Гермиона, собственнически дотрагиваясь до пакета под мантией. — Я не могу поверить, что концепции зельеварения тихоокеанских островов были даже в наличии! Я думаю, что продавать это школьникам — незаконно.

Все её спутники разом расхохотались. Арабель улыбнулась Гермионе и покачала головой.

— Тебе ещё многое предстоит узнать о том, как стать настоящей ученицей Хогвартса, — криво усмехнулась слизеринка. — Во-первых, слизеринцы всегда заботятся о своих. Сейчас, или через пятьдесят лет. Это не имеет значения. Однажды слизеринец… всегда слизеринец.

— Тебе просто нужна была книга, чтобы ты могла опередить Снейпа, — подмигнул Рабастан. — Я видел твоё лицо, когда он обошёл тебя на уроке.

— Нет! — Гермиона неохотно запротестовала.

— Это правда, — возразил Регулус.

— Тебя там даже не было!

Мгновение спустя Гермиона остановилась и навострила уши. Она замерла, как волк, почуявший добычу. Сквозь шум препирательств она была почти уверена, что впереди послышался какой-то звук.

— Подождите! — прошипела Гермиона.

— В чём дело? — Арабель нахмурилась. — Мои волосы снова мокрые.

— Разве вы не слышите?

Все пятеро слизеринцев остановились и внимательно прислушались. Теперь наступила тишина, Гермиона слышала голоса, что-то кричащие, и ответное рычание.

— Кто-то дерётся впереди, — сказал Регулус с уродливым выражением лица. — Быстрее! Я ничего не вижу в этих сумерках.

Пятеро ребят быстро зашагали по дороге, стараясь держаться в тени деревьев. Когда ворота Хогвартса появились в поле зрения, они смогли разглядеть тёмные фигуры перед ними. Сердце Гермионы упало, когда она узнала один из голосов, и она увидела, что Регулус быстро приходит к тому же выводу.

— Это мой брат, — прошипел он. — Они снова вчетвером. Как ты думаешь, кого они унизят на этот раз?

— Пусти меня, Поттер! — внезапно в темноте раздался голос — Гермиона узнала этот голос, и было ясно, что её спутники тоже, так как все пятеро побежали к огромным железным воротам.

— У них Снейп, — выдохнул Рабастан Гермионе. — Опять.

На Гермиону снизошло жуткое спокойствие. Впереди виднелись четыре отчётливые фигуры — враги. На земле между фигурами лежал съёжившийся парень. Это было легко. Это было похоже на возвращение домой для Гермионы, и она почувствовала, что стратегии и контрстратегии начинают течь через её голову. Естественно было взять ситуацию под контроль, как она всегда поступала после смерти Гарри.

— Рабастан слева с Алекто, — решительно отрезала Гермиона, не раздумывая. Рабастан был самым сильным, а Алекто — самой слабой. Это был единственный способ убедиться, что они сами не станут жертвами. — Арабель и Регулус справа. Посмотрите и убедитесь, что Поттер и другие не могут убежать через ворота. Отвлеките их. Я позову Снейпа.

Рабастан открыл рот и хотел что-то сказать, но выражение лица Гермионы остановило его, и он молча кивнул.

— Пойдем, Алекто, — быстро сказал он.

Когда Рабастан отошёл, остальные трое быстро заняли позиции, на которые указала Гермиона. Теперь Снейп умолял, и не было времени тратить время на придирки. Мародёры их не замечали, но скоро всё изменится.

— А теперь идите! — прошипела Гермиона. Все четверо тут же отскочили от неё вправо и влево и побежали к группе у ворот. Они были всего в пятидесяти футах. Гермиона задержалась на достаточно долгое время, чтобы убедиться, что Рабастан и Регулус уже на месте, а затем побежала к распростёртой фигуре Северуса Снейпа.

— Эй, Сириус! Всё ещё подводишь семью?

Гермиона услышала крик Регулуса откуда-то справа и бесстрастно наблюдала, как Сириус Блэк повернулся на звук.

Внезапно слева раздался ещё один крик.

— Берегись, Поттер!

Джеймс Поттер отвернулся от Сириуса и увидел, что Рабастан и Алекто направляются к ним справа. Ремус и Питер немедленно отступили назад, выставив палочки. Гермиона бесстрастно заметила, что оба парня сначала вытащили палочки из карманов, показывая, что они ими не пользовались.

Когда все четверо Мародёров повернулись к угрозам с обеих сторон, Гермиона ясно увидела Снейпа. Его одежда была заколдована в ярко-розовый цвет, а на лице виднелись фурункулы. Осторожно встав на колени, он пополз к воротам Хогвартса, часто оглядываясь через плечо на своих отвлечённых мучителей. Но он двигался недостаточно быстро, по мнению Гермионы.

Гермиона пробежала последние несколько метров и сделала единственное, что пришло ей в голову. Она бросила сильнейшее взрывное заклинание, которое только могла придумать, в сторону Снейпа, швырнув его через ворота и вне досягаемости Мародёров. Она не забыла наложить смягчающее заклинание, прежде чем он приземлился, грациозно плюхнувшись на лужайку. Он не выглядел раненым, если не считать фурункулов, поэтому Гермиона снова взмахнула палочкой, и железные ворота захлопнулись с громким лязгом, отрезав Снейпа от группы.

Когда четверо Мародёров обернулись, чтобы увидеть Гермиону, она уже была готова дать им отпор. Четверо её спутников окружили Мародёров. Они, казалось, поняли это, и Гермиона увидела, как Ремус что-то прошептал Джеймсу. Она больше не ждала.

— Окружите их! — Гермиона пронзительно закричала на остальных слизеринцев и начала безнаказанно бросать заклинания. Она послала четыре ошеломляющих заклинания одно за другим. Одно из них ударило Питера Петтигрю, и тот потерял сознание. Джеймсу Поттеру удалось вовремя поднять щит, чтобы защитить себя, Сириуса и Ремуса от остальных.

Гермиона мрачно улыбнулась и придвинулась ближе. Рабастан сыпал проклятиями, но никто из них не прорвался сквозь щит. Арабель сосредоточилась на Сириусе, который был ближе всех к ней, в то время как Регулус, казалось, не хотел бить брата заклинанием. За всем этим Гермиона наблюдала краем глаза, не отводя от боя своего главного внимания. Это была способность, которую трудно было завоевать за годы войны, умение, которому нужно учиться, а не талант.

Гермиона почти наслаждалась собой. Играя перед аудиторией, она начала использовать сложную технику плетения заклинаний, которая маскировала её чары. Когда она произносила обезоруживающее заклинание, Рабастан и остальные слышали совершенно иные заклинания.

— Что ты делаешь? — Джеймс зарычал на Гермиону, на секунду отпустив щит. Это было всё, что нужно Гермионе.

— Инкарцеро! — закричала Гермиона, яростно указывая на Джеймса. — Ступефай! Ступефай!

Сириус и Ремус рухнули на землю, когда струи красного света вырвались из палочки Гермионы и ударили их в грудь. Джеймс был пойман в ловушку, когда появились верёвки и крепко обвились вокруг него от груди до лодыжки. Не в силах удержать равновесие, он рухнул на землю, сбросив очки.

Гермиона быстро подбежала и подобрала палочки всех четырёх парней. Только когда в руке у неё оказалось пять палочек, она остановилась и огляделась, тяжело дыша.

Арабель и Алекто смотрели на неё широко раскрытыми глазами. Рабастан торжествующе улыбался, но Регулус ни на кого не смотрел. Только когда Гермиона огляделась вокруг и по-настоящему поняла ситуацию, она подумала, что, возможно, немного переусердствовала. Чёрт!

— Блестяще, — сказал Рабастан, похлопав Гермиону по плечу и шагнув вперёд, чтобы осмотреть бесчувственных Мародёров. — Хорошая работа с верёвками. Хочешь их немного проучить?

— Нет! — Гермиона и Регулус сказали это одновременно и посмотрели друг на друга. Регулус, нахмурившись, отвернулся и, казалось, сказал, не задумываясь. Рабастан вызывающе поднял брови.

— Они знают, что это мы, — объяснила Гермиона, обходя группу к Джеймсу, лежащему в неловкой куче. — Ты сказал, что все настроены против слизеринцев, верно? Несмотря на то, что они напали на Снейпа, нам будет ещё хуже, если они вернутся с синяками.

— Синяки? — сказал Рабастан, задумчиво глядя на Мародёров. — Я думал о других отсутствующих конечностях.

Джеймс вскрикнул и начал бороться со своими оковами. Гермиона избегала смотреть на него. Было слишком больно видеть лицо лучшего друга, смотрящего на неё, особенно когда она больше никогда не увидит Гарри. Но Джеймс не был её лучшим другом, и Гарри никогда не стал бы намеренно нападать на кого-то четверо на одного так, как напали на Снейпа.

Не обращая внимания на недоверчивое лицо Рабастана, Гермиона быстро пробормотала заклинание, и верёвки упали с Джеймса. Он тут же вскочил на ноги и начал осторожно смотреть. Без палочки или поддержки он был беспомощен и знал это. Но Гермиона должна была отдать ему должное за храбрость — он не отступал и не умолял.

— Слушай, Поттер, — резко сказала ему Гермиона. Воспоминания нахлынули на неё, но она безжалостно подавила их. — Ты остановишь это.

— Или что? — осторожно произнес Джеймс и встал между друзьями и слизеринцами. Гермиона подошла ближе, пока не увидела все веснушки на его лице. Он не был так похож на Гарри, как ей казалось. Теперь они стояли лицом к лицу.

— Ты понятия не имеешь, что я могу сделать с тобой, Поттер, — прошептала Гермиона ему на ухо. — Я всё знаю. Все те вещи, о которых ты не хочешь, чтобы Эванс узнала? Или как насчёт незаконных вещей? Поверь мне, я знаю.

— Ты ничего не знаешь, — яростно сказал Джеймс. — Кто ты такая, чёрт возьми?

— Я ничего не знаю? — Гермиона подняла брови. — Я знаю, что Снейп не в первый раз подвергается опасности из-за твоих друзей.

Гермиона медленно и осторожно перевела взгляд на Ремуса. Оборотень лежал распростёртый на земле, полулёжа над Питером Петтигрю. Гермиона резко обернулась к Джеймсу. Он заметно побледнел, но демонстративно вздёрнул подбородок и покачал головой.

— Понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Неужели? — тихо сказала Гермиона. — Нечего сказать о Лунатике?

Джеймс отшатнулся, как будто Гермиона дала ему пощечину. — Как ты… что ты… не можешь.

— Так что я заключу с тобой сделку, — продолжила Гермиона, как будто Джеймс не говорил. — Я хочу, чтобы ты и твои надоедливые друзья перестали сами нападать на слизеринцев. Если на тебя нападут, это будет справедливо. Но никаких издевательств. И я хочу, чтобы ты оставил Снейпа в покое. Навсегда.

— А тебе-то какое дело? — серьёзно спросил Джеймс, нахмурив брови. — Ты здесь всего месяц.

— Я не люблю издевательства, — решительно заявила Гермиона. — Если вы недостаточно умны, чтобы победить своего противника в честном бою, то вы не должны пытаться в любом случае.

— Отлично, — прошипел Джеймс, бросив ещё один взгляд на своих друзей. — Но взамен ты никому не рассказываешь о том, что знаешь.

— Что, если будет чрезвычайная ситуация? — возразила Гермиона, слегка играя с ним. — Или это может быть не важно?

Джеймс сверкнул глазами и сдался.

— Никому, если только это не чрезвычайная ситуация. И ты всё равно должна сначала поговорить с нами. Сделка состоялась, Блэк?

— Да, — кивнула Гермиона. — Никому не рассказывать о Лунатике, пока твои условия не будут нарушены.

Джеймс кивнул и слегка вздрогнул. Без поддержки он выглядел гораздо меньше и очень бледным. Если бы он не накладывал заклинания на беззащитного Снейпа, Гермиона могла бы даже пожалеть его. Но уже почти стемнело, и остальные слизеринцы беспокойно переминались с ноги на ногу. Гермиона сделала несколько шагов назад, пока не оказалась между Рабастаном и Алекто.

— Что это было? — пробормотал Рабастан.

— Позже.

Гермиона быстро бросила Джеймсу палочку, а затем бросила принадлежащие другим Мародёрам на землю, где их было трудно разглядеть. Затем она взмахнула палочкой в сторону ворот, и они распахнулись. Слизеринцам не нужно было ничего говорить, и они быстрым строем двинулись к воротам, Арабель шла впереди. На территории Хогвартса не было никаких признаков Снейпа. Гермиона не винила его за то, что он боится показаться, особенно в его розовой мантии.

— Мы можем их запереть? — с тоской спросила Арабель, оглядываясь через плечо.

— Лучше не надо, — сказал Рабастан с искренним разочарованием.

Пока они шли обратно к замку, Гермиона мысленно прокручивала в голове ход сражения. Она не хотела отталкивать ни отца Гарри, ни его друзей. Но чтобы сохранить им жизнь, нужно было сделать их похожими на неё. Если Гермиона хотела остановить смерть до того, как это случится, она знала, что должна атаковать изнутри. Чем более злобной и способной она оказалась бы, тем быстрее бы её завербовал Волдеморт. Гермиону не обманули улыбки и дружеские слова Рабастана. Она прекрасно знала, что он хладнокровный убийца, и только надеялась, что он сообщит обо всем своему старшему брату Родольфу.

— Итак, — сказала Арабель после долгого молчания. — Хочешь объяснить, где ты выучила леденящее кровь проклятие, Гермиона?

Иногда лучшим ответом было вообще не отвечать. Тогда люди сами делали бы выводы. Гермиона взглянула на Арабель и лукаво улыбнулась.

— О, ничего особенного.

— Что ты пишешь, Гермиона?

Гермиона оторвалась от записной книжки и увидела, что Арабель смотрит на неё через всю спальню. Было раннее утро, в подземельях было холодно, и Гермиона накинула на плечи уютную изумрудную шаль, которую нашла в своём новом гардеробе.

— Просто заметки о заклинаниях, о которых Макгонагалл говорила вчера, — легко солгала Гермиона. — Думаю, их можно приспособить к более… интересным целям, например.

Арабель молча кивнула, поднялась с кровати и направилась в ванную. Гермиона не сводила глаз с удаляющейся спины Арабель, пока та не скрылась из виду, а затем снова склонила голову к странице. Она снова взяла перо.

Я не помню Арабель Селвин. Значит, она не стала Пожирателем Смерти. Интересно, почему, когда это сделали все её друзья.

Гермиона остановилась, пытаясь собраться с мыслями. Но это было бесполезно — в её будущем не было упоминания об Арабель. Перейдя к более лёгким делам, Гермиона начала писать всё, что помнила об Алекто Кэрроу.

Она купила маленький синий блокнот в Хогсмиде накануне, со своим скудным запасом галеонов, который, как предупредил её Дамблдор, должен был продержаться год. Он был маленьким, ярко-синим, и не открывался никому, кроме неё. Гермиона добавила несколько более сложных заклинаний для тех, кто попытался бы открыть его. Она с тревогой обнаружила, что через несколько недель её воспоминания о людях уже смешались с теми, с кем она встречалась сейчас. Поэтому она решила записать каждый клочок информации обо всём, что она помнила, а затем нарисовать линейную карту первой волшебной войны.

Она уже покончила с Мародёрами, несколькими членами Первого Ордена Феникса и ближайшими людьми по факультету. Гермиона задумалась.

— «Мне очень повезло, что я так интересовалась историей».

Она захлопнула блокнот и спрятала его под подушку. Ещё будет время.

* * *

— Доброе утро, класс! — Профессор Слагхорн добродушно улыбнулся, заходя в класс Зелий. — Надеюсь, вам понравились выходные в Хогсмиде. Сегодня я хотел бы, чтобы вы все создали изменяющий глаза эликсир, включив выводы, которые вы сделали в своих эссе о порошковых зельях на прошлой неделе. Вы должны найти инструкции на странице 67 вашей книги Зелий. Начинайте!

Гермиона оглядела класс, её глаза сразу же остановились на Снейпе. Это был первый раз, когда она увидела его после инцидента в Хогсмиде. Когда она спросила Рабастана, где он, парень пожал плечами и сказал, что Снейп никогда не проводит много времени со своим факультетом, и определенно не захочет его видеть. Думая о Снейпе, которого она знала, Гермиона была вынуждена согласиться.

Бледный подросток сидел в углу класса за своим обычным рабочим столом, выглядя ещё более кислым, чем обычно. Когда Слагхорн замолчал, он успел зажечь огонь под котлом прежде, чем кто-либо успел пошевелиться. Затем Снейп встал, протиснулся мимо Алекто и направился к шкафу. Гермиона поспешно поднялась и последовала за ним. Они встретились перед шкафом в одно и то же время.

— Пожалуйста, ты первый, — Гермиона указала на Снейпа. Он недоверчиво посмотрел на неё и начал собирать свои ингредиенты.

— Ты в порядке? — тихо спросила Гермиона. Снейп замер, а затем резко повернул голову, чтобы посмотреть на Гермиону.

— В порядке, — прошипел он.

— У тебя исчезли фурункулы? — спросила Гермиона, удивляясь, почему она беспокоится. Снейп бросил на неё ещё один смертельный взгляд.

— Ты мне там была не нужна. Тебе не следовало вмешиваться.

— Не нужна была помощь? — Гермиона огрызнулась как можно тише. — Ну, на мой взгляд, всё было не так.

— Оставь меня в покое, — злобно прошипел Снейп. Он повернулся и бросился к своему столу, а Гермиона поморщилась.

— А чего ты ожидала? — Гермиона обернулась и увидела Алекто, стоящую у её плеча и заглядывающую в шкаф. — Никому не нравится чувствовать себя слабым.

Гермиона с интересом подняла брови, а Алекто просто пожала плечами.

— Подумай об этом, — пробормотала невысокая девушка прежде, чем вернуться к своему столу.

Как только она собрала все ингредиенты, Гермиона начала осторожно нарезать кожу на тонкие полоски. Она сконцентрировала всю свою энергию на том, чтобы каждый ингредиент был приготовлен абсолютно идеально, насколько это было в её силах, и чтобы все её инструменты были незагрязнёнными. На этот раз её зелье должно было быть идеальным.

— Замечательно! — сказал профессор Слагхорн, глядя в котел Гермионы в конце урока. — Отличная работа! Обратите внимание, мисс Кэрроу, мисс Блэк в совершенстве владеет зельями.

Гермиона не сдержала улыбку.

— Спасибо, сэр, — сказала она.

Гермиона не смогла удержаться и скользнула взглядом по Снейпу. Он смотрел в сторону, выражение его лица было явно недовольным, и, хотя она знала, что это мелочь — чувствовать себя соперницей со своим бывшим Мастером зелий, Гермиона не могла сдержать лёгкого чувства триумфа.

Но когда Слагхорн добрался до котла Снейпа, он снова просиял.

— Хорошая работа, Северус! Абсолютно идеальная. Ты добавил ещё ингредиент, чтобы стабилизировать зелье к свёртыванию?

— И чтобы улучшить вкус, — сказал Снейп, его губы нелепо изогнулись. Хотя он не смотрел в её сторону, Гермиона чувствовала, что это было направлено именно ей.

— Какое изобретение, — гордо сказал Слагхорн, прежде чем двинуться дальше. Гермиона с досадой сунула книги обратно в сумку. Она должна была помнить, что Снейп имеет тенденцию изменять оригинальные рецепты. В конце концов, он был Принцем-полукровкой.

* * *

Несколько недель спустя, в начале холодного декабря, Гермиона шла по коридору в одиночестве, когда услышала, как кто-то окликнул её.

— Блэк! Эй, Блэк. Можно тебя на пару слов?

Она повернулась с палочкой в руке и прищурилась, но позволила палочке опуститься, когда увидела, кто это был. Ремус Люпин подбежал к ней, тяжело дыша. Он был бледен и имел тёмные круги под глазами, и Гермиона поморщилась. В этом году на зимнее солнцестояние выпало полнолуние, до которого оставалось всего несколько недель. Ликантропия всегда будет сильнее, если это особый день.

— Чем я могу помочь, Люпин? — спросила Гермиона, опомнившись как раз вовремя, чтобы не назвать его Ремусом.

Оборотень выглядел расстроенным её резким тоном.

— Я надеялся, что смогу поговорить с тобой наедине, — сказал он, выглядывая из прорезанных стёклами окон коридора. Снег пошёл, и земля была покрыта белым ледяным слоем.

— Конечно, — спокойно ответила Гермиона. Она ожидала этого гораздо раньше.

— Мы можем… — Ремус замолчал, указывая на пустой класс.

Гермиона кивнула и последовала за Ремусом в класс. Она заметила, что оборотень оставил широкое пространство в дверном проёме, прежде чем закрыть дверь, и её подозрения усилились. Решив не действовать в данный момент, Гермиона ждала, что скажет Ремус. Неиспользуемый класс был полон столов, и Гермиона выдвинула стул, чтобы сесть. Ремус предпочёл стоять.

— Чем могу помочь? — повторила Гермиона.

Ремус переступил с ноги на ногу.

— Мне нужно знать, как ты узнала о моей… проблеме.

— Нужно знать? — Гермиона приподняла бровь. — Я думала, что уже заключила сделку с Поттером, чтобы никто не узнал.

— Ты хочешь сказать, что шантажировала его? — спросил Ремус.

— Во-первых, ситуация не критическая, — возразила Гермиона. — Но, конечно, ты ведь не думаешь, что то, что происходило — правильно.

Ремус вздохнул.

— Нет, я не думаю, что это было правильно.

— Я знаю. Ты даже палочку не вытянул, пока мы не появились.

— Как ты это заметила? — удивился Ремус, невольно присев на край стола.

— Все произошло так быстро.

— Всё дело в деталях, Люпин, — спокойно сказала Гермиона, рассматривая свои ногти. — Мне нужно было обратить внимание на эту ситуацию, чтобы убедиться, что больше никто не пострадал.

— Больше никто не пострадал? — выпалил Ремус. — Ты использовала тёмные проклятия!

Гермиона снова вздохнула.

— Нет.

— Да! Я знаю, как выглядит разрушающее кости проклятие, Блэк.

— Неужели? — медленно произнесла Гермиона. Она вытащила палочку из рукава и протёрла её об мантию. — Ты имеешь в виду, как… это?

Гермиона взмахнула палочкой в сторону Ремуса и сосредоточилась на том, чтобы создать подобие разрушающего кости проклятия вокруг Люпина. Ремус поперхнулся и отшатнулся назад, но не успел вовремя увернуться. Болезненная фиолетовая струя света, похожая на тёмное проклятие, ударила Ремуса в грудь. Оборотень вытаращил глаза, когда его палочка вылетела из руки и полетела к Гермионе.

— Видишь, — сказала Гермиона, ловко поймав палочку. — Всё не всегда так, как кажется.

— Как ты… что это было? — Ремус ахнул, глядя на Гермиону широко раскрытыми глазами. — Я никогда не видел, чтобы кто-то маскировал одно заклинание другим. Где ты этому научилась?

— Это я придумала, — просто сказала Гермиона. Забавно, что Ремус спросил, откуда она узнала этот метод заклинаний, учитывая, что он помог ей сформулировать его. Они провели несколько часов в библиотеке Дома Гриммо, разыскивая что-нибудь, что могло бы помочь им в войне. Маскирующие заклинания не спасали жизнь, но имели множество применений и могли быть обращены вспять. Заклинание, ломающее кости, так же легко может быть замаскировано, как и безобидный Экспеллиармус.

— Значит, ты на самом деле не пыталась нас убить?

— О, используй свои мозги, Люпин! — сказала Гермиона раздраженно. — Если бы я пыталась убить тебя, ты бы уже был мёртв.

— Не понимаю, — признался Ремус, качая головой.

— Тебе и не нужно, — тихо сказала Гермиона. — Но я надеюсь, что от этого тебе станет лучше. Теперь ты знаешь и один из моих секретов, так что можешь быть уверен, что я никому не расскажу о твоём. Понятно?

Гермиона встала со стула и повернулась к двери.

— Я… подожди!

Гермиона полуобернулась, подняв брови.

— Да?

— Ты не рассказала мне, как узнала о моей проблеме. Или почему ты никому не расскажешь. Я не понимаю, почему ты делаешь мне одолжение и откуда ты это знаешь!

Гермиона не ответила. Вместо этого она закрыла глаза и позволила себе почувствовать присутствие в комнате. Это было нетрудно, когда вы действительно соприкасались с тем, что чувствовал ум человека. Это было похоже на жужжание энергии, сконцентрированной в небольшом пространстве, наполненном жизнью и магией. Гермиона сосредоточилась, пока не определила, откуда идёт энергия, а затем открыла глаза.

— Я уже сказала Поттеру. Я всё знаю.

Гермиона рассеянно взмахнула палочкой, и в углу комнаты внезапно послышалась возня. Плащ-невидимка упал на пол, открыв удивлённый взгляд Джеймса Поттера. Он был очень похож на Гарри, когда у него было это слегка озадаченное выражение лица, и Гермиона почувствовала, как её сердце болезненно сжалось на мгновение, прежде чем она безжалостно отбросила свои ментальные стены. Джеймс хмуро поднял плащ и повернулся к Ремусу.

— Откуда она узнала, что я там?!

— Не знаю, — сказал Ремус, нахмурившись и повернувшись к Гермионе. Но она уже вышла из комнаты.

* * *

Гермиона непрерывно ходила по тёмной спальне. Был поздний Сочельник, и она была единственной шестикурсницей Слизерина, оставшейся в Хогвартсе. Когда её компаньонки — она не решалась говорить о людях, которых собиралась хладнокровно убить, как о друзьях — спросили, почему она не возвращается домой на каникулы, она заявила, что её семья уехала проводить частные исследования. Это была настолько очевидная ложь, что Гермиона не сомневалась, что её товарищи слизеринцы сделают свои собственные, более гнусные выводы.

Гермиона нервничала. Это всегда было трудное время года, Рождество. Она вспомнила все болезненные воспоминания, которые не оставят её в покое, независимо от того, насколько она подготовила свой разум к их искушениям. Самые ранние годы с родителями, окрашенные прекрасной наивностью детства. Потом годы с Роном и Гарри — иногда в Норе, иногда в Хогвартсе, а иногда снова дома с родителями. Последние годы войны, конечно, не были хорошими воспоминаниями.

После того, как её родители умерли, Рождество потеряло всю свою радость. К счастью для неё, никто уже не радовался этому. И Рон, и Гарри потеряли достаточно людей, которых любили, чтобы мысль о радостном праздновании была мучительной для их холодного духа. Дата прошла, не обозначенная и не упомянутая.

Гермиона резко отвернулась от каменных стен и направилась к лестнице. По крайней мере, в общей гостиной будет огонь, и, возможно, несколько младших учеников будут болтать. Возможно, звук человеческих голосов — любых человеческих голосов — сделало бы эту ночь более терпимой.

Но общая комната была пуста, хотя в камине весело потрескивал огонь, а в углу стояла большая, морозно-красивая, рождественская ёлка, украшенная серебром. Гермиона вздохнула, сдалась и опустилась в одно из кожаных кресел у камина.

— Почему ты здесь?

Сердце Гермионы чуть не выпрыгнуло из груди, и она ахнула. Её рука рефлекторно дернулась, вытаскивая палочку из рукава в ладонь, и она вскочила на ноги и выругалась прежде, чем поняла, что делает. Глухой стук предупредил её о неожиданном появлении в комнате.

— О нет!..

Гермиона поспешила через комнату, а затем поморщилась, когда посмотрела вниз на застывшее тело Северуса Снейпа, лежащее перед лестницей в спальню мальчиков. Его глаза яростно двигались, и она не сомневалась, что если бы он мог говорить, то это были бы одни ругательства.

Гермиона быстро произнесла контр-заклятие и освободила Снейпа от заклинания. Подросток тут же вскочил на ноги и зарычал на неё.

— Что ты делаешь?!

— Прости! — Гермиона подняла руки, показывая, что убрала палочку. — Ты меня напугал. Это был просто рефлекс.

Снейп смотрел на неё, он выглядел немного раздражённым.

— Просто рефлекс, — пробормотал он, протискиваясь мимо неё, чтобы сесть у огня.

Гермиона с любопытством посмотрела на него, возвращаясь на своё место. За последние несколько недель у неё не было возможности наблюдать за ним вблизи, учитывая советы Алекто. Но теперь, когда он сидел перед ней, невозможно было не рассмотреть парня в поисках фрагментов человека, которого она помнила.

Подросток Снейп был неуклюжим, с плохой кожей и жирными волосами. Он свернулся калачиком в кресле у камина, обхватив руками колени в позе, которую она никогда не могла себе представить. Он постоянно хмурится — успокаивающее и знакомое напоминание о её прежней жизни — и, казалось, уже в нежном шестнадцатилетнем возрасте на его лбу появились морщины.

В общем, Гермиона не могла сказать, что была бы впечатлена, если бы не знала, кем вырастет Снейп. Но она знала и не могла не вглядываться. Это казалось таким странным, таким нелепым, что этот угрюмый подросток станет самым сильным и храбрым мужчиной, которого она когда-либо встречала. И всё же, если бы Гермиона поступила по-другому, ему бы не пришлось умирать. На этот раз Снейп тоже заслуживал лучшей жизни.

— Перестань пялиться на меня!

— Прости, — поспешно сказала Гермиона, глядя на огонь. — Не знала, что это запрещено.

Гермиона несколько мгновений смотрела в огонь, наблюдая за бессмысленными фигурами, кружащимися в их огненных глубинах. Она была почти загипнотизирована, когда, к её удивлению, Снейп снова заговорил.

— Почему ты всё ещё здесь?

Гермиона ощетинилась.

— Я тоже слизеринец! Я имею такое же право быть здесь, как и ты.

— Нет, я имел в виду, почему ты всё ещё в Хогвартсе!.. Знаешь, что? Просто забудь об этом.

— О. Прости, — сказала Гермиона второй раз за ночь, краснея. — Моя семья уехала, и я не знаю, где мои родственники. Легче было остаться здесь. А ты?

Хотя в комнате было темно, Гермиона увидела, как потемнело лицо Снейпа, и пожалела, что задала ответный вопрос. В конце концов, она знала, на что похожа его мрачная, горькая жизнь за стенами замка. Неудивительно, что он не хотел возвращаться домой.

— Мне нужно было учиться, — сказал Снейп через мгновение. Гермиона кивнула, приняв ложь. Они посидели в тишине ещё несколько мгновений, и Гермиона почти решила идти спать, когда почувствовала, что снова начинает говорить.

— Это была очень хорошая идея — добавить мяту в эликсир эйфории.

Снейп вздрогнул и очень удивился её словам. Он подозрительно посмотрел на неё и кивнул.

— Благодарю. Слагхорн тоже так сказал.

— Что заставило тебя это сделать? — настаивала Гермиона, не в силах сдержаться. С тех пор, как Гарри пришёл в класс Зелий с этой старой потрёпанной книгой, принадлежащей Принцу-полукровке, Гермиона разрывалась между ужасом, невольным интересом и завистью. Но она никак не ожидала, что ей представится возможность обсудить с ним это всё.

Снейп поднял бровь и скептически посмотрел на неё.

— Кое-что.

— Что, например?

Еще одна бровь поднялась.

— Ты действительно хочешь знать?

— Да.

— Я рассматривал теории Хелтрика о травах, и аргументы, которые он приводил по этому поводу.

— Использование маггловских трав в магических зельях, — сказала Гермиона, нетерпеливо кивая. — Конечно. Но я не понимаю, как это могло заставить тебя решить объединить это с такой потенциально опасной базой, как…

— Ты позволишь мне договорить? — Снейп нахмурился, но не выглядел слишком недовольным. На самом деле он больше походил на себя.

— Прости, — пробормотала Гермиона в третий раз.

— Как я и говорил. Я смотрел на теорию Хелтрика, когда понял, что он не учёл, как выращивают травы. Все травы, которые он изучал, были естественным образом выращены в волшебной среде, чтобы стимулировать их рост, так же, как и все травы массового производства для зелий.

— Нет, — выдохнула Гермиона. — Так просто? Ты говоришь то, о чём я думаю?

Снейп выглядел довольным собой.

— После долгих экспериментов я понял, что, когда травы выращивались совершенно свободно от магии, без каких-либо следов магического вмешательства, они становились менее изменчивыми. Следовательно, становится возможным добавлять их в зелье без потенциального риска взрыва.

Гермиона быстро думала. Она читала о событиях в области зелий, когда была в Хогвартсе в первый раз. Её исследования были относительно бесполезны, но всё же был интересный фрагмент, за несколько лет до того, как она пошла в Хогвартс — стало обязательным, чтобы все маггловские травы для использования в зельях были подготовлены с использованием только маггловских средств. Снейп, должно быть, был тем, кто это сделал.

— Потрясающе, — выдохнула Гермиона. Снейп выглядел довольным.

— Может, и неудивительно, — согласился он, всё еще выглядя менее суровым, чем обычно. — Но очень полезно.

— Значит, ты выращиваешь собственные травы? — спросила Гермиона через мгновение. — Здесь?

— Профессор Спраут позволяет мне это делать в конце теплицы, — кивнул Снейп.

У Гермионы перехватило дыхание. Если бы она только могла…

— Можно посмотреть?

Снейп подозрительно посмотрел на Гермиону, и Гермиона пожалела, что сказала это так нетерпеливо. Но если бы все травы в шкафу магазина зелий были некачественными по сравнению со Снейпом… и если бы она могла наблюдать, как он их выращивает…

— Возможно, — согласился Снейп через мгновение. Гермиона подумала, что это, вероятно, лучшее, что она собиралась получить, и торжествующе улыбнулась. Она ничего не могла с собой поделать — возможность было сложно упустить. Через мгновение она позволила своим мыслям вернуться к другим зельям, которые она видела, как делал Снейп.

— А как насчёт позапрошлой недели? — Гермиона сказала через мгновение. — Головная боль. Слагхорн сказал, что никогда не видел ничего подобного. Ты не мог просто следовать обычным инструкциям.

Снейп высвободил ноги из защитной позы и протянул их к огню, выглядя ещё более расслабленным, чем Гермиона видела его раньше.

— Ну, — начал он с самоуверенным голосом молодого студента, пытающегося читать лекции другим. Это не было похоже на его взрослый голос учителя, и Гермиона сдержала смешок. — Я начал так…

Вечер прошёл быстро и с гораздо большим удовольствием, чем Гермиона могла себе представить. Впервые за целую вечность она почувствовала, что разговаривает с кем-то, кто действительно может постоять за себя на мозговой арене, и было чудесно потеряться в блаженстве возбуждающего спора.

Хотя несколько раз Гермиона и Снейп вступали в ожесточённые споры — в какой-то момент Снейп ушёл и вернулся с древней копией текста о зельях, который он положил перед Гермионой, чтобы доказать свою точку зрения — но ни в коем случае ни одна из сторон не выходила из комнаты. Когда часы над камином пробили полночь, Гермиона пожелала Снейпу Счастливого Рождества. Он хмуро посмотрел на неё и продолжил объяснять свою теорию дегенерации эликсира.

Так прошла ночь до раннего утра, когда Гермиона наконец подняла руку, чтобы остановить поток слов, широко зевая.

— Мне нужно поспать, — призналась она, потирая зудящие глаза. — Но спасибо, Снейп. Это было действительно интересно.

— Спасибо, Блэк, — сказал Снейп через мгновение. Морщины на его лице углубились, когда он посмотрел на неё.

— Для кого-то, выросшего вдали от Хогвартса… у тебя сносное количество знаний о зельях.

Гермиона фыркнула.

— Сносное? Со дня на день я дам тебе посоревноваться со мной.

— С нетерпением жду этого, — сказал Снейп, вставая.

Когда он вышел из общей комнаты, Гермиона слабо улыбнулась.

Да, на этот раз он определенно заслуживает второго шанса.

— У тебя были хорошие каникулы? — вежливо спросила Алекто Гермиону, в первый же вечер после каникул.

— Очень хорошие, — кивнула Гермиона. — Мне нравится тишина. Как прошли твои?

На долю секунды лицо Алекто вытянулось, и Гермиона увидела, как коренастая девушка испуганно посмотрела на своего брата, семикурсника Амикуса, который сидел через несколько мест от неё с Люциусом Малфоем. Гермиона подавила дрожь.

— О да, всё было хорошо, — сказала Алекто мгновение спустя. Её тон был довольно сдержанным.

— Ну, а я просто ужасно провела время! — Арабель Селвин скользнула на место напротив Гермионы и Алекто, поджав хорошенькие губки, словно почувствовала что-то неприятное. — У моего отца самые ужасные представления о том, на каких вечеринках лучше всего присутствовать, и он затащил нас с мамой на некоторые действительно неприятные встречи.

— Как ужасно, — пробормотала Гермиона.

— Следи за своим ртом, Арабель, — сказал Рабастан, перегнувшись через стол. — Ты не должна говорить о его вечеринках в таком тоне.

— Я буду говорить о них, как мне нравится, — фыркнула Арабель. — Еда была второсортной, а что касается развлечений…

Но что именно было такого плохого в развлечениях, Гермиона так и не узнала, так как в этот момент профессор Дамблдор встал и начал свою речь. По крайней мере, у Гермионы было достаточно времени, чтобы обдумать то, что она только что услышала. Учитывая, что в её времени не было никаких упоминаний об Арабель Селвин.

* * *

Хотя Снейп неохотно согласился показать Гермионе, где он выращивает свои маггловские травы в теплицах, он больше не обсуждал эту тему, когда начался семестр. Они были в более дружеских отношениях, но редко общались.

— Блэк!

— Что? — рявкнула Гермиона, стягивая мантию. Снейп сделал шаг назад, выглядя смущённым. На его щеках появился румянец.

— Извини. Просто так трудно поймать тебя, когда ты одна.

Гермиона признала, что это правда. Слизеринцы редко ходили куда-нибудь без сопровождения.

— Чего ты хочешь?

Снейп огляделся, словно проверяя, нет ли наблюдателей.

— Ты всё ещё хочешь увидеть мои выращенные травы?

— Ты не торопился, — сказала Гермиона, поднимая брови. — Рождество было несколько недель назад.

— Да, я был занят, — пробормотал Снейп. — Слушай, если хочешь их увидеть, встретимся в оранжерее в четыре часа.

Снейп зашагал за остальными учениками, не сказав больше ни слова, и Гермиона сузила глаза смотря ему вслед. Она начинала понимать, что язвительный профессор, которого она знала в своё время, был таким всегда. Казалось, что Снейп был просто… Снейпом.

Когда гербология закончилась, и остальные ученики направились в замок, Гермиона намеренно задержалась в теплице. Рабастан, Алекто и Арабель ждали её у двери, но она отмахнулась от них как можно небрежнее.

— Увидимся после обеда. Мне нужно кое о чём поговорить с профессором Спраут.

Когда её друзья наконец ушли, Гермиона заметила, что Снейп тоже ушёл. Почувствовав легкий трепет, Гермиона выглянула из дверей, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает, и поспешила к оранжерее номер четыре.

Внутри было изобилие растительной жизни. Гермионе пришлось нырнуть под листья экзотического бананового растения размером с зонтик и увернуться от ленивого щелчка клыкастой герани. Оранжерея номер четыре обычно предназначалась для продвинутых студентов седьмого курса, работающих над своими личными проектами или особенно опасными экспериментами, которые нужно было держать подальше от остальных студентов.

— Привет? — позвала Гермиона, вглядываясь в темноту. Растения были чувствительны, поэтому стекло было специально заколдовано, чтобы не пропускать внутрь свет — внутри было темно и жарко. Гермиона была рада, что на ней уже был специальный халат, иначе она бы сильно вспотела.

— Сюда!

Гермиона последовала за голосом из-за угла с растениями и недоверчиво уставилась на него. Снейп резко повернул голову и тут же нахмурился.

— Что?!

— Ничего. Совсем ничего.

Ничего особенного. Гермиона уже почти привыкла к тому, что Снейп — ещё один ученик, но это было что-то другое. Подросток снял верхнюю одежду, обнажив синие джинсы и грязную чёрную футболку со знакомой надписью.

Снейп слушает Black Sabbath? Видеть Снейпа в маггловской одежде было очень неожиданно.

— Хорошо. Тогда пойдём посмотрим.

Гермиона подошла ближе и посмотрела на то, что он показывал. У Снейпа был целый отдельный угол оранжереи, отделённый от остальных растений метром или больше. Богатая, плодородная почва в виде тёмной и влажной земли была выложена безобидной на вид серой галькой.

— Эти магические блокаторы?

— Блокаторы магии, — фыркнул Снейп. — Ты имеешь в виду анти-магические камни?

Гермиона смущённо поморщилась. Она редко забывалась и использовала такое магглорожденное выражение.

— Да, именно это я и имела в виду.

— Да, держит всю магию от остальных растений подальше от моих.

Гермиона присела на корточки, чтобы рассмотреть растения, выращенные Снейпом. Это была довольно необычная коллекция, которую он создавал, занимая площадь в несколько метров. Сквозь влажную почву в нескольких местах пробивались крошечные зелёные травы, в то время как другие растения процветали и были высокими. Гермиона насчитала почти две дюжины разновидностей.

— Это великолепно, — выдохнула Гермиона, не в силах сдержаться. Снейп выглядел очень довольным.

— Неплохо, — согласился он. — Конечно, немного магии всегда будет просачиваться после достаточно длительного воздействия, но ничего не поделаешь.

— Как давно ты это делаешь? — спросила Гермиона.

Снейп пожал плечами.

— С четвёртого курса, когда я понял, почему ни один из моих экспериментов не работает.

Четвертый курс! Он экспериментировал с четвёртого курса?

— Это впечатляет.

— Я знаю.

Не в силах сдержаться, Гермиона рассмеялась. Снейп хмуро посмотрел на неё, а потом вдруг улыбнулся. Гермиона была поражена. Она никогда не смогла бы представить себе улыбку на лице Северуса Снейпа, и это было так же ярко и неожиданно, как солнечный день в шотландскую зиму.

— Хорошая земля, — пробормотала Гермиона, рассматривая растения поближе. Она чувствовала, как Снейп ухмыляется ей.

— Да.

Гермиона обошла все растения, наблюдая за сложной системой орошения, которая была установлена над ними. Она задалась вопросом, откуда Снейп взял маггловскую систему полива растений, учитывая, что все остальные растения поддерживались чарами воды. Пока она осматривалась, Снейп ничего не говорил. Наконец Гермиона закончила свои наблюдения.

— Ну, — сказала она после долгой паузы, не зная, что именно сказать. — Это действительно невероятно.

Снейп ничего не сказал, и Гермиона вспомнила, как он ненавидел, когда люди говорили очевидные вещи. И она была почти уверена, что он скажет: «Нет» тому, о чём она хотела спросить… но, если она не спросит сейчас…

— Просто спроси, — внезапно сказал Снейп. — Перестань так заламывать руки.

Гермиона поморщилась. Нервная привычка, которую она приобрела в тюрьме, задержалась в её новой жизни, и ей было трудно от неё избавиться.

— Думаешь, я могу тебе помочь? И взамен… могу ли я использовать некоторые из них?

Снейп недоверчиво уставился на неё.

— Ты? Помочь мне?

— Да, Снейп, — сердито сказала Гермиона. — Я. Не нужно так удивляться.

— Нет, нет, — поправил Снейп, качая головой. — Я не это имел в виду. Я просто… никто не заботится об ингредиентах зелий, кроме меня, не тогда, когда можно получить их из кладовки.

— А я знаю, — фыркнула Гермиона. — Качество важно. Особенно для меня, если я собираюсь обойти тебя в оценках.

Снейп усмехнулся.

— Не в этой жизни. Ты хороша, но не настолько.

— Это значит «да»? Ты позволишь мне помочь?

— Одно условие.

— Какое?

Снейп мгновение колебался, неловко почёсывая голову. Гермиона поморщилась, увидев перхоть в его сальных волосах. Наконец он нарушил молчание.

— В прошлом семестре… ты помогла мне. Я не мог так защитить себя. Я… мне нужна помощь.

— Хочешь попрактиковаться в защите? — удивилась Гермиона.

— Нет, Блэк. Я хочу, чтобы ты научила меня. И поверь мне, я не получу удовольствия от процесса, если ты будешь задавать вопросы.

Гермиона долго смотрела на Снейпа. Она понимала, почему он спросил, после того, что она сделала несколько месяцев назад. Но ей показалось странным, что Северус Снейп просит кого-то о помощи, не говоря уже, что это была она.

— Знаешь, что? Забудь об этом, — рявкнул Снейп, отворачиваясь с покрасневшими щеками. — Ничего, я научусь сам.

— Нет, нет, — прервала его Гермиона. — Извини, я просто удивилась. Да, я научу тебя.

— Ты научишь? — Снейп казался удивлённым и все ещё немного недоверчивым.

— Да. Я научу тебя.

Возвращаясь в замок через некоторое время, Гермиона задавалась вопросом, во что же она себя втягивает.

* * *

— Где ты была после Гербологии? — Спросил Рабастан несколько часов спустя, когда слизеринцы слонялись по общей гостиной.

— Я пошла прогуляться, — солгала Гермиона. — По лесу.

— Зачем? — спросила Арабель, нахмурившись, словно это было очень странно.

— Просто думала, — Гермиона пожала плечами. — Почему нет?

Гермиона не совсем понимала, почему ей захотелось скрыть свои планы со Снейпом от остальных слизеринцев. Возможно, потому, что она верила, что он может быть спасен, в то время как она не питала подобных иллюзий относительно остальных. Их соглашение было чем-то, что она хотела сохранить в тайне, на случай, если она потерпит неудачу.

— Я собираюсь лечь пораньше, — сказала Гермиона немного погодя. Она притворно зевнула, и друзья кивнули ей на прощание.

Гермиона совсем не устала, но ей нужен был повод, чтобы сделать ещё несколько заметок в своей маленькой синей книжечке. До сих пор она дошла только до «Д» и не очень-то много помнила о Долохове. Уже не в первый раз она пожалела, что не смогла взять с собой свою расшитую бисером сумку, поэтому ей пришлось купить новую. Обновлённая копия Хогвартса: истории, которая охватывала 1980-е годы, была бы бесценной.

Но когда Гермиона вошла в спальню девочек, она сразу почувствовала, что что-то не так. Из ванной донёсся странный шум, похожий на всхлипывание. С протянутой палочкой Гермиона осторожно приблизилась к двери.

Она усвоила урок, касательно стука, и не стала предупреждать, а просто одним движением распахнула дверь.

— О!

— Алекто? — удивлённо спросила Гермиона, делая шаг назад. — Что ты делаешь?

Алекто сидела, подтянув колени, отвернувшись от Гермионы в оборонительной позе. Её лицо было мокрым, а глаза красными. Было очевидно, что этот всхлипывающий звук был от Алекто, позволившей себе хорошенько всхлипнуть.

— Ничего, — пробормотала Алекто, засовывая руки в карманы. Она встала и вытерла лицо рукавом халата, и Гермионе пришлось сдержать гримасу.

— В чём дело? — она попыталась узнать снова.

— Ничего, — настаивала Алекто, хотя её глаза снова наполнились слезами. Гермиона вытащила из держателя несколько листков туалетной бумаги и протянула их другой девушке, которая громко высморкалась.

Гермиона не знала, что делать в такой ситуации. Утешать Пожирателя Смерти казалось таким неправильным, но она выглядела бы совершенно бессердечной, если бы ушла. В ней ощущалось и чувство вины, когда она смотрела на шестнадцатилетнего подростка, который так мало походил на неё. Алекто была подавлена, и Гермиона не знала почему.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет, — настаивала Алекто, вставая чуть дальше. — Я в порядке. Честно.

Не в силах уговорить ответить на этот вопрос, Гермиона решила оставить его на потом. Она оставила Алекто вытирать лицо в ванной и направилась к кровати, куда собиралась.

Но пока она тщательно записывала всё, что могла вспомнить о Пожирателе Смерти по имени Гиббонс, её мысли были в другом конце комнаты, в ванной, с плачущей девушкой. Алекто часто была тихой и замкнутой, но Гермиона решила, что это скорее сдержанность в эмоциях.

Она наблюдала за Алекто в течение следующих нескольких дней. Она заметила, что девушка часто ковыряется в еде, что она исчезает в ванной поздно ночью и что она избегает своего брата Амикуса любой ценой. Всё это складывалось в зловещую картину.

Гермиона не знала, что делать, поэтому записала всё, и надеялась, что представится возможность узнать больше.

* * *

Несколько дней спустя Гермиона направлялась на обед, когда услышала голоса в коридоре и ускорилась. Кто-то разглагольствовал с другим студентом, и это звучало интригующе.

— Это безответственность, вот что это такое!

— Я бы сделал это, — сказал мужской голос. — У меня просто не было времени.

— Наверное, ты слишком занят тренировками по квиддичу, — прошипел первый голос. — А теперь ты хочешь, чтобы я спасала твою шкуру!

Гермиона с любопытством повернула за угол, и на её лице появилась улыбка. Родители Гарри спорили в коридоре, и это было очень мило. Лили сжимала в руках несколько страниц записей и была очень эмоциональна, её сверкающие зелёные глаза были безжалостны, когда она прижимала Джеймса Поттера к стене своим взглядом.

— Не будь такой, Лилс, — жалобно сказал Джеймс, умоляюще глядя на неё. — Я верну их тебе.

— После того, как одолжишь их Сириусу, — прорычала Лили. — Значит, он может быть таким же безответственным.

Джеймс открыл было рот, чтобы ответить, но краем глаза заметил Гермиону. Его поза мгновенно превратилась из умоляющей в оборонительную, и он поднял палочку наготове. Лили проследила за его взглядом и, увидев Гермиону, фыркнула.

— На самом деле, Джеймс, она вряд ли нападёт на тебя.

— Она уже делала это раньше, — прорычал Джеймс, направляя палочку на Гермиону.

Гермиона неторопливо подошла к нему, намеренно оставив палочку в кармане, чтобы показать, что ей всё равно. Лили нахмурилась, настороженно переводя взгляд с Джеймса на Гермиону.

— Ты напала на Джеймса? — спросила Лили с неуверенным видом. Гермиона заметила значок префекта на её мантии и улыбнулась. Лили напомнила ей о том времени, когда Гермиона была префектом.

— Поттер заслужил это, — небрежно бросила Гермиона. — Он снова издевался над Снейпом. Четыре на одного. Но не волнуйся — он обещал никогда больше этого не делать.

— Это правда? Ты снова напал на Северуса? — Лили повернулась, чтобы посмотреть на Джеймса, который прижался к стене и поднял руки.

— Конечно, нет. Я бы не стал.

— Ты знаешь, что это правда, — сказала Гермиона, останавливаясь перед ним. — Не ври. Но ты прекратил это, не так ли?

— Да, — хрипло ответил Джеймс. Что-то в выражении лица Гермионы, казалось, нервировало его, и он то и дело поглядывал на её карман, где, как он знал, была спрятана палочка.

Гермиона кивнула и улыбнулась Лили, прежде чем пойти дальше по коридору. Она не могла сдержать тёплых чувств, которые испытала, увидев родителей Гарри перед собой. Она так легко могла представить себе их будущее, в котором их жизнь не оборвалась бы, и они сами вырастили бы сына, и, возможно, даже родили бы других детей.

Она услышала, как за её спиной снова начался разговор. Она не хотела становиться между этой парой — она никогда не простит себе, если Гарри не родится. Но Гермиона не вытерпела бы такого поведения, как у Джеймса, и, несмотря на его обещание, она по-прежнему будет настороженно следить за ним.

— … Я только хочу сказать, что она не ведёт себя как чистокровная!

Гермиона спустилась по узкой лестнице в слизеринскую гостиную, прислушиваясь к голосам, которые находились там.

— Ты можешь обсудить это с Эйвери, — протянул другой голос. — Когда ваши семьи в последний раз следовали традициям чистокровных?

Гермиона остановилась у входа в гостиную, чтобы послушать, но там было тихо. Тогда она вошла, и группа лиц повернулась к ней, на одних отразилось удивление, на других — смятение. Эйвери сидел в центре на одном из кожаных диванов. Его окружала группа студентов, включая его обычных спутников — Маркуса Мальсибера и, конечно же, Северуса Снейпа.

Гермиона слегка удивилась. С начала года у неё не было особых причин общаться с Эйвери, хотя она и знала, кто он такой, а его последующие поступки заслуживали внимания в её синей записной книжке. Тем не менее она не понимала, почему он так спокойно говорил своё мнение о ней.

— Какие-то проблемы? — холодно бросила Гермиона. Большинство студентов избегали её взгляда. Когда через мгновение никто не заговорил, она приподняла бровь.

Через несколько минут заговорил Снейп.

— Эйвери не был уверен в твоём происхождении, — усмехнулся он. — Мы просто переубеждали его.

— Спасибо, Снейп, — небрежно сказала Гермиона, шагая вперёд. — Я ценю это. Но Эйвери может сказать мне любые свои подозрения напрямую.

— Ты всем говоришь, что ты Блэк, — нахмурился Эйвери. — Но может ли кто-то подтвердить всё то, что ты говоришь? Я думаю, что ты просто ещё одна бездарная грязнокровка, которая обманывает всех вымышленными историями.

Гермиона сдержала смех от того, насколько близко к истине был Эйвери. Она подошла ближе, пока она не оказалась почти напротив Эйвери.

— Ты оскорбляешь меня, мою фамилию и мою кровь, — тихо сказала Гермиона. В комнате воцарилась тишина, и все слышали её слова.

— Не заставляй меня бросать тебе вызов.

— Ха! Вызов? — Эйвери был полон уверенности и откинулся на спинку дивана. Светлые волосы упали ему на глаза, и он выглядел красивым и беззаботным. Мальсибер усмехнулся и хлопнул его по плечу. Снейп нахмурился и наклонился вперед, чтобы прошептать что-то на ухо Эйвери.

— Не сейчас, Северус, — отмахнулся Эйвери. — Что касается тебя, Блэк, я готов сразиться с тобой в любой день недели.

Окружающие ученики ухмылялись, довольные инициативой Эйвери. Один или двое одобрительно кивнули, и Эйвери ухмыльнулся.

— В любой день недели? — вкрадчиво спросила Гермиона.

— Боишься, Блэк?

— Тебя? — Гермиона подавила смешок. — В пятницу вечером, на поле для квиддича. Не пропади. В эти выходные поход в Хогсмид в субботу, так что на твоём месте я бы использовала неделю, чтобы попрактиковаться — или Мальсибер будет разочарован, когда его парень появится с синяками.

Эйвери изменился в лице, становясь ярко-красным, когда ученики вокруг него кричали и смеялись. Снейп выдавил улыбку, хотя она быстро исчезла, когда Эйвери бросил на него яростный взгляд.

— Вот увидишь, уродливая маленькая сучка, — прорычал Эйвери, наклоняясь вперед, словно пытаясь запугать Гермиону своим ростом и размерами.

— Посмотрим, — лениво сказала Гермиона, неторопливо удаляясь. — Я верю, что поступки говорят громче слов.

* * *

— Это правда, что ты вызвала Эйвери на дуэль? — прошипела Арабель.

— Так и есть.

— Ты с ума сошла? Он лучший в защите в этом году! И они говорят, что он в хороших отношениях с ним.

— Связь с Тёмным Лордом не поможет Эйвери с нашей леди Блэк здесь, — сказал Рабастан, гордо улыбаясь Гермионе. — Разве ты не видела её с гриффиндорцами? Она могла разорвать их в одиночку. Эйвери не узнает, какая она на самом деле, пока не станет слишком поздно.

— Тебе не следует называть меня Леди Блэк, — безмятежно сказала Гермиона, нанося блеск на ногти. — Мать Регулуса будет очень расстроена.

— Да, — согласился Регулус. В его голосе не было ни капли недовольства этим фактом. — И я думаю, Гермиона будет в порядке. Мы видели её в действии. Лично я этого жду.

— Тогда закуски, — сказал Рабастан. — Закуски и удобные стулья, и не забыть тыквенный сок.

* * *

К пятнице вся школа уже знала, что Гермиона Блэк вызвала на дуэль Эйвери. Но каким-то чудом — или, что более вероятно, внутренним устройством слизеринского факультета — никто не рассказывал это профессорам. Гермиона прекрасно понимала, что ставки делаются и галлеоны переходят из рук в руки, особенно между слизеринцами.

Пятница выдалась солнечной и ясной, и Гермиона чувствовала, что везде, куда бы она ни пошла, люди бросали на неё взгляды. Это сделало её раздражительной, и она пропустила ужин, чтобы провести время в библиотеке.

— Тебе необязательно это делать, — уговаривала её Арабель.

— Обязательно, — яростно прошептала Алекто. К удивлению Гермионы, коренастая девушка была ярым сторонником дуэли.

— Важно постоять за себя, — продолжала Алекто. — Хотела бы я быть такой же храброй, как ты.

— Ты храбрая, Алекс, — успокаивающе сказала Арабель, похлопав Алекто по руке.

— Нет, — нахмурилась Алекто. — Я позволяю людям издеваться надо мной.

— Не всегда, — твёрдо сказала Гермиона. — Не всегда, Алекто.

* * *

Февральский ветер был холодным, но небо было ярким, и бледный лунный свет заливал траву. Хотя Гермиона убеждала, что может пойти одна, её друзья и слышать об этом не хотели. Поэтому её сопровождали Регулус и Рабастан, Арабель и Алекто. Двое парней держали Гермиону за руки, и они почти вывели её на поле. Гермионе показалось весьма забавным, что они приняли её как младшую сестру и впоследствии стали гораздо более заботливыми.

На трибунах сидели, по крайней мере, несколько дюжин зрителей и жадно смотрели на поле. Не так много, как боялась Гермиона, и большинство из Слизерина. Как ни странно, Сириус Блэк сидел один в конце трибуны, скрестив руки на груди.

— Где он, — прорычал Рабастан, осматриваясь.

— Вот, — указал Регулус.

С противоположной стороны поля приближались три фигуры. Гермиона вздохнула. Она почти надеялась, что Снейпа там не будет. Они стали друзьями, и, хотя она не признавалась в этом публично, было бы трудно наблюдать, как он стоит на противоположной стороне.

— Эйвери, — громко сказала Гермиона, когда три фигуры приблизились. — Ты действительно пришёл.

— Я мог бы сказать тебе то же самое, — прорычал Эйвери Гермионе. — Давайте покончим с этим. Кто будет твоим секундантом?

— Рабастан, — сказала Гермиона. Она его не спрашивала.

— Мой Снейп, — проворчал Эйвери. Гермиона вздохнула. Естественно, это будет он.

— Хорошо, — сказал Рабастан, отпуская руку Гермионы и двигаясь между двумя дуэлянтами. — Десять шагов друг от друга — обычные правила. Никаких непростительных.

— И это всё? — резко прервал его Снейп. — Как насчёт того, чтобы немного изменить правила?

— Нет, — сказал Эйвери с неприятной усмешкой. Снейп кивнул в знак согласия, но бросил на Гермиону обеспокоенный взгляд.

Эйвери и Гермиона встали на свои места и осторожно отошли на десять шагов. Они повернулись, и Гермиона улыбнулась, когда Эйвери не поклонился.

— Готовы, — крикнул Рабастан. — Начали!

Гермиона вынуждена была признать, что Эйвери был быстр. Он взмахнул палочкой так быстро, и произвёл шквал быстрых заклятий, которые было трудно блокировать. Но она была быстрее.

Гермиона подняла щит, уверенная, что он может отразить всё, кроме непростительных, и позволила ему принять удары, в то время как она вложила всю свою энергию в заклинание толстой цепи, которая понеслась к шее Эйвери.

Через несколько секунд цепь исчезла, и в Гермионе закипела кровь. Она лениво заблокировала его заклинание и послала извергающее проклятие. Её противник ухмыльнулся, защищаясь, как будто их первые удары были не более, чем обменом вежливыми формальностями.

С трибун доносился шум, слизеринцы кричали и аплодировали обоим противникам. Гермиона отключилась от шума и сосредоточилась на обычном обмене заклинаниями, пока её разум работал. Она хотела устроить шоу — доказать свою точку зрения, доказать, что она опасна. Закончить быстро, но эффектно.

Пока Гермиона сражалась по схеме, ставшей такой знакомой с годами — проклятие, щит, ответный огонь, — она проанализировала движения Эйвери и начала улавливать ритм. У волшебников были свои слабости, а у него была склонность накладывать атакующие заклинания в попытке сокрушить её, скрывая, что его щиты не такие сложные и сильные, как могли бы быть.

Это была хорошо продуманная стратегия, размышляла Гермиона. Она рискнула взглянуть на трибуны и пожалела об этом, когда резкое заклинание попало ей в правую руку.

— Первая кровь, Блэк! — завопил Эйвери. — Осторожно, не урони палочку.

Его ухмылка дрогнула, когда Гермиона перехватила палочку левой рукой, и начала бросать заклинания с нарастающей злобой. Было чрезвычайно трудно быть столь же ловкой с левой и правой рукой, особенно с тонкими движениями палочки. Гермиона едва заметила его тревогу — она начинала строить план.

Две желтые струи света устремились к груди Гермионы, и она упала на землю, чтобы избежать их, прежде чем наложить сильнейшее заклинание звёздной вспышки, которое она могла. Даже прижавшись лицом к земле, она видела ослепительную вспышку света, но не могла терять ни секунды.

Гермиона сняла заклинание, а затем бросилась к волшебнику, замерев менее, чем в нескольких футах от него, когда он восстановил зрение. Эйвери орал непристойности и дико бросал заклинания.

— Где ты? — закричал он на пустом поле, когда Гермиона затаила дыхание и подползла ещё ближе, пока не оказалась так близко, что почувствовала запах его лосьона после бритья, и ей пришлось задержать дыхание. Эта часть зависела от того, сможет ли Эйвери держать себя в руках.

— Прячешься, как трус, Блэк?

— Не прячусь, — прошептала Гермиона ему в ухо, заставив его вздрогнуть от тревоги. — Сектумсемпра!

Эйвери закричал, его белокурая голова моталась из стороны в сторону с недоверием, когда его палочка упала на поле для квиддича. Вместе со всеми пятью пальцами. Из ран хлынула кровь, и Гермиона схватила его за голову, заставив Эйвери посмотреть на неё. В его глазах не было ничего, кроме паники и агонии, и Гермиона надеялась, что любые окклюменционные щиты, которыми он может обладать, разрушатся перед лицом этой боли.

Она была права. Было очень легко ворваться в его сознание, и она пробилась очень легко. Воспоминания нахлынули на неё, но она искала всё, что имело отношение к Волдеморту.

Тёмная комната…

— Однажды ты можешь присоединиться ко мне вместе со своим отцом, юный Эйвери… — группа людей в масках улыбается и кивает… Отец Эйвери повесил в шкаф маску и мантию, а Эйвери с благоговением наблюдал за происходящим… Мать Эйвери сияла от гордости, когда отец рассказывал истории о магглах, пытках и убийствах… Эйвери тоже умолял взять его, но ему сказали, что он слишком молод… Ещё слишком молод… До…

Эйвери было шестнадцать… именинный торт со свечами, и мама поёт… Отец Эйвери торжественно вручил ему маску. Маггловский домик… Рождество, ёлка в окне и ребенок… Блондинка лет семи-восьми, играющая с игрушками на ковре… Удовольствие Эйвери. Маггл кричит, его кровь орошает пол… Отец Эйвери склонил женщину над кухонным столом и изнасиловал её. Эйвери хотел бы присоединиться. Светловолосый ребёнок кричал, раздражая… А Эйвери просто хотел заставить его заткнуться. Затем он прижал девочку к ковру, задрал платье и заставил себя войти…

Гермиона вырвалась из головы Эйвери так быстро, что чуть не пошатнулась. Она никак не могла смотреть на оставшиеся воспоминания. Она почувствовала тошноту в животе, но заставила себя подавить это, чтобы разобраться с этим позже, потому что она должна была закончить.

Крики Эйвери перешли в всхлипывания, и она сомневалась, что он заметил её вторжение сквозь боль. За те секунды, которые потребовались Гермионе, чтобы обыскать его разум, Рабастан и Снейп подбежали через поле к паре.

— Гермиона победила, — с благоговением сказал Рабастан. — Эйвери, ты грёбаный неудачник.

— Теперь Больничное крыло, — сказал Снейп, поднимая окровавленные пальцы с травы и бросая на Гермиону непонятный взгляд.

Эйвери взвыл, когда Мальсибер крепко обмотал пальцы шарфом, чтобы остановить кровопотерю, и бросил на Гермиону взгляд такой убийственной ненависти, что она вздрогнула. Теперь она точно знала, на что способен Эйвери.

— Потрясающе! — воскликнул Регулус, когда присоединился к ним, наблюдая, как проигравшие ковыляют с поля в неловком треугольнике. — Гениальный ход со звёздной вспышкой, Гермиона, ты почти ослепила меня. Жаль, что ты нас не предупредила.

Гермиона улыбнулась, когда ученики с трибун бросились к ним, возбужденно переговариваясь. У неё не было времени размышлять о том, что она видела, — настал момент воспользоваться успехом и извлечь из него выгоду. Конечно, теперь у неё будет больше уважения со стороны других студентов.

Но Эйвери не останется безнаказанным за то, что он сделал. Это был просто вопрос времени.

Не стоит переигрывать, действовать слишком быстро и давать повод для подозрений. После дуэли все знали, что между ней и Эйвери была вражда.

Поэтому она ждала, когда люди постепенно начнут забывать эту их дуэль. Конечно, люди запомнят её, но они уже перестанут говорить об этом так красочно. Тем временем она начала наблюдать за парнем.

Эйвери был человеком привычки. Он посещал занятия, учился в библиотеке с друзьями, играл в шахматы в общей гостиной. Пару раз в неделю Мальсибер и Снейп сопровождали его на кухню, где они были около получаса. Раз в неделю в воскресенье вечером Эйвери ходил с Мальсибером в совятню, где они отправляли письма. Снейп не ходил с ними, вероятно потому, что никогда не писал домой.

Гермиона тщательно всё спланировала. Всё должно было пройти идеально. Она стала ходить в библиотеку каждое воскресенье вечером, и сначала её сопровождали друзья.

— Гермиона, это скучно, — начал скулить Рабастан. — До экзаменов ещё несколько месяцев! Пошли в общую комнату.

— Иди, — подбодрила Гермиона. — Мне просто нравится учиться. Тебе не обязательно быть со мной.

Вскоре никто не стал расспрашивать её о вечерних походах в одиночку.

Она выбрала первое воскресенье марта, когда на Хогвартс обрушился воющий шторм. Потолок Большого зала превратился в сердитую массу клубящихся облаков и потрескивающих молний. Замок, казалось, дрожит под потоком дождя. Никто ничего не услышит.

Гермиона пошла в библиотеку, аккуратно разложила книги и направилась к полкам, как будто искала ещё. Затем она развернулась и вышла из библиотеки. Гермиона пошла по коридорам, пока не вышла к лестнице, ведущей в совятню.

Потом подождала.

— ... и для Макгонагалл было нелепо отнимать за это очки. Полностью предвзято.

— Согласен, — сказал Эйвери, когда они с Мальсибером вышли из-за угла. — Нелепо.

— Империо, — прошептала Гермиона, указывая палочкой на Мальсибера.

Мальсибер на мгновение замер на месте. Черты его лица на долю секунды расслабились, и Гермиона поморщилась.

— Чёрт побери, я забыл письмо, — сказал Мальсибер. — Оно всё ещё в гостиной.

Через мгновение Гермиона снова вздохнула и прислонилась к стене. Она не практиковалась с непростительными.

— Нам нужно возвращаться? — Эйвери нахмурился.

— Нет, нет, — беспечно ответил Мальсибер, неопределенно махнув рукой. — Ты иди, я сейчас сбегаю, а потом поймаю тебя наверху.

— Хорошо, — Эйвери пожал плечами и направился к лестнице. Как только он скрылся из виду, Гермиона отключила Мальсибера и втолкнула его тело в пустой класс, задыхаясь от его немаленького веса.

Гермиона побежала вслед за Эйвери. Она могла бы кинуть в него Империо, если бы встретила его по пути вниз, но не хотела. Было бы лучше, если бы он был в своём уме.

Удача была на её стороне. Когда она поднялась по лестнице, Эйвери только что отошёл от своей совы, красивой рыжевато-коричневой совы. Дождь хлестал и струился сквозь открытые стены совятни, над головой потрескивали молнии.

— Привет, Эйвери, — спокойно сказала Гермиона, повышая голос, чтобы быть услышанной сквозь шторм.

Эйвери развернулся и потянулся за палочкой, но Гермиона была быстрее его.

— Петрификус Тоталус!

Эйвери застыл как вкопанный и начал падать. Гермиона подошла к нему, встретившись взглядом с его испуганными голубыми глазами.

— Приятно, что ты наконец остался один, — тихо сказала Гермиона. — Я ждала этого момента. Ты не представляешь, как долго я этого ждала.

Глаза Эйвери были широко раскрыты и яростно моргали. Гермиона не сомневалась, что если он заговорит, то будет выкрикивать непростительные или непристойные слова. Как бы ей ни хотелось насладиться моментом, у неё не было времени. Но она хотела, чтобы он знал причину.

— Я видела твои воспоминания, — прошептала Гермиона, наклоняясь ближе. — Я видела семью магглов, которую ты убил. Я видела, что твой отец сделал с матерью, и я видела, что ты сделал с той маленькой девочкой.

Гермиона отступила назад и посмотрела Эйвери прямо в глаза.

— Когда попадёшь в ад, скажи, что им понадобится больше мест.

Затем она столкнула его с башни и высунулась наружу, позволяя дождю пролиться на неё, стекая по лицу, как слёзы. Гермиона смотрела до тех пор, пока тело Эйвери не исчезло в темнеющей ночи — до того момента, когда она поняла, что он упал на землю.

Затем она положила подслушивающий амулет и направилась в библиотеку. К тому времени, как крики начали эхом разносится по замку, Гермиона была погружена в свои эссе, как и в любой другой воскресный вечер.

— Я слышал, всё забрызгано.

— Пришлось опознать его по палочке.

— Его родителям не позволили увидеть тело, я слышала, что гроб будет запечатан магическим образом.

Шёпот за завтраком на следующее утро был приглушенным, слегка испуганным, но благоговейным тоном. Всегда одно и то же. Людям нравилось, когда с ними ничего не происходило.

Гермиона сидела в центре слизеринского стола со своими друзьями, беззаботно завтракая. Она не чувствовала ни малейшей вины за убийство Эйвери. Человек был животным, а опасных, невменяемых животных нужно было усмирять. Она уже спасла много будущих жизней, забрав его.

— Могу я попросить вашего внимания, дамы и господа?

Профессор Дамблдор стоял за учительским столом в тёмно-синей мантии и скорбно развел руками.

— Прошлой ночью произошла ужасная трагедия, о которой многие из вас уже знают. Студент был убит. Фастиуса Эйвери вытолкнул из совятни другой человек из этой школы. Тот же самый человек использовал непростительное проклятие на Маркусе Мальсибере, который выздоравливает в Больничном крыле. Мы ещё не задержали преступника.

Зал взорвался шёпотом и бормотанием, и люди наклонились, чтобы обсудить этот вопрос со своими друзьями. Профессор Дамблдор откашлялся, и в зале снова воцарилась тишина.

— Мы будем просить вас о помощи и сотрудничестве в расследовании, и я должен сказать, что, если у кого-то есть какая-либо информация об инциденте, вы должны немедленно поговорить со своим деканом. Авроры будут в замке, пока дело не будет решено.

Этим утром она очистила палочку от заклинаний и знала, что её окклюменция достаточно сильна, чтобы сбить с толку всех, кто бы не рискнул предъявить ей хоть что-нибудь. Никто не видел её, никто не знал, никто не поймает.

Но когда Гермиона потянулась за кувшином молока, чтобы налить себе кофе, она заметила, что Снейп сидит чуть дальше по столу. Он был один, Эйвери не было, а Мальсибер в Больничном крыле. Он выглядел мрачным, морщины в уголках его рта углубились, когда он посмотрел на Дамблдора мёртвыми глазами. Гермиона впервые почувствовала себя виноватой.

Она не жалела, что убила Эйвери. Но она сожалела, что забрала одного из близких немногих друзей Северуса Снейпа.

* * *

Все шестикурсники Слизерина покинули Хогвартс в субботу, чтобы присутствовать на похоронах Эйвери. Гермиона осталась, утверждая, что не знала его достаточно долго, чтобы присутствовать, и никто не мог отрицать, что между ними не было любви.

Когда Рабастан и Регулус неохотно вышли из общей гостиной, одетые в свою лучшую одежду, Гермиона встала и собрала свои книги, направляясь вниз, в спальни. Бросив книги на кровать, она заперла дверь. Это был прекрасный шанс обыскать спальни шестикурсников.

В ящиках прикроватных тумбочек Люсинды и Эвелин, двух других шестикурсниц, было мало толку. Гермиона тщательно проверила, нет ли следов потайных лазеек в шкафу и в кровати, но ничего не было.

Арабель — совсем другая история. Гермиона удивлённо вскинула брови, когда обнаружила, что коллекция ножей, которые прелестная чистокровная принцесса держала заколдованными, лежит под кроватью, завёрнутая в мягкую кожу. Гермионе очень хотелось взять один, но она сопротивлялась. Кроме того, в потайном ящике прикроватного столика Гермиона обнаружила пару книг сомнительного характера, в основном мелкие проклятия врагам и тому подобное.

Алекто, как оказалось, вела дневник. Победоносно улыбаясь, Гермиона использовала заклинание, чтобы копировать его, чтобы просмотреть позже, а затем вернула оригинал в его плохое укрытие в шкафу.

Когда она закончила, Гермиона распахнула дверь и тщательно осмотрела коридор, прежде чем выйти. Она очень надеялась, что парни могут скрывать какие-то более интересные секреты.

В спальне мальчиков пахло гораздо острее, чем в спальне девочек. Гермиона сморщила нос, проходя внутрь, и заметила сундуки с одеждой и открытую дверь ванной. Рон и Гарри были такими нечистоплотными, но по какой-то причине она думала, что слизеринцы могут быть другими. Она ошибалась.

— Что ты скрываешь? — пробормотала Гермиона, поворачиваясь к первой кровати. По аккуратным буквам внутри стопки учебников на прикроватном столике она догадалась, что он принадлежит Регулусу. К сожалению, многообещающие статьи давали очень мало, и то же самое можно было сказать почти о каждой кровати.

Гермиона обнаружила, что впечатлена, обыскивая спальню. Снейп, Мальсибер, Регулус, Рабастан и Крауч. Пять Пожирателей Смерти, и они хорошо замели следы. Там не было даже компрометирующей записки или сомнительных книг заклинаний. Во всех смыслах этого слова это была совершенно безобидная спальня, которую занимали добропорядочные члены слизеринского факультета. Гермиона фыркнула и покачала головой.

Она лениво разгладила покрывало Снейпа, и на мгновение ей стало немного грустно. Не было ни одного предмета из дома или чего-то, что подсказывало бы, что его любят дома. Его прикроватные тумбочки были пусты, а сундук состоял всего лишь из аккуратно сложенной одежды и учебников. Но ничто не указывало на Тёмного Лорда.

— Молодцы, — вздохнула она, признавая своё поражение. Она надеялась, что дневник Алекто принесёт лучшие плоды. Но она не упустит случая обыскать комнату седьмого курса, когда это будет возможно.

Может быть, во время пасхальных каникул у неё будет возможность, если из замка выйдет достаточно учеников.

* * *

Семестр почти подошёл к концу, и штормы, которые бушевали в начале марта, прекратились и уступили место лучшей погоде. Гермиона и её спутники воспользовались теплом ранней весны, чтобы провести последние дни семестра, блуждая по территории — как только Авроры, посланные расследовать смерть Эйвери, покинули замок, не найдя, конечно, виновника.

Профессор Дамблдор выразил своё беспокойство и тревогу, когда никого не поймали, но даже беседы с отдельными студентами не принесли ничего. Гермиону допрашивали, но её рассказ о том, что она была в библиотеке, подтвердили и её друзья, и другие ученики, которые видели её той ночью. Авроры покинули Хогвартс ни с чем, и постепенно остальная школа начала забывать об этом.

Однако факультет Слизерин был беспокойным. Хотя посторонние не смогли бы сказать, что что-то изменилось с нераскрытым убийством Эйвери.

— Он был одним из приспешников Лорда, — прошептала Арабель Гермионе однажды солнечным днем, когда небольшая группа шестикурсников шла вдоль озера. — Вот почему все так потрясены. Никто не должен был осмелиться прикоснуться к нему.

— Он собирался присоединиться к нему? — спросила Гермиона, притворяясь удивленной.

Рядом с ними фыркнул Рабастан.

— То, что они не нашли следов на его теле, ещё не значит, что их не было вообще. Эйвери был человеком Лорда.

Гермиона заметила правильную фразу и несколько мгновений не отвечала. Она должна была позволить своим спутникам найти самим ответ, не осознавая, что их вели к ответу.

— Я просто не вижу мотива, — задумчиво произнес Регулус. — Эйвери, может, и собирался уйти и вступить в его ряды, но таковы, по крайней мере, дюжина семикурсников.

— Гриффиндорцы этого не сделают, — нахмурилась Арабель. — Убийство оскорбит их чувства.

— И мы возвращаемся к отсутствию мотива.

Гермиона медленно потянулась и зевнула.

— Может, Эйвери просто разозлил не того человека, — сказала она. — Возможно не тот человек услышал о чём-то, что он сделал, и решил принять меры.

— Месть, — сказала Алекто приглушенным голосом.

— Или справедливость, — поправила Гермиона. Она больше не вмешивалась в разговор — посеяно более чем достаточно семян. Её спутники были достаточно умны, чтобы найти свой собственный путь к истине — или к её версии.

За несколько недель до начала пасхальных каникул Гермиона проходила мимо Снейпа по коридору и притворилась, что слегка спотыкается, толкнув первокурсника Равенкло в третьекурсника Слизерина. Слизеринец яростно обернулся, и под прикрытием потасовки Гермиона сунула записку в руку Снейпа. Она почувствовала, как его пальцы сжались вокруг её, и мгновенно отодвинулась.

— Надо быть осторожнее, — сухо сказала она Арабель, которая фыркнула совсем не по-женски.

День медленно тянулся для Гермионы, которая почти дрожала от возбуждения. Когда наконец наступило время ужина, она сделала вид, что жалуется на головную боль, а потом извинилась и направилась в Больничное крыло. И скрывшись с глаз сокурсников, спустилась по первой лестнице в подземелье.

Гермионе потребовалось больше двух часов, чтобы убрать неиспользуемый класс в слизеринских подземельях. Хотя Выручай комната была бы идеальна, в ней были силы, в которых она могла когда-нибудь нуждаться — и её существование было тайным преимуществом, о котором она пока не могла никому рассказать. Даже Снейпу.

В классе, который Гермиона никогда раньше не видела, было тесно и пыльно. Несколько чистящих заклинаний позаботились о грязи и паутине, и тогда она начала работать всерьёз.

Гермиона использовала палочку, чтобы создать руны вокруг дверного проема, и постучала по ним своей палочкой, чтобы активировать их. Достаточно, чтобы убедиться, что дверь никому не будет видна. Затем она сосредоточилась на комнате в целом. Сделав глубокий вдох и глядя на каменные стены, Гермиона начала работать.

Через час комната стала незаметной, звуконепроницаемой, взрывозащищённой и магической. Она была в несколько раз больше, чем прежде, и напоминала огромную подземную пещеру, грубо вырубленную из камня и освещённую несколькими светящимися шарами.

Гермиона знала, что это немного театрально, но она даже добавила звук капающей воды.

Бросив последний взгляд на суровую и бесплодную пещеру, Гермиона вышла из комнаты и пошла переодеваться, уверенная, что никто не сможет войти в её боевую камеру без неприятных последствий. В те дни, когда Снейп был главой дома, она никогда бы не рискнула это сделать, но Слагхорн, вероятно, даже не заберёт очки, если узнает.

* * *

Гермиона встретила молодого Снейпа в назначенное время в коридоре за дверью в гостиную Слизерина. Он выглядел смущённым и неуклюжим, прислонившись к стене, и, увидев приближающуюся Гермиону, тут же выпрямился.

— Блэк.

— Снейп, — сказала Гермиона с лёгкой улыбкой. — Пойдем?

— Куда мы идём? — спросил Снейп, быстро догоняя её, когда она пошла по коридору. — Я думал мы пойдём в теплицу?

— У меня есть место получше, — пообещала Гермиона.

Снейп не отставал, почти опережая Гермиону своим длинным шагом, когда она вела их извилистым путём по тёмным коридорам.

— Неужели это было необходимо? — спросил он с лёгкой болью в голосе. — Записка, секретность?

— Нет, но это было весело. Подожди секунду, мы на месте.

Снейп смотрел, как Гермиона остановилась перед пустым участком стены и уколола палец быстрым заклинанием. Пока она размазывала кровь по стене, защита на мгновение отключилась, и появилась железная ручка. Гермиона схватилась за ручку двери и жестом пригласила Снейпа войти первым.

— Это была магия крови, — резко сказал Снейп, как только за ним закрылась дверь. — Ты не могла этого сделать.

Потом у него отвисла челюсть, когда он увидел огромную пещеру.

— Где мы?

— Это просто класс, который я расширила, — преуменьшила Гермиона.

— Расширен магией крови и защитой уровня мастера, — сухо сказал Снейп, приходя в себя. — Не знаю, почему я больше не удивляюсь тебе, Блэк.

Гермиона не ответила, она просто начала расстёгивать мантию и повесила её на крючок у двери. Снейп смотрел, как она раздевается, не понимая, что происходит, и Гермиона вздохнула.

— Ты собираешься драться в полном облачении?

— Возможно, когда-нибудь же придётся.

Гермиона кивнула, соглашаясь.

— Но сегодня я просто попытаюсь понять твои силы. Без мантий легче.

Снейп пожал плечами и быстро снял мантию, и, подражая Гермионе, повесив её у двери.

Когда Снейп был готов, пара стала лицом друг к другу в центре пустой комнаты. Там не было ничего, чтобы спрятаться, никаких препятствий или скрытых углов. Снейпу придётся полагаться только на скорость и арсенал заклинаний.

— Можешь использовать все заклинания, что ты знаешь, — без предисловий сказала Гермиона. — Никаких смертоносных или изменяющих жизнь проклятий, но попробуй меня обезвредить. Побеждает первый, кто повергнет другого.

Снейп ничего не сказал, но соответствующим образом изменил позу. Гермиона оценила его подход.

— Начали!

* * *

Час спустя Снейп был покрыт пылью и грязью с пола, и на его лице было видно несколько синяков и неприятный порез. Его нос был сломан, а один глаз опух.

— Опять? — спросила Гермиона, стоя в десяти шагах с двумя палочками в руке.

— Нет, — прохрипел Снейп. — Я сдаюсь. С меня хватит на сегодня.

Не говоря ни слова, Гермиона пересекла комнату и протянула Снейпу его палочку, пытаясь скрыть, какое впечатление он произвёл на неё. Слизеринцу не хватало ловкости и скорости, но он компенсировал это феноменальной выносливостью и способностью принимать болезненные удары. Она никогда не видела, чтобы кто-то получал в лицо проклятие и продолжал сражаться.

Даже сейчас Снейп не пытался вылечить всё магией, он просто встал на ноги и ждал её мнения.

— Ты, — чётко произнесла Гермиона, — сильный парень.

Снейп выпрямился, а Гермиона продолжила.

— Ты слишком медлителен. Но у тебя есть мужество и хороший репертуар заклинаний. Я могу дать тебе то, что нужно, чтобы тебя не унижали.

Гермиона тяжело дышала, возбуждённая яростной силой, которую она чувствовала, сталкиваясь со Снейпом снова и снова. Ничто из того, что она бросала, не могло сломить его, и он никогда не сдавался, сколько бы раз она ни разоружала его и не начинала снова. Он никогда не просил исцелить его или перерыва, он просто продолжал бороться.

— Так ты научишь меня? — гнусаво сказал Снейп через сломанный нос. — Потому что я не узнал и половины твоих заклинаний, и у меня было чувство, что ты играешь со мной большую часть времени.

— Да, научу, — сказала Гермиона.

— Тогда мы договорились, — с облегчением выдохнул Снейп. Его плечи поникли, и Гермиона наконец увидела, как боль достигла его глаз.

— Мы договорились, — более мягко подтвердила она. — А теперь сядь и позволь мне заняться синяками. Мы можем сражаться, как враги, но что бы мы ни натворили, мы должны помогать друг другу после этого.

— Мне не нужно, чтобы ты это делала, — запротестовал Снейп, качая головой и вздрагивая.

— Я всё равно сделаю, — резко сказала Гермиона. — Я не позволю тебе вернуться в гостиную со сломанным носом.

— Я уже ломал его, — сказал Снейп, когда Гермиона наколдовала каменную скамью и усадила его.

— Это многое объясняет, — пробормотала она, глядя на нос.

Снейп не протестовал пока Гермиона исцеляла его синяки, и она старалась делать это нежнее.

— С этим я не могу справиться, — сказала она, глядя на его синяк под глазом, качая головой и вытаскивая из сумки баночку с мазью. — Не двигайся.

Снейп неестественно замер под её прикосновением, когда Гермиона намазала мазью его висок и потёрла под глазом большим пальцем так мягко, как только могла. Она провела указательным пальцем по синяку между его глазом и носом и поняла, что он едва дышит.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила она. Её палец остановился на его лице.

— Да, — сказал Снейп, резко отстраняясь. — Я уверен, что ты уже достаточно сделала.

— Остался только нос, — быстро ответила Гермиона. Затем, прежде чем Снейп успел пошевелиться, она подняла палочку и безмолвно сделала сложное движение палочкой.

Послышался хруст.

Снейп зашипел сквозь зубы, протяжно взвизгнув от боли, и прижал руку к лицу.

— Чёрт! — закричал он. — Что это было? Это было не просто смещение костей!

Гермиона ничего не ответила и ждала, пока Снейп осторожно исследовал своё лицо. Она увидела, как в его глазах мелькнуло понимание.

— Ты вправила и старый перелом, — сказал он, потрясённо глядя на Гермиону и убирая руку с лица.

Нос Снейпа заметно изменился. Крючок, который делал его похожим на клюв, исчез, и нос был прямым, как, должно быть, выглядел до того, как был сломан в первый раз.

— Сколько тебе было лет, когда он сломался? — тихо спросила Гермиона.

— Восемь, — горько сказал Снейп. — Моя мать пыталась его исправить, но… ты видела, что из этого вышло.

Гермиона молча стёрла кровь с лица Снейпа, а затем создала зеркало. Он неохотно взял его и поднял, чтобы посмотреть. На полсекунды Гермиона увидела чистое изумление на его лице и проблеск слёз. Затем он взял себя в руки и кивнул.

— Спасибо, — сказал он Гермионе. — За урок и за исцеление.

Момент нежности миновал, оба встали и направились к своим вещам.

— О, это был не урок, — сказала Гермиона, и в её голосе послышались весёлые нотки. — Это всего лишь проверка. Просто подожди, пока начнутся уроки.

Снейп улыбнулся, и это было самое искреннее проявление эмоций, которое она когда-либо видела на его лице.

— Жду с нетерпением.

* * *

— Какие у тебя планы на Пасху, Гермиона? — спросил Рабастан на следующий день, когда они шли на урок по Чарам.

— Я остаюсь здесь, — ответила Гермиона.

Рабастан и Регулус обменялись взглядами, которые Гермиона едва не пропустила, пока кучка первокурсников-гриффиндорцев проталкивалась сквозь толпу, громко переговариваясь.

— Что? — спросила она, проходя мимо младших учеников.

— Они такие маленькие, — поморщился Рабастан и потянулся к карману.

— Отец прислал мне письмо. Он хочет пригласить тебя на пасхальные каникулы.

Регулус придержал дверь, чтобы Гермиона и две девушки могли войти в класс заклинаний, но сердце Гермионы забилось быстрее, и она едва это заметила.

— Зачем?

Рабастан занял место рядом с Гермионой, которое обычно занимала Алекто. Он достал из кармана аккуратно сложенный лист пергамента и развернул его так, чтобы на нём остались лишь несколько строчек. Гермиона сочла бы это подозрительным, если бы он не был слизеринцем.

«Наконец, сообщения о новой дочери Блэка достигли определённых ушей, и мы были достоверно информированы несколькими источниками о том, что она может представлять интерес для некоторых значительных лиц. Если молодой леди будет угодно, эти люди будут очень рады, если она посетит поместье Лестрейндж во время ваших пасхальных каникул. Пожалуйста, передай это предложение с нашей просьбой, чтобы мы получили удовольствие от её компании.

Твой любящий отец».

Гермиона подняла бровь и бросила на Рабастана вызывающий взгляд.

— Кто меня приглашает? — смело спросила она. — Твой отец или Тёмный Лорд?

— Мерлин, Блэк, иногда ты хуже гриффиндорца! — прошипел Рабастан, выхватывая пергамент и оглядываясь, проверяя, не слышал ли их кто-нибудь. — Просто расскажи всему классу.

— Они ничего не слышат, — сказала Гермиона, пренебрежительно махнув рукой. — Заклинание.

Рабастан сел и кивнул.

— Какая разница, кто это был?

Гермиона задумалась.

— Не имеет значения, — признала она. — В любом случае это предложение, от которого я просто не могу отказаться.

* * *

В тот вечер Гермиона рылась в синей записной книжке в поисках каких-нибудь заметок о Лестрейндже, но ничего не нашла об их отце. Рабастан и Родольфус, конечно, пользовались дурной славой.

Кто такой Деус Лестрейндж? Когда он умер? Гермиону бесило то, что она не знала ответа, и это беспокоило её гораздо больше, чем мысли о предстоящей встрече с Волдемортом. По крайней мере, с ним она точно знала, насколько он опасен.

Алекто, спотыкаясь, вошла в дверь, и Гермиона захлопнула книгу.

— Извини, — пробормотала коренастая девушка. — Некоторые из семикурсников собирались начать игру в «охоту на предателя крови». — Не возражаешь, если я спрячусь здесь?

— Ты предатель крови? — удивлённо сказала Гермиона.

— Нет, но Амикус использует это как предлог, чтобы загнать меня в угол.

Гермиона вздохнула, когда девушка чуть не расплакалась.

— Ты должна противостоять ему. Я знаю, что он твой брат, но он не должен нападать на тебя.

— Все в порядке, — немедленно сказала Алекто, направляясь в ванную. Гермиона хотела последовать за ней, но знала, что должна оставить её одну. Её занятия со Снейпом настолько отвлекли её, что она даже не открывала маленький чёрный дневник Алекто, и она сделала пометку сделать это как можно скорее.

* * *

К тому времени, как наступили пасхальные каникулы, Гермиона так наслаждалась вечерами, что почти не хотела уезжать. Занятия со Снейпом почти каждую ночь стали одной из лучших частей её новой жизни.

— Я ещё достану тебя, Блэк, — добродушно крикнул Снейп, когда она снова разоружила его.

Гермиона рассмеялась и бросила палочку обратно слизеринцу.

— У тебя это чуть не получилось, — призналась она. — Это заклинание было хорошим, но будь осторожен, потому что такие движения могут вывести тебя так же легко, как и твой противник.

Снейп только усмехнулся, и Гермиона заметила, что он делает это намного больше в эти дни — даже на публике. Правильная форма его носа, казалось, дала больше ему уверенности, чем она могла себе представить, как и его улучшенные навыки дуэли.

— Ещё раз, прежде чем мы закончим?

Снейп не ответил, но тут же набросился с яростью, которую Гермионе не пришлось прививать ему.

— Хорошо! — закричала она, уклоняясь от проклятия. — Не давай сопернику времени на подумать. Атакуй, когда он этого не ожидает. Могло бы даже сработать, если бы это была не я.

Снейп только яростно улыбнулся и вложил больше силы в свои заклинания.

К тому времени, как они закончили, в пещере висело облако дыма от неверно направленного магического огня. Гермиона рассеяла его взмахом палочки, прежде чем залечить пару неприятных порезов на руке Снейпа.

— Неплохо, — выдохнула она. — Я дам тебе больше, чем просто шанс, если Поттер и Блэк попробуют напасть на тебя ещё раз.

— Их не было в последнее время, — заметил Снейп с меньшим количеством злобы, чем ожидала Гермиона. — Ты угрожала им?

Гермиона подумала, стоит ли это признавать, и решила не соглашаться. Снейп выглядел таким весёлым, что она не хотела задеть его мужскую гордость, говоря правду.

— Нет, — пожала она плечами. — Должно быть, они нашли себе занятие получше.

Снейп хмыкнул, затем сменил тему.

— Я слышал, ты собираешься на Пасху к Рабастану, — заметил он. — Я могу увидеть тебя там.

— Да? Я не знала, что ты особенно близок к Лестрейнджам.

— У нас есть общие друзья.

— Думаю, меня могли пригласить, чтобы я познакомилась с этими общими друзьями.

— Будь осторожна, — внезапно сказал Снейп, наклоняясь вперёд и хватая Гермиону за руки. Застигнутая врасплох, она не убрала руки.

— Я осторожна.

Снейп опустил её руки и медленно кивнул.

— Тогда будь осторожнее, чем обычно.

В памяти Гермионы поместье Лестрейндж было не таким большим, как поместье Малфоев. Но в тяжёлых каменных стенах было что-то королевское.

Когда настал назначенный день, Гермиона воздержалась от предложенного портключа и вместо этого отправилась в Хогсмид. Аппарируя оттуда, она появилась на гравийной подъездной дорожке перед коваными железными воротами и высокими стенами. Гермиона ждала снаружи, когда огромные деревянные двери распахнулись.

— Добрый день. Вы Новая Мисс Блэк?

Худой, морщинистый домовой эльф стоял на пороге, склонив узкую голову к Гермионе.

— Так и есть.

— Вас ждут. Следуйте за Джилли, пожалуйста. У вас есть багаж?

— Только в моей сумке. — Гермиона указала на свою маленькую сумочку из бисера.

— Очень хорошо. Сюда, Мисс Блэк.

Гермиона шагнула в большой коридор, и двери за её спиной захлопнулись со зловещим звуком. Портреты вдоль стен шептались, когда она шла за домовым эльфом, стуча каблуками по полированному деревянному полу.

О, как Гермиона ненавидела такой стук.

Домовой эльф провел её через несколько дверных проёмов, затем остановился перед одним из них и постучал по дверному косяку костяшками пальцев.

— Хозяин и молодые хозяева. Мисс Блэк прибыла.

Гермиона осторожно вошла в комнату, все чувства были начеку. Она изобразила на лице приятную улыбку.

— Лорд Лестрейндж. Для меня большая честь познакомиться с вами.

Мужчина, сидевший за полированным деревянным столом, выглядел старше, чем она ожидала. В его волосах было много седины, а под глазами залегли тяжёлые мешки. Но на его лице всё ещё была резкость, и он выпрямился, прежде чем встать, чтобы поприветствовать её.

— Мисс Блэк. Приятно видеть вас здесь.

Деус Лестрейндж официально взял Гермиону за руку и поднёс её к пересохшим губам. Его тёмные глаза не отрывались от её лица, и она смотрела ему прямо в глаза, пока он не отпустил её руку.

— Добро пожаловать в наш дом, Гермиона.

Знакомый голос заставил Гермиону улыбнуться. По другую сторону большого кабинета горел небольшой камин, а Рабастан и Родольфус Лестрейндж сидели в кожаных креслах с высокими спинками лицом друг к другу. Рабастан быстро встал и поцеловал её в щёку.

— Спасибо, — сказала Гермиона, кидая взгляд на Родольфа. — Для меня было честью получить приглашение.

Глаза Рабастана сверкнули от любезностей, которых Гермиона так часто избегала в Хогвартсе. Она уже чувствовала, к чему это приведёт.

Деус Лестрейндж откашлялся, и Гермиона повернулась к нему.

— Добро пожаловать к нам, и, думаю, Рабастан покажет вам прелести нашего поместья. Мы также ожидаем нескольких ваших друзей из Хогвартса, так что вам не придется испытывать недостаток в развлечениях. Позже на этой неделе нас ожидает уважаемый гость, который очень ждёт встречи со всеми вами.

Гермиона кивнула.

— Я уверена, что мой визит будет очень приятным, и я благодарна вам за гостеприимство.

Она боролась с желанием сделать реверанс.

Деус Лестрейндж повернулся к своему столу, явно прощаясь. Рабастан быстро направился к двери и придержал её для Гермионы.

— Позвольте мне показать вам территорию, Мисс Блэк.

— С удовольствием, Мистер Лестрейндж.

* * *

— Это было быстро, — прокомментировала Гермиона, когда они ушли подальше от подслушивающих портретов в сад.

— Отец ненавидит вежливость и светскую болтовню, — пожал плечами Рабастан. — Он просто хотел покончить с этим.

Гермиона напевала, наклоняясь, чтобы коснуться поздних нарциссов, выглядывающих из травы.

— Твой брат тоже был очень тихим.

— Ты ведь не обиделась? — Рабастан ухмыльнулся, потрепав Гермиону по носу. — Родди ненавидит людей почти так же сильно, как папа. Наверное, поэтому он женился на Белле Блэк.

— Потому что у неё есть склонность убивать их прежде, чем они успевают заговорить?

Потребовалось мгновение, чтобы понять, что Рабастан больше не идёт рядом с ней. Гермиона обернулась, нахмурившись, и обнаружила его в нескольких шагах позади. Лицо его побелело.

— Гермиона, — хрипло произнёс он. — Ты не можешь это просто так говорить. Что, если бы кто-то услышал?

— Я бы знала, — сказала Гермиона с абсолютной уверенностью и оттенком веселья.

— Пожалуйста, — взмолился Рабастан, догоняя её. — Пожалуйста, пообещай мне, что не скажешь ничего подобного при Тёмном Лорде.

Гермиона продолжила напевать, наклонившись, чтобы рассмотреть красивые золотистые кусты роз. Рабастан захныкал.

* * *

Северус Снейп прибыл незадолго до ужина, и Гермиона была удивлена волной удовольствия, которую она почувствовала, увидев его. Он тепло улыбнулся ей, когда его представили семье.

— Рад видеть тебя, Блэк.

— И я тебя, Снейп. Кто-нибудь ещё приедет?

— Кажется, твой кузен Регулус Блэк.

— И Барти Крауч-младший, — добавил Рабастан, хлопнув Снейпа по плечу. — Пойдём, я покажу тебе твою комнату, чтобы ты могла подготовиться к ужину.

— А Арабель или Алекто? — спросила Гермиона, когда они поднимались по высокой лестнице.

— Нет. — Рабастан поколебался, потом наклонился ближе. — Они всё ещё под наблюдением.

Гермиона впитывала это, пока они шли, обдумывая. Снейп тоже молчал, пока они не достигли гостевого крыла.

— Это твоя комната, Гермиона, — сказал Рабастан, указывая на дверь. — Я пошлю эльфа за тобой на ужин.

— До скорой встречи.

Комната была просторной и со вкусом оформлена в бледно-голубых тонах. Гермиона взмахнула палочкой и почти сразу же обнаружила несколько заклинаний для прослушивания. Она не убрала их, так как это могло насторожить хозяина. Вероятно, это была стандартная процедура для гостей в доме Лестрейндж.

Проверив, нет ли еще каких-нибудь жучков (их было несколько), и сняв с кровати амулет, который на всю ночь погрузит спящего в состояние почти комы (она содрогнулась при мысли о том, для чего это было), Гермиона распаковала мантии и платья и повесила их в большой дубовый шкаф.

Почти наверняка тут была секретная стена, но в тот момент у неё не было времени снять сложные чары.

Наконец Гермиона повернулась к ванной. Единственными чарами внутри были те, которые предназначались для украшения ванной, и немного забавный шарм на зеркале, который тонко подсказывал людям, что они выглядят лучше в зелёном.

Гермиона закатила глаза. Слизеринцы, честно.

Она поставила свои личные туалетные принадлежности у раковины и повернулась, чтобы подготовиться, когда раздался хлопок.

— Мисс Блэк, ужин будет подан через десять минут. Мисс должна начать одеваться.

Гермиона кивнула домовому эльфу.

— Спасибо, Джилли.

Встревоженно повернув уши, эльф тут же исчез. Гермиона вздохнула.

Она неохотно вернулась к платяному шкафу, вытащила первое попавшееся под руку платье и начала ужасно трудоёмкий процесс — залезть в него и застегнуть все пуговицы, которыми, казалось, были одержимы ведьмы этой эпохи. И только когда она зашла в ванную, чтобы проверить, не отвратительна ли она полностью, она поняла, что она в зелёном.

— Какой чудесный цвет, моя дорогая, — тепло сказало зеркало.

Только стук в дверь спас Гермиону от семи лет невезения.

* * *

Обед с Лестрейнджами состоял из пяти блюд и проходил в огромной столовой за столом из красного дерева, протянувшимся от одного конца до другого. Хотя в комнате было всего восемь человек, о более скромной столовой не могло быть и речи.

Гермиона остановилась в дверях, быстро оглядывая присутствующих за столом гостей. Но через несколько мгновений Рабастан увидел её и быстро поднялся на ноги.

— Гермиона, — тепло сказал он. — Ты прекрасно выглядишь. Проходи и садись.

Гермиона закатила бы глаза в любом другом месте, но холодные глаза Деуса Лестрейнджа были устремлены на неё, и она не осмелилась рисковать.

— Спасибо тебе, Рабастан, — сказала она, как можно искреннее. Легкая ухмылка, появившаяся на его лице, сразу же доказала, что она не добилась успеха.

Гермиона сидела между Снейпом и Рабастаном, а Регулус Блэк сидел прямо напротив неё, но еще оставалось два места.

— Родди забирает Беллатрикс, — пробормотал Рабастан, увидев, куда она смотрит.

— Как мило.

Снейп слегка фыркнул, но тут же слегка кашлянул. Гермиона посмотрела на него с удивлением, заметив, что он действительно удивительно красив, когда его нос наконец стал ровным. Без этой черты, его замечательные тёмные глаза привлекали всё внимание, и его тёмно-серая мантия подходила под их цвет.

Дверь хлопнула, и Гермиона подняла глаза, чтобы увидеть, что их последние гости прибыли. Бессознательно она схватилась за покрытое шрамами предплечье под столом, благодарная за длинные кружевные рукава зелёного платья.

— Ах, Белла!

Деус встал из-за стола, выглядя более оживлённым, чем Гермиона видела раньше, и наклонился вперёд, чтобы обнять свою юную невестку с искренней улыбкой. Беллатрикс Лестрейндж любезно подчинилась и повернулась к своему месту во главе стола.

— Прошу прощения за задержку, — мягко сказал Родольфус.

— Это было неизбежно, — холодно перебила Беллатрикс, не вдаваясь в подробности.

Гермиона вздрогнула, почти не в силах оторвать глаз от ведьмы, которая действительно могла вселить страх в её сердце. Беллатрикс в молодости была красивее, чем можно было предположить по её дикому старшему «я». На ней было дорогое платье с корсетом, похожее на те, которые были в шкафу Гермионы, и столько бриллиантов, что она мерцала под светом.

— Кажется, мы не встречались, — с трудом выговорила она.

Регулус кивнул и наклонился вперёд.

— Тётя Белла, это Гермиона Блэк. Дальняя родственница семьи, которая недавно перевелась в Хогвартс. Гермиона, тётя Белла была Блэк до замужества.

— Ещё одна Блэк, — тихо сказала Беллатрикс, наклоняясь вперёд, чтобы посмотреть Гермионе прямо в глаза. Гермиона замерла под испытующим взглядом, который охватил всё — от волос до платья. Потом Беллатрикс откинулась на спинку стула, и момент был упущен.

— Ну, я не могу отрицать, что семья могла бы иметь много женщин с такой хорошей родословной. Скажи мне, из какой ты ветви семьи?

Облегчение было настолько велико, что Гермиона чуть не вздохнула, но вовремя подавила это. Каким-то образом с помощью своих окклюменционных щитов и дорогой одежды она проскочила.

— Вот так…

Гермиона начала объяснять, рассказывая свою выдуманную историю. Беллатрикс кивнула и внимательно прислушалась. Остальная часть стола начала медленно погружаться в разговор, и к тому времени, как принесли первое блюдо, Гермиона уже дышала нормально.

Позже той же ночью, когда гости разошлись спать, Гермиона наконец осталась одна в своей комнате. Она быстро произнесла заклинание, чтобы расстегнуть пуговицы и позволить зелёному платью упасть на пол. Вечер был необычайно приятным, как только она убедилась, что никто её ни в чем не подозревает. Сидеть между Рабастаном и Снейпом было похоже на хогвартскую трапезу, но с лучшей едой.

Однако, как бы ни наслаждалась Гермиона, она не могла позволить себе забыть, зачем она здесь.

«Никакого убийства во время твоего первого визита», — неохотно сказала она себе, забираясь в постель. В конце концов, встреча с Тёмным Лордом приближалась.

* * *

На следующее утро Гермиона разбила зеркало в ванной на тысячу осколков, а затем заколдовала свою малиновую мантию. Она винила стресс в этом эпизоде.

На самом деле это была не её вина. Она встала рано и пальцами расчёсывала непослушные пряди мокрых волос перед зеркалом, когда поняла, что одета в тёмно-зелёное шёлковое платье. Она вышла из себя.

— В моей жизни и так достаточно грёбаных чар, — бунтующе пробормотала Гермиона, когда осколки стекла обрушились на неё. Выдернув осколок стекла из подушечки большого пальца, она высосала появившуюся каплю крови, а затем изменила цвет одежды.

— Вы… смотреть… прекрасный…

Самый большой осколок зеркала на полу всё ещё хрипел комплиментами, словно сломанная пластинка, и Гермиона вдруг рассмеялась, осознав, как нелепо она выглядела бы, если бы кто-то вошёл.

— Ты знаешь, что разбить зеркало — плохая примета, но если ты починишь его, то удача вновь появится?

Зеркало не ответило, но Гермиона наклонилась и подняла маленький осколок, направив на него палочку. На мгновение стекло замерцало, а затем внезапно превратилось в серебристый стеклянный шар размером с горошину.

— Хм. Не совсем.

Потребовалось ещё мгновение, чтобы превратить серебряную пробку из ванны в изящную цепочку и оправу, прежде чем Гермиона использовала магию, чтобы закрепить маленькую стеклянную бусинку посередине.

— Вы не совсем бриллианты, но сойдет. И мне нужно как можно больше удачи, — сказала она своему новому ожерелью и надела его на шею.

Не взглянув на разрушенную ванную, она ушла завтракать. По пути Рабастан спросил у неё.

— Это стекло у тебя в волосах?

— Я лучше выгляжу в красном, — ответила Гермиона и больше ничего не сказала.

* * *

Дни проходили быстро, но шквал подготовки по мере приближения визита Лорда Волдеморта было невозможно не заметить. Домовая эльфийка Джилли была почти в бешенстве, когда мыла каждый дюйм поместья, и даже портреты оказались намыленными и вытертыми.

Всё это Гермиона наблюдала, прогуливаясь по поместью каждый день, часто в компании Рабастана, Регулуса или Снейпа. Барти Крауч-младший держался на расстоянии, что вполне устраивало Гермиону. Они никогда особенно не любили друг друга.

Утром того дня, когда Волдеморт должен был прибыть, все пятеро студентов Хогвартса сбежали с более напряженных границ поместья, чтобы блуждать в тёплых садах. Это был прекрасный день, и обширные клумбы роз почти вибрировали от пчёл и бабочек.

Когда все пятеро оказались так далеко от поместья, что никто не мог их видеть, Рабастан жестом предложил им сесть на две скамейки, искусно расставленные под каскадом крошечных розовых цветов.

— Сливочное пиво?

Гермиона взяла бутылку из маленькой корзинки и с удовольствием сделала глоток. Рабастан убрал корзину и встал перед всеми.

— Итак, вы все знаете, почему вы здесь.

Застигнутая врасплох внезапной речью, Гермиона посмотрела на Рабастана.

— Встретиться с Тёмным Лордом, — вызвалась она. — Чтобы он мог хорошенько рассмотреть нас и решить, сможем ли мы присоединиться к его силам.

Рабастан замолчал, сжав кулаки.

— Как выразилась Гермиона, у нас сегодня почётный гость. Наш Господин присоединится к нам за трапезой и будет внимательно наблюдать.

— Вы встречались с ним раньше, не так ли, Раб? — прервал Крауч.

— Я да. И Северус тоже.

— Какой он?

Последний вопрос был задан запыхавшимся голосом, и Гермионе резко вспомнилась старая версия Барти Крауча — человека, который был готов на всё, чтобы служить своему хозяину.

Рабастан колебался.

— Самое главное, что нужно помнить, это не пытаться скрыть что-либо от него, и, пожалуйста, из любви к Мерлину, даже не думайте о том, чтобы носить красные грёбаные мантии.

Последнее замечание сняло напряжение, и все расхохотались.

— Ты слышишь, Блэк, — поддразнил Снейп, подталкивая Гермиону под рёбра. — Только чёрный, серый или зелёный цвет.

Гермиона надменно фыркнула и не удостоила его ответом.

— В любом случае, — сказал Рабастан через мгновение. — Не пытайся ничего от него скрывать, и всё будет в порядке. Обращайся с ним как с Министром магии.

— В любом случае, — громко сказала Гермиона, — есть что-нибудь ещё, что нам нужно знать?

Рабастан пожал плечами.

— Я в ужасе.

Гермиона расхохоталась так сильно, что чуть не вдохнула сливочное пиво — пока не поняла, что она уже всё выпила.

— В ужасе? Неужели? — Снейп покачал головой. — Ты понятия не имеешь, насколько ты противоречива, Блэк?

Гермиона наклонила голову, в её глазах плясали весёлые искорки.

— Северус Снейп, я заявляю, что понятия не имею, о чём вы говорите.

Снейп застонал, и даже Регулус покачал головой.

— Гермиона, — терпеливо сказал Рабастан. — Ты появилась из ниоткуда, ты ужасающая и безумно могущественная, ты чистокровная, влиятельная и проводишь время с нами. Но хуже всего то, что ты в Слизерине, но ты сражаешься и разговариваешь, как чертов гриффиндорец. Что может привести любого приличного слизеринца к выводу, что ты ищешь чего-то совершенно другого.

— Тёмный Лорд, — продолжил Снейп. — Либо по-настоящему полюбит тебя, либо по-настоящему тебя возненавидит.

Гермиона усмехнулась и трижды медленно хлопнула в ладоши.

— Это заняло у тебя достаточно времени, — весело сказала она. — Итак, теперь, как насчёт доверия?

— Доверие?

— Именно. Вы все должны верить, что я могу справиться с собой рядом с Тёмным Лордом, так же, как и везде.

Молчание повисло на несколько долгих, неловких мгновений, прежде чем Снейп нарушил его.

— Мы едва ли можем сделать что-то, кроме как доверять тебе, когда ты можешь заколдовать нас одним заклинанием.

Рабастан, Регулус и даже Барти Крауч неохотно согласились.

— Замечательно, — просияла Гермиона. — Я предлагаю тост. Доверие!

— И целые яйца, — вставил Снейп.

Все четверо молодых людей подняли бутылки с пивом, и Гермиона присоединилась к ним.

— Доверие, и целые яйца!

Когда разговоры закончились, Гермиона дождалась подходящего момента, чтобы попрощаться с мальчиками. Во время следующей паузы в разговоре она встала и зевнула.

— Я иду внутрь. Я женщина, мне нужно больше времени, чем вам, чтобы подготовиться.

У Гермионы были планы, которые она должна была осуществить до прибытия Лорда Волдеморта.

— Встретимся в холле, — кивнул Рабастан. — Эльф приведёт тебя в нужное время.

Гермиона оставила позади залитые солнцем благоухающие сады и вошла в комнату.

— Джилли?

Маленькая домовая эльфийка появилась мгновенно, тряся тряпкой в руке.

— Мисс Блэк зовет Джилли?

— Да. Мне нужно подготовиться к сегодняшнему вечеру, так что не могла бы ты убедиться, чтобы меня никто не потревожил?

— Джилли обязательно сделает это, мисс!

Домовая эльфийка исчезла так же быстро, как и появилась, без сомнения желая продолжить работу, которая ещё оставалась. Тем временем Гермиона заперла дверь, глубоко вздохнула и согнула пальцы.

Она вытащила палочку и начала систематически отключать все чары, заклинания или жучки, которые были в её спальне. Это была быстрая, эффективная работа, чтобы идентифицировать и разобрать каждый из них, хотя Гермиона почти пропустила коварное маленькое заклинание, прикреплённое к её прикроватной лампе.

— Может, ты и не работаешь, но я не настолько глупа, — сказала Гермиона, поворачивая палочку на новую угрозу.

Это не заняло много времени, и в течение часа Гермиона стояла в комнате, которую нельзя было прослушивать, по крайней мере, в течение одного вечера. Затем она подготовилась к настоящей работе.

Вытянув сведённые судорогой пальцы, Гермиона вытащила из кармана маленькую голубую книжечку. Страница открылась там, где она работала в последний раз, аккуратным почерком выписывая сложные уравнения и формулы. Заголовок, однако, был довольно объяснительным.

Оклюменция и изменение памяти: план для дома Лестрейнджей и ЛВ.

План состоял в основном из теории, основанной на достоверных фактах магии и гипотезах о том, как работает разум. Гермиона была на 90% уверена, что всё получится именно так, как она задумала.

Однако факты были просты: Гермиона не могла встретиться лицом к лицу с Волдемортом, мастером легилименции, и ожидать, что каждая ложь, которую она придумала, будет не выявлена. Её окклюменционные способности могли противостоять основному поиску, но это было слишком важно, чтобы ошибиться.

Гермиона собиралась изменить свои воспоминания на весь вечер. Самое непредсказуемое заключалось в том, насколько это повлияет на её мышление: вспомнит ли она, что случилось, зачем она это сделала и какова её задача.

Нет иного выхода.

Сосредоточившись на заклинаниях, Гермиона повернулась к двери и опустилась на колени. Она натянула на шею новое ожерелье из стеклянных бусин и с сожалением посмотрела на него. Затем она быстро пробормотала заклинание и превратила его в груду пыли.

Гермиона осторожно посыпала им дверной проем. Стеклянная пыль касалась её груди, собирая клетки кожи, и невидимые частицы, содержащие её ДНК, распределялись равномерно.

Гермиона начала накладывать заклинания.

Затем она начала строить каскадную систему запуска, которая срабатывала, когда она вечером возвращалась в свою комнату. Пыль, почти невидимая на толстом белом ковре, на мгновение замерцала, а затем исчезла.

Удовлетворённая, Гермиона села, скрестив ноги, на кровать с балдахином, и задёрнула занавески, пока не осталась одна. Миссия, стоявшая перед ней, была самой трудной с тех пор, как она попала в этот новый мир — или даже в тот, который она покинула.

Каким-то образом оказаться в битве с Волдемортом и его Пожирателями смерти было не так сложно, как посмотреть человеку в глаза и убедить его в своей верности.

— Если Северус Снейп мог сделать это в прошлой жизни, то я могу сделать это и в этой, — пробормотала Гермиона.

Она перепроверила блокнот и открыла его на кровати перед собой, чтобы не потерять из виду. Каждое воспоминание, которое она хотела убрать, было специально перечислено.

Глубоко вздохнув, Гермиона прижала палочку к виску и начала вспоминать Сириуса Блэка, портрет его матери, Беллатрикс Лестрейндж, Нарциссу Малфой, Нимфадору Тонкс, Регулуса Блэка — все изображения семьи Блэков, которые Гермиона когда-либо видела. Это был единственный план, который мог позволить ей выжить.

Гермиона осторожно вытащила первую серебряную нить памяти. Она поймала её пальцами и вытащила другую. Затем она начала плести, растягивать, размножать их и менять.

* * *

— Мисс Блэк! Вы должны спешить, иначе опоздаете!

— Я иду, Джилли, — позвала Гермиона из ванной.

Новое зеркало молчало, и она могла спокойно смотреть на своё отражение. Однако трудно было решить, как выбрать что надеть на встречу с Тёмным Лордом, у которого гардероб столь же ограничен, как и у неё.

Профессор Дамблдор предоставил ей то, что обещал, — гардероб слизеринской шестикурсницы. Но школьный фонд, конечно же, не покрывал прекрасные наряды, драгоценности или что-либо сверх среднего. Несколько красивых платьев и мантий — вот всё, что было предоставлено, и, хотя они были хороши для ужина с Лестрейнджами, Гермионе нужно было больше, если она собиралась встретиться с Тёмным Лордом.

Но Гермиона всегда была хороша в заклинаниях, и она была почти уверена, что никто не догадается, что её платье было сделано из более чем трёх четвертей чистой магии. Гермиона была великолепна в деталях.

Чёрное платье плотно облегало талию и выпускало слои шёлка и прозрачных завитков ткани, пока не достигало колен Гермионы. Лиф был туго обтянут, но скромно разрезан до горла, а рукава закрывали руки до запястий, как вторая кожа. И каждый кусочек видимой строчки был в блестящей нити, которая выглядела как чистое золото.

Гермиона немного потянула рукава, чтобы проверить, полностью ли спрятаны её руки, а затем заколдовала ногти мерцающим золотом. Высокая шея и длинные рукава скрывали тот факт, что у неё просто не было украшений. В отличие от одежды, легко было определить, когда бриллианты были заколдованы.

Гермиона собрала волосы в пучок высоко на голове и закрепила их палочкой. Затем она внимательно посмотрела на себя.

«Я похожа на чёртову Беллатрикс», — подумала Гермиона, глядя на себя. С головы до ног она выглядела холодной, красивой и немного дикой.

* * *

Гермиона спустилась по лестнице в столовую, чувствуя, что идёт на войну.

— Гермиона!

Рабастан и Северус направлялись к дверям с противоположной стороны, и оба внезапно остановились, увидев её. Северус долго смотрел на неё.

— Ты выглядишь восхитительно, — искренне сказал Рабастан, целуя её руку, когда она подошла.

— Я вижу, тебе удалось найти немного чёрного цвета, — добавил Северус, дразнящий голос не совсем скрывал его напряжение.

— Вижу, вам тоже.

На самом деле все трое, судя по чёрным мантиям, которую парни носили с головы до ног, направлялись на похороны.

— Пошли, — сказал Рабастан, указывая на двери. — Давай не будем опаздывать.

Гермиона глубоко вздохнула и кивнула. Затем она протянула руку и вытащила палочку из пучка волос, позволив волосам упасть на лицо. Несколько прядей воспоминаний, спрятанных под её растрёпанными кудрями, внезапно коснулись её кожи и встали на место. Магия, которую соткала Гермиона, вступила в силу, и ей удалось не споткнуться.

— Пойдём.

Результат оказался именно таким, на какой надеялась Гермиона. Она знала, кто она, где находится и что ей нужно делать. Но всё остальное было по-другому.

Трое подростков вошли в столовую и последовали за Рабастаном. Они заняли свои места не в креслах, а молча стояли у стены. Барти и Регулус уже были там и ждали, но Деуса Лестрейнджа не было.

— Где твой отец? — тихо спросила Гермиона Рабастана, оглядывая огромную пустую комнату.

— Они идут. Вместе с ...

Двери с грохотом распахнулись, и двое мужчин поспешили в холл, чтобы придержать их. То, что последовало за этим, было ближе всего к церковной процессии, которую Гермиона видела много лет назад.

Лорд Волдеморт шёл во главе процессии. Гермиона инстинктивно крепко сжала палочку и не могла отвести глаз от мужчины.

Потому что он выглядел как мужчина. Холодный, жестокий человек. Лорд Волдеморт был высок и даже красив, несмотря на свой возраст, и у него были тёмные волосы с едва заметной сединой на висках. Однако в его глазах не было доброты. Он вошёл и занял свое место во главе стола, даже не взглянув на подростков, неловко выстроившихся в ряд.

Деус Лестрейндж последовал за ним, одетый не совсем в мантию Пожирателя Смерти. За ним последовали Родольф и Беллатрикс, а также ещё две пары. Все мужчины были одеты в одинаковые одежды с длинными рукавами, закрывавшими их руки. Женщины были в платьях с перчатками до локтей.

Гермиона подумала, может это потому что они не хотят показывать свои тёмные метки непосвящённым.

— Пошли, — прошипел Рабастан, когда последняя женщина села за стол.

Пятеро подростков заняли свои места в конце стола, дальше всех от Лорда Волдеморта. В тот момент, когда последний человек сел, на столе перед ними появились тарелки с дымящимся луковым супом, и материализовались бутылки вина.

— Вина? — Рабастан откупорил ближайшую бутылку и начал наливать вино в бокал Гермионы.

— Спасибо.

Гермиона украдкой оглядела стол. Больше всего это напоминало ей суд, где во главе стола сидел Лорд Волдеморт, окружённый придворными.

Беллатрикс Лестрейндж сидела ещё ближе, чем её тесть, по правую руку от Лорда Волдеморта. Рядом с ней был её муж, а за ним — Деус Лестрейндж.

— Кто это? — тихо пробормотала Гермиона, глядя на другую пару. Мужчина был, по крайней мере, средних лет; бледная, испуганная девушка рядом с ним могла быть его дочерью.

— Это Реллион Нотт и его новая жена, — прошептал Регулус. — Рядом с ними Абраксас и Стелла Малфой.

Гермиона узнала платиновые светлые волосы, и уже догадалась о третьей паре.

— Родители Люциуса?

— Именно.

Взрослые разговаривали друг с другом о несущественных вещах за супом, и жужжание их болтовни было достаточным прикрытием для подростков, чтобы спокойно поговорить. Барти Крауч искоса поглядывал на Лорда Волдеморта широко раскрытыми глазами.

Сам он говорил очень мало. Лорд Волдеморт лениво наблюдал за своими последователями, потягивая вино, но не обращая внимания на еду. Гермионе показалось, что он просто потакает им.

— Милорд, вам не нравится суп?

Беллатрикс обратилась к Лорду Волдеморту с благоговейным шёпотом, но все разговоры умолкли. Рудольф застыл, словно ожидая, что его жена будет проклята за то, что спросила.

Волдеморт долго смотрел в свою тарелку, и его губы скривились.

— Всё хорошо, Белла. Сегодня у меня нет аппетита. А теперь расскажите мне побольше о вашей новой работе — я очень хочу услышать о нашем вторжении в Министерство.

Стол облегчённо вздохнул, и разговор возобновился.

К тому времени, когда основное блюдо было подано, Гермиона снова смогла расслабиться. Северус сидел напротив неё, и они часто ловили взгляды друг друга. Она пожалела, что они не могли больше поговорить на этой неделе — он был самым близким человеком в её жизни.

— Ты не голодна?

— Не совсем, — ответила Гермиона, кладя вилку обратно на тарелку, чтобы избежать порыва отодвинуть тарелку.

В животе у неё были спазмы, она не могла нормально поесть, и Гермиона заметила, что никто из других подростков, похоже, тоже не ел — за исключением Рабастана, который никогда бы не изменил свои привычки, даже если рядом с ним сидел Лорд Волдеморт.

Джилли тихо появилась и принялась поднимать со стола тарелки. Гермиона сжала руки в кулаки под столом. Пока ничего не произошло, но она знала, что так будет не всегда. Их пригласили сюда не для того, чтобы просто сидеть за столом и занимать места.

К тому времени, как на столе появились высокие бокалы для шампанского, наполненные нежным игривым напитком, стало тише. Лорд Волдеморт пристально наблюдал за подростками, и разговор прервался.

— Итак, Рабастан, как ты находишь свой шестой год?

Лорд Волдеморт наконец заговорил, и Гермиона увидела, как Рабастан побледнел от прямого вопроса.

— Я… всё было хорошо, Милорд. Я нахожусь на пути к отличным результатам.

Деус одобрительно кивнул, но Рабастан только вздохнул с облегчением, когда Лорд Волдеморт наклонил голову и перешёл к следующему человеку.

— Кажется, Бартемиус Крауч-младший. Твой отец — настоящий смутьян в Министерстве.

— Я не мой отец! — Барти взорвался, выглядя так, словно ему очень хотелось встать и начать доказывать это. Но когда Лорд Волдеморт поднял бровь, его храбрость испарилась, а голос упал до подобострастного бормотания.

— Я сделаю всё возможное, чтобы противостоять отцу. Я верю, что он неправ, его пути неправильны, и я никогда не буду таким, как он.

— Хорошо.

Барти сглотнул и ничего не ответил. Лорд Волдеморт со скучающим видом отхлебнул кофе и повернулся к Северусу. Гермиона почувствовала, как сжалось её сердце, когда взгляд Тёмного Лорда упал на её друга. Если бы только она могла спасти его от этой жизни.

— Теперь у тебя ещё больше проблем с отцом, не так ли, Северус Снейп?

— Он маггл, — тихо сказал Северус. — У меня нет желания называть его своим отцом. Что касается меня, то у меня нет отца.

— А как же твоя мать?

Пока Гермиона смотрела, она поняла, что Лорд Волдеморт уже знает ответ на вопрос. Он играл с молодыми последователями, как кошка с мышью.

— Чистокровная, Милорд. Она была Принц.

Он любит чувствовать их страх. Это заставляет его чувствовать себя сильным.

Как только эта мысль пришла Гермионе в голову, Лорд Волдеморт повернулся к ней, и её глаза встретились с его малиновым взглядом. Тут же её сердце забилось сильнее, и она выставила слабое подобие окклюменционного щита, как будто хотела скрыть свои мысли.

— Гермиона Блэк. Такое интересное развитие событий.

— Неужели?

Гермиона старалась говорить спокойно, но почувствовала, как Рабастан вздрогнул рядом с ней.

— Вы загадка, мисс Гермиона Блэк. Я не люблю загадки.

Лорд Волдеморт пристально смотрел на Гермиону, и она была почти уверена, что он исследует её разум. Ей нужно было убедить его посмотреть ещё дальше, и она приняла решение за долю секунды. Она позволила своим окклюменционным щитам дрогнуть, а затем на мгновение упасть, вызывая воспоминания, которые хотела.

«Эйвери застыл, не в силах пошевелиться, когда глаза на его лице дико блеснули. Полная паника, слепой ужас в них, когда Гермиона столкнула его с Совятни. Наблюдая за его падением, пока он не ударился о землю».

Гермиона дёрнулась, как будто её ужалили, и попыталась выглядеть потрясённой, когда она снова установила свои окклюменционные щиты. Она опустила глаза на стол, но не раньше, чем увидела на лице Лорда Волдеморта проблеск неподдельного удивления.

— Мисс Блэк, вы присоединитесь ко мне в кабинете после еды.

— Конечно, — пробормотала Гермиона, слыша, как кто-то тяжело дышит рядом.

Регулус протянул руку и сжал её колено так, чтобы никто не мог видеть, и она почувствовала, как Северус прижал свою ногу к её второй ноге.

Они беспокоятся обо мне.

Удивлённая, Гермиона опустила голову, не осмеливаясь поднять глаза на случай, если она что-то выдаст. Лорд Волдеморт возобновил разговор с Деусом Лестрейнджем, но до конца трапезы все, кто сидел за столом, не сводили с неё глаз. Больше с ней никто не разговаривал.

* * *

Когда Гермиона вышла из ванной, где собиралась с духом, из тени выскочила рука и схватила её за запястье.

Гермиона инстинктивно выхватила палочку и поднесла её к горлу нападавшего прежде, чем поняла, в кого целится.

— Северус! Не делай больше так!

— Тсс! Идём туда.

Северус вывел Гермиону из главного зала в боковой коридор, где уже ждали Рабастан и Регулус. Они выглядели необычно встревоженными.

— Гермиона, почему ты его провоцировала? — прошипел Рабастан. — После всего, что мы сказали!

— Я почти не провоцировала его, — сказала Гермиона, тронутая и удивлённая. — Я сказала только два слова.

— В любом случае у нас мало времени. Отец пригласил Тёмного Лорда в свой кабинет, чтобы выпить, но он уйдёт через несколько минут, чтобы ты могла войти.

Рабастан беспокойно расхаживал по узкому коридору — резкое различие с Северусом, который стоял неподвижно и смотрел на Гермиону с открытым беспокойством на лице.

— Со мной всё будет в порядке, — предупредила их Гермиона.

— Я не хочу, чтобы он мучил тебя, — взорвался Северус.

— Прошу прощения, — сказал Рабастан, взяв Гермиону за руку и умоляюще глядя на неё. — Если ты извинишься и поклянёшься в верности, он может не проклинать тебя. Я видел, что было здесь, Гермиона, я видел, что он может сделать.

Даже Регулус кивнул, и Гермиона была удивлена тем, насколько искренне волновались парни. Ей и в голову не приходило, что они могут так расстроиться из-за того, что с ней что-то случится.

За коридором послышались шаги, и все четверо затаили дыхание, когда высокая фигура Деуса Лестрейнджа прошла мимо, не останавливаясь.

— Моя очередь, — тихо сказала Гермиона, собираясь с духом. — Обо мне не беспокойтесь. У меня всё под контролем.

— Я чертовски надеюсь на это, — сказал Северус и резко сжал её руку. — Удачи.

Регулус и Рабастан тоже поддержали её, и Гермиона, выдавив из себя натянутую улыбку, вышла из коридора и направилась наверх в кабинет, где её ждал Лорд Волдеморт.

Когда Гермиона вошла в кабинет Деуса Лестрейнджа, она сразу же увидела Лорда Волдеморта. Тёмный Лорд сидел за огромным столом красного дерева, постукивая пальцами по краю стакана с виски, словно раздумывая, стоит ли пить.

— Добрый вечер, — тихо сказала Гермиона, закрывая за собой дверь.

Лорд Волдеморт поставил стакан с янтарной жидкостью на бумаги перед собой.

— Садитесь, мисс Блэк.

Гермиона неуклюже двинулась вперёд, чувствуя, что её конечности наполовину окаменели от нервов, когда она опустилась в кожаное кресло перед столом.

— Так… ты новая Блэк.

Лорд Волдеморт сцепил пальцы под подбородком и просто наблюдал за ней. Гермиона заметила Золотое кольцо с чёрным камнем на правой руке и убедилась, что её глаза не задерживаются на нем.

— Да, это так.

— Да, Милорд.

— Простите меня. Но вы еще не мой господин, не так ли, сэр?

Долгое мгновение Гермиона была уверена, что заплатит за свою дерзость, когда Лорд Волдеморт прищурился.

— Нет. Но Блэки всегда были моими сильными сторонниками. Мне было бы очень интересно узнать, как новая дочь может появиться из воздуха. Особенно с пристрастием к убийствам.

— Люди всё время появляются из воздуха, — тихо сказала Гермиона. — В конце концов, это война. Иногда они также и исчезают.

— Ты идёшь по очень опасному пути, — прошипел Лорд Волдеморт, и Гермионе потребовалось всё, чтобы не отпрянуть назад.

— Прошу прощения. Я только после разговора с Эйвери поняла, что он один из ваших сторонников.

Лорд Волдеморт долго смотрел на Гермиону.

— Что бы ты сделала, если бы узнала раньше?

Гермиона заметила, что Лорда Волдеморта, похоже, не интересуют её мотивы, и перевела свой взгляд на тёмный деревянный стол перед ним.

— Не знаю.

Вторжение в разум, без сомнения, произойдёт в ближайшее время. Гермиона сосредоточилась на том, чтобы отгородиться от всех представлений о том, кем она была на самом деле, спрятав их так глубоко под потоками фальшивых воспоминаний, что на мгновение чуть не потеряла контроль над собой.

— Ты ведь знаешь, кто я?

Гермиона подняла глаза и увидела, что Лорд Волдеморт пристально смотрит на неё. Вблизи было видно, что, несмотря на его красивые черты лица, они слегка расплывались, искажались, давая первые намёки на чудовище, которым он станет.

— Вы Лорд Волдеморт.

— Это правда, но не то, что я хотел бы услышать, Гермиона Блэк. Отвечай!

— Вы волшебник, который собирается изменить историю, — тихо сказала Гермиона, говоря абсолютную правду.

Провокации было достаточно, и с раздражённым шипением Лорд Волдеморт протянул бледную руку с длинными пальцами через стол и дёрнул Гермиону за голову, пока не встретился с ней взглядом. Затем, без предупреждения, он ворвался в её сознание.

Не используя никаких заклинаний!

Гермиона удивилась, но поспешно воздвигла барьеры, как и планировала. Также, как и планировалось, они разбились почти сразу.

Хотя Гермиона намеренно ослабила барьеры, сила и скорость, с которой Лорд Волдеморт обошёл их, поразили её, и она знала, что есть большой шанс, что её лучшие стены окклюменции не продержались бы долго против этого человека. Она сделала правильный выбор, чтобы защитить себя по-другому.

— Неплохо, мисс Блэк. Но недостаточно хорошо.

Затем со всей ловкостью Волдеморт начал рыться в памяти Гермионы. С самых ранних дней её детства, он не торопился и изучал их все.

Гермиона чувствовала каждое воспоминание, когда он изучал его, и она знала, что её план сработал. Её воспоминания не отличались друг от друга, но кое-что изменилось. Подобно вирусу в голове, Гермиона обладала специфическими воспоминаниями, которые распространялись, пока не заразили всё.

«Мать Гермионы велела эльфу приготовить еду на кухне. Но когда она обернулась, её нежное лицо слегка изменилось. Как будто кто-то незаметно влил в неё черты лица Вальбурги Блэк.

Эльф, похожий на смесь Добби и Кричера, двигался по кухне, левитируя тарелки на стол, очень похожий на тот, что стоял на площади Гриммо.

— Быстрее, Гермиона!

Шестилетняя Гермиона ввалилась в дверь.

— Я здесь!»

Гермиона чувствовала беспокойство Лорда Волдеморта, скуку воспоминаний, не привлекавшую его, и он внезапно перенёсся на несколько лет в будущее.

«Двенадцатилетняя Гермиона бежала через парк, преследуемая человеком, похожим на её отца, но с длинными чёрными волосами и серыми глазами Сириуса Блэка.

— Вернись, юная леди!

— Нет! Я не хочу!»

В первоначальном воспоминании Гермиона хихикала. Это был такой лёгкий звук, превращающийся в рыдания, что она, казалось, действительно бежала от чего-то страшного.

Воспоминание за воспоминанием, Волдеморт видел всё это. Ошеломлённая, Гермиона едва осознавала, что воспоминания изменились. Это было её детство, это были её родители. Именно её убеждённость позволила ей убедить и его.

Волдеморт видел, как Гермиона изучала заклинания и зелья, обучаясь дома, в лаборатории.

«Мать и дочь-подросток сидели за кухонным столом и читали вместе книги с названиями, похожими на «Тайны самых тёмных искусств» и «Самая злая магия».

— Ты должна быть готова к этому миру, — яростно сказала мать. — Мы не можем защищать тебя вечно.

Когда Гермиона стала подростком, они яростно сражались. Воспоминание заканчивалось, когда мать Гермионы, почти похожая на Беллатрикс Блэк, стояла на коленях над дочерью с ножом в руках».

Это было опасно, воспоминания так мешались. Но другого пути не было, когда твой разум должен был быть прочёсан мастером легилименции. Никто не мог построить целое искусственное детство — лучшее, что могла сделать Гермиона, это изменить и смешать свои существующие воспоминания, чтобы они произвели впечатление, которое она ждала.

Впечатление, что Гермиона Блэк была кем-то, кого Темный Лорд просто должен был иметь в своих рядах.

«Гермиона наблюдала за родителями через щель в кухонной двери. Гибриды Блэк-Грейнджеров читали газету и говорили тихими, настойчивыми голосами.

— Она должна быть готова! Некоторые силы становятся ещё более могущественными.

Воспоминания изменились, и пятнадцатилетняя Гермиона оказалась в каменной комнате, сражаясь с отцом.

Гермиона и её отец вертелись и нападали друг на друга, ругаясь, и раз за разом Гермиону сбивали с ног или заколдовывали, прежде чем она снова начинала.

— Быстрее, Гермиона! Не позволяй проиграть себе так легко!

— Я пытаюсь!

С каждым месяцем воспоминания становились всё более жестокими. Гермиона становилась сильнее и быстрее, но это всё ещё было недостаточно, чтобы удовлетворить родителей.

— Этот мир опасен. Ты должна уметь сражаться.

— Пожалуйста, дайте мне отдохнуть!

— Ты можешь отдыхать только тогда, когда все твои враги мертвы.

Последняя ночь. В одно и то же время она противостояла матери и отцу. Оба родителя бросали заклинание за заклинанием, пока Гермиона не начала истекать кровью из порезов на руках и лице и шататься от сломанной лодыжки.

— Стойте! Пожалуйста!

— В реальном мире никто не остановится, когда ты попросишь.

Ярость и гнев Гермионы, её эмоции кипели внутри неё, пока она не захотела убить. Они бились, пока оба не потеряли сознание».

Это воспоминание было самым трудным для построения, потому что оно было полностью вымышленным. Гермиона сделала всё, что могла, но всё равно испытала облегчение, когда почувствовала их такими же настоящими, как и остальные.

«Тяжелый, обжигающий момент, когда она ворвалась в парадную дверь и магическим образом запечатала её за собой. Поджигая дом и наблюдая, как он сгорает дотла вместе с родителями».

— Интересно, мисс Блэк, очень интересно. Давайте дальше.

Приехала в Хогвартс, солгала Альбусу Дамблдору и всем остальным о том, как погибли её родители. Зачисляется в Слизерин, встречается с другими, её забавляют их жалкие усилия по заклинаниям. Борьба с Эйвери, ярость Гермионы из-за отсутствия контроля и сосредоточенности, его позорное нападения на ребенка.

Планируя, действуя осторожно. Убийство Эйвери.

Когда Лорд Волдеморт увидел всё, что Гермиона хотела, чтобы он увидел, он вышел из её разума, слегка задыхаясь. Гермиона откинулась на спинку стула перед столом Деуса Лестрейнджа и попыталась изобразить возмущение.

— Вы вторглись в мой разум!

Лорд Волдеморт уставился на неё покрасневшими глазами.

— Именно так, мисс Блэк. И это было очень интересное место. И еще ты мне солгала. Ты знала, что молодой Эйвери был одним из моих сторонников.

— Я знала, — сказала Гермиона, слегка опустив глаза.

— И всё же ты убила его.

— Я имела права убивать его. Я не одна из ваших людей.

Лорд Волдеморт неожиданно рассмеялся.

— Никаких ограничений, кроме обычных законов об убийстве, конечно. Как бы ты себя чувствовала, если бы я передал это воспоминание Министерству.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала Гермиона, словно испугавшись. Она боялась, её сердце бешено колотилось. Но она не боится этого откровения.

Лорд Волдеморт откинулся на спинку стула и долго смотрел на Гермиону. Как будто она была инструментом, и он решал, будет ли она ему полезна. Молчание длилось так долго, что Гермиона задумалась, стоит ли ей бежать от него, прежде чем он наконец заговорил снова.

— Это было очень интересное детство. Расскажи мне о своих родителях.

— Вы видели, — с горечью сказала Гермиона.

— Своими словами.

— Они были сумасшедшими, — сказала Гермиона, скривив губы. — Сколько я себя помню, они воспитывали меня, чтобы я сражалась, использовала магию как оружие и ценила силу больше всего на свете.

— Кто они?

— Понятия не имею. Разве это важно? Они были для меня просто матерью и отцом, я была Гермионой Блэк, и они воспитывали меня в изоляции. Думаю, они видели, что случилось с Гриндельвальдом, и решили убедиться, что я готова.

Лорд Волдеморт смотрел на Гермиону несколько долгих минут, склонив голову набок, как будто рассматривал её.

— От чего они думали, что защищают тебя?

— Всё, что может представлять угрозу. Я не думаю, что они следовали какой-то конкретной идеологии, они были просто параноиками.

— Но ты убила их.

— Я была зла. Мне было больно, и я думала, что они зашли слишком далеко.

— И всё же именно детство сделало тебя… такой способной.

Гермиона пожала плечами.

— Они были эффективны в том, что они сделали. Но я больше этого не вынесу.

— У вас крайне небрежное отношение к человеческой жизни.

— Неужели?

Долгое мгновение Гермионе казалось, что Лорд Волдеморт собирается проклясть её, но потом он запрокинул голову и рассмеялся. Зрелище было настолько странным, что она уставилась на него.

— Думаю, ты можешь быть мне даже полезнее, чем Беллатрикс.

Гермиона подняла голову и недоверчиво посмотрела на мужчину.

— Что?

Лорд Волдеморт снова рассмеялся, но на этот раз это был холодный и безжалостный смех.

— Ты слышала.

— О чём вы говорите?

Лорд Волдеморт решительно кивнул, его холодные глаза впились в Гермиону.

— Я не могу оставить тебя в живых вне своих рядов. Ты слишком непредсказуема, слишком склонна убивать снова.

— Это будет проблемой? — Гермиона осмелилась спросить, наклонившись вперёд и положив локти на стол.

— Не проблема. Такая молодая и в то же время такая могущественная. В вас много гнева, мисс Блэк. И желания власти тоже. Ты хочешь заставить других бояться тебя, заставить их упасть перед тобой. Я могу предложить это.

— О чём вы говорите? — спросила Гермиона, стараясь говорить спокойно.

— Думаю, ты понимаешь, о чём я говорю.

— Объясните мне.

Лорд Волдеморт снова рассмеялся и поднял стакан с виски. Он поднёс его к губам и осушил одним глотком.

— Какая дерзость! Белле понравится работать с тобой.

Лорд Волдеморт встал, и Гермиона встала рядом с ним. Он был высок и возвышался над ней, когда вышел из-за стола и оглядел её с ног до головы. В облегающем чёрном платье она чувствовала себя незащищенной, но в его взгляде не было ничего развратного. Это было похоже на человека, решающего, какой нож лучше всего подойдет к той еде, которую он готовит.

— Я принимаю тебя, мисс Блэк. Этим летом я вызову тебя, и ты получишь мою метку.

Гермиона сглотнула, чувствуя, как у неё пересохло во рту.

— Теперь, полагаю, я должна называть вас Лордом.

— Да, должна. И теперь ты одна из моих последователей, ты под моей защитой, но также и под моим командованием. Я не обращу внимания на Эйвери, но ты не убьёшь снова, пока я не прикажу.

Гермиона кивнула, и Лорд Волдеморт отступил назад, указывая на дверь.

— Можешь идти. Встретимся летом.

* * *

Гермиона вышла из комнаты, тяжело дыша. Её разум был очень сосредоточен, и воспоминания, которые она показывала, крутились у неё в голове. Она понимала, что они не настоящие, но не могла понять это до конца. Желание вернуться в свою комнату было настолько сильным, что она не сопротивлялась.

В коридорах никого не было, и Гермиона, следуя своим инстинктам, добралась до двери спальни. Затем она шагнула внутрь и, сама того не осознавая, активировала защиту, которую сама себе установила.

Волна магии пронзила Гермиону, как электрический заряд, и она едва успела закрыть за собой дверь спальни, прежде чем упасть на колени. Каждое воспоминание в её голове делилось, расщеплялось, распадалось и трепетало в разном порядке. Это заняло несколько минут, но в конце концов всё вернулось на круги своя.

Гермиона Грейнджер. Родители-стоматологи. Путешественница во времени. Гарри Поттер. Обмануть Тёмного Лорда.

Собравшись с мыслями в правильном порядке, Гермиона разразилась маниакальным смехом. Облегчение было ошеломляющим. Она сделала это, и у неё было очень мало шансов, что она могла сдать ещё один такой экзамен. Её разум был в безопасности. И ей это удалось.

Я обманула Лорда Волдеморта.

Гермиона засмеялась сильнее, почти ликуя от облегчения. Всё сработало, и она была жива. Первый шаг был завершён.

Достав из сумки синий блокнот, Гермиона открыла его и отыскала нужную страницу. Затем, торжествуя, она поставила галочку напротив страницы, указывая, что первая фаза прошла успешно.

— Ты, должно быть, шутишь!

Рабастан с благоговением уставился на Гермиону.

— Он приказал тебе принять метку?

Регулус казался столь же ошеломлённым, но это было ничто по сравнению с яростью и ревностью, вспыхнувшими на лице Барти-младшего.

— Конечно, — кивнула Гермиона.

Пятеро подростков снова прогуливались по саду, небо было мрачным и затянутым тучами, а в воздухе витал пьянящий запах мокрой земли. Было холоднее, чем накануне, и Гермиона была одета в плащ поверх мантии. Она прошла мимо мокрых роз, шипы зацепились за свободную ткань.

— Но что случилось? — умолял Рабастан, бегая трусцой, пока не поравнялся с Гермионой.

— Я бы тоже хотел услышать ответ на этот вопрос, — сухо сказал Северус.

Они прошли под цветочной аркой и остановились перед большим фонтаном с огромными мраморными птицами. Вода, казалось, вырывалась из-под крыльев птиц, на мгновение повисла в воздухе, прежде чем упасть в чашу фонтана.

Четыре парня присоединились к Гермионе, которая прислонилась к влажным камням, окружавшим фонтан, и смотрела в воду.

— Во время обеда он увидел в моей голове воспоминание, о котором хотел узнать больше. Его решение состояло в том, чтобы полностью раскрыть мой разум и исследовать каждое воспоминание. На основании этого и небольшого разговора он сказал мне, что я присоединюсь к нему.

— Вот так просто? — недоверчиво переспросил Рабастан.

— Именно так.

Барти с горечью бросил плащ на ближайшую скамью.

— Не обращая внимания на то, что Тёмный Лорд никогда не приглашает никого вступить в свои ряды без нескольких месяцев наблюдений и встреч.

— Ревнуешь, Барти? — спросила Гермиона, разглядывая тощего парня.

— Думаю, он ошибся.

— Неужели?

Барти выглядел осмелевшим, когда никто явно не возражал.

— Да. Думаю, ты его как-то одурачила. Ты хороша, но не настолько!

— Прояви больше уважения! — возразил Рабастан, направляясь к нему. Но не успел он сделать и шага, как Барти издал пронзительный вопль.

Огромные мраморные птицы, парившие в центре фонтана, бесшумно двинулись, и птица, которая добралась до Барти, обернула его каменными крыльями сзади. Это могло бы быть объятие, если бы его лицо не показывало, как ему больно.

— Помогите! Уберите это от меня!

Гермиона, прислонившись к фонтану, повернула ладони вверх, чтобы показать пустые руки.

— Кто, я?

— Убери это!

Рабастан, Регулус и Северус выглядели встревоженными и смотрели друг на друга, словно задаваясь вопросом, на чьей они стороне.

— Всё еще думаешь, что я этого не заслуживаю? — небрежно спросила Гермиона, заставляя крылья напрячься.

— Нет! нет… клянусь, — выдохнул Барти. — Пожалуйста! Ты это заслужила. Ты его не обманула.

Гермиона кивнула и небрежно махнула рукой в сторону птицы. Она отдёрнула крылья и неохотно поплыла обратно к фонтану.

— Вы видели, что она только что со мной сделала?! — закричал Барти, как только его освободили. Он злобно ткнул пальцем в сторону Гермионы.

— Она психопатка! Почему никто из вас не помог мне?!

Рабастан и Регулус обменялись тревожными взглядами, прежде чем Регулус заговорил.

— Приятель, сам Тёмный Лорд только что завербовал её. Ты безумнее моей матери, если считаешь, что это хорошая идея — принять другую сторону.

Барти разинул рот и уставился на своих друзей.

— Так вот оно что? Ты позволишь ей выйти сухой из воды, обращаться с ней, как с королевой, за счёт своих старых друзей?

Он сплюнул на землю, а затем развернулся на каблуках и ушёл.

— Понятно.

* * *

Барти Крауч покинул поместье Лестрейнджей раньше, чем остальные вернулись из сада. После нескольких неловких минут настроение улучшилось, и Рабастан с Регулусом начали задавать вопросы о встрече.

Северус обычно молчал, но Гермиона знала, что он всё равно склонен высказывать свои мысли наедине.

Утро, когда все собирались уезжать, наступило очень быстро, и, не успела она опомниться, как Гермиона уже стояла в дверях с расшитой бисером сумкой в руках и прощалась.

— Мисс Блэк, для меня было честью приветствовать вас в нашем доме.

Деус Лестрейндж низко поклонился, целуя Гермионе руку, и она удивилась, как изменилось его отношение с тех пор, как Лорд Волдеморт объявил, что она вступит в его ряды.

— Лорд Лестрейндж, не могу выразить, как я благодарна вам за ваше гостеприимство, — возразила Гермиона.

— Увидимся в Хогвартсе через неделю, — пообещал Рабастан, официально обнимая Гермиону. Регулус кивнул и взял её руку, чтобы поцеловать.

— Счастливого пути.

Гермиона и Северус собирались аппарировать обратно в Хогвартс вместе, так как ни у кого из не было дома, чтобы вернуться на последнюю неделю каникул.

— Ну что? — Гермиона повернулась к своему высокому спутнику. Северус вежливо предложил ей руку.

— Действительно. Спасибо за гостеприимство, Лорд Лестрейндж. Рабастан, Регулус, скоро увидимся.

Без дальнейших церемоний Гермиона и Северус аппарировали из поместья, приземлившись на тропинке Хогсмида, которая вела к замку.

В тот момент, когда поместье Лестрейндж исчезло, Гермиона вздохнула с облегчением. Напряжение, которое она едва осознавала, что вынесет, покинуло её тело.

— Ты в порядке? — спросил Северус, поворачиваясь.

Гермиона рассмеялась.

— Да! На самом деле я чувствую себя лучше, чем всю эту неделю. Ненавижу, когда за мной всё время наблюдают.

Северус поднял бровь.

— И не говори. Я не был рождён с серебряной ложкой в заднице, и иногда, вспоминая все правила, у меня кружится голова.

Гермиона снова рассмеялась.

Откровенность признания напомнила, насколько отличается этот Снейп от того, кого она знала. Повинуясь импульсу, она сделала предложение.

— Ты хочешь отправиться в Хогсмид, прежде чем мы вернемся? Мне бы не помешало сходить и запастись кое-чем.

— Почему нет?

Рука об руку они направились в деревню Хогсмид. Северус шагал быстро, и Гермиона шла вместе с ним. В замке их ждала целая неделя отдыха, и ни Пожиратели Смерти, ни Мародёры не беспокоили их.

* * *

Остальные пасхальные каникулы прошли спокойно, как и ожидала Гермиона. Они с Северусом сражались, тренировались и учились.

— Знаешь, ты удивительно хорошая компания, — сказала Гермиона, оторвавшись от своих книг однажды днём в общей гостиной Слизерина.

— Потому что я не разговариваю?

— Потому что ты не говоришь глупостей.

— Я польщён, — сухо сказал Северус, используя палочку, чтобы стереть строчку.

Гермиона снова наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Через мгновение она подошла к вопросу, который действительно хотела задать.

— У Хогвартса нет дуэльной команды, не так ли?

Северус удивлённо посмотрел на неё.

— Нет, уже много лет.

— Почему?

— Понятия не имею. Об этом надо спросить Слагхорна.

— Я могла бы создать её, — задумчиво произнесла Гермиона. — Может быть.

— Ты ведь не собираешься начинать? — спросил Северус. В его голосе было что-то такое, что заставило Гермиону посмотреть ближе — он держал книгу приподнятой, чтобы она не могла видеть выражение его лица.

— Международная ассоциация дуэлей обычно устраивает соревнования между школами, и я знаю, что в неё входят и другие колдовские школы Европы. Почему не Хогвартс?

Северус долго молчал.

— И ты будешь обучать их в тренировочном зале, как я полагаю?

Именно фальшивая нота в голосе Северуса подсказала Гермионе, в чём именно заключалась проблема.

— Конечно, нет! Это работа профессоров. И тренировочная комната — это шанс, от которого я, конечно, не хочу отказываться.

Когда Снейп заметно расслабился, Гермиона криво улыбнулась. Мужская гордость всё ещё сбивала её с толку, хотя годы, проведённые с Гарри и Роном, по крайней мере научили её узнавать её.

— Меня бы это заинтересовало, — сказал Северус гораздо веселее.

— Я обязательно поговорю со Слагхорном, — согласилась Гермиона, прежде чем вернуться к своим книгам.

* * *

В последний вечер пасхальных каникул Гермиона и Северус праздновали свой последний вечер свободы в общей гостиной вместе с бутербродами и несколькими тыквенными пирожками, в то время как они читали ежемесячный экземпляр «Зелий», который с нетерпением ждали.

— Смотри!

Северус ткнул пальцем в глянцевую обложку, где на странице мелькнуло изображение большого паука.

— Я так и знала, — воскликнула Гермиона, делая глоток из бутылки. — Они наконец легализовали яд акромантула.

— Никто никогда не переставал пользоваться им, — сухо сказал Северус, переворачивая страницы, пока не добрался до статьи.

Гермиона соскользнула с кресла и опустилась на колени у низкого столика, чтобы прочесть мелкий шрифт.

— Я вижу, они оставили пункт семь в силе, — сказала она через мгновение. — Стараются, чтобы все были счастливы.

— Ты думаешь, им следует позволить собирать яд с живых акромантулов? — сказал Северус с тошнотворным видом.

— Я думаю, если ты оглушишь их первым, проблем не будет.

— Сначала убить, потом оглушить. Какая идея, — сухо пробормотал Северус. Что-то в его тоне встревожило Гермиону, и она пристально посмотрела на него.

— Что это значит?

— Ничего. — Северус перевернул страницы, чтобы прочитать интервью с новым мастером зелий, но шестое чувство Гермионы не давало ей покоя, и она хлопнула рукой по странице.

— Северус Снейп, скажи мне, о чём ты сейчас говоришь, или я напишу в гильдию зелий и скажу, что ты нарушаешь их законы уже много лет.

— Ты бы не стала, — уверенно сказал Северус, делая ещё один глоток сливочного пива. — После этого тебе придётся быть гораздо более скрытной, чтобы скрыться от них самостоятельно, потому что ты знаешь, что я сразу же сообщу о тебе.

Гермиона посмотрела на друга.

— Перестань уклоняться от темы и расскажи мне всё, что знаешь.

— Это что, нечистая совесть? — протянул Северус. Но когда Гермиона скрестила руки на груди и бросила на него убийственный взгляд, он затих.

— Это должно быть очевидно. Я знаю.

— Знаешь что?

Северус вздохнул и слегка приподнялся в кресле.

— Ты хочешь, чтобы я всё объяснил? Я знаю, что это ты убила Эйвери.

Сердце Гермионы заколотилось, когда она подумала о том, чтобы наложить забвение на настоящего друга, который у неё здесь был.

— Откуда ты знаешь?

Стараясь говорить ровно, Гермиона медленно и осторожно потянулась за палочкой.

— На самом деле мне потребовалось некоторое время, — признался Северус.

— Но он был моим другом, и я не собирался мириться с нелепой попыткой Дамблдора провести расследование. Ты была единственным человеком, который имел мотив.

— И почему же?

— Потому что единственные люди, которые хотели его смерти, были слишком благородны, чтобы сделать это. Пожиратели Смерти собирались завербовать его, поэтому они не сделали бы этого. И Дамблдор и всё его окружение, возможно, хотели, чтобы мы все упали замертво, но они не собирались пачкать руки.

Пальцы Гермионы коснулись палочки.

— И как этот вывод привёл тебя ко мне?

Северус криво усмехнулся.

— Потому что ты единственный человек который победил его. И у тебя был мотив.

— Если бы это была я, и не то, чтобы я что-то подтверждаю, как ты думаешь, каким мог быть мой мотив?

— Я не был наивен насчет своих друзей, хорошо, Гермиона? Я знаю, на что был способен Эйвери. Я знаю, что в своё время он делал довольно страшные вещи, и я также знаю, как увидеть, когда кто-то использует легилименцию. Я видел, как ты использовала её во время боя, я догадался, что ты могла видеть.

Гермиона смотрела на Северуса Снейпа и удивлялась, как она могла знать всё о будущем и всё ещё недооценивать этого человека.

— Ты ничего не мог видеть. Ты был по другую сторону квиддичного поля!

— Я наблюдал за Эйвери, — сказал Северус, качая головой. — Я видел, как его глаза на секунду побелели, что они делают только тогда, когда кто-то проникает в сознание через прямой зрительный контакт.

Гермиона выругалась, удивляясь, как она могла забыть про этот побочный эффект. Но тогда, кто бы мог подумать, что кто-то будет уделять такое пристальное внимание?

— Он умер через несколько недель после дуэли, — решительно сказала она.

— Я знаю. И это было очень мило с твоей стороны, что ты потратила столько времени, планируя это, и убедилась, что у тебя есть алиби.

Они зашли в тупик. Гермиона схватила палочку и приготовилась к тому, что большая часть общей комнаты, вероятно, будет уничтожена, если она не поймает элемент неожиданности из-за Северуса. Она слишком хорошо научила его сражаться на дуэли.

— Хорошо. Я сделала это, — призналась она.

— Я знаю.

Северус откинулся назад, нахмурив лоб, и уставился в высокий потолок. Гермиона снова удивилась тому, насколько он поразителен, всё ещё в расцвете юности. Это был идеальный момент, чтобы заставить его забыть обо всём этом, но что-то остановило её руку.

— Почему ты не сдал меня?

Северусу потребовалось много времени, чтобы ответить. Его лоб нахмурился, как будто он серьёзно обдумывал свой ответ. Когда он наконец заговорил, голос его был серьёзен и напряжен.

— Эйвери был моим другом, но это потому, что я был один и мне нужна была правая рука, чтобы приблизиться к Тёмному Лорду. Когда ты убила его, я сразу понял, что это ты. Но я не сдал тебя потому, что думал, что он это заслужил.

Это было болезненное признание, нелёгкое. Несмотря на быстрое объяснение, Гермиона поняла, что Северус не был так бойко настроен на дружбу с Эйвери, как ему хотелось бы, чтобы она подумала.

— Я видела, как он пытал и насиловал ребенка, — тихо сказала Гермиона. — Вот почему я это сделала. Это была не его фантазия, а настоящее воспоминание. Он это сделал.

Северус закрыл глаза, его лицо вытянулось.

— Я думал, что было что-то в этом роде. Но я никогда не знал, что в этом замешан ребёнок. Он иногда хвастался тем, что они с отцом делают с магглами, но я никогда не был уверен, насколько это преувеличено.

— Я не могла оставить его в живых, — просто сказала Гермиона. — Он собирался сделать это снова и снова. Снова и снова.

— Я знаю. Вот почему я никому не сказал, что это ты.

Гермиона медленно опустила палочку и глубоко вздохнула.

— Я не жалею, что убила его. Но мне жаль, что он был твоим другом, и он умер.

— Некоторых людей лучше не делать своими друзьями, — сказал Северус, качая головой. — Если бы я знал, что служение Тёмному Лорду связано именно с этим, я бы никогда не присоединился. Но у Эйвери просто больная голова.

Гермиона решила, что сейчас, вероятно, не время, чтобы Северус узнал, что служение Тёмному Лорду влечёт за собой именно это. Если бы он был предоставлен самому себе, то пришёл бы к такому выводу самостоятельно в скором времени, и тогда смог бы сделать лучшый выбор.

— Теперь у тебя есть я, — сказала она, снова поднимая свой бутерброд. — И Рабастан, и Регулус. Я знаю, у тебя такая же дерьмовая семейная жизнь, как и у меня, но мы не должны быть одни, пока есть друг у друга.

— Да, — сказал Северус, качая головой, словно пытаясь избавиться от мрачных мыслей. — Ты права.

Когда он снова потянулся к журналу с зельями, в его глазах было удивление, словно он видел всё по новой. Гермиона импульсивно сжала его руку.

— Я тоже была одна до того, как пришла сюда, — честно призналась она. — Но теперь никто из нас не останется один.

— Быстрее! Мы опаздываем на торжественный пир!

— Я никуда не спешу, — проворчал Северус, неохотно ускоряясь.

Гермиона фыркнула и потянула его, когда они зигзагами прошли через массу коридоров и ворвались через боковую дверь в Большой зал, где собрались возвращающиеся ученики.

Пир уже начался, но через мгновение их заметили, и в зале воцарилась тишина. Затем из толпы студентов донёсся едва слышный шёпот.

Хаффлпаффцы казались смущёнными, равенкловцы скучали, а красно-золотой стол Гриффиндора смотрел на Гермиону с откровенной враждебностью. Однако слизеринцы… они начали перешёптываться друг с другом, шаркая взад и вперёд по скамейке, как рябь, расходящаяся по бассейну.

Гермиона быстро окинула взглядом зал. Прошла секунда, и она поняла, что происходит.

По молчаливому, неразговорчивому согласию, слизеринцы открыли вид на самый центр стола, где обычно сидели только Люциус Малфой и его соратники. Сам Люциус отвернулся, выпрямив спину.

— Что это?

Дамблдор, сидевший за учительским столом, бесстрастно смотрел на происходящее. Слагхорн наблюдал за ним с плохо скрываемым испугом.

— Я думаю, тебе нужно сесть там, — сказал Северус.

— Не смей оставлять меня одну.

Все присутствующие наблюдали, как Гермиона с наигранным безразличием бросила свою сумку под стол прямо под носом у семикурсников. Она взглянула на Северуса, который театральным жестом указал на скамейку.

— После вас.

— Надо было догадаться, что тебе это понравится, — пробормотала Гермиона, когда они сели, вызывая редкую улыбку на его лице.

— Должно быть, есть какие-то преимущества от общения с тобой.

Гермиона толкнула его локтем и посмотрела на стол. Рабастан и Регулус сидели напротив Арабель и Алекто. Она вопросительно наклонила голову, и с чем-то, похожим на облегчение, все четверо поспешили сесть рядом напротив Гермионы и Северуса.

Тишина всё еще стояла в зале. Люциус смотрел на вновь прибывших так, словно почуял запах чего-то прогорклого. Гермиона проигнорировала их всех и придвинула к себе большое блюдо весенней зелени.

— Как поживаешь, Арабель? Алекто? Мы скучали по тебе в эти праздники... Всё было хорошо… моя семья ходила на несколько весенних вечеринок, но, очевидно, ни одна не была такой интересной, как ваша, — сказала Арабель.

Гермиона бросила взгляд на младшую девушку, и ей не понравилось то, что она увидела.

— Ты в порядке?

— Гм, да.

Глаза Алекто были тусклыми, а на скуле мерцало заклинание очарования. Это не было очевидно, но Гермиона провела половину войны, маскируясь, и знала, как это выглядит.

— Что у тебя на лице?

— Ч-что, о чём ты говоришь?

Гермиона хотела подтолкнуть её, тем более что Амикус Кэрроу был всего в шести метрах, но подавила желание.

— О, неважно. Мне показалось, что я что-то увидела, но это был просто свет.

* * *

— Не могу поверить!

В общежитии на седьмом курсе Люциус Малфой кипел. Гермиона, невидимая и прижатая к щели в двери, с трудом сдерживала смех.

— Глупая сука понятия не имеет, во что ввязалась, — проворчал Амикус.

— Малфои десятилетиями председательствовали в центре стола Слизерина! В последний раз, когда кто-то ещё сидел там, отец сказал мне, что это был сам наш Господин! Как она смеет!

— Они позволили ей, — сказал Амикус.

— Теперь они ведут себя так, будто она особенная! Полгода назад никто не знал о её существовании!

Гермиона подавила смех. Очевидно, она собирала информацию о реакции Слизерина на изменения, но, если быть честной с самой собой, она просто хотела услышать, как Малфой брызжет слюной.

— И ещё одно — вы видели, что с ней был полукровка? Сидеть на том месте, которое я по праву должен занимать?

— Глупая сука, — сказал Амикус, его разговорные навыки явно не продвинулись дальше.

— Я Малфой, она вообще знает, что это значит?

Гермиона заставила себя замолчать, а затем позволила смеху вырваться наружу, пока не заболели бока. Когда они учились в школе, ей очень хотелось выбить Драко из колеи, но это не удавалось до третьего курса. Оказалось, что разозлить другого Малфоя было также приятно. Помогло то, что она собиралась в конце концов ударить его.

Когда она взяла себя в руки, она разбила защиту на двери спальни и, взмахнув мантией, бесцеремонно вошла.

— Блэк! Какого хрена?

Гермиона мило улыбнулась Люциусу, который, очевидно, готовился ко сну. В длинной чёрной шёлковой ночной рубашке, со светлыми волосами, ниспадающими на плечи, он не выглядел особенно угрожающим.

— Просто зашла поздороваться. Так как мы скоро будем очень близки.

— О чём ты говоришь? — сказал Люциус.

Амикус вытащил палочку, и Гермиона победоносно улыбнулась.

— Ты знаешь, поскольку этим летом у нас будет специальная церемония в одно и то же время. Мы станем практически братом и сестрой.

Выражение чистой ярости на лице Люциуса, когда она выходила из комнаты, могло бы подпитывать Патронуса Гермионы, если бы она нуждалась в нём в тот момент.

— Иди на хрен, Блэк!

— Ты похож на девочку, Люциус.

* * *

Пока в Хогвартсе шёл последний семестр, Гермионе едва хватало времени, чтобы сделать всё, что ей нужно. Её маленькая голубая книжка заполнялась новыми наблюдениями и изменениями в планах, которых она никак не ожидала.

Дневник Алекто не показал ничего, кроме того, что она действительно боится своего брата, который терроризировал и оскорблял её с детства. Пришлось пересмотреть план по её устранению, и выбрать кого-то вместо неё. План А будет выполнен в ближайшие несколько недель.

Гермионе было не по себе от перемен. К этому времени года она уже планировала, чтобы Рабастан и Алекто последовали за Эйвери в могилу, но теперь обнаружила, что больше не хочет их убивать. У неё мелькнула мысль, что, возможно, она сможет сделать их своими последователями.

Эта мысль никуда не делась.

В другой жизни Рабастан Лестрейндж однажды приставил нож к её горлу. Он стоял в Большом зале Хогвартса и использовал смертельное проклятие на братьях Криви — сначала Деннис, потом Колин. Он выл от смеха, когда Беллатрикс убила Молли Уизли.

Так почему же она не может найти в нём этого человека?

Алекто Кэрроу, по чистой случайности, загнала профессора Флитвика в угол в своём кабинете во время битвы при Хогвартсе, той самой, которая стёрла его с лица земли. Застигнув его врасплох, она обезоружила, а затем убила. После этого она беспричинно ругалась, пока он не истек кровью на ковер в кабинете.

Где эта женщина?

Гермиона всё ещё горевала о десятках смертей, которых никогда не было в этом мире. Они были реальны для неё, холодные, неподвижные трупы, которые появлялись в её снах. Гарри лежал распростёртый на земле, его грудь была разорвана. Рон, единственный мужчина, которого она когда-либо надеялась полюбить, рухнул на каменный пол с оторванным затылком, украшая коридор красными пятнами. Хорошие люди, но недостаточно злобные для той жестокости, которую требовала от них война.

Гермиона знала, что жестокость похоронена где-то внутри её новых товарищей, и что они лучше подходят для жестокости войны, чем её старые друзья. Ей хотелось вытянуть их тёмную натуру и направить её в другое русло. Направление, которое не закончится со всеми, кого Гермиона когда-либо любила.

На этот раз не потребуется и двух десятилетий, чтобы закончить войну.

* * *

Весь Слизерин всё ещё продолжал говорить о ней. Не пересекайтесь с Гермионой Блэк. Тёмный Лорд выбрал её.

Некоторые, как Рабастан и Арабель, находили это забавным. Другие, вроде Люциуса и Барти Крауча, восприняли это как личное оскорбление. Большинство проявляли осторожное уважение, а некоторые — безразличие. Изменения в основном проявлялись в мелких деталях — Гермиона находила налитые напитки, самое удобное место у камина оставляли для неё, небольшие попытки выслужиться.

Не только слизеринцы заметили разницу. Кто-то другой пошёл на крайние меры, чтобы устроить встречу, за что Гермиона не могла их винить. Но огненный шар — это был перебор.

— Агуаменти, помни, — наставляла Гермиона.

Алекто кивнула и попробовала ещё раз. С потолка класса чар капала вода от чрезмерно восторженных попыток, и профессор Флитвик укрылся под зонтиком.

В промежутках между исправлением произношения другой ведьмы Гермиона экспериментировала с тем, какие формы она может сформировать с наколдованной водой в воздухе. Прозрачная жидкость зависла, превратившись в змею, затем в шляпу ведьмы, затем в котёл.

— Выпендривается, — кто-то кашлянул.

Гермиона обернулась и увидела Джеймса Поттера, который на двух ножках откинулся на спинку стула. Лили наклонилась вперёд и решительно отодвинула стул.

— О, Эванс, не будь такой.

— Посмотри правде в глаза, Поттер, ты бесполезен с ногами на земле или без них, — сказала Гермиона, стряхивая воду на него.

Лили неодобрительно фыркнула, и Гермионе пришлось скрыть свою нежную улыбку. Она ещё не видела никаких признаков того, что её роман с Джеймсом начинается, но наблюдала с большим нетерпением. Ей не терпелось увидеть малыша Гарри.

— Гермиона, я правильно делаю? — спросила Алекто.

Гермиона наблюдала, и ведьма произнесла заклинание, но ей удалось вызвать лишь несколько капель воды из палочки.

— Почти. Просто… немного сильнее.

Рабастан фыркнул. Гермиона закатила глаза и отбросила чары, которые она поддерживала. Жидкий бюст Салазара Слизерина, который она тщательно конструировала, превратился в бесформенную воду и выплеснулся прямо на голову Рабастана, окатив его и его записи.

— Смотрите! — сказал Регулус, когда вода выплеснулась на стол, и Рабастан бессвязно захлебнулся.

— Ой. Извини, Рабастан. Я не целилась в тебя.

Рабастан схватил палочку Гермионы и встряхнул влажными волосами, как собака, прежде чем произнести заклинание сушки.

— Ты не заслуживаешь своих привилегий палочки сегодня, Гермиона.

— О, верни её, быстро!

Раздался грохот, и студенты отскочили в сторону, когда столы рухнули на землю. Гермиона обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть оранжевый огненный шар, направленный прямо ей в лицо. Палочка оказалась не в том месте, где должна была быть, и она инстинктивно потрясла левым рукавом, ожидая, что запасная палочка упадет ей в руку. Секунду спустя она вспомнила, что у неё больше нет запасной палочки.

Пока класс в ужасе наблюдал за происходящим, Гермиона без помощи палочки подбросила стул в воздух, прямо на пути огненного шара. Стул взорвался, и она закрыла лицо руками, когда осколки разлетелись повсюду, бросая сдерживающее заклинание, прежде чем обломки смогли поразить её друзей.

— Кто, чёрт возьми, это сделал? — Гермиона зарычала, опустив руки, которые получили самые сильные ожоги.

— Мне очень жаль.

Питер Петтигрю, дрожа всем телом, медленно поднял руку. Профессор Флитвик спустился, быстро проведя палочкой по её лицу для диагностики. Повреждения были в основном от летящих осколков.

— Петтигрю, ты идиот!

— Мисс Блэк, я уверен, что это был несчастный случай.

— Это так и есть, профессор. Он меня тоже задел.

Сириус Блэк поднял руку, где мантия была опалена, а кожа почернела. Профессор Флитвик был в ужасе.

— Мы колдуем над водой, а не огнём, мистер Петтигрю! Мы обсудим это потом. Мистер Блэк, мисс Блэк, думаю, вам обоим стоит посетить Больничное крыло.

Нахмурившись, Гермиона выхватила палочку из рук Рабастана, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды друзей, и выбежала из класса. Она злилась на себя за то, что в минуту беззаботности позволила волшебной палочке уйти от неё, и результат мог оказаться катастрофическим.

— Эй, Блэк, подожди! — крикнул Сириус ей вслед.

Гермиона остановилась на мгновение, бросила несколько приглушающих заклинаний через коридор, а затем развернулась и ударила Сириуса по лицу.

— Ради Мерлина, ты не мог придумать другого способа сделать это, глупый болван?

Сириус замер, подняв руку к лицу.

— О чём ты говоришь?

Гермиона достала зеркальце и посмотрела на своё отражение. Кровь стекала по её лицу из пореза под глазом, а волосы были сильно опалены.

— Если ты хотел поговорить со мной, тебе нужно было только попросить.

Сириус выглядел ошеломлённым.

— Я этого не делал…

— Не беспокойся, Сириус, ты дерьмовый лжец.

Сириус молча разинул рот, выпучив глаза, как рыба. Затем он стиснул зубы и шагнул вперёд, сжав кулаки.

— Для этого я здесь. Я хочу знать, откуда ты всё это знаешь, и кто ты, Блэк.

— О чём ты говоришь? Я просто ещё одна веточка в конце длинной Блэковской семейной ветви.

— Не играй со мной в словесные игры. Это не шутка, — сказал Сириус, продвигаясь вперёд. Воздух между ними почти потрескивал от напряжения.

— Почему тебя это так волнует? Я не имею к тебе никакого отношения.

— На случай, если это каким-то образом ускользнуло от твоего внимания, я каждое лето езжу домой, в дом, полный твоих любимых людей, — сказал Сириус.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду.

— Пожиратели Смерти, Блэк. Не веди себя так, будто я идиот. Я знаю, к кому пытается присоединиться мой брат.

На это, казалось, не было никакого возможного ответа.

— Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу знать, кто ты, откуда пришла и на чьей ты стороне.

— Думаю, должно быть совершенно очевидно, на чьей я стороне.

— Я тебе не верю.

— Мне всё равно.

Сириус повернулся к Гермионе и увидел её палочку у себя между глаз. Затем она почувствовала, как его палочка впилась ей в ребра.

— Ты не такая быстрая, как думаешь, Гермиона Блэк. Я скажу тебе, чего я хочу, если ты скажешь мне, что ты на самом деле задумала.

Вблизи Сириус выглядел ещё привлекательнее, чем на расстоянии. От него слабо пахло опьяняющим лосьоном после бритья, а блеск в его тёмных глазах был магнетическим. Гермиона подождала долю секунды, а затем невербально вызвала его палочку в свою руку. Через полминуты Сириус уже смотрел на две палочки.

— Сука!

— Так вот как ты на самом деле разговариваешь с семьёй?

Сириус заколебался, и что-то похожее на боль промелькнуло на его лице. Это настолько заинтриговало Гермиону, что она опустила палочки. Сириус вздохнул и заговорил тише.

— … О чём я хотел с тобой поговорить… это Регулус. Это дерьмо, в которое он ввязывается — он не понимает, каково это на самом деле. Он слышит, как каждое утро зачитывают смерти, но не понимает, что это значит. Во что он ввязывается.

— А ты знаешь?

— Ты можешь опустить эту чёртову палочку, пожалуйста?

Гермиона неохотно опустила руку.

— Благодарю.

Гермиона посмотрела на Сириуса, в глубине души желая сказать ему правду. Иногда, когда ей снился сон, несмотря на все ужасы, из которых приходилось выбирать подсознанию, она всё ещё видела его тело, проплывающее сквозь завесу смерти, его глаза, широко раскрытые и удивлённые.

— Ты не расскажешь Регулусу об этом разговоре, — сказал Сириус.

— Конечно, я слизеринка.

— Не говори так, будто это хорошо.

Гермиона удивилась. Она очень скучала по своим мальчикам-гриффиндорцам, а в Сириусе почти видела их призраков.

— Это нестрашно.

— За себя говори.

Оба рассмеялись, и на мгновение между ними возникло почти родственное чувство.

— Послушай, Сириус, я не понимаю, почему ты думаешь, что я имею какое-то влияние на то, что говорит или делает твой младший брат, или почему ты сказал это мне. Не знаю, ускользнуло ли это от твоего внимания, но я на другой стороне.

Сириус внезапно стал серьёзным.

— Нет, это не так. Вот почему я спрашиваю — у меня было письмо из дома. Я знаю, что ты собираешься делать этим летом, но я также знаю, что на самом деле ты не с ними.

Тут же на лице Сириуса снова появилась палочка.

— Объясни это и сделай это быстро.

Гермиона подошла к Сириусу, который сглотнул.

— У меня есть способы наблюдать за происходящим в замке. Я знаю, что это ты убила слизеринца перед Рождеством. Если ты будешь следить за Регулусом, я не скажу Дамблдору, или аврорам.

Забвение.

Гермиона открыла рот, и ее губы образовали букву «О» первого слога. В этот самый момент прозвенел звонок об окончании занятий. Двери начали распахиваться вверх и вниз по коридору, и студенты выбежали наружу, болтая и крича.

— Ты всё ещё здесь!

Джеймс Поттер подошел к ним сзади, похлопал Сириуса по плечу, но на мгновение ни он, ни Гермиона не пошевелились. Затем она бросила палочку в карман и вернула Сириусу его палочку.

— Подумай об этом, — тихо сказал он.

— Мы поговорим об этом позже, — сказала она с угрозой в голосе.

Сириус уставился на неё, и Гермиона была уверена, что он знает, какое заклинание она собиралась наложить на него. Затем, не говоря ни слова, он стряхнул руку Джеймса и взял свою сумку. Четверо Мародёров двинулись по коридору, Питер Петтигрю спотыкался в конце.

Не в силах сопротивляться, Гермиона послала на него быстрое заклинание и с удовольствием наблюдала, как толстый мальчик размахивает руками и падает, с воплем врезавшись в доспехи. Затем её прервали.

— Эм, привет, ты Блэк, верно?

Гермиона обернулась, с удивлением увидев, что с ней говорит Лили.

— Да. А ты Лили Эванс.

Впервые взглянув в эти зелёные глаза, боже мой, было больно смотреть на них. Неудивительно, что Северус не мог вынести вида Гарри. Гермиона жадно вглядывалась в лицо Лили, ища новые доказательства присутствия друга.

— Да, это так. Я просто хотела сказать… что бы Сириус ни сказал, не принимай это на свой счет. Я знаю, он может быть агрессивным, но у него был плохой год.

Гермиона подняла брови.

Лили нахмурилась, и Гермиона уставилась на веки, которые морщились точно так же, как у Гарри.

— Просто то, что о тебе говорят…

— Что они говорят обо мне, Лили?

— Говорят, ты причиняешь боль людям, которые тебя раздражают.

Лили говорила быстро, защищаясь. Она заправила прядь рыжих волос за ухо и скрестила руки на груди. Даже манеры были похожи, и Гермиона невольно улыбнулась.

— Сириус — большой мальчик. Уверена, с ним всё будет в порядке.

— Не трогай его, — яростно сказала Лили. Гермиона кивнула.

— Пойдем, Лили, мы опоздаем.

Маленькая девушка вырвала Лили Эванс из рук Гермионы. Как только гриффиндорцы исчезли, словно по волшебству, за ними появились её друзья.

— Что это было? — спросил Северус, вытаскивая палочку и залечивая порез на щеке Гермионы, не спрашивая. Он взял её повреждённые руки в свои большие и осмотрел их, прежде чем тщательно залечить.

Гермиона поморщилась и покачала головой.

— Лили хотела предостеречь меня от Сириуса. Очевидно, она думает, что я могу причинить ему боль.

— Ты собираешься? — нетерпеливо спросил Рабастан.

Регулус громко кашлянул, и Рабастан затих. Северус залечил порезы Гермионы и опустил её руки. Группа двинулась по коридору, но к тому времени, как они добрались до конца, Мародёров уже не было видно.

— Значит, это сделала Лили? — через минуту сказал Рабастан.

— Почему она?

— Вы с ней выглядели очень напряжённо… и называли друг друга по именам.

Рабастан поднял брови.

— Может быть, поэтому ты ещё не поддалась моим чарам.

Северус свирепо нахмурился, и Гермиона расхохоталась.

— Пожалуйста, Рабастан. Если бы я играла за другую команду, Арабель была бы моим первым выбором.

— Удачи в следующий раз, Рабастан, — сказала Арабель, взяв Гермиону под руку и подмигнув. Алекто выглядела удрученной.

— Ты второй выбор, — заверила её Гермиона.

Группа направилась в следующий класс, обмениваясь колкостями и шутками, Гермиона была в самом центре. Было уже трудно вспомнить время, когда она хотела убить этих людей.

Когда Гермиона перешагнула через груду старого белья и споткнулась о подозрительно выглядящий хрустящий носок, она задумалась, ожидала ли она когда-нибудь, что спасение мира будет более гламурным, чем это.

В тёмной гриффиндорской спальне был затхлый запах потных парней. Гермиона размышляла о том, как бы не упасть, может быть помогло бы какое-нибудь заклинание, журнал по квиддичу зашуршал под её каблуками.

— Что?.. агхх.

Джеймс Поттер пошевелился во сне, а затем громко выдохнул. С довольным бормотанием он снова устроился поудобнее. Гермиона поперхнулась.

Осторожно переступив через тарелку с недоеденным тостом, Гермиона направилась в дальний конец комнаты.

Сириус лежал на животе на кровати под окном, лунный свет освещал его аристократические черты. Во сне он выглядел моложе и уязвимее. Гермиона пожалела, что не была настоящей Блэк, тогда у неё был бы шанс унаследовать эти скулы.

Но где же карта?

Мародёры были достаточно умны, чтобы их карту было трудно обнаружить с помощью заклинаний и ещё труднее изменить. Много лет назад, Ремус очень услужливо объяснил Гермионе, как всё это работало.

«— Видите ли, она зашифрована. Заклинания, пароли и многое другое. Мы тогда были детьми, но не глупыми. Мы знали, что грядёт война, все знали. Карта была просто нашим способом создавать проблемы и не попадаться, но мы всегда думали, что это может быть оружие в правильных или неправильных руках.

Ремус грустно улыбнулся и потёр усталые глаза.

— Конечно, мы не ожидали, что будем использовать её ещё двадцать лет спустя».

В тёмной комнате Гермиона взглянула на спящего подростка Ремуса, свернувшегося калачиком на боку лицом к ней, и почувствовала, как сжалось её сердце. После того, как Тонкс была убита, Андромеда забрала её ребёнка Тедди и сбежала из Британии. Никто не знал, куда они направляются, даже Ремус.

Подняв палочку, Гермиона произнесла модифицированное заклинание, которому научила её старая подруга. Мгновение спустя она увидела слабое свечение, исходящее из-под подушки Сириуса. Она осторожно погрузила его в глубокий сон, прежде чем просунуть руку под его тяжёлую голову.

Карта Мародёров была менее изношена, но в остальном выглядела точно так, как помнила Гермиона. Было ностальгически видеть её снова, вызывая в воображении образы всех бед, для которых Гарри и Рон использовали её.

Осторожно развернув её, Гермиона прошептала.

— Я торжественно клянусь, что ничего хорошего не замышляю.

Гарри и Рон, подумала она, были бы в восторге от того, что она собирается сделать.

* * *

Сириус догнал слизеринцев по дороге к завтраку на следующее утро. Он был небрит и одет в не полностью застёгнутую одежду, как будто очень спешил.

— Что ты сделала? — он зарычал, используя свой рост, чтобы возвышаться над Гермионой.

— Отойди от неё, — прорычал Рабастан.

— Успокойтесь, ребята, это просто Блэк. — Гермиона оглядела коридор. Регулус остался, выглядя настороженным. Арабель и Алекто с нетерпением наблюдали за происходящим.

Сириус вытащил карту из кармана и яростными руками развернул её, держа как плакат.

— Что, чёрт возьми, ты с ней сделала?

Рабастан взглянул на карту и расхохотался, Арабель хихикнула, и даже Регулус ухмыльнулся. Сириус покраснел и сунул её обратно в карман.

— Похоже, некоторые из твоих бывших подружек обменивались историями, — сказал Рабастан.

— Ты всё исправишь прямо сейчас.

— Неужели? — Гермиона сделала вид, что задумалась. — Ты становишься немного нервным, Блэк. Это правда?

— Не лезь не в свое дело!

— Следи за своим ртом, — сказала Гермиона, стараясь сохранить серьезное лицо. — Потому что, знаешь, было бы стыдно потерять единственную черту, которая нравилась ведьмам в этой школе.

Прошмыгнув мимо друзей, Гермиона встала на цыпочки и прошептала на ухо Сириусу.

— Я верну её через неделю, если ты будешь хорошо себя вести. Но я и мои друзья никогда больше не появимся на ней, и я предлагаю тебе даже не пытаться найти нас с её помощью.

Сириус напрягся и нахмурился. Затем он покачал головой, гнев явно вышел из него и сменился неохотной усмешкой.

— Как тебе это удалось?

— Никогда не скажу.

Гермиона удивилась, как быстро Сириус изменил свой характер. Северус был угрюмым крушением, когда был несчастен, хмурился и хандрил в течение нескольких дней. Рабастан пылал яростью, сжигая всё на своём пути. Только у Регулуса был такой характер — грозовая туча, прямо перед тем, как должно выглянуть солнце.

— Оденься прилично, Сириус, — устало сказал Регулус, качая головой в сторону брата.

— Сначала надо заняться кое-какими делами.

Сириус с раздражённым восхищением покачал головой, глядя на Гермиону. Затем он направился не к гриффиндорской башне, а в сторону Большого зала.

— Я думала, что буду плакать от смеха, — сказала Арабель, вытирая глаза. «— Размер — это ещё не всё, но немного больше помогло бы Сириусу Блэку». Что ты сделала с этим листком бумаги?

— У Сириуса Блэка крошечный пенис, — фыркнул Рабастан.

Гермиона попыталась выглядеть невинной. У неё не очень хорошо получалось.

— Всё, что я сделала, это бросила заклинание между картой и дверью туалета для девочек. Некоторые граффити были очень резкими.

Регулус выглядел так, будто боролся с неодобрением и весельем, но прежде чем он успел что-то сказать о брате, в коридоре послышался шум из Большого зала.

Через мгновение группа услышала крики и вздохи, за которыми последовали стоны завтракающих студентов. Голос профессора Макгонагалл перекрыл все звуки.

— МИСТЕР БЛЭК! КАК ВЫ СМЕЕТЕ! ЗА ВСЕ ГОДЫ, ПРОВЕДЁННЫЕ В ХОГВАРТСЕ, Я НИ РАЗУ НЕ ВИДЕЛА ТАКОГО ПОЗОРНОГО УЧЕНИКА.

— Что сделал мой брат? — сказал Регулус. Все повернулись и уставились на него.

Через мгновение двери в Большой зал распахнулись и Сириус появился снова, мчась по коридору с развевающейся мантией. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он бежит.

— Сириус! — Регулус повысил голос. — Что ты сделал?

Когда Сириус увидел, что слизеринцы не двигаются, он остановился и улыбнулся им.

— Дамы из Хогвартса завтракали, поэтому я стянул мантию и показал им свой…

— Что ты сделал? — Регулус открыл и закрыл рот, а затем закрыл лицо руками, издав долгий страдальческий стон. Алекто покраснела и, казалось, не могла смотреть никому в глаза.

— Не может быть, чтобы ходили слухи о размере моего… — сказал Сириус, оглядываясь через плечо. — Пришлось всё исправить. Кажется, я слышу прекрасный голос Минни.

Сириус протиснулся сквозь гобелен и исчез как раз в тот момент, когда профессор Макгонагалл ворвалась в холл с сдвинутой набок шляпой ведьмы и грозным лицом.

— Сириус Блэк, немедленно возвращайся! Отработки до конца седьмого курса!

* * *

Лето выжигало землю и превращало озеро в популярное место для купания, и Сириус отбывал свою двадцать вторую отработку подряд, прежде чем Гермиона нашла свободный вечер для посещения кабинета Слагхорна.

Профессор зелий не очень обрадовался, увидев её. Гермиона мило улыбнулась мужчине напротив, и он нервно дернулся.

— Мисс Блэк, я прекрасно понимаю, о чём вы говорите. Однако вы должны понять…

Гермиона зевнула и потянулась. Слагхорн вспотел. Она знала, что быстрые изменения на слизеринском факультете встревожили его, и всё же он не хотел покидать свое уютное гнёздышко отрицания.

Гермиона наблюдала за ним на протяжении всего семестра, пока Слагхорн постепенно начинал понимать всю меру сил, направленных против него. Воспоминания о одной ночи были в глазах Слагхорна и в его сгорбленных плечах. Он не смотрел Гермионе в глаза и дико озирался по сторонам в поисках чего-нибудь, на что можно было бы обратить внимание.

— Мисс Блэк, мне очень жаль, но директор в прошлом ясно дал понять, что дуэли создадут ненужное напряжение между факультетами. А у Хогвартса просто нет ресурсов для участия в зарубежных соревнованиях.

Гермиона облокотилась на стол и наклонила голову.

— Не было или искали недостаточно тщательно?

— Я…

— Я оставлю это тебе, Слагги. Я знаю, что ты человек огромной изобретательности.

Гермиона на мгновение положила руку поверх руки Слагхорна. Он подскочил, и она увидела, как он покраснел. С широкой улыбкой она встала.

— О, а что касается беспокойства по поводу напряжённости на факультете — почему бы тогда не провести его не между факультетами? Я за межведомственное единство, профессор. Команды смешанного факультета могли бы создать реальное чувство сплочённости среди студенчества. Вы приложите все усилия, не так ли?

— Я… все усилия. Конечно.

— Отлично.

* * *

Позже той же ночью Гермиона смотрела в потолок и размышляла, как всё складывается. Этого было недостаточно — её группа друзей была объединена узами дружбы и взаимных благ, и она была искренне близка к Северусу, но они не представляли собой единого целого.

Регулус всё ещё сдерживался ошибочной преданностью семьи, а девочки всё ещё придерживались каких-то нелепых идей чистокровных ведьм о том, чтобы не ввязываться в дуэли. Она не могла полагаться на то, что они будут её глазами и ушами, не говоря уже о запасной палочке в бою.

— Арабель?

Сонное бормотание.

— Да?

— Ты свободна завтра вечером?

— Мм, зачем?

— Ночь ведьм на факультете.

Гермиона решила, что пришло время сделать шаг по сплочению команды, следуя тому примеру, который продемонстрировал Безумный глаз Муди. Это не должно быть трудно — никогда не было трудно манипулировать её друзьями.

* * *

— Помоги мне с этими волосами, Арабель.

Арабель, которая даже в туго зашнурованном чёрном корсете сумела протиснуться через комнату, кивнула, и села позади Гермионы. Она взяла расчёску с ручкой из слоновой кости и неодобрительно уставилась на копну каштановых кудрей.

— Благодарю. Мне потребовалась вечность, чтобы всё выглядело хорошо, когда я встретила Тёмного Лорда. Меня это бесит.

Алекто испуганно пискнула и чуть не упала с кровати.

— Поэтому люди так себя ведут?

— Да брось ты, Алекто! — рявкнула Арабель. Но когда она продолжила расчёсывать, её руки слегка дрожали.

— Алекто просто не понимает некоторых тонкостей, — прокомментировала Гермиона. — Но это не обязательно плохо.

Арабель встретилась взглядом с Гермионой в зеркале.

— Гермионе даруют метку. Пока мы учимся в школе, никто не получал метки, — тихо сказала Арабель. Алекто ахнула.

— Разве ты не знала? Твой брат тоже примет её, — сказала Гермиона.

— Да! Но это совсем другое дело. Мои родители написали мне, чтобы я никогда не злила тебя и не стояла у тебя на пути, или они… или они…

Алекто замолчала. Гермиона наклонилась вперёд, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливой.

— Или что?

— Они оставят меня Амикусу на каникулы, — пробормотала Алекто, краснея.

Гермиона, не в силах сдержаться, улыбнулась.

— Это было не очень мило с их стороны. Ты была бы не против, если бы мы немного поболтали с ним до лета?

* * *

Гермиона написала записку и подписала её своим именем. Затем попросила Северуса без объяснений передать её Амикусу Кэрроу. Она надеялась, что он не прочтет её, но тревога в его тёмных глазах, когда он взял её, почти заставила её передумать. Сомнения не были хороши — до сих пор Гермиона выжила, будучи абсолютно решительной.

— Будь осторожна, — тихо сказал Северус, касаясь плеча Гермионы. Он сунул записку в карман и ушёл.

Затем она передала сообщение по кругу, держа его небрежно, как будто это была просьба. Никто не задавал ей вопросов, и она знала, что все повинуются.

* * *

Заснув незадолго до полуночи, Гермиона вырвалась из кошмара, полностью проснувшись в четыре утра, она не выспалась достаточно, чтобы освежиться для того, что ждало её впереди, но она не собиралась больше спать.

Она приняла душ, оделась в практичную одежду и туфли на самых низких каблуках, и спустилась в Большой зал, в то время как тени ночи всё ещё простирались по коридору.

— Это ты?

Голос из темноты дрожал.

— Это я. Давай, Алекто, пойдём.

— Я… я не думаю, что смогу.

— О, ты сможешь.

Из-за спины Гермионы раздался второй голос, холодный и уверенный, как ртуть. Алекто пискнула, но Гермиона не отреагировала.

— Ты знала, что я здесь.

В голосе Арабель звучало скорее разочарование, чем удивление, когда она произнесла заклинание.

— Знала. Ты также плоха, как Мародёры. Наложи на ноги Заглушающее заклинание, не забудь о своём дыхании. Кажется, я сказала, что мы встретимся снаружи?

Арабель нахмурилась.

— Кто слушает дыхание на утренней прогулке?

— Большинство моих врагов.

— Это просто…

— Тсс. Если хочешь пойти, перестань болтать и не отставай.

Гермиона услышала, как открылась входная дверь, и бесшумно скользнула по траве. Алекто споткнулась на ступеньках, но Арабель, которая, казалось, многое понимала, сама того не ведая, с неожиданной мягкостью взяла её за руку и повела к тёмным деревьям.

В том месте, где лунный свет коснулся травы у озера, ждали остальные. Рабастан и Регулус выглядели смущёнными, но Северус пронзил Гермиону взглядом. Он спрашивал разрешения, но она не давала ему проникнуть в свои мысли. Это было сюрпризом и для него.

— Пойдём, пойдём.

Запретный лес казался первобытным, как зелёная церковь, притихшая, как любое место поклонения. Дикая природа не шевелилась, и светящиеся завесы тумана всё ещё неподвижно лежали в глубоких впадинах.

Единственным звуком был хруст сосновых иголок под ногами и ритмичное дыхание группы.

Гермиона хотела что-то сказать, но, даже когда взошло солнце — оно проникало сквозь деревья, и утренний холод отговаривал говорить. В тишине они достигли места назначения незадолго до семи утра.

Полянка была большая, и где-то совсем рядом бежала вода. Гермиона выбрала извилистый путь по естественным тропам и тропам кентавров, но место было правильным. В её время Хагрид держал здесь своего гигантского сводного брата.

Справа начиналась долина, но это был не естественный уклон. Одна сторона поляны уступала место отвесному обрыву, только скалистый выступ выдавал опасность. В сотнях футов внизу были деревья, они возобновили свой путь и мягко поднялись на дальнюю сторону долины.

— Как такое возможно? Запретный лес не такой большой! — сказала Арабель, глядя на долину.

— Берегись края.

— Я был здесь раньше, — сказал Регулус, подходя ближе, чтобы получше рассмотреть. — Долина появляется только при определённых обстоятельствах. Я читал в истории Хогвартса. Это волшебство.

— Неожиданно, — сухо сказал Северус.

Алекто тяжело дышала, хотя походка не была напряжённой. Она посмотрела на землю, не обращая внимания на серые стволы, перистые папоротники и ползучий мох, которые окружали их.

Арабель бочком подошла к Гермионе.

— Ты уверена, что Алекто готова к этому?

— Что ты имеешь в виду?

Арабель бросила на Гермиону острый и одновременно разочарованный взгляд.

— Почему Алекто думает, зачем она здесь?

Гермиона посмотрела на Арабель, жалея, что не осмелилась вторгнуться в её сознание с легилименцией, но подозревала, что девушка заметила бы это.

— Я сказала ей то же, что и тебе. Я сказала ей, что мы собираемся поговорить с Амикусом о том, что он сделал. Убедиться, что она знает, что она под нашей защитой, чтобы он не делал ничего с ней, когда они уедут домой на лето. Тогда пусть она преподаст ему урок.

Арабель кивнула. Она посмотрела на друзей, а затем спросила, казалось, без беспокойства.

— Кто-нибудь умрёт сегодня утром?

Арабель встретилась взглядом с Гермионой, даже без легилименции можно понять что угодно. В их глубинах Гермиона не нашла ни хитрости, ни злобы, которых она ожидала, но вместо этого понимание, которое удивило её.

— Возможно.

— Ты уже делала это раньше, не так ли?

Однажды я убила, чтобы защитить себя. Потом я убивала, чтобы защитить других. Теперь я заставляю других убивать, чтобы привязать их ко мне.

— Да.

Арабель кивнула, и если в голосе Гермионы и прозвучало что-то тревожное, то она ничем этого не показала.

— Алекто слаба. Она слишком долго страдала. Иногда этим съёжившимся, измученным существам нужен только вкус крови, чтобы вернуть их к жизни.

Гермиона и Арабель посмотрели друг на друга с полным пониманием. За кругом деревьев послышались хрустящие шаги.

— Гермиона!

Алекто запаниковала и попятилась к своим спутникам.

— Я не могу этого сделать. Я не могу противостоять ему.

— Мы здесь, рядом с тобой. Обещаю, он больше тебя не тронет.

Гермиона повернулась к трём парням, у которых было разное выражение лица. Рабастан выглядел нетерпеливым, Регулус непостижимым, Северус озабоченным.

— Все, кроме Алекто, я хочу, чтобы вы стали невидимыми.

Последовали кивки, и один за другим слизеринцы исчезли из виду. Лишь слабое мерцание выдавало их положение на поляне, как стражей.

Шаги приблизились, остановились, и через папоротники на поляну протиснулся человек.

— Мерлин, Блэк, я чертовски долго искал это место. Надеюсь оно будет того стоить.

— О да, — Гермиона шагнула вперёд. — Все будет очень хорошо.

Амикус Кэрроу был коренастым, грубоватым парнем. Лицо у него было плоское, маленький подбородок. Нетерпеливо стянув с себя одежду, он скривил губы, глядя на сестру.

— Алекто. Как, во имя Мерлина, тебя пригласили на это?

— Я…

Алекто перешла на шёпот и посмотрела на Гермиону в поисках помощи. Судя по его небрежному тону, Амикус не казался встревоженным.

— Так как же мы туда доберёмся? У вас есть портключ?

Гермиона улыбнулась.

— Вообще-то, боюсь, я могла солгать тебе. Видишь ли, на самом деле я привела тебя сюда не для встречи с Тёмным Лордом. Вообще-то, я не думаю, что ты ему нравишься. На самом деле, Алекто просто захотелось немного поболтать.

Гермиона смотрела, как Амикус обдумывает её слова, пока он не понял, что она имела ввиду.

— Ты солгала мне!

— Именно.

— Сука! Просто подожди, пока мы вернёмся домой.

Гермиона обвела рукой поляну.

— О, и мы привели некоторых друзей для моральной поддержки.

В поле зрения появились четыре фигуры. Гермиона заметила дрожь страха, прежде чем Амикус собрался с духом и заговорил.

— Пф. Пара пятикурсников и шестикурсников.

— Мы подумали, что вы могли бы высказать всё здесь, когда Алекто действительно может использовать свою палочку.

Алекто запнулась.

— Не думаю.

— Можешь.

Поросячьи глаза Амикуса сузились.

— Что помешает вам проклясть меня сзади, пока я сражаюсь с ней?

Гермиона подтолкнула Алекто вперёд.

— Это семейное дело. Давай, Алекто.

Амикус мгновение смотрел на неё, прикидывая, действительно ли она это имела в виду. Затем он вытащил палочку и послал заклинание в Алекто.

— Ой!

Алекто нащупала палочку, болезненный лиловый рубец появился на её правой скуле.

Остальные замерли, сжимая палочки. У Рабастана побелели костяшки пальцев. Все они должны были доверять Гермионе — это тоже было их испытанием. Амикус огляделся и, казалось, решил довести дело до конца.

— Правда, Алекто? Думала, твои друзья помогут тебе?

Амикус придвинулся ближе к сестре и провёл грязным ногтем по её щеке.

— Они, наверное, думали, что ты будешь сопротивляться. Я лучше знаю.

Гермиона почувствовала, как в её глазах вспыхнул огонь, когда Амикус разрезал линию от пореза на щеке Алекто. Густая кровь текла и капала.

— Гермиона… — попыталась сказать Арабель.

Амикус усмехнулся.

— На самом деле тебе на неё наплевать. Ты привела меня сюда, чтобы преподать ей урок, не так ли?

Амикус склонил голову набок.

— Что теперь?

— Это мои друзья!

— Ты им веришь?

Амикус ядовито ухмыльнулся и двинулся в центр.

— Ты — ничто. Круцио!

Амикус создал заклинание, и Алекто рухнула на землю. Когда она упала на колени, ветки и грязь прилипли к её разорванной одежде.

— Круцио!

Амикус удерживал заклинание. Гермиона почувствовала, как Северус придвинулся ближе и прижался тёплыми губами к её уху.

— Он разорвет её на куски.

— Поверь мне, — пробормотала Гермиона, наблюдая, как Алекто вздрагивает. — Она его разорвёт.

— Зачем ты это делаешь?

Гермиона на долю секунды повернула голову и поймала взгляд Северуса. Он нахмурился, и на мгновение она задумалась. Зачем она это делает? Нужно ли было раскалывать ещё одну душу? Прежде чем она успела последовать этим путем, её вырвал из мыслей ещё один крик. Нет времени переосмысливать, нет времени задавать вопросы. Только действовать.

— Помоги мне, — взвизгнула Алекто.

— Отбивайся, Алекто!

— Она не будет, — усмехнулся Амикус. — Она такая же бесполезная, как ты!

Неожиданно он изменил направление заклинания.

— Круцио!

Было достаточно времени, чтобы остановить заклинание. Время убить Амикуса до того, как заклинание попадёт, время бросить щит, время увернуться. Но Гермиона ничего этого не сделала. Вместо этого она позволила проклятию достигнуть себя, широко раскинула руки от боли, приняла его объятия, как старый друг, и едва услышала крик, выходящий из её собственного горла.

Потом она лежала на земле, не чувствуя падения, с листьями и грязью во рту, и это было похоже на триумф, потому что если она была права — она так часто была права в отношении людей — то, возможно…

Гермиона резко открыла глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Алекто прорычала заклинание — дикость, которая удивила даже её.

Амикуса отбросило назад, и он пошатнулся. Он завыл от смеха, когда Алекто подошла к нему.

— У неё все-таки есть зубы!

— Ты больше никогда не прикоснёшься ни ко мне, ни к моим друзьям, — сказала Алекто так тихо, что её голос был едва слышен. На этот раз он восстановил равновесие, но лицо его было холодным.

— Круцио!

Алекто закричала, и её колени подогнулись, но Амикус смог держать заклинание лишь несколько мгновений, и она снова поднялась.

— Всю мою жизнь ты мучил меня.

Гермиона молча подтолкнула Алекто. По другую сторону круга другие с жадностью наклонились вперёд, в их глазах горела жажда крови. Даже Северус. Как легко он вышел на поверхность.

— Ты обращался со мной как с животным, как со своей игрушкой. Я должна была быть твоей сестрой!

Амикус подошёл к ней.

— Не будь занудой, Алекто. Круцио!

Гермиона подозревала, что это единственное мучительное проклятие, которое знал Амикус.

Арабель повернулась к Гермионе, её лицо было белее снега.

— Разве мы не должны?..

— Нет, у неё всё под контролем.

Это было правдой. Алекто оправилась от последнего приступа судорог и с душераздирающим криком бросилась на Амикуса, забыв о палочке, лежащей в грязи.

Свирепости в её глазах было достаточно, чтобы брат испуганно отшатнулся назад, и Гермиона увидела страх на его лице, когда он оглянулся через плечо и понял, что он отступил к самому краю пропасти.

— Чёрт! Подожди, Алекто…

Не говоря ни слова, Алекто врезалась в Амикуса с такой силой, что его чуть не оторвало от земли. Её плотное, коренастое телосложение, возможно, впервые в жизни пошло ей на пользу.

Глаза Амикуса широко раскрылись, а рот приоткрылся, когда он начал падать с края пропасти. Он отчаянно замахал руками.

На какой-то миг Гермионе показалось, что он схватит Алекто и потащит за собой сестру. Но его вытянутые руки хватали воздух, и Амикус Кэрроу с грохотом падающих камней полетел вниз со скалы. Он был так потрясён, что не начал кричать, пока, должно быть, не прошёл треть пути через своё долгое падение.

Гермиона не слышала, как он ударился о землю, но внезапное прекращение крика подтвердило удар. Воздух был неподвижен, ни малейшего ветерка. Сторожевые дубы и сосны стояли неподвижно, как камень.

Алекто сглотнула и придвинулась ближе к краю. Она осторожно огляделась, словно опасаясь того, что может увидеть. Что бы ни лежало на дне пропасти, оно не могло быть красивым, но что-то — и она не совсем понимала, что именно — помешало Гермионе вмешаться.

Вскоре Алекто отошла от края и с шумом бросилась в кусты. Потом она заплакала. Арабель шагнула вперёд и протянула ей платок.

— Ты в порядке?

Внезапно Алекто засмеялась, фыркая и хихикая сквозь слёзы.

Арабель сделала шаг назад и бросила встревоженный взгляд на Гермиону. Смех был хриплым и длился всего тридцать секунд или около того, прежде чем он тоже исчез. Затем Алекто подняла глаза и встретилась взглядом с Гермионой.

— Я столкнула его.

— Ты это сделала.

Рабастан, Регулус и Северус присоединились к полукругу, они посмотрели на неё, словно спрашивая разрешения, прежде чем подойти к краю обрыва и посмотреть вниз.

Алекто даже не попыталась вытереть заплаканные щёки, но вернулась к краю и снова посмотрела поверх него. На этот раз к ней присоединились Гермиона и Арабель.

Тело Амикуса Кэрроу выглядело маленьким — тёмное пятно на траве и камне. Одна рука лежала на спине. С этой высоты они не видели крови.

— Что… что нам делать?

Алекто начала сильно дрожать, и Гермионе нужно было вытащить её из этого состояния, прежде чем ведьма впадёт в шок. Время беспокоиться о сожалениях позже.

— Нам нужно разобраться с телом.

Через мгновение Северус шагнул вперёд и взмахнул палочкой, чтобы очистить землю вокруг поляны, стирая очевидные следы борьбы.

— Гермиона права. Мы не можем оставить его там.

Алекто с трудом сглотнула, явно пытаясь взять себя в руки.

— Хорошо.

Они спустились с обрыва, где Регулус быстро превратил тело Амикуса в камень, а Рабастан использовал магию, чтобы похоронить его глубоко под землёй.

Алекто поручили удалять пятна крови со скал, что, казалось, несколько успокоило её.

— Вот его палочка, — позвала Арабель.

— Ты хочешь её? — спросила Гермиона у Алекто.

— Нет. Я больше не хочу этого видеть.

Гермиона кивнула, воткнула её в землю и подожгла. Все повернулись, чтобы посмотреть, как пламя полыхает, потрескивая и плюясь. Было что-то непристойное в уничтожении волшебной палочки, что-то совершенно неестественное. Это опьяняло.

— Боярышник и сердцевина дракона, — прошептала Алекто.

Пепел улёгся на ветру и начал подниматься.

Группа наблюдала, как угасает пламя и из сгоревшей скорлупы поднимается последний клубок дыма. Гермиона знала, что это приведёт их к лучшему или к худшему.

Через мгновение все посмотрели на Гермиону.

— Пойдём, — сказала она наконец.

Они образовали вокруг Алекто защитное заклинание и двинулись обратно через лес, не разговаривая, но в молчаливом взаимопонимании.

«Группа, — подумала Гермиона, — предназначенная для уничтожения самого хитрого из ныне живущих волшебников, должна быть чрезвычайно хитрой». Но когда она смотрела на молодую ведьму, её лицо было покрыто пятнами слёз, Гермиона задавалась вопросом, мог ли быть другой путь.

* * *

— Гермиона, — прошептала Алекто через обеденный стол. — Я собираюсь рассказать всё.

Гермиона быстро встала и вытащила Алекто из зала, Арабель поспешила за ними. Когда они откинули её волосы назад, то увидели, что Алекто рыдала.

— Я не хотела этого делать.

* * *

— Это было невероятно.

Рабастан прыгал по траве в сторону Гербологии, его щёки пылали от чрезмерного возбуждения.

— Ты когда-нибудь делал это раньше? Думаешь, это повторится?

* * *

Арабель потёрла ночным кремом бледные щёки и кивнула Гермионе.

— Интересно, сколько времени это займёт?

Алекто лежала на кровати позади неё, свернувшись калачиком под одеялом, и крепко спала.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты уже несколько месяцев читаешь её дневник. Я уже начала думать, что ты никогда этого не сделаешь, хотя заставлять Алекто справляться с собственными страхами было вдохновляюще.

Гермиона встретилась взглядом с Арабель в зеркале и задумалась, что же именно она выпустила наружу.

* * *

— Где Алекто? — спросил Северус, как только дверь пещеры закрылась за Гермионой.

— Спит.

— С ней всё в порядке?

Гермиона не ответила, но сбросила мантию и заняла дуэльную позицию. Её тошнило от усталости, и она хотела, чтобы день закончился как можно скорее. Северус мгновение смотрел на неё, а затем занял позицию.

— Правила?

— Как обычно.

Они никогда не кланялись друг другу. Это не дуэль.

— Инкарцеро!

— Серпенсортия!

— Редукто!

— Конфринго!

Они принялись за обычную схему, отбрасывая и парируя удары, иногда молча, пытаясь найти слабые места в обороне друг друга. Гермиона не использовала свои трюки здесь — она не собиралась давать Северусу возможность изучить её заклинание достаточно внимательно, чтобы узнать, как она это сделала.

— Протего!

— Ступефай!

Гермиона задумалась, не переоценила ли она девушку, ожидая слишком многого от шестнадцатилетней девочки с обидой на брата. Её бы не удивило, если бы Алекто раскололась при первом же допросе. Могла ли она спасти их другим способом?

Прошло много времени с тех пор, как Гермиона могла вспомнить, что она так устала. Она сопротивлялась автоматически, чувствуя себя мёртвой в ногах, едва осознавая, что на неё обрушился град заклинаний.

— Сектумсемпра!

Гермиона увидела приближающееся заклинание и устало подняла щит. От удара он разлетелся на куски, мимо пронеслось шальное заклинание и порезало ей щёку.

— Чёрт! Гермиона, ты в порядке? Я никогда не думал, что смогу пройти через твой щит.

Северус подбежал к Гермионе, но она отвернулась.

— Вот, позволь мне исцелить это.

— Оставь это. Прости, Северус, я сегодня не в настроении. Может, попробуем ещё раз?

Гермиона дотронулась до горячей крови, стекающей по её лицу, и посмотрела на свои пальцы. Красная, липкая, мокрая. На её руках было так много крови. Алекто превратилась из ребёнка в убийцу. Рабастан выглядел так, словно хотел попробовать больше. Гермиона не понимала, почему её это так волнует. Лучше бы Амикус умер, но она должна была сделать это одна.

— Не говори глупостей.

Северус осторожно убрал руку Гермионы с её лица и использовал палочку, чтобы исцелить кожу. Затем он очень тщательно вытер кровь.

— Спасибо, — устало сказала она. Всё, чего она хотела сейчас, — это немного поспать.

— Гермиона, что случилось?

Услышав это, она фыркнула.

— Ничего. Совсем ничего.

А потом без предупреждения, без всякого смысла, Гермиона почувствовала, как её глаза начали слезиться.

— Я… ты… Гермиона?

Северус запаниковал, но Гермиона не могла смотреть ему в лицо. Не в силах сдержаться, она опустилась на пол. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой. Она видела столько смертей, что думала, будто уже сама умерла.

— Уходи, — выдавила она. — Пожалуйста, уходи.

— Что я могу сделать?

— Убирайся!

Мгновение спустя он опустился на колени рядом с ней. Очень неловко Северус обнял её за плечи.

Никто не прикасался к Гермионе в течение многих лет, и она почти хотела ударить его, но остановилась. Его большая теплая рука коснулась её обнаженной руки, и она почувствовала, как по спине пробежала дрожь. Ещё один человек, настоящий и живой, прикасающийся к ней.

— Всё в порядке.

Северус казался неуверенным, но продолжал обнимать её за плечи. Гермиона мгновение сопротивлялась, держа себя в руках. Но через мгновение она обнаружила, что отворачивается и всхлипывает так, как не плакала с детства. Она не могла остановить это, не могла остановиться. Северус колебался, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Наконец он обнял её, неловко, но решительно.

— Я не могу делать это снова.

— Что не можешь?

Гермиона покачала головой, уткнувшись лицом в его мантию. Северус начал перебирать пальцами по её спутанным волосам.

— Тссс. Всё в порядке.

— Нет.

Никогда не будет в порядке. Гермиона глубоко вздохнула и наклонилась к Северусу. Когда её рыдания утихли и превратились в редкие всхлипы, она почувствовала, что краснеет от унижения. Почему это с ней происходит?

— Я думаю, ты слишком долго хранила слишком много секретов, — тихо сказал Северус. — И это убивает тебя.

Гермиона резко отстранилась, чувствуя, что её лицо покрылось пятнами и покраснело, но она внезапно пришла в ярость.

— Не смей читать мои мысли!

Северус медленно поднял руки.

— Нет.

Гермиона смотрела на него, пока не убедилась, что он говорит правду, и Северус наклонился вперёд, его лицо было бледным и серьёзным.

— Послушай, тебе не нужно ничего говорить, ни слова. Я не глуп, и я знаю, что у тебя есть то, что ты скрываешь от нас. Но мне всё равно, Гермиона, всё это не имеет значения. То, что произошло сегодня, не имеет значения, потому что я знаю, почему ты это сделала. Потому что, хоть ты и ужасна, ты всё ещё… ты мой лучший друг, и мне не всё равно. Черт!

Голос Северуса надломился, и он выругался. Он начал подниматься на ноги.

— Подожди.

Она чувствовала себя одинокой, несчастной, но не могла перестать слушать.

— Пожалуйста, не уходи. Не мог бы ты просто… поговорить со мной? О чём угодно?

Она не знала, почему спрашивает, но что-то в Северусе заставляло её чувствовать себя в безопасности. Что-то в нём всегда заставляло её чувствовать себя в безопасности, даже давным-давно, в том странном мире, когда она была его ученицей. Его спокойное присутствие и ровный голос на какое-то время прогнали её демонов, и через мгновение она поняла, что перестала дрожать.

Северус казался застенчивым, когда начинал читать список ингредиентов для успокаивающего настоя.

Это было так типично для Северуса, что Гермиона почти улыбнулась. Что она здесь делает с этим человеком? Это была смерть или эта жизнь, и она выбрала жизнь. Но впервые Гермиона задумалась, правильное ли она приняла решение. Что сказали бы Гарри и Рон, если бы увидели, во что она превратилась? Что бы сказали её родители, если бы увидели её сейчас?

— Но мне пришлось пережить все их грёбаные смерти, — пробормотала она.

— Что?

Северус остановился, когда Гермиона начала вставать.

— Эй, ты в порядке?

— Понятия не имею.

Гермиона задумалась, стоит ли ей стирать ему память, хотя он почти ничего не слышал. Но она чувствовала себя усталой. Так чертовски устала от попыток всё изменить. Она больше не хотела быть Гермионой Блэк. Она снова начала всхлипывать, глубоко задыхаясь от содрогания, которое исходило откуда-то изнутри, слёзы текли по её щекам.

Внезапно кончики пальцев коснулись её щеки — Северус погладил её лицо от скулы до подбородка. Гермиона бессознательно наклонилась к тёплому, мягкому прикосновению, успокоенная, как будто это был друг, как Гарри или Рон. Другой рукой он медленно обнял её за талию, неуверенно и нежно.

— Гермиона… — прошептал он.

Но Северус не был ни Гарри, ни Роном. Гермиона резко дёрнулась и вскочила на ноги. Это было слишком опасно.

— Оставь меня в покое!

Гермиона отбросила его нежные руки и побежала, разбрасывая груды щебня, она выскочила из пещеры, закрыв за собой тяжёлую гранитную дверь. Северусу не потребуется много времени, чтобы выбежать за ней, но к тому времени она уже будет в безопасности.

— Гермиона!

Голос из-за каменной стены был слабым, но это не помешало Гермионе вспомнить обиженное выражение лица Северуса, когда она отстранилась. Эта мысль причиняла боль, но она умела отодвигать боль на задний план.

Фокусироваться. Должна сосредоточиться. Больше никаких сожалений, просто закончи работу.

На следующее утро Гермиона взяла себя в руки. Всё, что потребовалось, — это обжигающе горячий душ и пятнадцать минут дольше обычного распутывания её вьющихся мокрых волос. Затем Гермиона зашнуровалась в узкую мантию и накрасила губы. Она оставила беспорядок на полу и вышла из спальни, не оглядываясь.

В то утро и всю неделю Гермиона подбадривала Алекто. Она подавила свои страхи и сосредоточила всё своё внимание на том, чтобы собрать свою сильную группу. Ей удалось не думать о Северусе.

В пятницу вечером Гермиона вздохнула с облегчением, что неделя закончилась.

— Мне написали родители, — сказала Алекто.

— Что именно?

Алекто и Арабель сидели на кровати Гермионы, скрестив ноги, и пили сливочное пиво из бутылки, которую Арабель достала из прикроватного шкафчика.

— Если Амикус не появится через неделю, они пришлют авроров.

— Ты в порядке? — спросила Гермиона.

— Не уверена, — призналась Алекто. — Просто… нужно многое понять.

— Да, — согласилась Арабель.

Арабель и Алекто посмотрели на Гермиону. Неделя не прошла без проблем, но результат её стараний отображался в их глазах. Они смотрели на неё, даже не осознавая, что делают это.

— Давай не будем слишком усердствовать, — твёрдо сказала Гермиона.

Прежде чем заговорить, Арабель сделала небольшой глоток из своего бокала, размешивая бордовую жидкость.

— Лучше подумай над этим. Поскольку Алекс не будет заперта на чердаке этим летом, она может прийти на вечеринку в середине лета.

Алекто подняла голову.

— Неужели?

Гермиона выпила остальную часть стакана и лениво вытянула голые ноги на шёлковых простынях, позволяя разговору занять её.

— Убедитесь, что вы двое заберёте Рабастана и Регулуса на свидания. Мне всё равно, кто с кем пойдёт. Моя церемония получения метки — ночь перед вечеринкой, поэтому я хочу, чтобы вы все держались рядом в течение дня.

— Почему? — спросила Алекто.

— Потому что враги повсюду. Я доверяю вам двоим.

— Ты собираешься взять Северуса?

Гермиона помолчала секунду.

— Да. Он лучший боец из всех. А теперь давай выпьем и отпразднуем свободу Алекто. Да, и не забудьте надеть что-нибудь эффектное — пришло время представить публике следующее поколение.

Она подняла бокал, и они стукнулись ими.

* * *

Остаток семестра прошёл быстро. Когда Амикус не появился, авроры прибыли в Хогвартс. Гермиона приняла оборотное зелье и заняла место Алекто во время допроса, глупо моргая и неуклюже прокладывая себе путь через алиби. Спустя какое-то время все, кто не знал правду, предположили, что Амикус ушёл, чтобы присоединиться к Пожирателям Смерти. Люциус Малфой знал правду, но держался на расстоянии от Гермионы, и если Мародёры иногда бросали на неё странные взгляды, то она ничего не могла с этим поделать.

Их маленькая группа развивалась медленно, но верно. Связанные между собой тайной, они стали практически неразлучны. Регулус перестал притворяться, что проводит время с другими пятикурсниками, и стал молчаливой тенью Гермионы. Арабель, Алекто и Гермиона ходили повсюду вместе, от общежития до Большого Зала, в ванную, никогда не оставляя спину незащищённой. Рабастан занялся оборонительными и тёмными искусствами, как никогда раньше, и часто тайком уходил на тренировки против кого-нибудь из семикурсников. Если кто-то и поднял бы палочку в сторону Гермионы, то он был бы там, почти раньше неё.

Северус никогда не спрашивал Гермиону, что случилось той ночью, но он стал более наблюдательным и яростным. Когда они оставались наедине, он становился мягче. Иногда он касался её плеча или проверял, как она себя чувствует. Иногда Гермиона даже говорила ему правду, когда он спрашивал.

* * *

В последний день занятий перед летними каникулами Гермиона собирала ингредиенты для зелий рядом с Северусом, когда Слагхорн отпустил класс и позвал её.

— Блэк! Пожалуйста, останьтесь. У меня для вас хорошие новости.

Северус повернулся, чтобы уйти, но Гермиона схватила его за рукав.

— Подожди. Думаю, я знаю, о чём речь.

Северус кивнул и потянулся к сумке Гермионы. Она позволила ему взять её, а затем направилась к столу Слагхорна.

— Профессор. Что это за новости?

Слагхорн выглядел очень довольным собой и выпятил грудь.

— Профессор Дамблдор послал запрос о дуэлях. Я верю, что чудесная традиция воскреснет в следующем году! Ваш последний год, мисс Блэк, и ваш, мистер Снейп.

— Превосходно. Отлично, профессор, я знала, что могу на вас рассчитывать.

Гермиона мило улыбнулась Слагхорну, и он улыбнулся в ответ.

— Северус, ты слышал? Мы можем соревноваться в дуэлях в следующем году!

— Я с трудом сдерживаю волнение.

— Мы принесём вам что-нибудь сладкое после лета.

Снисходительно подмигнув Слагхорну, Гермиона вышла из класса вместе с Северусом. Когда они поднимались по ступенькам подземелий, она протянула руку, чтобы забрать свою сумку, но он пожал плечами и перекинул её через плечо.

— Позволь мне.

— Благодарю.

Северус подождал немного и снова заговорил.

— Напомнишь… почему ты снова захотела вернуться к соревнованиям на дуэлях?

Гермиона бросила на него взгляд и подумала, не пора ли ему довериться. Но в Хогвартсе она была слишком открытой.

— Я расскажу тебе в другой раз. Обещаю.

* * *

В тот вечер группа собралась в общей комнате, чтобы провести вместе последнюю ночь перед летом. Северус и Рабастан сгорбились над маленьким столиком, играя в шахматы, а Регулус судил их. Это так напомнило Гермионе Гарри и Рона, что она принялась искать способ отвлечься.

— Знаешь, — задумчиво сказала она, — я не уверена, что Алекто подходит её имя.

Подняв глаза от ковра у камина, где она красила ногти вместе с Арабель в серебряный цвет, Алекто моргнула.

— Неужели?

— Даа… — Гермиона вытянула слово. — Арабель, что ты думаешь?

— Согласна, — сказала Арабель. — Думаю, нам следует называть её Алекса.

* * *

Чемоданы были упакованы, дорогие мантии аккуратно сложены между листами папиросной бумаги, незаконное оружие спрятано в потайных отсеках, и студенты столпились в вестибюле, прежде чем кто-либо успел спросить Гермиону, куда она собирается на лето.

— Я собираюсь снять комнату в «Дырявом котле», — рассеянно ответила она.

Рабастан и Регулус остановились, заставив группу второкурсников Хаффлпаффа наткнуться на них. Рабастан с отвращением оттолкнул одного из них.

— Что ты собираешься делать?

— Я же сказала.

Гермиона нетерпеливо проталкивалась сквозь толпу учеников к дверям. Остальные последовали за ней, и ей пришлось отклонить по крайней мере два предложения от своих друзей, прежде чем она, наконец, огрызнулась.

— Определенно нет! Я не хочу быть запертой в поместье, — увидев лицо Рабастана, она немного смягчилась. — Всё равно спасибо. Это очень мило с твоей стороны.

— Но «Дырявый котёл».

— Крысы, — сказал Регулус, когда они спускались по ступенькам крыльца к каретам.

— Я думаю, это звучит захватывающе, — восхищённо сказала Алекто.

— Я думаю, это звучит намного лучше, чем моя свалка, — сказал Северус.

Когда кареты начали отъезжать от замка, Гермиона отключилась от голосов своих друзей и повернулась, чтобы посмотреть на величественный замок. Хогвартс. Её дом.

Неожиданный блеск золота привлёк её внимание, но карета сильно дёрнулась, и она потеряла его из виду. Вцепившись пальцами в оконную раму, Гермиона наложила увеличительное заклинание на зрение, поворачиваясь, чтобы посмотреть, что это было.

На вершине Северной башни кто-то наблюдал за учениками из одного из стрельчатых окон. Длинная серебристая борода была безошибочно узнаваема, а золото, попавшееся Гермионе на глаза, должно быть, исходило от его очков. Неужели профессор Дамблдор всегда следит за студентами?

— Они действительно подают съедобную еду в «Дырявом котле»?

Гермиона рассеяно повернулась.

Экипаж погрузился в добродушное подшучивание, но только Северус оставался тихим и неподвижным, сжавшись так, каким она никогда его не видела.

Когда они стояли на платформе в ожидании поезда, она спросила у него.

— Эй, ты в порядке?

— Просто… дом.

— Я знаю.

Дом должен был стать твоим убежищем, местом, где ты сможешь ослабить бдительность. Но ей некуда было идти, чтобы чувствовать себя в безопасности. Все убежища, которые она когда-либо знала, были у неё отобраны, все крепости подверглись набегам. Северус знал, каково это.

Гермиона встала на цыпочки и прошептала ему на ухо.

— Однажды мы снова окажемся в безопасном месте. Когда все наши враги умрут, нам не придётся жить за стенами и защитой. Однажды мы все шестеро будем танцевать на астрономической башне, плавать голышом в озере, и никто не посмеет прикоснуться к нам.

Северус фыркнул.

— Это то, что готовит нам будущее?

— Я буду чертовски рада этому.

Алый паровоз, пыхтя, медленно подтащил к перрону станции Хогсмид вагоны, со скрежетом тормозов остановившись, и студенты рванулись вперед.

Дальше по широкой платформе некоторые профессора выкрикивали указания и загоняли заблудших первокурсников в вагоны. Профессор Дамблдор наклонился, чтобы что-то пробормотать профессору Макгонагалл, и они оба уставились на Мародёров.

Гермиона нахмурилась. Что-то в этой сцене показалось ей неправильным, но прежде чем она успела что-то обдумать, они поспешили в поезд. Хлопнули двери, засвистел свисток, и они с грохотом понеслись в шотландскую сельскую местность, где их ждало целое лето.

* * *

Неожиданно пребывание Гермионы в «Дырявом котле» стало для неё самым приятным с тех пор, как она оказалась в этом новом мире. Ей потребовалось меньше месяца, чтобы решить, что она не уверена, что когда-нибудь захочет жить у себя дома.

В пабе кипела жизнь от рассвета до заката, и Гермиона сделала своим делом знакомство со всеми и всем, что двигалось в его стенах.

— Доброе утро, Чарли, — весело кричала она молодому ученику аптекаря, который каждое утро заходил за тостом.

— Как поживают новые крысы мистера Поттса? — обратилась Гермиона к седеющему владельцу волшебного зверинца, который сидел за стойкой с чашкой кофе в руках.

— Они не давали мне спать всю ночь. Скреблись в дверь.

— Я уверена, что вы сможете убрать их, если кто-нибудь вам поможет! Привет, Том, тебе нужно что-нибудь забрать сегодня утром?

Старый бармен расплылся в беззубой улыбке, когда Гермиона остановилась у стойки, наклонив голову в его сторону. Он поставил стакан, который полировал, на стойку, и наклонился вперёд.

— Раз уж ты спросила, у нас мало яиц и стейков.

Гермиона сохраняла беззаботное выражение лица.

— Прекрасно! Я вернусь через час или около того. Пока, Том!

Это было чудесно — жить в «Дырявом котле». Гермиона каждое утро вставала и завтракала в своей комнате. Она проводила день бродя по аллее, исследуя потайные полки в древних книжных магазинах, и подружилась с людьми в Диагон-аллее. Для них она была загадкой, они все слышали слухи. Для жителей Диагон-аллеи она была очаровательна.

В обеденный перерыв она поела у одного из многочисленных уличных торговцев. Когда было время, приходила в боксёрский клуб на пару раундов с потными магглами. Иногда она боялась, что жизнь в Хогвартсе снова сделает её мягкой.

С наступлением вечера Гермиона возвращалась к ужину в «Дырявый котёл», обычно находя того или иного интересного посетителя, чтобы составить ей компанию, и, как правило, слишком много болтать.

— Я понятия не имела, что этот закон собираются принять, — говорила она молодому клерку из Министерства. — Скажите, вам было очень интересно находиться в комнате, где было принято решение?

Клерк краснел и выкладывал всё, что знал о судебном разбирательстве. Гермиона кивнула, прислушалась и улыбнулась.

— Пока никто не знает, — прошептала она на ухо одной светской даме, которая зашла выпить хереса. — Но Алекто и Регулус так близки. Я просто надеюсь, что никто не узнает, прежде чем они смогут сделать это.

Новость дошла до Эллисон Кэрроу ещё до конца недели, и Гермиона получила множество писем от своих друзей.

«Я не знаю, чувствую ли я то же самое к Регулусу, — писала Алекто. — Все произошло так быстро».

«Моя мать сошла с ума, — писал Регулус. — Когда ты получишь метку, ты технически превзойдешь её, и я ожидаю, что ты вспомнишь нашу долгую и близкую дружбу».

Гермиона сделала аккуратные пометки в своей маленькой синей книжечке, а затем составила новые планы. Она читала книги — больше, чем успевала за многие годы, — до поздней ночи, пока лампа не погасала и ей не приходилось закрывать их.

Это было восхитительное лето, и только за два дня до церемонии Гермионе кое-что помешало.

* * *

— Мисс Гермиона? Извините, что побеспокоил вас.

Том просунул морщинистое лицо за дверь, и Гермиона повернулась к своему столу, закрывая книгу.

— Том, ты совсем не помешал. Что ты хотел?

— У вас гость.

Гермиона открыла ящик стола и заперла книгу, прежде чем подняться на ноги. Том распахнул дверь шире, и в дверях появился кто-то высокий, тёмный и очень знакомый. Гермиона от удивления открыла рот.

— Северус! Что ты здесь делаешь?

Примечания:

День Рождение Снейпа изменено.

---

Северус стоял в дверях, его чёрные глаза искали на её лице любой признак того, что он нежеланный гость.

— Привет, Гермиона.

Гермиона мгновенно пересекла комнату и обняла Северуса, едва заметив, как Том вышел из коридора и направился вниз по лестнице.

— Я в это не верю. Я так рада тебя видеть.

Обняв его, она почувствовала какой Северус худой, но он крепко обнял её в ответ, и она вдохнула его знакомый запах, его волосы щекотали её лицо.

Наконец Гермиона отстранилась и посмотрела на него.

— Что случилось?

Северус со стуком бросил сумку на кровать.

— Откуда ты знаешь, что ЧТО-ТО случилось?

— Тебя бы здесь не было. Мы должны были встретиться на следующей неделе, чтобы купить одежду для вечеринки Слизней.

Северус пожал плечами.

— Это будет через два дня. Я подумал, тебе может быть скучно.

— Это очень мило с твоей стороны.

Не было смысла спрашивать Северуса, зачем он пришёл к ней. Гермиона не сомневалась, что такое может случиться. Поэтому Гермиона сразу предложила ему пойти в душ, а потом уже сходить поужинать. Северус колебался, но сдался, когда Гермиона сказала, что ещё не ела.

Гермиона сидела напротив него в маленьком ресторанчике на полпути по Диагон-аллее, и удивлялась переменам Северуса, произошедшим за лето. Лишние несколько дюймов роста подходили Северусу, но щёки его были впалыми. Он сидел напротив, ковыряясь вилкой в своей еде.

— Ты не голоден?

— Не очень, честно говоря…

— В чём дело?

Северус откинул волосы назад и покачал головой.

— Это лето было трудным с точки зрения финансов. Я не привык к такой еде.

Честность поразила Гермиону. Северус, которого она знала, умер бы прежде, чем произнёс бы это.

— Тогда нам придётся начать приучать тебя к такой еде заново, — пообещала она, махнув рукой официанту, чтобы он принёс счёт.

Когда они вернулись в Дырявый котёл, Том подозрительно перегнулся через стойку бара, когда Гермиона повела Северуса к лестнице.

— Он останется?

— Да, — согласилась Гермиона.

— Это дополнительные три сикля за ночь.

Северус немедленно остановился, но Гермиона кивнула.

— Конечно.

— Гермиона, — прошипел Северус, когда они поднимались по лестнице. — У меня нет таких денег.

— Тсс.

Вернувшись в свою комнату, она плотно закрыла дверь и наложила на неё несколько чар.

— Конечно, тебе уже семнадцать, — сказал Северус, с тоской смотря на её палочку.

— А тебе нет?

— Через неделю.

Это удивило Гермиону — они редко упоминали о днях рождения, а она не знала.

— Мой день рождения в сентябре, — честно призналась она.

— Гермиона.

Северус стоял в центре комнаты. Он даже не пытался снять верхнюю одежду или ботинки и выглядел немного нелепо.

— Да?

— Я не могу здесь оставаться. Я не могу платить такие деньги.

— Я заплачу. Всё нормально.

Гермиона начала стаскивать одеяла с кровати, аккуратно складывая их на полу.

— Но откуда у тебя деньги?

— Я работаю.

— Работаешь?

— Я так и сказала.

Северус с трудом сдерживал своё удивление, и Гермиона не была уверена, была ли она больше удивлена или оскорблена.

— Но ты же Блэк.

— И что?

— Блэки не работают.

— Крайне непрактичное решение с их стороны. Я не могу сказать, что это оказало бы Регулусу или Сириусу какую-то услугу.

— И какая у тебя работа?

Гермиона вздохнула.

— Ради бога, я не мою кастрюли внизу. Я помогаю перевести некоторые проклятые документы в книжный магазин в Лютном переулке. Я также консультант в Гринготтсе.

— Ты консультант в Гринготтсе? О чём они с тобой консультируются?

Это не было оскорбительным, просто недоверчивым.

— Будущее экономики.

— Извини?

— Это действительно скучно, правда, — сказала Гермиона, снимая простыни.

Ей нравилось работать с гоблинами. Они были прагматичными существами, никогда не задавали вопросов, пока результаты оставались хорошими.

Северус покачал головой и, наконец, сел в маленькое деревянное кресло в углу комнаты.

— Что ты делаешь?

Гермиона подняла палочку.

— Копию.

Воздух замерцал, и мгновением позже появились две односпальные кровати, тесно прижатые друг к другу.

Гермиона с удовлетворением наблюдала за своей работой и собиралась сделать то же самое с одеялами, когда раздался стук в дверь. Северус немедленно встал, и Гермиона, держа палочку в руке, открыла дверь.

— О! Привет, Том, всё в порядке?

Том заглянул в комнату и увидел две кровати. Он нахмурился и покачал головой.

— Нет, мисс Блэк. Трансфигурация любой мебели противоречит правилам.

— Но Северусу нужно где-то спать, — запротестовала Гермиона. — Уже поздно!

— Тогда вам придётся переехать в комнату побольше.

— Сколько это будет стоить?

Том почесал затылок.

— На данный момент у нас нет таких комнат.

— Тогда зачем вы сказали это? — раздражённо сказал Северус. — Нет, ничего, я найду другое место для сна.

Гермиона подняла руку, не давая мужчинам говорить.

— Хорошо, Том. Мы останемся здесь и оставим мебель в покое. Вот и всё, спасибо.

Быстро взмахнув палочкой, кровать снова стала одна, и Том неохотно кивнул.

— Очень хорошо, мисс Блэк.

— Мне нужно идти, — сказал Северус, когда Том снова ушёл.

— Ты останешься здесь со мной. Мы можем по очереди спать на полу и кровати.

Северус вздохнул.

— Хорошо.

Не говоря больше ни слова, он помог Гермионе постелить кровать, а когда с этим было покончено, сел рядом с ней, не так близко, чтобы дотронуться, но достаточно близко, чтобы она почувствовала его присутствие.

Было уже поздно, но Дырявый котёл никогда не был тихим. Внизу слышался гул голосов, время от времени раздавались крики и звон монет. С улицы за окном доносились голоса — ночные гуляки возвращались домой.

Гермиона открыла прикроватную тумбочку и достала бутылку и два стакана.

— Огневиски?

Северус одобрительно кивнул, и Гермиона налила янтарный виски в стаканы. В комнате громко зазвенело, когда она налила себе бокал, а другой протянула Северусу.

— Будем, Сев.

Они чокнулись и выпили. Гермиона вздохнула, когда алкоголь обжёг ей горло, и откинулась на спинку кресла.

— Здесь тепло, — сказал Северус, вытягивая ноги.

— Где ты живёшь?

— Коукворт, недалеко от Шеффилда. Даже летом на Севере гораздо холоднее.

Он сделал ещё один глоток огневиски, и напряжение начало медленно спадать с его плеч.

— Я из Лондона, так что здесь я как дома, — сказала Гермиона.

— Разве ты не ненавидишь возвращаться сюда?

Гермиона задумалась.

— Нет, не знаю.

— Даже если это напоминает тебе о твоей семье?

При слове «семья» Гермиона крепче сжала стакан.

— Это трудно.

Северус, подумала она, понятия не имел, как это тяжело.

Северус осушил стакан и поставил его на подоконник. Мешки под его глазами стали заметнее, когда свет лампы осветил его профиль. Почти две минуты они сидели молча, убаюканные музыкой, звучавшей в воздухе. Затем Гермиона повернулась к Северусу.

— Что случилось, Сев?

— Мама велела мне уйти, — сказал он, глядя вниз. — Мой отец стал жестоким. Чем старше я становлюсь, тем больше он издевается.

— Он сделал тебе больно?

— Ничего страшного. Ничего, но это лето было худшим до сих пор. Мама велела мне уйти и вернуться, когда я смогу использовать магию. Но я не хочу возвращаться, Гермиона.

Северус побледнел. Гермиона осторожно коснулась его руки, и он вздрогнул.

— Покажи мне.

— Нет, я не могу.

— Северус.

Услышав своё имя, Северус поднял глаза и встретился с ней взглядом. В них Гермиона увидела стыд и боль, но ни следа гнева.

— Всё в порядке. Не нужно.

— Я не могу сопротивляться, — внезапно взорвался Северус. — Если я буду сопротивляться, он разозлится ещё больше, а потом обрушит это на мою мать. Я мужчина, я должен быть в состоянии остановить его, но я слишком боюсь того, что он сделает с ней, когда я уйду.

Гермиона переплела свои пальцы с его. Его рука была тёплой, и он крепче сжал её, сделав несколько глубоких вдохов. Его глаза блестели от непролитых слёз, и она притворилась, что ничего не видит.

— Знаешь, то, что он делает, неправильно.

— Я знаю.

Несколько мгновений они сидели молча, потом Гермиона снова заговорила.

— Я просто хочу исцелить тебя, как и всегда. Вот и всё.

Северус молчал почти минуту, и она подумала, что он не собирается отвечать, пока, наконец, он не распутал их пальцы и не кивнул. Он медленно расстегнул мантию и сбросил её на кровать. На нём была выцветшая чёрная футболка и джинсы, и он заколебался, прежде чем неловко стянуть футболку через голову. Затем он повернулся, и Гермиона постаралась придать своему лицу нейтральное выражение.

— Ладно, начнём с самого начала. Это будет легче, если ты ляжешь.

Северус кивнул и, отвернувшись, лёг. Синяки в основном доходили до рёбер, но кое-где виднелись пятна там, где случайный удар пришёлся в грудину или ключицу. Они были тёмными и пятнистыми.

Гермиона открыла сумку и достала мазь от синяков, которой они пользовались во время тренировок. Она открутила крышку и погрузила в неё пальцы. Затем она наклонилась вперёд и начала распределять её по синякам так мягко, как только могла. Северус зашипел сквозь зубы, и она остановилась.

— Извини, я буду делать это помягче.

Гермиона собрала ещё мази на пальцы и спустилась к его ребрам. Северус дрожал от усилия чтобы не отстраниться. В комнате было тепло, но его кожа покрылась мурашками, и при свете лампы он был смертельно бледен.

Когда последний синяк был покрыт мазью, Гермиона закрыла баночку крышкой и пошла мыть руки. Она вернулась и обнаружила, что Северус сидит, прислонившись к стене, всё ещё без рубашки, позволяя крему впитаться и сделать свою работу. Он не смотрел на неё.

— Всё в порядке?

Северус кивнул и уставился в окно.

Через мгновение Гермиона встала и начала снимать мантию, возясь с пуговицами. Северус ничего не сказал, когда она повесила её на спинку стула, но заговорил, когда она потянулась, чтобы снять кофту.

— Что ты делаешь?

— Хочу кое-что показать тебе.

Гермиона сняла футболку через голову, радуясь, что на ней был простой чёрный лифчик. Когда люди видели её без рубашки, их привлекала не её грудь. Это был пурпурный шрам, который тянулся от плеча до бедра, аккуратно рассекая её туловище.

Северус уставился на него, открыв рот.

— Кто это сделал?

— Пожиратель Смерти.

— Не может быть.

Это было не отрицание, а ужас.

— Да. И ты видел, как я сражаюсь. Я должна была исцелить его, но тогда я была моложе и не могла.

— Но...

Северус с трудом поднялся с кровати. Он протянул руку и двумя пальцами осторожно дотронулся до шрама на её плече. Воздух, казалось, давил на них, и кожу Гермионы покалывало.

— Больно?

— Уже нет.

Они стояли очень близко, и оба поняли это одновременно. Как будто между ними потрескивали статические разряды, настолько электрические, что Гермиона отступила назад, и Северус опустил руку.

— Никогда не видел такого.

— Я скрываю его, если на мне надето что-то открытое, чтобы никто не увидел.

Гермиона подняла кофту, натянула её и тяжело опустилась на кровать. Северус наклонился через мгновение, садясь рядом с ней.

Гермиона снова заговорила.

— Я просто хочу, чтобы ты знал, каково это — чувствовать себя слабым. Чувствовать себя беспомощным, стыдиться, чувствовать, что ты должен был сделать что-то лучше. Но ты спасаешь свою мать, проходя через это, Северус, и это самая храбрая вещь, которую я когда-либо видела.

Северус не сказал больше ни слова, но смущённо потёр глаза. Затем он повернулся к ней.

— Ты уверена, что хочешь взять Тёмную метку?

Слова были настолько неожиданными, что Гермиона замерла. Северус посмотрел на неё, и она почувствовала себя неловко.

— Ты не хочешь её брать, — решительно сказал он.

— Я...

— Гермиона, пожалуйста. Я хочу узнать.

Она ничего не могла сказать.

— Зачем ты это делаешь? У тебя так много секретов, Гермиона, что иногда я думаю, смогу ли разгадать хотя бы половину из них.

Гермиона сжала губы, в её горле застрял комок. Ей хотелось разрыдаться, прижаться к нему и заплакать как раньше, но она не могла. Слишком многое было поставлено на карту.

— Я делаю это, чтобы сделать мир лучше. И это единственная правда, которую я могу тебе сказать, но разве это не единственное, что действительно имеет значение?

Что-то похожее на понимание показалось на лице Северуса, но Гермиона отвернулась, прежде чем увидела слишком много.

— Нам надо поспать. Я проведу первую ночь на полу, пока твои синяки ещё заживают.

Северус запротестовал, но Гермиона была непоколебима и расстелила мантию на полу, заколдовав её заклинанием, которое сделало её очень удобной. Она разделась в ванной и легла в темноте, натянув на себя одеяло. Она могла только различить тёмный силуэт Северуса на кровати, очерченный лунным светом, струящимся сквозь окно.

— Гермиона? — сказал Северус, его голос был низким, доносясь из темноты.

— Да?

— Спасибо тебе.

— Я ничего не сделала.

— Ты мой лучший друг, и каждый день я не знаю, что бы без тебя делал.

Гермиона не ответила, но протянула к нему руку в темноте. На полпути она столкнулась с его пальцами и поняла, что он тоже тянется. Их пальцы переплелись, ладонь к ладони, и на мгновение они крепко сжали руки. Затем они отпустили их, и Гермиона уютно устроилась в своей импровизированной кровати.

— Не знаю, что бы я без тебя делала, Сев.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я доверяю тебе, — сказал Северус так тихо, что она почти не услышала его.

— Я тоже тебе доверяю.

— Нет, я не это имел в виду. Я хочу, чтобы ты знала, что я доверяю тебе. Какими бы ни были твои секреты, неважно, что ты скрываешь. Я с тобой весь путь, Гермиона, каким бы он не был.

Гермиона приподнялась, её сердце бешено колотилось.

— Сев, ты не можешь.

Что сказать? Это серьёзно? Она не знала. Прежде чем она успела закончить фразу, Северус сел на кровати, его силуэт наклонился к ней. Затем палец прижался к её губам, заставляя замолчать.

— Не говори. Тебе не нужно ничего говорить. Я просто хотел, чтобы ты знала. Я последую за тобой куда угодно, Гермиона.

Нежное прикосновение его пальца к её губам обжигало, как клеймо, и у Гермионы перехватило дыхание, когда понимание нахлынуло на неё, ошеломляя своей скоростью и силой. Как она это пропустила?

— Сев.

— Ш-ш. Завтра наш последний день перед тем, как у тебя появится метка, так что поспи немного.

Гермиона лежала, уткнувшись лицом в тонкие складки мантии, которая после её прикосновения показалась ей грубой. Через несколько минут её сердцебиение замедлилось, но она долго лежала без сна, прислушиваясь, пока не услышала, как Северус начал медленно и глубоко дышать, и поняла, что он спит.

На следующее утро Гермиона и Северус позавтракали в Дырявом котле, а затем вышли на улицы Диагон-аллеи. Они проводили приятное и беззаботное утро, бродя по извилистым дорогам.

— Ты когда-нибудь бывал здесь раньше? — спросила Гермиона, указывая на антикварные книжные магазины, спрятанные в переулке.

Северус обернулся.

— Нет, не думаю, — ответил он.

Магазин был высоким и узким, а в пыльных окнах висело несколько больших книг с заклинаниями, открытых на страницах диаграмм. Когда они толкнули дверь, где-то над их головами зазвонил колокольчик.

Внутри был лабиринт высоких книжных полок и стопок книг во всех направлениях, с разбросанными уголками и закоулками, содержащими удобные стулья, где читатель мог сидеть, поглощённый текстом в течение нескольких часов. Гермиона чихнула, когда пыль защекотала ей нос, и протиснулась мимо нескольких качающихся куч, которые, казалось, были на грани опрокидывания. Она огляделась в поисках Северуса, но он уже тащил стремянку к полке, чтобы достать что-то над головой.

— Ты уже что-то нашёл? — спросила его Гермиона.

— Не могу поверить, что я никогда не был здесь раньше, — сказал Северус, доставая книгу с полок и осматривая заднюю обложку.

Гермиона огляделась по сторонам, и тёплое чувство поселилось у неё в животе, когда она повернулась к задней части магазина. В этом магазине был интересный выбор книг о путешествиях во времени, которые она просматривала, когда могла, и теперь она бродила по этому разделу.

Профессор Дамблдор не смог вернуть Маховик времени, и его отсутствие начинало раздражать Гермиону. Может быть, впереди её ждут времена, когда она будет нуждаться в нём по-настоящему, и, если он не будет под рукой, ей будет неловко. Но она не хотела использовать его, пока не поймёт, как оказалась здесь, на случай, если её случайно выбросит в другое время и место, которых она не ожидала. Мысль об уходе на этот раз была невыносима.

Гермиона провела рукой по полкам, заметив бороздки в пыли, отмечавшие места, где она вынимала книги во время предыдущих визитов. Казалось, никто, кроме неё, никогда не пробирался в этот угол магазина, и она не торопилась, просматривая различные названия. Наконец она остановилась на книге в алом кожаном переплёте, на корешке которой золотыми буквами было написано — «Квантовая Механика».

Когда она впервые узнала, что она ведьма, одной из самых удивительных вещей для Гермионы было узнать, сколько влиятельных фигур в науке и физике на протяжении веков были магами. Ньютон, Галилей, Коперник, Пастер и многие другие. Не то чтобы она была удивлена, что магия, вероятно, сыграла свою роль в их открытиях — она была удивлена тем, как мало влияли их открытия на магическое общество. Возможно, законы гравитации не так уж важны для магов, когда можно левитировать.

Услышав шум, Гермиона резко подняла голову, но из-за угла показался только Северус, жонглирующий стопкой книг.

— Что ты читаешь? — спросил Северус. Гермиона показала ему.

— Я просто подумала, как странно, что ведьмы и волшебники сделали так много важных открытий в науке, но они оказали большее влияние на Маггловский мир, — сказала она.

Северус положил стопку книг на низкий столик в соседнем углу с двумя стульями с откидными спинками и взял книгу Гермионы. Он пролистал несколько страниц и вернул её ей.

— Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он. — Но тогда нам были не нужны такие вещи, как пенициллин, когда у нас были зелья в течение сотен лет, которые делали ту же самую работу.

— Это интересно, потому что это навсегда изменило Маггловское общество, — сказала Гермиона, садясь в одно из кресел и открывая книгу на первой странице. Северус сел напротив неё, подняв облако пыли с бархатной ткани, и кивнул. Она видела, что его разум уже наполовину погружён в тексты по зельеварению, поэтому оставила его наедине с собой.

Они читали молча в течение получаса, пока Гермиона не наткнулась на что-то, что привлекло её внимание и заставило её остановиться.

Квантовая запутанность — физическое явление, которое происходит, когда две частицы взаимодействуют таким образом, что состояние каждой частицы не может быть описано независимо от состояния другой, даже когда они отделены большим расстоянием.

Объяснение продолжалось, но Гермиона уставилась на слова, которые необъяснимым образом напомнили ей о своей ситуации. Каждое её движение, каждый план были связаны с тем, что, как она знала, должно было произойти. Она не могла действовать независимо от этих воспоминаний, только в ответ на них. Она подумала также о Северусе — какое влияние она оказала на его жизнь, его будущее, его самого?

— В чём дело? — спросил Северус, отрываясь от книги, его тёмные брови сошлись на переносице, когда он почувствовал на себе её взгляд.

Гермиона поняла, что смотрит на него.

— Извини, ничего. Просто потерялась в магической физике.

Гермионе казалось странным, что её тело было перенесено во времени с неповреждёнными атомами и те приземлились в правильном порядке в её теле, в то время как где-то там в мире, её родители жили своей жизнью, не зная, что через несколько лет у них будет дочь, биологически идентичная во всех отношениях Гермионе Блэк.

— Ты любишь эту дрянь, — сказал Северус, качая головой жестом, который можно было бы назвать нежным, если бы это сделал кто-то, кроме него.

— Это потрясающе. Всё дело в том, как устроен мир и как он сочетается.

— Мне достаточно знать, что это работает. Пока есть почва, чтобы выращивать растения, огонь, чтобы нагревать котлы, я счастлив, — сказал Северус.

Гермиона улыбнулась.

— Возможно. Но, тем не менее, это увлекательно.

Северус перевернул пару страниц.

— Это напомнило мне. Посмотри, что они здесь написали — это о том, как они варили зелья, прежде чем они могли использовать оловянные котлы.

Гермиона взяла переданную ей книгу и просмотрела страницу. Она обнаружила, что не согласна с тем, что предложил автор, и сказала об этом Северусу. Это привело к довольно оживлённым дебатам, которые в конце концов стали настолько громкими, что их прогнал старый лавочник, имевший более чем мимолетное сходство с мадам Пинс, и они вышли на улицу, разразившись хохотом.

— Мне так и не удалось закончить главу, — сказала Гермиона, толкая Северуса в плечо.

— Вряд ли я виноват, что ты обострила ситуацию, — сказал Северус, хотя его глаза сверкали.

— Это не моя вина! Ты был тем, кто…

Подшучивая друг над другом, они пошли обратно по улице и посетили ещё несколько магазинов.

Но к полудню Гермиона почувствовала тяжесть в желудке. Время шло, и она должна была выполнить поручение, которое не могла больше откладывать. Ей нужен был очень конкретный предмет для подготовки, которую она должна была сделать перед получением метки. На левой руке у неё был шрам, который Лорд Волдеморт не должен увидеть, и его нужно было удалить. Когда они приблизились к повороту на Лютный переулок, Гермиона повернулась к Северусу и спросила.

— Не возражаешь, если мы посетим аптеку?

— Конечно, — сказал Северус. — Но она находится там.

— Нет, я имела в виду ту, что внизу.

Северус приподнял бровь, но последовал за Гермионой по переулку без дальнейших комментариев.

В тускло освещённом Аптекарском переулке Гермиона оставила Северуса просматривать полки и направилась к высокому прилавку, из-за которого на неё насмешливо смотрел дородный мужчина в богатой зелёной мантии.

— Чем могу помочь, Мисс?..

— Блэк, — коротко ответила Гермиона. — Мисс Гермиона Блэк.

Насмешка исчезла с его лица, как будто её стёрли, и он сглотнул. Он настороженно посмотрел на Гермиону, когда она полезла в сумку за куском пергамента. Вот почему она выбрала этот магазин — этот человек платил Пожирателям Смерти за их исключительные вещи и защиту.

— Чем я могу помочь вам сегодня, Мисс Блэк?

— Кому-то очень важному нужно вот это, — сказала она и протянула ему кусок пергамента.

Мужчина сглотнул. Гермиона не сказала ему, что она важная персона, о которой идёт речь — если он верит, что это для Лорда Волдеморта, тем лучше. Когда он поспешил прочь, сжимая пергамент в толстом кулаке, Северус подошёл к ней сзади и поставил банку с глазами тритонов на стойку.

— Что это было?

— Всего лишь ограниченный ингредиент, — сказала она.

Северус больше не задавал вопросов, он заплатил за свои вещи и притворился, что проверяет квитанцию, когда вернулся владелец магазина, и вручил Гермионе коричневый пакет, который неприятно шевелился, как будто что-то пыталось выскользнуть из него.

— Там всё должно быть в порядке, Мисс Блэк, — сказал мужчина, вытирая руки о мантию.

Это было необходимо для одного дела, но Гермиона внутренне содрогнулась, убедившись, что пакет надёжно запечатан, и засунула его в сумку.

— Спасибо, это всё. Идёшь, Сев?

Северус кивнул и последовал за ней к двери. Дневной свет казался тусклее, а тени длиннее, когда они поднимались по Лютному переулку.

— Что ты собираешься делать с пожирателем плоти? — спросил Северус, когда аптекарь был далеко позади.

Гермиона споткнулась, но Северус быстро схватил её за руку.

— Ты знал, что это было, — сказала Гермиона, стараясь говорить спокойно. «Он может забыть это позже», — подумала она, стараясь не обращать внимания на то, как от этой мысли у неё скрутило живот.

Северус слегка пожал плечами, как бы говоря «конечно».

— Ты действительно Мастер зелий, — слабо сказала Гермиона.

— Я просто узнал его, потому что мне нравится читать. Мало что может так двигаться.

Сердце Гермионы бешено колотилось. Как он мог быть таким наблюдательным? Неужели она совершила ошибку, приведя его с собой сегодня? Северус казался таким спокойным и безопасным, и из-за этого она не была так осторожна с ним, как должна была быть. Но он обещал ей доверять, несмотря ни на что. Можно ли ему доверять?

— Ты не хочешь об этом говорить? — спросил Северус. Его глаза были прикованы к булыжной мостовой, но она слышала резкость в его голосе.

— Не сейчас. Насколько ты знаешь, я планирую побить твой рекорд по зельеварению.

Попытка Гермионы пошутить была очень слабой, но Северус подхватил это и отпустил эту тему.

— Скоро ты побьёшь мои оценки, — сказал он.

Облегчённая и довольная тем, что Северус, казалось, готов отпустить это дело, Гермиона заговорила, не задумываясь.

— На выпускных экзаменах у Лили было всего несколько баллов. Мы должны следить за этим.

Внезапно наступила тишина, и лицо Северуса помрачнело. У Гермионы скрутило живот. Они никогда не говорили о Лили.

— Прости, Сев, я не имела в виду…

Они свернули с переулка на главную улицу Диагон-аллеи, и шум поднялся, когда люди поспешно шли мимо них. Северус не произнёс ни слова, и Гермиона ругала себя за неосторожную оговорку, когда он остановился возле кафе Флореана Фортескью, так внезапно, что она была застигнута врасплох.

— Берегись!

Ведьма чуть не врезалась в них, нагружённая сумками с покупками.

— Простите, — крикнул ей вслед Северус. Он повернулся к Гермионе. — Хочешь мороженого?

— Что? — Гермиона подумала, что, должно быть, неправильно его расслышала.

Северус заговорил медленно.

— Мороженое. Холодная, сладкая штука. Хочешь?

— Я… почему бы и нет?

Ошеломлённая внезапной переменой в его поведении, Гермиона последовала за Северусом в светлое, тёплое маленькое кафе.

Пока они сидели за маленьким столиком, уставленным конусами с нерастаявшим мороженым, которым славился Фортескью, Гермиона была поражена сюрреализмом происходящего. Флориан Фортескью, который всегда был так добр, смотрел на неё так, словно боялся. И, что ещё более сюрреалистично, что бы сказали Рон и Гарри, если бы увидели, как она сидит здесь и ест мороженое с подростком Снейпом?

Северус откусил от ванильного рожка и вздохнул.

— Мне жаль, что так вышло. Я забыл, что ты не могла знать.

— Что знать?

Чтобы скрыть выражение лица, Гермиона откусила кусочек шоколадно-малинового мороженого.

— Насчёт Лили. Мы с ней были близки, и это всё ещё непростая тема.

— Мне жаль это слышать, — неловко сказала Гермиона. Как она могла сказать ему, что уже всё знает? То, что она видела воспоминания в омуте памяти, все сладкие, интимные моменты его детства с Лили и тот самый публичный позор, который положил конец всему этому.

— Видишь ли, мы познакомились, когда были детьми.

Северус смотрел на людей, проходящих мимо них, не видя их — его глаза расфокусировались, видя что-то ещё.

— Неужели? — Гермиона попыталась изобразить удивление.

— Да, — сказал он. — Вообще-то, мы были лучшими друзьями.

Медленно и мучительно Северус рассказал Гермионе историю своего друга детства, с честностью, которая удивила её, и закончил кратким описанием дня с Мародёрами.

— Но это моя вина, что всё закончилось, — сказал он наконец.

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Она должна была простить тебя! Смешно заканчивать дружбу одним словом.

Северус болезненно улыбнулся.

— Дело не только в этом. Мы были парой, очень недолго, это закончилось до того, и я был довольно ужасен. Я рад, что ты не знала меня тогда, потому что я не горжусь этим.

Гермиона не смогла скрыть удивления.

— Вы были парой?

— Четвёртый курс… мы были ещё детьми, — сказал Северус, качая головой. — Я всё больше увлекался Эйвери и Мальсибером, практиковал тёмную магию, запугивал других магглорождённых. Когда я видел Лили, она всегда могла сказать правду. Для неё это стало слишком, но она сказала, что мы можем остаться друзьями. Но к тому времени, когда я назвал её грязнокровкой, всё уже давно закончилось, я просто не мог принять это.

Хотя Северус держал тон лёгким, Гермиона знала его достаточно хорошо, чтобы сказать, что боль была скрыта.

— Ты всё ещё скучаешь по ней, — сказала она.

Северус посмотрел на стол, потом встретился глазами с Гермионой и улыбнулся.

— Да, знаю. Но сейчас всё по-другому. Лили была первой, кто заботился обо мне в моей жизни, и я не думал, что кто-то ещё когда-либо будет проявлять заботу обо мне. Пока какая-то сумасшедшая ведьма не появилась на дороге в Хогсмид в октябре прошлого года и не уничтожила Мародёров.

Щёки Гермионы вспыхнули.

— Это мог сделать любой.

— Да, — согласился Северус. — Но они этого не сделали, даже мои друзья. И теперь, когда ты научила меня драться, я знаю, что это никогда не повторится.

— Похоже я тебе больше не нужна, — поддразнила Гермиона.

Северус усмехнулся.

— О, я уверен, что найду тебе применение.

Гермиона хрустнула последним кусочком мороженого и пнула Северуса под столом, от чего тот ловко увернулся.

— Хорошая попытка, Блэк. А как же ты? Какие-нибудь убитые горем бывшие парни околачивались в твоём прошлом?

Выражение лица Гермионы на мгновение изменилось, и Северус уловил это.

— Извини, надеюсь, я не попал в больное место, — сказал он.

Образ высокого веснушчатого рыжеволосого парня был в глазах Гермионы, и она не сразу стряхнула его. Ей было больно вспоминать его лицо, но Рон заслуживал того, чтобы его иногда вспоминали, не всегда оттесняя на задний план. Иногда она делала вид, что их никогда не существовало, потому что ей было больно вспоминать.

— Был один, — тихо сказала она. — Он был хорошим человеком, но умер.

— О, чёрт, Гермиона, мне так жаль. Мне не следовало ничего говорить.

— Нет, всё нормально. Я просто не хочу об этом говорить.

Северус на мгновение задержал на ней взгляд, как бы оценивая, действительно ли она это имела в виду, а затем кивнул. Он вытер рот салфеткой и встал, отодвигая стул от стола.

— Продолжим. Мы ещё не посетили по крайней мере два книжных магазина, — сказал он, предлагая ей руку.

Гермиона встала, поправляя мантию, и улыбнулась ему. Она взяла его за руку, притворяясь беспечной.

— Звучит прекрасно.

Остаток дня прошёл в удовольствии. Они читали хорошие книги и болтали, наслаждаясь обществом друг друга. Гермиона редко получала такое удовольствие. Северус был умён и остроумен, и его неожиданный сухой юмор рассмешил её.

День был бы идеальным, если бы не тяжёлый вес извивающегося пожирателя плоти в сумке Гермионы и постоянно удлиняющаяся тень, отбрасываемая предстоящей церемонией. Следующей ночью ей придётся предстать перед Лордом Волдемортом и всеми его Пожирателями Смерти, чтобы её заклеймили как скот.

Утро наступило гораздо быстрее, чем хотелось бы Гермионе. Она проснулась от птичьего щебета, солнечного света, пробивающегося через окно, и тошнотворного ощущения в животе, как будто её желудок делал сальто назад.

Северус спал, но хотя быстрое заклинание времени показало, что уже начало пятого, Гермиона знала, что больше не уснёт. Слишком много приготовлений к предстоящему дню. Заклинания должны быть пересмотрены, и пути побега завершены. Это был не тот обман, который можно было устроить на скорую руку — для этого требовалась целая армия ресурсов.

Два часа Гермиона работала за столом, склонившись над блокнотом и что-то яростно строча, держа в левой руке дымящийся кофе. Она писала до тех пор, пока её рука не заболела и не затекла, а почерк не стал таким небрежным, что казалось, будто это писали Гарри или Рон.

Вскоре послышались звуки потасовки и стук в окно. Гермиона, вытянувшая пальцы, подняла взгляд и сделала глоток кофе.

К её удивлению, на подоконнике выстроились несколько сов. Они пыхтели и толкались в поисках места, глядя на Гермиону, склонив головы, как будто гадая, сколько времени ей понадобится, чтобы увидеть их.

— О! Мне очень жаль, — сказала она.

Гермиона отперла окно, и совы запрыгивали по одной, вытягивая лапы в её сторону. Они принесли странный набор конвертов и пакетов, каждый из которых был адресован «Мисс Гермионе Блэк». Гермиона быстро сняла всё это с лап каждой птицы. Она узнала филина Регулуса и маленькую кудрявую птичку Алекто, но не знала, от кого другая птица.

Последней птицей была вовсе не сова — это был тёмный, злобного вида ворон, и он злобно щёлкнул когтями, когда она потянулась к свёртку, привязанному к его ноге.

Гермиона зашипела на птицу и дёрнула пальцами, чтобы она остановилась. Глаза птицы сверкнули на неё, обжигая своей яростью, и она покачала головой.

— Ты сам виноват, — сказала она.

Пакет, привязанный к ноге ворона, был обёрнут толстым дорогим пергаментом. Потребовалось всего мгновение, чтобы отцепить его. Затем Гермиона освободила птицу от чар, и она с яростным криком бросилась к окну, остановившись только для того, чтобы испражниться на подоконник.

Гермиона проигнорировала его и оглянулась через плечо. Северус всё ещё спал, уткнувшись лицом в белую подушку, его грудь вздымалась и опускалась. Отложив свёрток ворона в сторону, Гермиона проверила, нет ли заклинаний и проклятий на письмах. Почти все они обладали отталкивающими чарами, но ничего такого, что могло бы причинить ей вред.

Гермиона достала простой серебряный нож, разрезала первое письмо и развернула пергамент. Почерк был мелким, изящным и курсивным. Чистокровный почерк, который она узнала.

«Удачи тебе сегодня… не могу дождаться нашей очереди. Надень это, это будет твоя счастливая ночь!

Арабель».

Под конвертом лежала маленькая коробочка, перевязанная чёрной бархатной лентой, на которой красовалась восковая печать с изображением замка. Фамильный герб Селвинов. Гермиона осторожно сломала печать и открыла коробку.

Внутри лежала пара серебряных серёжек в форме слезинок, инкрустированных чистыми драгоценными камнями, которые сверкали и вспыхивали в ярком свете. Должно быть, это бриллианты, подумала Гермиона, беря один из них в руку и любуясь как маленький камень превращается в радугу, когда она вертит его между пальцами. Только бриллианты будут сиять так ярко. В бесцветных драгоценностях было что-то безобидное, в отличие от изумрудов и рубинов, и Гермиона некоторое время восхищалась ими. Стоять перед Тёмным Лордом так, было бы её собственной формой неповиновения, и это была приятная мысль.

В конце концов Гермиона осторожно положила серьги обратно в коробку и потянулась за последней парой писем, торопливо вскрывая их. Они были от Регулуса и Рабастана, и оба сообщения говорили почти одно и то же.

«Береги спину. Удачи. Беллатрикс присмотрит за тобой».

Губы Гермионы непроизвольно скривились, и она покачала головой. Наконец она повернулась к последнему свёртку, доставленному вороном.

В то время как остальные были защищены всего лишь несколькими безобидными защитными чарами, Гермиона знала, что этот пакет был другим. Она узнала заклинание, наложенное на него, как только коснулась его голыми руками. Ладонь её обожгло, когда заклинание пронзило плоть, и пергамент так же быстро впитал её кровь. Вместо того, чтобы оставить след, кровь впиталась в пакет, оставив его сливочным и незапятнанным. Затем, когда магия крови завершилась, с лёгким шорохом он развернулся в руках Гермионы.

Что-то с грохотом упало на стол, и этот звук так напугал её, что она выхватила палочку. Это была крошечная серебряная ложечка, невинно поблёскивающая на деревянном столе. Портключ. Гермиона отодвинула ложку в сторону и перевернула пергамент, в котором она была завёрнута. Конечно же это был маленький, плотный чёрный почерк.

«8 вечера».

Не было необходимости проверять заклинаниями портключ или письмо. Даже воздух казался гуще и тяжелее, когда она подносила пальцы слишком близко к письму или ложке, в воздухе повис тяжёлый привкус тёмной магии. Это было от Лорда Волдеморта.

Гермиона снова посмотрела на записку. Порт-ключ был настроен на активацию в 8 вечера. Это будет проблемой.

Гермиона аккуратно сложила письма, затем достала свои заметки. Она посмотрела на графики и диаграммы, которые тщательно составила, и открыла сумку, чтобы проверить, что коричневый, извивающийся пакет с пожирателем плоти всё ещё внутри. Всё было нормально, но проблема осталась. Посвящение должно было состояться в полночь — Гермиона ожидала, что её вызовут незадолго до этого. Не в 8 вечера. У неё не было времени варить зелье, в котором она нуждалась.

Она тихо встала и подошла к кровати.

— Северус?

Он проснулся почти мгновенно, спокойный и настороженный.

Гермиона тщательно подбирала слова.

— Насколько ты уверен в своей окклюменции?

Северус был поражен её словами и резко откинул одеяло, с трудом поднявшись на ноги и натянув мантию через голову. Гермиона мельком увидела его бледную, тонкую грудь, прежде чем он отвернулся от неё, синяки уже почти исчезли с его кожи.

— Достаточно хорошо, — сказал он.

— Достаточно для кого?

Северус прищурился.

— Например, кто? Дамблдор?

— Ну, бери выше.

— Вот дерьмо. Нет.

— Да.

— У тебя не может быть от него секретов.

— Ну, я знаю.

Гермиона поморщилась, когда Северус уставился на неё. Неужели она ошиблась, что задала ему этот вопрос? Но у неё не было выбора. Она никак не могла сделать всё в одиночку за то время, которое у неё было, не рискуя совершить серьёзные ошибки. Зелье нужно было варить полдня, а пожиратель плоти сделает её недееспособной на несколько часов.

Северус застонал и плюхнулся на кровать. Он подавил зевок рукой.

— Кстати, который час? — спросил он. — Ты не можешь задавать мне такие вопросы, когда я едва проснулся.

— Я знаю, что ещё рано, но это важно, Северус. Пожалуйста.

Гермиона присела на край кровати, а Северус натянул носки. Он покачал головой.

— Но Гермиона. Зачем тебе скрывать что-то от него?

— Я думала, ты сказал, что доверяешь мне? Что ты пойдёшь за мной куда угодно, — повторила Гермиона.

По щекам Северуса пробежал бледный румянец, и он резко отвернулся. Гермиона слишком поздно поняла, что смутила его.

— Я не это имела в виду, — сказала она, положив руку ему на плечо.

— Ну, похоже на то.

— Северус. Я не издеваюсь над тобой.

Северус кивнул, но его лицо было неестественно напряжено, а мышцы под её рукой напряглись. Гермиона глубоко вздохнула.

— Знаешь, мне тоже приходится тебе доверять.

Северус долго смотрел на неё. Гермиона оглянулась, борясь с желанием сказать что-нибудь ещё, попытаться убедить его или договориться. Северус всегда принимал решения в своё время и отказывался торопиться. Его тёмные глаза изучали её так пристально, что Гермиона почувствовала, как румянец залил её щеки. Наконец он заговорил.

— Что мне нужно сделать? — хрипло спросил Северус.

Гермиона выдохнула, даже не осознавая, что задержала дыхание.

— Мне нужно, чтобы ты сварил мне зелье.

— Зелье? — сказал Северус, и между его бровями появилась складка.

Гермиона кивнула.

— Зелье. Это важно. Я думала, что у меня будет время сварить его самой, но всё изменилось.

— Какое зелье? — спросил Северус.

Гермиона не ответила, но встала и направилась к своему столу.

— Когда ты сделаешь это, мне нужно, чтобы ты принёс его в определённое место для меня. Уходи отсюда, никому не попадайся на глаза. Я не думаю, что кто-то будет следить за тобой, но аппарируй, чтобы убедиться. Доберись туда за несколько часов до заката и жди меня.

— Гермиона… — начал Северус, но потом поймал её взгляд, и что-то в её отчаянном выражении, казалось, заставило его остановиться.

— Пожалуйста, — сказала она.

Северус тяжело вздохнул.

— В какое место мне принести зелье?

Гермиона открыла ящик, порылась в нём в поисках куска пергамента и пера, а затем начала быстро набрасывать карту. Северус наблюдал за ней из-за её плеча, достаточно близко, чтобы она могла чувствовать его дыхание на своём ухе. Воспоминание об их близости позапрошлой ночью заставило Гермиону вздрогнуть от страха, а также от чего-то, что она не знала, как описать.

— Это в Шотландии, — прокомментировал Северус.

— Мне нужно, чтобы ты был там, за два часа до заката, чтобы я могла принять его. Тогда мне потребуется, чтобы ты подождал до сигнала, потому что мне нужно будет принять зелье дважды. Посвящение в полночь, и я не думаю, что они задержат нас надолго.

— Но зачем?

Гермиона положила руку ему на плечо и увидела, как Северус сглотнул.

— Я имею в виду, что я буду там, — сказал он.

— Хорошо. Вот ингредиенты и рецепт.

Гермиона начала писать ещё один список, её почерк превратился в каракули, когда у неё закончилась бумага. Северус следил за списком глазами, и она знала, что он лучше всех понимал, для чего используется этот набор ингредиентов. Его брови поднялись так высоко, что почти исчезли в волосах, но он только сказал.

— Я не смогу купить всё это в Косом переулке.

— Ты придумаешь что-нибудь, — сказала Гермиона.

— И.

— Вот.

Гермиона передала Северусу мешок с золотом, который он спрятал вместе со списком и кивнул.

— Знаешь, — сказал он почти непринуждённо, — некоторые из этих ингредиентов были запрещены в Британии на протяжении трёхсот лет.

Гермиона взяла ещё один лист пергамента и начала нацарапывать рецепт. Северус наблюдал так внимательно, что она замедлилась, зная, что даже простая ошибка может оказаться фатальной. Часть её понимала, что бесполезно пытаться скрыть от него природу зелья, но она всё равно молилась, чтобы он не смог разобраться. Она знала, что надежда оказалась ложной, когда услышала его вздох.

— Ты собираешься отрастить новую плоть, — сказал Северус.

Под столом Гермиона сжимала палочку. Она всё ещё может наложить Обливейт, если понадобится. Но Северус только глубоко вздохнул.

— Я должен был знать, что такая ведьма, как ты, не захотела бы оставить след на своей руке до конца жизни. Ты слишком прагматична для этого.

Гермиона старалась не показывать своего облегчения, пока Северус не заговорил снова.

— Чего я не могу понять, так это почему ты сделаешь это дважды.

— Нет.

— Этот рецепт рассчитан на две партии. Поэтому мне нужно встретиться с тобой раньше. Тебе нужно отрастить свою плоть до появления метки, не так ли? Что случилось с твоей рукой, Гермиона? Почему ты должна изменить её? — сказал Северус.

Гермиона встала и сняла с вешалки плащ. У неё впереди целый день, и задача Северуса кажется ей простым поручением, она почувствовала тошноту при мысли о том, что её ждёт.

— Гермиона!

— Пожалуйста, Северус. Я не могу тебе сказать.

— Ты собираешься использовать пожирателя плоти, чтобы убрать руку, не так ли? А потом ты хочешь, чтобы я её отрастил, — сказал Северус, его голос начал повышаться.

— Северус!

Слова, произнесённые вслух, были настолько ужасны, что Гермиона схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Её страх перед предстоящим испытанием был ядовитым и всепоглощающим.

— Что у тебя на руке, что ты так боишься, что Тёмный Лорд увидит, что ты скорее избавишься от неё? — потребовал Северус.

— Это ещё не всё! Просто старые шрамы. Мне нужно, чтобы ты доверял мне, — сказала Гермиона.

— Чёрт возьми, Гермиона, есть доверие. Это варварство. Где ты собираешься это сделать?

— Не спрашивай меня, — прошипела Гермиона сквозь зубы.

— Я не знаю никого, кто бы не задавался этим вопросом.

— Ты хочешь мне помочь?

— Конечно!

— Надеюсь, ты знаешь кого-нибудь, кто сможет добыть ингредиенты. В противном случае, я бы предложила попробовать поехать во Францию. Встретимся до заката в том месте на карте, — сказала Гермиона.

Северус несколько раз открывал рот со всеми словами, которые, как она знала, он хотел сказать ей, но он, наконец, успокоился, хоть и неохотно. Он кивнул.

— Я доверяю тебе, — сказал он, побеждённый. — Но ради бога, не убивай себя.

Северус собрал свои вещи, а Гермиона села на кровать, чтобы зашнуровать ботинки на каблуках, а затем остановилась у зеркала, чтобы нанести красную помаду.

— Увижу ли я тебя снова, прежде чем мне нужно будет встретиться с тобой? — спросил Северус.

Гермиона покачала головой, подавляя острую боль. Она обернулась и увидела, что Северус подошёл ближе, и остановился всего в нескольких футах от неё. Его запах был свежим, как сосновый лес после дождя, и она вдохнула его глубоко, сама того не желая. Лицо Северуса было серьёзным, но он никогда не казался Гермионе более красивым.

— Времени не будет, — сказала она.

Северус подошёл ближе и взял Гермиону за руку. Он поднял её руку и прижал к губам, не отрывая взгляда.

— Удачи, — сказал он.

Северус держал Гермиону за руку слишком долго, как будто чего-то ждал. Когда он отпустил её, Гермиона почувствовала разочарование и заколебалась.

Северус был нежным, тёплым, и прямо перед ней, но она чувствовала себя преследуемой.

Призраки были так близко. Рон, которого она отчаянно любила, пока они не убили его на её глазах. Мастер зелий с крючковатым носом, который мучил её столько лет. Слово «грязнокровка» было вырезано на её руке, миссия, которой она посвятила всё, человек, которым она была, и человек, которым она намеревалась стать.

С большим усилием, Гермиона заставила себя прогнать эти призраки прочь, изгнать их в глубины своего разума, запереть их в самом дальнем и тёмном углу, пока всё, что она могла видеть перед собой, это живой и дышащий Северус. Ей был двадцать один год, и она провела большую часть последнего десятилетия в открытой войне. Она убивала, пытала, командовала армиями, видела, как всё сгорает дотла, и вытаскивала тела своих друзей из пепла.

Северусу было всего шестнадцать. Чуть больше ребёнка.

Но он смотрел на неё так, словно понимал, как это.

Как будто он знал, что делает с человеком боль.

Гермиона протянула руку и схватила Северуса за плечо, и его глаза расширились от удивления.

— Гермиона? — сказал он неуверенно.

Северус посмотрел на её руку и сначала не понял, но потом ему все стало ясно. Гермиона притянула его ближе, увидела, как его губы слегка приоткрылись, а затем прижалась своими губами к его. Они были мягкими, тёплыми и нежными. Ни один из них не толкался, ни один не боролся за контроль, было только нежное настойчивое давление его рта на её, и его руки зарывались в её дикие волосы.

— Северус, — прошептала она ему в губы.

— Гермиона.

Поцелуй, казалось, длился целую вечность, и щеки Северуса покраснели, он задрожал, когда она наконец отстранилась, обхватив его лицо руками.

— Я…

— Не надо. Сегодня у нас слишком много дел. Я должна идти, — сказала Гермиона.

— Не уходи, — сказал Северус. — Не сейчас.

— Я должна.

— Только не после этого, — сказал он.

— Я буду там сегодня вечером, потом. Береги себя.

Северус поднял руку, чтобы остановить её.

— Тебе не обязательно это делать, — сказал он.

Гермионе хотелось верить, что это правда. Но было слишком много жизней, которые на этот раз можно было спасти, если бы только она могла всё исправить.

— Я должна, — сказала она и встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

— Береги себя, Северус.

— Обязательно. Пожалуйста, будь осторожна, Гермиона, — сказал он.

— Хорошо, — сказала она.

А потом Гермиона ушла, закрыв за собой дверь, оставив Северуса стоять посреди комнаты с покрасневшими от помады губами, и его лицо озарилось шоком и удивлением. Она спустилась по лестнице, вышла из гостиницы и ушла.

Узкий вход в пещеру был почти скрыт растениями, разросшимися по всему входу, и в благоухающем свете летнего вечера не было слышно ни шороха, ни подёргивания листвы. Скалистый выступ был голым, но защищённым скалистыми утёсами, возвышавшимися над ним. Он, без сомнения, был защищён от наихудшей шотландской погоды.

Гермиона поднялась по узкой грязной тропинке к входу, спотыкаясь о камни, которых, как она была уверена, раньше там не было. Последние лучи солнца упали на её лицо, и она наклонилась к свету, чтобы согреть щёки. Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и оглянулась через плечо.

Дальше по склону виднелась пёстрая коллекция домов и магазинов, из которых состояла деревня Хогсмид, а вдалеке на горизонте сверкали шпили Хогвартса.

Гермиона подобрала мантию и сделала последние несколько шагов ко входу в пещеру. Она вытерла вспотевшие ладони о мантию, а затем протиснулась сквозь кусты и нависающие лианы в тёмное, похожее на пещеру пространство за ними.

Внутри пещера выглядела больше, чем в то время, когда в ней жил Сириус Блэк, но крысы не изменились. Одна из них скользнула по ноге Гермионы, и она раздражённо оттолкнула её. Воздух внутри был влажным и горячим, и запах мяты наполнял каждый уголок, заставляя покалывать нос.

Над потрескивающим огнём в центре пола булькал котёл. Он изрыгал облака зелёного дыма, и в свете нескольких светящихся шаров, подвешенных под потолком, дым образовывал жуткие извивающиеся узоры.

Северус оторвался от своего места в углу и провёл рукой по потным волосам. Он коротко кивнул Гермионе, держа в руках серебряный нож с исключительной осторожностью, чтобы нарезать чешую саламандры. Гермиона осторожно перешагнула через груду мешков и села на большой камень рядом с котлом.

Северус встал и поднял деревянную разделочную доску. Опытным движением он воспользовался серебряным ножом, чтобы стряхнуть чешуйки в котёл, и зелье внутри мгновенно вспенилось красным. Гермиона взмахнула палочкой в сторону пламени, и пламя погасло. Зелье перестало пениться и начало медленно пузыриться.

Когда Северус выгнул бровь, Гермиона пожала плечами.

— Будет лучше, если в последнюю минуту убавить огонь, — сказала она.

Эта информация не будет опубликована ещё восемь лет, но Северусу не нужно было об этом говорить.

Северус раздражённо фыркнул и внимательно осмотрел зелье, как будто проверяя, была ли она права. Не найдя ничего плохого в вареве, он нахмурился, достал из одного из мешков блокнот и начал записывать. Наконец он захлопнул блокнот и подошёл к ней.

— Прекрасно. Ты готова? — спросил Северус.

Напряжение просачивалось из каждого его движения, и он не смотрел ей в глаза. У Гермионы не было дополнительной энергии, чтобы попытаться умерить его настроение.

— Да, — коротко ответила она.

Гермиона протянула руку и вытащила серебряный нож из рук Северуса. Он легко сдался и отступил, чтобы встать над котлом. В свете костра, слегка потеющем от жары, с волосами, сальными от испарений зелий, он никогда не был больше похож на себя будущего взрослого.

Гермиона расстегнула мантию и стянула её. Северус не сказал ни слова, но его глаза расширились. Гермиона предположила, что это не удивительно, что парень, который провёл свои годы в Хогвартсе, был бы ошеломлён, увидев майку с узкими штанами. У неё не было желания запачкать кровью своё красивое платье.

С серебряным ножом в руке Гермиона порылась в сумке, которую принесла с собой, и достала толстый кожаный ремень. Она отрезала кусочек и попробовала его зубами. Он был твёрдый и не поддавался легко укусу. Она положила это на стол и огляделась в поисках подходящего места. В задней части пещеры был ровный участок земли, и она вытащила запасной плащ и расстелила его.

— Гермиона, — сказал Северус.

Гермиона не ответила, потянувшись за пакетом с ингредиентами для зелий. На самом дне лежал коричневый бумажный пакет. Он был влажным и тяжёлым в её руках и неприятно извивался. Желудок Гермионы перевернулся так сильно, что она почувствовала, как острая кислота рвоты поднимается к горлу, и безжалостно подавила её. Сейчас не время для слабости.

— Гермиона, — снова попытался Северус, но она проигнорировала его.

Гермиона отнесла свёрток в дальний конец пещеры и устроилась на земле. Она призвала большой камень с плоской поверхностью и вытянула на нём левое предплечье, перевернув его и бесстрастно глянула на него.

Шрамы на руке немного поблекли за эти годы, но из багряно-красных они превратились в тёмно-бордовые. Гермиона предположила, что, если бы прошло достаточно лет, шрамы могли бы даже побелеть. Но сейчас у них не будет такой возможности. Даже при тусклом свете их было легко разглядеть.

— Гермиона.

Северус встал, раздражённый её отказом отвечать.

— Не подходи сюда, — предупредила Гермиона. — Просто приготовь зелье.

— Я хочу помочь тебе, — тихо сказал Северус.

Гермиона взяла кусок кожи в руку.

— Ты не можешь мне помочь, — сказала она, боясь, что дрожь достигнет её голоса, и Северус поймёт, что она была так напугана, что была на грани срыва. Только завершение задачи может изменить это.

— Что у тебя на руке? — спросил Северус, подходя и глядя вниз. Гермиона попятилась назад, но было уже слишком поздно. Она посмотрела на него, гнев на мгновение охватил её.

— Как ты смеешь, — начала она, но запнулась, увидев выражение лица Северуса.

— Грязнокровка? — сказал Северус, глядя на Гермиону. — Кто, чёрт возьми, это сделал? Что? Гермиона, что здесь происходит?

Гермиона почувствовала жжение в ладонях и, опустив взгляд, поняла, что сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу ладоней. Она отвернулась, чувствуя, как кровь стекает по пальцам.

— Пытки не всегда имеют смысл, — сказала она.

— Но зачем?

— Хватит! — голос Гермионы был близок к истерике, и Северус быстро отступил назад.

— Не разговаривай со мной, — сказала она, её дыхание начало ускоряться. — Просто приготовь зелье.

Прежде чем Северус успел ответить, Гермиона зажала толстую кожу между зубами и развернула коричневую бумагу, в которой лежал пожиратель плоти.

Это было отвратительное зрелище.

Волнистое существо размером в половину человеческой головы. Он имел вид красного желе, но каким-то образом сохранял форму. Он дёрнулся, когда свет коснулся его, и, хотя Гермиона знала, что пожиратель плоти был почти растением и не был разумным, часть её была уверена, что он понял, что происходит. На её взгляд, он выглядел голодным.

Северус издал отвратительный звук, и Гермиона положила левую руку на камень. Затем она взяла серебряный нож и вырезала кусочек. Сделав глубокий вдох, она изо всех сил вгрызлась зубами в кожу и использовала серебряный нож, чтобы размазать красное вещество по руке, как будто намазывала маслом кусок хлеба.

Боль была мгновенной и сильной.

Гермиона запрокинула голову к потолку и закричала, ремень между её зубами едва заглушал звук. Казалось, будто тысяча крошечных скальпелей вырезали её плоть, тщательно очищая каждый кровеносный сосуд, разрушая рубцовую ткань и очищая её кости.

Каждый мускул в её теле напрягся так сильно, что она едва могла двигаться, Гермиона заставила себя посмотреть вниз, чтобы проверить прогресс пожирателя плоти. Уже виднелась первая тонкая паутина её вен, когда красное желе разъедало кожу и нервы. Но впереди ещё долгий путь.

Гермиона укусила кожу сильнее и снова закричала.

Она не знала, как долго длилась боль. Это могло занять минуту или несколько дней, но она пришла в себя, как только Северус подошёл к ней. Сильные руки схватили её за плечи и легонько встряхнули.

— Всё кончено, Гермиона, всё кончено. Какое заклинание нужно?

Гермиона боролась с болью, затуманившей её сознание, и нащупала на поясе штанов свою палочку. Когда её пальцы наконец соприкоснулись с ней, они онемели, но ей каким-то образом удалось схватить её и направить в сторону руки. Она выплюнула кожаный ремень на землю.

— Десессо, — прохрипела она, и тут же почувствовала облегчение.

Боль всё ещё была, но зубы больше не впивались в её плоть. Справившись с болью, Гермиона с трудом приподнялась. Северус поддержал её, обняв за талию, и вместе они осмотрели то, что оставил пожиратель плоти.

Рука Гермионы по-прежнему лежала на каменной плите, но с трудом узнавалась как человеческая. От локтя до запястья лежал скелет. Кости были скрыты массой клейких вен и артерий, пульсирующих неприятно, поскольку они продолжали толкать кровь по телу Гермионы. Не хватало только кожи и плоти.

Вот почему Гермиона выбрала пожирателя плоти. Хотя она легко могла бы безболезненно отрезать руку, чтобы отрастить её, потребовалось бы время. Это было больно, но быстро. Кроме того, Гермиона выбрала пожирателя плоти ещё по одной причине. Он пробовал на вкус тёмную магию, и был известен тем, что высасывал каждую последнюю каплю из тела.

— Невероятно, — выдохнул Северус, глядя на остатки руки Гермионы.

— Принеси мне это чёртово зелье, — рявкнула Гермиона, боль всё ещё пронзала её.

Северус вскочил на ноги и поспешил к котлу, чуть не споткнувшись в спешке. Он осторожно положил ложку в оловянную миску и взял тряпку. Затем он вернулся к Гермионе и устроился рядом с ней.

Взяв тряпку, он окунул её в зелье, а затем очень осторожно капнул несколько капель на массу вен и костей. Гермиона стиснула зубы, когда невыносимый зуд заменил боль. Словно огненные муравьи заползли ей в руку и принялись деловито строить гнездо.

Северус помолчал.

— Хорошо.

— Ещё, — процедила Гермиона сквозь зубы.

Северус кивнул и капнул ещё больше зелья. Постепенно рука начала меняться. По венам растекалась полупрозрачная плёнчатая материя и сгущалась. Постепенно кости скрылись из виду, когда вещество увеличилось. Поднимаясь вверх, оно захватило с собой несколько жил, и новая плоть начала пробиваться между тонкими красными дорожками, создавая новые места удержания и запирая вены на свои места.

Зуд и жжение становились всё сильнее, когда только что выросшие нервные окончания начали посылать болевые сигналы в мозг Гермионы, и она удвоила свои усилия, чтобы заблокировать боль.

Когда розовая новая плоть поднялась на уровень остальной руки Гермионы, Северус взял тряпку и пропитал её зельем. Затем он провёл им по её руке, от запястья до локтя, пока её плоть не стала красной. Кожа, свежая, гладкая кожа, казалось, вспыхнула под тканью, распространяясь по руке Гермионы, пока, наконец, не вернулась на место, оставив руку мокрой от зелья, но выглядящей совершенно новой.

Северус встал и вернулся с тряпкой, на этот раз смоченной в холодной воде. Гермиона вздохнула с облегчением, когда он нежно взял её за руку и тщательно вытер её, пока не исчезли все остатки зелья. Когда она осмелилась посмотреть вниз, её глаза расширились.

Кожа на её предплечье была гладкой и упругой, но слегка загорелой. Она протекала от плеча до кончиков пальцев, не прерываясь, и Гермиона не могла увидеть ни единой ряби или шрама. Грязнокровный шрам полностью исчез.

Гермионе хотелось плакать. Она носила этот шрам в течение пяти лет, и в конце концов он исчез.

— Это прекрасно, — сказал Северус, озвучивая то, что они оба думали. — Абсолютно совершенная.

Гермиона натянуто улыбнулась.

— Не надолго.

Между ними воцарилась тишина. Жара была настолько невыносимой, что Гермиона почувствовала тошноту и обморок от неё и паров зелий, и она закрыла глаза от головной боли.

— Хочешь посидеть снаружи? — рискнул спросить Северус. Гермиона кивнула.

На свежем воздухе удушающая атмосфера пещеры осталась позади. Гермиона глубоко вдохнула вечерний воздух и почувствовала себя лучше. Северус сел на валун, и заметил, что она беспокоилась. Она бродила от одного конца скалистого выступа к другому, глядя на леса, деревушку и замок за ней.

Хогвартс был прекрасен.

До заката оставался ещё час, и Гермиона смогла разглядеть густую зелень Запретного леса и даже искрящиеся отблески света, исходящие от ряби на Чёрном озере. Было слишком далеко, чтобы увидеть, бродит ли кто-нибудь по территории или наблюдает из окон, но Гермиона всё равно смотрела с тоской.

Видя это, она почти могла притвориться, что Гарри и Рон рядом. За год до окончания войны она стояла рядом с ними, и смотрела, как Пожиратели Смерти осаждают ворота Хогвартса.

Они с Роном были вынуждены сдерживать Гарри, который отчаянно боролся за то, чтобы уйти, сражаться, возглавить битву. Они опустошили Хогвартс от всего, до последнего студента, домового эльфа, доспехов и артефактов, но ничего из этого не имело значения для Гарри. Это был его дом.

— Это просто здание, — выдохнул Рон, цепляясь за руку Гарри. — Все в безопасности. Пусть они его получат, когда-нибудь мы его восстановим.

— Это не просто здание, — прорычал Гарри. А позже, когда они смотрели, как Хогвартс начинает гореть, Гермиона согласилась.

Северус встал с валуна и подошёл к Гермионе. Застенчиво, словно сомневаясь в своем праве, он нерешительно обнял её за талию. Гермиона не обернулась, переплела свои пальцы с его, и он вздохнул и притянул её к себе, обнимая сзади.

Гермиона смотрела на Хогвартс. Цельный, великолепный и несломленный.

Наклонившись, она почувствовала биение сердца Северуса у себя за спиной и дрожь в его руках от напряжения. Он чувствовал себя сильнее её, и, хотя это противоречило её суждениям, она закрыла глаза и позволила себе чувствовать себя в безопасности.

Северус нежно поцеловал её волосы, и она вздохнула, взяв его руки в свои.

— Мне страшно, — призналась она.

— Мне тоже, — хрипло сказал Северус. — Я боюсь того, что они с тобой сделают.

Он крепче сжал её, и Гермиона повернулась в его руках, чтобы видеть его. Она положила руки ему на плечи и наклонилась, чтобы поцеловать. На этот раз он был готов к этому и наклонился навстречу, обхватив руками её поясницу и притягивая ближе к себе. Когда они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали, и Северус крепче обнял её за талию.

— Вау, — сказал он, и Гермиона улыбнулась его неопытности.

— Мне нужно идти, — неохотно сказала она. — Уже почти пора.

Северус крепче сжал её руку и наклонил голову, чтобы снова поцеловать. Гермиона позволила, но быстро отстранилась. Ей нужно сосредоточиться.

— Когда я вернусь, тебе нужно сделать зелье нужной температуры, — быстро сказала она. — И пожиратель плоти. Мы просто сделаем то же самое снова.

Лицо Северуса помрачнело, но он кивнул. Какие бы вопросы он ни хотел задать ей, он, казалось, мог подавить их. Он несколько раз открывал рот, но каждый раз не находил слов. Наконец он покачал головой.

— Пожалуйста, вернись, — сказал он почти шёпотом.

Гермиона остановилась и бросила последний взгляд на Хогвартс, высокий и гордий вдалеке. Затем она повернулась к Северусу, его лицо было открытым, уязвимым и полным тоски.

— Я вернусь, — пообещала она и задумалась, что ещё придётся изменить.

В лесу было тихо. Гермиона сидела, прижавшись спиной к дереву, и напряжённо прислушивалась, не раздастся ли позади какой-нибудь звук. Рон растянулся на клочке сухой травы, наблюдая, как его крошечная неуклюжая модель Виктора Крама ходит кругами, но Гарри, как и она, внимательно следил за каждым проблеском света от палочки или голосом сквозь деревья.

— Безумие, делать что-то подобное, когда всё Министерство там, — сказала Гермиона дрожащим голосом.

Но пока она говорила, послышался шорох и треск веток под ногами. Гермиона замерла, а Гарри поднялся на ноги и посмотрел на деревья.

— Кто там? — позвал Гарри.

Никто не ответил, и Гермиона вскарабкалась наверх, пока Рон убирал в карман свою модель Крама. На поляне позади них была тень. Холод прошёл по её спине, когда тень подняла палочку, а затем раздался крик.

— Мортмордре!

Ослепительный свет вспыхнул на поляне, а затем поднялся всё выше и выше по ночному небу, пока не взорвался. Гермиона даже пригнулась, ожидая увидеть обломки.

Появилась отвратительная зелёная фигура. Круг-Луна-Череп. Череп со змеёй, извивающейся между зубами, окутанный зелёным дымом. Со всех сторон послышались крики, и лес ожил от вспышек света и звуков бегущих ног. Гермиона обернулась и увидела Гарри и Рона, уставившихся на неё.

— Гарри, беги! Мы должны выбраться отсюда, — сказала она.

— Что? Что это?

— Это тёмная метка, Гарри!

— Что?

Он был напуган и ошеломлён. Она остолбенела.

— Это знак Сам-Знаешь-Кого!

* * *

Никто из них не знал, как происходит церемония посвящения.

Ни Гарри, ни Рон, ни Дамблдор, ни кто-либо из знакомых Гермионы не были свидетелями того, что происходило, когда посвящали в Пожиратели Смерти. Северус знал, но он никогда не делился этим знанием с Орденом.

Гермиона была первой и шла вслепую.

Она взяла серебряную ложку и сжала её пальцами. Металл был неоправданно холодным для чего-то, что было рядом с тёплым огнем, и потребовалось усилие, чтобы не отпустить его, чтобы не отбросить предмет как можно дальше.

Включился портключ. Блеснула синева, и она исчезла.

Гермиона открыла глаза, находясь в полной боевой готовности, и склонила голову набок. Она стояла на пустынной поляне, окутанной темнотой, без единой зажжённой палочки или парящего шара, освещающего пространство.

Она затаила дыхание. Она прислушалась.

Десятки огромных старых деревьев возвышались над поляной, и ночные птицы или летучие мыши порхали над головой, перелетая из одной тени в другую. Ночь превратила все в монохромный цвет, и деревья стали серыми, без размягчающей травы, цветов и кустарников. Унылый подлесок безжизненно корчился на твёрдой голой земле.

Поляна была настолько лишена жизни, что, если бы не одна деталь, Гермиона проследила бы за линией деревьев вокруг края, избегая риска оказаться на открытой земле. Деталь была бассейном. Бассейн, или что-то похожее.

Он стоял посреди поляны, приземистый и тёмный. Даже на фоне чёрных деревьев бассейн мерцал как мираж, и Гермиона моргнула. Он всё ещё был там. Если присмотреться — это был просто бассейн из простого серого камня, без сложных гравюр или резьбы.

Затем послышался звук, но не с неба, а со всех сторон, который сначала можно было принять за шелест листьев или хлопанье крыльев.

Звук становился всё громче, и, конечно, это был шелест мантий, шелест тонкого шёлка о землю. Они вышли из-за деревьев и начали собираться вокруг бассейна, окружённые темнотой. Фигура за фигурой шли вперёд, скользили по земле и собирались.

Все они повернулись к ней, их лица были скрыты за блестящими серебряными масками, мерцавшими в темноте. Десятки и десятки, больше Пожирателей Смерти, чем Гермиона видела со дня её казни.

Толпа Пожирателей Смерти разошлась веером, отходя назад, чтобы показать человека в центре. На нём одном не было маски, и, несмотря на весь страх перед неизвестным, глядя на это открытое лицо у неё было гораздо больше поводов для ужаса.

Лорд Волдеморт по-прежнему был красив, но его лицо было таким жестоким, что, несмотря на прекрасные черты, он выглядел чудовищно. Он поднял руку и поманил Гермиону вперед.

Гермиона шагнула к гранитному бассейну. Она почувствовала странное магнетическое притяжение. Шаг за шагом она пересекала поляну, пока не оказалась ближе к Пожирателям Смерти, чем к деревьям позади неё. Вода в чаше бассейна попала в поле зрения — отражение луны, плавающей в ряби, крошечный близнец ее аналога в небе.

— Милорд, — сказала Гермиона, отвешивая короткий поклон.

Лорд Волдеморт закатал рукава, обнажая костлявые, но мускулистые руки. Его тёмные глаза остановились на её лице.

— Гермиона Друэлла Блэк. Зачем ты пришла сюда сегодня? — спросил он.

Гермиона снова перевела взгляд на воду, подальше от щелевидных глаз, подальше от нетерпеливого ропота толпы, окружавшей их. Она облизнула губы и ответила.

— Поклясться жизнью, моим послушанием и душой.

— И ты обещаешь это, Гермиона Блэк?

— Я обещаю это, — сказала она.

Коллективный вздох и шорох одежд. Где-то звякнули галеоны. Ставки были сделаны.

Лорд Волдеморт шагнул вперёд и одобрительно кивнул. Из ножен он вытащил блестящий серебряный кинжал. На мгновение Гермиона почувствовала странную вспышку узнавания, а затем поняла. Это был кинжал Беллатрикс. Она уже чувствовала этот кинжал в своей плоти.

— Твоя рука.

Гермиона протянула руку над бассейном. В лунном свете её кожа казалась совершенно бесцветной — рука выглядела так, словно принадлежала мертвецу.

Кинжал сверкнул один раз, а затем последовала острая боль, и брызги ярко-красного цвета.

Вода под рукой Гермионы вспыхнула. Алое и сверкающее, короткое, как фейерверк. В последующем мраке, пока негативный образ пиротехнического взрыва всё ещё цвел как чёрный цветок перед глазами Гермионы, вода продолжала пузырится в тишине.

— Хорошо.

Лорд Волдеморт протянул руку. Родольф поспешил к нему и протянул серебряный кубок. Не говоря ни слова, Лорд Волдеморт окунул его в бассейн и поднял.

— Пей.

Гермиона взяла кубок обеими руками. Серебро было теплым. Она поднесла его к губам, и вкус соли обжёг ей язык. Оно было горьким и пахло железом.

— Плоть взывает к плоти, кровь к крови, — сказал Лорд Волдеморт, и Пожиратели Смерти присоединились к нему, послушно говоря. — Кровь моей крови, плоть моей плоти. Сегодня ты станешь нашей сестрой. Одна плоть, одна кровь, один Повелитель. Пей кровь своих братьев и сестёр.

Гермиона замерла. Её не вырвало, она не могла выбросить кубок, она не могла отказаться пить. И она пила, осушая зелье, содержащее кровь каждого Пожирателя Смерти, пока кубок не опустел. Потом вытерла рот тыльной стороной ладони, оставив красную полоску, и улыбнулась.

Родольфус взял кубок из её рук, его лицо ничего не выражало.

— Хорошо, — снова сказал Лорд Волдеморт.

Он повернулся к толпе. Казалось, он вибрирует от возбуждения, находясь, тем не менее, в своей стихии.

— Сегодня мы приветствуем Гермиону Блэк в наших рядах. Есть ли здесь кто-нибудь, кто против её посвящения.

Наступила тишина. Никто не двигался, никто не осмеливался дышать.

Что-то было не так.

Гермиона поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, ища в уме источник диссонанса, который она чувствовала, как запах опасности на ветру.

Да, так оно и было.

Это был Мальсибер. Его губы едва начали приоткрываться, глаза едва начали расширяться, когда Гермиона силой проникла в его разум. Её хватка была такой сильной, что он закатил глаза. Затем она просмотрела его поверхностные мысли. Они были тревожными.

Мальсибер знал, что Гермиона убила Эйвери. Он каким-то образом узнал правду. Но не стоит другим Пожирателям Смерти осознавать, что она способна убить и их.

Потребовалось всего несколько секунд, чтобы стереть мысли Мальсибера, но в нервном состоянии Гермиона перестаралась. Как только она выскользнула из его мыслей, Мальсибер рухнул на колени. Другие Пожиратели подняли его, и Лорд Волдеморт немедленно повернулся к нему.

— Что всё это значит?

Мальсибер ошеломлённо покачал головой.

— Простите, я просто споткнулся о мантию.

Лорд Волдеморт долго смотрел ему в глаза, потом отвернулся.

— Идиот.

Гермиона стояла там, где её оставили, с липкими от крови ладонями и ждала.

— Очень хорошо, — продолжил Лорд Волдеморт. — Гермиона Блэк была выбрана, чтобы присоединиться к нам, и никто не возразил. Вытяни руку.

Гермиона медленно вытянула левую руку. Хотя шрамы исчезли, рука пульсировала. Грязнокровка.

Одним быстрым движением Волдеморт разрезал её руку от запястья до локтя, и ткань мягкими складками упала. Длинный костлявый палец ласкал ее обнажённую руку.

— С этого дня ты моя.

— С этого дня я твоя, — повторила Гермиона.

Волдеморт прижал кончик палочки к её коже.

— Морсмордре!

Боль.

Это была не боль от пожирателя плоти и даже не от проклятия Круцио. Это была боль, которую Гермиона никогда раньше не испытывала. Как будто кто-то сдирал с неё кожу или вбивал в неё гвозди. Её пальцы судорожно сжались.

Боль пронзила всю Гермиону, и её губы сжались. Словно что-то тёмное и гнилое пустило корни прямо в костном мозге. Когда она посмотрела вниз, то увидела темноту, распространяющуюся, как чернила, от кончика палочки Лорда Волдеморта в её кожу.

Всё было сделано.

Волдеморт вырвал палочку из её плоти, и она бы пошатнулась, если бы могла позволить себе такую роскошь. Вот он на её руке, незнакомец, которого она никогда не приглашала жить в своей плоти. Череп и змея, на ней.

Пожиратели Смерти разразились аплодисментами. Всё было кончено.

Лорд Волдеморт повернулся к толпе.

— А теперь наш следующий гость.

Гермиона удивлённо оторвалась от разглядывания своей руки. Она почти забыла, что будет не единственной. Люциус Малфой шагнул вперед, нетерпеливо сбросив мантию.

— Я готов, Милорд.

Волдеморт кивнул.

— Люциус Малфой, зачем ты пришёл сюда сегодня?

Когда ритуал повторялся, Гермиона смотрела на него, зачарованная тем, как Люциус с благоговением повторял слова, словно это была величайшая честь в его жизни. Гермиона знала, что где-то среди этих людей был Абраксас Малфой. Интересно, гордится ли он своим сыном?

Когда пришло время пить кровь, Люциус подавился и его вырвало, красные струйки потекли между губ и ниже подбородка. Гермиона видела, как сильно ему хочется блевать. Но он проглотил всё.

Но когда метка проникала ему в руку, Люциус завыл, как собака, извиваясь и крича на земле, и вцеплялся пальцами в свою руку. Гермиона бесстрастно наблюдала, как он это делает, и почувствовала неодобрение толпы. Он стыдил себя.

Но и это подошло к концу, и с выжженной меткой на руке Люциус с трудом поднялся и был введён в круг.

Теперь, когда Гермиона подумала, что может рискнуть, она взглянула на небо. Луна почти взошла, и через несколько минут она вернётся к Северусу. Всё было почти кончено.

Лорд Волдеморт снова хлопнул в ладоши.

— А теперь испытание!

Гермиона резко подняла голову, и её пальцы непроизвольно сжались вокруг палочки. Это было неожиданно. С деревьев донёсся звон, и в лунном свете появились два Пожирателя Смерти, волоча между собой груду цепей.

Лорд Волдеморт улыбнулся. Это была улыбка змеи, прежде чем она набросится на беспомощную мышь. Он шагнул вперёд, вертя бледную палочку между пальцами, и повернулся спиной к Гермионе и Люциусу, чтобы обратиться к Пожирателям Смерти.

— Только лучшие из чистокровного волшебного общества становятся Пожирателями Смерти. Наш мир становился хаотичным и беспорядочным на протяжении веков со времен Мерлина. С течением времени наш народ сбился с пути, который для него естественен.

Все кивнули в знак согласия, и Лорд Волдеморт выразительно огляделся. Он был талантливым оратором.

— Критическая ситуация не может быть исправлена примирением с самой причиной, нужно радикальное уничтожение этих причин. И эту борьбу придётся вести даже ценой крови и жизней, если потребуется. Из всех идей, с которыми мы сталкиваемся, самыми благородными и священными для человечества являются те, в которых каждый вид должен сохранять чистоту крови, которую дала ему магия.

Гермиона прикусила губу так сильно, что почувствовала кровь, не в силах поверить, что услышала начало всего этого. Лорд Волдеморт кивнул.

— В нашем обществе есть только одна ошибка, которую нельзя исправить с того момента, как только люди её совершили. И это неспособность признать важность сохранения крови свободной от смешения, а также магический аспект и характер, который был дан нам всем.

Зрители аплодировали, несколько раз пробормотали «да». Люциус, казалось, стремился наверстать упущенное и энергично кивал.

— Итак, — продолжил Волдеморт. — Для достижения наших целей нам не нужна слабость. Нам не нужна мягкость. Нам нужны солдаты.

Он повернулся к Гермионе и Люциусу и оглядел их с ног до головы.

— Благодаря этому процесс отбора будет следовать законам природы и магии. А те из наших людей, кто проявит наибольшие природные способности в магии и выносливости, будут назначены на более высокие должности в руководстве. Всё, что имеет значение — это сила, кровь и магия.

Гермиона впилась ногтями в ладони, застыв на месте, когда Волдеморт взмахнул палочкой. Цепи и кандалы поднялись в воздух и повисли в воздухе. Два Пожирателя Смерти схватили Гермиону за руки. Её потащили через поляну, её руки дёрнули вверх и заковали в кандалы. Они были крепкими.

Рядом с собой она увидела, что Люциуса Малфоя тоже притащили, и он начал яростно кричать.

— Прекратите! Это просто смешно. Я настаиваю, чтобы вы немедленно меня отпустили. Отец! Отец!

Абраксас Малфой смотрел в толпу, его глаза были тщательно скрыты маской. Гермиона увидела, как Люциус запаниковал, поняв, что отец не придёт ему на помощь.

— Выпустите меня. Я требую этого. Отпустите меня!

Гермиона проверила кандалы, но они держались крепко. В любом случае, это не имело значения — она должна была вынести это, иначе всё будет напрасно. Лорд Волдеморт встал перед ними. Он проигнорировал Люциуса и уставился на Гермиону, одобрительно кивая на её отсутствие сопротивления.

— Ты, кажется, очень быстро поняла ситуацию, — сказал он.

Гермиона склонила голову как можно ниже, закинув руки за голову.

— Я хочу только проявить себя.

Лорд Волдеморт улыбнулся с такой жестокостью, что она похолодела.

— Удачи, — сказал он. Он повернулся к Пожирателям Смерти.

— Вы всё это уже видели. Вы знаете, что делать.

А потом Пожиратели Смерти волной хлынули вперед. Гермиона закрыла глаза.

Когда первый удар пришёлся в цель, она с удивлением поняла, что это кулак. Она ожидала почувствовать магию, но это было физическое испытание. Удар пришёлся ей в живот, и она почувствовала рвоту, кровь прилила к горлу. Снова посыпались удары, и рядом с ней раздался крик. Люциус Малфой рыдал и кричал, как ребёнок, умоляя нападавших остановиться, оставить его в покое, заплатить им, сделать что угодно.

Гермиона открыла глаза. Она смотрела на Лорда Волдеморта до тех пор, пока он не встретился с ней взглядом, и что-то в её вызове привлекло его внимание.

Он встал перед ней, протискиваясь мимо Пожирателей смерти, пока они не остановились, и поднял палочку.

— Круцио!

Гермиона засмеялась. Она не пыталась уклониться от ударов и не подтягивала колени, чтобы прикрыть живот. У неё не было магии, чтобы защитить себя, она просто не заботилась об этом. Люди умирали из-за неё, люди страдали из-за неё в этой жизни и в последней. Она заплатит эту цену.

Пожиратели Смерти смотрели широко раскрытыми глазами, пока она смеялась. Лорд Волдеморт зарычал и удвоил усилия. Гермиона задрожала от смеха, содрогаясь в кандалах, и выплюнула окровавленную мокроту в лицо ближайшего Пожирателя Смерти.

Лорд Волдеморт подошёл ближе и направил палочку прямо ей между глаз. Гермиона поняла, что он собирается сделать, за долю секунды до того, как стало слишком поздно.

— Легилименс, — прошипел он.

Гермиона закричала. У неё не осталось ни стен, ни защиты, ни способа скрыть секреты, запертые в её сознании, и она восстала против этого.

Разрушитель моего мира! Я не позволю тебе уничтожить меня!

Деревья начали трястись, и все замерли, когда птицы взлетели, взвизгнув от тревоги. Энергия пронзила сломанное тело Гермионы, жар, который опалил её вены и артерии, когда волна магии прошла через неё, выплеснувшись наружу.

Лорд Волдеморт пронзительно закричал, когда магия ударила его. Пожиратели Смерти вокруг него были отброшены назад, когда он перелетел через поляну. Гермиона не могла понять, что происходит, она не знала, что сделала, но чувствовала, как магия вторгается в каждую клеточку её существа, прорываясь волнами.

Сила впилась в кожу Гермионы, и когда она исчезла, она на мгновение ясно увидела правду, которая всегда была на виду. Магия была светом, яркой радугой оттенков всех возможных цветов, и она была повсюду, в каждом сердце, душе и живом существе. Она была прекрасна. Она могла протянуть руку и прикоснуться к ней…

Гермиона попыталась вытащить руку из цепи, и тут же боль ударила её с сокрушительной силой. Она обмякла в кандалах, совершенно истощённая, когда последние остатки магии покинули её, не в силах пошевелить ни одной частью тела. Свет померк, и всё снова стало серым.

Все молчали. Пожиратели Смерти лежали на земле, скорчившись, и только капающая кровь нарушала тишину. Палочка Гермионы была неизвестно где, и у неё не было возможности сбежать. Её зрение начало пропадать, когда агония охватила её тело.

Но за мгновение до того, как она потеряла сознание, ей показалось, что она увидела что-то неуместное, что-то странное. На противоположной стороне поляны среди деревьев прятался человек, выглядевший очень испуганным. Его мантия была тёмно-серой, но длинная борода отливала серебром, и он смотрел прямо на неё с удивлением. Прежде чем Гермиона смогла понять, что это за странное зрелище, тьма поглотила её, и больше она ничего не видела.

Когда её голова наклонилась вперёд, поляна внезапно осветилась голубым светом. Бесчувственное тело Гермионы исчезло из цепей, оставив кандалы мягко звенеть, покачиваясь.

Гермиона не знала, что её падение в бессознательном состоянии активировало портключ глубоко в запястье, потому что она никогда не знала, что он был там. Ранее этим вечером она закрыла глаза от боли, вызванной зельем для восстановления роста плоти, и поэтому пропустила момент, когда Северус сунул ей в руку маленький металлический предмет. Она не заметила, когда плоть выросла над ним, запечатав его внутри. Запасной план.

Последний шанс выжить.

Над головой Гермионы раздались голоса, полные паники.

— Она истекает кровью.

— Тогда прекрати!

— У нас кончился запас крови пять минут назад.

— Чёрт побери, ты волшебник или нет?

Гермиона пошевелилась, её голова беспокойно металась взад и вперёд. Почему они не оставят её в покое? Где же она? Всё болело.

— Держи её, Алекса! — голос сорвался, и что-то тяжёлое надавило на живот Гермионы. Затем она почувствовала жгучую боль в бедре, от которой с её губ сорвался неожиданный крик.

— Она проснулась, — произнёс знакомый голос рядом, а потом чья-то рука обхватила её голову. — Гермиона? Ты меня слышишь?

— Северус? — охнула Гермиона, пытаясь открыть глаза.

— Гермиона, — мягко сказал он. — Всё в порядке. Теперь ты в безопасности.

Гермиона заставила себя открыть глаза.

— Метка. Она исчезла?

— Мы позаботимся об этом позже, — сказал Северус. — Ты тяжело ранена.

— Нет! Ты должен её убрать!

Вокруг неё послышалось бормотание, несколько голосов были в замешательстве. Гермиона проигнорировала их все и сосредоточилась на Северусе, единственном человеке, достаточно близком, чтобы она могла его видеть. Её зрение становилось всё более расплывчатым, и она теряла сознание, но она должна была сказать ему. Её рука вцепилась в него, он схватил её и держал.

— Мы поговорим о метке, когда ты проснёшься.

— Нет! Ты должен сделать это сейчас.

— Но…

— Моя книга, — выдохнула Гермиона. — В моей сумке. Скрытый отсек. Пароль «дантист». Это на последней странице.

— Северус, — предупредил голос. — Мне нужно вправить сломанные ребра, прежде чем они проткнут лёгкое.

Северус кивнул через плечо. А потом боль пронзила Гермиону острыми шипами, и в глазах потемнело.

— Убери метку! — прошипела она. — Убери, убери, убери!..

* * *

В следующий раз, когда Гермиона проснулась, боли не было. Она лежала в самой мягкой и тёплой постели, которую когда-либо чувствовала. Её голова была удобно приподнята на нужной высоте, а запах одеяла, заправленного до подбородка, был знакомым и безопасным. Всё было так спокойно, что она могла бы снова заснуть.

— Она проснулась, — раздался голос.

Послышался шорох и совсем рядом другой голос.

— Гермиона? Ты в порядке?

Гермиона открыла глаза. Северус склонился над ней, его лицо исказилось от беспокойства. За его спиной виднелся низкий потолок с тёмными деревянными балками, а за ним квадратное окно, выходящее на знакомый переулок. Она была в своей комнате в Дырявом котле.

— Я… хорошо, — сказала она, пытаясь сесть.

— Пока нет, — сказал Северус, пытаясь положить её обратно. — Тебе нужно отдохнуть.

Гермиона проигнорировала его, заставив себя выпрямиться. Её глаза расширились. Напротив кровати на четырёх деревянных стульях сидели Рабастан, Регулус, Арабель и Алекто, все молча смотрели на неё. Алекто грызла ногти, а на щеке Рабастана было пятно крови.

Гермиона повернулась к Северусу.

— Ты позвал их сюда?

Гермиона оглядела комнату, пока не нашла свою палочку на прикроватном столике. Она подозвала её и незаметно расслабилась, когда палочка скользнула в её руку.

— Не совсем, — Северус колебался. Он потёр щетину на подбородке. Теперь, когда Гермиона присмотрелась, он выглядел ужасно. Его глаза были налиты кровью, а под ними залегли глубокие мешки. Что случилось?

— Мы прибыли вчера вечером, — спокойно сказала Арабель. — Поздравляю тебя с меткой. Мы собирались пригласить тебя выпить, когда ты вернёшься. Каково же было наше удивление, когда мы прибыли в Дырявый котел, чтобы дождаться тебя, а вместо этого мы нашли Северуса, рыдающего о том, что ты умираешь, рыдающего в поисках зелий.

— Я не рыдал, — пробормотал Северус.

Рабастан наклонился вперёд.

— Очевидно, мы не позволили Северусу вернуться одному в грёбаную пещеру, Гермиона? Ты точно знаешь, как выбрать хорошую обстановку.

— Не очень стерильно, — согласился Регулус.

Гермиона переводила взгляд с одного лица на другое. Они были бесстрастны, не выдавали того, что знали. Ей хотелось проверить, нет ли на руке метки, но она не могла вспомнить, что могла сказать в бреду.

— Спасибо, — наконец сказала она. — Я ценю то, что ты сделал. Я думаю, что сейчас мне действительно нужно отдохнуть и вылечиться, так что если нет ничего другого…

На этот раз заговорил Рабастан, пристально глядя на Гермиону.

— Вообще-то да, было ещё кое-что.

Арабель достала из-под мантии маленькую голубую книжечку и бросила её Гермионе. Она протянула руку и автоматически поймала её, и нашла страницу с закладкой. Её сердце упало, когда она открыла её и прочитала заголовок.

Рабастан Лестрейндж

Пожиратель Смерти, сражался в первой волшебной войне. Лестрейнджи были одними из самых преданных слуг Лорда Волдеморта, единственными, кто искал его после первого падения. После первого падения Волдеморта Рабастан, Родольфус, его жена Беллатрикс и Барти Крауч-младший участвовали в пытках Алисы и Фрэнка Лонгботтома и были приговорены к пожизненному заключению в Азкабане. Рабастан сбежал в 1996 году с группой Пожирателей Смерти и сражался в нескольких битвах Второй волшебной войны.

Он был ответственен за убийство членов ОФ Кингсли Шеклболта, Минервы Макгонагалл, Эммелин Вэнс и Гестии Джонс, наряду с многочисленными членами Ордена и магглами.

Не женат, нет детей. Умер в 2001 году после того, как не смог нарушить защиту безопасного дома, в результате чего погибли несколько Пожирателей Смерти. Рабастан был замучен до смерти Лордом Волдемортом, его тело так и не нашли.

Гермиона подняла глаза. Все взгляды в комнате были устремлены на неё. Она опустила глаза на блокнот и увидела, что следующая запись, помеченная значком, озаглавлена «Регулус Блэк». Ей не нужно было просматривать эту запись. Гермиона листала страницы, выигрывая время, отчаянно размышляя.

Северус Снейп, Барти Крауч, Алекто Кэрроу… Мерлин, был ли кто-нибудь, о ком она не писала?

План встречи с Тёмным Лордом… План построения ложных воспоминаний… План смерти Амикуса Кэрроу…

Всё это было здесь. Они всё видели.

Гермиона быстро вытащила палочку. Её запястье треснуло, как кнут, целясь сначала в Рабастана.

— Обливиэйт!

Между ними возник щит, охватывающий всю комнату. Когда заклятие ударило, щит замерцал, и пурпурные искры запрыгали, но он выдержал.

— Обливиэйт! Обливиэйт!

Щит выдержал, и только тогда Гермиона увидела, что это не просто работа одного человека. Все пятеро её друзей сжимали палочки, поддерживая барьер между ними. Возможно, ей удастся одолеть его, но тогда она будет сражаться с пятью в ближнем бою. Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась. Она попыталась аппарировать, но врезалась прямо в анти-аппарационный барьер.

— Чёрт! — прошипела она.

Пытаться аппарировать в пределах этого барьера было всё равно что врезаться головой в кирпичную стену.

— Гермиона, остановись! Подожди, — сказал Северус.

Гермиона проигнорировала его и попыталась нащупать на шее аварийный портключ, но он исчез. Ей пришлось снять его, прежде чем идти на церемонию посвящения. Откинув одеяло, Гермиона поняла, что одета только в длинную ночную рубашку, и крепко сжала палочку, глядя на пятерых своих лучших друзей.

— Послушайте, — угрожающе сказала она. — Вам нужно убраться с моего пути, потому что, если мне придётся пройти через каждого из вас, чтобы выбраться из этой комнаты, я это сделаю.

Она приняла позу дуэлянта и подняла палочку наготове.

Рабастан и Северус обменялись взглядами, а затем Северус заговорил.

— Гермиона, мы не хотим сражаться с тобой. Мы просто хотим поговорить. Нам нужно понять, что, чёрт возьми, здесь происходит. Ты что, провидица? Ты работаешь на Орден? И какого хрена ты вернулась избитой до полусмерти прошлой ночью?

Гермиона посмотрела на окно, но этого было достаточно, чтобы понять её намерения, потому что Арабель встала и быстро двинулась, чтобы заблокировать выход.

— Не смей, — сказала она. — Не смей уходить, не дав нам ответов.

Гермиона оглянулась через плечо на стену. Интересно, сможет ли она вырваться на улицу?

Арабель проигнорировала движение Гермионы и продолжила быстро говорить.

— Я планировала исчезнуть до конца седьмого курса. Я не хочу быть Пожирателем Смерти. Я знала, что мой выбор — присоединиться или быть убитой, поэтому я собиралась бежать. Отправиться за границу куда-нибудь под новым именем и ждать, пока всё не закончится. Но теперь я должна знать, откуда ты получила информацию. Кто ты, Гермиона? Есть ли другой выход из этого?

Рабастан поднял слегка дрожащую руку и откинул назад волосы.

— В этом блокноте. Это был не я, — пробормотал он. — Никогда. Ты всё это выдумала?

Гермиона встретилась с ним взглядом.

— Нет, — тихо ответила она и посмотрела на его побледневшее лицо.

Затем она посмотрела на Регулуса, но он покачал головой. Алекто тоже не смотрела ей в глаза.

— Просто скажи нам, Гермиона, — сказал Северус, его голос болезненно дрогнул. — Мы доверяем тебе. Мы любим тебя. Какого чёрта здесь происходит?

Его глаза были красными и опухшими, и Гермиона задалась вопросом, читал ли он про себя. Она закрыла глаза и открыла их снова. Все пять выжидающих лиц по-прежнему смотрели на неё. Не говоря ни слова, Гермиона протянула руку и посмотрела вниз. На коже снова не было никаких следов. Тёмная метка исчезла.

— Где она? — спросила она.

Северус сразу всё понял, вытащил из кармана маленькую кожаную сумку и бросил ей. Гермиона развязала шнурок сверху и высыпала содержимое. В её руку упал предмет, похожий на маленькую статуэтку или кулон. Маленький серебряный череп со змеёй, появляющейся из открытого рта. Маленький предмет выглядел бы безобидным, если бы не волна тёмной магии, которая жужжала на кончиках пальцев Гермионы, когда она касалась его.

— Ты сделал это, — сказала она, глядя на него. — Я не думала, что кто-то мог сотворить это заклинание, кроме меня.

— Тогда, возможно, ты не будешь такой высокомерной, — огрызнулся Регулус. — Я сделал это.

— Ты?

— Я.

— Ты знаешь, как наложить заклинание, чтобы запечатать…

— Самостоятельный кусок магии в неодушевлённый предмет? Да, знаю. И, честно говоря, Гермиона, я не думаю, что использование серебра было лучшей идеей. Оно может быть немного неустойчивым, если вложить в него слишком много магии. Я бы сделал это с золотом, если бы ты меня спросила.

Глаза Регулуса блестели, и Гермиона впервые за всё время, что она помнила, почувствовала, что теряет дар речи.

— Сейчас, — сказала Арабель. — Начинай говорить, пока действие веритасерума не закончилось. Ты знаешь, мы могли бы дать тебе дозу, пока ты спала. Это просто вежливость.

Гермиона сглотнула и впервые по-настоящему оценила, что имеет дело со слизеринцами, а не гриффиндорцами.

— Не здесь, — сказала она. — Здесь небезопасно. Пойдёмте со мной.

* * *

Ранним летним утром солнце мягко освещало деревню Хогсмид, но серо-белые облака морозили Гермиону, так что магазины и дома мерцали, как мираж, когда дрожь прошла через неё.

— Тебе холодно? — спросил Северус, бросив на неё обеспокоенный взгляд, когда они вышли из деревни.

— Нет, я в порядке.

То, что морозило её, не могло быть изменено ни повышением, ни понижением температуры воздуха.

— Мы почти пришли? — спросил он.

— Уже близко.

— Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

— По большей части.

— Но не совсем?

— Заткнись, Северус, она в порядке, — отрезала Арабель.

Это, казалось, не требовало ответа, поэтому Гермиона продолжала идти по дороге.

Проделав долгий путь, они подошли к хижине с противоположной стороны деревни. Гермиона, казалось, не проявляла к этому никакого интереса, осматривая место, чтобы понять, следили за ними или нет.

Не в первый раз она убеждала себя, что именно так параноики ведут себя в жизни, но всё же верила в своё здравомыслие.

Когда она убедилась, что за ними не наблюдают люди, Гермиона применила несколько безмолвных заклинаний, чтобы проверить, не подслушивают ли их. Она мало что могла сделать, чтобы пройти мимо Лорда Волдеморта, и не удивилась, обнаружив на подоле плаща маленький амулет, который срабатывал при определённых словах. Гермиона небрежно накинула плащ на забор хижины и перелезла через него.

— В Визжащей Хижине? — Рабастан поморщился. — Это безопаснее, чем в «Дырявом Котле»?

— Легче защититься от подслушивающих, — отрезала Гермиона.

Они вошли через боковую дверь и поднялись наверх в комнату, пустую, если не считать нескольких потрёпанных стульев и толстого слоя пыли. Гермиона проигнорировала обстановку и принялась накладывать заклинания на место. Через мгновение Северус присоединился к ней, узнав, какие заклинания она использовала, когда они сражались вместе.

Когда место охранялось крепче, чем что-либо, кроме, возможно, Хогвартса или Азкабана, Гермиона не могла больше откладывать это. Она оказалась в центре полукруга бледных, решительных лиц, но смотрела на них по отдельности.

Рабастан. Регулус. Арабель. Алекто. И Северус.

— Я путешествую во времени, — резко сказала Гермиона, не в настроении тратить слова впустую. — Я появлюсь на свет только через двадцать лет. В моё время вы все мертвы.

Алекто громко ахнула. Рабастан уставился на Гермиону, как будто у неё выросла лишняя голова, и Арабель медленно кивнула. Но никто не заговорил.

Гермиона переминалась с ноги на ногу, оставляя следы в пыли на полу. Она нервничала сильнее, чем когда-либо в жизни, и адреналин бежал по её венам. Желание бороться или бежать было сильным, но она заставила себя остаться. Эти люди были её друзьями. Где-то по пути, с удивлением поняла она, она полюбила их.

— Кто-нибудь, скажите что-нибудь, — сказала Гермиона. — Возможно, это единственный шанс, когда все могут задать любые вопросы.

— Дай мне минутку, — пробормотал Регулус. — У меня небольшой шок.

— Но вы уже догадались, — сказала Гермиона, ища правду на лицах. — По крайней мере, некоторые из вас.

Арабель медленно кивнула.

— Догадались. Но это не то же самое, что услышать.

— Я догадался, — тихо сказал Северус. — Вообще-то, некоторое время назад. Но мне не хотелось в это верить.

— Ну, я понятия не имел, — сказал Рабастан. — Так, может быть, ты хочешь немного рассказать нам о деталях, Гермиона?

Гермиона колебалась, потому что, кроме Дамблдора, когда она впервые прибыла в это время, она никогда ни с кем не обсуждала это. Поначалу ей было неловко говорить об этом вслух. Но когда она увидела, что их лица изменились, и увидела шок и благоговение, но не осуждение, её сомнения исчезли, и откровение казалось таким же естественным, как разговоры о погоде.

Медленно, чтобы не подавлять их, Гермиона шаг за шагом провела своих друзей через объяснение своего прибытия в это время.

— Это похоже на научную фантастику, — сказал Северус, качая головой. Гермиона согласилась.

— Похоже на волшебство. Ты думаешь, что у этого есть правила, ты думаешь, что не можешь вернуться на определённое расстояние, а потом это сбивает тебя с ног. Есть теория, но даже в моё время это были просто дикие домыслы. Однажды, я уверена, в департаменте наконец расскажут нам, над чем они работали, и тогда, возможно, возвращение назад и вперёд во времени будет совершенно нормальным. Всё человеческое общество изменится почти за пределы понимания.

Гермиона оглядела своих спутников в поисках недоверия или смятения.

— Мы всё ещё с тобой, — сказал Рабастан напряжённым голосом. — До сих пор.

— Хорошо… ну, я никогда не ожидала, что это случится со мной. Просто позвольте мне дать вам понять, что просто потому, что меня интересует, как физика и магия пересекаются, не делает меня магом. Даже если бы я могла объяснить, что произошло, когда я перемещалась во времени, за исключением того, что, возможно, тяга завесы к другой стороне была достаточно сильной, чтобы прервать пассивную магию на Маховике времени, заставив её преодолеть свои пределы. Каким-то образом оно изменило реальность так же, как и время. Мне не следовало приходить в Хогвартс, независимо от того, что изменилось во времени. Но я это сделала.

Гермиона упрощала и комбинировала свои многочисленные вопросы, у неё было мало времени исследовать, но она не знала другого способа быстро дать своим друзьям почувствовать чудо, загадку, просто странность того, как она прибыла в это время.

— И подумайте об этом, — продолжала она. — Некоторые маги-физики утверждали в моё время, что они верили, что, возможно, само время и реальность связаны, и что на глубоком структурном уровне каждая точка во Вселенной является одной и той же точкой. Эта взаимосвязанность, это могло бы объяснить, почему я переместилась во времени, почему это случилось в Министерстве Магии и почему я пришла в Хогвартс.

Северус пристально посмотрел на Гермиону.

— Что ты делала в Министерстве Магии?

Гермиона посмотрела на свои ботинки.

— Это долгая история. Мы были повержены в конце войны — этой войны, на самом деле — и победила не та сторона.

— Тёмный Лорд проиграл? — спросила Арабель.

Гермиона на мгновение закрыла глаза.

— Нет. Волдеморт победил. Я сражалась на другой стороне.

На мгновение воцарилась мёртвая тишина, и Северус уставился на Гермиону. Его рот был слегка приоткрыт, и, очевидно, ничто из того, что она сказала ему до сих пор, не потрясло его так, как это откровение. Алекто, казалось, была на грани обморока.

— Продолжай, — жёстко сказал Северус.

— Я была пленницей, — сказала Гермиона.

Регулус кашлянул.

— Не могла бы ты также, пожалуйста, объяснить нам, почему Гермиона Блэк сражалась против Тёмного Лорда?

Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть лица Северуса. Починить или сломать. В частичной правде не было смысла. Она расскажет им всё, и будь прокляты последствия. Если дела пойдут плохо, она заставит их забыть или убьет. Эта мысль заставила её сердце болезненно сжаться, но Гермиона оттолкнула её.

— Я родилась Гермионой Джин Грейнджер. Когда мне было одиннадцать, я получила письмо из Хогвартса и была зачислена… в Гриффиндор.

Северус резко вздохнул, но Гермиона заговорила, решив рассказать всю правду.

— Мои родители гордились мной, но очень удивились, потому что были… потому что они были магглами.

Позже Гермиона пожалеет, что не была менее резкой, но у неё не было ни времени, ни терпения, чтобы тратить его впустую. Северус побледнел как полотно, а Рабастан отступил на шаг назад, словно желая оставить между ними пространство.

— Ты, должно быть, шутишь, — сказал Рабастан, оглядываясь. — Она шутит, да? Она шутит, парни.

Никто не засмеялся.

— Магглы, — сказал Регулус. Его губы скривились. — Грязные магглы.

Гермиона выхватила палочку так быстро, что он даже не заметил её приближения, и прижала её к горлу Регулуса прежде, чем он успел сделать ещё один вдох. Его глаза выпучились, на лбу выступила вена.

— Никогда больше не говори так о моих родителях, — прорычала Гермиона.

— Полегче, — сказала Арабель, положив руку на плечо Гермионы. Она неохотно опустила палочку, и Регулус наклонился, положив руки на колени, хватая ртом воздух.

— Ты солгала, — сказала Алекто, глядя на Гермиону. — Когда ты заставила меня убить Амикуса. Ты притворилась, что это случайность, но это не правда, не так ли? Ты всё спланировала.

— Ты прибыла из будущего и мы все мертвы, — сказал Рабастан. Он пнул стену. — Какого хрена?

Гермиона покачала головой и сделала шаг назад.

— Ты читал ежедневник. Ты знаешь, что с тобой случилось.

— Я не знаю, что со мной случилось, — сказала Арабель с ноткой страха в голосе. — Меня нет в твоём ежедневнике. Почему?

Поток вопросов поймал Гермиону в ловушку и заставил её запаниковать, и она отступила назад, пока не прижалась к грязной стене. Обливиэйт, подумала она, сейчас был бы кстати. Но был один человек, который всё ещё молчал.

— Северус, — прошептала Гермиона.

Северус тупо уставился на неё.

— Я думал, мы что-то да значим, — сказал он. — Я думал, что мы… что ты и я… — он покраснел и, казалось, не мог продолжать.

— Я не притворялась…

— Ты притворялась, что хочешь меня? Чтобы ты могла использовать меня в своих целях?

— Нет! — закричала Гермиона. — Никогда. Я хотела спасти тебя от той ужасной, ужасной жизни, через которую тебе предстояло пройти. Ты понятия не имеешь, от какого дерьма я пыталась спасти тебя, что ожидало тебя в будущем!

— Ты лжёшь, — прорычал Рабстан. — Тёмный Лорд собирается спасти волшебное сообщество.

Гермиона фыркнула.

— Спасти? Это шутка? Тёмный Лорд уничтожил всё, к чему прикасался. Древние семьи исчезли навсегда, родословные исчезли, кровные линии искоренены в его глупой, нелепой войне, которую он начал только потому, что он был полукровкой-сироткой, которую никто не любил.

Слова Гермионы повисли в воздухе, и мгновенно наступила тишина. Все уставились на неё.

Рабастан заговорил первым.

— Ты врёшь.

— Нет. Это правда.

— Тёмный Лорд — полукровка? — недоверчиво переспросила Алекто.

— Это правда, как-то, что я магглорожденная, — сказала Гермиона.

— И это имеет одинаковое значение. Он злой, извращённый кусок дерьма. Но можете не верить мне на слово.

Гермиона подумала, что было бы слишком надеяться на то, что они отнесутся к этому хорошо. Теперь, когда правда всплыла наружу, она почему-то смирилась, как будто всегда знала, что рано или поздно дойдёт до этого. Но её сердце билось быстро, и в горле неожиданно появился комок. Если бы только она могла заставить их всё понять.

Гермиона сняла с плеча расшитую бисером сумочку и просунула в неё руку до локтя. Её ищущие пальцы коснулись стопок книг, стеллажей с ингредиентами для зелий и случайного пера, пока, наконец, она не нашла то, что искала. Она не пользовалась этим предметом уже много лет, почти забыла, что до сих пор носит его с собой.

— Омут памяти, — удивлённо сказала Арабель, когда Гермиона вытащила маленькую каменную чашу.

— Где ты это взяла? — сказал Рабастан. — Я слышал, в мире их всего три.

Гермиона поставила чашу на землю и постучала по ней палочкой. Омут памяти мгновенно вырос, с визгом пронёсся по полу и заставил Алекто отпрыгнуть назад.

— Сейчас их четыре, — сказала Гермиона, собираясь с мыслями. — Я забрала это из кабинета профессора Дамблдора прямо перед тем, как сгорел Хогвартс.

— Что? — Арабель ахнула, Но Гермиона проигнорировала её. Если её друзья уйдут после этого, подумала она, то она сможет стереть их воспоминания без намёка на сожаление.

Гермиона прижала кончик палочки к виску. Потребовалось почти десять минут, чтобы вложить несколько часов воспоминаний в Омут памяти. Некоторые из них она ставила в очередь, чтобы играть в определённом порядке, а другие наугад.

Когда она закончила, Гермиона указала своим друзьям на чашу. Регулус наклонился вперёд, чтобы получше рассмотреть поверхность, в которой плавал молочно-серебристый свет.

— Когда увидите достаточно, возвращайтесь. — Гермиона колебалась, переводя взгляд с Рабастана на Алекто. — Мне очень жаль. За то, что показываю вам это. Но я должна.

Рабастан и Алекто переглянулись, а затем её друзья «нырнули» в Омут памяти. Наконец остался только Северус.

— Это… — начал он.

— О чёрт! — закричал Рабастан изнутри Омута памяти.

Северус нахмурился.

— Что он видит?

Гермиона сжала губы.

— Я впервые увидела его, когда мне было шестнадцать. Когда он вырвался из Азкабана. Он изменился… ну, он сильно изменился. Азкабан не был добр к нему.

— Когда тебе было шестнадцать? — сказал Северус, и Гермиона выругалась.

Она указала на чашу.

— Ты собираешься присоединиться к ним?

— Через минуту, — сказал Северус. Он с трудом сглотнул. — Я просто хотел тебя кое о чём спросить. Мы, что между нами. Я должен знать правду. Было ли всё это просто частью плана?

Гермиона закрыла глаза. Может быть, ещё не всё потеряно.

— Нет, — ответила она. — Ты и я — этого никогда не должно было случиться. Я пообещала себе, что за это время ни с кем не буду сближаться. Я не хотела привязанностей, ничего, что могло бы помешать мне выполнить работу. Но… я не могла это остановить.

Северус вздохнул.

— Это хорошо, — тихо сказал он. — Потому что я начинаю думать, что люблю тебя.

Гермиона застыла от его слов, краска залила её щеки.

— Ты… что?

— Это не значит, что я не в бешенстве от того, сколько ты мне лгала.

— Я…

— Думаю, мы скоро увидимся, — сказал Северус, прежде чем Гермиона смогла сформулировать предложение. Затем он шагнул вперёд и «окунулся» в Омут памяти.

* * *

Первое, что сделал Рабастан, выйдя из Омута памяти — его стошнило на пол. Гермиона спокойно смотрела, когда он задыхался и брызгал слюной. Регулус шёл прямо за ним, и, хотя его не вырвало, он выглядел совершенно потрясённым. Алекто и Арабель вышли, сжимая руки, а Северус шёл последним.

Гермиона сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Она всё ещё была измучена и истощена, и по прошествии нескольких часов задремала.

— Какого чёрта, — резюмировал Рабастан.

— Ты был сумасшедшим, — сказала Алекто, испуганно глядя на Рабастана.

— Ты сбросил с Хогвартской Астрономической башни дюжину первокурсников, — сказала Арабель, бледная и дрожащая. — Просто выбросил.

— Я этого не делал, — сказал Рабастан, сердито сплёвывая на пол. — Это сделал другой я. Это был не я. Я не он.

— Ты убил Уизли, — сказала Алекто. — Даже если они были предателями крови, они всё равно были членами священного списка двадцати восьми!

Рабастан повернулся к Алекто.

— А ты пытала студентов и трахалась со своим братом, так что можешь остановиться на этом.

— Я предал Тёмного Лорда, — сказал Регулус с дикими глазами. — Я умер за это дерьмо.

— Гермиона, это была последняя сцена, когда все люди в Министерстве просто повернулись и начали убивать друг друга? — спросила Арабель, поворачиваясь к Гермионе. Она казалась более спокойной, чем остальные, возможно, потому, что не видела себя в воспоминаниях.

Гермиона воспользовалась случаем, чтобы сменить тему.

— Это была тёмная метка, — устало объяснила она. — Только те из нас, кто всё ещё активно сопротивлялся, избежали этого. Волдеморт мог управлять ими через неё. Он может использовать метку, чтобы захватить людей, превратить их в бессмысленную машину для убийств.

Северус нахмурился.

— Вот почему ты хотела избавиться от своей.

Гермиона кивнула.

— Как бы я ни рисковала, я не могла оставить это на руке. Мы никогда не знали, когда именно он добавил эту особенность к метке.

Регулус резко отошёл и ударил кулаком по стене. С потолка посыпалась пыль, и люстра загремела над их головами. Когда он обернулся, с его руки капала кровь, но лицо было неподвижно.

— Я никогда не получу метку, — сказал он. — Я не собираюсь так умирать. Мне было всего восемнадцать. Ради всего святого, я хочу жить.

Алекто побледнела. Она поймала взгляд Гермионы и заговорила почти шёпотом.

— Я сожалею о том, что сказала раньше. Спасибо, спасибо, что помогла мне убить Амикуса. Я не могу — я не хочу — делать то, что мы делали в тех воспоминаниях.

— Я думаю, что Амикус контролировал и оскорблял тебя десятилетиями, — мягко сказала Гермиона. — К тому времени, как вы вышли из Азкабана, вы пятнадцать лет сидели в одной камере. Жертвы нередко сближаются со своими обидчиками.

— Он был моим братом, — сказала Алекто с таким видом, будто её сейчас вырвет. — То, что мы делали…

— Ты не делала этого, — твёрдо сказала Гермиона. — И ты никогда этого не сделаешь. Он мёртв. Тот мир исчез.

Её слова предназначались для Алекто, но каждый задумался об этом. Тот мир исчез, подумала Гермиона. Это было похоже на облегчение от пробуждения от кошмара и осознания того, что ужас был не чем иным, как сном.

— Это твой второй шанс, — сказал Северус Гермионе, глядя на неё. — Не так ли? Ты пытаешься остановить это прежде, чем это произойдёт.

Гермиона сглотнула комок в горле. Наконец-то она сможет разделить с кем-то бремя, которое несла.

— Да, — ответила она. — Я пытаюсь сделать так, чтобы тот мир никогда не существовал, и никому из тех людей не пришлось бы умирать. Я пытаюсь создать мир, где никто из вас не станет теми людьми, которых вы видели.

— Я больше не собираюсь убегать, — вдруг сказала Арабель. Все взгляды обратились к ней, и она пожала плечами. — Я отложила деньги, связалась с экспертом по трансфигурации лица, составила список мест, куда можно сбежать. Но я не оставлю тебя одну, Гермиона.

— И я тоже, — сказал Северус. Он не сказал ни слова о том, что видел в Омуте памяти, но его длинные руки поднялись и он стал пальцами массировать своё горло. Затем он повернулся к Гермионе.

— Чёртов учитель? Я был учителем? Спасибо, что вернулась, чтобы избавить меня от этого.

Напряжение спало, и все рассмеялись. Регулус кивнул, словно принимая решение.

— Я доверяю своему собственному суждению, — сказал он. — Если я всё равно передумаю меньше чем через два года, то, наверное, мне следует сделать это сейчас и спасти себя от мучительной смерти.

— Я с тобой, — сказала Алекто, содрогаясь. — Я не хочу видеть то лицо в зеркале.

Все повернулись к Рабастану. Он стоял в центре комнаты один, единственный, кто не высказался ни за одну из сторон. Сражение с собой виднелось на его лице. Он никогда не умел скрывать свои эмоции, и Гермиона видела, как эмоции бурлят внутри него.

— Просто… ты грязнокровка, — выпалил он. Северус зарычал, но Гермиона подняла руку.

— Рабастан, — тихо сказала она. — Если ты ещё раз употребишь это слово, я отрежу тебе язык.

Рабастан сглотнул, но продолжил.

— Просто Тёмный Лорд облажался, но разве то, чего он хотел, на самом деле не так? Мир, в котором мы можем жить открыто рядом с магглами? Мир, в котором сохраняются наши традиции и родословные? Может метод был неправильным, а не человек?

— Подумай о цене, — тихо сказала Гермиона. — Это звучит как красивый мир, но подумай о том, что потребуется, чтобы добиться этого. А потом скажи мне, стоит ли оно того.

Рабастан помолчал с минуту, а потом наконец осел.

— Ты права, — сказал он. — Я в деле.

Гермиона оглядела комнату. Пузырь счастья наполнил её неожиданно, в отличие от осунувшихся, серьёзных лиц, окружающих её. Она больше не боролась одна. Её мозг уже начал бурлить, планы и идеи менялись и развивались. Внутри, появилось что-то похожее на надежду.

— Хорошо, — сказала Гермиона, поднимаясь на ноги. Она стряхнула пыль с одежды и потянулась. — Тогда нам лучше начать. Мы начнём с нерушимых клятв, а сегодня вечером у нас будет вечеринка. Лорд Волдеморт будет там, и наше появление покажет, есть ли у нас ещё место в этой игре или нет.

Гермиона поняла, что все в замешательстве, и наклонила голову.

— Да, конечно. Полагаю, мне следует рассказать вам о том, что произошло прошлой ночью на посвящении.

— Да, — сказал Рабастан. — Почему ты вернулась почти мёртвой.

Северус повернулся к Гермионе, и его брови сошлись на переносице.

— И я хочу, чтобы ты рассказала мне, кто такой Гарри Поттер. То, что я увидел, немного сбивает с толку.

Гермиона держала Северуса за руку, когда они вошли в сад. Дневная жара сменилась приятным вечерним ветерком, и солнце только что опустилось к краю горизонта.

Гермиона никогда раньше не видела ничего подобного, и это произвело на неё незабываемое впечатление. Тропические деревья росли зелёным пологом над головой, а папоротники и кустарники образовывали тропинки, в которых мерцали живые феи. Неподалеку шумела вода, и мимо скользили домашние эльфы в нарядных мундирах, неся подносы с закусками.

— Ты его видишь? — спросила она Северуса.

Северус огляделся. Вечеринка в честь летнего солнцестояния была в самом разгаре. Толпы людей, собравшиеся среди зелени, возбуждённо переговаривались или сидели на мраморных скамьях, потягивая шампанское из фужеров.

— Не думаю, что он уже здесь.

Гермиона кивнула, нервно разглаживая платье. Это было самое дорогое, что у неё когда-либо было. Узкое шёлковое платье изумрудно-зелёного цвета облегало её тело от шеи до щиколоток, так плотно обтягивая изгибы, что под ним она не могла ничего надеть. Но это была только внутренняя часть платья. Завитки черной материи начинались на её плечах и каскадом стекали вниз по телу, туго обвиваясь вокруг талии и раздуваясь в пышную юбку. Полупрозрачная материя была подвешена одной лишь магией, и, когда Гермиона двинулась, она последовала за ней, создавая впечатление, что она так же нематериальна, как дым.

— Ты прекрасна, — сказал Северус, увидев её.

Гермиона подумала, что Северус и сам выглядел так же в своём новом одеянии, сшитом по последней моде. Она хотела сказать, что он красив, но это слово не подходило мужчине.

— Гермиона! Северус! — кто-то громко позвал их.

Гермиона обернулась и увидела Арабель с Рабастаном, взявшиеся за руки. Будучи дочерью хозяина поместья, Арабель являла собой образ прекрасной наследницы и носила длинное королевское голубое платье, обшитое тысячами крошечных бриллиантов.

Но напряжение Рабастана было заметно по стиснутым челюстям.

— Малфои здесь, — сказал он Гермионе вполголоса. — Кажется, Люциус поправился. Он ещё не заметил тебя. Никаких признаков… его.

— А план? — спросила Гермиона. — Вы готовы?

Арабель кивнула.

— Всё на месте.

Гермиона уловила тот момент, когда её увидели гости. Мужчина заметил её и уронил бокал. Он разбился о мраморный пол, и шум резко оборвался. Хотя изящные звуки струнного квартета продолжались, послышался ропот. Все уставились на Гермиону, и она впилась пальцами в руку Северуса.

— Улыбнись, — сказала она.

Гермиона никогда в жизни так не боялась. Во рту у неё был горький вкус, металлический привкус страха, и успокаивающее тепло Северуса рядом с ней — всё, что удерживало её в вертикальном положении. Но…

— Улыбнись, — повторила она.

— Мы здесь, — раздался голос позади Гермионы. Это были Регулус и Алекто, которые выглядели неожиданно красивыми в длинных серебряных одеждах.

— Хорошо, — сказала Гермиона. — Держитесь рядом. И улыбка.

Насколько хорошо сработает блеф, зависело от того, насколько хорошо они сыграют свои роли пока находятся здесь. Гермиона вовлекла Северуса в разговор. Они легко пересекли сад, Гермиона взяла у домового эльфа бокал с шампанским, и они смешались с толпой. Но за ними наблюдали. Проходя мимо, люди оборачивались и перешёптывались. Когда она поворачивалась от гостя к гостю, то чувствовала, как болит её челюсть от улыбки и разговоров, но она пыталась выглядеть непринуждённо, пока, наконец, не повернулась и не оказалась лицом к лицу с Абраксасом Малфоем.

Абраксас остановился перед Гермионой и оглядел её с ног до головы.

— Добрый вечер, мисс Блэк.

Гермиона сглотнула.

— Добрый вечер, Лорд Малфой.

— Ну и вид у вас был вчера, — сказал Абраксас. — Ну, я не буду задерживать вас. Приятного вечера.

Встреча оставила ощутимый комок в горле Гермионы.

— Извини, — резко сказала она Северусу. — Я схожу в туалет.

У раковины Гермиона умыла лицо водой с мылом, ополоснула его и вытерла полотенцем для гостей. Она прислонилась к туалетному столику, глядя в зеркало, в глаза, которые в последнее время казались ей чуждыми, и подумала, сможет ли она на самом деле сделать то, что намеревалась.

Даже будучи маленькой девочкой, она никогда не проводила много времени глядя в зеркало. Она видела на своём лице отражение своей матери, так что её лицо напоминало о потере. Не в последнюю очередь, изображение в зеркале напомнило ей о смятении, неуверенности в себе и страхе, которые парализовали её, когда, будучи семнадцатилетней девочкой, она полностью стёрла себя из воспоминаний своих родителей. Хотя она знала, что иначе их убьют.

Мы растём, мы меняемся, мы трудимся до зрелости, до той малой мудрости, которую могли бы когда-либо приобрести, но всегда в зеркале есть то, кем мы были, а также то, кто мы есть.

На этот раз проблема была не в трусости. Не нужно было мужества, чтобы сделать с Абраксасом Малфоем то, что она намеревалась. Вместо этого требовалась безжалостность. Ей нужно было каменное сердце — если не каменное для всего мира, то по крайней мере для тех, кто не мог видеть свою человечность в других, кто охотился на других, кто не признавал никакого права на жизнь, кроме своего собственного, и для кого власть была не менее важна, чем воздух и вода.

Они не могли сражаться с лордом Волдемортом, используя методы, которые подвели их во времена Гермионы. Глубочайшие корни его психологии были заложены в узел, завязанный в детстве и продолжавшийся с тех пор; человек, которому сейчас было за пятьдесят, мог показаться могучим дубом, но он был гнилым в сердцевине, все его конечности и ветви были деформированы. Он был лабиринтом обмана, первобытным лесом лжи, и она была в большой опасности, если недооценила его.

С таким человеком и его последователями у неё не было выбора, кроме как быть необычайно жестокой.

Гермиона закрыла глаза и попыталась вспомнить Гарри и Рона такими, какими видела их в последний раз: на территории почерневшего, выгоревшего Хогвартса, на краю Запретного леса, заканчивая планы перед финальной битвой. На несколько мгновений они были спрятаны и в безопасности, скрытые солнечным светом и тенями дубовых листьев. Волосы Гарри были тёмными и взъерошенными, как у его отца, и шевелились на легком ветру; зелёные глаза, как у его матери, всё ещё сияли невинностью, которую он должен был давно потерять.

В прошлом, перед тем как вступить в сражение, они помогали друг другу готовиться к дуэли и говорили: «Удачи». Но через пять лет после начала войны Гарри больше не делал этого. Утром, в день последней битвы, он дал понять, что, когда придёт время уходить, они должны просто притвориться, что собираются проверить остальных, или послать Патронуса, или что-то в этом роде, не сказав слова «прощай».

Так Гермиона стояла некоторое время, наблюдая, как Гарри и Рон строчат на куске пергамента последние поправки к своему плану нападения. Наступил момент, когда глубокая печаль от расставания с ними, казалось, удваивалась с каждой минутой, так что если она теперь не сделает всё правильно, то всё бессмысленно.

И вот она поцеловала Гарри в щёку, когда он чертил последние строчки на пергаменте, и сказала, что собирается на прогулку, и пошла в лес через деревья и за границы туда, где она могла бы аппарировать. Небо перед ней расплывалось и темнело, как будто бушевала буря, хотя день был светлым и ярким. В следующий раз, когда она увидела Гарри, он был мёртв.

Теперь, в ванной Селвина, Гермиона смотрела на своё зеркальное отражение и знала, что, без сомнения, она сможет сотворить тот ужас, который они намеревались совершить. В защиту невинных — не только Гарри, но и бесчисленных других, которые были или будут убиты Пожирателями смерти, — она не допустит столько смертей.

Однако она была бы дурой, если бы верила, что поступки, которые собираются совершить её друзья, не будут преследовать их всю оставшуюся жизнь. Но она не была дурой.

* * *

— Добрый вечер, дамы и господа, ведьмы и волшебники!

Гости дружно повернулись к задней части сада, где на возвышении у небольшого водопада стоял высокий волшебник. Он поднял серебряный колокольчик и позвонил снова, и последние разговоры затихли. Гермиона присоединилась к друзьям, тихо проскользнув между гостями.

— Добро пожаловать в Селвин-Мэнор, — сказал волшебник. — Я с удовольствием принимаю у себя нашу ежегодную летнюю вечеринку и вижу здесь сегодня так много дорогих мне друзей.

Гермиона поняла, что это, должно быть, отец Арабель, Лорд Селвин. Он был старше, чем она ожидала, но на его лице читалась хитрость, и, хотя он говорил только любезности, его глаза не переставали скользить по гостям. Она пошевелилась, пока папоротник не скрыл её от его взгляда.

— Берегись его, — тихо сказал кто-то.

Гермиона обернулась. Регулус почти бесшумно появился рядом с ней и поднёс палец к губам.

— Мы готовы. Арабель следит за периметром поместья, и она сказала, что всё активировано. Мы думаем, что Тёмный Лорд…

Гермиона ахнула и прижала руку к горлу. Регулус повесил кулон с тёмной меткой на серебряную цепочку. Теперь он лежал в мягкой впадине между её ключицами и из него ощущалась волна магии.

— Он здесь, — тихо сказала она.

Лорд Селвин помолчал и наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то. Он улыбнулся и поднял бокал.

— Я больше не буду утомлять вас, леди и джентльмены. Прибыл наш почётный гость, и я полагаю, что он желает обратиться к нам. Я даю вам слово, Лорд Волдеморт!

Толпа обернулась. Проходя через вход в сад, Лорд Волдеморт поднял руку. Улыбка украсила его губы, и Гермиона вздрогнула. По бокам от него шли Беллатрикс и Родольфус Лестрейндж, и, хотя оба улыбались, их руки были засунуты глубоко в карманы, где можно было сжимать палочки.

Гермиона сжала руку Северуса, давая ему знак приготовиться. Когда ведьмы и волшебники вокруг них повернулись, чтобы посмотреть на приближающегося Лорда Волдеморта, она незаметно заняла позицию прямо за лордом Абраксасом Малфоем. Рабастан встал в ряд за лордом Теодором Ноттом и рассеялся среди толпы, остальные делали то же самое.

Арабель был автором этого плана.

« — Я не знаю, что Тёмный Лорд видел у меня в голове, — сказала им Гермиона в тот же день в Визжащей лачуге. — Не знаю, знает ли он, что я путешествую во времени. Если он знает, то больше нет никакого прикрытия, есть только битва. Но единственный способ узнать это — пойти сегодня вечером туда. Выяснить.

— Если Темный Лорд попытается напасть на Гермиону на вечеринке, нам всем придётся бежать из поместья, — подметила Арабель. — Но пока мы там, мы можем ударить их по больному. Думаю, вы все понимаете, что я имею в виду.

Регулус кивнул, но все остальные выглядели обескураженными. Арабель объяснила.

— Мы должны убить лордов. Как вы думаете, кто финансирует движение Пожирателей Смерти? Убейте лордов, и вы убьёте власть Тёмного Лорда. Или, по крайней мере, на какое-то время.

— Ты хочешь, чтобы мы убили лордов древних кровей? — недоверчиво переспросил Рабастан.

— Только лорды, а не наследники. Родословные не пострадают, — терпеливо сказала Арабель.

Рабстан не успокоился.

— Но это будет означать…

— Наши родители, — закончил Регулус.

— Какое оскорбление чистоте волшебных семейств, — с горечью сказал Рабастан.

Арабель покачала головой.

— Нас всего шестеро, так что даже если мы возьмём каждому по одному, нам не обязательно быть родственниками. Малфой, Нотт, Крэбб…

— А если Тёмный Лорд не нападёт на Гермиону? — спросил Северус.

Арабель пожала плечами.

— Ещё лучше. Это значит, что её прикрытие не раскрыто.

Алекто нахмурилась.

— Это взрослые волшебники. Мы никогда не выберемся живыми.

Арабель была похожа на кошку, поймавшую мышь.

— Я привязана к поместью. Я могу изменять заклинания налёту и подавлять магию всех, кроме нас. Это продлится всего тридцать секунд или около того… но этого достаточно, чтобы перерезать горло проклятием.

Регулус уставился на Арабель.

— Ты чертовски кровожадна, — сказал он с чем-то похожим на восхищение.

Спор продолжался некоторое время, и солнце пробивалось сквозь потрескавшиеся стены Визжащей лачуги, прежде чем все согласились, но в конце концов даже Рабастан уступил. Когда Лорд Волдеморт нападёт на Гермиону, они убьют всех лордов».

Толпа собралась вокруг Лорда Волдеморта, когда он ступил на подиум рядом с водопадом. Казалось, их притягивает одна лишь сила, которая дает его присутствие. Он кивнул им и стал ждать тишины. Беллатрикс стояла рядом с ним в парадной дуэльной мантии.

Когда все замолчали перед ним, Лорд Волдеморт откашлялся.

— Благодарю Вас, Лорд Селвин, за то, что пригласили нас сюда сегодня вечером. Вы оказываете нам честь.

Лорд Селвин, стоявший перед искусственным водопадом, кивнул. Лорд Волдеморт улыбнулся толпе.

— Сегодня сюда приглашены только лучшие представители волшебного общества, — любезно сказал он. — Самые лучшие и самые выдающиеся. Те, кому мы доверяем, те, кого мы знаем, принимают традиции, ради сохранения которых мы так усердно работаем. Позже будет возможность услышать гораздо больше об этом. Но за последние несколько лет мы создали свою собственную традицию, и сегодня она будет продолжена. Родольфус, пожалуйста.

Родольфус Лестрейндж шагнул вперёд. В руках он держал большой узел с одеждой. В другом конце сада Рабастан не мог оторвать глаз от брата.

Лорд Волдеморт прошёлся по трибуне.

— Некоторые отличились выше других и оказались достойными звания Пожирателя Смерти. Вчера вечером мы видели, как два новых члена прошли испытания и получили метку.

Толпа разразилась аплодисментами, а Гермиона сложила руки, хотя они были холодными и свинцовыми. Лорд Волдеморт сцепил пальцы, и наступила тишина. Ведьмы и волшебники жадно наклонились, чтобы не пропустить ни слова.

— Люциус Малфой, шаг вперёд.

Луциус с сияющей улыбкой вышел из толпы и направился к трибуне. Он посмотрел в сторону своего отца, Абраксаса, но вместо этого его взгляд скользнул мимо и встретился с взглядом Гермионы. Она вспомнила, как он корчился и его рвало в грязи, и фыркнула. Северус сжал её руку.

— Тсс, — прошептал он.

Люциус обернулся, но его улыбка немного померкла. Лорд Волдеморт проигнорировал это и продолжил говорить.

— Вы отличились вчера вечером, и мы приветствуем вас в Ближайшем кругу.

Послышались кивки и шёпот. Эта новость никого не удивила. Родольфус Лестрейндж шагнул вперёд и протянул Луциусу комплект одежды. «Мантия Пожирателя Смерти», — поняла Гермиона. А потом тонкая серебряная маска. Люциус надел её, серебро блестело на его золотистых волосах. Гермиона задалась вопросом, какой смысл в маске Пожирателя Смерти, когда твои волосы торчат и действуют как маяк.

Лорд Волдеморт оглядел толпу, и его взгляд остановился на Гермионе. Но что он собирается делать здесь, на публике? Собирался ли он напасть сейчас, или искать личной аудиенции позже? Всё в их плане зависело от ответа на этот вопрос.

— Но у нас есть ещё один человек, — сказал Волдеморт, и она вздохнула. Это должно было стать достоянием общественности.

— Приготовься, — пробормотала она и услышала, как её слова были переданы далее.

— Прошлой ночью мы стали свидетелями чего-то необычного, — сказал Лорд Волдеморт. Гермиона напряглась.

В хаосе, который начнётся после того, как они убьют лордов, Гермиона должна была вытащить их. В то время как её друзья держали линию обороны, она сломала бы защиту от аппарации. Они оставят за собой кровавое месиво и исчезнут.

Гермиона уставилась на Лорда Волдеморта, не давая ему увидеть её страх. Он лениво улыбнулся ей, его тёмные глаза блеснули. Собравшиеся ведьмы и волшебники ждали, затаив дыхание.

— Гермиона Блэк совершила нечто экстраординарное, — продолжил Лорд Волдеморт. — За период испытаний, который переживает каждый новобранец, мы привыкли к смелым людям. Мы привыкли к сильным и выносливым. Но никто, никогда, не проходил их без слов, без криков.

Стояла такая тишина, что можно было бы услышать, как упала булавка. Лорд Волдеморт улыбнулся.

Гермиона вытащила палочку из кармана и осторожно направила её вверх, к шее Абраксаса Малфоя. В любую секунду…

Лорд Волдеморт хлопнул в ладоши. Гермиона была так взволнована, что чуть не бросила режущее проклятие. «Идиотка. Успокойся».

— Вот почему Гермиона Блэк будет Пожирателем Смерти, но не как обычный член Ближнего круга. Я с удовольствием объявляю, что Гермиона Блэк возьмёт на себя роль моего заместителя после окончания Хогвартса и последующего брака следующим летом. До этого времени она будет контролировать наш контингент в Хогвартсе. Шаг вперёд, Гермиона Блэк.

Лорд Волдеморт взмахнул рукой, и воздух разразился радостными возгласами. Гермиона стояла неподвижно, застыв на месте от шока, как одна из мраморных статуй в саду. Она почувствовала, что кто-то её трясёт. Это был Северус. Он так сильно впился пальцами в её руку, что ей стало больно, и боль вернула её к действительности.

— Поздравляю, — сказал он, предостерегающе глядя на неё.

«Не облажайся. Не сейчас».

Гермиона ошеломлённо шагнула вперёд. Толпа расступилась перед ней, люди похлопывали её по спине и шептали поздравления. Беллатрикс наклонила голову в сторону Гермионы, и Лорд Волдеморт коротко кивнул в знак одобрения, прежде чем жестом показать на Родольфуса. Мужчина бросился вперёд, его руки были полны тёмной ткани, и Гермиона потянулась за ней. Её первый комплект одежды Пожирателя Смерти.

Они были мягкими и прекрасными; прекраснее, чем всё, что она когда-либо чувствовала раньше, и чернее, чем ночь. Родольфус помог Гермионе накинуть мантию на плечи. Затем он протянул ей серебряную маску.

Гермиона взяла маску в руки и снова и снова вертела её, поражаясь. Казалось, она светилась изнутри, и она нерешительно поднесла её к лицу. Прежде чем маска коснулась её, она почувствовала, как она тянется к ней, жаждет соприкоснутся к ней. В тот момент, когда она поднесла её к лицу, она сдвинулась и отрегулировалась, пока не стала плотно прилегать к её лицу, как вторая кожа.

— Поздравляю, Миледи, — Родольфус поклонился и попятился.

Пожиратели Смерти снова зааплодировали, и Гермиона оглядела море лиц.

«Но мы собирались убить. Этого не должно было случиться».

Лорд Волдеморт подошёл ближе к Гермионе и тихо произнёс:

— Мне не нужно впечатлять тебя величием чести, которую я даю. Но я верю, что мы с тобой совершим великие дела вместе.

— Да, Милорд, — выдавила Гермиона.

Остальная часть вечеринки была размыта. Гермиона ходила от человека к человеку. Там была музыка и танцы. Гермиона поймала себя на том, что танцует рука об руку с Абраксасом Малфоем, и с каждой вспышкой золотых волос она видела в своём воображении зазубренный разрез, который она сделала бы на его горле. Он никогда не узнает, насколько близок был к смерти в ту ночь.

Все хотели поздравить её. Беллатрикс Лестрейндж нашла время оттащить Гермиону в сторону, чтобы немного поболтать.

— Я никогда не думала, что другая женщина войдёт во Ближний круг, — сказала Беллатрикс, таща Гермиону за ряд деревьев. — Никто не был достаточно хорош… до сих пор. Ты доказательство того, что я всегда знала. Тёмному Лорду нужны женщины на его стороне. Мы умнее и лучше переносим боль. Номер два и три, это ты и я, Гермиона Блэк.

— Я с нетерпением жду возможности поработать с тобой.

— Боюсь, мне придётся украсть Гермиону, — извиняющимся тоном сказал Северус Белле. — Начинается фейерверк.

Северус крепко схватил Гермиону за руку и потащил её обратно на главную вечеринку, где собрались гости. Уже стемнело, и жара летнего вечера немного остыла, но пьянящий аромат тропических растений всё ещё витал в воздухе.

— Сев… — начала Гермиона, но тут первый фейерверк взорвался в небе. Это было ослепительное проявление магического мастерства, золотые ливни мерцали рядом с алыми и изумрудными звёздами. Было слишком громко, чтобы говорить, и Гермиона сдалась.

Северус обнял Гермиону за талию. Её шёлковое платье было таким тонким, что у него побежали мурашки по коже, словно он касался её обнажённой кожи. Гермиона наклонилась к нему, тепло его тела успокаивало. Все лица были обращены к небу, когда она повернулась к нему и подняла лицо вверх. Северус наклонился и поцеловал её.

Простой поцелуй быстро углубился, когда губы Северуса скользнули по её губам, мягкими и настойчивыми. Когда он отодвинулся, Гермиона потянула его назад, лихорадочно прижимаясь губами к его губам. Другая рука Северуса обвилась вокруг её талии, и он крепко сжал её, когда его язык осторожно прижался к шву её рта. У Гермионы вырвался тихий вздох, неслышный под звуки фейерверка. Она запустила одну руку в волосы Северуса, а его рука скользнула вверх по её груди, пока он не очертил её контур.

Раздался оглушительный грохот, высоко над ними сверкнула вспышка света, и внезапно ночное небо наполнилось серебряными стрекозами. Гермиона и Северус оторвались друг от друга, задыхаясь, и уставились вверх. Стрекозы мягко порхали вниз, останавливаясь рядом с гостями. Одна успела приземлилась на плечо Северуса, прежде чем обратится в пепел.

Ведьмы и волшебники смеялись и восклицали, а домовые эльфы начали доставать подносы с более крепкими напитками.

— Огневиски? — спросил Северус Гермиону, наклоняя голову к подносу.

Губы Гермионы были нежными, а места, где покоились руки Северуса, всё ещё покалывали.

— Когда нам нужно встретиться с остальными? — спросила она.

— Я видел Рабастана, — сказал Северус. — Когда Беллатрикс загоняла тебя в угол. Мы отправимся домой поодиночке, чтобы никто не заподозрил неладное, мы встретимся с ними в ближайшие дни.

— Значит, нам не нужно никого ждать?

Северус покачал головой, и Гермиона взяла его за руку. Она прикусила губу.

— Тогда я провожу тебя домой, Северус.

Гермиона и Северус аппарировали в Дырявый котёл в суматохе. Бармен Том стоял за стойкой, протирая стакан старой тряпкой, и когда они проходили мимо него, ей показалось, что он подмигнул ей.

Она отперла дверь своей комнаты и, как только они оказались внутри, захлопнула её и заперла на засов. Она крепко прижала к себе Северуса, жадно целуя его. Его губы скользнули по её губам, и он застонал ей в рот, скользя руками вниз, чтобы обхватить её зад и прижать к себе.

— Чёрт, — прошипела Гермиона, боль между ног усилилась. Она провела руками по груди Северуса, потянувшись к пуговицам, которые удерживали его мантию застёгнутой.

— Подожди, — выдохнул он. Гермиона опустила руки.

В тусклом освещении её комнаты он был ошеломляющим, с тёмными спутанными волосами и угловатой фигурой. Он был бледным, и Гермионе захотелось сорвать с него мантию, чтобы увидеть его всего.

— Всё нормально? — спросила она.

— Ты уверена? Я никогда не…

— Да, — сказала Гермиона. — Уверена. А ты разве нет?

Северус кивнул и рассмеялся.

— Да, чертовски уверен.

* * *

Они лежали в объятиях друг друга, голова Гермионы покоилась на груди Северуса. Он тяжело дышал, и она чувствовала, как его сердце бьётся под её щекой. Им стало так жарко, что они сбросили с себя одеяло, и только простыня прикрывала их спутанные ноги.

— Ух ты, — сказал Северус.

— Пожалуй, этого достаточно, — согласилась Гермиона.

— Всё было хорошо? Ты…

Гермиона рассмеялась и нежно потянула Северуса за локон его волос.

— Да, перестань волноваться.

Гермиона удовлетворённо замурлыкала и прижалась ближе. Северус был таким тёплым, а его кожа была гладкой как шёлк и слегка пахла сандалом. Он нежно провёл рукой по её рёбрам, слегка касаясь живота.

— Как ты думаешь, как прошёл сегодняшний вечер? — спросил он.

Гермиона вздохнула. Она не могла вечно прятаться от этих событий, но ей было приятно хоть на мгновение забыть о них.

— Надеюсь, у меня больше никогда не будет такой недели, — сказала она. — Я устала. Но сегодня оно того стоило.

Северус приподнялся на локте и посмотрел на неё сверху вниз.

— А тебе не кажется, что нам всё равно следовало бы убить лордов? Начать всё это, вместо того чтобы отложить? Неужели твоё прикрытие того стоит?

— Да, — немедленно ответила Гермиона. — Так и есть. Я бы хотела, чтобы мы могли остановить это одним большим убийством, но это не так просто.

— Есть ещё какие-то планы? — сухо спросил Северус.

Гермиона закрыла глаза. Она так устала, ей было так тепло и уютно. Всё, чего ей хотелось — это заснуть. Типично, что Северус оказался болтуном после секса.

— На самом деле есть только один план, — сказала она, от усталости у неё развязался язык. — Убить его. Только, если бы это было так просто, я бы уже это сделала. Есть вещи, которые нужно сделать в первую очередь.

— Вещи?

— Вещи, — зевнула Гермиона. — Вещи, которые нужно найти. Я расскажу тебе, обещаю, но не сегодня. Я так устала.

Она ещё глубже забралась в постель, не обращая внимания на руку, которая теперь гладила её по спине.

— Что именно?

— Не пытайся меня разговорить, Северус, — пробормотала Гермиона. — Это не сработает. Подвинься ближе и обними меня.

Послышался шорох, и затем Гермиона укрылась одеялом, окутав их восхитительным теплом. Из бара внизу доносились слабые голоса, но она уже привыкла. Она подвинулась ближе к Северусу. Он притянул её в свои объятия, пока она не почувствовала его дыхание на своей шее.

— Ты храбрая, замечательная женщина, Гермиона, — прошептал он.

По лицу Гермионы скользнула улыбка, но глаза остались закрытыми.

Гермиона и Северус провели остаток летних каникул в постели. Им больше некуда было идти и почти нечего было делать.

В тех редких случаях, когда они не проводили дни в постели и вместо этого начинали думать, Гермиона и Северус выходили на улицы Диагон-аллеи, чтобы насладиться последними лучами летней жары. Теперь, когда все тайны между ними были раскрыты, они могли, наконец, вести честные разговоры. Гермиона так давно не была честной, что почти забыла, как это делается, и была поражена скоростью, с которой все её секреты вываливались изо рта, и облегчением, которое она испытывала, когда это происходило.

— Расскажи мне об этом своём бывшем парне, — попросил однажды Северус, внимательно глядя на неё, чтобы убедиться, что он не расстроил её. Гермиона смогла сделать глубокий вдох и рассказать ему о Роне. Кто он такой, что он сделал и почему она любила его.

— Большую часть времени он вёл себя как придурок, — сказала она. Северус крепко прижал её к себе. — Но он был милым, по-своему. И он был добрым, верным и храбрым. Он не заслуживал такой смерти.

Северус позволил ей говорить. Если в его глазах и мелькнула ревность, то у него хватило здравого смысла промолчать. Рональд Уизли этого мира ещё не был даже плачущим младенцем.

И вот, с разговорами одновременно трудными и лёгкими, с хорошей едой и лучшим сексом, и долгими ночами — долгое лето подходило к концу.

* * *

На улице назревала буря. Экипажи покатили вверх по дороге, над ними сверкали небеса, дождь грохотал по крыше. Когда Рабастан попытался открыть дверцу кареты, ветер вырвал её из его рук, захлопнул и заставил фестралов нервно пошевелиться. Гермиона бросилась вверх по ступенькам вслед за Рабастаном, за ней следовали Северус и остальные, ни один из них не остановился, пока они не достигли больших дубовых дверей, ведущих в огромный вестибюль.

— Ужасная погода, — прорычала Арабель, отряхивая плащ.

— Ничего страшного, — сказал Рабастан, протискиваясь мимо пары шестикурсников-гриффиндорцев. — Мы уже на седьмом курсе. Мы получим самые лучшие места.

— У нас уже были лучшие места, — нерешительно сказал Северус, все они последовали за Рабастаном в Большой зал, где воздух был намного теплее.

Большой зал выглядел особенно великолепно в свете тысяч парящих свечей, золотые тарелки и блюда отражали их мерцающие отражения. Гермиона и её друзья прошли мимо гриффиндорского, равенкловского и хаффлпаффского столов, пока не достигли стола слизеринцев, и сели в центре рядом с Кровавым Бароном. Перламутровый и прозрачный, призрак выглядел особенно угрожающе, когда его цепи тянулись по столу.

Гермиона провела пальцами по волосам в попытке пригладить их и нахмурилась, глядя на призрака.

— Почему вы здесь сидите? Разве вы обычно не стоите около входа?

Кровавый Барон ухмыльнулся им, и это выражение на его измождённом лице несколько нервировало.

— Я хотел услышать объявление, — прохрипел он.

— Какое объявление? — спросил Регулус, встряхивая волосами, как мокрая собака.

— Сейчас узнаешь, — ответил Барон.

У Гермионы было такое чувство, что она уже знала. Она взглянула на потолок, который представлял собой крутящуюся массу серого цвета, освещённую вспышками молний. По привычке её пальцы вернулись к кулону, который она носила на шее, вне поля зрения случайного наблюдателя, и проследили контуры серебряного черепа и змеи.

В каком-то смысле она была рада вернуться в Хогвартс. Даже пребывание в Дырявом котле начинало казаться ей рискованным — каждый раз, выходя из своей комнаты, она чувствовала на себе взгляды, которые никогда не могла полностью увидеть. В магазинах её встречали с почтением, а когда она шла по Диагон-аллее, даже старухи отшатывались от неё.

Сидя за Слизеринским столом и наблюдая, как профессор Макгонагалл ведёт группу первокурсников в зал, Гермиона начала незаметно расслабляться. Люциус и его дружки выпустились, окончив школу, делая все те ужасные вещи, которые Тёмный Лорд приготовил для них, и в Хогвартсе она стала лидером.

Студенты Слизерина украдкой поглядывали на Гермиону, и она заподозрила, что новость о её церемонии посвящения стала достоянием общественности. Дальше по столу Гермиона заметила Барти Крауча, сидящего в одиночестве, выглядевшего замызганным даже по меркам толпы вокруг него. Он вяло уставился в свою тарелку, и она нахмурилась.

— Итак, — сказал Рабастан, когда профессор Макгонагалл надела распределяющую шляпу на голову первого ребенка. — Какой у нас план?

Гермиона подняла бровь.

— А с чего ты взял, что я тебе скажу?

Прежде чем Рабастан успел ответить, шляпа крикнула: — Равенкло! — и синий стол взорвался радостными возгласами. Этот шум заглушил все разговоры, которые они могли бы вести.

Когда сортировка закончилась, Альбус Дамблдор поднялся на ноги и хлопнул в ладоши. Студенты начали шушукаться друг с другом, и жужжание болтовни затихало, пока всё, что можно было услышать, не стало завыванием ветра и проливным дождем.

— Добро пожаловать каждому отдельно и добро пожаловать всем, — сказал Дамблдор, улыбаясь студентам, сидящим за своими столами перед ним.

— Прежде чем мы начнём наш восхитительный праздник, есть всего несколько сообщений о начале семестра, которые нужно объявить. Запретный лес, как всегда, посещать запрещено. Кроме того, некоторые из вас, возможно, знают, что магазин волшебных шуток Зонко был открыт в Хогсмиде. Мистер Филч попросил меня довести до вашего сведения, что каждый предмет оттуда уже находится в его списке запрещённых вещей.

Раздался глухой стон, и уголок рта Дамблдора дёрнулся.

— Но, наконец, я очень рад объявить, что впервые за много лет Хогвартс будет принимать участие в мероприятии, которое высоко ценится во всём волшебном мире, рассматриваемом некоторыми как окончательное испытание молодой ведьмы или волшебника.

Гермиона затаила дыхание, когда ученики с интересом посмотрели на неё.

Дамблдор продолжил:

— Именно с немалым количеством усилий Хогвартс предпринял шаги, чтобы присоединиться к международному турниру дуэлей волшебных школ!

Шёпот и разговоры раздались по всему залу, студенты нетерпеливо поворачивались друг к другу.

— А ты не знала об этом? — тихо сказал Регулус Гермионе.

Северус фыркнул.

— Знала? Именно она убедила их вернуть его обратно.

Северус не мог говорить достаточно тихо, и несколько ребят рядом подняли брови. Гермиона проигнорировала их, но слово передавалось из уст в уста, и многие Слизеринцы начали смотреть на Дамблдора с интересом.

— Спасибо, — сказала она Северусу, который виновато пожал плечами.

Дамблдор улыбнулся.

— Для тех, кто не слышал об этом событии раньше, турнир является ежегодным соревнованием между лучшими студентами из каждой конкурирующей волшебной школы, и Хогвартс, к сожалению, не принимал участия в этом в течение многих лет. Приз — пятьсот галеонов, а также годы ученичества у лучшего мастера дуэлей.

— Вот дерьмо, — сказал Регулус, ни к кому конкретно не обращаясь. — Эти подмастерья похожи на золотую пыль.

— Ш-ш-ш, — прошептала Арабель, когда Дамблдор снова заговорил.

— Мне доставляет ещё большее удовольствие объявить, что в этом году Хогвартс не только примет участие в турнире, но и использует наше отличное поле для квиддича. Во время проведения конкурса, мы будем домом для студентов из полудюжины других школ.

— Первое испытание состоится тридцать первого октября, и желающие записаться должны поговорить со своим главой дома. Шесть участников будут выбраны мной и профессором Флитвиком. А теперь — пир!

На золотых тарелках появилась еда — сочные груды мяса и овощей, а рядом с башнями картофеля и йоркширскими пудингами — супницы с подливкой. Под прикрытием болтовни, которая разразилась вокруг них, Рабастан наклонился к Гермионе, и Регулус, Северус, Алекто и Арабель последовали его примеру.

— Шесть мест, и нас шестеро, — заметил Рабастан.

— Думаешь, мы все сможем войти? — спросила Гермиона, накладывая еду себе на тарелку.

Рабастан сложил пальцы домиком и с сомнением посмотрел на Алекто.

— Возможно. Итак, ты хочешь поделиться, почему ты попросила возобновить это в нашей школе?

Гермиона улыбнулась:

— Кто-нибудь из вас когда-нибудь слышал, сколько школ конкурируют?

Её друзья покачали головами. Гермиона пожала плечами.

— Шесть или семь лучших магических школ в мире привезут сюда своих лучших учеников. Мы можем встречаться с иностранными бойцами, искать союзников, налаживать заграничные контакты… убедиться, что у нас есть куда пойти, если всё пойдёт наперекосяк.

Регулус пожал плечами и даже Северус выглядел озадаченным, Гермиона раздражённо зашипела. Она бросила быстрый взгляд на тех, кто сидел вокруг них, и наклонилась ещё ближе.

— Ты думаешь, что победить его — это так просто? Я на девяносто девять процентов уверена, что мы сможем одолеть его, но нас шестеро против дюжины взрослых Пожирателей Смерти. Только у идиота нет запасного плана для одного процента.

Все долго смотрели на Гермиону, пока Регулус не заговорил.

— Ты устроила целый турнир, чтобы найти союзников и найти нам надёжные убежища за границей? Ты ведь знаешь, как мы богаты, не так ли? У семьи Блэков полно домов.

Затылок Гермионы покалывало, и она повернула голову, чтобы увидеть, что Дамблдор наблюдает за ней. Она отвернулась от его пристального взгляда и улыбнулась Регулусу.

— Да, я знаю. Но вам всем также нужна причина, чтобы стать лучше в борьбе. Кроме того, это будет весело.

Рабастан согласно хрустнул костяшками пальцев, а Регулус улыбнулся в предвкушении.

К следующему утру дождь прекратился, хотя на потолке Большого зала всё ещё виднелись серые облака, несущиеся по небу, когда Гермиона и Северус сравнивали своё расписание на седьмой год. Дальше за столом группа шестикурсников всё ещё оживлённо обсуждала турнир.

— Это не обязательно должен быть только седьмой курс, — сказал один парень, украдкой глядя на Гермиону. — Там есть шесть мест.

— Думаю, это зависит от того, кто в этом году будет преподавателем защиты, — сказала девушка рядом с ним. — Держу пари, что он скажет своё слово.

Гермиона откусила кусочек тоста и нахмурилась.

— А кто новый профессор защиты? — сказала она Северусу. — Вчера вечером на пиру никого не объявляли.

Северус подвинул своё расписание к Гермионе.

— Какая-то ведьма по имени Изобелла Мальволио.

— Вы знаете, кто это? — спросила Гермиона.

— Нет.

Гермиона задумалась об этом. Сколько профессоров защиты работали в Хогвартсе с тех пор, как Том Риддл наложил проклятие? Должно быть, их было несколько десятков. Сколько из них были хорошими? И как проклятие избавилось от них?

Эти мысли занимали её всю дорогу по холодным коридорам к классу чар, где она была отвлечена прибытием гриффиндорцев. Сириус Блэк и Джеймс Поттер протолкались мимо нескольких учеников, чтобы отыскать Гермиону и Северуса. За лето они только стали выше и шире в плечах, возвышаясь над Гермионой.

— Блэк, — сказал Сириус.

— Блэк, — ответила Гермиона.

— Блэк, — протянул Рабастан. — Чего ты хочешь?

Джеймс прислонился к стене и разгладил свою мантию так, чтобы никто не мог не заметить его сверкающий значок старосты. Хотя Гермиона знала от Гарри, что его отец был старостой, она недоверчиво покачала головой.

— Мы слышали о новом дуэльном турнире, — сказал Джеймс.

— Как и все остальные, Поттер, — сказал Рабастан, словно обращаясь к необычайно медлительному ребёнку. — Об этом было объявлено в Большом зале.

Сириус хихикнул, и Джеймс бросил на него яростный взгляд.

— В любом случае, — быстро сказал Сириус. — В любом случае, да. Мы просто хотели сказать вам, что два места заняты нами, так что вам лучше не вставать у нас на пути.

Рабастан усмехнулся, Гермиона тоже усмехнулась. Она чувствовала, как её друзья выстраиваются в очередь позади неё.

— Вы видите нас шестерых, не так ли? И мест всего шесть. Займись математикой, Блэк.

— Эти места достанутся шести лучшим ученикам дуэлей, Блэк, — сказал Сириус. — Но не первой шестёрке слизеринцев.

— Жаль, что это и есть все шесть лучших студентов Слизерина, — усмехнулся Северус. — Не беспокойся. Все обязательно будут гордиться Хогвартсом.

Обычная болтовня и суета в коридорах стихли, когда проходящие мимо студенты остановились, чтобы послушать их перебранку. Джеймс открыл было рот, чтобы возразить, и нетрудно было догадаться, что произошло бы дальше, но в этот момент профессор Флитвик открыл дверь в класс заклинаний, и Джеймс с Сириусом отступили назад, вынужденные довольствоваться неприязненными взглядами, обращенными на Гермиону.

Студенты гуськом вошли в класс и заняли свои места, а миниатюрный профессор вернулся в переднюю часть класса.

— Профессор Флитвик, — сказал Сириус, как только он сел за стол. — Что вы можете рассказать нам о дуэльном турнире? Как отбираются студенты?

Профессор Флитвик помолчал, держа в руке кусок пергамента.

— Вы получите всю необходимую информацию от вашего главы дома…

— Да, — согласился Джеймс. — Но ведь вы один из судей, не так ли? Конечно же, вы можете нам что-то сказать, профессор.

Профессор Флитвик, казалось, собрался было покачать головой, но потом заметил, что многие студенты жадно ловят каждое его слово. Он вздохнул и отложил пергамент.

— Хорошо, мистер Поттер, я уверен, что краткий обзор вам не повредит. В юности я сам принимал участие в этом турнире… о да, Хогвартс уже принимал участие тогда.

Взгляд Флитвика стал отсутствующим.

— В те дни у нас, конечно, не было защитных чар, которыми вы пользуетесь сегодня. И никакого обмана. Просто быстрая работа палочкой и мощная магия, как и должно быть. Я бы выиграл его на седьмом курсе, если бы этот проклятый мальчишка из Дурмстранга не сжульничал и не начертил руны на ринге ещё до начала поединка. Я не смог этого доказать, но я видел их на песке.

Сириус нахмурился.

— Судьи позволили этому случиться?

Флитвик кивнул.

— Этот кубок должен был быть моим… но я вернул его себе через несколько лет на Чемпионате Европы. Каркаров всегда держал на это зуб.

Гермиона вздрогнула.

— Каркаров?

Флитвик нахмурился, глядя на неё.

— Да, старина Александр Каркаров. В последнее время он не так быстро держится на ногах. Я слышал, что его внук сейчас находится в Дурмстранге, и я ожидаю увидеть ту же тактику от него, если он туда попадёт. Эти старые семьи не меняются.

— Но как происходит отбор? — вмешался Сириус.

Взгляд Флитвика стал ещё острее.

— Ну, конечно же, путём хорошей дуэли.

Джеймс наклонился вперёд.

— Да, но…

— Никаких «но», мистер Поттер, — сказал Флитвик. — Шесть лучших студентов будут отобраны на основе их таланта к дуэли, не больше и не меньше. А теперь я предлагаю вам всем открыть свои книги и перейти к первой главе. Я полагаю, что вы все прочитали её перед школой и достаточно подготовлены, чтобы начать работу над чарами. Пожалуйста, разделитесь на пары.

Час спустя Гермиона и Северус прислонились к стене, лениво бросая чары в ничего не подозревающих учеников класса.

— Я сделал это! — пискнул Питер Петтигрю, когда Ремус Люпин скрылся из виду.

Гермиона насмешливо вздохнула.

— Как ты думаешь, я могу заставить Петтигрю исчезнуть навсегда и сделать вид, что это был несчастный случай?

Северус рассмеялся.

— Возможно… ты могла бы избавиться от некоторых конкурентов для дуэли.

— Ты действительно думаешь, что есть конкуренция?

— Конечно, не Петигрю… но Блэк и Поттер хороши, — сказал Северус с оттенком горечи в голосе. Гермиона вспомнила Северуса, лежащего перед воротами Хогвартса в розовой мантии, его лицо было покрыто фурункулами.

— Это было год назад. Теперь ты можешь сражаться на дуэли куда лучше, чем они.

Прежде чем Северус успел ответить, по всему замку эхом разнёсся колокол, возвещая об окончании урока. Гриффиндорцы рассыпались в разные стороны, а слизеринцы направились по холодным коридорам к классу защиты.

Снаружи снова пошёл дождь, и Гермиона посмотрела в окно на мокрую землю, где группа промокших хаффлпаффцев тащилась из теплиц.

— Кто хочет немного поспорить на счёт профессора защиты? — спросил Рабастан. — Я поставлю галеон на то, что он совершенно бесполезен.

— Я тоже, — сказала Алекто.

— Запиши меня на пять галлеонов, на то, что он по крайней мере лучше предыдущих, — сказала Арабель.

Слизеринцы остановились перед классом защиты от Тёмных искусств, где дверь была плотно закрыта. Класс представлял собой смесь слизеринцев и хаффлпаффцев, последние из которых стояли довольно далеко от двери.

— Мы слышали странные звуки, — сказал парень, чья точёная челюсть и серые глаза напомнили Гермионе Седрика Диггори.

— Боишься, Амос? — усмехнулась Арабель.

— Едва. Это защита от Тёмных искусств… она здесь для того, чтобы защищать нас от наших врагов, — возразил Амос, и несколько хаффлпаффцев одобрительно ухмыльнулись.

Рабастан всё ещё собирал галеоны у Северуса и ещё нескольких студентов.

— Хочешь поставить, Гермиона? — сказал он.

Но в этот момент раздался раскат грома, и факел в ближайшем к двери коридоре погас. Несколько человек беспокойно зашевелились, когда едкий запах дыма наполнил воздух. Раздался скрип, а затем дверь класса с грохотом распахнулась, ударившись о стену.

Алекто ахнула, и все как один отступили назад, но, когда из комнаты никто не вышел, ученики осторожно двинулись к двери, обмениваясь тревожными взглядами.

Гермиона вошла в дверь и посмотрела вверх. Как только она увидела нового профессора защиты, её желудок перевернулся, и она знала, что её последний год не будет таким напряжённым, как она надеялась.

Ведьма, стоявшая перед классом, была худощава и одета в пепельно-серую мантию. У неё были светлые волосы до подбородка и бледно-голубые глаза, и она не выглядела особенно сильной. Но в руке у неё была очень знакомая палочка.

Гермиона повернулась к Рабастану.

— Ни хрена тут не сделаешь.

Беллатрикс Лестрейндж пригладила свои светлые волосы и подмигнула Гермионе.

— Класс, пожалуйста, проходите и занимайте свои места. Я знаю, что впереди нас ждёт очень интересный год…

Гермиона заняла место в заднем ряду когда ученики гуськом вошли в класс, и каждый из них смотрел на нового учителя защиты со смесью любопытства и трепета. Она посмотрела на своих друзей, чтобы увидеть, понял ли кто-нибудь, что их новый учитель был не тем, кем она казалась.

Алекто вертела в руках палочку, а Регулус скучал, но Рабастан встретил пристальный взгляд Гермионы тяжёлым взглядом и слегка наклонил голову. Он знал.

Когда за последним хаффлпафцем закрылась дверь и гул голосов стих, Гермиона взяла перо и написала записку на маленьком клочке пергамента. Она передала его Северусу, который сидел рядом с ней, и он прочёл его. Его брови поползли вверх, а затем он быстро передал его дальше. Записка появилась перед Арабель, которая тоже прочла её. Таким образом, к тому времени, когда Беллатрикс отвернулась от доски, чтобы посмотреть на класс, все друзья Гермионы держали свои палочки под столом и наблюдали за ней.

Беллатрикс тепло улыбнулась классу, и на её щеках появились ямочки. Гермиона предположила, что она использовала Оборотное зелье точно так же, как Барти Крауч на четвертом курсе, так как черты лица настолько отличались от обычного лица Беллатрикс, что было почти невозможно разглядеть истинное лицо. Ведьма была похожа на чью-то мать, молодую и некрасивую.

— Класс, спасибо, что так быстро заняли свои места, — сказала Беллатрикс. Её обычный хрипловатый голос пропал и сменился на тёплый и дружелюбный. — Пожалуйста, уберите ваши пергаменты и книги — они вам не понадобятся на этом занятии.

По классу пробежал заинтересованный шёпот, а затем послышалось шарканье, когда все отложили свои книги и выпрямились.

Беллатрикс улыбнулась.

— Хорошо. Теперь мы подошли к очередному году обучение защиты. У вас уже седьмой курс, и есть много вещей, которым я должна научить вас в этом году, но прежде всего — как защитить себя от самой гнусной магии — тёмных искусств.

В глазах Беллатрикс блеснул огонёк. «Она наслаждается этим», — поняла Гермиона.

— Итак, — промурлыкала Беллатрикс. — Пожалуйста, встаньте и уберите все столы в сторону.

Урок уже казался более интересным, чем другие их уроки на этой неделе, и сразу же класс встал и начал толкать парты по углам класса. Комната была обычной и ничем не обставленной, за исключением книжной полки, которая тянулась вдоль одной из стен и была заставлена книгами о проклятиях и заклинаниях. И, что ещё более тревожно, на столе Беллатрикс лежала большая аптечка первой помощи.

— Какого чёрта, — прошептал Рабастан Гермионе, делая вид, что помогает ей передвинуть стол. — А ты об этом знала?

— Чёрт возьми, нет, — прошипела в ответ Гермиона, сильно толкнув свой стол.

— Отлично, — отозвалась Беллатрикс. — А теперь, пожалуйста, встаньте посередине класса.

Класс собрался, большинство выглядели взволнованными. Беллатрикс прислонилась к столу и любовно покрутила волшебную палочку.

— Все вы знаете, что в этом году Хогвартс принимает участие в международном турнире по дуэлям волшебных школ, — сказала она. — И у нас должно быть шесть представителей. Для того, чтобы никто не имел возможности заранее повысить свои навыки, принять какие-либо зелья или получить дополнительную подготовку, профессор Дамблдор попросил меня проверить ваши возможности сегодня.

Беллатрикс зубасто улыбнулась.

— И поэтому сегодня у вас есть шанс. Вы будете сражаться на дуэли, и за вашим выступлением буду наблюдать я, а за воспоминаниями, извлечёнными для просмотра в Омуте памяти, — я и профессор Флитвик, который сделает окончательный выбор.

При этих словах раздалось бормотание, и некоторые из слизеринцев выглядели встревоженными. Гермиона подозревала, что они собирались принять зелья. Напротив, Хаффлпаффцы подпрыгивали вверх и вниз на носках своих ног и выглядели довольно энергично.

— А как вы собираетесь нас проверить? — спросил хаффлпаффец. — Будем ли мы сражаться на дуэли?

Если это было возможно, улыбка Беллатрикс стала ещё шире.

— О нет, — сказала она, и к ней вернулась прежняя шепелявость. — Вы все по очереди будете сражаться со мной на дуэли.

* * *

— Ну, я не думаю, что всё прошло так уж плохо, — сказал Регулус, ковыляя по коридору и тяжело опираясь на Рабастана.

— Говори за себя, — прорычала Арабель, втирая обезболивающую мазь в своё недавно зажившее сломанное запястье. Мимо проковыляла парочка хаффлпаффцев, направляясь в сторону Больничного крыла, а Амос Диггори поддерживал их.

— Спасибо, Гермиона, — бросил он через плечо.

— Да, всё шло очень плохо, пока ты не вырубила её, — простонал другой хаффлпаффец.

Гермиона, которая одна из всех друзей была невредима, промолчала. В ней нарастала ярость, ярость против этой женщины, которая посмела причинить боль её друзьям и вышла сухой из воды. Она крепко сжала руку Северуса и посмотрела на его снова сломанный нос.

— Ты можешь вправить его снова, — сказал он успокаивающе, читая её мысли.

Гермиона зашипела сквозь зубы, так разозлившись, что ей захотелось что-нибудь бросить, едва сдерживаясь, чтобы не побежать обратно в класс и не закончить работу над Беллатрикс Лестрейндж, пока та была без сознания.

— Мне надо идти, — вдруг сказала она. И, не дожидаясь слов своих друзей, она выскользнула из рук Северуса и поспешила обратно по коридору к кабинету директора.

Коридоры были пусты, большинство студентов уже отправились в Большой зал на обед, и к тому времени, когда Гермиона добралась до горгульи за дверью кабинета, она слегка запыхалась от быстрой ходьбы.

— Пароль, — прохрипела горгулья, и Гермиона нахмурилась, глядя на неё. Она обездвижила её быстрым ледяным проклятием, а затем прорвалась через неё и побежала по лестнице.

Гермиона постучала в дверь кабинета, не обращая внимания на неодобрительные взгляды, которые бросал на неё резной Феникс.

— Открой, ублюдок, я знаю, что ты там.

Неожиданно дверь распахнулась, и Гермиона почти ввалилась вовнутрь, поймав равновесие за секунду до того, как упасть на вышитый ковёр. Она вскочила на ноги только для того, чтобы обнаружить себя на другом конце палочки, направленной прямо на неё. Гермиона отреагировала неосознанно, и прежде чем нападавший успел произнести хоть одно проклятие, она обезоружила и связала фигуру.

Когда нападавший рухнул на ковёр, Гермиона поняла две вещи. Во-первых, на неё напала женщина. И во-вторых, у неё были рыжие волосы, и она была беременна.

— О чёрт, — сказала Гермиона, опускаясь на колени рядом с Молли Уизли, когда глаза женщины яростно зашевелились. Гермиона подозревала что, если бы не верёвка между зубами, она бы сейчас выкрикивала ругательства.

— Мне так жаль, — сказала Гермиона, нащупывая свою палочку и снимая заклятие.

Верёвки упали с туловища Молли Уизли, и она вскочила на ноги, удивительно проворная для женщины, которая была по меньшей мере на восьмом месяце беременности.

— Кто ты, чёрт возьми, такая? — спросила Молли Уизли, чётко выговаривая каждое слово.

Ругательство, вырвавшееся из уст Молли, застало Гермиону врасплох. Это было всё равно что услышать, как ругается твоя мать.

— Я Гермиона, — осторожно сказала она, отступая назад. — Мне правда жаль. Ты просто застала меня врасплох.

— Верни мне мою палочку, — потребовала Молли.

Гермиона посмотрела вниз и поняла, что всё ещё держит её.

— О! Мне очень жаль.

Она протянула палочку обратно Молли Уизли, которая, казалось, расслабилась. В юности Молли была удивительно красива, и Гермиона решила, что ей вряд ли было больше двадцати пяти лет. Её рыжие волосы были длинными и блестящими и спадали на поясницу, и она светилась тем внутренним светом, которым обладали некоторые беременные женщины.

— Я знаю, кто ты, — вдруг сказала Молли, глядя на Гермиону так же пристально, как она смотрела на Молли. — Проклятая слизеринка с «воздушными» волосами. Ты же Гермиона Блэк.

Молли посмотрела на левое предплечье Гермионы.

— Да, — ответила Гермиона, борясь с желанием ещё сильнее засучить рукава. — Это я. А ты — Молли Уизли. Рыжие волосы, и беременна.

Молли прищурилась, и Гермионе показалось, что она вот-вот заколдует её. Но тут Молли рассмеялась.

— Мой четвёртый и пятый, — сухо ответила она, указывая на свой живот.

Гермиона не обращала особого внимания на хронологию событий вне своих ближайших планов, и ей не пришлось изображать удивление.

— Близнецы?

— За мои грехи, — кивнула Молли, — приносят больше неприятностей, чем все остальные вместе взятые, пинают меня целыми днями и ночами.

Гермиона поморщилась.

— Да, извини за это проклятие.

Молли вздохнула.

— Я уже трижды рожала, поверь мне, это было не больно. А у тебя есть дети?

Гермиона слабо указала на свою Хогвартскую форму. Молли пожала плечами.

— Шёл седьмой курс, когда родился мой старший сын, маленький Билли.

Гермиона изумлённо уставилась на неё. Она была совершенно уверена, что Молли Уизли никогда не делилась этим фактом со своими детьми.

— В любом случае, не обращай на меня внимания, — продолжала Молли. — Ты ищешь Дамблдора?

Гермиона молча кивнула, всё ещё размышляя о том, что Молли Уизли забеременела ещё в школе.

— Он здесь?

— Просто отошёл кое-что забрать для меня. Возможно, он задержится на некоторое время. Ты хочешь, чтобы я передала ему что-нибудь?

Гермиона колебалась.

— Нет, я подожду.

Молли нахмурилась и тяжело опустилась на сиденье рядом с переполненным письменным столом. Она взмахнула волшебной палочкой, и появилась чашка чая, которую она поднесла к губам и сразу выпила. Несколько раз Молли, казалось, была на грани того, чтобы заговорить, но останавливалась.

В кабинете было тихо, если не считать тиканья золотых инструментов, но Гермиона знала, что портреты внимательно прислушиваются к каждому слову. Наконец Молли глубоко вздохнула.

— Ты шпион, — сказала она. Это был не вопрос.

Гермиона неловко поёжилась.

— Послушай, я не знаю, что ты думаешь…

— Я знаю, что ты была на посвящении этим летом, — резко сказала Молли, с оттенком огня, который помнила Гермиона. — Половина волшебного мира знает о новом человеке, которому сам-знаешь-кто предложил первое место ещё до того, как она закончила школу.

— Вовсе нет.

— О, не вешай мне лапшу на уши, — сказала Молли, пристально глядя на Гермиону. — Мы знаем, что у Дамблдора есть кто-то там. Это ведь ты, не так ли?

Гермиона повернулась к двери.

— Я понятия не имею что ты думаешь, что знаешь или догадываешься обо мне, Молли Уизли, — угрожающе сказала она. — Но я советую тебе никому этого не говорить.

Гермиона открыла дверь, и Молли тихо сказала:

— Я на твоей стороне.

— Ты сама не знаешь, о чём говоришь, — сердито сказала Гермиона, перекидывая сумку через плечо.

— Ты должна быть более осторожной, — сказала Молли, когда Гермиона вышла из кабинета, закрыв за собой дверь. — Это опасно. Дамблдор потребует от тебя слишком многого. Мои братья…

Но дверь захлопнулась за Гермионой и отрезала всё остальное, что хотела сказать Молли.

Пока Гермиона медленно спускалась по винтовой лестнице, в её сознании неожиданно возник образ. Портрет, который Молли держала на стене своей кухни в Норе, который был там, когда Гермиона навещала их во время летних каникул. Двое мужчин, близнецы-рыжие, со смеющимися глазами, одинаковые во всех отношениях.

Гермиона не знала, когда Гидеон и Фабиан умерли в этой временной шкале, но, когда она достигла нижней ступеньки лестницы, она опустилась на каменный пол и закрыла лицо руками. Она страдала от горя, но слёз не было, и лицо её оставалось напряжённым и сухим.

План, который она разработала, представлял собой сложную сеть, предназначенную для того, чтобы поймать Тёмного Лорда в ловушку, когда он будет наименее подготовлен к этому. Могла бы она их спасти? Братьев Молли.

Не желая быть пойманной Дамблдором, Гермиона в конце концов поднялась на ноги и направилась обратно в спальню, где забралась на кровать и задёрнула длинные занавески вокруг себя, накладывая заклинания, чтобы никто не мог пройти. Затем она подтянула колени к груди и заплакала.

Именно такой Северус нашел её несколько часов спустя, после окончания ужина. Он легко прорвался сквозь защиту и обнаружил Гермиону с красными и опухшими глазами, сидящую на кровати и составляющую список всех, кого она могла вспомнить, кто погиб во время первой волшебной войны.

— Ты пропустила трансфигурацию… — начал Северус, но Гермиона перебила его.

— Кадок Джонс… — сказала она, когда Северус отодвинул шторы. — Он ещё жив? Я не могу вспомнить, когда он умер. Если мы дадим информацию Дамблдору достаточно быстро, то возможно…

Северус не сказал больше ни слова, но забрался в постель и притянул Гермиону в свои объятия. Она сопротивлялась, но Северус был силён и не собирался отступать.

— Мы передадим эту информацию Дамблдору, — пообещал он, зарываясь лицом в её волосы. — Но ты должна прекратить это делать. Это не твоя вина. Мир не принадлежит тебе.

— …Но если я могу спасти людей…

— Ты уже спасла людей. Ты спасла меня.

— Но есть и другие, — сказала Гермиона.

— Всегда будут другие, — сказал Северус, целуя её. — И лучший способ спасти их — это остановить это навсегда. Так что давай, вставай. У нас встреча в мужском общежитии.

Гермиона посмотрела на свою записную книжку с жалким маленьким списком имён, которые она могла вспомнить. Она хотела остаться и порыться в своей памяти, пока не найдёт всё до последней нитки информации.

— Хорошо, — сказала она вместо этого, а затем… — но не в общежитии для мальчиков. С Беллатрикс в замке больше не безопасно. Мы пойдём в пещеру.

* * *

Дуэльная пещера не использовалась в течение лета, и она пахла плесенью, когда Гермиона проломила двери и послала шары света, плавающие в воздухе.

— Святое дерьмо, — сказал Рабастан, следуя за Северусом через дверь и медленно поворачиваясь вокруг своей оси. — Так вот где вы оба пропадали в прошлом году?

— Да, — сказала Гермиона, закрывая за ними дверь. Она сморщила нос и произнесла освежающее заклинание.

— Это невероятно, — выдохнула Алекто, оглядывая огромную пещеру, которая, казалось, простиралась ещё дальше чем обычно в тенистых огнях, отбрасываемых шарами света.

— Здесь мы будем тренироваться в дуэли, — сказала Гермиона, вызывая круг из стульев взмахом палочки, и усаживаясь на один из них. — Но сначала нам нужно скорректировать план. Я не рассчитывала, что в школе появится ещё один Пожиратель Смерти.

— Я не знаю, почему Тёмный Лорд не сказал тебе, что она будет здесь, — сказал Северус, садясь напротив Гермионы и вытягивая свои длинные ноги перед собой.

Рабастан зарычал и зашагал взад и вперёд по дуэльной пещере. Он был потрясён, обнаружив, что его невестка переедет в Хогвартс как раз в тот момент, когда он стал предателем.

— Ты думаешь, она здесь, чтобы шпионить за тобой? — спросил Регулус, наколдовывая подушку, чтобы положить её под голову.

— Я действительно не знаю, — сказала Гермиона. — И вот это-то меня и пугает. Почему бы Волдеморту не сказать мне, зачем он послал её? Должна ли я отчитываться перед ней, или она должна отчитываться передо мной? Я вообще должна была узнать, кто она такая?

— Урок был не так уж плох, — задумчиво произнёс Северус. — Вообще-то она довольно хороший учитель. За исключением того, что она, очевидно, не волнуется о травмах её студентов.

— Ура, — простонал Рабастан, опускаясь на стул и обхватив голову руками. Арабель успокаивающе похлопала его по спине.

Гермиона пожала плечами.

— Это не имеет значения, — сказала она. — Мы приспосабливаемся, двигаемся дальше. Ничего не изменилось. Ваша работа в этом семестре состоит в том, чтобы приходить сюда каждую свободную минуту и тренироваться так усердно, как вы можете. Там будет кровопролитие, прежде чем всё это закончится, мы знаем это наверняка. И мне нужно, чтобы вы все остались живы.

Гермиона не хотела, чтобы эмоции просочились в её голос, но тем не менее это произошло. Она оглядела свой круг друзей.

— Вы понимаете, что это наш последний год, и последний период времени, в котором мы можем чуть расслабиться. Я не хочу, чтобы кто-то из вас принимал метку, ни один из вас. Я знаю, что вы все рассчитываете на меня, и я обещаю, что знаю, как остановить Тёмного Лорда. Но всё это очень сложно, и я боюсь говорить вам об этом, чтобы он не прочитал это в ваших мыслях.

— Но ведь все мы владеем оклюменцией, не так ли? — сказал Рабастан, оглядывая круг. — Мой отец начал учить меня, когда мне было семь лет.

— Я тоже, — сказал Регулус, и Арабель кивнула.

— Это совсем другое, — тихо сказала Гермиона. — Этот человек уже дважды врывался ко мне в голову, и я никогда не чувствовала ничего подобного. Мне едва-едва удавалось прикрывать своё сознание оба раза. Есть только один человек на планете, который успешно вводил в заблуждение Тёмного Лорда в течение длительного периода времени.

Гермиона повернулась, чтобы посмотреть на Северуса, и Регулус тихо присвистнул.

— Чёрт, совсем неплохо, Сев.

— Ваше здоровье, — невозмутимо произнёс Северус.

Гермиона встала и убрала стул заклинанием. Она сняла плащ и повесила его на крючок у двери.

— Так вот наши ближайшие планы — тренируйтесь изо всех сил и держите свои секреты при себе. Теперь — самое время воплотить в жизнь первую часть плана. Всем встать! Пришло время посмотреть, из чего вы на самом деле сделаны.

* * *

Следующие несколько недель прошли без происшествий, за исключением того, что Гермиона всё ещё не смогла связаться с профессором Дамблдором и потребовать, чтобы он объяснил, как он выбрал этого учителя. К тому времени, как наступило утро Хэллоуина, всё, о чём можно было говорить, это о международных студентах, которые должны были приехать вечером, и о неожиданном раннем снегопаде, который выпал за ночь.

— Похоже, Дамблдор избегает меня, — пожаловалась Гермиона за завтраком, наблюдая, как Арабель использует тыльную сторону ложки в качестве зеркала и добавляет слои темнеющих чар к своим ресницам.

— Дай ему отдохнуть, Гермиона, — предложил Регулус. — Пока ещё никто не умер, и у нас есть другие дела, на которых нужно сосредоточиться.

— Но…

— Да ладно, сегодня же день похода в Хогсмид, идёт снег, как насчёт того, чтобы хоть разок расслабиться?

— Я хочу, чтобы ты знал, что меня назначили быть главной, — пробормотала Гермиона. — Так прояви же хоть немного уважения.

Северус фыркнул в свою кашу, и Гермиона нахмурилась, глядя на него.

— Достаточно. Ты хочешь свидание в Хогсмиде или нет?

В Хогвартсе все с таким нетерпением ждали прибытия иностранных студентов, что, когда они собрались в очереди у главных дверей для традиционного визита на Хэллоуин в Хогсмид, в воздухе чувствовалось ощутимое возбуждение, и под постоянным гулом и болтовнёй даже Гермиона начала чувствовать некоторое неохотное ожидание.

Когда они вышли из огромных дубовых парадных дверей на крыльцо, все затаили дыхание. Пейзаж за ночь побелел, как будто кто-то опрокинул мешок сахарной пудры на территорию Хогвартса и дальше. Ветви Запретного леса лежали под тяжестью снега, и маленькая хижина Хагрида была похожа на сказочный домик.

Они шли к воротам, оставляя следы на снегу, и Северус просунул руку в тяжёлой перчатке в руку Гермионы.

— Ты в порядке? — спросил он, наклонившись так близко, что его дыхание щекотало ей ухо.

Гермиона вздохнула и обняла его за талию. Трудно было удержаться на ногах из-за скользкого снега, но ей не хватало близости Северуса. С самого начала семестра им очень редко удавалось побыть наедине.

— Да, — сказала она, и её дыхание немного сбилось. — Так и есть. Просто нервничаю. Я ненавижу не знать, что она здесь делает, это заставляет меня чувствовать, что все наши планы могут быть разрушены в любую минуту. Я не чувствую себя в полной безопасности.

— Я знаю, — сказал Северус, целуя её в макушку, когда они прошли через огромные железные ворота и направились вниз по небольшой дороге к деревне. — Это я знаю.

— О Мерлин, это отвратительно, — сказал Рабастан, глядя на заснеженный пейзаж.

Гермиона нахмурилась.

— Это всего лишь снег.

— Нет, вон то.

Они все повернулись, чтобы посмотреть, куда указывает Рабастан, и Северус напрягся рядом с Гермионой. Стоя на краю деревни Хогсмид, где заснеженные деревья густо усеивали дорогу, пара была заключена в тесные объятия. Копна рыжих волос выдала её, и у Гермионы перехватило дыхание.

— Лили, — тупо сказал Северус.

— И Поттер, — усмехнулся Регулус. — Неужели она окончательно сошла с ума?

Лили была закутана в тёплое меховое пальто, но даже с такого расстояния можно было разглядеть блеск её глаз и румянец на щеках. Она была прекрасна. Джеймс, склонив к ней голову и смеясь, казалось, не мог поверить своему счастью. Что, напомнила себе Гермиона, он, вероятно, и не мог сделать.

— Как же это могло случиться? — вслух спросила Арабель.

— Возможно, он использовал любовное зелье, — усмехнулся Северус. Гермиона крепче сжала его руку.

— Не будь таким злым, Северус, — упрекнула она его. Северус скривил губы, но потом повернулся к ней и, казалось, обмяк. Он поднял руку и заправил прядь её кудрявых волос за ухо.

— Мне очень жаль. Это просто…

— Я знаю, — сказала она, крепко сжимая его руку. — Я знаю.

Улицы были выметены от снега, но им всё равно было холодно. После всего лишь беглого посещения книжного магазина и магазина перьев, небольшая группа сдалась и направилась к «Трём метлам». Внутри было тепло и оживлённо, золотистое дерево, украшавшее стены, танцевало тенями от огня, а между столами стояли несколько рождественских ёлок. Казалось, что каждый студент Хогвартса захотел тоже сюда зайти, и им пришлось ждать в баре, чтобы найти место.

— Что я могу вам предложить, мои дорогие? — спросила мадам Росмерта, и щёки её вспыхнули от жара.

— Кружку сливочного пива? — Рабастан огляделся вокруг и кивнул. — И бутерброды для всех нас.

— Сейчас принесу.

Мадам Росмерта начала толкать бутерброды по стойке, а Рабастан положил в ответ пару галлеонов. Гермиона огляделась и остановилась. В конце стойки с несчастным видом сидел Барти Крауч. Он был один, и его длинный плащ казался слишком тонким для холода снаружи. Гермиона смотрела на него лишь мгновение, прежде чем встать.

— Уборная, — пробормотала она остальным и направилась к двери.

Проверив свою внешность в зеркалах уборной, Гермиона пошла кружным путём вокруг паба. Она прошла мимо Джеймса и Лили, сидевших в тихом уголке, прижавшись друг к другу и что-то бормоча, и не смогла не улыбнуться. Родители Гарри наконец-то были вместе. Чуть поодаль остальные трое мародёров сидели вместе и время от времени бросали угрюмые взгляды на своего пропавшего друга.

Гермиона подошла к Барти сзади и удивила его, скользнув на сиденье рядом с ним, прежде чем он понял. Он нахмурился и двинулся к выходу, но каким-то образом обнаружил, что не может подняться со стула без крика боли.

— Что ты наделала? — сердито сказал он Гермионе.

— Приклеивающие чары. Извини, Барти, я сниму их, если ты пообещаешь не убегать.

Барти хмуро посмотрел на Гермиону. Когда он закрыл глаза, они запали, и он стал бледнее обычного. Его соломенные волосы выделялись на фоне бледности.

— И чего ты хочешь? — сказал он.

Гермиона на мгновение задумалась над этим вопросом. Чего же она хотела?

— Я хотела, — осторожно сказала она, — проверить, как ты. Тёмный Лорд поставил меня главной в Хогвартсе, и это означает что я должна проверять многих. Я пришла узнать, как у тебя дела.

Глаза Барти расширились, и прежде чем он успел отвести взгляд, Гермиона легко проскользнула в его сознание. Приятный гул болтовни из бара на мгновение стих, и она увидела постоянный поток мыслей и образов. То, что она увидела, заставило её нахмуриться.

Мать Барти была очень больна. Он провёл всё лето заботясь о ней вместе с их домашним эльфом. Его отец, казалось, постоянно жил в Министерстве, в то время как мать с каждым днём увядала всё больше и больше. Гермиона чувствовала под гулом поверхностных мыслей болезненное одиночество и отчаянное желание быть любимым и замеченным. Быть кем угодно, только не невидимым.

— Я в порядке, — угрюмо сказал Барти, прерывая зрительный контакт Гермионы. — Я собираюсь присоединиться к ним следующим летом. Но я не хочу с тобой видеться. Я не знаю, каким ты обманом попала в это, но мне это не нравится.

Гермиона постучала пальцами по лакированной деревянной стойке.

— Ты же знаешь, у магглов невероятное медицинское обслуживание, — лениво сказала она.

— Что?

Барти не был бы так шокирован, даже если бы она сказала ему, что Лорд Волдеморт хорошо ладит с детьми.

Гермиона пожала плечами.

— Просто из любопытства. Волшебная медицина намного превосходит во многих вещах, но, когда речь заходит о некоторых болезнях, скажем, хронических… консультация маггловского врача, возможно, когда-нибудь, в одном из госпиталей… может действительно сделать что-то, что не может Святое Мунго.

У Барти отвисла челюсть, как у рыбы. Гермиона встала и дружески кивнула ему.

— Мне лучше вернуться к остальным. Ой, прости, заклинание.

Гермиона ткнула палочкой в пах Барти, и тот поморщился. Затем она направилась обратно к другой стороне бара, где её друзья громко смеялись над чем-то сказанным Рабастаном.

— А потом… — продолжил Рабастан, вытирая слёзы смеха с собственных глаз, когда Гермиона снова села на стул. — Она сказала, что это не тот котёл, который я искал.

Регулус фыркнул и стукнул кулаком по стойке, в то время как Алекто разразилась громким смехом. Услышав шум, Северус наклонился к Гермионе.

— Всё в порядке? — спросил он.

Гермиона задумчиво кивнула.

— Думаю, что да. Только время покажет.

Когда солнце начало клониться к закату, ученики Хогвартса повыходили во двор, чтобы дождаться прибытия иностранных школ. Многие старшие ученики вернулись из Хогсмида пораньше, чтобы подготовиться, и даже Арабель и Алекто надели мягкие шёлковые мантии, которые, конечно же, не были Хогвартской формой.

— И всё это для каких-то иностранных студентов? — удивлённо спросила Гермиона, когда слизеринки вошли в вестибюль.

— Мой будущий муж вот-вот приедет, — сказала Арабель. — Я слышала, что наследный принц Болгарии едет из Дурмстранга.

Регулус нахмурился, и Арабель сделала вид, что ничего не заметила.

— Срань господня, — сказал Рабастан, когда ученики вышли через большие дубовые двери на холод. Территория претерпела определённую трансформацию. Тысячи следов, превративших снег в грязную слякоть — исчезли, и воздух был обжигающе холодным, как будто вся температура Шотландии внезапно упала.

Перед ними простиралась бескрайняя белизна — огромные полосы снега и льда, которые искрились и создавали радугу в угасающем свете дня. Высоко в воздухе, — над учениками и заснеженной землёй — парили тысячи светящихся шаров.

Гермиона никогда не видела столько волшебных огней. Вся территория Хогвартса была освещена так, как будто вот-вот должна была состояться самая грандиозная вечеринка середины зимы всех времен. Она выдохнула, и её дыхание сбилось.

— Я никогда не видела, чтобы Чёрное озеро замерзало так рано, — сказала Арабель.

— А как прибудут иностранные студенты? — спросил Северус.

Гермиона нахмурилась. Она предполагала, что студенты Дурмстранга, по крайней мере, прибудут на корабле тем же путём, что и на Турнир Трёх Волшебников. Но если озеро замёрзло…

— Я не знаю, — сказала она вслух.

— А вот и Дамблдор! — ахнула Алекто, и Гермиона обернулась.

Профессор Дамблдор шёл через огород от хижины Хагрида, а профессор Флитвик и профессор Макгонагалл шли рядом с ним. Все три профессора были одеты в пышные наряды, весьма далёкие от их обычной преподавательской одежды. Дамблдор был одет в тёмно-пурпурную мантию с серебряными звёздами, которые сверкали на свету.

— А почему это так важно? — спросила Гермиона. Она понизила голос. — На четвёртом курсе у нас был Турнир Трёх Волшебников, и когда школы прибыли, мы просто выстроились в очередь, ждали, мы не устраивали такого рода события.

Северус пожал плечами, но Рабастан и Арабель понимающе кивнули.

— Это потому, что здесь представлено так много школ, — объяснила Арабель. — Это не просто европейское мероприятие, это международное. Хогвартс выставлен на обозрение всего волшебного мира.

— Американцы уже на подходе, — добавил Рабастан. — Хогвартс хочет доказать, хоть Британия и мала, но у неё есть магическое достояние, которое стоит учитывать.

— Смотрите! — сказала Алекто, и все, кто услышал её, обернулись посмотреть. За спиной профессора Дамблдора стоял Хагрид. Он шёл медленно и с трудом, потому что тащил огромную телегу, нагружённую ветками, брёвнами, и чем-то похожим на целый ствол дерева.

Шёпот и бормотание студентов стихли, когда профессор Дамблдор достиг большого открытого пространства перед собравшейся толпой. Он вытащил свою волшебную палочку, и Хагрид отпустил тележку, полную дров, и быстро отступил назад.

Профессор Дамблдор взмахнул своей волшебной палочкой, и ветки в повозке взлетели в воздух. Когда они опустились на землю, дрова сложились в кучу, которая больше всего походила на огромный костёр.

— Я знаю, что это такое, — внезапно воскликнула Арабель. — Они делают портал. Я никогда не видела такого раньше!

Теперь стало понятно почему они собрались здесь, и Гермиона кивнула.

— Я читала об этом. Это невероятно трудно сделать.

— Похоже, Дамблдор знает, что делает, — заметил Северус.

Похоже, Дамблдор действительно знал. Как только дрова сложились, он начал вращать свою палочку. Гермиона внимательно наблюдала за ним и думала, что сможет расшифровать символы, которые он сотворял, чтобы соединить эту кучу дров с землёй.

— Как, чёрт возьми, они получили разрешение от Министерства на это, — сказала она.

— Деньги, — сухо ответил Рабастан. — Я думаю, что мой отец приложил к этому руку.

— Мой тоже, — сказал Регулус.

Ноги Гермионы начали неметь от холода, но как раз в тот момент, когда она собиралась сотворить согревающее заклинание, Дамблдор сделал последний жест палочкой и отскочил назад. Как раз вовремя. Костёр вспыхнул ярким пламенем, и студентов обдало жаром. Гермиона подняла руку, чтобы защититься от внезапного яркого света. Пламя было так высоко, что почти достигло висящих над ним светящихся шаров.

Дамблдор присоединился к другим профессорам у огня. Он лучезарно улыбнулся собравшимся студентам и повысил голос, чтобы его было слышно сквозь треск пламени.

— Я полагаю, что наша делегация из Ильверморни вот-вот прибудет. Дорогу!

Студенты, стоявшие прямо перед костром, нервно попятились назад. Как только они это сделали, пламя с рёвом стало изумрудно-зелёным. Едкий запах наполнил воздух, а затем в пламени появилась фигура, вращающаяся, как волчок. Фигура затвердела, а затем выпрыгнула из огня и приземлилась с идеальным равновесием на траву.

Это был молодой человек лет двадцати, высокий и широкоплечий, с коротко остриженными светлыми волосами. Казалось, он вовсе не смутился, когда вдруг почувствовал на себе сотни взглядов, он с привычной лёгкостью отошёл в сторону от костра, дружески помахав рукой британским студентам.

— Он практиковался в приземлении, — фыркнула Арабель. — Американцы.

— А вот и ещё один, — сказала Алекто, вытягивая шею.

Ильверморнские студенты прибывали один за другим, каждый совершал идеальную посадку и выстраивался в ряд, пока не собралось шесть загорелых, атлетически сложенных подростков у костра.

— Кто следующий? — спросил Рабастан.

Следующей фигурой, появившейся из огня, оказалась воздушная блондинка в бледно-голубом одеянии.

— Шармбатон… — выдохнул Рабастан. Гермиона шлёпнула его по затылку, когда ей показалось, что он вот-вот распустит слюни. Когда появились остальные ведьмы из Шармбатона, Гермиона заметила, что на этот раз среди них не было настоящих вейл.

Было очень интересно посмотреть на учеников из разных волшебных школ. Гермиона наблюдала за представителями Японии, Африки, Австралии… школы, о которых она до сих пор только читала в книгах.

— Это… — сказала она, позволяя своим словам затихнуть.

— Бразильцы, — выдохнул Регулус.

Гермиона прищурилась, когда шесть латиноамериканских девушек с длинными тёмными волосами вышли из костра, одетые в облегающие узкие одежды, открывающие большую часть бёдер и живота.

— Они могут снять с тебя шкуру живьём, — предупредила Арабель Регулуса.

У высоких девушек к поясам были пристёгнуты ножи, и Гермиона подумала, что предупреждение Арабель, вероятно, было не слишком далеко от истины. Студенты продолжали прибывать, пока не собралась толпа у костра. Они смотрели на учеников Хогвартса с интересом, а в случае с Шармбатоном — с презрением.

Последней прибыла школа Дурмстранг — шесть коренастых молодых людей в отороченных мехом одеждах. Гермиона, к своему удивлению, увидела Игоря Каркарова, уже с клочковатой козлиной бородкой. Но только когда последний студент Дурмстранга шагнул через костёр, в толпе поднялась суматоха. Арабель громко ахнула, а рядом с ней усмехнулся Рабастан.

— Что такое? Наследник Болгарии наконец прибыл?

— Заткнись! — прошипела Арабель. — Заткнись! Ты сам не знаешь, о чём говоришь.

— Что тут происходит? — спросила Гермиона, подняв бровь.

Рабастан снова взглянул на него, и лицо его побледнело. Гермиона нахмурилась. Алекто тоже казалась смущённой, черты лица Регулуса застыли. Гермионе не нравилось чего-то не знать, и она хмуро посмотрела на своих друзей.

— О чём ты говоришь? Кто это? — спросила она.

У парня были такие же славянские черты лица и коротко остриженные волосы, как и у всех остальных.

— Разве ты не знаешь, кто это? — спросила Арабель.

— Нет, не знаю, и теперь это совершенно очевидно! — огрызнулась Гермиона. — И кто же это?

Арабель покачала головой.

— Я… Это…

— Это Иван Гриндевальд, — сухо сказал Рабастан. — Правнук Геллерта Гриндевальда.

— О чём ты говоришь? — спросила Гермиона. — У Гриндевальда никогда не было детей, мы бы знали об этом.

— Мы действительно знаем об этом, — сказал Регулус. — Вот почему мы знаем, кто такой Иван.

— Но… — Гермиона нахмурилась. — Но я ничего не слышала… но никто и никогда… Я не…

— Как, ты никогда о нём не слышала? — спросил Регулус. — Ну, в твоё время, возможно, он всё ещё был в Дурмстранге. Возможно… Я имею в виду, сколько тебе было лет, когда ты попала сюда?

— Мне был двадцать один год! — огрызнулась Гермиона.

Северус посмотрел на неё, и Гермиона быстро покачала головой. Не сейчас. Они рисковали создать переполох, и она понизила голос:

— Где же он был в моё время, в моём мире? — прошептала она. — Я ничего не понимаю.

Но прежде чем она успела продолжить эту мысль, Дамблдор хлопнул в ладоши, и изумрудное пламя погасло.

— Добро пожаловать каждому, добро пожаловать всем. Зарубежные студенты. Ученики, учителя и гости Хогвартса, пожалуйста, присоединяйтесь к нам на празднике Хэллоуина в Хогвартсе, — заявил Дамблдор. И времени для разговоров больше не было, потому что ученики сразу же направились обратно в Большой зал, где обещания тепла и еды были мучительны после холода снаружи.

Ученики из других школ сидели все вместе за одним длинным столом слева от других столов факультетов. Гермиона старалась не вспоминать, как во время её собственного Турнира Трёх Волшебников иностранные студенты смешивались со студентами Хогвартса, потому что это только навевало воспоминания о Гарри и Роне. Рон жаловался на буйабес и попался в сети обаяния вейлы Флёр Делакур.

Гермиона заметила, что на этот раз никаких вейл не было. Возможно, мать Флёр Делакур в это время не училась в школе. Обед прошёл быстро. Гермиона и её друзья больше не осмеливались обсуждать иностранных студентов в окружении других слизеринцев. И было трудно даже мельком увидеть их. Иван Гриндевальд сидел к ним спиной.

Когда пир подходил к концу, Дамблдор встал, бормотание голосов начало стихать, и все лица в ожидании повернулись к нему.

— Теперь, когда вы все накормлены и напоены, позвольте мне ещё раз сказать, как приятно принимать наших иностранных гостей в Хогвартсе, — сказал Дамблдор. — Мы надеемся, что ваше пребывание у нас будет приятным и что мы многому научимся друг у друга.

Большинство иностранных студентов улыбались, но одна из бразильских девушек что-то пробормотала другой, и они обе ухмыльнулись.

— А теперь, — объявил Дамблдор, — каждая из школ выбрала своих шести чемпионов, и настало время назвать тех, кого выбрала школа Хогвартс, чтобы представлять нас. Пожалуйста, встаньте те студенты, чьи имена я назову.

Гермиона затаила дыхание и переглянулась с друзьями. Она крепко сжала кулаки.

Профессор Дамблдор улыбнулся.

— Первый ученик в дуэльной команде Хогвартса — … Рабастан Лестрейндж!

Слизерин разразился аплодисментами. Рабастан встал, широко улыбаясь, и Северус похлопал его по спине.

Дамблдор откашлялся.

— Второй — это Амос Диггори!

Гермиона удивлённо уставилась на него. Такого она никак не ожидала. Но ведь она никогда не видела дуэли Диггори как следует. Она обменялась встревоженным взглядом с друзьями. Они все знали, что это означает — по крайней мере, один из них не прошёл. Там было всего шесть мест.

— Джеймс Поттер! — объявил Дамблдор. Гермиона застонала, и Северус нахмурился. На другом конце большого зала она увидела широко улыбающегося Джеймса.

Затем Дамблдор сказал:

— Сириус Блэк!

— Твою мать! — сказал Регулус, и Арабель кивнула.

— Чёрт, — согласилась она.

За гриффиндорским столом Джеймс и Сириус хлопали друг друга по спине и восклицали, поднимая бокалы с тыквенным соком. Гермиона проигнорировала их и уставилась на Дамблдора. Ещё два имени.

— Гермиона Блэк, — сказал Дамблдор, и Гермиона встала под приглушённые аплодисменты. В конце концов, у неё никогда не было никаких сомнений. Она была лучшим учеником-дуэлянтом в Хогвартсе. Осталось только одно имя.

— И последнее… — профессор Дамблдор посмотрел на свой список, а затем снова посмотрел через весь зал. Его лицо ничего не выражало.

— Северус Снейп, — наконец сказал он, и Гермиона выдохнула. Слизеринский стол взорвался аплодисментами при известии, что трое из их факультета попали в команду. И Гермиона, она не собиралась втягивать Северуса в публичные объятия, сжала его руку под столом.

— Молодец, — пробормотала она.

Профессор Дамблдор подождал, пока аплодисменты закончатся, прежде чем продолжить.

— Первый тур турнира состоится через три дня. Но сейчас я бы посоветовал вам всем разойтись по своим удобным постелям. Спокойной ночи!

И с этими словами ученики начали вставать и покидать Большой зал.

— Где остановились иностранные студенты? — спросил Рабастан. Но все они, казалось, знали, куда идут, и гуськом вышли из боковой двери, которая вела к Астрономической башне.

— Они переделали старые классные комнаты под Астрономической башней в общие спальни, — сказала Гермиона, когда они возвращались в подземелье. — На прошлой неделе я ходила туда посмотреть и наложила во всех комнатах чары наблюдения.

— Что ты сделала? — воскликнул Рабастан.

Гермиона пожала плечами.

— Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. И нет, Регулус. Ты не сможешь использовать это, чтобы шпионить за бразильскими девушками в душе.

Регулус надулся.

Гермиона попрощалась с Северусом у подножия лестницы, ведущей в спальню девушек, а затем направилась наверх вместе с Алекто и Арабель. Только теперь она поняла, как необычно тихо вели себя девушки весь вечер.

— Итак… — сказала Гермиона, бросив сумку на кровать и начав раздеваться. — Хм. Простите, что вы не попали на турнир.

Алекто плюхнулась на кровать, но Арабель осталась стоять посреди комнаты. Она выглядела рассерженной.

— Это ты сделала специально? — спросила она Гермиону.

— Что же?

— Турнир. Ты всё так сделала?

— Какого чёрта я буду что-то делать и позволять Джеймсу Поттеру и Сириусу участвовать вместо тебя, — сказала Гермиона, качая головой от абсурдности ситуации. — Конечно, я не причастна к этому.

— Но ты могла бы это сделать, — сказала Арабель.

— Ну… да, наверное, но какой в этом смысл?

Арабель зашипела сквозь зубы. С тревогой Гермиона увидела, что девушка выглядела разъярённой — почти так, как будто она собиралась напасть.

— Понятия не имею. Возможно, потому что твоя подруга, которая отказалась от всего ради тебя — предала свою семью, передала кучу золота, совершила убийство ради тебя… можно было бы действительно помочь с этим.

Гермиона остановилась.

— Я не заставляла тебя делать ничего из этого, — сказала она, пристально глядя на Арабель. — Ты сама это сделала. И я не имела никакого отношения к дуэльному турниру и процессу отбора.

— Тогда, может быть, ты и должна была быть там! — сказала Арабель. — Потому что у тебя нет проблем с тем, чтобы совать свой нос в чужие дела, нарушать закон или переворачивать всё вверх дном, когда это соответствует твоим целям. Но не тогда, когда это касается кого-то другого.

Тут Арабель грубо скинула с себя мантию и забралась в постель. Гермиона не могла вымолвить ни слова. Арабель использовала свою палочку, чтобы погасить свет, её голос послышался из темноты.

— Ты же знаешь… Гермиона… в какой-то момент тебе придётся осознать, если ты откажешься от всего, чтобы сосредоточиться на этой битве… в конце концов, может быть, и не осталось ничего такого, за что стоило бы сражаться.